Никто из сослуживцев не знал, что означает его прозвище. Некоторые были абсолютно уверены, что оно происходит от английского 'to reap' - 'пожинать'. Но это было глупое предположение, ведь гораздо логичнее было назваться 'Рипером', то есть 'Жнецом'. Он же был просто Рип.
На самом деле, расставшись со своим человеческим именем, Владимир вспомнил надписи R.I.P. на могильных камнях. Аббревиатура от латинского 'Requiescat in pace', или от английского 'Rest in peace'. Покойся с миром. И поскольку он морально похоронил сам себя, эта ассоциация показалась ему идеально подходящей. Он превратился в живое надгробие.
Как бы там ни было, Рип был одним из тех немногих, сумевших окончательно и бесповоротно завязать со своим прошлым, отринув всё, что было до инициации. Это позволило ему стать одним из лучших. Фактически, образцом, с идеальным послужным списком. Вот почему его неожиданный прокол стал настоящей сенсацией. И дело было вовсе не в том, что по ошибке нерадивого диспетчера он едва не совершил преступление. Проблема крылась в его дальнейших действиях. Когда он забрал умирающую девушку и помчался в ближайшую больницу. Наверное, он был страшен в те часы, даже в своём человеческом обличии. Потому, что медицинский персонал, дежуривший тем вечером, моментально терял всяческий гонор. Лишь один раз старшая медсестра осмелилась сказать, что больную нужно сначала поместить в приёмный покой, на что Рип просто взревел 'В реанимацию! Немедленно!' Моментально появился дежурный врач. Карину спешно уложили на каталку и повезли в реанимацию. Усевшись на стул в пустом коридоре, Рип включил инфоком и стал изучать сведения о пострадавшей. База была доступна, значит, пока что, его не отключили. Оказалось, что Карина - сирота. Живёт с тёткой. Телефон тётки был доступен и Рип связался с ней. Вместо беспокойства, женщина выразила, скорее, раздражение сложившейся ситуацией. Оказалось, что это она отправила племянницу в магазин за продуктами. Рипу показалось, что она даже не собирается приезжать в больницу, но она всё же поинтересовалась о местонахождении Карины и, охая, положила трубку.
Дожидаясь её, Рип пребывал в ужасном настроении. Где-то там, в десяти кварталах от него, в подворотне догнивала его добыча, которую, возможно, уже обнаружили сумеречные стервятники. От волнения, голод слегка притупился, но теперь возвращался вновь, всё сильнее сводя его с ума. Рипу было обидно до горечи, что он остался голодным. Но он чувствовал, что поступил правильно.
Его одинокая фигура с максимально надвинутым капюшоном чернела в больничном коридоре. Парадокс. Он - смерь, пришёл, чтобы спасти жизнь. Над его головой хлопнула и погасла лампа. По коридору зашагали две пары ног. Рип повернул голову и увидел полицейских. 'Медики увидели синяки на её лице и тут же сообщили куда надо'.
-Здравствуйте, тут девушку доставили, -ещё на подходе заговорил полицейский в лейтенантских погонах.
Поднявшись со стула, Рип шагнул к ним навстречу и вынул удостоверение.
-Всё в порядке. Это я её обнаружил. Пару раз хлестнул по щекам, пытаясь привести в чувства. Думал, что пьяная, -объяснил он.
Увидев высокое звание, прописанное в документе, полицейские тут же сменили тон на более почтительный.
-Но я взгляну на неё всё-таки. Чистая формальность, -произнёс один из них.
-Разумеется.
Полицейский прошёл в реанимацию и очень быстро вернулся обратно, подтвердив, что проблем действительно нет. Попрощавшись, служители правопорядка покинули больницу. Разумеется, у Рипа не было никакого удостоверения. Он показал им обычную бумажку, на которой ничего не написано, и внушил обоим, что предъявляет документ. Это был самый популярный трюк, используемый сумеречниками при общении с ведомственными элементами.
Наконец, появилась родственница Карины. Полная женщина в очках и с химическими кудрями. За пятнадцать минут, которые они просидели рядом, она вывалила Рипу всю подноготную: про свою непутёвую племянницу, и про свою сестру, на смертном одре попросившую её взять дочь на попечение. Из её нудного монолога, Рип понял, что сама-по-себе Карина хорошая, просто её тётка неуживчивый человек. Поэтому племянница её раздражает. Это Рипа нисколько не волновало. Он упрямо дожидался результата. Нужно было убедиться, что его старания прошли не зря.
Появившийся усталый доктор сообщил им, что состояние пациентки стабилизировано, но ей придётся провести в реанимации ещё пару дней. Сделав короткий выдох, Рип поднялся со стула и, не попрощавшись с женщиной, быстро пошёл к выходу. Впереди его ждали неприятности. Он это прекрасно знал. Не знал лишь масштаба этих самых неприятностей.
'Ничего', -думал он. -'В любом случае, отвечать будем вместе с Фаустом. Эта скотина не отвертится'.
Вернувшись на базу, Рип сразу почувствовал напряжение вокруг себя. Неприятные взгляды сверлили его со всех сторон, но никто из сослуживцев не решался к нему обращаться. Прямым ходом, он направился в пищеблок. Голод нужно было срочно усмирять, пускай и таким позорным для охотника-добытчика образом.
В пищеблоке как раз заправлялись сотрудники диспетчерской службы. Стараясь ни на кого не смотреть, Рип подошёл к раздаточному автомату и приложил палец к кнопке. Выскочила чёрная капсула. Он подсоединил её к запястью правой руки, в районе вены, и нажал на зелёный сенсор. Капсула пшикнула и завибрировала. По телу сразу разлилось приятное тепло насыщения. По крайней мере, от голода он избавился.
На выходе из пищеблока, Рип столкнулся с Фаустом. Кудрявый, веснушчатый повеса сразу же начал что-то лепетать.
-Рип, я...
Ни говоря ни слова, охотник врезал ему в челюсть и ушёл. Это было нарушение внутреннего устава, за которое его по головке не погладят, но раз уж он всё равно увяз по уши, так почему бы не выпустить свою злобу наружу? К тому же Фауст вряд ли пойдёт на него жаловаться, учитывая серьёзность его ошибки.
