браво напевал видавший виды магнитофон. Санёк невольно стал подпевать и клацать по педали в такт музыке.
Дальнобойные дни...
Нет, так нельзя. Нужно выключить магнитофон и попытаться сосредоточиться. Иначе...
Иначе может получиться плохо или не получиться вообще. Всё. Медленно, не торопясь, шаг за шагом, метр за метром надо продумать, мысленно проиграть каждую мелочь.
Дальнобойные ночи...
Санёк щёлкнул ногтем по кнопке. Певец словно поперхнулся и затих. Вот так-то лучше! Слышно, как шуршат шины по мокрому асфальту и ветер играет шторкой. Это потому, что в спальнике окно приоткрыто - день обещает быть жарким. Очень жарким. Ещё утро, а уже взмокли ладони. Или это от страха и напряжения. "Может, выкинуть этот бред из головы - и домой", - мелькнула подленькая мыслишка и затаилась где-то между лопаток. Холодок пробежал по спине.
"Ну, нет!" - Санёк взглянул вверх. На верхней панели, за зеркалом рядом с иконкой Николая Чудотворца, приткнулась выцветшая чёрно-белая фотография другана Ваньки. Точнее не просто "другана", а братана. Под сердцем заныло, в глазах зарябило. Санёк зажмурился на мгновение. Открыл. Нормально - видимость отличная. Он подмигнул Ваньке: "Ничего, братан, прорвёмся! Мы ещё с тобой споём. Вместе. Помнишь, как бывало в пионерском отряде". Вот тогда почудили. Все воспитатели и вожатые плакали. Архаровцы были ещё те! Но не без понятия! И честь знали, и дружбу ценили, и клятву "братскую" через всю жизнь пронесли. То есть, это Ванька через всю свою короткую жизнь пронёс, а Сашка ещё несёт. Ему ещё предстоит доказать, что достоин той "клятвы". А иначе как жить?! Паршиво на душе, и "совесть чешется". Так опять же Ванька говорил, когда набедокурит. Эх, дружок, дружок! Братишка! Плохо мне без тебя, как будто осиротел. Да и то сказать - почти тридцать лет вместе. Как школу новую построили в их микрорайоне, так и сдружились мальчишки. Ещё и жили по соседству через два дома наискосок. Санёк, правда, постарше на два года, но для настоящей "пацанской" дружбы это не преграда. "Надоело нам без дела наши пёрышки таскать, мамы, папы, прячьте девок, мы идём любовь искать" - вспомнилась слова любимой песни, ставшей для дворовой пацанвы своего рода девизом. Да! Погуляли! Есть что вспомнить. Только "отгулял" брат Ванька в неполных сорок три года. А Санёк остался. Но не гуляется без друга. Куражу не хватает и смелости.
Вот и сейчас на такое дело подвизался, а коленки дрожат. А Ванька бы не струсил. Минуты бы не сомневался. Санёк вздохнул и снова взглянул на фотографию друга, тот беззаботно улыбался. Он всегда улыбался. Считал себя фартовым и счастливым. Потому и жил, ничего и никого не боясь, а если встречались на пути "обстоятельства", то шёл на них грудью, без всяких сомнений. Как было и в то жаркое утро седьмого июля прошлого года.
Санёк до сих пор чувствует вину за то, что не подстраховал друга, не прикрыл ему спину. А ещё в разведке служил. "Языков", хоть и условных, но приводил, знаки отличия имеет. А вот случился "настоящий" бой, и спасовал. До сих пор совесть мучит. Глаза ест.
А может, это - пот или слёзы. Санёк привычным движением дёрнул из-под сиденья шмотку. Вытер пот. В глазах прояснилось. Если бы вернуть тот день, разве бы он тогда так поступил. Товарища подставил, как последняя с..ка.
