история Тавки, потерянной коровы

1

В огромной вселенной вокруг небольшой звезды крутилась маленькая голубая планета. Хотя для тех, кто на ней жил, планета была огромной, такой большой, что им даже не видно было, что она круглая.

На планете была большая страна, в большой стране был маленький город, на краю маленького города стоял большой дом, а в этом большом доме жила Маленькая Девочка.

Хотя ей, конечно, казалось, что она уже очень, очень большая, и вообще была всегда, и она уже умела застегивать туфельки и наливать молоко в стакан, и разогревать его в микроволновке - ай, горячее, перегрела! - и читать по слогам, и какая же она тогда маленькая? Маленькие умеют мало, а она почти все.

- Мам, а когда мой день рождения?

- В сентябре. Ты помнишь, сколько тебе исполнится лет?

- Пять! Целых пять! Мам, а когда у Тавки день рожденья?

- В тот же день. Только она младше на два года. Тебе ее подарили, помнишь? Можешь посчитать, сколько ей исполнится? Пять минус два?

Тавка была игрушечной коровой, самой прекрасной на свете. У нее была белая мягкая шерстка с большими черными пятнами, круглые блестящие глаза, мягкие рожки и большие уши. Внутри, под набивкой, у Тавки была перчатка - ее можно было надеть на руку, и тогда Тавка кивала головой, оглядывалась, потирала мягкие копытца и с громким мычанием бросалась щекотать Девочку. Девочка хохотала, забирала Тавку с папиной руки, и уносила ее наверх, в свою комнату, чтобы спать с ней в обнимку.

Мама предложила имя для игрушки, когда Девочка (тогда еще, конечно, очень Маленькая), разорвала оберточную бумагу и впервые обняла свою корову.

- Может быть, назовем ее Травка? Коровы траву очень любят, вот давай я тебя подниму, посмотри в окошко как они ее жуют.

Под окном, за забором и полосой кустов, было поле, на котором весело и дружно жевало траву фермерское стадо. Убедившись, Девочка важно закивала светлой кудрявой головой.

- Да, да, назовем, будет Тавка!

Теперь Девочка, конечно, уже умела выговаривать букву "Р", и даже медленно говорить скороговорку "на дворе трава, на траве дрова", но коровье имя так и осталось Тавка.

Вечерами, после сказки и колыбельной, когда дверь ее спальни закрывалась, Девочка разговаривала со своими игрушками. Их было много, полная кровать - мартышка Джапоня, большой и средний Мишки (маленький потерялся), жираф Василий Петрович, дельфин Ихти, маленький розовый кролик без имени, и, конечно, Тавка.

Она рассказывала им про свой день и про детский сад, и как они с Никитой спасали птенца от кошки, а потом попросили на кухне молока, чтобы кошке не было обидно, и как она соскучилась по бабушке, и как она, наверное, выйдет замуж за Никиту, хотя Пашка тоже уговаривает, и как Бенжи, их собака, наступил на стекло, и папа бинтовал ему лапу, а она помогала. Тихий шепот сменялся сопением, длинные ресницы опускались. Девочка засыпала, а свет маленького ночника отражался в глазах игрушек - пластиковых, нарисованных, вышитых.

Девочка спала, а игрушки поворачивали головы, кивали, улыбались, выходили на середину кровати, разминая мягкие лапы. Всю ночь они тихо шутили, переговаривались, играли и танцевали.

- Тавка, осторожнее! - говорила мартышка Джапоня, пожевав вытертыми губами. Она была самой старой и опытной игрушкой - еще когда Девочкина мама была маленькой, Джапоня жила в ее семье. - Ты еще совсем молодая игрушка, прыгаешь и скачешь, не думая о последствиях. Много я таких, как ты, повидала на своем веку. И где они?

Тавка показала ей язык и залезла на бортик кровати. Всю неделю папа читал Девочке книжку про цирк и канатоходцев, Тавка слушала и мечтала - как бы она была цирковой коровой.

- Иду по канату, посмотрите на меня! - Тавка дошла до изголовья и полезла вверх по занавеске. Подоконник был широким, всем игрушкам было ее хорошо видно. Тавка радовалась - все смотрели только на нее.

- Стою на одном копыте - посмотрите на меня-а-а-а! - не удержавшись, Тавка качнулась назад, с ужасом поняла, что окно приоткрыто и сейчас она из него выпадет. Окно, стена, окно нижнего этажа, ветки пронеслись мимо, и Тавка оказалась под большим колючим кустом в саду. Острый сучок держал ее за хвост.

Девочка проснулась и заплакала - Тавка слышала, как мама зашла в ее спальню, включила свет, тихо спросила что-то, вполголоса спела колыбельную. Сквозь густые ветки куста Тавка смотрела вверх, на светлый квадрат окна. Мама закрыла окно и задернула занавеску. Свет погас. Стало очень тихо и темно.

2

Куст, в который свалилась Тавка, был между садом и забором. Взошла луна, осветив большую клумбу, где мама пыталась выращивать кухонные травы. Слизняки и улитки тихо скользили по клумбе, жевали базилик и петрушку, оставляли на бордюре длинные серебристые следы. На забор вспрыгнула соседская кошка, посмотрела по сторонам мерцающими глазами, беззвучно прыгнула вниз, убежала.

"Утром все опять станет хорошо," - думала Тавка. - "Они меня обязательно найдут!"

Луна закатилась и мир стал наполняться солнечным светом, ярче с каждой минутой. Слизни уползли, улитки спрятались в свои раковины. Вдалеке закричали петухи, вокруг защебетали, просыпаясь, птицы. В доме зазвучали шаги, захлопали двери, полилась вода, зашептал чайник, запел телевизор. Собаку Бенжи выпустили во двор, он выбежал, огляделся, задрал ногу на ствол яблони.

- Эй! Бенжи! Бенжи, я тут, найди меня! - позвала Тавка. Бенжи насторожил уши, но не заметил ее под кустом, отвлекся на кошачьи следы, залаял. Папа позвал его обратно в дом, где дети бегали в пижамах, собирали рюкзаки, доедали завтрак, чистили зубы. Зарокотали машины, хлопнули двери, семья разъехалась по школам и работам. Никто не пришел за Тавкой, никто не снял ее с куста, не отряхнул мягкую шерстку, не посадил ее на покрывало с Винни Пухом. День тянулся долго. Тавку навестил большой паук, пробежал по ее носу, замерил расстояние между рогами, убежал обратно за куст.

- И не надейся! - сказала Тавка ему вослед. - Сегодня вечером меня уже здесь не будет. Меня найдут. Девочка без меня не сможет заснуть.

