Аннотация: Автостопное путешествие по России и немного Средней Азии.
Теплая трасса.
Пролог.
Много отчетов о подобных поездках, да и на отчет сей опус претендовать не может. Нет четких описаний позиций и мест. Скорее это набор дорожных впечатлений, которые настолько разрознены, насколько разрознено восприятие действительности в дороге. Некоторые участки я намеренно не описывал,
не потому что на них ничего не происходило (всегда что-то происходит), некоторые описаны даже излишне подробно. И это главная причина, почему это не отчет. На литературное произведение сие, IMHO, также не тянет, несмотря на то что эти записки все-таки обладают некоторым вектором повествования, сюжетом-фаллосом; но стилистический разнобой вносили разное настроение, время и место написания. Ко всему прочему в сим произведении содержится неприкрытая пропаганда алкоголя, наркотиков, встречаются антиклерикальные отступления, высказывания националистического и расистского характера, нецензурная лексика. Но ни одно из выше перечисленного не является ни основополагающей идеей, ни лейтмотивом. Это так, предупреждение, дабы никто из читателей не оскорблялся потом, дескать автор-паразит такой, оскорбил здесь наши национальные, религиозные и пр. и т.п. чувства и убеждения. Не бывать этому! Итак, поехали...
***
Сдав летнюю сессию, мы устроились на работу в одну из сервисных геофизических компаний и оказались в забуханном западно-сибирском городишке Мегионе, где красивые здания поликлиник, построенных на дотации социально ответственных нефтяных королей стоят бок о бок с балками и голубятнями (читай, бичарнями), на которых написаны названия улиц, номера. Конечно, не все было так гладко, после изнурительного двухнедельного устройства на работу, у нас с Косырем кончились деньги и мы уже подумывали о поедании бродячих собак. Но, жизнь как водится нашла выход и к нам поселили гопника Никиту, который безумно любил пиво. И мы проводили все дни, если не перед дверями кабинетов управления, собирая визы, то закидывая под кровать пустые баклажки из под разливной "Сибирской короны", которая покупалась Никитой в безумных количествах в магазине "Тайга". Дальше нас с Косырем разделили. Меня отправили на вертолете на Чистинное месторождение, откуда я просто-напросто сбежал через две недели авиастопом, на вертолете некой фирмы по буровым растворам. Я уже тогда здорово врубался, что если я отсюда не вылечу во время этой перевахтовки, то мне придется ждать следующего месяца. Я же не могу ждать, мы осуществим свое задуманное. Так? Я работал, читал книжки и собственно ничего больше и не делал. Месяц моей вахты подходил к концу, и я сидя в одной из самых отдаленных клоак Самотлорской площади стал задумываться о попадании домой. Здесь, на Севере - свои понятия, стиль жизни и свои резоны... Как оказалось я попал впросак с выездом довольно плотно, учитывая, что зарплату мне начислят только через две недели, а северяне уже давно скупили все билеты на южные поезда. Аванс, мне распиздяю не положен, так как я его уже взял и потратил. Так... И вот уже восемнадцатого июля утром я покинул общагу и вышел на трассу с поднятой рукой...
***
Густая мерзкая комариная темнота застала меня под умытым дождем Тобольском. Палатку было ставить негде, дорога насыпная, кругом топи. Я уже изрядно подустал и страдал от жажды и отсутствия курева. По моей полосе шла какая-то фигура. Теперь стало слышно шаги и из темноты появился молодой, но чертовски бородатый маргинал. Кто-то изрядно разукрасил ему рожу - она была красно-синяя. Я приготовился к встрече с местным пьянчугой и бомжом, но незнакомец не производил впечатления придорожного бича. Он протянул руку и представился Толиком и сказал, что он навещал своих братьев в Тобольске и его на вокзале ограбили и избили мужик с теткой, и теперь он идет пешком в Тюмень в свой монастырь. Тут я только понял, к каким таким братьям он ездил в Тобольск! К черту предвзятость, рассуждал я, кто он - монах или инок, или кто там у "них" еще... Этот мужик просто себе не представлял как я не люблю его РПЦ и вообще церковь. Я решил просто с ним разговаривать, но постоянные упоминания Бога, как "они" сами говорят "в суе", уже начинали мне надоедать и я оставив монаха присмотреть за моим рюкзаком отправился через дорогу к огням кафе. Я настрелял, чуть ли не полпачки курева и рассмотрел местную публику. Дальнобои раскладывались на ночлег, и ужинали - кто в кабинах, кто за столиками. На самом краю площадки стоял японский минивэн, как мне показалось, просто до отказа набитый шлюхами. Рыжий вертлявый паренек подгонял блядей на выход, и заодно угостил меня еще парой сигарет. Толик надел еще одну футболку, но все равно он трясся от холода. Мне особо нечего ему было предложить, ведь все шмотки были на мне. Мы закурили. Стоп. Я вспомнил, что монахам нельзя курить, на что получил: "Бог простит. Знаю, что нельзя, да много нас курит... Как пацаны по углам прячемся...". Войско рпц-раздражителей разбивает лагерь в моем сознании. А ведь уже ночь - черная, сибирская. "Она, наверное, похожа на черную икру", - подумал я и вспомнил великолепного осетра с тобольского вокзала. Мои ноги тряслись, и спина разламывалась и все благодаря добрым пяти сотням километров на КАМАЗе, лицо чесалось от десятков комариных укусов и вылитого на себя Gardex"а от клещей. Уже и жрать хотелось, а последнее, что я ел, это был кофе с выпечкой, которым меня угостил мужик, довезший до Нефтеюганска. Я сказал Толику, что пешком до Тюмени, он голодный, мокрый и побитый не дотянет. И предложил ему ехать автостопом. Ясное дело, что нас двоих бомжей и с нашими-то рожами, ночью никто не отважится подобрать, но все же один местный парень подкинул нас до поста ГАИ. Я знал, что любая религия поощряет подкармливание и устройство на ночлег уставшего путника. У нас же шансы еще выше, чем у меня одного, ведь Анатолий - монах, хотя в данный момент похож на обычного побитого колдыря. Или я это так себе представляю...
- Тут есть поблизости монастыри?
- Да, мужской Абалакский, километрах в пятнадцати, а вот Иоанно-Введенский близко, километра четыре отсюда, но он женский.
- Нас могут пустить в женский?
- Если матушка благословит и с Божьей помощью.
- Ну, ништяк! Идем в женский, до утра поспим, пока фуры проснутся, а там нас ждет Тюмень.
Тут я увидел прямо от поста указатель на монастырь, и мы двинули вниз по темной лесной дороге. Немного погодя остановились местные гопники, которые предложили нас докинуть до монастыря всего-то за 200 рублей. Понятное дело, мы зашагали дальше. Через полчаса я увидел какую-то деревушку, и белеющие стены обители.
- Только, Толь... Ты будешь там рулить, ты ведь у нас Божий человек, я даже креститься не умею...
- Ты крещеный?
- Да, еще с детства, но только на мне это никак не отразилось. Просто мне объяснили, что теперь это не тетя Алла, а крестная и надо крестик носить. Крестик я быстро проебал, и один и второй. А вот тетку крестной называю по-прежнему...
Толик объяснил мне, что это все необязательно, главное вера. Правда. Я искренне верю, что сейчас он договорится с вахтершей или как там это у "них"... И я благополучно усну, завернувшись в спальник, а завтра "сестры" накормят меня кашей. Толик начинает изъясняться сложным и витиеватым "их" языком. Тетка упрямится: "Меня матушка с работы выгонит, если я ее разбужу... Три часа ночи. Заходите в шесть за благословением."
Я не выдерживаю, на меня налетает целый мобильный отряд рпц-раздражителей.
- Чаем не угостите?
- У меня нет чая!
- Ничего. У меня есть чай.
- У меня нет воды [можно подумать, она ни разу за ночь чай не пьет!- Прим. авт.].
- У меня есть вода!
- Мне не на чем греть! (раздраженно...)
Ну, не предлагать же мне ей костер на клумбе развести? Так эта мегера поступила с нами.
Она была между прочим очень толстой, омерзительной теткой. Жир так и лоснился у нее на лице. Она была одета в старый растянутый свитер, уже изрядно побитый молью, "алкашки" с тормозами, на ногах резиновые калоши с бордовыми внутренностями. А запах... Так пахнет от бомжующих пенсионеров, которые долго не моются. Ладно, насчет запаха я разогнался, не знаю чем она там пахнет. Облом моей самоуверенности начал демонизировать вахтершу. Я, кстати, даже и не видел ее, просто составил свое впечатление по ее голосу. Никакого смирения в голосе, а лишь раздраженность рыночной хабалки, которой клиенты мешают обсуждать с соседкой козла-мужа. Так, у "них" говорят? Надеюсь, я правильно выражаюсь. Я имею ввиду про смирение... Мы двинули в гору, обратно на трассу. Когда идти стало немного легче, то лагерь рпц-раздражителей зашевелился, с новой силой загорелись костры и заговорили барабаны.
- Вот твоя церковь! Твоя система...
- Ну, видишь ли... Может ее правда с работы выгонят.
- Мне кажется, просто ей лень поднимать свой ленивый зад ради нас.
Я протянул монаху сигарету. Мы закурили.
- Лукавый хитрый. Он разные формы принимает. Вот курить, меня соблазнил!
- Не знаю. Знаешь в чем между нами разница?
- ???
- В том, что я курю, потому что я хочу, а ты куришь, вроде так, что тебя дьявол подначивает! Тем более ты монах.
- Монах тоже может на происки Лукавого поддаться. А вот я видел, как от схимников бесы разбегались...
- Что еще за схимники?
- Ну, это как бы божьи воины. Бесы разбегались, сам видел...
- А как схимники выглядят?
- Они ходят в схимах, такая одежда с капюшоном, грубо говоря. Капюшон никогда не снимают.
- И спят в нем?
- И спят. А когда они входят все просто замирает. Они воины Господа.
Я больше ничего не хотел знать обо всем этом дерьме, но Анатолия понесло совсем, он рассказывал про "бесноватую" тетку, в которой когда пришли схимники, бился и дебоширил бес (подобную тетку считал своим долгом встретить практически каждый человек в этой "теме"); рассказывал, что у него есть взрослые сын и дочь, и он с ними не общается. Но тут я вспомнил вопрос, который всегда хотел задать настоящему монаху, но таких просто не встречал в реальной жизни.
- Слушай, а можно нескромный вопрос?
- Валяй.
- Вот, скажи, у вас в монастыре много пидоров?
- Гмм... У нас, насколько знаю нет, но вообще-то есть такое дело. Слыхал, что в одном мужском монастыре где-то в Восточной Сибири такой разврат был, что монастырь расформировали. Там, там даже батюшка с диаконом грешил...
Монастырский склад. Толстый батюшка ставит раком щуплого чеховского дьячка, закатывает рясу с подрясником и самозабвенно вставляет свой член в уже разработанный анус своего сослуживца. И трахает его. С придыханиями, как в дешевом порнофильме с обоями в цветочек. Но здесь нет ни капли позерства, просто батюшка толстый. Одышка, знаете ли. Его тяжелый крест прыгает вместе с висящим рядом мобильником то по крестцу дьячка, то по пузу батюшки. Наконец суровый настоятель кончает в своего подопечного. Аминь. Вот примерно так я себе представил монастырскую содомию - спешную, отчаянную и вдвойне запретную. О своих представлениях, монаху я говорить не стал. Мало ли что, - вера вещь хрупкая. Берегите веру. Мою маленькую веру недавно разбила вольнонаемная толстуха! Да, вдруг, он и сам педераст, просто выделывается тут, и начнет искать во мне сочувствия, которого нет.
Пока мы достигли поста, было уже начало четвертого. Я попытался сломать замок выставленной на продажу кафешки, но голыми руками ничего не вышло. Да и гайцы кругом, они ведь все же представители закона. "Все" - , сказал, я себе, - "Теперь ты можешь быть принят как гайцем, так и ментом!" На посту возникло оживление, был предусмотрен перехват желтого трала SCANIA, который сбил насмерть человека и скрылся. Обо всем этом говорили в мегафон. Потом, произошло, то, что Толик, про себя наверняка, окрестил "чудом". Что до меня, то это было самое расчудесное чудо за последние сутки!
В метрах двадцати от нас затормозила ГАЗель и оттуда вылез совершенно безумный здоровый волосатый парень, замахал руками и заорал: "Стопщики, залезайте до Тюмени!". Я закинул рюкзак в грузовой отсек, и залез в кабину. Волосатый оказался сам автостопщиком и представился Дэном Курганским. Он сказал, что работает в фирме по монтажу систем СБ в Тюмени, а живет в Кургане. Мы говорили с ним о стопе, о недавно прочитанных книгах, о жизни вокруг. Монаха Толика перестала интересовать действительность, и он уснул. Мне пришлось представлять его Дэну и мужикам в машине.
***
Так я оказался в офисе небольшой тюменской фирмы, которая занималась системами безопасности. Я бродил, попивая кофе между столов с компьютерами и витрин с камерами, сигнализациями, светящимися дубинками для гайцев. Эти сутки я провел в Тюмени, в компании Дэна и парней из тюменских байк-клубов: "Распиздяи" и "Totenkopf". Старенький Honda Spacy Дэна был благополучно бесплатно забран с недельной штраф-площадки, путем прокидывания ментов с помощью руководства по эксплуатации, которое Дэн выцыганил в одном из мотосалонов плюс моя подпись как директора данного ООО, и на следующий день, переночевав у знакомой девчонки, мы решили ехать на нем в Курган.
***
Я сижу на трассе под проливным дождем, уже часа два я жду, когда мимо проедет Дэн с моим рюкзаком. Еще и меня никто не подбирает, все машины сворачивают в Исетское. Опять выглянуло солнце, и я стал постоянно слышать свист. Сперва я не обращал внимания, но когда оглянулся, то увидел старого дальнобоя, который махал мне, мол, поехали Уставший Промокший Стопщик (охуевший уже человек). Я подошел, и он предложил мне доехать до самого Челябинска, но я поинтересовался, не видел ли он парня на черном скутере. Он сказал, что тот больше не приедет, так как мотор "застучал"...
Проехав обратно до самого Червишевского тракта, я не обнаруживаю ни Дэна, ни скутера, ни своего рюкзака. Впрочем, ладно. Мы ведь договаривались встретится на курганской въездной стеле, или на худой конец на площади Ленина. Хорошее это место - площадь Ленина, есть во всех городах и весях... Да в самой жуткой российской сраке! Ну, Саша, назад в будущее, в Курган, извольте...
***
Я спрыгиваю у курганской стелы под дрянной холодный дождь, откуда не возьмись меня облепляют комары, я им ору: "Эй, суки, вы же должны в дождь прятаться!" Вокруг стелы все пусто и бесполезно. Значит надо идти в город, правильно? Впрочем, совсем не важно, что я соскочил с машины, которая шла до самой Самары. Совсем не важно. Эти парни все время молчали и слушали "Руки Вверх". Я не дотянул бы даже до Уфы. Я шагаю к курганским "новым районам".
Множество гопников, бесконечно великое. Трое подходят ко мне, с вообщем-то, безобидным вопросом, на тему есть у меня мелочь или нет. Я отвечаю, откуда и куда я еду, гопники с восклицаниями и гиканьем идут по своим делам. Уже вечереет, а я разлагаюсь по городу в поисках площади Ленина, или места сбора всякого неформального сброда, ищу прототип нашей воронежской Драмы. Изрядно, устав от бессмысленных объяснений прохожих, я, наконец, вижу некое подобие фигуры Владимира Ильича. И я слышу свое имя и вижу улыбающегося Курганского, который вылезает из такси с моим рюкзаком и какой-то девушкой...
***
Голова после бухача квадратная, еще дед-алкаш Дэна давал нам всю ночь просраться. Веки тяжелеют с каждой неостановившейся машиной. Я опять стою на дороге, возле весового пункта, меня подбирает лысый мужичок в очках. Мы общаемся о разных отвлеченных вещах, и он спрашивает знаю ли я, кто такие черные лесорубы. Я киваю. Он говорит, что я сейчас еду с настоящим черным лесорубом. Настоящим бандитом. Говорит, что ему Родина дала шесть лет почитать книжки. Ага. Это видно. Он предлагает мне покурить ганджи.
Я соглашаюсь, а иначе, что мне делать, так?
Теперь я стою на трассе с идиотской улыбкой Гумплена и мой затуманенный адъютантами Джа взгляд прилипает к каждому, проносящемуся мимо лобовому стеклу. Наконец-то меня подбирает такси до Вахрушево, а это уже страна Челябия, значит. Мужик, который меня подобрал оказывается настолько мрачным типом, что весь мой ганджубасовый задор плавно перетекает в ступор. Мы лениво перекидываемся фразами о погоде и дорогах. Этот тип нагнал на меня тоску. А когда я увидел огромный ржавый останец из песчаника на челябинской окружной, то тоска стала еще более мерзкой. Российской.
***
Я нахожусь на позиции недалеко от Балакова, что ли... На трассу подходит девчонка, слегка полноватая, но с весьма милым лицом. Я выясняю, что она студентка и очень хочет стать сельской учительницей английского, и сейчас едет с педпрактики в свою родную деревню, за 40 км, что ли... Конечно, читатель, может задаться вопросом: какого хрена я оказался под Балаковым? Где, значит, Урал, Башкирия, Татарстан, Самарская область?
Да, собственно нигде, только я не хочу подробно описывать события последних двух суток, когда я ехал в этих краях с новосибирским дальнобоем Славой, с которым мы выпили шесть-семь ящиков пива с Челябинска до поворота на Бугульму, где потом он остался поразвлечься с двумя малолетними шалавами. Хотя нет, одной лет добавляли: низкий рост, огромная жопа и слои отваливающиеся "штукатурки" на лице, обрамленные короткими и редкими грязными русыми волосами, свинячьи глазки. Профессии всякие нужны и востребованы. Итак, кому грязной поросятины за 200 р./час? Ее подруга была, как мне кажется, вообще маленькой девочкой. Обычная фигурка, темно-русые волосы чуть ниже узких плеч, серые грустные глаза и маленькие любопытные грудки, пробивающиеся через розовую футболку. Я так понимаю, она еще не освоила дело, к которому ее подталкивала подруга-поросятина. Поэтому она сидела со мной на остановке и мы разговаривали о всякой ерунде. "Как ты не был в Бугульме?!" - воскликнула она. Меня позабавило, почему я непременно должен был побывать в этой сраке. Я рассказал о своем маршруте. Она покривила свой маленький рот с тонкими бледными губами, в правом уголке, которых сияла солидная плямба герпеса, и посмотрела на меня как на пришельца из космоса. Ее подруга высунулась из фуры и позвала... Та, потупилась, уткнула взгляд в землю и пробормотала: "У меня ведь парень есть... В Москве сейчас..." Я в это время размышлял о бренности всего сущего: о парне, который выбрал себе девочку с повышенной блядовитостью; о движении кузнечика по асфальту, которого в данный момент увидел; о том, что шлюх не целуют, насколько я знаю, и ей шанкр под нижней губой не будет помехой к освоению нехитрой древней профессии. Если Слава остановил свой выбор на них, то ясно - он трахает все что движется и плохо лежит. Она чуть поколебалась и забралась в фуру. Я забрал рюкзак, решил не ждать пока водила наебется и пошел до ближайшего поста. Затем собака на посту искала наркотики в моих вещах, и подъехав до Жигулевска по пути на Сызрань (какова, гнидовка, а?) меня подобрал мужик на ГАЗели и довез до самой Пензы. Там я обнаружил смешную окоченевшую псину, похожую на мягкую игрушку и раздавленную лису, грациозно изогнутую на плоскости раскаленной утренним солнцем трассы.
Так-так. Вернемся к девчонке. Молодая учительница говорит, что прошлый раз ее довезли бесплатно, и сейчас у нее тоже нет денег. Тем не менее, она голосует так, словно, останавливает оплачиваемый шкипер. Я учу ее автостопным жестам голосования, и объясняю, что если она и впредь будет ловить шкипер и не сообщать о своем материальном положении, то ей придется расплачиваться другой валютой. Вы же понимаете о чем я?
