Дурасов Александр Михайлович : другие произведения.

Роман "Крах приворота" Часть 2 "Приворот" Раздел 1 "Пришествие безумия"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Детективно-мистический роман "Крах приворота" состоит из трех частей. Третья часть выступает продолжением первой. Вторая - самостоятельная, но она является преддверием двух и глубже раскрывает образы основных героев через события пяти-семилетней давности.
  
  
   ЧАСТЬ 2
  
  
   ПРИВОРОТ
  
  
   Раздел I
  
   ПРИШЕСТВИЕ БЕЗУМИЯ
  
  
   Кто послал душевные порывы?
   Кто послал мне сладостные муки,
   Ожиданья близости, разлуки?
   Кто поверг спокойствие и верность,
   Растоптал обыденность и серость?
   Кто нанес удар смертельной силы
   В сердце, в память? У могилы.
   Где найти ответ, Всевышний Боже?
   Подскажи, молю. Ведь я встревожен...
  
  
   Глава 1
  
  
  Холодный январский ветер с воем налетел на Виктора и пытался сбить с ног. Колючие иголки льда и снега, моментально облепив его, рванули за собой. Но Виктор удержался, только ссутулился, не замечая резко изменившейся погоды. Закрыв машину, словно йети, подгоняемый метелью, вышел со стоянки. Даже если бы поднялся ураган и подхватил его снежным потоком ввысь, он думал бы, что так и надо. Мысли и душа в это время пребывали вне физического тела. Они жили в каком-то своем измерении.
  Еще два месяца назад они были дружны. Тело послушно выполняло любые команды. Мозг адекватно реагировал на происходящую действительность. Мысли упорядочены.
  Сейчас ноги шли сами по себе и вели тело домой. В душе - раздвоенность, тревога, борьба. Она пыталась объединить необъединяемое: уплыть туда, куда ее тянуло последнее время, как магнитом, к молодой девушке, сотруднице Софье, и оставаться рядом с любимой женой, быть непорочной.
  Такое состояние угнетало и уничтожало Виктора, разрушало его собственное 'я'.
  Эти душевные противоречия, разрывая сознание, дошли именно в этот поздний час, именно в этом месте, на завьюженной улице, до крайности и дали толчок новому развитию мысли. Она преобразовалась в поэтическую форму. И были произнесены первые слова: 'Кто послал душевные порывы?
  Кто послал мне сладостные муки, ожиданья близости, разлуки?'
  Его ноги в это время шли, спотыкались, утопали в снегу. Через сто метров машинально остановились перед проезжей частью дороги, что-то пропуская.
  'Кто поверг спокойствие и верность? Растоптал обыденность и серость? Кто нанес удар смертельной силы в сердце, память? У могилы', - выстреливал мозг новые строчки и все сильнее погружался в их осмысление.
  Ноги вдруг самостоятельно двинулись вперед, унося тело через улицу, вне зебры.
  Раздался пронзительный сигнал и скрежет тормозов. Разъяренный водитель такси выскочил из машины, что-то крикнул в сторону Виктора и бросился к нему. Тот не услышал ругани и, не обращая внимания на приближающие огни других машин, перешел ночную полупустую улицу. И только когда таксист его догнал и, резко дергая за плечо, зло выдохнул: - Ты что, придурок, делаешь? - Виктор остановился и посмотрел на человека отсутствующим взглядом.
  Водитель, глянув на него, дернулся, оторвал руку от плеча и уже без гнева произнес:
  - Действительно, придурок, - и добавил: - Развелось по Москве лунатиков', - плюнул под ноги и пошел назад. Виктор смотрел на него недоуменно, диковато, а в висках стучал молот и бил, как по наковальне: 'Где найти ответ, Всевышний Боже? Подскажи, молю. Ведь я встревожен'.
  Время было час ночи, когда Виктор появился на пороге своей квартиры. Его встретила жена Светлана, обаятельная женщина на вид лет сорока. Она еще не ложилась спать, но уже готовилась ко сну. Тонкая кружевная ночная рубашка, выглядывавшая из наполовину расстегнутого халата, подчеркивала красивую форму груди, не потерявшей свежести. Светлана тревожно спросила:
  - Витя, ты почему так задержался? Даже Андрей уже дома.
  - Много работы, - безучастно ответил Виктор и, обойдя жену, зашел в ванную комнату.
  Заперев дверь на защелку, он быстро просмотрел все шкафчики. Найдя записную книжку, вырвал чистый листок и карандашом для подводки бровей попытался записать свое первое стихотворение.
  Сразу не получилось, но через пару минут, вспомнив, дрожащей рукой положил на бумагу свое поэтическое творение, спрятал в карман.
  Жена сидела на кухне, сжимая голову руками, видно, она болела и ждала мужа. При его появлении раздраженно повела разговор.
  - Витя, что с тобой происходит? В последнее время ты очень поздно приходишь с работы. Весь дерганый. Уклоняешься от разговора. Может, что со здоровьем?
  - Нет, все нормально, - категорично ответил тот. - Задерживаюсь, потому что сотрудники обманывают, нужно их проверять. Вообще, много дел. Отстань. Что на ужин?
  - Хорошо, я отстану, но долго это продолжаться не может. Я узнаю причину твоих недомоганий! - произнесла жена с обидой, поняв, что разговора сейчас не получится, и, блеснув холодными зелеными глазами, резко встала. - Ужин на плите, разогреешь сам! - и ушла спать.
  Ночь для обоих была тяжелой, тревожной. Светлана часто просыпалась от угнетающих сновидений. Ей было нехорошо. Из ее тела будто бы кто-то вытаскивал душу, а она всеми силами сопротивлялась. От этого слабела и покрывалась холодным потом. Несколько раз вставала, курила, пила теплое молоко с медом, но это мало помогало. Лишь к утру забылась сном.
  Виктор не спал почти всю ночь, все ворочался. Ему было тяжело. Тяжело от нахлынувших липких душевных чувств к молодой официантке, а также от той ответственности, которую он нес за семью и которой с каждым днем становилось меньше. Он не знал, что делать.
  Он любил жену и женился по любви. Когда он увидел первый раз Светлану - это произошло в мае на остановке, - то поразился ее необычной красоте. Нельзя было не заметить тонкие изысканные черты лица, чуть припухшие яркие губы. Острый изучающий взгляд ее изумрудных, редчайшего цвета глаз говорил о высоком интеллекте и независимом характере. А если сюда приписать и великолепную фигуру, подчеркивающую весь облик незнакомки, то станет ясно, почему он, Виктор, молодой офицер, влюбился в Светлану с первого взгляда. У девушки было много друзей, которые хотели бы соединить свою судьбу с ней, но она предпочла руку и сердце Виктора, и он гордился этим.
  Нельзя назвать их совместную жизнь беспроблемной. Были и невзгоды, были и скандалы, но много было и ярких красивых страниц. А когда семья переехала в Москву к новому месту службы Виктора и они получили трехкомнатную квартиру в Медведкове, то жизнь стала еще лучше.
  Затем были проблемы, связанные с его увольнением из Вооруженных Сил по сокращению штата в период распада СССР. Пошел тяжкий семейный коммерческий труд по добыванию хлеба с маслом, получаемым от торговли товаром, привозимым из Турции и Польши. Только после организации с сыном сети мини-кафе пельменных под торговой маркой 'Сибирский пельмень' в семье появились свободные деньги. Потому стремительное увлечение молодой сотрудницей пугало Виктора, но и затягивало сильнее с каждым днем новизной и молодостью...
  - Витя, вставай. Пора на работу.
  - Что, уже пора? - сонно промычал тот.
  - Вставай, говорю. Уже утро. Завтрак на столе.
  - Да-да. Встаю, сейчас.
  Виктор полежал немного и разбитый, не отдохнувший, тяжело поднялся с постели, набросив халат, и побрел в ванную комнату. Рука машинально достала из кармана какую-то бумажку. Он развернул ее и покраснел. Сразу положил в карман, чтобы не видела жена.
  Начался новый тревожный день, который ничего хорошего не предвещал.
  
  
  Глава 2
  
  
  - Здравствуйте, Виктор Васильевич, - бодро встретили сотрудники заместителя директора сети мини-кафе 'Сибирский пельмень', когда он появился на работе.
  - Добрый день, - сдержанно поздоровался Доронин и огляделся по сторонам, как бы ища кого-то.
  Офис фирмы находился в том же помещении, где и стационарное кафе. Чтобы попасть в кабинет, нужно было пройти через его зал. Это было удобно, так как позволяло дирекции лучше контролировать и руководить главным объектом предприятия.
  К Доронину сразу подошла администратор смены Мария Филиппова.
  - Вы сегодня прекрасно выглядите, - как всегда откровенно и немного заискивающе сказала она и улыбнулась. - Может, будут какие-то распоряжения?
  Ее улыбка была настолько доброжелательной и приветливой и так ей шла, что от одного взгляда у всех повышалось настроение. Руководство предприятия многое прощало ей в работе за искренность. Да и выглядела она всегда превосходно, следила за собой сродни Памеле Андерсен, только изящнее, утонченнее, как и все славянки.
  - Спасибо, Мария, - вяло поблагодарил Виктор сотрудницу. - Указания будут позже. Не задерживаясь, управленец направился к барной стойке. Проходя мимо большого зеркала, он вдруг остановился и взглянул на себя. Сухие губы дрогнули, разошлись в улыбке. На него смотрел мужчина примерно сорока пяти лет, среднего роста, подтянутый, крепкого сложения, с короткой прической, с волосами, зачесанными назад, внешне похожий на известного американского киноактера Де Ниро. 'А что, неплох!' - мысленно подумал Виктор Васильевич, поправив машинально дорогой галстук, подарок жены, и подошел к стойке бара.
  Глазами Доронин искал официантку Софью Радонову, но не находил. Та стояла за барменом и что-то расставляла на полке. Виктор не узнал ее со спины. Но, когда он заказал себе эспрессо с одним сахаром, Софья обернулась. Их глаза встретились.
  Виктор Васильевич смотрел на сотрудницу и не мог оторвать взгляда. Смотрел прямо в глаза, не отворачиваясь. Но не потому, что боялся показаться слабым - он помнил истину, что сильные люди с тренированной волей не отводят первые взгляда. А потому, что эти большие серо-голубые глаза с контрастно-черными радужными кольцами и темными, как омут, зрачками ворожили его. Возможно, ему так казалось. В последнее время у него появилась непреодолимая потребность их поиска среди тысячи глаз и непременной встречи с ними.
  Софья также смотрела на Доронина в упор: смело, дерзко, не мигая длинными ресницами - и усмехалась, немного подавшись вперед. Она имела навыки выдерживать прямой взгляд и гипнотизировать соперника - школа старой бабки Пелагеи Федоровны.
  Виктор почувствовал легкое головокружение и даже пошатнулся, но не отвел взгляда. Неизвестно, чем бы закончилась дуэль, если бы не вмешательство администратора. Мария, видя затянувшуюся паузу, умело прервала ее:
  - Софья, хватит глазеть! Занеси Виктору Васильевичу кофе в ВИП-комнату и протри столы, посетители скоро пойдут.
  Борьба взглядов пошла не на пользу Доронину. Она окончательно сломила сопротивление его психики, временно подавила волю. После этого поединка он уже не отдавал отчета своим действиям и предался плаванию по волнам быстро нарастающих событий, в эпицентре которых были он и она: заместитель директора фирмы и официантка кафе.
  - Что это с ним сегодня? - спросила Филиппова у бармена. В голосе озабоченность, даже тревога.
  - Разве только сегодня? - удивленно ответил тот, и сотрудники взглянули на Софью, но та быстро исчезла с подносом.
  Когда заместитель директора, сняв верхнюю одежду, вошел в представительскую комнату, там уже находилась Радонова. Она вставляла новый диск в музыкальный центр. Эспрессо и бутерброды с ветчиной и черной икрой - его заказ - располагались по центру пустующего стола.
  - Спасибо за кофе, - произнес Виктор Васильевич и, положив в чашку кусочек сахара, стал тщательно размешивать, чуть опустив голову. По залу полилась спокойная, грустная и трогающая душу песня в исполнении Сары Коннор.
  Радонова откинула назад рыжие волосы, поправила на себе желтую приталенную блузку, причем незаметным движением расстегнула верхнюю пуговицу, тем самым больше открыв белоснежную шею, и, ухмыльнувшись, бросила взгляд на старшего Доронина.
  - Подождите минуту, Софья, не уходите, - обронил заместитель директора, продолжая вяло мешать ложечкой остывший кофе. - Вы мне нужны.
  - Зачем, Виктор Васильевич? Меня ждет администратор, посетители пошли. Доронин поднял голову и посмотрел на Софью. В глазах тоска и смущение.
  - Я хочу с вами поговорить. Вот возьмите и прочтите.
  - Что это?
  - Подойдите и взгляните. Я написал два стихотворения. Они посвящены... - голос управленца задрожал. Взгляд уперся вновь в стол. Рука потянулась к чашке. Он сделал несколько глотков кофе, выдохнул: - В общем, посвящены вам.
  У официантки вспыхнули глаза, верхняя губа вздернулась от короткой ухмылки.
  - Неужели! - она подошла к столу и, взяв небрежно листок со стихами, бегло прочла. - Неплохо, Виктор Васильевич. У вас определенно есть дар к стихотворчеству. Спасибо, - в этот раз в голосе официантки пробивались нотки искренности - так показалось Виктору. И он уже веселее и чуть напористее добавил:
  - Софья, я хочу встретиться с вами в нерабочее время.
  - Вы? Зачем? - брови девушки вздернулись, на лбу пошли складки от удивления. Она, сделав шаг назад, обжигая заместителя директора презрительным взглядом, категорично произнесла: - Это все пустое. Я не хочу с вами встречаться. Извините, мне надо идти работать.
  - Подождите! - крикнул Доронин, видя, что сотрудница уходит. Софья остановилась. Главный управленец выскочил из-за стола и вплотную подошел к официантке. - Поймите наконец! Я не могу жить без вас! - заговорил он сбивчиво, взволнованно. - Я хочу, чтобы вы были со мной. Вы нужны мне. Ваш образ постоянно стоит у меня перед глазами, что бы я ни делал и где бы ни был. Это какое-то наваждение... - лицо Виктора Васильевича заливалось краской, появились аллергические пятна. В голосе мольба, но взгляд очумелый, взбесившийся.
  Софья слушала признание молча, на мгновение застыла, оценивая несуразность действий начальника. Доронин же принял ее оторопь как добрый посыл на будущие отношения. Он обхватил официантку за плечи и, прижимая к себе, лихорадочно выдохнул:
  - Будьте моей, Софья!
  - Ну, это уж слишком! - опомнилась Радонова. - Отойдите! - злобно рыкнула она и оттолкнула возрастного ухажера. - Вы мне противны! - и немедля выскочила из комнаты...
  Виктор отрешенно опустился на стул. Сжав голову руками, закрыв глаза, какое-то время молча и одиноко сидел в комнате. На душе было тяжело, как никогда. Песни Сары Коннор вгрызались в его сердце и порождали ядовитую поросль нечеловеческой грусти и печали.
  'Что со мной происходит? Почему такие страдания от этой официантки? Что мне делать?..' - эти и другие мысли болезненно кружились в голове, не находя ответа. Одновременно с этим он чувствовал упадок физических сил. Как будто кто-то высосал из него энергию жизни. Опустошенный душевными переживаниями, он сложил голову на стол и впал в забытье.
  Длительный звонок сына, напомнивший о совещании, вывел ненадолго Виктора Васильевича из состояния душевной депрессии. В этот день он что-то делал, говорил, подписывал бумаги, давал распоряжения, но все машинально, как заводной механизм, но главное - ничего не помня.
  Мысли о Софье, чувства к ней - сильные, жгучие, непреодолимые - не давали покоя и мешали работать. Он страдал без нее. И эти страдания росли с каждой минутой, наполняя его сознание трагичностью возникшей ситуации. Она требовала разрешения вопроса, как ему поступать дальше. Ответа пока не было.
  Тяжелые раздумья о дальнейшей судьбе, о своих страданиях к Софье были прерваны только вечером, когда Виктор Васильевич ехал домой с сыном. И то, когда, наконец, он понял, что Андрей говорит что-то важное, надо слушать его и быть предельно внимательным.
  - Ты что, батя, заболел? - второй раз толкнул в бок его сын.
  - Да нет, все нормально.
  - Ну, смотри, а то я тебя спрашиваю, а ты не реагируешь на вопрос. Устал что ли?
  - Что ты хотел, Андрей?
  - Надумал купить себе джип. Хотел услышать твое мнение.
  - А деньги где возьмешь? Старых долгов еще выше крыши, - возразил отец, поняв, что хочет от него сын.
  - Купим в кредит. Ты поможешь.
  - Зачем тебе вторая машина, Андрей? Этот мерс еще же хороший.
  - Я так решил! - вдруг резко оборвал его Андрей. - Не возражай.
  - Как знаешь. Но денег у меня нет, - и старший Доронин вновь впал в тяжелые раздумья.
  
