Разводовский Павел : другие произведения.

Красный город

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роботы пришли на Землю, чтобы поработить ее. Но мудрый Яша находит их центр управления.
  1.Демоны? Боги?
   Кто-то перетасовал мир, как колоду карт. Перемешал людей, переставил города, села, деревни, дома, квартиры, комнаты. "Где ты, моя Эсперанца? Где искать тебя в этом мире? Ты исчезла в этом хаосе. Где ты теперь? Где теперь я? Зачем, кому это было нужно? Где искать тебя, любимая, где?"
   Глаза Яши слезились, но он не плакал: просто лежал на копне сена и пристально рассматривал Млечный путь. Что же там, на небе, в самом деле: звезды или божьи фонари, которые создатель подвесил, чтобы освещать путь ангелам эфира?
   Прямо перед ним летел Лебедь. Нет, на лебедя он был не похож. Это был обыкновенный крест. Но зачем он повис над землей? Какой путь он предлагает земле? А недалеко в созвездии Лиры блестела яркая звезда Вега. Там кто-то веселится, играет бравурные марши. Ведь есть во Вселенной место, где живут высшие, самые счастливые существа.
   И вдруг от Веги отделилась маленькая звездочка. Она становилась все больше и больше, пока не ослепила Яше глаза. Стало жарко, горячо, казалось, еще секунда, другая - и Яшино тело вспыхнет и сгорит. От этого невыносимо яркого огненного света Яша закрыл глаза и потерял сознание.
   Когда он очнулся, то увидел, что полулежит в широком белом кресле, а на него смотрят большие, голубизны светлого неба, нечеловеческие глаза.
   Существо, так сильно похожее на человека, стояло перед ним, облаченное в голубой комбинезон. Ростом оно было в два с половиной метра, голова больше школьного глобуса, на ногах сверкало множество разноцветных огоньков, а на груди светился монитор, в котором отражался Яша, сонный, взъерошенный, с соломинками в волосах и на плечах.
   - Кто ты? - спросил Яша.
   - Я твой бог, - ответило существо.
   У Яши душа в пятки ушла, но все-таки он надеялся, что все еще спит.
   Существо подняло правую руку - и вместо потолка на небе опять закружились звезды.
   - Я создал этот мир, и делаю с ним, что хочу, - существо говорило тихо, но эхо много раз повторяло его слова. - Я навел на Земле хаос, чтобы люди поняли, что над ними зависла сильная рука.
   - Отчего же столько веков ты этого не делал?
   - Тогда были другие люди. Они слишком мало знали. Они не владели тайнами ни физики, ни химии, ни информатики. Люди стали слишком много знать, и я перетасовал этот мир. Но взамен я им дал бесплатную пищу, бесплатный кров. Я дал им свободу от самих себя. Да, я перетасовал землю! Люди из разных стран теперь живут в разных городах. Жены разлучены с мужьями, матери с детьми. На земле царит хаос. Но я даю людям шанс воссоздать единый мир и единую веру.
   Властелин Вселенной был красив. Безмерно красив. "Или он одел себя в эту красивую оболочку специально для встречи со мной?"
   Горькое чувство обожгло Яшину грудь. Он спрыгнул с высокого кресла. Перед этим гигантом Яша казался ничтожным карликом.
   - Верни мне Эсперанцу. Или хотя бы скажи, где она теперь?
   Создатель словно ожидал этого вопроса, его глаза несколько раз сверкнули красными огоньками.
   - Нет, вы разлучены! - проговорил он металлическим голосом, и эхо десятки раз это повторило.
   Яше показалось, что вокруг него стоят призрачные ангелы и вторят каждому слову своего повелителя.
   - Почему? - спросил Яша.
   - Ты и миллионы таких, как ты, потеряли веру в своих создателей.
   - Нас всех кто-то создал, - тихо проговорил Яша, а, может, даже просто только так подумал.
   - Кто-то?! - опять два ярких красных огонька сверкнули в глазах существа. - Разве ты меня не видишь? Разве я не перед тобой?
   "Вижу", - опять подумал Яша. - Но пока я жив, то даже во сне мне Бог не приснится".
   - О, упрямый человечишка! Я могу раздавить тебя как муху. Но не делаю этого, потому что мы даем жизнь, а не забираем.
   - А кто забирает?
   Казалось, минуту-другую существо искало ответа и не могло найти.
   - Ты, Яков, слишком смелый человек, - сказало оно. - Но мы боги, и я не один. Мы создали Землю и всегда наблюдали за ней. Только мы способны из ничего, из глины, сформировать разумных существ. Но отчего ваш разум так часто дает сбои? Лучшие механики столетиями решают проблему человека и не могут понять, какие же извилины в вашем мозгу дают сбой?
   "Тоже мне боги!" - опять подумал Яша. - А что с нашими мозгами, то и вправду, сам Бог не знает".
   Существо хотело еще что-то сказать, но Яша почувствовал мелкую дрожь во всем теле, он весь съежился и обхватил голову руками. Комната затряслась, затрясся и создатель, а сам Яша не устоял на ногах, упал и закатался как горошина по полу от одной стены к другой.
   Затем наступила какая-то странная, шепотная тишина. Яша открыл глаза прямо навстречу солнцу. Он продолжал дрожать, и весь был промокший. С небес шел прозрачный мелкий дождь. Его тело лежало на той же копне сена. Кто-то хотел его убедить, что кроме этой копны сена ничего в реальности не было и нет.
   "А сон - это загадочная игра мозга? Нет, сон - это одна третья часть нашей жизни. Куда улетает наша душа во время сна? Какие миры мы видим?" Сколько бы книг Яша не перечитал, ответа не будет. Но душа Яшина знала, она удивительно умела чувствовать присутствие Бога. Есть Бог, есть Тот мир, о котором мы все время забываем, и надо перед ним оставаться чистым.
   Он чувствовал, что надо делать все только для людей. "Мне уже пятьдесят, уже поседела голова. Сколько можно забывать? Кто знает - лет десять-двадцать - меня не будет. Я должен сделать для этого мира нечто важное. Где брать энергию? Не желать себе ничего в повседневности. У меня все есть. Я умею отказываться!"
   Он с детства отказывался и от мяса, и от сладостей. "Никакой, даже самой мелкой мелочи для развлечений! Я живу для тебя, прекрасный человек! Только для тебя, и бог меня поймет!"
   От этих мыслей Яше становилось легче. Он часто говорил их себе вместо молитвы. Обманывал ли душу или действительно искал высшей правды в себе?! Бог есть. Только Он знает правду его души.
   Яша еще раз припомнил свой сон. Существо с головой-глобусом не имело ничего общего с божественным духом. "Но откуда оно взялось: пусть даже во сне? Бог - тайна, может, самая глубокая тайна души. Было много людей, которые хотели замесить как тесто Яшину душу заново. Но еще никто никогда не покушался на его душу во снах. Кто же это существо? Из какой реальности оно вырвалось в глубины моего сознания?
   Небо было светлое. Звезды исчезли. "Кто же там затаился в глубинах космоса? Демоны? Боги? Или самоуверенные существа, которые вмешиваются в жизнь землян?"
   Не найдя ответа на свои вопросы, Яша подмигнул небу и пошел в сторону леса, возле которого стояла небольшая церквушка.
  
  2.Идеал среди цветов
   Яша пригляделся своими близорукими глазами и возле березы различил знакомые очертания. Идеал лежал просто среди цветов, он был одет во что-то вечное - так одевается каждый день солнечное небо - в светло-голубую, чистую, прозрачную одежду.
   Он Яшу заметил издалека, и все время следил со светлой улыбкой за ним. Он был юн, и красота его была подобна свежести окружавшей его флоры. И в то же время, в глазах его таилась вечная обида.
   Когда Яша прошел мимо березы, Идеал вскочил и тихими шагами подбежал к нему.
   - Меня легко потерять, - сказал он. - Ты не знаешь, какой я деликатный, насколько я не выношу любой, даже мельчайшей лжи. Пожалуй, от малейшего грубого слова, или даже намека на грубость, я исчезаю. Но я всегда там, где хорошо, и где все так счастливы.
   Кто-то застучал в лесу топором.
   - О, что это?! Все, меня нет! Я исчезаю навечно.
   Но наступила тишина, он вновь появился. Он, казалось, уже не мог без Яши. Теперь быть с ним для Идеала стало жизненной потребностью.
   Словно школьный друг он бежал по тропинке за Яшей и похлопывал ладонью по его плечу.
   - Я ведь в сердце в твоем живу. Ну, скажи, что ты без меня?! Разве без меня ты был бы счастлив? Ты не путай, я не твоя душа, я сам по себе. А то, что ты пошел в мою сторону, тут ты, конечно, не ошибся. Поверни на другую тропинку, пройди по другому лугу - ты был бы одинок. И я никогда не был бы так близок с тобой, как сейчас. Твоя душа... Что такое твоя душа? Вот хоть сейчас она возьмет и дурное что-нибудь придумает. Ну, скажи, где я тогда буду? Ой, как далеко буду! И не дозовешься меня. Тогда будешь жить всегда без меня. А ведь что значит мое чувство? Мое чувство - это все! Это самый прекрасный мир! Я ведь всем свои чувства даю. Я ведь для всех! Только слепы и грубы души людей. Да, да! Слепы и грубы!
   "Какая польза от него? - подумал Яша, когда он исчез, хоть и не было малейшего повода-шума. - Ведь он так изнежен, так чуток к каждому слову, к каждому звуку. Любая фальшивая нота, и он исчезнет навечно. Хотя ему скучно там, в вечности, и он опять поджидает где-нибудь на лугу в цветах моего появления. Глупый, самоуверенный мальчишка, этот Идеал!"
   "Да! С ним нужно быть крайне деликатным, - подумал Яша. - Хотя, быть может, это большое счастье, что я его часто встречаю, ведь у меня весь день затем такие светлые мысли".
  
  3.Священник зовет в баньку
  
  Пройдя шагов двадцать, Яша вдруг увидел, что за ним наблюдает священник в черной рясе и с посохом в руке. Совсем старик. Годы стали его сгибать к земле. Но посох он держал твердо, а крест его ярко блестел на солнце и заставил Яшу прищурить глаза.
   - Подойди-ка сюда, сын мой!
   Глаза старика были строгими и добродушными. Яша как послушник, опустив голову, приблизился к нему.
   - Мне показалось, что кто-то рядом сейчас шел с тобой и разговаривал.
   - Это вдохновение!
   - Что?
   - Ты, старик, видел Идеал.
   - А-а-а! А я думал, что мне померещилось.
   - Нет, ты, вправду, видел. Внутренним зрением. Иногда человек может поверить в чудо абсолютного добра. И тогда идеал может померещиться.
   Старик взял на груди крест, приподнял его и поцеловал, а затем перекрестил Яшу. Убедившись, что Яша не исчез, священник взглянул на путника добродушнее.
   - А я этой ночью возвращался из деревни, где исповедовал старуху, царствие ей небесное - и вижу, кто-то притаился в стогу, человек или дьявол. Слава Богу, появилась луна и осветила человека! Ты, должно быть, блаженный, и дома своего не имеешь?
   - Не имею, батюшка.
   - И жены не имеешь?
   - Была жена. Да разве найдешь теперь ее в этом хаосе.
   - В каком хаосе, сын мой?
   - В общечеловеческом.
   - А-а! Слышать я стал хуже, ноги плохо держат. Только глаза у меня зоркие. Бес всегда рядом, сын мой. Видел я, как он к тебе в поле приставал. Коль хочешь спасти душу от нечисти, следуй за мной! Будешь жить у меня и баньку топить по субботам. Бог призрел блаженных и повелел следовать за ним в его обитель. Омоешься в святой воде, и всякая полевая нечисть навеки тебя оставит.
   "Идеал меня оставит", - подумал Яша, - а, может, он и вправду какая нечисть. Сколько-то зла из-за него идеала люди друг другу натворили. Сколько революций было из-за идеала! Ах! - подумал Яша, махнув рукой. - Не разобраться мне в этом. Иногда так хорошо, когда он в душе!"
   - Хорошо, батюшка, веди меня в свою баньку. Должно быть, я и вправду грешный человек, раз бог меня к тебе зовет.
   Они поплелись вдоль тропинки по направлению древней белой церквушки с одиноким крестом на куполе. Даже птицы притихли, прислушиваясь к Божьему дыханию. Потерял ли Яша что-то в эти минуты или нашел? Он не знал ответа, - душа его ничего не подсказывала. Бог вел его своей дорогой, оставаясь как всегда глубокой тайной.
  
  4.Идеальный город в СССР
  
  Сам Сталин не знал, что будет из этого мальчика по фамилии Манилов. Слишком он был большим фантазером. Но отец народов его любил. А что скажет товарищ Молотов, если мы вырастим хоть одного идеального человека? Манилов вырос и в тридцать лет создал школу - единственную школу, где учили всему идеальному несмышленых детишек.
   - В советское время нужно экспериментировать! - убеждал вождя Манилов. - Мы всех маленьких детей переселим в отдельный город! Мне нужны только маленькие дети двух-трех лет, дети-сироты.
   Сталин, разгладив усы, мечтательно улыбнулся.
   - А что, товарищ Молотов, построим идеальный город в нашей стране?!
  
  Союз разрушился, а город существовал.
   - Что делать с городом? - спросили у Ельцина.
   Президент пожал своими медвежьими плечами:
   - Пусть остается тайной. Это запретная зона. Мир не должен о нем знать.
   Коммунизм осуществился. Эксперимент удался. Люди стали идеальными.
   Настоящий город! Там теперь больше ста тысяч человек. Даже если объявить их сумасшедшими, распихать по психушкам - это будет большой убыток для страны. Да и психиатры обо всем разнесут. Теперь ничего не скроешь. Есть запретная зона. Есть и будет! Столько десятилетий хранилась тайна, сохранится и теперь.
   Идеал возможен. Возможен идеальный город. Если люди не знают о зле - тогда они живут только прекрасным.
  
   Нет, этот город разрушать нельзя. Пусть хоть там люди будут счастливы. Мы - русские - особые люди. У нас был Толстой и Циолковский. Мы первые полетели в космос. Мы - могучая держава. Мир не переделаешь! А в Красном городе живут дети идеала. Ни одного злого чувства, ни одного низкого стремления. Все умны, добры, глубоко образованны.
   "Ах, Манилов, как жалко, что тебе пока нельзя поставить памятник у Кремля на Красной площади".
  
  По лесу плелся человек в рясе, с седой бородкой и крестом на груди. Только в руке у него был посох, и глаза его рассеянно блуждали по сторонам.
   Заметив меня, он улыбнулся и поманил пальцем:
   - Подойди ближе, дитя божье, что же ты как заяц за кустом прячешься?
   Я стал приближаться к этому старику, пытаясь сообразить, из каких глубин прошлого мира он появился.
   - Где-то здесь недалеко, хлопчик, стоит деревня Богоявленка.
   - Что стоит?
   - Деревня.
   - Дедушка, там ведь нет никаких деревень.
   Теперь пришло время удивляться старику в рясе. Он вначале широко раскрыл глаза, а затем прищурил их. Старик присматривался к моей голове, ушам, глазам, носу, рту, шее, рукам, ногам - ко всему телу, словно пытался понять, кто меня вылепил.
   - Одежда на тебе, сынок, какая-то бесовская. Отчего ты весь в красном ходишь?
   - Да ведь красный цвет - это цвет идеала, - проговорил я. - Все это знают, и у всех нас одинаковые одежды. Красный цвет побуждает человека ко всему великому.
   Старик бесов от людей отличал безошибочно. Он сразу учуял, что перед ним простое грешное существо.
   Я же стоял с открытым ртом, смотрел на старика и моргал глазами. Далеко моя душа была и от бесов, и от богов. Я недавно читал "Машину времени", и теперь мне показалось, что я провалился в прошлое.
   Как много нехорошего было в прошлом мире. Целые века что-то неладное было с нашим разумом и душой. Теперь все лишнее ушло. Как хорошо, что дети не знают, что такое военные, продавцы, деньги, банки. Каким это кажется сейчас неразумным. Изменились души людей, и мир стал добрым и разумным.
   Я изучал историю религии. Как легко люди верили в своих богов. И все оттого, что они не знали света в душе.
   Я всматривался в старика и думал, что может ответить будущее далекому прошлому.
   Старик был невзрачный, но крест на его груди блестел ярче солнца.
   Наконец, я не выдержал этого сияния и опустил глаза.
   - Где ты живешь? - спросил опять священник.
   - Мы живем в бараках.
   - Кто?
   - Все наши.
   - И парни, и девушки?
   - Девушки - в соседних комнатах, за стеной.
   - И вы встречаетесь?
   - Нет. Мы - два параллельных мира.
   - А как же размножается ваш мир?
   - Мы в медпунктах сдаем анализы.
   - Ах, вот как! Значит, божий закон - "Плодитесь и размножайтесь!" - теперь выполняют медпункты?!
   Эти добродушно-строгие глаза теперь стояли передо мной, жалели меня и судили. Я смотрел на куст малины, но куст исчезал, а глаза священника оставались.
   - Вот что, овечка заблудшая! Шагай по этой тропинке, пока не предстанешь перед божьей церковью. Храм закрыт. А вот моя банька для всех отворена. Всякий, кто потерял Бога, должен хорошенько выпариться, а уж потом - в Храм божий войти. А мне нужно в Богоявленку. Иду окропить дома прихожан, ибо бес он не дремлет и в каждом углу притаился.
  
  5.Божья коровка заползла на "Капитал"
  
  Старик поковылял в сторону макового поля, а я в глубокой задумчивости побрел по извилистой тропинке.
   "Да, я попал в прошлое! Но как это могло случиться?" Я любил фантастику, но никогда в нее не верил.
   Я никогда не видел церквушки, и мне хотелось посмотреть, какие же они были в далеком прошлом. Я прошел перелесок и различил ее белые очертания. Возле церквушки стояла черная банька, о которой говорил старик. Дверь ее была открыта, а возле нее паслась смиренная овечка и пощипывала зеленую травку.
   Я тихо подошел к баньке и заглянул внутрь. Странный человек сидел за столом, рассматривал божью коровку, которая умудрилась заползти на "Капитал" Маркса, и разговаривал с ней.
   - Бог так устраивает нас. Кто идет к идеалу, тот идет. А кто не идет, тот ползет.
   Букашка перестала ползти, застыла на месте, словно обдумывала его слова.
   У странного человека на столе лежала груда книг. По высшей математике, физике, китайскому, японскому языкам, ноты, записные книжки, разбросанный комплект шахмат. Было видно, что это все сильно его увлекало, и ему тяжело было оторваться от своих занятий, чтобы повернуть голову в мою сторону.
   Я смотрел широко открытыми глазами, не понимая, что делает этот книгочей в баньке у древнего старика, откуда у него эти современные книги.
   - Меня зовут Яша, - сказал человек, не поднимая головы. - А тебя?
   - Меня - Вилен. Только как вы почувствовали, что я здесь?
   - По твоему дыханию. Оно у тебя молодое, бодрое и счастливое.
   Я смотрел во все глаза на Яшу. Я прожил 17 лет, но никогда не слышал о людях, которые умеют вслушиваться в дыхание.
   - Что смотришь? - подмигнул Яша. - Думаешь, откуда я свалился? А вон оттуда.
   - С потолка, что ли? - усмехнулся я.
   - Смотри выше. С самой Веги. Нечистая сила меня туда подняла, а затем бросила назад в копну сена.
  
  6. Я увидел глобусы-головы
  
  Я жил среди людей идеального города. Ясные чувства, мысли - и никакой мистики. Яша уж точно с неба свалился. Нечистая сила навсегда осталась в детских сказках. И зачем жить в баньке? Ведь каждому человеку полагается комната. И эти груды книг на столе? Ведь написаны самые лучшие и разумные книги. Нам выдает их библиотека в нужное время. Каждый день мы читаем то, что необходимо для просветления нашего разума. Мы живем в мире, где человек поступает только разумно и всегда прислушивается к советам мудрого и великого Манилова. Ведь наш мир так хорошо продуман. У каждого есть все необходимое, только его: его комнатка, туалет, душ, его зубная щетка, паста, его миска и ложка. У нас было все необходимое - и много времени для совершенствования.
   Глаза у Яши сверкнули, точно он угадал мои мысли:
   - Ведь это так хорошо - всю жизнь учиться, познавать. Открывать тонкости, которых раньше не знал. И не важна высота совершенства. Важен процесс - сладость процесса! Ты сегодня знаешь то, чего не знал вчера. Этим у вас занимаются все?
   - Так ты, значит, догадываешься Яша, что я из идеального мира?
   - Ты так называешь свой Красный город. Бродил я как-то возле него. За двадцать километров видно, как горят ваши звезды. К вам не подобраться. Только Яша все знает.
   - Ты кем в этой жизни был, Яша?
   - Человеком.
   - Ты так туманно говоришь. Откуда у тебя все эти книги?
   - А книги эти я на свалке подобрал. Кто теперь книг не выбрасывает: и китайцы, и японцы, и арабы. Зачем? Когда всюду Интернет и мобильная связь. А так как в мире все перемешалось - то и свалка теперь стала интернациональной.
   - А за что тебя священник в эту баньку омываться отправил?
   Яша все время смотрел в свои книги и лишь изредка поворачивал голову в мою сторону.
   - Я вечный грешник. А почему и понять не могу. Так святой старик говорит. Священник приютил меня, а зачем и сам не знаю. Живу... Мне уже пятьдесят, и поседел весь. Изучаю все эти бесовские книжки, все языки мира, всю математику. И песню народную тебе на баяне любую сыграю. Я всему научился, а родился - ничего не знал. Ни одного языка, кроме того, что во рту.
   - И долго ты живешь в этой баньке?
   - Уже второй месяц.
   Яша встал, сделал два шага - в углу, среди груды парильных веников стоял черный ящик, завернутый в клеенку. Яша подошел к нему и вытащил какую-ту трубу, соединенную с ящиком проводом.
   - Ты веришь, Вилен, в богов?
   - Да кто в них теперь верит! Я же не древний римлянин.
   - А если ты их увидишь воочию?
   - Все равно не поверю. Скажу, что это дело твоего ума и рук - и никакого мошенничества.
   - Так-то оно так. А все равно я тут в баньке зря не сидел этот месяц. Я должен был убедиться, что они существуют.
   - Кто?
   - Боги.
   Я посмотрел на Яшу испуганно-недоверчивым взглядом. Все ли у него в порядке с головой?
   - Я все ближайшие свалки облазил. Линзы да зеркала собирал да всякие электронные штучки. Ведь если боги нас видят, значит и мы должны их видеть. Я сообразил, что они используют, чтобы за нами наблюдать - гиперпространство. Дело не в материи, дело в импульсах. Любое явление жизни можно представить в двоичной системе. Всякое явление имеет свой информационный код. Компьютер видит все наше тело, все внутренности, и отражает на дисплее. Боги видят нас через сигналы, и я сообразил, как устроен их гиперприемник.
   - Яша, как ты мог да такого додуматься?
   - Я развивал свое мышление шахматами, математикой, музыкой, если хочешь, я постигал тайну звуков, сигналов и тайну мысли. Наконец, я открыл этот прибор. Ты хочешь посмотреть?
   Яша дал мне свою трубу. Я навел ее на солнце. И вдруг, поглотив этот огромный свет, труба открыла мне какое-то пространство, какой-то расплывчатый мир. Все в нем двигалось, как в тумане. Яша навел резкость. И тут ясно стали вырисовываться образы - образы существ из вечности, сильно похожие на людей. Только очень белых, бесплотных, почти прозрачных и с большими, круглыми, как глобусы головами.
   - Они все наблюдают за нами, они вмешиваются в нашу жизнь, - проговорил Яша, - я это точно знаю. Я тоже исследую их. Я проник в тайну вечности, я подсматриваю за ними. Думаю, что это им не нравится. Но они бессильны мне помешать.
  
  7. И нашествие мух
  
  Глобы появились в середине дня. Четыре сверкающих аппарата повисли над полем и растянули в небе свои блестящие, почти прозрачные сети. Выйдя из кораблей, они тут же воздвигли несколько высотных зданий, совершенно однотипных, со стеклянными стенами и зеркальными окнами.
   Яша узнал пришельцев. "Вот и разгадка всему, что творится в мире", - вздохнул он. - Эти существа с головами-глобусами хотят стать нашими богами. Что ж, посмотрим, как им это удастся. Наш старичок-священник их первый назовет дьявольским отродьем. Ах, глобы, глобы! Люди никогда не верили тому, что очевидно и ясно, как день. Боги живут в душах людей. А тех, кого можно потрогать руками, явно самозванцы. Люди тысячелетиями учились друг у друга верить! Тысячелетиями! А глобы пришли их переучить за один день".
   Яша слишком много изучал их в последнее время. Они технически развиты. Но они никогда не жили не земле. Человека не поймешь, вглядываясь в него с небес. Я полвека набираюсь опыта, истоптал не одну дюжину лаптей на пыльных дорогах, через подзатыльники и пинки постигал эту жизнь - а какой человек лучше, какой хуже - поди разберись! У каждого своя правда и своя вера. И отчего он такой - ни один мудрец, хоть тысячу лет будет сидеть в бочке, на этот вопрос не ответит.
   Яша похаживал возле леса и издалека наблюдал за глобами. Они разместились на поле, где совсем недавно золотилась рожь, и заняли всю его территорию. Их корабли все прилетали и прилетали.
   "Красный город, благодаря им, станет известен всему миру", - усмехнулся Яша.
   Расхаживают по земле - шатаются как пьяные - все для них непривычно, ново. Они еще не вступали в контакт с человеком.
   Зачем? Для чего? Проникнуть в Красный город - для них секундное дело. Но за кого их примут - за богов или инопланетян? Красный город их за богов не примет никогда. Слишком долго там насаждали атеизм.
   Им нужны люди, которые бы проповедовали их божественность. И они надеются на меня. Они учли многие мои качества - но заглянуть в мою душу им не под силу.
   Я человек, я верю в бога. А какой он - не знаю. Лишь душой чувствую. И сразу отличу подделку. Бог - Тайна, в глубине души только и можно почувствовать его. Яша чувствовал его всесилие и боялся его. "Без него я бы не прожил и дня. Каждый божий день он посылает мне пищу и хороших людей. Как слепого водит меня за руку. И так полвека. Одна половина людей земли за это время умерло, другая - родилась. Жизнь продолжалась. А Бог оставался Богом. Вечной тайной. Тот, который всегда помогал добрым людям.
  
