Однажды она позвала его, просто так. Для значка. Но было удивительно, что он ведь откликнулся. Откликнулся первый и последний раз. Чего стрематься, хотеть или не хотеть? Он был неизбежен. Минимум слов, живые глаза, аккуратные губы, золотой.
Скоро она привыкла договаривать за него фразы.
Скоро она привыкла к его существованию.
Скоро она выбросила всё, что казалось рядом с ним неподходящим.
Скоро она начала медленно, но верно разворачиваться - разрастаться внутри себя.
Скоро она забыла всё, что было раньше. Удивительно, ей не надо было абсолютно ничего. Значок был подтверждён и сокрыт.
Случайно прорвавшиеся его чудные слова запоминались, как будто она учила новый язык. Запоминались слёту. Слова, фразы. Иногда она использовала их в разговоре, смеясь. Смущаясь, как будто на бал она надела чужие драгоценности и боялась, что хозяйка признает их.
Вообще она стала чаще смеяться. Смеяться по-доброму реже, чем смеяться зло.
Восхищаясь им, ловила себя на мысли. Как это, быть таким? Таким откровенно величественным. Не смотря на молодость, так сражать?
Прерывать поток привычных мыслей, одним словом. Тем, что она употребляла в день по нескольку раз. Которое, употребляли окружающие ей. Но так веско, не получалось никогда.
Он был выше её. Наверное, во многом. Если в чём-то нет, то... "Не нравится, не смотри".
Удачно. Ей хотелось изменить себя давно. Но не было перед глазами примера.
Вот она научилась раздражаться по мелочам.
Вот она научилась нетерпению. Запросто выбрасывать неугодных, из своего круга. Зачем терпеть? Она не святая.
Вот она стала высокомерна.
Вот она захотела привлекать.
Вот она перестала чувствовать муки совести. Какая совесть? Она в своей собственной солнечной системе стала именно Солнцем. Упрекните и сейчас же вы будете отброшены...
Лицо стало чужим. Но лучше ведь.
Вот она стала употреблять нецензурную брань. В мыслях ли или вслух. Сарказм и издёвка насытили её речь.
Сколько мелочей, она от него приобрела... Его, окружало действительно прекрасное, избранное. Она никогда не забывала, откуда это. Что это его, а не её.
Вот она буквально влюбилась в себя. И вдруг перестала это скрывать.
Сколько изменений. То, чему не удавалось прорваться, наконец, обрело свободу. И буянило в почти полную силу. Я воспитаю тебя как животное.... Пёс Цербер, рвущий в клочья любого, чудовище. Его можно было усмирить лишь звоном звеньев золотой цепи, на которой его водили. Лишь одним его словом. Она немела. Тупела. Становилась бессловесным существом, неразумным.
Невозможно приобретать, не теряя при этом ничего. Она теряла. Свою мягкость, уступчивость. Женственность.
Как это быть таким, как он? Таким. Ей было интересно его золотое тело. Его одежда. Хотелось даже побыть ненадолго им. Встать на цыпочки, вытянув вверх руки, стать ещё выше. Дотронуться до потолка. О, возможно даже прижать к нему свободно всю ладонь!!
Его джинсы.... Надеть эти большие вещи на себя, и они были бы по размеру. Ровно расправленная на коленках ткань, слегка спадающие на ботинки штанины. Держать в руках футболку, такую длинную, широкую во все стороны. Но идеальную на его груди, на мощных плечах.
Как это назвать? В куклы не наигралась в детстве? Вряд ли...
Если возможно было б его вскрыть... Забавная мысль. Пишу, вскрыть. Чтоб ему не было больно, чтоб он улыбался и разговаривал. Вскрыла бы. Сердце размером со сжатый кулак. Она заметила величину его рук, длину его пальцев. Случайно она видела их так близко, что можно было продеть свои пальцы между его пальцев.
Она видела его кровь. Красную. Заморочив себе голову его обожествлением, удивилась, что она не бирюзового цвета. Сказала ему, поделилась. Разочаровалась. Слегка, настолько чтоб можно было забыть. Не забыла, предав какую-то частицу его идеального образа.
Она легко обучалась, как будто всё это уже было в ней. Только лёгкого прикосновения оно ждало, чтоб пробить стальным остриём бывшую оболочку...
Она увлеклась самосовершенствованием и не заметила, что его больше нет. Стало неоткуда черпать...
Тогда она его себе придумала. Боже, каким сокровищем он оказался.
Он мог быть разным, многогранным, весёлым и грустным, упрямым, податливым.
Он не отказывался с ней быть никогда, просыпалась ли она посреди ночи, шла ли по улице.
Он любил говорить с ней, не обращая внимания ни на кого, был разговорчив, болтлив даже. В эти минуты, она двигалась как таран, не видя вокруг ничего и не слыша, переходя дорогу прямо перед летящими машинами. Поражаясь тому, каким он может быть. Иногда она смеялась или произносила что-то вслух, его ли фраза это была или её.
