Ремер Михаил Юрьевич : другие произведения.

Бомбила

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Глава 1.
  
  -Сотвори же мне силу и волю
  И дай вдоволь мудрости, но и разума,
  Чтобы день пережить грядущий!
  
  Этой короткой молитвой Он начинал каждый новый день мрачного своего существования. Того, что иные когда-то называли жизнью...
  Похлебав мутной пустой бурды, Он тяжело напялил потертый старый ватник, облезлые кожаные армейские боты и плешивую шапку-ушанку. Затем, чуть подумав, обмотал шею видавшим виды длинным вязанным шарфом... Когда-то нежно голубого цвета, этот шарф - единственное, что связывало Его с прошлой жизнью, казавшейся теперь отрывками какого-то до одури яркого сна. Настолько, что даже не верилось; а может ли такое вообще существовать, хотя бы даже и во сне?! Привычно замерев перед люком, Он остановился, вспоминая; а не нарушил ли Он какое-нибудь табу? Впрочем, это была скорее привычка. Все до одного священных запретов бомбила знал едва ли не наизусть. Чуть помедлив, Он вцепился во влажные ржавые перекладины лестницы, словно бы собираясь с силами, прежде чем одним рывком покинуть свою халабуду.
  -Куда? - как плевок, раздался в спину мерзкий скрипучий голос.
  -Не твоё дело! - буркнул в ответ Он.
  -Я - твоя женщина! Я, а не эти молодые шалавы! Гоняешься всё и гоняешься за ними. Ночи напролёт! Что тебе они!? Кто тебе жена!? - не унимаясь, каркал голос. Невооружённому глазу было бы нипочём не разглядеть в куче потертого хлама и рванины говорившее существо, но Он привык. Его глаза настолько освоились с вечным мраком городских улиц, что даже в кромешной тьме он видел каждую мелочь не хуже, чем Белокожие в ярких дневных сумерках. В самом углу лачуги, на руинах некогда величественной кровати, на куче накиданного тряпья взгромоздилось странное, иссушенное, словно скелет, существо неопределённого пола. Шамкая и гневно сотрясая костлявыми кулачками, оно, не унимаясь, продолжало вопить. - Знаю я вас, бомбил! Только и ждёте, чтобы из дому, от женщин подальше уйти! Повод вам только дай! Все вы, мужики, мрази! Все до одного! Все! Я тут здоровье рву! Каждый день! Жрать приготовь! За домом проследи! Горючего достань! Задарма всё! Спасибо хоть раз бы услышала! Да что я тебе, лошадь? А?!
  -Не нравится - проваливай, - Он в упор уставился на существо. - Живо!
  -Всё бы вам, мужикам, одно, - уже скорее себе под нос забурчала женщина. - Креста на вас нет. Угробить меня хочешь? В могилу свести? Со свету сжить, старуху древнюю?! Да? Чего молчишь, паразит? Отвечай! - снова завелась она, самозабвенно взвизгивая, тряся косматыми, жёсткими словно пакля клоками седых волос.
  -Успокойся, Карга, - примирительно произнёс Он. - Я не желаю тебе зла, - женщина, чуть слышно захлюпала носом. - Скажи, я хоть раз бил тебя, как это принято у всех сильных мужчин? - та отрицательно замотала седыми своими клоками грязных волос. - Я хоть раз оставлял тебя больше, чем на четыре дня?
  -Н-нет, - чуть слышно пискнула в ответ та.
  -Я хоть раз предлагал тебя в обмен на топливо?
  -Никогда, - женщина тяжело опустилась на холодный бетонный пол комнаты. Он видел, как отчаянно затряслись её плечи. Видел, но помочь ничем не мог. Вернее, не хотел.
  -Тогда почему ты повысила на меня голос, женщина? - убийственно спокойным голосом продолжил он.
  -Прости! - взвыла в ответ та. - Прости! Прости, прости!
  -В прошлый раз горючее было паршивым; машина еле ехала. Меня чуть не отловили шакалы Палёного. В этот раз свари что получше, - поднимая чугунную крышку люка, бросил Он Карге, выбираясь наружу, - и про питьё не забудь, - уже с улицы прикрикнул Он на старуху. - Я не пил уже полдня и до конца охоты не буду. Не заставляй меня беситься. - старуха послушно мотнула космами.
  Он ненавидел эти сцены. Каждый раз одно и то же. Каждый раз! До чего ему всё это осточертело! Всё! Жена, тачка, охоты! Вся эта жизнь в крысятнике, среди таких вот оборванных существ! Да какого чёрта Он, образованный человек, должен слушать завывания и ещё Бог весть что из уст этой старухи цыганки?! Да выкинуть её прочь и все дела! Найдет себе и не хуже! Даром, что ли, лучший бомбила Обнинска? Но нет, цацкается! Хотя, если разобраться, жена из неё неплохая. В закутке всегда найдется жратва, шьёт неплохо; вон, ватник сколько лет уже служит, а всё равно, как новый. Заплаток-то и не видать почти, а их здесь десятка четыре уже, ну, никак не меньше. Да и горючего всегда достать ухитряется. Соседние, вон, бомбилы, бывает, по неделе, а то и по две сидят по домам; тачку заправить-то и нечем. А Ему ещё и дня без работы посидеть не доводилось. Карга, спасибо тебе. Будь ты ещё не такой крикливой, так цены бы тебе не было! - размышлял он, сосредоточенно разбрасывая в стороны листы ржавого железа, какие-то там бревна, куски арматуры и ещё невесть чего, постепенно откапывая свой аппарат. С четверть часа напряжённой работы и вот он, стоит посреди улицы, потрёпанный и побитый, словно дворовый пёс весной; и старая шерсть свалявшимися клоками свисает с боков, и новая ещё не повылезла. Впрочем, ему до этого было всё равно. Главное - сердце! Ну и тотем! Два ряда стоящих друг на друге чёрных квадратов: четыре - в нижнем, три - в верхнем ряду. Тотем настоящих охотников. Вон, как у древних было: машин много, но с тотемом - по пальцам пересчитать.
  С полуоборота стартер завёл остывший за день двигатель. Самую малость покапризничав, тот довольно заурчал, с удовольствием заглатывая порциями горючее - адскую смесь из бензина, соляры, машинного масла и чего ещё там удалось раздобыть этой старой ведьме. Вот, кстати, ещё один повод не гнать её прочь: уж чего она там делает с этой гремучей смесью, кто знает, но машина всегда, даже в морозы лютые заведётся без проблем. Не то, что остальные-то! Коробка противно заскрежетала, пальцы привычно зацокотали о чем-то своём, и машина, чуть вздрогнув, покатилась вперёд, таращась во тьму пустыми глазницами выбитых ещё невесть когда фар.
  
  Через мост, вдоль насупившихся коробок перекошенных производственных цехов, в изобилии понатыканных по обе стороны дороги. Мимо вынесенных окон и целых проёмов серых ячеек тут и там подлатанных кусками фанеры и картона. Мимо затаившихся во мраке железобетонных катакомб человекоподобных, что, отчаянно ищут здесь укрытия от озлобленного собственным одиночеством ветра. Прячутся сами и тщетно укрывают жалкие крохи тепла, что нехотя греет обессиленных и потерявших всякую надежду людей. Дальше и дальше. Вперед, к Вечному Огню. Главное не зазеваться и не заехать за полосу смерти. Тех, кто имеет неосторожность сделать это, ждёт медленная и мучительная смерть от ожогов и язв, которыми буквально за несколько дней обносит несчастного. Потом - верная смерть. Тут уж никакой доктор не спасёт. Даже и Карга вряд ли поможет, а, уж она мастерица снадобья всякие там, отвары стряпать, да так, что любой врач с плясками своими да заклинаниями ни к чему. Даже санитары и те отвернутся от обнесенного такими язвами несчастного. Ну, и правильно! На кой черт им с таким связываться? Хоть и псы последние, но жить, поди, не меньше других хотят.
  Поговаривают, Вечный Огонь здесь ещё до Чёрных времён появился. И ещё, говорят, древние это раньше атомной электростанцией называлось. Наверное, великий Бог жил в этой самой станции, раз до сих пор про него помнят. Наверное, древние чем-то прогневали его, раз он решил их уничтожить. Взял как-то, и вырвался из своей же Станции. Побушевал сначала в городе, а потом пошёл дальше по миру, развеивать семя разрухи и страха. И прошло то с тех пор совсем ничего... Четыре зимы тому назад, ну если старейшинам совета четырёх верить. Это им заняться нечем, вот и считают зимы; а сколько там длится всё это? То, что теперь Темными Временами зовётся. Охламоны древние в общем! Кто же так с божествами себя ведёт?! На то станции и создаются, чтобы богов-то ублажать!
  Бомбила встряхнул головой, сосредотачиваясь на дороге и своей цели. Возможно, именно в этот раз Ему удастся отыскать это... Ну, и тушёнка, пригодится. Вон, запасы уже почти к концу подошли!
  Дорога в никуда, потом, поворот направо в Древний город, мимо Станции и прямо до кольца. Уже приблизившись к казармам, Он сбросил газ. Поганое место - Бастион! Одно из последних пристанищ Белокожих, днём и ночью охраняемое целой армией! Настоящей! Озлобленной. Вооружённой до зубов. Здесь надо быть предельно осторожным. Каждую ночь здесь раздаются хлопки выстрелов. Каждую неделю - гибнет кто-то из бомбил. Вот и сейчас, снопы света прожекторов жадно рыскают туда-сюда, выискивая очередную зазевавшуюся жертву. Ну, уж хрен вам! Сегодня перебьётесь. Не для того Он выжил в этом аду, чтобы как пес сдохнуть от пули Белокожего! Он приблизился настолько, насколько позволяла тьма. Подкрался и стал ждать.
  Он привык чуть ли не каждую ночь сидеть вот так вот в машине и ждать. Сколько? Всегда по-разному. Иногда минуть десять. Иногда - по нескольку часов. Иногда - чуть ли не до утра. Но игра стоила свеч, Он знал это. Точно так же, как и то, что все три питающих фидера уже до такой степени убиты и облеплены муфтами, что сбои в электропитании этой махины давно уже стали привычным делом. Тогда, всего на несколько мгновений, прожектора слепли, и был шанс проскочить сквозь эту узкую горловину между бастионом и железкой - территорией Палёного. Та ещё мышеловка: не пристрелят солдатики, подорвут шакалы эти плешивые. Он положил руку на рычаг коробки передач и, взывая к Богам, начал ждать. Ему не привыкать. Сколько бесконечных часов уже проведено здесь, в ожидании милости богов. А сколько ещё будет!
  В этот раз Ему повезло. Боги на Его стороне! Буквально через несколько минут где-то справа раздался противный треск электрической дуги. Сегодня - вроде как от подстанции! Значит, что-то серьёзное. Значит, надолго. Может, даже до утра. Значит, можно не беспокоиться, как возвращаться домой. В ночь даже целая армия Белокожих не рискнёт выйти за ворота своего бастиона. Хотя ночь ото дня сейчас мало чем отличаются...
  Прожектора, отчаянно моргнув, разом погасли. Машина практически бесшумно, рванула вперёд. За те несколько лет, что Он был бомбилой, движения отработались до автоматизма: первая и газу. На грани пробуксовки. Так, чтобы ни единый джоуль энергии не пропал впустую, чтобы не потерять ни единого мгновения бесценного времени. А ещё, чтобы не раздалось ни звука. Звук - смерть. По звуку охранники поймут, куда им палить. Теперь главное, чтобы техника не подвела.
  -Я верю в тебя, малышка! - стиснул зубы Он. Машина со свистом пронеслась мимо опасного участка и выехала к библиотеке. Уже пролетев опасное место, он услышал беспорядочную перебранку выстрелов. Солдатики-то, хоть дураки, но поняли, что кто-то проскочил мимо них. Поняли и открыли пальбу! Озлобленную и беспорядочную. А всё оттого, что упустили очередного бомбилу. Ох, видать, влетает им за это дело! Сколько же у них там припасов осталось, что каждую ночь снова и снова из пулемётов своих палят во все стороны. Да, следующему будет особенно тяжело. На нём злобу-то точно сорвут попки эти на вышках своих кирпичных. И пусть боги помогут этому бедолаге!
  Всего пара формальностей у библиотекаря и охота начинается. Поразительно, но даже в эти Чёрные Годы выжить далось только горсткам людей, крысам, тараканам и... бюрократии. Вот гадина живучая! Хотя, Ему, признанному чуть ли не во всей России бомбиле, жаловаться было грех. Уж что-то, а свой Абонемент Он получит наверняка. А, если, и не получит... Что же, тем хуже тому сопляку, который осмелится перечить его воле. Собственно, Он мог бы и не утруждать себя этой формальностью, но... Пятнадцать лет преподавательства оставили кое-какие привычки, отчаянно не желавшие умирать, уступив место тем, что наверняка гарантируют выживание.
  Подъём на второй этаж серого, облупившегося здания и вот она - заветная дверь. Дверь! Во всём городе из целых осталось-то полсотни, не больше. В Чертогах, где каждый из двадцати двухэтажных домов хмуро пялился на мир сквозь глазки тяжеленных кованных дверей. В Бастионе и Казармах. Ну, и здесь одна. Последняя. Он с силой толкнул её, решительно двигая к столу.
  -Вы куда? - раздался испуганный вскрик, едва Он только ворвался в комнатку Лешего. Новенькая! Женщина! Девчонка!!! Белокожая!!! Худая, как спичка, с белыми такими кистями, в очках с толстыми линзами и маникюром или как там его! Настоящим! И в белой-белой блузке. Посреди раздолбанной, тут и там валяющееся древней мебели, голых, местами потных стен, она смотрелась здесь также непривычно, как если бы чёрный в набедренной повязке посреди серых сугробов Обнинска. От непривычки Он даже зажмурился. Какого чёрта?! Женщина должна хранить домашний очаг, а не сидеть здесь, во святая святых всех уважающих себя бомбил! От неожиданности он оторопел, не зная даже, что отвечать, - сюда нельзя... без стука, - почти шёпотом закончила она, пугливо поглядывая на посетителя. - Пожалуйста, выйдите, - вдруг заплакала девчушка.
  -Чо, в натуре, тваришь, патаскушка!? - рёв Лешего вернул Его к действительности. - Ты чо, малолетка? В натуре, решила без башки, там, астаться! Если Он не снесёт, я не пащажу! Боги видят, в натуре, дастала с выпендрёжем сваим! Я тя, в натуре, ща, - треск звонкой пощёчины в одно мгновение наполнил комнату. Голова девчонки с такой силой дернулась в сторону, что, казалось, сейчас же отлетит куда-то в сторону. И ещё одной. И ещё. - Я тя в натуре живо, отучу выделываться, сечешь, нет? Ты у меня попляшешь! Московская, - на минуту отвлёкся от избиения девчушки Леший. - Сеструха, эту, как её там... в натуре пле-мян-ни-цу падагнала, устрой, типа, братан, багами заклинаю! Я, там, типа, багадарна буду. На хер мне её бла-га-дар-насть, - по слогам прогнусавил он. - Я ей, в натуре, чо, приют для бездомных. Я вон, в натуре, сам чуть не загибаюсь с голодухи, а ещё и этой жратву добывай! Приперлась, - замахнулся Леший на девчонку. - Законов наших в натуре не знает! Багов наших не признаёт! Куда я её, в натуре, суну? Короче, здесь пасадил, думал, типа, прок будет какой. А она - ни хрена. Один, только, короче, гемор от неё в натуре.
  -Хватит! - Он перехватил руку Лешего. - Я за абонементом пришёл.
  -Да, да, как скажете, - услужливо кланяясь, засуетился этот амбал Леший. - Всё, кароче, ща в натуре, наилучшем, виде забацаем! Вы, там, типа это, подождите. Мы ща, это, в натуре, сию минуту. Живее, ты, шевели пакшами. Видишь, кароче, человек в натуре, ждёт тебя! - набросился он на красную от пощёчин девчонку.
  -Не положено. Правда, - давясь слезами, прошептала в ответ та. - Правда.
  -Чё?! Боги..! Да как ты..? - Леший, казалось, сейчас задохнётся от ярости.
  -Не положено, - тихонько, словно мышка, пискнула та снова, сжимаясь в маленький такой комочек из страха и слёз.
  -Почему это? - Ему вдруг стало жаль её. Приехала на заработки из бывшей столицы. Места, где ещё хоть как-то, но действовали законы - единственное, что там вообще действовало. За лучшей жизнью. Вот и загремела в библиотеку к мудаку этому Лешему. Абонементы раздавать. Хотя, какая здесь лучшая жизнь? Холод, голод, война эта бесконечная. Каждый против всех и сам за себя. Хотя, как-то уже и пообвыклись. Пить-жрать есть что, уже хорошо. Только московские ничего этого не знают.
  Вот и тянутся в провинцию бывшие белые воротнички всех мастей и калибров. Тянутся за житьем лучшим, но долго здесь не задерживаются. Либо улепётывают обратно в Москву, продолжать подыхать от голода и болезней, либо опускались дальше некуда... Тогда ждал их либо котел этих собирателей падали санитаров, не брезгующих жрать мертвечину, либо покровительство какого-либо из бомбил, взявшего к себе такого воротничка в качестве жены. У Лешего, вон, пятеро таких... жён или как их назвать правильно, пацанов этих сопливых. Незавидная, в общем, доля.
  Таких Он отличал уже безошибочно: пуганные. Тени своей боятся. А ещё, услужливые до безобразия. Не то, что здешние: огрубевшие от этой жизни поганой, равнодушные ко всему, даже, как Ему иногда казалось, к собственной смерти. Но эта... Что-то в ней было. Что-то такое, что... Он даже и слова такого подобрать не мог!
  -Почему это мне абонемент не положен? Потрудитесь-ка объяснить, - посмотрел Он на девчонку.
  -У меня их всего три осталось, - упёршись глазами в пол, прошептала в ответ та. - Для Анатолия Мак... - она осеклась на полуслове, поймав ненавидящий взгляд Лешего. - Для Тарана, Кучерявого и Синюги.
  -Тогда я возьму себе абонемент одного из них, - дернул плечами Он. - Подумаешь, проблема.
  -Тогда тот, кто останется без абонемента, побьет меня. А потом - ещё и дядя, - простота её ответа настолько поразила Его, что Он даже и не сразу нашёлся что сказать в ответ. В комнате повисла пауза, прерываемая лишь редкими всхлипываниями девчонки и похрипываниями Лешего. Видать, уж очень ему хотелось своими руками придушить племянницу, да, только при Нём, вступившимся за соплячку, не решался. Ну, так, на всякий случай.
  Кому-то надо было хоть как-то нарушить эту вязкую тишину, что обволокла комнату, но девчонка боялась, Он просто потерял дар речи, а Леший... Да ему было просто тупо пофиг, чем закончится этот разговор, лишь бы ему самому не вломили по первое число. Неизвестно чем бы всё это закончилось, если бы не резкая автоматная очередь, пробудившая целый хор: хлопки ружей, рокот крупнокалиберных пулёмётов и отчаянная трескотня автоматов вперемешку с хриплым ором Сержанта. Затем, визг движка, звук удара и взрыв; полыхающий автомобиль со всего размаху врезался в изувеченное тело какого-то из домов.
  -Вот и славно, - кивнул Он головой. - Боги сами решили наш спор. Синюге абонемент не понадобится. Только он у нас на дизеле ездит, - сам не зная зачем, пояснил бомбила.
  -Но..., - чуть слышно прошептала в ответ та.
  -Никаких "но", - взглядом остановил Он Лешего, уже было собравшегося влепить племяннице новую затрещину. - Абонемент.
  -Не могу. Правда, - сквозь линзы разбитых Лешим очков она умоляюще смотрела то на одного. То на другого. - Нельзя... По закону нельзя, - упершись взглядом в пошарпанную крышку стола, едва-едва слышно прошептала она.
  -По закону? - Он удивлённо присвистнул. - Леший, похоже, совсем с ума спятил, если не объяснил тебе одну простую вещь, - упершись костяшками пальцев в измученную крышку потрепанного стола. Навис Он над девчонкой. - Я здесь закон!
  -Да вы чо! - отчаянно замахал тот руками. Ни дать ни взять мельница, мать его. Ещё чуть-чуть и взлетит. - Да, в натуре, затрахался я в башку её тупую вбивать вещи эти. Дура она, кароче, полная раз до сих пор не зазубрила вести как себя. Боги, вон, подтвердят! Я тут, в натуре не при чём. Атвичаю, кароче!
  -Ты? - Он удивлённо поднял бровь. - И отвечаешь?
  -Да я ей ща, в натуре, башку оторву на хрен.
  -Выйдем, - Его, по-правде сказать, эта комедия уже достала. Вместо охоты Он должен был препираться с этим уродом Лешим, и этой вот малолеткой. Не тратя больше времени на болтовню, Он просто взял со стола один из абонементов и молча вышел на лестничную площадку. За ним, услужливо выбежал Леший.
  -Ты за неё головой отвечаешь. Понял? Если с ней что случится, ты у меня первый без ног останешься. Или, без члена, - расплылся в нехорошей такой улыбке Он.
  -Да, чо, кароче я? Я тут в натуре, при чём? Она, кароче...
  -Не слышу ответа? - прервал Он Лешего.
  -Значит, Леший пусть с галодухи, в натуре, подыхает, но, типа её прокорми! Тут, в натуре, самаму жрать нечего, а ещё и ей сухпаёк обеспечить извольте! Боги...
  -Банка тушёнки каждые четыре дня, - прервал Он распоясавшегося урода.
  -Две, - расплылся в мерзкой беззубой улыбке тот. - Одну, типа, мне. Другую - ей. Типа, целкой останется, - не получив ответа, бросился торговаться он. - Багами клянусь, - гнусавил тот, выторговывая себе очередную подачку.
  -Хрен с тобой, получишь что хочешь! - не то, чтобы Ему показалось заманчивым такое предложение библиотекаря, просто достал его этот кретин. Какого хрена он вообще здесь делает, и с каких это пор Леший вдруг стал настолько уважаемым человеком в этом суровом мире, чтобы Он тратил на библиотекаря столько своего времени?
  