  Итак, глобы прилетели, и это стало реальностью. За день перед этим событием наблюдалось необыкновенное нашествие больших мух. Они все влетали и влетали в Яшину баньку через дверь, а он их ловил в спичечный коробок и выпускал в маленькое оконце.
   Наконец, он прикрыл плотно дверь и задумался. "Что делает Вилен? Ведь он так юн и красив душой. Я для него показался странным человеком. Он не знал, как со мной общаться. Теперь странных людей много. У всех у них особая совесть. Они хотят поделиться с людьми радостью своей особенной души. А люди по-прежнему хотят все только для себя.
  
  8. Слепой гитарист
  
   Яша знал одного человека со светлой музыкальной душой. Лир родился слепым, он никогда не видел солнца. Но весь мир был наполнен звуками, и никто так, как он, не умел в них вслушиваться.
   "Ведь я считаюсь инвалидом по зрению. Но это никого не волнует. Люди сострадают лишь тем, кто парализован, кто без рук, без ног. А тут недоразумение. Почему они все видят внешне? Человеку может быть тяжело сидеть. У него могут быть невидимые пороки сердца. Мало ли какой другой тайный орган внутри не давать покоя. Они все судят внешне. Они ни о чем не думают. Думать самим для них тяжелее всего. И их души не смогут изменить даже боги.
   "Почему все люди видят внешне?"
   Яшу поразил этот вопрос слепого гитариста Лира. Ведь сам Лир не видел внешней оболочки этого мира. Свет жил только в самом музыканте.
   Однажды весной Яша услышал чарующие звуки гитары. Во дворике одной из дач играл юноша. Только-только пробудилась природа и начали петь птицы. Они аккомпанировали звукам гитары. И Яше показалось, что где-то рядом здесь находятся ворота рая. Он огляделся. Всюду дачи как дачи, напоминавшие больше игрушечный город - красные, зеленые, синие. И хозяева у них разные, и души разной степени доброты. Больше копаются в своих огородиках да посматривают на часы: не время ли возвращаться в мир суеты? А юноше во дворике спешить было некуда. Для него был только один мир - мир вечной музыки.
   Путника приняли на этой даче с большой теплотой.
   - Яша, кто тебя так научил слушать музыку? - спрашивал Лир, поворачивая свои слепые глаза в сторону бродяги. Ты только третий день у нас ночуешь, а мне кажется, что ты, как моя мама, слушаешь мою игру с раннего детства. Ты так хорошо улавливаешь все оттенки, все мои чувства. Кто же ты на самом деле, Яша? Быть может, ты сам великий музыкант?!
   - Играй, юноша! Твой мир прекрасен. Сколько пустоты вокруг. А твоя душа обрела великое чувство к звукам.
   Он играл чудесно, играл с закрытыми глазами. Все звуки вливались в одну великую гармонию. Ему казалось, что как только он откроет их - произойдет чудо: Создатели света его наградят. И Лир видел свет. Мир становился ярким, разноцветным. Он видел ясно очертания матери, Яши, самого себя, отраженного в зеркале.
   - Свет! Свет! Я вижу!!!
   Он открыл глаза. Он подумал, что сейчас еще светлый день, а уже вновь стояла ночь. Тогда он повернулся к окну и стал всматриваться в звезды. Но и звезд не было.
   "Отчего, отчего, когда я все вижу, Бог дает мне такое темное небо?!"
   - Мама, который час?
   - Середина ночи.
   - И за окном темно?
   - Темно.
   - Почему же тогда столько света в моей душе? - спрашивал он, повернув голову в сторону Яши. - Бог дал миру мрак, а мне свет. Я вижу все, я все могу разглядеть, а люди совсем слепы, слепы и днем, и ночью.
   - Люди не слепы, сынок, - отвечала мать. - Они все видят. Только они давно не удивляются тому, что попадается им на глаза.
   - А может, люди притворяются, что они все видят? Может, они выдумали свет, чтобы посмеяться надо мной? А, Яша? Скажи мне правду! Зачем? Зачем они выдумали свет?
   И тут его осенило.
   - Когда я играю, они часто не слышат того, что слышу я. И им обидно. И тогда они говорят: "Зато мы видим свет. Он ярок, так ярок, что мы прикрываем глаза". Ведь они нарочно так говорят, потому что ничего ярче музыки не бывает.
  
  9.Влюбись в Дарью!
  
  Яша вышел во дворик, погладил смиренную овечку. Та заблеяла благодарное: "Бе-э-э", глянула Яше в глаза и опять вернулась к своему обычному делу. Она щипала травку и больше ни о чем не думала. Бог создал для нее овечью голову: ни музыка, ни высшая математика ее не интересовали. "А священник ставил мне ее каждый день в пример: "Будь Яша, как эта овечка, и наследуешь царство небесное".
   Яша добродушно усмехнулся. То же самое старик раза три повторил и Вилену. Мальчишка, по сути, еще не знает ни философии, ни высшей математики, ни музыки. Яша ожидал, что глобы поспешат выйти с ним на контакт. А они словно о нем забыли.
   - Вот делишки! Что же им тогда надо?
  
  Я уже взрослый. Мне вчера исполнилось восемнадцать. И я сильно предчувствовал, что вот-вот для меня откроется совсем новая жизнь. И я вовсе не имел в виду Яшины фантазии. Он для меня был интересным человеком со своими мирами.
   Яша меня несколько раз выводил в поле и рассказывал подробно все, что на нем видит. Но честно говорю, я не видел там никаких пришельцев. Если они и прилетели с другой планеты, как утверждает Яша, то они для всего мира невидимы.
   Я часто заходил к Яше в баньку, и тот всегда был занят глобами. Он прослушивал их разговоры через какое-то странное устройство: одна серебристая тарелка и два провода, идущие к наушникам.
   - Не понимаю, чего же они на самом деле хотят. Влюбились они что-ли в эту Дарью Николаевну?
   - В какую Дарью?
   - В учительницу.
   -Зачем она им?
   - Подожди! Подожди! - замахал Яша рукой и опять стал вслушиваться в свой аппарат.
   Прошло десять минут полной тишины, и даже жужжание мух не было слышно.
   - Странно, - сказал Яша.
   - Что странно?
   Яша снял наушники и положил на стол.
   - Глобы боятся какого-то мальчишку. У них сейчас голова занята не мной. То и дело слышишь: "Мальчик где-то близко. Вычислите его как можно скорее! Ошибки быть не может!" У них круг сузился до одной школы. Теперь я понимаю, почему они ее сохраняли. Перекартуй этих детей - они бы себе осложнили задачу. Итак, им нужен мальчик. Особенный, возможно, с признаками гениальности. Будь он старше десяти, глобы его без труда бы вычислили. Их мышление я разгадал: они все вычисляют перебором вариантов, интуиция у них отсутствует. А мне она, драгоценная, тысячи раз помогла! И откуда-то она берется эта интуиция, у людей таких темных, как я!
   - И что она вам подсказывает?
   - Что среди самых худших детей этого ребенка искать надо. А первый класс-то там в этом году один. И учительница там молоденькая да красивая! А что, Вилен, давай-ка я тебя с нею познакомлю.
   Ах, Яша знает, как меня в краску вогнать.
   - А сколько ей лет? - спросил я робко.
   -Да девятнадцать с хвостиком.
   Я любил только одну девушку. Ее звали Мирра. Она как все была в красной одежде, как все подстрижена коротко. А глаза ее всегда смотрели далеко вперед.
   Я ее мог видеть на всешкольных собраниях. Девушки сидели в параллельном зале, отделенном от нашего стеклянной стеной. Я сидел с правого края, а Мирра - с левого. Нас разделяло всего пять метров. Пока директор подводил итоги недели, а это всегда было по воскресеньям, я украдкой поглядывал на девушку.
   Две месяца она не замечала, что мой взгляд магнитит ее стройную гениально вылепленную фигуру. А, может быть, в чем я сам себе с трудом признаюсь, меня притягивала тайна ее высокой груди, очертания которой не могло скрыть даже ее широкое красное платье.
   Так продолжалось долго, пока Мирра куда-то не исчезла. На ее месте стала сидеть утконосая девушка с очень маленькими глазами.
   - Гертруда! - обратился к ней директор. - За прилежную мойку посуды и идеальную чистоту на кухне от имени Красного города я объявляю вам благодарность.
   Гертруда встала и прижала прямую ладонь ко лбу - это значило: "Далеко смотрю, товарищ директор!" Под платьем у нее был вакуум. Она была круглая, как термос, и щеки у нее всегда пылали от температуры.
   Ах, Мирра, Мирра, где ты теперь, прекрасное изваяние моей любви!
  
  В дверь тихо постучали. Я сидел в своей комнате и читал интересную книгу "Революция машин". Еще мгновение назад я был так далеко от реальности. Уже третий день я блуждал в глубине веков - часто клал книгу на колени - бродил по извилистым дорогам 18-19 веков. Уже дымили трубы и проезжали мимо меня первые омнибусы. Фонарщики зажигали всякий раз при моем приближении на столбах фонари. И все равно Европа была во тьме. И еще никто не знал, как ее вывести из мрака.
   Однажды я набрел на поселок, построенный в виде параллелограмма. Его построил гениальный Оуэн. Там было много фонарей, и они горели день и ночь. Но и этого света было недостаточно, чтобы озарить души людей идеалом. И сколько сотен поколений бродили по этим беспросветным улочкам прошлого без всякой надежды отыскать добрый огонек.
   После того, как постучали, прошла одна минута или целая вечность. Я не успел даже встать со стула, как дверь отворилась, и вошла очаровательная девушка с большими глазами. Она мило мне улыбнулась и подошла к моему столу:
   - Я тебя не отвлекла?
   - Да... Нет... Я только хотел встать, чтобы...
   - А дверь была приоткрыта. Я минут десять наблюдала, как ты читал. Одну минуту смотришь в книгу, а затем - две минуты в окно.
   - Ты наблюдала...
   - Мне Яша говорил, что ты прекрасный мечтатель.
   - И это тебя огорчило?
   - Нет. Хотя я самая обыкновенная учительница. Скажу даже: новоиспеченная. Я только несколько месяцев работаю. А твой дядя...
   - Какой дядя?
   - Дядя Яков. Он просит, чтобы я разглядела среди моих учеников гения. Так смешно Яков сказал: "Мальчик там сидит и штаны протирает".
   - И сколько у тебя мальчиков? - поинтересовался я.
   - Тринадцать.
   - И ты кого-нибудь разглядела?
   - Как ты по-детски спрашиваешь. Я же не ясновидящая. Ну, конечно, я могу исключить самых худших, таких как Платон Сократов. Но Яков просит одного-единственного. И убеждает меня, что это вопрос жизни или гибели земли. Какой он смешной, этот Яша. Это правда, что он все знает?
   - Не все, раз он не может отыскать гениального мальчика.
   Затем мы забыли о Яше, о проблемах земли, о всех выдуманных опасениях, о странных его фантазиях.
   Мы с Дашей нашли что-то такое общее и близкое, о чем никогда нас не учили в Красном городе. Мы сидели с Дашей на диване, она была так близка ко мне и так тихо дышала. Я держал ее руку. И чувствовал ее мягкие подушечки пальцев. Как нежно они умели прикасаться. Сколько трепетного, тайного чувства в них было. Еще недавно я любил живое изваяние по имени Мирра.
   Но дыхание любви обнажает наши души и сердца, и, оказавшись рядом, мы уже не можем ни раствориться, ни исчезнуть. Теперь у нас только одно чувство: всегда быть вместе. Кто-то переплел нас невероятно быстро невидимыми корнями.
   - Ты знаешь, Вилен, когда мне Яков сказал про тебя...
   - Я знаю. Он мне обещал привести молодую учительницу. И я вообразил...
   - Кого ты вообразил?
   - Тебя. Вот такой, как ты пришла. Только я думал, что ждать нужно будет очень долго. И не так быстро мы сблизимся.
   - А я видела тебя и раньше, и знала, что ты такой красивый, только меня смущала твоя красная одежда.
   - А ты долго искала мою комнату?
   - О, в вашем городе невозможно долго искать. Яков мне все объяснил.
   - Ты придешь завтра?
   - Нет, ты приходи в мое общежитие. У вас здесь такой мертвый мир, а у нас очень весело.
  
  Яков пришел вечером. Уже начало смеркаться, и я мечтательно лежал в постели и все думал, не во сне ли я все это видел. Вот скоро проснусь, и какое разочарование меня постигнет.
   - Яша, ты во сне пришел или наяву?
   Яша хитро улыбнулся.
   - Это самый сладкий сон в твоей жизни, Вилен.
   - Яша, дай я тебя пощупаю.
   Яша протянул свою грубую, твердую как камень руку.
   - Тебя из какой глины вылепили? - спросил я его.
   - Из самой что ни на есть глиняной. Всех из нее лепят - ну и меня заодно.
   Яша сел за стол так, чтобы я его мог видеть, только запрокинув на подушке голову.
   - Ну что, разглядела твоя девушка-сон в своих учениках кого-то особого?
   - Яша, она - самое прекрасное творение, сотканное из утренней зари.
   - И это творение хоть что-нибудь сказало тебе?
   - Она, наверное, что-то мне говорила, но так тихо, что я слышал только ее дыхание.
   - Дыхание - это хорошо. И сердца ваши бились в унисон. И в глазах - сладкая бездонность. И сплетение рук. Прикосновение губ.
   - Яша, это, правда, был не сон?
   - Скорее всего, что сон. Наяву она тебе хоть что-нибудь должна была сказать про мальчика.
   - Она сказала только, что у нее самый плохой ученик - Платон Сократов.
   - Платон?
   Вдруг лицо Яши стало глубоко задумчивым.
   - Все это, Вилен, очень серьезная реальность. И пусть она продолжается в твоих снах. А мне нужно бежать. Не люблю суеты. Но в жизни без нее не бывает.
  
  10. Платон - гений или двоечник?
  
  Что получится из этих учеников? - Даша не могла угадать. - Кем будет тот троечник, кем будет тот отличник? Как туманна судьба людей! Судьбы появляются из тумана. Кто-то из них будет сидеть в тюрьме. Кто? И почему этот мальчик обречен? Моя ли в том вина? А в ком я не угадала гения?"
   Она всматривалась в глаза детей. "Нет, у всех они пустоватые. А вот Платон смотрит как-то тихо, немного иронично, немного как бы уйдя в себя.
   Неужели, Платон? Но он всегда не на уроке. Он никогда не поднимает руку, а когда его спрашиваешь, словно пробуждаешь его ото сна.
   Почему Яша решил, что это именно тот мальчик? И почему среди тех учеников, которые всегда тянут руку и хорошо отвечают, Яша отыскал того, кто может стать преступником. Нет, детей надо просто учить, а кем они станут, один Бог знает".
   Даша сидела на кровати возле светловолосого парня, который напевал на английском языке какую-ту песню о любви.
   - Лав ю, лав ю, лав ю.
   Но смотрел он в глаза девушке напротив, сидевшей на стуле в пестром, блестящем на солнце халате.
   На Даше была голубенькая блузка, ясно очертившая две чашечки ее круглых грудей. Я присел возле нее. Парень словно и не заметил моего появления. Он продолжал тянуть свое "лав ю" той девушке, которая ослепляла своим блеском ему глаза. Даша склонила ко мне голову и прижалась. Я обнял ее, рука накрыла одну половину земного шара, мягкую, трепетную, - даже Ньютон не знал, какой силой притяжения обладает полусфера трепетной девственной груди.
   - Вилен, ты знаешь, Яша, должно быть, ошибся. Среди моих детей нет гения. Они все такие еще глупенькие.
   - Нет, Яша никогда не ошибается. Ведь он угадал, что мы с тобой две половинки этого мира, которым нужно быть вместе.
   - Ведь он, правда, какой-то неземной, - вздохнула Даша.
   Я прилег на подушку, а девушка положила голову мне на грудь. Какие у нее мягкие, воздушные волосы, как нежно она поглаживает пальцами мою щеку. Жаль, что мы не одни в комнате.
   - Даша, пойдем погуляем, - шепнул я.
   - Пойдем, - ответила так же тихо она.
   Как хорошо, что в мире много места для влюбленных!
  11.Яша великий неуч
  
  То, что Яша неуч, это поймет всякий без лишних слов. Где он учился? Какие университеты он закончил? Какие профессора втолковывали ему философию жизни?
   Кто ты такой, Яша? Откуда пришел и куда по-прежнему идешь? Я готов еще сотни раз задать эти вопросы, только никто из живущих не хочет знать на них ответы.
   Не хочет?! Но почему? Потому что никто не хочет заглянуть за узкие рамки жизни! А что там за голубой лентой нашего рождения? И что там за черной чертой нашей смерти?
   Яша вам ответит одним словом "Бог". Но и это слово так непонятно для людей. Тогда с чего же мне начать? Как объяснить душу многострадального Яши? Ну что ж, попробую с самого начала.
  
  Родился честный человек. Господи, он же родился! Честный и с большой душой.
   Все обрадовались, но тут же испугались.
   - А как он посмотрит на нас всех? Да ведь он станет нам говорить правду, он станет нас изобличать во лжи, слабостях, пороках, самых естественных хитростях.
   Люди подходили к колыбели мальчика и всматривались: "Да ведь он крохотный и улыбается. Разве такое невинное существо может быть нам опасным?"
   Но посудите сами: он ведь еще не говорит, а сколько, а сколько мы уже услышали.
   Вообразите, ведь он скажет: сколько людей честность освободит от их работы. Что нам надо? Строить честно дома, готовить пищу.
   - Позвольте, а одежду?
   - Я для вас изобрету голубой защитный костюм, удобный летом, зимой - с подогревом, охлаждением. Одна модель на все времена. Прочный, с мягчайшей на ступнях прокладкой. Понимаете, даже обувь при таком костюме будет забыта и уйдет в небытие.
   Вот мир, для которого он родился. И другого он и знать не хочет. Пожалуй, он всю жизнь и пролежит в комнате, с живой совестью, мечтая и ничего не делая. А нам-то каково? Нам надо жить: врать, выкручиваться, приспосабливаться.
   - Зачем вы такие? Разве трудно свою жизнь с великой совестью прожить?
   - Короткая? Это восемьдесят лет? Да ведь мы и накопить себе успеем и сладко пожить для своего удовольствия.
   - Это вы! Это ваше лицо! Ваша психология жизни! Ваша суть! Другой вы жизни создать не можете. А она могла бы быть вот такой. По утрам вы развиваете музыкальный слух. Знаете, как это интересно! В обед у вас шахматы: о, вы изучили все тонкости русской партии до 25-го хода - но это не предел. Вы сочиняете о гениальном городе, где вы все возвышенны и чисты.
   Едкая насмешка! Зачем она вам? Зачем смеяться над святым! Что это вам даст? Моя фантазия могла бы быть вашим счастьем. Уберите вашу насмешку. Снимите маску! Откройте божественное лицо! Так просто! Раз и все!
   Вот день! Все дружно сняли маски - ведь они все были из папье-маше - бросили под ноги и растоптали. Господи, сколько макулатуры! Мы из них приготовим коробки для тортов - детям на праздники идеала!
  
  Уже каждый давно выбросил на свалку весь ненужный хлам, что хранился в его душе. Люди пробудили в себе что-то гениальное - ведь у каждого оно есть - живое и задушевное, как вечная песнь, вырвавшаяся из души народа.
   Гениальный младенец родился. А по сути - такой как все. Он станет мечтателем. Душа будет болеть за всех людей. Что ж, вы прошли мимо его кроватки. Вы - такие молчаливые и самые разные. Для вас же лучше, чтобы этот мальчик не рождался.
  
  Отец купил мальчику вертолетик. Он его пускает во дворе, и нехитрая машина летит.
   Что ж, недолги его полеты. А все-таки интересно: легкие крылья, прозрачная кабина, растягивай леску и пусть себе летит. Игрушка не отвлекла маленького Яшу от чувства идеала. Душа звучит - и рождаются живые мысли. А идеальная жизнь уже давным-давно наступила.
   Яша повернулся лицом к школе. Он защищал некого юношу, которому школа каждый день ставила двойки и называла "дрянью такой, хуже какой уже и нельзя быть".
   - Этот юноша никогда не станет плохим. В нем врожденная совесть. Я не ученый, и не могу вам этого доказать. Наука еще не все доказала: она до сих пор не познала правду человеческого чувства. Он был там, среди людей, он был среди них. Он помогал им. Этот юноша спасал от голода чужих детей, отдавая последнее. Когда машина, которая стояла на горе, без тормозов начала катиться под откос, он успел прыгнуть в машину и спас жизнь двоим детям, спавшим в кузове. В жару и зной он нес на руках двух маленьких детей, чтобы вернуть их родителям. Он проехал сотни километров, чтобы вернуть бедным родителям их детей. Он спасал детей от разумного будущего, скромно сохраняя в душе нечто дорогое и человеческое. И кто же тогда дрянь последняя и кто первая? Не судите детей, и не осудит вас будущее, ибо не знаете, какой гений способен вырасти из вашего ученика.
   Речь Яши заставила школу погрузиться в глухую тишину. Ее окна смотрели на самоучку-дилетанта застывшим, оледенелым взглядом: инерция ума всех толкала туда, куда указывал вектор их сознания. И этот гигантский напор однородных умов пытался сдержать один-единственный человек. Светоч из тьмы. Отец старой как мир науки человеколюбия.
   - Яша, ты потерял здравый смысл, - послышались холодные голоса.
   - Твое пребывание среди неразумных повлияло на твое сознание.
   - Школе не нужен отдых!
   - Яша, я берусь вас вылечить от ваших заблуждений за один месяц, - вышел вперед и протянул Яше белые руки известный врач.
   Через пять минут школьный разум взял себя в руки. Учеба продолжалась по ясно определенному плану. Главная часть плана - обработка умов детей - была окончательно одобрена самой стародумной жизнью. И где же та фея, которая сделает познание сказочно интересным?
  
  12.Платона ведут в баньку
  
  Яша держал за руку Платошу, а Дарья Николаевна в растерянности стояла на крыльце школы.
   Была пятница. Надвигался вечер. И вокруг царила непривычная тишина.
   - У него бабушка добрая, а родители, сами понимаете, неизвестно где.
   - Да, все перекартовалось в этом мире, - вздохнул Яша.
   - Так вы в понедельник его прямо в школу отведете или к бабушке?
   - Как получится, Дарья Николаевна. Пока мальчик со мной, с ним уж точно ничего не случится.
   - Только бабушка просила вас, чтобы вы с ним поделикатнее. Он и на улицу почти не выходит.
   Дом Платоши стоял в десяти шагах от школы, деревянный, с маленькими окнами - пригодный только для сноса. Старушке болели ноги, и мальчик сам бегал в школу и домой.
   "Да, странный мальчик. Его и на городские улицы не вытащишь, - думал Яша. - С детьми никогда не играет, всегда один, словно и не знает для чего в этот мир пришел.
   Яша уже удалился на несколько шагов от школы, как его вдруг окликнула Дарья Николаевна.
   - Яков, скажите мне правду, какого мальчика в моем классе вы считаете будущим преступником?
   Яша остановился, повернулся в пол-оборота и не отрывал от земли глаза.
   - Того, Дарья Николаевна, которого школа испортит. Тот, кто учится приспосабливаться, угождать, льстить ради хороших оценок.
   - Так вы не имели в виду кого-то конкретно?
   - Упаси боже, Дарья Николаевна. В школе кроме главного учения преподают и невидимую науку лжи. Она есть. Тысячам ученикам то завышают, то занижают оценки. А ученик - это ребенок, кто заступится за него? Кто разглядит душу Платоши? Кто ему заменит отца и мать? А ведь таких платош так много по всей божьей и небожьей земле.
  
  Яша вышел с мальчиком на широкую черную площадь. Мальчик то и дело заглядывал ему в глаза. И вдруг его внимание привлекла старушка с метлой в ярко-красной безрукавке. Платоша показал в ее сторону рукой и спросил:
   - Что делает эта женщина?
   - Метет улицу.
   - Зачем она это делает?
   - Чтобы заработать деньги.
   - А зачем они ей нужны?
   - Чтобы пойти в тот магазин и купить хлеб.
   - А что такое магазин?
   - Это место, где стоит продавец и выдает за особые бумажки покупателям хлеб. Эти люди упорно трудились, зарабатывали эти бумажки. Теперь они могут поесть хлеба.
   - Но зачем нужна продавец? Пусть бы люди брали хлеб, ложили в этот ящик бумажки и шли себе спокойно дальше. Ведь она бедная должна целый день стоять на ногах. Ведь это же утомительно.
   - На нашей земле много лжецов, которые будут брать хлеб и не класть в кассу бумажки.
   - Неужели лжецы настолько бессердечны, что они так равнодушны к этой женщине-продавцу, которая переносит такие муки?! И почему женщина-дворник теперь не ест хлеб?
   - Она еще не заработала. Когда заработает, ей дадут бумажки, с которыми она придет в магазин, даст сколько надо продавцу, и тогда только возьмет себе хлеба.
   - Какая странная и глупая наша Земля. Столько сложностей из-за каких-то несчастных лжецов. Яша, кто этот мир перепутал? - спрашивал мальчик, всматриваясь в его живые добрые глаза.
   - Кто создал, тот и перепутал. Это второе Вавилонское столпотворение пришло.
   - Да как же они разные миры перемешали?
   - Перемешали. На то они и повара жизни, чтобы варить ее и свои приправы добавлять.
   По улице шел человек, похожий как две капли воды на китайца.
   - Нинь хао! - поздоровался он.
   Яша ему ответил:
   - Кань нинь фэй чан гаосин! Нинь цзэма ян?
   По лицам обоих мальчик догадался, что это всего лишь вежливые фразы.
   Они "шуохуокали" минуты три, а затем пожелали друг другу "всего доброго".
   - Чжу нинь шунь ли!
   - Чжу нинь шунь ли!
   Китаец, невысокий, худенький, с короткими ножками, засеменил вниз по тротуару. Когда Платон оглянулся еще раз, тот уже скрылся за поворотом, словно его и не было.
   - Эх, Яша, я хотел бы так, как ты.
   - Да я в твои семь лет только по-немецки три слова и знал. Книги чудеса творят. Попадет какая в руки, ты ее хватай и никому не давай.
  
