Научный руководитель создания первого дубненского ускорителя узнал о своём назначении в феврале 1947 года, вернувшись из длительной командировки в США, где он работал экспертом в Атомной комиссии при ООН, а летом 1946-го присутствовал на показательных испытаниях ядерного оружия в атолле Бикини.
Он рассказывал об этом так: 'Сидит человек с животом, пальцы как сосиски. Всем говорит 'ты'. Кроме Сталина. И Сталину тоже. Но ему - ты, Иосиф. А остальным - просто 'ты'.
- Тэбэ переводим в Москву. Будешь строить большой циклотрон. Но ты понимаешь это поручение? Нет, я вижу, ты не понимаешь. Ну так вот, если ты его не сделаешь, ты поймёшь это на Колыме'.
30 лет спустя, сидя на больничном, Михаил Григорьевич написал о своём первом визите 'на объект':
'Была ранняя весна с туманами и жёлтыми ноздреватыми снегами. Железной дорогой нельзя было воспользоваться: во время войны с ветки Вербилки - Большая Волга местами были сняты рельсы - они пошли в переплавку, поскольку в войну не хватало металла для снарядов. (Эта железнодорожная ветка к лету 1947 г. была восстановлена в связи с началом строительства большого ускорителя). Пришлось добираться на джипе военных лет: два часа ушло на то, чтобы по сильно разбитому шоссе доехать до Дмитрова, а затем ещё около четырёх часов тащились по дороге, местами устланной круглыми брёвнами, до посёлка Большая Волга; остальные 2,5 километра до технической площадки будущего ускорителя гусеничный трактор, волоча джип, одолел за какие-то два часа.
Кругом был сырой, без каких-либо просветов лес. Несколько десятков рабочих, возглавляемых начальником строительства А. П. Лепиловым, прокладывали просеки для дорог и торопились до вскрытия Волги соорудить деревянный причал - нужно было готовиться к приёму барж со строительными материалами. Небольшая партия геодезистов производила трассировку улиц будущего научного городка и железнодорожной ветки от станции Большая Волга до технической площадки ускорителя'.
В августе 1947 года был подписан технический проект, пуск был намечен на первый квартал 1949 года. Времени оставалось в обрез... Летом 1949 года в ещё недостроенные здания непрерывным потоком шло оборудование, параллельно шёл монтаж и настройка узлов ускорителя.
Пуск состоялся 21 декабря, неофициально - неделей раньше. Приехали С. И. Вавилов, Д. В. Скобельцын, В. И. Векслер. Удивлялись: неужели работает?
Лаборатория получила название Гидротехнической; она и стала той молекулой ДНК, из которой выросла современная институтская Дубна.
Много лет спустя, оглядываясь назад и подводя итоги советского периода Объединённого института, стало возможным уверенно сказать, что первый дубненский ускоритель - это самый успешный проект институтской Дубны: на нём была сделана почти половина всех экспериментальных результатов, внесённых в Государственный реестр открытий СССР.
Прослужив 30 лет на благо науки и исчерпав свой ресурс, он был остановлен и через 5 лет снова заработал, уже в новом качестве; на его модернизацию ушло вдвое больше времени, чем на его создание. Была поставлена задача, оставаясь в том же интервале энергией, повысить интенсивность пучка в тысячу или хотя бы в сотни раз; удалось только в 10, и ещё в два раза - за счёт совершенствования вывода пучка из ускорителя. Почти 40 лет в новом своём качестве он работает на благо медицины.