Весь вечер семья искала ее. До Тавки доносились отрывки фраз - "может быть, брала с собой в садик...", "ну куда эта корова могла...", "...уже везде обыскали..." и плач Девочки. Мама даже вышла поискать ее в саду, но отвлеклась на полусъеденный улитками базилик, всплеснула руками, побежала обратно в дом за спитым кофе - она читала, что он отпугивает моллюсков.

- Нет ее в саду, я проверила, - крикнула она в дом, рассыпая по клумбе кофейную гущу.

Девочка уснула без Тавки.

- Она обязательно найдется! - сказала она перед сном остальным игрушкам. Когда она, поворочавшись, наконец уснула, Джапоня завела глаза к потолку и поцокала языком.

- А я ведь предупреждала! - сказала она мрачно. Игрушки сидели, понурившись.

3

День шел за днем. Тавка висела под кустом. Улитки доели базилик вместе с кофейными зернами и расползлись кто куда. Некоторые добрались до Тавки, ползали по ее ногам, залезали во внутренний карман. Они оставляли влажные следы и ветер забивал их пылью. К утру Тавка тяжелела от росы, а днем солнце высушивало ее почти досуха. Она больше не была белой и пушистой. Она была грязной, заскорузлой и противной. Паук вернулся и сплел большую сложную паутину между ее рогами и нижними ветками куста. Ему везло - он ловил и ел много мух и комаров и рос на глазах.

Однажды поздним утром, когда вся семья разъехалась по своим делам (Тавка все слушала и надеялась), в сад слетела большая черная ворона с белыми перьями в хвосте. Она разогнала воробьев от кормушки и склевала корку хлеба. Потом ухватила в клюв большую улитку, разбила ее о бордюр и отбросила в кусты. Поскакав за улиткой, ворона приметила Тавку и долго смотрела на нее, склонив голову к плечу.

- Все еще под кустом? - наконец спросила ворона. - Я за тобой давно наблюдаю. И есть предложение, - ворона наклонила голову к другому плечу. - Я тут вселилась в новое большое гнездо. Скоро воронята вылупятся. Пятеро, как на подбор. Гнездо отличное - ивовый прут, щепки, даже немного конского волоса. Только жестковато. А ты тут висишь, никому не нужная, такая толстая и мягкая. Давай я тебя в гнездо заберу?

Тавка помотала головой. Паутина затряслась, паук недовольно забегал по ней.

- Никуда я не пойду, - сказала она упрямо. - Девочка меня найдет. Рано или поздно обязательно найдет.

- Ха! - сказала ворона сердито. - Может и найдут они тебя, но будет поздно. Я, мудрая птица, скажу тебе, как все будет. Пойдут дожди, промочат тебя насквозь, внутри начнет расти плесень. Найдет тебя, конечно, мама, поднимет тебя, склизкую и грязную, понюхает, поморщится и отнесет прямо в мусорный бак, а Девочке купит новую игрушечную корову и скажет, что это ты. Она к тому времени тебя подзабудет и поверит. А может и не поверит. Но ты в любом случае будешь уже на свалке. Это отличное место для вороны, как я, и очень печальное для игрушки, как ты. А то сидела бы у меня в гнезде, играла с птенцами.

Тавка опять покачала головой.

- Нет, - сказала она тихо и твердо. - Пока есть хоть немножко надежды, никуда я не пойду.

Ворона сердито каркнула, клюнула Тавку в ногу и улетела.

Тавка осталась под кустом, ждать вечера и улиток со слизняками. Она поежилась - в ее кармане поселилась большая семья мокриц и вчера к ним в гости приползли друзья и родственники. Они щекотались.

Вечером ворона вернулась.

- Глупая ты корова, - сказала она. - Но верная. Уважаю. И жалко мне тебя. Поэтому я расскажу тебе тайну. За тремя полями и тремя ручьями, - ворона мотнула головой, показывая направление, - есть маленькая роща из семи деревьев. Роща эта волшебная, потому что эти деревья вместе никогда не растут. Липа, тополь, сосна, дуб, бук, клен и карликовая береза. Под корнями дуба - нора, а в норе живет Волшебный Кролик. Если ты его найдешь в ночь полнолуния, он может исполнить одно желание. Любое.

Ворона смотрела Тавке в глаза своими черными блестящими глазами-бусинами.

- Можешь даже пожелать, чтобы твоя Девочка тебя нашла, снова полюбила и все стало, как раньше.

Тавка посмотрела вокруг. Вечерние сумерки сгущались в саду. Из дома доносились звуки - мама готовила на кухне, папа играл с собакой, дети смотрели мультики. И все это было без Тавки, она потеряла свое место в семье и свое счастье. Осталась только любовь к Девочке и желание к ней вернуться - чистой, красивой и любимой игрушкой.

Ворона ждала ответа.

- Я не могу отцепить хвост от ветки, - сказала Тавка. - И мне не перелезть через забор.

- С этим я помогу, - сказала ворона. - Но не задаром. Я люблю мокриц.

4

Мама расчесывала Девочке волосы у окна, на ее кровати. Девочка держалась за подоконник и смотрела в сад, задумчиво потирая царапину на носу - утром она бежала так быстро, что не успела заметить большое дерево.

- Тавка! - внезапно она рванулась к окну. Мама уронила уже заплетенную косичку.

Крупная ворона вылетела из сада, сжимая в клюве что-то большое, явно мягкое и очень знакомое.

- Тавка! - расплакалась Девочка, - Тавка, куда же ты! Гадкая ворона!

Но окно было закрыто, и ни Тавка ни ворона ее не услышали.

5

Ворона не улетела с нею далеко - влажная игрушка была тяжелой, и каждый хлопок крыльев давался птице все труднее. Она разжала клюв и Тавка свалилась на поле, прямо в большую сухую коровью лепешку.

- Фу! - сказала Тавка, отряхиваясь.

- Теперь ты пахнешь, как настоящая корова, - каркнула ворона. - Удачи с Волшебным Кроликом. Спасибо за мокриц - объедение!

- На здоровье! - прокричала Тавка. - Удачи и хороших птенцов тебе!

Ворона исчезла в сгущающихся сумерках. Тавка осталась одна в большом чистом поле. Луна светила все ярче, и все вокруг становилось загадочным, серебристым и красивым, даже коровья лепешка, в которую Тавка приземлилась. Она решительно поднялась и начала свое путешествие - за три поля, за три ручья, обратно к своей Девочке.

Она прошла всего пару десятков шагов, когда из темноты рядом заблестели два больших круглых глаза. Гибким быстрым движением лиса (а это была именно она) обежала ее, принюхиваясь. Потом села на задние лапы.

- Пахнешь человеком, насекомыми, вороной и коровой, - сказала лиса. - И кто же ты?