  В одном из пустующих домов на окраине города Яша увидел сантехника, который воровал японский бачок от унитаза.
   - Этот точно с земли, - проговорил Яша, - земляне воровать любят. Потом он этот бачок добрым людям за деньги да и поставит.
   - А если они не дадут ему деньги?
   - Денег нет, сделает за бутылку, - сказал Яша и потрепал мальчика по голове.
   - А зачем ему бутылка? - спросил опять Платоша.
   - Как зачем? Огурцы в ней выращивать. Видел когда-нибудь огурца в бутылке? Горлышко узкое, а огурец толстый в нее влез.
   Они вышли в поле, такое до боли знакомое Яше. Только было оно теперь черным, но покрытое не черноземом - а твердым асфальтом. И на нем высились мрачно-золотистые строения глобов. Чем занимались сами глобы было трудно понять. Они ходили взад и вперед как тени, совершенно не замечая ни Яшу, ни мальчика. Они создали параллельный мир и явно не хотели раньше времени раскрывать карты перед людьми. Человечество жило в своем обычном ритме и даже близко не подозревало об их существовании. Хотя кто-то перекартовал мир. Исчезали люди, множество людей. Народ только перешептывался, что на это были какие-то тайные указания сверху. Но кто давал эти указания?
   Яша не любил туманностей. Он реально видел виновников всего этого. Они никогда не исчезали из его вида. Он не обвинял человечество в слепоте. "Просто нужно трезво смотреть на вещи, - повторял он, - если что-то в мире происходит, значит, кто-то виноват. И если в этом нет вины людей, значит, во всем виноваты глобы.
   Мальчик к кому-то присматривался, а затем стал показывать пальцем:
   - Кто там идет? - спрашивал он.
   - Где?
   - Возле старого-старого дуба.
   Прошла минута-другая, пока Яша перестроил свое сознание. Он вынул какие-то стеклышки из глаз, присмотрелся вдаль и улыбнулся.
   - Это очень добрый-добрый священник. Мы и идем к нему теперь в гости.
   - А почему он такой старый? Ему так тяжело идти. Ведь совсем нет ветра, а его то в одну сторону покачивает, то в другую.
   - Всех нас раскачивает жизнь, кто идет к Богу истинной дорогой.
   Священник и десяти метров не отошел от дуба, как мы приблизились к нему.
   - Что за чудесное создание идет с тобой? - спросил старик, улыбаясь. - Не ангел ли на сей раз тебя сопровождает?
   - Почти что так, если принимать всех детей божьих за ангелов, - ответил Яша.
   - Так значит, ты ведешь сие чистое существо в мою старую обитель?
   - Спасаю я его, батюшка.
   - Кто спасет ребенка, тому вечная обитель у бога, а кто осквернит, не пройдет тот человек и ста шагов, как замертво упадет в тьму кромешную
   Мы отправились к перелеску, а Платоша все оглядывался назад.
   - А от кого ты меня спасаешь? - спрашивал он.
   - От собственной тени, - пошутил Яша.
   Засветило слабое солнце, и мальчик посмотрел на свою бледно-темную тень.
   - Разве тени опасны для людей? - спросил Платоша серьезно.
   Яша погладил мальчика по светлой голове.
   - Скажи, Платоша, где твой папа?
   - Бабушка говорит, что он уехал в далекую командировку.
   - А где мама?
   - А мама уехала в другую страну работать.
   - И тебе тяжело?
   Мальчик вздохнул. На глаза навернулись слезы.
   - Мне сегодня приснилось, что мама и папа приехали и привезли мне много-много подарков.
   - Вот видишь, мой мальчик, сны часто бывают радостнее, чем сама жизнь.
   - А вы думаете, что кто-то виноват, что папа и мама уехали?
   - Всегда можно найти виновного. Только толку в этом мало. Надо видеть глобальную причину того, что происходит вокруг.
   - И кто виноват в глобальной причине?
   - Глобы.
   Мальчик весело засмеялся, впервые услышав это слово.
   - Они что круглые?
   - Круглые. И в них совершенно нет человеческой души.
   - А где они?
   - Всюду. И совсем рядом с нами.
   Мальчик опять засмеялся, еще громче прежнего.
   - Все вы врете, дядя Яша.
   Яша вынул из кармана стеклышко и протянул мальчику:
   - На, приложи к глазу, а второй закрой.
   Мальчик, думая, что это продолжение игры, послушно сделал то, что ему говорят.
   И вдруг застыл на месте:
   - У-у-у... Дядя Яша, что это такое? Я вижу целый фантастический город и людей с большими и круглыми головами.
   - Это и есть глобы.
   - Ух, ты! Я никогда такого не видел даже в кино. Дядя Яша, ты волшебник!
   Но вдруг стеклышко выпало из глаза мальчика и упало в траву. Мальчик присел и стал его искать.
   - Не ищи! Напрасный труд. Это вещество, из которого сделано стеклышко, тут же растворяется, когда соприкасается с землей.
   - А у вас еще такие стеклышки есть?
   - Может, есть, но сейчас мы должны спешить. Ведь глобы не просто так пришли на землю. И ты можешь мне сильно помочь.
   - В чем?
   - Когда придем в баньку, все тебе объясню. А пока давай идти молча. Глобы нас слышат и видят. Только не все могут сразу сообразить. Поэтому молчание - золото.
   Платоша все понял. И остальную дорогу до баньки они шли молча. Только глаза мальчика теперь были широко открыты, он увидел мир другими глазами.
  
  13. Любовь Лира и Аи
  
  Голос Аи звучал мягко, тихо, словно струна гитары. Лир вслушивался в этот голос, и тембр его казался ему очень красивым.
   Мать, которая отдала все сердце сыну, знала все его капризы, маленькие слабости - всего его. И вся жизнь ее заключалась в нем, в ее сыне.
   - Ая у меня первая и последняя любовь, до сего дня я любил только собственное воображение, - говорил Лир.
   - У нее очень маленькие глаза, - отвечала мать.
   - Ты не так видишь, - возражал сын, - они у нее очень большие.
   - У нее широкие губы.
   - У нее очень тонкие, нежные губы. Только такие губы могут извлекать столь чистые звуки.
   - Ты выше ее на целую голову.
   - Мама, она только немного, немного ниже меня.
   "Внутренний светлый мир, как он прекрасен, - думал Лир. Солнце теперь светило в его душе каждый день и не было облаков. - Как хорошо, что весь свет неба внутри меня. Все краски!"
   - Мама, я вижу радугу. Радугу!
   - Где ты ее видишь, - отвечала мать, - ведь на улице ночь.
   - Так быстро наступила ночь?!
   За своими мыслями он не замечал движения времени. "А может времени-то нет? Есть только музыка и его душа. Все остальное придумали люди. Они всегда говорят неправду. Они придумывают ночь, когда так светло на душе! Они говорят - эта девушка некрасива, а в ее голосе столько гармонии, столько чувства! Они утверждают, что в мире есть только забота. А мир наполнен только музыкой и гармонией".
   Лир не мог заглянуть в глаза людям, он никогда не видел, какие темные угольки догорают в их глазах. Он привык видеть мир, заглядывая в глубину своей души.
   Ая бегала по лугу. И так звонко звучал ее голос. Она отбежала всего пять метров, как густой туман вдруг заполнил лужайку, перегородил ей дорогу. Ая осталась на той стороне, Лир остался на этой. Он кричал ей, она - ему, они разгоняли руками туман, но было бессмысленно. Он разделил их миры, и Ая оказалась где-то далеко-далеко.
   Где она? Она ушла. Ушла потому, что ее обижала мать. Ведь она была со мной всегда, а жена только полгода. Мама по первому движению знала, все что я хочу. Она ложила вещь всегда точно на нужное место, и я в вечном мраке мог ее найти. Мама говорила жене, всегда говорила: ничего нельзя переставлять - здесь самая даже мельчайшая вещь имеет свое вечное место. Жена не поняла строгих законов вечного мрака, поэтому исчезла. Где ее теперь искать в этой вечной тьме без солнца?
   - Мама, скажи, ты ее прогнала?
   - Нет, ее никто не прогонял. Она исчезла, потому что люди исчезают. Их иногда находят в совсем далеких странах мира.
   - Что это мама происходит на земле?
   - Темные силы...
   - Теперь на земле вечная ночь?
   - Вечная, сынок.
   - И солнце совсем не выглядывает?
   - Совсем.
   - Никогда?
   - Никогда.
   - Есть тот, кто сильно хочет нам добра, - вставил свое слово Яша. - И имя ему Бог. Он водит по миру наши души. Делает все Он. И если мы идем за ним - нам хорошо.
   - Яша, а все эти случайности? - спрашивала мать.
   - А случайность - это сложная теория души, ищущей Бога.
   - Яша, ты - теоретик случая! - воскликнула мать.
   Лир тоже знал, что за случаем стоит Бог, но никогда не верил и не поверит, что именно Он разлучает людей.
   - Яша, мне все время кажется, что ты знаешь тайну этого мира.
   - Я знаю только одно: люди страдают от чего-то большого, глобального, того, что парализует их души и мешает им развиваться. Они не способны разглядеть это глобальное: но именно оно создает ту атмосферу, в которой они живут. Людей учат по глобально-порочной системе. Телевидение, кино, газеты, а теперь - компьютер и мобильная связь создают им ту атмосферу, которая, в конце концов, навсегда разлучает людей, обрекает их на вечное одиночество.
   Ни Лир, ни его мама не могли вдуматься глубоко в эти слова. И кто бы смог? Глобальная сила все продумала, все сделала так, чтобы лишить людей своей мысли и своей души.
  
  14. Вера в Красный город
  
  Я бесконечно сильно верил в Красный город. Как хорошо однажды родиться для вечного счастья и с ним прожить долгую-долгую жизнь. Так должно быть. И я верил, что силы, которые мешали спасти людей, уже остались в далеком прошлом. Но я вскоре убедился, что мир этот не так идеален, как нам внушали с детства. Я не задумывался, куда исчез директор школы, исчезли воспитатели и учителя. Быть может, их перевели в другой город? Люди приходят в его жизнь и уходят из него. Куда? Много городов на земле. И трудно сказать, где, кто теперь живет.
   А люди все исчезали. Исчезали надолго или навсегда. По земле ходили тысячи одиноких мужчин и женщин. А ведь у каждого из них уже была настоящая вечная любовь. Были самые светлые минуты вдохновения, полнота беспредельного счастья.
   Я был слишком молод и не подозревал, что наше счастье такое же недолговечное, как полет бабочки. Прошло всего лишь несколько недель, и я расстался с Дашей.
   Что-то случилось. Но что? Отчего Даша так мрачно смотрела на меня? Почему она сказала, что нам больше никогда не надо встречаться? Ведь мы были так счастливы, каждую минуту счастливы. И, казалось, это начало большого блаженства на всю жизнь. И вдруг кто-то оборвал струну нашего счастья. Кто? Как я не напрягал свой бедный мозг, ничего не мог понять. Ни одного какого-нибудь разумного объяснения. Зачем она уехала и куда? Яша говорит, что все это творят глобы: сумасшедший Яша! Никто в этой жизни ничего не понимает, а Яша тем более. Кто такие глобы? И зачем они заставили Дашу уехать? Бред какой-то. Нет, в этой жизнь все так глупо: только мелькнет настоящее счастье, так обязательно ему надо помешать. Зачем? Для чего? Некто устроил этот мир. И кто этот Некто? Многие в моем городе исчезли. Город большой, людей много, мало ли куда они могли пойти.
   Вернутся. Рано или поздно вернутся. Я привык к одиночеству. Я часто разговаривал с теми, кого никогда не видел воочию: литературными героями, с вождем всех народов, с Маниловым. Но теперь часто перед моими глазами возникал Яша. Живой, реальный, ощутимый. У меня никогда не было мысли об отце. Отцы давно ушли в прошлое, вместе с неразумными инстинктами животного мира. Дети у людей рождались так же как у животных. Глупо волчонку любить волка, который норовит пожрать свое чадо. Отцы-пьяницы, наркоманы, детоубийцы - что они могли сделать для своих детей? Со старым миром было все ясно. А вот Яша... Нет, Яша вовсе не сумасшедший. И на него нельзя сердиться. В чем он виноват? Ведь у него почти идеальная душа. Он и вправду открыл инопланетян и думает, что это боги. Ну и что? Ведь он все равно очень умный. Ведь он так много всего изучает.
   Мне так сильно захотелось, чтобы Яша был рядом. И вдруг показалось, что он стоит в двух шагах за моей спиной.
   Две недели назад, когда жизнь казалась такой бесконечно счастливой, Яша сидел на стуле рядом, разглядывая картинки в компьютере, причмокивая языком и приговаривал:
   - Скучно жить в вашем городе, скучно.
   - Скучно жить в нашем мире? О нет! - не соглашался я. - У нас чистейшая поэзия, чистейшая музыка, у нас все говорят на языке идеала. Мы живем, учимся, ищем, открываем. Нас переполняет жизнь. У нас почти нет больных, потому что все разумно. Мы доживаем до глубокой старости и умираем, израсходовав свои жизненные силы. Жизнь - для нас. Потому что нет страха, нет плохих нечистых душ, нет лицемерия. Благодаря многим открытиям мы так сильно рванули вперед. Внутренняя свобода. Чистый разум. Мы рождаемся с мыслью о счастье и умираем с этой мыслью. Гармония! Как важна она в жизни. И как странно не умели ее строить еще 50 лет назад!
   Я чувствовал необычный прилив, ходя по своей маленькой комнате. В 17 лет жизнь только начиналась, и хотелось сделать что-то необычное.
   Я остановился, нажал несколько кнопок компьютера. И на широком мониторе, вделанном в стену, стали появляться изображения идеальных городов. Почти в каждом таком же городе жил свой Манилов, который ходил почти по таким же улицам, как и я сам. Люди должны поверить в гений человека, который умеет учитывать все, каждую мелочь. И я, усевшись в мягкое кресло, смотрел широкими глазами вдаль и верил, что жизнь должна быть именно такой - идеальной. А Яша качал головой, и его благоразумно-ироничная улыбка, словно крапива, обжигала мою душу. Но почему, почему даже Яше трудно поверить в бесконечное счастье людей!?
   Но теперь, когда резко порвалась так сладко звенящая струна моей любви, я понимал, что Яша знает жизнь как-то по-другому, и в его представлении об идеале заложено что-то жизненное. Яша, конечно же, желает счастья всем. Но счастье не должно быть натянутой, сладко звучащей струной, счастье - это гармония! И неужели Яша знает тайну этой гармонии?
   И теперь, когда я пережил самые тяжелые минуты своей жизни, мне казалось, что я смогу понять Яшу. И, постигнув нечто самое важное, я обязательно верну любовь. И совсем скоро Даша опять будет рядом со мной.
   Я услышал, как скрипнула дверь, и подумал, что это Яша. Но ошибся.
   - А я все хожу по этому бесовскому городу и ищу тебя, - вдруг послышался голос священника.
   Я оглянулся. Священник мне не мерещился.
   - Подымайся, пошли! Выключи эту чертовскую выдумку! - махнул старик на монитор компьютера, где прыгали красные звезды, и слышался марш коммунистических бригад.
   Я молча встал и пошел за священником, как послушный ребенок. Я еще не осознавал, отчего вдруг полегчало у меня на душе. Нет, мне было тревожно оттого, что старик уводит меня из такого близкого мне красного пространства в свой туманно-божественный мир. Но меня что-то оживляло, давало надежду, и я блекло улыбался. Мне казалось, что ведет меня не старик, а чей-то высший дух. И я понял: "Ах, вот с кем так легко идти!" Я повернул голову назад и спросил у старика:
   - Где вы нашли Яшу?
   Старик, видимо, призабыл, как он нашел Яшу. И рассказал он мне не так, как сам Яша.
   - А нигде. Спал на лугу в цветах. Разбудил его, спрашиваю: "Ты откуда, человече, и куда идешь?"
   - Ниоткуда и никуда.
   - Как же, ведь ты где-то родился и жил?
   - А я и сам не помню, с головой моей что-то стало.
   Понял я, что это блаженный. Банька у меня есть. Поселил я его туда. По субботам он мне ее топит и парит веником. Не знаю, дьявол он или человек этот Яша. Он тебе и по-английски, и по-китайски, и высшую математику... что я уж и не знаю, что думать.
   Спрашиваю, как по-китайски "Бог"?
   - "Шан ди".
   - А по-корейски?
   - "Sin"
   - А по-японски?
   - "Ками".
   - А как "дух" по-арабски?
   - "Паух", а по-гречески "пнеума".
   - Ну, пневму я и сам знаю. А где, спрашиваю, дифференциальные уравнения решать научился?
   - Было интересно, вот и научился, - отвечает.
   - А Бог тебе интересен?
   - Да Бог ведь не книга. Сидит он во мне и о добре шепчет. А как его делать - не подсказывает.
   "И кто его разберет этого Яшу?" Священник шел со мной по Красному городу и крестил каждый дом.
   - Дьяволы, всюду дьяволы, - приговаривал он, всматриваясь в дома из красного кирпича.
   Быть может, он и вправду видел, как из них выскакивали черти с хвостами.
   Я в руках держал книгу. Зачем я ее с собой захватил? Ах, да, ведь я ее хотел показать Яше! Это была книга Манилова "Красный город". Белая обложка была исписана ясным, четким почерком. Яше будет интересно ее почитать. Ведь такие книги на свалках не валяются. А Яша еще не знает, как прекрасно жить в "Красном городе".
  
  15. Яша идет к Глобам
  
  На поле, где поселились глобы, Яша заметил дурачка. Он был одет в очень солидный костюм, повязал красный галстук со звездочкой. Но в руках у него была обыкновенная лопата, которой копают огород. Он явно хотел быть полезным глобам, а потому вертелся вокруг них и строил глазки.
   Один глоб обратил на него внимание и подошел к дурачку. Тот улыбнулся так открыто и добродушно, так ясно и счастливо, что космический гость сам с каким-то особым вниманием стал рассматривать его.
   - Ты рад, что я пришел к тебе на Землю? - спросил глоб.
   - У- угу... Я пришел, ты пришел... А откуда пришел?
   Глоб поднял руку и указал на солнце.
   - Там баньку топят и всех моют, - продолжал дурачок.- Так ты там помылся, и ты самый чистый. А я через болото шел. Ко мне пиявки присосались. Они больную кровь из меня высасывают. А у тебя есть больная кровь?
   - У меня кровь вечного божества, - ответил глоб.
   Он плохо понимал дурачка и радость его души. Дурачок упал на землю и стал целовать ноги пришельца. Это было замечательно, очень замечательно. Низкий разум есть раб высшего. Низший всегда должен валяться у ног. Как разумно это добровольное унижение. Всякая тварь должна заискивать перед богами.
   - А что, если я тебя сделаю правителем страны? - спросил глоб.
   - О, тогда я всем людям выдам лопаты, и мы будем копать землю.
   - Зачем копать землю?
   - Чтобы добывать дождевых червей. Их там много копошится.
   - А зачем тебе черви?
   - Ловить рыбу.
   - А с рыбой что будешь делать?
   - Жарить для богов. Рыба очень вкусная. Если боги будут есть ее каждый день, они никогда не умрут.
   Но тут дурачок заметил Яшу.
   - Вот, смотри, он идет без лопаты. И вместо костюма на нем серая рубашка.
   - Что это значит? - спросил глоб.
   - Мы пришли в этот мир, чтобы для богов копать дождевых червей. А он не хочет работать на богов! Он лентяй! Тунеядец! Отщепенец!
   Дурачок помахал в сторону Яши лопатой. Но глоб, сфотографировав Яшу глазами, не нашел в этом старичке ничего особенного. Сколько таких проходило по полю как им и положено до срока, ничего не видя и не слыша - еще не время людям узреть богов. А Яша направлялся в главную резиденцию глобов.
   Золотистое здание до самых небес отличалось от всех остальных. Вокруг него ореолом сверкали звезды, а среди них, как чудо пиротехники, то и дело загорались разноцветные огни, и всякий раз они вырисовывались в четыре яркие буквы "БЕОС".
   Яша догадывался, что это имя самого важного глоба. Все другие - это просто безвольные исполнители. Яша был уверен, что он уже имел дело в Беосом. Но тогда они его затащили к себе. Теперь же он шел своими ногами. Яша сознавал, что в эти минуты решается не только его судьба, но и судьба всей земли.
   Его не замечали - он для глобов был как муравей, ползущий к горе. Но Беос, он-то знает, кто такой Яша. Он ясно видит его приближение и, должно быть, ждет его. Голубая дверь автоматически распахнулась перед ним. Яша
  
  благодарно кивнул ей головой. Все-таки приятно, когда двери сами раскрываются перед тобой!
   Яша оказался в фойе и присвистнул, ему показалось, что из нашего тесного мира он попал в какое-то безмерное пространство. Где оно начиналось, где кончалось, Яшин близорукий глаз даже вообразить не мог. Кроме стены, возле которой стоял, он больше ничего не видел. А задрав голову вверх - он обнаружил лишь незнакомые звезды.
   - Так где же находится Беос - на земле или в космосе? - задал себе Яша вопрос. Он явно не думал произносить его голосом. Но эхо услышало его и отразилось несколько раз от невидимых стен: "В космосе! В космосе!"
   Яша хорошо помнил свой сон: его тогда, уж без сомнений, какая-то сила затащила на небеса.
   А теперь... Что происходит теперь? Стоит ли он на месте или летит в беззвездном пространстве? Он оглянулся - той двери, в которую он вошел - не было, а только стена, по которой ползали золотистые электронные змейки.
   "Все ясно. Я нахожусь в лифте. И он торопится доставить меня туда, наверх".
   Яша заложил руки за спину, прошел туда-сюда по фойе-лифту, размышляя, что с ним сделает Беос, если он ему выскажет все, что намеревался. Вернет ли он его на землю или сдунет его со своей руки в космическое пространство. И закружится тогда Яша пылинка-пылинкой среди звезд.
   Да чего бояться!? Был Яша и не будет Яши. Рано или поздно это все равно случится. Да и не повезет его теперь лифт назад, даже если бы он стучал руками и ногами в эту змеистую стену.
   Наконец, его мучительным мыслям пришел конец. В стенах начали мелькать двери. Яша только и успевал всматриваться в надписи на них. Конечно, все это была для него китайская грамота, но он в ней кое-что да понимал. Что это за двери, понять было невозможно. Даст бог - будет время поразмыслить. А пока, как в иероглифах, он пытался находить в них какой-нибудь смысл. Надписи были и круглые, и квадратные, и клинообразные, и в виде звездочек, крестиков, орнаментов и тех закорючек, которые выводят неразумные дети, когда впервые возьмут ручку в руки. Но это были не каракули. Они явно содержали какую-то важную информацию. Наконец двери перестали мелькать, и осталась одна-единственная, на которой, к его удивлению, черным по белому, земными буквами значилось: "Третий секретарь".
  
  16. Третий секретарь.
  
