Довелось мне как-то пролетать по одной из международных линий "Аэрофлота". В креслах впереди меня сидели трое пассажиров, которые, когда было нужно объясниться с бортпроводницей, с огромным трудом пытались разговаривать с ней на ломаном английском языке. Я уже собрался, мобилизовав свои скудные лингвистические познания, прийти к ним на помощь... Как вдруг понял: люди эти, утомляя стюардессу и самих себя, стараются выражаться по-иностранному - а точнее говоря, по-тарабарски - вовсе не потому, что не владеют русским языком.
Нет, русский они знают в достаточной степени (наверняка много лет учили его в школе), но просто не желают пользоваться им - до того он для них неприятен. Как выяснилось, мои соседи по самолету были гражданами одной из республик Прибалтики. И вот, отделившись от России, они стараются теперь "освободиться" и от знания русского языка. Бедняги, какие мучения приходится им для этого терпеть! Но чего ни сделаешь, чтобы утвердиться, в чужих глазах и в своих собственных, в качестве граждан суверенного, независимого государства!
Курьезные сценки можно было наблюдать в начале девяностых годов, в пору распада Советского Союза. Некоторые политические деятели и популярные артисты - вчерашние наши соотечественники - внезапно, с вечера на утро, начинали говорить по-русски с сильнейшим акцентом. Совсем как африканские студенты Университета дружбы народов, окончившие на тройку подготовительный курс... А иные свежеиспеченные иностранцы соглашались давать интервью российским журналистам только при условии, что им будет предоставлен переводчик.
С тех пор процесс "забывания" русского языка идет во многих бывших союзных республиках ускоренными темпами. Впрочем, в истории нечто подобное уже бывало. Вспоминается рассказ Алексея Турбина из булгаковской "Белой гвардии": "Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, изволите ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький... Так вот спрашиваю: как по-украински "кот"? Он отвечает "кит". "А как кит?" А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется."
Сколько их, докторов Курицьких, развелось ныне в разных концах недавно еще единой страны! Там закрывают русские театры и вузы, тут отключают каналы российского телевидения, здесь запрещают распространение издаваемых в Москве газет и журналов... "Национальный дух" директивно внедрен в делопроизводство и техническую документацию, заменены вывески на магазинах и учреждениях. Немолодых уже людей силой засаживают за парты - переучиваться.
В Латвии русских школьников заставляют говорить и писать на латышском языке, который они и преподаватели зачастую толком не знают. Представляете себе, какого качества образование ребята получат? А вот на Украине ученикам велят читать Гоголя в переводе на украинский... И совсем уж удивительно, что столь же странные инициативы порой предпринимаются в пределах самой РФ. В Казани, например, носятся с идеей перевести татарский язык с кириллицы на латиницу. Хорошо еще, что не собираются внедрять арабскую вязь, или (страшно подумать!) китайские иероглифы!
Происходящее тут и там "отторжение" русского языка можно объяснить разными причинами. В частности, тем, что на него переносится неприязнь к подавлявшей людей имперской, тоталитарной системе, которая пользовалась им, как государственным.
Но ведь, если вдуматься, русский язык был не только орудием режима, а одновременно и его жертвой. Исковерканный в устах державных чинуш и солдафонов, засоренный идеологическими штампами, идиотскими лозунгами, уродливыми канцеляризмами, он пострадал ничуть не меньше других языков бывшего СССР. Точно так же, как русская культура и русский народ претерпели не меньше (если не больше) бед, чем другие культуры и народы.
Вместе с тем - так уж сложилось исторически - даже в худшие времена русский язык, несмотря ни на что, продолжал выполнять благородную миссию: быть языком-мостом, языком-посредником между странами и народами. Взаимообогащение культур, обмен достижениями цивилизации - процесс, без которого в современном "глобализирующемся" мире немыслимы ни развитие, ни процветание. Эта функция "языка межнационального общения" после распада Союза отнюдь не отмерла. Скорее наоборот, стала еще более важной и необходимой.
Писано в Библии: "...И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли..." (Быт., 11, 5-9)
Так, согласно Ветхому Завету, возникли среди людей разные языки и наречия. Случилось это в начале истории, после всемирного потопа. И было, как нетрудно понять, не милостивым даром небес, а, напротив, наказанием Божьим. Распри, разгоравшиеся на языковой почве, принесли с тех пор человечеству немало несчастий.
Но одно дело - Бог покарал. А другое, когда - как это происходит сегодня - некоторые политики выбиваются из сил, чтобы наказать самих себя. Вавилонскую башню вроде бы теперь возводить никто не собирается. Да и сооружение коммунистической казармы почти повсеместно уже приостановлено. Есть надежда, что будет выстроен светлый и просторный дом - жилище, удобное для каждого человека в отдельности и для всех людей вместе. Но какое же здание можно построить, ввергая себя в языковую самоизоляцию? Убогий отшельнический шалаш? Отвернувшуюся от леса избушку на курьих ножках? Кротовую нору?
Все, что написано выше, разумеется, не продиктовано целью навязать кому-либо русский язык. Какой в том смысл? Наше общее богатство - всегда с нами. Теряет только тот, кто - из гордыни, по недомыслию ли - отказывается это сокровище с нами разделить. Как принято выражаться, была бы честь предложена... А не нравится тебе говорить по-русски - не говори. Но и не запрещай этого делать другим.