Было почти четыре утра. Я сидела за своим ноутбуком и перечитывала написанные мной тексты, по пути исправляя найденный ошибки. В ушах торчали наушники, но музыка не играла. Сами же наушники были больше данью привычке, чем необходимостью.
Раздался легкий стук в окно и через балконную дверь в единственную комнату на втором этаже вошел продрогший муз. Его живая практика закончилась почти год назад. Ровно столько же времени я его не видела.
- Привет, - сказала я, не отвлекаясь от работы.
- Привет, - сказал Медок, внимательно изучая меня.
- Что такое? - поинтересовалась я. - Почему ты снова пришел?
- Я ведь тебе нужен.
- Кто тебе сказал? - мерно стучали клавиши.
- Я просто знаю.
Медок сел рядом со мной на кровать и, сняв с моих колен ноутбук, поставил его в сторону.
- Ты выросла за этот год, - констатировал он, глядя на меня.
- Не говори глупостей. Я не выросла ни на сантиметр и даже в весе не прибавила, - я откинула голову назад и устало посмотрела на своего муза.
- Я не об этом. Ты повзрослела. В тебе появилось много того, чего не было раньше. С одной стороны это хорошо, а с другой плохо. Ты сама не знаешь, за что тебе сейчас нужно уцепиться.
- Согласна. Не знаю, - слабо кивнула я. - Точнее знаю, но не хочу. Хочу, но знаю, что нельзя.
Какое-то время мы просто молчали.
- Каким я должен быть, чтобы тебя вдохновлять? - наконец спросил Медок. - Этот облик больше не походит - ты в нем разочаровалась. Может таким?
Он стал пониже, чуть выше моего роста, волосы стали темно-коричневыми и резко отросли до лопаток. Лицо изменилось, и теперь на меня смотрел совершенно другой человек. Я спрятала лицо в руках, чтобы не видеть.
- Прошу тебя, не копируй живых людей Медок. Мне это неприятно.
Он снова стал собой.
- Каким я должен быть? Каким?! - вскрикнул он, вскочив на ноги. - Ты ведь отторгаешь меня! Я не мог к тебе пробиться целый год!
- Тебе просто неприятно, что я могу обойтись без тебя, - сказала я, сцеживая слезы в кулак.
Медок сел на пол у моих ног и прислонился лбом к кровати.
- Каким я должен быть? - тихо и обреченно спросил он.
- Будь собой, - ответила я, снова ставя ноутбук на колени.
Задумчиво посмотрев на экран, я закрыла все файлы и выключила компьютер.
- Пойдем спать, - сказала я.
Медок поднял на меня глаза.
- Залазь ко мне. Поспим на одной кровати, - благодушно махнула я. - Дети воздушно-капельным путем не передаются, как болезни. Хотя, и те и другие жуткие заразы...
Мы мягко улыбнулись друг другу.
Прошло несколько дней и снова на часах была глубокая ночь, грозившая через несколько часов обернуться ранним утром.
- Привет, - сказал он, как всегда входя без разрешения, но постучав ради очистки совести.
- А теперь, почему ты здесь? - полюбопытствовала я.
- Я ведь тебя знаю... - издалека начал Медок
- А я и не спорю, - я улыбнулась, в ожидании глядя на него.
Минуту мы молча изучали друг друга, зная все без лишних слов, но, все-таки ожидая, что другой скажет их вслух. Выжидая, муз внимательно смотрел на меня, стараясь понять, ошибся ли он или нет. Я же в свой черед смотрела на него со своим любимым выражением лица, которое не так давно научилась принимать и теперь вовсю им пользовалась в нужных моментах. Про себя я называла это "Улыбка Лизы". Рот расплылся в счастливой улыбке, образуя красивые круглые щечки, а слегка прищуренные глаза показывают, что я знаю о чем-то, о чем не знает или только догадывается мой собеседник, и что моя улыбка, это улыбка триумфатора. Особенно хороша "Улыбка Лизы" когда играешь в карты. Особенно в те моменты, когда, играя в "Дурака", в конце у тебя на руках остаются пять карт, с шестерки по десятку треф, притом, что козырь червы. Выиграть-то я так не выиграю, но зато противнику на нервы подействую хорошо.
- Ты выбрала, - наконец-то утверждающе молвил Медок.