  Первое, что Яша разглядел, войдя в кабинет, была шляпа, на которой было написано: третий секретарь Беоса. Разглядел, потому что буквы ярко светились. И Яше показалось, что именно эта шляпа ему сказала: Бог создал мир и сказал: "Людям должно быть очень и очень интересно. Нет ничего интереснее внутреннего мира и познания. И найдете вы его свой чуткой, всех любящей душой".
   "Умная шляпа и добродушная", - подумал Яша и перевел взгляд с вешалки в сторону стола. За ним сидел человек с обыкновенной головой и обыкновенными глазами.
   И вот что поразило Яшу. Он ожидал встречи еще с одним глобом и заранее был антинастроен.
   Отличаться от людей можно в двух направлениях: положительном и отрицательном. Но и то, и другое отличие вызывает у людей настороженность, если у тебя слишком большая голова. Он не такой, как мы!
   А так как большинство не разбирается в направлениях, то часто хороших людей принимают за плохих!
   "Вот так да! У меня никогда не было столько злобы на самого себя".
   Нет, человека за столом Яша никак не мог принять за плохого: потому что тот ничем не отличался от него самого. Это было полное его подобие. То есть - чего бы Яша и во сне не приснил: он сам и был третьим секретарем Беоса. Но стоило человеку за столом улыбнуться, как Яша уловил явную подделку. У Яши никогда не было золотых зубов во рту, а у этого - полный рот.
   Секретарь указал жестом Яше занять кресло у стола. Кресла были одинаковые, а стол один на двоих.
   Пол в кабинете медленно кружился, и кружились два похожих друг на друга секретаря. И Яша начинал терять рассудок: он это или не он. Но кружение прекратилось. Теперь ближе к двери был не Яша. И казалось, этот золотозубый человек только что зашел в кабинет, а Яша сидел в нем вечно и выполнял свою секретарскую работу у Беоса.
   - Кто-то перетасовал мир, - проговорил Яша.
   - О, это пустяки. Всесильная рука перемешала звезды и заставила их кружиться во вселенной.
   - Да, это Бог, - согласилось Яшино подобие.
   - Только он правит миром.
   - Да, только он, - согласилось подобие.
   - А то, что творят разумные существа, всего лишь жалкое подражание.
   - Да, жалкое подражание.
   - Нам будет очень стыдно перед Богом.
   - Да, очень стыдно.
   Яше надоело, и он стукнул ладонью по столу:
   - Вы так и будете все время повторять за мной?
   - Да, буду...
   Но тут существо спохватилось, его рот опять блеснул двумя золотыми рядами зубов.
   - Я только хотел сказать, что во всем с вами согласен.
   - Я не ищу единомышленников, и в мои планы не входит создание Союза согласных. Мне нужно прямо к Беосу.
   - Но вы должны согласиться, что имеете дело с доверенным лицом, и сами являетесь точно таким же лицом.
   - Зачем вы меня задерживаете и что вы хотите мне сказать?
   Подобие сделало очень серьезное лицо, а в глазах была почти неподдельная боль.
   - Яков, мы поможем людям открыть мир познания. Они каждую минуту будут увлечены изучением шахмат, математики, языков. Они будут так же интересно жить, как и ты. Только люди должны поверить в Беоса.
   - Как вам сильно хочется, чтобы в него поверили!?
   - А разве ты не хочешь, чтобы люди поверили в тебя?! В твои мысли, в твою гениальность?
   - Я хочу, чтобы люди не страдали, не испытывали боли, плохих чувств. Но для этого они должны поверить ни в Беоса, ни в меня, а в самих себя. Если они поверят в мир познания и будут самостоятельно учиться, они будут похожи на меня. А если они поверят в свою исключительность, они будут похожи на глобов. Но если люди умеют находить свое собственное счастье - это лучше всего.
   - Счастье люди находят и в алкоголе, и в наркотиках.
   - Большинство людей не глупы, они умеют находить долгое, тихое, личное счастье. И быть деликатными к другим.
   - И среди них Беос разглядел наиболее прекрасных.
   - Кто же они?
   - Они третьи секретари Беоса.
   - Что за глупую игру вы затеяли? Говорите яснее!
   - Я говорю о людях безгранично увлеченных познанием.
   - И что же Беос может для них сделать?
   - Если человек сильно увлечен шахматами, шашками, математикой, физикой, химией, музыкой, программированием, радиотехникой - Беос освободит его от всех остальных занятий. Увлеченность наедине с собой - это высшее состояние человека. Он имеет право не знать ничего о других науках, искусствах, учениях. Он увлечен и живет своим миром. Закон этот справедлив, хотя бы потому, что миллионы людей живут праздно, без никакой цели. Беос ценит увлеченных.
   Яша согласно кивнул головой:
   - То есть, он хочет помочь мне и таким как я.
   - Вот именно! Вот именно! - радостно воскликнуло подобие. - Ведь Вас, и меня, и всех нас сильно обидели в этой жизни. Я мог бы быть шахматистом, с детства увлеченным на всю жизнь человеком, - продолжало подобие. - Не стал бы гроссмейстером, тренировал бы детей, увлекал бы их этой интереснейшей игрой. Но вмешались люди, они решили за меня мою судьбу: я попал под репрессии. В механических головах людей математика - нечто необходимое людям, а шахматы - так, развлечение, вроде карт. Люди выслали меня далеко за то, что я не хотел жить по их бездушно рациональным законам.
   - Да перестань! - вдруг вскричал Яша. - Ты пересказываешь мою историю.
   - Мою, твою... Какая здесь разница, - заёрзало в кресле подобие.
   - Я давно простил людям.
   - Простил?
   - Да, простил. И многих понял. Сам бог вмешался в мою судьбу для того, чтобы Яша стал Яшей.
   - Но ведь у тебя большой ум. И ты бы мог...
   - У меня теперь такая вера: бог умным не помогает, они пусть на свой ум надеются, а добрым надо помогать. Не такие они часто бывают умные, зато в душе у них столько хорошего. И если бы умные не приносили пользы добрым - то ум был бы великим грехом. Есть польза и от ума. Но только от того, который помогает доброте людской, а не вредит ей.
   Яшино подобие вдруг застыло, о чем-то задумалось.
   - Да, Яша, ты больше добрый человек, чем умный. Ты мог бы получить высшие блага жизни. Но ты - живая душа земли, твоя душа живет в крови всех людей - ты живешь жизнью каждого.
   - Откуда ты знаешь?
   - Когда кто-то воображаешь, что ты - это он, и тебе всегда бывает больно вместе с ним. А людей так много, так много. И боли в тебе целая бездна.
   - Послушай, что ты говоришь!? Никто из людей не знает того, что ты говоришь!
   Яшин двойник вдруг снял маску. Это был абсолютно лысый человек с маленьким лбом, с зелеными глазами как у кота и с довольно глубокой ямкой на подбородке. Он спрятал в нее свой мизинец и грустно сказал:
   - Да, я совсем не похож на тебя, Яша. У меня тоже есть душа. Я живой человек. Но я всегда служил сильным. Тем, кто имел власть над этим миром. Я родился на планете роботов, когда мои родители проводили эксперименты. Мать и отец изучали этот мир, но что-то стало с их кораблем. Они не могли улететь.
   - Сынок, - сказала мне мать, - ты еще мал. Эта Планета искусственная. Всех роботов создал один великий человек. Его звали Гоб. Он все продумал. Но в одном он был бессилен: роботы не могут жить без программы. Все разумное, что в них вложено - в них и работает. Но все, что вне программы, все, что не мог предусмотреть Гоб - все это для них пустой звук. Гоб действовал по законам своего времени. Но время уже ушло на 200 лет вперед. Мы родились на планете Ид. Каждые сто лет с Ида запускаются корабли во все известные планеты, где есть жизнь. Мы прилетели сюда 20 лет спустя. Твой отец погиб, инспектируя электростанцию. Я осталась одна с тобой маленьким. Я не могла улететь. Теперь я сама тяжело больна и даже не знаю чем. Жить человеку среди роботов очень тяжело. Они во всем ведут себя как люди, только одно отличие: в их мозгу заложена программа. В тебе же программы нет. Ты мыслишь независимо. Только руководствуясь совестью. Твое мышление ничем не ограничено. Ты можешь делать открытия. Совершать великие дела. Можешь все создать самостоятельно.
   - Мне было 19 лет, когда мать ушла из жизни. Я знал только одно - я по-другому устроен. Меня создал еще более мудрый биомеханик, чем Гоб. И создатель этот - великая тайна. Гоб некогда творил роботов. Они помнили это. Еще существуют те роботы, которые помнят этого человека в белом халате с длинной бородкой. Он сам осматривал все свои создания, прежде чем отпустить в жизнь. Роботы - живые существа, они также чувствуют боль, как и мы, но они запрограммированы. Их главная черта: мыслить массово как большинство, как все. Стоит только понизиться напряжению - у них повышается и понижается стремление к чему-то. Они не могут мыслить, прислушиваясь к душе, которая заложена в совести человека - у них такого устройства нет. У них стремление больше к технической мысли, чем к душе. Они прикованы к компьютеру, к центру управления. В них царит технократия. Чистое явление души для них явление совсем непонятное.
   - Они роботы и у них есть души? - удивился Яша.
   - Гоб был истинным творцом, художником, поэтом. Во все творения он вложил частичку своей души. Мало того, эти роботы создают сами себя. А Беос - главное и самое совершенное творение Гоба. Он заставил робота поверить, что он Бог.
   - Как тебя зовут? - спросил Яша секретаря.
   - Сеук.
   - И почему Сеук ты вдруг решил снять маску?
   - А потому что, Яша, я хочу остаться среди людей. Меня всегда окружали роботы, и я вынужден был работать на них. Но, всматриваясь в тебя, я вдруг почувствовал, что такое душа истинного землянина. Мне стало так невыносимо горько, и я не смог дальше играть свою роль. Забери меня, Яша, с собой на Землю!
   - На Земле вовсе не рай, Сеук. Здесь миллионы секретарей, которые служат своим начальникам.
   - Да, но ты пожил на ней так долго. Ты был среди людей.
   - Все мы на этой земле без году неделя. И что мы можем сказать о ней. Не успеет человек родиться, а уже скоро умирать. Это хорошо, когда успеваешь стопку-другую умных книг прочитать. У многих и на это времени нет. Им бы хоть пожить да радостями жизни подышать. А жизнь она тем не менее имеет серьезный смысл.
   - Какой же это смысл, Яша?
   - Спасать людей от глобов.
   - От глобов?
   - Да, от всего глобального, атомного оружия, которое может уничтожить землю. От заводов, которые загрязняют чистое небо. От автомобилей, от которых гибнут тысячи и тысячи людей.
   - Да разве человек не живет для своей души?
   - Он вечно чего-то ищет, Сеук. Человек пробует и так, и этак, и смотрит, что получится из этого. Если что-то полезное, то этот опыт перенимают все. Опытом были созданы и паровозы, и автомобили, и электричество, и компьютеры. Оттого, что мы ищем со всех сторон, у нас появляется такая интересная жизнь. Мы открыли совершенно ранее фантастические вещи: последняя из них - мобильная связь.
   - Но у людей кроме этого есть еще и поэзия, музыка. Я часто слушаю задушевные песни людей и плачу.
   У Сеука и вправду навернулись на глаза слезы, он вынул платок и стал вытирать их.
   Яша не знал, что ответить этому человеку с далекой планеты. В кабинете была еще одна дверь, к которой Яша все время присматривался. Теперь он встал, открыл ее и вошел.
  
  17. Дур Второй
  
  В комнате, куда он попал, не было мебели в том понимании, к которому мы привыкли. Вместо шкафов были полки. Строились комнаты со специальными выступами, и в эти выступы вставлялись доски. Все три стены были в досках, где человек все мог разложить по полочкам. Кровать - откидная доска в матрасом. Такая же откидная доска - стол. Настенная лампа на шарнирах. Можно повернуть ее в сторону кровати, а можно в сторону стола. И только мягкий стул со спинкой, единственный неподвижный предмет.
   Была ли это комната будущего, прошлого или просто комнатой, где жил Сеук, Яша терялся в догадках и прислушивался к тишине.
   Еще одной, такой нужной теперь Яше двери, в комнате не было. Он уже подумал было возвратиться назад в секретарскую, как вдруг его взгляд остановился на белом квадрате пола в самом углу.
   - А бес его знает. Не служит ли этот квадрат каким-нибудь лифтом? Он стал на него и потоптался. Комната исчезла. Появилась опять стена с золотистыми змейками.
   Теперь ему многое стало понятно. Глобы не боги, но они всегда вмешивались в нашу историю. Они создавали Вавилонскую башню, границы, войны и рабство. Создавали фашизм и коммунизм. Они были далеко, им не жалко было человека.
   А человек, если ему не вбить жестокую идею, он всегда остается человеком. Доброе чувство всегда с ним, но глобам это непонятно - они работы. Они не знают земной боли, земных страданий, земной души.
   "Кто, кто же мог творить все зло, всю историю насилия на земле: люди?! Нет, люди не могли: они живые, они такие же чуткие, глубокие, как я. Вот... вот они виновники всех страданий. Холодные, бездушные машины. Идея для них важнее живой доброй жизни".
   Проговорив последние слова вслух, Яша плюнул себе под ноги.
   "Я должен стать смиреннее перед Богом в моей душе. Глобы не знают, что творят, как и люди. Они не знают замысла бога, а Он - в моей душе. Они не знают, а я могу ему следовать. Что я могу в таком безвыходном положении? Молиться? Да моя душа и так каждую минуту молится. Разве бог не слышит ее?
   - Душа, душа, - вздохнул Яша, вспоминая последние слова Сеука. - Люди больше верят в технику, чем в поэзию, они готовы поверить в роботов, только, чтобы не думать о боге и душе. А Бог и душа связаны воедино. Одного без другого не бывает.
   Как и ожидал Яша, лифт его привез к двери второго секретаря. Она была приоткрыта, и странный кисловатый запах исходил из кабинета.
   Яша просунул голову и огляделся. Первое, что ему пришло на ум: не попал ли он в приемный пункт стеклопосуды, в котором побывало варварское племя. Груды пустых ящиков и бутылок были разбросаны по всему кабинету, а на скамейке сидел человек в черном костюме, он закрыл лицо ладонями и оплакивал свое бедственное положение. Но услышав, как скрипнула дверь, он раздвинул пальцы и сквозь них посмотрел на Яшу.
   - Ты Дур Первый или Дур Второй? - спросил человек хриплым голосом.
   - Дур Последний, - ответил Яша, все еще оглядываясь.
   С потолка капала вода, и бедолага сидел среди желтоватых луж, ноги его дрожали, а туфли его квакали, погруженные в жижу.
   - Беос объявил меня Дуром Вторым. Дур раздал все-все, что было в его замке, в его сундуках. Он отпустил солдат, сдуру раздал всем хлеб и все запасы своего маленького королевства. Дур хотел только одного: радоваться жизни. Но ответь мне, разве он не человечно поступил, разве он кого обидел?
   Яша повнимательнее присмотрелся к этому человеку, который теперь, наклонившись, руками шарил под скамейкой.
   - Где-то она тут была. Куда же она закатилась?
   - Что вы ищете?
   - Свою последнюю радость.
   Она у вас из кармана пиджака торчит.
   Человек вынул из кармана недопитую бутылку и сквозь нее посмотрел на Яшу.
   - Нет, ты не король. Ты - император! - крикнул он Яше и отпил несколько глотков белой жидкости. Сам Беос тебя боится! Беос дал мне важное задание. Я должен был тебе показать, в чем заключается счастье людей. А я дурак запил... запил на целую неделю и не могу остановиться. Когда я трезв, в моем кабинете идеальный порядок и я самый исполнительный секретарь Беоса. Но иногда мою душу охватит такая пустота, и тогда я посылаю роботов ограбить вино-водочный магазин. Зачем? Ведь я же второй секретарь! Должен же я на себе проверить всю их психологию.
   - И отчего земляне пьют? - спросил Яша, оставаясь в дверях.
   - О, люди - это свободный народ. Им хочется грешить, делать зло, пить до упаду, а Беос им не дает.
   В глазах Дура Второго мелькнула тень ненависти, и тут же на лицо наползла задумчивая тень.
   - Безумства! Радость! Жизнь одна! Страстей, любви, вина! Потом, конечно же, отчаяние, боль, разбитость, пустота. Но это их жизнь, и они ею распоряжаются, как хотят. А при Беосе, что им дозволено? Ведь человеку хоть на минуту надо почувствовать вспышку какого-нибудь безумного желания. Тут какая-то сила окатывает тебя холодной водой. Ты вздрагиваешь, чувствуешь на душе прохладу, свежесть. И начинаешь думать о том, что жить при Беосе совсем неплохо. Даже радостно жить. А почему - и сам не знаешь. Ты не верь историкам: они пишут, что в королевстве Дура Второго все мужчины валялись пьяные вдоль дорог. Вы опросите очевидцев, они вам скажут, что во времена Дура не было столько дикости. Я всегда учил подданных: "Человек должен прийти к идеалу! Он должен им жить! Он должен понять его силу и красоту, и ради этой красоты отказаться от всего пустого. Вы не поверите: в моем королевстве люди всегда ездили на велосипедах, автомобилей тогда не было.
   - А если бы были? - спросил Яша.
   - Погибло бы много людей. Для человечности это невозможно.
   Затем он опять сказал:
   - Люди всегда пили воду. Водки никогда не было.
   - А если бы была?
   - Многие люди бы травили бы себя и разрушали мозг. Разумного мира никогда бы не было.
   - А что у вас в бутылке?
   - Чистейшая, идеальная вода из святейших родников земли.
   И Дур Второй, запрокинув голову, влил всю эту святую воду внутрь себя.
   - Мои подданные искренне верили, что истина в воде. Они всегда так горячо спорили. Было видно: воды, и не простой, а "Столичной" они выпивали достаточно - лица были красные, языки заплетались. Но все это от чистейших стремлений к идеалу! Всякий раз, когда человеку приходит идея - он в нее погрузит свою голову - как в бочку с водой, вынимет, чтобы подышать, и опять голову в эту бочку с жидкой идеей.
   Лицо у Дура Второго было блаженно красным. Он явно понимал психологию человека больше, чем Беос. Глобально людей не изменишь. Есть в душах людей нечто такое, чего не понять тем, кто на них смотрит сверху.
   - Я тоже когда-то, Яша, жил одним желанием, сделать мир прекраснее. Но так устал. И все болезни мира подкатили, что понял - какая это непосильная ноша для одного человека проповедовать прекрасное в людской пустыне.
   Бывший король с трудом поднялся со скамейки. Хотя был он не старше Яши, но лицо было настолько размякшим - точно вымоченный сухарь, - что, казалось, набухшие куски кожи начнут сейчас отваливаться и опадать.
   Яша всей душой пожалел короля и сказал:
   - Что ты, брат, так?! Я вот только жизнь начинаю. Не переделаешь этот свет - да и что с этого толку. Тут всяких сил столько вмешивается в нашу судьбу. Все рады бы нашу душу разрушить, а чистые души вновь и вновь рождаются, свежие, как огурчики, словно, только что с грядки. Творят глобы все, что им вздумается, и что мне от этого, не быть Яшей, что ли? Такой я уж уродился. Иду не знаю куда, я всегда там, где быть необходимо, и говорю, что душа говорит. А сам я ни в чем не убежден. Поди, разберись, кто в этом мире водку пьет, а кто святую воду. Хоть перед Богом поставь меня - а все равно не знаю: что это за мир и кто что в нем пьет.
   Король вдруг вынул из другого кармана книгу Фрома "Человек для себя".
   - Эх, читал когда-то, - простонал он. - Вот это тут правда, что все для себя. Отпустил я когда-то всех подданных, дал пинок авторитетной совести, и так сильно, что она до сих пор скулит где-то под забором. Ту прогнал, а другой и не нашел. Вот так и жил все 20 лет, вдохновляясь одной лишь водой. Я был королем маленького государства, а у Беоса я превратился в секретаря с маленькой головой, которая то ли мыслит, то ли существует.
   Король приблизился к Якову и протянул ему свою руку с мокрым рукавом. - Желаю вам провести хорошо время в апартаментах первой леди.
   - Какой леди? - не понял Яша.
   - Стелла - первый секретарь Беоса, только через нее вы можете попасть к Всевышнему.
   - Но к Всевышнему мне все равно рановато.
   - Да все равно, кто он. Вы не пьете чистейшей воды, а жаль. Если бы пили, намного больше от меня узнали. Вода сближает людей, делает их откровеннее, только через нее открываются все тайны мира.
   Яша стоял возле короля, не зная, куда ему теперь идти.
   Король откинул ногой ящик:
   - Становитесь в этот белый квадрат, - повелел он слабым голосом, - и через минуту-другую вы будете на седьмом небе. Ах, Стелла, Стелла! Что за женщина! Она выше всех королей.
   Яша деликатно забрал свои пальцы из рук короля, вытер ладонью свой нос и поморщился: пальцы Яши пахли чистейшим спиртом.
   Он встал в квадрат и сказал:
   - Ну, вези меня на седьмое небо.
   Лифт глобов, как и всякая высококлассная техника, бесшумно понесла его под самые небеса. Теперь Яша ясно видел, как кружатся звезды вместе с тысячами маленьких планет, на которых, должно быть, живут по-своему несчастные короли и по-своему, счастливые подданные.
  
  18. Собрание глобов
  
  Лифт его занес слишком высоко, должно быть, как-то блаженно подействовала на него чистейшая вода.
   Яша оказался явно выше, чем ожидал. Да и сам лифт понял свою ошибку. Он повис в межзвёздном пространстве и не собирался больше никуда двигаться. Яша прислушался. Откуда-то с небес доносились голоса.
   - Яшу надо перекупить. Надо сделать, чтобы он был с нами. В нас все могущество этой Земли. А человек всегда продается.
   - Любой человек, но не Яша. Он верит в какого-то Бога в самом себе.
   - Он должен перестать в него верить.
   - Мы все сделали, чтобы люди забыли о вымышленных Богах и создали табачные и алкогольные фабрики. Создали автомобили и турфирмы, шоу бизнес и газеты.
   - И что?
   - Яша всего этого не замечает.
   - Он и вправду слышит что-то в себе? Разве мы не абсолютные боги?
   - Мы создали людей. Мы вывели их из обезьян. Но для Яши надо представить полные доказательства, что душу в людей вложили именно мы. Он думает, что это сделал кто-то более реальный.
   - И Яша абсолютно ясно чувствует, что есть некто реальнее нас?
   - Да, он это ясно чувствует.
   - Можно ли что-то сделать?
   - Мы ищем. Секретари вышли на контакт с ним. Но пока безрезультатно.
   - Почему появился на Земле Яша? Кто сделал ошибку?
   И вдруг на стенке лифта засветился монитор. Яша увидел собрание глобов. Председательствовал за широким столом Беос.
   Главный встал и осмотрел присутствующих. Все смотрели в глаза главному. Все работали чисто, ясно, безошибочно. Кто же более сильный сыграл с ним такую шутку?!
   - Где сейчас Яша? - спросил Беос после паузы. Он был в золотистых одеждах, сотканных из звезд.
   Его секретарь по правую руку доложил.
   - Яша застрял в лифте в одном парсеке от Лиры.
   - Последняя надежда на Стеллу, - проговорил Беос.
   По его лицу Яша понял: Главный чувствует свое бессилие перед ним - букашкой с планеты Земля.
   - Стелла - богиня! Стелла сделает все! Она сожжет его душу на ложе любви! - слышались со всех сторон голоса глобов.
   - Ваши слова да Вселенной в уши.
   - На заре, Беос, ты увидишь, что Яши больше нет. Перед тобой предстанет влюбленный безумец, который ради Стеллы готов будет погасить все звезды во Вселенной.
   - Надеюсь, что в ваших теперешних прогнозах нет никакой ошибки. Да пересилит любовь упрямство!
   - Во веки веков! - синхронно ответили глобы.
  
  19. Родинка Стеллы
  
  Яша с небес свалился в считанные секунды и оказался перед дверью первого секретаря. Все маленькое фойе было обставлено экзотическими цветами. Правда, среди них были и кактусы, до одного из них Яша попробовал дотронуться - и тут же почувствовал боль, шипы вонзились в пальцы, и показалась капелька крови. Яша, точно младенец, положил их в рот и начал сосать - боль отошла.
   Он постоял перед открытой дверью и прислушался - ничего, кроме плеска воды он не услышал и потоптался на пороге, давая знать о себе. Несколько раз хмыкнул, откашлялся в кулак и спросил:
   - Есть здесь живая душа али нет?
   Никто ему не ответил. Тогда он осторожными шажками прошел в большую гостиную. Там тоже было много цветов и кактусов. На полу краснели очень мягкие ковры из шкур животных. Два мягких кресла - совсем рядом. И торшер между ними, от которого струился на кресла мягкий голубой свет.
   Чутким ухом Яша уловил чье-то дыхание за своей спиной, обернулся и едва не вскрикнул от неожиданности.
   - Ты!?
   - Да я...
   Она протянула руку, и он схватил ее, чтобы убедиться, что это не мираж. Рука была ему до боли знакомая, с маленькой родинкой выше запястья.
   - Эсперанца, родная!
   Он заключил женщину в свои объятия.
   - Так вот куда они тебя спрятали. Давай сейчас же уйдем отсюда. Скажи, что ты делаешь в кабинете у Стеллы?
   - Я ей прислуживаю.
   - Ты? Они тебя заставляют?
   - Нет, я сама.
   Яша отстранился и заглянул в глаза жене. Что-то странное, чужое было в них.
   - Ты какая-то другая, - сказал он.
   - Яша, давай присядем. Ведь мы с тобой так долго не виделись.
   - Да, присядем, любимая. Только лучше, если все же уйдем.
   - Не спеши. Беос добрый, он меня отпустит с тобой хоть на край света.
   - Добрый?
   - Богов не судят, Яша.
   Они оказались в мягких креслах, а Яша все всматривался в знакомые черты: знакомые глаза, знакомый носик, только вот улыбка какая-то странная - кончиками губ. А Эсперанца всегда улыбалась открыто. На жене было неземное облачение, что-то вроде розовой туники, на ногах тапочки, украшенные лепестками роз.
   - Здесь так хорошо, Яков. Эти апартаменты могут принадлежать нам. Если захочешь, мы будем в них жить вечно.
   - А куда ты денешь Стеллу?
   - Стеллу? О, она скоро станет женой Беоса и Богиней.
   - Ха-ха-ха!- рассмеялся Яша. - Эсперанца, ты совсем ничего не знаешь. Глобы - это роботы. Я и раньше догадывался об этом. А сегодня мне третий секретарь рассказал, кто и на какой планете их создал.
   - Яша, помолчи! Помолчи! Боги все слышат. Большой грех осквернять их.
   - Не может быть, чтобы ты не захотела сейчас уйти со мной. Или это не ты?
   - Не я? Разве я не похожа на саму себя!
   - Не похожа. Эсперанца, что они с тобой сделали?
   - Я поверила в Богов.
   - И поэтому готова разлюбить меня?! Бред какой-то. Мы всегда жили с тобой душа в душу.
   - Но боги не дали нам детей, и все из-за тебя, Яша. Я многое передумала здесь. Ты вечный грешник, Яша. Ты должен сейчас же пойти к Беосу и упасть перед ним на колени.
   - Этого я никогда не сделаю.
   - Тогда ты меня никогда не увидишь.
   - Не увижу? Да я сейчас тебя схвачу и унесу отсюда в нормальный мир людей.
   Но не успел он это сказать, как свет погас и комната закружилась.
   - Прощай, милый, теперь боги нас разлучили на веки вечные.
   Яша услышал голос откуда-то издалека, словно какой-то ураган уже уносил Эсперанцу в межзвездное пространство.
   Свет появился вновь, только он был золотистый и ослепительный, и исходил с потолка.
   Яша осмотрел прихожую и увидел дверь, украшенную неземными драгоценностями, которая была прикрыта лишь желтоватой вуалью. Яша подошел, грубо сорвал эту вуаль и распахнул дверь.
   В спальне на широкой и очень длинной - почти трехметровой кровати лежала женщина. На ней было что-то прозрачное, кисейное. Когда свет в спальне медленно меркнул, кисея вроде бы прикрывала ее тело и делала серебристым, но свет вдруг резко вспыхивал, и неземные прелести ее фигуры открывались Яше.
   Женщине было около тридцати, груди напоминали два земных полушария с красными полосами, два острых соска притягивали его. Он точно младенец приковал к ним свой взгляд, ощущая непреодолимую жажду и чувство голода. Яков не сомневался, что это Стелла.
   - Что, малыш, ты такой нерешительный. Подойди поближе, дай я тебя поглажу по головке. Какой ты еще ребенок. Ты только-только родился, а мир существует миллиарды веков. Он существует для любви, мой малыш. Неземная любовь - она самая яркая. От нее зажглось столько звезд во Вселенной. Ведь ты уже научился ходить, малыш. Сделай свои несколько шагов в ту сторону, где тебя ждет вечное блаженство.
   Всю жизнь Яша проходил с опущенной головой мимо женщин. Он всегда чувствовал притяжение, но никогда не поддавался соблазну взглянуть им в глаза. А от Стеллы он не мог оторвать глаз. О, земные художники никогда не видели такую красоту, они, как и он, Яша, еще младенцы в искусстве, делающие свои первые шаги.
   "Ах, эти черные глаза!" На Земле часто звучала эта песня. Должно быть, они слишком многих свели с ума. Но большие глаза Стеллы были черными в самой сердцевине - от них исходила очень притягательная мягкая голубизна. Она полулежала на подушках. Мягкие очертания стройной талии и такие притягательные для художника линии бедер. Что правда, то правда, боги с большим вдохновением изваяли эту женщину.
   "Смелее, малыш, смелее! - послышался опять сладкий голос Стеллы. - Теперь мы с тобой одни во Вселенной".
   Яша медленно приблизился, ступая по мягкому ковру.
   - Присядь рядом! Вот сюда, поближе! Дай мне свою руку. Ах, какая она у тебя неласковая. Ведь я знаю твою душу. Она умеет так любить, так любить.
   - Ты знаешь мою душу!? - прошептал Яша.
   - Ты самый достойный на земле мужчина. Ведь ты никому никогда не продал свою душу. И за это я тебя люблю больше, чем богов. Ну, прижмись ко мне, прильни голову к моей груди.
   Яшины пальцы прикоснулись к груди Стеллы. Он ощутил их упругую податливость. Он ощутил непреодолимое притяжение и уже готов был поддаться ему, как вдруг заметил на руке Стеллы точно такую же родинку как у Эсперанцы. Он прикоснулся к ней пальцами и стал растирать. Родинка исчезла.
   Яша вдруг вскочил. Его привыкшая к анализу голова, вдруг все ясно смоделировала.
   - Ты, ты великая актриса, Стелла.
   - Я? Я актриса? Что ты говоришь, Яша. Я люблю тебя вечной безграничной любовью. Любимый, ну иди же ко мне! Ты увидишь, что никогда и никто тебя так не любил.
   - Ты хорошо сыграла Эсперанцу, - проговорил Яша, отступив несколько шагов от кровати. Самое любимое для меня существо вдруг стало ко мне холодным как лед. Ты правильно рассчитала: моя душа была на краю отчаяния. К чему все мои стремления, если самая чистая любовь превратилась в холодную глыбу и растаяла на моих глазах. Зачем тогда жить, любить, стремиться к прекрасному - если от любви осталась только грязная лужа. И я, старый дурак, уже готов был прельститься твоими прелестями, Стелла. Но ты забыла стереть родинку со своей руки, а я, моя ослепительная леди, очень чувствителен на малейшую фальшь. Стоило мне только встряхнуться и протрезветь, как я все понял.
   Стелла не из тех женщин, которым надо что-то долго объяснять.
   - Ты и вправду, Яша, бог, - сказала она. - Бог своей собственной души. - Глобы, как ты их называешь, бессильны перед тобой.
   Стелла накинула на себя халат, подошла к еще одной в спальне двери - из чистого золота и распахнула ее.
   - Иди! Сам разбирайся с Беосом. Но помни только, Беос не просто машина. Он обладает колоссальной мощностью и способен уничтожить землю в считанные секунды.
   - В этом я не сомневаюсь, - проговорил Яша, не поднимая больше глаз на Стеллу, и вошел в святая святых к Беосу.
  