Она улыбалась, глядя в его глаза, даже не обязательно видя его перед собой. Так часто она встречала его, что могла с завязанными глазами вслух описать каждую ямочку на его щеке. Ровные дорожки бровей, густота ресниц, чего было незаметно из-за величины его глаз и их прозрачности.
Они говорили обо всём на свете, читали одни книги, слушали одну музыку, смотрели одно и то же кино. Он никогда не был против. Совершенство.
Иногда всплывала мысль, страшная. Что это всё игра. Его нет. Нет, он есть. Но он не тот родной, которого она любила и с кем дружила. Которого не стеснялась. Кому бесконечно доверяла.
Он был на самом деле далёким, нестерпимо холодным и не отдающим ни клочка себя, ни клетки. Любезным, церемонным, путающим, отталкивающим, воспитанным до замороженности.
Но она не могла запретить себе, мечтать, нет... Это были не мечты о мужчине. По мужчинам она не скучала.
Хотелось окружить себя красивым блеском его алмазных глаз, сесть на точёные ступени из белого мрамора у его ног и слушать сирену... Фантазия была богата и щедра на образы. Великая чувственность преображала фантомы в почти осязаемые образы.
***Слушай теперь. Мы разные настолько, что ничто на свете не в силах нас столкнуть. Мы разные как Луна и Солнце. Мы разные как Скарлетт и Эшли.
Мы? А были ли Мы? Нет.
Но мы есть. В моих солнечных снах- миниатюрах, в ослепительных глазах напротив. В россыпи завитых льняных прядей. В волшебстве этих тонких губ, говорящих...
Пусть всё против твоего желания, пусть я бы никогда не пошла на это.
Как хорош ты. Такой... Я умею разговаривать с тобой, не слыша тебя никогда. Я отказываюсь сразу, у тебя надменный голос.
Я видела, как твои глаза остекленели, от моей наигранности. Я всего лишь хотела перекормить тебя сладким, это вышло неуклюже грубо. Экскузе муа, же не репете.
Мои монологи насыщены твоими живыми мыслями.
Ресницы, такие смешные. Не обижайся на это. Смех от открытия. Видела впервые и навсегда. Я как будто сложила тебя из пазла.
Ты притягиваешь к себе одинаково, как и отталкиваешь.
Открываю утром глаза и прикидываю, сколько времени у нас. Сколько таких, меня абсолютно не тревожит. Ты не мой ни насколько, я тебя не выбирала, не оценивала и тем более не ревновала... Бывает так? Я не вру, я стараюсь не врать никогда, даже себе. Как бывает от этого тошно. От правды.
Но спросишь меня, а вдруг спросишь? Ты меня любишь? Люблю...Я скажу "люблю" и не совру. Обычно об этом молчат. Но это не То.
Потом я начну оправдываться, чтоб не испугать тебя..
Я не люблю тебя страстной любовью. Любовь мужчины и женщины. Нет, нет этого.
Спросишь: а за что ты меня любишь? Что отвечу?
Невозможно рассказать, что за лёгкую дымку, пятно тумана на зеркале, след от твоего дыхания, я бы прилюдно спела на-французском "Je suis malade".
За возможность взять в руки цепочку с твоей груди. Согретую твоей кровью. (Смеюсь, я же, как ростовщик растаскиваю тебя по частям и оцениваю.) Даже одеть её на себя и застегнуть. Чудесно большую, длинную... Фетишизм?
Это непросто извлекать из минимума так много. Я подбираю слова, нечаянно пропущенные твоей цензурой, проявление чувств.
Кто мне сможет объяснить про тебя? Я люблю в тебе себя, понимаешь? Я разговариваю с тобой мысленно, я шучу так, как возможно ты бы смеялся над моими шутками. Я играю радость, печаль, интерес, войну и мир, я бываю даже при смерти, представь.
Ты - моя душа. Я знаю её лицо, я видела её тело, как она двигается и сверкает глазами. Но голос у неё мой, и мысли и привычки мои.
Мы никогда не ссоримся. Ты полностью вмещаешься в ту ложу, где обитает человеческая душа. Поэтому я никогда не скучаю. Скорее всего, мне чаще весело.
Ругалась. Обижалась. Дралась с самой собой. Как две осы, жалились....
Оказалось, моя душа - мужчина. Великолепный, красивый, цветной. Пурпурно жёлтый, как можно громче сказать... Самая идеальная фигура. Понимаешь, что я не о теле сказала.
Художник видит в своей натуре тончайшие детали, тени, так и я знаю тебя с разных ракурсов и высот. Оглядываюсь, и ты замираешь. Изгиб длинных тонких губ, неожиданная строгость взгляда. Или нежность такая сильная, энергетика, что улыбаешься в ответ.
Я не жду больше тебя назад. Не жалеть, не звать, не плакать... Просто я сошла с ума и выдумала тебя. Создала по своему образу и подобию. Мания величия.
Нет тебя, ты - оборотень. Мой светлоглазый и светловолосый бог. Супер....