|
|
||
- Не спрашивайте меня, куда я иду! - визжала Любовь Георгиевна, будто её резали. Она стояла, почему-то немного согнув колени, и быстро махала перед моим лицом руками, рисуя в воздухе то крест, то параллели. Вдобавок побурела и таращила глаза, в которых читались ужас и гнев одновременно. - Никогда не спрашивайте, куда я иду, никогда! - Извините! - Какая вам разница, куда я иду? Куда мы здесь все ходим? Или домой, или с клиентом... - Любовь Георгиевна не унималась, продолжая монолог на повышенных тонах. А ведь она права - какое мне дело? К чему это пустое любопытство - знать, куда она идёт? Что это изменит в моей жизни, в эту самую минуту? В общем-то, я хотела лишь познакомиться поближе, с чего-то начать разговор. Мы с ней почти одного возраста - молодые пенсионерки, самые старшие в отделе, да и пришли в один день - пару недель назад. - Любовь Георгиевна! Послушайте меня, человека бывалого... - пробасил Артём из своего угла. Невысокий и щуплый, он занимал самый большой стол и кресло с самой высокой спинкой. Артём работал в агентстве недвижимости уже почти год, считал себя опытным риелтором, и потому всегда, да и сейчас, был окружен парой-тройкой новичков, только пришедших в отдел. Чтобы подняться над головами новоиспечённых агентов, он привстал на кресле, опершись руками о подлокотники. - Любовь Георгиевна, ерунда всё это! - Вам, Артём, может и ерунда, а мне нет! Я верю в сглаз! Можете смеяться, но вот вчера Володя похвалил фотографии квартиры, которую я нашла, и что?! Что? Через полчаса клиентка позвонила и сказала, что эта квартира ей не подходит! - Да нас, агентов, каждый день обманывают и кидают. Это нормально! - А до этого она ей нравилась, понимаете, нравилась?! Я уже о просмотре договорилась! Володя, виновник сорвавшегося просмотра, сидел тихо, как мышонок, спиной к Любови Георгиевне. Лет пятидесяти, с тонкими чертами лица, спокойный, он говорил редко и никогда не повышал голоса. А сейчас, наверное, мечтал испариться - голову втянул в плечи, скукожился и даже не отвечал на звонки рекламного телефона, который буквально клокотал в его руке. - У кого рекламник звонит? Кто не берет трубку? Отберу телефон и больше не получите! - звонко прокричала на всю комнату заведующая отделом Елена Викторовна. - Любовь Георгиевна, потише, поспокойнее, вы же мешаете работать, - добавила с улыбкой, но требовательно. Та ещё что-то бурчала себе под нос, собирая сумку, и вскоре, не прощаясь, исчезла. Не прошло и двух часов, как дверь распахнулась, Любовь Георгиевна буквально ворвалась в отдел. Бросив сумку на стол, крикнула мне в спину: - Вы, Марина, не смейтесь! Я в испуге обернулась. - Представляете, она не пришла! Не пришла! Хотя я ей всё время звонила! И перед выходом, и когда подошла к дому. Сначала она взяла трубку и сказала, что вышла из метро и идёт по адресу. Я ждала полчаса, звонила каждые пять минут - а у неё телефон был уже отключён! Она просто обманула меня! Вот почему не нужно спрашивать, куда я иду! - Всё ясно, поняла!.. - Вы просто не знаете, что такое сглаз! Я тоже тут каждого могу сглазить, так сглазить, мало не покажется! - дама со свистом рассекла кулаком воздух прямо перед моим носом, потом повторила этот жест в сторону Володиной спины, потом в сторону Артёма, который уже отправил всех новичков на показы и был совершенно открыт для любого сглаза. - Да, мало никому не покажется! У вас ни у кого не будет сделок! Я только делать этого не хочу. Не такой я человек... Кто работал в агентстве недвижимости, прекрасно знает, что риелторы не замечают не только часов, но даже дней, недель и целых месяцев жизни. И вовсе не от счастья. А от упорного усердия по поиску самого лучшего варианта квартиры для самого свежего и срочного клиента. Если вы считаете, что это занятие яйца выеденного не стоит, то глубоко ошибаетесь. Попробуйте восемь рабочих часов просидеть, уткнувшись в экран компьютера, рассматривая фото чужих квартир, не выпускать из руки телефона, ежеминутно звонить контрагентам и дотошно узнавать, реальный ли это вариант, честно ли выставлена цена, берут ли с детьми, животными, с незарегистрированным