- Игрушка, - сказала Тавка. - Человеческая игрушечная корова, побывавшая в вороньем клюве. Какой у вас потрясающий нюх!

- Да, ничего, - пробормотала лиса с гордостью. - Я знаю много запахов. Теперь и твой тоже. Но что же ты делаешь в ночном поле, коровка? Почему ты не в норе со своим человеческим лисенком?

Тавка рассказала лисе об открытом окне, колючем кусте и Волшебном Кролике.

- Ммм, - сказала лиса, облизнувшись, - интересно, каков этот Кролик на вкус? Волшебно ли он вкусен? Хотя они все ничего. Я надеюсь, что этой ночью мне какой-нибудь попадется, пусть даже обычный, привередничать не стану. Так что, коровка, - и лиса снова облизнулась и закружилась вокруг Тавки, заметая хвостом, - мы с тобой обе ищем Кролика.

- Почему? - спросила Тавка. - Зачем вам быть такой злой и убивать милых беззащитных кроликов? Вот ведь целое поле чудесной сочной травы с цветами, на деревьях листья распустились - сладкие и хрустящие, ешь - не хочу, и охотиться и ловить никого не надо-ООО!

Тавка вскрикнула и отпрыгнула назад, потому что лиса внезапно ощерилась и щелкнула зубами прямо у ее глаз.

- Видишь мои зубы? - прошипела лиса сердито. - Видишь, какие они острые и тонкие? Как, по-твоему, можно ли такими зубами жевать траву? Посмотри на мои лапы! - лиса махнула когтями и Тавка поежилась. - Думаешь, ими можно рвать листья? Нет, игрушка, я хищница, у меня нет выбора. Могу есть только мясо. И если я не буду ловить и убивать кроликов или мышей, или кого повезет, я умру от голода, и умрут мои лисята. Разве они не заслуживают жизни и защиты? Они куда милее глупых кроликов, которых тебе вздумалось защищать!

Сердито махнув хвостом, лиса исчезла в темноте.

- Извините! - прокричала Тавка ей вслед. Она не собиралась расстраивать и сердить лису. Ей совсем не приходило в голову, что у хищников нет выбора - только охотиться и убивать или умирать самим. Разве лисенок не хочет жить так же сильно, как кролик?

6

Тавка вздохнула и пошла дальше. Толстые мягкие ноги несли ее медленно, она шла много часов, а поле все не кончалось. Заросли кустов преградили ей путь. Тавка решила не обходить - слишком далеко - а пролезть между ними. И почти сразу пожалела об этом решении - толстая шипастая ветка зацепила ее плечо. Она решила вернуться и обойти кусты, но вылезти уже не могла - шипы вонзались глубже с каждым движением. Вторая ветка зацепила спину, ткань затрещала. Тавка висела в ежевике, как муха в паутине, и слезы струились сквозь грязь на ее когда-то пушистой мордочке.

- Помогите, кто-нибудь... пожалуйста, - прошептала она.

Лиса двигалась быстро и бесшумно. Она аккуратно ухватила Тавку за загривок, как носила лисят, и помотала головой из стороны в сторону, высвобождая ее из шипов. Вытащив ее из куста, лиса быстро побежала через поле. Тавка смотрела, как под нею мелькают ловкие рыжие лапы. Лиса положила ее на траву у маленькой речки.

- Спасибо, - тихо сказала Тавка.

- Не за что, - ответила лиса. - Эти кусты и меня много раз за хвост хватали. Под ними живет много кроликов. Поневоле наловчишься шипы отцеплять.

Лиса помолчала.

- Это было первое поле и первая река, - сказала Тавка, глядя на воду.

- Я бы тебя дальше отнесла, - сказала лиса, - но мне за мост нельзя. Там живет фермер, а у него три собаки, которые меня ох как не любят. Привереды. Я всего-то пару раз позаимствовала курицу из курятника.

- Вы собирались этих кур потом вернуть? - поинтересовалась Тавка. Лисица рассмеялась - звук был похож на детский кашель.

- Удачи тебе, игрушка, и привет Кролику Волшебному от лисы обыкновенной, - сказала она, лизнула Тавкино ухо и растворилась в тенях. Тавка долго смотрела ей вслед, а потом двинулась к мостику через речку.

7

Луна побледнела, небо стало наполняться светом наступающего дня. В реке шевелились от течения водоросли, в воде мелькали то ли рыбы, то ли тени. Деревянный мостик был мокрым от росы.

Собаки не лаяли - было еще темно, а фермер любил поспать и был строг с ними. Они подкрались, прыгнули и зарычали. Тавка упала от неожиданности и страха. Первая собака была овчаркой - серой с темной мордой. Вторая - желтым лабрадором. Третья - толстой старой таксой с обвисшим хвостом.

- Игрушка! Не наша! - пролаяла овчарка. - Можно рвать!

Лабрадор принюхался.

- Пахнет как та лиса-воровка, - сказал он. - Наверное они друзья. Или эта корова - ее шпион! Она ее прислала вызнать, как открыть новый замок на курятнике. Давай рвать!

И, к Тавкиному ужасу, первая собака схватила ее и затрясла, мотая головой из стороны в сторону.

- Мне, мне дай! - зарычал лабрадор, ухватил Тавку за ноги, и, рыча и упираясь, обе собаки стали тянуть ее на себя.

- Ай! - закричала Тавка, чувствуя, как шов на спине лопается и набивка начинает лезть наружу. - Эй, отпустите меня, вы плохие собаки, вы... Рваки, вот вы кто!

Собаки рассмеялись лающим смехом, не размыкая челюстей, и продолжили тянуть. Шов разошелся еще немного.

- Хватит! - тихо пролаял третий пес. Тавкины мучители продолжали тянуть.

- Я сказал, хватит! - взвизгнула такса. Зубы тут же разжались, Тавка упала на землю.

- Прости, Босс! - завилял хвостом лабрабор. - Не сразу услышал.

- Я ее заберу, - сказал Босс, тяжело ступая короткими лапами. - Она толстая, пушистая, подушка из нее будет хоть куда. Моя корзина последнее время жестковата. Я бы давно стащил что-нибудь мягкое, но наши дети следят за своими игрушками. Эта чужая, ее никто не хватится.

- Стареешь, Босс? Старые косточки ломит? Хе-хе! - рассмеялась овчарка, тут же отпрыгивая в сторону - такса попыталась цапнуть ее за ногу. - Шучу, шучу. Ты у нас еще хоть куда.

Черная такса ухватила Тавку зубами и отнесла в дом, в свою корзину, засунув ее глубоко под грязную подстилку, рядом с половинкой теннисного мяча и обгрызанной костью.