  Мерзкая погодка! Ветер, снег ещё этот, как щебёнка жёсткий. Пришлось поднять воротник и пониже на глаза опустить шапку; иначе - беда. Другие вопрос просто решали: кто фанеру, кто картон, кто ещё что-то там вместо стёкол на тачки мастячил. Так, щели оставляли, чтобы видеть хоть что-то. Оно, конечно, хорошо: от ветра защита, от холода хоть какая-то. Опять же, снег и хрень всякая в морду не летит. Вот, только не видать ничего вокруг. На том другие и ловились; Святые, они ведь тоже твари хитрые. По норам своим прячутся, да только шутки с ними редко когда до хорошего доводили. Кабана, вон, так и подловили. Из-за фанерки. Он, конечно, сам виноват: сквозь щели свои и не разглядел, как в яму охотничью угодил. И всё. Сила бомбилы в скорости. И во внезапности. Лишившись машины он превращается в лёгкую добычу для мрази всякой типа Святых или крыс Палёного.
  Чёрная, потрепанная "Акула" с грубо намалёванными квадратиками на израненной водительской дверке медленно катилась по Лучу; Он всегда начинал охоту именно с этой улицы. Понятно, что тут рассчитывать на добычу не приходилось. Так, проверка. Себя и машины. За несколько лет жизни бомбилой, Он привык прислушиваться к своим ощущениям и голосам Богов, не то, что остальные. Бывало и так, что в разгар самой удачной охоты Он просто бросал всё и возвращался домой. Потом, понятно, посмеивались над ним остальные... Ну, те, от которых Боги не отворачивались; кому из передряги очередной живыми и целыми выкарабкаться позволяли. Остальные завидовали. Понятное дело, слухи они быстро расползаются. Сначала по городу. Потом - по стране.
  И уже пересказывали Ему соседи-бомбилы историю одну за другой про великого мага, любимчика Богов, что в Обнинске живёт. И, как будто, он с богами общается и те ему что-то там подсказывают; ну, там, где засада Святых или куда стоит ехать на охоту, а где ловить нечего. И вообще, чудеса Он творит чуть ли не каждую ночь. Чушь, конечно, собачья, но, чёрт подери, приятно! Проезд по Лучу - проверка; а что там голосок внутренний шепчет? Он выдохнул и попытался сосредоточиться. Надо быть очень внимательным, чтобы самому не превратиться в жертву. А для этого надо собраться, прогнать все эмоции и сосредоточиться только на охоте. Если получилось - для тебя перестаёт существовать и холод и ветер и снег. Само время прекращает своё существование! В всём мире остаются лишь два существа: ты - и охота.
  Древние - те дураками были. Чего только не выдумывали, чтобы нервы пощекотать: из штуковин этих летающих прыгали с высоты хрен знает какой, круги на скоростях диких на тачках наматывали, морды друг били в мясо. Как его там; кокс, докс, бокс? Сюда бы тупиц этих, тогда бы и поняли, что такое настоящий кураж. За Его спиной уже было много больше пяти сотен охот. Частенько на несколько дней уходил Он в город на поиски Святых и жратвы. Уже чуть ли не с завязанными глазами мог объехать весь Обнинск, но, всё равно, кураж всегда, как в первый раз был.
  Но сначала - сосредоточиться! Только в этот раз не получалось. Всё девчонка эта мерещилась в белой блузке. Боги, да за что Ему это наваждение сегодня?!
  -Твою мать! - Он лупанул по тормозам. Педаль недовольно захрипела; антиблокировка сработала! Остановиться, как следует тряхнуть головой. - Что за чёрт? Оставь меня в покое! Проваливай из моей бошки на хрен!
  Наваждение не проходило. Наоборот, ещё острее прорисовался образ перепуганной малолетки в памяти. Так, что даже пришлось выскочить из машины прочь, на улицу.
  Задрав голову к верху, Он уставился в хмурое вспученное небо. Интересно, почему боги не желают показаться людям? Оно хоть когда-нибудь бывает другим? Может, не здесь. Может, где-нибудь ещё? Говорят, когда-то было видно и звёзды, и Солнце. Говорят, Он сам когда-то видел всё это. Много чего ещё говорят! Вот, только Он-то сам ничего этого не помнит... Вернее, не хочет помнить. Он вычеркнул ту жизнь из памяти сознательно, ещё в тот день, когда остался один. По крайней мере, так он думал раньше, однако прошлое так и норовило напомнить о себе. Как сейчас. Да какого чёрта?!
  Увлёкшись, Он и не заметил, как его и машину начали окружать тени. Святые! Ах вы мерзавцы! Пять человек с железяками, цепями и кусками арматуры медленно надвигались на Него. Понятное дело, они уже поняли кто такой этот бомбила. Он - гроза всех Святых округи, разнесший не одну сотню их чёртовых притонов и готовый разгромить ещё столько же. Ну, давайте! Ближе, ближе! Сейчас повеселимся! Всё ещё задрав бошку к верху, Он повалился на капот. Типа так удобней в небо пялиться. В тучи эти, которые из-за снега толком-то и не видать! Но Святые - существа не умные! Ну, кроме предводителя ихнего и дозорных. Драться не умеют совсем, хотя и выглядят устрашающе. Любой бомбила уже давно бы просёк, что его надурить пытаются, но не эти! Крадутся, идиоты. Спугнуть боятся. Давайте, ребятки, ближе! Еще ближе!
  Тот, что с куском арматуры, замахнулся и резко опустил свою железяку на то место, где только что был Он. Искалеченный капот противно грохотнул, прогнувшись под мощным ударом.
  -Ах, ты, подонок! Получи! - финка молнией рассекла воздух, разорвав кадык нападавшего. Что было дальше, Он не помнил в общих чертах. Его пытались убить Святые, но Он не позволил. Ему не хотелось быть убитым. А этим чертям - наверное, хотелось. Хотелось, потому, и позволили лишить себя жизни. Все до одного! Уроды!
  Оглядывая место боя, Он понял: вот чего так не хватало! Вот то, что отвлекло от всех напастей и невзгод сегодняшнего дня. Короткая яростная стычка привела Его в чувства, превратив из человека в машину, главная цель которой - уничтожение врагов. Ну, наконец-то!
  А теперь - охота! Настоящая, безжалостная и бескомпромиссная. "Акула" полетела по раздолбанным улицам в поисках новых жертв. Ему снова повезло; меньше, чем через час он увидел его - сизый дым, вьющийся из-под неплотно пригнанной чугунной крышки. Вот оно, логово врагов. Интересно, кто этот идиот, который даже спрятаться-то толком не умеет? Даже, ведь, кретину полному понятно, что крышка должна подгоняться как можно плотнее. А для дыма специальный канал делается. Так, чтобы он метров только через двести на улицу и выходил. Пришлые опять, по-ходу дела. И чего это их тянет всех в Обнинск-то? Медом, что ли помазано?
  Впрочем, Ему-то какое горе? Есть Святые - хорошо! Добыча всегда на вес золота. Жратва, там, шмотки всякие. Опять же, враги, без которых бомбилы сами глотки друг другу перегрызут. А так, есть на ком злость свою срывать за эту ублюдочную свою, неуклюжую жизнь. Хотя в последнее время этих врагов, почему-то всё больше и больше: негры, китайцы, кавказцы. Какого чёрта им всем здесь надо?
  "Бимер" подкрался к люку. Теперь главное - не шумнуть ненароком, иначе - спугнёшь. Затаив дыхание, он достал из-под сиденья крохотную металлическую кочергу и зловещую такую бутылку с фитилём, торчащим из-под плотно закупоренной крышки. Ну, держитесь, засранцы! Сейчас будет весело!
  За годы, проведенные бомбилой, движения отработались до автоматизма: поджечь фитиль подцепить кочергой люк, и забросить туда бутылку, наполненную смертью: взрывчаткой, кусками гвоздей гайками и просто камнями. А теперь, за машину! Живо!
  Земля под ногами дрогнула. Тяжеленный чугунный люк подпрыгнул, словно обычная монета, подброшенный чудовищной волной кверху. Бомбила - от слова бомбить! Хотя, поговаривают, раньше они просто возили народ за бумажки эти... как их там? Деньги. Во, чудные-то! Вроде, умными людьми была, а простых вещей не понимали: деньги - мусор! Тушёнка - жратва. Вот оно - настоящее сокровище!
  Не тратя ни секунды более, Он проворно нырнул в отверстие люка. Не отвлекаясь ни на что более, охотник принялся обыскивать разгромленное жилище Святых. Хотя в первый раз, увидев всё это, он ещё долго не мог проблеваться: руки, ноги, куски какой-то рванины густой красной хренью напитанные. Теперь привык. Вернее, научился не обращать внимания, сосредоточившись на самом главном - на разбое.
  Главное; то за чем он пришёл: истина. Правда, никто и не знает даже, как выглядит-то она. Никто! Но ищут-то все до единого. Везде, в каждом логове Святых. Считается, как только найдешь это, станешь великим! Самым великим среди себе подобных. Вон, древние тоже только и делали, что её искали! Значит, действительно, ценная штука была!
  Переворошив всё, Он сплюнул. И здесь нет! Так, хлам только всякий. Вздохнув, Он снова принялся методично переворачивать всё вокруг, теперь уже в поисках консервных банок. В укромных местах: сейфы, там, всякие, тайники, надёжно укрытые от посторонних глаз. Живо сориентировавшись, Он принялся орудовать кочергой, ловко раскидывая кучу хлама в самом углу небольшого помещения.
  Что-то звякнуло. Ага, вот оно, сокровище! Боги с Ним! Ещё пара ловких движений железкой и вот, брезентовый рюкзак с несколькими жестяными банками у него в руках! Сгущенное молоко, горошек, джем, тушёнка, мать её! Только чуть их помяло взрывом. Самую малость. Он уже и не помнил, когда такой улов богатый доводилось в одном месте заполучить-то!
  Дело сделано, теперь пора валить отсюда. Валить, пока дозорные не нагрянут. У Святых прямо как по нотам всё налажено: связь что-ли какая-то есть? Пять минут и подмога подходит. Всегда. Чуть зазевался, и вот тебе - неприятности. Тут если только Боги спасут. С дозорными шутки шутить ещё никто не решался. Вернее, никто из решившихся ещё домой живым не возвращался. Так, иногда только по кускам. В мешках брезентовых. Дозорные эти - настоящие бойцы, не то, что сопляки те, которые Ему час назад попались.
  Взвалив мешок на плечи, Он уже приготовился выскочить наружу, как в этот момент Его взгляд остановился на этом...
  То был обычный мятый лист бумаги. Почти огрызок, с выведенным детской рукой рисунком. Какие-то там деревья, холмы, три фигурки: две большие и одна маленькая... и Солнце! Чудом каким-то не пострадал от взрыва этот клочок бумаги. Так, разве что обгорел чуть-чуть по краям. Остановившись, Он сполз по лестнице вниз. Только теперь он решился осмотреть, кто же в этот раз стал Его жертвой.
  Взрыв застал их врасплох. Они сидели за столом. Наверное, ужинали. Или просто разговаривали. Теперь их ошмётки повсюду: под ногами, на стенах, даже на потолке. Вот, только головы всего две... Карга - хорошая жена. И бомбы она хорошие делает. У других, частенько бывало, осечки проходили, у Него - ни разу. Вот, только в этот раз Он обжалелся, что этого не произошло. Их было всего трое: он, она и ребёнок. Ребёнок!
  В этих-то краях проклятых уже года три как детей не видели. Нет, рождались, конечно. Все же люди, как ни крути. Вот только больше полугода ни один ребёнок жизни этой собачьей не выдерживал. Разве что у бомбил. Разве что у самых крутых. Разве что пока отец жив. Да и то, какие это дети? До пояса едва достают, а с такими шутки уже не шути! Финку в пузо пустят, даже не задумаются. Да и таких-то на весь город хорошо если с десяток наскребется. А тут...
  Глупцы! Какого чёрта решили в героев играться? Какого черта сразу к вождю Святых не пошли, Старцу к этому? Он бы их пристроил, он - всегда таких пристраивает.
  Только сейчас, Он обратил внимание на порядок, царивший здесь до взрыва. Намалеванное на щербатой стене окно с занавесками, тумбочка с железным подсвечником, ваза с давно уже засохшими цветами. Здесь! В этом-то мире! Судорожно хватая воздух ртом, Он бросился к стоящей радом с "окном" кровати. На ней, укутанная под ворохом всякого тряпья лежало небольшое такое существо. Ребёнок. Маленькая девочка с рыжими, заплетёнными в косы волосами. Наверное, она спала. Спавшая, сжав в кулачке потёртую и почерневшую от времени куклу, она казалась чем-то чуждым этому злому миру. Такая маленькая, чистая и с улыбкой на устах! Наверное, ей снился какой-то приятный сон. Может, сказка про Те времена, или что-то ещё. А Он... Он убил её. Убил! Своими руками! Убил единственное в этом городе улыбавшееся существо!
  С диким рёвом вскочил Он на ноги. Так славно начавшийся день вдруг рухнул в одно мгновение. Как тогда, прямо перед Черными временами, когда прямо перед посадочной полосой у того самолёта вдруг отказали оба двигателя. Самолёт рухнул, и Он остался один.
  Не помня себя, он обрушил кулак на чудом уцелевшую тумбочку, затем, всё ещё! На покорёженную взрывом кровать. На обломки стульев и прочей лабудени. Не помня себя рвал и метал он всё, что попадалось под руку, все эти обломки и покорёженные железяки. Всё.
  -Мама, папа, мне больно, - вернул Его к действительности тоненький детский голосок.
  -Что? Где? Ты кто? - ворочая головой во все стороны, словно бы сам удивился тому, как он здесь оказался, забормотал Он.
  -В боку. Всё жжётся. Так больно, мамочка.
  -Где, где больно, покажи! - живо раскидал Он тряпье, которым был накрыт ребёнок.
  -Ты не мама, - испугалась девочка. - Где мои родители? Я хочу видеть маму и папу, - расплакалась она, увидев Его.
  -Тихо, тихо, все будет хорошо. Дядя обещает. Правда, - попытался улыбнуться Он. Скверно. От взрывной волны девочку укрыла кровать родителей. Но от черепков и прочей дряни, она, увы, спасти не смогла. Все эти железки и гвозди располосовали одеяло и здорово изуродовали весь правый бок ребёнка. - Сейчас... Сейчас. Будет немного больно. Совсем чуть-чуть. Самую малость. Но ты потерпи. Совсем чуть-чуть. Потерпи, - трясущимися руками разодрал Он на полосы одно из одеял. Хреновая рана, чего там говорить. И крови потеряла и гвозди эти треклятые. Вытащить бы их, да только руками тут ничего не сделаешь, только напортачишь. - Потерпи чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Дядя что-нибудь придумает. Правда, - попытался улыбнуться он девочке. Отвыкшие от таких упражнений мышцы не поддавались. Ещё бы! Когда он последний раз вообще улыбался-то?! Наверное, вышло что-то совсем поганое. Совсем, потому, что девочка только расплакалась.
  -Ты страшный. Я боюсь тебя. Ты делаешь больно.
  -Ещё чуть-чуть. Правда, - наспех сделанная повязка закрыла рану, остановив кровь. - Так лучше?
  -Больно, - жалобно прохныкала девочка.
  -Потерпи ещё совсем чуть-чуть. Дядя что-нибудь придумает. Правда, - снова и снова повторял Он, как заклинание, попутно пытаясь улыбнуться. - Всё будет хорошо, честно-честно, - снова пробормотал Он, слабо, впрочем, представляя, что здесь можно придумать. Дозора Святых всё не было. Иначе как объяснить, что Он до сих пор жив? Будь они здесь, вряд ли стоило ждать пощады самому грозному из бомбил. Будь они здесь, девочка была бы спасена... Что же, Он был готов к такому обмену. Вот только их-то все не было! Мать их, где этих уродов носит?!
  -Больно, - тихо пискнула девочка и закрыла глаза.
  -Ты... Постой. Не уходи, не... очнись! Прошу тебя.
  Трясущимися руками Он подхватил ребёнка и, на ходу сорвав со стены рисунок, ринулся прочь из этого места. Уже не глядя, куда наступает, спотыкаясь и едва не падая, подбежал Он к машине. Бережно уложил девочку на стонущий каркас заднего сиденья. Затем, вдруг сообразив, что все одеяла остались внизу, сорвал с шеи шарф и стащил с себя ватник, аккуратно укрывая ребёнка. И? Замер Он, глядя на неё. Куда теперь? Искать Святых? Но это займёт уйму времени. Кто знает, выдержит ли она. Бросить здесь? Тогда какого чёрта Он до сих пор не сделал это? Домой? Пожалуй, этот вариант выглядел самым верным, хотя и самым рискованным. Ох, не доверял Он Карге!
  Впрочем, размышлять времени не было. Не чувствуя холода, Он рванул сквозь лёд и снег назад, к дому. К Карге. Поднимая тучи снега на поворотах, скрипя тормозами и с трудом уворачиваясь от тут и там разбросанных поваленных деревьев, куч хлама, мусора и огромных выбоин, несла "Акула" своего седока. "БМВ" семерка. Славный аппарат. Разве что старый. Да оно и к лучшему. Так надёжней будет.
  На бешеной скорости пролетел он мимо Бастиона и обгоревшего трупа тачки Синюги. Оторопевшие от такой наглости солдаты не успели даже пальнуть. Только потом, когда машина проскочила мимо простреливаемого коридора, спохватились. Прозевали, оттого с утроенной яростью открыли пальбу вслед удирающему автомобилю. Снова. Как по пути в часть Святых.
  Мимо Станции, что через три недели откроет двери всем желающим. Мимо дороги в никуда, угрюмых коробок производственных зданий, укрывших за своими бетонными стенами горстку тех, кто раньше, до Чёрных времен горделиво звали себя людьми.
  Карга стояла перед входом в дом. Словно ждала его. Без лишних вопросов взяла на руки ребенка и, подняв люк, ловко скользнула в горловину люка.
  -Дверь закрой! - сварливо крикнула она стоявшему истуканом бомбиле. - И ватник одень! Думаешь, нянчиться с тобой буду?
  Словно во сне спрятал Он машину. Оттащил в сторону крышку и сам протиснулся в горловину люка.
  -Как она? - посмотрел на Каргу.
  -Спать иди, - проворчала в ответ та.
  -Я вопрос задал, - тяжело опускаясь на койку, просипел Он.
  -Плохо, - женщина в упор уставилась на бомбилу. - Доволен?
  Вместо ответа Он тяжко повалился на гору тряпья и выключился.
  
