Открыла глаза. На меня с изумлением смотрел неизвестный мужчина. Скорее всего, он удивлялся дырке в груди, сделанной из пистолета в моих руках. На рукояти мигал желтый огонек, сообщавший, что заряд на исходе.
Я огляделась. Вокруг поломанная мебель, разбитая посуда. Пол залит кровью, словно безумный художник учился танцевать с ведром алой краски в руках. Десятки тел в неестественных позах лежали со всех сторон. Кто-то погиб сидя, а некоторые надеялись спастись бегством, отсрочив смерть лишь на несколько мгновений.
В том, что убила их я, сомнению не подлежало. Оружие было горячим. И не от того, что руки у меня вспотели. Жар исходил из чрева пистолета.
Хуже всего, что я не помнила ничего из прошлого. В голове витала белая муть. Понятия не имела, кто все эти люди вокруг, откуда у меня пистолет и, самое главное, кто я такая.
По лбу скатилась струйка пота. Я стала пятиться назад, с испуганным непониманием озираясь по сторонам. Под ногами хрустели осколки битой посуды. Только тут я осознала, что все еще напряженно держала в руках пистолет, водя им из стороны в сторону.
Пока память где-то нагло гуляла, наблюдательность отдувалась за двоих. Я знала, что я - женщина, убивающая людей. Правда, причин ненавидеть человечество, пока не находила, поэтому не стала исключать из списка самооборону.
Пистолет вызывал цепенящий ужас. При этом выкидывать оружие не хотелось, хотя первый порыв был именно таким. Оно придавало уверенность в мире полном для меня тайн.
Неизвестность набрасывалась точно валуны при камнепаде, после взрыва на пике горы.
Спрятать пистолет в вечернем обтягивающем платье было негде. Здравый вопрос, словно лампочка, зажегся в голове: "Не разгуливала же я по городу, вот так, с оружием вместо сумочки?"
Сумка!
Там могли быть документы или еще какая-нибудь информация обо мне. Я стала хищно осматриваться в поисках аксессуара. Миниатюрный черный клатч обнаружился недалеко. Однако проверить его принадлежность к моей собственности, я не успела.
В отдалении послышался вой сирен.
Память у меня, конечно, отсутствовала напрочь, но сознание активно било в набат, что пора сматываться.
Я импульсивно схватила шероховатую сумку, поверхность которой была усеяна стразами, и, точно лань, учуявшая гончих, помчалась искать выход.
Понятия не имея, где находилась и куда направляться, положилась на интуицию. Выбежала из комнаты - по коридору налево.
Звонкий стук каблуков заглушал зеленый, словно хорошо ухоженный газон, ковролин.
Еще поворот. В конце коридора на равномерно белой поверхности синим цветом горели буквы: "запасный выход".
Пользоваться парадной дверью было беспредельно глупо, если я не собиралась выходить с поднятыми руками для пожизненного заключения в камеру с особо опасными преступниками. Черный ход давал легкую надежду на спасение, примерно, как спасательный жилет тонущему слону.
Дверь оказалась заперта. Как предусмотрительно на случай пожара! Сбоку светилась панель управления, предлагающая использовать чип для прохода. Но у меня его не было, как и времени, чтобы возвратиться в зал и поискать у официантов.
Прерывистый звук сирен нарастал, приближался. Сердце забилось, словно свихнувшийся в клетке заключенный.
Дуло пистолета нацелилось на панель. Плазменный выстрел жахнул, точно в цель, запахло гарью. Аккумулятор замигал красным, сообщая, что заряд на критической точке.
Миг и уже спускалась по лестнице. До выхода всего два пролета. На последнем замерла каменным изваянием. За дверью с мутным квадратным окошком промелькнули неясные силуэты, и раздался еле слышный топот тяжелых подошв. Законники уже были здесь.
Один тип прильнул к стеклу. Приглушенное желтое освещение лестницы скрыло от него мелькнувшую наверх тень. На крышу.
На улице вечернее небо плевалось моросящим, противным дождем. Миллионы мелких слезинок, точно рой насекомых, мельтешили перед глазами. Одежда быстро стала намокать и прилипать к телу.