- А если попытаешься убежать, - тихо и угрожающе прорычал он Тавке в ухо, - я тебе оторву ноги.

8

День за днем Босс устраивался поспать в своей корзине, которая теперь была гораздо мягче и уютнее из-за Тавки. Собачья слюна и остатки еды пропитывали Тавкину и без того грязную шерсть, а о запахе она старалась вообще не думать.

По утрам в будни фермер забирал всех собак и шел с ними обходить поля. Тавка оставалась одна в огромной гулкой кухне. Ей отчаянно хотелось убежать, но она не знала, куда идти, боялась заблудиться, попасться обратно в лапы собак и потерять ноги - она знала, что Босс не шутил. Она лежала в корзине и слушала звуки дома - тиканье часов, потрескивание стен, когда дом прогревался солнцем, бодрое жужжание мух, тихое бурление воды в батареях. Но однажды утром к этим звукам добавился новый, незнакомый.

"Бух, бух, бух," - что-то двигалось по ступенькам лестницы, все ближе и ближе. Когда лестница кончилась, звук превратился в "шлеп, шлеп" на плиточном полу кухни. Тавка собралась с духом и высунула голову из-под грязного одеяла. Прямо перед ее корзиной сидела большая зелено-коричневая лягушка и смотрела по сторонам. Тавкино движение напугало ее, лягушка дернулась в сторону и ударилась головой об стенку.

- Ай-яй-яй! - сказала лягушка, приземлившись на задние лапки, глядя на Тавку и потирая голову. - Напугала ты меня, я аж подпрыгнула. Ха-ха! Понимаешь веселую шутку? Юмор в том, что лягушки всегда прыгают!

И Лягушка расхохоталась так сильно, что даже потеряла равновесие и упала на пол. Покатавшись немного по полу от смеха, она резко села и уставилась на Тавку.

- Ты, похоже, славная игрушка! - сказала она. - Чем же ты так провинилась, что они тебя засунули в собачью корзину?

Тавка рассказала лягушке про свое пленение, про Девочку и поход за Волшебным Кроликом.

- Ага, - закивала лягушка, - так ты не принадлежишь противным детям из этого дома, которые ловят невинных лягушек, оставляя их семьи без присмотра, сажают их в банки, чтобы показать в школе, а потом забывают на столах. Значит, ты можешь помочь мне совершить благородный побег из этой обители несвободы!

- Я бы хотела, - сказала Тавка, поежившись, - но я боюсь. Если собаки меня поймают, они меня порвут в клочья. Но если вы знаете, куда бежать...

- Конечно знаю! - сказала лягушка, выпячивая грудь. - Бежать надо к реке. Лягушка всегда знает, где река, даже когда она пленена и посажена в банку, или беседует с трусливой игрушечной коровой в неприятно пахнущей скользкой кухне.

- Я не трусливая! - обиделась Тавка, вылезая из корзины. - И я знаю, как выбраться из дома. В большой двери для людей есть маленькая дверь для собак - они меня сквозь нее протащили. Я смогу ее открыть.

- Веди же нас к свободе! - воскликнула лягушка, шлепая по полу вслед за Тавкой. - И да поможет нам судьба!

Тавка придержала клапан двери, чтобы лягушка могла выбраться наружу. В саду лягушка ненадолго прикрыла глаза, а потом уверенно поскакала вокруг куста.

- Следуй за мною, о, храбрая игрушка! - крикнула она. Тавка пожала плечами и так и сделала. Они обошли несколько кустов, перелезли через грядку с салатом и поднырнули под деревянную калитку.

- Вуаля! - сказала лягушка, указывая на сверкающую воду под высоким глинистым берегом, куда они вышли. - Это по-французски. Означает - вот и река, как я и обещала. Обожаю французский. Для нас, лягушек, это очень особая культура. Но пришла пора проститься, храбрая грязная корова. Вкушай дары свободы и удачи тебе в твоих странствиях!

И лягушка прыгнула с обрыва в воду, оставив после себя лишь круги на воде. Тавка поежилась, не зная, как ей быть. Будучи мягкой игрушкой, воды она опасалась. Но тут она услышала тяжелые мужские шаги и топот собачьих лап. Фермер возвращался с утреннего обхода.

- Смотрите, игрушка какая-то на берегу, - воскликнул фермер. - Наверное, дети потеряли. Принесите-ка ее. Босс, взять!

Такса с лаем помчалась к берегу. Тавка сместила равновесие и упала с обрыва в воду.

- Босс, ко мне! - крикнул фермер. - Не вздумай прыгать в воду, простудишься. Ну ее, эту игрушку, она старая и вся грязная. Невелика потеря, пусть себе плывет.

И Тавка поплыла по течению реки.

9

Течение несло ее очень, очень медленно.

Все утро она проторчала в зарослях камыша, наблюдая, как охотятся стрекозы. К полудню ветер сменился, вода потянула ее под другим углом, и Тавка наконец поплыла дальше. Вода промочила ее насквозь, сделала такой тяжелой, что только мордочка и живот торчали над поверхностью. Тавка не могла пошевелить копытом или повернуть голову, но зато вся грязь и собачья слюна отмылись с ее шерстки, и она снова стала относительно чистой черно-белой коровой.

На повороте течение закручивалось в водоворот и Тавка поплыла по кругу, раз за разом разглядывая высокий глиняный берег с норами водяных крыс. На пятом заходе к ней осторожно приблизилось любопытное утиное семейство - мама-утка с четырьмя утятами. Трое были желто-коричневыми, пушистыми и ловкими, их маленькие лапки уверенно загребали воду. Утенок, плывший последним, был гораздо меньше братьев, он сильно отставал от них и плыл с очевидным усилием. Он был коричневым, почти без желтого пуха.

- И как же тебя, милая, сюда занесло? - закрякала мама-утка. - Разве ж это дело для такой игрушки, как ты, быть в воде? Нет, ну вы посмотрите!

Утята подплыли поближе и посмотрели. Их круглые любопытные глазки блестели, как бусинки.

- Да не смотреть надо, а помогать! - передумала утка. - Ну-ка, ребята, давайте поможем игрушечной корове! Толкайте ее клювами, вон туда, к плоскому берегу. Да не ты, Вилкин, - сказала она маленькому утенку. - Ты плыви за нами и следи за своими лапками.

Маленький Вилкин расстроился, но возражать не стал и плыл за ними, тяжело дыша и сбиваясь с ритма.

Тавка тем временем рассказала утиному семейству о своей Девочке и Волшебном Кролике.