  Всю ночь Ему было паршиво. То колотило всего, то становилось неимоверно душно. Ненадолго проваливаясь в сон, Он тут же оказывался в каком-то чертовом лабиринте с неимоверно узкими коридорами. Задыхаясь и то и дело запутываясь в седых космах паутины, в изобилии свисавших с потолка, Он всё пытался прорваться к маячившему где-то впереди огоньку. К свету. То застревая в узких горловинах проходов, то проваливаясь в невесть откуда взявшиеся ямы, Он вдруг приходил в себя и, тяжко дыша, тяжело ворочал глазами, тупо разглядывая потолок и стены своей каморки. Перед глазами все плыло. Мутило, голова гудела. А тут ещё и рука разболелась; всё-таки слишком Он там разошёлся, когда крушить всё бросился. Всю ночь, в редкие минуты забыться слышался Ему то звонкий детский смех, то недовольный бубнёж Карги, то собственный хрип. Очнувшись, наконец, он понял, что лежит с туго перевязанной рукой и с влажной тряпкой на лбу.
  -Что с ней? - выдавил он из себя.
  -О себе позаботься! - прошамкала в ответ женщина.
  -Что с ней? - попытался подняться Он, однако страшная слабость сковала тело, не дав даже пошевелиться. Встать не вышло, поэтому Он начал ворочать глазами, словно пытаясь понять, куда это занесло Его в этот раз. Как обычно, его конура. Хмурые стены с облупившейся штукатуркой, если такая вообще была здесь когда-то. Низкий, закопченный потолок, груды тряпья по углам вместо кроватей. Стоп! Взгляд пошёл назад. На стене, прямо над койкой Карги, висел тот самый детский рисунок, что, уходя, захватил с собой Он. А рядом - сама старуха, суетливо возящаяся над девочкой, лежащей на куче тряпок.
  -Спасибо тебе, Карга, - с трудом просипел он.
  -Говорила: ватник одень! - проворчала в ответ та, отрываясь от девочки. - Пей, - коротко приказала она, поднося железную миску с жидкой бурдой ко рту бомбилы. Несколько глотков обжигающей жидкости прибавили сил, и Он заснул. В этот раз уже без сновидений.
  
  
  Глава 2.
  
  Пришёл в себя и долго не мог понять, где находится. Уж слишком чудно было слышать в Его хмуром убогом жилище не привычный бубнёж Карги, а звонкий такой детский голосок, ножом режущий и без того гудящую голову.
  -Он - хороший. Правда, - хрипела Карга. - Одинокий просто. И уставший, - вздохнув, добавила старуха.
  -Он злой, - отвечал детский голос. - Он сделал мне больно.
  -Он рану перевязал. Это больно. Всегда. Нельзя без этого, - старуха словно бы оправдывалась перед девочкой.
  -Где мои родители?
  -Ушли.
  -Но, куда? Почему не взяли с собой меня?
  -Поймешь когда-нибудь. Сейчас - спи.
  -Но я не хочу спать! Я хочу знать, где мои родители?! Когда они вернутся?!
  -Не вернуть их уже. Никто не возвращался.
  -Но, почему? - не унималась девочка.
  -Зачем возвращаться? Они там, где хорошо.
  -Но, почему они тогда не взяли меня с собой? Я хочу, чтобы и мне было хорошо! А мне больно, - голосок умолк. Впрочем совсем ненадолго. - Они что, плохие? - буквально воскликнула девочка. - Но они же мои папа и мама!
  -Родители всегда хорошие. Всегда, - проскрипела цыганка и замолчала, словно собираясь с мыслями. - Они ушли, а ты осталась. Воля Богов на то. Значит, надо им, чтобы ты жила.
  -Боги хотят, чтобы мне было больно! - вновь захныкала девочка. - Ваши боги - злые.
  -Наши боги - суровые. Но и они хотят мир изменить. Для того тебя и спасли.
  -Весь мир? - Он просто физически почувствовал, как широко распахнулись глаза девочки. - Но как?
  -Измени Владимира. Это Его мир... Изменится он, всё по-другому станет, - темнота вперемешку с тишиной снова наполнили душную каморку. - Он сильный. Самый сильный, - снова засипела старуха. - Оттого и больше других в помощи нуждается.
  -Владимир? - волна ярости захлестнула бомбилу. - Кто такой?! Так вот ты, Карга, путаешься с кем! Да я тебя! Стоп... Владимир... Владимир? Это - моё имя. Владимир - это я. - бешено завертелись мысли в Его гудящей голове. Да! Он вспомнил! Когда-то давно, ещё до Чёрных времен к каждому с самого рождения приклеивали этот ярлык. Имя. У меня тоже было. Владимир. Но потом оно исчезло. Совсем. Вместе с тем, что связывало меня с тем самым туманным прошлым, которое, как поговаривают старейшины, было когда-то. Было, а, вот теперь ушло навсегда. Или, быть может, и не было его никогда..., - Он снова провалился куда-то в глубокое забытьё. Туда, где когда-то давно осталось пение волн, ласкающее тепло солнечных лучей, мягкий запах земляники с чёрникой и тот деревянный мостик, уходящий далеко в озеро. Настолько, что, казалось, он разделяет не воду и землю, а небо и потревоженную легкой зыбью поверхность гладкого зеркала водохранилища! Там, где Он в первый и последний раз по-настоящему радовался жизни!
  Шелест волн и неторопливое роптание огромных сосен уносили с собой куда-то чёрт его знает куда! Впрочем, и не важно Ему было. Куда угодно, лишь бы подальше от этих мест! Подальше от всего этого! Подальше от себя самого!!!
  
  В третий раз он пришёл в себя ночью. Несмотря на то, что внутри Его берлоги, отсечённой от всего мира тяжёлой чугунной крышкой люка, всегда царили тишина и мрак, Он каким-то своим внутренним чутьём научился определять, а что там на улице? Дождь, снег, ночь, день. Он привык. Настолько, что перестал удивляться этому своему чутью. А, вот теперь вдруг почему-то удивился. Странно, откуда Ему знать, что на улице туман?
  Головная боль стиха, оставив место какой-то пустоте и вымотанности. Ни дать ни взять, выпотрошенная крыса. Прислушался. Ни звука. Вокруг тишина, не потревоженная ни единым посторонним звуком.
  -Наверное, всё это приснилось, - решил он, однако на всякий случай взглянул на стену. Там, чуть дрожа от сквозняка, висел, кое как прилепленный, детский рисунок. Тот самый из развороченного Им же самим жилища Святых. - Твою мать! - он тяжело откинулся на кучу тряпья.
  -Тише ты! - тут же цыкнула на него Карга. Она-то, оказывается, и не спала совсем. - Заю разбудишь.
  -Кого? Какую к чёрту Заю? - бомбила попытался вскочить на ноги, но не смог. Тело, скрутило необычайная слабость; словно бы неудачно шарахнулся Он с верхотуры одной из коробок бывших заводов.
  -Раненную. Привёз её позавчера. Родителей их убил, - прошамкала та в ответ. - Мы убили, - чуть промолчав, прошептала она.
  -Ты что, женщина, со мной была? Какого чёрта? - чуть громче, чем надо было бы прикрикнул Он.
  Ворох тряпья, где обычно спала Карга, чуть зашевелился, и через пару мгновений оттуда раздался детский плач.
  -Язык у тебя отсох чтобы! - гневно сверкнула глазами старуха. - Ребёнка разбудил!
  Только сейчас Он понял, что Карга уляглась спать рядом с Ним, уступив девочки своё место.
  -Да, какого... - начал было Он, однако тут же осёкся, налетев на взгляд женщины. Тяжёлый, осуждающий и, он был готов поклясться - ненавидящий.
  -Я - твоя женщина. Забыл?
  -Забудешь тут...- проворчал Он, медленно, как червь из-под земли, выбираясь из-под вороха всякого тряпья. - Ключи где от тачки? - медленно вползая в ватник, тяжело прохрипел Он.
  -Куда понесло? Дуба вчера чуть не дал! Так, мало! Снова приключения ищет!
  -Значит, надо, - огрызнулся Он. - Лешему тушёнки обещал.
  -Лешего давно в Огонь Вечный пора! Пес он, а ты подкармливаешь.
  -Надо так, значит. Надо, черт подери! - уже чуть ли не рявкнул Он на жену, однако сдержался. Чтобы не сорваться, что было дури двинул кулаком в стену. Ох, мать моя! Дикая боль скрутила его, так, словно бы он ненароком налетел на утыканную гвоздями стену. Закусив губу, Он тяжело повалился на грязный мокрый пол. А Карга словно бы и не заметила. Знай себе тетешкается с ребенком.
  Только, успокоив девочку, она вернулась к Нему. Доволокла его, враз обмякшего и беспомощного, до "кровати", стащила ватник.
  -Мозгов бы тебе! Чучело, - бурчала она, готовя какие-то там свои снадобья. - Терпи теперь. Кости вправлять буду, - Он лишь плотней сжал зубы. Пытка, впрочем, не заняла много времени. Карга умела такие вещи делать быстро. Настолько, что Он иногда даже сомневался, а человек ли она вообще? Может, колдунья какая. Или богиня? Тогда какого черта себе обличье такое выбрала? Он мельком взглянул на старуху и тут же отвернулся, не в силах смотреть...
  -Мне надо, - снова попытался подняться Он.
  -Перебьётся. Глядишь, сдохнет скорее.
  -Иначе человеку будет плохо, - наверное, в первый раз после наступления Чёрных времён Он просил. Да, просил! Просил не кого-то там: соседа, или другого бомбилу, а свою собственную женщину! Да что происходит-то! Он без сил повалился на койку и, обхватил голову руками, закрыл глаза.
  Та ночь что-то перевернула в Его голове, вырвав наружу воспоминания о Том далёком времени, когда всё было иначе! Та ночь... А ещё слова Карги: "ты убил. Мы убили". Убили...
  Ведь, казалось раньше, всё так просто: мы охотимся на них, они защищаются, они охотятся на нас - мы защищаемся. Всё просто и понятно: охотники, жертвы. Жертвы, охотники. И никаких тебе убийств. Жизнь такая! Что теперь поделать?! Но что теперь делать-то??? Что?!
  -Человечным стал вдруг, - криво усмехнулась Карга. - Ну-ну. Грешки замолить решил? Давай-давай! В рай попадешь, за меня попроси. Вместе убивали, вместе и в Огне вечном гореть будем, - помолчав, добавила она. - Ты да я, - обнажив неровные жёлтые зубы, прокаркала та.
  -Иди к чёрту, - вдруг разозлился Он. Неуклюже поднявшись на ноги, бомбила попытался натянуть ватник. Чёрт! Как же больно! Рука, мать её! И всё под взглядом этой ведьмы. Смешно ей, видите ли, на муженька бессильного пялиться. Ну, смотри! Допрыгаешься у меня!
  -Сиди. Сама отдам! - неожиданно поднялась она на ноги.
  -Ты?
  -Тебя не пущу. Доберешься даже если, снова свалишься. Надолго. Не любят Боги, в игры играться.
  -И не боишься?
  -Боюсь. Да не за себя или тебя. За неё, - кивнула она в сторону кровати. - Что случись с тобой, и ей смерть.
  -А с тобой? - Карга ничего не ответила. Замоталась только поплотнее в платок свой вязаный.
  -Сколько?
  -Две банки, - протянул Он старухе узелок.
  -А харя не треснет? - презрительно сморщилась та.
  -Одну - ему. Другую... девчонке одной. Племянница его. Не выживет здесь сама. Иди давай, а то противно уже! - прикрикнул, если, конечно, можно прикрикнуть почти шёпотом. Старуха молча кивнула. То ли ухмыльнулась, то ли улыбнулась Карга. Уж чёрт её поймешь, ведьму эту!
  
  Ему ещё никогда не доводилось быть одному дома. Никогда, с самых Чёрных времён. Даже Карга замаячила в его жизни на следующий же день после той авиакатастрофы. Потом, когда ухнуло и началась резня, она первая, кто предложил укрыться на окраине города.
  -Пусть рвут друг-друга. Нечего в свалку эту соваться, - Карга в Его жизни появилась как-то ненавязчиво и абсолютно безапелляционно. Именно она учила, как выжить в этом мире, как оставить всё то, что мешало жить. Всё то, что стало ненужным, как пустой мешок, что волочится за путником: разве что за спиной болтается, а толку уже давно никакого. Она, словно младенца, учила Его делать первые шаги в этом новом мире, истерзанным кризисом. Именно она сделала из него настоящего бомбилу. И именно она нарекла Его Безымянным.
  -Нет у меня имени, - уткнувшись тогда в пол, процедил Он. - И прошлого нет. И будущего.
  -Это как, мил человек? - деланно всплеснула руками Карга.
  -А вот так! Только настоящее. Выжить в котором надо. Всё. Ничего больше. Остальное - мусор и хлам. Остальное - не в счёт. Или ты не этого добивалась всё это время? - в упор посмотрел Он на старуху.
  -Время и покажет. Боги расставят по местам всё, - та лишь пожала плечами. Жаль. А, ведь, он так надеялся, что она, наконец-таки расскажет, за каким чёртом она вообще связалась с Ним! Какого чёрта всё это время возилась, словно с ребёнком. Ведь, столько вокруг бомбил было других. Настоящих. Таких, по сравнению с которыми Он был просто младенцем. Но, нет, приглянулся почему-то ей именно Он. Щуплый такой близорукий преподаватель литературы, увлекающийся историей и, втихаря от властной жены, почитывающий книги про индейцев, да фантастику научную. Жалкий и никчёмный, неспособный даже двойку поставить отъявленному лодырю. Беспомощный, накрепко повисший у жены на шее и целиком зависящий от доходов её торгового павильона.
  Потерянный и враз постаревший в тот день, когда самолёт, в котором возвращалась жена и двое её детей с какого-то там очередного курорта, рухнул перед самой взлётной полосой, оставив за собой лишь только метров двести перепаханной земли и глубоченную воронку, Он привлек внимание старухи. Хотя, что нашла в нём эта цыганка? Почему именно Его выбрала из шумной толпы? Почему именно Ему дала шанс выжить? Эти вопросы до сих пор мучили Его, не давая покоя длинными ночами.
  Теперь, конечно, да, он изменился: коренастым таким стал, чуть сутулым и мускулистым. Теперь он - непререкаемый авторитет среди себе подобных. Его боятся даже самые отъявленные отморозки среди бомбил и все Святые. Но это теперь. А тогда?
  -Нет у меня имени, - упрямо повторил Он. - И прошлого нет. И будущего.
  -Как скажешь, - пожала плечами цыганка. - Отныне ты - Никто. Человек без имени и судьбы.
  -Я - Безымянный! - процедил Он, не поднимая глаз.
  -Ты - Никто! - сверкнула старуха в ответ глазами. Он промолчал. Просто развернулся и куда-то пошёл.
  С тех пор Он и стал просто Бомбилой. Заглушив в себе всё то, что казалось Ему таким ценным в прошлом, он начал охотиться. Сперва, конечно, похохатывали над ним остальные-то. Безымянный! Даже тачки-то нормальной нет; так, седьмая "Бэха" чёрти какого года, женой подаренная в очередную годовщину свадьбы. У остальных-то и погонялы крутые и тачки - джипари. Да и сами - амбалы, себе во всём хозяева; что хочу, то и ворочу. Да только больше года ни один их этих крутых и не прожил. Кого их же люди предавали, кому Святые бошки сносили, а кого и Он сам подлавливал.
  -У бомбил должен быть один лидер. Только один человек может держать в кулаке всех. Иначе - анархия. Иначе - смерть! - любил повторять он, ставя на место очередного зарвавшегося отморозка. - Иначе - смерть! - А умирать Он не хотел. Прошло то время, когда Он в полном отчаянии смотрел в зыбкие очертания будущего: ни жены, ни детей, ни жизни... Ничего!
  Тогда единственной его мечтой было уйти. Теперь - выжить. Как бы ни погана была эта самая жизнь. Жить. И, быть может, увидеть тот самый край Чёрных Времён. Ну, хотя бы одним глазком!
  Одного за другим подчиняя своей воле бомбил, он создал что-то отдалённо напоминающее мелкое государство, где даже действовали какие-то законы!
  А Святых Он ненавидел. Уже просто потому, что в этом мире ненависть - физическая необходимость. Как еда. Как вода. Как воздух! Именно Он поднял бомбил против уродов. Состряпал из Святых врагов и обрушил на них весь гнев одичавших сородичей. Уж пусть лучше им глотки грызут, чем друг-другу.
  
  -Покажи звезду, - раздался сзади испуганный детский голос.
  -А? - от неожиданности он вздрогнул.
  -Мы с папой часто глядели на небо. Мы ждали звезду.
  -Кого вы ждали?
  -Звезду. Ты что, с Луны свалился?
  -А, звезду, - пришёл, наконец, в себя Он, окончательно стряхнув с себя наваждение нахлынувших вдруг воспоминаний. - Видели хоть раз?
  -Нет. Небо в тучах всегда. Оно украло все звёзды. Оно жадное?
  -Ну, - Он сразу и не нашёлся что ответить. - Наверное - да.
  -А почему?
  -Ну, может, ему просто не хочется... Ну, это... чтобы хоть кто-то мог наверное, видеть. Или боится потерять. Не знаю я, в общем, - насупился Он.
  -Папа говорил, что оно ждёт, когда люди будут готовы. Небо прячет звёзды, потому, что ждёт.
  -Ждёт чего?
  -Ждёт, когда на земле появится человек, который изменит всё.
  -Но как он это сделает? - Он удивлённо посмотрел на девочку.
  -Папа говорил, что этот человек сможет примирить тех, кто враждует.
  -Наверное, твой тапа был очень умным человеком, раз говорил такие вещи.
  -Так мы пойдём смотреть на звёзды? - девочка потеребила Его за рукав.
  -Но как ты пойдёшь? Ты же вся в бинтах! А вдруг ты заболеешь?
  -А вдруг появится звезда, но её никто не увидит?! Что тогда?! Мир так и не изменится?!!
  -Давай сделаем так, - предложил Он. - Ты постараешься заснуть, а я пойду на улицу и буду смотреть на небо за нас двоих. А когда ты выздоровеешь, - остановил Он уже собравшуюся что-то сказать девочку, - мы все втроём каждый вечер будем ждать звезду.
  -Хорошо, - немного подумав, кивнула головой она. - Тогда спой песенку.
  От неожиданности Он едва не захлебнулся воздухом:
  -То есть, как это?
  -Мама всегда на ночь мне пела песенки. Чтобы я быстрее засыпала.
  -Но я не умею. Правда. Я и песенок-то никаких не знаю.
  -Тогда расскажи сказку, - потребовал ребёнок.
  -Ну, - неуверенно замялся Он.
  -Иначе я начну капризничать, и тебе придётся брать меня на улицу смотреть на звёзды, - строго посмотрела она на бомбилу.
  -Хорошо-хорошо, - поспешил заверить Он её, на ходу мучительно вспоминая всё то, что когда-то читал или слышал от матери. - А как тебя зовут?
  -Зая, - улыбнулась она. - Или Зайка.
  -Хорошо, Зайка, тогда слушай, - поудобней устроился Он рядом с "кроватью" девочки. Когда-то давно жили на свете..., - он задумывался, лихорадочно выдумывая, что бы сказать дальше, - три брата. Вот. Три родных брата. Они были очень похожими. Только один был умным, второй красивый, а третий... Третий был очень добрый. Да. Вот, он был такой добрый, что... Что его все боялись и уважали! Потому, что знали... вернее нет, не так. Все его любили, любили, потому, что боялись. Вот. Потом, когда они повзрослели, пришло время выбирать кому и чем заниматься, - замолчал Он, собираясь с силами.
  Тот, который умный. Который самый старший. Он... Он решил, что станет учёным и поступил в академию. Да. Он поступил в академию и стал академиком. Второй, который был красивым. Он, вот... Он так и остался красивым. А тот, который добрый. Который добрый, он был самым младшим и самым любимым сыном своего отца. Отец его любил больше всех. И его отец никуда... Никуда не отпустил в общем. Совсем. Не отпустил, потому, что тот был самым любимым его сыном, - резким движением смахнул Он со лба испарину. - А ещё, потому, что ему нужен был сильный защитник, которого бы все боялись. Вот, - сдался Он. Ей-богу, казалось, проще сразиться с армией Святых, чем придумать какую-то сказку для Зайки.
  -Какая странная у тебя сказка, - девочка посмотрела на бомбилу. - А чем она закончилась, - требовательно посмотрела она.
  -Ну, не знаю, - смутился Он. - Наверное, тем, что они жили долго и счастливо...
  -Они не могли жить долго и счастливо, потому, что ничего для этого не сделали. Ни-че-го-шень-ки.
  -Ну, как не сделали? - Он был готов провалиться сквозь землю от стыда. Всего три зимы провёл он в этих трущобах и вот, на тебе, забыл как это: быть человеком! Елки-палки, даже сказки детской и то ни одной не помнит!
  -Вот так!
  -Но, погоди-погоди, - всё ещё продолжал отчаянно защищаться Он. - Но они же были красивыми, умными и добрыми. Разве этого недостаточно?
  -Для настоящей сказки - нет.
  -Сдаюсь, пощади меня! Я не умею петь! Я не знаю ни одной сказки. Я. Я - плохой. Злой я! И, вообще..!
  -А вот и нет! - остановила бомбилу Зайка. - Ты просто один. Сегодня моя очередь рассказывать сказку, но завтра, - она требовательно посмотрела на бомбилу, - твоя. Договорились?
  -У меня есть выбор? - тяжело вздохнул он.
  -Я расскажу тебе мамину любимую. Про Князя, - словно не заметила печального вздоха Зайка.
  