браком, не очень славянской внешности и так далее... Выезд на показ - это праздник. Пусть уже и семь, и восемь, даже одиннадцать вечера, пусть на улице ветер, ливень или мокрый снег, пусть сапоги полны мерзкой жижи, а желудок сводит от пустоты и холода - ты едешь на встречу с клиентом, а значит, имеешь шанс заработать. Не буду вдаваться в тонкости этого смутного дела, какие же деньги может заработать риелтор. Кто как. Не всё зависит от личного старания. К нему бы прибавить немного удачи. А также - побольше хитрости, настойчивости, упорства... - Клиенту нужна сказка! Понимаете? Не нужна им ваша правда! Расскажите, что квартира супер, лучше, чем они заказывали, - Елена Викторовна была азартна и красноречива, пытаясь зажечь блеск в наших глазах. - Марина, ты же журналист, пишущий человек, что тебе стоит? - Клиенты с глазами, на месте сами видят, что это за 'сказка'. - А ты ещё до показа присядь им на уши так, чтобы они видели только то, что ты рассказала... - Не умею я так... - Я тоже умею писать, не хуже журналиста! - поспешила вступить в разговор Любовь Георгиевна. - Я в школе такие сочинения писала! А в институте на втором курсе у одной меня была пятёрка... Тему сейчас не припомню, но то, что преподаватель его зачитывал перед всей аудиторией, помню! А сказку для клиента... Какая сказка, если туалет грязный, обои оборваны, а по цене клиент даже на тысячу не поднимается? - А вы сочините сказку о той квартире, которая на тысячу дороже, но где обои ещё целы! Вот тогда он и поднимется на эту тысячу! - И я не умела врать поначалу, - доверительно сообщила Елена Викторовна, когда мы через пару часов столкнулись в курилке. - Как и ты, была за правду. Неделю побегала на пустой желудок, и сообразила, как нужно работать. Ты, конечно, можешь ждать своего клиента, но денег больших не заработаешь. А ведь можно! Подходил к концу первый месяц работы. Я ни дня не имела выходного, бегала, не помня себя, по показам, а сделок так и не было. Дала себе слово, что если и второй месяц получится столь же антидоходным, уволюсь. И, как советуют психологи, отпустила ситуацию. Сразу стало как-то легко на душе. В общении с клиентами пропала напряжёнка. Я по-прежнему выдавала им истинную правду о каждом варианте жилья, предлагая решать самим, подходит им это или нет. И случилось чудо. Либо это дело случая. Мне удалось заключить пару сделок. Полученный гонорар был невелик, но я была рада и такой сумме. А главное - поверила в себя, в свой шанс. Вскоре научилась по голосу на том конце трубки распознавать, с каким человеком имею дело и интуитивно начинала работать с теми клиентами, с которыми чувствовала себя на одной волне. А это уже опыт. Когда хочется есть, его приобретаешь быстро. У Любови Георгиевны, видимо, тоже дела клеились. Во всяком случае, в десять утра она неизменно появлялась в офисе. Огромная комната с двумя рядами столов в середине и плотно притертыми друг к другу столами по периметру не давала ощущения ни чистоты, ни уюта. Ремонта давно не было: обои кое-где были оборваны, а кое-где темнели пятнами от рук и ног. На каждом столе стоял монитор, а над столом висела какая-нибудь картинка, которая должна была вдохновлять на подвиги - пачка долларовых купюр, яхта, утопающая в зелени вилла... Но рамки картин были серыми от пыли, а фотобумага сборила и шла пузырями. Уборщица два раза в неделю мыла только пол. Столы и подоконники оставались бесхозными и грязными. Лишь в 'красном углу', где сидела заведующая отделом, было что-то вроде оазиса - на её столе стояло три цветка в горшках и с десяток весёлых безделушек. Любовь Георгиевна первым делом протирала влажными салфетками стол, компьютер, клавиатуру и мышку. Затем 'умывала' стул, накрывала сидение белоснежными листами А4. И только после этого садилась. Затем из сумки извлекала завернутую в целлофановый пакет чашку, которая была накрыта крышкой от макдаковского стакана, тетрадь, ручку и прочие мелочи. Держа в левой руке лупу, в правой - веер, со словами 'Меня скоро уволят с работы' она начинала новый рабочий день. Работала тщательно. Изящно обмахиваясь веером, наводила лупу на строчки