  
  Глава 3
  
  
  - Не надо, - пыталась вырваться Софья из липких, но цепких и сильных рук шеф-повара.
  - Молчи, голубушка, молчи. Я сегодня приготовил на обед вкусный плов, первая попробуешь. Мне, старику, много не надо, так, поглажу немножко, вспомню молодость, - и кухонный искуситель, нагло расстегнув Софье две пуговицы блузки, полез под лифчик, трогая нежную девичью грудь шершавыми пальцами.
  Радоновой этот краснолицый, потертый жизнью мужлан был противен. Она могла бы легко выскочить из его объятий. Но повар давно ходил вокруг нее, как старый кот Базилио, облизывался, подбирался и всегда угощал чем-нибудь вкусным. От обедов с барского стола она не хотела отказываться. Ссоры с ним не входили в ее планы, но и заниматься подобными ласками ей было неприятно. В последний момент она мысленно определилась разрешить стряпуну немного потереться, затем выскочить и убежать.
  Повар понял заминку официантки как начало флирта с ее стороны и в предвкушении большего распалился, стал действовать смелее по давно натасканной схеме в обращении с женщинами легкого поведения.
  Его вторая рука соскользнула на бедро и, почувствовав упругость молодого тела, стала прижимать к себе. Это явно не понравилось Софье. Она попыталась высвободиться.
  - Хватит, Алексей Владимирович. Хватит, - ненастойчиво запротестовала она. Но шеф-повар еще сильнее прижался к ней и старческим, но ловким движением, нащупав колготки и стринги, начал их сдергивать вниз, случайно касаясь пальцами откровенных мест развратницы.
  Софья взвизгнула, при этом машинально согнулась и, отшатнувшись назад, уперлась в буфет. Она потянула за собой и повара, который держался за нее. Тот грузно подался вперед и придавил официантку животом.
  - Тихо, тихо, деточка, - тяжело задышал стряпчий, - сейчас все закончим, выпьем по чарочке и пообедаем.
  Привлекать к себе внимание криком Радонова не хотела, и поэтому ее сопротивление ослабевало. Повар же, почувствовав относительную свободу, начал действовать как старый ловелас. Правой рукой, шуруя в штанах, но путаясь в халате, стал пытаться извлечь разгоряченную плоть, а пятерней левой руки грубо обхватил налитую ногу Софьи с сокровенно нежной и уже доступной стороны и резко потянул на себя, чтобы окончательно сойтись, что было крайне неудобно - ему мешали наполовину сдернутые колготки.
  Неизвестно, чем бы вся эта возня закончилась, скорее всего, согласованным насилием, если бы не окрик из зала: 'Радонова, к директору'.
  Софья опомнилась и воспользовалась замешательством повара. Она сильно оттолкнула деда, да так, что тот завалился на ящики с продуктами. Сама же, ничего не говоря, окинула его презрительным взглядом и, поправив наспех одежду, выскользнула из подсобки. И тут же у дверей чуть не сбила завскладом Вячеслава, молодого парня, недавно принятого на работу.
  - Осторожнее, чикса! - ругнулся кладовщик, прижавшись к стене с ящиком в руках.
  - Извини, - неприязненно буркнула Радонова и споро прошла в зал.
  - Ты где ходишь? - недоуменно и строго налетела на Софью администратор по залу.
  - Выходила покурить.
  - Долго куришь! Возьми сок, бутерброды и иди к директору. Тебя вызывают.
  - Бегу, - Радонова быстро поставила на поднос заказ и, подойдя к двери кабинета, постучала.
  - Войдите.
  Софья впервые зашла в просторный кабинет директора. Мебель и отделка показались ей обычными офисными, но говорили скорее не о безвкусице хозяина кабинета, а о нехватке денежных средств.
  Директор фирмы 'Сибирский пельмень' Андрей Доронин восседал на своем внушительном президентском кожаном кресле. Этот офисный элемент, как подметил сметливый ум официантки, который, видно, подбирал сам директор, был единственным предметом кабинета, достойным похвалы. Директор, одетый в приличный костюм, курил сигарету 'Мальборо' и что-то говорил по сотовому телефону. От него исходил тонкий, изысканный и к тому же мужественный запах дорогого парфюма. Но это не удивило Софью. Она знала, что Андрей Доронин следит за собой. Ее удивила, а затем поразила другая картина. Ноги директора были возложены на широкий директорский стол, правда, туфли были начищены до блеска и сделаны из высококачественной кожи, и он их не убрал, когда она вошла. Увидев официантку, Андрей небрежно махнул ей, мол, поставь все на стол, а сам продолжал разговаривать.
  Радонова выполнила команду и хотела уходить, но директор, оторвавшись от телефона, неприязненно посмотрел на нее и грубо настоял:
  - Подожди! - и снова повел с кем-то речь о получении кредита на машину. Софья стояла и раздраженно смотрела то на директора, то на его ноги, возложенные на стол. Внутри начинала закипать злость. Такого невнимания к себе со стороны молодого бизнесмена она не ожидала. Только через пять минут, закончив разговор по телефону и выпив стакан сока, Андрей Доронин наконец переключил внимание на официантку. При этом сняв ноги со стола.
  - Радонова, что ты себе позволяешь? - бесцеремонно начал разговор директор. - Какие неприятности еще можно ожидать от тебя?
  Софья дернулась, как ошпаренная, сжалась. Внимательный человек непременно заметил бы на ее лице испуг. К сожалению, в силу молодости ресторатор таким не был. И первую реакцию официантки на свои обвинительные слова пропустил, так как сразу уставился в открытый ноутбук.
  Глаза же Радоновой забегали как у зверька, пойманного за кражу. Лоб наморщился в поисках нужных слов. В голове проворачивались разные мысли, она искала причины вызова на ковер.
  Доронин не дождался, когда она что-либо ответит, опять посмотрел на нее. Затем вышел из-за стола, взял какие-то бумаги и, размахивая ими перед носом официантки, закричал:
  - Что это такое? Когда прекратятся жалобы от посетителей на тебя?
  Подавальщица мгновенно сообразила, что вызов касается работы, а не ее личной жизни, и сразу воспрянула духом. Она наклонилась ближе к директору, глядя в глаза, извиняющим, таинственным тоном ответила:
  - Андрей Викторович, так посетители были пьяные.
  - Да хоть ряженые. Ты как умудрилась пролить на них суп?
  Софья загадочно улыбнулась, шире раскрыла глаза с темными, как омут, зрачками, медленно, словно заклинание, тихо произнесла:
  - Один мужчина встал, задел руку, и тарелка полетела...
  От проникновенного взгляда официантки младший Доронин еще чуть подался вперед, почти слившись в ней. Его холеные, чисто выбритые щеки порозовели. Он дернул головой и уставился на слегка расстегнутую блузку сотрудницы. Софья впопыхах не успела застегнуть две верхние пуговицы.
  - Ты что, стриптиз на работе устраиваешь? - вырвался грозный рык директора. Этим возгласом он отрубал всякие попытки заигрывания с ним официантки, а также останавливал себя от соблазна увлечься ее манящей, притягательной грудью. - Потому и потянули тебя за руку, что устраиваешь бордель, а не работаешь. В общем, так, - подытожил хозяин фирмы, сделав шаг назад, - здесь доработаешь февраль, а в марте пойдешь на периферийную точку. Будешь продавать пельмени. Ясно?
  - Андрей Викторович! - Софья вскинула брови от такого решения. - Оставьте меня здесь. Был только один случай с посетителями.
  - Нет, нет, - резко ответил тот и поспешил к своему любимому креслу. Усевшись удобно и глядя с неприязнью на сотрудницу, добавил: - Все, Радонова, иди, иди. Шлюх нам здесь не надо. Андрей вдруг в который раз за последнее время почувствовал необъяснимое желание подойти и обнять эту девушку. Почему оно возникало, он не понимал. Софья не была в его вкусе. Ее рыжие мелированные волосы с челкой, свисающей на лоб, бледная кожа, сравнительно короткие ноги не были предметом его вожделения. Ему всегда нравились стройные блондинки, и поэтому он гонял жену, чтобы занималась фитнесом, а волосы красила в белый цвет.
  - Что ты стоишь, Радонова? Я же сказал, иди! - настоял жестко директор. Андрей опять почувствовал в душе накатывающую волну новых чувств к Софье.
  Радонова стремглав вылетела из кабинета. Ее перекошенное лицо выражало ярость и желание мести. Глаза горели праведным огнем. Так грубо с ней никто не разговаривал.
  По дороге бестии повстречалась официантка Надя Бородина, худощавая, шустрая девица. Она несла поднос с очередным заказом.
  - Ну что там, Софа? - быстро спросила Надя, поравнявшись с подругой.
  - Да ну его! Холодный жлоб. Он еще пожалеет обо всем, - остервенело выдавила молодая ведьма. - Потом поговорим. Некогда...
  Поздно вечером Софья, закончив работу, вышла из кафе. На гостевой стоянке одиноко красовалось новенькое пежо. Рядом стоял мужчина в черном пальто с поднятым воротником. Он оглядывался по сторонам, видимо, кого-то ждал. Софья узнала авто и тем более его хозяина и, не зная зачем, подошла к нему.
  - Это вы? - обозначила себя Радонова возгласом: удивленно, наигранно.
  Старший Доронин повернулся, задергался в радостном оживлении.
  - Добрый вечер, Софа! Как хорошо, что вы сами подошли ко мне. Я думал, уже вас не увижу, час ожидаю, - возбужденный поклонник достал из салона букет роз и преподнес девушке. - Это вам.
  - Спасибо, - официантка приняла букет. - Но мы не договаривались о встрече, повода я вам не давала.
  - Это так. Но мне очень захотелось вас увидеть. Последний разговор меня просто убил. А... давайте я подвезу вас домой, - Доронин перевел разговор на другую тему. Ему было очень досадно, что он напрашивался на свидание, а ему отказали.
  - Нет-нет, не надо. Я доеду троллейбусом.
  - Уже поздно, Софья, почти полночь, не сопротивляйтесь, - настоял ухажер и бойко открыл дверь французского лимузина. - Пожалуйста, садитесь.
  - Хорошо, но только без рук, - промолвила официантка и юркнула в машину. Софья всегда принимала услуги, если они были приятными, от кого бы они ни исходили. Тем более так хлопочет папашка директора. 'С паршивой овцы - хоть шерсти клок, - вдруг мелькнула мысль в ее коварной голове, - хоть этим насолю его сыночку'.
  Софья уселась поудобнее и, не спросив разрешения, сразу закурила сигарету.
  - Трогайте, Виктор Васильевич, - скомандовала она, выпуская дым в его сторону. В голосе звучали надменность и снисходительность.
  - Сей момент! - заликовал старший Доронин. Он лихо развернулся в неположенном месте и взял курс в направлении Варшавского шоссе. Сердце пело - рядом любимая девушка.
  Через несколько минут Софья забеспокоилась. Она вглядывалась в набегающие огни столицы и не могла понять, где они находятся.
  - Виктор Васильевич! Куда мы едем? Вы не спросили, где я живу, - настороженно обронила она.
  - Не волнуйтесь, Софа, я выучил маршрут. Я два раза был возле вашего дома. Это более дальний путь. Хочется дольше быть с вами.
  - Зачем? Я вас не просила.
  - Это мое решение. Хотелось знать, где живет моя зазноба. Не беспокойтесь. Доставлю вас домой в лучшем виде, - отшучивался Виктор, не замечая откровенную неприязнь в голосе собеседницы.
  - Ну вы даете! Зачем я вам нужна? - вдруг в упор озлобленно спросила Софья и, не дождавшись, что скажет папашка, стала развивать мысли вслух. - У вас есть жена. Недавно родилась внучка. Наслаждайтесь семьей. Чего вам не хватает? Острых ощущений? - колкие глаза пронзали незадачливого ухажера.
  Виктор слегка притормозил, кашлянул, волнуясь, и тихо, не глядя на Софью, уставившись в дорогу, произнес:
  - Я жить не могу без вас. В моей душе появились такие сильные чувства, которых я раньше не испытывал. Я готов на все для вас. А семья? Семья подождет.
  - Это пустое, скоро ваши чувства пройдут, - возразила уверенно Радонова. - Да и вы зачем мне нужны? Какой прок от вас? - и молодая соблазнительница без спроса грубо затушила недокуренную сигарету в никелированной пепельнице.
  - Нет, Софья, ты ошибаешься, - Виктор в душевном порыве сжал ладонь девушки, мельком взглянув на нее. - Это настоящее. У нас все получится.
  - Осторожнее, вы проскочите поворот! - вскрикнула официантка, выдернув руку. - Следите лучше за дорогой. Скоро Нахимовский проспект, а там недалеко мой дом.
  - Да-да! Поворот... - выдохнул недовольно поклонник, обхватив кожаный руль.
  До конца пути пара больше не разговаривала. Виктор Васильевич злился на себя, на свою нерешительность, но и удивлялся упорству Софьи не идти на контакт с ним. Когда он остановил машину у подъезда дома, где жила Софья, та сразу хотела выскочить без лишних благодарностей за доставку.
  - Не торопитесь, Софья, - остановил Виктор официантку, вновь перейдя на 'вы'.
  - Что еще? - кривя губы, фыркнула та.
  - Вот, возьмите. Это журнал 'Космополитен'. Скоро День влюбленных, и я хотел бы сделать вам подарок. Выберите что-нибудь из парфюма. Я пока не знаю ваших вкусов. Не откажите мне хоть в этом.
  Глаза Софьи загорелись радостным бесовским огнем. Лик преобразился. Но Виктор не заметил грубой алчной перелицовки чела́ возлюбленной периферийщицы. Он был ослеплен присутствием обожаемого человека. В эту минуту он желал одного - чтобы Софья не отказалась от выбора подарка.
  - Спасибо, Виктор Васильевич. Не беспокойтесь, я приму от вас подарок. Давайте ваш журнал. Провожать меня не надо.
  Софья вышла из машины, крепко зажав в руках цветы и гламурный ежемесячник, уверенно захлопнула дверь пежо и, не оглянувшись на папика, скрылась в подъезде.
    