И хотя прямой вины за ним не числилось, Санёк понимал, не сверни он тогда к Динке, не останься на ночь, братан был бы жив. Вместе бы колесили по бескрайним просторам России и ближнего зарубежья. За рулем Санёк с шестнадцати лет. Ещё до армии права получил. А как с армии пришёл сразу в автороту к бате и пристроился. Сосед помог, инженер по матчасти. Два новёхоньких "Камаза" в автоколонну пригнали, один из них - бате, как почётному работнику автомобильного транспорта. Да только тот недолго ездил на нём. Захворал, а машину сыну уступил. Санёк, как в кабину поднялся, понял - хорошая машина. Мир как на ладони, мощность солидная и уважение от брата шофёра имеется. А спустя два года взял к себе напарником друга детства и сотрапезника Ваньку. Поездили они по миру. Погуляли. И ещё бы гуляли, да нашлись гады-сволочи, жизнь Ванюхину оборвали в одно мгновение. Но ничего! Не на тех нарвались. Не придётся подонкам долго жизни радоваться. "Солдат сказал - солдат сделал", - любил говаривать их ротный старшина. Точно, назад хода нет. Не случайно этот трактирщик выспрашивал: что да как, а Сашка, делая вид, что сильно опьянел, "откровенничал" с ним. Он этого трактирщика давно вычислил. Да, собственно, и вычислять-то особенно не пришлось. Кто же ещё информацию бандюганам мог слить, как не эта жирная скотина. Лопочет-лопочет на своём тарабарском языке, кланяется да улыбается, а глаза злющие-презлющие. Он это! Сомнений нет! Тоже своё получит. Но сначала те, которые Ваньку убили. Вычислил их Санёк. Навыки армейские сгодились...
Больше года Ваньки нет, а сердце щемит, как будто вчера друга похоронил. Вот по этой самой дороге мёртвого вёз... Долго ждал у развилки, потом стал звонить. Заподозрив неладное, съехал на старую разбитую дорогу и поехал навстречу. Если бы не второй телефон, который друзья держали для экстренной связи друг с другом, не нашёл бы приятеля. Эти сволочи его в овраг бросили и прошлогодней листвой, ветками сухими закидали. Могилу и то рыть поленились. Или торопились! Скорее всего, торопились, пока совсем не рассвело. Дорога хоть и малопроезжая, почти заброшенная, да мало ли какого лихача занесёт. Ванька ещё живой был. Узнал друга. Рвался из последних сил:
- Давай, братан, жми. Догоним!
Куда "догоним"! Санёк по газам и в поселковую больницу, точнее в фельдшерско-акушерский пункт к Динке. Думал: успеет. Не успел. Так на руках у него, считай, и умер друг детства.
Что-то солёное въедливое снова застило глаза. Санёк притормозил, достал полторашку воды и брызнул себе в лицо. Прохладные капли потекли по лицу, шее, груди. Надо прийти в себя. В таком деле каждая мелочь важна. Перевёл дух, и снова за баранку. Расслабляться не хотелось. Да, не доехали до больницы. Вернее, Ванюха не дожил. А Сашку тогда и потаскали местная милиция. Дескать, ты дружка пришил, а груз и машину "припрятал". Спасибо шеф прилетел, вытащил из всей этой передряги. Но, когда Санёк было заикнулся, что заявление надо подавать, чтоб убийц тех разыскать, только рукой махнул: хорошо хоть тебя вытащил да половину груза выручил. Сашка снова вытер лицо. Да что ж так жарко! С утра печёт, и дождь вроде прошёл. Или это от страха в жар кидает? Ничего, ещё немного, и всё кончится. Долго Санёк всё обдумывал, а там как Бог даст. Вот из-за этого груза всё и произошло. Ездили сначала напарниками на одной машине, а потом в момент всеобщей "прихватизации" купили по дешёвке "шайтан-арбу". Сил и денег в неё ввалили, но сделали игрушку.
Стали ездить порознь, но всегда вместе. Груза больше можно увести, денег больше срубить. А как иначе? Время такое: у каждого семья, дети. У Ивана сын в инстут собирается, а у Санька двое, один в армии, а вторая ещё в школе. Да и у Динки мальчишка растёт, и хотя та не сознаётся, чей пацан, Санёк знает: его сын. Похож очень: крутолоб и в кости широк. А Динка эта - последняя Сашкина любовь. Много баб у него было, в дороге чего не бывает, после долгого сидения в кабине размяться, ох, как хочется. А с кем разминаться как ни с бабами? Да только всё мимолётно: было и нет. А вот Динка зацепила сильно. Малёхонькая, как девчонка, а характерная. Фельдшером в посёлке работает. Случилось, Санёк в дороге руку поранил, кровь долго не мог остановить, вот и заехал в поселковый медпункт. Там и познакомились. И вот уж пятый год, как только груз в эту сторону, любой крюк сделает, но заедет. Потешится и сынка проведает.
Так и в тот раз. Братан остался ночевать в этой грёбаной гостинице, а Сашка отправился к Динке. Договорились, утром встретиться у развилки, но Ванюха с вечера погулял как надо и припозднился. Трактирщик-то и уговорил его путь сократить: дорога есть прямоезжая, хоть и слегка избитая, но ехать можно. Вёрст триста экономии. Всё, видно, отлажено у них и подстроено. Успел шепнуть братан напоследок несколько слов. Успел...
