Аннотация: История одного дня жизни Михаила Львовича Незнатного - вахтёра ткацкой фабрики города N.
WACHTER
В пять часов утра зазвенел будильник. Михаил Львович Незнатный открыл глаза, протянул руку к тумбочке и выключил его.
Ему снился чудесный сон, и старичок досадовал, что не смог его досмотреть. Медленно сев на постели, он пригладил остатки седых волос и вдел ноги в пушистые тапки. Пора было приводить себя в порядок и отправляться на смену -- Михаил Львович работал вахтёром на ткацкой фабрике.
Прихрамывая на одну ногу, он пошёл в ванную, чтобы освежить лицо после сна. Костюм, который старичок перед сменой всегда чистил, аккуратно висел на спинке стула в комнате. Её убранство было довольно скромным, но несколько вещей выделялись на общем фоне. Эти вещи у Михаила Львовича остались от покойной жены, которая была археологом и почти всё время проводила в экспедициях. На потёртом и пыльном деревянном серванте стояла медная ваза, украшенная алебастровыми вставками и кусочками лазоревого камня -- замечательная находка из Месопотамии. Рядом в рамках стояли фотографии детей, которые давно перебрались в Америку и почти не общались с престарелым отцом.
Вернувшись из ванной с полотенцем на голове, Михаил Львович хорошенько обтёрся и начал одеваться. Делать это он предпочитал без спешки, ибо был твёрдо убеждён -- человек, одетый небрежно, и к своей работе относится точно так же. Надев чистую рубашку и носки, он присел и стал осторожно натягивать брюки, стараясь поменьше двигать больной ногой. Это давалось нелегко. Наконец, опершись на стол, он поднялся, подошёл к зеркалу и стал повязывать галстук. Галстуком Михаил Львович очень гордился -- он был синим, с узором из лилий. Наконец, надев куртку и взяв с собой коробку с бутербродами, старик вышел из квартиры, запер дверь и спустился по лестнице во двор. Ощупав карман куртки, он понял, что не купил сигарет. Да и чёрт с ними, решил старичок, у уборщицы попрошу.
До фабрики было полчаса ходьбы. Михаил Львович терпеть не мог опаздывать и старался идти быстро, насколько позволяла нога. Утро как утро, думал он, глядя по сторонам. В голове вахтёр прокручивал всё, что нужно будет сделать по приходе на работу, но делал это скорее по привычке, ибо давным-давно постиг все премудрости своей нехитрой службы. Михаил Львович шёл, поглядывая на часы. Успеваю, думал он.
"Львович, ну чего так долго? - забрюзжал Коля Ерохин, когда Незнатный открыл дверь вахтёрской каморки. - Опять опаздываешь, уже второй раз подряд!"
Повесив свою шапку на стенной крючок, старик вынул часы.
"Ничуть не опоздал, Николай Степанович. Ещё целых пять минут", - ответил он.
"Да уж мне лучше знать. Никак с тобой не сладить", - заохал Николай.
"Да чего же вы? Идите, я же пришёл. Где ключи и журнал посетителей?"
"Вон там", - Николай указал на полку шкафа.
"Сколько раз вам повторять -- они должны к смене вахты лежать на столе",- с лёгкой укоризной сказал Михаил Львович.
"Не учи учёного", - буркнул Ерохин, одеваясь.
Незнатный положил коробку с бутербродами в ящик стола и пошёл за журналом.
"Завтра тебя сменю. В шесть утра", - сказал ему на прощанье Николай и вышел из каморки.
Раскрыв журнал, Михаил Львович погрузился в чтение. Посетителей должно было быть много, после обеда даже ожидались какие-то иностранцы. С ними ему всегда было сложно, ведь никаких языков, кроме родного, старичок никогда не учил. А они-то ведь думают, что он всё знает и объяснит, как пройти, как найти, где и у кого спросить. Как-нибудь справимся, подумал Незнатный, не впервой.
В окне мелькнула чья-то фигура.