Я подперла палкой дверь. Вряд ли это надолго задержит преследование, но все же небольшое утешение...
Ночь, точно черная птица, расправила темные крылья. Город выпучился сотнями сверкающих глаз фонарей и ламп.
Я побежала к краю крыши. До соседнего дома не так далеко, но для прыжка опасно. Можно либо не долететь, либо соскользнуть с мокрого парапета. Проверять собственные способности на умение летать, пока не хотелось.
Тут вспомнила, что при выходе на крышу лежала металлическая лестница. Кинулась к ней, перебросив сумку через плечо.
Лестница оказалась изъеденная ржавчиной, точно сыр плесенью. Утешала ее длина, примерно в три человеческих роста. Тяжелую конструкцию пришлось волочить по железному настилу крыши, со скрипом и грохотом. Если до этого полицейские лишь могли предполагать о моем местонахождении, то теперь все сомнения рассеялись, даже у глухих.
Не теряя драгоценные секунды, я опустилась на четвереньки и засеменила по импровизированному мосту на другую сторону. Неустойчивое сооружение тряслось подо мной сильнее, чем утлая лодчонка в бурю. Я осторожно перебиралась с одной ступеньки на другую, надеясь, не свалиться. А то полечу, кувыркаясь и противно визжа, пока не хрястнусь об асфальт со всего размаха...
Проулок равнодушно молчал, готовый принять, собирающееся падать с высоты тело. От представленного, меня бросило в жар. Я заставил себя глядеть только вперед, заслав страх туда же, где прогуливалась память.
До соседней крыши оставалось немного, когда за спиной раздался треск.
Дверь с чердака уже вышибали. Несколько ритмичных стуков и на крышу высыпались люди в форме, точно горсть стружек на воду.
К тому времени, я тащила лестницу к следующей крыше. Сзади раздавались громкие, короткие требования: "Остановитесь! Сдавайтесь!". Их нагло проигнорировал вернувшийся в одиночестве страх. Память он так и не нашел, отчего чувство волнения в нем усилилось до крайней отметки.
В опасной близости просвистело несколько крупных зарядов с парализатором. Да такой дозой Кинг Конга остановить можно!
Решив, что не ответить будет совсем неприлично для дамы, я, не особо целясь, пальнула по законникам. Пистолет будто врос в руку и стал ее продолжением.
Два выстрела - два попадания. Пистолет сдох, толку от него теперь никакого. Я отбросила его в сторону.
Теперь для полицейских дело чести меня поймать. Они уже неслись к выходу с крыши, точно стая голодных волков. Такая сплоченность не могла не порадовать их начальство.
Скрепя зубами от натуги, я перебросила лестницу на следующий дом. Однако перелазить на соседнее здание, не собиралась. Мне нужно было, чтобы так думали законники. Сама же воспользовалась пожарной лестницей, скрипучей, точно раскладушка молодоженов. Спустилась на два этажа и по узкому карнизу пробралась к приоткрытому окну. Очень вовремя. В небе нарастал неприятный рокот - приближались поисковые вертолеты.
Прожекторы гладили пространство, ощупывали крыши.
На мое счастье, в комнате мирно спал в колыбельке младенец. Я бесшумно, точно лосось в воде, проскользнула в просторный шкаф и укрылась в дальнем углу под грудой мягких игрушек. Плюшевый мех здорово согревал, но тело все равно била дрожь, словно десяток барабанщиков отстукивали на мне бешеный ритм.
Домыслы и догадки крутились в голове, как белье в центрифуге. Одна страшней другой. Память, будто изменница, ушла к другому.
На плечо неприятно давило. Я вспомнила про сумку. Возможно, там были ответы. Не обращая внимания на такие мелочи, как кромешная темнота вокруг, зарылась рукой в клатч.
Почти сразу наткнулась на телефон. Как ни странно, я помнила, как обращаться с мобильником. Имена, хранившиеся в записной книжке, ничего не дали, как и без информативные сообщения. Телефон оказался бесполезным, если бы не рассеивающееся им голубое свечение, с его помощью содержимое сумочки подверглось тщательному осмотру.