- Что ж, хорошо, что ты, милая, не теряешь надежды, - одобрила мама-утка. - Хотя мне, конечно, эта история о Кролике и кажется полной чушью, но вороны живут дольше и много чего знают, если из ума не выживают. Конечно, никакого Волшебного Кролика ты не найдешь, но хоть прогуляешься, что очень полезно. Гребите, дети, гребите сильнее, нужно выплыть из течения.

Вскоре утки, упираясь, вытащили Тавку на глинистый сухой берег и водрузили на большой плоский камень.

- Сюда настоящие коровы приходят на водопой, - объяснила мама-утка. - Видишь, вся глина в отпечатках копыт.

Тавка поверила ей на слово - повернуть тяжелую промокшую голову она не могла.

- Солнце будет палить весь день сегодня, - сказала утка. - Мы, утки, всегда погоду чувствуем. Ты лежи себе на камне, милая, думай о своем, так потихоньку и высохнешь.

Тавка горячо поблагодарила уток, они распрощались и, громко крякая и обсуждая ее, уплыли. Тавка наслаждалась чистотой, свежим воздухом и теплом. Она чувствовала, как ее мех прогревается солнцем, как вода превращается в пар и уходит - вверх, в небо, в синеву. Она знала, что там, в высоте, крохотные облачка пара сольются в большие белые облака, потом они загустеют, потемнеют, набрякнут тяжелым дождем и прольются, возвращая воду земле. Тавка очень надеялась, что когда это случится, она уже будет в сухой безопасности Девочкиной спальни, смотреть на капли дождя на стекле окна с уютной кровати.

10

Рядом с ее камнем кто-то тио и вежливо крякнул. Тавка подняла голову - она уже почти совсем высохла - и увидела маленького утенка, которого мама-утка называла Вилкин.

- Корова Тавка, - сказал он, смущаясь. - Можно, я пойду с тобой к Волшебному Кролику? Мне нужно попросить его об одной очень-очень важной вещи.

- Нет-нет! - тут же ответила Тавка, садясь на камне. - Тебе нужно поторопиться и догнать свою семью - прямо сейчас, быстрее! Подумай только, как сейчас волнуется о тебе твоя милая мама! Нет на свете ничего важнее!

- Есть, - понурившись, пробормотал Вилкин. - Вот что... - и, стоя на одной лапке, он показал Тавке вторую. Она не поднималась, потому что была переломлена посередине, скручена и гораздо меньше, чем другая.

- Когда я вылуплялся из яйца, - тихо сказал он, - я очень торопился вылезти и раскачал скорлупу. Яйцо было на краю гнезда, оно покатилось... я покатился в яйце и расшибся о камень. Сильно. Лапа сломана и не растет, левое крыло не раскрывается. Я никогда не смогу летать, а плаваю я хуже, чем щепки на воде, - Вилкин сглотнул и продолжил, - Очень скоро моей маме и всей семье придется плакать - они меня так любят, но у меня нет никакого шанса выжить. Наверное, это будет лиса. Или выдра. Наверное, ночью. Но если Волшебный Кролик сможет меня исправить, все будет иначе, у меня жизнь будет впереди, я вернусь к своей семье и мы будем счастливы... Прошу тебя, Тавка. Пожалуйста!

Тавка вздохнула и слезла с камня. Она уже совсем высохла -тело двигалось легко.

- Пойдем, - сказала она Вилкину. Он крякнул от радости и бросился за нею, неловко подпрыгивая.

11

Теперь Тавка поняла, что значит идти по-настоящему медленно. Вилкин прыгал на одной лапке ловко, но они шли через поле весь остаток дня. Солнце было ярко-оранжевым и почти касалось холма, когда они остановились перед забором из колючей проволоки, разделявшим поле пополам. Первый ряд шел над землей слишком низко - не поднырнуть, а второй слишком близко к первому - не пролезть и не перепрыгнуть. Рисковать не хотелось - Вилкин не выглядел хорошим прыгуном, а Тавка очень живо помнила висение в кусте ежевики.

- Не волнуйся, мы как-нибудь переберемся на ту сторону, - говорила Тавка, гладя утенка по голове. Вилкин храбрился и кивал, но видно было, как он устал и замучился. Тавка села на траву и похлопала себя по пушистым копытам.

- Ложись, отдохни, - сказала она. Вилкин присел ей на колени, устроился поудобнее, согрелся и тут же заснул. Тавка слушала его сопение и смотрела на большой сияющий апельсин солнца, клонящегося к закату. Вскоре она улышала приближающиеся размеренные шаги. Две крупные цапли медленно вышагивали вдоль забора, переговариваясь и наклоняя длинные шеи, вылавливая насекомых в высокой траве.

- "Букашка" рифмуется с "ромашкой", - говорила серая цапля, склевывая букашку с ромашки. - И вкусно как! Можно срифмовать со "вкусняшкой". На ромашке - ах, букашка - цап! Вкусняшка. А была бы невкусная, можно было бы срифмовать - ка...

- Фи, - перебила ее вторая цапля, снежно-белая с желтым длинным клювом, - нелитературно. Не чувствуется поэтического мастерства. Вот, например, "еда". Ее можно срифмовать с "всегда" или "никогда". Здесь поэту, - цапля махнула клылом, - нужно сделать выбор. "Еда-всегда" - приятное, ласкающее слух сочетание. "Еда-никогда" - это драма. Возможно, трагедия.

- Смотри, утенок и игрушечная корова! - перебила ее серая цапля. - Корова - здорОво! Утенок - ребенок.

- Такие очевидные, простенькие рифмы, - пробормотала белая, склоняясь над Тавкой, - никакого блеска, никакой работы над собой! Ну и ладно. Что вы здесь делаете?

Тавка рассказала об их путешествии и пожаловалась на забор.

- Мы сможем, поможем! - оживились цапли, - Через забор... забор...

- Наперекор? - робко предложил проснувшийся Вилкин.

- Отлично! - захлопала крыльями серая цапля, - Через забор - судьбе наперекор! Да у утенка талант!

Вилкин смущенно потупился.

- Я недавно сочинил одно, - тихо сказал он. - Когда ел большого червяка. Червяк-здоровяк-шмяк-чвак!

Цапли понимающе закивали.

- Тебя, игрушка, мы перенесем легко, - сказала белая цапля. - А вот утенка не сможем. У нас острые клювы, сожмем его сильно - пораним, сожмем слабо - уроним.

Все задумались.

- Я знаю! - сказала Тавка. - Мы сделаем вот что...

Через пару минут цапли взлетели. Каждая сжимала в клюве Тавкину ногу, Тавка болталась вниз головой, а в ее перчаточном кармане сидел Вилкин и вертел головой по сторонам, как зачарованный.

- Так вот каково летать! - возбужденно прокричал он. - Это так здорово! Интересно, а я когда-нибудь смогу?

