- Не для того я репку вытянул, чтобы, получив ее, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто вытянул; для себя вытянул, для себя одного. И не репка, главное, нужна мне была, бабка, когда я тянул; а другое... Мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Тварь ли я дрожащая или право имею... (с)
***
...и некому было увидеть, как земля на грядке едва заметно зашевелилась.
В центре образовался подрагивающий, сыпучий холмик, и тот наконец разрушился изнутри, выпустив на свет скрюченную, перемазанную грязью руку в темных потеках травяного сока.
Дед выполз из ямы, извиваясь, словно исполинское страшное насекомое. Он надсадно хрипел, хватал холодный утренний воздух и продолжал ползти на животе, выбрасывая вперед одну руку и цепляясь за комья земли, крошащиеся под его пальцами. Вторая рука была плотно прижата к туловищу. Что-то тянуло его вниз, и Дед сопротивлялся изо всех сил.
Наконец Дед с болезненным воем подтянул свое тело, нащупав обломки забора, рванулся вперед, и стало ясно, что второй рукой он удерживает что-то тяжелое.
В черных пальцах был зажат клочок грязной ткани. Дед уперся пятками в землю и вытащил за собой бесчувственную Бабку.
Уложив Бабку на грядку, Дед сторожко, хищно осмотрелся, однако Колобок был уже далеко. Над опустевшей поляной стояла густая тишина.
Дед перевел дыхание и отвесил Бабке пару тяжелых оплеух, от которых ее голова беспомощно мотнулась, словно у тряпичной куклы. Однако уже после третьего удара Бабка страшно захрипела и забилась в судорогах. Дед равнодушно наблюдал за тем, как его жену выламывает на земле.
Наконец Бабка пришла в себя и обессиленно упала лбом на колени застывшему Деду.
- Где... - едва слышно выдавила она.
- Там, - холодно отозвался Дед.
- Внучка...
- Я не смог. Она была слишком близко к Репке. Они упали в огонь. Все. Сам спасся потому, что ботву из рук выпустил. Но успел ухватить только тебя.
- Внучка... - Бабка завыла, колотясь головой о землю. Без всхлипываний, почти без голоса, сходя то на шипение, то на звериный скулеж.
Дед молчал, запрокинув лицо в пустое осеннее небо.
Откуда-то с севера порывом ветра принесло рваную темную тучу.
Острые верхушки елей вспороли туче брюхо, и оттуда высыпалась пригоршня раннего снега. Половина его истаяла, не долетев до земли, и все же пара снежинок запуталась в седой, опаленной гриве Деда.
- Скоро зима, - глухо сказал он.
Бабка подняла на него лицо, на котором горячие соленые дорожки размыли грязь и гарь.
- Скоро зима, - повторил Дед. - Выпадет снег. Мы слепим себе новую внучку. Снегурочку. Мы еще вернемся.