Она угостила меня большим сочным персиком, наверное, дельный совет я дал! В итоге напротив нас затормозила красная "пятерка". Там оказались русский Леха и узбек Малик, и ехали они на Белгородчину, а это значило, что они довезут меня аж до самого Воронежа. Леха быстро врубился, что значит "автостопом", а вот Малик расспрашивал. Мы с горе-учительницей сидели на заднем сиденье. Высадили мы ее очень скоро. И я остался один. Малик предложил нам с Лехой положить насвай, у него мол, хороший конопляный насвай. Я тогда еще не пробовал насвай, тем более конопляный... Почему бы и нет, так? Слюну глотать нельзя иначе, можно здорово и мощно облеваться, а поскольку окна сзади не открывались, мне пришлось открывать дверь и сплевывать отработанный насвай на скорости 120 км/ч прямо на дорогу. Через десять минут дурь дала о себе знать и я просто растекся на диване. Водитель тоже вообще-то сполз ниже к рулю, а узбек крякал и смеялся. Потом, уже в Воронежской области, где-то под Анной, Малик предложил нам перекусить узбекскими лепешками. Мы остановились в поле и стали поедать сухие и плоские лепешки, Малик сказал, что они и должны быть такими. Потом хитрый узбек предложил нам с водителем покурить травы, и я достал свою трубку. Мы выкурили сидя на траве, где-то пол-чашки и сидели кругом. Я сказал: "Что-то Малик она у тебя вообще никакая!" Узбек сощурился и только улыбался. Леха стоял и курил сигарету, и посоветовал мне тоже встать. Я поднялся с корточек, и как ударила мне эта трава в голову, что я чуть не упал. Потом мы поехали дальше и мной овладело навязчивое состояние, что узбек подговаривает Леху убить меня, а он что-то не соглашается и говорит ему: "Не Малик, я к этому еще не готов!" Малик же не унимался, он был обкурен, да и по-русски говорил крайне плохо, и было ни черта не понятно, что он там говорит. Первый раз на жуть подсел по накурке. Потом узбек еще протрескался пивом до кучи, которое я не стал пить, все-таки домой еду. Узбек хотел, чтобы я подарил ему свою трубку, что будет мне, если я этого не сделаю, я честно, так и не понял. Мудак, в общем-то, хотя травой подогрел! На воронежской окружной Малик заснул и я, поблагодарив Леху зашагал в дождливую темноту. Домой. Неделю я просидел на месте...
***
Утро третьего августа. Я просыпаюсь под надрывный звук и вибрацию мобильника. Голова раскалывается с похмелюги, и я вспоминаю, что оказывается сегодня мы с Машей должны встретиться ради того, что держалось в тайне от всех несколько месяцев и бурно обсуждалось во время редких встреч. Я быстро собрался, напялил одежду и закинул не маленький рюкзак, который от обилия навесного снаряжения напоминал противотанкового ежа, покинул квартиру. Учитывая вчерашний бухач и 120 минут нездорового алкогольного сна, плюс путь в маршрутке до урочного места, я чуть не помер. Потом мы встретились с Машей, которую пришел проводить ее мужик. Вероятно, он появился, для того чтобы не столько номинально проводить ее, как делают когда провожают на поезд, а для того, чтобы посмотреть на меня, того парня, с которым его девушка будет болтаться неизвестно где ближайшие два месяца. Несмотря на дикую ломку, вызванную вчерашним обильным употреблением, сострадание к этому парню пересилила сострадание к мокрому и пьяному себе. Хотя, к черту, всякие сопли, каждый находит то, что ищет. Я же не виноват, что его девушка едет со мной. Я его даже разглядеть не успел, настолько мне было херово!
Но, оставим лирику... Никого не жалко. Мы сели в маршрутку и доехали до трассы М4, но она нам была не нужна, а нужна была областная А144, по которой мы планировали достичь Саратова, и идти дальше, на Самару. И вот после получасового стояния на скоростной позиции в Новой Усмани под дождем и ветром, остановилась первая машина, там сидят дед и мужичок неопределенного возраста. Они довозят нас до поворота на А144 и потом дед требует оплаты проезда. Я сую ему какую-то железную мелочь с оговоркой: "На сигареты!" и мы выходим на остановку. Здесь уже областная трасса. Останавливается молодой торговый представитель "Непомнюкакойкомпании Inc", и без лишних слов довозит нас до Таловой. Уже вышло солнце, а вместе с солнцем остановился серебристый Renault одного Саратовского регионального менеджера. У этого менеджера бывшая девушка ездила стопом, а сам он любил одиночный jet-set на своей тачке, в виде поездки на дискотеку в Казань, или скоропостижного купания в Азовском море. Он сначала завез нас в какой-то бункер на окраине Саратова, а потом высадил в центре. Мы несколько прошлись по Московской, главной улице Саратова, посидели в кафе за колой и куревом, обсуждая радужные перспективы туманного будущего. За сим сели в автобус до окраины Энгельса. Энгельс хотя и является неким рудиментом Саратова, но на трассу из него выбраться проблематично, поэтому мы занялись city-стопом и один мужик довез нас до объездной. Здоровья и счастья ему, ведь иначе нам бы пришлось топать еще километра три вдоль бетонного забора, раскрашенного школьниками, общая тема которого, была такова - "Гагарин - Колумб Вселенной"! И вот мы все же выбрались из Саратова, даже если быть точным из Энгельса, все равно там все как один город. Уже скоро на землю должны были опуститься сумерки, что за отсутствием комбинезонов делало наше движение невозможным. Причем, что мы вполне сознательно не взяли СОПы, посчитав, что ночью надо все-таки спать. Доехали мы до некой придорожной гостиницы, где мы сидели довольно долго. Останавливается КАМАЗ, я подбегаю к нему и начинаю договариваться, драйвер оказывается не то казахом, не то осетином и из его слов я понял, что он ложится спать, и он погнал КАМАЗ на стоянку. Я тем временем пошел в кафе и купил бутылку адского сладкого пойла Mountain Dew. Что это была за бутылка! Она имела кислотный зеленый цвет и просто была создана для автостопа. Мы с Машей сразу же посвятили ее в нашу походную флягу и продолжали стопить на темнеющей трассе... И тут со стоянки выезжает тот самый казах-камазист, и предлагает нам ехать в ночь до Самары, и конечно, чтобы мы не давали ему уснуть, развлекая историями. Хотя это был уставший КАМАЗ, груженый дынями и помидорами, мы все равно предпочли его ночевке в сомнительном месте на окраине Энгельса.. Драйвер попросил нам не рассказывать историй про фестивали и слеты, в связи с тем, что он недавно подвозил стопщика, который ехал с Эльбы в Омск, просто запарил его подобными вещами. В итоге, под утро меня уже начинает рубить сон, да и драйвер, разговорчивый прежде, уже не тот. Тем не менее, в предутренней дымке загораются огни Самары. Меня тащит в сон, я уже замолчал...
***
Мы спрыгнули с КАМАЗа на огромной развязке, заря только занималась, с лугов несло холодом и сыростью. Есть охота. Курить охота. Спать тоже. Во всяком случае мне. Мы одеваемся и направляемся к одинокой оранжевой заправке, которая гнездится у подножия холма круглой развязки и выглядит бельмом в темно-синих сумерках утренней степи. Заправка неизвестной компании, свет горит на площадке, гудит холодильник Coca-Cola, машин нет. Сразу вспоминается какое-нибудь дешевое американское (да и не только) кино, где - вот здесь недавно были люди и все бросили! Где они сейчас? Подергав дверь холодильника, я расстроился, что просто так мы водой не завладеем. Пришлось минут пять стучаться в наглухо тонированное стекло. Проснулась продавщица и заявила, что вода у них только привозная. Голод не тетка, а жажда тем паче и нам пришлось купить бутылку Bonaqua о двухлитрах, дабы сварить каши. И вот мы уже сутки в пути, 1000 км проехали, и сейчас двигаемся по высокой траве, в сторону ближайшей лесополосы. Веки слипаются, голова тяжелая, от недосыпания и усталости, меня глючит. Показалось, что в траве снует мужик без майки, торчок никак. Маша требовательно заметила, что это просто желтый знак подземного газопровода. Разумеется, если бы я полночи спал, он бы и для меня был знаком газопровода. Уже окончательно рассвело, мы поставили палатку, сварили каши, подкрепились и проснулись только в обед. Светило солнце, табак в трубке тлел, каждая затяжка высушивала меня. В итоге, на трассе на Уфу мы оказались в обед. Подъехав с одиноким дачником, который приглашал нас к себе на дачу, мы оказались у поста ГАИ. Известное дело, что в 100 м после поста стопить хорошо, но... Окрестности Самары - бандитский район, трафик местный, выходные. Три часа сидя на посте не прошли даром, мы узнали о существовании новых мировых столиц - Алексеевки и Спиридоновки. Это две пердяевки, в которые ехали все, но которые вряд ли есть на среднемасштабных картах. Ненавижу, бля, дачников! Понаберут детей, собак, бабок - места живого нет. Мы стопим сидя на рюкзаке, и уже слушаем плеер. И тут останавливается красный Freightliner Century Class без телеги. Маша бежит договаривается, и мы едем... Излишне говорить о том, что Freightliner c хорошим драйвером для стопщика - это красота по-американски и аризонская мечта одновременно. Хотя американцы, как и любая другая большая нация, любит делать из говна легенду: все в мире знают Harley Davidson, Freightliner и т.д. и т.п. А многие знают Урал и КрАЗ? То-то и оно. (хотя, ездил и на Freightliner'е, и на КрАЗе - разница колоссальная!)
***
Счастье было возможным, но не долгим... Сей "фрейт" довез нас лишь до ближайшей кафешки и там ушел в баню и спать. Позиция скоростная, обилие ненавистных дачников. Мы остались болтаться на трассе, рядом с истлевшим шкуротрупом. А как еще назвать это нечто, бывшее собакой? Трупом собаки это определенно назвать было нельзя, шкурой тоже... Тебе читатель решать, шкуротруп то был, или трупошкур! Но раздражение от запаха его разложения было сравнимо лишь с довольством позицией. Потом все-таки остановилась ГАЗЕЛЬка со средних лет цыганом. Трудно было понять, что он там говорил... И мы оказались в Красном Яре. Лениво постопили, не поймав ничего, кроме местных гопников и таксистов, отправились ночевать в поле. Оставили трассу конкуренту - там какой-то мужик собирался уехать. Покушали кашу, покурили и спать. Утром мы пришли на ту же кафешку, и обнаружили какого-то колдыря с бадиком, который интенсивно наливался пивом. Тут остановился старенький уставший ЗИЛ, из него вылез дедушка и прошелся в кафе. Потом дедушка вернулся и мы услышали в свой адрес: "А-а-а-а, автостопы, ну залезайте!" Пьяница стал было возникать, что мол дед его обманул. Как дедушка в последствии объяснил, он не хотел связываться с пьяным, и лучше подвезет нас. Он ведь сначала не понял, что мужик с бадиком пьян. Закинув рюкзаки в кузов, мы двинули в сторону Уфы. Дед Александр Иванович - не просто дед, а этакий Дед. На свои 70 он не выглядит, во всяком случае, когда сидит за рулем. Забит татуировками, буквально(sic!), с головы до ног. Александр Иванович успел и отсидеть, послужить на флоте, сплавать на Филлипины, догонять свой самолет на самолетах. Его водительский стаж составлял 50 лет, что само по себе уникально. ЗИЛу было 30 лет. И ехал дед откуда-то из европейской России в Красноярск! Мы остановились возле кафе, и купили бутылку кумыса. Лепешки, кумыс... Сразу ясно, что мы проезжаем Татарстан. Жара... Я сначала, сидел у окна, моя рука постоянно свешивалась и к обеду уже реально покраснела и обгорела. Потом обгорать села Машенька. Мы уже пролетели Башкирию, и доехали с дедушкой до Сима. Был теплый августовский вечер, легкий ветер лениво колыхал воздух терракотового заката, игрушечные крыши и дороги Сима, виднелись внизу... Дед, пока мы выгружали рюкзаки из кузова выдал: "Пошел я спать. Устал уже, раньше 1000 км проезжал не уставал!" Мы дико устали, нас сильно ушатал старый ЗИЛ, сели на обочине и в полнейшей апатии стали методично поглощать хлеб с солью-специями и водой. Солнце уже клонилось в зенит, я сидел на рюкзаке и смотрел на трассу. Маша пошла к кобыле и жеребенку, которых какой-то дегенерат поставил прямо у кромки проезжей части, связав кобыле передние ноги. Маша пыталась дать кобыле хлеба, она фыркала, воротила морду; я же фотографировал Машу и смеялся. Тут показался красный Actros, мы в безнадеге подняли руки, так как уже пропустили штук пять фур. Actros нарисовал на площадке обочины траекторию тормозного пути и остановился. Там сидел чрезвычайно разговорчивый казах, который хвалил Алма-Ату, Казахстан, бешбармак. Как он не старался, мы с Машей решили, что в такую замечательную страну как Казахстан мы не поедем ни под каким видом. Решили с Кургана взять курс на Тюмень до Исетского, а там на Омск. Казах не унимался.
Мы мчались на этом Actros'е по зеленым тоннелям ночного Урала, сбивая насекомых и к четырем часам утра оказались в Чебаркуле. До страны Челябии осталось каких-то 50-70 километров. Казах отогнал фуру на стоянку, а мы не найдя места лучше перешли трассу и зашли в какую-то березовую рощу за кафешкой. Было мокро, трава была высокой, Маша ставила палатку, а я шарился по окрестностям в поисках приемлемых дров. Но таковых в округе не оказалось - мокрый березняк! Жрать зело хотелось и поэтому мы с Машей согласились на шаманские танцы вокруг костра. Единственно, чего не хватало, так это масок и бубна. Потом мы приняли стратегическое решение готовить Роллтон (вернее, рязанскую бомж-лапшу быстрого приготовления), ибо кашу долго, а сил у нас драть бересту осталось немного. Теперь спать... Ближе к полудню мы проснулись, я сходил до кафе за водой. Пакуем мы рюкзаки и рядом с нашей рощей едет бульдозер. Потом он начинает петлять между деревьями и едет прямо на нас. Бульдозерист пристально нас рассматривает и сдает в сторону и уходит из рощи. Любопытные местные...
***
Низкое свинцовое небо. Кафешка. Пожалуй, Чебаркуль, для нас был самым богатым местом на встречных автостопщиков. Встретили волосатого парня и девчонку с небольшими рюкзаками в черно-желтой форме Уральской Лиги Автостопа. Они ехали из Питера домой, в Челябинск. Потом из фуры, пока драйвер ходил в сортир или хавал, вышла девчонка с черными грязными волосами, вообще-то довольно бичеватого вида. Она ехала, по-моему, в Питер из Владивостока. Сказала, что участок Чита - Могоча проходится на ура, на одной машине. Я довольно скептически отнесся к этому, сказав, что ей просто повезло с перегонщиком. Она пропустила мое замечание мимо ушей и сказала, чтобы мы передали привет Werwolf'у из Воронежа. Мало ли людей с таким расхожим прозвищем в миллионном городе?! Потом она заспешила к фуре и уехала. Челябинская пара тоже уехала, мы же лениво повпрашивавшись в фуры - расчехлили хлеб и специи и принялись за свой нехитрый обед. Впервые, после Самары мы подвисли, уже три часа болтались на трассе и никто нас так и не подбирал. Мы уже успели обменяться паспортами и соображениями насчет встречи у первой въездной стелы в Курган. Собрались разделяться. И тут случился что называется нонсенс, остановился груженый автовоз! Судя по нашему скудному автостопному стажу это было чудо. Я ехал первым, а драйвер Богдан взял нас двоих. Богдан оказался приятным и интересным в общении молодым дальнобоем, горнолыжником и охотником. От Челябинска до Кургана ехать всего-ничего 250 километров, а Богдан умудрился накормить нас аж два раза! Он когда-то жил в Уссурийске, и они с Машей наперебой ностальгировали по тамошней природе, а мне еще больше захотелось туда попасть. С Богданом мы попрощались на курганской стеле. Человек, сам вспомнил, что у нас нет курева и подарил нам пачку. Я уже был в этом месте, и помнил какое мерзкое болото на этой развилке Курган-Ебург-Челябинск. Налетели комары и начали активно поедать наши тела. Пришлось разогнать тварей Москитолом и двинуть к огням Кургана пешком. Мы зашагали на вписку к Дэну Курганскому, стопщику, который подобрал меня месяцем раньше ночью под Тобольском. Дэн сказал по телефону, чтобы мы шли по улице Куйбышева и мы встретим его и Олю. Такую "машину" как Курганский не заметить на пустынных улицах ночного города, просто невозможно. Транспорт ходить перестал, мы поймали такси и доехав до предполагаемого места купили местного пива и направились к Дэну. В дверях нас встретил сам хозяин и человек по прозванию Монах. Я искупался, а пока купалась Маша, мы с Дэном сходили за водкой и сгущенкой (благо кофе у него дома был), и сотворили "дебошир". Проговорили, просидели мы до пол-четвертого. Естественно, проснулись мы уже ближе к обеду. Попрощавшись с хозяином, мы пошли с Олей на остановку и сели на маршрутку до трассы. Выехав на трассу и пропустив пару местных тачек, мы тормознули старенькую Audi-100, в которой сидел невысокий круглый мужичок с маленькими хитрыми глазами, похожий на индуса...
***
Он представился Алишером. Сам узбек, живущий в Киргизии. Он гнал машину из Европы домой, на самом деле в его караване были еще три тачки, которые вели молодые парни - Дильшат, Талай и средних лет таджик Марат, и еще один парень, имя которого я забыл. Алишер расспрашивал нас о нашем путешествии, и когда разговор зашел о горах, то мы сказали, что собираемся на Алтай, горы смотреть. Алишер парировал, что мол, на Алтае горы полная хрень, а вот в Киргизии - это горы. Пяти- и семитысячники. Потом он пригласил нас поехать с их караваном и погостить у него, в его доме в Бишкеке, искупаться в Иссык-Куле, а затем поехать в Каракол. Я думал, поглаживал баки и колебался. О Киргизии я был наслышан от нашего декана, который там работал семь-девять лет, и еще от пары знакомых. Я поразмыслив решил, что "потом не бывает", и стал уговаривать Машу. Маша как всегда собранная и требовательная, говорила мне, что это полное безумие, и что мы не уложимся во времени. И вообще это бред. В итоге, мне все-таки удалось ее уговорить. Мы поехали в Киргизию! Но для того, чтобы нам ее достичь, нужно было пересечь весь огромный Казахстан (в который мы пару дней назад, даже заезжать не хотели, а решили рвануть через Север!). По симу по этому, мы, через пару часов уже стояли перед кордоном Петухово с вывеской "Казакстан Республикасы" и ждали своей очереди. С наших караванщиков постоянно трясли деньги, и в Европе, и в России. Казахстан не стал исключением в этом смысле - вся более менее приличная акустика была с корнем выдрана и отдана узкоглазым полицаям. Мы решили помочь им и отдали свои последние шесть сотен. А сами наскребли 135 рублей и обменяли на 600 тенге. На границе мы стояли безумно долго, около 5 часов. Потом, когда мы, проходили паспортный контроль уже на территории Казахстана, то таможенный прапорщик Зубов спросил Машу куда она едет, получив ответ в Киргизию, он спросил на чем она едет и кто водитель, а Маша забыла имя Алишера и сказала, что едет на машине "...вот того мужчины." (указывает на снующего с бумагами Алишера).
Прапорщик Зубов: "Вы давно его знаете?".
Маша: "Несколько часов назад познакомились!"
Прапорщик Зубов (в ступоре и полном ахтунге).
Потом подошел я со своим паспортом.
Прапорщик Зубов:"Куда вы?"
Саша:"В Киргизию!"
Прапорщик Зубов:"Зачем?"
Саша:"Горы смотреть!"
Прапорщик Зубов (зловеще-таинственно):"А ты не боишься пойти в горы и не выйти?!"
Саша:"Нет, не боюсь!"
Вот такой забавный разговор.
***
Азия... Средняя Азия. Сегодня где-то 7 августа. Североказахский пейзаж толком ничем не отличался от курганских степей. Как только наш караван проехал границу, мы затормозили у ближайшей кафешки и закинулись лагманом и чаем с лепешками. Потом караван двинулся в непроглядную среднеазиатскую ночь. Мы также ехали в машине с Алишером. Потом остановились на ночлег напротив усталой заправки, наверное еще времен борьбы с басмачеством. Алишер ушел в другую тачку, а мы с Машей остались спать в той же Audi. Утром погода начала морщится, временами капал мерзкий дождик. К обеду мы догнали до Кокчетава, там парням нужно было сгонять в банк, ибо денег не было даже на бензин. Остались три машины, одна пустая, в другой мы Машей, в третьей сидел Марат. Марата Алишер подобрал в Литве, у него кончилась виза, с зарплатой его кинули и ему грозил депорт. Это заняло бы около месяца. Мы не особо с ним общались. Он сидел в машине и курил. Маша наскребла остатки от наших 600 тенге и я сходил на заправку за куревом. Сигареты назывались "Казахстан". А, хрен, с ним... Местный дизайн плюс Philiр Morris. Потом произошло странное. Я и Маша до нитки промокли прямо в машине. Начался боковой дождь и ветер в наши открытые стекла. Алишер забрал ключи с собой, в этой тачке только электростеклоподъемники. Потом из ковриков воду выливали! Приехали перегонщики, и мы тронулись, и не столько мы, сколько три другие машины. Алишер матерился и выруливал по объездной, его машина ездила на газе и мы крутились на последней ложке топлива, в поисках метановой заправки. Не найдя топлива, мы рванули в город, дабы найти три остальные машины. Талай с Дильшатом уже терялись в Уфе, а нашлись только на Урале, под Челябинском. Мы ехали по промзонам Кокчетава и смотрели во все окна, но наших нигде не обнаруживалось. Потом, мы их встретили уже за городом, они стояли на обочине. "Бараны, бля! Куда вы рванули?!" Парни стояли с виноватыми лицами, а Алишер прыгал вокруг и орал. Потом все успокоились и уже к вечеру мы проехали Астану. Покушали в кафешке сурпу с мантами, и конечно с неизменными лепешками и чаем. Поужинали всемером всего за 2500 тенге (что-то около 500 рублей). Тем паче, что еда была приготовлена вполне кошерно.