Зеркальце.
Как и любой женщине потерявшей память, мне захотелось узнать, как я выгляжу. Из отражения на меня смотрели безумным блеском серые глаза. Худое лицо с раскрасневшимися, как у застенчивой девицы, щеками. Русые волосы, недавно заплетенные в строгую прическу, теперь в беспорядке выбивались влажными локонами.
Даже имея столь потрепанный вид, можно было сказать, что я далеко не дурнушка. Первый раз с момента потери памяти я улыбнулась приятным мыслям.
Затем извлекла из сумки паспортный чип. От волнения в груди затрепыхало. Я медленно стала приоткрывать завесу своего имени. Вставила чип в паз телефона. Фотография отпугнула. Она принадлежала явно не мне, если, конечно, я не сбросила сотню килограмм и не пережила бесконечно число пластических операций. Фамилия и адрес мне тоже ни о чем не говорили, кроме того, что сумка оказалась не моя.
Большого разочарования не испытала, ведь могло статься, что знать правду о себе не захочется. От напряжения затекла шея. Провела рукой по ней, задев цепочку. Брякнул кулон. Только сейчас обратила внимание на украшение, поднесла его к свету телефона.
Граненый камушек походил на мерцающий уголек красного цвета. Подвеска словно пылала внутренней силой, притягивала, завораживала...
Яркая вспышка ударила по глазам, ослепила. От неожиданности я вскрикнула. Вокруг стали нарастать звуки. Усиливаясь, они надвигались, давили на разум, трясли сознание...
- Да проснись же, Маринка!
Я открыла глаза.
Вокруг знакомая обстановка комнаты в общаге: выцветшие и потрёпанные обои, книжный и бельевой шкафы, стул с грудой вещей, две кровати, одна из которых принадлежала соседке Лариске.
Я все помнила!
- Ты чего так орала, когда я тебя будила? - Лариска сидела напротив меня и насмехалась над моим испуганно-глуповатым видом.
Первые моменты после пробуждения, я все еще находилась под впечатлением от сновидения, не отличая реальность от игры мыслей.
- Ой, и впечатлительная же ты! Особенно перед свадьбой! - хихикнула Лариска.
- Какая свадьба? Что за ерунда тебе в голову лезет?
- Стал бы вчера Женька заходить просто так в ювелирный, сразу после того, как пригласил тебя в ресторан.
- Ну, мало ли, что ему там надо было. Мы ведь не так давно вместе, да и посмотри на меня, клушу из далекой глубинки и он - столичный мажор, - отмахнулась я, хотя в душе разрасталось приятное тепло надежды на то, что этот вечер станет особенным.
- Уже середина дня и если ты не поторопишься, то точно никогда не станешь женой мажора! - воскликнула Лариска, сдергивая с меня одеяло. - Надо по магазинам пробежаться, купить вечернее платье, взять каблуки у Катьки и размалевать тебя так, чтобы Женька в осадок выпал.
- Слушай, может платье тоже у кого взять? У меня с деньгами туго, да и что на стипендию можно приличного купить? - отнекивалась я от гигантских по моим масштабам затрат.
- Ну, я-то тебе на что? Одолжу! Купим платье, а завтра сдадим обратно в магазин. Главное не заляпай его и бирку не отрезай, - Лариска была полна решимости на счет моего будущего и, не слушая неуверенную меня, затолкала в ванную.
Сборы начались.
Безумная скачка по магазинам, бесчисленные примерки с выпученными глазами от цен и скорости передвижения. Остановились мы на черном коктейльном платье без рукавов и с декольте. Оно сидело, будто для меня сшитое. Удобнее ничего в жизни не одевала, но, несмотря на это, отнекивалась от покупки такой дорогой вещи. Ведь если я его испорчу, то страшно подумать, где я буду доставать сумму, чтобы отдать подруге. Возможно, придется продать почку и заложить еще какие органы, больше у меня ничего не было.
