Аннотация: Во имя любви люди, порою, совершают подлость
Во имя любви
Давно это было. В середине прошлого века. Выпускной класс. Шумная, жизнерадостная ватага молодых людей. Двадцать человек, все разные, но в одном единые: в своей юной надежде, что нас ждёт счастливая жизнь. Идёт урок литературы. Чистый кабинет с высокими потолками залит солнечным светом. Мы сидим и напряжённо слушаем преподавателя. Наш кумир шагает от двери к окну и обратно. Он уверен в себе. Он старше нас, и он кажется нам умным и честным. Иначе и быть не может. Растёгнутый ворот клетчатой рубашки, потрёпанные джинсы, загорелое лицо. Всё как в фильмах о мужественных ковбоях, которые борются со злом. Анализируем рассказ О. Генри "Дары волхвов" Там говорится, что каждый из героев отдаёт самое дорогое, что у него есть, чтобы доставить радость другому. Во имя любви. У нас громко бьются сердца, глаза влажные. Это прекрасно. Мы готовы вручить последнюю копейку любому встречному. Божественная, жертвенная любовь! Что может быть возвышеннее её?! Мы верим каждому слову учителя. Мы любим весь мир.
Пройдёт несколько лет и всё изменится. Всё станет по-другому. Красивая сказка. Ни один здравомыслящий бедняк не отдаст последние деньги на дорогой подарок. Истратить всё в одно мгновение, не думая о завтрашнем дне. Жертвуют, чтобы спасти жизнь.
И всё же Генри молодец. Хоть на час, на короткое время он заставил поверить в любовь, настоящую любовь.
После богослужения в церкви с торжественным пением, с красным неровным пламенем свечей и жарким дыханием толпы мы идём по морозным тёмным улицам домой. Нас ждёт праздничный, рождественский ужин. Снежинки появляются из небесной темноты, кружатся в свете фонарей и мягко устилают землю. Искрятся. А мы, наполненные любовью, верим, что на самом деле все люди бескорыстные, чистые и добрые.
Как долго я так считал? Может, до того времени, когда осудили моего сына? Моего мальчика, которому исполнилось восемнадцать лет. Судьёй был мой школьный друг.
Расспрашивали свидетелей. Их было много, но одни говорили, другие опровергали сказанное. Пьяная драка. Кто-то ударил отпрыска богача, ударил сильно, и он упал, ударился затылком, и остался лежать на грязном полу, захлёбываясь собственной кровью.
Кто был зачинщиком? Кто ударил первый? Кто защищался? Искренним словам одних людей горячо противоречили другие. Но была смерть, за которую требовалось заплатить. Не деньгами, а судьбой. И жребий выпал моему сыну.
В тот летний вечер друг прищёл ко мне домой. Дневная жара спала, и он был одет в элегантный серый костюм, белая рубашка без галстука. Вежливый, сдержанный. Седеющие виски. Вызывал доверие и сочувствие. Он был честен со мной. Его жена умирала от рака. Врачи в Израиле обещали вылечить. Операция стоит дорого. Ему дадут деньги, если он осудит моего сына. "Но ты знаешь, не сын причастен к смерти. На них напали, они отбивались", - сказал я. "Не сомневайся, сказал друг, - твой сын получит условное наказание" Я не верил ему. За такой срок деньги не дают. Он хотел, чтобы я принял решение.
Я ещё не потерял юношеской восторженности. Мой друг это знал. Мы часто встречались. Грустно было смотреть на его жену. Измождённое лицо, огромные страдальческие глаза, в которых боль и надежда, желание жить и тоска смерти. "Да, наказание не очень строгое, - произнёс я. - Мой сын его переживёт. Мы переживём".
На судебных заседаниях приятели сына поглядывали на меня с недоумением. Я не защищал их. Был пассивен. Они не знали, что происходит. Одни считали, что я стал религиозен и пожертвовал сыном за грехи. Другие говорили, что я предал их.
Не забуду того мгновения, когда огласили приговор. В невероятной тишине прозвучало: "Девять лет строгой тюрьмы" Я не смотрел туда, где за железными прутьями сидел мой сын. Я смотрел в лицо своего друга. Ответный взгляд был тусклым и безжизненным.
Мой друг всех обманывал. Себя, меня, свою жену. Он хотел обмана, и каждый верил его словам. Помню, как лихорадочно блестело жёлтое и потное лицо его жены. "Я вернусь здоровой", - шептала она. Она верила в чудо. Он привёз её обратно в гробу.
А через месяц после похорон жены судью нашли застреленным в своей квартире. Меня тоже допрашивали по этому случаю. "Его совесть не выдержала", - доложил я следователю.
В конце концов, признали, что это было самоубийство. Но перед самоубийством я был в той квартире, и уже я был судьёй. Тогда я сказал, что у меня есть запись разговора, где он за деньги готов осудить ребят. Он сильно нервничал. Ходил по комнате, сунув руки в карманы короткого шёлкового халата. Потом сел на диван, обитый дорогой светлой кожей, обхватил голову ладонями. В тревожном свете настольной лампы я видел, как вздрагивало его тело. Он всё терял: работу, благополучие, честное имя. Но я не жалел этого человека. В 'это мгновение я видел своего сына в железной клетке на суде, осуждённого, потому что кто-то признал его преступником. Сын верил в справедливость, и что я спасу его.
С бизнесменом не удавалось встретиться. Он избегал меня. Не хотел ни воспоминаний, ни разговоров. Но я должен был его увидеть. И я попросил его партнёра передать, что имею запись беседы, где звучит мой голос и судьи. Тогда он согласился на встречу.
Мы сидели на открытой террасе ресторана под тентом. На столиках лежали матерчатые салфетки, на краю стояли приборы с перцем и солью. Подошёл официант. Мы заказали салаты и жаренного на огне мяса. От выпивки отказались
После суда он изменился. Постарел и осунулся. Наверное, он меня ненавидел. А я спасал сына и готов был пройти через вражду и унижения.
- Я сочувствую вам, - произнёс я.
Он усмехнулся и спросил:
- Чего вы хотите?
- Вашего признания.
Бизнесмен откинулся на спинку стула. Смотрел на реку и деревья, которые расстилались позади меня.
- Ваш сын преступник, - он даже не перевёл взгляда
- Нет. Драка - это жестокий способ решать конфликты. Они не хотели убивать друг друга. Несчастный случай.
Эти слова он уже слышал на процессе. Я опустил голову. Я должен просить его быть милосердным. Просить о сострадании.
- Вы подкупили судью, чтобы он осудил ребят, - сказал я.
- Приговор был справедливым, - ответил он.
- Понимаю. Вы хотите мести. Но станете ли вы мстить ветру, который сорвал крышу дома на вашего ребёнка и убил его?
- Люди всё делают сознательно.
- В той драку никто не хотел смерти.
Подошёл официант. Мы молча следили, как он ставил тарелки с мясом, раскладывал вилки и ножи.
- Спасибо, - сказал я, когда он закончил.
Мы вновь остались вдвоём.
- Люди бывают жестокими, но умеют и прощать, - продолжил я.
Бизнесмен жевал пищу и не смотрел на меня.
- Мы все мучаемся. Я, мой сын, вы. Но мы можем освободиться от этой тяжести. Вы можете это сделать. Доброе дело просветлит вас.
- Не находите, что мясо не совсем прожаренное? - заметил предприниматель.
Я понял - он в смятении. Он дрогнул, не хочет, чтобы я продолжал. Не хочет сдаваться.
- Зачем нам вражда? Я смогу быть полезным для вас, - я не собирался менять тему разговора. - Вы заявите, что дали взятку. Судьи нет. Он уже не пострадает. Вы тоже. Конфликта не будет. Мир всегда лучше, чем война.
- Я вас не боюсь, - сказал бизнесмен.
- Верю. Я говорю о душе. Вы погубили молодого человека, разрушили его будущее. Вы постоянно станете об этом думать. Жить с мыслями, что стал причиной несчастья Это ад. Злость изнуряет человека.
Бизнесмен перестал жевать, отложил вилку:
- Это вы погубили моего сына! Вы отняли у него жизнь!
- Не повезло, - сказал я. - В противном случае я мог оказаться на вашем месте.
- И чтобы вы сделали?
- Не знаю. Но не захочу, чтобы боль постоянно мучила всех. Пусть она останется во мне. Мы - люди. Мы понимаем друг друга, сочувствуем и любим.
Бизнесмен встал:
- Мне надо идти.
- Спасибо, что согласились поговорить, - сказал я.
Он достал бумажник.
- Не беспокойтесь, я заплачу.
Он повернулся и, не оглядываясь, пошёл к машине.
Спустя некоторое время бизнесмен написал заявление о повинной. Судебное дело моего сына было пересмотренно, и он был полностью оправдан.
Я знаю, что мой сын так и не простил мне этих нескольких месяцев тюрьмы. Но я люблю его, и во имя этой любви готов пожертвовать и своей и чужой жизнью.