Ночью въехали в Караганду. Обилие огней, неона, всяческих фонарей, вымытые дождем дороги. Караганда мне показалась казахским Лас-Вегасом. Потом, за Карагандой мы с Алишером почувствовали, что наша машина дергается. Пробили колесо! Но ничего, колесо поменяли. И хрен с ним, что оно меньше, Audi-100 тачка тяжелая, идет по дороге как утюг и ей все равно, что одно из колес - не родное. Заночевали мы в пустыне. Здесь никто не боится ночевать на дороге, нет тут дорожного рэкета как в России. Проснулись... Кругом пустыня, уже жарко, вокруг зеленовато-коричневыми холмами высится Казахский Мелкосопочник. Солнце раскалило пустыню до того, что когда едешь на 120 км/ч с открытыми окнами жара не спадает. Тебя обдувает пыльным горячим ветром, как будто впереди стоит огромный фен. Постоянно хочется пить, но вода не помогает. Начинаешь понимать, какие трудности переносят гонщики Париж-Дакар! Скоро мы подъедем к озеру Балхаш, и наконец-то искупаемся. Приехали и вот мы, переодеваемся, грузимся в синий VW Golf и едем купаться. Тут-то и началось... Мы знаем, насколько кавказцы, азиаты падки на славянских девушек, а тем более на девушек с такими роскошными формами как у Маши. Я знал эту и другую особенность, но допустил тактическую ошибку. Я вспомнил, что Алишер спрашивал еще в России, является ли Маша моей девушкой. Я же забыл исполнить эту маленькую, но полезную предосторожность... Теперь когда, после Балхаша тачка Алишера закипела и Талай взял ее на буксир, то Алишер попросил меня пересесть к Дильшату. С понтом, машине Талая будет тяжело буксировать. Я сначала не придал этому значения, но потом понял, что просто облажался по полной. Надо же так было! Мы едем в разных машинах, в кафе тоже одни не остаемся. Денег на телефонах по нулям. Общаться возможности нет. Сегодня рано утром мы должны быть в Кордае - это граница Казахстана и Киргизии. Если будет угодно Богу, Аллаху и ветру, конечно. Особенно последним двум. Я пересел в Мазду к Марату и поехал. Марат, конечно, мужик душевный, но с ним было тяжело общаться по двум причинам. Во-первых, он плохо говорил по-русски, а во-вторых меня занимали совсем другие вопросы, насчет Маши и Алишера. Я было начал беседовать с Маратом, чтобы отогнать дерьмовые мысли. Я стал внушать себе, что просто у меня паранойя и все это я придумал сам. Просто тачка, в которой нет газа и она греется. И то, что Алишер пристально смотрел на Машу в купальнике на Балхаше... Но что же здесь ужасного? Ага. В довершении ко всему, после Балхаша, Алишер сказал мне: "Ты теперь, пацанам не докажешь, что ты не скинхедовец!"(цитата) На что я отрегировал, что мол я и не собираюсь никому ничего доказывать, пусть каждый думает как хочет; но пусть задумаются, если бы я был наци, то ел ли я с ними за одним столом, пил ли из одной баклажки? А началось все, вот почему: во-первых, волос на моем черепе было миллиметра три; во-вторых, у меня на левом плече красовался огромный красно-черный коловрат. Откуда, простым среднеазиатским парням знать, что это славянская свастика, а не Нakenkreuz. Никто не разбирается. Да и они здесь ни причем, просто в нашем обществе запретов и подавления, древний всемирный солярный символ воспринимается как приверженность идеям ебанутого австроеврея Адольфа.
Ага. Еще татуировки. У Маши на левой лопатке располагалась бабочка. М-да, проститутка и скинхед в Средней Азии в компании парней сомнительной занятости, которые называют себя "братишками". Мы безумны. Мы едем смотреть горы. Вот такие мысли роились в моей голове. Курево в машине кончилось. Я вспомнил, что в багажнике именно этой машины мой рюкзак, а там лежит моя трубка и классный "Peterson Irish Oak". Марат вдавил педаль газа в пол и мы быстро обогнали караван. Достали трубку, я раскурил ее, передал Марату. Как он курил ее, меня просто развеселило! Он делал глубокую затяжку, и задерживал дыхание. Я смекнул, что Марат привык курить анашу да насвай класть... И вот мы выгружаемся около небольшой чайханы недоезжая до Кордая. Маша выходит из машины, и тихо говорит мне, чтобы я не оставлял ее одну. Теперь то, уж мои сомнения полностью растворились. Все разулись и сели по-турецки на пол перед маленьким столиком чайханы. Подали манты, лепешки и чай. Алишер вился вокруг Маши, парни беззаботно смеялись, периодически подкалывая меня по поводу моего украинского акцента и того, что я все-таки "скинхедовец", и наверняка с друзьями убил пару гастарбайтеров. И хотя, мы были озабочены происходящим, но старались не подавать виду. Подходя к тачкам, мы перекинулись только одной фразой, которую вспоминали как переехали границу:"Восток - дело тонкое, Петруха...". И улыбнулись друг другу. И вот час "Ч" - Кордай. Пока парни носились с документами мы успели пройти границу. Миновали казахов и подошли к какой-то кирпичной каморке со стальным шлагбаумом и мужиком с автоматом. Мы показали паспорта и прошли. Я думал, что мы оказались в duty-free, а Машенька считала что мы уже в Киргизии. Пока наши сомнения не развеял кто-то из местных. Да более замечательной таможни и представить нельзя! Теперь-то мы остались одни и стали активно обсуждать в какой глубокой заднице мы находимся. Да, Алишер подкатывал яйца к Маше все настойчивей, чем мы ближе подъезжали к его стране. Рассказывал ей о своей несчастной любви и Машин вердикт на этот счет был однозначен:"Если мужчина начинает рассказывать о своей несчастной любви. То это все!" К тому же он рассказывал о диких местных обычаях, которые живы до сих пор, когда девушку похищают и семь бабок целые сутки уговаривают выйти ее замуж! И первые красавицы выходят замуж за колдырей первой гильдии. Да-а-а, в общем и целом попали мы в переделку. Главарь "братишек" положил глаз на Машу, я в их глазах скинхед.
Маша тоже выглядит неплохо, симпатичная девчонка с бабочкой на плече. Ведь бабочка в расхожем толковании есть символ гейши. Так, что человек незнающий может посчитать ее доступной. Опять же, откуда этим парням знать, что гейша не равно - проститутка. Я помню, как впоследствии пытался донести разницу до одного дага - бесполезно. Теперь, я четко осознал, что "проституткам" и "скинхедам" самостоятельно по Средней Азии лучше не путешествовать!
***
И вот на Кордае занимается раннее утро, сквозь его дымку проступают седые пики Тянь-Шаня и мы размышляем о своем ближайшем будущем. Я стал выдумывать всякие бредовые идеи, типа поднять шухер на казахской таможне, что эти парни нас похитили. Маша сказала, что тогда мы не посмотрим Киргизию. Я заметил, что ей выбирать, так как у Алишера виды не на меня. Действительно, глупо было ехать 2000 км через Казахстан и вот так развернуться. Сошлись на том, что всеми силами не поедем в Каракол и не пойдем с Алишером и его братом в горы. И вот уже рассвет и "братишки" подъехали. Едем в Бишкек, сначала на Дордой (огромный автомобильный рынок). Торчим на Дордое, Алишер устраивает машины на растаможку. Мы с Машей пытаемся вести себя естественно, но я чувствую что, не очень выходит, потому что Алишер докапывается: "Маша, что страдаешь?!" Сечет ее озабоченный вид. Потом подъезжает еще один "братишка" и часть грузится к нему, а часть в такси. Петляем по Бишкеку и заезжаем в какой-то частный сектор. Нам объясняют, что район бандитский и пару лет назад сюда боялись ездить таксисты. Но теперь все по-другому, Киргизия без пяти минут шариатское государство, и все ровно! Мы заезжаем в самый тупик улицы и выгружаемся. Хотя дом и Алишера, нас встречает другой человек, весьма бандитской наружности. Он представляется Оскаром. Там еще находится девушка-киргизка в белых одеждах, ее зовут Ира. Как мы поняли, она - девушка Оскара. Кроме лепешек и чая в доме ничего не было. Обстановка была довольно напряженной, мы решили искупаться и спать. А думать потом... Собственно и думать -то было нечего. Маше я поставил палатку во внутреннем дворике. Сам я узнал у соседей адрес (там ведь даже названия улицы нет), чтобы если чего послать sms в Воронеж. Марат пошел спать, Алишер уехал назад на Дордой, "братишки" разъехались по домам. Остались мы, и Оскар с Ирой. Маша пошла спать в палатку, а я в комнату. Там же нет кроватей, только ковры. В одном углу стоит DVD и маленький телевизор. Разбросаны диски. В другом углу лежит стопка покрывал. Я накрываюсь самым верхним и уже было собрался засыпать, как меня будит Ира и предлагает мне другое одеяло. Я отвечаю, что мне и под этим хорошо. Она сообщает, что я накрылся не просто покрывалом, а джай-намазом. То бишь, ковриком для совершения намаза. Да уж, пока нам сходят с рук незнания обычаев страны! Проснулся я уже ближе к вечеру, слышу, что Маша разговаривает с кем-то на кухне. Проснулся Марат и вскоре приехал Алишер, и объявил, что мы едем ужинать. Мы грузимся в оранжевый Ford Transit и едем в китайское кафе. Маша начала слегка нервничать на тот счет, чтобы я не ходил без футболки, не трогал ритуальные предметы, не задавал вопросов, касаемо ислама. Я относился к этому не серьезно, на меня нашел приступ необоснованной радости и веселья. Я смеялся и во все глаза смотрел по сторонам, на вечерний Бишкек, на людей, на Машу, которая не особо разделяла моего настроя. Вот, мы подъехали к кафе, уселись на летней площадке. Я и Маша заказали по лагман-гюро. Потом к нашему столику присоединились парень и девушка, довольно интеллегентного вида, знакомые Алишера. Нас представили, но их имен я не запомнил. Выглядели они цивилизованно, в отличие от нас и нашего окружения. Затем, после ужина все разошлись. Мы поехали с Оскаром домой, а Алишер остался с какими-то "братками" возле кафе. Появился он только ночью, когда я, Маша, Оскар и Марат сидели за столом, пили чай и разговаривали о соотношении дебилизма в христианстве и исламе. Потом, уже ближе к трем ночи все засобирались спать, мы разошлись по своим местам. А вот Оскар с Алишером долго еще о чем-то трепались на кухне. Я не мог разобрать ни слова. Этой ночью мы спали плохо: я все время привставал с места и заглядывал на створ дверей, ведущих во дворик; Маша тоже ворочалась и прислушивалась к ночным шорохам. Не идет ли в палатку Алишер?! Восток - дело тонкое...
***
Более или менее все проснулись и раздуплились только к полудню, за завтраком Алишер опять настаивал на нашей поездке с ним в Каракол. Впрочем, он настаивал на этом постоянно, с нездоровой настойчивостью. Мы же ссылаясь на разные причины, соглашались только на Иссык-Куль. И вот, мы поехали на озеро, сперва заехав на "Мадину", уйгурский рынок. Алишер полагал, видимо, что Маше как девушке будет охота посмотреть на ткани, но я думаю, она хотела увидеть, то же что и я - уйгуров(гуннов). Эх, если бы он имел хоть малейшее представление об увлечениях своей невесты на час! Ткани... Смех.
Сейчас когда я сидел на заднем сиденье спортивной Mazda, которая гнала в направлении Бостери, и рассматривал проносящиеся мимо скальники, выложенную камнями рекламу "НYP OТАН" и рваные облака, через которые проглядывали снежные вершины Великого Тянь-Шаня. Они такие же как во времена Атиллы, Семенова и Пржевальского. Теперь я не верил, что мы будем на Дальнем Востоке и вообще вернемся домой. Ощущение реальности такое, что кажется нереальностью... Вещий сон всегда кошмар, как когда-то пел Шевчук. Это точно. Хотя мы в Средней Азии меньше недели, но параноидальное, больное ощущение той грандиозной плотности бытия создавало впечатление, что мы здесь уже месяц. К этому чувству еще и примешивалось наслаждение от того обстоятельства, что до последнего момента мы ни в какую Киргизию не собирались. Случайность или нет? (Вспоминаю, как мы исподволь встали на выезд из Кургана в сторону российско-казахской границы и остановился именно Алишер со своей бандой, а ведь задумывали через Исетское!) Мистика. И как следствие состояние непонятной, смешанной эйфории. С одной стороны мы были свободны выбрать эту ветвь нашего путешествия, а с другой стороны мы плыли по течению как труп по Москве-реке, если учитывать намерения Алишера. Поэтому эта эйфория неизвестности, потенциальной опасности и невероятного любопытства была сродни первому сексу: для одних - это разочарование, капли крови на кафеле, чувство стыда и абстинентный синдром, трудность найти слова, а для других - радость нового, близости, невиданных качеств привычных вещей. Трудно сказать, что чувствовала Маша на этот счет, она сидела на переднем сиденьи и болтала с Алишером. Для меня "наша Киргизия" была скорее вторым вариантом в проведенной мной параллели.
***
Мы пообедали в какой-то кафешке с чучелом молодого орла и обилием немцем. Я сразу понял, что это пиздец, потому что немцы уже высадились! Раньше нас...
Всю дорогу, Алишер уговаривал нас двигаться дальше. Потом с одной стороны горы кончились и заблестел Иссык-Куль. Наша машина остановилась в местечке Бостери и мы двинулись к озеру. Алишер там встретил свою "толстую, но добрую" подругу, работающую в кемпинге. Все пошли на пляж, мы с Машей плавали, а Алишер не плавал, говорил, что у него болит зуб и вообще температура. Потом они оставили нас, и удалились. Как мы решили - потрахаться. Ко мне подошли какие-то парни и интересовались моим коловратом. Я объяснился с ними и они удалились. Картина маслом - проститутка и скинхед на берегу Иссык-Куль! Дайте две! Я и Маша искупались только два раза, это все-таки не Балхаш, прохладно. Тем более, на вершинах уже громыхала гроза и постепенно, на нас капало. Мы нашли Алишера и его подругу в машине. Еще немного уговоров, и Алишер восвояси сажает нас на микроавтобус до Бишкека, предварительно позвонив "братишкам", чтобы те встретили нас, оплатили автобус и отвезли на границу. У нас ведь совсем нет денег. Сам Алишер уезжает в Каракол. Настроение Маши становится мажорным. Еще бы, когда тут такой кавалер покинул! Мы едем, смеемся и городим всякую чушь. Автобус едет очень медленно, и вовсе не из-за горного серпантина, а потому что водитель долго ждет в каждой печальной деревне прихода новых пассажиров. В итоге мы оказываемся в начале первого ночи на автовокзале в Бишкеке. Никто нас не встречает, а нам ведь даже нечем заплатить водителю. Злой холодный дождь льет как из ведра. Водитель нервничает. Но тут появляется Дильшат на черной бандитской BMW начала 90-х, расплачивается за автобус, и мы едем к Оскару. Дильшат одет в белый костюм и дьявольски обкурен. Он только что со свадьбы сестры. По приезде к Оскару мы твердо решаем покинуть страну сегодня ночью. Но не все так просто...
***
Сбылись мои тайные ожидания. Нас настиг сам Его Величество Господин Ганджубас. Откуда ни возьмись, появляется косяк, и все мы, кроме Марата, с расстановкой раскуриваемся. Марат в завязке. Собираем рюкзаки, начинается приход. Потом пьем чай, прощаемся со всеми и едем с Дильшатом на границу. Только мы выруливаем из квартала, как нас прижимает к обочине более новая черная BMW и какой-то мужик открывает дверь Дильшата. "Что это у них, гаишники, на таких тачках ездят?!"-проносится в моей обкуренной голове. Затем открывается моя дверь и проносится другое:"Ну, точно бандиты!". И тут я слышу:"Уголовный розыск Республики Кыргызстан! Выходите из машины, все из карманов на сиденья! Руки на крышу!". Я выкладываю из куртки шапку, мобильник, зарядник от КПК, казахскую мелочь вперемежку с российской. Все мы кладем на сиденья подобное барахло. "Уголовники" что-то разговаривают по-своему, потом мы садимся в машину и едем дальше. Дильшат вслух восхваляет Аллаха, что сейчас с ним в машине оказались мы, а не Оскар. Тогда бы их, говорит, точно бы хлопнули. Для профилактики. Еще он сказал, что они говорили про нас по-киргизски:"Все чисто. Сто пудов, иностранцы." Проехав по трассе, где раньше проходил Великий Шелковый Путь, мы опять оказались на Кордае, и распрощавшись с Дильшатом двинули к киргизскому КПП, опять показали свои паспорта и покинули Кыргызстан. Теперь, опять, дотошные казахи, ептыть. Конечно, переход границы в состоянии наркотического опьянения, едва ли преступление. Преступно другое, быть в Киргизии и не покурить местной анаши! Это ведь тоже самое, что отдыхать в Абхазии и не попробовать чачи! Скажи легким наркотикам: иногда. И вот я смотрю как Маша предъявляет на терминале свой паспорт, расплываясь в беспомощной идиотской улыбке. Я стою с точно такой же улыбкой. Машин рюкзак уже просветили, просветили мой. Ко мне подходит казах-таможенник и задает странный вопрос:"А какая у тебя пила?" При том, что произносит это таким толстым, тихим и вкрадчивым голосом, какой бывает только у наркоманов и анестезиологов. Может мне показалось? Мне становится сложно. Я нахожусь в некоторой растерянности от такого вопроса, ведь он прекрасно видит, что на просвете обычная ножовка. Не помню, что же я ему ответил, но ответил четко, потому что вопросов больше не возникло. Хорошо хоть, хватило ума не сказать:"Wurth. Болгарка." Таможенники юмор могут понять неправильно. Или им вообще его не понять. Да, еще и Мельник угорает на моих глазах за спиной казаха! Я опять расплываюсь в дурацкой улыбке. Мы благополучно, без допросов, обысков и медэкспертиз, оказались в Казахстане. Решили стопить, но машин мало, ночь глубокая и кругом одни дельцы. Дождь хлещет вовсю. Некуда деваться мокрым и голодным стопщикам. Мы пошли на автобусную остановку и тут же захотели кушать. За последнее время денег мы в руках не держали, равно как и не задумывались о питании. Я упаковываю Машу в свои шмотки и теплый спальник, а сам захватив ее кошелек с остатками прежней роскоши в виде 33 рублей в железном выражении, отправляюсь на поиски пищи. Кругом все закрыто, горят только огни сигнализации и ультрафиолетовая арка Кордая. Но одно кафе работает, там гудит свадьба. Поскольку на дворе уже три часа ночи, свадьба расходится. Я бесцеремонно прохожу в зал, не обращая внимания на оклик какого-то мужика в костюме. Нахожу персонал на кухне и прошу продать мне лепешку. За 33 рубля. Они говорят, мне, что русские рубли здесь не канают, и отправляют в обменный пункт. В обменнике принимают только бумажные купюры. Я нахожу за обменником еще один магазин и он оказывается хозяйственным, да там на полу еще и валяется алкаш. Пришлось опять вернуться к свадьбе, я опять начал настаивать на покупке лепешки. И свершилось, добрая тетушка положила в разные пакеты три вида салата и дала большой пакет лепешек. Глупая мелочь осталась при нас. Веселый и спортивный, я вернулся на остановку и разбудил Машу. Мы покушали. Маша легла спать, а я так и не уснул и ходил взад-вперед по остановке и выкурил не одну трубку. На остановку стали приходить люди и странно на нас поглядывать. Я решил, что Маше хватит спать и нам пора кончать здесь бомжевать, и разбудил ее. Затем мы пошли чуть дальше от таможни, и стали стопить. Мы едем в Алма-Аты! Поймали ненадолго местного жителя, и после сели к мужику до самой Алма-Аты. И вот мы в Алма-Аты, дядька дал нам 500 тенге на проезд. Из этих денег, я сразу же потратил половину на бутылку колы и пачку "Собрания". Маша негодовала. Я не спорил. Я крайне расточителен и испорчен. Просто, кроме этого там не было другого пойла и курева. Просто, когда мы уже были неделю на иждивении Али и "братишек", и при появлении денег (также халявном!) реликтовое ощущение халявности жизнеобеспечения осталось! Как следствие снижение "порядка действий" и расточительность. И оказались в какой-то промзоне, "Мото- что-то там". Поразил городской транспорт, из автобуса высовывается глашатай и орет названия остановок. Как мы потом поняли, глашатай выкрикивает несколько названий одной и той же остановки: советское, российское, современное национальное. Мы были просто убиты незнанием местных способа проезда к центру. Какой-то местный парень и одноглазый бичуга не смогли нам сказать ничего определенного. Одна девушка нам выдала:"А вам в какой центр?". Из каскада казахских названий мы выбрали единственное русское - Новая Площадь. Поехали. Когда дошла очередь до пересадки, то три различных человека дали нам три мнения как нам добраться до этой самой площади. Но мы все-таки оказались там. И что мы увидели... Памятник Золотому Человеку и какой-то длинный жестяной забор. Золотой Человек восседал на какой-то зверушке. Мы нашли банкомат и сняв немного денег отправились искать IP-телефонию. Если в Бишкеке она в каждом киоске, то здесь она отсутствует как класс. Зато за роуминг нам заломили 7000 тенге (около 1500 рублей). Мы купили сигареты "Чингиз-Хан" и решили выбираться из города. Но, уснули в автобусе и приехали на "Барахолку", огромный восточный рынок. Там мы, в забегаловке поели бешбармака и попытались уехать из города. Это было непросто... В итоге мы доехали до автовокзала и оттуда, не найдя нужного автобуса доехали до трассы на такси. Деньги опять почти кончились. Хотя трасса и была здесь, но "правильных" тачек с буквами S (Караганда) и Z(Астана) не было. Мы поймали легковушку и он нас высадил у железнодорожного переезда, заверив, что мы быстро уедем в Астану на товарняке. Мы в свою очередь уже давно хотели проехаться поездостопом и лишь обрадовались этой возможности. Выйдя на железнодорожное полотно увидели дедушку-чабана. Я ему:"Салам, отец. Далеко здесь товарняки формируются?". Дед показал куда-то в сторону и сказал, что там, но дальше идти не стоит, так как все равно они сюда выезжают. Приняв к сведению слова чабана, мы так и провалялись на коврике, в траве под насыпью, эдак часа два. Конечно, никакого поезда не пришло. Мы зашагали по шпалам к зданию станции. "Падлой пахнет."- отметил я. Такое ощущение, что рядом сбросили какие-то отходы мясокомбината или городской больницы. И вот путники набрели на небольшое стационное помещение, на котором синим по белому красовалась надпись:"Станция Ч(Ш)амалган". Там нам удалось лишь набрать воды. Товарняки там не формировались. Мы дошли до трассы и начали стопить.
