Аннотация: Каменные мостовые, парусники у причала, черепичные крыши, крики чаек. Город на Перекрестке миров и времен ждет своих героев. (Выложено начало первой главы)
1.
Улица сторожевой башни.
Сашка приехал в Город последней электричкой, уже затемно. Спешить, как другие пассажиры, быстро выбираясь в город, не стал: постоял еще минут пять на перроне, вдыхая теплый летний воздух, послушал людские разговоры, посмотрел на яркие, так не похожие на столичные, звезды, и только потом направился к выходу.
На привокзальной площали таксовал знакомый по старой работе -- разорившейся вконец типографии -- узбек Айзат. Сашка хотел было прошмыгнуть мимо, но не удалось.
-
Здорово, Сань, - Айзат говорил по-русски растягивая слова, степенно, чуть ли не с северным оканьем, - вернуться решил или в гости?
-
К матери, - Сашка пожал жилистую крепкую руку старика, привычно смахнул с лица длинную русую челку, которую отрастил после ухода из типографии (пока там работал, стригся коротко, почти под ноль, волосы мешали, липли ко лбу в жарком цеху), - на пару дней.
-
Довезти? - спросил Айзат серьезно, знал, что сашкина мать жила в пригороде,куда автобусы ночью не ходили.
-
Не надо. Встретят.
Постояли еще пару минут, Айзат рассказал пару сплетен, похвастался тем, что сын поступил в колледж в Питере, а потом извинился: мол, работа. Сашка кивнул -- густая прядь снова упала на глаза -- и исчез в темноте привокзальных улиц.
К матери он не поехал.
В темноте Город казался обманчиво обычным. Улицы, фонари, запоздалые прохожие, или, может, туристы. Его выдавали лишь окна - не обычные светлые квадраты, а арки с причудливыми узорами, из которых когда-то было видно горящие свечи, а теперь теплый электрический свет. Но Сашка знал, что идет сейчас в горку, к Башне, не по асфальтной дороге, а по каменной мостовой, которая отдавала ночью полученное днем тепло, и что вот тут, за поворотом, будет круглое зарешеченное окно на первом этаже, в котором покажется силуэт Эдны-колдуньи, и что еще через два дома, в арке, обязательно мелькнет хвост одного из двенадцати котов старого Марка.
Знал он и о том, что у Сторожевой Башни, во дворе, будет вполне себе современный пристрой с железной дверью и пластиковыми окнами. Туда-то, к двери с табличкой "N7" он и направлялся.
Электрический звонок опять не работал.
Починит он когда-нибудь его или нет, черт возьми?
Пришлось стучать об железо кулаком, браня про себя хозяина пристроя, который даже трубку мобильного и то, скотина, брать не спешил.
Дверь открылась только через пару минут, первым из двери выскользнул большой дымчато-серый кот и требовательно взмяукнул, мол, где гостинцы. Сашка улыбнулся, присел возле кота на корточки и начал чесать мягкие теплые бока. Кот застыл на полумявке, фыркнул, начал мурлыкать почти сразу же, любил всякие нежности.
Сашка поднял глаза. Перед ним стоял очень рослый (выше него почти на голову) мужчина с седыми длинными волосами, собранными в хвост. Одет он был в черные брюки, черную футболку, а за спиной у него висел меч. Настоящий меч, не бутафорский, из тех, которые в Городе делали реконструкторы, организовывавшие каждое летом в замке Рыцарский Турнир. Сашка когда-то дружил с этими ребятами, мечи они делали почти настоящие, и, если не знать, каким должно быть настоящее оружие, даже можно было бы назвать их изделия качественными, но...Сашка был из тех, кто знает.
-
Здравствуй, Тордальд, - сказал он церемонно, вставая. Кот истерически взмурлыкнул напоследок и, подняв пушистый хвост, прыгнул с крыльца пристройки в чернеющие кусты. Оттуда послышалось шебуршание, потом что-то быстрое появилось в полукруглой арке и исчезло на улице.
-
Гулять ушел, паршивец, - Тордальд пожал Сашке ладонь, озабоченно вглядываясь в темноту, - опять под утро прискачет.
-
Пусть его, - сказал Саша спокойно и вошел в дом.
В пристройку Тордальда он попал в первый раз в пятнадцать лет.