текста в объявлении. - Предлагается однокомнатная квартира, - громко и с возмущением она зачитывала текст. - Да как же можно быть таким безграмотным? Написать 'предлагаеться', с мягким знаком! Это ещё в средней школе проходят! Как можно так писать... - А квартира вашему клиенту подходит? - прерывала поток возмущения Елена Викторовна. - Вроде бы... - Ну и чем вам помешал мягкий знак? Звоните быстрее! Любовь Георгиевна откладывала веер в сторону, брала ручку и начинала списывать телефон контрагента. - Любовь Георгиевна, зачем вы 'каркаете'? - не выдержал однажды её ежеутренних причитаний Артём. - Ауру себе портите! Работайте лучше! - А я что делаю? У меня клиенты есть, показы каждый день, и что? Крошечная сделка за полтора месяца... Ну как так можно жить? - её возмущение было безадресным, на всю аудиторию. - У меня кредиты, за квартиру платить нужно... Я даже в парикмахерскую не могу сходить! Меня дочь уже сколько месяцев содержит... А этот - мальчишка, только пришел, по-русски неправильно разговаривает, а уже колбасу принес! - Любовь Георгиевна махнула в сторону самого крайнего к входу стола, на котором на пластиковых тарелках лежали бутерброды с вареной колбасой. - Гоша молодец, - заступился за новичка Артём. - Да, с акцентом, зато заселяет! Да у нас и девочки говорят с акцентом, - Артём кивнул головой на сестёр-погодок из Западной Украины Люду и Аню, которые сидели за одним столом. - А план перевыполняют. Знаете, почему? - Почему? - Любовь Георгиевна, весело подбоченившись, развернулась в сторону Артма. Было очевидно, что у неё имеется собственное мнение на сей счет. - Они всё на ус мотают, всё, что я говорю. И вам сколько раз говорил, и Елена Викторовна... - А я думаю, это потому, что им дают всех срочных и самых лучших клиентов! - воспользовавшись отсутствием Елены Викторовны, Любовь Георгиевна осмелилась высказаться о наболевшем. - Конечно, дают! Потому что они их заселяют! Агентству деньги нужны! А вам срочника дашь, так вы его замаринуете! Вот зачем вы вчера сказали контрику, что у вас клиенты киргизы? Их же не берут! Сказали бы, что славяне, а на квартире разбирались. . . - Да что вы такое говорите, Артём? Как это я киргизов славянами назову? Как я собственнику в глаза смотреть буду? - Скажите, что запутались в клиентах, подумаешь. - Как это запуталась? У меня, между прочим, два высших образования! Я вообще филолог! - Это у вас на лбу не написано, - гоготнул Артём. - Что именно два... - Два не написано. Но по человеку всегда видно, что он из себя представляет, это вы уж не отрицайте, Артём! - Не отрицаю, видно! - Так кто мне поверит, что я киргиза от русского не могу отличить? - Поверят, поверят, если увидят деньги в руках у клиента... Угощайтесь, Любовь Георгиевна, все угощайтесь, - Артём с удовольствием исполнял роль хозяина на чужом празднике и первым взял бутерброд. А чем, собственно, киргизы, грузины, якуты и иные 'не славяне' хуже русских? Те же люди. Требования собственников к потенциальным арендаторам возмущали не только меня, но и других риэлторов. Бодрили и помогали только слова Елены Викторовны: 'Мы работаем от клиента, - всегда напоминала она. - И наша задача заселить его. Для этого нужно немного - дать возможность клиенту и собственнику посмотреть друг другу в глаза! Пусть они сами решают! Общайтесь, разговаривайте и разговаривайте с людьми! Не находите компромисса, не можете убедить, да схитрите, не говорите контрагенту всю правду...' *** - Люда, у тебя не будет кусочка сахара? - преодолев свою нелюбовь одалживаться, обратилась я к одной из сестёр, которой симпатизировала и с которой приятельствовала, частенько общаясь в курилке. - Та нэма! - отмахнулась Люда дружелюбно. - Вот уделаю свою клиентку, так и принэсу... - Марина, я могу угостить, - вдруг откликнулась Любовь Григорьевна, сидящая за соседним столом. - Спасибо, верну с процентами, - улыбнулась я. - Да берите, берите, - она суетливо вытаскивала из сумки пакет, в который была завёрнута баночка с сахаром. - У вас сделки были? - спросила Любовь Георгиевна. - Были! - Научились рассказывать сказки? - Нет, просто дала себе слово... - я