Больше всего Рипу хотелось вернуться домой и поскорее забыться сном. Но он понимал, что этого лучше не делать, поскольку отдохнуть сегодня ему не дадут. Спустившись на квартирный этаж, он тут же увидел возле своей двери крупную, высокую фигуру мужчины в очках и с сильной залысиной. Это был напарник Рипа - Юрист. Прозвище у него было такое, а в прошлом его звали Романом. Он неслучайно ошивался в коридоре. Он ждал его возвращения.
-Даже не спрашивай ничего, -ещё издали остановил его Рип, и повернул к двери.
-Я и не думал, -гнусаво пробасил тот, открыл перед ним дверь в комнату-келью и вошёл следом.
Охотники жили в маленьких комнатках с двумя кроватями и общим столом. Этого было достаточно, чтобы отдохнуть после напряжённой работы. Рип тут же улёгся на свою лежанку.
-Чай будешь? -спросил напарник.
-Не хочу.
-Успокойся. Всё будет нормально.
-Угу, -Рип закрыл глаза.
Меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать. Разум ожидал лавину неприятностей, готовую вот-вот на него накатить.
'Внимание! Легат вызывает гамма-инфильтатора Рипа!' - сообщил репродуктор внутренних оповещений.
-Так я и думал, -поднялся Рип. -Отдохнуть мне сегодня не дадут.
-Хорошо, что сам батя вызывает, а не этот козёл Воланд, -попытался утешить его Юрист.
-Батя вызывает только по особым случаям. Так что ещё неизвестно, что лучше.
Горько усмехнувшись, Рип вышел из комнаты, и направился к лифту. На административном этаже он увидел группу администраторов-егерей, во главе с Воландом - лысым, круглолицым мужчиной с маленькими злыми глазами. Когда Рип проходил мимо, того аж передёрнуло, и было заметно, что он с трудом удержался от едкой реплики. Но сдержался, понимая, что распекать Рипа собирается более высокое начальство.
Постучавшись в дверь кабинета, Рип услышал 'Войдите!' и вошёл.
Мизгирь сильно постарел со времени их первой встречи. И хоть человеческое тело, наделённое сумеречной генетикой, прекращает стареть в физическом плане, моральная старость буквально сквозила наружу, через усталые глаза, через осунувшееся лицо и сутулую фигуру легата. Мизгирь никогда не ругал Рипа. Просто потому, что тот никогда не давал ему повода для этого. Этот вызов 'на ковёр' был первым за его долгую, безупречную практику.
Кабинет Мизгиря был тёмным. Единственным источником света была зелёная лампа на столе.
-Присаживайся, -Мизгирь указал на кресло, расположенное напротив. -Рассказывай.
-О чём рассказывать? -послушно уселся Рип. -Вы и так всё уже знаете.
-Знать-то знаю. Мне интересно другое. Что творилось у тебя в котелке, сынок? Какая муха тебя укусила? Ведь я от кого угодно мог ждать 'сюрприза', но только не от тебя.
-А Вы задайте вопрос диспетчеру Фаусту. Может он прояснит?
-Ах-х, -Мизгирь скрипнул зубами и отмахнулся. -Не говори мне про него. Всё, с ним разговор короткий. Устал я от его выходок. Пусть Воланд меня с дерьмом сожрёт - не буду больше его родственничка выгораживать перед Ареопагом. Хватит. Речь не о нём. С ним всё понятно. Меня другое интересует. Когда угроза миновала, почему ты оставил место охоты? Почему не съел кукол? Почему понёсся с этой девчонкой, как курица с яйцом?
-Откуда же я знал, что угроза миновала? Поймите, я же чуть не съел священную корову в Индии. Что может быть хуже?
-Ты был причиной сердечного приступа ведомственного элемента? Нет. Значит первая директива не была нарушена. Фауст хоть и дурак, но был прав, когда велел тебе бросить вэ-эл и заняться куклами. Это не твоя головная боль.
-Там человек умирал. А мы стоим на страже человечества.
-Опять ты неверно трактуешь нашу главную стратагему. Мы защищаем человечество от кукольного дисбаланса. А не работаем спасателями. Если человек попал в беду, значит такова его судьба. Значит к этому его подвели Высшие. И ему суждено, понимаешь? Суждено погибнуть. Мы не должны в это вмешиваться. Это не наш геморрой.
-А как же инициаты? -спросил Рип. -Почему вы вмешались, когда я...
-Не путай тёплое с мягким! -Мизгирь раздражённо хлопнул ладонью по столу. -Ты знаешь, как и почему вербуют инициатов. Они добровольно обрывают своё существование. А мы лишь предлагаем им альтернативу. Человек, гибнущий по независящим от него обстоятельствам не может быть инициатом.
-Почему не может?
-Потому, что не может! Рип, не зли меня, я тебя умоляю. Я уже сегодня такого наслушался... Просто скажи мне, зачем ты повёз девчонку в больницу?
-Я боялся, что если она погибнет, то меня уже точно признают виновным и нейтрализуют.
-Вот как? А если бы она умерла по дороге? В твоих лапах! Ты понимал, как сильно рискуешь?
-Но я её спас.
-Спа-ас... Смотрите-ка, какой герой... -Мизгирь вздохнул, подумал немного и уже спокойным тоном спросил у него. -Она тебя точно не видела?
-Нет. Когда я приблизился, она была уже без сознания.
-Молись, чтобы эксперты ничего такого не выудили из её памяти. Ох, Рип, Рип. Вот уж от кого я не ожидал такого подвоха. Ладно, ступай. Будем надеяться, что пронесёт... Ах да, -он задержал его уже на выходе. -Я конечно всё понимаю, но рукоприкладство... Без этого никак не мог?
-А что, Фауст уже нажаловался?
-Нарушение Устава недопустимо. Ни при каких обстоятельствах. Проявление агрессии внутри коллектива запрещено. Если бы не озабоченность более серьёзной проблемой, подобная выходка поставила бы под угрозу твою карьеру, Рип.