"Эй, кто там?" - громко позвал он.
"Миша, не кричи. Я это, я", - в дверь каморки просунулась голова уборщицы, пожилой и доброй женщины.
"Здравствуй, Лена, - улыбнулся он, - мы с тобой ранние пташки, да?"
"Да уж, верно. Я пропуск забыла, отметишь без него?"
"А как же не отметить, - рассмеялся старичок, - мы ж без тебя тут все в грязи утонем! Тебя даже голышом впущу".
Она с нежностью посмотрела на него.
"Хороший ты, Миша".
"Лена, а у тебя сигаретки не найдётся?"
Вытащив из кармана пачку, уборщица положила её на стол и, помахав ему, ушла.
Без десяти девять появились первые рабочие. Спеша подготовиться к смене, они на ходу вытаскивали из карманов пропуска и показывали в окно вахтёрской. Некоторые желали Михаилу Львовичу доброго утра -- этих он всех знал в лицо, желал им того же и радостно улыбался. Спустя десять-пятнадцать минут людской поток стал нескончаемым, уже никто не улыбался старичку и не заговаривал с ним. Невыспавшиеся, хмурые лица проплывали мимо окошка. При всём своём добром нраве, Михаил Львович не чувствовал к ним никакого расположения. Несколько рабочих, слабых памятью и крепких языком, бранились на старичка и требовали впустить их без пропуска, но он с прежней своей весёлостью предлагал им, как положено, написать объяснительную и получить "билет" - однодневный пропуск. Один здоровяк, разъярённый упорством вахтёра, хряснул кулаком по раме окна, но тут же испугался собственной смелости и, не желая отвечать за порчу имущества, с ворчанием принялся также писать объяснительную.
К половине десятого начали прибывать посетители. Они вежливо осведомлялись у Михаила Львовича, как им пройти туда-то и туда-то, и он с готовностью отвечал. Вскоре приехал начальник фабрики, важный человек необъятных размеров. Он редко бывал на фабрике и почти всегда был в дурном настроении. Но сегодня его лицо прямо-таки светилось радостью.
"Доброго вам утра, Сергей Михайлович", - сердечно поздоровался с ним вахтёр.
Заглянув в окошко, он увидел старичка.
"Михаил Львович, ты сегодня дежуришь? Ай, молодец! Вот на кого всегда можно положиться", - широко улыбнулся начальник.
"Стараемся, Сергей Михайлович".
"Когда у тебя последнее повышение было?"
"Уж и не вспомню. Кажется, три года назад, Сергей Михайлович", - ответил старичок.
"Ай-яй-яй. Знаешь что, напиши-ка заявление и отнеси в отдел кадров, я подпишу. Ты заслужил", - повернувшись, начальник с невероятной для своих габаритов скоростью взбежал по лестнице.
Михаил Львович ошалело смотрел ему вслед, на губах застыли слова благодарности. Должно быть, хорошее дело провернул, подумал он, и на душе у вахтёра потеплело.
Взяв чистый лист бумаги, старичок сел за стол. По природной своей скромности Незнатный стеснялся просить чего-то для себя, и начать было непросто. Почти час он просидел над листком, но написал только свою фамилию, фамилию директора и слово "заявление", и никак не мог двинуться дальше. Из раздумий его вырвал чей-то нетерпеливый стук в окно. Подняв глаза, он увидел молодого мужчину в аккуратном костюме с дипломатом в руке. Он недовольно косился на старичка.
"Добрый день. Вам назначено?" - вежливо осведомился вахтёр.
"Да, назначено. В отдел кадров, я спешу", - скороговоркой произнёс мужчина.
"Фамилия?"
"Слушайте, - начал раздражаться он, - я по срочному делу. К чёрту ваши формальности, пропустите меня", - подёргав рукой барьер, он вновь уставился на вахтёра.
"Извините, но если вас нет в списке -- пропустить никак нельзя. У меня должностная инструкция", - развёл руками Михаил Львович.