  
  Глава 4
  
  
  Этот день у Софьи был выходным. Она любила этот первый день после двух рабочих, когда никуда не надо было спешить. Особенно если была на работе ее подруга Лена, как и она, официантка, только из пиццерии 'Патио-Пицца'. Однокомнатная квартира, которую они снимали в доме по улице Фруктовой, тогда была в полном ее распоряжении. В этот день Лены не было.
  Софья спала долго, стрелки на будильнике показывали без четверти одиннадцать, однако, проснувшись, она почувствовала себя разбитой.
  Тяжело встав с постели и включив горячую воду, чтобы набрать ванну, она прошлепала на кухню. Здесь, съев пару ванильных сухарей, запив их кипяченой водой, она вновь вернулась в ванную комнату.
  У нее было четыре пристрастия в жизни. Одно из них - прием горячей ванны. Софья постоянно мерзла и поэтому могла принимать ее каждый день и даже несколько раз в сутки. При этом воду доводила до максимально высокой температуры.
  Вот и в этот день, добавив в почти кипяток морской соли и немного шампуня, она лежала в ванне уже полчаса и наслаждалась, иногда выставляя на поверхность то одну, то другую ногу, чтобы полюбоваться ими и своей очень белой кожей, которая начинала от горячей воды покрываться красными пятнами.
  От матери ей достались не очень точеные ноги. Они были излишне толстые внизу, у щиколотки. Именно по этой причине при ее относительной худобе ее нельзя было назвать стройной. К этому природному дефекту она относилась болезненно. Он ее очень раздражал. Софья всегда завидовала длинным и красивым ногам своей лучшей подруги и сокурсницы по аспирантуре Татьяны Сотниковой.
  Глядя на свои ноги и нервничая из-за их неполного совершенства, она мысленно переключилась на проблемы, возникшие на работе.
  Придя в кафе 'Сибирский пельмень', Софья, присмотревшись, поставила себе цель отбить у жены мужа - молодого хозяина кафе, директора Андрея Викторовича Доронина. Он ей сразу понравился. Высокий, сильный, самоуверенный, с мужественными чертами лица, молодой, преуспевающий бизнесмен. О таком супруге могли мечтать многие девушки.
  Софье шел двадцать четвертый год, но подходящей кандидатуры на роль мужа для своей персоны она не нашла.
  Молодые люди почему-то ее чурались и избегали. А те ровесники, что попадались в ее сети, вскоре после близкого знакомства опрометью убегали, расставаясь с ней.
  Больше к ней прилипали потрепанные и заезжие донжуаны, но связи с ними через короткое время она сама обрывала. Попадались на крючок с помощью ее чар и хитростей и дяди с толстыми кошельками. Они делали ей подарки, возили в дорогих машинах, водили в рестораны, но после пресыщения тоже ее бросали.
  Она хотела выйти замуж и находилась в свободном поиске уже два года. Это стало для нее пунктиком. Но все попытки были бесплодными. С последнего места работы ее с треском уволили, после того как она переспала с исполнительным директором, имея на него виды, о чем узнала его жена. Е
  сли бы кадровые вопросы в 'Сибирском пельмене' были поставлены четче, то сюда наверняка бы она не попала. А так как сеть быстро развивалась, создавались новые фастфуды и требовались все новые и новые сотрудники, то штат набирался без тщательной проверки на моральную и профессиональную пригодность.
  Было начало февраля, шел четвертый месяц, как Софья Радонова работала в стационарном экспресс-кафе сети 'Сибирский пельмень' по улице Серпуховский Вал, недалеко от Даниловского рынка.
  Молодая, но уже изощренная и опытная искусительница, она поэтапно проводила черную работу по привороту директора. Она уже сделала любовный заговор на сахар, а также сильный приворот на фото. Кроме того, на диск с песнями Сары Коннор по ее просьбе на курсах, которые она окончила, будучи еще студенткой, наложили приворотную магию с помощью метода нейролингвистического программирования.
  Все это действовало, и она видела результаты своей сатанинской работы. Андрей Доронин задергался. Он нервничал. Избегал прямых встреч с ней как с сотрудницей. По слухам, доходившим от Коровина, начальника отдела снабжения фирмы и близкого приятеля директора, он дома стал проявлять недовольство женой и устраивать скандалы.
  Все шло к намеченной цели, если бы не одно но. Под приворотное воздействие в большей степени попал не молодой директор, а его отец Виктор Васильевич. Он путал все ее карты.
  В последнее время он не давал ей прохода. Постоянно приглашал к себе в кабинет, когда она была на работе. Дошло до того, что стал писать ей письма со стихами, требовал встреч, и, вообще, бесился. Из уравновешенного и спокойного мужчины превратился в фантом, погнавшийся за призраком несуществующей любви с претензиями на ответные ее чувства к нему.
  Такое навязчивое состояние Виктора Васильевича ее угнетало. Она стала его ненавидеть. А он, как безумный, требовал от нее все больше внимания и рвал отношения с женой. Вот вчера поздно вечером подвез ее домой. Подарил цветы. Попросил по журналу выбрать подарок. Это, конечно, приятно, но все не то. Он путался под ногами и мешал ей осуществлять задуманную цель. Она не знала, что ей делать.
  Она также не могла перенести спокойно нанесенные оскорбления и гнев директора. Была задета ее гордыня, которая жаждала мести. Кроме всего прочего, ей стал не на шутку досаждать и повар, этот старый говнюк.
  Эти и другие мысли возбуждались в ее умной, но хитрой и коварной голове и требовали своего разрешения.
  Софья, закончив согреваться и наслаждаться в ванне, надела теплый халат и стала пить на кухне зеленый чай, положив перед собой томик Чехова. Упоенное чтение классической литературы везде и всюду было вторым ее пристрастием. И ей было безразлично, кто автор, лишь бы он писал в классическом стиле и был талантлив. За чтением она отдыхала.
  Не успела она прочитать и трех страниц, как раздался телефонный звонок, сообщавший о междугороднем соединении. Это звонила ее мать. Они перезванивались почти каждый день. Родственные отношения сложились самые тесные, и тайн друг от друга не было.
  - Здравствуй, доченька, - поздоровалась Анна Никодимовна.
  - Привет, мамуля, - радостно отозвалась Софья, прервав чтение книги.
  - Доча, что-то сердце мое неспокойно. Что-то случилось?
  - Да, случилось, - отозвалась резко и грубо Софья, моментально изменившись в голосе, вспомнив последние события на работе. - Вчера директор метал гром и молнии. Если бы ты слышала, как он на меня орал. И это после всего, что я сделала. Грозился даже перевести в мини-кафе. Я готова была в тот день растереть его в порошок.
  - То-то мне плохо спалось. А за что, моя хорошая?
  - За что? Да ни за что. Злость срывает на мне, чтобы загасить свои желания. Сам кричит, а глазами впялился в мою грудь, не оторвется. Он еще на коленях будет ползать и просить моей руки! Я еще за все отыграюсь!
  - Боюсь я, доченька, как бы хуже не было, - голос матери задрожал. - Ты же чужую семью разрушаешь.
  - Мама, не беспокойся. Ты же хочешь, чтобы я была счастливой и богатой, вот я и стремлюсь к этому, - цинично парировала дочь. - Вот только старый хрыч мешает.
  - Это отец его что ли?
  - Да, проходу мне не дает. Не знаю, куда от него деться. Стихами завалил, как хорек курицу затоптал. В любовники набивается. Вчера на машине домой подвез, даже цветы подарил.
  - Может, оставь ты эти свои дела. Через месяц все уляжется само, - уже с тревогой произнесла Анна Никодимовна.
  - Нет, мама, шаг первый я сделала, надо сделать и второй. Лучше позови бабушку к телефону.
  - Хорошо, доченька. Твоя жизнь - тебе и решать.
  Через минуту подошла старая ведунья Пелагея Федоровна.
  - Але, - произнесла она.
  - Ой, бабуля, привет.
  - Здравствуй, внученька.
  - Бабушка! Как я соскучилась по тебе. Если бы ты знала.
  - Я тоже, ягодка, скучаю по тебе. Приехала бы в гости.
  - На 8 Марта обязательно приеду. Бабуля, придумай что покруче на директора. Уж очень он меня достал.
  - А что ты уже делала?
  - На сахар, на фотографию. Диск записала.
  - Ты знаешь... - старуха немного задумалась. - Этого мормона надо взять чем-то злее. Сделай обряд на крови курицы. Помнишь?
  - У меня все записано, бабушка. Я посмотрю.
  - Только сделай все, как я тебя учила, чтобы лишней беды не накликать. И вообще, - старуха вдруг захрипела, закашлялась и, отдышавшись, добавила: - Все очень серьезно. Будь осторожна, деточка. Я помолюсь за тебя.
  - Спасибо, бабушка, я тебя очень люблю. Не болей. Все будет окей.
  Софья положила трубку.
  
  
  Глава 5
  
  
  Через несколько дней после разговора с демоничной Пелагеей Федоровной Софья решилась провести обряд на крови курицы. Для его выполнения нужен был помощник. Татьяна подходила лучше всех.
  - Таня, приходи ко мне в гости, - попросила она подругу по телефону. - Давно не виделись, поболтаем.
  - Я сегодня занята. С Вадимом встречаюсь.
  - А завтра сможешь?
  - Завтра после обеда подъеду.
  - Танюша, - замялась вдруг Софья, - у меня будет к тебе маленькая просьба.
  - Какая, Софа?
  - Привези с собой курицу. Только живую.
  - Ты что, цыплят решила завести? - засмеялась та.
  - Это очень серьезно, мне для дела она нужна.
  - Так где я тебе ее достану? - возражала подруга.
  - Достанешь. Съезди на птичий рынок. Мне самой нельзя. Я тебя очень прошу.
  - Ты опять за старое взялась?
  - Таня, это личное. Не дерзи. Сделай, пожалуйста, как я тебе велю.
  - Ну, хорошо, съезжу. Уговорила. С тебя бутылка красного вина и фрукты.
  - Танюша, я согласна. Только сдачи не бери у продавца. Так надо. Не забудешь? Деньги я тебе отдам.
  - Не забуду.
  - Целую тебя. До встречи, - глаза Софьи в этот момент лихорадочно блестели. Верхняя губа, вздернутая от природы, дрожала. Радонова находилась в предвкушении последствий задуманного обряда...
  На следующий день Софья, купив бутылку недорогого сухого красного вина и немного винограда, с нетерпением ждала подругу. Татьяна приехала, как и обещала, после обеда с большим кульком в руках. В пакете что-то шевелилось и кудахтало.
  - Вот тебе, подруженька, и курочка ряба. Получи и распишись, - Татьяна искренне улыбалась, не догадываясь об участи курицы.
  Молодая ведьмочка сдержанно поздоровалась и осторожно взяла пакет. Курица, видимо, почувствовав неладное, сильно затрепыхалась и стала вырываться из рук Софьи.
  - Тихо, пеструшка, - произнесла строгим голосом Софья и засунула кулек в картонный ящик, затем обратилась к Татьяне: - Пойдем выпьем, а то меня лихорадит уже с утра сильнее, чем курицу. Еле тебя дождалась.
  - Пойдем, - похмурнела Татьяна.
  На кухне хозяйка откупорила бутылку шардоне и разлила треть содержимого по бокалам.
  - За встречу, Танюша!
  - За нас! - ответила гостья, подняв бокал.
  Девушки чокнулась и немного отпили спиртного, пробуя вино на вкус.
  - Как вино? Понравилось? - спросила Софья, закусывая виноградиной.
  - Кислое. Я люблю полусладкое.
  - Ты не понимаешь. Оно натуральное и полезное. Лучше скажи, ты все сделала, как я просила при покупке? - строгие глаза Софьи пронзали гостью.
  - Все, не беспокойся. Выбрала самую лучшую курицу и сдачу оставила птичнику.
  - За это спасибо. Ты очень славная, Танюша. В следующий раз я, конечно, куплю полусладкое. Бери, допиваем. Чтобы у нас все было и нам за это ничего не было, - губы молодой колдуньи чуть разошлись в улыбке.
  Татьяна также улыбнулась и сделала несколько маленьких глотков. Софья допила остаток одним махом, забросила в рот пару виноградин, резко поднялась. Взгляд строгий, тело напряженное, голос дрожащий:
  - Все, Таня, пора. После будем расслабляться. Иди за мной!
  Таня поняла сразу, когда покупала курицу, что повезет ее не для развода цыплят, но до последнего момента не верила, что отличница-сокурсница решится на ее казнь. При виде решительности подруги, жесткости в словах сомнения в обряде улетучились.
  - Софочка, - обратилась робко гостья, - может, не будем? Жалко ведь, она живая.
  Но Радонова так грозно посмотрела на Татьяну, что та сразу поднялась и побрела за ней.
  Софья подтащила ящик к центру комнаты, развязала кулек и ухватилась за крыло птицы. Но, видимо, держала несильно. Курица в последний момент вырвалась и, выскочив из ящика, побежала с голосистым кудахтаньем в большую комнату.
  - Стой, зараза! - взревела Софья и бросилась за ней.
  Птаха кричала на всю квартиру и билась во все стороны, стараясь уйти от преследования.
  - Таня, помогай! Не стой! - сердито окрикнула Софья. - Бери тряпку и бей по курице.
  Однако Татьяна прижалась к стене и стояла в растерянности.
  Квоха, устав носиться, забилась в угол между диваном и книжным шкафом. В последний момент, когда Софья схватила ее, она успела костистой лапой расцарапать палачу руку до крови.
  Софья взвыла от боли, но все же удержала курицу и понесла на кухню. По дороге крутанула ей голову.
  - Таня, бери нож! - истерично приказала она подруге. - Быстрее отрезай голову, пока курица не сдохла!
  - Нет, нет, я не буду, прости. Я не буду, - взмолилась Татьяна, дрожа от страха и дикости казни. Из ее глаз текли слезы.
  - У, слюнтяйка! - зыкнула Софья и, крепко держа рукой курицу, взяла нож со стола и хотела рубануть ее по горлу, что было неудобно. Курица металась в руке и билась крыльями. - Хватит выть, держи ей голову. Ну! - уже гневно зарычала ведьма.
  Татьяна нерешительно, боязливо взяла квочку за голову и крепко сомкнула глаза. Она не видела, но почувствовала момент казни.
  Фонтан крови брызнул во все стороны, заливая подругам одежду и мебель кухни. Девушки от неожиданности отбросили курицу. Та, упав на пол с предсмертным хрипом, еще пробежала несколько метров и забилась в агонии.
  Софья через мгновение, отойдя от шока, подскочила к жертве и отрезала ей голову. Затем схватила одной рукой за ноги и, взяв стакан со стола, направила в него остатки стекавшей крови. Руки молодой ведьмы дрожали, а лицо, и так бледное, приобрело меловой оттенок.
  Вскоре, закончив процедуру сбора крови, она сделала несколько глотков из стакана, а затем стала читать заклинание:
  - Как эта курица покорна и безвольна в моей руке, так и мне, Божьей рабе Софье, поклонись, покорись, раб Андрей, - немного подумав, добавила: - И раб Виктор. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
  
  Татьяна была в ступоре. Она стояла и, не мигая, смотрела широко открытыми глазами на Софью. Но, когда та произнесла заклинание и, отбросив курицу, провела окровавленной рукой по лицу, стирая бисеринки пота и одновременно размазывая по нему кровь, и при этом улыбнулась, то она содрогнулась от ужаса и убежала. По дороге в туалет ее вырвало. Девушка забилась в ванной комнате и заревела, да так сильно и истерично, что этажами выше ее вой поддержала домашняя собака.
  Минут через десять в ванную комнату зашла Софья и стала успокаивать подругу, поглаживая по спине:
  - Все, дорогая, не плачь, все позади, обряд проведен. Теперь Дорониным мало не покажется. Вот только кровь надо подлить им в питье. Пойдем на кухню, продолжим пир.
  Когда Татьяна успокоилась и вышла за Софьей, то обратила внимание, что и кровь, и ее блевотина были вытерты. Кухня приведена в порядок.
  - Успокоилась? Молодец! - встретила ее Софья, держа бокал с вином. - Бери свой фужер, и давай выпьем за нас, за удачу в жизни.
  - Давай, - с глубоким вздохом негромко произнесла Таня. В глазах гостьи еще оставались тревога и испуг.
  - И вообще, подруженька, что такое жизнь? - вдруг пафосно изрекла Софья. - Это борьба по дороге, ведущей к смерти, на которой встречаются островки под названием 'счастье'. Их количество, а равно длина пути зависят от генетического кода и божественного предопределения и предначертания человека. Сегодня я сделала шаг к этим островкам. Разве это неразумно? Разумно. Думаю, и боженька будет с нами. Ведь я борюсь за свое счастье, а не хнычу. Борьба не бывает легкой. Все, милая, за нас...
  Девушки, приободрившись, пили вино, продолжив милую беседу. Как будто бы не было никакой курицы, страшного обряда и той черной волны, которую послала Софья на головы семьи Дорониных.
  Только стакан, заполненный бордовой кровью, стоявший на столе, да букет красивых роз, подаренных отцом Андрея, завядший в одночасье, напоминали о той трагедии, которая разыгралась в конце зимы того года в компании 'Сибирский пельмень' с появлением Софьи Радоновой, этой ведьмы во плоти.
  