  20. У Беоса
  
  Главный ждал, сидя за компьютерным столом. По столу бегали уже знакомые Яше золотистые змейки - их изгибы, конфигурации, должно быть, что-то значили. Возможно, они передавали какую-то информацию, которой подчинялись глобы.
   Теперь, когда Яша абсолютно бодрствовал, он не видел ничего привлекательного в Беосе - обыкновенная саморекламная машина, принявшая образ этакого супермена. Будь у него поменьше голова, земные женщины были бы от него без ума. Как часто они умеют любить рекламных роботов, а не живых людей!
   - Ну, вот, Яков, и предстал ты, наконец, перед богом, - проговорил Беос, ударяя пальцами по золотистым змейкам стола.
   - Почему предстал?
   - Потому что не вернуться тебе больше на Землю.
   - Мне надоели твои программные игры, Беос.
   - Ты находишься в центре управления Вселенной, - громогласно отчеканил Беос. - Посмотри на себя со всех сторон, Яша.
   На стенах светились десятки больших и маленьких мониторов - и во всех их отражался Яша. На одних он ползал беспомощным младенцем, на других он увидел себя школьником, где он стоит с опущенной головой перед директором, на третьих - бродягой, который копается на свалках, выискивая драгоценные для своего познания книги.
   - Беос, я просто человек. Если ты в этом меня хочешь убедить, то это напрасный труд. Простые люди никогда не считают себя богами. У меня есть свой мир радостей, который машинам не понять.
   - Люди не считают себя богами, потому что у них есть крупица разума, и они понимают, что кто-то их сотворил, - сказал Беос. И при этих словах приподнялся, но затем опять сел. - Мы боги, и Земля - наш серьезный эксперимент, - продолжал он. - Мы хотели доказать, что из ничего рождаются очень умные существа, и ты, Яша, наш лучший экземпляр, который мы собираемся представить на научном совете.
   - Землю создал Бог! - опять вставил свое слово Яша.
   - Вы родились из тьмы. Вы увидели свет и поверили в солнце - это небесное тело. Тогда вы решили, что где-то далеко есть Бог. Но вам трудно было понять, что ваш мир сотворяют высшие, совершенные и вечные существа.
   - Вас тоже кто-то сотворил.
   - Нас?! Абсурд! Мы вечны! Мы всегда были и всегда будем.
   - Глупая самоуверенность!
   - Каких мы все-таки типов вылепили из глины! Ведь мы тебя в эту минуту можем превратить в прах и снова слепить.
   - Без высшей воли вы ничего не можете. Когда вы перетасовали Землю, многие склонялись к тому, что это сделал Бог, а все потому, что люди не могли вас созерцать. Но как только они вас увидят - они разочаруются.
   Яша знал заранее, какую ошибку совершили боги.
   Беос как-то совсем по-другому посмотрел на Яшу.
   - Ты все-таки из мира богов, - сказал высший низшему. - Я начинаю понимать гибкость твоего ума. Мы хотели людям высшего блага, а ты ставишь человека выше всех благ. Что ты для него хочешь?
   - Только одного: пусть живет своей естественной жизнью. Ему нужен хлеб и здоровье. А все остальное он сам выбирает для себя.
   - Сегодня же они получат хлеба сто тысяч сортов, сегодня же я построю для каждого человека отдельную больницу.
   - А вот этого не надо: человек должен быть естественно здоров и есть свой естественный хлеб. Есть некто, кто все это ему дает испокон веков.
   - Кто же он?
   - Бог живой души!
   - Живой души.
   Голова глоба медленно завертелась вокруг своей оси.
   - Ты думаешь, что есть Некто еще, кто создал твою душу?
   - Да, Беос. Быть может, я допускаю, что вы создали Землю, животных, людские тела. Но не вы создали людские души.
   - Ты уверен, что есть кто-то еще, кроме нас?
   - Это истина из истин. Ее знает только душа человека. Никаким высшим существам этого не постигнуть. Вы все человеку можете дать и все забрать у него. Но забрать у него Бога - значит распять его душу. Слава гению Бога - душа человека вечна и неотделима от его Создателя. И здесь вы бессильны, бессильны во всем. Для людей вы бездушные роботы. Ваша технология совершенна, ваш разум абсолютно логичен, а вместо души - абсолютный ноль.
   - На Землю пришли реальные боги. Скоро все Земляне их увидят.
   - Romani antiqui multos deos et multus deas colebant, - сказал Яша по латыни. - И были счастливы оттого, что никогда реально их не созерцали.
   - Римляне верили во многих невидимых богов и богинь, - перевел вслух Беос. - Зачем много, когда есть одни - видимые всеми. Где разгадка вашего разума и веры? Мы пришли, мы можем все. Мы перестроим ваш мир, и ничего не останется от вашего ветхого прошлого. Мы создадим вам все условия. Вам останется только одно - жить разумно.
   - Вы не все можете. Вам Бог не позволит уничтожить даже старую церквушку возле леса и мою баньку.
   - Твою баньку? Посмотри, как величественно сверкают на солнце наши небоскребы. Ими будет усеяна вся Земля. Где твоя банька? Что она для богов? Вот ты видишь самый высокий, исчезающий в небесах небоскреб: внизу белый, как одежда ангелов, а вверху голубой, как одеяние богов. Где твоя церквушка? Разве смогут отыскать люди твой гриб среди сосен? И будут ли они молиться теперь грибу?
   - Multa templе deosum su Rome erant? - опять сказал Яша по латыни. - Много храмов Богам в Риме было. Но давно не отыщешь те храмы, сколько бы мы ни бродили по лесу жизни. А вера осталась. Вечная вера души человеческой. Люди никогда не поклонялись грибам, Беос, и не важно, из земли они появились или с Веги прилетели. Даже если над Землей вырастут, демонстрируя мощь технического прогресса тысячи атомных грибов, Бог и душа все равно останутся. Вы и есть эти гигантские грибы, в которых человечество должно поверить.
   Как хорошо, что глобы не умеют обижаться по-земному. За такое сравнение они бы стерли Яшу в порошок. Яша вспомнил, как он наставлял букашку, которая сидела на "Капитале" Маркса. "Неужели и я букашка, взобравшаяся на книгу", - подумал Яша. И теперь Беос смотрел свысока на Яшу, как на забавную букашку примечательнейшей из людей, и все равно букашка. И зачем нам нужно, чтобы эти насекомые с маленькой головкой и четырьмя лапками нам поклонялись? Чем они нас так привлекли? И люди, и обезьяны умеют стоять на задних лапах - неужели это для нас было так важно. Нет, через какие бы уменьшительные линзы Беос не смотрел на Яшу - букашка всегда превращалась в гиганта. Что у него за ум? Откуда такой взялся на Земле? Каждое слово Яши было логической инверсией. Методом отрицания он доказывал богам истину. И это говорило о том, что у людей есть какой-то особый разум. Беос понял, что Яша для богов безнадежно пропащее существо. Он хлопнул широкой ладонью по столу, так что все змейки разбежались и исчезли:
   - Яков, выдай нам мальчика, - проговорил он низким электронным голосом.
   - Дети - это цветы земной жизни, - пробормотал Яша, чтобы дать себе время психологически переключиться на эту новую атаку.
   "Платоша у священника как за каменной стеной. Они всю землю одолеют, а старичка этого святого им никак не одолеть. Святость - это сила колоссальная, зло не может и пылинкой ее запачкать. Вот не ожидали глобы, что попадет мальчик в такое надежное укрытие, да я и сам не ожидал. Все идет само собой. А мы по ходу дела только и пытаемся понять, что творится".
   - Яков, выдай нам мальчика! - повторил Беос.
   - Не видать вам его, как собственных ушей.
   - Мы боги!
   - Да будет на все воля ваша.
   - Мы тебя уничтожим.
   - Я и без того долго живу на этом свете.
   - Мы уничтожим людей.
   - Это низость.
   - Мы рассеем род людской на миллионы необитаемых планет во Вселенной.
   - Они и там будут счастливы.
   - На этих планетах много страшных зверей.
   - Пожалейте зверей, над ними нависнет угроза вымирания.
   - Тогда мы погасим солнце.
   - Пальчики обожжете.
   Беос не выдержал напряжения, откинулся на спинку кресла и заложил ногу за ногу, а руки скрестил на груди точно живой человек.
   - Мы тебя, Яков, собирались сделать высшим духовником планеты.
   - Мне интереснее высшая математика.
   - На каждый мой ход ты отвечаешь молниеносно.
   - Соревнуюсь с богами.
   - Яша, нам придется тебя запереть, надолго запереть.
   - Для богов это раз плюнуть.
   - Мы не теряем надежды.
   - Надежда умирает последней.
   Яша представил, как Беос сейчас вызовет какую-нибудь тачку, она примагнитит его словно гвоздь и повезет - одни боги знают куда.
   "Я никогда не любил ничего фальшивого, - подумал он. - Отчего я такой непродажный? Сам себе удивляюсь, да и у глобов, пожалуй, крутится, вертится их шар голубой оттого, что они пытаются понять мою душу.
   Яша внимательно всматривался в эту супермашину, сотворенную по отдаленному образу и подобию человека. На что рассчитывал инженер Гоб, создавая ее!?
   Пусть, мол, миром управляет техника, а люди себе будут жить счастливо, беспечно для своих удовольствий. Должно быть, большим атеистом был этот Гоб, совсем не чувствовал Бога. И имя главному своему творению какое-то двоякое дал: Беос. "Как странно. Зачеркни вторую букву - получится "Бос", зачеркни третью - получится "Бес". Священник сказал бы, что это и есть начальник Бесов.
   Он хочет быть богом, чтобы ему все подчинялись беспрекословно. А у людей слишком много религий. И каждый человек своего Бога воображает по-своему. А тут бог с глобусной головой! Пародия какая-то!
   Глобы явно не учли устойчивости и твердости земных верований. Но отчего Беос делает ставку на меня? Почему он именно бездомного Яшу собирался делать чем-то вроде Петра-апостола? Языков много знаю, говорить складно умею. Быть этаким Папой бесовским - вот какую роль мне жизнь подготавливает. Только не играю я во все эти игры. Я книги изучать люблю. Мне лучше в баньке сидеть да священника приходского парить, чем всеми этими глобальными вопросами заниматься.
   Яша закатил глаза к небу и тихо бормотал самому себе:
   - Есть один Бог. Справедливый и добрейший. Никто его не видел, не слышал. Одна душа знает, кто Он есть. Люди всегда придумывали ему образ. Так людям легче. Душа ведь чувствует, а разум не понимает. Ничего не знаю, но одно открылось мне теперь ясно: душам добрым, очень мягким и теплым Бог всегда помогает. Дает тихую и спокойную жизнь.
   А тем, кто разумом живет, тот сам всего в жизни добиваться должен. Здесь Бог не принимает никакого участья. О, Боже, а я люблю и разум, и душу. Скажи, что мне делать? Одни люди побеждают других, побеждают силой, целеустремленностью. Шахматисты, математики, политики - у всех свои жесткие правила игры.
   И я когда-то так сильно хотел быть шахматистом. Но не подошла моя душа этому жесткому миру. В 17 лет я навсегда оставил шахматы. И пошел с одной душой по миру, не имея ничего: даже сумы за плечами и посоха в руке. Бог послал меня в этот мир и куда он меня вел, туда и шел. Давал он мне и кров над головой, и пищу на каждый день. Так и прожил полвека. Скажу так: не тело, а разум мой всегда был голодный, где бы я ни был, достав книгу для разума, я уже не отрывался: я учил все-все, что можно учить: все языки мира, математику, физику, химию, философию. О, человек! Читай и читай хотя бы одну книгу, и ты откроешь весь мир.
   Его слышал Истинный Создатель - и что теперь глобы могли сделать? Сам бог его звал назад, в мир людей.
   "Яша встал и направился к маленькой обычной железной двери, слишком низкой и узкой, чтобы Беос в нее мог войти. Она предназначалась для низшего технического персонала, который обслуживал своего босса. Вначале он оказался в мастерских, где беззвучно работали станки-автоматы. Затем прошел мимо длинного ряда крылатых автомобилей. Глобы, должно быть, приготовили их для людей, чтобы заменить старую технику. Наконец, оказался в фармацевтическом цеху, где готовились лекарства от всех земных болезней.
   Яша вышел из Центра Беоса и глубоко вдохнул земной воздух, точно космонавт, который долго не был на Земле. Никто его не задержал и не мог задержать, хотя на каждом шагу попадались глобы. Они были бессильны перед Высшим, которое в тайне создало мир и направляло его к добру. Придет время, и Яша покинет землю, Высшее призовет его к себе. И тогда он припадет перед ним на колени и скажет: "Боже, я жил, как умел. Вот я весь перед Тобой". А сейчас на Яшу смотрело такое светлое и чистое небо, и так хотелось жить и жить тихой спокойной жизнью без никаких проблем.
   "Как странно, что я так быстро спустился с небес, - подумал он, - и эти небеса совсем рядом. Боги, боги, как бы вы ни приблизили небеса к земле, люди все равно не станут жить в воздушных храмах. Они привыкли чувствовать землю под ногами, и им так мало надо: глубоко вдохнуть ароматы цветов и полюбоваться безмятежным голубым небом".
   Яша удивился тому, что происходило в городе. По тротуару он шел совершенно один, а по асфальтированной дороге тянулись бесконечные вереницы автомобилей. Только у магазина он увидел людей, но и там они, приложив к уху мобильники, без конца с кем-то невидимыми говорили. Мало того: на каждом углу Яша натыкался на новые компьютерные клубы, через широкие окна он мог разглядеть юношей, которые со всей увлеченностью своей души, глядя в мониторы, воевали с какими-то неземными монстрами. На каждом шагу стояли банкоматы и однорукие электронные бандиты со светящейся рекламы: "Выиграй миллион!"
   Яша понял: глобы начали действовать. Они решили для начала усыпить людей всеми благами техники. Получив бесплатно автомобили, компьютеры, а затем и квартиры в самих небесах - люди быстро забудут свой реальный мир. Надо спешить! Спешить! - торопил себя Яша.
   Когда он приблизился к церквушке, то увидел, что она закрыта, да и в баньке ни одной живой души, лишь одни мухи, которые ползали не только по стенам, но и по столу, книгам, по Яшиным дневникам, исследуя ручки, линейки и даже калькулятор, лежавший на Библии.
  21. Пафнутий
  
  Я жил у отшельника Пафнутия на краю деревни. В двух шагах от ветхой бревенчатой избы протекала Патриархальная речушка, поросшая камышом и аиром.
   Священник отвел меня к этому странному старику с острой бородкой и сказал:
   - Поживи, дитя мое, пока здесь. В этих местах про бесов с красными хвостами и слышать не слышали, и видеть не видели. Здесь все народ крещеный и бога не забывающий.
   Оказавшись совсем в другом мире, я каждую минуту утешал себя тем, что это только сон: ни таких деревушек, ни таких хат с образами на каждой стене, в реальности уже нет. Я вдыхал ароматы сладких луговых трав и думал о том, что я скоро проснусь: мой идеальный город, моя нежная Даша и мои светлые мечты - все это вновь будет реальностью.
   Однажды Яша как-то весь встревоженный забежал к Пафнутию и пытался ему втолковать про глобальную угрозу, которая нависла над землей.
   Но Пафнутий кивал Яше головой и, закатывая вверх круглые, как пуговицы глаза, все твердил Яше какие-то древние сентенции. Его остренький носик тоже все время торчал кверху, потому что Пафнутий никогда не забывал о небесах, и каждую минуту поглядывал на них, тем самым показывая, что каждое его слово одобрено небесной канцелярией.
   Мы сидели у берега реки, и я с интересом наблюдал за этими людьми из прошлого. Они совершенно не слушали друг друга и словно заведенные болтали о чем-то своем.
   Яша сжимал кулаки и говорил:
   - Глобы хотят, чтобы у нас такие головы, как у них были.
   - Ты, Яша, без бога живешь, совсем без бога, - твердил Пафнутий.
   - Мы для них вроде обезьян.
   - В церковь не ходишь. Святые книги только по воскресеньям читаешь.
   - Они не способны понять нас.
   - Перед едой не молишься, и за хлеб насущный забываешь Бога поблагодарить.
   - Они бездушны.
   - Гордыня тебя обуяла.
   - Не поняв душу, они не смогут понять наш разум.
   - Ты, Яша, жизнь прожил, и ни разу не перекрестился. Размягчи свою душу, стань на колени и молись.
   - Но они слишком самоуверенны и возомнили себя богами. Должно быть, это правда, что они тысячелетиями за нами наблюдают.
   - Бог всякого раскаявшегося грешника прощает.
   - Постоянно вмешиваются в наш естественный процесс,
   создают землетрясения, войны, революции, извергают вулканы.
   - Молись, Яша, это последнее, что человеку остается. Молись! Ибо не увидеть тебе царствия небесного.
   Яша смотрел на реку, то на светлый песок в ней, то на темную тень ивы, которая склонилась над водой в глубокой задумчивости. А я в это время ловил удочкой одну за другой красненьких рыбок, величиной не больше пальца: и теперь, плавая в прозрачной банке, они любовались красным солнцем, открывали ротики и пели гимн мудрому Вилену, который извлек их из патриархальной русской реки в светлый и прозрачный мир.
   Отчего люди все такие странные? Яша помешан на своих глобах, а Пафнутий беспрестанно всех и все крестит - даже каждую рыбку из реки. Неужели им так трудно поверить в ясный и чистый идеал и создать его в своей душе?
   "В прошлом почти не было разумных людей", - думал я, всматриваясь то в Яшу, то в Пафнутия.
   Мир, как плесень, всегда покрывал разум. Люди стремились, покрыв плесенью разум, оправдать свою совесть. И им было не легче. Идеал должен быть абсолютно чистый. Кто ищет себе оправдание хоть в малейшей неправде, всегда будет падать в яму безумия и всякий раз испытывать боль обманутой души.
   - Нет, глобы не боги. А самоуверенные глупцы, - вздохнул Яша.
   - И придет он судить живых и мертвых, - кивал головой Пафнутий.
   - И это ясно как белый день.
   - И пойдут одни по правую сторону, а другие по левую.
   - Но эти глупцы ужаснейшим образом вмешиваются в нашу земную жизнь.
   - И будет великий суд, Яша. И никто не укроется от Бога.
  
  22. В гостях у Лира
  
  Идеал был совсем рядом, я всегда его видел, слышал, жил им, его атмосферой - и другого мира никогда не знал. Но в душах людей прошлого он наступит не скоро. Мир избавится от многого лишнего.
   В Красном городе полные прилавки товаров без продавцов. У людей есть все, что им надо! И все же, как недалеки те варварские времена, когда за буханку хлеба сажали на каторгу. Я плачу, всегда вспоминая Жана Вальжана. Теперь хлеба бери, сколько хочешь. Сколько унесешь - столько бери. Наш мир дает все, человек не должен быть голоден! Бери! На прилавках все твое - столько, сколько унесешь, сколько влезет в твою сумку! А бедный Вальжан за одну буханку хлеба для голодных детей столько лет просидел на каторге. Неужели Виктор Гюго жил в такие дикие времена?!
   - Не грусти, - вдруг обратился ко мне Яша, - вернется к тебе твоя Даша.
   - А вы думаете, она где-то близко?
   - Где бы она ни была - она к тебе вернется. - Люди всегда тянутся друг к другу, только глобы их разлучают.
   - Зачем они это делают?
   - Они хотят, чтобы мир почувствовал свое бессилие перед ними. А одиноким людям очень тяжело бороться с глобальным злом.
   - Ах, дядя Яша, дядя Яша, какой вы все-таки до странностей добрый человек. Если нашему идеальному миру еще добавить чуточку вышей души, то он еще бы стал идеальнее.
   - Душа не сахар, ее в чай не добавишь. Ничем не подсластишь нашу жизнь искусственно, если она несладкая.
   - Когда попадаешь в прошлое, всегда так кажется. Но у меня было такое радостное будущее.
   - И было, и будет. Живое будущее всегда только зарождается, но не успеешь вдохнуть его сладкие ароматы, как оно уже становится прошлым.
   Яша помолчал, а затем вдруг сказал:
   - Здесь недалеко на даче живет мой добрый знакомый Лир. Он слепой музыкант. И видит прекрасный мир гармонии в самом себе. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?
   Темный, патриархальный мир, слепые музыканты - и Гармония. И все-таки интересно: через какие темные подвалы прошлое выбиралось к своему светлому будущему?
   Яша взял банку с рыбками и выпустил их в реку.
   - Пусть живут, - сказал он, - их темная свобода им дороже того светлого мира, который они сейчас открыли для себя, попав в банку.
  
