По заверению астрологов, сегодняшний день не сулил Игорю ничего хорошего. В былые времена не только он, но и всякий нормальный человек усомнился бы в столь смелом прогнозе. Так ведь то - былые времена. Тогда и дышалось легче, и коммуникаторов в помине не было. Стояли в кабинетах обычные телефоны: внешние, внутренние. Хочешь - говори, хочешь - сопи в трубку. Или, того лучше, встречайся с человеком лично, беседуй по душам. И никто слова не скажет.
А сегодня с самого утра коммуникаторы просто разрывались от звонков! Игорь, как и подобает примерному работнику, вежливо беседовал с клиентами вплоть до обеда. Затем отодвинул от себя оба аппарата и направился в столовую.
- Представляешь, - тараторила в очереди незнакомая взъерошенная дама с высоким, неприятным для уха голосом, - сегодня все "правые" коммуникаторы как с цепи сорвались. Всем подавай текст про пельмени. Как будто лопают их не переставая. Одним пельмени, вторым, третьим. Так и умом двинуться можно.
Игорь с глубокомысленным видом покивал.
- "Пельмени "От Сан Палыча" - лучшее в мире лакомство для людей всех возрастов...", - заученно проговорила дама. - Я скоро только эту фразу и буду произносить. Подругам в кафе - про пельмени, мужу дома - про пельмени, даже в школе на родительском собрании - и то про пельмени. Вот вы, наверное, и представить себе не можете, что такое "правые" коммуникаторы и пельмени. Погромов Виталий Кондратьевич, вы его не знаете, он шестьдесят пятым отделом заведует, - Игорь знал, но промолчал, - всегда говорил, что "левая" реальность изначально лучше "правой". Никто из "левых" никогда не заикался о пельменях, а "правым" - одно счастье.
Наконец, очередь подошла, и женщина засуетилась, стала водить дрожащим пальцем по меню. Она заказывала то одно, то другое блюдо. Потом отменила все заказы и взяла две порции пельменей и стакан компота.
Электричество по старой традиции отключили в половине третьего. Говорили, что в это время "правая" реальность проводит плановые проверки, и электромагнитное поле "середняков" сильно мешает работе мастеров. "Левые" были людьми более понимающими. Их проверки случались не чаще раза в неделю, и происходили главным образом ночью. "Середняки", насколько знал Игорь, проверок вообще не проводили. Отсюда разруха, да изнурительная работа, заканчивавшаяся порой двухнедельным больничным.
Впотьмах Игорь допил разбавленный чай и двинулся к выходу, опрокидывая попадавшие под ноги стулья. Стульев было много, все они гремели, вновь лезли под ноги, больно били ножками по икрам.
Тут и там виднелись яркие лучи фонариков, шарящих по полу и стенам - люди расходились по домам.
- Гарик, ты что ль? - в лицо Игоря посветили. - Совсем сдурел - без фонаря ходить? Мы бы тебя ща - столом!
Говоривший отошел в сторону, и Игорь увидел двух здоровых мужиков в рабочих халатах, поудобнее устраивающих на плечах огромный дубовый стол. Такие столы водились лишь в кабинете директора, но люди несли имущество совсем в другое крыло.
- Фонарь дома забыл, - сказал Игорь.
- Ну ты даешь! - воскликнули в ответ. - Ребят, дайте человеку светильник, а то ведь заблудится. Или ноги переломает - и себе, и людям.
Никакой жены у Игоря не было. Никогда. Если не считать одну сожительницу, которая сбежала, прихватив с собой настольную лампу, новенький радиоприемник и четыре кастрюли. Видели ее потом в южном крыле, но кто ж туда просто так пустит? Загранпаспорт быстро не делают.
Тем не менее, фонарик был хороший, фирменный; бил до конца коридора и нещадно слепил встречный люд.