"Вы русский язык понимаете? Срочное дело, вам говорят! Проблем хотите, а?" - мужчина угрожающе придвинул к окну своё лицо.
"Тише, не надо так кричать", - смиренно попросил его старичок.
Незнакомец вышел из себя.
"Ах ты старый пень! Живо открывай свою вертушку, сволочь! Ты у меня сено задницей жрать будешь, кочерга, слышь ты?"
Кулак мужчины, описав широкую дугу, врезался точно в середину окошка. Стекло треснуло.
Отпрянув, Михаил Львович бросился к телефону, чтобы позвонить в милицию. Мужчина изо всех сил дёргал барьер, но механизм был крепок. На шум сбежались люди из цехов, поднялся шум и гам, крики, оскорбления. Женский голос закричал: "Алёна, угомони своего хахаля, пока он всю фабрику не разнёс!" В толпе мелькнула девичья головка -- это была Алёна, молодая кадровичка. Увидев, что творится внизу, она с плачем кинулась прочь. Наконец, ко входу спустился рыжеволосый детина-рабочий и велел непрошенному гостю убираться, пока цел. Мужчина сжал кулаки, но силы были неравны. Обругав побелевшего от страха Незнатного, он развернулся и ушёл, хлопнув дверью.
Осмотрев стекло, рыжеволосый почесал затылок и предложил позвать завхоза. Толпа на лестнице засуетилась, все поспешили вернуться на свои места. Никто не хотел связываться с завхозом, все знали суровый нрав Маргариты Ивановны. Детина тоже поспешил скрыться.
Михаил Львович остался один. Шок от произошедшего не проходил. Старик долго сидел на своём стуле, глядя в одну точку. Одному Богу известно, что творилось в его душе.
Вскоре после обеда на лестнице послышалось цоканье каблучков, вниз спустилась миловидная блондинка в тёмной юбке и светлой блузе.
Робко постучавшись в каморку, она замерла на пороге. Незнатный пошёл открывать.
"Михаил Львович, - комкая в руках платок, девушка посмотрела на разбитое окно и всхлипнула, - вы извините Толю. Он нервный очень, переволновался просто. Вам он ничего плохого не сделает".
"Ваш жених, Алёночка?" - спросил вахтёр.
Она кивнула.
"Не обижайтесь, хорошо? Я сама завхозу скажу", - кадровичка попыталась улыбнуться.
"Ничего, Алёночка, ничего страшного, - старичок растаял от умиления, - я вовсе на него не сержусь. Все не без греха".
Алёна обвела взглядом каморку и заметила на столе лист.
"Ой,- испуганно прижала она руки к лицу, - это что же, Михаил Львович, вы увольняться решили? Ради Бога, не надо. Толя не виноват, он...".
"Нет-нет, - замахал руками Незнатный, - это мне Сергей Михайлович повышение предложил и сказал заявление написать, да у меня что-то совсем не клеится", - он стушевался.
"А хотите, я вам помогу? Вам же всё равно к нам его нести! Давайте вот здесь вашу подпись поставим, а я сама всё напишу, что следует".
"Ох, спасибо, Алёночка, спасибо, - вахтёр был растроган, - я вам по гроб жизни благодарен буду. Верите ли -- ну прямо совсем никак! Только подумаю, чего писать, так тут же и..." - он поставил внизу листа росчерк и дату.
"Простите ещё раз, Михаил Львович", - улыбнувшись, она взяла лист и направилась к двери.
В два часа дня старичок, наконец, решил поесть. Открыв дверцу шкафа, он взял маленький кипятильник и стакан для чая. Стакан был липкий и весь в потёках. Незнатный покачал головой. У них с Ерохиным был один стакан на двоих, и Николай никогда после себя его не мыл, хотя в свою смену пил чай постоянно. В коридоре никого не было, и Михаил Львович решил сходить и помыть стакан. Туалет был на втором этаже, идти по лестнице с больной ногой было непросто, но пить из грязного стакана Незнатному не хотелось. Крепко держась рукой за перила, старичок делал шаг на одну ступеньку и сильным движением подбрасывал вслед вторую ногу, кряхтя от напряжения.