-Если бы не эта серьёзная проблема, я бы не стал бить Фауста по морде, -ответил тот.
-Всё, иди, -махнул рукой Мизгирь. -Свободен. Пока что...
После разговора с начальником, Рип решил уехать домой. Настроение у него было таким плохим, что он уже опасался сорваться ещё на кого-нибудь. Голод больше не мучил его, но зато появились новые, неприятные позывы, которые он сперва не понял, а затем, расценил как безумие. Ему почему-то всё сильнее хотелось отправиться в больницу, и навестить Карину. Это чувство было сродни желанию преступника вернуться на место преступления. Он пытался бороться с этим, но всякий раз опасная потребность возвращалась к нему, не давая покоя. Рип понимал, что если вернётся, то даст дополнительный повод для злопыхателей и дискредитирует себя. Он и так уже наворочал слишком много дел, но если, покамест, он ещё мог обосновать свои поступки логически, то возврат к тем же самым 'граблям' уже вызовет нежелательные подозрения.
Встреча с Кариной выглядела слишком опасным безрассудством. Это было понятно без всяческих объяснений. Но Рипа тянуло к ней сильнее, чем сдерживал стопор здравого смысла. Это было какое-то гипертрофированное чувство ответственности, которое сам Рип не мог объяснить. Он ощущал связь, возникшую между ними, и эта связь оказалась крепче, чем запреты и предписания. Чем же она так его привязала?
Лёжа в своей кровати, Рип усиленно пытался разобраться в причинах этой подсознательной тяги. 'Неужели я влюбился в эту белобрысую моль?' - насмехался он сам над собой. И тут же понимал, что никакая это не любовь. Во всяком случае, не любовь мужчины к женщине. Ему было прекрасно знакомо это чувство, и до сих пор, даже сейчас, он отлично улавливал его отголоски, вспоминая свою Верочку. Нет, это не та любовь. Это что-то другое. Что-то новое и неиспытанное. Рип столкнулся с тем, о чём вообще ничего не знал. Чувство было не слабее его ушедшей любви, а может быть даже и посильнее её. При том, что Карину он видел совсем недолго, и вообще с ней не общался. Откуда же оно возникло? Ведь появилось оно не сразу, как только он её увидел...
Рип начал терзать свою память, восстанавливая недавнее событие в хронологическом порядке, по мельчайшим фрагментам. Необъяснимые колыхания в его душе начались, когда он направлялся с Кариной в больницу. И это был странный коктейль из беспокойства, страха и переживаний, откликающихся из прошлого, когда он так же волновался за Веру. Но Карина - это не Вера. И заменить ему Веру она не могла. К Карине у него возникли особые чувства. Девушка ассоциировалась у него с беспомощным птенчиком, тонувшим в луже, которого он спас, проходя мимо. Спас, и оставил сидеть на земле, мокрого и измотанного. А сам пошёл дальше по своим делам. Вот только разум постоянно возвращал его обратно. Туда, где он оставил спасённое существо.
Эти чувства были опасными, но на ранней стадии Рип не сильно придавал этому значения. Он дал волю своему любопытству, которое, по его мнению, помогало отвлечься от неприятных мыслей.
Навестить девушку он решился через пару дней, хотя не вполне понимал, зачем это делает. 'Чувство брошенного птенца' успело притупиться. И смысла в данном поступке не было никакого. За Кариной было кому присмотреть. Всё-таки она была не одна. Тем не менее, Рип, повинуясь какой-то мысленной инерции, отправился в больницу. Он не планировал там задерживаться, и даже не желал повидаться с больной. Изначально он решил довольствоваться информацией о её состоянии. Но в итоге всё получилось не так.
Первым вопросом доктора был: 'так это Вы её привезли?'
-Да, я, -с удивлением признался Рип.
-Она про Вас все уши прожужжала. 'Кто Вы и как Вас найти?'
-Зачем?
-Хотела поблагодарить, наверное. Хорошо, что Вы сами пришли. Ваш визит должен пойти ей на пользу. Идёмте, я провожу Вас к ней.
Рипу это сразу не понравилось, но он всё-таки пошёл за врачом.
Карина очень обрадовалась, когда доктор привёл её спасителя. Девушка даже хотела подняться с кровати, но её убедили этого не делать. Двигаться ей ещё было рано.
-Как Вас зовут? -спросила она, шевеля своими синеватыми губами.
-Владимир, -Рип назвал своё прежнее имя, резонно посчитав, что сумеречное ей знать не обязательно.
-Огромное Вам спасибо. Я уже думала, что мне никто не поможет. А потом, когда мне рассказали, я всё пыталась представить, как Вы выглядите.
-Я тебя не разочаровал? -слегка улыбнулся Рип. -Не против, если мы будем на ты?
-Конечно. Я бы не разочаровалась в любом случае. Мне просто было важно узнать, как выглядит мой спаситель.
-Теперь ты это знаешь. Полегче стало?
-Гораздо.
-Извини... -Рип почувствовал жжение в глазах, и поспешно надел тёмные очки, прежде чем радужка начала предательски светиться. -У меня с глазами проблема. Светобоязнь.
-Ничего, ничего, -сочувственно ответила Карина. -Мне кстати тоже глаза проверяли сегодня утром.
-Проверяли глаза? Зачем? -Рип понял, о чём она говорит, и задал вопрос только лишь потому, что хотел узнать подробности.
-Не знаю. Приходили двое каких-то врачей. У них были приборы странные. Надели мне на глаза очки. Вопросы какие-то задавали. При этом я как будто была под гипнозом. Ни одного вопроса не помню.
-А-а, -кивнул Рип. -Понял. Это потому, что у тебя синяки на лице. Они думали, что тебя били. Проверяли, нет ли сотрясения.
-Вон оно что, -кивнула Карина. -Теперь понятно.
Нет, ей было не понятно. Откуда она могла знать, что к ней приходили агенты экспертной комиссии Сумеречного Корпуса, которые пытались выудить из неё информацию, связанную с Рипом. Но всё обошлось. Они ничего не нашли. Карина не успела его увидеть. В принципе, уже можно было уходить, но он медлил.
-Не так быстро, как хотелось бы, но да. Врачи опасаются рецидивов, -ответила Карина.
'Я их понимаю', -подумал Рип. -'Выглядит она плохо. Обычно такие долго не живут. А жаль. Впрочем, почему жаль? Какое мне до неё дело?'
-Всё будет хорошо, -вслух произнёс он. -Ты выкарабкаешься. Но по тёмным переулкам одна больше не ходи. Не факт, что я опять подоспею к тебе на выручку.
-Я усвоила этот урок! -ответила Карина. -Чёрт меня дёрнул срезать угол мимо той подворотни. Послушай, Володя, а что случилось с теми... Ну, которые меня...
Рипа передёрнуло. Но не из-за воспоминаний о брошенной добыче. Просто 'Володей' его уже давно не называли. Последней, кто так его называла, была Вера.
-Они-и, убежали, -он махнул рукой куда-то в сторону. -Я закричал на них, и они испугались. Не думай об этих уродах. Больше они тебя не обидят, никогда.
-Я больше не буду искать с ними встреч, -Карина взглянула Рипу прямо в глаза, и впервые за долгие годы он не выдержал и отвернулся.
-Ну и чего ты этим добиваешься? -спросил Юрист, вальяжно развалившийся на своей койке.
-Ты о чём? -спросил только что вошедший в келью Рип.
-Зачем ходил к ней?
-Не лезь не в своё дело, Юрист. Ходил, значит надо.
-Пойми, этим ты их только провоцируешь. Ты сам даёшь им козыри в руки.
-Да плевал я на них. Меня тут никто не искал?
-Нет. Но Воланд только о тебе и говорит. Какой ты злостный нарушитель, и как тебя нужно вздрючить. Была бы его воля - он бы тебя нейтрализовал.
-Но у него нет такой воли, -Рип сел напротив него. -И пусть говорит, что хочет. Батя меня не сдаст.
-А Ареопаг?
-Поживём - увидим. Я узнал, что Карина меня не видела...
-Карина?
-Ну, тот вээл, из-за которого возник весь этот сыр-бор. Эксперты ничего не нашли, значит Ареопагу нет до меня дела.
-Очень на это надеюсь...
-А что там с Фаустом?
-О-о, этого дебила разжаловали.
-Только и всего?
-Дядюшка сделал всё, что мог. Но такую оплошность замять нереально. Поэтому Фауст теперь мусорщик. В утилизационном отделе.
-Можно сказать, что он легко отделался, -Рип лёг на свою лежанку, положив руку за голову.
Потолок их кельи выглядел как металлическая крышка гроба с матовой лампой. Никаких излишеств, никаких декоров. Сумеречники не пытались устроить себе уют. Комнатушки охотников создавались не для жилья, а для отдыха в относительной изоляции.
-Юрист, -обратился к напарнику Рип. -А как долго ты занимаешь эту клетушку?
-Двенадцатый год, -ответил тот. -А что?
-Ничего. Просто спросил... Ты ведь не имеешь другого жилья, как остальные охотники и я в том числе?
-Нет. Когда-то у меня была квартира, но лет десять назад я от неё избавился. С тех пор живу только на базе. Мне этого вполне достаточно.
-Я тебе завидую. Ты поднялся выше в своей сумеречной основе. Отрёкся от человеческого пережитка в виде собственной жилплощади. А я вот пока никак не могу. Во мне ещё слишком много человеческого осталось.
-Ох, Рип... Мы с тобой давно дружим, и я успел хорошо тебя изучить. Если ты заводишь такие темы, значит прошлое опять начинает тебя испытывать.
-Вовсе нет. С прошлым давно покончено.
-Мне-то можешь не рассказывать. Другой может и поверит, что ты навещал ту девчонку только ради того, чтобы узнать результат её проверки экспертами.
-Ну и зачем я, по-твоему, к ней ходил?
-Хочешь узнать моё мнение? Я тебе скажу. Ты ходил к ней потому, что в тебе опять проснулся человек. Это первый признак хоморецессии.
-Не пугай меня такими страшными словами, -усмехнулся Рип.
-А я и не пугаю. Просто хочу напомнить, что те, кто рецессируют, начинают понимать это только когда становится уже слишком поздно.
-Мне это не грозит.
-Не зарекайся.
Рип вздохнул. На душе у него было пасмурно. Он действительно не понимал, что с ним происходит. А разговор с напарником всё только усугублял. Юрист бил не в бровь, а в глаз. Самым жутким было то, что Рип понимал - любой вменяемый сумеречник на его месте сидел бы сейчас тише воды - ниже травы и тут же выкинул Карину из головы. А ему хотелось только одного - поскорее узнать о состоянии её здоровья. Он беспокоился о ней и ничего не мог с собой поделать. При этом, любые попытки выяснить причину такого влечения ни к чему не приводили. Ну не влюбился же он в неё, в самом деле. Конечно же нет. Это было что-то другое. Какая-то дурацкая, необъяснимая ответственность за её жизнь, которую он сам же для себя и выдумал.
Рип попал в капкан собственного разума.
*****
Рип:
Я не выдержал. Это оказалось сильнее меня. Возможно, Юрист прав. Возможно, я пошёл по пути самоуничтожения. Мне наплевать. Как только подвернулась возможность, я отправился в больницу к Карине. И каково же было моё удивление, когда я её там не обнаружил. Девчонку перевели в другую клинику.
-Гематология? Но почему гематология? -удивился я. -Разве у неё что-то с кровью не в порядке? У неё же с сердцем проблема.
-С сердцем, безусловно, -ответил доктор. -Но эта проблема не самая главная. Дело в том, что у пациентки обнаружилось кое-что похуже. Из области онкологии...
-Рак?
-Не в привычном понимании. Лимфопролиферативное заболевание. Подобными вещами занимаются гематологи. Ну а сердце мы ей поддержали как могли.
Это было для меня полнейшей неожиданностью. Я тут же отправился в клинику гематологии, чтобы во всём разобраться и наконец-то увидеть саму Карину. Её лечащий врач сначала не хотел со мной разговаривать. Пришлось применить некоторые методы воздействия, чтобы он соизволил мне всё объяснить. Оказалось, что причиной сердечного приступа Карины была коварная, прогрессирующая болезнь лимфатической системы, известная как неходжкинская лимфома. Она действительно напоминает рак, и проявляется аналогичным образом, хоть и имеет иную природу. Лимфома поражает лимфоузлы, которые в свою очередь повреждают соседние органы, постепенно сдавливая их и прорастая внутрь, как опухоли, что в итоге приводит к летальному исходу. Главным коварством этой болезни является трудность её обнаружения при внутреннем воспалении. Когда увеличенные лимфоузлы видны, или прощупываются под кожей - взять пункцию и установить диагноз проще, нежели когда они увеличились в глубине грудной клетки и долгое время ничем себя не выдают. Больной начинает ощущать дискомфорт только когда процесс в его организме зашёл уже далеко. При этом сделать биопсию лимфоузла крайне проблематично, так как до него можно добраться только посредством полостной или торакоскопической операции. А это отнимает дополнительное время, и наносит ущерб и без того ослабленному организму. И даже после успешного проведения биопсии, далеко не факт, что клетки лимфомы будут обнаружены, поскольку, в отличие от традиционного рака, они могут размещаться где угодно. В любом из лимфоузлов. И их поиск напоминает игру в угадайку.
Карина оказалась тотально невезучей. Лимфома долгие месяцы никак себя не проявляла. Не было ни одного симптома: ни повышенной температуры, ни ночной потливости, ни потери веса. Поэтому девушка и не думала обращаться к врачу, живя в неведении. Набухающий конгломерат воспалённых лимфоузлов располагался в непосредственной близости от сердца и первым делом атаковал перикард, после чего стал опутывать артерии. Тут-то и начались проблемы с сердцем, прежде всего выразившиеся в тахикардии. Карина, которая с детства знала о своём слабом сердце, этому не удивилась, и просто обратилась к кардиологу. Ей ошибочно диагностировали врождённый порок сердца, который и стал считаться основным диагнозом, в то время как про лимфому никто ничего не знал.
Истину смогли установить лишь после приступа, свидетелем которого я стал. К тому моменту болезнь достигла четвёртой, критической стадии. Прогноз выживания Карины оказался где-то в районе нуля. Даже при воздействии поддерживающей химиотерапии, жить ей осталось недолго.
Новость ударила меня словно обухом по голове. Я не ожидал такого поворота событий, и был просто шокирован. Удивительно. Ведь совсем недавно я сам едва не лишил Карину жизни. А теперь ненавидел убивающую её лимфому, словно личного врага. Что же со мной не так?
Девчонка очень обрадовалась, когда я пришёл её навестить. Я даже увидел слёзы счастья на её глазах. Оказалось, что тётя её не посещает, и просто передаёт передачки через нянечек. Говорит, что болеет и боится её заразить. Но Карина этому не верит.
-Я вижу, что тебе стало получше, -попытался немного приободрить её я, ёрзая на неудобной койке.
-Да. Намного, -неумело соврала Карина, сидевшая рядом со мной. -Но мне всё равно начали делать химиотерапию. После неё тошнит иногда. У меня теперь волосы выпадут, да? Не хочу облысеть.
-Это же временная потеря, -ответил я. -Потом твои волосы опять отрастут.
-Когда это ещё будет.
-Послушай, сейчас на первом месте твоё выздоровление. А всё остальное - ерунда.
-Ты прав, -она грустно улыбнулась. -Лечение только началось, а мне уже всё так надоело. Каждый день заставляют вот такую горсть таблеток проглатывать...
-Преднизолон, -кивнул я.
-Наверное. Я не знаю название. Противный такой, фу.
-Лекарства на то и лекарства. Потерпи. Ты поправишься и всё будет хорошо.
-Да, -заулыбалась она. -Куда же я денусь? Конечно поправлюсь.
Мы оба знали, что лжём друг другу. Карина, как и я, прекрасно знала, что дни её сочтены. А если и не знала, то чувствовала. Она редко поднималась с кровати и двигалась всё медленнее с каждым днём. Первый курс химиотерапии практически сразу дал рецидив, окончательно предрешивший судьбу несчастной. Просто удивительно, сколько сил у неё оставалось на то, чтобы хорохориться передо мной.
-Володя, ты ведь придёшь ко мне завтра? -с надеждой спросила она.
Я поглядел в её большие глаза, под которыми чернели круги, и с какой-то глупой интонацией ответил: 'Конечно, да, конечно'.
Но какой в этом был смысл? Наши встречи лишь подрывали моё моральное состояние. После них я долго не мог найти себе места. Лицо Карины постоянно всплывало передо мной, и я никак не мог избавиться от этого видения. Чего я добивался, продлевая это мучение? Ведь я ничем не мог ей помочь. Или же мог?
Сначала эта мысль напугала меня, и я тут же прогнал её как можно дальше. Но вскоре она вернулась ко мне бумерангом. Идея стала навязчивой. Я был вынужден признать, что спасти Карину можно только одним способом - сделав её подобной мне.
В этом крылся огромный риск для нас обоих. Ведь для привлечения неофитов требовались подходящие условия. Большая часть новичков набиралась в Капитул по указаниям дельта-обозревателей, с последующим одобрением Ареопага. Ответственность за этих ребят лежала на самом Ареопаге, и в случае их выбраковки никто не нёс наказания. В результате отсеивалась большая часть вновьприбывших, без вреда для чьей-либо репутации. Обычная рутина. Но был и второй способ привлечения. Тот самый, которым завербовали меня. Это индивидуальное посвящение. Такие неофиты назывались 'последователями' и имели приоритет, в сравнении с остальными. Ведь за них поручался авторитетный охотник. Последователи получали лучшие места для тренировок и работы. Их тренировали элитные наставники. И карьера у таких учеников складывалась не в пример лучше, нежели у тех, кто не имел личного куратора. Успехи последователя самым лучшим образом отражались на статусе завербовавшего его специалиста, который получал всяческие поощрения и заманчивые перспективы. Но, вместе с этим, неудачи последователя сказывались на его поручителе пагубно, и могли завершиться для него чем угодно, вплоть до самого плохого сценария. Именно поэтому охотники подходят к выбору последователя с максимальной осмотрительностью. Обычно они предварительно наблюдают за потенциальным новобранцем, но бывают и такие, что бьют на удачу, полагаясь лишь на фактуру его энергетической основы. Таким образом, например, обнаружили и привлекли меня.
Но даже подобный способ не несёт столь высокого риска, как привлечение неподготовленного вээла, который не готов расстаться со своим человеческим прошлым. Отбор пригодных элементов - очень кропотливая и деликатная задача, ведь по сути мы навсегда лишаем человека его обычной жизни, и даём взамен нечто сомнительное. То, что ему придётся принять, хочет он того, или нет. Может показаться, что мы привлекаем одних только самоубийц, но это далеко не всегда так. Самоубийцы, если это не позёры, обычно доведены до отчаянья. Но отчаянье вовсе не тождественно желанию покончить с человеческой жизнью. Человек просто хочет прекратить свои страдания. Но будь у него выход из сложившейся ситуации - он бы им скорее всего воспользовался. Это нужно обязательно учитывать. Крайне непросто обнаружить вээла, чья жизнь ему осточертела настолько, что он готов променять её на что угодно. В том числе и на судьбу сумеречника. Это чем-то напоминает уход в монастырь. Решение должно быть обязательно добровольным и обдуманным.
А что в случае Карины? Я задумал привлечь её без предварительной подготовки, без изучения, даже без её собственного желания. Это ужасная затея. Никто так не поступает. И меня ждёт масса неприятностей, даже если всё сложится хорошо. Но это спасёт девчонке жизнь, избавит её от болезни и даст хотя бы какую-то перспективу, пусть даже в другой ипостаси. Беда в том, что я не имею права открывать ей свою истинную сущность. Хоть она и обречена, но пока ещё жива, и расставаться со своей жизнью не собирается, а значит это полноценный вээл, перед которым снимать маскировку мне строжайше запрещено. Для меня это будет чревато нейтрализацией, которой мне совсем недавно чудом удалось избежать. Если посвящать Карину в наши дела - то сразу и до конца. Надеясь лишь на то, что она сразу всё поймёт и примет. А если не примет? Тогда нам обоим смерть.
Моя голова раскалывалась. Каждый день, проведённый с Кариной, всё больше усиливал проклятую мысль. Я смотрел, как она угасает с каждым днём, и сердце моё сжималось от боли. Опять вернулись воспоминания, которые я так долго пытался забыть. Я не мог спасти Веру, но могу спасти Карину. Кто знает, вдруг это моё долгожданное искупление?
-Значит сердце у тебя с детства 'шалит'? -спросил я у неё.
-И сердце, и лёгкие. Я - вообще сплошной протез, -Карина рассмеялась.
-Не повезло же тебе такой родиться.
-Это не от рождения. Это приобретённое. Условия окружающей среды сказались на здоровье. Я же на Севере родилась. В посёлке Диксон. На самом краю географии.
-Ну и ну. Как же твоих родителей туда занесло?
-Папу. Он был метеорологом. Когда у меня начались проблемы со здоровьем, врач настоятельно порекомендовал нам сменить климат. Тогда наша семья переехала сначала в деревню - к бабушке, а потом родители нашли работу в Саратове, и мы перебрались сюда. Меня определили в лесную школу - лёгкие укреплять. Ну а мой папа практически сразу начал пить. Я думаю, что он сильно тосковал по Северу. Он не хотел оттуда уезжать. Сделал это только ради меня. Там, в Диксоне, ему было хорошо. А Саратов его чем-то угнетал. Он не говорил, чем. Пил безбожно. И как выпьет, обязательно поёт песню 'Арлекино'. Постоянно. В конце концов, мама с ним развелась, и мы стали жить отдельно. Я всячески пыталась вразумить отца, но он всё равно поступал по-своему. Так и спился до смерти... Ну а потом мама тяжело заболела. Лечение требовало больших денег. Пришлось продать квартиру. Мы даже ездили в Москву. Но ничего не помогло. Она умерла через три года после смерти отца. А я осталась жить у тёти - маминой сестры.
-Досталось тебе.
-Ну а что поделать? Такова жизнь.
Я подумал, что Карине пришлось пережить гораздо больше тяжёлых испытаний, чем мне. И несмотря на эти удары судьбы, она сохранила любовь к жизни. А я после первого же удара расквасился и сник. Насколько же эта малявка сильнее меня духовно. После этого мне ещё больше захотелось ей помочь.
Здравый смысл всячески сопротивлялся, пытаясь убедить меня оставить Карину в покое и поскорее забыть про неё. Лучше просто не знать: умерла она, или нет. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Чего мне ещё нужно для счастья? Я получил благосклонность Ареопага, и теперь имею право дежурить в одном из самых элитных мест - на фронтоне саратовской Консерватории. В самом сердце города, где мимо меня ежечасно проходят сотни и сотни кукол. Словно отнерестившийся лосось. Бери - не хочу. Ложная готика здания делает меня похожим на горгулью, сгорбившуюся под крышей. А люди беззаботно проходят внизу, и не подозревают, что над ними сидит чья-то судьба. Они ни о чём не догадываются, даже когда я бесшумно срываюсь вниз, и выхватываю куклу из толпы. Они думают, что это пьяный... Впрочем, не важно, что они там думают. Меня не замечают. Меня как будто бы нет. И это, в каком-то аспекте, прекрасно.
Я сыт, я самодостаточен, я практически не ограничен в свободной охоте. Разве не об этом должен мечтать каждый уважающий себя сумеречник? Зачем придумывать себе новую проблему на пустом месте? Мне самому это было непонятно.
Когда-то этот день должен был наступить. И наступил он, как и положено, внезапно. Я пришёл навестить Карину, а она даже не смогла подняться с кровати, что вообще было нонсенсом. Она всегда встречала меня, изображая что с ней всё в порядке. Теперь же её состояние настолько ухудшилось, что даже встать на ноги она не могла. Я долго не мог подобрать никаких слов. Было понятно, что любые попытки утешения сейчас прозвучат как издевка.
-Я так тебе рада, -Карина попыталась подняться, но я её остановил.
-Лежи-лежи. Тебе пока что лучше не вставать. От химии организм ослабевает...
-Меня собираются выписывать, -перебила она меня.
-Как? Уже?
-Да. Тётя не хочет забирать меня домой. Я слышала, как доктор рекомендовал ей подходящие хосписы.
-Но как же так? Они что, даже не хотят попробовать другой протокол терапии?
-Это не поможет. Ничто не поможет, -Карина печально вздохнула. -Надо смириться. Похоже, что я отпрыгалась.
-Не говорит так! Я уверен, что есть способ тебе помочь. Не в этой отсталой больнице, а...
-А где? -она усмехнулась. -В Израиле? В Германии? Даже если и так, у меня нет средств на лечение за границей. Там ведь нужны сумасшедшие деньги, которые мне и за десять лет не накопить. Брось, Володя. Мы с тобой живём в другом мире, с другими доходами.
-Ты не знаешь, в каком мире живу я, -ответил я.
-Не знаю, -согласилась она. -Да тут и не нужно знать. Я просто вижу, что ты, как и я - не олигарх. Поэтому, какой смысл рассуждать о заграничном лечении? Пусть всё идёт, как идёт. Я понимаю, что ты хочешь мне помочь, и ты очень мне помогаешь. Своим присутствием, своим участием. Поверь, это для меня очень важно. Это продляет мне жизнь.
-Всё это лирика, -в бессилии я сжал кулаки. -Нужна реальная помощь.
-Ох, Володенька... -Карина положила руку на мой кулак и нежно разжала пальцы. -Не накручивай себя. Мне не надо помогать. Просто будь рядом. Этого достаточно.
Я отвернулся.
-А знаешь, ко мне тут батюшка приходил, -продолжила она. -Он тут постоянно ходит по больнице. Деловой такой, с чемоданчиком. Важнее докторов. Пришёл и говорит, 'не желаешь ли исповедаться?' Представляешь? Смешно, правда?
-Что тут смешного? -дёрнул я плечами.
-Ну какая исповедь? Люди ещё надеются вылечиться, а он уже торопится их к Богу отправлять. Чего ему в своей церкви не сидится? Кому надо будет - сами его позовут.
-Работа у них такая.
-Ага. А то вдруг рабы божии передумают на тот свет отправляться? За отпевание платить не будут, -Карина рассмеялась и тут же закашлялась. -Прости. Ты, наверное, верующий. А я - проклятая атеистка, оскорбляю твои чувства, да?
-Хорош, -отмахнулся я. -Даже если бы я был верующим, то не стал бы оскорбляться на шутки, как какой-то озлобленный фанатик.
-А может быть зря? Может в моём положении выгоднее быть верующей? Ну там, верить в то, что меня ждёт загробная жизнь, -размышляла Карина. -Тогда будет не так страшно. Хотя мне и так не страшно. Поначалу было страшно, признаюсь, а потом стало безразлично. Ведь если смерть - это пустота, то чего бояться? Что страшного в том, что тебя просто не существует? Конечно же это не так привлекательно, как попадание в рай. Кто бы спорил? Но ведь помимо рая на том свете существует ещё и ад, а это уже не столь заманчивая перспективка. Учитывая, что все мы грешники. С точки зрения православного христианина всё, что со мной случилось произошло по моей же вине. И это Бог меня наказал. Хотя я никого не убивала, не воровала, не прелюбодействовала и старалась жить честно, помогая другим людям. Но с точки зрения религии я всё равно заслуживаю адские муки. Ну уж нет, дудки, лучше я останусь проклятой атеисткой.
-А если бы тебе действительно предложили жить дальше, но уже иной, не человеческой жизнью? -воровато оглянувшись, прошептал я. -Что бы ты выбрала? Смерть, или эту новую жизнь?
-Не человеческой жизнью? -Карина вытянула потрескавшиеся, синеватые губки. -А какой? Стать какой-то зверушкой? Или деревом? Как в индуизме?
-Нет. Стать... Просто другим существом, скажем так, -как мог юлил я. -Совершенно другим. Ну, если говорить совсем грубо, то превратиться в кого-то вроде вампира.
-О-о-о, вампиры! -девочка опять попыталась рассмеяться. -Знаешь, в отличие от большинства девчонок, я не люблю все эти 'Сумерки' и прочую гламурно-вампирскую муть.
При слове 'сумерки' я вздрогнул, но тут же понял, что собеседница имеет в виду некогда популярные фильмы и книги, а вовсе не те самые сумерки.
-Но сама-по-себе идея любопытная, -продолжила Карина. -Как минимум заслуживающая рассмотрения. Только я вряд ли гожусь в вампирши. Мне же придётся пить кровь ни в чём не повинных людей. Вряд ли мне позволит совесть так себя вести.
-А если кровь придётся пить не у людей? Точнее, у людей, но... У плохих людей.
-Вампир на страже правосудия?
-Равновесия, -поправил я.
-Оригинально. Не знаю, Володя, как бы я поступила, предложи мне кто-то подобную перспективу. Слишком уж она фантастическая. А я не верю в вампиров и прочих вурдалаков.
-Ну а если попробовать поверить? Не в вампиров, нет. В другой мир. В то, что есть другие создания, о которых ты даже не подозреваешь. И у тебя есть возможность стать одной из них.
-Послушай, -она нежно сжала мою руку обеими руками. -Я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь. Ты хочешь отвлечь меня. Чтобы я не думала о том, что меня ожидает. Но этого не требуется. Я не боюсь смерти. Правда. Меня расстраивает лишь то, что мы с тобой так поздно встретились.
-И всё же, Карина, подумай. Пусть тебе и кажется это фантастикой. Смогла бы ты навсегда отречься от своего человеческого бытия и принять нечто новое? Потустороннее. Возможно, жуткое и безумное. Чтобы продлить свою жизнь.
-Если в той, новой жизни мы будем вместе, то я приму её без раздумий, -очень серьёзно ответила она.
Для меня этих слов было достаточно, чтобы пошатнуть чашу весов в моей голове. Хотя мне и следовало задуматься о смысле её ответа. Все знают, что юные девушки нередко бросаются красивыми словами, в угоду романтике. И как правило не задумываются о глубине сказанного. Точно так же люди клянутся друг другу в вечной любви, ни черта не зная, что произойдёт в течение этой самой вечности. Именно поэтому к подобным высказываниям следует относиться исключительно как к красивым лирическим пассажам, не более. Но у меня в тот момент голова работала немного по-другому. И любые положительные реакции со стороны Карины воспринимались как руководство к действию. За что впоследствии я буду постоянно себя проклинать.
-Ты можешь выполнить одно моё пожелание? -спросила девушка.
-Для тебя всё, что угодно, -кивнул я.
-Сними пожалуйста свои очки. Хотя бы на секундочку. Хочу увидеть твои глаза.
Я тяжело вздохнул.
-На секундочку, -умоляюще повторила она. -И наденешь их опять. Просто ты всё время в них, и это выглядит очень странно. Я понимаю, что у тебя проблема с глазами, но всё же я бы хотела их увидеть.
-Карина, -сглотнув комок, произнёс я и наклонился к её лицу, продолжив так тихо, чтобы соседи по палате нас не услышали. -Как бы ты отнеслась к тому, если бы я тебе предложил кое-что невероятное? Что если я подарю тебе жизнь, но отберу всё остальное? Готова ты к такому повороту судьбы? Но учти, что жизнь твоя будет совсем другой. Пока что я не могу тебе объяснить, какой она будет. Придётся поставить тебя перед фактом. Поэтому ты должна быть готовой к чему угодно. И возможно то, что ты увидишь, тебе не понравится. Но ничего вернуть уже будет нельзя. Это билет в один конец.
-Я не понимаю, о чём ты, -пропищала она. -И ты меня уже немного пугаешь. Но я уже сказала тебе. Сказала, что готова ко всему, при условии, что ты будешь рядом со мной. Это моё единственное условие.
-В таком случае, смотри, -как можно сильнее отвернувшись от возможных зрителей, благо койка Карины находилась в дальнем углу палаты, я снял очки.
-Ого, -та открыла рот от удивления. -Что это? Линзы?
-Нет. Это мои настоящие глаза. Сейчас я взволнован, поэтому они меня выдают.
-Почему они светятся?
Я промолчал.
-Кто ты? -совсем тихо спросила Карина.
-Скоро узнаешь. Приготовься и наберись сил. Скоро тебе будет больно, очень больно. Но ты должна это выдержать. Слышишь меня? Ты обязана выдержать. Терпи. Мучения закончатся, я обещаю. Ты просто должна их вытерпеть.
-О чём ты говоришь? Я не понимаю, Володя. Мне страшно от твоих слов.
-Если ты хочешь, чтобы я был рядом - просто скажи. Ты готова к этому?
-Да!
-Хорошо, -я быстро нацепил очки и извлёк из набора энергокомплекта маленькую капсулу. -До встречи на той стороне.
Дальше время понеслось с огромной скоростью. Не успела Карина опомнится, как я вколол ей специальный препарат, замедляющий все процессы в организме и блокирующий сознание. Девчонка отключилась. Я тут же поднял её с кровати и понёс к выходу.
-Эй, куда ты её? -послышалось за спиной.
Не обращая внимания на оклики, я вынес Карину из палаты и понёс по коридору к выходу. Это был очень дерзкий поступок. Слишком много лишнего внимания я к себе привлекал. Хорошо, что был выходной день, и кроме дежурного врача с парой медсестёр на этаже никого не было. До лестницы мы дошли незамеченными, а вот на первом этаже пришлось столкнуться с охраной в виде крикливой пожилой тётки. Она сильно меня раздражала своими вопросами 'куда?' и 'зачем?' Поэтому я лишь ускорил шаг, и сбежав вниз по лестнице, выскочил вместе с Кариной на улицу. Машина была припаркована неподалёку. Не реагируя на удивлённые реплики случайных прохожих, я уложил девушку на заднее сиденье и, прыгнув за руль, помчался в сторону базы Сумеречного Капитула.
Маховик был запущен.
Я ожидал чего угодно. Любой негативной реакции. Ещё бы. Притащить вээла в святая-святых безо всяких на то санкций, без предварительной консультации с руководством и подачи заявок. Я действовал не просто нагло. Я демонстративно бросил вызов всему нашему Капитулу. Ох и получу же я за это.
Но никакого негатива я не встретил. Конечно же, я не стал нести Карину прямо через главный вход базы, воспользовавшись чёрным, грузовым ходом. Воспользовался я им не потому, что боялся быть сразу освистанным коллегами. Так было проще и быстрее добраться до медицинского блока, куда девчонку следовало доставить в первую очередь.
Охранники на входе встретили меня совершенно безразличными взглядами.
-Последователь, -на всякий случай сообщил я им, подразумевая Карину.
Они опять никак на это не отреагировали и спокойно открыли мне дверь. Неужели им всё равно? Я ведь приволок человека на базу просто так, никого не уведомив. А они восприняли это как что-то бытовое. А может быть их кто-то предупредил?
В коридорах центрального корпуса я столкнулся с коллегами, которые с любопытством рассматривали мою ношу, но опять же, никаких эмоциональных всплесков не демонстрировали.
-Ты нашёл последователя? -спросил один из них, носивший прозвище Филин. -Поздравляю.
-Мелковата что-то, -пошутил стоявший рядом с ним Ригель. -Покрупнее не мог найти?
-Медики на месте? -не обращая внимания на их слова, спросил я.