  
  Глава 6
  
  
  - Батя, пойдем оценим джип, который пригнали из Германии, - обратился к отцу молодой директор фирмы 'Сибирский пельмень' Андрей Доронин, после того как закончил с кем-то разговаривать по телефону. - Мне сейчас позвонил Паша Коровин, машина стоит во дворе дома.
  - Так быстро доставили? - удивился отец.
  - Что тут такого, - улыбнулся сын, - плати бабло, и все будет на мази.
  - А деньги где взял? - полюбопытствовал Доронин-старший. В последнее время он мало общался с сыном, хотя виделся с ним постоянно.
  - Наш банк дал кредит под кафе, все нормально, не парься, - уверенно ответил Андрей.
  - Ну-ну, - пробурчал отец и, набрасывая на ходу куртку, поспешил за сыном, который стремительно вышел из кабинета.
  Во внутреннем дворике дома на Серпуховском Валу, где находились кафе и офис компании, стоял припаркованный к пожарному выходу джип черного цвета. Немного ссутулившись, протирал тряпкой лобовое стекло машины огромный детина в кожаной куртке. Это был начальник снабжения фирмы Павел Коровин, с недавних пор первый дружок Андрея Доронина.
  Увидев хозяев, подходящих к машине, он выпрямился, открыл переднюю водительскую дверь и простовато наигранно воскликнул:
  - Вот, Андрей Викторович, пожалуйте. Как заказывали.
  - Привет, Паша, - поздоровался Андрей, и все стали рассматривать машину.
  - Смотри, крыло правое перекрашивали, да и в зад кто-то засадил, - оценивал директор, трогая лакокрасочное покрытие в проблемных местах и просматривая их под углом.
  - Что вы хотели? Машина не с выставки, - возразил Коровин. - Но пробег малый и двигатель в прекрасном состоянии. Кожа, гляньте - новье, ни царапинки. Нормальная тачка телок возить.
  - Ладно тебе отговариваться, сам все вижу, - удовлетворенный состоянием купленной машины, подвел итог Доронин-младший. - А девок, действительно, катать можно вовсю. Салон огромный, и сиденья раскладываются, - двусмысленно продолжал он. И молодые люди разразились дружным хохотом, даже отец Андрея улыбнулся.
  - А что, Андрей Викторович, - улыбка еще не сошла с мордастого лица Коровина, - вон сколько у нас молодняка, каждая согласится с вами проехать, а Радонова первая усядется без приглашений.
  - Нет, своих трогать нельзя, вони много.
  - А зря, Радонова классно отдается.
  - Коровин! - Андрей, не зная почему, вдруг обратился к снабженцу официально с нескрываемой злостью. - Ты что, трахался с ней?
  - Да, было дело, - и снабженец осклабился еще шире, показывая не совсем здоровые зубы.
  Виктор Васильевич в это время еще не сидел в салоне. Он только поставил ногу на заднюю ступеньку, чтобы забраться в машину. Но, услышав скабрезность в отношении Софьи, дрогнул и подался назад. Его нога соскользнула со ступеньки, и он, больно ударившись голенью, чуть не свалился с машины. Удержавшись, он всем телом оперся о глянцевый черный бок тойоты. Ему не хватало воздуха. Правой дрожащей рукой он машинально стал расслаблять галстук. Его губы при этом неслышно шептали:
  - Не может этого быть, не может...
  Коровин с Андреем тем временем вышли из джипа, закурили. Возбужденный снабженец продолжил непристойный рассказ. Но Андрей остановил его громко, с раздражением:
  - Павел, хватит красоваться! И вообще, не трогай наших сотрудниц, а то скоро станешь у нас многодетным папой. Фирма не прокормит твой гарем.
  - Лады, начальник, лады, - похмурнел Павел, оглянулся, - а что с вашим отцом?
  - Где? - здесь Андрей обратил внимание, что отец стоит в сторонке бледный и растрепанный. - Что случилась, батя?
  - Ничего, Андрей, ничего. Мне что-то обед не пошел. И сам я пойду, пожалуй.
  Виктор Васильевич, чуть прихрамывая, побрел в офис. Пройдя несколько шагов, остановился, внимательно посмотрел на Коровина и тихо произнес:
  - Машина прекрасная, только недолго тебе видеть ее в нашей компании, - и, не сказав более ни слова, посеменил дальше.
  Молодые люди переглянулись, не понимая подтекста фразы. Да и сам Доронин-старший, находясь в это время в тяжелейшем душевном нокауте, видимо, не осознавал произнесенных им слов, их глубокого смысла.
  - Скажи мне, Паша, - обратился Андрей к приятелю, чтобы снять натянутость последней фразы отца, - почему у верблюда два горба?
  - Чтобы удобно было ехать на нем, - уверенно и улыбаясь ответил Коровин, понимая, что опасность прошла.
  - А что ты окончил? Какое у тебя образование?
  - Институт физкультуры, заочно.
  - Да ты что? - удивился Андрей. - Так у тебя высшая подготовка?
  - Ну да, - улыбка снабженца растянулась на все лицо.
  - Так вот, Паша, - сказал Андрей поучительно, с доброй усмешкой, - знай, что у верблюда два горба потому, что жизнь - борьба. Понял?
  - Нет.
  - Нет? Тогда бери эту тачку и дуй получать номера, да покруче выбери. И мигалку раздобудь. У тебя кто-то из родственников в ГИБДД работает, так?
  - Дядька в дорожно-патрульной службе.
  - Вот и прекрасно, вперед. Заодно вспомни про верблюда.
  - Про верблюда? - лоб Коровина сложился складками. - А-а-а... Так, я поехал.
  - Давай!
  Отдав распоряжение помощнику, Андрей поспешил в офис, встревоженный состоянием отца.
  В это время Виктор Васильевич сидел в своем кабинете и безвольно чертил ручкой каких-то чертиков, фигурки и был в раздумье. Он в который раз звонил домой Софье, но безрезультатно. Был длинный гудок, но никто не поднимал трубку и на мобильник она не отвечала.
  - Батя, что ты так сильно расстроился? - сразу обратился к отцу Андрей, зайдя к нему в кабинет. Тот молчал. - Я же вижу, что из-за Радоновой, а вовсе не живот у тебя болит. Она же проститутка. Это видно за полкилометра.
  - Не говори так, это неправда, - произнес отец, посмотрев на сына отрешенным взглядом.
  - Что неправда? Клейма негде ставить на ее распутной коже.
  - Замолчи, ты все врешь. Я тебе не верю. Она хорошая девочка.
  - Девочка? - голос сына завибрировал гневно. - Я сейчас дам команду, и на твоем столе она с превеликим удовольствием будет со мной трахаться.
  - Замолчи, я прошу тебя, - начал заводиться отец.
  - Конечно, на проспекте она не стоит и на порносайте ее не найдешь, - продолжал Андрей, - но она бл... высшей пробы. А за деньги и за подарки стелиться будет любому. Почему ты этого не видишь? Папа...
  - Замолчи! Последний раз тебя прошу, иначе я тебя ударю, - закричал отец. Его лицо мгновенно покрылось багровыми пятнами, а руки сжались в кулаки, задрожали.
  Отца в таком нервном состоянии Андрей никогда не видел. И он испугался, как бы между ними ничего не произошло. Он любил отца, правда, свои чувства редко ему высказывал. Он также знал и большую его любовь к нему. И в жизни он помнил, что батя баловал его гораздо чаще, чем мать. И было бы непростительно допустить потасовку с ним, тем более отец в последние месяцы, а особенно сейчас, выглядел психически ненормальным. В эту минуту он осознавал, что это из-за Радоновой.
  Именно из-за нее. Он и сам потянулся к этой официантке. Даже дал проявиться злости в присутствии Коровина, когда тот заговорил о связи с ней. Но что с ними происходит и почему разворачиваются так события, он не понимал.
  - Все, батя, все. Молчу, - успокаивался директор сети. - Приходи ко мне, выпьем по рюмашке, у меня есть хороший марочный коньяк. Я дам команду расстелить поляну.
  - Да-да, мальчик, мой, - Виктор Васильевич тоже приходил в себя, - прости меня за этот эмоциональный взрыв, - отец погладил сына по руке. - Нам обязательно надо расслабиться, я приду к тебе. Спасибо за все. А сейчас оставь меня.
  Когда Андрей вышел, старший Доронин вновь позвонил Софье домой. На этот раз он дозвонился.
  - Софья, это я, Виктор Васильевич.
  - Здравствуйте, Виктор Васильевич, - равнодушно ответила та.
  - Софья, где вы были? Почему вы долго не отвечали?
  - Разве я должна перед вами отчитываться? - в голосе девушки чувствовалось раздражение.
  - Я беспокоился, звонил в течение часа. Вас не было.
  - Ну и что с этого? Я занималась своими делами.
  - Софья, я хочу срочно вас видеть, - Виктор Васильевич поднялся из-за стола. Он волновался, и стоя ему было проще разговаривать. - Поймите, для меня это очень важно.
  - Я согласна, но завтра в кафе. Будет моя смена.
  - Нет, сегодня. Для меня это очень серьезно. Мне нужно задать вам несколько вопросов,
  - голос Виктора задрожал. - Я к вам приеду сейчас. Можно?
  - Чего еще вздумали? Нет, конечно.
  - Софья, мне очень трудно и больно. Я вас умоляю.
  - Да прекратите стонать! У меня другие планы. Ко мне придут гости.
  - Какие еще гости? Что, мужчины? - закричал возрастной ухажер, не выдержав отказа.
  - Да, мужчины! - ворвалось к нему в трубку грубо и ехидно.
  - Значит, правду сказал Коровин, что он с вами переспал?
  - Что вы сказали? - дернулась Софья. - Что за бред!
  - Как вы могли! - не слушая возмущения официантки, продолжал глаголать Виктор. - И это после того, как мы отметили в лесу День влюбленных.
  - Вы что, поверили Коровину?
  - Мы же пили шампанское, слушали французского шансонье Азнавура.
  - Подождите...
  - Вы даже поцеловали меня. Я помню ваш трепетный, сладчайший, головокружительный поцелуй. А этот легкий нежный танец в лесу вместе с падающими пушистыми снежинками...
  Софья также что-то говорила старикану, в чем-то убеждала его, но Виктор Васильевич, не слушая пассию, на своей обвинительной волне всхлипывал и лепетал, лепетал...
  - А мои стихи вам. Вы же так внимательно их слушали. И фотографию свою недавно подарили. Как вы могли после этого пойти и трахаться с Коровиным? Неужели вы были со мной ради подарков?
  - Да выслушайте наконец меня! - взорвалась Софья.
  - Вы же такая нежная, искренняя, самая лучшая девушка, которую я знал. А вы оказались потаскухой.
  - Что? Девушка? Я девушка? - прорвался рык в трубке. - Да я с двенадцати лет не девушка. Один такой, как и ты, старый козел насиловал меня, только он по-настоящему, а ты языком, - и Софья засмеялась дико, страшно и громко. Да так пронзительно, что Виктор замолчал. - Будьте вы прокляты, мужики, - вырвалось у нее сквозь истерический смех.
  Виктор взвыл, как раненый зверь, отбросил трубку и, схватив верхнюю одежду, выбежал на улицу через зал кафе. По дороге он чуть не сбил с ног администратора Марию Семенову.
  - Виктор Васильевич, вы куда? - только и успела та спросить, как заместитель директора фирмы, не оглядываясь, стремительно скрылся за стеклопакетной дверью.
   
  
  Глава 7
  
  
  Андрей вернулся с работы усталый, расстроенный и выпивший. Юлия, его жена, откликнулась первой на настойчивый звонок в квартиру. Открыв дверь, увидев мужа, она радостно воскликнула:
  - Привет, милый, - и пропустила его вперед.
  Глаза молодой женщины светились, хотя выглядела она немного утомленной, неухоженной. Юля недавно родила девочку, и все заботы о малышке лежали на ней. Появление на свет крошки было большой радостью в семье, но по-настоящему эту радость с мамой разделяла только свекровь Светлана Александровна. И муж, и свекор Виктор Васильевич мало помогали Юлии. Попавшие под влияние приворота, они были полностью озабочены своими новыми эгопсихологическими проблемами. Их переживания дошли до той глубины, а поведение обоих стало настолько неадекватным в разрезе складывающейся семейной жизни, особенно у свекра, что впору было обращаться за помощью к психиатрам, а последнего безапелляционно укладывать в клинику Бехтерева в Санкт-Петербурге.
  Андрей тяжело вошел в квартиру, сбросив пальто в руки жены, приказным грубым тоном сказал:
  - Жена, накрывай на стол, буду ужинать!
  - Да, мой милый, - безропотно, но уже без улыбки, промолвила та. - Ужин готов, иди мой руки и проходи в столовую.
  Шумный приход сына услышала мать и тотчас вышла к нему из просторной залы. Ее удивило, что Андрей пришел без отца.
  - А где отец? - холодно бросила она, не поздоровавшись с сыном.
  - Разве батя не дома?
  - Был бы дома, я бы не спрашивала.
  - М-да, - буркнул Андрей, сняв обувь и надев домашние тапки, добавил: - Мама, иди помоги Юле, о бате поговорим после ужина...
  Когда молодой хозяин зашел в столовую, к трапезе все было готово. Мясная нарезка-ассорти, оливки, огурчики-корнишоны красовались на столе. Рядом с закусками на большой тарелке дымилась жареная картошка с золотистой корочкой, тут же разлеглась большая отбивная из парной телятины. Андрей хмыкнул одобрительно и по-барски уселся на лучшее место напротив телевизора.
  - Где водка, жена? - сделал он замечание Юле. Та молча достала бутылку из холодильника. - Почему водку не охлаждаешь в морозильнике? От бутылки должен идти пар, сколько я буду об этом говорить? - понеслись упреки галопом. - Ты что, дура, не можешь запомнить прописных истин? А где сало? Приборы почему не протерты?
  Юля, не отвечая на вызовы мужа, быстро нарезала и подала сало, поменяла приборы, достала из морозильника водку, успевшую охладиться. Мать в это время сидела напротив Андрея и молча слушала его капризные замечания. В ее глазах, помимо осуждения поведения сына, отражалась душевная боль.
  - Может, еще что надо подать? Скажи сразу, мне Василису скоро кормить, - спросила резче Юля, сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик или плач.
  - Еще? - и Андрей внимательно окинул взглядом жену. - Ты отчего у меня такая толстая? Жрешь не в меру, когда я работаю в поте лица.
  - Я же недавно родила. У меня молоко. Василису надо кормить. Но я скоро похудею, - губы Юлии задрожали от обидных слов, она готова была разрыдаться.
  - Во-во, похудей, а то противно на твои окорока смотреть. Ты же видела, какие у меня официантки стройные. Одна к одной. А ты, - и он презрительно посмотрел на жену. - Уйди с моих глаз долой, дай поесть.
  Лицо Юлии моментально вспыхнуло, глаза застлали слезы, и она, униженная, ничего не произнося, выскочила из столовой. Из спальни, куда она побежала, донеслись до матери и сына не только рыдания молодой мамы, но и голосистый плач ребенка.
  Светлана Александровна резко поднялась из-за стола. Она больше не могла слушать издевательства над невесткой. Глядя отчужденно на сына, покачивая головой, гневно выдавила:
  - Андрей! Что ты делаешь? Остановись, иначе будет беда!
  Андрей отвернул глаза, налил себе рюмку водки и залпом выпил. Затем в сторону матери ответил:
  - Успокойся сама и иди их успокой.
  - Конечно, успокою, но и ты подумай над моими словами. Ты, а тем более отец, уже не опора нашей семьи. И я знаю причины такого положения. Об этом и поговорим, я скоро приду.
  - Хорошо, поговорим.
  Когда мать вернулась в столовую, Андрей уже заканчивал ужинать. Он налил себе еще водки. Предложил и ей выпить, но та отказалась. В последнее время у нее появились приступы головной боли. О ее причинах она уже догадывалась, но иногда по старинке сваливала этот недуг на непогоду.
  - Расскажи, как дела на фирме, - строго попросила она сына, хотя сама знала, что они плохи.
  Андрей молча допил водку, закусил маленьким огурчиком, а затем с улыбкой произнес:
  - Слушай, мать, анекдот, - тем самым он хотел смягчить напряженность после разговора с женой.
  - Расскажи...
  - Стоит торгаш на Черкизовском рынке и что-то бойко продает. К нему выстроилась длиннющая очередь. Соседу завидно стало, и он решил узнать, что же рядом в палатке продают. Подошел и видит, что люди торгашу отдают по девяносто девять копеек, а он им сдачу один рубль. Смотрел сосед, смотрел, да и говорит: 'Друг, не пойму, а какая у тебя прибыль от этого?' А тот и отвечает: 'Ты знаешь, прибыли еще не считал, но оборот обалденный'.
  Глаза Светланы Александровны на мгновение посветлели, но затем взгляд стал колким, улыбка сошла. Уж очень большие неприятности навалились на их семью.
  - Ну как анекдот? - спросил сын с расплывшейся хмельной улыбкой.
  - Это ты про себя рассказал? - чуть мягче ответила мать.
  - Нет, конечно, но доля правды в этом анекдоте есть. Выручки низкие, списываем все на зиму. Хотя в такой период прошлого года прибыль была больше на тридцать процентов. Что делать, не знаю.
  - Пойдем покурим и вместе подумаем, - ответила мать.
  Закурили на просторной лоджии. Приглушенный свет и тишина, приятный прохладный воздух настраивали на откровенный разговор.
  - Джип себе купил, - похвастался Андрей, начав беседу после нескольких затяжек. - Могу тебя прокатить. Поедешь завтра со мной?
  - Сын, зачем тебе эта машина? И так долгов много.
  - Мама, так надо! Прорвемся. Нормальные пацаны на новых тачках ездят, а это же трехлетка.
  - У нормальных пацанов, видимо, отцы серьезным бизнесом занимаются, а не бл...м с малолетками. Кстати, где отец, ты знаешь?
  - Нет. Как в пять вечера мы расстались, больше я его не видел. Звонил ему, но он недоступен.
  - А я знаю, вернее, догадываюсь, где он находится. На, посмотри его писанину, - и мать передала сыну несколько листов бумаги, где рукой отца были написаны стихи.
  Андрей взял лист и стал читать:
  
  Я смотрел в ее глаза долго-долго
  И не знал, что навсегда, больно-больно
  Поразит ее стрела сердце ровно.
  