  За морями и пустынями, далеко-далеко, - начала Зайка. - В краях, которых не найти ни на одной карте, какой бы точной она ни была. На границе четырёх великих-превеликих государств было маленькое-премаленькое княжество. Находилось оно на вершине огромнющей горы, которая выше самых высоких руин в городе, - девочка раскинула руки, показывая высоту горы. - Туда вела одна-единственная тропинка, и про неё знали только жители этого княжества.
  Огромнющие утёсы, - Он закрыл глаза, слушая звонкий певучий голос девочки, рассказывающей про дивные далёкие края. Такие, которые Ему, наверное, уже и не доведётся увидеть, - прятали это место от злых соседей. Пушистые деревья - от холодных ветров.
  Ласковое солнышко грело своими лучиками аккуратные грядки. А жители выращивали землянику, клубнику и ещё много-много других вкусностей. Никто и никогда не слышали ни о болезнях, ни о злом обращении. Они все-все знали друг друга в лицо и всегда по-настоящему радовались при встрече, - рассказывала тем временем Зайка. - Все всегда знали, что происходит в государстве. Жители просто радовались каждому новому дню и совсем не боялись, что вдруг произойдёт что-то нехорошее.
  Каждый вечер здесь вкусно пахло свежей выпечкой и горячим шоколадом, - Он не слушал. Он уже был там. Сидел за столом, вместе с весёлыми жителями этих мест, просто смотрел на них, радуясь их нехитрому счастью, - а каждое воскресенье все-все жители выносили на улицу тяжёлые дубовые столы. Самые вкусные блюда и самые душистые напитки; чего здесь только не было! И копчёные окорока, и поджаристое мясо! Много-много домашних колбас и сыров, кувшины хмельного пива и алого вина, блюда сочных фруктов и необычных салатов! Ммммм! Вкуснятина!!!
  Во главу длиннющего стола садился молодой Князь со своей прекрасной супругой. Они-то и приглашали всех остальных жителей присоединиться к застолью. Тут такое начиналось! Весёлые разговоры и песни! Тосты за здоровье правителей и благополучие княжества. За соседей, которые то и дело воюют друг с другом; пусть они как можно скорее помирятся! За то, чтобы всегда сохранялась традиция собираться всем вот так вот за одним столом.
  -Ну чем наш дом не рай? - восклицал обычно Князь, когда воскресная трапеза заканчивалась, и все до одного жителей княжества начинали петь свои любимые песни.
  -Ты прав, дорогой, - всегда улыбалась прекрасная Княгиня. - Я совсем не понимаю тех людей, которые выбирают для себя жизнь в этих пышных клетках-замками. Зачем они замуровывают себя в эти огромные неуклюжие коконы-платья? Зачем, вечно бегут неизвестно куда и для чего?!
  -И вправду, зачем всё это? - вторил им молодой священник, с голубыми-голубыми глазами. Щурясь, он глядел на мясников, землепашцев, гончаров и других жителей, не представляя, как можно жить по-другому, - Всё, что надо нам даёт земля. Остальное мы вымениваем у соседей. Мы не гонимся за славой и богатством! Это же и есть самое настоящее счастье!
  -Дело говорите! - прижимая к себе симпатичную пухленькую супругу, довольно бурчал Воевода.
  -Странные они люди! - подводил итог Князь, полностью соглашаясь со своими собеседниками.
  Последние слова Зайка произнесла совсем тихо. Произнесла и, поудобней устроившись в груде тряпья, тихонько заснула. А он ещё долго сидел на корточках возле её кровати. Сидел, боясь пошевелиться, боясь забыть хоть одно слово, снова и снова пропуская перед глазами всё то, что услышал сейчас, слово в слово повторяя сказку, которую рассказала Ему Зайка.
  Затем, вздрогнув, Он медленно поднялся на ноги. Он обещал Зайке смотреть на небо; а вдруг оно хоть на мгновение расступится, открыв хоть одну из спрятанных звезд? Замотавшись тряпьём, что только удалось собрать в доме, Он выполз из своей берлоги и взгромоздился верхом на крышке люка, ведущего в дом. Задрав голову кверху, бомбила уставился в хмурое небо, нависшее прямо над головой.
  -Совсем свихнулся, - привёл его в себя гневный окрик Карги, вернувшейся домой. - Только вчера в горячке бредил! Только вчера его выхаживала! А он? Вы посмотрите! На улице ему, посидеть захотелось! Да я тебя!!!
  -Тихо, Карга, - чуть слышно прошептал в ответ он. - Зайку разбудишь. - Он улыбнулся. Впервые по-настоящему за три года, прожитых в Чёрные времена.
  
  Опять мело. Да не просто так, снежок сыпался. Нет! На улице разгулялась настоящая пурга. Ураган. Разъярённый ветер бешено молотился в мятые бока потрёпанной "Акулы", то и дело заставляя вздрагивать её всем своим мощным корпусом. Мелкий колючий снег резал глаза и так и норовил забиться в уши, нос за шиворот. В общем, поганая погодка стояла на улице. Хуже для охоты и не выдумаешь! Но Он все равно поехал...
  За неделю, проведённую дома, запасы съестного почти иссякли, так, что, пришлось снова выезжать на промысел. Не сказать, что это Ему не нравилось. Всё-таки Он - бомбила и неделя, проведённая без дела дома, порядком утомила Его. Да так, что этот свой выезд Он ждал, едва ли не как самое великое событие в жизни. Пришлось, правда, выдумывать, что бы сказать Зайке. Не скажешь, ведь: "Охотиться на Святых поехал. Ну, как на родителей твоих, помнишь? Если всё нормально, выживу". Придумал, конечно, что-то там. Но, всё-таки лгать Он не умел. Смешно, прямо-таки! Убивать, пардон, охотиться - да, это мы умеем. Лгать - ни за какие сокровища мира! Мы и сказку-то, вон, выдумать не можем! Куда там нам лгать! Так и пришлось сказать: "За едой". Больше - ничего, но она, кажется, всё поняла.
  Охота получилась поганой. Боги отвернулись от Него с самого начала. Сперва - не смог проскочить мимо Бастиона. Решил пролететь на всех парах, да увяз в сугробе, а те, что на вышках, только того и ждали! Машину изрешетили вдоль и поперёк. Только чудом в бак, двигатель, да в него самого не попали. Потом - бухнулся колесом в яму, да так, что зубы аж лязгнули. Это уже потом понял: колесо-то убил! Случается. Что поделаешь? Поматюгавшись, Он вылез из тачки и полез за инструментами в багажник "Акулы".
  Потом уже, пока возился с запаской, машина взяла, да и заглохла. Бывает, не привыкать. На то он и бомбила. Снова выругавшись, Он, распахнув пасть капота, полез ковыряться в двигателе. В это время, налетевший порыв ветра вырвал подпорку и со всей дури опустил мятую железяку капота Ему на спину. "Компостер, мать твою!" - пронеслось в голове, у распластавшегося на горячем двигателе бомбилы.
  Наверное, то, что на него не налетел дозор, было просто чудом, хотя как раз таки в чудеса он не верил совсем. Скорее всего, Святые благоразумно решили попрятаться по своим норам, правильно решив, что в такую погоду разве что идиот решится высунуться на охоту. Да и стрельбу, должно быть, слышали. Когда так от души палят, значит, кто-то попался. Иначе, на кой хрен тратить патроны? Похоже, Боги сжалились над уставшим охотником, не дав ему налететь на врагов.
  С полчаса ушло на то, чтобы снова завести машину. Потом, озлобленный и продрогший, он двинулся дальше, рассчитывая, что на этом Его злоключения на сегодня закончились, однако, несчастья продолжали преследовать его одно за другим. Поколесив по городу с час, ему-таки удалось обнаружить логово Святых. В этот раз не то, что в прошлый. Замаскировались, как положено. Дым через решётку канализации ливнёвой выходил, а где жгут, так то могло быть и в километре отсюда. Погано! Уже разворачиваясь, краем глаза увидал Он, что вроде как тень какая-то мелькнула где-то справа. Мелькнула и растворилась; словно провалилась сквозь землю.
  -Вот ты мне и попался, - довольно ухмыльнулся Он. - Не уходи далеко, позабавимся. Я скоро вернусь!
  Всё остальное - дело техники. Для начала, показать, что ничего не обнаружил. Святые хоть и недалёкие, так всёж-таки не идиоты. Поди, тоже жить хотят. Видели же машину бомбилы. Сунуться к таким сейчас, всё равно, что за линию смерти переехать. Туда, к Вечному Огню. Откуда возврата уже и нет. Нет уж, Он не такой идиот. Он подождёт. А ребятки пусть пока расслабятся. Оно, ведь, перед смертью не повредит. Ещё с час колесил Он по городу, прежде, чем вернуться обратно. Уже там, на месте, Он вдруг понял, что кочергу-то свою потерял! Похоже, когда возился с машиной. Чёрт! Черт! Чёрт! Чёрт!!!
  Проклиная всё на свете, Он двинулся обратно. И в самом деле, ловить тут больше нечего. Без рычага за такие дела браться бесполезно; только времени потеряешь чертову прорву, да шум поднимешь. А там, глядишь, сам без бошки останешься. "Бывает", - в другой раз сказал бы он. - "С каждым случается", но, только не сейчас. Это все не само собой приключилось, Он был уверен в этом. Это - что-то там, внутри переменилось в Нём с появлением в жизни этого крохотного загадочного существа.
  Он не был сентиментальным человеком ни тогда, четыре года назад, ни вообще когда-либо. Даже предложение жене своей Он сделал скорее из жалости, чем руководствуясь какими-то там порывами! Хотя, конечно, если вдуматься, жалость вызывал скорее Он, чем кто-либо из его сверстников: коротышка-ботаник, нескладный такой весь и смешной, близорукий да ещё и неудачник, привыкший держать все свои эмоции где-то глубоко внутри. Одинокий, оттого и вечно скованный и нелюдимый, бесконечно ищущий что-то там в бастионах книг, между строк. Мрак, в общем! И вот теперь, став другим человеком, Он вдруг занялся самоковырянием, самоперемыванием косточек. Жизнь почти, прошла, но что он успел?
  Посадить дерево? Разве что герань в кабинете, да и то засохла она через месяц.
  Построил дом? Так, ведь нет. Жена стройкой ведала, и не дома, а павильона торгового.
  Родил сына? Он жену с детьми уже взял, как своих воспитывал, а, вот, родных так и не появилось.
  Да какого, спрашивается, чёрта? Он тряхнул головой. За своими мыслями, он и не заметил, что подкатил к пристани - логову Палёного. Пронзительный свисток "Стрелы" вернул его к реальности: жратвы не добыл, машину чуть не погубил, сам едва жив остался... С чем Он домой вернётся?!
  И раньше, конечно, случалось им с Каргой голодать. Жизнь такая, что тут поделаешь?! Перебивались, ведь. Потому, что жили они для себя только. Но теперь...
  Теперь в их логове появилось маленькое существо - Зайка. И, вдруг, оказалось, что жить ради себя - непозволительная роскошь! И что, спрашивается, теперь делать?
  -Твою мать! - выругался он про себя. - Твою мать! - хлопнул ладонью по баранке.
  -ДК ФЭИ, пожалуйста, - от неожиданности Он подпрыгнул.
  -Какого чёрта? - тупо уставившись на наглое существо, подсевшее к Нему в тачку, процедил Он, от неожиданности нажав на газ. Мощная тачка рванула вперед, однако, быстро успокоенная хозяином, неторопливо покатилась вперед.
  -Вы таксист, или для смеха значок нарисовали? - прямо напротив него, на скелете пассажирского кресла сидела... женщина! Да какого черта она делает здесь?!
  -Я - бомбила! - процедил Он в ответ.
  -Таксист, бомбила, - та лишь пожала плечами. - Разница-то какая?
  -Большая!
  -И в чем же она, эта ваша разница?
  -Да во всём! - бомбила вдруг взорвался. - Таксист - идиот, который извозом занимается. Бомбила - воин... - "который взрывает Святых и отбирает их жратву" пронеслось было в голове, но Он вовремя заткнулся.
  -Воин? - женщина смерила Его презрительным взглядом. - Не похож... Правда-правда!
  -Что?! - взревел Он, рывком останавливая "Акулу". Что?! - волком уставился Он на попутчицу. - Да как ты смеешь?!
  -Да, что вы с ума все посходили? - всплеснула руками пассажирка. Только тут Он заметил, что одета она почти также, как та девчонка - племянница Лешего.
  -Из Москвы? - внезапно успокоившись, буркнул Он, аккуратно выруливая по разбитой дороге.
  -Дмитрова.
  -И куда сейчас?
  -Вы не слышали? ДК ФЭИ.
  -Это ещё что такое? - поразился Он.
  -Вы что? Не местный?
  -Не ваше дело.
  -Остановите машину, - приказала странная пассажирка.
  -А, если не остановлю, что сделаешь? - хищно улыбнулся в ответ Он и тут же пожалел. Девка, хоть и ряженная была, да не дура совсем. И, уж тем более, не цаца какая-то там расфуфыренная. По всему видать, не первый раз с бомбилами дела иметь приходилось. Била грамотно. Сначала наотмашь по физиономии заросшей. Потом - пальцами в глаза и тут же в рожу дрянью какой-то жгучей.
  -Ах, ты! - взвыл Он, отчаянно хватаясь за лицо.
  -Чао, кретин! - громыхнула напоследок дверкой нахальная спутница.
  -Чтоб тебя! - взвыл бомбила, отчаянно раздирая глаза рукавом грубой своей фуфайки. Машина, оставшись без управления, вздрогнула, упёршись в единственный обломанный столб, как по заказу торчащий из обмороженной земли. Он с воем выпал наружу, и уткнулся физиономией в снег. Ух! Полегчало!
  Наверное, секунд тридцать провёл он, уткнувшись рожей в сугроб. Хотя, может, и меньше. Да, скорее всего меньше. Слишком это большая роскошь валяться вот так вот, без движения, рядом с машиной. Случись так, что рядом окажется кто-то из псов Палёного, Ему не сдобровать.
  Всё ещё щурясь от боли, Он медленно заполз обратно за руль. Морда горела от той гадости, что женщина плесканула Ему в лицо, ну, и от снега, само собой, тоже. Тоже мне, поохотился...
  -Получи, подонок! Вот тебе! А ну, пусти! Пусти, кому говорят! - донеслось до его слуха сквозь вой ветра. Ага, попалась-таки, стерва! Тут никто, кроме людей Паленого не ошивается, значит к ним в лапы угодила. От таких не отделаешься! Ну, и поделом тебе!
  Это потом, конечно, Он себе кучу оправданий надумал. Там, мол, по-другому проехать было нельзя, интересно посмотреть было, как её вздрючат в несколько-то смычков, отбить у шакалов и самому оттянуться как следует... Это потом... А тогда он просто вдавил педаль в пол и ринулся на звук. Шакалы, понятное дело, не ожидали такого. Они-то бестолочи, думали, что всё, уехал бомбила. Девку ограбил и тю-тю! Короче, так они увлеклись борьбой, что и не заметили, как "Акула" возникла из тьмы за их спинами. Все остальное - дело техники и опыта. Несколько чётких ударов, и вот все четверо лежат, распластанные на земле.
  -Садись в машину! Живо! - скомандовал Он, бегло оглядывая распластанных на земле противников.
  -Бандит моей мечты! Да пошёл ты! Сама бы справилась!
  -Бомбила, - захлестнула его волна ярости. - Неужели так сложно запомнить? Бом-би-ла!!! - проорал Он ей в лицо. - В машину! Живо! - буквально швырнул Он девку в кабину своего "Бимера". - И не ори! Без дураков говорю! - осадил охотник собравшуюся что-то вякнуть девку. Налетев на взгляд охотника, та замолчала, сжавшись в комок на переднем сиденье тачки.
  Дальше - схема отработана до мелочей; несколько уверенных движений... напрасный труд! Разве эти подонки возьмут с собой хоть что-то? Даже оружия нет, что там о жратве говорить. Погано. Очень погано.
  -Что вы делаете? - Он-то и не заметил, что женщина видела, как он обыскивает тела.
  -Выжить пытаюсь, - бросил через плечо Он. Та просто заткнулась, наблюдая за тем, как её попутчик методично обшаривает тела.
  -Куда? - забравшись за руль, посмотрел Он на незнакомку.
  -ДК ФЭИ.
  -Ты по-человечески можешь объяснить или нет?
  -Да как я тебе ещё объясню-то? - взорвалась та в ответ. - ДК ФЭИ. ФЭИ!!! Концерт там послезавтра.
  -Что?!
  -Концерт!
  Он уставился на спутницу. То есть, вы хотите сказать, она через день собирается осквернить своим присутствием святая святых города?! Места, посещать которое дозволено только мужчинам.
  -Ни одной женщине не дозволено осквернять своим присутствием Станции. Ни одной!!! Ты поняла меня?! Ни одной!!! Боги не любят, когда в их дом приходят женщины!
  -Да что вы здесь, с ума все посходили? Остановите машину, кретин тупоголовый!
  -Давай! - взбесился вдруг он. - Иди! Пошла вон отсюда! Слышишь меня, дура?! Вон пошла! - орал Он чуть ли не в лицо девчонки. - Я смотрю, тебе понравилось с этим отребьем! А тут таких знаешь сколько ошивается?!
  -Знаю, - неожиданно жестко ответила та. - Как-нибудь разберусь! - только теперь Он заметил, что она до сих пор сжимает в своём крохотном кулачке длинный и острый, как игла клинок, обагрённый чьей-то кровью.
  -Да я тебя... - осекся Он, недоверчиво поглядывая то на перепуганное лицо девчонки, то на лезвие. Мог бы и насторожиться, когда трупы осматривал; глотка у одного из подонков перерезана была, хотя Он кастетом лупил уродов. Так вот кто недоноска этого пощекотал.
  -И как через Бастион пробираться собираешься, - вместо того, чтобы наорать на странную свою спутницу, устало поинтересовался Он. Честное слово, достало всё Его за сегодня! До боли зубной, до полного пофигизма! Что там с кем произойдёт дальше, да какая к чёрту разница! Главное, что Он домой вернётся с пустыми руками.
  -Как-нибудь, - резко бросила та. - Надо будет, и им глотки перекрою всем.
  -Ну-ну. Интересно будет взглянуть.
  -А вам то что?
  -Да, так, - Он лишь пожал плечами. А что еще Ему оставалось?
  -Вы мне помочь сможете?
  -Послушайте, - вдруг снова взорвался Он. - Это не моё дело, но вас разорвут в клочья остальные, как только узнают, что вы посмели осквернить Станцию. Скоро пойдёт обратный поезд, возвращайтесь-ка обратно. Туда, откуда вы родом.
  -А вы не такой мерзавец, как может показаться с первого взгляда, - женщина вдруг улыбнулась. - Сделайте своё дело, а что там будет дальше, это дело моё.
  -Как скажете, - развёл руками Он. - Как скажете.
  
  
  
  Глава 3.
  