  Странными дорожками меня повел Яша. Они все поросли лопухами, колючками да лебедой. Мы пробирались по узким тропинкам между дырявых заборов, то из гнилых, почерневших от времени досок, то ржавой, колючей проволоки. В одном месте нас чуть не покусал лохматый черный барбос с облезлым хвостом. Но мы вовремя успели взобраться на сарай. Когда мы спрыгнули с него, то оказались в милом дворике, благоухающем садовыми цветами. Я увидел дачу с белой верандой, там сидели люди и разговаривали.
   - Тише, - прошептал мне Яша. - это Лир что-то рассказывает своей матери.
   Он меня затянул за куст сирени, и мы стали прислушиваться.
   - Ведь Ая так любила музыку, так любила, - слышался очень мягкий и печальный мужской голос. - "Научи меня", - однажды она сказала мне. - "Конечно, Ая. Ведь это так просто. Особенно для такого ангела как ты, с такой доброй душой". Но как только я стал ее учить, вдруг услышал, как она тяжело вздохнула. Ая отложила гитару. Подошла слабыми шагами к окну. Я подумал, что она вот-вот упадет в обморок. "Что с тобой, Ая?" "Я так не могу". "Почему?" "Я хочу по самоучителю. Это так трудно по слуху. Большинство людей способно играть только по нотам". "Боже мой, что стало с людьми? - подумал я. - Они не умеют слушать музыку. У них все делается по простой ясной методике. Но настоящего мира звуков они не хотят открыть, а без этого невозможно увидеть музыку! О, мама, этот мир номер два такой хрупкий, словно воздушный шарик, который сейчас лопнет". "Прости меня, Ая! Я не буду тебя больше учить", - сказал я ей тогда. А она все равно ушла от меня. "Мама, быть может она ушла потому, что не сумела увидеть мир моих звуков глазами?"
   - Скорее всего, что не сумела.
   - Тогда я совсем одинок на этом свете и мне остается только мир номер один.
   - Про какой это мир номер один Лир говорит? - пожал плечами Яша, выходя из-за куста.
   Женщина на веранде его заметила и вышла на крыльцо.
   - Как хорошо, Яша, что вы к нам пришли. Лир в последние дни совсем не в себе, гитару в руки не берет и все про какой-то темный мир думает.
   - Про светлый, мама, очень светлый, - поправил Лир свою мать.
   - Яркость мира от настроения зависит, Людмила Михайловна.
   Мы поднялись на крыльцо. Оказавшись на веранде, и посматривая, куда бы присесть, Яша вдруг нечаянно задел рукой гитару, которая стояла как сиротливое дитя, возле стенки. Гитара грохнулась и издала ужаснейший диссонанс. Лир поморщился, сжал губы, но промолчал.
   - Что же это она у тебя совершенно расстроенная, - пробурчал Яша. - Да и не ставил ты ее при моей памяти возле стены.
   Я поднял гитару. На ней было выгравировано имя какого-то испанского мастера. Гитара была старая, с потертыми ладами. "Интересно, как она звучит, - подумал я, вспоминая, что когда-то, а может, и теперь очень ценились старинные инструменты.
   - Я, Яша, больше не возьму ее в руки, - сказал Лир. Он не поворачивал голову в нашу сторону, а сидел спиной, как бы отвернувшись от нас, поэтому я его видел только в профиль.
   - У меня уже совсем голова кругом ходит оттого, что творится в этом мире, - проговорил Яша.
   Он пристроился на маленькую табуретку в углу той стены, к которой было обращено лицо Лира. А я стоял с гитарой посреди веранды и не знал, куда ее положить. Меня выручила Людмила Михайловна, она молча взяла у меня гитару и исчезла вместе с ней за белой дверью.
   - Ты с кем пришел, Яша? - прервал молчание Лир.
   - Это Вилен. Он юн и прекрасен как Орфей, только не поет.
   - Он с нашего мира?
   - Да нет, почти с идеального.
   При этих словах Лир обернулся и провел слепыми глазами по веранде.
   - Как жаль, что я не вижу, как бы в эти минуты я хотел видеть. Яша, возьми стул, на котором сидела мама, поставь его поближе ко мне, - Лир вздохнул. - Присядь, Вилен. Я тебя все эти дни ждал. Ты, правда, с идеала?
   Я сел возле него, он поискал и нашел мою руку.
   - Что же ты так глубоко дышишь и ничего не говоришь?
   - Да, я с идеала, - ответил я тихо.
   - Как я рад. Как я рад. Скажи, у вас там все, все зрячие?
   - Все. В нашем городке все прекрасно и зорко видят.
   - Ах, как хорошо. А он, далеко - идеальный город?
   - Да, пожалуй, совсем рядом. В двух километрах от старой церквушки.
   - От старой церквушки? Почему же я раньше ничего про твой город не слышал?
   Лир все время ощупывал мои пальцы, чтобы вновь и вновь убедиться, что я реальный.
   - Отчего только теперь, на третьем десятке я открыл настоящий мир.
   Волосы у Лира были черные, вьющиеся, до плеч. Губы тонкие, бледные, а нос маленький и острый - с его лица можно было бы рисовать древнего пророка.
   Лир вдруг поднялся, приблизился к кирпичной стене и, ударяя ее кулаками, вверял ее свою боль:
   - Уйти, уйти в лучший мир, где нет земных мелодий, а есть только божественные звуки. Уйти от всего! Замкнуться! Только надежда на Бога и никаких больше темных погасших звезд на небе.
   Тут я заметил, что Людмила Михайловна стоит в дверях и смотрит на Яшу.
   - Что, что с ним происходит? - спросила она.
   - Это, должно быть, глобы.
   - Кто? - не поняла мать.
   - Глобы посетили Лира.
   - Глобы? Они из мира Љ1? Из мира, где все зрячие, где не бывает слепых? Неужели этот мир рядом? Неужели земля теперь будет только светлой и полной солнца?
   - Глобы посетили Лира. Они внушили ему, что наш мир - это мирЉ2. Что есть мир Љ1. Вечный. И им управляют глобы, - говорил Яша, глядя прямо в глаза матери Лира. - Они теперь постоянно будут вмешиваться в сознание людей. Надо спешить. Иначе глобы добьются своего. И в душе его громко и многозначительно повторялось бесконечным эхом: "Надо спешить, надо спешить".
  
  23. Бес хотел забрать Платошу.
  
  - Почему у тебя, дядя Яша, всегда столько много мух? - спросил Платоша вдруг появившегося в баньке Яшу.
   - А они со всех сторон видеосъемку моей персоны делают.
   - Мухи? Хи-хи-хи-хи! Ты так смешно шутишь. А где у них видеокамеры?
   - А они очень крохотные - мухам вместо глаз вмонтированы.
   - Вы всегда такой смешной, дядя Яша. А вот мой папа всегда серьезный был. Никогда не улыбался. Работа такая у него была напряженная.
   Яша присмотрелся к какой-то мухе и сказал:
   - Вот самый главный наблюдатель в баньку залетел.
   - Какой наблюдатель?
   - Как какой - космический!
   По комнате летала золотистая муха и села Яше на нос. Он смахнул ее рукой и стал следить за ней глазами:
   - Все хотят меня на свою веру обратить, только ничего у них не получится. Пусть сто тысяч раз Яша не идеальный, но Бога из души моей не вытравят.
   - Какое дело этой мухе до твоей души?
   - Ей-то никакого. Она всего лишь биологический аппарат. А вот тем, кто ее послал в комнату - дело до моей души большое.
   То, что Яша блаженный, - это Платоша уже слышал от священника сотни раз. Но мальчик теперь смотрел на него как на забавного сумасшедшего. Кто же к нам посылает мух, как не ветер? Он с пеленок знал: всюду природа, всюду жизнь, и все мухи, муравьи, пчелы просто крохотные существа нашей природы.
   Золотистой мухе надоело летать вокруг Яши, и она стала ползать по стеклу, пытаясь выбраться из комнаты. Яша словил ее в спичечный коробок, выпустил в окошко и плотно его закрыл.
   - Послали ее глобы. И у этой золотистой мухи тоже в глаза встроена видеокамера.
   "Ах, глобы, глобы, стремясь к техническому прогрессу, вы меньше всего думали о детях".
   Платоша прожил много жизней, но ни в одной из них не дожил до прекрасных дней.
   Когда изобрели колесо, мальчика-раба в 8 лет заставляли таскать повозку с камнями, - он надорвался и погиб. Когда людям понадобился уголь, он таскал тяжелые вагонетки с углем. Его тонкие пальцы ловко связывали рвавшиеся нити на ткацких станках. С утра до вечера его заставляли вращать приводные колеса на фабриках.
   "Человек, из какой тьмы идет твоя совесть: ты создавал машины и порабощал детей. И когда машины стали совершенными, сколько таких Платош попали под их колеса на всех дорогах Земли?
   Человек, когда ты поймешь, что все твои изобретения несут угрозу ребенку! Нет, ты не поймешь это, пока ты раб машины и своего собственного интереса. О, Платоша, я спасу тебя, твою гениальную душу!"
   Платоша тише мухи сидел за столом возле Яши и умными глазками всматривался в книгу по высшей математике. Конечно, методист по детской психологии воскликнет: "Ребенку картинки нужны и самые яркие!" Большинству - нужны. А у Платоши свой мир.
   Пройдут тысячелетия, пока люди научатся использовать способности детей здесь 3-5 лет. Гениальнейший возраст! Платоша с пеленок сидел на коленях отца и следил, как тот занимается сложными расчетами. Все таинственные математические знаки отражались в сознании мальчика. "А это что "2а"? Это что?" - не удержится и спросит отца ребенок.
   "Это функция, это интеграл. А это ряды Тейлора и Фурье", - спокойно отвечал отец, и мальчик впитывал эти слова так же естественно, как некогда маленький Моцарт мир музыки. Ребенок чудесным образом схватывает высшую суть. А его отправляют в первый класс и учат считать по пальцам. И когда же взрослые постигнут всю глубину души ребенка!? Гении не бухгалтера, они не любят прибавлять 2+3. Они с детства живут фантазией и сильным желанием что-то великое сотворить для человечества.
   В баньку заглянул священник.
   - Ты здесь, дитя мое? - сказал он Платоше. - А то я думаю, куда ты подевался. От церкви далеко не отбегай, а то всякое в этом бесовском мире может случиться
   - Ни один ребенок не должен пострадать в этом мире по глупости тех, кто имеет силу, - проговорил Яша, всматриваясь в озабоченные глаза священника.
   - Дьявол есть сила, - сухо ответил священник и погладил по голове Платошу, который подбежал к старику и поцеловал ему руку.
   - Светлая голова. Ученым будешь, - сказал он, - только церковь никогда не забывай.
   Священник постоял на пороге, как бы вспоминая что-то:
   - Самый главный Бес ко мне этой ночью явился. Говорит: "Отдай мальчишку, он принадлежит богам". Я его и святой водой кропил окаянного, и святым крестом крестил: "Изыди сатана! Изыди сатана!" А он возвышается над кроватью Платоши, точно мраморное изваяние, а приблизиться к мальчику не может. Такое сияние от мальчика исходит, и ангелочки вокруг летают.
   - Я построю тебе церковь до небес, только отдай мальчишку, - опять слышу его громовой голос.
   - Изыди сатана! В моей церквушке дух божий живет.
   - Повели этим ночным мотылькам исчезнуть, - показывает он на Ангелов, - и я тебя сделаю Патриархом всей земли.
   - Это дух божий вокруг мальчика летает, и ты бессилен против него.
   - Сейчас же развалю твою дряхлую церковь, и бревна на бревне не останется, - загремел Сатана.
   Не успел он эти слова сказать, как исчез, словно его и не было. Выглянул утром на улицу - стоит наша церквушка. Еще белее прежнего стала. А Бог закует Сатану в цепи, и будет Сатана ее пилить. Но только ангелы запоют, и цепь опять обновится, так и будет пилить ее злая сила до скончания своих дней.
   Священник побрел к своей церквушке, а я схватил Платошу за руку, опять усадил за стол и сказал:
   - Платоша, ты должен нам помочь.
   - Кому помочь? - мальчик поднял свои изумленные глазки на расстроенное Яшино лицо.
   - Всем. Всему человечеству.
   - А разве я могу помочь всем людям? - еще более изумленный, спросил мальчик.
   - Платоша, ты должен вспомнить схему: она часто лежала на столе твоего отца перед твоими глазами. Ведь у тебя хорошая память, Платоша.
   - Нет, я не помню. Я не помню совсем никакой схемы.
   - А ты посиди, подумай, вспомни, что он тебе говорил, что показывал. Мальчик сидел некоторое время неподвижно, взгляд его застыл на поверхности белого стола, точно всматривался в пустой экран, на котором не появлялось никакого изображения. И вдруг уголки губ мальчика шевельнулись, глаза засветились. Он явно теперь что-то видел, и Яша, чтобы не помешать его видению, прилег на лавку, положил голову на подушку и украдкой наблюдал за Платошей.
   Мальчику вдруг привиделся отец, он сидел за столом под черной лампой, склонившись над каким-то чертежом в глубокой задумчивости. А Платоша стоял рядом и жадно всматривался в какие-то извивающиеся змейками линии. Они напоминали тот лабиринт, в котором жил Минотавр.
   "Папа, это тот самый?"
   "Что..."
   "Тот чертеж, по которому ты ремонтируешь инопланетян?"
   "Да, сынок, это тот самый".
   "И тебе удалось их починить?"
   "Удалось, Платоша".
   "А почему ты тогда такой грустный?"
   "Ведь я чиню машину, которая в тысячу раз совершеннее людей. Мы никогда не станем такие умные как они".
   "Папа, а кто их создал?"
   "Какой-то великий инженер с далекой планеты".
   "А почему они у тебя просят, чтобы ты их починил?"
   "Потому что я ученый-биоэлектронщик. Мы тоже пытаемся создавать роботов, только наши очень несовершенные".
   "А ты создал таких, как они?"
   "У нас на планете нет такого материала".
   "А что ты им чинишь?"
   "У них часто отключается мозг. И тогда они работают по строгой программе, а мозг им помогает быть самостоятельными".
   "А как он отключается?"
   "Они питаются от солнечных батарей, которые расположены на кончиках ушей, если на них подать очень мощный направленный луч света, то их мозг выходит из строя. И тогда они будут выполнять только те команды, которые им дает человек. Но и здесь, сынок, их инженером многое учтено. В них встроен особый защитный блок. При благоприятных условиях, он переключит мозг на аккумуляторы. А их срок действия может быть больше месяца. И за это время они успевают найти тех, кто их может починить".
   "И ты их, папа, много раз чинил?"
   "Много, сынок".
   "А им было больно?"
   "Нет. Они просто мыслящие машины".
   - Дядя Яша, я вспомнил. Я вспомнил схему, и могу ее начертить! - вдруг вскрикнул мальчик.
   Мальчик был в синенькой майке и коротких штанишках. Такой худенький, крохотный. Только светленький хохолок торчал над его еще совсем маленьким лбом.
   "Господи, неужели этот мальчишка, этот совсем еще несмышленыш способен точно перекопировать сохранившуюся в его мозгу схему?" - подумал Яша, приподнимаясь с лавки. Но делать было нечего: это последний шанс. Кроме отца и Платоши ни один человек не видел эту схему.
   - Черти ее, Платоша! Черти! Если ты сделаешь все правильно - ты гений!
   И мальчик чертил и чертил, увлеченно на белом листе ватмана лабиринт, в котором жил Минотавр, и получалось очень важная схема, в которую была заложена вся суть мышления глобов. Яша жадно всматривался на входы и выходы, стараясь понять, какие клавиши центрального компьютера нужно будет нажать, чтобы отключить в глобах их биопрограмму. Змейки напоминали извилины человеческого мозга.
   "Да, должно быть, Гоб - гений не хуже нашего Эйнштейна. О, сколько еще в мире будет открытий! И что сотворят они с душой человека".
   Самая важная схема теперь была в Яшиных руках. Оставалось только спокойно продумать дальнейший план. Яша свернул в трубочку драгоценный лист ватмана, положил возле себя на скамейке, точно мать свое дитя, и сказал Платоше: "Не потревожит больше священника главный Бес. Его судьба теперь в моих руках".
  
  24. Мир номер один
  
  Мы сидели при светлой лампочке Ильича.
   - А когда будем выходить? - спросил я.
   - Как только начнет светать.
   - Дядя Яша, а мне кажется, что вы все придумываете. Одно дело - создать иллюзию вроде кино, а другое - реально оказаться в городе инопланетян.
   - Ладно, давай сюда книгу Манилова, - махнул Яша, - пока есть время - почитаю.
   - Книги все у нас всегда белые, - сказал я.
   - Почему это они у вас всегда белые?
   - Вот сами подумайте, - ответил он, - если книга черная, синяя, разве на обложке можно писать?
   - И вправду, я и сам мог догадаться, все обложки исписаны твоим идеальным почерком.
   - На обложке можно записать важную формулу, важный вывод, чтобы лучше помнить. Мы не просто ведь читаем книги, мы их штудируем от корки до корки, чтобы все было ясно. Такова наша психология - углубляться, познание нам дает неописуемую радость. Сегодня ты чего-то не знаешь, а пройдет время - и тебе становится понятным этот закон, потому что углубился и захотел понять, главное, - жить с сильным чувством, желанием - (ведь не сразу дается) - порой и неделя нужна, месяц. Но мы упорные. И это интересно.
   - А как ты думаешь, способны юноши в вашем городе за всю жизнь познать все, что известно науке?
   - Это невозможно. Ведь наука без конца развивается. Ученые знают всегда такие тонкости, которые доступны только тем, кто всю жизнь изучает предмет, углубляясь большей частью только в него.
   - И у вас есть такие, кто углубляются только в свой предмет, а других наук вовсе не стремятся знать?
   - И такие у нас даже больше герои. Ведь они отдали жизнь ради продвижения какой-то одной области в науке. Главное, что они все не теряют время, а действительно, с большим желанием изучают свой предмет.
   - А если бы я в вашем городе захотел изучать только шахматы?
   - Великолепно. Изучайте! У нас для этого будут все условия!
   - А много ли людей теперь в вашем городе?
   - Думаю, около миллиона. Я говорю о тех, кто родился на большой земле и переселился в город Идеал. Но тех, кто родился на Идеале, мы считали уже своими идеалами.
   - Были ли случаи, когда кто-то хотел вернуться на большую землю?
   - Нет. У нас слишком идеальные условия.
   - Но связаны ли с большой землей люди Идеала?
   - Да, они посылают свои мемуары, рассказы о нашем городе. Они желают всем людям земли счастья.
   Яша прилег на своей лавочке, поправил подушку под головой и стал читать книгу Манилова вслух: "Новая эра должна быть только одна - совершенная свобода человека от внешних законов и полная зависимость от своей совести. Нет границ, государств, денег, милиции и военных. Нет продавцов. Только рождение высшей совести в человеке является единым событием мира. Мир не изменится для абсолютного идеала и свободы, если не родится в каждом человеке совесть.
   Прими бога без доказательств. Или с одним доказательством: кто-то сотворил планету Земля, кто-то поселил на ней жизнь и человека.
   Назовем этого кто-то Бог. Для меня это аксиома. Верить в случайности - значит, случайно жить и случайно погибнуть. И не важно, для какой идеи. Дети рождаются - их посылает Бог на Землю. Мы все его Дети. Только к сорока годам уже знаем то, что узнали многие люди до нас. Ни отцы, ни матери не виноваты, что появляются дети - новые люди. Подпись на появление каждого человека дает сам Бог. И Бог лично подписывает приговор к смерти. Дети приходят в мир. И никто за них не платит алименты. Бог обо всем позаботится.
   Дети и родители.... Дети росли с матерями и в детских домах. Мать всегда могла его отнести туда и забрать, когда она хочет. Это как детские садики, только круглосуточные.
   Мать может день, два, неделю, месяц отдохнуть от ребенка. Может и час, и два часа. Все сделано для человека, чтобы ничто его не перенапрягало.
   Мужчине же нужна женщина для отдыха. Он должен найти ту, которая для него ближе. Именно с такой он хочет жить и о ее детях заботиться. Суть одна: в этом мире все должно быть свободно. Только по совести человека. Одинокие живут в крупных, панельных однокомнатных общежитиях.
   Если появляется семья - тогда живут в домах с небольшими участками.
   Сколько в семье детей, столько полагается и комнат, плюс комната для нее самой жены и ее мужа.
   Все люди любят труд. Каждый по совести хочет что-то сделать полезное. Но больше всего ценится самосовершенствование. В этом заключается главный смысл жизни.
   В мире создан институт познания. Он всегда автоматически делает оценки всем людям. Учитывается все, чем человек занимается: прочитанная страница, сыгранная пьеса на гитаре, задача по шахматам - просмотренная им, решенная самим - за все начисляются человеку баллы.
   - Вот так-так... Значит, Манилов верил в бога, - удивился Яша, откладывая книгу. И при чем здесь красная одежда, красные звезды? Кто их выдумал? Неужели те же глобы?
   Люди искренно стремятся к идеалу, а их всегда кто-то отвлекает глупой символикой, глупой идеологией.
   "В идеальном мире люди многие вещи умели делать в совершенстве. Например, играть в шахматы. Жизнь требует точности!
   Это правило они впитывали с детства и учились на модели шахмат. Играли они безошибочно, легко, словно в крестики-нолики. По всем правилам и партии заканчивались вничью. Но сам процесс игры они любили очень сильно. Именно разнообразие и возникновение художественно красивых позиций.
   Жизнь (их учили) это мир номер два. После жизни они все возвратятся в мир номер один. Музыку он называл миром номер три.
   До 16 лет для них главное - познание. Познают они науки медленно, постепенно, в игре, без сухой теории.
   Математику они начинают изучать с Египетского треугольника. И знают его досконально уже в 5-6 лет.
   С интересом они умеют анализировать и каждую ступень в музыке.
   Переутомление - главный враг человека. Поэтому в образовании ничего не должно быть сухого.
   Все должно проходить в интереснейших анализах.
   Мир номер один придумал точные и легкие законы. Надо лишь все точно делать. Точность в еде, точность в познании, в желаниях - а в результате выигрывает тело, разум и душа. А главное: все уже чем-то увлечены. У каждого своя наука: кто-то будет физиком, химиком, инженером, врачом. В 12 лет они уже избрали свое направление и сильно им увлеклись.
   В комнате кровать приделана к стене и не имеет ножек. После того, как вы встали, кровать медленно начинает подниматься и уходить в стену, становясь ее частью. Компьютер имеет форму жалюзи в окне и питается солнечным светом. Перед ним мягкое и удобное кресло. Пульт управления вделан в подоконник".
   - Компьютер? Манилов уже знал про компьютер? Когда же он умер? - удивился Яша.
   - Он, быть может, и сейчас живет, - пожал плечами Вилен. - Манилов бессмертен.
   - И про язык он хорошо написал, - проговорил Яша, не отрываясь от книги.
   - А какой язык тебе, Яша, кажется самым разумным?
   Яша посмотрел на меня и улыбнулся.
   - Это смотря в какой кухне питаться. Если в Европейской, то эсперанто, а если в восточной - то китайский.
   Я удивленно смотрел на него минуту-другую, ни разу не моргнув. Наш учитель по эсперанто всегда говорил, когда мы учили правила: это вам не китайская грамота, все правила ясны и просты. Странный во всем этот Яша.
   - В китайском нет приставок, суффиксов, окончаний, спряжений, артиклей. Там только корни. Одни живые корни. Вот, например, слово "граммофон" они говорят дословно: магнитно- ленто- принимающий звуковой аппарат.
   - Так вот это ужасно длинно! - воскликнул я.
   - У них короткие корни: "магнитофон" звучит у них цыдай муиньцзы, - Яша его произнес на одном дыхании. - Ведь говорят же на нем миллиард человек. И не жалуются. Корни подсказывают значение слова. Дети меньше вопросов задают. Сами догадываются о значении многих слов. Не брали китайцы тысячелетиями чужих корней, а все своими, близкими, родными пользовались.
   - Яша, а когда ты успел столько всего выучить?
   - Я лет десять отдал шахматам. Десять лет европейским языкам. Десять лет музыке, десять лет математике, физике.
   - Сколько ж тебе тогда лет, Яша?
   - Мне всегда полвека. Я полвека живу, полвека умираю. А зачем? Для чего? Если бы знал, то тебе бы первому о том, поведал.
   Яша опять стал читать:
   "Не заменяйте мир номер один религией, мифами, - читал Яша дальше, - Мы ничего не знаем о Высшем. Мы только прислушиваемся. Искренне мы ничего не можем сказать о мире номер один. Ничего. Но мы умеем прислушиваться! Все, кто научился этому - тот не будет страдать. Вы - дети 21 века! В вас опыт поколений! Прислушивайтесь! Берите из опыта все самое лучшее!
   Мир номер один всем помогает! Потому что вы другие и умеете, умеете прислушиваться к искреннему звучанию глубоко в себе. Чувство жалости к человеку, животному, любому проявлению жизни - все это главное чувство высшего мира номер один. Вы всегда чувствуете Высший мир номер один. Он рядом. Он ощутим хотя бы тем, что есть вы. Есть гармония в вашем теле. Во всем, что создано. Прислушивайтесь! Прислушивайтесь, чтобы перенимать чуткость, хорошие чувства. Прислушивайтесь! И если вы стали более чутки, более мягки, добры, если в вас что-то стало лучше - значит, вы почувствовали, что есть нечто высшее".
   "Люди будущего совершеннее меня во всем, - читал Яша труд Манилова, - одно лишь ценно во мне: мои годы жизни. Я знал жизнь практически, они познают лишь теоретически. Ошибки, боль научили меня быть очень осторожными в своих действиях.
   А они будут смелы и уверенны! Им сейчас кажется, что они проживут жизнь безошибочно.
   А для детей надо построить совершенно особенный город. Пусть они совсем не знают ни о каком зле. Пусть они первые откроют великую силу коммунистической жизни. Это будут самые прекрасные и чистые юноши и девушки в мире".
   - Тут он про твой город пишет, - проговорил Яша. - Только вот что: оказывается, это Манилов придумал мир номер один, а не глобы. Хотя я мог сам догадаться. Они ведь роботы и все идеи берут у людей.
   Яша зевнул, отложил книгу и сказал:
   - Ладно, давай спать. Теперь мне всю ночь будет сниться твой идеальный город.
  
  25. Где Центр управления?
  