  - Набор слов, а не стихотворение. Что во втором?
  - Возьми, читай вслух.
  
  Я падаю, я опрокинут, я лежу,
  В глазах темно, и сердце замерло,
  его не слышно,
  Как быстро холодеет тело,
  я дрожу,
  А где же воздух? Как мне душно!
  Какая кровь из раны
  теплая струится,
  И белый снег, я знаю,
  точно обагрится.
  А губы прошептали: 'Ты моя...'
  Но мысли путаны и память
  покидает вдруг меня,
  Зачем, куда? Один же выстрел
  Так бросил наземь сразу от огня.
  Я даже не успел еще проститься,
  Но боль невыносимо отдалась
  В груди, в душе и быстро улеглась.
  И первая любовь навечно умерла...
  
  Дочитав стихотворение, Андрей удивленно спросил:
  - Мама, это что, папа написал?
  - Да, Андрюша.
  - Это все у него в душе живет? - еще больше встревожился сын. - Это страшно. Батю нужно спасать.
  - Да, сынок, когда он появится, мы поедем к одной бабушке лечиться. Он болен и поэтому... - вдруг мать осеклась, задумалась. В глазах сполох. - Скажи, Андрей, сегодня с ним что-то произошло?
  - Да, мама. Когда мы осматривали машину, то Паша Коровин хвастался, что он... как бы мягче тебе сказать? В общем, что он переспал с...
  - Радоновой, - перебила его мать.
  - А ты откуда знаешь? - удивился Андрей.
  - Я все знаю. Эта мразь все нам сделала. Но об этом поговорим, когда будет с нами отец.
  - Ты знаешь, батя так переживал, когда услышал про это от Коровина. Он, как мальчик, верит в ее невинность.
  - Дурак! Какой же он душевно восприимчивый. Обманутый слепец! - вырвалось с болью из груди матери. - Пришла, Андрей, к нам беда, большая беда. Она серьезно тебя задела, но основной удар принял на себя отец. Он слабее духом.
  Светлана Александровна прижала к себе сына и стала нежно поглаживать по спине. Положив затем голову ему на плечо, она сквозь слезы, которые вдруг прорвались, тихо стала высказываться.
  - Мы должны быть вместе, Андрюша. Ты, я, Юля. Не обижай, пожалуйста, ее. Она хорошая девочка. Она очень любит тебя. Разве ты этого не видишь? Не изменяй ей с потаскухами. Ты у меня сильный и все выдержишь. Не забывай, мой мальчик, у тебя родилась замечательная дочь. Уделяй ей внимание. Когда она вырастет, будет очень красивой. Попомни мое слово. Она будет Василисой Прекрасной. ...И батю мы тоже вытянем из болота, если только голову совсем не потеряет.
  Андрей от такой материнской теплоты расслабился, шмыгнул носом.
  - Хорошо, мама. Я постараюсь.
  - Ну а теперь, - мать отстранилась от сына, - пойдем спать, уже поздно. Я думаю, отец завтра объявится. Чует мое сердце, что он уехал к матери. Больше ему некуда деваться. В детстве он был очень привязан к ней, он мне сам об этом говорил. У него больная душа, и ему нужно высказаться, возможно, и выплакаться. Его хорошо бы исповедовал батюшка в церкви, но он пока к Богу не пришел. Но скоро придет. И мы к нему придем.  
  
  
  Глава 8
  
  
  В то время когда Андрей поздно вечером разговаривал с матерью о наболевших проблемах семьи, ее глава, Виктор Васильевич Доронин, пересек границу с Беларусью по автостраде Москва - Брест и подъезжал к Орше.
  Примерно километров за тридцать до этого узлового белорусского города он свернул с трассы налево по направлению к небольшому городку Дубровно. Здесь проживала его мать Екатерина Семеновна Доронина.
  Всю дорогу Виктор стремительно гнал машину на запад, как будто хотел убежать от навалившейся беды. А бедой были его чувства: сильные, яркие, непонятно каким образом возникшие, мучившие до изнеможения душу и сердце. Они всецело были направлены к сотруднице компании официантке Софье Радоновой.
  Их нельзя было назвать страстью, потому что он ее с Софьей еще не испытывал, а возникшие чувства не толкали его на физическую близость.
  Их нельзя было назвать любовью. С их появлением он не перестал думать о жене. Аура жены окружила его сущность тончайшими нитями тепла и нежности еще двадцать пять лет назад и не отпускала. Он любил Светлану.
  Нельзя было чувства к Радоновой списать и на увлечение. За свою жизнь он увлекался другими женщинами, но, как правило, эти чувства были мимолетными и проходили быстро, особенно когда пропадали из поля зрения объекты увлечения.
  Это было что-то другое: липкое, тягучее, непреходящее состояние постоянной потребности видеть, слышать, говорить и любить эту молодую женщину. Но когда она появлялась в поле внимания, то эти потребности быстро пропадали. Особенно если он ее видел, слышал, разговаривал и любил. Как будто бы какой-то монстр, сидящий в его организме, насытившись, уходил на отдых до следующего вожделения. Но, когда Софьи не было с ним, он с еще большим упорством требовал ее.
  Особенностью его переживаний было и то, что они настолько глубоко вошли в его психику, настолько породили сильные, глубокие ощущения и эмоции, что он уже не мог дать правильной оценки происходящим процессам не только вокруг себя, но и внутри себя. Его психика поплыла. Он медленно и уверенно сходил с ума. Радонова, запустив психотрон, стала идеальной наркотической подпиткой для его разрушающейся психики, а следовательно, его собственного 'я'. Еще немного усилий, и им можно было управлять, как зомби. Он находился в таком состоянии, что не представлял дальнейшей жизни без нее.
  Когда Виктор узнал, что с ней переспал Коровин, все его существо возмутилось этому факту, этой клевете. Он не поверил этому. Радонова для него стала кумиром, вне всяких подозрений, что бы о ней ни говорили. Он фатально верил в ее невинность и невиновность во всем.
  Даже когда Софья призналась ему по телефону в своей греховной сущности, монстр, сидящий в нем, не хотел верить услышанным признаниям.
  Виктору нужно было срочно кому-то рассказать, что с ним произошло. С Андреем, тем более с женой, обсуждать свои новые переживания он не смел. Родной брат, к которому он мог обратиться, выслушав его, помог бы, но находился в зарубежной командировке. Оставалась единственная женщина, которая могла бы поддержать в эту минуту. Это была его мать. Светлана, обладая проницательным умом, узнав от сына последние подробности о состоянии мужа, сразу определила, где его надо искать. И она не ошиблась.
  Сын всем сердцем, всей душой потянулся к любимой маме, как зеленый росток к солнцу. Но что станет с матерью после его признаний, какой непосильный психологический груз возложит он на нее, когда предстанет душевно больным, Виктор просто не думал. Мать для него была последним островком искренней любви, последней надеждой на понимание.
  В полночь Виктор подъехал к отчему дому. Весь путь его охраняли ангелы-хранители. Он ехал очень быстро, невзирая на непогоду. Шел мокрый снег. Но все обошлось благополучно. Даже стражи безопасности на дорогах, и то его не останавливали. Только при переезде границы, глядя на него, белорусский таможенник уточнил:
  - С вами все в порядке? - и, получив утвердительный ответ, отстал.
  Мать Виктора, Екатерина Семеновна, пожилая женщина семидесяти лет, с большой радостью встретила сына. Тем не менее спросила:
  - Что-то случилось Витенька? Ты так неожиданно приехал.
  - Давно не виделись, мама, соскучился, - глаза Виктора были уставшие, а лицо горело огнем.
  - Хорошо, сынок, иди умывайся, я накрою на стол. Все горяченькое в печи стоит. Первое будешь есть? - засуетилась она, хватаясь за ухват.
  - Да, мамочка. И первое, и второе, и компот, - старался шутить Виктор.
  В считаные минуты еда дымилась на столе.
  - Мама, давай водки немного выпьем, я бутылку привез.
  - У меня наливочка есть, вот, попробуй, - и мать, достав из буфета графинчик с жидкостью янтарного цвета, разлила ее по рюмкам.
  - За встречу, мама. За новую жизнь! - Виктор легко коснулся рюмки матери. - Я очень рад, что сегодня с тобой. Мне много надо тебе рассказать. У меня произошли большие события, - говорил Виктор, усердно поедая наваристый борщ.
  - Кушай, дорогой сынок, кушай. Вот, на второе - 'колдуны', - Екатерина Семеновна подвинула ближе к Виктору маленькую кастрюльку с картофельными блинами с мясом, от которых шел необыкновенно вкусный запах. - Со сметаной их ешь.
  - Спасибо, родная, - Виктор с аппетитом приступил к таким знакомым с детства 'колдунам'.
  'Странно, - вдруг подумалось ему, - зачем этим словом в народе назвали такое вкусное блюдо? Наверное, чтобы их много не съели. Чтобы всем хватило. Кому охота много съесть блинов с таким страшным названием? А если бы их назвали 'ведьмами'? Неужели бы тоже ели?' - и он поперхнулся от собственных мыслей.
  - Не спеши, Витенька, - вымолвила мать, пристально всматриваясь в лицо сына, - 'колдунов' хватает.
  - Все, мама, спасибо, - Виктор отставил тарелку с недоеденным третьим картофельным блином, - больше не хочу.
  - Что, Витенька, 'колдуны' вышли невкусные?
  - Спасибо, все хорошо. Я давно так вкусно не ел. Просто поздно уже.
  - Тогда иди укладывайся, а я посуду помою.
  - Мама, - Виктор замялся, глаза отвел в сторону, - я хочу поговорить с тобой.
  - Витенька, - мать мягко и тактично перебила сына. - Я вижу, у тебя неприятности. О них лучше утром поговорим. Я приглашу в гости Николаевну, нашу местную ясновидящую, и ты все нам расскажешь. Хорошо?
  Екатерина Семеновна подошла к сыну и нежно провела рукой по спине.
  Виктор поднялся, уставился на мать, в глазах удивление. Ведь он ничего не говорил ей об изменениях в личной жизни. 'Она мысли мои что ли читает?' - подумалось ему.
  - Хорошо, мама, давай поговорим завтра, - он прижался, поцеловал мать в голову.
  Екатерина Семеновна, конечно, мыслей сына не читала. Но, когда тот позвонил ей и предупредил, что приедет, она интуитивно почувствовала беду. И голос был такой странный. Уже дома, внимательно рассмотрев сына, она поняла, в чем дело. Большой жизненный опыт и практика работы в больнице, а она была фельдшером, подсказали ей, что сын психически не здоров. Причем чувствовалось чужое вмешательство.
  - Витя, а дома знают, что ты у меня? - спросила мать, отстранившись от сына и убирая посуду.
  - Нет. Я не говорил никому.
  - Как же так? Ты что, уехал и не предупредил об этом Свету и Андрея?
  - Что тут такого. Они меня не понимают. И вообще, - глаза сына загорелись, лицо стало пунцовым. Он, как актер, выкинул руку вперед и возбужденно воскликнул: - Мама, у меня скоро будет новая жизнь.
  - Какая новая жизнь? Сынок, что ты говоришь? - мать выключила журчащую воду в мойке. Обернулась встревоженно. - Я тебя не понимаю.
  - У меня появилась девушка, в которой я души не чаю. Если она меня примет, то я уйду от Светы.
  - Что?.. - Екатерина Семеновна замерла, ее сердце трепыхалось с перебоями. Она схватилась за грудь и медленно стала проседать. Хорошо, что рядом был стул. Женщина успела ухватиться за спинку и присесть.
  - Мама, что с тобой? - крикнул в испуге Виктор и подскочил к ней.
  - Ничего, ничего, сейчас отпустит, - медленно проговорила она. В глазах горечь и боль за сына. - Иди укладываться, Витя. Завтра поговорим. Я немного посижу. Лекарства выпью, - и, когда тот ушел, прошептала вослед: - Витенька, родной мой сынок, что же с тобой сделали эти злыдни?..
  Утром Екатерина Семеновна позвонила местной ясновидящей и пригласила в гости. Обычно люди сами к ней приходили или приезжали из разных мест, но так как женщины были знакомы еще со времен работы в больнице, то Ксения Николаевна, так звали целительницу душ, послушалась и пришла к полудню.
  Виктор к тому времени, позавтракав, сидел в своей комнате и писал очередной стих Софье.
  Ясновидящая сначала сидела на кухне и долго о чем-то разговаривала с матерью Виктора. Затем позвала и его.
  Виктор вошел к ним возбужденный и раскрасневшийся от нахлынувших поэтических чувств и воспаленного воображения.
  - Посмотри, Катя, на своего сына. Его будущее, я вижу, связано с бумагами. И ты знаешь, - она посмотрела с улыбкой на Екатерину Семеновну, - у тебя в этом году будет внук. Ты разве не хочешь внука?
  - Как внук? - удивилась та.
  - Я вижу, у этой молодой женщины будет сын от Виктора. Все у них будет хорошо. Не волнуйся. Вот посмотришь, Катя, все уладится, как надо.
  Виктор сидел с открытым ртом и слушал эти слова завороженно. Он и мыслить пока не мог о таком исходе отношений с Радоновой. Все можно было представить, но чтобы так развивались в дальнейшем события в его жизни! Это было какое-то чудо. Неужели и вправду говорят, что от ненависти до любви один шаг? Ведь Радонова, как она высказывалась, его ненавидит. Значит что, впереди любовь? Его глаза сияли лихорадочным блеском. Он подвинулся ближе к знахарке, чтобы не пропустить ни одного слова.
  - Конечно, будет трудно молодой семье, но ты, Катя, поможешь и поддержишь их, - подчеркнула в заключение ясновидящая.
  Екатерина Семеновна застыла от услышанной информации. Ей трудно было поверить в столь радикальные изменения в жизни сына. А ясновидящая, допив остывший чай, поднялась и, опершись о руку Виктора, обратилась лично к нему:
  - Будешь отъезжать, позвони мне, я благословлю тебя на дорогу. Не забывай мне звонить из Москвы о своих делах. В следующий раз, когда приедешь, я тебя полечу и сделаю полный массаж. Это будет уже в апреле, на Радуницу.
  Виктор у калитки, прощаясь с гостьей, вложил ей тысячу рублей в карман пальто. Ясновидящая не сопротивлялась подношению, только ее губы чуть раскрылись в усмешке. Будущий же великовозрастный жених топтался на месте, сиял.
  - Может, вас подвезти до дома? - вдруг вырвалась фраза в благодарность за ее услуги.
  - Спасибо. Не надо. Береги себя. Сложные нынче времена наступают для вашей семьи. И не сверли мне в спину, когда я уйду. Иди лучше успокой маму, - и прорицательница, перекрестив Виктора, ушла...
  Позже, года через два, когда улягутся последние страсти в семье Дорониных из-за трагедии, связанной с приворотом мужа и сына, а также с насланной на жену и мать порчей, в памяти Виктора всплывет визит этой ясновидящей в дом матери в Дубровно. Он хорошо вспомнит и ее слова, которые стали определяющими в его решении, как ему поступать дальше. Выбор пал на тот момент в пользу Радоновой. Почему местная гадалка так повела себя в определении дальнейшей судьбы Виктора, для него осталось загадкой на всю жизнь. В судебной и медицинской практике это называют судебной или медицинской ошибкой. Была ли здесь действительно ошибка ясновидящей или она преднамеренно так сказала, чтобы уберечь Виктора в те дни от полного сумасшествия, видя его состояние, осталось в тайне.
  Позже, когда Виктор покажет ей фото Радоновой, она сразу определит в ней ведьму. Но ей будет очень неудобно говорить об этом сыну лучшей подруги. Виктор виделся с ней еще два раза, но сам постеснялся об этом спросить, а затем ясновидящая куда-то пропала. Люди говорили, что она, заболев, съехала. Что же произошло с ней на самом деле, знал один Бог.
  После этой встречи разрыв отношений Виктора со своей женой был предопределен. До него оставалось несколько недель.
  А пока он сидел и разговаривал с матерью, давал ей читать свои стихи, обсуждал услышанное заключение ясновидящей. Был бодрым и возбужденным, строил радужные планы на отношения с Софьей.
  Мать же с каждой минутой чувствовала себя хуже. Она не поверила старой приятельнице, которая только последние десять лет занималась новым ремеслом. Она не только поняла, но и была убеждена в том, что на сына совершен приворот. Но она видела и другое, что разубедить сына в неестественности его любви к сотруднице сейчас не удастся. Требовалось время. Поэтому она выбрала на тот момент правильный тактический ход.
  - Витя, - сказала она ему, - я твоя мать, и я очень тебя люблю. Что бы с тобой ни случилось и с кем бы ты ни жил, я всегда буду тебя любить. Но я приложу все силы, чтобы вытащить тебя из того состояния, в которое ты попал.
  Теперь выслушай одну историю, которая произошла в нашей семье во время войны, когда я была маленькой. Я о ней никогда никому не говорила. Но, видимо, настало время. Может, она тебя натолкнет на трезвые мысли, если не сейчас, то позже.
  Виктор, усевшись напротив матери, поставил перед собой остаток янтарной наливки и, пока мать рассказывала, потихоньку ее пил. У него было самое благодушное настроение. Он знал, что ему нужно делать, он определился. Его благословили. Разве это не было бальзамом для истерзанной души?
  - Это произошло в начале войны, - повела рассказ мать. - Немцы перли всеми силами на Москву. Наши беспорядочно отступали.
  В деревне, где мы жили, как мне потом рассказал брат, временно тогда поселился один немецкий штаб. Папин дом-пятистенок, выстроенный до войны, был самым большим и лучшим. Его и выбрали немцы. А выбирал дом молодой красивый немецкий офицер, видно, адъютант. Он немного знал русский язык. В каком он был звании, я, естественно, не знала, мне было тогда девять лет. Так вот. Всю семью выселили. Кого к соседям, кого в сарай.
  Ты знаешь, что у нас была старшая сестра. Звали ее Вера. Ей в ту пору шел семнадцатый год. Красивее девушки на селе не было. Стройная, тонкая талия, правильные милые черты лица, длинная коса - загляденье, а не девка.
  Ее поселили в соседнюю хату. А там жила одна бабка, тетка нашей мамы.
  - Мама, - запротестовал Виктор, - ты долго вступления рассказываешь, не тяни, - и он налил себе еще наливочки.
  - Я не тяну. Ты слушай лучше, - и мать продолжила историю. - Эта бабка умела гадать и лечить людей руками. Многим она до войны помогла.
  Так вот, в ее хату также заглянул немецкий адъютант. Проверял, видно, кто соседи по штабу. Когда он ушел, бабка возьми да и скажи Вере: 'А хочешь, я сделаю так, что этот красивый фриц в тебя влюбится и голову потеряет от твоих чар?'
  Вере бы смолчать да отказаться. А она была бойкая у нас. И она согласилась, чисто из любопытства, да и первая красавица же. Немцы еще не лютовали, - мать откашлялась, выпила воды и продолжила: - Так вот, бабка взяла крынку с молоком, что-то за занавеской сделала, нашептала и передала Вере. Иди, говорит, попои своего 'ахвицера'. Вера пошла в штаб да и попоила из своих рук этого немца. Ну и что ты думаешь?
  К этой минуте Виктор уже слушал ее, не перебивая. Он молчал.
  - Уже вечером пришел к ним адъютант. Принес Вере цветы. А на стол выложил продукты и шоколад. Бутылку вина поставил. Весь следующий день он не отходил от старшей сестры. Завалил подарками.
  Через день штаб уехал, вместе с ним и этот немец. Если бы ты видел - уже мама рассказывала, - как он тосковал и не хотел уезжать.
  Через несколько дней приехал один на машине, чтобы только увидеться с Верой. Война шла, его отпустили в деревню или самовольно приехал к Вере - уж не знаю. Недели через три снова появился. Весь посеревший, глаза горят, худой. Кажется, был и легкораненый. К маме пришел и просит у нее разрешения, чтобы отпустили Веру с ним. Просил ее руки. Хотел жениться. Говорил, что увезет в Германию к родителям. Вера забегала: как же так, жених. А Ваня, старший брат и главный кормилец семьи (отца уже не было, он умер в 37-м году), когда ему передали об этом, категорически отказал. Он был тогда в партизанах.
  - Вы что? - кричал он. - Нельзя этого допустить! Нас же за ее измену всех к стенке поставят.
  Веру спрятали тогда в лесу. Как же этот немец хотел ее видеть! На коленях стоял перед мамой, чтобы отдали Веру в жены. Весь истерзался. Но не выдали ему Веру. Покрутился, покрутился он, да и уехал ни с чем. Хорошо, что деревню не спалил. Что дальше с ним стало, я не знаю. Война шла, погиб, наверное, или сам под пулю подставился. Вот какое страшное оружие - приворот, Витенька. Виктор сидел, понурив голову, и молчал. Наливку не допил. Затем он глубоко вздохнул и спросил:
  - Ну а с Верой что дальше было?
  - А Вера, сынок, - у матери вдруг скатилась непрошеная слеза, - весной 42-го года умерла.
  - Отчего, мама? - дернулся тоскливо сын.
  - Кто его знает. Был голод. Что-то съела. И через два дня от обезвоживания организма умерла. Так и похоронили нашу красавицу Верочку на сельском кладбище. Ей семнадцать исполнилось. Виктор ухватился за стакан, сквозь зубы буркнул:
  - У меня все будет по-другому, мама.
  - Дай ты Бог, сынок, - и мать, всплакнув, хромая, с палочкой, болезненно ушла в спальню помолиться. В углу комнаты висела икона Иисуса Христа. 
  