Когда впервые появилось сообщение о "левой" реальности (как снег на голову: "Здравствуйте зпт вам телеграфируют из соседней яви зпт запишите нашу частоту..."), в мире существовали только два крыла - северное и западное. И те - по шестнадцать этажей. Рабочими считались первые пять этажей, шестой был институтом, школой и детским садом. Седьмой - универмагом. И так далее. Курили обычно на краю мира, рядом с пожарными щитами. Выпивали там же, но поздними вечерами.
Единственным огорчением было то, что общаться с явью оказалось возможным лишь по коммуникаторам, настроенным на определенную частоту. И передавать из яви в явь небольшие предметы.
Вторая реальность дала о себе знать год спустя после первой. Торговала она овощами и фруктами, о чем и поспешила немедленно заявить. Первая же торговала более серьезными вещами, в основном - фонарями.
Чуть позже, ради общего удобства, яви были наречены "левой" и "правой".
Игорь шел по коридорам, поднимался по лестницам, открывал и закрывал двери. Окажись он здесь впервые, пришлось бы непременно покупать карту. Но даже после этого не было никакой гарантии добраться до места, не заплутав по дороге.
Идти оставалось не больше десяти минут, когда под ноги кинулось что-то большое, неуклюжее. С громким хрипом оно налетело на Игоря, ударило под колени и кинулось дальше по коридору. Фонарь тотчас вылетел из руки, стукнулся о стену, погас. А Игорь, судорожно взмахнув руками, повалился навзничь. Резкая боль в голове, яркая вспышка. Он еще пытался перевернуться, куда-то ползти. На пути то и дело попадались стены: слева, справа, спереди, сзади. И казалось, словно находится он в маленькой квадратной комнатке без единой двери, и нет отсюда выхода, и людей, как назло, нет.
Игорь попытался поднять голову, разглядеть хоть что-нибудь в окружающей темноте. Но слева приглушенно щелкнуло и ударило в лицо.
Очнулся он от резкого запаха нашатыря. Глаза застилала мутная пелена, хотя даже через нее можно было разглядеть сморщенное, нахмуренное лицо, склонившееся над ним.
- Вот и славно, - сказало лицо. - Поживешь еще.
Игорь поднял руку и смахнул выступившие слезы. Пелена не исчезала.
- Кто же знал, что ты перед дверью ползать будешь, - продолжало лицо. - Хорошо, бабка тебе попалась, а если жлоб какой? Они только ногой двери открывают. Пнул - и пошел. Не глядя, не оборачиваясь. То ли дело мы!
Игорь приподнялся на локтях и осторожно покрутил головой. Боли не было, но неприятно стучало в виске. Лицо горело неимоверно.
"Нос сломан, - подумал он. - С остальным, вроде, порядок".
- Свет дали, - бабка снова заговорила. - Сегодня на полчаса позже. Совсем совесть потеряли со своими проверками. Они у меня дождутся, я их оставлю зимой без отопления. Месяц померзнут, может, людей уважать научатся. Ну кто шесть лет назад мог о таком подумать? Всегда был свет, всегда кипятильник можно было включить. И жили себе прекрасно без фруктов, овощей, фонариков. Не давились пельменями "От Сан Палыча", не ломали в темноте ноги!
Запах нашатыря понемногу сменился запахом жареной картошки, а мутная пелена - четкой картинкой. Комната, где он лежал, оказалась очень маленькой. Справа от дверного проема - небольшой грубый столик на толстых ножках. На столе - железная кружка с облупившейся белой эмалью, самодельный подсвечник со скудным свечным огарком и спичечный коробок. Под столом прятался один-единственный табурет с перевязанной грязным бинтом ножкой. Под табуретом стояли коричневые ботинки со стоптанными задниками. Раковина, располагавшаяся прямо напротив стола, была доверху заполнена грязной посудой. Над раковиной висел маленький деревянный шкафчик. На прикрепленном к одной из дверок крючке болталась противомушиная липучка. Картину довершала продавленная раскладушка, временным обитателем которой являлся Игорь. Раскладушка была накрыта потертым покрывалом, а Игорь - грязной, отвратительной на вид простыней.
