переливается за край века, стекает густой черной каплей, расчерчивая щеку, прячется в уголке рта, вздрагивающем в улыбке.
Мальчик улыбается легко и светло.
Вокруг нас пустой город.
Вокруг нас гудит ночь.
Тонкая корка асфальта, хрупкий наст, а под ним мерещится огромная гулкая пустота, в которой ворочается живое, громадное, теплое, и по шкуре - дрожь.
Город гудит и тяжело дышит.
Т е п л о т в о и х р у к
цепкие коготки, хрусткие пустые кости, лабиринты линий на его ладонях, россыпь жадных колючих крестов-пересечений, расцарапавших холм Венеры и равнину Марса.
Я пересчитываю их губами, склонившись под пристальным взглядом оконных провалов, и Мальчик жмурится, переступая по наледи босыми ногами.
С л а д о с т ь г у б т в о и х н е ж н ы х
Ладони почему-то совершенно черные в свете фонаря.