Катькины туфли пришлись впору и отлично сочетались обновкой. Я выглядела так элегантно и эффектно, что махнула рукой на скрягу внутри себя и заразилась авантюризмом подруги.
Позвонил Женька, спросил, помню ли я о наших планах на вечер. Голос его при этом был такой взволнованный и загадочный, что я чуть ли не закричала в трубку: "Да, я выйду за тебя!". Но сдержала порыв. Мы договорились о времени, когда он зайдет, и Катька с Лариской продолжили наводить на меня марафет.
К назначенному времени все трое сидели, как на ежовых подушках. Разговор не клеился. Подруги напряженно поглядывали на часы.
Наконец, раздался долгожданный стук, от которого мы подпрыгнули к потолку. Я мгновенно вспотела, коленки затряслись, ноги подкашивались на высоких каблуках. Пока дошла до двери, раз пять чуть не расквасила нос. Подруги ядовитыми змеями шипели за спиной, угрожая выцарапать мне глаза, если испорчу их трехчасовые старания с макияжем и прической.
Стук повторился, громче и настойчивее. Я собралась с духом и распахнула дверь. Весь проем заслонял огромный букет алых роз. Если в нем цветов было меньше, чем в одноименной песне Примадонны, то не намного. Девчонки ахнули, трепетно схватили букет и быстро выпроводили меня за дверь. Логично рассуждая, что чем быстрее спровадят, тем быстрее узнают подробности нашего ужина.
Женька был в темном костюме при галстуке. Он восторженно окинул меня взглядом и галантно подставил локоть. Ни тебе страстного поцелуя, ни приветственного чмока - ничего. Обидно даже стало, но, возможно, все еще впереди. Ведь после даже мимолетного поцелуя нам трудно остановиться, а столик в ресторане ждал.
Я взяла кавалера под руку, и мы царственной четой вышли из общежития. Студенты глазели на нас, как стая моржей на лебедей.
На улице шел дождь. Низко нависшее серое небо изрыгало на город потоки воды, будто собралось смыть его с лица земли. Мы спешно юркнули в машину. В ресторан ехали почти молча. Женька был очень напряжен, а я никак не могла понять то ли это от моего сногсшибательного вида, то ли от предстоящего вечера. В душе надеялась на оба варианта.
Ресторан располагался на окраине города в спальном районе. Снаружи неприметное серое здание ничем не выделялось от остальных построек. Зато внутри было уютно.
Мы прошли мимо журчащего в вестибюле фонтана и по лестнице поднялись на второй этаж. Пол устилала зеленая дорожка ковролина, гасящая звуки шагов. Небольшой зал был забит посетителями. Столик располагался в дальнем углу, справа от нас пристроилась семейная пара. Дамочка необъятных размеров очень раздражала бесконечным громким смехом, который раскатисто проносился по залу и перекрывал остальной шум.
За окном продолжал плакать дождь.
Напротив меня за соседним столиком сидел хорошо подвыпивший мужчина. Осоловелым взглядом он разглядывал меня, противно перекатывая во рту языком. Женька не замечал ничего неприятного или искусно маскировал свою внимательность к деталям окружающей обстановки.
Я постаралась последовать его примеру и сосредоточиться только на нас, мысленно воздвигнув купол вокруг нашего столика. Раз и нас накрыл огромный стеклянный стакан, через стенки доносились приглушенные звуки, но уже не доставали.
Мы сделали заказ и пока ждали ужина, болтали о всякой ерунде: об институте, о том, как Васька напился и чуть не утонул в фонтане, о вредном преподавателе экономики.
Вечер тянулся медленно и нудно, точно смола. Дождь за окном усилился, иногда сверкала молния.
К этому времени большинство посетителей разошлись, остались лишь те, кому нечего делать дома. Как назло, наши соседи в их число не входили. Мужик напротив перестал пялиться на меня, просто потому что уже трудно было фокусировать пьяный взгляд. Толстая женщина справа хохотала еще заливистее, от смеха ее лишние килограммы дрыгались, как желе.