охотно поделилась своим опытом, начиная с того самого момента, когда решила уволиться. - Я тоже не продажник, не умею пудрить мозги. Все время думаю уйти, но куда? Куда нас с вами возьмут? Любовь Георгиевна продолжала шептать что-то про неподходящий возраст, трудную жизнь... Не желая пропитываться чужим негативом, но и считая неприличным оттолкнуть человека, я выключила слух и от всей души любовалась собеседницей. Я принадлежу к тем женщинам, которые считают, что все ровесницы выглядят хуже и старше их. Зря обольщалась, во всяком случае, по поводу Любови Георгиевны! Она молодцом! Что толку в моей подростковой худобе? Спасает, только если смотреть со спины... А так - и морщинки, и седина на висках... Любовь Георгиевна согласно возрасту кругла и спереди и сзади, большие миндалевидные глаза аккуратно подведены неяркими тенями, кожа на лице гладкая, без морщин, короткие каштановые волосы без единой седой прядки, руки ухоженные, на ногтях - модный маникюр шеллак... И одевается ведь разнообразно. Скромно, но со вкусом. В общем, весьма и весьма... Да к тому же, как оказалось, добрейшей души человек! Грузинка по матери и украинка по отцу, она родилась и больше половины жизни прожила в Тбилиси. Школу окончила с золотой медалью, университет с красным дипломом. Ещё студенткой вышла замуж, родила дочку... В трудные 90-е семья вынуждена была переехать в Москву - уж слишком много негатива было в те времена к людям иной крови, а муж Любови Георгиевны был русским. Этот переезд, когда пришлось оставить родной дом и всё нажитое, в том числе и прекрасную библиотеку, был самой болезненной точкой в её биографии. Даже более трагичной, чем недавняя смерть мужа. Об этом она говорила грустно, но как-то легко, как о само собой разумеющемся факте. А вот о расставании с обжитым гнездом - с дрожью губ и негодованием в глазах. 'У меня отобрали всё, понимаете - всё! Ну, ничего, без всего можно обойтись. Самое главное для меня, для всей нашей семьи - образование. Этот наш конёк! Мои знания у меня никто не сможет отнять!' Любовь Георгиевна гордо и победоносно поднимала подбородок. Никто из присутствующих никогда не пытался развенчать её твердую уверенность в том, что есть что-то такое, чего у нас никто и никогда не сможет отнять... Сказать что-то против было равносильно тому, что ты ударил ребенка. Точно также смиренно и с улыбкой сослуживцы принимали и другую детскую черту Любови Георгиевны - борьбу за территорию, своё место под солнцем. Убегая на обед или на дневной показ, она всех соседей просила, чтобы к её столу и стулу никого не подпускали. Ей кивали: 'Конечно, конечно, не волнуйтесь!..' Хотя в офисе, где катастрофически не хватало рабочих мест, закрепить за собой пространство было просто невозможно. Нет-нет, да кто-нибудь обязательно бочком присаживался на её стул, хватал руками натёртую до блеска мышку... Застав с поличным самозванца, Любовь Георгиевна бывала страшно недовольна, но выражала эмоции тихо, с полным пониманием ситуации. Но вот если кто-то осмеливался повесить свою прокуренную или и того хуже - пропахшую потом - ветровку рядом с её плащом - тут уж гнев был открытым. - Я же просила не вешать это рядом! - Она потрясала в воздухе кулаками и торопливо перевешивала плащ поближе к пахнущей дорогими духами накидке Елены Викторовны. Через несколько дней, сделав очередную сделку, я принесла пачку сахара и, отсыпав на заранее припасенную салфетку кусочков десять, подошла к Любови Георгиевне. - Ой, я уже и забыла... Вот вас вчера вечером не было, а со мной такая истерика была! Знаете, я ведь решила уволиться. Подошла и сдала Елене Викторовне служебный телефон. Со мной страшная истерика была... - Любовь Георгиевна отогнула манжетку кофты, достала носовой платочек и стала прикладывать его к глазам. - Наверное, ужасно сегодня выгляжу? - Что вы, отлично! - я ничуть не покривила душой. - Представляете, меня не отпустили! - продолжала она взволнованно и с некоторой долей гордости. - Елена Викторовна сказала, что я рано сдаюсь, что у меня обязательно получится. Дала нового клиента и, между прочим, срочного и богатого, - Любовь Георгиевна