  
  Глава 9
  
  
  - Доброе утро, мама, - позвонила Светлана свекрови, не выдержав отсутствия какой-бы то ни было информации о муже, в надежде, что он там.
  - Здравствуй, Света.
  - Виктор у вас?
  - Витя гостил два дня. Но сегодня рано утром выехал домой. Думаю, после обеда будет в Москве, - спокойно ответила Екатерина Семеновна.
  - Значит, он все же ездил к вам. Чутье меня не подвело. Он что-нибудь рассказывал?
  - Что именно? Я не понимаю тебя, Света, - удивленно наигранно ответила свекровь.
  - Ну вы видели, что он сейчас ненормальный?
  - Почему ненормальный? Он устал от работы, ему нужен отдых.
  Светлана болела за семью, за мужа и искала поддержку у свекрови. Но делала это грубо и прямолинейно. Разговор не был продуман. Она со своей правдой шла напролом, не подбирая выражений.
  - Мама, не говорите ерунды. Витя последнее время ведет себя очень странно. Он постоянно обманывает меня. На все мои просьбы серьезно поговорить о возникших проблемах в работе, в наших отношениях не реагирует. Даже стал прятать деньги. Он свихнулся на почве переживаний к молодой проститутке. У него просто крыша поехала. И вообще...
  - Подожди, Света, - прервала всплеск грубостей в отношении сына Екатерина Семеновна.
  - Во-первых, он мой сын, поэтому не оскорбляй его. Возможно, ему и нужен психиатр. Так проведи консультацию, - свекровь чувствовала правдивость слов невестки, но не хотела пока идти на контакт. Она хорошо понимала, с каким настроением поехал ее сын домой. И поэтому еще не определилась, как себя вести.
  - Во-вторых, - продолжила она, - что бы с Витей ни случилось, я всегда буду его любить, как бы ни складывались в дальнейшем ваши отношения.
  - Вот оно что! - воскликнула негодующе Светлана. - Вы уже спелись. Так знайте! У нас случилась беда. На Андрея и Виктора сделали приворот. Вернее, на Андрея, а Витя попал под рикошетное воздействие. Поэтому он стал таким. Я это так не оставлю! Мы завтра поедем в деревню к бабке. Я уже договорилась с ней. Вы еще пожалеете о том, что стали на его защиту.
  - Света! Ты что, вздумала мне угрожать? - не поняв смысла последней фразы, возмутилась свекровь.
  - А ну вас! - отрезала Света с болью в сердце и положила трубку...
  На следующий день, несмотря на сопротивление мужа и отсутствие времени у сына, Светлана с большим трудом все же организовала поездку семьи в Подольский район к известной целительнице гадалке Варваре. Адрес ей дала хорошая подруга Кристина. С ней Светлана постоянно общалась по телефону, и та знала все ее проблемы.
  Как-то при встрече Кристина сказала, что здесь без бабки не обойтись, и пообещала узнать адрес. Насчет столичных гадалок, дававших объявления в газетах, она отозвалась так:
  - Нормальная целительница рекламы не дает. И к ней тропа не зарастает. И денег они берут немного, и то, кто сколько даст. Все остальные по объявлениям - это шарлатаны, развод для лохов.
  Накануне вечером, когда все мужчины были в сборе, Светлана организовала полный разбор полетов. Ткнула носом и Андрея, и мужа во все проблемы семьи, назвала причины их 'безмозглости', указала пути лечения.
  Надо было только удивляться терпению и мужеству этой женщины, чтобы перенести в то время и грубость сына, дошедшую до агрессии, и маразм мужа, у которого начали уже течь слюни. Огромное желание спасти семью от распада толкало Свету на крайние меры. Первой мерой по очищению семьи от скверны было посещение ясновидящей.
  К дому гадалки, расположенному на краю поселка Маврино, они подъехали без опозданий, как и созванивались, - к полудню. Но она их сразу не приняла. Перед ними стояли две машины, одна из которых была с правительственными номерами. Лишь минут через сорок их позвал в дом небритый мужик лет пятидесяти, возможно, ее сын.
  Варвара - согбенная, старенькая, но с умными проницательными глазами бабка, внимательно посмотрела на каждого, когда все вошли, и произнесла:
  - Вижу, по делу ко мне приехали, - и сразу обратилась к Свете: - Соль, свечи и воду привезли?
  - Да, как вы сказали.
  - Хорошо. Положи, деточка, все сюда, - и Варвара показала на стол.
  Светлана начала было ей рассказывать о проблемах семьи, но знахарка ее остановила:
  - Ко мне с пустым не приходят. Я все вижу. Садитесь на скамейки. В ногах правды нет, люди добрые.
  Затем она взяла колоду карт и быстро разложила на столе. Посмотрела на них, собрала и снова разложила. Подняла голову, внимательно взглянула на Свету лучистыми глазами и тихо произнесла:
  - Давно это у твоего мужа? - и слегка кивнула в сторону Виктора.
  - Уже два месяца.
  - Так и карты говорят. Вот гляди, сделали две молодые женщины. Одна рыжая, а вторая черная. Правильно? - и она в упор вновь посмотрела на Свету.
   - Рыжую мы знаем, а черную? - Света задумалась. - Кто черная, Витя, знаешь? - обратилась она к мужу.
  Виктор сидел, ерзал на стуле и молчал, не реагируя на обращение жены. Андрей в это время нервно разглядывал помещение деревенской гадалки.
  'Убого, - думалось ему. - Грязно. В углу стоят банки и бутылки с водой. Какая-то церковная утварь, иконы висят. Свечи. Что, эта бабка зарабатывает бешеные бабки?' - и он чуть не рассмеялся от собственного удачного каламбура.
  - Приворот сильный! - Варвара зыркнула строго на Андрея. - Ставился три раза. Последний - недели две назад. И вот еще, голубушка, - она опять обратилась к Свете: - И на тебя сделано.
  - Это как, бабушка? - голос Светы задрожал от волнения.
  - Порча. На болезни.
  - Я так и думала! - глаза женщины округлились, в голосе уже гневные нотки. - Меня всю крутит. Слабость. Ночью то в жар, то в холод бросает. Подняться утром не могу, сердце заходится. Кто это сделал? Вы можете узнать?
  - Нетрудно, - Варвара разбросала еще раз карты, затем ответила: - Сделала старая женщина. От нее идет очень сильный негатив. Я бы сказала, это прямо ведьма. Она этих девок и научила. Особенно рыжую, та и делала привороты...
  - Ну, голубушка! - Варвара заговорила тверже, повелительнее, через небольшую паузу. - Кого первого будем лечить? - и взглядом указала на Виктора.
  - С Вити начнем, бабушка, - поддакнула Света. - Витя, иди садись ближе, - обратилась она к мужу.
  - Может, не надо? - промямлил тот.
  - Ты опять за свое? Садись! - Света ухватилась за плечи мужа и с усилием посадила на стул напротив гадалки. - Мы можем выйти, Варварушка?
  - Да, пожалуйста. С вашим мужем я буду работать пятнадцать минут, погуляйте это время.
  Когда Светлана и Андрей вышли, бабка пристально взглянула на Виктора, вздохнула и мягко, с душевной теплотой промолвила:
  - Спрашивай, милок, что тебя мучает? Я вижу, ты сильно страдаешь. Извела безответная любовь? Угадала?
  - Да... - Виктор склонил голову.
  - Это не любовь, сынок. Ты можешь не верить, но скоро сам поймешь. Просветление придет, обязательно придет.
  - Бабушка, - вдруг обратился к ней Виктор, в глазах непомерная тоска. - А она действительно ведьма?
  - Еще не ведьма, но будет ею. Это по роду идет.
  - А можно ее вылечить?
  - Совсем запутался. От нее надо бежать, а лечить тебя надо. Ладно уж, посиди тихо, - Варвара подошла к Виктору со стороны спины. Руками обхватила его голову и так держала с минуту. Затем, удерживая ладони чуть выше над головой, стала читать наизусть молитвы. После чего подошла к столу, взяла пластиковую бутылку с водой, где подписано было 'Виктор', открутила пробку и опять стала читать над ней молитвы, заряжая воду своей силой. Закончив эту процедуру, попросила больного:
  - Позови сына, его полечу. Позже скажу, что делать с водой.
  Виктор вышел на улицу. Погода была чудесная, теплая, несмотря на начало марта. С крыш вовсю капало. Яркое солнце слепило глаза. После темной и душной избы от свежего воздуха слегка закружилась голова.
  'Что это со мной? - поплыли неторопливо мысли, - наверное, весна действует. Что она мне принесет? Скоро Восьмое марта, надо сделать подарок Софье. Она приезжает через два дня из отпуска по семейным обстоятельствам. Обязательно ее навещу. Как же я долго не видел свою зазнобу! Пока был у матери, Андрей по совету настырной жены перевел девочку на периферию в Коньково. Жаль. При мне он не сделал бы этого. Ладно, скоро все разрешится. Недаром ясновидящая так красиво наговорила ему будущее...'
  От этих мыслей сердце Виктора Васильевича радостно забилось, а на лице нарисовалась веселяще-придурковатая улыбка.
  - Витя, очнись! Лечение помогло? - вдруг раздался голос жены над его ухом и щелчок перед носом. - Вижу, улыбаться стал.
  - А! Что? - дернулся от неожиданности муж. - Где Андрей? Пусть зайдет к Варваре.
  - Эх ты, соня! Андрей уже десять минут как у Варвары, - воскликнула Света, и губы жены раскрылись в доброй усмешке.
  - Да? А я и не заметил.
  - Да ты как вышел, так и присел на ступеньку порога. Я тебя не трогала, сама послала Андрея.
  - А, ну да, - протяжно проговорил Виктор. - Надо попить витаминов, видно, авитаминоз у меня.
   - У тебя разжижение мозгов, мой милый, - уже засмеялась Светлана,- пошли к бабке, нас ждут.
  Виктор послушно, как теленок, вновь зашел в дом гадалки вслед за женой.
  - А вот и вы пришли, - удовлетворенно отозвался сын, встретив родителей в сенях. - Батя, иди осторожно, не ударься, тебя шатает.
   - Это от лечения, сынок, - отозвалась Светлана, - пройдет... Вот, Варварушка, мы в сборе.
  - Хорошо, присядьте. Доченька, а ты воду для себя привезла?
  - Нет, бабушка.
  - Поди возьми в углу бутылку с водой и поднеси ко мне.
  Когда Светлана выполнила просьбу ясновидящей, та открутила пробку и стала нашептывать молитвы прямо в горлышко бутылки. Такую же манипуляцию она стала проделывать и с кульком соли, заряжая ее своей энергией.
  Здесь открылась дверь и показались двое: женщина лет пятидесяти и молодой человек с дергающейся головой. Женщина с порога, извиняясь:
  - Мы к тебе, Варварушка. Пустишь?
  - Сейчас, мои милые, подождите немного. Вот отпущу столичных. Побудьте в сенцах, - ответила гадалка, не обращаясь взором к новым прихожанам, и, махнув им рукой, продолжила молитву над кульком с солью, а закончив, подняла голову: - Светочка, теперь послушай меня. Воду пейте три раза в день небольшими глоточками. Виктор и Андрей пусть смачивают и обтирают себе грудь тыльной стороной ладони у сердца. Также пусть обтирают запястья рук и щиколотки ног. Соль подсыпьте незаметно у порога под коврик тому человеку, кто вам сделал приворот. И вы увидите, как он будет себя вести. Он будет через три дня болеть. Его будет всего ломать. Дома обойдите все комнаты квартиры по часовой стрелке с запаленной свечой. Если свеча будет потрескивать и на краю будет нарастать оплыв, значит, в доме негатив. Он пришел с вашими вещами. Очистите комнаты святым огнем. И последнее, - Варвара впилась глазами в Андрея и Виктора, - три дня ничего никому не давать и ничего ни от кого не принимать. Вы поняли меня, болезные?
  Мужчины молчали, обдумывая информацию.
  - Все, мои хорошие. Все, что могла, я сделала.
  - Сколько мы должны вам, бабушка? - обратилась Света перед уходом.
  - Сколько дадите, столько и ладно. Все пойдет на храм.
  Светлана положила на стол пять тысяч рублей.
  - Спасибо вам за помощь, - поклонилась.- Да хранит вас Бог, - Варвара перекрестила всю семью. - Все будет хорошо. 
  