- Да, - на этот раз я улыбнулась "честно", от всей души.
- Ты довольна выбором?
- Да, но... - я прикусила губу и опустила взгляд. - Я выбрала то, что будет хорошо для меня. Я не думала о других...
- Это твоя жизнь, Маша, живи ее так, как того больше хочется тебе, - качнул головой Медок, осуждая мои колебания. - Вспомни - чего ты хочешь? Именно ты, а не кто-либо вокруг тебя. Как тебе будет приятно жить? Как ты будешь хотеть жить, а не плестись в трясину вслед за кем-то? Помнишь это:
"Я стою на перепутье трех дорог и три судьбы
Освещают мне тропинку прочь из этой серой тьмы..."
Первая тропинка была из одной из грез о настоящем, вторая накрепко приковала тебя к себе твоими мечтами, третья же была лишь призрачным фантомом. Третья вскоре рассеялась, и у тебя осталось две тропинки. У второй треснули цепи, а первая вобрала силу всех трех. Чего ты теперь ждешь? Будешь гнаться вслед за фантомом, стелиться тряпкой, чтобы удержать сковывающие тебя цепи или же наконец-то шагнешь в жизнь?
Я посмотрела на своего муза, и он развеял еще один, очень большой, отрезок моих пут. Или пробил в так называемом "куполе" огромную брешь.
Я подошла к Медку и, обняв его за пояс, прижалась к его груди. Он тоже обнял меня и погладил по голове. Его ладонь привела в порядок все мои мысли, смешавшиеся за последний год в моей голове в "кашку-малашку".
- Вот дура - шапочку забыла... - бормотнула я под нос фразу из своего любимого анекдота про Красную Шапочку и неожиданно для себя хихикнула. Давно я не смеялась, знаете ли...
- Вот это уже дело, - хохотнул Медок, а затем подмигнула мне: - Полетаем?
Я широко улыбнулась и, кивнув, легла на кровать. Пара секунд, затем легкое покалывание в мочках ушей и... усе.
Тело лежало на кровати и бессовестно дрыхло с приоткрытым ртом, из уголка которого уже тихо поползла слюна. Есть за мной такой грешок, если я проваливаюсь в очень крепкий сон. Такой бывает, если я не сплю по паре суток, после спортивной олимпиады, на которую меня записывают, как единственную девушку в команде, на все состязания и в те ночи, когда мы с Медком уходим полетать.
Обгоняя Медка, я выскочила на балкон сквозь стену и вскочила на перила. Почти высохнувшие волосы растрепал теплые летний ветер, и я стояла, вытянув руки ему на встречу, как девушка ДиКаприо в Титанике. Ночь была черна.
Бывают такие ночи, которые я зову белыми, хотя это совсем не правильное определение для них. В "белые" ночи, небо имеет темно-синий цвет и ночь все-таки больше похожа на поздний вечер. В "белой" ночи можно различить деревья кусты и прочее. В конце концов, можно спокойно дойти до туалета, когда ты живешь на даче, и тот находится на другом конце участка.
В "черную" ночь все меняется. Небо становится похоже на темно-синее бархатное покрывало, которое накрывает купол неба. Все кроме неба становится одним большим черным существом, которое тихо смотрит на тебя из темноты в ожидание того момента, когда оно сможет тебя поглотить. До туалета без свиты в такую ночь не прогуляешься...
Мы с Медком одновременно прыгнули в чернь ночи и затанцевали по ней. Она ощущалась под ногами как туго натянутое одеяло, чем-то похожее на батут, но не настолько упругое. По этой черной ночи прекрасно танцевался танец Муз, которому научил меня когда-то Медок. Что-то среднее между менуэтом, латино, а местами и восточными танцами. Это завораживало.
Танец это как езда на велосипеде: однажды научившись держать баланс и жать на педали, ты ни за что это не забудешь. Почувствовав под пятой точкой седло, а в руках руль, ты сам оттолкнешься и уверенно нажмешь на педали. То же самое и с танцем Муз. Когда ступни ощутят под собой черноту, лунный свет отразится от лица, а в сердце проснется звездная песня, тело само двинется по кромке ночи.
"...Сколько лет она не танцевала? Неужели целых..."
Главное в танце, это найти учителя который заложит его в душу.