Над Шамалганом уже вовсю сгущались лиловые сумерки. Позиция была отвратительной - крутой поворот плюс обилие пьяных бичей. Один из них валялся, другой бродил и падал. Еще три его товарища мутились около магазина. Потом к нам подъехал какой-то парень на белом минивэне, и стал интересоваться куда и откуда мы. Мы вкратце поведали ему о нашем маршруте, и тут он задал вопросы, которые часто задают люди:"А у вас деньги есть?" Я:"Нет." Он:"А что вы кушаете?!" Я отвечаю словами из песни:"А то, что Боженька подаст выпьем и покушаем!" Парень в шоке, дает нам 500 тенге и уезжает. Мы в свою очередь на часть этих денег сели в такси до настоящей трассы, и хотя было уже темно, мы увидели много фур и светящуюся заправку. Фуры были развернуты на Алма-Аты. Трасса уходила вперед между двумя холмами и далее терялась в изгибах мелкосопочника. Мы поднялись на холм, поставили палатку и заночевали. Утром, когда я проснулся, Маши в палатке не было, она с кем-то разговаривала снаружи. "Так и знал, поставишь на видном месте, будут посетители, ептыть!" - подумал я, напялил штаны и вылез из палатки. Увидел деда чабана, который мирно беседовал с Машей. Потом я с ним поговорил, дед исчез и вскоре появился и принес нам баклажку воды. Слава ему! Он сам понял, что нам надо собираться и ретировался. Мы спустились с холма и вышли на трассу. Белое солнце уже вовсю пекло, сжигая наши плечи и головы. А на горизонте, в безумно жарком мареве дня, вырисовывались седые громады Тянь-Шаня. Местные, только местные... И тут со стороны Алма-Аты на заправку выруливает фура, великолепный красный Mersedes Actros. Мы в безнадеге поднимаем руки и фура тормозит. Там сидят два русских мужика, и тем не менее нас берут двоих. Они едут до Астаны. Долбанная жара совсем разморила меня и я уснул на спальнике. Маша требовательно заметила, что это я так сразу нагло разлегся. Маша вообще требовательная и строгая, в лучшем смысле этих слов. Это многих привлекает и завлекает. Я проваливаюсь в сон, и через некоторое время просыпаюсь от того, что машина стоит. От этого всегда просыпаешься. Драйверы покупают дыни или арбузы, что-то по 120 тенге. Ночью мы приезжаем на стоянку с кафе. Мужики предлагают мне выкушать с ними немного водки, или пива. Я вежливо отказываюсь. Впрочем, если бы не надо было ставить палатку да еще и вздергиваться в четыре утра, то я бы с радостью с ними выпил. Они пошли в кафе, а мы в пустыню. Тент всю ночь трепыхало на ветру и утром вылазить на холодном звездном ветру, было очень обременительно. Мы встали полчетвертого и уже без пятнадцати четыре стояли у нашей фуры. Доехали мы до Астаны без приключений, но видели дохлого верблюда, которого мне не довелось сфотографировать по пути в Киргизию. Люблю я фотографировать мертвых и убитых зверушек! Да, вот такой вот я извращенец. Мужики поехали на Астану, а мы решили взять курс на Павлодар и вылезти из Казахстана в Алтайском крае. Время было уже обеденное, пасмурное низкое небо, вокруг два мусульманских кладбища с великолепными башенками мазаров. Мы пропустили пару-тройку местных и вот остановилась Audi-100, из которой вышел совершенно безумный молодой мужик. Он напоминал психа или иностранца. Оказался последним. Он был немцем из ссыльных, но с тринадцати лет жил в Германии, отслужил там в армии Бундесвера и успел поучаствовать миротворцем в Косово. Звали его Андрей. Машина его была завалена всяким туристическим барахлом, сам он был непрочесанный и грязный. Ехал в Барнаул, на свою первую родину. У него истекла российская виза и ему пришлось быстро пересечь Россию за четверо суток, от Скандинавии до Казахстана. Он оказался неплохим собеседником, хотя болтал без умолку и постоянно путал ударения в словах. Я не выспался, меня страшно клонило в сон, глаза слипались. Маша спала на заднем сиденьи вместе с мешками. И вот немец нас подвез к Павлодарской развязке. Денег у нас нет вообще, развязка непонятная. Еще и гайцы стоят и какие-то бабушки бичеватого вида. Пошли у гайцев проконсультироваться на предмет нашего местоположения. Они нам сообщили, что стоим мы не там, и еще дали нам денег на проезд по городу. Мы сели в дачную маршрутку и поехали в город. Павлодар оказался небольшим, но довольно приятным городом, люди доброжелательны, свой город знают. Мы долго соображали, на что же нам сесть до трассы, а ведь уже вечерело. Сели в газельку до речного вокзала, и поехали. Какие-то два парня стали нас расспрашивать о нашем путешествии, пожелали нам удачи и вышли. Тетки сидели и улыбались. И тут мы доехали до конечной, и водитель высадил людей, которые хотели ехать обратно и со словами, что он сам старый автостопщик и в свое время весь Союз объездил, повез нас в направлении трассы. Он пожелал нам удачи и высадил на какой-то дороге с фонарями и промзонами. Мы пошли пешком, потом зайдя на территорию какой-то автоколонны наполнили свою энгельсовскую флягу и нашли старую забытую богом заправку. Где-то час мы безрезультатно стопили в приглушенном свете заправки. Приняли решение ночевать и разбили лагерь в придорожном кустарнике и приготовив кашки легли спать.
***
Проснулись мы все-таки утром. Ветер и серое небо. Холодно. Мы двинули опять на ту же заправку, стоп был никаким. И позиция вроде ничего: заправка после виадука, ровная хорошая дорога. Но что-то не то. На заправку подъехала старенькая серая Mazda, я двинулся к ней. Там оказались двое молодых парней, которые согласились подбросить нас до Щербакты, а там уже и граница недалеко. Мы доезжаем до околицы села и опять жутко подвисаем. Я набиваю трубку тем же великолепным Peterson'ом и мы ее раскуриваем на шквальном степном ветру. Решили стопить все подряд и до границы. До таможенного пункта "Кулунда" оставалось всего 30-40 километров, а трасса была пустой. И тут мы застопили рейсовый автобус "Павлодар - Барнаул" и доехали до границы. Здесь мы увидели столпотворение машин и людей. И сразу задумались, к кому бы сесть прямо после границы! Легковушки, которые шли далеко были "семейными", с детьми и псинами. И тут подвернулся дальнобойный автобус, который шел из Чимкента в Иркутск. Там ехали гастарбайтеры. Маша было договорилась с теткой-хозяйкой, чтобы они взяли нас двоих за штуку до Новосиба или Барнаула. Только денег у нас не было, и Маша сказала тетке, что мы снимем их в городе с банкомата и честно их отдадим. Как мы это сделаем мы сейчас не знаем, но сейчас это и не имеет значения. Мы договариваемся, что они нас подберут уже в России, когда мы пересечем границу. Мы еще два часа дожидаемся пересменки и топаем к лапы казахских таможенников. Тип, который вызывается нас проверять спрашивает:"Что делали в Киргизии?" Получив наш обычный честный ответ, он повторил вопрос. Маша не выдержала и повышенным тоном выдала:"Может быть вы нам расскажете, что мы делали в Киргизии?! Может вы лучше нас знаете?!" Таможенник был непреклонен и спросил:"А зачем вам пила? Кого вы ей пилить собрались?!" Я был в шоке от отношения казахов к этому нехитрому столярно-туристскому инструменту. Но теперь я понял, в чем дело: просто, в Казахстане толком нет деревьев, топят в юртах кизяками, поэтому им действительно непонятно, зачем мы возим с собой пилу. И наркотики. Конечно, наркотики. У нас их полный рюкзак! Таможенник посчитал, что если мы были в Киргизии, то по-любому везем наркоту. Я со своим рюкзаком перекочевал в комнату для досмотра. Там я выложил все из рюкзака, а когда дело дошло до баклажек с кашей, которые были на дне, то господа таможенники сразу оживились и начали по очереди их рассматривать да еще и спрашиват меня, что это такое! Гречка, рис, пшено. Какой рис? Рис вьетнамский, на пару. А это что? А это чай! Хорошо, Peterson кончился, а в рюкзаке лежал новенький запломбированный Погар Ориенталь. Все оказалось чистым и я собрал рюкзак. Теперь мы двинули на КПП к соотечественникам. Они заставили нас только открыть клапана рюкзаков, может быть потому, что мы скрыли от них свое пребывание в Кыргыстане. И вот мы стоим уже на русской земле. В Алтайском крае. Кругом простирается бескрайняя степь и ветер гоняет иссохшиеся клубы перекати-поля. Все машины идут в Кулунду, этот приграничный городишко. Автобус с гастарбайтерами нас кидает и уезжает. Мы стопим другой автобус и доезжаем Кулунды. Мы оказываемся около вокзала и покушав пирожков с молоком, которыми нас угощают тетка-продавщица и дедушка водитель маршрутки, уезжаем с этим самым дедушкой до банка. Пока Маша роется в дебрях банкомата, я заговариваю с ментом-охранником. Он рассказывает мне, что менты в Кулунде ездят на велосипедах. Я сначала думал, что он мне просто по ушам ездит, но когда я оглянулся и увидел двух ППС-ников на дорожных аистах, то я охотно поверил, что последние путешественники забредали в Кулунду в середине 90-х, были какие-то немцы. Потом, мы с Машей поехали обратно на вокзал. Оценив свое местоположение (до федеральной трассы как от Пизы до Владика), мы решили, что нам остается только напиться и заплакать! Сказано - сделано. Решили замутить "Дебошир". Маша сходила за водкой, сгущенкой и кофе. Хорошей водки в Кулунде не оказалось. Равно как и сгущенки. Мы сидели прямо на улице, перед зданием вокзала и пили, закусывая вареной сгущенкой. Кругом ходили менты. Что у нас с головой? Когда коктейль был прикончен, мы оказались не сильно, но все-таки пьяными. Я оставил Машу, а сам пошел на пути, вписываться в поезд. Когда я шел назад, ко мне подошел мужик в путейской жилетке и спросил, я ли подходил к машинисту. Я ответил, что нет. Мне удалось договориться с машинистом, и я бежал за Машей. И вот, мы пьяные с рюкзаками, бежим по перрону. И этот мудило, отказывается нас сажать! Оказывается, мужик в жилетке был его напарник. Все провалилось. Я подошел еще к одному локомотиву, там сидел толстый улыбчивый казах и он был готов нас взять до Караганды. Назад в Казахстан? Ну, уж нет! Хватит кизяков уже с нас! Нам пришлось вернуться на вокзал. Начальник станции нам ничего не дал, кроме замечаний по антитеррористической программе. Ведь вчера взорвали поезд Москва - Питер, и теперь везде была повышенная бдительность. Я думал терроризм не касается автостопа, и правда не касается. Зато поездостоп напрочь оказался испорчен. Мы решили засесть на вокзале, теперь по крайней мере у нас была уверенность уехать, потому что я договорился с водителем автобуса, похожим на Чака Паланика, что если мы не уедем за ночь на товарняке, то он нас возьмет до Барнаула. Был уже вечер, мы сидели в зале ожидания и болтали о разных вещах. Я вышел покурить, и тут ко мне подошел мужик, которого я тоже видел в зале ожидания. Он представился Виктором. Мы разговорились. Он предложил мне выпить с ним пива, и попросил разрешения купить "моей девушке" шоколадку. Я смотрю мужик вроде четкий и согласился. Я отнес Маше шоколадку, а сам пошел на скамейку пить пиво с Виктором. Там еще сидели разные железнодорожные работники. Оказалось, что мне уже не пришлось обьяснять кто я, вся станция к вечеру, уже знала о нашем существовании. Потом Виктор сел в свой поезд. Уже было поздно, надо было что-то делать. Маша уснула на полу, в спальнике. Я же не спал, смотрел за шмотками и периодически ходил вписываться в ночные автобусы до Новосиба. Безрезультатно. И дабы скоротать ночь, взял наш солдатский котелок и покинул зал ожидания в поисках кипятка. В какой-то каморке, тетушка налила мне кипятка. В зале ожидания я заварил бомж-лапшу и угостил деда-казаха чаем. Мы с ним разговорились. Ох, уж эти "привокзальные Сократы". Дед рассказывал как он служил в 50-х на каком-то крейсере на Тихом Океане. Показывал черно-белые истлевшие фотографии. Я задавал ему разные вопросы и оказалось, что старый моряк вообще ни хера не слышит. Битый час его скрипящих монологов не прошел даром. Я сильно устал и пошел вздремнуть на скамейку. Моряк пошатался и все же уснул. Я вышел на улицу, дабы немного раздуплиться. Не спать. Завтра отосплюсь, в автобусе или столыпинском вагоне... На улице, несмотря на раннее утро было полно народу. Я немного потрепался с местным гопником и каким-то хитрым бичарой, который уже в 4 утра сшибал деньги на выпивку. Как-то незаметно настало утро, а значит - пора двигаться. Маша сказала, что не могла дождаться пока мы с дедом заткнемся - а он ведь глухой и орет, себя не слышит и я ему ору. Кажется, я заболел, башка разламывается, суставы ломит. Аптеку искать было особо некогда, ведь нас ждал автобус до Барнаула. Водила меня узнал и мы прошли и даже заняли места, потом автобус сломался, но мужик выписал нам липовые билеты, поэтому мы без труда пересели в подошедший автобус того же перевозчика. Здоровья и благополучия ему. Но подошедший автобус проколол колесо. Мы подвисли. Приехали в Барнаул светлым вечером, я сразу же напился выбранных Машей таблеток и мне стало лучше. Мы перекусили бутербродами с кофе в привокзальной забегаловке, где толстая пьяная тетка звала некого Артема, а гопники пили пиво и орали свои обезьяньи песни, мы же двинулись в пригородные кассы, чтобы выехать из города. И вот мы выходим из электрички в районе села Сибирское и сразу прыгаем в маршрутку до трассы. Сибирское оказалась не то, что селом, а печальным военным городком, каких много в необъятной российской Евроазии. Мы вылезли на трассе, и стрельнув в гарнизонном магазине воды, нашли великолепное место. Была и каша, и много чая. Мы долго сидели у теплого светлого соснового костра. На утро, наш ежедневный сумбурный дранг нах остен. На пути Новосиб. Уж на этот город у нас была куча планов! Во-первых, Маша как ценитель Рериха очень хотела посетить его музей. Во-вторых, нам хотелось понять Новосиб как город да еще врубиться в местную тусовку. И так, останавливается серый MAN, где сидит молодой драйвер Серега, который обычно берет стопщиков. Мы ехали за различными разговорами и мы с Машей отхлебывали медовуху из баклажки. До Новосиба мы добрались уже пьяными, Серега снабдил нас еще баклажкой медовухи и дал 500 рублей. Мы сели на трамвай до вокзала, и покатили по окраинам города, попивая бражку и смеясь.
***
И вот мы прибыли на вокзал, сдали вещи и пошли врубаться в Новосибирск. Мы были в невероятной эйфории, серое небо сменилось солнцем, которое огненным коловратом катилось на Запад, с его одинаковыми городами и шумными трассами. Мы шли по городу и я уже в трамвае выяснил через 2GIS в КПК, где находится музей Рериха, но было уже слишком поздно для посещения музеев. Итак, мы поехали на метро на первую попавшуюся площадь, где могли оказаться местные тусовщики. Сфотографировались с пальмой в горшке, купили несколько баклажек пива и подошли к какой-то компании. Познакомились со всеми и поиграли на гитаре, люди приходили и уходили, точно также как на воронежской Драме. Там были впрочем-то обычные парни и девчонки, но два персонажа заслуживают отдельного описания. Там был своеобразный лидер Данила, шестнадцатилетний парнишка, который умел хорошо драться о чем можно было судить по его походке и пластике. Но то что он всем втирал никак не вязалось с реальностью: то он один побил десять мужиков ремнем, то он застрелил троих китайских гастарбайтеров, то он проходил курс выживания и прошел по тайге за месяц 1000 км на подножном корме, то он занимается паркуром с 11 лет (хотя по стене он бегал как заправский паркурщик, сам видел). Наиболее правдоподобным из всего этого было, то что его дед местный "смотрящий" был убит вражеской преступной группировкой. Я слушал его россказни, окружающие поддакивали, а я тем временем все набирался пивом. Еще один персонаж - это Пришвин, лысый тридцатилетний мужик, весьма битового вида, принадлежащий к гвардии вечных тусовщиков, уже седая наркопьянь. Я взял у одного парня велосипед BMX и сделал пару кругов по площади. Я тащился буквально от всего: от воздуха, новосибирских девчонок, Машиных гитарных пассажей, заходящего солнца. Потом вся кодла двинула аскать на присобленную для этого улицу. Пара человек интересовались моя ли Маша девушка. Но, "...Америка помнит уроки, в боях обретенной свободы...", и я, памятуя о киргизском опыте, ответил утвердительно, для пущей убедительности взяв ее за руку. Мы двигались по красивой освещенной улице и наслаждались огнями, толпами. Все сливалось в большой цветной, гудящий и вертящийся мир. Я уже прилично надрался. И пока Маша пела и играла, то я окончательно напился. Ко мне подошли два мужика, и один из них докапывался, зачем я искал Солдата. Я, естественно, не знал никакого Солдата, дело пахло махачем, причем весь расклад был явно не в мою пользу. Они оказались, знакомыми Данилы и он увидев назревающих конфликт, подошел и одним базаром утихомирил этих враждебных парней. Затем Маша куда-то пропала. Я закинулся алкашкой как хряк, к тому же меня начала захлестывать паранойя, что с Машей что-то случилось. Как оказалось, она зашла в кафе с каким-то прохожим попить кофе. Как она вернулась, помню я плохо.