  Яша вывел меня на хорошо знакомое поле, черное, пустое, будто только вчера вспаханное.
   - Ну, и где твои глобы? - спросил я, усмехнувшись.
   - Ты и вправду думаешь, что я сумасшедший?
   - Не знаю, Яша, я приучен верить только тому, что вижу.
   Яша покопался в своем кармане и протянул мне две стекляшки:
   - Возьми! Надень эти линзы и смотри!
   Я всунул в глаза стеклышки, которые мне дал Яша - и оказался точно в виртуальном мире. Все поле было загромождено небоскребами. Теперь я ясно видел глобов. Они бродили вокруг да около с какими-то приборами, вероятно, изучали людей.
   - Идем, что ты застыл, как истукан. Нам нужно вон в то самое высокое здание, напоминающее ракету. Идем! Идем! Не бойся, не улетим. Их дома не летают!
   - А глобы нас не остановят?
   - Они машины. У них программа. Они делают то, что в них вложил центральный мозг.
   - И мы до него доберемся?
   - Нам никто не помешает.
   - А Беос?
   - Он тоже робот. Его мозг близок к человеку. Но это гениальная подделка. Платоша нарисовал мне схему. Я всю ночь ломал голову, чтобы понять, в чем тут суть. Глобы - это электронные машины. Они мыслят, но по программе центрального компьютера. Достаточно изменить эту программу, и глобы уберутся восвояси.
   Мы вышли на площадь, где было полно глобов, они расступались перед Яшей, словно он был бронепоезд, вклинившийся в ряды буржуев - он шел напролом прямо к главному зданию. Все глобы вертели головами при его приближении и сверкали глазами, точно испорченные игрушки. Маленький человечек шел среди гигантов и не обращал на них никакого внимания.
   - Человек - бог машин, - улыбнулся он мне.
   - А ведь они могли бы нас стереть в порошок.
   - Машины погубили много людей, - кивнул головой Яша. - Но виноват сам человек. Машина бессильна, если человек поступает разумно.
   Мы вошли в главное здание и лифт нас поднял наверх. Я задрал голову, рассматривая этот совершенно фантастический мир.
   - Куда он нас привезет? - спросил я.
   - Надеюсь туда, куда нам надо.
   Но должно быть, лифт нас привез не туда, потому что Яша покачал головой и сам стал осматриваться по сторонам. Фойе, где мы оказались, было довольно темное, лишь благодаря одному тускло синеющему огоньку мы смогли разглядеть одну-единственную дверь.
   Яша приблизился и прочитал: "Кабинет по земным грехам".
   Я с улыбкой посмотрел на Яшу. Он почесал затылок и тоже улыбнулся.
   - Ну что ж, придется зайти.
   В комнате оказался старичок во фраке и с довольно большой черной бабочкой на шее. Когда он к нам повернулся, бабочка взмахнула крылышками.
   - Вы что, судебный пристав? - спросил Яша.
   Старик показал рукой на настенные плакаты и ответил:
   - Мы все даем по прейскуранту.
   Яша взглянул на это "меню" наказаний.
   "За поедание одного килограмма свинины и говядины полагается наказание сердечнососудистыми болезнями, ожирением, к тому же и болезнями горла (раз в год).
   "За поедание сладостей - разрушение одного из зубов (раз в год).
   "За циничное отношение к жизни - принудительное распивание алкоголя (каждый день)".
   "За сильный эгоизм - сумасшествие (на всю жизнь)
   "За неверие в богов...
   - Нет, в этих богов я не верю. Но жестоким мое сердце не становится, - проговорил Яша. - Не знаю, выставляет ли бог прейскуранты, а если и выставляет, то не такие глупые.
   - Кто ты? - спросил он старика уже без церемоний.
   - Я небесный бухгалтер.
   - Вот как! Тут даже такие должности есть?!
   Старичок посмотрел на меня совершенно равнодушно и спросил:
   - Вам какую справку выдать?
   - Всех моих грехов, - ответил Яша.
   - Фамилия, имя, отчество, место рождения и жительства - беспристрастно спросил старичок.
   - Яша я, просто бездомный Яша.
   Старик уткнул свои глаза в компьютер и стал всматриваться в ту информацию, которая беспрерывно мелькала на дисплее. В своей черной шапочке с кисточкой он был больше похож на звездочета, чем на бухгалтера.
   - Ваши грехи. Ваши грехи.
   Яша поглядел на монитор. Грехам Яшиным не было конца, начиная от разбитой банки в сарае тети Муры до глобальных преступлений: всемирного потепления, выбросов всех вредных веществ в атмосферу до неповиновения богам.
   - Вы признаете свою вину? - спокойно спросил бухгалтер.
   - Я жил, я был среди людей - значит, я за все виновен.
   - Распечатку ваших грехов вы можете взять у Сеука, нашего третьего секретаря.
  
  Что за глупая игра - эта жизнь. Не родился бы Яша, жил бы себе в вечном саду с ангелами и наслаждался бы своей безгрешно первозданной душой. Только глобы могли придумать: воруют невинных младенцев из райского сада и бросают их души с небес на землю. Растите, живите, как умеете, а мы ваши грехи подсчитывать будем.
   Яша не стал заходить с Сеуку, то ли ему не хотелось видеть своего лже-двойника, то ли ему было вовсе не до своих грехов.
   - Слишком тяжело мне будет эту справку таскать с собой, пожалуй, эта справка будет похожа на большой энциклопедический словарь моих грехов.
   А я-то думал, что Яша совершенно безгрешный. Удивило меня и другое: на лице Яши не было и тени раскаяния. Он шел по коридору и насвистывал Кальмана "Сердце красавиц склонно к измене".
   - Не согрешил я, Вилен. А мог бы согрешить. Ведь Стелла - такая женщина, такая... ну просто богиня. Я как закрою глаза, то так перед глазами и светится ее широкое ложе и ее неземные очертания тела под прозрачной кисеей.
   "Какой же Яша все же испорченный человек", - подумал я.
   - Да, не смотри на меня так, чистый юноша. Никогда я не изменял своей Эсперанце. И вообще, не было мне времени грешить. Я всю жизнь книги прижимал к своей груди вместо женщин.
   Долго бродя по коридорам, мы, наконец, зашли в странный, провонявший вековым спиртом кабинет. Вместе с королем, у которого была на голове железная, поржавевшая от влаги корона за одним столом сидел турок-факир. Он выпивал стакан вина, затем зажигал спичку, и из его рта вырывалось синеватое пламя.
   - Бедный факир, - сказал Яша, глядя на турка, который протягивал королю пустой стакан, чтобы показать еще один фокус.
   - Почему он бедный? - спросил я.
   - Потому что факир.
   Я не уловил связи. А она была проста. Все факиры в Турции - бедные. Во всем мире бедствовали fakir fukara - нищие. А настоящие фокусы показывали богатые: раскрыл один карман шире - раз - миллион лежит, другой карман - два - и другой миллион.
   Fakir fukara не знают, за что хлеба купить, а у них еще копейку отнимают. Нищих много. С каждого по копейке - и кто-то миллионер.
   Все это мне Яша потом объяснил, когда мы ехали на лифте под самые небеса.
   Яша подошел к королю и сразу спросил:
   - Где Центр управления?
   - Центр? Выпей чистой воды! И все тайны мира тебе раскроются.
   Яша схватил короля за лацканы пиджака и поднял его с кресла.
   - Где центр?
   - Эти мухи, - бормотал король, - это они снимали камерой. Это они доложили Беосу, что я якобы пью. А это неправда. Вот я сижу с бутылкой водки. А я не пью. Это я примочки горлу делаю. А факир меня лечит, таинственным огнем лечит, и на душе сразу легче и мир прекраснее, идеальнее. Боги, боги... я ожидал, что здесь, у богов, будет высшая справедливость, а они меня обвиняют в том, что я никогда не делал.
   - Говори, где Центр, ты знаешь, где Центр? - закричал ему в лицо Яша.
   - А мне все равно, - задрожал король, - пропил я свое королевство, пропью и империю глобов. А все потому, что чистейшая вода - она глобальное действие имеет. Нет королевства на земле, где подданные ни оживляли бы свою душу святой водой.
   - Так где? Где Центр управления? - торопил его Яша, боясь, чтобы он не передумал.
   - Где Центр? Всюду Центр, где есть короли. Они и есть Центр Вселенной.
   - Где Центр управления? - Яков схватил короля за плечи и стал его трясти. Вместе с ним тряслось всё его королевство.
   - О, подданные, вы все погибнете от стихии, вы все стали жертвой урагана.
   Яша бросил короля обратно в кресло, и он тут же отключился, свесив голову и руки, громко захрапел, а факир лизал на столе разлитую водку и мурлыкал какую-ту абракадабру себе под нос.
   Мы вышли из кабинета. Но Яша, постояв у двери минуту-другую, вдруг опять вернулся в него, разбросал пустые ящики и сказал:
   - Становись в этот белый квадрат. Полетим под самые небеса к Стелле.
   - Почему они тебя так боятся? - спросил я, глядя, как Яша успокаивает себя, поглаживая рукой по затылку.
   - Они боятся, что все станут такими как Яша, и тогда боги не смогут управлять людьми. Ведь меня не запустишь по конвейеру.
   - А могут ли боги из тебя что-то сотворить?
   - Что сотворить?
   - Ну, например, красную звезду. Повесят тебя, Яша, над Кремлем, и будешь светить всем людям.
   Яша от души рассмеялся. Шутка ему понравилась. Ему и в голову не пришла такая идея, что из душ людей делают красные звезды.
   - Если как перед богом, - сказал Яша, когда мы оказались в фойе, где росли очень красивые цветы и большие кактусы, - мне всегда было стыдно даже за малейшие ошибки в моей жизни. Часто лежишь себе, думаешь о чем-то прекрасном: а они возьмут и вспомнятся эти горькие минуты жизни. Потому что за все свои ошибки мы в самой жизни и расплачиваемся.
  
  26. Стелла в трауре
  
  Мы вошли в гостиную. Яша сделал шаг и остолбенел: в кресле сидела сильно накрашенная женщина и растирала по лицу размазанные с тушью слезы. Я бы ей дал лет шестьдесят. От следов былой красоты у нее ничего не осталось. На ней было черное, траурное платье, точно она только что вернулась с похорон. Я догадался, кто это.
   - Стелла? - проговорил Яша почти без голоса.
   - Он забрал у меня все... все... - всхлипывала она, точно не видя нас. - Где моя грудь? Где мои бедра? Где моя фигура? Наконец, где мое лицо? О, техника, техника! Лучшие косметологи земли сотворили меня. Все президенты целовали мою руку, все министры наперебой звали меня на ужин. Все артистки, все красавицы мира заискивали передо мной, чтобы разузнать рецепты неземной красоты. О, боги косметики могут все, нужны только деньги и щедрая помощь глобов. Но они отвернулись от меня, бросили как ненужную тряпку. Что, что со мной теперь будет? Я ненавижу этого дряхлого тела, с которым меня наедине оставили глобы, запретив мне общаться с магами земной косметики.
   Яша пришел в себя, подошел к Стелле, сел на кресло и взял ее морщинистую руку.
   - Не плачь, женщина, мир помнит твою красоту: она осталась на обложках многих и многих журналов. Фотографы вспоминают свои лучшие дни, когда могли фотографировать тебя, а у многих старых холостяков висят твои портреты на пустых стенах. И все, что им в жизни осталось, так это любоваться твоей былой красотой.
   - Ты, Яша, не понимаешь, не понимаешь и никогда не поймешь женщин.
   - Да, не понимаю, потому что женщина для меня богиня, которая родила весь род человеческий. Мы все вышли из ее лона - это единственный путь в нашу жизнь.
   - О, Яша, какой ты малыш. Был им и всегда останешься. Женщине нужно сверкать, блестеть, надев на себя все драгоценности мира. Женщина рождает мужчин только для того, чтобы потом перед ними затмить собой солнце. Все цветы, все ароматы мира для того, чтобы украсить ее. Женщина - законодательница мод. Если ее тело стареет, она прикрывает его самыми изысканными платьями, если она свежа и красива, она одевается так же легко, как бабочка. Но женщина никогда не была и не должна быть старухой. Только глобы могут сотворить ее такой.
   - Только глобы, - согласился Яша.
   - Теперь мне некуда деваться. Если я ступлю на землю ногой, то только прямо в могилу. Я ненавижу глобов за то, что они неспособны создавать для женщин вечной красоты.
   - О, они способны создавать только вечное уродство, - согласился Яша.
   - Но они не знают еще, как умеет мстить женщина.
   - Это уже точно не знают, - кивнул головой Яша.
   - У них в руках все золотые россыпи Земли, но женщина все это способна превратить в прах. Я нашлю на них чуму, глобальные войны. Я разорю их!
   - Как ты громко говоришь, Стелла.
   - Пусть слышат! Я ничего теперь не боюсь. Никто, никто не вернет моей земной красоты.
   - Стелла, позволь твоему малышу самому разобраться с глобами.
   Стелла перестала хныкать, ее неподвижные глаза застыли на Яше.
   - Ты и вправду, бог, Яков, такой маленький бог, перед душой которого глобы бессильны. Яша, скажи, что там внутри у людей, которые никогда не продавали свою душу?
   - Рай, Стелла... обыкновенный земной рай.
   Она этих слов не поняла, но мысль, что Яша сильнее глобов, вернула ей самообладание.
   - Я знаю, Яша, зачем ты здесь. Ты ищешь Центр управления. Он находится в правом крыле этого здания. Этот Центр занимает площадь намного большую, чем Ватикан. Там миллион блоков, а главный пульт управления размером побольше, чем Белый Дом.
   - Стелла, ты мне только скажи, как туда попасть.
   - Иди к моему лифту и нажми красную кнопку. Через минуту-другую ты окажешься в длинном коридоре. Иди все время в правую сторону. В самом Центре я никогда не была. Да и не нужно мне это было. Одно только скажу: не пропусти одну дверь, когда будешь идти по коридору. На ней будет светиться японский иероглиф: дерево и рот. В том отделении глобы растят совсем новое поколение людей.
   - Спасибо, Стелла.
   Яша поцеловал старой женщине руку и направился к лифту. Там горела красная кнопка.
   Яша сказал:
   - Нажми, Вилен, у тебя счастливая рука.
   Я нажал, и лифт бесшумно доставил нас в светлый, широкий, но безжизненный коридор.
  
  27. Шапито всех цветов радуги.
  
  Я шел с Яшей по извилистому коридору. Зеленая дорожка, пятнистая как кожа удава, медленно двигалась вверх.
   Много дверей с причудливыми надписями, сверкающими огнями и издающими самые странные сигналы мелькали перед нашими глазами. У одной из дверей мелким, хрустальным звоном заливались колокольчики. Яша приложил к голубовато-зеркальной двери ухо и прислушался.
   - Нет, это не здесь.
   Мы пошли по "змеиному" коридору дальше. Сколько тайн Вселенной хранилось за этими бесчисленными дверями! Только заглянуть в каждую из них не хватило бы жизни. А глобы создали это здание в мгновение ока.
   - Да, они и вправду боги, - проговорил я.
   - Тише... Тише...
   Яша остановился и прислушался, затем повернул голову налево. Он присмотрелся к голубовато-розовой двери и различил на ней высвечивающий золотыми полосками какой-то иероглиф.
   Яша постоял в нерешительности:
   - Там, должно быть, чудеснейший мир, полный гармонии, смирения и успокоения, - шепнул он мне, а затем медленно открыл дверь и воскликнул:
   - Уа!
   Озаренные солнцем тысячи младенческих голосов ему ответили многоголосым хором: "Уа, уа уа...".
   - Это слово и обозначает по-японски "гармония и смирение".
   - В этой комнате, как сказала Стелла, растят новых людей Земли, - сказал Яша.
   - А со старыми что будет? - спросил я.
   - Они умрут естественной смертью.
   Глобам спешить некуда, они живут почти вечность.
   - А с земными детьми, что они сделают?
   - Женщины будут рожать детей не с земными генами, а подобных тем, которых ты видишь.
   Глобам ничего не стоит совершать такие манипуляции.
   Младенцы плачут: "Уа, уа, уа...". Они говорят нам: "Приходи в мир, мир вам, спокойствия всем, мы пришли на Землю для того, чтобы творить гармонию".
   А люди это воспринимают просто как плач. Люди всё всегда воспринимают внешне, а в каждом звуке младенца есть своя бесконечная глубина. Младенцы еще целый год помнят вечный мир и говорят на его языке.
   - Яша, а откуда ты понимаешь язык Высшего мира?
   - Я научился ему у глобов. Это сверхроботы. У них есть чему учиться.
   Мы пошли дальше.
   Начали появляться системные блоки с мигающими то красными, то зелеными, то желтыми огоньками.
   - Да, они, пожалуй, указывают нам дорогу, - пошутил Яша.
   Но в каждой шутке есть доля истины. Яша все время старался поворачивать туда, где загорались зеленые огоньки. Так мы блуждали около часа среди этих черных электронных ящиков.
   Наконец, Яша, показал рукой и сказал:
   - Видишь радугу?
   Неба не было, а радуга, действительно, была.
   - Должно быть, мы приближаемся к цели, - сказал Яша.
   Я стал все яснее различать круглые как шапито всех цветов радуги строение. На плоской крыше его стояла гигантская, параболическая антенна. Она-то и отсвечивала всеми цветами радуги. Уловив отзвуки наших шагов, она повернулась в нашу сторону.
   - Люди, вы должны остановиться, - это святилище богов, - послышался голос.
   - Шире шаг! - подбодрил меня Яша. - Ты был пионером? Был? Пионер значит первопроходец. Люди покоряют не одну вершину, но добраться до Центра управления над самими богами могут только самые безрассудные люди. Еще минута-другая, и боги сотрут нас в порошок, а мы идем себе бодрым шагом. Жалко, что знамя с собой не прихватили.
   - Какое? Красное? - спросил я.
   - Красное - это цвет крови. Я отвергаю всякую кровь во имя идеи. Я воздвигаю зелено-голубое знамя. Я всегда любуюсь зелеными рощами на фоне неба. Всякий художник, который пишет этот пейзаж - создает вечное знамя природы.
   - Люди, остановитесь! - послышалось второе предупреждение.
   - Смелее! - говорил Яша. - Нам осталось всего только сто метров.
   Вдруг, как только мы вступили в темный круг, опоясывающий Центр, пол под нами вспыхнул красным заревом.
   - Глупости! Это всего лишь электрические выдумки. Что же ты и я - теперь одинаково красные? Теперь мы единомышленники. Да будут все города красными, да будут наши души из багрового кумача!
   - Опасно для жизни! Высокое напряжение! - послышалось новое предупреждение.
   - Что опасно для жизни, то безопасно для вечной души. Входи, Вилен, в это шапито богов. Смотри, я делаю свой смелый шаг в Вечность.
   Яша исчез за матовой дверью шапито богов. А я застыл у входа в полной нерешительности, как вдруг рука Яши схватила меня и повлекла за собой. Ничего не произошло. Центр управления оказался вовсе не такой огромный, как уверяла Стелла. Внутри Центр был похож на компас, и мы как две букашки позли по его стрелке. Одно острие ее указывало в голубую сторону, другое - в зеленую. Туда и устремился Яша. А я остался в центральной точке стрелки.
   По зеленой светящейся стене бегали золотистые змейки. Яша добрался до пульта управления, вынул из карманов штанов перерисованную схему и стал разбираться.
   - Ну, Платоша, ну молодец! - воскликнул Яша. - Он даже все точки важные пометил. По сути, в этих точках вся программа их биомозга находится. Стоит их погасить, как лампочки-роботы станут обычными машинами.
   Яша сидел точно вождь Вселенной в своем кресле и колдовал, нажимая клавиши. Светлые точки гасли одна за другой.
   - Как все в этой жизни просто и логично, - воскликнул Яша. - Человек - бог машины. Теперь мы можем смело идти в будущее и не бояться никаких призраков. Машины страшны только тогда, когда мы ищем в них забвение и готовы променять наш реальный мир на их виртуальный.
   Яша уже кончал свою работу, когда в Центр управления вошел Беос. Он застыл у входа и сказал Яше:
   - Ты парализовал большинство роботов. Но мой мозг, Яков, не зависит от этого Центра управления. Я почти человек.
   Яша повернул голову и моргал глазами.
   - Человек - это еще ничего. С человеком проще поговорить, чем с богом.
   - Ты сейчас сделал большую ошибку, Яша.
   - На ошибках учатся, - последовал ответ.
   - Ты лишил людей их идеала.
   - Я не знал, что творил.
   - Люди сами не справятся с техникой.
   - Выбросят на металлолом.
   - Они взорвут весь мир.
   - Конец света и до тебя предрекали.
   - Мы хотели вам добра.
   Люди это ценят.
   - Мы запрограммированы на гуманный образ действий. Мы не причинили ни одному человеку физической боли. Мы могли бы дать ему дома, создали бы все условия для жизни. Но для нас условие должно быть только одно: мы роботы и являемся почти богами, ведь мы во всем намного умнее и способнее вас. Мы всё сделаем для того, чтобы люди были такими, как ты, Яша. И чтобы у них было вечное желание познания. Они всегда должны развивать свой интеллект, чтобы хоть на один шаг, каждый день приближаться к нам. Мы, боги интеллекта, будем для вас вечным эталоном, к которому надо стремиться. И так будет продолжаться тысячелетиями. Ведь это будет интересная жизнь. Но главные законы и правила жизни должны быть установлены нами.
   - Так никогда не будет, - сказал Яша.
   - Почему?
   - Потому что есть истинный Создатель жизни.
   - И что он хочет людям?
   - Чтобы мы жили по его естественным законам.
   - И какие это законы?
   - Всё на этой земле человек должен делать своим умом и своими руками. Вас создала другая инопланетная сила. Она ушла далеко от нас. Понять тот другой мир, тех существ, которые создали таких совершенных роботов как вы, нам очень сложно.
   - И что вы будете делать без нас?
   - Жить как жили.
   - Но по какому эталону должны развиваться люди?
   - По эталону сердца.
   - Тогда они все станут такими как ты, Яша.
   - Станут так станут.
   - Все будут увлечены познанием. А кто будет строить этот мир, кто его кормить будет? Вот тут как раз мы и нужны таким как ты, Яша. Я еще и еще раз повторяю: мы все материальные заботы возьмем на себя.
   Глаза Беоса засверкали.
   - Ведь всё так хорошо будет. Только согласись, Яша, согласись ты и вся земля согласится. Ведь вам только останется одна великая сладость познания.
   Яша вздохнул:
   - Ни одного человека я не встречал похожего на меня. Люди на земле очень разные. Не будут они все повально увлекаться языками и математикой. Большинство из них будут искать развлечений. Им нужны рестораны, театры, фильмы, футбол и бокс. Они будут освобождены от физического труда. Им станет лень создавать развлечения для самих себя. Кто им дает эти развлечения? От скуки они придумают себе войны и будут опять друг друга убивать. Так бесконечно повторялось в прошлом. Только развлечения успокоили людей, и на земле нет войн. А для меня математика, языки - то же самое развлечение, только не всем оно подходит. Душа человека не терпит пустоты. Она всегда должна чем-то жить, хотя бы прекрасными иллюзиями.
   Беос опять ничего не понял. Глаза его погасли. В его программе не было модели подобной жизни. Тот мир, который создал глобов, был совсем другим. Должно быть, с другой, более рациональной психологией.
   - Что же нам делать? - спросил он.
   - Возвращайтесь на Вегу. Поищите другие миры, более близкие вам. Где-то кому-то вы и будете полезны, только не людям.
   Это был последний Яшин разговор с глобами. Через неделю они убрались, оставив Землю в покое.
  
  28. Идеал и Бог
  
  Яша свободно вздохнул. Он стоял во дворе, поглаживая овечку и посматривая на небо.
   - Что ты там видишь, сын мой? - спросил священник.
   - Вегу, - ответил Яша.
   Священник посмотрел на небо и перекрестил его.
   - Звезд днем на небе не бывает. Тебе все демоны мерещатся.
   - Больше не будут мерещиться, - ответил Яша.
   - Как так?
   - Прогнал я их. Доказал им как дважды два четыре, что на земле им делать нечего.
   - Да ведь они были и будут до второго пришествия.
   - Так это другие. С хвостами. А тех, электронных, уже и след простыл.
   Священник покачал головой:
   - Яша, Яша. Блаженный ты человек. Помутил твою голову наш электронный век. Сколько глупостей человек сам себе придумывает, только, чтобы богу не молиться.
   - Молюсь я, батюшка. Каждый день молюсь. Как умею, по-своему. Мы же люди простые, в богословии не искушенные. Спасай нас, батюшка, спасай от демонов, делай свою великую работу. А как умру, моли бога за мою грешную душу.
   - Ах, Яша, кто когда умрет, никто не знает. Так значит, ты уходишь, Яша?
   - Да, я нашел свою Эсперанцу. Плохо мужчине без женщины. Совсем его мозги компьютерными станут.
   - Да прилепятся и будут одно целое, - согласился священник.
   - Прощай, батюшка.
   - С богом.
   - Жизнь продолжается.
   - Божья жизнь она во веки веков вечная.
   Яша побрел по тому самому полю. А Идеал опять лежал под деревом и всматривался в Яшу.
   "Ну, что ж, - вздохнул Яша, - без тебя мне никак".
   И Яша помахал Идеалу рукой, и тот вскочил и побежал ему навстречу.
   Гении души, великие человеколюбцы, они уходят, не получая от жизни ничего. Но они счастливы, потому что жили душой и разумом, тем, что было в них самих.
   Яша шел, а воле него бежал мелкими шажками Идеал.
   - Ты куда идешь, Яша, ведь ты оттуда уже шел?
   - Я возвращаюсь.
   - А что ты держишь в руке?
   - Письмо любимой.
   - Как это хорошо, ведь любовь - это самый сладкий идеал. Я пойду с тобой туда, где пишут письма, полные любви и нежных чувств, ведь и мне тоже кто-то написал. Просто почтальоны - они так мало верят в Идеал и постоянно теряют письма.
   - День сегодня ясный, правда? - сказал Яша, радостно улыбаясь.
   - Он такой, какой должен быть всегда. В идеальном мире всегда такая погода. Ведь мы идем с тобой туда, Яша.
   - Только туда, мой добрый спутник.
   - Вот и хорошо. Только как-то странно, что Идеал в той стороне, откуда ты пришел.
   - Я пришел из вечности.
   - И как хорошо там, должно быть.
   - Вот этого я не знаю. Есть жизнь. А что там далеко-далеко - я не помню.
   - Мы все забываем Идеал. Так обидно за людей.
   - Мы все - дети жизни. Мы бесконечно ей увлечены. Людям просто радостно жить.
   - Ох, как бы я хотел, чтобы они жили радостно!
   - Только не иллюзией радости. А глубиной. Глубже опустишь ведро в колодец, прозрачнее воду зачерпнешь.
   - Ах, зачем ведро, зачем колодец? Вон сколько цветов. Разве нужно что-то еще для Идеала?
   - Ты слишком идеальный, мой добрый Идеал.
   - Ну вот, ты уже меня упрекаешь.
   - Ах, оставим слова, давай идти молча и радоваться прекрасному дню.
   Идеал замолк. Но шел все время рядом, не исчезая. Ему должно быть, так хотелось туда, где пишут нежные письма любви.
   Он вздыхал, как юноша, хотя он еще и в самом деле был молод. Идеалу никогда не бывает больше тридцати. Он всегда в таком возрасте, когда счастье и иллюзии так глубоко трогают человеческое сердце.
   Но тут Идеал кого-то заметил, остановился, скривил обидчивую мину и испарился.
   На холме стоял Яшин знакомый китаец.
   - Сянь, сянь, - сказал он, показывая на небо.
   Яша не сразу уловил, что он хочет сказать. Тогда китаец присел и начертил на песке иероглиф. И Яша тогда все понял.
   Знак, похожий на единицу, обозначал одинокое существо, а знак, напоминающий букву "Ш" - гору. Иероглиф обозначал "Бог, небожитель". Как одиноко, должно быть, было богам в горах и на небесах. И они спускались на землю, чтобы вмешиваться в дела людей.
   Китаец опять стал пальцем показывать на небо.
   Яша поднял голову и внимательно присмотрелся. В дымке облаков можно было различить высокое золотистое строение, а на его вершине одинокую фигуру. Яша был близорук, он не мог сказать, кто это. Но душою он чувствовал, что это Беос. Он смотрел на землю свысока - одинокий бог, непризнанный людьми. Он прощался с планетой, которая не сумела оценить его божественную мощь. Этот голубой красивый шар мог бы стать шедевром божественной техники. Но не стал.
   Душа, душа, ты веришь в то, чего никогда не увидишь наяву. Твой бог никогда не взбирался на высокие башни и не спускался на землю вместе с ангелами. Он тихо всегда был там, где ты, все время напоминая тебе о чем-то прекрасном.
  