  Разбудил Его странный тихий звук, такой мелодичный и такой посторонний в Его всеми богами забытой берлоге.
  -Тинь! - расколол тишину каземата он. - Тинь!
  Еще толком и не сообразив, что происходит, Он вскочил на ночи, готовый к любым неприятностям, а, если потребуется, то и к драке, но снаружи было тихо. Ничто не нарушало покоя: ни крики, вперемешку с руганью нападающих, ни вой женщин, оплакивающих своих мужей, ни топот ног или приглушённое перешёптывание крадущихся в тени Святых, белокожих или псов Паленого. Ничего. Только мрак, вечная сырость и тишина глубокой ночи. Всё, как обычно, в общем... Тогда какого чёрта Ему так неспокойно?
  -Тинь, - звук повторился снова. - Тинь!
  Теперь Он понял, звук идёт со стороны забытой, кое-как прилепленной к щербатой кирпичной стене кладовки, собравшей в своём нутре гору хлама из той, прежней Его жизни. Хлама, теперь никому не нужного оттого и забытого Им давным-давно.
  -Тинь! - точно! Звук несся оттуда. Замерев на секунду, Он решительно отшвырнул в сторону брезентовые полы кладовки. На полу, посреди хлама сидела Зайка, склонившись над старой потрёпанной гитарой.
  -Тинь! - коснулась Она струны инструмента. - Тинь.
  -Зайка! - уставился Он на ребёнка. - Что ты здесь делаешь?
  -Сыграй! - повернулась девочка к бомбиле. - Как папа.
  -Как папа? - только что и нашёлся ответить бомбила.
  -Папа часто играл. Сыграй! - настойчиво повторила Зайка.
  -Но я не умею!
  -Почему? - девочка посмотрела на него в упор.
  -Ну, наверное, потому, что я - не папа.
  -Почему? - наклонив головку, с улыбкой повторила свой вопрос девочка.
  -Ну, я не знаю, - растерялся Он. - У меня и детей-то нет.
  -Бабушка говорила, что теперь я - твой ребёнок. Значит, ты - папа. А папа умел играть. Сыграй! - в ответ Он просто развёл руками. Ну что тут объяснишь?
  -Давай ты лучше расскажешь мне, что дальше было с Князем. Мне так понравилась эта история. Правда, - в ответ девочка надула губки.
  -Ты не знаешь сказок. Ты не умеешь играть на гитаре. Ты - плохой папа.
  -Я стану хорошим, правда. Только мне потребуется какое-то время, чтобы научиться. А пока, расскажи мне, что было дальше с Князем.
  -Хорошо, - нехотя согласилась девочка. - Но завтра - твоя очередь.
  -Идёт! - улыбнулся бомбила, усаживаясь поближе к девочке. Та, медленно водя пальчиком по инструменту, начала рассказ.
  -И вот пришла пора Княгине рожать. Князь так ждал этого дня, что решил спуститься в соседний город. Там он хотел найти для Княгини подарок. Самый лучший и самый красивый! Ведь, он так любил свою супругу!
  Он быстро-быстро собрался: нарядился в лучшее своё платье, взял с собой горсть прозрачных-прозрачных алмазов, которых было много-премного в глубоких подземных пещерах. Потом взял несколько человек из свиты, и вот, он готов к походу.
  Перед тем, как двинуться в путь, Князь зашёл в беседку к Княгине. Он хотел поцеловать её и пообещать, что очень скоро вернётся. Как только найдёт для супруги лучший в мире подарок! Высокий и стройный, с длинными золотистыми волосами, он вошёл в любимую беседку Княгини. Она уже знала про то, что Князь собирается идти в город и был ужасно расстроена.
  -Не ходил бы ты вниз, дорогой, - сказала она Князю. - Чует моё сердце, что не принесёт нам счастья этот подарок. Да и так ли нужен он мне?
  -Тебе не о чем беспокоиться, любимая, - отвечал юноша к супруге. - Что может случиться со мной внизу? Я умён, быстр, отлично владею мечом, да и иду не один, а с лучшими воинами княжества. И потом, я лишь хочу сделать тебе подарок к рождению сына. Какую беду может принести он нам? Вспомни, как мы встретились, - он сел на скамеечку рядом с княгиней, - помнишь? - продолжил Он. - Ты пела свою красивую, но чуть печальную песню, когда я проходил мимо.
  -Помню, - грустно улыбнулась в ответ она. - Ты молча подошёл и сел рядом со мной, а потом попросил спеть ещё.
  -Помнишь, я тогда пообещал, что сделаю тебе самый лучший в мире подарок к рождению наследника? - снова улыбнулся Князь.
  -Да, - всё так же печально отвечала Княгиня.
  -Время пришло, и я должен исполнить своё обещание! Иначе, какой я Князь, если даже слова своего сдержать не могу? - в шутку нахмурился он.
  Нехотя, но всё-таки согласилась Княгиня со словами супруга. В конце концов, он ведь желал ей только добра!
  Едва только первые лучи солнца коснулись изломанных зубцов крепостных стен, маленькая процессия уже стояла перед входом в город. В пути они провели всю ночь, но, несмотря на усталость, чувствовали себя отлично. Ещё бы! Именно сегодня был первый день большой ярмарки, на которую стекались купцы и торговцы всех мастей.
  
  Ещё долго, после того, как Зайка уснула, Он сидел рядом с закрытыми глазами. Он все ещё был и здесь, в своей вонючей берлоге и там, перед огромными кованными воротами которые, жутко скрипя всеми своими железными внутренностями и механизмами, раскрыли пасть, уронив над защитным рвом дубовый мост. Он задыхался от затхлого запаха застоявшейся воды, вместе с Князем и его провожатыми торопливо перебираясь на другую сторону.
  -О, ужас, как можно жить в такой вони! - прикрывая нос кружевным платком думал Он, брезгливо обходя лужи, что в изобилии покрывали дороги. Бросая взгляды на затравленно озирающегося по сторонам Князя, Он думал лишь об одном - как можно скорее найти подарок для Княгини и покинуть это место. Ему было жаль Князя. Правда! Он видел, как страдает молодой человек, оказавшись посреди всего этого шума и гама. И вправду: Князю, с раннего детства привыкшему полной грудью вдыхать чистый горный воздух, наполненный ароматами прозрачной росы и корицы, огромных роз и горных лютиков, свежевыпеченного душистого хлеба и парного молока, мгновенно стало дурно от тягуче-липкой вони помоев и несвежего мяса, жуткого букета духов и людского пота. Его слух, что привык к пению птиц и звонкому журчанию ручьев, смеху молодых людей и девушек, резала грязная брань ремесленников и низкий гул летающих всюду мух. Привыкшие к пусть и небогатой, но всегда опрятной одежде жителей княжества глаза, то и дело упирались в рванину местных ремесленников и опухшие от вечного пьянства, давно небритые физиономии вояк, упакованных в ржавые, местами насквозь прогнившие доспехи. Впервые с момента выхода Он пожалел, что Княгиня не смогла убедить своего супруга не покидать свои родные горы.
  -К чему вся эта суета и грязь, как можно жить здесь? - ужасались сопровождающие Князя, стараясь не упустить из виду своего повелителя и не попасть ногой в одну из грязных луж.
  Достигнув, наконец, центральной площади, они в изумлении замерли. Никогда ещё им не приходилось видеть такой пёстрой толпы! Разодетые купцы, страстно расхваливающие свой товар и стайки грязных ребятишек, высматривающих, что и где плохо лежит, хмурые солдаты и надменные вельможи, вечно спешащие куда-то кухарки и добела напудренные дамы. Вдоволь наглядевшись, они решительно двинулись к лоткам.
  И чего здесь только не было! Душистые пряности и невиданные фрукты, затейливые сосуды и невообразимой красоты ткани, золото и серебро, животные и птицы, рабы и наложницы. Крутя во все стороны головами, Князь и его спутники вдруг услышали хриплый окрик:
  -Эй, вы, благородный!
  Разом обернувшись, они увидели безобразного карлика с пустыми глазницами. Словно обтянутый дряблой кожей скелет, он неуклюже двигался среди толпы, лишь чудом не попадая под ноги суетливым посетителям ярмарки.
  -Да, да, я к вам обращаюсь! - брызгая слюной из полного гнилых зубов рта, продолжал хрипеть он. - Ступайте отсюда прочь, пока ещё не поздно! Ступайте, пока не стали хозяином этих земель! - вытянув вперёд коротенькие свои ручки, он вдруг споткнулся и, потеряв равновесие, повалился на землю. - Уходите, - не унимался он, корчась в грязи, - иначе уже не сможете остановиться! - вопил юродивый, пока двое хмурых воинов с перекошенными физиономиями не схватили его под руки и не оттащили прочь.
  
  Он вздрогнул. Было холодно. Холодно и промозгло. Зайка спала, обернувшись куском брезента. Он тихонько поднял её на руки и бережно перенёс девочку к кровати. Затем, вернулся в кладовку и долго сидел перед инструментом, аккуратно проводя пальцем по струнам и слушая мелодичное пение инструмента. Он и не заметил, как воспоминания вдруг нахлынули на него!
  Гитара. А, ведь, Он так и не научился на ней играть. Ну, разве что гаммы, там, какие-то да пару вальсов из самых простых. Купленная ещё в институтские времена, чтобы покорить сердце Катьки кажется, или как её там звали, но так и не сделавшая своего дела. Месяц упорных занятий, первые неуверенные мелодии, но... Всё оказалось зря. Чтобы иметь успех у девчонок, как выяснилось, надо было уметь играть боем и петь. И, если первое проблем не вызывало, то со вторым... Он так и не сумел заставить себя разжать зубы и выдавить из себя хоть пару слов. Гитара, понятное дело, была спрятана в недра общажной каморки, откуда потом переехала вместе с Ним в Обнинск. Потом, как-то незаметно оказалась здесь, в каземате этом подземном. Целая, хотя и местами отсыревшая, она вдруг снова нашла применение; старухе спасибо. Карга, древняя ты цыганка, выкинуть или на дрова поколоть не дала. Как будто специально берегла для этого дня. Знала она что ли? Тогда, откуда?
  Вопросы и воспоминания громоздились одно на другое, заполняя голову. Сна не было, а тихонькие треньканья гитары чуть не разбудили Зайку. Тяжело вздохнув, Он медленно выполз из своего укрытия на улицу, взгромоздился на кусок какой-то плиты, неуклюже торчавшей из земли, и уставился в небо. Только сейчас Он понял, как же устал от этого жестокого мира и существования в нём. Только сейчас понял, что по-настоящему хочет увидеть её, Зайкину звезду. Пусть небо приоткроет свою завесу и даст знак всему миру: время пришло!
  -Всё проходит, - раздался сзади скрипучий голос Карги. - Даже кошмар. Боги тоже устают.
  -Откуда знаешь? - не глядя на старуху, проворчал в ответ Он.
  -Не важно.
  -Думаешь, пройдёт это всё? Охоты, вражда, Времена Черные? Действительно веришь?
  -А ты - нет? - вопросом на вопрос отвечала Карга.
  -Нет, - не задумываясь, яростно потряс головой Он. - Сказки всё это. Сказки! Ты думаешь, во что верят Святые? В то, что придёт пророк, который покончит с их жалким существованием! Он придёт и научит всех жить по-другому! Придёт и принесёт великую жертву, там, на Вечном Огне! Придёт, и времена изменятся! Только чушь всё это! Полная. Не верю я в бред этот весь! Кто по доброй воле сунется в это пекло?
  -Тогда за каким чёртом полез сюда? - проворчала старуха в ответ. Он не нашёл что сказать в ответ. - Подвинься! - проворчала Карга, взбираясь на плиту к мужу. - Расселся! Падишах, тоже мне!
  Так они и сидели на плите, как на насесте, до самого утра. Он и она. Мужчина и женщина. Муж и жена. Два уставших одиноких существа.
  
  Кого черта полез на плиту эту? В небо попялиться захотелось, романтик, тоже мне отыскался. И чего он не посмотрел, что с запасами творится? Нет, ещё вчера что-то там было из еды. Девчонка, опять же та, банку тушенки дала за труды Его.
  -Возьмите, - прежде чем выйти из машины, протянула она жестяную емкость бомбиле. - Вы мне здорово помогли. Правда, - улыбнулась Ему женщина. Не за жратву Он, конечно, везти её к Храму взялся. Просто почувствовал: надо так и всё тут. Но за презент - респект.
  -Обязательно приду послушать вас!
  -Будет очень приятно видеть вас снова.
  После этого у Него руки тряслись еще, наверное, часа два. Кому-то будет его приятно видеть! Мать моя, дожили!
  Карга тоже, чего-то там наскрести ухитрилась: сухарей там каких-то, гороха. В общем, наладилось всё вроде как даже. На обед и ужин еда появилась. Даже чего-то там на завтрак осталось, но, вот, дальше... Хмуро оглядев машину, Он двинулся в путь.
  
  Вообще-то днём покидать укрытие решались либо самые отмороженные из бомбил, либо самые слабые; те, короче, кому ловить, в общем-то уже и нечего было, кроме смерти, да, вот, только самим духа не хватало покончить с этой комедией. Нормальные бомбилы предпочитали выходить на дело по ночам. В темноте и Бастион проскочить проще, и к жертве подкрасться незаметно... Ночь - их, бомбил время. За то боялись их Святые и крысами звали. Мол, только по ночам на охоту выходят. Крысы они и есть! А днём, всё с ног на голову переворачивалось. День - их время.
  Горе тем из бомбил, кто, увлекшись охотой, не успевал на день укрыться в безопасном местечке. Тех бедолаг больше и не видел никто. В дневных сумерках у пешего больше шансов выжить, чем у бомбилы, обременённым автомобилем. А без них бомбилы выживать и не умели. Совсем. И облавы на дома бомбил Святые днём устраивали. Уроды! Нет, чтобы, как настоящие охотники - ночью! Чёрт, как же не хочется никуда!
  Выбора, однако, у Него не было. Ну, разве что по домам соседей идти попрошайничать; и такое бывало когда-то. Даже сейчас случалось, что отчаявшиеся уже бомбилы шли с протянутой рукой в дома соседей. Авось дадут чего? Таких опускали по-полной. Жратвы какой-то там давали, но после этого уже не признавали среди своих. У таких бедолаг потом два пути и оставалось только: в Вечный Огонь или к Святым. Днём. За смертью, в общем. Твою мать! Он встряхнул головой, гоня прочь наваждение. Твою мать!
  Скрипя сердцем, завел Он свою "Акулу". Потом, минут десять слушал ровный рокот двигателя, словно ожидая, а что он Ему подскажет: идти на охоту или нет. Выбрался из машины и ещё раза три обошёл её вокруг, внимательно оглядывая по бокам. Потом уже только, словно нехотя, забрался внутрь и двинулся на промысел. Нет, не к Святым. Он ещё не настолько сошёл с ума, чтобы по доброй воле расстаться с жизнью! Не дождётесь! В этот раз Он решил поохотиться на людей Паленого, тем более, что со времён последнего рейда против них, уроды эти осмелели и здорово обнаглели. Вон и на дома бомбил недавно напали. Мрази!
  Урча движком, потрёпанный "Бимер" медленно катил по улицам города, неся в своём истерзанном чреве уставшего озлобленного бомбилу. Вообще-то, эти территории ничуть не безопасней, чем земли святых. Ничуть! Только, вот, к Святым у Него отношение здорово изменилось, после той ночи. А Палёный и его шакалы - цель что надо. Никакой, даже самой блеклой тени состраданиям к этим уродам быть не может. А Ему сейчас просто необходимо на ком-то сорваться, уже просто для того, чтобы очиститься от сомнений. Просто для того, чтобы вновь почувствовать себя полноценным бомбилой.
  Втайне Он, конечно, мечтал встретить самого Палёного. Во время облав на их крысиные норы искал Он именно его, заклятого своего врага. Сколько раз Его руки уже были готовы сомкнуться на его шее своего врага. Увидеть страх в глазах этого подонка. А ещё... Ещё плюнуть в рожу этой мрази! Ответить на тот плевок семилетней давности в свою спину. Плевок из-под тишка, по телефону и с безопасного расстояния. Плюнуть и прошипеть:
  -Сдохни, мразь!
  Бог свидетели, только эта мечта помогла Ему выжить в первый, самый страшный год Чёрных времен, когда Он был всего лишь Владимиром. Всего лишь робким запуганным существом, боящимся сделать самостоятельный шаг. - Сдохни, мразь! - стиснул Он баранку. - Сдохни!
  -Твою мать! - страшный грохот вернул Его к реальности. Грохот, и удар. Удар такой силы, что машину буквально рвануло в сторону, как следует тряхнув водителя. Так, что тот потерял сознание.
  
   В чувства Его привел поток обжигающе-ледяной воды и мерзкий гогот каких-то уродов, рвущий и без того разбитую бошку в клочья.
  -Ну, чо, охотник, очухался? - Он с трудом разлепил глаза. Вернее, глаз. Правый. Вся левая часть превратилась в одно, горящее пятно. Разбитое и заплывшее ко всем на свете чертям.
  -Зырь, зырь, в натуре оживает! А я думал, всё; кирдык! - противно заржал другой.
  -Ещё давай, Скелет! Ливани, слышь, на урода этого ещё. Глядишь и оклемается. То-то Палёному потеха будет! Ну, и нам прощение за то, что тачку его любимую тиснули, - включился в разговор третий.
  И снова Его обожгла леденющая вода, потоком обрушившаяся на Его голову. Уроды! И это на морозе-то собачьем! Теперь всё. Если минут через десять не найдет во что переодеться или хотя бы вытереться - крышка. Он с ненавистью посмотрел на троих, захвативших Его в плен. Крепкие такие, коренастые. У каждого по бите в руках. А Он один. На земле. Безоружный. Да ещё и с физиономией развороченной. А где машина? Он поворочал взглядом. Метрах в пяти от Него стояла Его машина. Вернее, всё, что от неё осталось.
  В правом боку "Акулы", по самые дверки торчала убитая "Копейка". Вот как они, значит, Его взяли. Уроды! Машину исковеркали... убили машину к едрёной матери. Суки!
  Да и Он хорош, размечтался! Романтик хренов! Нашел место, тоже мне. Теперь ни машины, ни жратвы. Да и перспективы выбраться их это передряги живым тоже более чем сомнительные. Чёрт! Черт! Черт! Черт!
  -Подъём, говнюк! - тяжёлый армейский ботинок с глухим звуком врезался в рёбра. Волна боли скрутила Его, заставив сжаться в комок. "Погоди ты у меня, сука!" - пронеслось в башке, когда Он, корчась от боли, откатился метра на три в сторону.
  -Подъём! Ты чо, крутого из себя покорчить решил? - следующий удар пришёлся как раз в солнечное сплетение. Дыхание, сбитое первым ударом, перехватило, да так, что, казалось, перетянутая спазмом гортань вот-вот порвётся в клочья!
  -Подъём, сука! Или, бля, не слышал, чо тебе старшие говорят? - ещё один удар, теперь уже аккурат в разбитую часть физиономии. Казалось, тяжёлым носком ботинка сорвало остатки кожи с лица, такая Его скрутила боль. Взвыв, Он прокатился пару метров и, с силой ткнувшись лицом в обломок кирпича, потерял сознание.
  
  -Какие мы все из себя, в натуре, нежные! - новая порция ледяной воды привела его в чувство через пару мгновений. Он с трудом разлепил веки неповреждённого глаза; морозом уже успело прихватить воду да так, что Он весь покрылся тоненькой корочкой льда.
  -Твою мать, вляпался-таки, - глядя в расплывчатые очертания своих мучителей, подумал Он. - Твою мать!
  -Зацени, Кабан, в себя приходит! Зырь, в натуре глаз разлепил. Живучий, бля, сука, попался!
  -Это мы ещё посмотрим, - прохрипел в ответ кто-то. - Дай-ка мне... - Он попытался посмотреть на своих мучителей, но в этот момент страшный удар обрушился ему по хребту. Удар, заставивший беспомощно распластаться на жёстком от воды снегу... - Суки! - пронеслось у Него в голове перед тем, как Он снова потерял сознание.
  