перешла на еле слышный шепот. - Хочет снять квартиру за сто шестьдесят тысяч! - Её глаза округлились и наполнились таким беспредельным восторгом, что, казалось, вот-вот стукнутся о стекла очков. - Только они армяне, их брать не хотят... - Любовь Георгиевна разочарованно поджала губы. - Вот с самого утра ищу варианты... Я хотела принести торт, - всё не отпускала меня коллега. - Сегодня же мои именины! Большой православный праздник - Вера, Надежда, Любовь! А потом подумала - и кого я здесь буду угощать? Кого? Вот если хоть одна собака вспомнит, поздравит, тогда схожу в магазин... И представляете, ведь никто, никто!.. - Поздравляю вас! Зря вы обижаетесь. У нас все молодые, кто помнит о таком празднике? Даже я, признаться, забыла... - Как? Вы что - не читали Куприна? - Любовь Георгиевна уже говорила в голос. - А при чем тут Куприн? - Как при чём!? Гранатовый браслет? - Читала, конечно! Давно, в юности, про праздник не помню... - Вы что - телевизор не смотрите? - Не смотрю, - призналась честно. - И что - у вас дома не висит православный календарь? - Не висит... - Да как вы живете? Не найдясь с ответом, я поспешила на свое место. Рабочий день проходил как обычно. Без конца звонили рекламники, человек пятнадцать агентов одновременно разговаривали по телефонам, перекрикивая друг друга... Часов с четырех вечера в отделе стало просторнее и тише - агенты один за другим разъезжались по показам. Засобиралась и Любовь Георгиевна. Встала из-за стола, стала заталкивать в сумку банку с сахаром, чашку... - На показ едете? - новичок Михаил, высокий, полный молодой человек лет тридцати пяти, смотрел на неё весело и добродушно. Любовь Георгиевна демонстративно промолчала. Подойдя к огрызку зеркала на стене, надела лёгкий берет с изящно вывязанной орхидеей, сняла с вешалки плащ, подхватила сумку... - Да что б ты пр-ровалился! - гаркнула с чувством, от всего сердца, сверкнула карими очами и ухнула за собой дверью. В отделе воцарилась гробовая тишина. Михаил густо покраснел, да так и остался стоять столбом посреди комнаты. - А сегодня, между прочим, праздник - Вера, Надежда, Любовь, - нарушил всеобщее оцепенение Артём. - Спасибо Яндексу! Можно и по маленькой... После шести вечера, как только закрылась дверь за Еленой Викторовной, он стал раздавать оставшимся без дела коллегам пластиковые стаканчики с водкой. Закуска была нехитрой - пицца из гастронома, разогретая в микроволновке. Весёлый и уже беспорядочный разговор был прерван появлением Любови Георгиевны. Не снимая берета, не подложив на сидение А 4, одной рукой прижимая к животу сумку, другой держать за сердце, она рухнула на стул, запрокинула голову и закатила глаза. - Что с вами? Вам плохо? Вас обокрали? Все засуетились. Двое смелых обмахивали пострадавшую пустыми коробками из-под пиццы, я поспешила достать из ящика пакет с валерианой и корвалолом. Пока искала чистую ёмкость, Артём уже поднес к носу Любови Георгиевны стакан с водкой - вместо нашатыря. Любовь Георгиевна вдохнула раз, другой, потом выхватила стакан и осушила всю порцию разом. - Наконец-то... Заселила, - шепталась она сама с собой. - Одной сделкой перекрыла план! Армян заселила! Контрику соврала, что русские. Он так орал, так орал при встрече... Но они-то с деньгами пришли... Собственник и согласился... - Отлично поработали, Любовь Георгиевна! - одобрительно воскликнул Артём. - Клиент получил жилье, собственник - арендатора и ежемесячный доход, агентство - деньги, вы - свои проценты... Даже контрик, который орал на вас, получил свой бонус. Все счастливы! Вы освоили новые методы работы, продвинулись как личность... Это, можно сказать, прорыв! Любовь Георгиевна открыла, наконец, глаза и томно посмотрела на Артёма. - Мне бы ещё... Тот ринулся к столу и стал греметь бутылками. - Кончилась, - сообщил сокрушенно. - Да что ж так мало оставили? - она окончательно пришла в себя. - Вы даже не знаете, как я пить умею! Да я любого мужика перепью... - Так магазин рядом! С праздничками вас! С именинами и со сделочкой! - Артём галантно приложился к маникюру шеллак. - Любой ваш каприз!.. - весело подмигнул он Любови Георгиевне.
|