Как - то мне приснился странный сон - на какой-то миг я почувствовала себя снова в детстве, на летних каникулах, которые я проводила у бабушки с дедушкой, и он слился в один длинный летний день.
Сладкий сон. Закрытые ставни на окнах. В комнате тихо и темно, хоть глаз выколи. С улицы слышен приглушенный бабушкин крик: "Вставайте, засони!" и скрип открывающихся ставен. Сначала с них скидывается крючок, и пробивается узкая полоска света, разрезая комнату пополам, потом сразу становится видна вся комната - первая ставня открыта. Вместе с остальными ставнями врывается шум улицы - за окнами уже день, 11 часов! Запоздалое чувство утраты - пол дня проспали! Открываем дверь из спальни и слышим звуки и запахи с кухни: бабушка печет блины с маслом. Каждый новый шипит, растекаясь по сковородке. Потом блины укладываются горкой в неостывшую сковородку, смазываются намасленным гусиным пером и разрезаются крест на крест. Вилочкой цепляешь кусочек за краешек и накручиваешь его на вилку. Блинчик нежный, горячий, пропитанный растопленным маслом, тает во рту.
В огороде под двумя яблонями опять попадали яблоки. Мне нужно их собрать в большие тазы. Яблоки мелкие, желтые, с кислинкой, но 5-6 штук я откладываю себе - они особенные, медовые. С одного бока под тонкой кожурой вместо мякоти будто меду налили, такой он прозрачный и теплый от солнца, даже косточки видны. Кусаешь его именно за этот бок и пьешь.
В доме напротив живут друзья - Ленка с Вовкой. Встанешь у окна и нараспев затягиваешь: "Ле-е-на, вы- хо- ди!". Раз пять прокричишь, пока в окне не появится сонная рожица, потом горячие от солнца металлические ворота откроются со скрипом и Лена, прихрамывая, выходит на улицу. Постепенно собирается вся наша компания, Сашка-хлызда с Вовкой, я и еще маленькая Татьяна. Она почему- то все делает не так (че с малявки возьмешь?), жизни учить и учить надо. Мои вечные придирки к ней, наверное, были от большой любви - с ней мне было всегда "вместе тесно, а врозь- скучно", как говорила бабушка.
После полудня хочется на озеро, идти далековато, и взрослые нас одних не пускают. Провожаем взглядом идущих через нашу улицу прохожих. Собаки каждого облаивают, особенно яростно рыбаков в высоких резиновых сапогах. Те на головах несут надувную лодку, с которой предательски низко свисают удочки и, покачиваясь на каждом шагу, дразнят собак.
На калитку облокотился деда Яша, задумчиво курит папиросу в мундштуке, смотрит мимо нас и вздыхает : "О-хо-хо". Таким же я его помню сидящим дома верхом на стуле, так же облокотившись на спинку, держа мундштук кончиками губ и слушающим любимую "Сильву" или страстного Тома Джонса про Дилайлу. Слова этой песни для него непонятны и непроизносимы, поэтому он только в одном слоге с чувством подхватывает "Г-мм", а потом опять - "О-хо-хо".
На дороге мягкая теплая пыль. Наступаешь в нее босиком, и она нежно обволакивает ноги. Стремительно наползает со стороны озера черная туча, тень от нее растет, и сумеречная часть мира наступает на солнечную. Моментально становится темно, по-хозяйски раскатисто и сверкая молниями гремит гром, и начинается теплый проливной дождь. Крупные капли тебя ласково обнимают, а в лужах весело плавают пузыри. Взрослые прячутся по домам, а мы бегаем по размешанной дождем кашице пыли и счастливо орем : "Дождик, дождик, пуще!". Но дождь быстро мельчает, и нам улыбается сквозь прореху тучи солнце. Слепой дождик!
На закате под яблоней накрывают скатертью деревянный круглый стол на толстых ножках. Он уже очень старый, лак почти весь облез, только в огороде ему и стоять. На белой скатерти, пятнистой от тени листьев, в глубоких тарелках дымится борщ со сметаной, большими кусками нарезана круглая булка ржаного хлеба. Вся семья в сборе. Солнце бросает последний жар, сад в золотистом цвету. Становится прохладнее, громкий разговор стихает сам по себе, наступающие сумерки навевают тишину и покой.
Пока не позвали домой спать, можно поиграть в сумерках в прятки, посидеть на скамейке у калитки и, отгоняя обломанными веточками клена комаров, рассказывать друг другу замечательные истории аж до полуночи. Так хорошо, что не хочется уходить, как - будто пропустишь что-то самое важное. День был длинный, как год.
Старые яблони давно срубили, бабушки и дедушки сейчас уже нет, дом продан. Я живу в другой стране, и все это в далеком прошлом. Я проснулась с ярким чувством звенящего счастья, теплых летних красок и знакомых голосов, словно прошлое и настоящее случайно столкнулись, и тут же стали стремительно разлетаться в разные стороны. Я физически ощутила, как истончается с каждой секундой эта минутная связь.
Я не помню, что именно мне тогда приснилось, но попытка выразить на бумаге моё состояние закончилась бессилием до слез.