Наконец, добравшись до раковины, он промыл стакан как следует, умыл лицо и руки. Вернувшись к лестнице, вахтёр застыл от неожиданности -- у барьера теснилось несколько мужчин, озадаченно тыкающих пальцами в треснувшее стекло и бегло переговаривающихся между собой. Ну вот и иностранцы, подумал Михаил Львович, медленно спускаясь.
Мужчины заметили его и наперебой заговорили.
"Граждане, - возвысив голос, сказал он, - не шумите так. Погодите, я позвоню, чтоб прислали кого-нибудь!"
Казалось, никто из мужчин не слушал Незнатного. Размахивая руками, они тараторили и тараторили. Бедный Михаил Львович, обессилев от ходьбы по лестницам, напрасно пытался вставить хоть слово.
"Да не кричите, ради Христа! - возопил он. - Подождите хоть минутку, дайте мне звонок сделать. Куда вы..."
"Что тут такое?" - послышался строгий женский голос.
К проходной спускалась черноволосая полная дама в тёмно-синем костюме.
"Маргарита Ивановна, миленькая, выручайте! - взмолился старичок.- Вы по-ихнему понимаете, растолкуйте, чего они хотят".
Подойдя к барьеру, завхоз обратилась к одному из визитёров и обменялась с ним несколькими короткими фразами.
"Им к главному инженеру, - сказала она вахтёру. - Я отведу их".
Михаил Львович облегчённо вздохнул и улыбнулся.
"Алёна мне всё рассказала, - косясь на окно, Маргарита Ивановна вздохнула, - вы правильно сделали, что не открыли. Он уже раз приходил, тогда Николай дежурил и без вопросов впустил его. Так этот хам явился к ней и чуть ли не час орал на девочку. Она же аборт отказывалась делать, - понизив голос, сказала она, - а он детей не хочет. Вы только ей не говорите, что я вам сказала".
"Буду нем как могила, - наклонив голову, сказал старичок.- Спасибо вам".
Махнув гостям рукой, она двинулась вверх по лестнице. Те поспешили за ней. Надо будет цветов ей подарить, подумал Незнатный, такая славная женщина. Наконец, он поставил кипятиться воду и с аппетитом поел.
Рабочий день закончился, люди потянулись к выходу. Мирно откинувшись на спинку стула, Михаил Львович просматривал журнал посетителей на завтра.
"Миша!" - постучал кто-то в дверь. Старик открыл - это была уборщица.
"Что-то случилось?" - вопросительно посмотрел он на неё.
"Да там, на третьем этаже... кто-то остался в кабинете. Я постучалась, сказала, что мы скоро двери закроем, но никто не вышел".
Незнатный потёр лоб.
"Сходи ты. А я пока вместо тебя подежурю", - предложила она.
Кивнув, он направился к лестнице.
На третьем этаже лампы уже погасили, все двери были закрыты, но из-под одной пробивался слабый свет. Медленно приблизившись, Михаил Львович постучал.
"Здесь есть кто-нибудь?" - спросил он. Ему подумалось, что кто-то мог просто забыть погасить настольную лампу.
За дверью раздались тихие шаги, потом замок щёлкнул и дверь открылась.
"Ох, как же вы меня напугали, Алёночка, - держась за сердце, выдавил старик. - Мы уже закрываемся скоро. Работы так много?" - он сочувственно взглянул на неё и поразился -- хорошенькое личико девушки было заплакано.
"Что случилось? Кто вас обидел?" - он шагнул в кабинет, беря её за руку.
Вытерев платочком глаза, она улыбнулась.
"Ничего, я... всё хорошо. Я просто жду звонка".
"От жениха?" - спросил старичок.
"Нет", - Алёна покачала головой и почему-то покраснела.