  -Ну, чо, валим отсюда? Хрен ли он сделает? Небось, уже и дуба дал, - ещё один удар по рёбрам привёл Его в чувства. Диких, конечно, усилий стоило не то что не взвыть, а просто не пошевелиться от рвущей боли.
  -Бля буду, притворяется, - ещё один удар. Теперь прямо в челюсть. И снова дикие усилия, чтобы только показаться настоящим трупаком. Чтобы только выжить!
  -Да не... Вроде, сдох, сука.
  -Ща проверим, - Он приготовился к удару, стиснув зубы. До боли. До скрипа! - Ща точно скажу, - расхохотался один из псов. Напрягшись, Он ждал следующего удара, однако, вместо этого, Его физиономию обожгла тоненькая такая струйка горячей жидкости. Он и не сразу сообразил, что за дела такие. Когда понял, первым, понятно желанием было вскочить на ноги и оторвать этим козлам все выступающие части. Козлы! Уроды! Падаль! Скоты! Ещё одна струя, а, потом и ещё одна...
  -Ладно, всё, валим отсюда. Пипец уроду этому.
  -Одним бомбилой меньше. Слышь, бля, Кабан, Палёному, может, сувенир от него отрезать?
  -Ну его на хер! Мараться от эту мразь.
  -Обоссанную тем более, - радостно загоготал один из уродов.
  Все трое склонились над распластанным на снегу бомбилой.
  -Так, ладно. Собираемся и валим назад!
  -Слышь, Кабан. Мне того, по-большому надо. Давай на него прямо, - вдруг заскулил один из мучителей.
  -Ну и мразь же ты, Тощий! Мало того, что на член твой пялиться пришлось, та ещё и жопу показать хочешь! Вали-ка ты отсюда куда-нибудь!
  -Мне так одному страшно! - плаксиво заныл тот самый урод, что хотел положить на Него.
  -И хрен с тобой... Мне тоже надо. Пойдём, - голоса удалились. Неужели все трое ушли прочь? Он приоткрыл глаз и осторожно огляделся по сторонам...
  От того, что Он увидел, перехватило дыхание: блестящий такой чёрный джипяра. Со всеми стеклами, не то, что его драндулетка! Огромный, как раз для охоты! Точь-в-точь, как был у брата жены. Как там его..? БМВ "Икс шесть" - по слогам вспомнил Он. "Откуда, интересно, у этих уродов такие?" Впрочем, долго на эту тему рассуждать не приходилось. Побои, вода и мороз своё дело сделали, по телу уже побежала отвратительная дрожь, унять которые можно будет только с помощью снадобий Карги, будь они неладны! Вот только взять их сейчас где..?
  Только сейчас, окончательно придя в себя, Он увидел, что двое бугаев куда-то отошли. Видать, решили, что теперь-то уж бояться отмудоханного бомбилу нечего. "Ох, и зря вы, ребята, так решили".
  -Чё, сука, доохотился? Думал, самый типа, крутой? Думал, сука, на наши земли можешь так же спокойно, как на территорию Святых вломиться, - присел на корточки перед Ним оставшийся пёс. - Выкуси! На вот тебе! - всё больше распалялся этот урод. Так увлёкся, что даже про биту забыл свою. - Кабан и руки марать о такую падаль не хочет. Но мне пофиг. Я Палёному сувенир привезу. Ушки бомбилы. Тебе, ведь, они уже всё равно не пригодятся. Заржал прямо над ухом этот урод. Решил, видать, поглумиться над жмуриком на последок. Типа, сам себе свою же крутизну показать. - Достав коротенький нож, подонок склонился над распластанным бомбилой, - ой, какие розовые ушки! - пропел тот...
  -Мразь! - промычал в ответ Он, отчаянно бросаясь на звук.
  Шакал, понятное дело, такого не ожидал, потому и расслабился больше, чем можно было. Так получи же, скотина!
  Он мешком повис на шее врага, плечом заткнув ему пасть. Уже на автомате повалил он на землю мучителя и принялся сильней и сильней сдавливать его глотку. Только тихо! Только не шумни!
  Со стороны, наверное, это выглядело не очень эффектно: два коренастых мужика, молча барахтаются в снегу. Да не барахтаются даже, в конвульсиях бьются. Он - мыча от боли и ненависти. Другой - пес Паленого - от страха и бессилия. Дёргаясь и пытаясь освободиться от мёртвого, словно тиски, захвата бомбилы, этот урод по-бабьи размахивая руками, так и норовил засадить в развороченную физиономию бомбилы. Он, уворачиваясь от пакшей пса, сильнее е сильнее стискивал бычью шею противника. И всё это без единого звука. Всё это, барахтаясь в обжигающем снегу. Брачные игры бегемотов, мать их!
  -Получи, падаль! - Он резко ослабил мёртвую свою хватку и, не глядя, со всего размаху опустил кулак на физиономию противника. Кулак с противным хрустом врезался в переносицу урода, заставив того, дернувшись, замереть. - Вот тебе, падаль! - прохрипел Он, задыхаясь и неуклюже, на четвереньках, отползая к машине.
  Что было потом, Он помнил с трудом. Вопли тех, двоих, уродов. Они уже поняли, что фигня какая-то приключилась в их отсутствие. Поняли и бросились на подмогу псу своему, матюгаясь и на ходу штаны свои драные напяливая...
  Ключ зажигания, каким-то чудом оказавшийся в замке...
  Глухой удар обмякшего тела одного из псов, не успевшего вовремя отскочить в сторону и угодившего прямиком под колёса своего же джипа...
  Короткая, но яростная погоня за последним из уродов. Красная дорожка в зеркале заднего вида...
  Сумка с консервными банками на заднем сиденье трофейного джипяры...
  Дикая боль в развороченной физиономии...
  Бастион, оставшийся далеко позади и хлопки опоздавший выстрелов...
  Территория Святых...
  
  Впервые в жизни Он видел город в свете дневных сумерек. Целиком, а не кусками, выскакивающим из-под покрова темноты во время ночных охот. Целиком, таким, какой он есть: насупившийся и покосившийся. С неуклюже обломанными верхушками высоток, ощетинившихся корявыми трубами печек, торчащих из окон, наглухо забитых всяким хламом. Он впервые в жизни увидел дороги, изрытые язвами ям и шрамами бугров и надолбов. Улицы, с покосившимися столбами и кое-где сиротливо торчащими ещё из земли не выкорчеванными пнями. Жителей этого угрюмого мира, пугливо перебегающих от столба к столбу, каждые пять шагов настороженно кидающих взгляды по сторонам; а не крадётся ли кто-то сзади? Едва лишь только завидев машину бомбилы, они, забыв про всё на свете, замирали на месте, затем, резко развернувшись, бросались кто куда, лишь бы подальше от приключений, которые неминуемо сулила им эта встреча. Прочь, в свою норку! Прочь, по пути рассказывая всем о наглом бомбиле, посмевшим днём пересечь границу. Вот уже и улицы опустели; слухи о незваном госте неожиданно быстро расползлись по норам измученного города. Уже пару раз замечал Он дозорных, пристально высматривающих; а куда это бомбила оборзевший вдруг собрался?
  Сказать по правде, Он и не знал, за каким чёртом поехал сюда: избитый, насквозь промокший искатель приключений, на долю которого, тем не менее, уже достался нефиговый приз в виде целой сумки банок с консервами - небывалая удача, по меркам любого, пусть даже и самого удачливого охотника. Словно сила какая-то неведомая звала Его за собой, как на тросу ведя Его к своей загадочной цели. Какой? Он не знал. Просто ехал, так, как будто бы уверен был: Его там ждут.
  Никуда не сворачивая до перекрёстка. Там - поворот направо, и к свечке покосившейся многоэтажки. На месте, остановив машину у подъезда, Он нетвёрдой походкой двинулся к подъезду. Проклятье! Дверь! Металлическая! Глухая! Сейчас мы тебя! Только тут до Него дошло, что в старой машине Он оставил всё: крюк, бутылки с адской смесью Карги... Всё то, без чего Он не просто безоружен, но беспомощен. Взять хотя бы дверь эту. Будь всё при Нём, расколупать железку не составило бы никакого труда, но что делать теперь?
  Раздосадованный на собственную нерасторопность, Он уже собрался двигать домой, как за дверью раздался какой-то шорох. Бомбила мгновенно прилип к стене. Так, чтобы оставаться незаметным для того существа, которое пугливо поглядывает на мир через бойницу дверного глазка; а вдруг там враг?
  -Ну же. Давай, давай, выходи! - мысленно подбадривал Он Святого, укрывшегося за дверью. - Открой эту вонючую дверь. Порадуй дядю!
  Кто знает, может, даже мысленно это получилось слишком громко. По крайней мере, достаточно, чтобы спугнуть то существо. Пугливо шумнув чем-то там, за дверью, оно быстро-быстро засеменило куда-то вглубь подъезда. Твою мать! Чёрт его знает, что удержало бомбилу от того, чтобы сразу не уйти прочь, а подождать. Сначала пять минут, потом - ещё столько же. Уже собравшись уходить, Он услышал чуть слышный шорох. Кто-то отпирал изнутри дверь!
  -Ну же! - бомбила буквально влип в кирпичную стенку подъезда. - Ну же!!!
  Мгновение, и из-за двери показалась чья-то заросшая голова.
  -А ну я тебя! - в одно мгновение Он отделился от стены и с силой рванул на себя дверь. - Пошёл прочь! - нос к носу столкнулся Он с жалким перепуганным существом, встретившимся Ему на пути. - Прочь сказано тебе! - Он с силой потянул на себя дверь. Черта с два! Оказывается, изнутри её удерживала тяжёлая цепь. Он в бешенстве рванул на себя дверь. И ещё раз. И ещё! И ещё!!! В приступе ярости Он молотился у двери, мутузя стонущую железяку туда-суда. Рывок! Ещё один! И вот, замок, удерживающий цепь со звоном отскочил, не выдержав напора бомбилы.
  Отдышавшись, Он тяжело ступил в тёмное чрево подъезда. Для начала, пришлось, конечно, постоять ещё и внутри, так, чтобы глаза чуть привыкли к темноте. Пообвыкшись, Он двинулся к лестнице.
  Ещё ни разу не встречалось Ему такого неуютного места. Потные стены страшного цвета, с огромными волдырями склизких наростов. Захламлённые лестницы. Гулкое эхо шагов, разносящееся по площадке вперемешку с гулким боем пульса в висках. Вонь. А ещё, ощущение страха, безнадёги, одиночества и ещё чего-то... Чего-то такого, объяснить которое Он так и не смог. Бомбила поднялся на пятый и этаж и остановился. Что-то ждало Его здесь. То, ради чего Он, собственно, и притащился в этот заброшенный мир. Чуть передохнув, Он двинулся прямо, по утопающему во мраке коридору.
  Только теперь Он понял, почему большинство предпочитало жить в подвалах и землянках. Теснота, вонь, сквозняки а ещё, эти сквозные коридоры, где нет укрытия ни от врагов, ни от соседей. А ещё - плесень. Везде. В каждом углу. И тревожный такой треск ламп, вперемешку с нервными вспышками света, вырывающими из темноты зыбкие силуэты какого-то хлама.
  Он свернул в один из чёрных проёмов. Там, в глубине загаженного помещения, посреди горы хлама пугливо прятались несколько заросших, замотанных в тряпье существ. Бросая исподлобья короткие затравленные взгляды на пришельца, они отчаянно жались к стенке так, словно бы в их комнату ворвалось как минимум с дюжину врагов. Ему стало противно. Противно до тошноты. До спазмов. Сплюнув, Он двинулся назад к выходу. Прочь от этого места. Чуть ли не бегом, чувствуя, как прилипают к влажным стенкам потерявшие надежду и человеческий облик существа. Прилипают, чтобы с облегчением услышать, что шаги нежданного гостя стихают; это значит - враг ушёл.
  -Только не к нам! Мы - бедные!! У нас ничего нет! К соседям иди!!! Они у нас богатеи. К соседям, но не к нам!!! - буквально читал Он мысли притаившихся у дверных проёмов человекоподобных. Стоит лишь остановиться напротив какой-то из стен... Нет. Стоит лишь чуть сбавить ход напротив какой-либо из "комнат", как услышишь шорох стремительно отползающих существ. Прочь! Во тьму! Туда, где тебя не заметят! Боже мой, что за мерзость!!!
  Он остановился. Хотелось перевести дух. Просто, постоять хотя бы минуту. Вдохнув полной грудью, Он, сам не зная зачем, зашёл в одну из таких комнаток и тут же получил болезненный удар по и без того разбитой физиономии.
  -Ах, чтоб тебя! - двинул Он наугад. Кулак врезался во что-то мягкое и лёгкое, отбросив нападавшее существо куда-то в глубину комнаты. Туда, где в полной темноте угадывались очертания крохотной буржуйки с пляшущими в брюхе язычками пламени. - Получи! - рявкнул Он, нанося удар куда-то в темноту. В этот раз промазал. Более того, чуть резче взмахнув ногой, Он потерял равновесие и тут же растянулся посреди комнаты, мордой налетев на кусок кирпича да так, что аж зубы клацнули. Зараза!
  Очумело ворочая во все стороны головой, Он попытался вскочить на ноги, однако запнулся о палку, ловко подставленную под ногу.
  -Твою мать! - с витиеватым матерком завалился Он на захламлённый пол. - Ах, ты зараза! - взвыл Он получив очередной болезненный удар палкой в челюсть. И ещё один, и ещё. Неуклюже крутанувшись по полу, Он схватил обломок подвернувшегося под руку кирпича и что было сил швырнул его в сторону нападавшего. Раздался короткий вскрик и звук падающего на хлам тела. Не медля ни мгновения более, бомбила неуклюже поднялся на ноги. Бешено шаря глазами в тесноте, Он, наконец, разглядел силуэт нападавшего. Тот приходил в себя после удара. Не дав ему очухаться, бомбила нанёс тому ещё один удар. От души. Со всего размаху!
  -Получай урод! - размазывая по лицу рукавом кровь, прошипел Он. Злой как чёрт, бомбила двинулся на нападавшего. - Ох и зря ты меня разозлил, парень, навис Он на отползающему назад существу.
  -Пошёл отсюда, грязная крыса, - прошипел тот в ответ, не сводя настороженных глаз с незваного гостя. - Возвращайся в свою занюханную берлогу к своей затасканной женщине. Оставь нас в покое, бомбила! - процедило существо из темноты.
  Только теперь бомбила увидел, что тот был совсем крошечным: головы на три, а то и на все четыре ниже Его самого. Только теперь Он заметил, что пятится нападавший не в поисках укрытия, а закрывая собой крошечный свёрток со странным существом внутри. Шум драки разбудил существо в свёртке и оно, неуклюже поворочавшись, вдруг начало громко-громко реветь.
  -Сволочь! - ненавидяще прошипел нападавший, поглядывая то на бомбилу то на младенца. - Смотри, что натворил! - определившись, наконец, он быстро-быстро подбежал к свертку и, взяв его на руки, начал бережно раскачивать, напевая какую-то песню.
  А дом, между тем, начал оживать. Этот плач сделал то, чего не смогли ни сам бомбила, ни шум драки; со всех сторон начали раздаваться недовольные хрипы и окрики.
  -Опять? Заткни ей пасть, слышь, малолетка!
  -Я тебя предупреждал, Малой, ещё раз услышу, в окно обоих вышвырну!
  -Малой, ты чо, неприятностей захотел? Ща будут тебе неприятности! Я ща подойду.
  -Малой, брось ты её. Один хрен не выживет. Тебе же мороки меньше и остальным спокойней.
  -Отдай мне её за банку тушёнки! У меня женщины не было уже три года. И тебе жратва и я покувыркаюсь.
  -Заткнитесь, уроды! Заткнитесь все! - прижав младенца к себе, закричал паренёк.
  -Ты кому это сказал, Малой? - в комнату бесшумно вошло сутулое, патлатое существо, с ног до головы замотанное в немыслимое тряпьё. - Предупреждал, ведь, худо будет! - расплылось в беззубой улыбке оно.
  -Что с ней? - кивнул на свёрток бомбила. Существо, ввалившееся в комнату, только сейчас заметило, что бомбила-то, оказывается, никуда и не уходил. Мигом уменьшившись в размерах, оно попыталось ускользнуть из комнаты, но не успело. - Стоять! - прорычал на него бомбила. Существо замерло в нерешительности, ещё не зная, как поступить; и до выхода всего пара шагов и прочь бежать страшно. - Стоять или худо будет, - разрешил все сомнения существа бомбила. Ссутулившись ещё больше, оно замерло у выхода, готовое, тем не менее, в одну секунду юркнуть во мрак коридора.
  -Что с ней? - повторил свой вопрос Он.
  -Тебе-то что? - угрюмо раскачивая свёрток на руках, огрызнулся пацан.
  -Что с ней? - по слогам повторил бомбила.
  -Ну, есть хочет, - буркнул в ответ тот.
  -Слышал? - бомбила повернулся к существу. То часто-часто закивало головой. - Две минуты. Знаешь его? - поинтересовался Он у мальчугана. Тот утвердительно кивнул головой. - Вздумаешь исчезнуть, он подскажет, где искать тебя. Время пошло, - существо живо юркнуло во мрак коридора.
  -Мать где? - подошёл Он чуть ближе к пацану.
  -Умерла, - чуть слышно отвечал парнишка.
  -Отец?
  -Где-то.
  -Где? - Он подошёл вплотную.
  -Хрен его знает.
  -Дай мне, - внезапно попросил Он.
  -Зачем, - насупился паренёк.
  -Ну, - Он смутился. - Ни разу не пробовал.
  Чуть поколебавшись, мальчишка протянул бомбиле крошечный сверток.
  -Такой лёгкий? - Он с удивлением рассмотрел на крохотное чумазое личико, выглядывающее из-под пеленок. - Откуда ты знаешь, что она голодна? - в точности повторяя все движения мальчишки, начал раскачивать свёрток бомбила. - Она же ничего не сказала.
  -Не научилась ещё, - парнишка подошёл вплотную к бомбиле. Только теперь Он увидел огромную кровоточащую ссадину у паренька над бровью. Место, куда ему угодил кирпич.
  -А ну, держи! - сунул бомбила пареньку сверток. - Садись. Да не так. Сюда садись, - развернул Он паренька так, чтобы в свете огня видеть рассечённую бровь. - Чего молчал?
  -А тебе-то что? - огрызнулся в ответ тот.
  -Ох и умные все тут, - раздраженно прорычал бомбила, вытряхивая из внутреннего кармана выстиранные тряпки и склянки с порошками и настойками Карги. - Да не вертись ты! - прошипел Он мальчугану, когда тот дернулся от боли. - Морда разбита, а он тут из себя героя корчит.
  -На себя посмотри!
  -Я, тут это... еды принёс, - раздался сзади заискивающий голос. За спиной бомбилы стоял патлатый, скорбно протягивая ему блестящую консервную банку. Ни дать ни взять от сердца отрывал. - Всё, что нашёл, - прошамкал жилец.
  -Молодец, - отобрал Он драгоценный кругляшок. - Теперь - свободен, - патлатый мигом растворился во мраке. - Держи, - Он протянул банку пареньку.
  -Давайте я вам рану перевяжу, - прошептал в ответ тот.
  -Накорми её лучше. С раной сам разберусь.
  Пока Он возился с тряпками, пытаясь хоть как-то замотать изувеченную физиономию, парнишка успокаивал ребёнка. Управившись, он подошёл к бомбиле и живо помог наложить повязки.
  -А теперь, уходите.
  -Извини, что так получилось, - внезапно Он почувствовал неловко. Настолько, что извиняться даже полез.
  -Отец за дозорными ушел. Сейчас как раз вернуться должны. Застань они вас здесь, и вам не сдобровать.
  -А соседи? - поинтересовался у парнишки бомбила.
  -Что соседи?
  -С ними не боишься оставаться?
  -Привык, - коротко отвечал тот.
  -Ну-ну, - бомбила уселся на гору тряпья . Знаешь, посижу я с вами, по крайней мере пока она окончательно не успокоится.
  -Но... - начал парнишка.
  -Минут пять, не больше. А потом уйду. Сразу же, как только она заснёт.
  -Вам не страшно?
  -Не очень.
  -А мне страшно. Вы - хороший. Правда. Даже, несмотря на то, что бомбила, - парнишка как-то застенчиво улыбнулся.
  -Так чего же тогда боишься?
  -Боюсь, что дозорные убьют вас. Просто за то, что вы - бомбила.
  -Да ну? - деланно поднял бровь охотник.
  -Думаете, пощадят? Им только дай волю. Оттянутся по полной!
  -Эх вы, герои! - расхохотался вдруг бомбила. - Хочешь, сказку расскажу.
  -А вы знаете? - паренёк удивлённо уставился на гостя.
  -Теперь - да, - неожиданно улыбнулся в ответ Он, поудобнее устраиваясь в ворохе тряпья.
  