Мы съели основные блюда и приступили к десерту. Я начала беспокоиться, что вечер окажется ничего не значащим ужином. Разговор продолжал литься обычным трепом, без всякого намека на будущую свадьбу. Меня это не то, чтобы печалило, скорее бесило. Под действием пары бокалов красного, мой язык развязался, и я пошла в наступление:
- Жека, ты, когда приглашал меня на ужин, сказал, что нам нужно поговорить о наших отношениях. Может, объяснишь, что к чему?
Женька поперхнулся штруделем. Когда кашель прекратился, он отодвинул недоеденный десерт и пристально посмотрел на меня, словно давно собирался сказать, но никак не решался, а теперь не отвертеться.
- Я не знаю, как начать, - Женька наигранно покашлял, я надела благосклонную улыбку и довольная ждала продолжения. - Мы не так давно встречаемся, всего полгода, но я с уверенностью могу сказать, что лучшей девушки, чем ты во всем мире не найти.
Мои щеки вспыхнули маковым цветом, внутри все затрепетало. А когда Женя достал из кармана небольшую коробочку, сердце подпрыгнуло зайцем.
- Мысль о том, что мы могли бы расстаться, приводит меня в ужас! - его руки тряслись, и сюрприз чуть не выпал из ладони, он спешно положил его на стол.
- А разве есть причины для расставания? - кокетливо пошутила я, притягивая к себе бархатистую коробочку.
- Есть...
Мне точно топором язык отрубили, и теперь я захлебывалась в собственной крови, не в силах произнести ни слова. Только выпучив глаза, удивленно моргала.
- Позволь я все объясню, мне трудно подбирать слова, но выслушай меня, пожалуйста, до конца, - Женя умоляюще смотрел мне в глаза.
Я, если бы могла, встала бы и, заревев, умчалась прочь, но пошевелиться не было сил, словно меня крепко привязали к стулу. Женя тем временем продолжал:
- Как ты знаешь, мои родители богатые люди и очень видные личности. В общем, они заставляют меня жениться на девушке...на другой девушке, которую я даже не знаю толком...Боже! Как же тяжело говорить об этом, - он ослабил галстук и выпил залпом кружку неостывшего чая. - Свадьба на следующей неделе.
Стакан, который я мысленно воздвигла вокруг нашего столика, разбился вдребезги. Мелкие осколки сыпались на пол, застилая пол. Наверное, столько я должна была пролить слез, но ни одна даже не блеснула. Посторонние звуки вмиг обрушились на меня, словно снежная лавина.
Хохот соседки справа резал визгливыми нотками, мужчина напротив стал петь неприличные частушки. Администраторы несколько раз делали ему замечания, но к более решительным действиям не прибегали. Женька продолжал говорить и говорить:
- Я хотел в память о наших отношениях сделать тебе подарок. Открой крышку!
Я не шелохнулась. Тогда он сам достал на свет небольшой кулон, похожий на кровавую слезу. Цепочка мягко легла на шею.
Снова смех. Он впивался в сознание тысячами спиц.
- Его называют крупинкой плода финикийского дерева - гранат, - пустился в объяснения Женька. - Считается, что этот камень притягивает счастливую любовь. Я верю, что ты скоро найдешь свое счастье, как бы это не было больно для меня.
Мужчина напротив стукнул кулаком по столу так, что посетители подпрыгнули на стульях.
- Заткнись, ДУРА! - прокричал он, зажимая в кулаке нож, и обрывая назойливый смех толстухи. - Или я перережу тебе глотку!
С уголка пьяных губ катилась слюна. Длинной ниткой она болталась в такт голове.
Засуетился охранник. Он подошел к пьяному посетителю, заранее небрежно расстегнув кобуру, и остановился возле нашего столика.
-...если владелец граната попадает в тяжелые обстоятельства, камень помогает ему хладнокровно и решительно справиться с любыми неприятностями. Гранат врачует сердце, мозг и память...
Яркая вспышка молнии озарила зал и посетителей сиянием, словно белая тень смерти упала на их лица.
--...но самое главное, название камня происходит от санскритского слова, означающего "стирать"...