В пятнадцать Сашкина жизнь казалась ему самому отвратительной, люди вокруг были мерзкие, от родителей - что из отцовского дома, что из материнского - хотелось сбежать на экватор, чтобы уж точно подальше, и даже старший брат, Герман, с которым всегда было легко и просто, достал так, что хотелось прибить. Сашка бросил школу после девятого и поступил в медучилище, просто так, потому что душе требовалось хоть какой-то самостоятельности, а не потому что так уж рвался в медбратья. В училище, как оказалось, на потоке из сорока человек было три парня, что тоже не радовало, ибо поговорить было не с кем, а щебечущие о новых кремах из "орифлэйма" однокурсницы в Сашкином мировосприятии были похожи на раскрашенных куриц.
Начинался октябрь, в Городе было хмуро и прохладно и Сашке казалось, что даже камни мостовых съеживаются от бьющего по ним холодного дождя. Зонт, конечно же, остался дома, и Сашка спрятался под одну из арок на улице Сторожевой Башни. Под аркой было относительно сухо, пахло мокрой землей, листьями и -- откуда-то со двора - горячей стряпней. Сашке подумалось тоскливо, что мать наверное тоже сейчас готовит что-то вкусное, но ехать в пригород нет никаких сил...
Вдруг что-то мягкое, теплое коснулось ноги. Дымчатый котенок-подросток ткнулся ему в джинсы лобастой головой и тоненько мяукнул.
Уличных кошек в Городе была тьмя-тьмущая, они всегда жили во дворах старинных, еще пятнадцатого века, домов, но чтобы кто-то из них вот так просто пришел ластиться к человеку, Сашка видел впервые.
-
Эй, ты чего? - спросил он у котенка. Тот, естественно, не ответил, но продолжил тереться об ноги и подставлять уши и загривок под ладонь: чеши, мол, не отвлекайся. Они постояли так еще пару минут, пока коту не надоело: он мягко освободился из руки и потрусил во дворе. Сашка подумал немного и последовал за ним, и только дойдя до конца арки понял куда-то попал.
Высокая башня с часами была частью католического монастыря, пока в Городе жили шведы. Но потом монастырь разрушили, а башню закрыли на большой амбарный замок, и никто из мальчишек, мечтающих попасть внутрь, не знал у кого ключи. В детстве Сашке хотелось хоть разок постоять там, наверху, чтобы увидеть Город с высоты полета птиц: все старые дома и извилистые каменные улочки, синеву залива, дальние мысы за городом и замок на острове, но так ни разу и не срослось.
Ради успокоения совести, он подошел к маленькой дверки в башню, не обнаружил там замка и, на всякий случай, дернул за ручку. Дверь заскрипела и открылась.
Дымчатый котенок, внезапно обнаружившийся рядом, издал радостное "мяу".
Внутри пахло сыростью, старыми, замшелыми камнями и деревом. Сашка некстати вспомнил, что башне было лет пятьсот и последние лет тридцать городские власти пугали горожан ее обрушением. Но котенок, прошмыгнувшийся за ним в распахнувшуюся дверь, бесстрашно глядел наверх, и Сашке тоже стало спокойней. В конце-концов, решил он, животные чувствуют опасность куда лучше людей.
-
Эй, есть кто? - на всякий случай спросил он. В ответ не раздалось ни звука.
Вообще-то, Сашка не любил нарушать правила, но дверь была открыта, никто не ответил на его вопрос, и вообще, шанс залезть на самое высокое здание Города был такой исключительный, что он даже раздумывать не стал: подтянул покрепче лямки рюкзака, убрал с лица упавшую на него длинную прядь и начал подниматься вверх. Котенок остался на первой ступеньке. Выражение мордочки у него было заинтересованное.
Воздух наверху почти пьянил. Дождь почему-то перестал казаться холодным, и Сашка с наслаждением подставил плечи падающей с неба воде и стал оглядывать узкие витиеватые улицы Города, с восторгом узнавая то, что знал только снизу. Вон там - Крепостная. А эта - улица Сторожевой Башни. За мостом виднелся старый замок, за ним темнели воды залива и желтели бесконечные леса, окружающие Город. На западе, в бухте, стояли на причале корабли, осенью казавшиеся осиротевшими. От избытка чувств Сашка раскинул руки, будто в полете и представил как мчится по воздуху.
-
Красиво тут, да? - спросил кто-то негромко. Сашка от неожиданности чуть не упал, убрал поскорее руки, чувствуя себя дураком. Это ж надо было, даже не посмотреть есть ли кто-нибудь на узкой площадке наверху башни.
Говоривший, улыбчивый парень лет тридцати, поднялся из-за скрывавшей его балки и улыбнулся, протягивая громадную ладонь:
-
Тордальд, хранитель башни.