  Словно во сне смотрел Князь на происходящее действо, вспоминая слова своей супруги: "Не ходил бы ты вниз, дорогой!", как во сне двинулся со своими провожатыми дальше. Погружённый в печальные свои мысли, выбирал он подарок для супруги, рассеянно кивая говорившему что-то Воеводе и Священнику. Не торгуясь, бросил он тучному бородатому купцу с узенькими недобрыми глазами один из алмазов и уже собирался покинуть это неприветливое место, как вдруг резкий окрик привёл его в чувства.
  -Прочь с дороги! - орал здоровенный краснолицый детина, со свистом рассекая хлыстом воздух. - Дорогу карете Его Величества! - гаркнул он, огрев кого-то из зазевавшихся посетителей. - Кому сказано, прочь! - расхохотался он, глядя на воющего от боли несчастного.
  Резкая барабанная дробь разорвала воздух, рявкнули начищенные до блеска трубы, громыхнули пузатые барабаны и зазвенели медные тарелки. Задорный марш - вечный спутник Короля разнёсся по центральной площади, возвещая о близости Его Величества. По вмиг образованному коридору ссутулившихся в раболепном поклоне посетителей ярмарки, поднимая тучи грязных брызг своими ярко-красными сапожками, гордо прошествовала колонна щёгольски разодетых девиц. Следом, вальяжно раскачиваясь на кочках и ухабах, двигалась золочёная корона. Три пары белоснежных лошадей тянули по грязной дороге королевский экипаж из окошка которого на толпу довольно поглядывал тучный бородатый человек. Небрежно кивая некоторым из самых знатных горожан, он вдруг увидел сиротливо стоящих Князя со своими спутниками. Негромко хлопнув в ладоши, Король остановил экипаж и удивлённо уставился на чужаков. С таким он сталкивался впервые. Мало того, что они стояли, и не думая кланяться, так они даже не сняли шляпы в присутствии Его Величества!
  Разгневанный, он уже собрался отдать приказ бросить наглецов в темницу, как вдруг понял, что сегодня к нему пожаловали гости из небольшого горного княжества. "Что же, наказать я их успею всегда, но прежде я выясню, что привело их ко мне в гости. Тем более, поговаривают, что они сказочно богаты". Надо сказать, что жители княжества действительно были в большом почёте у жителей города и не только благодаря искусному владению мечами. Каждый раз, спускаясь со своей горы, они закупали железо, ткани и пряности, не скупясь, расплачивались за всё золотом и драгоценными камнями. "Когда на носу война с соседями, не дурно заручиться поддержкой богатых горцев", - решил Король и, изобразив на лице приветливую улыбку, обратился к Князю.
  -Приветствую Вас, мой уважаемый сосед, - сладким голосом запел он. - Чем обязан Вашему визиту?
  Ничего не скрывая, Князь поведал ему про то, что пришёл, чтобы подыскать подарок своей супруге, которая вот-вот родит ему наследника.
  -Сын, ах, как занятно! - всплеснул руками Король. - И Вы решили посетить это злачное место? - сокрушённо продолжил он, обводя рукой ярмарочную площадь. - Немедленно садитесь ко мне в карету, я не допущу, чтобы Ваша супруга осталась без воистину королевского подарка. Смелее же, смелее! - видя, что его гость колеблется, продолжал соловьём заливаться Король. - Вашим спутникам также будет оказан королевский приём.
  Не задумываясь более ни секунды, Князь подошёл к карете. Ведь он так любил свою супругу, что и мыслить не мог, как она может обойтись без воистину королевского дара!
  Устроившись поудобней, они с любопытством начали разглядывать друг друга.
  -"Ну и наглец, - кипя от злобы, думал Король, - даже берет не снял. Ну, погоди у меня! Разделаюсь с соседями и до тебя доберусь!"
  -"Он может сделать моей супруге королевский подарок, а я - нет!" - сокрушённо думал Князь, с любопытством разглядывая пухлые холёные пальчики Короля.
  Едва лишь карета въехала на территорию замка, Короля и Князя со всех сторон окружили слуги. Рассыпаясь в бесчисленных комплиментах по поводу нового королевского берета, они незаметно отерли Князя в сторону. Вдоволь наслушавшись лестных слов, Король, наконец, вспомнил про гостя. Распорядившись сделать для супруги Князя ожерелье в знак высочайшей королевской милости, он важно развалился на огромном диване, обитом дорогой кожей. Гостя, меж тем, тут же окружили всех мастей художники, звездочёты, учёные и алхимики. Тут же со слов Князя написали портрет его супруги, деловито записали в блокноты день её рождения и знак зодиака, любимый цвет и привычки. Торопливо поклонившись напоследок, все они быстро покинули хозяина замка и его гостя.
  -Они отправились исполнять мой приказ. Так, что у нас с Вами есть несколько часов, чтобы мило пообщаться, - устраиваясь поудобней, обратился Король к Князю. - Я столько лет правлю этими землями, но ничего не знаю про Вас. Не подобает хорошим соседям знать друг друга лишь понаслышке. Так расскажите же мне про Ваше княжество, - жадно потирая ручками, потребовал Король.
  
  
  Глава 4.
  
  -Вот он, крыса!
  -Смотрите на него! Уснул! Уже, как дома себя чувствует!
  -Мало он крови нашей выпил! Ещё и глумиться решил.
  -Вот он, кровопийца!
  -Бейте его, пока не проснулся! Люди, бейте его!
  -Последнее, последнее отобрал! Боги свидетели! Всё! Всё, что оставалось в доме! Что я такого ему сделал?!
  Он открыл глаза. Прямо перед ним, размахивая костлявыми своими кулачёнками, стоял тот самый патлатый, который всё грозился расправой парнишке и его сестре.
  -Сюда все! Вот он. Я его нашёл. Сюд... - осекся горлопан, видя, что бомбила проснулся. Осёкся и, на всякий случай отбежал назад, за спины своих сородичей, плотной стеной закрывших проход. - Сюда, сюда, - не унимаясь, всё продолжал выкрикивать тот из-за спин. - Я нашёл его. Я..! Тушёнку отобрал! Боги свидетели! - не умолкая, выл он из-за спин опустившихся оборванцев.
  Дозорные! - молнией пронеслось у Него в голове. - Иначе, за каким лядом эти псы так вдруг осмелели? Как же Он проморгал-то всё на свете? Рассказывал сказку и уснул. Теперь, вот вляпамшись по самые по уши. Твою-то мать! Что же, назад пути нет!
  Не торопясь, поднялся Он на ноги и, делано-неторопливо отряхнул ватник и засаленные свои штаны.
  -Вы ещё придёте? - услышал Он за спиной голос.
  -А ты хочешь, чтобы я это сделал? - вопросом на вопрос отвечал бомбила.
  -Хочу.
  -Тогда вернусь, - кивнул головой Он. - Звать-то тебя как?
  -Ну, Малой.
  -А сестру?
  -Малая.
  Вместо ответа, Он ещё раз кивнул. Что же, доиграем это представление до конца! Твердым шагом Он двинулся прямиком на стенку, отчего та, вдруг изогнувшись, мигом открыла проход для одинокого бомбилы, движущегося к выходу.
  Он шёл, глядя на уткнувшихся в пол грязных запутанных существ и чувствуя спиной десятки ненавидящих взглядов. О, как им хотелось бы броситься на бомбилу! Бить, рвать, пинать, грызть зубами! Ещё года полтора назад они, наверное, сделали бы всё это, но теперь... Годы, проведенные в нищете, постоянном страхе и мраке напрочь лишили этих существ того, что когда-то делало их людьми. Они лишили их душ. Вот и теперь они стоят рядами вдоль стенок; уже не люди, но ещё и не животные. Мерзость, в общем. Мерзость! Мерзость! Мерзость!
  Мерно шагая, Он вышел на лестничную площадку, где Его уже поджидали дозорные: по пять человек на этаже. Вверху и внизу. На всякий случай, чтобы не сбежал. Усмехнувшись, Он спокойно двинулся по ступенькам вниз. Дозорные, по всему видать, уже приготовились к представлению, рассчитывая, что пленник начнёт сопротивляться, попытается сбежать. Повод, короче даст себя прикончить. Идиоты! Неужели они всерьёз думали, что Он кретин полный? Бросаться на пятерых, показно скучающих дозорных, на деле только и мечтающих о настоящей драке. Или назад, в коридор? Покажи псам, что ты больше не хозяин, и они осмелеют. Назад пройти уже не дадут. Сделают то, о чём мечтали.
  -Псы ненавидят волков и людей. Но больше всего они ненавидят подобных себе! - вспоминая укутанных в невероятное тряпьё существ, криво усмехнулся Он.
  -Чего стоите. Делайте своё дело! - тяжело бросил Он, поравнявшись с дозорными. Вообще-то Он и не сомневался, что Его прикончат на месте. Просто не хотел из этого делать зрелища для скотов. Ну, и дозорным возможности повыделываться перед юродивыми этими. Каждая смерть - зрелище. И, чем больше сопротивления, тем оно красочнее. Тем большие герои дозорные в глазах сброда. Нате! Выкусите! Представление на сегодня отменяется.
  -Пойдём! - процедил невысокий, плотно сбитый парнишка с золотыми зубами. Это ещё что за новости?
  Раньше поговаривали, что тринадцать - число нехорошее. Перед Его ногами расстилались десять лестничных пролётов по тринадцать ступенек. Это же какие неприятности ждут его там, внизу?
  Первое, что Он сделал, выбравшись из затхлых катакомб - это бросил взгляд на машину. Ничего, вроде. Целая. Даже стёкла не побили. Чего это они вдруг так?
  -Вот он, учитель! - с силой толкнул Его вперед один из дозорных. Пролетев несколько метров, Он распластался у самых ног высокого худощавого старика в кожаном плаще.
  -Заснул, скотина, в комнате одной! Пацана с девчонкой до смерти перепугал, жильца ограбил. Это не считая того, что он - убийца и вонючий грабитель! - с ненавистью процедил старший из дозорных.
  -Кто-то есть, кто готов подтвердить вину? - старик повернулся лицом к бомбиле. Как же он выделялся среди остальных! Прямой, как палка, с длинными белоснежными волосами, развевающимися на ветру! Одетый в чистый кожаный плащ, а не рванину, как все остальные в этом мире... Он выглядел, каким-то случайным в этом суровом озлобленном мире.
  -Да кто угодно, учитель! - рявкнул всё тот же дозорный. - Он тут на своей "Акуле" давно ошивается.
  -Кто угодно, это не ответ, - старик посмотрел на бугая, потом молча перевёл взгляд на джип. - Что такое "Акула"?
  -БМВ древняя. "Семерка", - глядя на джип, помрачнел тот.
  -"Акула"? - перехватил взгляд юнца старик. Вместо ответа взорвался тот:
  -Он - убийца! Грабитель и вор! Он заслужил смерти! - юнец сдаваться не собирался.
  -Пока никто не подтвердил твоих слов. Выходит, он заслужил смерти уже потому, что бомбила.
  -Да! - вдруг заорал тот. - Да! Да! Да и ещё раз да! Он, чёрт, подери бомбила! Он должен умереть!
  -Он человек, - спокойно отвечал старик. - Он должен жить.
  -Да какого чёрта я вообще должен слушать весь твой бред! Мне проще просто взять и самому прикончить эту крысу! - дозорный бросился на бомбилу, но тут же его какой-то невидимой силой буквально отшвырнуло назад.
  -Есть ещё желающие? - спокойно поинтересовался старик, по очереди глядя на своих подопечных. - Итак, здесь нет ни одного человека, готового подтвердить его вину? - кивком указал он на лежащего у ног бомбилу.
  -Мы! - из подъезда торопливо выскочили два существа: патлатый - тот самый, у которого Он отобрал консервную банку и ещё какой-то запуганный тип, бросающий затравленные взгляды то на старика, то на бомбилу, то на патлатого.
  -Слушаю.
  -Он. Он... последнее отобрал! Всё, что оставалось! Боги свидетели!!! Банку консервную! Жить больше не на что! Смерть ворюге! - взвыл патлатый, снова вдруг ставший таким храбрым и гордым.
  -Сам принёс! - Он попытался подняться, но не смог. Словно плита, прижала его к земле какая-то неведомая сила.
  -Он заставил! Угрожал! Бил! Сказал, если ничего не принесу, расправится со мной.
  -Нечего было Малой угрожать, - прошипел Он, с ненавистью глядя на оппонента.
  -Малой? - старик приподнял бровь.
  -Дочь его, - один из дозорных толкнул вперед второго свидетеля. - Это у них его взяли.
  -Твои дети пострадали? - старик посмотрел на запуганное существо.
  -Д-да, - неуверенно переминаясь с ноги на ногу, выдавил тот.
  -Что случилось?
  -Они напуганы. Оба. Он их напугал. Сильно. А сына ещё и избил.
  -Сын взрослый?
  -Д-да, - уставившись в землю, отвечало существо.
  -И может сам всё рассказать?
  -Н-наверное. Если не слишком напуган. Если он его не напугал. После того, как избил...
  -Тогда почему говоришь ты? Приведите ребёнка. Пусть он скажет своё слово, - старик устало посмотрел на распластавшегося на земле бомбилу.
  
  -Невиновен? - старик поднял глаза на дозорных, когда Малой закончил свой рассказ.
  -Невиновен, - один за другим нехотя пробурчали те.
  -Можешь идти прочь, - тяжесть исчезла так же, как и появилась. Словно и не было ничего. Он поднялся на ноги и, покачиваясь, побрёл к машине, растерянный и обалдевший от того, что Ему только что довелось увидеть и услышать. Как слепой, нашарив сумку с сокровищами, Он достал несколько банок и двинулся назад, к старику.
  -Это - Малому с сестрой. Забери их. Им не место в этом клоповнике. Прикончат их здесь за то, что меня убить не позволили.
  -А сам? - старик пристально посмотрел на бомбилу.
  -У меня есть... Девочка... Зая. Я не готов больше... Пока, - старик, как Ему показалось, чуть заметно улыбнулся.
  -Что-то ещё? - он посмотрел на бомбилу.
  -Нет. То есть - да, - Он повернулся к своим обвинителям. Достав из кармана консервную банку, Он брезгливо швырнул её в ноги патлатому. - Подавись! - отчаянно взвизгнув, тот бросился к нежданно свалившемуся на него сокровище.
  -Всё? - старик посмотрел на бомбилу.
  -Теперь - да.
  -Уходи, - бомбила забрался в машину и покатил прочь, удивленный и обалдевший. А ещё, совершенно запутавшийся.
  Каргу Он заметил издалека. Худой, неуклюжий силуэт старухи, закутанной в невообразимое тряпьё и взгромоздившейся на обломок плиты издалека казался просто кучей мусора, однако Он-то знал, что это она. Сидя на плите, старуха смотрела в ту сторону, откуда должен был вернуться её мужчина. Беспокоится? Вот тебе и новости! Сколько раз Он уезжал охотиться на неделю или даже больший срок, но такого не видывал ещё ни разу! "Может, случилось, что?" - противные такие мурашки пробежались по телу, и Он прибавил газу.
  Это, когда подъехал к дому, когда понял, что опасности все миновали, позволил измученному телу расслабиться... Всё вдруг поплыло перед глазами, закружилось и смешалось в яркое пятно, режущее болью глаза. Он потерял сознание, тяжело повалившись на баранку.
  
  Метаясь в горячке, Он то вдруг оказывался в чудесном мире высокогорного княжества, то переносился куда-то прочь, в глубоченное жерло огромного колодца, засасывающее бомбилу всё глубже и глубже. Потом, распахнув глаза, почему-то вновь оказывался на том деревянном мостике, что плавно покачивается в такт некрупной ряби, покрывшей поверхность огромного озера. Лежа на чуть поскрипывающих досках, Он глядел в синее-синее небо, там, у себя, в Раю.
  А потом Он вдруг снова перенесся в свой убогий мир. Стоя на куске нелепо торчащей из земли плиты, Он увидел Луну. Тучи, скрывшие небо на несколько лет, расступились, открывая взгляду ярко-желтый диск, щедро обнелённый сыпью кратеров и морей. Диск, как короной, окружённый зыбким сияющим ареолом. Диск, застывший неподвижно в небе, невозмутимый и величественный, как огромное око величайшего божества, глядящего с высоты небес на жалких, опустившихся человекоподобных существ, отчаянно цепляющихся за то, что он зовут жизнью.
  Опустив взгляд, Он увидел, как все: бомбилы. Святые, белокожие, псы Паленого, все до одного суетливо мечутся туда-сюда, ища укрытия среди повсюду разбросанного хлама. Укрытия от лунного света, внезапно разлившегося по земле. Света, выжигающего всю скверну, скопившуюся на земле за всё то время, что небо было сокрыто под плотной пеленой туч. Дергаясь, словно в конвульсиях, и озлобленно шипя, под нестерпимым жаром лунного света начала расползаться плесень, наводнившая мир вперемешку с грязью, сором и ненавистью. Вот, треща по швам и стоная, как живой, начал сдуваться огромный бункер бывшего завода. Так, словно огромный снежный сугроб вдруг внезапно обдало кипятком. Вот, со стонами и воплями изо всех его щелей ринулись обезумевшие от боли и страха существа, безуспешно искавшие внутри укрытия от жгущего лунного света. Они прыгали с двадцатиметровой высоты, ломая кости, сворачивая шеи, словно елочные игрушки, нанизываясь на торчащие тут и там из земли куски арматуры. Те же, кому посчастливилось приземлиться удачно, кто на четвереньках, кто ползком рассыпались в поисках спасительной тени. Ямы, куски плит, обломки невесть чего, старая заброшенная техника, всё враз оказалось набитым до предела человеческими существами.
  Со страшным стоном здание окончательно сложилось, похоронив под своими останками тех, которые, замешкавшись, не успели найти себе иного укрытия. Впрочем, судьба этих несчастных, возможно, оказалась намного лучше чем тех, кто, как грызуны набились во все щели, которые можно только себе вообразить.
  Мгновение, и луна словно вспыхнула, обрушивая на землю огонь своего отвращения и презрения. Тотчас, с диким воем из своих укрытий начали вырываться все те, кому удалось спастись. Волчками крутясь между обломками, существа, судорожно хлопая себя по дымящейся рванине, один за другим вспыхивали, наполняя небо смрадом и жуткими воплями. Он снова поднял глаза к небу. Луна, казавшаяся такой далёкой, вдруг нависла над землёй, заполонив собой всё небо!
  Мгновение, и Он почувствовал страшный жар светила. Ещё одно, и тяжёлый ватник вспыхнул, обдав Его пламенем, дымом и вонью. Судорожно пытаясь сбить пламя, Он попытался сдвинуться с места, однако в тот же миг услышал бешенный вопль:
  -Стой! - опустив глаза Он увидел её. Карга, полыхая и корчась от боли, судорожно обхватила щиколотки бомбилы, не давая возможности сдвинуться с места. - Стой, - простонала Карга, отчаянно глядя на мужа. - Стой! Смотри! - подняла она глаза на Луну. С трудом превознемогая чудовищную боль, он поднял взгляд на светило. В тот же миг, тоненький золотистый лучик света накрыл Его и женщину, словно скорлупу, сорвав обгоревшие лохмотья и разом сняв чудовищную боль и подарив какую-то необыкновенную легкость. Такую, что, казалось, Он вот-вот взлетит, чуть оттолкнувшись от земли.
  Задрав голову, Он, не отрываясь, всё смотрел и смотрел на светило, нависшее над Его головой. А потом, Он вдруг полетел. Опора исчезла из-под ног, оставив лишь пустоту и холод. Луна покачнулась, и полетела куда-то ввысь, а Он, подхваченный ледяным "ничто", отчаянно дрыгая руками и ногами, ринулся вниз. Куда-то, глубоко под землю.
  Последнее, что Он услышал, приземлившись на жёсткий грунт, это монотонное, чуть нараспев:
  -Сотвори же мне силу и волю
  И дай вдоволь мудрости, но и разума,
  Чтобы день пережить грядущий!
  С трудом приподняв голову, Он увидел расплывчатые силуэты огромных, роста в три людей, держащихся за руки вокруг Него.
  -Сотвори же мне силу и волю
  И дай вдоволь мудрости, но и разума,
  Чтобы день пережить грядущий!
  Он посмотрел в сторону, откуда доносились эти слова и столкнулся взглядом с тем самым стариком, что вершил сегодня над Ним суд...
  
  Он очнулся. Оглядевшись, Он понял, что лежит на кровати в своей землянке, а вокруг Него колдуют Карга и Зайка. Правая часть лица горела, нервно пульсируя в такт уларам пульса, голова раскалывалась от неимоверной боли, тело ныло от побоев и сквозняков. Он чувствовал себя тенью. Не больше и не меньше. Попытавшись сглотнуть, Он чуть не взвыл от боли! Во рту пересохло, как в кратере вулкана.
  -Пей! - тотчас поднесла к Его губам блюдо с каким-то отваром Карга.
  -Спасибо! - сделав пару глотков, прохрипел Он в ответ. - Сколько времени?
  -Успеешь в Станцию, успеешь, - неожиданно улыбнулась старуха. - Поспи. Тебе надо. Разбужу.
  -А я пока буду рассказывать тебе сказку дальше, хотя сегодня и не моя очередь, - села рядом с Ним Зайка.
  -Спасибо, - с трудом улыбнулся Он. - Спасибо вам обеим.
  Веки, словно налитые свинцом, закрылись, и Он провалился в сон.
  