- Конечно, сможешь! - подбодрила Тавка. - И очень скоро!

Цапли ничего не сказали, и хорошо - учитывая, что в клювах у них были Тавкины мягкие копыта. Большие крылья легко рассекали вечерний воздух. Птицы перенесли друзей через вторую половину поля и аккуратно опустили на берег неширокой речки.

- Темнеет-вечереет, - сказала серая цапля. - Пора прощаться-возвращаться. В темноте - глаза не те.

- Ну ладно, хватит, - завела глаза белая цапля. - Так и скажи - птицы в сумерках не видят ничего. Такое устройство глаз. Когда рифмы плохие, как у тебя, то уж лучше прозой!

Серая цапля обиженно отвернулась.

- Спасибо! - сказала Тавка, а Вилкин закивал так часто, что у него голова закружилась. В оранжевом свете заката они смотрели, как два резных силуэта промчались по небу и исчезли за холмом.

- Осталась одна река, - сказала Тавка. - И последнее поле. И мы у цели.

12

Теперь нужно было придумать, как перебраться через реку - так, чтобы Тавка не намокла.

- Надо построить плот, - сказала она. - Из чего-нибудь плавучего. Я на него залезу, а ты будешь плыть и толкать его через реку. Тут течение слабое - я видела с высоты.

- Я в темноте не вижу, - сказал Вилкин. - Совсем-совсем. Тебе же цапли рассказали про птичьи глаза. Только совы видят.

- Тебе и не придется, - ответила Тавка. - Ты будешь грести, а я буду тебя направлять. Игрушки отлично видят в темноте. Я вот все вокруг нас вижу. Траву, кусты, воду, большую коробку из-под телевизора за кустом, полную пенопласта. Кто, интересно, тут так странно намусорил?

- Что такое бино-бласт? Ну, что ты сейчас сказала?

- Это такой легкий плавучий... Плавучий!

Тавка и не думала, что ее может так обрадовать чей-то мусор. Когда солнце закатилось и на реку упала темнота, Тавка уже сидела, сухая и веселая, на маленьком плоту, а Вилкин усиленно загребал обеими лапками, толкая его поперек течения.

- Почти приплыли, возьми немного влево, - сказала Тавка, и в ту же секунду гибкая тень метнулась к ним от берега, обтекла маленький плот и исчезла. Вместе с нею исчез и Вилкин.

Тавка, испугавшись, позвала его - но в ответ не донеслось ни звука, лишь тихий плеск воды и шум листьев. И тут Тавка заметила длинный хвост, исчезающий в норе на берегу, прикрытой пучком растущей над нею травы. Тавка очень рассердилась. Она легла на живот, опустила передние копыта в воду и начала грести. Они тут же промокли и потяжелели, но теперь ей это было на руку. Спрыгнув с куска пенопласта, она быстро осмотрела камни на берегу и выбрала два потяжелее. Нужно было спасать Вилкина!

Нора оказалась такой большой, что Тавке почти не пришлось пригибаться. Она храбро полезла по длинному извилистому коридору.

- Ох, ну и запах! - подумала она, перелезая через большой корень. - И кто же этот вонючий и подлый похититель маленьких утят, интересно?

Ответ поджидал ее всего через несколько шагов - она вылезла из тоннеля в логово крупной речной крысы. Бурая крыса прижимала Вилкина к полу, сжимая его горло. Злобные глазки блестели, пасть скалилась, хвост сердито дергался из стороны в сторону.

- Чего тебе? - прошипела крыса. - А ну пошла отсюда!

- Вилкин, ты цел? - позвала Тавка. - Тебе больно?

- Еще нет, но вот-вот будет, - отозвалась крыса. - Я его честно поймала на ужин. Напрягалась, сидела в засаде, прыгала за ним. Все по правилам. Тебе, игрушка, чего надо?

- Мне надо, чтобы в мире были добро и справедливость! - сказала Тавка. - Чтобы маленьких утят, которые слепы в темноте, не похищали отвратительные негигиеничные крысы! Чтобы дети не теряли игрушки! Чтобы собаки их не рвали! Чтобы хищники могли есть траву! Мне много чего надо, но сейчас главное - чтобы ты отпустила моего утенка!

Крыса снова дернула хвостом и показательно зевнула.

- Напрягают меня разговоры на пустой желудок, - сказала она. - Я начну ужинать, а ты давай, попробуй меня остановить своими мягкими лапами. Я их, пожалуй, тебе оторву и сделаю их них подушку. Да и тело у тебя мягкое, пухлое - будет коврик что надо, а то пол тут, сама видишь, земляной, влажный. Сквозит.

Крыса мерзко ухмыльнулась, оскалилась и наклонилась к Вилкину. С громким криком Тавка бросилась на нее и замолотила копытами по крысиной голове. Крыса завизжала - ведь в полость каждого копыта Тавка засунула по тяжелому камню.

- Отпусти утенка, а то снова ударю, - сказала она. Крыса зашипела и отпрыгнула от Вилкина. Он тяжело поднялся и заковылял к Тавке.

- Мы уходим, - пятясь, сказала Тавка, держа тяжелые копыта перед собой и не сводя глаз с крысы. - Не вздумай идти за нами. Я не сложу оружия, пока мы не окажемся в безопасности. И не побоюсь его снова применить.

Друзья вылезли из норы, из глубины которой доносились сердитое шипение и грязная ругань. Вилкин тяжело дышал.

- Спасибо, Тавка! - сказал он. - Никогда еще в жизни мне не было так страшно. Это очень неприятное ощущение.

- На здоровье, Вилкин! - ответила она. - Я и сама ужасно боялась. Давай отойдем за холм, спрячемся и отдохнем до рассвета.

Так они и сделали. Ночь прошла спокойно. Потом взошло солнце и мир снова стал теплым и ярким.

13

Последнее поле никак не кончалось. Оно заросло высокой травой, мягкой игрушке, и искалеченному утенку было тяжело сквозь нее пробираться. Вокруг жужжали мухи, пчелы тяжело летали среди цветов, бабочки порхали над головой.

- Что это за шум? - спросил Вилкин. - За нами, откуда мы идем? Он то ближе, то дальше. Мне он не нравится.

Тавка нервно оглянулась.

- Постой-ка ровно, - сказала она. - Я залезу тебе на спину, чтобы быть повыше и погляжу. Не бойся, я не тяжелая. Да стой ты спокойно! Вот так. Вот я смотрю, и что я вижу... ааа! Да не стой, беги! Беги, Вилкин!