  
  Глава 10
  
  
  Виктор Васильевич с нетерпением ожидал появления Радоновой из затянувшегося отпуска. Все это время он старался меньше быть дома, чтобы не видеться с женой, чтобы не слышать ее постоянные упреки и нравоучения. Приходил поздно ночью, иногда бывал выпивший и, ни с кем не разговаривая, ложился спать. Просыпался рано утром и писал стихи. Они в основном посвящались Софье. Воспаленный приворотом мозг выдавливал из себя поэтические строки о страданиях к официантке и не разделенных с ним чувствах. Их с большим натягом можно было называть стихами. Многое не рифмовалось, не выдерживался ритм стиха. Однако, не дай бог, кто ему в этом помешает. Он зло рычал на того и прятал свои творения.
  Эта полуведьма, полуавантюристка, полупроститутка с золотой медалью об окончании средней школы и красным институтским дипломом полностью заполонила душу немолодого мужчины и заставила учащенно биться сердце при одном воспоминании о ней.
  Тем не менее уже через три дня после приезда от бабки Виктор почувствовал просветление в голове. Жена, как могла, контролировала его, чтобы он пил заговоренную воду и обтирался ею. И ему действительно стало легче. В глазах появился здоровый блеск. Пропала страдальческая маска с лица. Появилась уверенность в движениях и в разговорах.
  Но обновленное состояние было временным явлением, незакрепленным желанием вылечиться. Как только глава Дорониных узнал, что Софья вышла на работу, он сразу помчался к ней. Он даже не брал машину, зная нескончаемые пробки в часы пик.
  Так как компания создавала новые мини-кафе, по возможности ближе к метро, то ему нетрудно было добраться до пельменной в Конькове. Доехав в метро до станции 'Октябрьская' и перейдя на Калужско-Рижскую линию, он благополучно добрался до пельменной, не переставая удивляться, что столько людей в обеденное время едет в метро.
  Бизнесмен получил от поездки некоторую эмоциональную встряску. Он давно не пользовался подземкой. И здесь, в этом скоплении людей, он лучше почувствовал, что человек - существо коллективное, но со своими индивидуальными особенностями. Эта мысль пришла на выходе, когда он обнаружил пропажу перчаток, которые положил в карман зимней куртки. Тем не менее всеобщее возбуждение и настрой приближающего весеннего праздника настолько его захватили, что он не придал этому значения. Под стук колес, держась за поручень и принимая удары то слева, то справа от двигающихся тел, он и придумал, что купит Софье на Восьмое марта. Это будет новый айфон последней модели. Его девочка заслужила, а то бедняжку задвинули, куда Макар телят не гонял.
  Выйдя из метро, Виктор Васильевич уже через десять минут зашел в маленькое уютное кафе. В руках - цветы и сигареты для Софьи.
  - Здравствуйте, девушки, - возбужденно и уверенно поздоровался он, не обращая внимания на присутствующих и обедающих клиентов.
  - Заходите, заходите, - защебетали две стройные сотрудницы.
  Софья при появлении великовозрастного ухажера напряглась, но все же выдавила из себя улыбку и благодарственное спасибо, принимая розы.
  - Присаживайтесь, Виктор Васильевич, - подскочила к нему молоденькая официантка в желтой приталенной блузочке и короткой юбке. - Может, порцию пельменей подать и водочки?
  - Спасибо, Леночка, не надо. Подмените Софью, пусть она подойдет. Я присяду в углу у окна.
  Радонова появилась быстро, подсела за столик без разрешения. Холодный настороженный взгляд, чуть заметная улыбка.
  - Добрый день, Виктор... Васильевич. Я пришла, слушаю вас.
  Старший Доронин смотрел на Софью и любовался этими широко открытыми серо-голубыми чарующими глазами, любовался вздернутой пухлой верхней губой, очень белой, гладкой, почти мелованной кожей лица. Так близко и спокойно он еще не разглядывал это лицо. Сердце трепыхало от накатывающихся чувств обожания и любви.
  - Здравствуй, Софья, - тихо, кротко произнес он. - Я очень рад тебя видеть. Если бы ты знала, как я соскучился по тебе. Весь измучился от ожидания этой встречи. Кажется, целую вечность тебя не видел.
  Виктор слегка дотронулся до руки официантки. Девушка не дернулась, руку не отняла.
  - Я тоже рада тебя видеть, - устало и болезненно, перейдя на 'ты', проговорила Софья. Было явно видно, что ее мучает недомогание. Это заметил и Виктор.
  - Что-то случилось, Софочка? - встревожился он.
  - Нет, все нормально. Только очень сильно болит голова. Со мной это бывает. Выпила две таблетки, но не помогло.
  - Может, тебя подменить? - Виктор сильнее сжал руку девушки.
  - Не надо. Первый день заступила в это кафе. Что скажут девочки?
  - Смотри сама, а то я могу это сделать.
  - Нет, доработаю смену. До вечера продержусь... Витя, - Софья вдруг впервые назвала ухажера по имени. - Долго мы не сможем говорить, видишь, Лена косится на меня.
  - Ничего, покосится и перестанет. Принеси лучше два эспрессо: мне и себе.
  - Хорошо, - обрадовалась Софья и ушла его готовить.
  'Надо же, - подумалось в эту минуту Виктору, - бабка правду говорила, что кто сделал плохо нам, то у того через три дня будет болеть голова. Как Софью скрутило. Неужели это она сделала приворот? Нет, не может быть. Простое совпадение. Это у нее от дороги головная боль. Пройдет. А как она приветливо на меня посмотрела, даже Витей назвала и совсем не сердится, - радостно продолжил размышлять он. - Руку не убрала и разговаривает спокойно. Неужели я ей начинаю нравиться? Какое счастье'.
  Виктор прикрыл глаза от нахлынувших эмоций, также чтобы не отвлекаться на окружающий мир и слаще воспринимать свои мечтания. Он, конечно, не мог знать истинных причин поездки Софьи домой, да и не задумывался над ними. А она ездила вовсе не потому, что у нее заболела мать. Это был предлог. Хитрой и коварной бестии надо было взять тайм-аут, посоветоваться с матерью, как быть дальше.
  Радонова поняла, что Андрея развести с женой не удастся. Слишком у того крутой характер. Да, ему тяжело, да, его бросает из стороны в сторону, но от семьи он не уйдет. Да и мать, волевая женщина, не допустит этого. А вот у папеньки башку свернуло напрочь. С ним можно делать, что хочешь. Можно и в кошки-мышки поиграть. Не напрасны же все ее старания. Высосать кошелек, да и бросить - вот и цель определилась. Примерно так обдумывала она свое дальнейшее поведение. Мать, прощаясь с дочкой перед отъездом, заявила следующее:
  - Софа, я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь. Ты давно уже взрослая девочка. Но я бы этого не делала. А впрочем... - Анна Никодимовна призадумалась ненадолго и добавила: - Может, он действительно тебя любит. Седина в бороду, бес в ребро. Возьми его в оборот, а жизнь сама расставит все по местам...
  - Витя, что ты заснул? - жеманно-удивленно воскликнула Софья, ставя маленькие чашечки с ароматным кофе. - Это ты так думаешь обо мне? А говорил, что жить без меня не можешь.
  - Ой, Софочка! Действительно не могу. Я думал, что тебе подарить на Восьмое марта.
  - Это правда? - заулыбалась шельмочка. - Скажи, дорогой, что это за подарок, если не секрет? - Софья потихоньку стала вживаться в новую роль.
  - Конечно, не секрет, - у Виктора Васильевича от услышанных эпитетов забилось чаще сердце. Он, идя сюда, не рассчитывал на такое теплое внимание со стороны возлюбленной. Это дорогого стоит. В эту минуту он мог выложить ей все, что имел, на тарелочку с голубой каемочкой.
  - У тебя будет самый модный айфон последней модели. Он сейчас рекламируется.
  - Какая прелесть! - Софья приподнялась над столом и поцеловала Виктора в щеку, оставив след от ярко-красной помады. Она ликовала, операция по высасыванию кошелька стартовала.
  - Софочка, только у меня одно 'но', - Виктор отвел глаза.
  - Какое еще 'но'? - на лице девушки появился испуг. - Витя! Что ты придумал?
  - Я хочу сделать тебе подарок, чтобы никто нам не мешал, например... а давай встретимся у тебя в квартире завтра после обеда, - пришел на ум самый легкий вариант. - Я привезу все к празднику. Хорошо? Солнышко мое.
  Софье, конечно, не хотелось принимать кого-либо у себя дома, тем более Виктора. Она поняла, куда клонит новоиспеченный ухажер. Это было легко прочитать по его пылким глазам, дрогнувшему, просящему голосу. Но она знала и другое из немалого опыта обращения с мужчинами. За все надо платить. Даже этому безумно влюбленному папеньке нужна разрядка, после которой он станет еще щедрее. Она же этого сейчас и хочет. А одним мужиком больше или одним меньше, ей не привыкать.
  - Хорошо, милый. Я согласна. В три часа дня ты освободишься?
  - Постараюсь. Думаю, успеем с Андреем поздравить к этому времени женщин, заслуживающих наше внимание.
  При упоминании об Андрее Софья вздрогнула и поменялась в лице, появились слегка видимые аллергические пятна. Все же он ей нравился - этот дерзкий, самоуверенный молодой человек. Она его ненавидела и любила одновременно. Но он - это уже прошлое, притом неудачное. Надо забыть его. 'Все, хватит, беру себя в руки. Впереди - новые горизонты и перспективы'. Они, правда, не такие презентабельные, как хотелось, но надо довольствоваться пока этим. И она быстро пришла в себя. Из нее вышла бы прекрасная актриса.
  Виктор даже не заметил, как грозовое облачко пронеслось над их отношениями.
  Софья, допив кофе, поднялась. На губах сдержанная улыбка. Глаза - застывшая лава.
  - Хорошо, Витя, я буду тебя ждать. Звони.
  - До встречи, Софочка. Я обязательно приду.
  Старший Доронин светился, будто светлячок в темноте. Его сердце ликовало. Все идет, как предвещала ясновидящая. Он расправил плечи и, не отвечая на прощальные жесты и взгляды сотрудников, не замечая обильного снегопада, с непокрытой головой, держа в руке картуз а-ля Жириновский, нырнул в непогоду. 
  
  
  Глава 11
  
  
  Софья извивалась подобно ящерице или танцорам народов майя. При этом она то приближалась, накрывая Виктора приятной волной тонкого аромата обольщения от Dior, то удалялась, представ перед ним полностью обнаженной. Одновременно любовница постанывала с задержкой дыхания.
  Игра Виктора забавляла, и он поддался общему движению. Его удивляло, что такие гимнастические выверты можно проделывать в постели во время интимных прелюдий. Таких откровенных па со стороны своих избранниц в молодые годы ему не приходилось видеть.
  Однако, как Софья ни старалась, Виктор поймал себя на мысли, что он остается холоден к ее изыскам. Хотя сейчас, как никогда, он хотел чувствовать себя сильным и уверенным мужчиной.
  Он не страдал физической слабостью, не был импотентом, но психологический климат во время любовных утех имел для него большое значение. В моменты близости супруге не надо было делать лишних движений. Достаточно было Свете прижаться к нему теплой грудью и положить руку на бедро, как сердце зажигалось и он всем телом тянулся к ней.
  Здесь было что-то другое. Что-то ему мешало. Может быть, музыка? Из фирменного 'Панасоника' лилась удивительно тоскливая песня в исполнении Сары Коннор. Возможно, он перенервничал. Он так долго ждал и хотел этой встречи. Этой близости. Может быть, его отвлекала чужая обстановка? Хотя в это мало верилось. Здесь, видно, было что-то другое. Однако так он думал гораздо позже.
  Сейчас он пытался настроиться и выглядеть в глазах юной подруги другим, дабы не потерпеть полного фиаско. Лишь Софье через довольно продолжительное время с помощью умелых ласк удалось как-то зажечь Виктора и слиться с ним воедино. Но все прошло до смешного быстро.
  Обескураженный жених скрючился и затих. Софья же, наоборот, имея в этих делах большой опыт, продолжала постанывать, как бы поддерживая своего партнера. Но через мгновение она резко поднялась, набросила на себя халатик и вышла из комнаты в ванную.
  Виктор лежал в задумчивости. На лице застыла страдальчески-неудовлетворенная гримаса. Из 'Панасоника' лилась все та же музыка. Он не курил, но ему было противно, как будто он накурился какой-то гадости. В груди нарастало чувство тоски и злобы на себя, на Софью, непутевую жизнь.
  Полежав немного и услышав шлепки босых ног Софьи, скрывшихся на кухне, он глубоко вздохнул и последовал в душевую. Подставив крепкое тело под струи горячей, а затем холодной воды, он немного отошел от гнетущих мыслей. Выходя из комнаты, он понял, что сегодня ему здесь делать нечего.
  Однако Софья так не думала. Она видела состояние Виктора. И не была бы она первоклассной путаной, позволив себе в самом начале складывающихся новых отношений с папенькой поражение. Надо было срочно закреплять протянутый сексуальный мостик к его сердцу. Она знала, что в таких случаях у мужчин начинают пробиваться совестливость и раскаяние в поступках. Такую крамолу надо уничтожать на корню.
  - Дорогой, ну что ты не в духе? - обратилась она к Виктору, когда тот появился на кухне. - Разливай остатки шампанского, праздник же у нас.
  Доронин без энтузиазма наполнил бокалы пенящимся игристым напитком 'Мадам Клико'.
  - За что будем пить, милый? - раскрылась в улыбке Софья.
  - За женский праздник Восьмое марта.
  - Это банально, Витенька! - надула губки визави. - За это мы пили. Ты же поэт. Раскройся душой.
  Но несостоявшийся Казанова молчал, его что-то угнетало, скорее всего, звонивший несколько раз сотовый телефон. Его наверняка разыскивала жена.
  - Давай выпьем за нас, - проявляла инициативу Софья, - но следующий тост за тобой.
  - Хорошо, - выдохнул Виктор и залпом выпил шампанское.
  Софья отпила несколько глотков и, выйдя из-за стола, присев гостю на колени, потянулась к нему губами.
  Старший Доронин второй раз был так близок к лицу своей пассии, тем более при свете. В спальне Софья раздевалась без него, а юркнув под одеяло, позвала, причем окна были зашторены. Сейчас другое. Он вновь тонул в ее больших открытых серо-голубых глазах, упивался сочностью и выразительностью полуоткрытых уст, восхищался белизной кожи, даже мелированная рыжая челка не отталкивала.
  Софья любила и умела заниматься сексом. Это было ее третьим пристрастием. Но сексуальным утехам она предавалась избирательно. В этот раз выбор пал на Виктора Васильевича, немолодого бизнесмена, которого она притянула к себе сильнейшим приворотом.
  Заметив результат завораживающего действия на Виктора, она сильнее прижалась к нему и вызывающе страстно стала целовать в губы, рот в рот. Языком, легко подавив сопротивление его губ, нежно и трепетно, щекоча, стала доводить до исступления.
  Ухажер заерзал на стуле от накатывающейся возбуждающей волны. Софья почувствовала это новое настроение. Для усиления эффекта она соскользнула с его колен и легким движением, бесстыдно сбросив халатик и оставшись совершенно голой, притянула папеньку к распаленному телу. Дальше пошли грациозные движения бедер и живота в стиле ламбады с сильным прижатием в какие-то моменты к торсу избранника, стягиванием с него незначительной одежды, в которую он был одет после принятия душа.
  Виктора захватила первобытная гармония движений Софьи. От выразительных ласк его кровь и энергия бурным потоком прорвались вниз и с новой силой готовы были смести любые преграды. Он уже не мог устоять против ее чар, против естественных нахлынувших чувств. Мгновенно обняв Софью, неистово целуя в губы, шею, нежно дотрагиваясь до белоснежной груди, он слился с ней в объятиях.
  Софья, возбуждая Виктора, а также принимая ответные ласки, сама распалилась не на шутку. Она дрожала от желания. Непреодолимая сила ощутить внутри необузданную мужскую энергию уже инстинктивно руководила ею. Она нежно обхватила рукой и ввела стремительный жизненный поток в себя и застонала от вожделения.
  Виктор ахнул от неожиданности и на мгновение замер. Кровяное давление достигло своего апогея. Он резко, одним порывом посадив Софью на стол, таранил ее дерзко, зло, с неистовой страстью, пробивая глубоко манящую плоть. Софья вскрикнула от боли. Ее ногти врезались ему в спину. Высоко приподнятые ноги жадно обхватили торс. Но Виктор не почувствовал этого. Он уже не слышал ни ее стонов, ни возгласов, ни ласковых слов, ни падения какой-то посуды. Даже когда избранница, в расслабленной истоме откинувшись назад, прошептала: 'Все дорогой, я закончила', - бил ее упорно, грубо, жестко, как мог. И в этот первый настоящий момент близости с ней жестокость Виктора определялась не столько силой сексуальной страсти, сколько силой мести за те обиды, унижения и оскорбления, которые испытывал он от нее за все последние месяцы, за свою душевную боль и горечь, которые связаны были с приворотом. В эти минуты он был властелином ее физического тела. Он был выше ее чар. Он чувствовал себя победителем.
  Когда Виктор понял, что сил осталось мало, он выдыхается и нужно заканчивать свое сексуальное безумие, пальцами, сжав до боли обхваченные бедра Софьи, с диким стоном он завершил победное движение и затих, устало сложив голову на ее грудь.
  Оба с минуту молчали, тяжело дыша. Каждый думал о своем. Обнаженная Софья, сидя на столе, ласково трепля волосы Виктора и постепенно остывая от разразившейся сексуальной бури, о том, когда она простится с ним и с наслаждением по своему клевому телефону поговорит с матерью о новых приятных изменениях в своей жизни. Опустошенный морально и физически Виктор - о том, что последний шаг им уже сделан. Надо уходить от жены. Он ей изменил. Но как же она теперь будет без него? Как посмотрит на это сын? Семья? Что скажут на работе?
  В какой-то момент прояснения сознания он понял о безжалостности совершенного поступка. Ему стало очень тоскливо и больно на душе. Его сердце разрывалось на две половинки. Одна запуталась в липкой паутине Софьиного приворота. Другая находилась под влиянием прошлых воспоминаний и любви к Свете. От такой навалившейся сердечной трагедии его нервы сдали. У него начался психический криз. Сильный, мужественный человек тихо, незаметно завыл.
  Софья почувствовала вой только по вздрагивающим плечам Виктора.
  - Тихо, тихо, мой милый, - гладила она его по спине. - Пройдет, все пройдет. Жизнь меняется, не стоит на месте. Ты меня полюбил. Разве это плохо? Я красивая, молодая. У нас все отлично получается. Ты такой супермен, я и не думала. Знай, если ты расстанешься с женой, то я тебя приму, буду с тобой. Помни, дорогой, об этом, - разлучница дала новую установку Виктору и поцеловала в голову.
  Виктор Васильевич притих, прекратил стенать, затем выпрямился и, подхватив Софью на руки, понес в ванную комнату.
  - Ух, какой ты у меня силач! - кокетливо заворковала Софья, обняв папеньку за шею. - Все, хватит, милый, отпускай. Будем собираться, - и, мягко отстранившись, путана закрыла за собой дверь...
  