- Простите, - подал голос Игорь, невольно сбрасывая с себя простыню, - вы не знаете, который час?
- Господи! - воскликнул Игорь. - Меня же Сан Палыч убьет! На пельмени пустит!
- Ах, - рассердилась старушка, - так ты из этих!
- Из диктовщиков я! - в отчаянии закричал Игорь. - Рекламу надиктовываю!... Что же теперь будет?! Умру голодной смертью! В подвальных кварталах!
В отчаянии Игорь бросился к двери.
- Подожди, - неожиданно остановила Игоря бабка. - Раз уж ты зашел... у меня есть к тебе одно дело. Понимаешь, я женщина старая, бедная... - она замолчала, постояла так с полминуты, задумчиво глядя на рвущегося в коридор Игоря. Затем достала из-под стола табурет, поставила его перед раскладушкой и указала на него. - Садись.
Ничего не понимая и не помня себя от ужаса, Игорь последовал ее совету. В голове крутилось одно слово: "опоздал" и перекошенное от злости лицо Сан Палыча. Сама старушка аккуратно опустилась на раскладушку, расправила подол юбки и подняла на Игоря глаза. Игорь вскочил.
- Сиди, прошу тебя, - настойчиво сказала бабка. - Я в некоторой степени собираюсь тебе помочь.
- Никто мне уже не поможет, - причитал бледный, разбитый диктовщик. - Никто мне не поверит, не даст больничного, - но все-таки опустился на табурет. - Напился, скажут они. Напился, пока было темно, упал лицом в пол, искалечился. Бытовая травма...
- Так вот, - продолжила она, не обращая внимания на тихие постанывания - я женщина старая, бедная, подверженная множеству старческих заболеваний. Радостей в жизни мало, разве что чай да конфеты. Читать - страсть как люблю, да глазами уже слаба. А ежели что и прочитаю, вмиг из головы вылетает. Тут хоть пять, хоть десять раз читай - все понапрасну. Ни одну книгу до конца не могу осилить: дохожу до сороковой страницы и - заново, пошло-поехало. С одной стороны, великое это счастье - в старом ежевечерне открывать нечто новое. Но с другой, чувствуешь себя несчастной особой, обреченной до скончания дней своих носить бремя немощности. Вот и есть у меня к тебе, молодой человек, одно дельце, - старушка сплела сухонькие пальцы в замок и тряхнула седой головой. - Не согласишься ли ты продать бабушке часть своей молодецкой памяти? Она у тебя большая, и если бабушка отщипнет кусочек, ничего худого из этого не выйдет.
Игорь через силу улыбнулся, потом откашлялся.
- Вы говорили, что собираетесь мне помочь, - напомнил он. - Думаете, если я обо всем забуду, я стану счастливее?
- Да не забудешь ты ничего! - рассердилась бабка, хлопнув в сердцах рукой по колену. - Я же сказала: отщипну кусочек. Неужто произойдут большие изменения, если из подсолнуха вынуть семя? Неужто птица, лишившись пера, не сможет дальше лететь? - она вопросительно взглянула на Игоря, и тот в знак согласия кивнул. - А в качестве платы я хочу сделать тебя удачливым человеком. Удачливым, как никто на свете. Поверь, это очень хорошая цена за столь никчемную просьбу.
- Ладно, - согласился Игорь, - делайте, что хотите. Отщипывайте, отрывайте, откусывайте. Я не могу у вас дольше задерживаться.
- Вот и славно! - обрадовалась старушка. - Осталось скрепить наш договор рукопожатием.
И она протянула Игорю сухощавую ладонь.
Игорь шел по коридорам, спускался по лестницам, открывал и закрывал двери. Теперь снаружи было светло, поэтому серые бетонные стены со множеством дверей - деревянных, металлических, обитых дерматином - действовали на Игоря несколько угнетающе.