  О, как ждал этого вопроса Князь! С каким жаром начал он свой рассказ! Устав за день от города, он с вдохновением рассказывал про родники с кристально-чистой водой, тёплые ветра и пение птиц. Про воскресные вечера, когда все, от мала до велика, собираются за одним столом. Огромные каменные плато, на которых так замечательно встречать восходы и провожать рассветы, следить за мягко сияющими звёздами и хвостатыми кометами ещё никогда не описывались так красочно. Извилистые тропинки, ведущие к террасам, засаженным виноградом, ещё никогда не манили так сильно, как сейчас.
  Задремавший было Король, мгновенно встрепенулся, как только Князь начал рассказывать про огромные пещеры, в которых из пола растут деревья из застывшей воды и алмазы, которые рассыпаны прямо на полу.
  -Да, с этим простофилей надо дружить, по крайней мере, до тех пор, пока не сведу счёты с соседями! - довольно улыбаясь, и снисходительно покачивая головой, думал про себя Король.
  Когда Князь уже заканчивал, в зал чинно вошли женщина с круглым надменным лицом и хрупкий чахлый мальчик с удивительно бледной кожей и пустыми, глубоко посаженными маленькими глазками, точь-в-точь, как у отца.
  -Это и есть тот самый гость, ради которого мы прервали нашу охоту? - недовольно обратилась к Королю супруга.
  -Да, моя дражайшая! - гневно сверкнув глазами в сторону женщины, сладко пропел Король. - Именно он, - с такой ненавистью процедил он, что пухлая женщина предпочла немедленно замолчать.
  -Ты главный в княжестве горцев? - поинтересовался наследник престола у Князя.
  -Да, - опешил от неожиданности молодой человек.
  -Отец сказал мне, - высокомерно глядя на Князя, продолжил мальчик, - все земли, что видны из бойниц смотровой башни, скоро будут моими, - и, глядя в упор на гостя, жестоко добавил. - Отец сказал, что подарит их мне. А что ты подаришь своему сыну? - и, не дождавшись от ошарашенного таким вопросом Князя ответа, он резко развернулся и покинул зал.
  Замешкавшись и не зная как бы сгладить нервную паузу, Король забарабанил холёными пальчиками по крышке массивного дубового стола. В этот момент дверь бесшумно распахнулась и тощий камердинер с добела напудренным лицом, чинно вошёл в помещение.
  -Подарок для супруги Его Сиятельства Князя! - хорошо поставленным голосом объявил холёный верзила, задёргивая тяжёлыми бархатными шторами окна зала.
  -Несите, несите же! - радостно воскликнул Король, довольный таким поворотом событий.
  В тот же миг четверо лакеев бережно внесли в зал золотой поднос, на котором покоилась удивительной красоты деревянная шкатулка, обильно украшенная сияющими камнями. Одновременно поклонившись, слуги поставили ношу на стол и замерли, ожидая дальнейших указаний.
  -Вон отсюда! - довольно прорычал Король на лакеев и те, как были, согнувшись, засеменили спинами вперёд к двери. - Ты же покажи нам вещицу! - довольно оскалился на камердинера он.
  Лишь только резная крышка была откинута, сияние золота и каменьев наполнило комнату. Воздушное, почти невесомое ожерелье покоилось на атласной подушке, ожидая свою владелицу. Сделанное искусной рукой великого мастера, оно переливалось всеми цветами радуги, готовое одновременно подчеркнуть величие Княгини и её хрупкость, необычайный насыщенный цвет её каштановых волос и изумрудно-зелёный оттенок больших глаз, лёгкость её нежной улыбки и озорство чуть вздёрнутого носика, изящность ямочек на щеках и красоту румянца.
  -Мило, очень мило, - довольно обратился Король к Князю. - Сдаётся мне, Вашей супруге будет весьма к лицу эта скромная безделушка.
  -О, что вы! - горячо начал Князь. - Это будет лучшее её украшение! Мне, право, так стыдно это признать, но всё, что я могу предложить в качестве благодарности - лишь горстка этих камней, - Князь высыпал содержимое своего мешочка на стол. - Увы, это всё, что у меня есть, - сокрушённо закончил он.
  -Не стоит беспокоиться, друг мой, - не сводя алчных глаз с горки совершенно прозрачных камешков, - выдавил из себя Король. - Готовя для Вас этот маленький подарок, я, поверьте мне, меньше всего на свете думал о каких-то благодарностях, - Король зажмурился, не в силах больше глядеть на чистейшей воды алмазы. - Тем более, - после короткой паузы, продолжил он, - полагаю, что если бы я решил почтить своим вниманием Ваши земли, у Вас тоже нашлось бы для меня масса интересного! - расхохотался он.
  
  Расстались все довольными. Воевода, Священник и сопровождающих их несколько воинов были счастливы, что, наконец-то покидают это неуютное место, Князь витал в облаках оттого, что у него теперь был подарок для супруги, Король, тут же упрятавший вдруг свалившееся на него огромного сокровище, радовался предвкушая, как он разобьет армии своих соседей..
  Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом, когда, путники добрались домой. От радостного настроения Князя не осталось и следа. Ему вдруг почему-то вспомнился тот чахлый мальчик: "Все земли, что видны из бойниц смотровой башни скоро будут моими. Отец сказал, что подарит их мне. А что ты подаришь своему сыну?". Чем ближе к дому, тем быстрее и быстрее крутились эти слова в голове Князя. Тем мрачнее и мрачнее становился он. Войдя же в город, он первым делом поднялся на плато и долго-долго любовался на далёкие замки своих соседей. "А из моего окошка видно куда больше, чем из бойниц замка", - злорадно подумал он. Впрочем, эта мысль огорчила его ещё больше и домой он вернулся совершенно расстроенным.
  
  -Вставай! Поднимайся. Иначе в Станцию не попадёшь, - растолкала Его Карга через какое-то время. - Слышишь меня? Поднимайся, давай!
  -А? Что? - бомбила, как и любое существо, вырванное из тёплых объятий сна, вскочил на кровати, готовый к драке, судорожно оглядываясь по сторонам. Потом, сообразив, что разбудила Его Карга, облегчённо вздохнул. - А, это ты, Карга.
  -Спать говорю хватит! - недовольно прохрипела старуха. - В Станцию не успеешь.
  Он с трудом поднялся на ноги. Тело, словно заржавевшее, отказывалось подчиняться, голова, тяжёлая от недосыпа и побоев, всё ещё отказывалась хоть что-то соображать, ужасное, в общем, состояние. Всё, чего хотелось, это просто свалиться в гору тряпья и снова забыться во сне. Но, сегодня нельзя. Сегодня в Станции, как обычно раз в месяц, представление, которое ну никак нельзя пропустить. Тем более, что в этот раз не свои же на инструментах бренчать будут, а гости какие-то там заезжие! Тем более надо быть там!!!
  При этой мысли Он поморщился. Девчонка! Точно, она там тоже будет. Единственная женщина, осмелившаяся переступить порог святого места. Единственная! И пока об этом знает только Он, да, может быть, пара служителей. Но те - люди хмурые и несговорчивые. Не растреплют. Вообще они странные какие-то! С их-то запасами горючего и консервов могли бы быть королями, но до сих пор по меркам бомбил никто. Во, жизнь! Он тяжело вздохнул, пощупал замотанную бинтами физиономию и начал собираться.
  От дома до Станции - езды минут десять. Как всегда в такой день, на улице многолюдно. Кто пешком, кто на машинах, а кто и на велосипедах двигались по направлению к Святилищу. Да, пожалуй, это единственный день, когда вот так вот сразу можно увидеть столько народа. У Станции, вон, и машину поставить негде. Понатыкались!
  Как всегда, остановившись у самого входа, Он неуверенно потоптался. Огромные тяжёлые двери скрывали от чужих глаз совсем иной мир. Мир белого камня, дерева и света. Всего три здания сохранили свой первоначальный облик: Станция, Чистилище и Алтарь. Только их не разграбили озлобленные, голодные существа. Более того, только в них стояли единственные на весь город и округу дизель-генераторы. Только в этих зданиях они исправно заводились из месяца в месяц.
  Здесь, несмотря на лучшие свои наряды, Он чувствовал себя чужаком. Его вгонял в какую-то тоску один только вид каменных полов, рифлёных барельефов, деревянных стоек гардероба и мягких кресел в зрительном зале. А ещё - свет. Свет, льющийся со стен и потолка. Со сцены... отовсюду. Боже мой, как Он отвык от света!
  Усевшись на своё место, Он начал оглядывать зал. Сидячих мест уже не осталось, но народу все прибывало. Скоро уже и стоять будет негде, но и тогда ещё какое-то время посетители будут подтягиваться. Для тех, кому не хватило места в зале, специально оставят открытыми двери. Они тоже услышат всё до последней нотки.
  Из зала то и дело доносились нестройные крики "браво!", хлопки и топот ног. Это истосковавшиеся по музыке бомбилы звали артистов поскорее появиться в зале. Наконец, одиночные хлопки перешли в бурные аплодисменты, переросшие в настоящий шквал оваций. На сцену вышел Хранитель. Как обычно, в чёрном своём костюме и галстуке, огненно-красным пятном выделяющимся на фоне чуть приглушенного освещения. Как обычно, он начал свой монолог. Как обычно, бомбилы затихли, жадно ловя каждое слово Хранителя. Тот говорил, по своему обыкновению долго. В этот раз о джазе. И, хотя, мало кто из присутствующих знал, что такое этот джаз, все, затаив дыхание, жадно слушали, что говорит этот седой бородатый старик с зализанными назад волосами. А тот всё говорил и говорил. Наконец, взяв паузу, он оглядел почтительно притихших бомбил и выдохнул:
  -А теперь, я попрошу музыкантов выйти на нашу сцену! - бомбилы ответили восторженным ревом. Свет начал медленно угасать, превратившись из ослепляющего в загадочно-приглушённый. На сцену, один за другим, вышли три музыканта и заняли свои места. Рев посетителей перерос в бешенный шквал аплодисментов, который внезапно вдруг оборвался, так, будто бы всех присутствующих разом накрыл паралич. Впрочем, ненадолго. На секунду или две. Рёв негодования сотен глоток сотряс стены Станции, едва лишь только на сцену вышла она! Та самая попутчица! Таки решилась. У, зараза! Нашла приключение себе на задницу.
  Девчонка, между тем, достала свой саксофон и затянула какую-то медленную-медленную мелодию. "Она настоящая!" - пронеслось у Него в голове. - "Она умеет играть!". Уже не задумываясь, вскочил Он на ноги, и, развернувшись лицом к сородичам, что было дури рявкнул:
  -Молчать! Все молчать! - и потом, чуть слышно, скорее для себя. - Уроды.
  -Женщина не имеет права быть здесь!
  -Храм открыт только для мужчин!
  -Баба должна следить за домом!
  -Или ты тоже - баба, - со всех сторон раздавались недовольные выкрики сородичей.
  -Кто пришёл слушать настоящую музыку, заткнитесь и слушайте. Все остальные - ступайте по домам, слушать ворчание жен, - знакомый такой голос раздался откуда-то сбоку. Он обернулся и остолбенел. Почти рядом с Ним на кресле важно восседал Старец! Святой! Он-то как оказался в Станции! Какого чёрта охрана спит!
  -Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! - раздались возмущённые крики.
  -Старик, твоё место за дверью, - снова начал подниматься со всех сторон нестройный гул возмущённых голосов.
  -Молчать, - мрачно оглядел зал Он. Под его колючим взглядом недовольный ропот начал так постепенно затухать, словно угли костра, побитые дождём. - Я пришёл на представление и буду слушать музыку. Те, кому что-то не нравится - убирайтесь прочь! Остальные - заткните пасти и слушайте. Место старика - здесь. Недовольных прошу подняться. Видеть хочу ваши рожи, - Он ещё раз обвёл взглядом весь зал, ожидая смельчака, готового бросить Ему вызов. Таковых, впрочем, не оказалось. - Он будет сидеть здесь. А она, - бомбила кивнул в сторону женщину, - играть на этой сцене. Я сказал, - устало закончил Он, поморщившись от боли, накрывшей израненное лицо. - Вопросы? - Он ещё раз пробежал взглядом по залу. В ответ - тишина. - Вот, вашу мать, и славно, - Он снова опустился в кресло.
  Следующие два часа были, пожалуй, лучшими в его жизни! Два часа Настоящей музыки! Живой! Такой, которой и в той жизни, до наступления Чёрных времён Ему слушать не доводилось! Нет, в Храм-то Он постоянно ходит; вот уже три года как ни одного представления не пропустил. Но такое...
  Каждый месяц на эту сцену высыпались музыканты всех мастей. Музыканты, конечно, громко сказано. Так, понабрали горемык, что-то там бренчать умеющих, дали инструменты, вот они и гремели. Впрочем, даже это убожество почиталось бомбилами за настоящую музыку. Даже тех горемык уважали одичавшие в своих норах существа.
  Но эти, вышедшие на сцену вместе с девчонкой... Они действительно играли. Играли - нет! Они оживляли мелодию! Они заставляли звуки жить! Их ритмы, то нервно пульсирующие, то чуть подрагивающие, то тягуче-неторопливые, то резкие, словно недовольный рык коробки передач звали за собой, манили, уносили куда-то.
  Словно зачарованный Он смотрел но на одного музыканта, то на другого. Он впервые видел, как горсткой людей создавалась настоящая живая музыка! Музыка, прорывающаяся сквозь толщу панциря, которым оградил себя Он. Музыка, выбивающая слезу из огрубевшего существа! Музыка, зовущая жить!
  Он закрыл глаза он понёсся куда-то прочь. Куда-то далеко-далеко в неведомые земли, про которые Ему рассказывала Зайка.
  
  Ни радость Княгини при виде удивительного подарка, ни новости о хорошем урожае, ни даже рождение сына не могли вернуть Князя к жизни. Нет, он, конечно, радовался, слушал по воскресеньям весёлые истории и песни жителей, но делал это, ни на секунду не забывая чахлого принца. Стараясь хоть как-то развеяться и отдохнуть, он под самыми разными предлогами уходил в пещеры или в горы, где часами оставался один, стараясь не думать ни о чём. Однако же, возвращаясь домой, он снова приходил в отчаяние. Его сын, которому вот-вот должен был исполниться год, рос здоровым и крепким мальчуганом, совсем не чета чахлому королевскому отпрыску, которого вскоре должны были одарить непомерным богатством. "Но что я подарю своему сыну?" - в отчаянии спрашивал он сам себя, уныло глядя на казавшиеся такими крошечными с высоты скал замки своих соседей. Наконец, Князь решился поговорить на эту тему с Княгиней и рассказать о своих сомнениях.
  -Ну что ты, дорогой! - звонко рассмеялась она в ответ. - Ты подаришь своему сыну великолепное княжество, где люди добры и приветливы, где царит покой и порядок. А что подарит своему сыну Король? - глядя в упор на мужа, продолжила Княгиня. - Вечные войны с соседями за каждый клок земли, толпы завистников и недоброжелателей.
  -Да, да, дорогая, ты совершенно права, - улыбнулся Князь супруге, и, глядя на то, как его сын играется со сверстниками, подумал: "А я ещё так переживал из-за этого!"
  С лёгким сердцем впервые за почти целый год Князь отправился полюбоваться на прекрасный вид, открывающийся с плато на земли соседей. С наслаждением подставив лицо холодному свежему ветру, он замер, погружённый в свои радостные мысли.
  Уже собравшись уходить, он вдруг заметил длинную чёрную цепочку, медленно двигающуюся вверх по тропинке. - "Что бы это могло быть? - подумал Князь. - Надо бы показать Воеводе".
  Однако этого не потребовалось. Тот сам нашёл Князя и, едва переведя дыхание, рассказал о том, что видел внизу.
  -Там большой отряд! Они идут к нам под знамёнами Короля и вооружены до зубов!
  -Ты думаешь?.. - Князь удивлённо посмотрел на Воеводу.
  -Уверен, - мрачно ответил тот.
  
  Он очнулся. Музыка стихла, свет погас. Всё было, как происходит обычно по окончанию представления, вот, разве что не было его, восторженного воя зрителей, требующих ещё... Он молча обернулся. Пряча глаза, из зала к выходу тянулись бомбилы. Даже Ему было понятно: они ошарашены... Нет, они просто потрясены! Как и Он, каждый из них впервые за столько лет слушал настоящую музыку! Как и Он, каждый из этих существ пережил за эти два часа столько, сколько, пожалуй, ему не доводилось за все Черные времена! Да что там, за всю свою никчёмную жизнь!
  Неуверенно подтягиваясь к выходу, бомбилы то и дело бросали взгляды на сцену; а, вдруг музыканты вернутся и сыграют ещё что-то? Вдруг, это не конец представления? Но сцена пустовала.
  Он посмотрел на кресло, в котором сидел Святой. Старца уже не было. "Ушёл", - подумал Он, опускаясь на кресло.
  Ему вдруг захотелось побыть одному. Совсем. Посидеть в полном одиночестве в осиротевшем зале. Откинувшись на спинку, Он закрыл глаза, вызывая к себе образы, рождённые группой смельчаков, отважившихся нарушить величайшее "Табу" этого злого мира.
  
  Король быстро забыл про дерзкого Князя. На вырученные от продажи алмазов деньги, он нанял целую армию кочевников и внезапно напал на своего восточного соседа. Рассчитывая взять его замок сходу, Король, однако же, цели своей не добился и вынужден был начать осаду. Более того, увлёкшись, он и сам стал жертвой нападения со стороны своего соседа с запада. Деньги в казне начали заканчиваться, обещанных трофеев не было, кочевники начали роптать и потихоньку разбегаться. Чтобы заплатить наёмникам, Король обложил всё население драконовским налогами, да такими, что пришлось выделить целый гарнизон для поддержания порядка в собственной крепости.
  То тут, что там в городе вспыхивали яростные стычки между горожанами и людьми Короля. Яростные соседи теснили со всех сторон, захватывая всё новые и новые территории, войско разбегалось, утратив боевой дух и надежду получить деньги за работу. Дела шли всё хуже и хуже. Вот тут-то король и вспомнил про гордого Князя и его рассказы о пещерах, доверху забитых алмазами. Быстро собрав пятьдесят самых отчаянных головорезов своей армии, он отправил их завоёвывать княжество.
  Нападающие и не думали скрывать своего присутствия. Будучи уверенными, что войско Князя, если оно вообще существует, рассыплется лишь только завидев Ветеранов Всех Войн Короля, они так шумели, будто хотели, чтобы их было слышно издалека. В бешенстве скрипя зубами, разъярённый Князь быстро собрал свою дружину и выступил навстречу королевскому войску.
  Словно тени, двигались они в кромешной тьме. Бесшумно и быстро. Выскочив из-за огромных валунов, они в мгновение ока скрутили королевских воинов, не дав им достать оружие.
  -Проучили мы их славно! - довольно оглядывая связанных пленников, пробурчал Воевода. - В следующий раз неповадно будет! А теперь можно и домой, - сладко потянулся он.
  -Мы пойдём на их замок и захватим его, - глухо прорычал Князь, в упор глядя на Воеводу.
  -Их замок? - полная тишина в одно мгновение сковала лагерь.
  -Мы переоденемся в их доспехи, проникнем за крепостные стены и захватим город, - не обращая внимания на удивлённые взгляды, продолжил он. - Иначе Король пришлёт сюда ещё один отряд, потом ещё, и ещё, до тех пор, пока не добьется своего
  -Дело говоришь, - тяжело поднявшись на ноги, пробурчал Воевода. - Ну, чего расселись? прикрикнул он на воинов, - делайте, что велено!
  Так и поступили. Самого молодого отправили домой, а сами двинулись по направлению к крепости. Тьма спрятала от охраны их лица, плащи пленников - сияющие доспехи княжеской дружины. Костры же, разведённые жителями княжества, убедили охрану в том, что горные жители покорены. Едва лишь проникнув вовнутрь Замка, горцы скинули свои плащи и бросились на оторопевших охранников. Жители же города, изнывающие от ежедневных поборов, радостно встретили Князя и выступили против Короля. Так, что, едва наступило утро, как весь город оказался во власти Князя.
  -Я зла не помню и дам вам покинуть эти земли, - хмуро глядя на бледного Короля и его семейство, вымолвил, наконец, Князь. - Вы достаточно наказаны за свою алчность, - и, откинувшись на спинку трона, он вяло махнул рукой. - Прочь с глаз моих!
  Весь следующий день Князь занимался наведением порядка. По его приказу жители города вычищали от тины и водорослей крепостной ров, засыпали застоявшиеся городские лужи опилками, отчищали от толстого слоя грязи и глины тротуары, выложенные брусчаткой, мылись, брились, чистили латы и одежды. Когда же вечером Князь вышел на улицу, то с удовольствием отметил, как всё изменилось. От едкой вони не осталось и следа, хмурые физиономии жителей как-то враз исчезли, а вместо них повсюду мелькали раскрасневшиеся довольные лица. Воины теперь не производили такого удручающего впечатления со своими ржавыми доспехами, а браво вышагивали по каменным мостовым. - Ну, что же, - довольно обратился Князь к Воеводе, - на свете появилось ещё одно прекрасное место! Отдыхаем и завтра идём домой.
  -Дело говоришь! - довольно ответил Воевода.
  Поднявшись в зал, Князь вдруг снова вспомнил слова королевского сына: "Все земли, что видны из бойниц смотровой башни скоро будут моими. Отец сказал, что подарит их мне". Живо поднявшись на смотровую башню, он выглянул в прорезь западной бойницы. То, что он увидел, заставило Князя скатиться вниз по лестнице и созвать совет.
  Подобно огромной чёрной туче, поднимая столбы пыли, на город во весь опор неслась огромная армия одного из соседей Короля.
  -Уходить надо, Князь, - семеня по залу из угла в угол, причитал священник. - Поправил день и будет. Наш дом в горах, а не здесь, так вернёмся же к своей спокойной жизни.
  -Дело говорит, - кивнул головой Воевода, - не место нам здесь. Да и с армией такой не сладить. Пойдём, пока не поздно.
  Обида вдруг сжала горло Князя. Ещё бы! Едва приведя в порядок замок, он должен был его покинуть. Осмотрев колючим взглядом советников, он негромко, но жёстко скомандовал:
  -Созвать всех, кто умеет держать оружие в руках. Будем держать оборону!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"