  
   Глава 12
  
  
  После встречи с Виктором Васильевичем накануне Восьмого марта Софья открыто пошла в наступление, чтобы окончательно его завоевать. Да он и не сопротивлялся. Они постоянно перезванивались. Их видели в различных публично-развлекательных местах.
  Софье нравилось играть в американский бильярд. У нее появилось новое увлечение - боулинг. Бизнесмен водил ее в эти заведения, не говоря уже о посещении ресторации, когда был свободен. Он дарил ей цветы и оказывал самое изысканное внимание. Он был счастлив в это время и как никогда убежден в чистоте помыслов Софьи и искренности своих чувств к ней.
  Новое поведение старшего Доронина не могло остаться незамеченным на работе, а тем более дома. Светлана пыталась сохранить семью. Но действовала прямолинейно, исходя из математического склада ума.
  Она устраивала истеричные разборки поздних похождений мужа, его звонков и встреч с Радоновой, всячески препятствовала этому. Чтобы знать обо всех делах, она проверяла его звонки, его сообщения, его карманы. В кафе и в офисе она завела своих людей, которые держали ее в курсе здешних событий. По ее предложению Андрей уволил Радонову из компании, не дав доработать до конца месяца.
  Просьбы мужа не принимались. В семье считали его на тот момент умалишенным. Дело даже дошло до того, что жена стала фиксировать расход бензина в машине и считать километраж дневного пробега. Все это выводило Виктора из себя. Он метал гром и молнии в Светлану, защищая свою свободу, грозился уйти из дома. Не хватало маленького толчка, чтобы это произошло.
  И такой случай подвернулся. Скорее его устроила вездесущая Радонова. Только можно было удивляться подлости ее натуры.
  Несмотря на семейные коллизии, жизнь шла своим чередом. Чета Дорониных-старших была приглашена на день рождения одного их общего приятеля. Он изъявил желание свой праздник провести в их кафе. Все же будет экономия финансов. Для сотрудников фирмы и знакомых были установлены существенные скидки в оплате за вечерний заказ в кафе.
  Все было приготовлено по высшему разряду, и именинник ждал гостей. К назначенному времени все собрались, кроме Дорониных. Они запаздывали. По настоянию Андрея семья поехала в кафе на его машине, хотя Света предлагала взять такси. У нее, видно, срабатывало предчувствие беды. Не доехав пару километров до офиса, их подрезала, уходя вправо, темно-синяя 'мазда'. Андрей резко нажал на тормоз, машину слегка развернуло, и ехавшая сзади 'волга' наскочила на джип. Удар был несильный. Никто в обеих машинах не пострадал. Однако праздничное настроение омрачилось. Водитель 'волги' не сопротивлялся и компенсировал наличными причиненный ущерб.
  - Это все подстроено, - проговорила вслух Светлана и метнула омраченный взор на мужа. - Жди новой беды от этой проститутки.
  Виктор молчал. В таких случаях лучше не спорить с женой.
  Из-за инцидента они опоздали на полчаса к назначенному времени. Именинник нервничал, но ждал, не начиная торжества. Какое было его удивление, когда он увидел, как Доронины с цветами, раздевшись в гардеробе, вошли в основной зал кафе, чтобы затем направиться в представительскую комнату, где их ждали гости, и вдруг, словно ошпаренные, выскочили из собственного кафе в вестибюль, и первая - мать директора заведения. Когда он проследовал за ними, то наблюдал следующую картину. Разъяренная Светлана, жестикулируя руками, кричала на мужа, чтобы тот пошел и вывел из зала кафе какую-то проститутку. Виктор отказывался это сделать.
  - Да замолчи ты в конце концов, люди же смотрят, - уговаривал он Свету, - успокойся.
  - И пусть смотрят. Я тебя и ее выведу на чистую воду. Сколько это может продолжаться? Как тебе не стыдно! - и она начала всхлипывать. - Это ты ей сказал, что мы будем всей семьей здесь? Ты? Отвечай!
  - Ничего я не говорил, - резко парировал Виктор, отворачивая взгляд.
  - Так почему она здесь? Я предчувствовала беду. Какая подлость! Какая тварь! Пришла специально, чтобы нам насолить. Если она будет здесь, я никуда не пойду. Все, решай! Я еду домой.
  Положение спас Андрей. Он подошел к охраннику кафе и дал ему какие-то указания. Через три минуты охранник, держа Радонову за руку выше локтя, силой вывел из залы. Та сопротивлялась, шипела, зло смотрела по сторонам. Виктор, видя такую картину, отошел в сторону, чтобы не встретиться взглядом с Софьей.
  Дождавшись, когда Радонова получит дубленку из гардероба, охранник довел ее до выхода, открыл дверь и вытолкнул на улицу, приговаривая:
  - Ноги чтобы здесь твоей больше не было, бл...
   Радонова чуть не упала. Удержалась. Прохожие слышали, как она, зло выругавшись, крикнула в сторону двери:
  - Как я ненавижу вас, Доронины!
  Начало праздничного вечера для именинника было смазано, но, когда гости разошлись, уже никто не обращал внимания на натянуто-сдержанный вид хозяев кафе. А когда повар преподнес от имени директора кафе юбиляру на зеркальном подносе жареного поросенка, все захлопали в ладоши и совсем забыли о маленьком инциденте в вестибюле.
  Гости веселились на славу. Вино, шутки, поздравления, даже танцы под живое исполнение местного вокального ансамбля с начинающей певицей Анастасией проходили празднично. Когда Анастасия стала исполнять свой шлягер 'Смотри не влюбись в меня', юбиляр пригласил Светлану на танец. Та с радостью согласилась, чтобы поднять настроение.
  - Светочка, - обратился к ней в танце Николай, так звали юбиляра. - Что это был за шум, когда вы пришли?
  - Да мои мужики набрали на работу девиц легкого поведения из периферии. Вот и проблемы с ними потом, - осторожно ответила Света, кружась с партнером. - Пора бы московскому правительству ужесточить меры по борьбе с нелегалами, - продолжила она, - своих безработных хватает, а то лезут все в столицу.
  - Я смотрю, у вас это наболело, - усмехнулся именинник.
  - Не скажите, Николай Федорович, кадрами надо заниматься. У нас растущая фирма, а где взять хороших сотрудников, чтобы честно работали и были преданны делу? Вот у вас в Минфине разве все так гладко?
  - Да, Светочка, вы правы. Кстати, зовите меня просто Николай, - и партнер, взяв Светлану под руку, когда закончился танец, галантно отвел на место. Откланявшись, он внимательно и тепло посмотрел в ее бирюзовые, изумительной красоты глаза и добавил: - Когда вам будет очень трудно, вы можете рассчитывать на мою поддержку.
  Светлана ничего не ответила, только проводила взглядом, когда тот удалился к своим друзьям.
  - Что, мать, бодришься? - подал голос сын, подойдя к ней сразу, когда отошел именинник.
  Глаза Светланы вспыхнули, лицо ожесточилось.
  - Андрей! - обратилась она к сыну, не отвечая на реплику. - То, что сегодня произошло, ни в какие ворота не лезет. Вечером я поговорю с отцом последний раз. Ты меня должен поддержать в этом разговоре. Хватит быть посторонним наблюдателем. Отец выжил из ума. Если он хочет так и дальше жить, это его личное дело, но больше терпеть издевательства и унижения над собой я не позволю.
  - Хорошо, мама.
  - Скажи, пожалуйста, - вдруг спросила Светлана, - почему не было шеф-повара на таком важном мероприятии?
  - Я тебе разве о нем не говорил? - удивился сын.
  - Нет, ничего.
  - У него сильнейший инфаркт. Сейчас лежит в больнице. Выкарабкается или нет, не знаю. Получилось все неожиданно. Был здоров - и на тебе. Поговаривают, это проделки все той же Радоновой.
  - Да, большая неприятность. Вот видишь, во что мы вляпались? Жалко, нам его будет не хватать, классный специалист. Надо искать нового.
  - Уже работа проводится... Ладно, - Андрей вздохнул, - хватит о грустном. Слушай, мать, анекдот, - его губы раскрылись в улыбке.
  - Слушаю, сынуля, развей тревожные мысли.
  - Приходит старый еврей домой, снял пальто, сел на стул и стал разувать ботинки.
  Здесь из спальни, где была его жена, молодая Сара, выскакивает студент. Пробежал мимо хозяина - и за дверь. Старый еврей посмотрел ему вслед и говорит: 'Что за молодежь пошла? Ни тебе спасибо, ни мне здравствуй, ни нам - до свидания'.
  Светлана от души рассмеялась. Промокнув платком слегка выступившие слезы, выдохнула оживленно:
  - Где ты, Андрюша, такие анекдоты берешь?
  - Сейчас услышал.
  - Смешно. Расскажу подругам... - взор Светланы вдруг помрачнел, и с скривившихся губ слетело пожелание: - Этот анекдот обязательно отцу расскажи, для него он скоро будет очень актуальным. Кстати, где он?
  - Где ему сейчас быть? Он в баре. Сидит один, что-то пьет.
  - Хорошо, с ним потом. Подойди, пожалуйста, сейчас к Николаю Федоровичу, это наш юбиляр, и спроси его, может, надо что-то еще подать к столу. Позаботься, Андрюша, чтобы остаток вечера прошел хорошо, - мать с нежностью посмотрела на сына. - Он нужный и хороший человек, да и мужчина хоть куда, - и она глубоко вздохнула, а затем погладила сына по спине, поправила ему галстук и, задумавшись, пошла в бар.
  Не доходя до стойки бара, она увидела сидящего спиной к ней мужа. Возле него стоял бокал, заполненный на треть коньяком, и он оживленно говорил по сотовому телефону.
  - Вот гад! - взвинтилась вновь Светлана. - Даже здесь не успокоится, звонит своей сучке. Ладно, дома я с тобой поговорю. Не буду портить остаток вечера.
  У жены хватило на этот раз ума и выдержки не устраивать вторичного скандала и не выставлять на посмешище себя и свою разваливающуюся семью.
  Всю дорогу, пока они ехали домой, ее так и подмывало начать разговор с мужем, но за рулем был Коровин, так как Андрей к тому времени был уже изрядно пьян. Но дома, несмотря на то что спала маленькая внучка и невестка, Светлана сразу перешла в наступление.
  - Витя! Ты что себя позволяешь? Неужели ты думаешь, что я буду и дальше терпеть твое бл.... Это же надо дойти до того, что, идя вместе на день рождения к такому нужному для бизнеса человеку, ты удосужился сказать об этом своей проститутке.
  - Не говорил я ей, - пьяно мычал Виктор. - Это вранье!
  - Молчи. Тебе слова не давали, - резко перебила его жена. - Ты почему ей звонил из бара?
  - Я не звонил, это неправда.
  - Неправда? Дай свой телефон. Дай, я тебе сказала! - Света стала вырывать мобильник из рук мужа, который первый схватил его со стола.
  - Отойди, не дам! - рыкнул Виктор и зло отпихнул жену.
  - Ах ты мразь! У тебя даже честности не хватает в этом признаться.
  - Я мразь? - завизжал супруг. - А ты разве не подлая? По карманам лазишь, СМС читаешь, подглядываешь да подслушиваешь. Это что, жизнь? - Виктор забегал по кухне как ошпаренный. Весь красный, со взъерошенными волосами. - Да ты меня вообще никогда не любила. Никогда со мной не считалась. Я мучился с тобой на второстепенных ролях.
  - Мучился? Ах, мучился! - взбесилась Света, хватаясь за полотенце, чтобы его хлестануть. - Уходи, чтобы ноги твоей больше не было в этом доме. Но помни: умного Бог ведет, а дурака толкает под зад. И первый пинок ты получишь вскоре от Радоновой, когда деньги у тебя закончатся.
  - И уйду. Ты ревнуешь, поэтому так говоришь. Она меня понимает и ждет.
  - Какой же ты дурак, Витя! Тебя обманом притянули, - вырвалось из груди жены, и она, всхлипывая, обессиленно завалилась на стул.
  - Нет, у меня светлые чувства. И меня любят...
  Андрей находился в это время в другой комнате. Он слышал скандал родителей и не вступал, но, когда отец стал говорить о чувствах, он не вытерпел и зашел на кухню.
  - Батя, послушай меня, - резко заговорил он, - не убегай! Ты сейчас разговариваешь, а Радонову в это время хачики трахают.
  - Врешь! Ты все выдумал!
  - Выдумал? - усмехнулся сын, затем рассмеялся отцу в глаза. - Ты ослеп, батя! Мне Коровин сказал сегодня об этом. У нее есть какой-то хачик, она зовет его 'мой мачо'.
  - Ах, Коровин тебе сказал? - закричал во все горло Виктор. Его глаза округлились, зубы заскрежетали, руки сжались в кулаки. И с пеной вырвалось: - Вы все против меня! И ты спелся с матерью. Я устал от вас! Устал от ваших сцен. Вы слышите меня? Уста-а-ал! Я ухожу! Ухожу завтра... - разъяренный супруг выскочил из кухни, громко хлопнув дверью...
  Утром следующего дня Виктор Васильевич собрал личные вещи в спортивную сумку и, не попрощавшись, ушел из дома.
  Уходя, он оглянулся, может, жена остановит его и будет уговаривать остаться. Светлана стояла молча. Она с болью и состраданием смотрела на мужа. Слез не было. Хотя ей очень хотелось разреветься. Гордость и сила характера не позволили ей этого.
  
  
  Конец первого раздела
  
   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 17.06. выйдет новая глава. Раздел 2 "В постели с ведьмой"
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"