  29. Красный город опустел.
  
  Я стоял у окна и ждал. Вокруг тишина. Красный город опустел. Почти все юноши и девушки уже уехали. Я всматривался и вслушивался в умирающие улицы: магазины, парки, клубы были закрыты, погасли над зданиями красные звезды. Одинокий Манилов, протянув две руки к людям, звал в свой город весь мир. Но никто не шел. Гений идеала не терял своей притягательной бодрости. Он по-прежнему возвышался на постаменте в своем величавом одиночестве. Вот-вот я и должен буду покинуть тебя, мой мудрый учитель. Я ждал своего отца. Он провел много лет в местах печально-отдаленных, мне не понять, какая сила его забросила туда, и во имя какой высшей идеи. Вдруг оказалось, что у всех юношей и девушек нашего города есть отцы. Все они являлись сюда из небытия и увозили в какую-ту другую, совершенно неизвестную нам жизнь. Зачем? Для чего? Ведь так грустно покидать свой идеальный мир.
   Я услышал шаги и обернулся. Вошел человек в сапогах и телогрейке. Он остановился. Слабо улыбнулся и минуту был погружен в себя, что-то мучительное застыло в его покрытом оспой лице. Глаза, примерзшие к глазницам от вечных морозов, вдруг стали оттаивать и увлажнились. Казалось, мир обидел его, и он не понимал этот мир. Но в тот момент, когда он решительно протянул руки ко мне, в его движении я уловил повадки первобытного человека, лесоруба, который и понятия не имеет, в какой нежный и утонченный мир он попал. Отец схватил меня своими сильными руками, сжал, точно я бревно с лесоповала, и затем, поставив возле стены, отошел несколько шагов назад, и ещё раз в меня хорошенько всмотрелся.
   - Вот ты где, вот ты какой стал, - говорил он. - А я думал, что никогда уже тебя не увижу. О, этот красный цвет, как кислота, действует на мои глаза. Мы уедем с тобой в нашу деревеньку, там все поросло бурьяном, и хаты нашей нет. Но мы построим новую и выкрасим ее в зеленый цвет, и ворота у нас будут зеленые, и забор. Как твоя покойная мать мечтала об этом дне. Не вынесло ее хрупкое тело лютых морозов. А теперь вон как потеплело: у меня вся рубашка мокрая от пота. Жизнь, жизнь будем начинать. А когда начинать, потом и поздно будет. Женим тебя, внуков на руках носить буду. А то смерть... кто ее придумал эту смерть. Те, кто всё в красное повыкрашивали, те и придумали. У нас от морозов кровь горлом шла, но мы выжили. И жить будем, как в старину, по-крестьянски, хлебосольно и с широкой душой.
   И отец все размахивал своими широкими руками, то садил меня на кровать, то хватал в объятия и кружил по комнате. И вместе с комнатой кружился за окном весь мой город.
   Отец прожил лишь неделю после этого дня. Встреча со мной была его последним счастьем.
  
  30. Лир пропал.
  
  - Лир пропал!
   - Как пропал?! Что вы говорите, Людмила Михайловна?
   - Ая вернулась - а он пропал. И мы обе не заем, что делать.
   Мать вытирала белым платочком лицо, стоя возле открытого колодца и поглядывая в его черный зев, точно тот проглотил ее сына. Ая стояла на крыльце, распущенные волосы ее развевал ветер. На ней была вязаная пуховая кофточка и домашние тапочки.
   - Я приехала утром, - проговорила она тоненьким, дрожащим, точно струна голоском, а он ушел ночью, когда мама спала.
   Яша осмотрелся, как будто отыскивая следы Лира, а затем задрал голову к небу и прищурился:
   - Не мог он уйти далеко, - ответил Яша, чувствуя, как женщина, не отрываясь, смотрит на него. - Ведь у всех теперь должно быть светло и спокойно на душе.
   - Найдите его, Яша, поскорее найдите! Ведь с ним каждую минуту может что-то случиться, - умоляла она, закрыв рукой глаза.
   Как часто матери воображают, разрывая душу, то, чего никогда не может произойти. Не надо заглядывать в этот темный мир наших собственных ладоней, не загорится в них свет монитора, и не увидит ваша душа то утешительное, что бы вы сейчас хотели увидеть.
   Яша вспомнил огромный "Компас" глобов и две его стрелки: с красным и голубым острием. В этом мире главное не потерять ориентиры. Куда мог пойти слепой человек? Он всегда направляется туда, где ему мерещится красное свечение.
   - Успокойтесь! Я приведу вам Лира. Он не мог далеко уйти. Он не иголка в сене. Его, должно быть, примагнитил мир номер один. Успокойтесь. Яша знает, где его искать. Не стойте на ветру! У этого ветра явная ностальгия по былым бурям.
   - Дядя Яша, я пойду с вами! - вскрикнула Ая.
   Она исчезла в домике, а затем появилась в сиреневом платье.
   Яша уже стоял у раскрытой калитки.
   - Пойдем туда, светловолосая фея, где еще не так давно люди жили как в сказке, где все дома из красного кирпича.
   Но пришел злой колдун, чем-то похожий на меня и погасил в том городе звезды.
   Ая тихо вздыхала и поглядывала на Яшу молчаливыми, бездонными глазками.
   Лир исчез. Его искали весь день, но нигде никаких следов не нашли. Никто ничего не видел. Только одна старушка утверждала, что увидела яркий свет среди ночи под соседней дачей. Свет был одну минуту и исчез.
   Но и этого факта Яше было достаточно. Яша посмотрел на Вегу и увидел там, среди бела дня прекрасное созвездие.
   - Глобам явно не хватает живой человеческой музыки, - рассуждал он. - Улетая, они взяли с собой Лира. Он играет для Стеллы, для короля, для Сеука. И когда звучит его гитара, всегда немножко светлее становятся звезды.
   - Дядя Яша, что за сказки вы рассказываете? - спросила Ая.
   - Да, этим сказкам, моя волшебница, без году неделя.
   Они проходили через базар. Было слишком оживленно, люди толкали друг друга.
   - Пусто раньше здесь было. Одни только бабки семечками торговали, - проговорив это, Яша подошел к юноше за прилавком.
   - Ты не из Красного города будешь?
   прятать от людей идеал, пусть он как птица разлетается по всему свету из своего заповедника.
   Яша выбрал два самых красных яблока, заплатил юноше мелкой монетой, затем одно протянул Ае, а другое сунул себе в рот и сразу откусил половину.
   Мимо них прошли два милиционера, улыбнулись юноше, отдали честь Яше, заглянули в тихие глаза Аи, и не успел Яша дожевать пол-яблока, как они растворились в толпе.
   - При глобах, почтенных купцов называли спекулянтами, - болтал Яша, пробираясь среди людей. - Купцы свое драгоценное время жертвуют, чтобы деткам все самое экзотическое из заморских стран привезти. Видишь: и бананы на прилавках лежат, и апельсины, и арбузы... Вот тебе кокосы, вот тебе дыни до хурма. Нет, нельзя глобам верить, а то одну сухую корку хлеба люди будут грызть, да и ту пополам. Свобода человеческой души, Ая, дело святое. Иду я, дышу себе свободно и никто меня не схватит за плечо: что ты, мол, Яша, здесь шляешься, когда вся страна стахановскую норму перевыполняет. "Я за идеал! Яша всегда за идеал! - кричу я им, а меня за шкирку и в спецприемник тащат.
   Они вышли прямо с базара в чистое поле.
   - Тут недалеко. Не тужи, принцесса. По полю, по полю и прямо в Красный город. Дороги туда давно проложены, а тропинки - ни одной. В таких туфельках, конечно же, тяжело шагать к коммунизму по рыхлой земле! Вон сколько тумана напустили глобы. В какую тут даль посмотришь, если носа своего не видно. Но тут недалеко, главное, что недалеко, - подняться под крутую гору, а потом катись себе вниз с вершины своей души прямо в Красное царство.
   Никогда еще Яша не видел такого мертвого города. Казалось, здесь все было построено для человека: спортивные комплексы, благоухающие цветами парки, сады, красные от обилия яблок, идеально гладкие тротуары, зеркальные дороги, на каждом углу магазины и библиотеки. Яша сворачивал то на одну улицу, то на другую. Как тяжело отыскать в мертвом городе живую душу. Они остановились на перекрестке возле памятника Манилову.
   - Видишь, как он протягивает нам свои руки. Я готов с ним обняться, только не взобраться мне, маленькому человеку, к нему на постамент.
   - Да, - сказал Яша, прислушиваясь. - Мертвая тишина. Так нам до ночи его не отыскать. Ты иди по правой улице, а я по левой. Как говорит госпожа Вероятность, шансы увеличиваются вдвое.
  
  "Вот город великой гармонии, - думал Лир, ощупывая его каменные стены. Куда? Куда же идти дальше? И почему вокруг такая тишина? Сейчас ночь. Все спят, но скоро над землей взойдет солнце, и я впервые вместе со всеми увижу его. Свет рождается из тишины. Совсем беззвучно он воссияет над землей. Но я знаю, какие звуки у света. Я их много, много раз слышал.
   И как хорошо, чтобы сегодня еще появилась радуга. И тогда я увижу все ее цвета. Семь цветов и семь нот! Благодаря звукам, я научился различать все цвета радуги. Красный - это "До", оранжевый - это "Ре", жёлтый - это "Ми", зелёный - это "Фа", голубой - это "Соль", синий - это "Ля", фиолетовый - это "Си".
   Бог дал Лиру цвета и звуки. И это самые лучшие два подарка для нашей души. А сегодня мои звуки посветлеют. Солнце будет освещать их со всех сторон. Они станут хрустальные, как флажолеты.
   Только быстрее, быстрее минула бы эта ночь!
   Никогда он не ждал рассвета так, как сегодня. Он пытался угадать: с какой стороны взойдет солнце. Такой освежающий ветер дунул ему в лицо, быть может, он предвестник восхода!? Осталось совсем недолго.
   Он застыл на месте и вглядывался ветру прямо в лицо.
  
  31. Даша вернулась
  
  Даша сидела за столом и смотрела в окно. Дверь комнаты широко распахнулась, она повернула голову - на пороге стоял Вилен.
   Девушка улыбнулась, встала со стула, но какая-то сила его остановила: Даша ли это? Каким тоненьким сделался ее нос, какими бескровными стали ее губы, как поблекло ее лицо.
   - Даша, Дашенька, как же ты изменилась.
   - Я болела, Вилен.
   - Это было очень серьезно?
   - Да.
   - И ты скрыла от меня?
   - Я думала, что я умру.
   - А теперь тебе лучше?
   - Не знаю, все в воле Бога. Я теперь так много молюсь.
   - Даша, только ответь мне, ты меня все еще любишь?
   Молчание. Только слезы на глазах. Такое худенькое, такое хрупкое создание стояло возле стула, держась одной рукой за его спинку. Она была в черном халате с блеклыми цветами, волосы заплетены в косу, на шее маленький золотой крестик.
   Вилен сделал шаг вперед.
   - Ведь я... я все это время думал о тебе.
   - И я... - ответила девушка.
   - Правда?
   Вилен приблизился к девушке, прижал ее к себе.
   - Мы поженимся, я хочу быть только с тобой! Ведь я, я так сильно тебя люблю.
   Он взял ее руки и стал целовать ее ладони, а затем прижал к себе это легкое, как пушинка существо, покрывая шею, щеки и ее мокрые от слез глаза поцелуями.
  
  32. Идеальный город - мир номер один.
  
  - Ты снова был в мире номер один и отдыхал там?
   Когда он был невероятно спокоен - совершенно безмятежен - это было явным признаком того, что он побывал в мире номер один. Для него это было просто. Он знал тонкости души, он был великий первопроходец в этой области. Он знал ее гармонию.
   Только тонкое покрывало сна отделяет мир номер один от реальности. Все начиналось давным-давно: с того сна.
   Он идет по городу совершенно один. Ни людей, ни автомобилей. Только одни дома. Погода пасмурная, задумчивая. Он все ясно видит. И он ясно чувствует, что есть он, есть этот вечный мир. Лир впервые ощутил и вздохнул вечность.
   Город его звал часто. Один - со всеми зданиями, со всеми улицами и только для него.
   Мир номер один совсем другой, потому что там нет тайн и все прозрачно. Не нужно слов, не нужно доказательств, объяснений, убеждений. Все правы вечной своей правдой.
   - Зачем ты отправляешься в мир номер один?
   - Чтобы вычислить путь Бога.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Путь Бога - это будущая история мира номер два.
   - Зачем тебе этот путь?
   - Чтобы идти по следам Всевышнего.
   - В чем смысл этого пути?
   - В деликатности.
   - А в чем ее суть?
   - В том, чтобы нигде и никогда не рисковать человеком. Ни малейшей случайности. Ведь стоит покалечить бритвой хотя бы один палец, и гитара замолкнет. Все должно быть надежно и абсолютно продумано. Человек есть нечто. И это нечто есть ценнейшее из ценнейших. Каждое мгновение его жизни имеет величайший смысл. Любое ощущение его жизни - это неповторимая реальность. Только там, где человека не коснулась ни малейшая травма и боль, где было все абсолютно надежно, - только там оставил Бог свои следы.
   Эти слова приснились Лиру в его реальных снах. И он их увидел в красном цвете. Он шел... И издалека чувствовал... что человека... человека не было. Ни на этой улице, ни за поворотом. Но чуткость не изменяла ему. Он знал, что если он пройдет еще несколько шагов вперед, то тень его собственного тела уже кого-то насторожит и доставит кому-то хоть каплю неприятного ощущения.
   И Лир свернул на еще более пустынную и глухую улицу. На душе стало легче и спокойнее. Человек - это величайшее чудо, сотканное из тончайших ощущений, его никак нельзя потревожить.
   На этой улочке стояли деревянные старые двухэтажные дома.
   В этом доме некогда жила его покойная учительница музыки. Мама часто водила его сюда, и Лир брал здесь первые свои уроки.
   Он поднялся по деревянной лестнице наверх и прошел в комнату. Там были только аккуратно застланные кровати. Голый пол. Голые стены. И грустный вид из окна на пустой двор.
   "Я в этом вечном мире номер один всегда один", - думал Лир.
   Но вдруг совершенно спокойно, совершенно безмятежно в комнату вошла учительница.
   Она знала, что он здесь, что он пришел к ней. Она была очень близорука. Но лицо ее ничего не выражало. Она просто села на кровать и о чем-то думала, глядя не на Лира, а как бы сквозь него. Ей не надо было ни о чём спрашивать - это не имело смысла, а ему - рассказывать о себе. Учительница все знала о нем до мельчайших подробностей. Мир номер один прозрачен.
   Она побыла вместе с ним, а затем ушла. И Лир снова остался один в этом тихом, пасмурном, молчаливом городе вечности.
   После этих снов его душа все больше и больше утончалась. Он выбрал путь между тончайшим чувством присутствия Бога и своей невероятной силой чуткости. И в минуты сильнейшей деликатности к людям - бог поддерживал его.
  
  33. В объятиях
  
  Хрупка наша жизнь. Бог открывает книгу и рассматривает в них засушенные цветочки. Стоит только дунуть ему - и засушенный цветок превратится в прах.
   И что же тогда делать? Стоя на коленях, твердить себе одну и ту же истину:
   - Я прах! Я прах!
   Жизнь предлагает просто любить.
   Вилен и Даша лежали в объятиях друг друга - в таком виде, каком изваяла их первозданная природа. Они были бесконечно счастливы - и на лице Даши появился живой румянец.
   Щеки ее пылали. На маленьких твердых чашечках грудей набухли два красных бутона. Вилен их гладил, бутончики исчезли - и соски делались маленькими, детскими. Но проходила минута-другая, и они опять набухали.
   - Какое это чудо природы - соски женщины! - проговорил Вилен.
   - Ведь признайся, ты никогда, никогда не видел женскую грудь?
   - Никогда, любимая. В Красном городе я знал только одно: мы должны, взявшись за руки, идти в прекрасное далеко.
   - А в чем же радость жизни тогда, мой красный птенчик? - погладила по голове Даша Вилена.
   - Я думал, что смысл только в книгах.
   - Дурачок!
   Она обняла его и стала целовать, закрывая своими губами его губы. А он слабо вырывался, ему хотелось что-то сказать, но любовь пересилила. Он остался в объятиях девушки и понял, какое это счастье быть вечным пленником любви.
  
  34. Слепой в идеальном городе.
  
  Лир все бродил и бродил, ощупывая холодные стены, а рассвет все не наступал. И почему такая гробовая тишина? Что же стало с солнцем?
   Он остановился в полной растерянности.
   - Где я? Неужели я ошибся и пошел совсем в другую сторону? Ведь должна же, должна же в мире идеала проснуться и засиять жизнь?
   Лир оказался у памятника Манилову и ощупал пьедестал со всех сторон.
   "Что это? Гробница? Неужели я попал на кладбище? В мертвый мир? Жив ли я сам? Нет, я должен отсюда выбраться. Я хочу быть там, где живые".
   Он в отчаянии побежал вдоль широкой площади, спотыкался, падал, несколько раз ударялся о плакатные стойки, призывавшие к счастливому будущему. Он стучал в них кулаками, и удары его гулким эхом разносились по городу.
   - Он здесь! Он совсем близко, - радостно стучало сердце Аи.
   Она спешила на отчаянный стук, и ее сердце билось все громче и сильнее. "Только бы, только бы с ним ничего не случилось!"
   Лир стоял на коленях перед плакатом, а красный человек в кепке и широком пальто указывал ему рукой: "Там твой путь к свету!"
   Плакатный человек был в три раза больше Лира, который, будто бедный паломник, припал к образу своего невидимого бога и умолял его вернуть ему его светлый мир гармонии. Его белая рубашка порвалась, бабочка съехала на левое плечо, он вдруг услышал такой милый, тонкий, как первая струна, голос любимой жены:
   - Лир! Я нашла тебя! Я тебя нашла!
   Она бросилась к нему, упала на колени и стала его обнимать.
   В этой позе покаяния перед красным идолом и обнаружил их Яша. Он стоял на углу улицы и умиленно смотрел на любящие сердца.
   "Теперь уж глобы их никогда не разлучат", - подумал он, и эта мысль доставила Яше большое внутреннее наслаждение.
   Лир вел Аю по темным улочкам, все время держа ее за руку, боясь ее отпустить. Где потом он опять отыщет ее в этом мире без солнца? Самая близкая рука теперь в его руке - осталось только выбраться, выбраться из тьмы.
   - Ая, ведь где-то здесь близко ворота.
   - Да, любимый, они совсем близко.
   - Ты не бойся тьмы. Я к ней привык. Я тебя из нее выведу. Теперь мы вместе, и я знаю, куда идти.
   - Мы всегда будем вместе, - вторила мужу Ая.
   - Да, родная, только ты крепко держись за мою руку, если потеряешься в этой тьме, то никогда уже не отыщем друг друга.
   - Не отыщем, родной, не отыщем.
   - Кто? Кто же это украл солнце?
   - Должно быть, Боги. Только они на это способны.
   - Тогда они бездушны. Они не знают, как светит нам душа.
   - Они сами себя погрузили во тьму. А мы выберемся к свету. И вновь зазвучит твоя живая гитара.
   Они долго бродили по улицам, ослепшие от любви пленники Красного города.
   Яша плелся за ним. И наблюдал, как слепой ведет зрячую в свой загадочно молчаливый мир номер один.
   Наконец, они повернули в его сторону и приблизились.
   - Как я рад, Лир, что Ая к тебе вернулась.
   - Яша! Ты всегда, как Бог, появляешься, чтобы осветить нам дорогу.
   - Я всегда хожу без фонаря, Лир.
   - Мне душа светит.
   - Ради бога, Яша, освети своей душой нашу дорогу домой, а то мы так никогда не доберемся.
   - Что ж, слава Богу, моя душа не от батарейки работает, а то завел бы вас в болото, из которого вы никогда бы не выбрались.
  
  35. Вечеринка
  
  Мы с Дашей устроили небольшую вечеринку. Было 25 ноября. Мрачный осенний день. В соседнем дворике кто-то разжег костер, и густой дым стелился в нашу сторону. Лаяли собаки. Без конца гудели автомобили. Было зябко, и на деревьях ни одного листочка.
   Что ж, я уже начинаю привыкать к этому неидеальному миру. Даша вдруг снова расцвела: врачи удивляются, куда исчезла ее болезнь? Врачи не боги. Им не понять - какое это сильное лекарство - любовь.
   Мы сегодня расстались. Наше счастье продолжается много дней, много часов, много секунд. Я бесконечно благодарен этому "много".
   Живем мы пока у Платошиной бабушки. Теперь она стряпает на кухне что-то вкусное. Весь дом переполнен кондитерскими запахами.
   Я сижу возле Даши. Она в белом платье. Она прижала к моему плечу свою нежную голову и загадочно улыбается:
   - А, интересно, придет ли сегодня Яша? - спрашивает она.
   Но не успевает она проговорить свой вопрос - как слышится такой знакомый мне голос:
   - Где мои голубки? Воркуете в своей клетушке? Куда мне поставить этот драгоценный подарок?
   Он осматривает комнату и ставит огромную коробку на шкаф.
   Яша надел белую рубашку и зеленые штаны. Он остался таким же забавным и не от мира сего.
   Затем пришел Платоша с папой и мамой. Они принесли огромный букет красных тюльпанов.
   Яша все ходил вокруг них и нюхал, морщил нос и приговаривал:
   - Благоухают. Должно быть, в Красном городе выращены.
   Пришел Лир с Аей и принес гитару. Яша, услышав игру Лира, вдруг заерзал на стуле и стал говорить про музыку.
   - Жалко, что я не Лир. Как прекрасно отдать всю жизнь музыке! Играл бы и играл. Ведь музыка - самый божественный вид искусства. Музыка должна звучать 24 часа в сутки. И я буду слушать ее, не отрываясь. Она божественна - потому что без слов.
   Музыка и любовь - лучший эликсир жизни, который лечит от всех болезней. Если хотите оживить ваши души, бесконечно полюбите музыку!
   Стол был уже накрыт. Меня с Дашей посадили на самое почетное место.
   Яша пил квас и раз десять прокричал нам "горько".
   Инженер Сократов сквозь свои очки серьезно поглядывал на Яшу: должно быть, он никогда не видел таких несерьезных типов.
   - Яша, а где ваша жена? - спросил инженер.
   - Гм, - сказал Яша. - Ей, бедняжке, трудно опомниться от всех этих потрясений. Она - женщина хрупкая. Той силе, которая осмелилась судить женщину - вечная анафема. Сколько всем женщинам земли нашей пережить пришлось в те глобальные годы! Упаси Господи!
   - А где вы живете, Яша?
   - Комнату мы снимаем... Бездомный Яша... Людей ведь много. Кто им всем дома построит? Глобы, что ли?
   - А мне глобы интересный диск передали, - сказал инженер.
   - Какой диск?
   - Видеодиск.
   - И где же он у вас? С Собой?
   Инженер вынул из кармана маленький ручной видеоплейер.
   - Свет можно не выключать. Я сейчас спроецирую видеозапись на стену. То, что вы увидите, происходит на планете Ид.
   - Ид? - спросила Даша. - Я никогда не слышала такую планету.
   - Она находится в созвездии Лира. Там живут такие же люди, как мы. Только технически более развитые.
   - И что же произошло на той планете? - спросил Яша.
   - Вот это я вам и хочу сейчас показать.
   На стене появилась необычная планета. Необычная тем, что она вся была красная. И реки, и моря, и океаны, реки и пустыни - все было выкрашено в красный цвет.
   Затем мы увидели совершенно правильные города. Все из красного кирпича. Все дома состоят из тысячи девятисот семнадцати этажей. Над каждым домом горит своя огромная красная звезда.
   Затем мы увидели людей.
   Они все, облачённые в красные одежды, ходили стройными колоннами. Большие огромные цеха, такие же огромные столовые и в них огромные плакаты: "У нас все бесплатно!", "Слава Великим глобам!"
   На каждой площади стоял памятник самому великому из глобов - Беосу.
   - Вот мир, где людям не нужно ни о чем думать. Мир, где техника уже провозгласила себя Богами и люди покорно подчинились ей.
   Лир смотрел на стену, как зачарованный.
   - Что это такое? - говорил он. - Что это за мир я вижу на стене?
   - Ты видишь? - удивилась Ая.
   - Вижу, все вижу. Вот выезжают на поле трактора, вот в цехах плавится сталь, вот воздвигается огромная гидроэлектростанция. А вот люди копают Беломор-Канал.
   - Он вправду! Он вправду видит! - воскликнула радостная Ая.
   - Этот аппарат смонтирован глобами, - сказал инженер. - Мы бессильны создать его копию. На земле нет таких материалов.
   - А все-таки, это страшно, когда миром правят глобы.
   - Страшно! - согласился Яша. - Да ведь я забыл про свой скромный подарок!
   Яша принес свою большую коробку. Поставил на журнальный столик.
   - Ну-ка, Платоша, подними крышку.
   Под ней - вот так сюрприз - был необычный круглый торт в виде головы Беоса.
   - Ну что ж! Берите большой нож и будем делить! - сказал Яша.
   Бабушка принесла из кухни нож и поделила голову Беоса на множество кусочков.
   - Как мы удачно расправились с самым главным глобом!
   - Да, этот день мне запомнится навсегда, - проговорил я вслух. - Спасибо, тебе, Яша, спасибо, за все. Если бы не ты, я никогда бы не узнал, что такое счастье.
   Даша поднялась, подошла к Яше, обняла его, прижалась к нему, точно это был ее родной отец.
  
   Конец. 25.11.2009 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"