В самом глухом местечке тормознули его якобы гаишники. А ему-то и невдомёк: с чего бы это на полуразрушенной дороге и пост. Козырнул, как учили, папирен протянул. Давно усвоил главное шоферское правило: с ментами спорить - себе дороже. А те его из кабины выдернули и - ножом. В овраг оттащили и бросили: уверены гады были, что убили. Когда Санёк, не дождавшись друга, навстречу поехал, сразу заметил траву примятую и кусты обломанные. Тормознул, присмотрелся, след увидел. Развернулся "Камаз" в другую сторону. Подумалось тогда: с чего это братан решил вернуться. Стал звонить и услышал любимую Ванькину музычку: "брат ты мне или не брат". По ней и нашёл друга. Позже уже узнал из разговоров дальнобойщиков, что это не первый случай разбоя на местных дорогах. Тогда-то и созрел у него план за дружка поквитаться.
Долгонько ждать пришлось, но как только оказия выдалась груз вести в приграничную республику, Санёк подрядился. Это его третья поездка и, возможно, последняя... Хотя, как это они пионерами пели "умирать совсем не страшно, но каждый всё-таки надеется дожить".
Так, стоп! Вот он поворот, съезд под гору. Скоро уже! А может, липовые гаишники место дислокации поменяли или у них сегодня "выходной". Обидно будет! Так, ещё поворот! Дух перехватило. Ну?!
Точно! Вот они голубчики! Да не тяп-ляп, а на "Вольво". Неужто и правда, менты этим промышляют? Погано! Да если ещё при исполнении! Но отступать некуда!
- Прорвёмся, братан! - взглянул вверх Санёк. - Помоги, Господи! А это что у них - автоматы наперевес? Интересно, будут стрелять или по старинке ножом... Не хотелось бы, чтобы стреляли. Вот уже машет жезлом. Надо тормозить! Ну всё - пошёл! Как учили! "Брат сказал - брат сделал".
Санёк нажал на тормоза. Машина по инерции проехала ещё метров тридцать, дорога-то мокрая, и встала впритык к "Вольво". "Гаишнику", тормознувшему "Камаз", пришлось бежать следом.
- Ничего, - подумал Санёк, - проб...дись перед смертью... Они, точно они. Двое! И тот, который тормозил, косолапит. Кавалерист, мать итит! Тот, что-то кричал, но из-за сумасшедшего биения сердца, Санёк не разбирал слов. Вдруг в "Вольво" заговорила рация. И впрям, менты. Однако... тот, который у машины, не торопиться ответит, тоже к "Камазу" направляется. Автомат за спиной. Не ожидают.
Сделав вид, что замешкался, Санёк выжидал, когда кривоногий подойдёт вплотную к дверце кабины. И в самом деле, тот нетерпеливо дёрнул ручку. Сашка сгруппировался, развернулся, резким движением ног буквально выбил дверь навстречу бандиту. Как и рассчитывал, тот, с разбитым носом и окровавленной мордой, не удержался на ногах - упал назничь. Кажется, отключился. Это ненадолго, поэтому нужно действовать быстро: фактор внезапности в тактике боя имеет первостепенное значение. Спасибо тебе старшина! Второй "гаишник" на мгновенье замер, но тут же попытался перехватить автомат. И вот оно счастье! Автомат на затворе. Пока передёргивал, Санёк был уже рядом. Излюбленный приём монтировкой по башке и мордой в капот! Задницей почувствовал, что первый у "Камаза" оживает, шевелится. Это плохо, а вот этот похоже отключился надолго. Сполз по капоту на дорогу и примостился у колеса. Отлично. Санёк выдернул автомат и к первому. Тот уже открыл глаза и шарил рукой вокруг себя. На мгновение встретились взглядами. Что-то, похожее на тошноту, подступило к горлу, Санёк отшатнулся и тут увидел в руке бандита нож. Инстинкт самосохранения сработал или старшина опять вспомнился? Главное правило - нападай первым. Есть нападать! Санёк двинул прикладом автомата по башке. Нож выпал. Сашка брезгливо отпнул его в сторону. Но вдруг мелькнула мысль: а уж не этим ли ножом другана Ваньку. Вытащил заранее приготовленные пластиковые мешки, в которых покойников возят. Упаковал бандитов вместе с автоматами, плотно. Тепер, если и очнутся, то недолго поживут. Загрузил одного, другого в "Вольво". Из фуры вытащил лаги (специально с собой возил), укрепил. Не с первого, но со второго или с третьего раза получилось загнать "Вольво" в прицеп. Начинался мандраж, руки, ноги задрожали, голова кружилась. Снова почувствовал тошноту, и уже, как в тумане, подобрал нож и вскарабкался в кабину.