Незнатный понял. И засмеялся своей догадке.
"Уж не влюблены ли вы, моя милая? У вас щёки горят!"
Она залилась смехом.
"Да-да, верно, - улыбаясь, он хитро прищурился. - Кто же он?"
"Студент, - тихо ответила она. - Историк".
"Ах вы моя радость! Да ведь это же чудесно! Как вы сияете, глаз не оторвать".
"Он очень меня любит", - зардевшись, ответила Алёна.
"Ну, я тогда пойду, он ведь с минуты на минуту позвонит, - старичок подмигнул ей. - Не бойтесь о времени, я вас выпущу хоть ночью".
Алёна смотрела на него с умилением.
"Спасибо, Михаил Львович. Я ненадолго, обещаю. Ах, - вспомнила она, - я отдала вашу справку, её уже подписали".
Обернувшись, он улыбнулся ей снова и закрыл дверь. Уже подходя к лестнице, вахтёр услышал трель телефона.
"Ну что там?" - спросила уборщица, когда он вернулся.
"Кто-то лампу погасить забыл, - ответил он. - Ничего страшного".
"Ладно, Миша, я пойду. Завтра, может, увидимся", - сказала она.
Время летело быстро. Алёна ушла, когда на часах было уже девять вечера. Михаил Львович только тут вспомнил о пачке сигарет и, взяв её, вышел на улицу. Чиркнув спичкой, он закурил и стал смотреть в небо. Тёмный небосвод был девственно чист, ни единого облачка. Старичок вспомнил, как они вместе с женой любили после долгого дня раскопок постелить на землю холстину, лечь на неё и смотреть на звёзды, любоваться их сиянием, видеть, как одни тускнеют, а другие вдруг становятся очень яркими. Потушив сигарету, Михаил Львович вернулся в каморку и сел на стул. Он вдруг почувствовал невероятную усталость. Вздремну-ка я полчасика, решил он, и закрыл глаза.
На вершине песчаного холма, продуваемого всеми ветрами, стоял шатёр. Несколько крепких деревянных столов возле него были заставлены разнообразными находками, тут же лежали лопаты, скребки, кисточки. В тени шатра сидела женщина, на ней было лёгкое шёлковое одеяние. В её руках была кисточка, которой она очищала от песка небольшую медную вазу, найденную накануне. Она бережно и аккуратно смахивала песчинки, осторожно вращая вазу, поставленную на кусок ткани. Длинные волосы почти закрывали лицо, внимательное и сосредоточенное.
Чей-то окрик заставил женщину поднять голову. Повернувшись, она увидела поднимавшегося на холм мужчину в светлых хлопковых штанах, голого по пояс и загорелого. Улыбаясь, он махал ей рукой. Поднявшись с земли, она пошла ему навстречу.
"Эй, Львович! Ты почему входную дверь не закрыл?"
Незнатный проснулся и поспешно сел на стуле прямо. Глянув на часы, он ахнул -- было десять минут седьмого. Встав, он открыл дверь в каморку.
"Заснул что ли? - напустился на него Ерохин. - Почему дверь не заперта? А ещё мне что-то выговаривает!"
Голова у старика была тяжёлая, он помотал ею, отгоняя остатки сна.
"Ладно уж, иди", - садясь на стул, сказал Николай.
Поблагодарив сослуживца, Михаил Львович оделся и вышел на улицу. Хорошо, думал старичок, что Алёночка такая счастливая. И Маргарита Ивановна просто золото. Странно только, что Ерохин не спросил про стекло, но думать об этом вахтёр не стал.
Вскоре Незнатный уже был дома. Раздевшись, старик снял обручальное кольцо и положил его рядом с фотографией жены.
"Спокойной ночи, радость моя",- сказал он ей и заснул.
Усадив мужчину рядом с шатром, женщина дала ему кисть и они стали вместе чистить вазу. Солнце клонилось к закату, бросая последний взгляд на песчаную долину.