Большой красный трактор двигался прямо на них. Острые лопасти срезали траву - фермер скашивал сено, чтобы высушить, увязать в блоки, сложить в амбар на зиму. Фермер улыбался и напевал - стоял прекрасный солнечный день, воздух пах свежей травой и скорым летом, трактор был новым и фермер им очень гордился, а дома его ждал шоколадный торт в форме кита - у его младшего сына был день рождения. Он нажал на газ и трактор пошел быстрее.

Тавка бежала со всех ног, а Вилкин прыгал со всей лапки. Пару раз он терял равновесие и падал, Тавка останавливалась и помогала ему подняться. Шум трактора все приближался. Вилкин снова упал в пыльную траву, забился в отчаянии. Тавка бросилась к нему и они в ужасе смотрели, как лязгающие лезвия косилки идут прямо на них, закрывают весь мир - уже не убежать. Вилкин пискнул от ужаса. Тавка накрыла его своим телом.

Трактор остановился. Высоко в его кабине фермер почувствовал вибрацию телефона и ответил на звонок.

- Папа, я пришел из садика, - сказал в трубку строгий детский голос. - А мама не дает мне подарок открывать, пока ты не вернешься. И торт не дает. Давай ты вернешься?

- Давай я закончу работу вначале, а, сынок? - фермер попытался поспорить, но он хорошо знал своего сына - был знаком с ним уже четыре года. - Я тут траву кошу для наших коров, чтобы им зимой было что есть.

- Трава не расстроится и подождет, - сказал мальчик, - а я уже весь расстроенный и ждать не могу. Ну, папа!

Фермер вздохнул и заглушил мотор, решив оставить трактор в поле. Добежать до дома было быстрее через изгородь и маленький мостик.

- Бегу, - сказал он, - доставайте торт.

- А я потом с тобой выйду в поле и помогу тебе траву скосить! - сказал мальчик.

Фермер улыбнулся, сердце его сжалось от любви, а живот забурчал при мысли о вкусном торте.

Дверь кабины хлопнула. Тавка и Вилкин осторожно огляделись. Косилка не двигалась, шум шагов смолк.

- Повезло, - пожала плечами Тавка. - Пойдем отсюда побыстрее.

14

- Ну вот мы и пришли, - Тавка оперлась на карликовую березу. Белый ствол изгибался над землей, молодые листочки волновались под ветром. - Здесь и живет Волшебный Кролик.

- Вон там кролик под кустом, - заметил Вилкин. - На волшебного не похож, но, может быть, это его родственник. Или близкий друг.

Молодой серый кролик задумчиво нюхал одуванчик. Тавка подошла поближе. Кролик подскочил, прижал уши, собрался убегать, но разглядел ее и успокоился.

- Извините за беспокойство, - начала Тавка. - Но мы тут ищем Волшебного Кролика. Не подскажете, как нам его найти?

Кролик рассмеялся.

- Он бывает только в сказках, - сказал он. - Мне бабушка рассказывала перед сном, когда я был маленьким. "Волшебный Кролик и Тот, кто грызет корни", "Морковное Королевство" и "Кролики на Луне". Очень хорошие сказки, но они невзаправду.

В листьях зашуршало, и кролик сорвался и ускакал, скрывшись в норе за кустом. Солнце зашло за тучку, мир стал серым.

Вилкин тихо заплакал.

- Не плачь, - сказала Тавка. - Может быть, они не знают. Это же волшебство, а они тут просто живут. Мы еще поищем. Пожалуйста, не плачь.

Весь день они искали Волшебного Кролика - заглянули под каждую кочку и корень в маленькой роще, но его не нашли. Уставший Вилкин уснул на коленях у Тавки под карликовой березой. Стемнело. Взошла луна - круглая, белая, прекрасная. Тавка долго смотрела в ее белое сияние, а когда отвела глаза, прямо перед нею сидел изящный белый кролик. Его шесть светилась бриллиантовой пылью.

Вилкин проснулся, увидел его и зыпрыгал от возбуждения.

- Кролик! - пискнул он, клюнув Тавку в плечо. - Посмотри, это кролик. Ты... Вы - Волшебный? - обратился он к кролику, запинаясь.

Прекрасное существо отвело глаза от луны в небе и посмотрело прямо на Тавку и утенка.

15

- Мы пришли попросить об исполнении желания, - сказала Тавка, робея.

- Одно желание, - сказал Кролик мелодично. Его голос наполнял воздух тихим звоном.

- Да, у меня только одно желание, и у утенка только одно...

- Я могу исполнить всего одно желание, - грустно сказал Кролик. - Вам придется выбрать, чье.

- Ой, - сказала Тавка. Она совсем не ожидала такого поворота событий. Вилкин замер, потом медленно повернулся к ней.

- Твое желание, Тавка, - сказал он. - Ты шла за своим желанием. Я просто с тобой увязался. И ты меня взяла с собой, я так тебе благодарен! Ты подарила мне целые дни надежды, и я никогда не забуду, как это было хорошо - надеяться. Как дышать полной грудью, - и он отвел в сторону маленькие круглые глазки, полные слез.

Тавка подумала о своей Девочке - ее голосе, когда она напевала, ее шелковых длинных волосах, ее крепких маленьких руках и ее шепоте "Ты мой самый-самый лучший друг, Тавка!". О мягкой кроватке с розовым покрывалом, где остались все ее друзья и все ее счастье. Тавка помотала головой и подняла на утенка блестящие пластиковые глаза.

- Нет, Вилкин, - сказала она. - Ты - настоящий. Ты живой. Тебя ждут мама и братья, земли, над которыми ты полетишь, птицы и звери, которых ты встретишь, приключения, которые с тобой приключатся. И новые утята, которым ты однажды дашь жизнь, чтобы она продолжалась, настоящая и интересная. А я... Я - игрушка. У нее и без меня много игрушек.

- Нет, - упрямо помотал головой Вилкин, - так нечестно. Не буду желать. Не так.

И он отпрыгнул в сторону, залез на кочку и отвернулся. Тавка посмотрела Волшебному Кролику прямо в глаза. В них мерцали звезды, волновались океаны, медленно вращались спирали галактик.

- Я желаю, - сказала она, - чтобы у Вилкина выправилась нога и срослось крыло, и чтобы он жил долго, счастливо и интересно. Это мое желание.

- Ладно, - ответил Кролик, дернул длинными ушами, понюхал ночной воздух, смешно шевеля носом и убежал в поле. Тавка заморгала. А где же магия и величественный момент?

Тавка повернулась к утенку, но увидела не его, а бесформенное светящееся облачко, закутавшее его, как одеяло. Облако быстро кружилось, из него доносился голос Вилкина - "Ай-яй-яй!" и "Ой, щекотно, щекотно!" и "Прекратите щипаться!". Ночь билась вокруг них, как маленькое быстрое сердце. Потом облако разлетелось на кусочки, как будто ребенок подул на огромный светящийся одуванчик. На кочке стоял Вилкин, почти такой же, как был - только на обеих ногах.