Саша, и без того комплексующий по поводу своих недометр-семидесяти, хмуро оглядел высоченную фигуру нового знакомца: широкие плечи, простая черная футболка, русые, с ранней сединой, волосы заплетены в косу, в ухе серьга с клыком, в левой руке отвертка. Можно было бы принять за байкера, если бы только в Городе они водились.
Тордальд, говорите... Сашка дернул плечами, смахнул надоедливую челку с глаз и усмехнулся, представляясь.
-
Сандр.
Когда Сашка вспоминал тот день, он всегда удивлялся той легкости, с которой они разговорились. Обычно ему нужно было время, чтобы хоть как-то узнать человека, уж не говори о том, чтобы сдружиться: ровесники считали его немного нелюдимым, да и сам он всегда думал, что гораздо лучше ладит с машинами, компьютерами, приборами, чем с людьми. Но хранитель башни умел расположить к себе. Заметив что Сашка замерз под пронизывающим ветром, позвал в гости, в маленькую двухкомнатную пристройку во дворе, поставил вариться ароматный кофе в закопченной медной турке и начал тихо, не настойчиво, но заинтересованно, расспрашивать мальчишку о его жизни. В крохотной кухоньке было уютно и тепло, пахло корицей, гвоздикой и анисом, и мерное помешивание кофе в турке успокаивало и даже как-то усыпляло. Сашка поймал себя на мысли, что ему давно уже не было так хорошо: ни у вечно ворчавшего отца, сильно сдавшего за последние годы, ни дома, у матери, которая придумывала себе вечно занятия вроде ремонтов, переездом, строительства дома -- что угодно лишь бы хоть чем-нибудь заниматься.
С тех пор прошло почти три года, но каждый раз, сидя на кухне у Тордальда, он чувствовал себя так же. Аромат кофе, неяркий свет абажура и разговоры.
Разговоры, правда, с каждым разом становились все тревожней и тревожней, но Сашка старался об этом не думать.
-
Что-то затевается! - Тордальд в сердцах стукнул по столу кулаком, - Сандр, в городе пахнет тревогой.
Сашка не стал спрашивать, только нахмурился. Тордальд знал Город гораздо лучше него, всю жизнь здесь прожившего, знал его, как знают старых друзей, а то и врагов - каждый поворот, каждый камень, каждую расщелину в стене, в которой начал расти кудрявый вьюнок.
-
Что-то затевается, - вдруг повторил Тордальд беспомощно, - а я даже не знаю откуда ждать беды...
В глазах хранителя башни вдруг промелькнуло отчание. Промелькнуло - да и исчезло, словно спрятанное в самой глубине его души.
Сашка осторожно спросил, словно попробовал слова на вкус:
- А может быть...может, узнать там? Ведь они могут что-то знать, Торд.
Тордальд вскинул на него глаза и встал, задвинув за собой стул - словно не из-за стола поднялся, а достал из-за левого плеча тяжелый меч и двинулся на бой.
- Они - Они знают, - проговорил он тяжело.
Сашка мгновенно все понял, даже испугаться не успел. Только где-то в глубине сознания пробежала юркая, как мышь, мысль о том, что он даже не успеет съездить к матери, в место, всего-то за полчаса езды отсюда.
-
Пошли, - предложил он, не дожидаясь того, что бы это сказал Тордальд, и в душе сразу будто прибавилось смелости.
Сашка вскинул тяжелую отросшую прядь, падающую на глаза, и шагнул вперед.
***
В таверне "Третий дракон" по вечерам яблоку было негде упасть.
Утром в "Дракон" заглядывали самые безденежные: съесть пирожок с грибами за монетку, да запить его горячим отваром малины и смородины. Днями приходили мастеровые: съесть горшочек супа с овощами и промочить горло пряным пивом, что варила добрая хозяюшка Бригитт.
А по вечерам в таверну не гнушались зайти и купцы, и мастера, из тех, кто побогаче, и воины городской стражи, и даже королевские посланники, буде они в Городе: благо в "Третьем драконе" было тепло, и лежали на лавках мягкие звериные шкуры, и горячее вино со специями было самым вкусным в городе.
Никто не удивился, когда в один из дождливых холодных вечеров за чудом освободившееся место у очага сели двое: высокий воин с завязанным в ножнах мечом и русоволосый парнишка в черном.
-
Будем слушать, - сказал старший, вертя в руках глиняную кружку с вином, - в "Дракон" приходят самые разные люди, и разговоры ведутся тоже самые разные.
Юноша кивнул, и его русые волосы тяжело упали на высокий чистый лоб. Родом он был явно не из этих мест: его ровесники учились у мастеровых или, если уходили из родного дома в университеты, но он не был поход на студента или ученика. Скорее уж на сына богатого семейства или даже королевского придворного: тонкие руки, явно не державшие ничего тяжелее пера, пушистые ресницы, которым позавидовала бы любая из городских модниц, да даже одежда - мягкая, без торчащих наружу стежков, без прорех и заплаток.
-
Будем, - согласился он и тут же спросил своего спутника, - ты не впервые тут, Тордальд?
--
Нет. - Тордальд сделал из своей кружки хороший глоток, - в Городе говорят: хочешь узнать последние новости, иди в "Дракон". Здешняя хозяйка, - он глазами показал на самолично разносящую по столам еду, пышногрудую Бригитту, - знает все о том, что происходит в этих местах и готова поделиться сплетнями.
-
За деньги? - уточнил юноша.
Тордальд усмехнулся:э
-
За новости, друг мой Сандр, нужно и можно платить. Но платить можно не только монетами.
-
Чем же еще.
-
Информацией. Бригитта охоча до новостей из Города.
Сандр удивленно присмотрелся к хозяйке таверны. Высокая, ладная и крепкая, в простом льняном платье и платке, покрывающем волосы, она находила пару слов для каждого гостя. Подошла и к ним, присмотрелась, улыбнулась странной, чуть кривой улыбкой.
-
А, это ты, Торд, - сказала она, - Я уж думала, что ты не появишься этой осенью. Что это за малыш с тобой?
Она мимоходом, по-хозяйски потрепала Сандра за волосы и тот подумал о том, что Бригитта, как и все здесь, явно не чуждалась простых житейских радостей. Например, провести ночь с мальчишкой, попавшим сюда явно издалека....
- Меня зовут Сандр, госпожа, - отозвался он машинально. Хозяйка трактира была старше него хорошо, если лет на десять, но все же невольно привлекала взгляд: крепостью здорового сильного тела, привыкшего к движению, яркими глазами (в полутьме зала, освещенного лишь очагом и свечами не было видно какого они цвета, но Сашка почему-то решил, что они синие), белозубой улыбкой и даже вот торчащей из-под косынки задорной косой.
--
Сандр? - недоверчиво спросила Бригитта, - с какой это стати у пришедшего из Города такое чудное для тех мест имя? Или Тордальд, в кои-то веки перестал приводить сюда людей оттуда? А Торд?
--
Угомонись, женщина, - устало отозвался тот, - мы пришли не об именах разговаривать. Будет у тебя пара свободных минут?
Сашка заметил, что Бригитта словно хотела что-то сказать язвительное, но передумала, глядя на серьезное тордальдово лицо. Она окинула вглядом зал, удостоверилась, что у гостей всего достаточно и наклонилась к собеседникам.
То ли случайно, то ли нарочно -- всей своей пышностью почти упав на мгновенно покрасневшего Сашку.
Тордальд хмыкнул. Трактирщица рассмеялась, присела рядом с Сандром на мягкую овечью шкуру, мимолетно дотронулась локтем, и, все-таки пожалела его, отодвинулась.
-
Ты бы еще девку нецелованную сюда приволок, Торд, - проворчала она, - Что случилось?
-
Мы не знаем, - честно признался Тордальд, - Но мне беспокойно.
-
И только-то? - с восторогом спросила хозяйка таверны так, что с соседних столов начали оборачиваться на ее звонкий смех. - Мне вот каждый месяц дней по пять ой беспокойно, но, говорят, у вас, мужиков, такого не бывает.
-
Эдна-колдунья собирается уезжать. От старого Марка ушли все коты, в один день пропали. Город в тревоге, Бри.
Позже, Сашка готов был поклясться, что Бригитта моментально -- как в кино со спецэффектами -- превратилась из разбитной трактирщицы, готовой склеить мальчишку-подростка на пару ночей -- в серьезную женщину без возраста, с цепким взглядом синих (всё-таки синих!) глаз.
-
В полночь мы закрываемся, - прошептала она, - встретимся у моего дома после закрытия. Здесь говорить опасно.
Встала -- и снова изменилась. Легким движением пригладила Сашке прядь, что падала на волосы, заговорщицки улыбнулась Тордальду:
-
Приходи. И мальчика приводи. Всю ночь ждать буду.