***
Очнулся я, сидя на скамейке у вокзала. Маша курила, вид у нее был удрученный. Я попытался с ней заговорить, но она резко оборвала меня:"Поговорим когда протрезвеешь!" Я почувствовал, что до сих пор пьян. Меня трясло, на улице было еще темно и холодно. Потом мы пошли на вокзал, забрали свои рюкзаки из камеры хранения и доехав на электричке до какой-то печальной деревни, выбрались на трассу. Сначала, мы встали не на ту сторону, потом перешли и доехали на Жигулях до поворота на Томск. До этого мы пребывали в полном молчании. Я заговорил первым и задал сакральный вопрос:"У нас остались деньги?" В ответ мне последовала уничтожающая тирада, что о каких деньгах может идти речь, когда мы все пропили и еще два билета в кино по 170 рублей обошлись. Вакуум в моей похмельной голове начал заполняться, и у меня возник закономерный вопрос:"Какое еще кино?" Маша объяснила мне все: что за мудацкие аскеры в Новосибе, как я чуть не разбил голову в кино да еще и наблевал в проходе, как ей было некуда деться с пьяным мной от кишащих гопников. Я был в шоке, к тому же на штанине своего термобелья я обнаружил красное пятно. Подумал:"Откуда кровь?" Спросил. Получил ответ, что это никакая не кровь, а моя блевня. И тут я осознал, какую разную дрянь я вчера пил. Меня позабавило, что Маша сама не помнила название фильма...
***
Остановился белый японский минивэн, и в мгновение ока он домчал нас до выездного кемеровского поста. Там мы пересели к дальнобою и теперь наш путь лежал к холодному Енисею, позади была тупая новосибирская движуха и хмурые Барабинские степи. Драйвер был веселым разговорчивым мужиком, и когда мы доехали до Красноярска, он вызвался вывезти нас из города на своей личной тачке, а заодно провезти нас по центру города, чтобы хоть немного посмотрели его. На его базе мы с вещами перекочевали к нему в "девятку". База была просто безумной и напоминала собор Ковентри после бомбардировки. Поехали. Он довез нас до какого-то подъезда к воде, где был какой-то бетонный забор и горы мусора. Мы даже не спросили как его зовут. Вот такие мы сволочи. Мы уже помирились. Маша ставила палатку, а я шнырял среди мусорных куч в поисках дров. Было много валежника, но он был мокрый - хоть выжимай. Еще у самой воды стоял джип. По ходу, в нем трахались. Маша заметила, что неплохо было стрельнуть у них курева. Я резонно заметил, что пока я колдую над костром, она вполне может сама этим заняться. Костер так и не вышел, не помогло даже оргстекло.
Я:"Маш! Идем спать. Кашки не будет!"
Маша:"Я же говорила, дрова сырые!"
Потом из палатки:"Саш, пожалуйста, стрельни у них сигарет! Я уже разулась." Ну, что ж. Извинение стержень политики. Я как партизан подхожу к джипу. Кузов трясется, из открытой двери торчат руки-ноги. Я развернулся и пошел к палатке. Джип вскоре уехал. С Енисея тянуло сыростью и мазутом. Спать, только спать.
***
Утренняя хмарь гнала нас вдоль Красноярской объездной как обрывки газет по асфальту. Мы пешком огибали поворот, печально оглядываясь на идущие на Восток товарняки с прицепными бич-вагонами. Немного погодя мы поняли, что стоим на старом тракте, а не на новом. Об этом свидетельствовала грустная обанкротившаяся кафешка, которая впрочем, здорово вписалась в пейзаж, и слабый для будничного утра трафик. Вскоре, на нашей стороне появились два мужика, которые толкали серебристую "девятку". Я предложил им свою помощь, и мы вместе дотолкали ее до заправки. Мы предложили им нас подвезти сколько-нибудь на Восток. Эти двое были отец и сын, они купили этот металлолом на авторынке в Красноярске за 50 тысяч. Машина постоянно глохла, задние двери открывались лишь изнутри, багажник открывался через раз. Мы заехали в какой-то поселок, и с нами остался только отец. Сын пошел домой. Этот улыбающийся рыжий мужик сказал нам, что если мы доедем и никуда не врежемся, то у нас сегодня хороший день. За рулем он вел себя неуверенно, будто только сел за него или просто давно не ездил. До его деревни мы не поехали, а высадились у поворота на Уяр. Там была автостанция, великолепная цепь кафе, рядом озеро. Багажник мы так и не открыли, пришлось пролезать через заднее сиденье, отстегивать навесное снаряжение и вытаскивать все по частям. Мы стали стопить, но простояли часа полтора без всякого успеха. Было принято решение пойти к озеру, приготовить покушать и вздремнуть. Дров опять не нашлось, и я готовил кашу на сухих репейниках. Маша как водится спала. Местность начинала погружаться в мягкие сумерки, я разбудил Машу и мы стали поедать кашу. Она оказалась противной горькой пшенкой и есть мы ее не стали, а решили подкрепиться в кафе. И вот мы подошли к тому же месту, куда нас высадил рыжий мужик. Мы подкрепились пловом, когда девушка узнала откуда и куда мы, то продала нам плов за полцены. Я оставил Машу за столиком с рюкзаками, а сам двинулся вписываться в фуры. Все они были либо на Запад, либо водителей было двое, в одном тягаче мужики были пьяны. Один из них пытался мне что-то втирать, я же махнул рукой и продолжал исследовать стоянку в поисках доброго самаритянина, который возьмет нас в сторону Востока. С Машей за столом уже сидел какой-то азиат. Я подошел, он представился Азаматом и удалился. Маша сказала мне, что он киргиз и уже несколько лет не был на родине. Он сказал нам, что если нам нужен чай с лимоном, то мы его получим сколько угодно. Это было кстати, так как нам, по-любому, придется болтаться всю ночь на этой стоянке. Тут в сторону Востока остановился СуперМАЗ. Я подбежал, к водителю и спросил. Он сказал, что ложится спать и если мы завтра не уедем, то он нас возьмет. Мы вышли под фонари попытать счастье на трассе, но никто не остановился, кроме уярских парней. Тут же мы видели как наш завтрашний драйвер помог подняться местной пьяной шлюхе... Маша сказала, что когда еще было светло, то она видела как в кафе зашел стопщик и не вышел. Мы ведь все время сидели в летнем кафе. Мы зашли в кафе, сели за столик и заказали себе чая, потом подошли Азамат со своим компаньоном-кавказцем и они заказали себе и нам десерт. Мы посидели, поговорили. Я не воспринимал Азамата через призму знакомства с Алишером, он оказался приятным и простым в общении человеком. Они сказали нам, что мы можем разместиться в холле. Кафе работает до 2 ночи, и там бухает много уярских местных. Что как мы решили не есть хорошо, ведь мы за сегодняшний вечер уже были свидетелями потасовки в летнем кафе. Мы зашли в угол коридора и увидели в углу тело накрытое неким покрывалом со старым абалаковским рюкзаком под головой. Рядом стояли кроссовки. Маша:"Я не хочу спать рядом с ним!"
"Ладно, не спи", - подумал я. И расстелил свой коврик рядом с телом. Тело зашевелилось. Сначала показалась вязаная шапка, потом борода. Показался Эдуард. Это был совершенно сумасшедший мужик! Ему было сорок или чуть больше. Он жил в Краснодарском крае и ехал стопом до Владивостока. Но он сказал, что поедет только до Байкала, иначе он просто замерзнет на обратном пути. Еще бы, он не взял палатку, спальник и теплых шмоток. Мы уснули. Проснулись мы в шесть утра, нас закрыли. Кафе должно было открыться в семь. Мы умылись и собрали рюкзаки. Поблагодарили тетушку-хозяйку за то, что нас открыла и за гостеприимство, что не дает умереть путешественникам от холода и голода. Мы направились к нашему драйверу, которого мы окрестили Леоновым, из-за поразительного сходства с великим актером. Чувствовал я себя скверно, всю ночь снилась просто несусветная чушь. Мы поздоровались с драйвером и залезли в кабину. Он оказался классным мужиком, с ним можно было весело поговорить и ненапряжно помолчать. Для нас было открытием, что оказывается существует чисто драйверский шансон, а не все просто блатняк. Там пелось про трассу, шоферов, плечевых, чекеров и торговцев соляркой. Про всякий дорожный народ. Еще этот перегон был знаменателен тем, что я первый раз надолго залез на спальник. Я и сам давно грозился, что буду спать, а Маша будет разговаривать с драйвером, вместо того чтобы дрыхнуть по шестнадцать часов в сутки на спальнике! Ведь разговор - это наша плата за подвоз, тем паче сегодняшний водитель оказался приятным в общении человеком. Мы ехали, остановились пару раз подкрепиться. Гнали не очень быстро, это был все-таки МАЗ. Юрий ехал в Тулун, где впрочем он нас и высадил ночью. Тулун - жуткое место. Мы шли по нему под враждебными взглядами гопников, иногда нас окликивали, но никто не подходил. И тут нас догнал ментовский УАЗик, оттуда высунулись два сержанта и спросили кто мы, что мы и куда. Правда, без формальностей. Документы не спросили. Затем они уехали, но потом сдали назад и предложили отвезти нас на трассу. Мы поехали, когда они узнали о нашем маршруте, то тотчас назвали нас безумцами и сочли своим долгом спросить все ли ровно было, в смысле, никто ли нас не докапывался по дороге. Мы распрощались с ними, и пожелали удачной смены. Но они, сказали, что их дежурство уже давно закончилось и они просто катаются по Тулуну и убивают время, следя за порядком. Робокопы, ептыть. Оказались у небольшого кафе, на стоянке было много фур. Маша взяла в кафе кипятка и мы заварили чай, и пили его прямо у стопки железобетонных плит. И тут Маше в голову пришла уж совершенно безумная идея: ловить в Приморье махаонов и парусников Маака, сушить их и отправлять ценными бандеролями в Воронеж. А там продавать от 50 до 100 баксов за штуку, в магазины сувениров и коллекционерам. Мы перешли дорогу и разбив палатку почти на обочине, уснули. Проснулись мы уже ближе к обеду. Не спешно собравшись мы вышли на трассу, перед этим побеседовав с перегонщком, который сказал:"Я своих путешественников высадил, а то ехали как на телеге!"
***
Мы мчались в сторону Иркутска со скростью 120 км/час, сидя на белых кожаных сиденьях серебристого Landcruiser'а. Водитель, армянин Артем оказался иркутским бизнесменом и бандитом по совместительству. Вот, оно, опровержение народной "мудрости":"Кто рано встает, тому Бог подает", наш "ответ Чемберлену": выход на трассу ранним утром приносит стабильную удачу, выход позже - капризную. Так-то. Вот такую классную тачку мы поймали до самого Иркутска, к тому же Артем согласился довезти нас до вокзала, с которого мы хотели отправиться на Ольхон. Артем оказался достаточно четким, даже выходил из машины когда кому-то звонил и громко ругался. Вот и Иркутск, и хотя кафе с названием Байкал встречались уже в Красноярском крае, то тут байкальской символики было куда больше. Мы то летели, то стояли в пробках, но все равно с интересом рассматривали соседство зданий из сандвич-панелей и черных покосившихся изб времен, пожалуй, иркутского острога. Уже только начало четвертого, а мы уже стоим перед иркутским ж/д вокзалом. Это ведь просто праздник какой-то! Я иду на почту и не нахожу там Интернета, иду в киоск и не нахожу батареек. Что за место Иркутск! Мы узнаем новость, что до Ольхона мы отсюда никак не доберемся. Едем на автовокзал, оказывается автобус в Хужир (наиболее крупный населенный пункт на Ольхоне) уже ушел и будет завтра, да и мы признаться не были готовы выложить 1200 рублей за этот автобус. Мы ругались по поводу денег и способов заброски на остров. Я предложил чего-нибудь покушать, иначе мы никуда не уедем от голода и этих дерьмовых разговоров. Маша сказала, что пойдет и купит поесть. Я ожидал увидеть что-то кроме хлеба или батона, и когда мисс Экономия принесла два батона и полную энгельсовскую баклажку воды, я чуть не потрескался от голода и тупой детской обиды на Машу и эти нехитрые продукты! Но смолчал, и забил свои страдания резиновым французским батоном и залил водой из Иркутского водоканала. Дальше мы опять начали спорить о выезде на трассу, но в итоге наши метания закончились на такси, черном минивэне Chrysler до выездного поста за 150 рублей. Мы опять неслись мимо супермаркетов, биллбордов и старых изб. Пролетали портовые краны, темная гладь Ангары, промзоны, частный сектор с сидящими на лавочках пьянищими бичами, вокруг которых крутились грязные дети. Таково мое видение этого города, хотя понять его я толком не успел. Мы уже подъехали к посту ГАИ и начали стопить. Вскоре появился бывший военнослужащий на джипе с кузовом и мы поехали. Он ехал в Братск. Ехали мы с ним недолго, до какой-то грустной деревни. Он хвалил Братск, рассказывал про рисунки на скалах, про какие-то древние племена. Маша что-то рассказывала ему, а я всматривался в больное рваное небо и в стелящиеся кругом старые деревушки. Русские, бурятские, смешанные. Я слышал это единственное место в этих краях, где русские и буряты лояльны друг к другу. Мы ехали по Усть-Ордынскому Бурятскому АО, которого административно уже не существовало около полугода. Но бурятским вопросом нам предстояло заняться через несколько дней. Мужик высадил нас на повороте до Сахюрты, и дал нам на дорогу настоящей сгущенки. Она не была ровней той дряни, которую мы покупали на деньги со сберкарта Машиного отца. Уже давно мы были в рамках жесткой экономии и военного положения: утром только курево, на обед хлеб да вода, если есть дрова и вода - каша на ужин. Мы не могли себе позволить часто снимать деньги, потому что в этом Сберкарте был подключен "мобильный банк" и чеки приходили ее отцу по sms. Я ждал не дождался, 26 августа, блаженного дня для работника полевой геологии. Дня зарплаты. А пока мы довольствовались вышеописанным режимом и тем чем нас кормили случайные люди. Я любил такие моменты, ведь мы же их ни о чем не просили, и это было ценно само по себе. И вот мы стояли в степи и тормозили все без исключения машины, которые могли вместить нас и наши шмотки. Остановилась грузовая ГАЗель. Мы залезли в кузов, и оказались в компании мешков с цементом и комбикормом. Судьба капризна - сегодня утром мы ехали в джипе с кожаным салоном, а сейчас оказались в кузове с мешками. Мужики сказали, что впереди будет один пост и они подадут нам знак, чтобы мы залегли на дно кузова. Я уже давно не ездил в кузовах. Гнали по степи по крайне мере 100 км/ч, смеялись, орали, валялись на дне, смотрели на обгоняющие нас машины. Просто когда едешь в кузове тебя охватывает состояние эйфории и безграничной радости. Потом мы остановились, мужики пошли похавать и один из них принес нам пакет пирожков. Конечно, у нас не залежишься! Маша съела один, я - все остальные. Пакет был тотчас подхвачен ветром и турбулентными токами трассы. Мы остановились на заправке, начавшийся дождик вынудил нас перебраться в кабину. Гайцев по дороге больше не было, да и погода в конец испортилась. Судя по всему местность стала горной, мне был неведом вид из лобового стекла, видна только Машина спина. Я сильно затек и толком не вникал ни в разговоры, ни в дорогу. Мы проезжали бывшее село Косая Степь, которое теперь было похоже на жуткий сквот из известного постядерного RPG. Заброшенные дома, остатки сельскохозяйственной техники, пара грустных деревянных кафе с позами да несколько огородов с копошащимися в них местными. А ведь когда-то это был центр Косостепского района. Такое сочетание Великой России Природной и Нищей России Людской не могло не бросаться в глаза. Тот мужик, что был помоложе оказался сельским батюшкой и цемент он вез для своего прихода. Батюшка опротивел нам после того, как стал говорить, что лучше чем здесь, в Еланцах, мест нет. Хотя сам здесь всего три года, перевелся из под Иркутска. Мы с Машей сошлись во мнении, что так говорить по меньшей мере невежественно. Ведь это есть порождение плебейской логики "не местных", которая гласит:"Хорошо там где нас нет". Пример проявления "поселкового сознания". А уж как я ненавижу батюшек, блять, не всех конечно... Такие мысли роились в моей голове, а тем временем мы въезжали в обширную долину, на дне которой раскинулись Еланцы. Мы покатили по единственной асфальтированной дороге, высадили батюшку у небольшой церкви. Затем, Николай пригласил нас выпить чаю с пирожками. Мы разговорились с его женой. Она оказывается была в Воронеже, еще при Союзе, на курсах повышения квалификации. Рассказывала как они прилетели зимой из Сибири в меховых шапках, валенках и попали в мерзкую жидкую воронежскую зиму. И все над ними смеялись. Эти довольно милые люди предложили нам остаться с ночевкой, так как в окрестностях последнее время орудует банда бурятских подростков-отморозков, которые недавно ограбили и изнасиловали двух англичанок. Я подумал, что при хорошей погоде погоде и наличии палатки, пользоваться гостеприимством этих людей просто преступно! И отказался. Наверное, просто аскер во мне зарылся довольно далеко, а Машин стал немым. Они сказали что на Ольхоне нет дров, нам надо задуматься об этом сейчас. Я постучал во двор напротив, оттуда как из берлоги вылезли старики-буряты: дед с бабкой. Я попросил продать нам небольшую вязанку дров. Когда они узнали от своих соседей, что мы с Запада, то бабушка приказала деду принести нам вязанку и не брать денег. Потом она выдала совершенно сумасшедшую фразу, от которой нам стало не по себе. "А-а-а, вы значит автостопом сюда приехали!" С ума сойти, в этой глуши пьяная бабка бурятка все сразу поняла, а ведь иногда и в Европейской России, приходится обьяснять, что это такое. Жена Николая посоветовала нам пройти три километра по дороге, до речки, а там сдать в сторону вдоль берега. Тогда отморозки не увидят нашего костра. Попрощавшись со всеми, мы заковыляли по темной дороге. Маша шла впереди, я же плелся сзади, держа в руках коробку с дровами. Маша иногда освещала обочину синим диодным фонариком. Я шел, прижав к груди коробку, и смотрел в землю, слыша только стук поленьев в коробке и шелест колес, пролетавших в темноте машин. Тут Маша вскрикнула, что-то нечленораздельное. Я спросил ее, что же случилось. Она сказала, что тут лежит человек в спальнике, и стала судорожно искать в карманах фонарик. Потом посветила и мы обнаружили несколько мешков с мусором. Я громко рассмеялся:"Ну и засрали же местные тебе мозги?!" Мы уже заколебались идти, и решили свернуть в ближайшие кусты. Нет речки. Хрен на нее. Есть кусты. Мы ставим палатку вместе, остановилась какая-то машина и замерла с включенными фарами. Хлопнула одна дверь, потом другая и еще одна. Кто-то пошел через кусты. Но мы не видели его, а лишь чувствовали присутствие. Потом машина уехала. Было несколько не по себе, пока она там мутилась. Потом оттуда, где светились огоньки окон показались две фары. Машина замерла между нашей стоянкой и домами. Мне больше было не до нее, потому что я ухитрился вляпаться в кучу коровьего дерьма. Мой ботинок ночевал на улице. Маша не спала, почти всю ночь - наблюдала за машиной, слушала ее музыку и видела ее свет. Утром мы нашли недалеко от палатки речку, до моста через которую мы не дошли вчера. Сварили завтрак, я вымыл ботинок от говна и мы оказались на трассе. Стояли не долго, проводили взглядом автобус Иркутск - Хужир. И вдруг затормозил КАМАЗ, который так резко занесло на обочину, что его стальной кузов прошел в двадцати сантиметрах от моего лица. Мужик работал на карьерных работах и довез нас до места работ. Я еле вытащил свой огромный рюкзак из кузова, деревяшки опять рассыпались. Пришлось по очереди их выкидывать на землю. Я опять приладил вязанку дров к рюкзаку. Машин кругом не было, лишь у бурятской беседки стояли две, однако возле них терлось множество народу и приносило свои обычные водочные жертвы духам. На спуске показался старый, скрипящий КАВЗ. Он остановился. Бородатый и волосатый водитель, похожий на старого американского хипстера, сказал, что готов довезти нас до Сахюрты. Мы влезли в салон, я опять рассыпал дрова. Там расселись: женщина, рядом с ней грустный гоповатый пацан, и еще маленький пацаненок со сломанной рукой. Я сел рядом с ним, Маша сзади. Салон был завален мешками с провизией и еще не ясно с чем. Мы еле-еле тащились между пологих холмов. Я начинал засыпать, и включил музыку. Потом дорога поднялась, и мы увидели огромное пространство: несколько изрезанный гористый берег и зеленое зеркало Байкала. Внизу лежала ярко-зеленая, несмотря на пасмурную погоду, тайга. Я был настолько усталым, что этот вид вызвал у меня немой тихий восторг. Я созерцал все это великолепие под безумие SOAD. Мы доехали до поворота на МРС , маломорской рыболовецкой станции. Завтрак уже разошелся и надо было обязательно чем-нибудь закинуться. Маша пошла за едой, а я просто сидел на рюкзаке и сфотографировал совершенно замечательную улыбающуюся собаку. Пришла Маша и мы поели. Мимо шли и махали руками несколько иностранцев. Погода становилась совсем плохой, начался мерзкий дождик. Мы тотчас натянули куртки и зашагали вдоль села до пристани. Мы увидели много машин и впереди высилась темно-зеленая каменная громада Ольхона. Несколько постояв, мы сразу же зашли на паром и поставив рюкзаки стали рассматривать все вокруг: остров, туман, почерневший деревянный пирс, болванки кнехтов. Рядом с нами стоял мужик, чрезвычайно восторженный с фотоаппаратом и удочкой. Рядом стояла его шестнадцатилетняя дочка с совсем уж кислой миной. Я ее понял, потому что сам не люблю рыбалку. И вот мы, уже проезжаем мимо "ворот" в Большое Море. Впереди на фоне скал белеют вышки ЛЭП, которые появились там всего пару лет назад. Мы вникаем в несколько помутневшую воду и в кильватер. Катер причаливает, и пока трап не опустился, я пошел выбирать подходящую машину. Мой взгляд остановился на маленьком японском грузовичке, где сидел средних лет мужик с женой, а в кузове лежали коробки с дровами. Они сказали, что у них только одно место, но я согласился ехать в кузове. На острове все равно нет ГИБДД! Грузовик выехал с парома и развернулся. Я посадил Машу в кабину, а сам оказался в кузове с рюкзаками. Мы стали довольно быстро подниматься в гору и уже через несколько минут мы катили по каменному хребту Ольхона, ветер рвал облака и трепал мою куртку, а окружающий пейзаж создавал ощущение величественности пространства. Я искал подходящую для стоянки бухту, мы ехали и уже довольно долго, хотя я попросил подвезти нас всего 5-7 километров. Тут показалась довольно приличная, большая, круглая бухта, возле которой сновала белая машина, но мы все равно слезли там и пошли вниз, к Байкалу. Обнаружив по дороге дохлого-дохлого быка мы спускались все ниже и ниже.