- Смотри, смотри, Тавка, они обе целые! - закричал он счастливо и запрыгал, и замахал маленькими крыльями. - Я весь целый! Это так здорово! И - смотри - я умею бегать!

И он обежал вокруг кочки, добежал до Тавки, упал в ее мягкие объятия и разрыдался на ее плече. Когда слез не осталось, он уснул, а Тавка гладила его по маленькой пушистой головенке и смотрела на звезды. Ей было очень радостно и грустно, она была переполнена чувствами и совсем-совсем пуста, все одновременно.

Утром Вилкин не хотел уходить, но Тавка настояла.

- Они тебя ждут и волнуются, - сказала она. - Мама, наверное, с ума сходит. А она ведь такая замечательная и так мне помогла! Нет-нет, Вилкин, отправляйся прямо сейчас. Плыви как можно быстрее, не встревай в неприятности, держись подальше от берегов, если что - прячься.

- Так мне и мама говорила каждый день, - пробурчал Вилкин . - Слово в слово.

Он прыгнул в воду и поплыл - Тавка любовалась им. Теперь он был очень сильным пловцом, преодолевая течение без малейшего усилия. Много раз он останавливался и махал ей крылом, пока, наконец, не скрылся за излучиной маленькой речки.

16

- Удачи тебе! - в последний раз прокричала Тавка. Потом она вернулась в рощицу, улеглась под кустом и стала стараться перестать думать, перестать чувствовать, перестать быть. Она смотрела в небо и представляла себя маленьким белым облаком, плывущим по ветру, меняющим форму, тающим в синеве.

У нее уже хорошо получалось, когда ее отвлекло чье-то громкое сопение и собачья морда, влезшая в куст, заслонила ей свет. Пес понюхал ее и заливисто залаял.

- Эй! Кыш! Замолчи! - зашипела Тавка. Ей совсем не хотелось влезать в очередное приключение с собаками, она просто хотела, чтобы ее оставили в покое.

Пес продолжал лаять, и Тавка услышала шаги и голоса.

- Бенжи! Бенжи! Ты что нашел?

- Глупый Бенжи, - сказал веселый детский голос, и если бы у Тавки было сердце, оно бы, наверное, выпрыгнуло из ее груди от неожиданного счастья. Она не верила своим ушам. Пес ухватил Тавку за ногу и вытащил из куста.

- Тавка! Моя Тавка! - Девочка взвизгнула так, что у всех заложило уши, и бросилась к собаке. - Ты нашлась! Ты вернулась!

- Интересно, как это наша игрушка тут оказалась, и о каких приключениях она бы нам рассказала, если бы умела говорить, - сказал папа.

- Интересно, отстирается ли она после этих приключений за два цикла в стиральной машине, хотя лучше, наверное, три, - сказала мама.

- Интересно, действительно ли это твоя корова, или другая потерянная игрушка, которая случайно выглядит точно так же, - сказал Девочкин старший брат.

- Ба-ба-дай-на, - сказал Девочкин младший брат, что означало "Интересно, какова эта корова теперь на вкус, и смогу ли я потихоньку попробовать пожевать ее ухо, если никто не будет смотреть".

И только Девочка ничем не интересовалась - она обнимала свою Тавку и плакала от радости и облегчения. Тавка слушала, как бьется ее маленькое сердце, и это было самое чудесное, самое волшебное чудо на свете.

17

Дома мама первым делом взяла иголку и нитку и зашила большую дыру на Тавкиной спине. Она добавила новой набивки, и Тавка перестала быть тощей коровой, ее бока снова округлились и даже пластиковые глаза, казалось, заблестели веселее.

Затем Тавку ожидали три цикла стиральной машинки - и хотя раньше она терпеть не могла стирку, теперь она очень радовалась тому, что с каждым оборотом барабана она становилась все чище и чище. Девочка прибегала и смотрела сквозь круглое окошко машинки, как Тавка стирается. А последний цикл был самым веселым - мама решила, что раз уж Тавка будет такой чистой, то и остальные игрушки могут разок постираться. И все они крутились в потоках пенной воды, и смеялись, сталкиваясь и падая друг на друга - Тавка и мартышка Джапоня, и Мишка большой, и Мишка средний, и жираф Василий Петрович, и дельфин Ихти, и маленький розовый кролик без имени.

Тавке рассказали новости - все, что случилось, пока ее не было. Девочка начала ходить на уроки плавания, и у нее отлично получалось, теперь она не сразу шла на дно, а могла немного побарахтаться на поверхности. И еще ей купили самокат - поэтому обе коленки и лоб были в йоде, но она сказала, что уже не больно и быстро заживает.

- И она тебя не забывала, Тавка, - говорила Джапоня, переворачиваясь в кульбите в самый верх барабана и падая с плеском в воду на дне. - Она нарисовала твой портрет новыми фломастерами, повесила его над кроватью, и разговаривала с тобой каждый вечер.

- У тебя на портрете три глаза и ухо, как у слона, - добавил Василий Петрович, - но в целом очень похоже.

И все игрушки дружно закивали.

Мама развесила их сушиться на веревке - Тавку держали за уши две большие прищепки. Целый солнечный день, болтаясь на легком ветерке, она сохла и смотрела, как дети играли в саду - копали пещеры в песочнице, играли в прятки, гоняли головастиков в маленьком пруду. Девочка несколько раз прибегала и проверяла, как Тавка сохнет, сжимая ее обеими руками. Тавке казалось, что она вот-вот лопнет от счастья, что шов на спине не удержится и разойдется.

Шов держал.

18

На выходных вся семья опять собралась на прогулку с собакой.

Девочка сказала, что хочет взять свою корову, и вот Тавка снова была в полях, по которым шла искать Кролика. Теперь ее несла Девочка, прижимая к своей курточке.

- Смотрите, смотрите! - в восторге закричали дети, когда они дошли до реки. Из-за поворота гордо выплыло утиное семейство - мама-утка и четыре утенка за нею. Последний, самый маленький и коричневый, внезапно громко закрякал, забил крыльями по воде, и вдруг поднялся на крыло и полетел! Казалось, он был еще слишком мал, чтобы летать, но он летел, уверенно и быстро - над утками, которые крякали в восторге и изумлении, над детьми и их родителями, которые смотрели на него, задрав головы, над Тавкой, которую Девочка несла в руках. Несколько капель воды с его крыльев упали на Тавку. Утенок сделал круг и опустился обратно на воду. Дети захлопали в ладоши.

Никто не заметил, как Тавка улыбнулась.