По более приличным кварталам - на девятом, десятом этажах восточного крыла - ходить было одно удовольствие. Беленькие, гладенькие стены, выложенный мозаикой пол, крашенный голубым потолок, сладкий аромат цветов. На каждом лестничном пролете сидели чистильщики обуви, продавцы прессы, бойкие лоточники, наглые лотерейщики. Милиция постоянно сгоняла оных на первую лестничную полосу, но самые наглые торгаши добирались до третьей.
К сожалению, в восточном крыле Игорю довелось побывать лишь один раз. И тот - в сопровождении нервного Виталия Кондратьевича. В то время назревала нешуточная смута, и Виталий Кондратьевич отдавал всем сотрудникам на хранение части личной коллекции фарфора...
- Крысянин, дорогой! - послышался радостный возглас из-за спины, и Игорь вздрогнул. - Дай я тебя обниму, милейший!
Это был Сан Палыч.
"Конец, - подумал Игорь. - Доигрался". И даже когда огромный, потный, страдающий одышкой директор заключил его в объятья, Игорь был твердо уверен, что сейчас его будут душить.
- Ты не представляешь, как я тебе благодарен, дорогой! - уняв порыв нежности, проговорил Сан Палыч. - "Правые" попались на удочку!
- Как? - не понял Игорь.
- А вот так, дорогой! - Сан Палыч развел руками и показал как именно. - Твой коммуникатор разрывается от звонков, я в ярости. Десять минут разрывается, двадцать, час. Затем "правые" перезванивают мне и говорят: мы, дорогой, подумали и решили, что раз вы нас игнорируете по главному каналу, значит есть на то свои причины, а мы - люди понимающие и готовы предложить более высокую цену, - директор вынул из кармана губку и принялся обтирать вспотевший лоб. - Никогда не думал, милейший, будто из них удастся вытянуть еще хоть что-нибудь. И ведь удалось!
- То есть, - медленно заговорил Игорь, - вы оставляете меня на работе?
- Мало того, дорогой, - Сан Палыч ожесточенно орудовал губкой, - я готов тебя повысить. Ненамного. Так, ради всеобщей удовлетворенности... Но если еще раз, - взгляд директора ожесточился, - ты опоздаешь на работу...
По всей видимости, слова были сказаны, потому как Сан Палыч только погрозил пальцем и убрал в карман губку. После чего он развернулся к Игорю спиной и неспешно побрел по коридору, шаркая по линолеуму дорогими туфлями.
А Игорь достал ключи, отпер железную дверь, прислушался к вопящим коммуникаторам. Отделенные от коридора толстым слоем бетона, звонки раздавались чуть слышно.
Он вошел в кабинет - верещание стало заметно громче, - снял и кинул на стул пиджак. Тяжело вздохнул, подошел к столу, поднял черную, глянцевую трубку:
- Здравствуйте, - весело произнес он. - Пельмени "От Сан Палыча" - лучшее в мире лакомство для людей всех возрастов...
Ближе к вечеру в кабинет к Игорю заглянула Верочка, ответственная за восьмой коммуникаторный канал, и взволнованно рассказала о сбежавшем из зоопарка кабане. Клыки у него были спилены, однако покалечить животное могло неплохо. Власти зоопарка, говорила Верочка, рыщут теперь по всему северному крылу в поисках беглого питомца. Премию за поимку назначили в тысячу рублей. За помощь в поимке, указание места пребывания и прочую полезную информацию - в триста рублей.
Игорь послушал, покивал, посочувствовал потенциальным жертвам. Потом, стараясь прикрыть рукой разбитое лицо, выпроводил Верочку в коридор, удивляясь, как это удачно получилось, что ни Сан Палыч, ни она не заметили распухшего носа.
Телефонный справочник лежал в нижнем ящике стола.
Найти телефон зоопарка не составило труда. Также не составило труда дозвониться, представиться и рассказать о памятной встрече в темном коридоре.
На том конце провода горячо поблагодарили, записали координаты Игоря и вежливо распрощались.
Надежды на вознаграждение, конечно, не было никакой. Во-первых, встреча состоялась несколько часов назад, а кабан - не осел, он ждать никого не будет. Во-вторых, точно вспомнить этаж и название коридора у Игоря не получилось, посему он продиктовал первое, что пришло в голову. В-третьих, кто добровольно согласится лишиться денег, пусть даже трехсот рублей?
С этими невеселыми мыслями он провел оставшуюся часть рабочего дня.
Ночь выдалась на редкость приятной. Игорю снилось, что живет он в восточном крыле в огромных сказочных апартаментах. Мозаичный пол являет собой произведение искусства. Обои, коими обклеены стены, словно извлеченные из рам картины. Любая деталь в квартире - эталон красоты и изящества. Из стоящего на мягком пуфике радиоприемника льется божественная музыка, а спрятанный в кладовке коммуникатор уснул вечным сном.
Видение было настолько длинным и четким, что, проснувшись, Игорь долго не мог понять, почему его переселили обратно. Поняв, долго сокрушался.
Однако сокрушаться было не из-за чего: первой новостью стала поимка кабана. Нашли его по четко указанному Игорем адресу - спал себе у дверей в дендрарий, уткнувшись мордой в перевернутую мусорную корзину. Животное быстренько повязали, да увезли в родимый вольер. И награда, конечно же, нашла своего адресата. Она приехала в конверте улыбчивого сотрудника зоопарка, поведавшего сию захватывающую историю.
На лестничной клетке между "учебным" и "рабочим" этажами маленький бойкий старичок уговорил Игоря купить лотерейный билет. Билет стоил всего пятнадцать рублей, а старичок, несмотря на свою бойкость, выглядел таким несчастным, что Игорь сдался.
Стерев монеткой защитный слой, он с удивлением обнаружил выигрыш в сотню условных единиц. Поспешно сунул билет в карман и побежал на работу.
С тех пор удача преследовала Игоря по пятам.
Если он заходил в магазин, то без труда находил нужную вещь. "Только-только подвезли, - говорили продавцы. - Как раз ваш размер". Если опаздывал на работу, то и директор, и Виталий Кондратьевич приходили еще позже. Если просил больничный, давали без разговоров. Если забывал выключить кипятильник, "левые" или "правые" затевали внеочередную проверку. Если заглядывал под диван, то находил потерянный давным-давно хлам.
Приходя на обед, Игорь как раз успевал к горячим сдобным булочкам. А когда вырубали электричество, фонарь всегда оказывался в кармане и преданно доводил хозяина до дома. За месяц целых три раза он становился миллионным посетителем в различных универмагах, получив в подарок радиоприемник, настольную лампу и набор кастрюль. Четыре раза выслушивал признание в любви (последнее из них произнесла раскрасневшаяся Верочка с бутылкой шампанского и открыткой в руке). И один раз получил путевку в южное крыло на две недели, где нашел беглую свою сожительницу. Правда, отпустил ее с миром, ибо ни приемник, ни лампа, ни кастрюли были уже не нужны.
Спустя каких-то полгода Игорь стал весьма уважаемым и известным человеком. Его щедро повысили на работе, предложив должность начальника отдела (Виталия Кондратьевича рассчитали за хамское обращение с начальством, непрофессионализм и воровство). А вместе с повышением, переселили в восточное крыло.
Познания Игоря в пельменном деле не знали границ. В любой момент он мог заменить самого опытного работника и не считал эту замену зазорной. С единого взгляда определял качество пельменей. Не раз обличал магазины в торговле подделками. Лично проводил курсы по повышению профессиональных навыков работников всех отделов.
"Здравствуйте, товарищ Крысянин", - приветствовал теперь Игоря утирающийся губкой Сан Палыч. "Доброе утро, Игорь Анатольевич! - говорили при встрече бывшие его коллеги, а ныне - подопечные. - Вы прекрасно сегодня выглядите!". Выглядел он и впрямь прекрасно!
Но, упоминая о новой, безоблачной жизни Игоря Анатольевича, никак нельзя упустить из виду темную сторону дела: товарища Крысянина стала подводить память.
Началось это не сразу - падало по капельке в огромную цистерну сознания и отражалось далеким эхом от крепких точно металлических стен. Игорь не всегда мог вспомнить нужный телефонный номер, долго подбирал слова при написании отчета, называл чужими именами старых знакомых.
Несколько раз он встречал бредущих в темноте людей в рабочих халатах, несущих куда-то столы, стулья, кресла и прочую мебель. Но ни разу Игорь не вспомнил о самой первой и самой загадочной встрече с ними. А люди не разу не требовали фонарика назад.
И было это, к несчастью, самым безобидным.
"Обманула бабка, - думал он временами, если вспоминал о сделке. - Щипнула, так щипнула! От такого щипка не только подсолнух, но и птица враз загнется. Что уж обо мне говорить. Может, щипнула разок да позабыла - с ее-то памятью! - отщипнула еще и еще... а когда опомнилась, полпамяти нахватать успела. Или сказал ей понапрасну, чтоб не просто отщипывала, но и откусывала, и отрывала? Людям дай волю, они живьем загрызут... Хотя, с другой стороны, прет чертова удача через край - здесь надо отдать старухе должное. Не верил, не вспоминал даже о злополучной встрече. Да ведь уж и не вспомню...".
Шансы найти обманщицу и строго наказать ее за содеянное казались нулевыми. Вернуть память без помощи врачей тоже было невозможно. Знала старуха, что просить следует! Ведала - не найти Игорю полутемную комнатушку, уплатив требуемую цену.
Но, отправляясь однажды на обеденный перерыв, Игорь заблудился в бесчисленных коридорах, запутался в бесконечных лестницах и очутился у входа в подвальные кварталы.
- Вот тебе на, - прошептал он, вглядываясь в страшный полумрак. Дверь главного коридора была выдрана с петлями и лежала неподалеку от лестницы.
Полы здесь давно не мыли, а в нос бил резкий запах мочи.
Вдалеке разносился детский плач и тихое, спокойное пение.
- Сколько не жалко, - из темноты выполз человек в рваной кожаной куртке и протянул руку. - Сколько совсем не жалко.
- Вот, - порывшись в кармане, Игорь вытащил полную горсть монет. - Извини, больше нет.
Человек молча принял от Игоря деньги, пересыпал их во внутренний карман и вновь поднял голову.
- Слушай, друг, тебе ничего не надо?
- Что? - не понял Игорь.
- Тебе ничего не надо? - повторил человек. - Женщин, денег, квартиры или просто удачи? Могу устроить.
Игорь вздрогнул.
- Какой такой удачи? - по спине побежали мурашки.
- Обычной удачи, - рассмеялся человек. - Захотелось тебе женщин - твои, захотелось денег - твои, захотелось квартиру - и та твоя!
Игорь внимательно посмотрел на собеседника: кожаная куртка, джинсовые штаны, высокие резиновые сапоги.
- На кого работаешь? - грозно осведомился он.
- На себя, - довольно ответил человек. - Уже три года - на себя одного.
- А раньше? - удивленно спросил Игорь.
- На Поликсению Протасовну, - скривился собеседник. - Противная старуха. Облапошивала клиентов, как детей малых. У нее квартирка в восточном крыле была, мы там офис держали. Клиенты ходили редко, платили много. Тогда я с ней и повздорил...
- Как же так? - спросил Игорь. - Если всем желающим удачу раздавали, почему вокруг столько обычных людей?
- Эх, ничего ты не понимаешь, - вздохнул человек. - Вот смотри... У тебя есть в коробке хомяк. Один из критериев его счастья - еда. Он - самый счастливый хомяк на свете, потому что ты его кормишь до отвала. Потом ты покупаешь еще одного хомяка - бедного, голодного, - и теперь на эту порцию еды существует два претендента. Первый хомяк становится в два раза несчастнее, второй становится самым счастливым хомяком на свете. Добавляем еще хомяков, история повторяется. Правда, в нашем случае есть несколько таких коробок с отъевшимися хомяками.
Игорь пару минут пытался вникнуть в суть слов. "Господи, - подумал он, - так значит Виталий Кондратьевич - изгнанный мною хомяк. Нехорошо получилось".
- Ты не бойся, - продолжал человек. - Что бы ты ни выбрал: деньги, женщин, квартиру, удачу - всем успеешь насладиться сполна. Пока не наберется достаточное количество других хомяков.
- Хорошо, - сказал Игорь. - Я выбираю память.
- Память? - собеседник был явно озадачен. - Зачем тебе память?
Игорь улыбнулся, потер ладонью подбородок:
- Чтобы вспомнить начало нашего разговора, - ответил он. - Склероз - страшная вещь.
- Будь по-твоему, - согласился человек.
- А цена?
- Цена?... Есть у меня один заказ... На тебя, - человек подобрал под себя ноги и встал в полный рост. - Если согласишься пойти со мной, я дам тебе память.
- Куда?
- Тут недалеко, - собеседник махнул рукой, - Помнишь "правый" мир? Нам туда.
"Завербовать хотят, - понял Игорь. - Приглянулись им наши пельмени, теперь специалистов переманивают... С другой стороны, иной мир, иные обычаи. Да и старуха там меня не достанет, а то начнет с новой силой щипать здоровую память - договор, он никуда не делся".
- Согласен, - неожиданно для себя выкрикнул Игорь. - Но как вы меня туда перебросите? Любому младенцу известно: перемещать можно лишь мелкие и легкие предметы. Мелким и легким меня никак не назовешь.
- Не назовешь, - эхом откликнулся человек. - Я знаю другой способ... По рукам?
- По рукам.
И собеседник протянул Игорю грязную ладонь.
Глаза долго не могли привыкнуть к свету, а когда привыкли, Игорь застыл в изумлении. Он находился в огромных размеров зале. Настолько огромных, что ни справа, ни слева, ни спереди не было видно ни единой стены. Окрашенный в голубое потолок уходил далеко вверх, огромных размеров лампа слепила глаза. Пол оказался сплошь покрыт желтой вытоптанной травой. Игорь видел нечто подобное в зоосаде, но там трава была сочная, зеленая - жухлые травинки методично выбирали садовники.
- Пойдем, - человек указал пальцем на стоящую неподалеку каменную будку, - нам туда.
Прежде чем двинуться в путь, Игорь обернулся и посмотрел на огромное бетонное сооружение, чуть-чуть не доходящее до голубого потолка. Сооружение выглядело весьма мрачным: в нем не было ни одного окна, и единственным входом служила большая дверь с кодовым замком, через которую не так давно прошел Игорь. Справа от двери на высоте человеческого роста был приспособлен рубильник. Под рубильником на длинном черном ящике сидели и курили три мужика в рабочих халатах. Время от времени они начинали громко хохотать и материться, хлопая ладонями по коленям. Рядом с мужиками стоял приличного вида белобрысый парень.
Слева и справа к зданию подходили серые полупрозрачные полосы, рядом с которыми можно было разглядеть людей - еле видные точки, медленно плывущие вдоль полос.
- Это забор, - сказал из-за спины собеседник. - С колючей проволокой. Граница между "левой" и "правой" реальностью. Дом находится точно посередине, - он на секунду замолчал. - Понял, "середняк"?
Игорь кивнул, хотя не мог понять абсолютно ничего. В голове скопилось непривычно много информации, к вернувшейся памяти приходилось привыкать.
- Мужики, половина третьего, - закричал один из куривших, потушил сигарету о стену и, не поднимаясь, дернул рубильник. - А ну за работу!
"Рабочие халаты" поплевали на ладони, растерли и зашли в дверь.
- Мне два стула, - кричал вслед белобрысый. - Красного дерева, если можно.
Но ему никто не ответил.
- Мда, - говорил собеседник, провожая Игоря к будке, - хоть вы и хомяки в коробке, зато какие отменные пельмени делаете!!!