Мало дров. И хрен на них. Нам уже было поздно менять свою музыку, свой стиль, свои цвета. Нам давно было не важно есть у нас деньги или нет, где мы окажемся сегодня, а когда терялась какая-нибудь вещь или что-либо не вписывалось в наши планы на ближайшие пару суток (дальше мы не строили их), то реакция была быстрой и однозначной:"да хрен на него!". И теперь, после того как мы искупались в Байкале, поели, и сидя под байкальскими звездами курили трубку с Погар Ориенталь, появлялось, то самое чувство, которое бывает, наверное, у птиц, научившихся летать. А еще, когда стоишь на вершине горы, и вдыхаешь ядовитые испарения концентрированной свободы. Свобода настолько была ощутима сейчас и вчера, в кузовах грузовиков, что пожалуй от нее можно было отрезать ломтик и тут же съесть. Мы ели ее большими ложками... Костер потухал, клонило в сон. На следующее утро, мы покушали, но опять купаться пока не решились. Кстати, о вещах, Маша потеряла ножик, который нам подарил Дэн Курганский и ей пришлось открывать сгущенку ножовкой! Далее мы опять уснули, и проснувшись ближе к обеду, пошли вникать в окрестности. Конечно же, посетили уже распухшую тушу белого быка. Может вот, точно такой бык, похитил Европу?! Бык вроде бы сдох не так давно, поэтому запах его разложения не особо мешал мне фотографировать его, а Маше мечтать о вскрытии туши. Профессиональная гордость. Анус и глаза скотины были круто расклеваны птицами, и я просто терялся, в каком ракурсе лучше взять картинку. Маша сетовала на отсутствие резиновых перчаток и скальпеля. Может это конечно, странно, но у смерти и разложения есть своя жизнерадостная эстетика. Маша - профессионал, я - эстет. Так, пожалуй. Дальше мы двинули на полуостров, с которого наша синяя палатка превращалась в черную точку. На вершине было много камней, которые на взгляд дилетанта могли показаться руинами древней стены детей горы Бурхан или предков Великих Уранхаев, изгнанных воинственными бурятами с благодатных долин Байкала на обширные аласы Саха. Но глаз геолога сразу отметал сомнения об искусственном происхождении этих комплексов. Однако, не все учились музыке... И как только я вернулся из пробежки за батарейками до лагеря, то мы увидели белый японский "кенгуру" с закрытым кузовом, который медленно взбирался к нам. Там был чудаковатый мужик с женой и кошкой, который искал какие-то древние развалины. У него была очень подробная карта, на ней даже были названия островов, которые виднелись с утеса. Грузовик долго стоял на холме, потом съехал к песчаной косе. На пути к лагерю мы разжились дровами, которые забирали с прежних летних стоянок "дикарей". Одну доску мы даже не забрали, хотя моя жадность говорила об обратном. Пока не стемнело мы еще немного поплавали и вот уже сидели у костра. Байкал был неспокойным, и хотя прибой усиливался, он накатывал в темноте. У нас полыхал добрый теплый и светлый костер. Было уже за полночь. Ветер усилился и волны стали подкатывать прямо к нашему замечательному костру. Маша выразила мнение, что нас сейчас на хрен смоет в Священный Байкал. Я с ней не согласился и на сей раз, а спорили мы часто. Но мне пришлось согласиться, когда зашипел наш костер и намокли дрова. Прибой уже стал подкатывать к тенту палатки. Мы стали быстро собираться. Теперь я понял зачем на соревнованиях по спортивному туристскому многоборью ставят - собирают палатку на время. Но в нашем случае это не пионерская "двускатка" и не школьные соревнования, а двуслойная полусфера Campus с 18-ю колышками и тремя дугами и суровый ветер самого крупного пресного озера в мире. Так что, скучать не пришлось. Мы быстро собрали наш скарб, в том числе сохнущую на скалах одежду и остатки сухих дров. Мы залезли на склон и легли спать прямо в спальниках. Только бы не было дождя... Дождя не было всю ночь, а Маше пришло sms из Воронежа. Как так могло получиться, когда как сети в округе не было. Мистика, да и только. Утро было просто волшебным - чистое небо, блики раннего солнца на склонах гор "материка". Оприходовав котелок с бомж-лапшой, мы собрались назад.
Наш путь лежал вверх по склону на красную грунтовую дорогу. Там мы поймали японский грузовичок с бурятами за рулем до самой Сахюрты. Мы опять прокатились в кузове. В Сахюрты я вспомнил, что мы не выполнили важную миссию - не поели омуля. Пару дней назад мы видели в деревне много табличек "Рыба", "Омуль". Но теперь нам предлагали только сырого омуля или вообще ничего, как одна из многодетных семей алкашей. Вот кто входит в 6.6% многодетных семей (заранее извиняюсь перед людьми не соответствующими данному образу)! Более или менее приличного омуля мы нашли в сельском магазине. Сели на обочину и бесцеремонно употребили эту небольшую жирную, похожую на скумбрию рыбку. Далее мы вышли на трассу и стали ждать тачку, которая довезет нас в Иркутск. И тут мы поймали просто невообразимую машину. Это была серебристая Toyota, за рулем которой сидел молодой парень, признанный Машей весьма симпатичным и рядом с ним сидела его бородатая жена! Так-то она была общительная и веселая, но редкая борода и бакенбарды делали ее просто "неотразимой". А тут уж, вольному - воля, ибо как писал великий антрополог Донатьен Альфонс Франсуа де Сад: "...на всякий изьян найдется любитель..." И в этом вопросе всегда был прав.
***
Я отрубился и проснулся уже на подъезде к Иркутску. Бородатая жена теперь сидела за рулем. Они высадили нас у вокзала. На вокзале было яблоку негде упасть. Была пятница и рядовой иркутский житель брал с собой 120-литровый рюкзак с пивом и водкой, да еще пару-тройку толстых теток для комплекта, и ехал на электричке на Байкал. Пожалуй, доселе нигде больше, я не видел столько людей с рюкзаками в городе. Наверное, так выглядела "рюкзачная революция", глазами героев Керуака! Мы взяли билеты на электричку до Слюдянки, и подкрепились неким подобием охотничьих колбасок с хлебом. Когда мы сели в вагон, то обнаружили, что все полки для багажа заняты рюкзаками от идиотских огромных школьных рюкзаков до 100-литровых холодильников. Недалеко от нас сидел типичный "набор": "беременный" лысеющий мужик и три толстухи, которые беспрерывно хлестали пиво и орали всякий бред. А впереди сновал мерзкий мужичок-мудило, без майки и с татуировкой некого гебра на предплечьи. Что он только не вытворял: прыгал, копался в рюкзаке на полке, корчил рожи, отпускал тупые пошлые шутки и запевал надоевшие песни. Бухал постоянно. Я все три с половиной - четыре часа ехали и я боролся с желанием подойти и просто отмудохать этого клоуна. Потом еще по салону шатался странный мужик, который был не то больной, не то пьянищий вдребезги. Маша сказала, что я вот точно также передвигался и вел себя в Новосибе. "Ого!"- только и смог сказать я. Выйдя покурить в тамбур, я осведомился у сидящего на полу бича, сколько все-таки осталось до Слюдянки. Тот ответствовал, что еще часа полтора. Как ехать с этой компанией?! В довершение всему в вагоне появились двое парней, один из них - волосатый и с гитарой. Когда вся эта толпа затянула визгливыми голосами пьяных толстых теток "Ой-о-о", забивая в наших ушах доктора Кинчева, мы с Машей были на взводе. Не люблю пьяных женщин, а толстых и пьяных просто ненавижу! Естественно, горе-аскеры от нас ничего не получили, так как играли всякую дрянь да и то плохо. Виды за окном менялись от просто тайги до фантастических пейзажей с Байкалом и снежной горой Соболиной, которая бельмом возвышалась среди зеленых гор. Именно на Соболиной располагалась горнолыжная база (поэтому, собственно, там и есть снег), куда первый раз приехал публично кататься Путин. Во всяком случае об этом не поведал бичуга из тамбура. Вот наконец-то, мы вылезли на печальной станции Слюдянка. Байкал здесь был некрасивым, рельсы у воды, мусор и обилие водорослей. Все это очень смахивало на убогое воронежское водохранилище. Пока мы вышли в поселок и подкрепились там молоком с булками, уже прилично стемнело. Трасса проходила через Слюдянку и сразу же шла на подъем и терялась за холмом резким поворотом. Местность стала гористой, ведь мы оказались в районе Хамар-Дабана. Машины проносились мимо нас, ослепляя дальним светом, в соседнем дворе надрывалась враждебная псина. Остановился таксист, который возвращался из Иркутска в Байкальск, и с ним мы доехали до поворота на Байкальск и решили разбить лагерь под мостом у речки Харлахта. Я, оставив Машу ставить палатку, а сам двинул за дровами. Правильных дров не оказалось, и я вернулся к палатке, когда Маша уже устанавливала тамбур.
- Саш, что это от тебя говном несет?!
- Что-о-о-о? Каким говном?
Тут я обнаружил, что вляпался правым берцем в говно. Судя по запаху оно было человеческим, никак не коровьим. Я возил ботинком по траве, разбалтывал им лужу. Но куски говна все равно застряли в протекторе. Ботинок ночевал на улице. Утром я занялся тем, что нашел палочку и пошел на речку - чистить ботинок. Если для пешего похода попадание в говно не фатально, то для автостопного путешествия это сущий кошмар. Человек тебя вызвался подвезти, а от тебя говном разит. Ужасно, правда ведь? Пока мы собирались, готовили завтрак, то увидели множество различных людей, которые сновали среди деревьев в поисках даров природы. Точно, кто-то из этих грибников насрал на тропинку! И вот мы к полудню выбрались на трассу. Оказалось, что мы не на въезде, а на окраине Байкальска. Была жара да еще в воздухе витал удушающий запах целлюлозно-бумажного производства. Того самого комбината, который красуется на плакатах Greenpeace, и якобы отравляет Байкал. Наши телефоны были разряжены, и мы толком не представляли сколько времени. Хороших дальнобойных тачек не было, только одни таксисты и местные, которые тут же сворачивали через 200 м. За поворотом следовал крутой спуск и смысла стоять там не было. Еще один местный умник сказал нам, что мы якобы не там стоим. Надо, мол, после поворота. Там крутой спуск. Как он интересно себе это представляет? Мы уже съели батон с кунжутом, и сидели на рюкзаках. Остановился белый Renault Symbol с московскими номерами. Там сидели два парня. Они довезли нас до заправки с кафе. Маша заметила, что это были пидоры. Я согласился с ее выводами, потому что мне тоже что-то показалось, хотя изначально я посчитал их метросексуалами. Мы уже вроде были в Бурятии, судя по лицам местного населения. А может и нет. Мы сидели на жаре с вытянутыми руками и городили всякую чушь.
- Давай зарабатывать в городах деньги, показывая представления?
- Маш, ну какие на хер, представления, если у нас нет музыкальных инструментов. Да, если и были бы... Мы уже в Новосибе показали представление!
- Да-а-а...Ну, давай что-нибудь придумаем?
- Ты понимаешь, эта сраная жара совсем расплавила мои мозги?!
- Саш, ну включи фантазию!
Что мы можем показывать? Может спектакль какой?
- Мы можем показывать жопу, причем твою!
- Почему мою???
- Моя волосатая, да и к тому же целевая аудитория - мужская, так что твоя - в самый раз! Пять рублей за показ, без рук! Здорово я выдумал?
- Ха-ха-ха... Ни фига, не пойдет!
- По-моему, мажорная идея!
Но, смех-смехом, а отсутствие машин уже выводило из себя. Мы уже доходили до точки сборки: пели песни и читали друг другу стихи. Мы попробовали вписаться в припарковавшийся Freightliner, но мерзкий шоферюга оказался лжецом. Сказал, что сломался, а сам уехал, только подтянув болты на номерном знаке. Ненавижу, бля, таких уродов! Не хочешь брать, так и говори - не беру, не можешь - так и скажи. Тогда будет тебе дорога добрая и почет!
Пока Маша отошла, я стал свидетелем страшного случая. Остановился минивэн из него вылезли: мужик, его жена, бабка и маленькая девочка. Тетка девочке:"Давай пойдем покушаем какую-нибудь выпечку с чаем!" Девочка отказывается и капризничает. Я же думаю:"Какой мерзкий ребенок! Он еще и не хочет выпечку, ептыть!" Мы двинули на трассу, но машин было мало, а те что были не останавливались. Нам надо было сегодня попасть в Улан-Удэ. Мы опять сидели на рюкзаках, ловя скучающие взгляды проходящих и проезжающих на велосипедах грибников. Солнце уже не было таким интенсивным. Мы уже сходили с ума, Маша кидала камни на трассу. Потом вдруг к нам подъехал Nissan March, весь обклееный скотчем, и веселый перегонщик сообщил нам, что если бы мы ехали на Запад, то он нас бы взял. Странный мужик. Мы тихо и медленно подыхали. Даже спокойная Маша ходила и пинала кедами камни с восклицаниями:"Ненавижу, блять, бурятов!!!" Я сказал, что нас спасет только бурят-альтруист. Так мы уже лежали на рюкзаках, ждали появления этого самого альтруиста. И он не заставил себя долго ждать! Я услышал крик и увидел мужика, который орал и махал нам рукой. Я подбежал к нему и он указал на темно-зеленую Istana, которая стояла у бензоколонки и сказал, что водитель готов нас взять. Водитель вернулся из кассы и я объяснил ему, что мы передвигаемся автостопом. Он все понял, так как сам, как оказалось в прошлом был дальнобоем и брал стопщиков. Мы подбежали и быстро погрузились на задние сиденья. Места в Istana было маловато и я постоянно затекал. В часов одиннадцать вечера мы уже ехали по трущобам Улан-Удэ. Приехали на вокзал, он высадил людей и сказал, что после того как мы заберем его сына, то он отвезет нас на трассу. Мы долго петляли по трущобному району и наконец-то доехали до места. В машину залез его сын, и мы поехали в направлении аэропорта, на трассу, которая ведет в Читу. Водитель оказался на четверть бурятом, на остальные 3/4: русским, украинцем и китайцем. Настоящий гражданин мира! Он нам предложил взять картошки, я было по природной скромности отказался, но Маша меня на сей раз перебила и теперь у нас было килограмма полтора картошки. Мы получили совет держаться подальше бурятских деревень и когда он уехал рассматривали огни Улан-Удэ. Недолго думая, мы спустились с насыпи и двинулись к Селенге. Река была отгорожена от поля непроходимыми (в темноте) кустами и тонкими деревьями. На поверку, дрова оказались высшего класса. Довольно толстые сухие хворостины, мелкие ветки - секунда и все это весело горит. Над полем нависает звездное небо и железобетонные переборки и быки моста, по которому идет трасса. Когда идешь по щебенке в берцах, то эхо такое, будто кто-то невидимый пилит дерево на Селенге. Я настолько увлекся извлечением и распознаванием этих волшебных звуков, как совсем про все забыл. И услышал как Маша громко меня зовет. Я прибежал, думал, случилось что, а на самом деле просто кончились дрова! И вот уже через полчаса мы сидели и поедали картошку.
***
Проснулись мы уже к обеду и на трассу вышли только в три часа дня. Стояли мы не сильно долго, как остановилась бордовая "восьмерка", там сидел бывший школьный учитель и его жена. Они довезли нас до поворота на Новый Заган и Бичуру. Мы встали после поворота и стопили. Машины проезжали, водители показывали знаки, что скоро поворачивают или разворачиваются. За рулем сидят плоские узкоглазые морды. Еще и трасса видна далеко и тачки сначала нам видятся белыми или черными точками, потом такими же комочками и появляются со своими идиотскими знаками. Это же, ептыть, федеральная трасса, а не дорога между двумя деревнями! Никто не останавливается, а позиция хорошая: после поворота, заправка, площадка для остановки - хоть самолет сажай. Мы опять сели, потом легли. Трасса была просто пустой. Мы только смотрели на караваны перегонщиков, которые заправлялись и гнали на Запад, а поскольку эти парни ехали в одних шортах, это значило, что в Приморье нас ожидает отличная погода. И океан еще. Мы просто сидели и поглощали рязанскую бомж-лапшу со специями. Съели целую баклажку, и тут на заправке через дорогу останавливается Istana с табличкой "Улан-Удэ - Чита" и оттуда с криками и матершиной вываливается дюжина пьяных бурятов и русская женщина. Самый адский из них вообще в одних штанах. Эта толпа движется к нам, как будто в замедленном кино. Мы с Машей обмениваемся многозначительными взглядами. В такие моменты понимаешь, где жизнь и правда. Мы делаем вид, что нам просто положить на их присутствие. Тетка тоже убранная в хлам, орет нам и водителю, чтобы они взяли нас до Читы. Маша:"Я не поеду!".
"Возьмут - поедем! И ты тоже поедешь!" - отвечаю я. Такой ответ просто поддерживает нужный мне настрой, сам я, конечно, не хочу ехать в такой компании. Хотя, черт его знает... Я уже сегодня накосячил, отпустив парня на легковушке, который брал одного. Водитель объясняет тетке, что у него всего 13 пассажирских мест, и все заняты. Потом эта компания дружно отливает, и медленно и шумно грузится обратно. Микроавтобус уезжает. Мы бурно обсуждаем, что если бы мы с ними поехали. Ничего бы не случилось. Но вот сейчас уж точно ничего, уже восемь вечера, а мы все еще здесь. Решили разделиться и встретиться на въездной вывеске "Чита". По замыслу, первой едет Маша, я остаюсь и запоминаю номер. Паспортами и зарядниками мы обменяться не успели как остановился красный MAN. Драйвер сначала мне показался бурятом, но это оказалось не так. Маша быстро подхватила свой рюкзак и скрылась в кабине. Я остался один, в твердой уверенности, что скоро меня подберет легковушка и ранним утром я буду на месте раньше Маши. Я стоял и стопил, потом ко мне подошел дедушка бурят и сказал:"Не можешь уехать?"
"Ага"- прохрипел я, своим пересохшим горлом. "Был бы бурятом, сразу бы уехал!" - ответствовал старик и поковылял по обочине в сторону Мухоршибиря. Когда встречаешь таких вот не понятно откуда взявшихся и не весть куда пропавших стариков, вещающих нечто подобное, кажется, что встречаешь Бога. Курево и вода стремительно заканчивались. От безделья я съел еще пару кружек лапши. Сел на рюкзак и перестал голосовать, трасса чистая, а в долину спускаются сумерки. Скоро злая темнота опуститься на землю и надо будет перекантоваться до утра. У меня, конечно, есть палатка, но ставить себе одному трехместную палатку это то же самое, что и готовить для себя. Пропускаю пару тачек, которые скоро якобы развернутся и замечаю странного пацана в уродском спортивном костюме, который переходит дорогу и направляется ко мне. На вид он помесь бурята и русского, лицо несколько деревянное, движения резкие. В одной руке он держит небольшой букет синих полевых цветов. Я решил заговорить первым.
- Здорово. Меня Саня зовут.
- Меня Славка.
- Ты отсюда?
- Да, из Мухоршибиря. А ты куда путь держишь?
Я рассказываю ему, что еду на Восток, и что уже полдня я болтаюсь в этом сранном месте.
- Курить будешь?
- А есть чего?
- Есть, наша тункийская...
- Буду. Если угощаешь.
Я подхватываю рюкзак и мы проходим на остановку. Он достает беломорину и отработаным жестом выдувает на скамейку табак. Потом достает черно-коричневый шарик и начинает делить его.
"Гаша?"- интересуюсь я.
"Нет, смола. Что у вас там смолу не курят?" - спрашивает Славка.
"У нас все курят!" - отвечаю я.
И мы делимся соображениями, кто какими аппаратами раскуривается и как они называются. "Флейту" здесь называют "аймером". Он смешивает шарики с табаком, закручивает косяк на конце. Мы неспешно раскуриваемся. Говорим обо всякой хрени. Никакого прихода пока нет. Да и рановато еще.
"А ты в дурке часом не лежал?" - спрашивает он.
"Нет. Дружище один лежал, но он не псих, просто от армии косил." - говорю я.
"А я вот недавно вышел. Два месяца отлежал." - говорит Славка.
"Что тоже от армии бегаешь?!" - осведомился я.
"Нет. Я по теме лежал." - ответил он и назвал свою болезнь, какую-то параноиадально-шизо-хрень.
Я делаю очередную затяжку и думаю: куда я попал. Когда косяк был практически прикончен, я заметил на месте, где я стоял появилась фигура с маленьким рюкзаком и гитарой. Мы покинули остановку и пошел на место, где провел полдня. Там стоял парень с кепке и с серьгой. Его звали Леха, он ехал домой во Владивосток. Слава предложил нам опять раскуриться. Они пошли раскуриваться в кусты. Я настойчиво отказался, так как был уже усажен в хлам, и стал стопить. Я настолько сильно накурился этой дури, что мне стало казаться, что вокруг потемнело, и мне совсем не смешно, а слова не просто произносятся - они выливаются густой массой, вроде патоки или меда и карамелью застывают в воздухе. Я еле держусь на ногах. Я ощущаю себя каким-то унесенным, оторвавшимся от своего корабля космонавтом. Солнечный ветер бомбардирует мой скафандр с зеленым семилистником на гермошлеме. Нелегко ганджубасовому космонавту в Тункийской Галактике, ведь кругом темное канабиноидное пространство. Злая все-таки эта тункийская дурь, это вот киргизская интеллегентно вставляет. От этой же приход злой и жестокий как орда пьяных бурятов! Мне показалось, что они курили целую вечность. Я не знаю сколько прошло времени, но они вернулись. Славка вдруг ни с того ни с всего взял и побежал в сторону автобусной остановки. Меня начала захлестывать паранойя, что этот парень дернул мой фотоаппарат, который висел через плечо, но я не мог даже с места сдвинуться. Я больше не чувствовал ни ремешок от фотоаппарата, ни чехол. Но я же вижу, что он висит на месте. Чертова смола. Потом Славка вернулся и сказал, что забыл цветы и перемещается только бегом. Безумный тип. Затем он предложил мне немного смолы с собой, но я отказался, так как не путешествую с наркотиками. Так, мухоршибирский Форрест Гамп скрылся за холмами. Мы остались на трассе и уже от безнадеги стали стопить. И вот за стеклом гермошлема появилась благодатная растафарианская атмосфера, концентрация ТГК в крови меня - ганджубасового космонавта упала, стало весело. Меня немного отпустило, и мы стопили и ржали. Я рассказывал ему истории про парня-ступеньку и человека-голубя. Этот Леха, ехал домой из Питера, где полгода жил в панковском сквоте. Ему было двадцать три года, он нигде не работал и не учился, а на жизнь зарабатывал игрой на гитаре. Короче, наглухо испорченный был пацан. Теперь уже совсем стемнело, и как водится двух обкуренных подонков никто не забирал, и мы решили двинуть пешком до села и попить чая в кафе. Село никак не появлялось, а мы уже прошли где-то три километра. Показалась заправка, возле которой к нам подрулили несколько малолетних гопников на мотоциклах. Курева у нас все равно не нашлось. На заправке не оказалось чая и кофе. У Лехи было рублей тридцать и он купил баклажку кваса. Пойло было отвратительным, но мой организм был обезвожен смолой и тем, что веселая зеленая баклажка уехала в Читу вместе с Машей. Также у него нашлась колбаса с хлебом, которая осталась с его ночевки на даче под Улан-Удэ, где ему дали вписку, оставив ключи. У Лехи осталось еще немного денег и мы решили сдать назад до Тарбагатая, а там была кафешка "У Семейских". Мы поймали на заправке перегонщика и доехали до кафе. Только перегонщик отчалил, и мы поняли, что кафе не работает. Мы стучимся в гостиницу и просим дежурную пустить нас на порог переночевать. Мы делаем это несколько раз, но получаем жесткий отказ. Я бы на ее месте, вероятно, тоже бы не пустил бы таких как мы. Мы садимся на скамейку и разговариваем. Леха говорит, что видел меня и Машу под Байкальском. Он стоял всего в 200 метрах от нас. Там он еще и получил по голове от гопников на черном Skyline. Я вспомнил эту машину, но к нам они не подъезжали. Было уже два часа ночи. Я думал как там Маша. Наверное, она уже на пол-пути к условленному месту, а уже утром будет спать в своем желтом спальнике на лесополосе. Я тут еще по накурке забыл номер этой фуры, но меня не на миг не оставляло ощущение, что с ней все отлично. Проклятый свин давал о себе знать. В этой сучьей Бурятии даже кафе ночью не работают! Надо спать, так хоть есть не охота...
***
Леха лег спать прямо на скамейку, а я приоделся и лег спать на расстеленную пенку, подложив рюкзак под голову. У кого-то из русских писателей, описывается фишка, что раньше путешественники, когда останавливались на ночлег, то непременно ложились ногами в том направлении, куда держали путь. Я вспомнил эту вещь и усмехнулся про себя: я столько здесь болтаюсь, что просто не могу забыть направление. Ночью я проснулся от звука мотора и света фар. Передо мной стояла "копейка", из нее вышли местные пацаны и что-то там говорили. Я еще не проснулся и так ничего и не понял, что им было нужно. Так и слушал их сидя на пенке. Теперь я проснулся совсем под утро, было еще темно. Я сидел и раскуривал трубку. Недалеко от кафе был двор, откуда постоянно выезжали и приезжали машины. Я наведался туда за кипятком и солью. Это оказалась территория МЧС, и я получил то, что хотел. Я разбудил своего "коллегу" и мы съели весь мой котелок лапши. Открылось кафе и мы попили чая на последние деньги. Леха оказался четким - не возникал по поводу моего права первым уезжать с позиции. Я не мог уехать минут сорок и опять зашел в кафе. Леха стрельнул у зашедшего мужика десятку и мы взяли еще чаю. Потом какие-то дебилы докопались до нас, что они не понимают сути моего путешествия и просили Леху показать гитару. Эти мудаки - приезжие. Тарбагатай - русское село старообрядцев, причем старинное, спокойное тихое место. Эти два типа посылаются нами по своим делам. Я прощаюсь с Лехой и опять иду к трассе. На стоянку, с Запада приезжают два новых блестящих "Фрейта". Я дожидаюсь пока водители позавтракают, и говорю с ними. Мне отвечают, что они скоро сворачивают в деревню. Все ясно, опять "бурятский синдром". Именно так, мы с Машей назвали лживое нежелание провоза автостопом, которое зиждется на межнациональной и расовой дискриминации. И чем русские бурятам нагадили?! Или у меня уж совсем блаженный вид, что эти мужики могут допустить, что я верю их россказням! Да Freightliner Century Class имеет такой клиренс, что сядет на брюхо в любой здешней деревне! Наконец-то, мне удается покинуть позицию и проехать 150 км до Михайловки. В этом смешанном селе я подвисаю. Жара сушит меня, мое лицо уже обгорело. Настроение не к черту, да и скучно одному на трассе висеть. КПК разряжен, даже музыку не послушать. "Бурятский синдром" начинает расшатывать мои нервы очень эффективно, останавливаются только местные русские до соседнего села. Я схожу с ума: пою, ругаюсь, замолкаю. Потом все сначала. Уже скоро вечер. Вдруг у заправки останавливается ГАЗ-вахтовка, я бросаю рюкзак на трассе и иду к ней. Мужик говорит мне, что готов меня довезти до поворота на Петровск-Забайкальский, до хорошего кафе. Вахтовка заправляется и подъезжает ко мне, и я залезаю в будку где сидят четверо мужиков, а пятый, толстяк, возлежит на огромной шконке. Они занимались тем, что ездили по Бурятии, Дальнему Востоку и следили за тем, чтобы деревья не цепляли провода ЛЭП. Они гордились своим делом и одновременно сетовали на тяжкую, дерьмовую, бурлацкую долю российского вахтовика. Они накормили меня и снабдили кофе, консервами и сигаретами. Сами они пили водку, и мне предлагали. Я вежливо отказался, сказал, что мол, на трассе не пью. Это правда, ну не люблю я алкашку на трассе и все тут! Даже перед человеком неудобно, когда садишься в машину и от тебя несет как из грязной провинциальной рюмочной. Другое дело, наркотики, разумеется легкие. Ширево и кислоту в топку, химию туда же. Даешь только зеленые приходы. Гашиш, ганджубас, смола, конопляный насвай - все эти чудесные вещи на трассе гигиеничнее и приятнее алкашки. Да, к тому же, сколько бы ни посылал Джа мне своих людей, до такого "сиреневого тумана" как вчера, я не накуривался давно. Мы ехали медленно и долго, но при этом здорово общались. И вот вахтовка остановилась у кафе с нехитрым названием - "Байкал", я попрощался с лесорубами и встал на позицию. Долбанный "бурятский синдром" опять оставлял меня на великолепной позиции. Остановился трал и водила сказал, что скоро развернется. Еще бы, в деревню на трале не очень удобно ездить! К кафе подрулила "пятерка", там сидело трое бурятов. Я подошел впрашиваться, так, просто потому что это была машина. Водитель сказал мне, что они скоро повернут в деревню. "Опять двадцать пять, ну что за блядская страна!" - протянул я и опять выставил руку, совершенно потеряв интерес к водителю и пассажирам "пятерки". Потом я услышал обрывки разговора:"Побазарим с ним... Может и нормальный... Человек окажется..." Разговор исходил из той самой "пятерки", и явно относился ко мне.
"Эй, мужик! Куда едешь?" - услышал я слева. Я рассказал, зачем мне в Читу, и уже было отошел от них, пока они там шушукались, но водитель открыл багажник и сказал:"Загружайся, едем в Читу."
***
"Вы же в деревню ехали? Как же так?" - спросил я.
"Сначала мы тебя не хотели брать. Потом решили, что ты правильный." Двоих из этих суровых парней звали как меня, а третьего как-то по-бурятски и на Э. Мы ехали и они расспрашивали меня о жизни в Воронеже, о путешествии, еще их почему-то интересовал воронежский криминал. Я расспрашивал их о местном шаманизме. Они только кривили свои рожи и отвечали нехотя. Я подумал, что они просто не в теме, как вдруг мы остановились возле беседки и дерева с цветными тряпками. Они мне заявили, что сейчас мы проведем жертвоприношение духу Бурхану. Я не знал, кто такой этот Бурхан, но смекнул, что сейчас будем пить водку. Я работал с одним геологом-бурятом в Якутии, и видел, как он когда бухал, смачивал мизинец и стучал им по столу. Он поил духов тем, что пил сам. Тут мы вылезли и допили половину, оставшуюся в бутылке. Даже водитель не обидел Бурхана! Я знаю, что такое пьяные северные азиаты, не по наслышке. И по симу по этому, меня аж передернуло когда я услышал, что они решили купить еще водки. Но по странному стечению обстоятельств ни в одной из трех кафе не было водки. Зато я увидел говнюка на вечернем трале, который "скоро разворачивается", в его кабине горел свет и он набивал свои поганые кишки. Моя голова все чаще падала на колени. Была уже половина четвертого утра. Я проснулся от того, что мы остановились. Впереди, в свете фар была видна, та самая вывеска. Я выхожу и сразу же попадаю в дикий холод, такой, что пар валит изо рта и немеют руки, ищу глазами спальник. Мужики тоже вышли из машины. У меня уже зуб на зуб не попадает: "Мужики! Ищем большой желтый мешок!". За обочиной видна промзона или просто заброшенные постройки. Мы все садимся обратно в машину, мне протягивают телефон, сначала идет операция по перестановки моей симки в телефон парня Э, в целях извлечения Машиного МТСовского номера, который я не помнил. Саша, Саша... Чертов ганджубасовый космонавт, хорошо хоть имя ее помнишь! Маша берет трубку и говорит, что у нее все нормально. Только, она говорит, что она на вокзале Чита-2 и пусть я приеду туда. Я говорю мужикам, что она на вокзале. Они согласились и довезли меня до вокзала. Было пол пятого утра по местному времени, темно и дико холодно. Я вошел на вокзал, продираясь с рюкзаком сквозь толпу гопников, бичей, солдат, женщин с детьми, бабок, китайцев; нахожу Машу в военном зале, у окна. Я был очень рад ее видеть после последних сучьих полутора суток. Дежурный мент усмехается:"Мы ее уже долго охраняем!" А тетушка, дежурная по залу, серьезно сказала:"А говорили, четверо приедет!" Мы купили на последние двадцать четыре рубля два кофе и стали рассказывать друг другу о своих одиночных приключениях на трассе.
***
Маша благополучно приехала утром, но не дождалась меня, естественно, и целый день проторчала возле вывески отделываясь от группы "кусков" из ВАИ и их приглашений прокатиться. Потом подошла и покушала у таджиков, которые ей собственно и посоветовали не ночевать в этом месте. И Маша поехала стопом на вокзал...
Кофе кончился, и я покинув Машу пошел найти в городе банкомат Альфа-Банка и купить что-нибудь поесть. Альфа-Банк отсутствовал как класс, но мне удалось снять несколько штук рублей на ближайшие пару дней. Я шел по улице с довольной улыбкой. Люди спешили на работу, выгуливали собак и один я никуда не спешил. Впрочем, я один выглядел как идиот, в своем обычном походном мундире - в красной вязаной шапке, красно-серой куртке и серых штанах на подкате с широкими красными лампасами, в черных "берцаках". В этот момент мне принадлежала вечность - мы наконец встретились после этой долбанной Бурятии и мне перечислили мою зарплату за последние две недели.
Я зашел в магазин и купил чай, сыр, колбасу, хлеб и шоколад. Еще я решил, что все деньги сразу, снимать глупо, мало ли что, пусть лежат до поры, до времени. Я пришел на вокзал и мы подкрепились. Памятуя об общей дерьмовости трассы Чита - Могоча и дальше до Амурской области, мы решили болтаться на вокзале и пытаться вписаться в поезд, хотя бы до Сковородино, а в идеале до Белогорска. На перроне я видел, как некий бичара вписался в почтовый вагон на Запад. Я был вдохновлен. Действовать решили сугубо сексистски: то есть если начальник станции - мужчина, то идет договариваться Маша, если женщина, то я. Отыскали что-то вроде доски почета и выяснили, что главная здесь ужасная бабища по фамилии Горбенко. Моя. Я иду искать ее кабинет, и говорю Маше:"Пожелай мне удачи! Она не помешает..." Машу по ходу забавляет, что мне досталась такая миссия:"Удачи, Санек! Если что продавайся, хоть за рубли!" Я дожидаюсь пока госпожа Горбенко появится и втираю ей всякую парашу, где все правда, кроме того, что у нас нет денег, так как нас ограбили в Бурятии. Вежливо прошу содействия со стороны железной дороги в ее лице. Она сказала, что я зря теряю время и железная дорога нам никак не поможет, и все это наши проблемы. Да и хрен с ним, думаю, чего еще было ждать от этой противной морды. Пусть живет как может. Зачем грубить только? Так наша мечта о поездостопе расстаяла как пластилин, прилепленный детской рукой к абажуру настольной лампы. "Бурятский синдром" и проживание в военном зале нас несколько утомили, и мне пришла мысль прокатиться до Белогорска по цивилу. Там несчастные 1500 км, билеты не могут быть дорогими, так мы выиграем время на прохождение этого дерьмового участка и больше времени проведем в Приморье, а не лежа на обочине с поднятой рукой под Ерофей Палычем или Магдагачи. Я пошел в банкомат и сняв еще несколько тысяч, приобрел билеты, правда на послезавтра.
***
А пока, у нас есть сутки, чтобы как следует врубиться в Читу. Чем мы и занялись. Пока я сидел в Интернет-салоне, Маша ходила фоткала архитектуру на площади Всегда Живого. Я разобрал свою корреспонденцию, нашел Машу, и мы пошли фотографировать красивый старинный дом. Дом был просто необыкновенен, и по моим представлениям относился к сталинскому ампиру. Он стоял, залитый лучами мягкого вечернего солнца и лишь черные глазницы мансард сверлили пространство. Мы решили залезть и сделать фотографии из приглянувшейся мансарды. Зашли во двор и женщина с балкона спросила, что нам здесь надо. Мы честно ответили, что мол, путешествуем и нам понравился этот дом. Она удовлетворилась таким ответом. Мы проникли в подъезд и когда я уже лез по лестнице на верх, то открылась дверь одной из квартир и вышел дед, который сразу начал орать и грозил вызвать ментов. Я сначала предложил Маше бросить эту затею, ведь нам только не хватало, чтобы нас перед поездом приняли в мусорскую. Маша возразила, что мол за что они нас примут, у нас документы в порядке. Я парировал, приводя небезосновательные доводы об арестах диггеров и паркурщиков в Воронеже, как раз за такие вот проделки. Дед все больше распалялся и уже исчез в квартире - типа, звонить пошел! Потом я осекся:"Стоп, что это со мной? Неужели я поведусь на понты этого старого мудозвона? Не бывать этому." Я сказал: "Ты права. Кто поверит этому старому колдырю!" и откинул люк вверх. Там мы обнаружили всякий строительный мусор и мертвого голубя, которого заснять не удалось, так как было темно. Сделав фотки из окна, мы открыли люк и стали спускаться. Старый алкаш еще не угомонился и как я понял, его замыслом было запереть нас в подъезде до прибытия ментов. Но мы почему-то свободно вышли из подъезда на улицу, под гневные крики:"Ах, вы суки! Еще и замок сломали!" Мы вышли и долго гуляли по городу. Фотографировались сами и запечатлевали действительность. Я сфотографировал шикарного улыбающегося раста-бича в соломенной шляпе! Центр был маленьким и уютным. Во всякие трущобы мы только заглянули, но не найдя там ничего интересного, вскоре вернулись в свой военный зал. И это был теперь не просто зал ожидания, а целый чайна-таун. Солдат совсем немного, но зал полон китайскими "челноками". Мне не спалось и я наблюдал за ними. Они были вежливы, одеты просто и аккуратно и великолепно говорили по-английски и по-русски. Как я старался не спать, меня все же отключило. Проснулся я на полу, лежа на коврике под любопытными взглядами, склонившихся надо мной китайцев и детдомовских детей. Я некоторое время таращился на них, но потом встал и вышел покурить на перрон. Сегодня у нас был поезд в Белогорск. Хотелось отдохнуть от тупого торчания на безлюдной трассе в окружении отнюдь не дружелюбно настроенных бурятов, провожая досадными взглядами караваны белых тойот, мчащиеся на Запад. Мы залезли в вагон и нашими соседями оказались несколько девчонок и два парня немногим старше нас. Несмотря на то, что у нас была своя компания, а у них своя, мы все же познакомились и успели выпить за знакомство немного водочки. Да, да... Я пару раз "заложил за бороду", ловя на себе строгий взгляд Мельника. Этот взгляд не выражал явного упрека, но давал понять: "Саша, хватит с меня Новосиба. Смотри и сейчас не нажрись как сука!" Что касается меня, то я и не собирался бухать. Так мы сидели, пили пиво и говорили о разновсяческих вещах, обо всем и одновременно ни о чем. Утром я проснулся под речевку-поговорку, явно относящуюся к той местности, где остановился наш поезд. "Бог создал Сочи, а черт Могочу!" - донеслось до моих ушей. Было хмурое и пасмурное утро, плавно переходящее в точно такой же день и Маша, у которой болела голова от вчерашнего пива, да к тому же ей не давали спать мои мокрые и грязные трусы и две пары носок, которые лежали на третьей полке, на уровне Машиной головы, заботливо завернутые мной в пакет, с надеждой на то, что в обозримом будущем они дождутся стирки! Пакет от тряски разгерметизировался... Я ведь лег на нижнюю полку плацкартной "боковушки", и головой в другую сторону! Правда предусмотрительно, так?
Вечером мы оказались в Белогорске. Уже начинало смеркаться, а мы все пытались добиться от местного населения информации о выходе на трассу. Электрички здесь, в Амурской области отсутствовали как класс, и мы подхватив рюкзаки забежали в городской автобус Љ1, который по прогнозам кассирши с вокзала должен был вывезти нас на трассу. Но, кассирши вокзалов, как правило, ничего не смыслят в таких вещах... И мы оказываемся в практически полной темноте на каком-то асфальтовом пятачке, в частном жилом секторе. Мы зашагали в темноту по дороге, по ней-то мы и надеялись выйти на большую трассу. Впереди показалась каменный обелиск-карта-схема железнодорожного сообщения Амурской области. Мы сосредоточено рассматривали сей предмет советского информационно-каменного зодчества под синим светом диода зажигалки. Не особо разобравшись, что с этим творением не в порядке, мы зашагали дальше в дебри белогорского района Амурской области. Нам показалось, что схема, то ли зеркально отражена, то ли вообще перевернута вверх ногами. Тополя кончились и впереди раскинулось огромное открытое пространство и звезды, под которыми вероятно, давным-давно горели походные костры гуннов на подступах к северной оконечности Поднебесной, времен династии Цинь. Keep it real! Сейчас здесь впереди завиднелась развилка с довольно оживленным движением. И тут я заметил какое-то оживление на другой стороне дороги, что-то похожее на людей, что ли... Мы пересекли проезжую части и увидели "копейку", возле которой стояло три мужика, а после нашего приветсвия вылезли еще двое. Я спросил, как нам попасть на трассу, они сказали, что до развилки и налево, и пояснили, что все тачки, которые мы видим впереди идут в Благовещенск, а нам до трассы идти четыре километра. Странные они, конечно. Ночью молча стояли вокруг своей "копейки". Мы уже было стали фантазировать на тему, того, что у этих мрачных типов по-любому тело в багажнике! Места лихие здесь как-никак: близость китайской границы, обилие зон строгого и обычного режима, поселения "химиков"... Кругом расстелалась безлюдная степь, и лишь изредка нам попадались одиноко стоящие домики, навевавшие сюжеты злых снов Босха и эстетику "Детей кукурузы", ну или "Кладбища домашних животных". Кому, что больше нравится! Мы же шли по середине пустой асфальтовой дороги, изредка пропуская запоздавшие встречные машины, и мечтали найти военный аэродром и добраться до океана авиастопом. Вспомнили даже, что в Воронеже еще светло сейчас, а здесь уже ночь. Шесть или семь часов разницы все-таки. Мы шли и шли, лишь изредка, раз в час, останавливаясь на перекуры. Я уже давно усвоил, что километр понятие растяжимое, да и Маша напомнила про "четыре километра до трассы", это наверно, впятером на синей "копейке" до трассы четыре километра. Мы же уже часа три идем, и так уже три часа ночи, почти... Впереди забрезжил свет и вскоре мы вышли на другую дорогу, и на другой ее стороны горел прожектор, освещая некие постройки, луна освещала каркасы разбитых машин. "Скорее это напоминает СТО, нежели кафешку" - подумал я. Но наши догадки были недолгими, как тишина степной ночи нарушилась звоном разматывающейся крупной стальной цепи. На нас побежала огромная черная псина. Мы даже остановились, но псина подло хрыкнула, натянула цепь до предела, остановилась и ударилась в лай. В свете прожектора и бледной блядской луны показался ощетинившейся профиль огромного цепного ротвейлера. Потом из развалин вышли два парня и успокоили нас, что псина надежно приварена цепью к автомобильному мосту и никуда не денется. Развалины, на деле, оказались небольшим придорожным кафе и автомастерской. Мы решили сегодня не разводить костра и довольно плотно подкрепились, захватив с собой еще и пару бутылок местной сильногазированной безалкогольной мерзости. Палатку разбили практически сразу за кафешкой, недалеко от одинокого кустарника. Перспектива гостей в таком месте нас, надо сказать, ну никак не прельщала, но усталость и природное распиздяйство победило здравый смысл...
***
Утром мы встали довольно рано, и позавтракав во вчерашнем кафе, вышли на трассу. Кругом простиралась степь местами зеленая, местами цвета хаки и первый наш водитель в это утром из местных офицеров запаса, дал нам понять, что жизнь здесь тяжелая, военные части и колхозы заброшены. Но были и хорошие новости - мы вчера пешком вышли на "правильную" трассу. С этим мужиком мы доехали до деревни Возжаевка, которая была раскидана довольно далеко по двум сторонам дороги. С обочины начинались луга, вдалеке блестели пруды и виднелись черные крыши этой печальной деревни. Пьет, деревня... Ох, и пьет. До полной потери рассудка и до поноса. Сам выпить не дурак, но есть много других радостей. И тут мы встретили персонажа, который полностью высрал свои мозги и волю на почве алкашества.
К нам подъехал пастух, но не просто пастух, а совершенно дикий бичуга - грязный, одетый в грязно-черно-зеленое тряпье, беззубый, и уже с утра мертвецки пьяный, да еще и с хлыстом. Этот молодой и бородатый бич был моим тезкой и было ему лет тридцать, выглядел он несколько старше. Он некоторое время стоял не спешиваясь и пытался с нами разговаривать, мы познакомились с ним и перекинулись парой слов и потом я напомнил ему, что он мешает нам стопить машины. Он сначала нас не понял, но потом удалился через дорогу к своим коровам. Кто тут остановится, когда рядом с нами такой всадник!
День был жаркий, чего нельзя было сказать об утре, и мы сидя на обочине упаковывали лишние шмотки в рюкзаки. Опять мы сидели на обочине возле местной деревушки, передвигались сегодня мы только местным трафиком. До этой остановки мы обогнали пару велосипедистов. И вот теперь они обогнали нас. Тетка привествовала нас по-английски, а мужик с окладистой рыжей бородой с трудом выдавил из себя: "Здраствуйте!". Ага, иностранцы... Я решил, что было бы интересно с ними по-общаться и выяснить откуда они и кто. Такая возможность нам представилась после поворота в следующую деревню, тетка проехала мимо первая, впрочем как и было до сих пор. Мужик ее видимо вез груз посерьезнее. Я подошел к ней первый, когда она остановилась и положила велосипед на обочину, в пяти метрах от нас.
- Good afternoon!
- Hello!
- Where are you from?
- I and my husband from Holland.
- It's so far for bicycle hiking! You ride throughout Denmark and Sweden?
- Oh, yes... We travel throughout St. Petersburg, Moscow and far away to Kazan and Ural Ridges. We're you from?
- We are hitchhikers from Voronezh, European part of Russia. Ride to Far East from our city througthout Middle Asia. How much time you ride?
- Half-part of year. We begin our adventure at april of this year from Amster!
- It's really madness! We don't so radical hikers. Do you have some accidents in Russia? - поинтересовался я, памятуя об ограбленных и изнасилованных британках неподалеку от Сахюрты.
- No. Your country is wondeful!
- I wonder. Essentially, in Russia you don't find so safety highways, then in your native. You are lucky travellers!
- :-)))
- Good luck!
- Good luck your, too
Вот примерно, такой диалог состоялся между мной и женой Эрика Рыжего как я его окрестил для себя из-за внешнего сходства со знаменитым скандинавским воином и мореходом. К слову, жена выглядела гораздо хуже его, наверно старше сильно, но лицо ее было похоже на шкурку моченого яблока, если оставить его на подоконнике в солнечный и жаркий день. Нечего было ведьм жечь раньше, теперь европейцам, дела цепных псов Томаса Торквемады и Бернарда Ги аукнулись вот такими страшными тетками. История католичества в страшной дорожной картинке. Благо у нас не было такого геноцида красоты, да и аутодафе не прижилось...
Потом мы еще раз встретились в кафе за обедом. Эрик методично поглощал борщ, капуста путалась в его бороде. Они пытались высказать свое восхищение борщом, вероятно, не зная, что это все же украинское национальное блюдо. Но не суть... Борщ был и впрямь неплох для придорожной харчевни. Не буду более, тебя, читатель утомлять диалогами на ломаном английском, но в процессе обеда мне удалось выяснить, что из Владивостока они собираются лететь самолетом. А мы назад опять автостопом по осенней Сибири. Мы ведь не обеспеченные и безбашенные пенсионеры Бенилюкса, так?
Подвисания были жесткими на протяжении всего дня, и мы уже было вспоминали Бурятию, глядя на встречные караваны перегонщиков и редких "американцев" с дальневосточными номерами. Лишь изредка трассу пересекал парящий коршун, черный ворон или дед, едущий на мотоблоке. Вот нас подбирает Toyota Ace, где едут два мужика и две тетки. Они хотят высадить нас возле поворота на Талдыкан. Но, по ходу нашего общения, они решили провезти нас чуть дальше до самой Бурейской ГЭС. Уже вечер, и несмотря на то, что сегодня мы вышли на трассу ни свет, ни заря, проехали мы пренебрежительно мало. Хотя такого жесткого позора как 45 км/сут, в Бурятии, у меня никогда не бывало (не факт, конечно, что не будет такого!). Тем не менее, скоро солнце сядет, а мы находимся на территории довольно густой населенки, которая перемежается с промзонами. Мы устраиваем небольшой перекус и Машенька бегает и впрашивается в заправляющиеся машины. Желающих взять с собой двух веселых попутчиков так и не находится, и мы продолжаем сидеть на
бордюре. Вдруг, на заправку заруливает белый "фрейт" с фурой. Невысокий дальнобой в спортивных штанах и грязной серой футболке спрыгивает с "фрейта" на землю, Маша уже тут как тут, четверть минуты и по ее сияющему лицу я догадываюсь, что мы едем! Машенька подходит и сообщает мне мы едем до самого Хабаровска. Вот только, дальнобой сейчас пошел в баню и поесть. Он вышел, мы познакомились и загрузили свой скарб в просторный спальный отсек "фрейта". Олег ехал до Хабаровска, и готов был нас довезти туда же, правда, сказал, что придеться заночевать в Облучье.
В Облучье мы приехали уже далеко за полночь, Олег остался в машине, а мы пошли ставить палатку, чтобы поспать до 4 утра, а там мы будим Олега и двигаемся дальше. Такого дикого холода я не припомню с приезда в Читу под утро с тремя бурятами. Как выяснилось Облучье и этот участок трассы стоят в котловине и тут постоянно сыро и холодно. Чудна Россия! Люди всегда селились на водоразделах, а тут в этом котле не жизнь, а полная, как говорят украинцы - срака! Вот что-что, а срака здесь была самая полная! Высокая влажность, как мне показалось, практически стопроцентная - одежда сразу вымокла, равно как и палатка, как только я ее достал из чехла. Мы поставили лагерь в ста метрах от дороги, лес был довольно густой, с деревьев то и дело свисали лианы. Штаны сразу стали по колено мокрыми, так как землю покрывал плотный слой папоротника. Как утром было не охота вылазить из спальников. Вообще-то это никогда не охота, но в Облучье это было втройне. Я сразу вспомнил Якутию, где по осени волосы примерзали к капюшону спальника. Мы поспешно стали собираться. И вот до урочного времени мы уже стояли и курили возле белого "фрейта"... Олег проснулся, пока он расчехлился прошло некоторое время, но светлее
от этого не стало. Наконец стало светать, мы проехали поворот на Лондоко и остановились подкрепиться в единственном кафе. Какой же день был тогда? Ага, было первое сентября, потому как въехав в Биробиджан в обед, мы увидели детишек с портфелями и учителей с цветами, идущих домой. Что примечательно, ни одного мало-мальски кошерного школьника! Одни хачи. То же мне, еврейские края! Сентябрьское солнце припекало, проникая в кабину, освещало убогие трехэтажки Биробиджана и заставляло детишек комкать пиджаки школьной формы в портфели. Олег был мало общителен, в общем-то, но иногда он прерывал молчание и рассказывал... Вот сейчас мы проезжали Волочаевку (печальная деревенька на подъезде к Хабаре), и Олег поведал нам, что здесь во время русско-японской были ожесточенные бои за во-о-о-т ту высоту и показал рукой на не такую уж далекую сопку. Даже фильм сняли... Сопка называется, Июнь-Корань, что ли...
Дороги стали получше, а пейзажи стали мне напоминать ландшафты китайских мультиков. Трасса стала совсем ровной, по обочинам стали попадаться ухоженные автобусные остановки. Впрочем они и так стоят на магистралях нашей страны повсюду, так что присутствие рядом населенного пункта вовсе необязательно. Сейчас мы мчались по Воронежскому шоссе... Недоумение... Зачем оно здесь?
***
Мы тут же нашли местный автовокзал и купили билеты до Корфовского. По какому принципу? Да, просто название понравилось... Погрузились в убожеский ПАЗик, где еще и за багаж платить пришлось и поехали через весь город. Там кстати, еще должен быть минеральный источник и местная вода "Корфовская", но ничего этого мы не обнаружили и стали на трассе у переезда, по пути во Владивосток. Мы конкретно зависли и пора было становиться на ночлег. Я расспросил железнодорожника и он сказал, что тут не далеко есть озеро. Мы отправились его искать, завтра уедем, чего уж там! За каждым поворотом я ожидал увидеть озеро, о котором мне поведал человек в грязной оранжевой жилетке, но кругом попадались какие-то заброшенные цеха, из которых выглядывали мерзкие бродячие псины. Белые статуи бодрых пионеров с цветами и голубями мира, женщин с человеческими детенышами и тому подобные истуканы соцреализма. Битых полтора часа мы отбивались от своры брехливых тварей и набрели на широкий ров. Маша предлагала обойти, но я убедил ее, что так мы ни к чему не придем, и мы с рюкзаками с разгона прыгали через ров, а затем через заросли спустились все-таки на щебнистую дорогу, вообще -то, можно было и не прыгать, но я был бы тогда не я. Рядом был карьер по добыче щебня - слышно было работу карьерной техники и навстречу прошли пару БЕЛАЗов. Мы нашли ручей, приготовили еще что-там в котелке и долго сидели у костра. Сквозь деревья были слышны голоса людей, лай собак и огни домов. К тому же Машеньке позвонили родители, дабы узнать как там ее ветеринарная практика в Ейске. Отлично, по-моему. На трассе, как повелось в последние две недели, мы оказались в начале второго часа дня! Кстати, на том же самом переезде, откуда вчера ушли. Наверное, теплый приморский климат развивал лень. Вскоре остановилась Hinа - маленькая японская фура, с лестницей на крышу справа. Водитель Юрий ехал с Комсомольска-на-Амуре во Владивосток, мы погрузились в кажущуюся игрушечной кабину грузовика, там оказалось даже просторно. В Приморье было еще лето, если бы не кондиционер, то можно было бы просто подохнуть. Скорее бы до океана, что ли. До китайской границы считанные километры. Эх, нет загранпаспортов, ведь можно было недельку подождать визы, купаясь в Японском море. Ехали мы на этой тачке довольно долго - остановились покушать в Бикине, на остановке с гипсовыми медведями. Взяли там чипсы "Краб" - любимое Машино лакомство, но ей до них добраться не удалось, так как остановившись вечером попить кофе к машине подбежала свора псин, которых Маша сразу же обласкала, а поскольку руки ей мыть было негде - она смотрела как я поглощал один за другим пакет "Краба". Профессиональная привычка ветеринара, обычные люди даже не задумываются о необходимости помыть руки, после того как гладят этих тварей! Мы останавливались посмотреть на вечернюю Уссури и набрали железной минералки, "шмаковская" она, по-моему, называлась. Окислилась и помутнела за пару часов. Железная вода. Вечер проходит как обычно, за пустыми дорожными разговорами, впереди Михайловский пост. По словам Юрия, один из самых злоебучих постов ДПС в стране. Сколько времени неизвестно, но уже ночь, взмах палки в свете фар и нанаец в форме начинает расспрашивать водителя, что он везет. Мясо, рыбу. Не верит. Просит показать. Юрий ему показывает только документы, а товар, говорит, можешь посмотреть, когда составишь акт о снятии пломбы под свою ответственность. Нанаец задумался, его хилый компьютер завис и он обратил свою неуемную энергию на нас. После того, как мы представились, кто мы, куда и зачем, он потребовал паспорта и понес пробивать их по базе. Старается, засранец... Как водится, в розыске мы не находились - поехали дальше.
***
В начале четвертого утра Юрий высадил нас на разъезде Владивосток - Артем. Мы спустились в кювет и попали в высокую густую траву. Штаны сразу прилипли к ногам и все началось чесаться от насекомых, которые летали, ползали повсюду. Вытаптывать место для палатки не было никакой возможности и пришлось раз десять кинуть в траву рюкзак, чтобы появилась аккуратная площадка. Жрать не стали, я лишь немного подымил трубкой перед сном и мы легли спать. Утром мы поняли, что стали вчера практически на заливном лугу, собравшись и позавтракав в оказавшемся рядом кафе с турбическими для депрессивного региона ценами поймали машину и двинули стопом в Артем, а оттуда сели на автобус до Тихоокеанского, ибо в этот военный городок стопом будет добраться не просто, а времени у нас все меньше и меньше, ведь еще назад ехать стопом, так как денежных поступлений на наши счета не предвидится. А вот во Владивосток мы не поехали специально, делать там нечего, лучше провести время на море.
Тихоокеанский оказался обычным военным городком, но Маша была в восторге от своей малой родины, и жадно вслух подмечала изменения, которые произошли за восемь лет ее отсутствия. Она показывала любимые уголки своего детства. Теперь я знал, где она доконала камнем больного котенка и дерево, где закопала "клад"! Ее балкон теперь был уже застеклен, дверь была все той же. Тот же, грязный подъезд, расписанный еще несколькими поколениями детишек. Безрезультатно побродив по городку в поисках маски-трубки и Интернета, мы решили поехать на Угольный пляж. Остановилась Toyota с морским офицером, который подходил по возрасту, но не знал кавторанга Мельника и высадил нас на повороте на пляж. Дыхание моря из небольшой бухты чувствовалось и возросшая влажность только усугубляла мерзкую сентябрьскую жару. Я был неприятно удивлен, когда увидел машины и кемпинговые палатки, но мы взяли налево сквозь заросли и забурились в уединенный скальник. Маша подобралась к воде и опустив в воду руки, нечто подобрала и принесла мне. Это оказалась небольшая морская звезда, с толстыми смешными лучами, иссиня-черная в оранжевую крапинку. Я умилился, ведь до этого, видел их только на картинках и в "Одиссее команды Кусто"! Другая тварь вызвала во мне куда меньше энтузиазма к купанию в море. Это был крупный черный морской еж. Все камни у берега оказались усеяны этими нехитрыми зверями, вызывающие у меня быструю ассоциацию с практиками по палеонтологии в универе, где Юрич объяснял где у каких древних или новых ежей располагались рот и анус. Если, конечно, так можно выразится. Нам всегда свойственны антропоморфные суждения о строении и поведении животных, даже таких примитивных как эти. Черный шар с длинными ломкими иглами. Ну, какой рот? Какой у него может быть анус? Две дырки, а зачастую и одна для двух противоположных потребностей. Мы тотчас разделись и полезли купаться. Вода была немного прохладной, видимо, из-за недавних дождей. Прибоем меня постоянно норовило кинуть задницей на колонию ежей! И опять, я попал в самое дурацкое. В первый! В первый же заход в воду, я наступил на скользкий камень и поскользнувшись попал левой ногой прямо на черную колючую мразь! Тем самым глубоко загнав три иголки. Машенька все удивлялась, что сколько здесь жила ни разу не наступала. Ее отец, говорит, загнал один раз в ступню пол-ежа, но то наверное, из-за бухача, наступил с разлету. Ему правда в больнице удаляли. А мы сидя на берегу поочередно выковыривали из моей ноги швейными иголками остатки ежа. Вечером мы жгли костер, и связывались с домом. Маша с подругами и женихом, а я с братом и Толстым. Разница во времени семь часов, поэтому я застал Толстого в университете. Забавно, вроде бы так просто - 15 градусов - один часовой пояс, в градусе 111 км, далековато мы забрались... Особенно это видно на школьном атласе географии России, где мной, синей ручкой был небрежно прорисовано наше путешествие.