Через сколько пришёл себя - не знал. Огляделся. Всё тихо, спокойно, как будто ничего и не произошло. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев. Время движется к полудню. Надо убираться отсюда подобру - поздорову, а то не ровен час... Вдруг этих двоих свои страхуют. Да и торопиться надо: полдела только сделано, теперь предстояло избавиться от "улик". Санёк надавил на газ.
В прошлую поездку это местечко облюбовал. Неподалёку ущелье есть. Высота не ахти, конечно, не Джомолунгма, но, чтоб разбиться вдребезги, хватит. Нехорошо стало от мысли, что эти двое в мешках, могли очнуться и выбраться. Затормозил, с опаской вышел из кабины. На прицепе засов прочный - не одолеть. Только бы на настоящих ментов не нарваться, а то начнут груз проверять, а тут голимый контрабас вместо коньяка. Внезапно налетел шквалистый ветер, где-то в горах громыхнуло. Отлично, ливень бы сейчас кстати. Как в кино, в детстве, которое с Ванькой смотрели: "и дождь смывает все следы". А вот и поворот к ущелью. С фурой туда неудобно. Вот здесь за мысом небольшая площадочка у озерка. Есть, где приткнуться.
Приткнулся. Пока вроде всё хорошо складывается. Даже как-то очень хорошо. Подозрительно хорошо. Санёк выпрыгнул из кабины подошёл к прицепу, прислушался. Тишина. Оно и понятно, но всё равно страшно. С опаской выдернул засов. Опять паскудно накатил страх. Вдруг ещё живы. Не убивать же их второй раз! Но когда выгнал "Вольво" и расстегнул мешки с облегчением вздохнул. Мертвы и, похоже, уже давно. Почувствовал удовлетворение и почти успокоился. Доехать до ущелья - дело пяти минут. И тут в кабине снова заговорила рация. Санёк невольно вздрогнул. Какой-то "центральный" вызывал "пятьсот семьдесят третьего". Санёк оглядел машину - не регистры,но на водительской дверце имелись три цифры, видимо, написанные при помощи трафарета. "Парковый номер,"- подумал Санёк, но раздумывать некогда. Рация продолжала возмущаться и требовать ответа. Хреново! По рации ведь могут вычислить местонахождение машины. Остаётся надеяться, что пока суть да дело, он будет уже далеко. Поторопиться надо.
Крупные капли дождя попали за шиворот и струйками потекли по спине, когда Санёк вышел из машины, чтобы пересадить трупы на переднее сиденье. Всё должно было выглядеть натурально: машину повело влево, ребята не справились с управлением и, увы,- несчастный случай. Для пущей доказательности Санёк откупорил бутылку прихваченного с собой дагестанского пойла и бросил в салон. Снял машину с ручника, на всякий случай плотно прикрыл все дверцы и чуть навалился сзади всем корпусом, подтолкнул. Машина плавно съехала в ущелье. Несколько секунд и раздался взрыв, который, впрочем, был заглушён разразившимся прямо над головой "громом небесным". Санёк от неожиданности присел, но тут же бросился к "Камазу". Пока бежал к машине, промок с ног до головы. В горах ливни такие - с ними не шути. Надо выбираться на основную трассу, а то как бы самого селем не смыло. И всё-таки он насухо вытерся, переоделся. Мокрую и грязную одежду вместе с пластиковыми мешками свернул, положив внутрь металлическую болванку для тяжести. В километрах пяти есть речушка горная, через неё мосток, там можно и выкинуть. А далее - на основную трассу и разворачиваться к Динке за остальным грузом, который у неё в небольшой сараюшке припрятан. Ну, а потом - домой, на родину, к семье и к Ваньке: с коньяком, ножом и чувством выполненного долга. Санёк вдруг почувствовал, что лицо снова стало мокрым. Он потянулся за шмоткой. Неужели слёзы?! Да нет, конечно. Это дождевые капли, которые второпях не вытер...
Санёк поднял глаза кверху. Николай Угодник был, как всегда, холодно суров, а братан Ванька по-прежнему улыбался. Санёк нажал кнопку магнитофона. Певец после долгого молчания обиженно всхлипнул, но запел:
Запад, север, восток, мандариновый юг...
Санёк втопил газ, привычно застучал по баранке в такт музыке. Что ж! Теперь можно и спеть... Дуэтом: