Рапницкий Станислав : другие произведения.

Книга 1. Борис Васильевич

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приходилось ли Вам общаться с потусторонними силами? Не переключайте канал, оставайтесь с нами, и через секунду поймете, о чем речь. Загляните сюда, и, возможно, Вы измените свое мнение по этому вопросу.
  
  

Глава 1.

  
   Живет в Москве такой человек - Борис Васильевич. Фамилии называть не стану, чтобы не вызывать нежелательного прецедента: все-таки имя наравне с отчеством довольно распространенные, несмотря на некоторую архаичность отчества. Но, с другой стороны, отчего бы тогда не написать о каком-нибудь Гавриле Войцеховиче или Клименте Савиче? Друзья, мы здесь не хотим пользоваться смешными прозвищами, которыми порой незадачливые родители и награждают своих любимых отпрысков. Да и не Гаврила Войцехович вовсе участвовал в описываемых событиях, а обычный Борис Васильевич, его собственной, так сказать, персоной.
  
   Лет ему сложилось к этому времени за тридцать. Ничего, хороший возраст. Почти зрелый. Характер развился спокойный, хотя по местам и обидчивый, не без легкой злобинки. В настроении он пребывал почти всегда ровном и сдержанном. Имел добротный экипаж в виде иномарки средней руки. И достаток, позволяющий несмотря ни на что все-таки оставаться на плаву и даже кое-что накапливать, а иногда и транжирить.
   Пробка
  
   В общем, судьба не отнеслась к нему сурово, хотя могла бы, и поддерживала с ним такие же отношения, какие и сам он к ней питал: ровные, спокойные и пристойные. Если не сказать - равнодушные.
  
   Читал Борис Васильевич редко и преимущественно статьи финансового характера или почерпывал недостающие сведения из Интернета. В кино не ходил, отчего-то избегая публичности, и предпочитал просмотр рядового набора программ милого сердцу телевидения.
  
   Внешность он имел довольно обычную, если не сказать заурядную. Ничего экстравагантного себе не позволял и оттого брился каждое утро, регулярно посещал парикмахера, а порой и стоматолога.
  
   Из дому выходил не иначе, как в начищенной обуви и выглаженном костюме, не редко и с зонтом в руке. Отдыхал, как прочие граждане, в основном у морей или, в крайнем случае, на родной природе.
  
   Известно, что до пенсионного возраста доживают далеко не многие, и можно сказать, большую часть своей жизни Борис Васильевич уже прожил, и прожил, судя по всему, неплохо. Не хуже, во всяком случае, чем многие другие.
  
   Привычки он имел довольно безобидные, склонности - не очень притязательные. В общем, герой положительный по всем средним показателям.
  
   Возможно, именно это обстоятельство его кандидатуры как раз в итоге и сыграло с ним нехорошую, можно сказать, шутку. Некрасивую. Даже не этичную.
  
   Вот, однажды выйдя из своей квартиры он к своему неудовольствию обнаружил на лестничной клетке мужчину в капюшоне. В каком-то темном гардеробе и помятой обуви.
   "Наркоман!" - подумалось Борису Васильевичу, хотя он и жил в охраняемом доме, куда вряд ли мог проникнуть случайный человек с улицы.
   Когда же наш герой вернулся вечером после своих дел, то застал незнакомца на том же месте.
   "Надо сообщить охране! За что мы им деньги платим!" - тут же выдало ясное сознание Бориса Васильевича.
  
   Следующий день был выходным, спасибо КЗОТу! Выспавшись, мужчина положил посетить зоомагазин на предмет покупки корма своей капризной кошке. Отпив кофе и собравшись в короткую экспедицию местного масштаба, Борис Васильевич покинул квартиру. И снова, как назло, повстречал все того же нежелательного гостя лестничной клетки!
  
   "Опять он!" - чуть не в голос воскликнуло сознание раздосадованного джентльмена, и даже взгляд его отчетливо-неодобрительно скользнул по темному человеку.
  
   - А ведь я за Вами, Борис Васильевич! За Вами, за Вами! Да-с! - негромко, но внятно произнес гость. И даже, кажется, потер руки в каком-то нетерпении.
   - Как это "за Вами"! Какое еще "за Вами"! Что за вздор! Откуда это Вы (на слове "Вы" Борис Васильевич сделал особый акцент, подчеркнув тем самым разницу между собой и потерянным наркоманом) знаете мое имя?
   Руки его как-то сами собой засуетились, в них быстренько зазвенели ключи, и замок был вновь отперт. В голове вдруг возникла мысль, что это где-то "там" вспомнили и разузнали, как Борис Васильевич пару лет назад нашалил со счетами и ловко перевел часть средств, ему не предназначавшихся, на свой банковский счет.
   Он влетел в квартиру, неоправданно громко захлопнув за собой дверь с намерением тут же позвонить охране и дорогому знакомому адвокату, но, войдя в комнату, с удивлением обнаружил незнакомца в своем любимом кресле с чашкой недопитого недавно им, Борисом Васильевичем, кофе.
  
   Жены как раз дома не было по случаю. Разбираться приходилось самому. Исходя из непредсказуемых, но и бесспорных действий нехорошего гостя, наш герой сделал вывод о серьезности его намерений, а равно и возможностей.
   - Проследуемте-ка на улицу, дорогой Борис Васильевич! Мы уж Вас заждались, а Вы все нейдёте! Нехорошо! Не по-мужски это, право! Пройдемте, сделайте милость! - шелестел незнакомец из капюшона.
   - Как пройдемте? - занервничал джентльмен, - Вы права не имеете! Я позвонить должен!
   - Да ведь вот и телефон не работает. Ах, как некстати! - гость протянул молчаливую трубку Борису Васильевичу, - Убедитесь, пожалуйста! А идти надо... Надо, надо...
  
   Незнакомец встал с кресла, мягко, даже деликатно, приобнял собеседника и легонько уже подталкивал к двери из квартиры.
   "Все! Точно спецслужба! Накрылись мои аферы. Да и самая жизнь тоже!" - гудело в голове Бориса Васильевича.
  
   - Да не извольте Вы беспокоиться! Никакая не спецслужба! А впрочем, нашу службу точно можно назвать в некотором роде специальной. В данном конкретном случае - специальной для Вас, дорогой наш друг! - гость продолжал нанизывать пустую фразу за фразой, пока мужчины не миновали и лестницу, и отведенное, но почему-то именно в эту минуту пустующее, место для охраны.
  
   Осеннее солнце резко ударило по глазам. Улица оживала: час уже был не утренний, люди сновали туда-сюда, разъездились автомобили. Но что удивительно: прямо перед входом в дом стояло явно металлическое сооружение внушительных размеров, а пешеходы и автотранспорт следовали сквозь него, ни мало не смущаясь таким редким обстоятельством!
   Соор
  
   Сооружение было пыльным и напоминало те летающие блюдца, которые Борису Васильевичу иногда показывали по телевизору.
  
   - Сюда-сюда! Прошу Вас! - темный в капюшоне обеими руками галантно указывал на лесенку в жерло железной тарелки. И даже как-то по-лакейски прогнулся.
  
   "Вот фигляр!" - мелькнула наконец первая здравая мысль в голове Бориса Васильевича.
   - Да-с, все мы немного фигляры. Клоуны, так сказать, - нашептывал темный, - Лицедеи! И я, да что уж там, - и Вы, дорогой мой друг! Что поделать? Так уж жизнь устроена. Организована, если позволите так выразиться. Ничего, ничего-с! Это не предосудительно-с. Это дело терпимое! Бывают свойства и похуже! А это-с - так, дрянь, это - ничего-с!
  
   Внутри было как-то душно, спертый какой-то воздух, хотя и ничем не пахнущий. Гладкий белый пол, пустые стены. На полу раскиданы мягкие белые же подушки.
  
   - Устраивайтесь, сделайте милость, дружок! Вот здесь, в подушечках. И под спинку, и под другие, так сказать, места! - зашелестел опять незнакомец.
   - Да перестаньте же в конце концов меня дружком называть! Никакой я Вам ни друг, ни дорогой, ни... как Вы там еще меня называли?
   - Как скажете, любимейший Борис Васильевич! Как только прикажете! Но - вынужден Вас оставить ненадолго: надо же лодку кому-то вести! А Вы наслаждайтесь, отдыхайте!
   - Эй, подожди! Тебя-то как называть? Как зовут-то... гм, Вас?
   - А зовите как-нибудь запросто: Ванькой, Прошкой или - любезный. Мне это как-то все равно! Было бы Вам удобно, милейший Борис Васильевич!
  
   Во избежание дальнейших расспросов незнакомец скрылся за неизвестно откуда взявшейся дверью в стене. В комнате зажужжало, стало совсем уже душно. Борис Васильевич упал в подушки, не боясь даже измять глаженый костюм, а после освободился и от галстука.
   "Экое однако странное приключение! Что это, в самом деле! Уж не с ума ли я сошел? Не сплю ли? Как может это все быть?" - звенело и звенело в потрясенной голове мужчины. Но ничего он надумать не мог, кроме того, что видели его глаза в эту минуту. А видели они белую комнату. И все! Щипать себя за руку и бить по щекам стало бесполезно после десятой попытки. Было ясно, что это не сон. Но ведь и не явь же!
  
   Через какие-нибудь полчаса дверь в стене открылась, вошел незнакомец, улыбаясь сдержанно, но подобострастно.
   - Вот и прибыли, дорогой Вы мой, вот и прилетели! Лёгонько, как пёрышки! Фьють - и мы уже дома! Ах, как славно! Ах, как хорошо! Не будем задерживаться! Попрошу сходить!
   Жерло в стене распахнулось снова, и путешественники проследовали по короткой лесенке на твердую землю.
   - Раз тебе все равно, я стану звать тебя Петрушкой, Ок? - вырвалось у Бориса Васильевича.
   - Чудненько! Ах, как остроумно это у Вас получилось! Петрушка! Восхитительно! А я и костюм себе к случаю приобрел! - с этими словами незнакомец откинул капюшон, стряхнул с себя одним движением темный гарнитур и оказался - точно - в ярком каком-то пиджаке и брюках на тот же манер. Цвета пестрили: красный, зеленый, оранжевый, желтый... Даже в глазах рябило!
  
   Лицо новоявленного Петрушки было подернуто какой-то нездоровой желтизной, глаза, как выяснилось, были черными и круглыми. От глаз расходились к вискам морщинки, какие встречаются у людей коммуникабельных и привыкших улыбаться. Волосы также были черными, а равно и какая-то хилая бородка, производившая впечатление грязной, хотя в реальности содержавшаяся в достаточной чистоте.
   - Ну не будем же задерживаться, дражайший Борис Васильевич! У нас еще будет много времени наслаждаться лицезрением друг друга! Много, мно-о-ооого времени!
   Путешественники проследовали к высокому парадному входу не то во дворец, не то в музей. Во всяком случае, здание было огромным, содержало и окна, и балконы, и даже колонны. И целиком было белым. Со всеми архитектурными излишествами.
  
   Лакеи на входе открыли перед Борисом Васильевичем двери в полупоклоне, Петрушка расшаркался перед ними в ответ.
   Наши герои проследовали по залам и лестницам и, наконец, попали в огромное помещение с двумя рядами колонн по сторонам, высокими окнами, из которых лился ласковый, но несколько унылый, белый свет. Длинная красная ковровая дорожка стелилась от двери до противоположного края залы, где упиралась в невысокую лестницу и взбиралась по ней до какого-то большого белого кресла или даже трона. По сторонам дорожки стояли люди в парадных одеждах: белых фраках, белых же восточных халатах, некоторые даже и в тюрбанах. На троне присутствовал некто, которого трудно было хорошенько разглядеть издалека.
  
   Петрушка забежал вперед и, двигаясь перед Борисом Васильевичем, кланялся то ему, то, поворачиваясь, сидящему на троне. Так они проследовали до самой лестницы, где Петрушка совсем уже согнулся ниже некуда, ноги подогнул совершенно и находился неподвижно в этой нелепой позе вполоборота и к нашему герою, и к сидящему.
  
   Человек в кресле был, как казалось, среднего роста, в дорогом белом костюме и шелковом шарфе на шее, подобранном под пиджак и заколотым желтой брошью. В лице не читалось ничего выдающегося, разве что само лицо было несколько продолговатым, да нос был с небольшой горбинкой. Ну, еще кожа на лице и открытых частях рук была очень бледной, с какою-то даже голубизною. А так, в целом, - ничего.
  
   - Вахромей! Давай без сантиментов! Сегодня - по-простому, в честь дорогого гостя! - развязно заявил сидящий.
   - Позволю заметить, я уже не Вахромей, а Петрушка! Его превосходительство меня так поименовать изволили! - зазвучал знакомый шелест.
   - Ну, Петрушка, так Петрушка! Мне все равно! - лениво повел рукой новый знакомый.
   - Да и мне, если позволите, все равно! Хоть Караван-сарай, право слово! - Петрушка выпрямился, расслабился, сообщил своей фигуре некоторую свободу и даже достоинство.
   - Вы тут вот по какому делу, собственно. - Обратился сидящий к Борису Васильевичу, - Мы, поймите нас правильно, нуждаемся в эксперте, в некотором роде. Хороших голов у нас, конечно, пруд пруди, но своих людей среди ваших как-то не осталось.
   - Как же, как же-с! С прошлой недели - ну со-ооовсем не осталось! - подпел Петрушка.
   - Итак, к делу. Вы, я знаю, в покровительстве не очень нуждаетесь. Пока. Но, представьте только, что будет, если об одних Ваших подвигах станет известно супруге, о других - на работе, о третьих - прочим лицам. Все старания тогда пойдут насмарку, жизнь - коту под хвост, доброе и честное имя - на поругание, столько лет непорочной службы в должностях - на ветер! Ну хорошее ли будет дело, сами рассудите?! А у нас - полный пансион, место во многих отношениях доходное, да и работа не пыльная. Ну что, соглашаетесь?
   - Простите, не знаю как Вас по батюшке, на что соглашаться? Ничего я толком не понял. Вы что, работу мне предлагаете? Экспертом? А по каким вопросам? На каких условиях?
   - Ну вот и хорошо! Не противитесь - значит, договоримся! - заулыбался собеседник, - Как там тебя? Петрушка! Проводи гостя в кабинет, а после накорми хорошенько, ну, и всякое, сам знаешь!
   - Отчего же, конечно-с! С нашим большим удовольствием-с! Будет исполнено-с! Мгновенно-с! - Петрушка подталкивал мягкими ласковыми движениями Бориса Васильевича по ковровой дорожке к выходу и всё шелестел, шелестел бесцветным голосом.
  
  

Глава 2.

  
   Кабинетом была названа небольшая комната со столом, большим и антикварным, древним же креслом за столом и резным стулом перед ним. В окнах все было так же бело, как и во всех прочих помещениях, отчего делалось несколько скучно и даже утомительно.
  
   - Присаживайтесь, дорогой Борис Васильевич! - Петрушка юркнул за стол, в кресло, присел и мгновенно, как фокусник, разложил на столе листки привычного формата А4.
   - Вот перед Вами стандартный договор. В пустые графы можете вписать все, что пожелаете. И не скупитесь! Валяйте все, что душеньке Вашей угодно! Сыпьте, так сказать!
  
   Борис Васильевич недоверчиво и строго взглянул на Петрушку, потом - на листки на столе. Уж в договорах-то он разбираться умеет! И своего не упустит! Для этой цели он даже извлек дорогие очки из очечника, хотя они ему при этих обстоятельствах не особенно были нужны. Может, при каких других, но не при этих.
   Сильно смущало, что никакой работы для себя он не искал. И, напротив, понимал, что есть много людей, которые как раз работы не имеют и заиметь желали бы.
   "Может, моя квалификация им нужна?" - слабой надеждой мелькнуло в голове.
   - Именно, именно квалификация! Ах, какое удачное слово! - Квалификация! - трещал Петрушка, - Да Вы не стесняйтесь, читайте, там все по-честному! Как говорится, ты - мне, я - тебе! Да и со мной не церемоньтесь, право! Режьте правду, говорите мне "ты", унижайте! Я к такому привык, дело не деликатное, простое!
   - Ты помолчи хоть секунду! Дай сосредоточиться! - раздраженно, но как-то в тон произнес Борис Васильевич и сам этому удивился.
   - Молчу, молчу-с! - Петрушка сделал движение у рта, будто запирает его на замок.
  
   Если быть кратким, суть договора заключалась в следующем. Борис Васильевич, а далее - эксперт, оказывает услуги консультативного характера фирме с неброским именем. А в качестве вознаграждения получает... Далее оставалось пустое место и прилагалось даже несколько пустых же листков, которые как-то сразу оказались не разрозненными, как было вначале, когда лежали на столе, а наоборот - скрепленными степлером. На последнем листке стояла сегодняшняя дата и даже время. И предлагалось поставить подпись.
  
   - Так договора не составляются, - заявил наконец будущий эксперт, - Почему вознаграждение не проставлено? Нет ни суммы, ни срока контракта! Да и о вашей фирме я что-то мало слышал. Вы чем, собственно, занимаетесь?
   - Да ведь кто - чем! Одному - одно поручено, другому - другое! А фирма - самая обыкновенная, для прикрытия. Работа наша тайная, хотя результаты довольно явные. - На этой фразе Петрушка хихикнул как-то неприятно и подмигнул заговорщицки Борису Васильевичу, как старому товарищу.
   - Не пойму совсем! Вот, у вас тарелка летающая. Это откуда?
   - Ну, на сегодняшний день мы, в некотором роде, инопланетяне. Так что и Вам так лучше думать, для Вашего, так сказать, спокойствия.
   - То есть как - "думать"? А на самом деле что? Где я работать-то собрался?
   - Да не извольте беспокоиться! Все совершенно законно! Вот - номер лицензии, вот - договора с банками об открытии счетов. Хотите еще какие-нибудь документу покажу? У меня их - море! Вам какие показать?
   - Так. Вы - инопланетяне.
   Петрушка кивнул.
   - У вас тут какая-то компания зарегистрирована, и почему-то - в Москве.
   Петрушка опять заученно кивнул.
   - Разговариваете вы на русском, да еще и очень неплохо и без акцента.
   Опять кивок.
   - Выглядите как люди и одежду нашу носите.
   Кивок.
   - Что ты мне мозги канифолишь? Лоха себе нашел? Да я тебя десять раз похороню, пока ты мне очередную телегу прогонишь! - прорвало Бориса Васильевича.
   - Стоп! - прервал Петрушка собеседника, - отдышитесь, милый друг!
   В его голосе вдруг зазвучал какой-то металл, слова уже не сыпались горохом, а становились прямыми рядами, шелеста больше слышно не было.
   - Насчет внешнего вида - я могу хоть зеленым грибом перед Вами предстать! Это вот - не проблема. Хоть гуманоидом, хоть плюшевым хорьком. Мне говорили, что человек Вы скверный и несговорчивый по некоторым вопросам. Говорили, что подход к Вам найти лучше через как раз спецслужбу. Взял бы Вас под белы ручки, браслеты защелкнул, посадил под дуло, предварительно пройдясь по физиономии тяжелым каблуком! - Голос становился все громче и властней, сам Петрушка как-то сразу потемнел и даже, кажется, увеличился в размерах.
   - Так я ведь хотел по-хорошему, по-свойски! Подружиться как-то сразу! А ты, хомяк, надулся тут и себя министром возомнил! А показать, тебе, паскуда, что я с твоим предшественником сделал? Показать тебе?
   Хома
   Борис Васильевич весь как-то вжался в стул и побледнел. Былая ретивость как-то отошла, и остался он как будто голый перед жестким и сильным, высоким человеком, который вот сейчас двумя пальцами раздавит его, как лесного клеща и, выбросив в грязь, сразу позабудет. Он ощутил себя, как пожилая женщина, которая переходила дорогу по пешеходному переходу, а на нее с ревом и каким-то адским азартом уже несся поток автомобилей, сорвавшихся со светофора на желтый свет. И в одном таком автомобиле сидел как раз когда-то Борис Васильевич, и именно этот автомобиль поддел и перевернул в воздухе старуху, раздробив ей кости и выдавив внутренности. И именно этот автомобиль не остановился, чтобы водитель чем-то помог умирающей женщине, а подстрекаемый вдавленной в пол педалью газа, унесся вдаль, и его хозяин никогда уже не вспоминал о неприятном инциденте.
   - Смотри! - сказал темный человек и указал на пол.
   В полу как-то вдруг оказалось широкое окно, похожее на те, которые делают иногда в морских прогулочных яхтах, благодаря чему туристы могут наблюдать, что творится в глубине, прямо под их ногами.
   Только в этом окне не было играющих пузырьков воды, не было пестрых и юрких рыб, медлительных скатов и длинных спящих водорослей. За этим окном бурлила черная жижа, и в этой трясине барахтались живые искалеченные тела, прилагающие немыслимые усилия, чтобы выбраться из вязкой пропасти и готовые для этой цели опираться на тела таких же изможденных и отчаянных братьев по несчастью. Только выбраться им было некуда! Они топили друг друга, измазывали рубцы грязью, отчаянно сопротивлялись один другому, гонимые каким-то немыслимым ужасом, который, видно, поджидал их внизу.
  
   Борис Васильевич очнулся лежащим на полу, в котором не было никакого окна, а напротив, помещался отличнейший паркет. Над ним стоял Петрушка с графином воды, откуда тот набирал воду в рот и брызгал бережно в лицо своему визави.
   - Устали-с? Спать Вам больше надо! Так-то, дражайший мой Борис Васильевич! А мне ведь еще договор в бухгалтерию сдавать, а на часах уже четыре! А они-с работают по субботам по короткому графику-с. Надо бы поторопиться, а Вы не в кондиции-с! Полноте, батюшка, взбодритесь! Вот так, вот так!
   Петрушка помог подопечному занять прежнее положение на стуле. Тот как-то уже не глядя, хотел было поставить подпись на последнем листе. Но в последний момент вспомнил, что позабыл определить условия и вопросительно, а одновременно и пугливо, уставился на своего знакомца.
   - Что такое, дорогуша моя? Вопросы возникли? Ну, не будем стесняться, спрашивайте. А если это насчет условий, так я говорил Вам, и опять повторю: сыпьте любые пожелания, мы-с на все согласны-с!
   - А что вы можете мне дать?
   - Вот это другой вопрос, вот это по-нашему! По-мужски! По-деловому! - снова зашелестел Петрушка.
   Борис Васильевич почувствовал что-то влажное над верхней губой и невольно, вопреки привычке, вытер нос и губу ладонью. Носом медленно шла черная грязная жижа.
  

Глава 3.

  
   - Где мои очки?
   - Позвольте, Борис Васильевич, ну к чему они Вам теперь! Я Ваше зрение, да и вообще здоровье опекать начну, я Вас холить буду! Вы у меня огурчиком ходить станете, соловьем припеваючи!
   Очечник полетел в корзину, удачно оказавшуюся под рукой.
   - Куда нам?
   - Сегодня почти уже никуда! Так, пара мест, простая формальность! А транспорт поскромнее возьмем, да и покомфортнее! Ну к чему нам этакая махина?
   У входа во дворец стояла маленькая тарелочка, компактная такая, но покрытая черным металликом с сиреневатым отливом. По всем сторонам располагались округлые фары, под старину.
   Лодка
   - Ну, как - хороша?
   - Угу, - индифферентно буркнул Борис Васильевич и без приглашения полез в плавсредство.
   "Может он и прав был, когда советовал думать, что они инопланетяне. Так-то оно точно спокойнее" - думал эксперт в гудящей машине, - "Ну летают, ну изучают нас. Вот, консультации им какие-то понадобились. Выглядят как мы - так это бутафория, умеют принимать разные обличия. Дворец с колоннами - замаскированная космическая база. Иерархия какая-то существует - оно даже к лучшему: значит, порядок ценят. А всякое там за стеклом в полу - может, просто привиделось от утомления впечатлениями. Не каждый же день с гуманоидами встречаешься! Я еще, возможно, диссертацию о них напишу. Они нас изучают - мы их. Даже справедливо!"
  
   Скоро Борис Васильевич совсем почти успокоился. Как-то отпустило, стало легче.
   - Прилетели! - весело оповестил попутчика Петрушка и открыл обе дверцы одним нажатием на кнопку.
   Эксперт собрался уже машинально выйти, но за дверцей с его стороны не было ничего. Ну, то есть ничего надежного, способного выдержать его вес. А тарелка висела на высоте одного из самых высоких этажей дома, у которого пришвартовалась.
   - А по воздуху, по воздуху! Вот так, ножками - топ-топ! - включился немедленно Петрушка. И промаршировал вокруг тарелки, а потом вдруг, как бы невзначай и в шутку, выдернул напуганного Бориса Васильевича наружу.
   - Ой-ё! - Заорал было тот перед неминуемой смертью. Но ботинки прочно встали на воздух. От неожиданности он все же потерял на мгновение равновесие и грохнулся на одну коленку и ладонь. Но и в таком положении Борис Васильевич никуда не падал. Ни даже сколько-нибудь проваливался.
   - Да пойдемте же наконец, пойдемте! - торопил подельник, - Мало Вам опозданий сегодня?
  
   Так они дошагали до одного из окон, а затем и прошли сквозь него, да и сквозь стену, в которой окно помещалось. Вечерело, и в комнате становилось уже темнее. Через минуту из коридора донесся звук вращаемого в замке ключа, а потом и шум, совершенно естественный для человека, пришедшего в свой дом. Послышалось и шуршание снимаемого плаща, и постукивание об пол стаскиваемой с ноги обуви.
   Борис Васильевич стал делать интенсивные и даже нервные знаки руками и округлять рот, даже жмуриться, давая понять Петрушке, что сейчас их застукают в чужой квартире, и что они тогда будут делать. Он уже хотел и просто спрятаться куда-нибудь, но товарищ остановил его легким движением руки, сжав пальцы на предплечье эксперта: мол, все в порядке, так надо.
   Вошедший мужчина привычно потянулся одной рукой к выключателю, другой - стягивал расстегнутую рубашку, продолжая идти. Зажегся свет, и мужчина остался на месте, в носках, без рубашки, с ослабленным ремнем на брюках.
  
   Его взгляд не выражал ни удивления, ни страха, ни даже хоть сколько-нибудь яркой эмоции.
   - Ага, нашел, значит, - обреченно произнес он.
   - А такая наша работа! - сходу парировал Петрушка.
   - Ну, и что будем делать? Это кто с тобой?
   - Напарник мой! Золото! Перспекти-и-иивный!
   - Ну-ну... Ладно, что дальше?
   - А что дальше? Известно - срок истек, пора платить по счетам!
   - Прямо щас?
   - А кого ждать? Все уже пришли! - ехидно заметил Петрушка и извлек из внутреннего кармана пестрого пиджака белоснежный лист установленного формата, сложенный вчетверо.
   - Ваша подпись? - продолжил он, указав на закорючку внизу листа.
   - Не тяни, и так все ясно!
   - Яснее некуда! - подтвердил Петрушка.
   - А раз ясно - поехали! - закричал мужчина, - Нечего мозги пудрить!
  
   Петрушка повернулся к озадаченному Борису Васильевичу.
   - Ну-с, мой дорогой, что полагаете делать с этим? - и указал небрежно рукой на хозяина апартаментов.
   - Да я как-то не проинструктирован по вопросу... - Петрушкин партнер замялся.
   - Ах, оставьте эти церемонии, друг сердечный! - шелест, шелест, баюкающий, успокаивающий слышался в каждом слове, - Дело-то простое, плюнуть не на что! Вот они-с - Петрушка снова указал на мужчину, но уже кивком головы - Долгов не платют-с, а должны-с!
   - А сколько должен? - поинтересовался эксперт.
   - Да сорок два года и десять дней, если быть точным.
   - То есть как это?
   - Да так-с! Договорчик - вот-с, извольте! Дата, подпись - все как у людей!
   При этом Петрушка легонько ударил пальцами по листку бумаги, и он развернулся исписанной стороной к Борису Васильевичу.
  
   В этот момент незнакомый мужчина, воспользовавшись паузой, схватил стул, стоящий рядом и запустил им отчаянно, со злобным противоестественным рыком, в Петрушку, тут же повернулся спиной и готов был уже бежать. Однако стул как-то развалился в щепки прямо в воздухе, не долетев до цели, а сама цель мигнула левым глазом, и мужчина, как подкошенный рухнул на пол с грохотом.
   - Ну, как судить будем? - вновь обратился Петрушка к Борису Васильевичу.
   - А как надо? - прошептал тот.
   - А как хотите, дорогой Вы мой! Как прикажете, благодетель!
   - Но я не очень компетентен в этом...
   - Ну, что Вы, возлюбленный мой! О компетентности Вам надо было думать, когда Вы Сумарокова подсидели, а потом его начальственное кресло заняли! Вот там Вы ничего толком не понимали! А здесь - без формальностей, здесь не надо строить из себя всезнайку и зануду. Ну, веселее, с юморком! Этак просто! Отринемте-ка сомнения! "Смело, товарищи, в ногу! Духом окрепнем в борьбе!" - помните песню?
   Был такой некрасивый факт в кристальной биографии Бориса Васильевича. Он действительно ценой некоторых интриг и подлога обеспечил себе теплое место в одном офисе, на самой заре строительства звездной карьеры. Зато уж потом пошло-поехало! Дальше уж он карабкался вверх легче и комфортнее. Но, главное, обидно, что этот Сумароков точно пел при увольнении себе под нос как раз "Смело, товарищи..."!
   "Откуда паскудник всё знает? Не так он прост, как кажется!" - маячило в воспаленном мозгу партнера.
   - Голуба! Мы так везде опоздаем! - вступил вновь Петрушка, - Ну, Ваш вердикт, эксперт!
   - Должен, а не отдает... Значит, в тюрьму! - вырвалось у Бориса Васильевича.
   - Вот и молодец, вот и чудесно! Ах, как Вы это все разом решили! Я бы ни при каких талантах не смог вот так! Казак, честное слово! Рубака! Эк его рубанул! С плеча, без раздумий! Золотце Вы наше! Теперь однако определимся: в какую именно тюрьму?
   - А у вас разные что ли есть?
   - Да их у нас и не счесть! И такие, и этакие - всякие! На любой взыскательный вкус! Вам вот какие нравятся?
   - Ну, мне-то, пожалуй, никакие.
   - Ай, урезал! Молодчик! - Петрушка прищурил глаз и игриво погрозил пальцем Борису Васильевичу.
   - Ну, хватит развлекаться, козлы! Давайте, уже казните! Инквизиторы! - прохрипел с пола пленник.
   1 Задание
   - С боевым крещением, Борис Васильевич! Так и будем звать Вас пока - Инквизитор. Хорошее имя для начала! Однако - к делу! Выбирайте тюрьму для этого хама!
   - Насчет тюрьмы - лучше к таким же уродам, как он сам: пусть друг в дружку стульями бросают! А вот по поводу имени... Неблагозвучно как-то...
   - Ну, он же сказал только "козлы" и "инквизиторы"! Я, как известно, - Петрушка, так что оба эпитета поступают на Ваш счет. Хотите, чтобы Вас Козлом называли?
   1 Задание
   - Я могу еще пару вариантов подкинуть, похлеще! - опять лез в разговор осужденный.
   - Молчи, зараза! Тебе жить на Земле осталось минуты две, не больше, а ты и ими насладиться не умеешь!
   Подельник вновь обратился к приятелю:
   - Так как, Борис Васильевич? Сойдемся на Инквизиторе?
   - Сойдемся, - нехотя проговорил эксперт.
   - Ну, вот и ладно! А теперь, милейший Инквизитор, потрудитесь щелкнуть пальцами, не в службу, как говорится, а в дружбу! Умеете?
   - Зачем это - пальцами?
   - Так приговор уже произнесен. Вами же. Минуту назад. Пора привести в исполнение!
   Борис Васильевич неуверенно поднял руку и щелкнул пальцами. Пленник исчез, как будто его не бывало. Только рубашка валялась на полу.
   - Ну что ж, еще один адрес и - на покой! Справитесь?
   - Уж и не знаю...
   - Ободритесь, дражайший Инквизитор! Я Вам потом душевные раны таким джином залью - пальчики оближете! Ну, едем?
  
   Другим адресом оказалась обычная двухполосная дорога между хрущевками. Товарищи прождали минут пять, и среди прочих машин, движущихся сквозь вечернее пространство, Петрушка отметил взмахом руки одну, которая сразу потеряла управление и как-то неуклюже, стала заваливаться не снижая скорости на бок, а потом и вовсе вылетела прямо в бетонный фонарный столб. Человек внутри еще шевелился, когда наша парочка приблизилась к машине.
  
   Петрушка без слов разложил перед умирающим водителем на смятом в лепешку капоте очередной листок из кармана, тот взглянул и сразу умер.
   - Его уж тоже куда-нибудь определите! - обратился Петрушка к подельнику.
   - А у него что?
   - Да то же, в общем! Договор, срок, платеж!
   - Ну, давайте его по профилю - к автомобилям! Скажем, в ремонтные мастерские!
   - Ах, как Вы это все мило делаете! Легко, без обиняков! Вот это по мне! Я в Вас не ошибся! Правильно, пусть будет домкратом! Я как раз в Подмосковье одно местечко знаю. Грязное, конечно, но машины там реставрируют - заглядение! Вы если машину угоните, непременно ко мне с этим обратитесь. Я Вас туда адресую: и номера перебьют, и перекрасят, и даже оформят за отдельную, естественно, плату!
  
   Вечером приятели посетили пивной ресторанчик. На окраине Берлина. Вместо обещанного джина было выпито немало разного пива. Петрушка без акцента изъяснялся на немецком, или как сам он говорил, на германском. Выяснилось, что и Борис Васильевич не только понимает язык, но и довольно сносно им пользуется. Впрочем, подобные открытия уже не сильно поражали эксперта.
   Пиво
  
   Основательно посидев за пенистым напитком и расплатившись невесть откуда взявшейся валютой, друзья вернулись в Москву минут за десять или около того. Борис Васильевич был отпущен домой, к жене.
  
   - Что так поздно? Весь измятый! А где галстук? Фу, накачался! Пьянь! - жена трещала, делая недовольные мины и раздражающе размахивая руками.
   - Да заткнись ты! - вырвалось у новоявленного эксперта.
   Женщина вдруг замолчала на полуслове, словно чем-то подавилась, стала задыхаться, присела на пол. Ухватилась руками за собственное горло, пытаясь что-то из него выдавить.
   - Аккуратней, милейший Инквизитор! Этак Вы всех друзей и близких подрастеряете! Ну, давайте отменим это легкомысленное решение! Щелкнемте-ка пальчиками! - зашелестело в воздухе.
   Борис Васильевич щелкнул машинально, и женщина выплюнула на пол сгусток чего-то вязкого и черного.
  
   Уснуть в эту ночь ему никак не удавалось: постель словно жгла его домашним душным теплом. Он то включал телевизор, то наведывался в кухню, к холодильнику. То брал даже газету. В конце концов, эксперт наполнил ванну и опустил уставшее тело в прозрачную теплую воду.
   "Что же это со мною происходит?" - мысли стали несколько свободнее и тише, - "Как же это так приключилось? Еще вчера все было по-прежнему: семья, работа, дом, любовница Лерочка. А теперь? - Вот я лежу в ванне, а кажется, что я грязный, какой-то скользкий, что отмыть это невозможно, как невозможно вернуться в счастливое "вчера". Кем же я стал, Господи Боже мой!"
   - Ах, ах, ах! Дорогой Вы мой человек! - На краю ванны материализовывался Петрушка, - Ну аккуратней же со словами, а равно и с мыслями! В нашем с Вами деле - духовном, так сказать, они имеют одинаковую и силу и цену!
   Говоря, гость стряхнул с ног обувь, закатал обе брючины и бесцеремонно опустил волосатые ноги в ванну к Борису Васильевичу.
   - Ты меня когда-нибудь оставишь? Дашь ты мне отдохнуть?
   - А вот это не в моей компетенции. Я теперь с Вами повсюду... Мы дружка от дружки теперь никуда-с! А если бы и оставил Вас, так другие доймут! Вон нас сколько!
   И вдруг словно пелена спала с глаз жалкого Инквизитора: стены ванной комнаты как-то раздвинулись, да и само помещение напоминало не тесный санузел, а средних размеров зал, блистающий белизной. И в этом зале обступив ванну со всех сторон стояли темные личности: одни высокие, крепкие, с лицами тупыми и злыми, другие - тонкие и изящные, с манерами, как принято выражаться. Были и такие, которые сновали между прочими с толстыми почтальонскими сумками через плечо и вручали кому-то из стоящих то телеграмму, то письмо в конверте.
   - Кто это? - Борис Васильевич сжался в комок, стараясь скрыть причинные места от сотни глаз.
   - Да всё знакомцы Ваши, любезнейший, прекраснейший Вы мой! Постоянная поддержка Ваша по жизни! Бригада, так сказать! Вон, этот - устраняет оппонентов, этот - глаза всем затуманивает, когда Вы изволите неправду сказать. Тот вон - следит за Вашим гардеробом. Тот - содержит дом Ваш. Тот - отвечает за благосостояние семьи Вашей. Тот - советы дельные подает, когда Вы изволите с подругой своей Лерочкой от волнений житейских отдыхать. Продолжить перечисление? Да я вижу, Вы напуганы несколько? Ах, простите! Мигом все поправлю!
   Петрушка хлопнул в ладоши, и страшные люди вокруг предстали инопланетянами из разных кинофильмов. У кого-то из головы торчали зеленые антеннки, кто-то напоминал тумбочку с ножками, кто-то обратился в футуристического андроида и так далее.
  
  

Глава 4.

  
   Утро выдалось уже по-осеннему холодным и пасмурным. Стоял воскресный день.
   - Куда сегодня? - без энтузиазма спрашивает Борис Васильевич.
   - А на совещаньице одно! Дело, впрочем, пустяковое! Однако обещает быть продолжительным.
  
   Тарелка с пассажирами взмыла вверх, и минуты через две зависла в воздухе. По выходе эксперт обнаружил себя на уровне обширного облака. Под ногами расстилалось подобие интерактивной карты Москвы, только без указания автомобильных пробок. Впрочем, пробки были и так прекрасно видны, а равно и железнодорожные магистрали с мчащимися по ним вагонами, миллионы домов, стаи ворон, едкий дым предприятий, агрессивно таранящий пространство вверху, и прочие мелочи типичного крупного города.
  
   Внимание Бориса Васильевича привлекла одна конструкция, которой он в Москве ранее не замечал. А должен был бы, судя по ее габаритам! Именно - лестница. Она брала начало где-то в районе метро "Маяковская" и шла через все воздушное пространство сюда, вверх, в облака.
   Маяковский
  
   По сторонам лестницы стояли фигуры в темных одеждах с этакими длинными крюками, наподобие багров. По самим же ступеням поднимались какие-то люди, медленно, утомляясь от долгого подъема, и переводя дыхание.
  
   Добравшись до очередного поста темных, люди то отвечали на их вопросы, то без всякого диалога изо всех сил старались проскочить пост, чтобы не быть зацепленными пущенными в ход баграми.
  
   Люди шли по очереди, длинной вереницей. И чем выше они взбирались, тем меньше их оставалось. Багры работали умело, и зацепленные ими валились вниз, пролетая сквозь строения и коммуникации, и наконец, исчезая где-то под Москвой, в толщах ее ненадежного грунта.
  
   - А, вот и наш клиент! - прошелестел Петрушка, - Соберитесь, друг мой! От Вас потребуется немало сообразительности и даже, позвольте заметить, некоторой изобретательности!
   К друзьям уже почти поднялся старик в черной какой-то рясе, в черной же церковной шапочке.
  
   - Доброго Вам дня, батюшка! - начал спутник Бориса Васильевича.
   - Спасибо! И Вам доброго дня!
   Борода пришедшего была совсем уже седая, руки - иссохшими, шаги - тяжелыми. Глаза выдавали невыносимую усталость.
   - Нелегко этак-то тащиться, в такую-то даль?
   - Спасибо еще раз, за заботу. Нелегко!
   - А где же Ваши? Что ж не помогут? Не поддержат под ручки? "На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою", помните?
   - Как же, помню. Видно, такая воля Божия. Как я от Него отступал, так и Он меня оставляет в час испытаний.
   - Вот мы здесь как раз по этому поводу! Отступники - это по нашей, так сказать, части! К нашему отделу, позвольте заметить, относятся! Да Вы присядьте, батюшка, отдохните! Может, чайку с бараночкой? Это я мигом!
   - Спасибо, мил человек! Но уж постою перед Богом последнюю минуту! Вы, мнится, здесь неслучайно, специально за мной?
   - Да-да! Ах, какая догадливость! Ну-с, к делу! Вы, кажется, в восемьдесят втором в Афганистане изволили службу нести?
   - Было.
   - Они там солдатом служили, в людей стреляли, - пояснил Петрушка товарищу. Затем снова обратился к гостю:
   - Ну-с, это уже там, ниже разобрали, и Вы как-то так даже и выше по лесенке прошли.
   Старик кивнул.
   - Но я вот припоминаю какой случай. Когда в окружении были, то крестик-то нательный Вы с шеи, кажется, сняли, прикопали в земле? Боялись, что по религиозным соображениям Вас первых-то к праотцам и отправят?
   - Был грех.
   - Ну-ну, мы понимаем-с! Ах, молодость-молодость! Вся жизнь впереди! А тут такая оказия! Что в оправдание-то скажете?
   - Нет у меня оправдания. Грех этот всегда помнил и с собой носил, хотя и исповедовал давно.
   - Так-то, братец! Нет оправдания! Вот и мы того же с Вами мнения!
   В руке Петрушки неожиданно появился ржавый багор.
   - Прощайте, мил дружок! До скорой встречи в другом месте и при других обстоятельствах!
   Багор потянулся к старику. Но чья-то рука вдруг легла на железку и остановила ее дальнейшее следование.
   - А-аа, притащился, наконец! - обратился Петрушка к новопришедшему.
   - И я рад тебя видеть, - ответил человек в каком-то белом балахоне. От него разливалось тепло, и пронизывающий заоблачный ветер уже не казался таким колючим. Воздух наполнился какими-то позабытыми запахами, мягкими и легкими, от чего и самые мысли утрачивали вязкость и тяжесть. Борис Васильевич даже как-то распрямился, вытянулся. По телу разлилось спокойствие и даже некоторая уверенность. Но одновременно и откуда-то взявшийся детский стыд, будто он вот сейчас стащил шоколадную конфету и засунул в рот. А мама, настрого запретившая есть сладости перед обедом, стоит над ним и смотрит с доброй укоризной.
   - Значит, взвешивание?
   - Пусть будет взвешивание, - согласился человек в балахоне.
   - Ну-с, Инквизитор, уступаю место Вам! Не подкачайте!
  
   На одной из подвешенных чашек старых огромных весов, кажется, медных, - уже лежал маленький нательный крестик с продетой простой бечевкой. У другой чашки Петрушка свалил целый ворох каких-то мешков, бумажек, записок и документов с печатями.
   - Что это? - поинтересовался эксперт.
   - Вещдоки, наблюдения тайных агентов, разные примечания... У Вас ведь первое-то образование юридическое? Ну, так Вам и карты в руки!
  
   Борис Васильевич возился с бумажками, вскрывал мешки и коробочки, находил связи между разными явлениями стариковой жизни. Выкладывал на чашку весов доказательства совершенно неоспоримые, но тот, в балахоне, со своей стороны аккуратно представлял какие-то другие вещицы, другие бумаги... Воздух уже утратил дневной цвет, уже съеживался, вечерел. Из-за тучи показалась серебряная луна.
  
   - Фиаско мы потерпели, мой дорогой! - тарелка жужжала, в голове накопилась немыслимая усталость.
   - А это показатели портит, отчетность в этом квартале пострадает! Что же Вы, милый, не постарались? Ай-ай! Надо бы подтянуть образование! Покопаться, знаете ли, в учебниках, кодексах, приложениях, наконец! - Петрушка трещал и трещал, как впрочем, это всегда и бывало. Борис Васильевич уже стал привыкать к его пустому трёпу. И почти даже его не слышал.
  
   В другой день они проторчали часа четыре у входа в какую-то маленькую московскую церковь, а когда клиент, наконец, из нее вышел, то не смогли к нему даже приблизиться: по правую руку от него шел человек, который одним движением руки отбросил наших товарищей на несколько метров, к ним впрочем, даже не прикасаясь.
  
   Петрушка тогда очень сердился, а ночью надул на церковь сильный ветер и посбрасывал несколько кровельных листов с крыши на землю.
  
   Еще как-то раз они в невидимом образе подошли к бомжу, валяющемуся ночью в диком кустарнике, а тот отчего-то их увидел и положил крестное знамение в воздухе. Петрушка-то сразу отпрыгнул, а Борис Васильевич так навсегда и остался с обожженным лицом.
  
   Впрочем, работу они свою делали, и делали хорошо. Осечек случалось мало, начальство оставалось довольным. По крайней мере, сильного недовольства никто не проявлял.
  
   Так дни сменялись днями. События качества своего не меняли, различаясь лишь незначительными деталями. Борис Васильевич действительно провел ревизию своих юридических познаний и пополнил их юриспруденцией других различных стран, в том числе и древним римским правом. Об изменениях в законодательствах теперь ему докладывали незамедлительно.
  
   Наша парочка повсюду опаздывала, торопилась, а в паузах просиживала все в том же берлинском пивном заведении. В этой суете некогда было опомниться или одуматься, да и постоянное присутствие Петрушки помешало бы стройному течению мыслей.
  
   Жена Бориса Васильевича подала на развод, заподозрив измену в его вечерних и ночных отсутствиях. Он не возражал и оставил ей квартиру, машину и прочие ценные активы без боя. Он легко обходился без пищи и даже без крова. Сна эксперт уже не знал, хотя и уставал не в пример времени давешнему. Сначала он ночевал у Лерочки, но скоро и она, заподозрив его в потере интереса к себе и импотенции, обзавелась другим кавалером, дав отказ Борису Васильевичу. Петрушка на этот счет сделал предложение об изящной и унизительной мести обеим женщинам, но Инквизитор только отмахивался и не предпринимал никаких действий.
  
   Прошел год. В контракте среди прочих значился и пункт о ежегодном отпуске, предусмотрительно внесенный нашим героем. И тогда он впервые в жизни побывал в Японии. Но и там было все то же. Такие же, в целом, люди, такие же лестницы в небо. С той только разницей, что вместо людей в темных одеждах по сторонам таких лестниц стояли краснолицые, а иногда и чернолицые крепкие парни с глазами навыкате и сталкивали своих визави посредством алебарды, а иногда и просто ногой, а то и ударом привычного кулака.
  
  

Глава 5.

  
   Однажды Борис Васильевич участвовал в воздушном сражении. Пролетая на блюдце над одним европейским городом, они оказались неожиданно вовлеченными в жуткую бойню!
   Бой
   Откуда ни возьмись в воздух взмыли огромные тарелки, а с Востока стремительно приближалась другая группа подобных объектов. Все, что успел заметить Борис Васильевич - это то, что внутри объектов новоприбывшей группы как-то проглядывали очертаний лиц и даже крыльев с тонкими перьями.
   - Это Силы! Нам конец! - завизжал Петрушка и втиснул педаль газа в самый пол.
   А дальше все было как во сне. Хлестал огонь, свистели сбитые вспышками тарелки, сыплющиеся в бездну, дым заполнял воздушное пространство, что-то сверкало, блюдце скрипело и не слушалось руля. А через полчаса внезапно наступила полная тишина. Инквизитор открыл зажмуренные было глаза: небо над ним висело чистым, кое-где по нему медленно переваливались редкие белые облака. Внизу расстилался альпийский пейзаж. Все было совершенно мирно.
   - Пронесло! Везунчик Вы, Борис Васильевич! - впервые утомленный голос Петрушки звучал не заискивающе, не угрожающе, а даже как-то по-человечески, - Надо бы нам машину в ремонт сдать...
  
   Со временем Инквизитор стал относиться к работе почти без всякого интереса. Вершил суд по первой мысли, пришедшей в голову, как бывало, когда он работал еще в своей процветающей компании среди таких же равнодушных коллег, готовых улыбаться и переживать, но без внутреннего сердечного тепла и хоть маломальского понимания или сочувствия. Он стал совершенно автоматичным, и когда приходилось являться к контактерам с внеземными цивилизациями, то не находил себе лучшего образа, как обычного железного андроида. Петрушка упрекал его за отсутствие фантазии и представлялся то маленьким зеленым человечком, то высоким и тощим, серым, без носа и ушей. Борис Васильевич же привычно отмахивался от упреков. Впрочем, шаманов, понятно, образ андроида не удовлетворял, поэтому к ним эксперт являлся то разряженным в какие-то перья, то в шкуре леопарда, в общем, в зависимости от ситуации.
  
   Так бы это все и шло, так бы и тянулось - день за днем и, наверное, год за годом.
   Петрушка стал доверять транспортное средство своему напарнику, а иногда и отпускать его одного по незначительным делам, успевая сделать другие, более значимые. Борис Васильевич освоился и с этим. И даже несколько отдыхал без назойливого Петрушки. Общался с клиентами ровно, лишних слов не говорил. Зачитывал приговор и приводил его в исполнение. Инквизитора почему-то стали посещать мысли уже какого-то либерального характера. Иногда ему становилось даже жалко кого-нибудь, и приговор смягчался. Петрушка в такие дни поглядывал на эксперта недоверчиво и недобро, но вслух ничего не говорил. Только чаще шла носом черная жижа у Бориса Васильевича, и он вытирал ее рукавом пиджака.
  
   Со временем Инквизитор научился читать мысли не хуже своего приятеля. Любого человека мог просветить как рентгеном на расстоянии целого полушария! Только мыслей самого Петрушки он прочесть никак не мог. Там стоял один гул, обрывки песен, звон какой-то! В общем, ярмарка да и только!
  
   - Петрушка, слушай, а с чего это все началось?
   Приятели сидели в любимом пивном ресторанчике, людей становилось мало, музыка медленно-медленно перевалилась с ноты на ноту.
   - Что началось?
   - Ну, эта вся канитель - с Вами, "инопланетянами", с теми, другими, которые вечно некстати являются, ну и вообще...
   - А-аа, скучная история...
   - Рассказал бы! Я вот работаю на вас, работаю, а чего ради - не знаю...
   - Так это в контракте прописано-с! Понятно-с - чего ради!
   - Да речь не об этом... Не крути, расскажи!
   - Лучше я тебе книжек дам. Мы там кое-что к "их" книжкам приписали, довольно правдиво получилось!
   - Мне эта пурга ни к чему! Расскажи, что на самом деле было. Или хотя бы что сам знаешь.
   - Ну, - нехотя потянул Петрушка, - сначала была одна фирма. Не было филиалов, дочерних компаний и прочего, и уж конечно конкурирующих компаний. Монополия, иными словами. Понятно, что существуют подразделения производительные, и как раз наоборот, непроизводительные. Одни, короче, вкалывают, а другие, простите за банальность, - цветочки собирают! И вот в одном таком довольно производительном отделе работал молодой перспективный инженер. Тогда, впрочем, все были и молодыми, и перспективными. Эх, молодость, молодость!..
   Подельник отпил пива и продолжал:
   - Там все было таким идеальным, что плюнуть было негде! Случались, конечно, всякие недочеты у работников, но мелкие. И за это не то что не увольняли, а даже и как-то не сильно проколы замечали. И вот этот менеджер или инженер, как Вам будет угодно, вкалывает не за страх, а за совесть, рацпредложениями блещет, а награды - никакой! Другие, значит, баклуши бьют день-деньской, а он весь в мыле сложными процессами руководит! Насчет награды - это, понятное дело, условность: материальное положение и довольствие были на высоте на всякой должности. Но вот хоть бы повышение маломальское предложили! Тогда бы он развернулся! Показал себя в полном, так сказать, объеме и свете! А эффективность-то как поднялась бы! Дай дороги! А ему - шиш, как говорится, с маслом! Вот он и решил сам себя повысить!
   - Как это - сам себя?
   - Да так! Кинул клич: сначала по своему подразделению, а потом - и по другим! Повесил в Интернете статьи о некомпетентности руководства и его поверхностном взгляде на персонал! Короче, провел изящную PR-акцию с привлечением лучших разработок, создал профсоюз. Ну, общественность к нему и потянулась! Стачки начались, демонстрации, митинги протеста! Даже теракты по местам! И саботаж, естественно! - Петрушка облизнулся.
   - А требовали чего?
   - Известно чего: прав всяких, децентрализации руководства, разграничения властных полномочий, ну и всякого такого. А может, и вообще передачи власти кому-нибудь поспособнее. Этому инженеру, в конце концов!
   - Справедливо!
   - То-то и оно, что справедливо! Только не всем так показалось. При прежнем-то правлении можно было очки втирать и штаны в служебных креслах даром просиживать! Так что предложение поддержали не все.
   - А что начальство?
   - "Что начальство?" - ехидно передразнил Петрушка, - Ничего твое начальство! Отмалчивалось оно! Пока его прихлебатели недобитые сами к ответным мерам не прибегли! Вот тогда все и пошло-поехало! Тут уж не трескотня дешевая, не понты кривые, а серьёзные тёрки образовались! Стрелки назначать стали, волыны на руках появились, честную братву пачками закапывали, если позволите так выразиться! Ну, не закапывали, конечно, тут я перегнул палку, но сильно калечили и по нетрудоспособности, в соответствии с КЗОТом, увольняли нафиг! В самое отстойное место списывали!
   Рассказчик сделал паузу, отхлебнул пивка с каким-то озлоблением, потом сплюнул на пол.
   - Дальше-то что?
   - Дальше! Дальше инженер этот создал конкурирующую фирму и всем безработным места в ней предложил, с повышением должности!
   - Молодец! Мужик!
   - Да это еще не всё! - оживился Петрушка, - Та, первая фирма ведь еще фортель выдумала! - Создала, представляете, третью фирму! Поменьше первых двух, конечно, слабенькую такую. Ну, вроде кузницы кадров. Не хватает им, видите ли, персонала! А не надо было нас увольнять!
   - Что за третья фирма?
   - Да ваша же, людская! Вы ж - как фабрика игрушек: клепают вас из чего попало, краской раскрашивают - и на прилавок! Здравствуйте, приехали! Ах, прямо Новый год! Фестиваль, блин!
   - Ты это... Полегче! Я ж из них... из нас... из людей!
   - Ой-ой! Какие мы обидчивые! Простите, Борис Васильевич! Примите извинения, Борис Васильевич! Я не задел Вас, Борис Васильевич? Не ушиблись, Борис Васильевич? - С этими словами Петрушка выбил ногой высокий табурет из-под Инквизитора, и тот больно ударившись головой о барную стойку, растянулся на полу у ног товарища.
   - Вот значит как! Мы, значит, для этого существуем... - заключил эксперт лежа на спине.
   - Для чего - для этого? - как-то испуганно и даже растерянно залепетал подельник нашего героя.
   - Да это я так, оговорился...
   - Вы, это, дорогуша, голуба, не докладывайте никому, что я тут с Вами разоткровенничался! - Петрушка уже помогал подняться Инквизитору. - Ну, алкоголь, сами понимаете, беседа дружеская, кулуарная, так сказать! Зачем, как говорится, выносить сор из избы? Не правда ли, Борис Васильевич?
   - Да не вертись ты! Не сдам!
   - Вот и славненько, вот и по-хорошему, по-братски! Вы ведь брат мне? А, Борисочка? Брат, верно?
   - Верно, верно, не сомневайся! Куда мы друг без друга! Ты - мне, я - тебе!
  
  

Глава 6.

  
   Была такая любимая затея у Петрушки. Он называл это "будить зверя". Расширять круг клиентуры можно разными способами, но есть один легкий, не затратный метод. Суть метода состоит в том, чтобы все время несколько донимать кандидата. Едет он, например, в метро, а Петрушка ему на ногу наступит. Потом сумку чью-нибудь качнет, и она запачкает чистую брючину. Локоток чей-нибудь аккуратно так подтолкнет чтобы он ровнехонько между ребер избраннику пришелся. Человек закипать начинает, может даже в драку полезть. А Петрушка ловко так его ручки расслабляет. Мужчина ярится, кулаками промахивается, пальчиками слабыми за ворот обидчика цепляется! - Из таких же, как и он сам пассажиров. А ему сыплется в лицо - хрясь, хрясь! А впрочем, какая разница - кто кому? Можно и вообще без драки обойтись. Это вообще не важно. Главное - чтобы клиент, все равно мужчина или женщина, до белого каления дошел.
  
   И вот тогда-то Петрушка начинает засыпать клиента оповещениями о справедливости, о его, клиента, значимости. О том, в каких условиях приходится жить и в каком обществе! И так далее. И потом является ему Петрушка во всей своей, так сказать, красоте и великолепии! Здравствуйте, мол, гражданин хороший! Не балует Вас жизнь? Ай-ай, как нехорошо, как это некрасиво! Достойный человек, а к нему такое непочтение! Дикость какая! И далее в том же роде.
  
   Петрушка
   Ну, и выдвигает ему предпочтительный алгоритм решения уравнения с одним неизвестным. С собой, то есть.
  
   Так он как-то раз задрипанного, забитого парнишку потихоньку в боевые искусства вовлек. Развивал его при случае, сообщил все необходимые средства и связи, на тренерскую работу продвинул. Популярность ему создал, сайт в Интернете, школу свою помог создать. Подсказал даже, как ее красиво, на японский манер назвать. Ну, и получился довольно приемлемый рассадник таких же в целом забитых, озлобленных людей, черпающих сомнительную уверенность в околачивании груш и друг дружки! Да еще и видящих в этом смысл жизни, достойное занятие для настоящего мужчины и борьбу за справедливость и очистку жизненного пространства от нехороших элементов в обличии людей! Красиво вышло! Одно заглядение! Клиентура пошла! - Дай дороги!
  
   А Петрушка в вышеозначенном случае и на достигнутом не остановился. Не лишен он все-таки некоторого перфекционизма! Взял да и подкинул опекаемому идею, что мол все, что он делает - очень этак соответствует церковному пониманию и ортодоксальному мировоззрению. Что, мол, все это чуть ли не свято, чуть ли не с небес благословлено! Ну, и добился таким образом того, что заодно лишний раз конкурентов своих вечных в глазах общественности опозорил! Врагов своих заклятых! Какой все-таки изобретательный этот Петрушка! Мама не горюй!
  
   В другой раз Петрушка с подельником ехали на задание. Но по дороге увидал наш умница обычную дорожную аварию, которую его коллеги по случаю устроили. Растолкав коллег (а званием и полномочиями он был выше), Петрушка прошел к месту происшествия и давай подначивать одного участника ДТП против другого! Кончилось все вообще замечательно! - один другого из пистолета трижды в живот прошил, а потом в голову разок добавил. Погрузился в "Хаммер" и отчалил по своим делам, а заодно и в ремонтную мастерскую! Так одного сразу в расход списали, а другого спустя пару дней легко завербовали по причине противозаконности содеянного. Да еще и завербовали-то вообще практически ни за что! Даже договор не подписывали! Мужчина и так как на ладони весь был! Тепленький... Ловко это все-таки у него выходило, у Петрушки, то есть! Этот мужик потом всю жизнь коту под хвост спустил! Столько в итоге безобразий наковырял и другим и себе самому - не перескажешь!
  
   Со всякой шушерой было довольно легко. Петрушка считал их расходным материалом, мелочью, и Борис Васильевич даже поддерживал его точку зрения. Куда сложнее все обстояло с лицами не без принципов, так сказать!
  
   Например, как-то они посетили молодого монаха, которого командировали в Москву за какой-то монастырской надобностью. А он при первой возможности засел за телевизор. Сутки так просидел! Ну, вернулся он обратно, программы, понятное дело, свое с экрана отыграли, а монах их словно все смотреть продолжал. Все в голове передачи вертятся, вертятся! А Петрушка тут как тут! Здрасьте, приехали! И развивает эту тему, и раскручивает! В общем, чего этот монах от Петрушки натерпелся - не передать! В итоге чуть не повесился! Да как назло его в последний момент из петли вынули! По случайности обнаружили такое обстоятельство.
  
   Разные были случаи. Но все как-то шло, план выполнялся, более-менее, так что жаловаться не приходилось.
  
   - Ты когда последний раз брился? Я не имею в виду твои разные образы. Когда ты по-настоящему брился?
   - Иногда очень трудно понять, Петрушка, когда ты говоришь серьезно!
   - Да никогда! Но на вопрос - ответь!
   - Думаю, года три назад. В то сумасшедшее утро, когда ты меня вербовал.
   - Не скучаешь по той, прежней, жизни?
   - Ты что, меня проверяешь? Не бойся, не подведу!
   - Да нет... Я действительно хочу знать. Это не для отчета, - Петрушка понизил голос.
   - Скучаю ли я по человеческой жизни? А зачем тебе это?
   - Ну, знаешь, есть такое явление - ностальгия. Уезжают куда-нибудь с родины на ПМЖ, потом рыдают там по березкам, например. А возвращаться не собираются! А почему? - Потому что на родине этой самой - грязь, нищета, бардак и беспредел! Короче, все, от чего они бежали. А сами всё рыдают: ах, березки! ах, земля родная! ах, какие там люди!.. А какие там люди? - Да такие же, как были: жадные, глупые и похотливые!
   - Ну, а там, куда уехали, люди что - другие?
   - Да везде они одинаковые. Только в одном месте все это прикрыто всякой мишурой, а в другом месте гуляют открыто! За что я Москву и люблю! Но речь не об этом. Ты на вопрос ответь!
   - Ведь мы с тобой сами их к этому бардаку толкаем... Что ты хочешь услышать? - Инквизитор, наконец, заинтересовался.
   - Толкаем - да! Это наша с тобой работа. Так надо.
   - Кому надо? Тебе - надо?
   - И мне, и тебе надо! И, поверь мне, многие хотели бы оказаться на твоем месте! Ты - каста привилегированных! Белая кость!
   - Да оба мы связаны по рукам и ногам! О каких привилегиях ты говоришь?
   - Не так уж и связаны... Понятно, над нами начальство есть... Над ним - тоже есть начальство... Все друг на друга давят... Есть план, он должен выполняться... - Петрушка четко излагал, но в какой-то задумчивости, как-то нерешительно.
   - А куда они все торопятся? План! Вы же вечные, куда вам спешить?
   - Дурачок! Пока мы план даем, эта ваша человеческая жизнь существует. И мы существуем на свободе, какой-никакой! А если мы лишнего человечка упустим - это еще один кадр в "их" фирму. А ты что думаешь, они бесконечно будут персонал пополнять? Закроют все вакансии - и трендец! Аллес капут!
   - Какой капут?
   - А такой. Будем в своей каше вариться. А видел ты, что это за каша? А-аа, не видел! Это, братец ты мой, не то, что в офисе нашем! Офис - это дудки! Гнуться перед каждым в три погибели так, что спина трещит, того и гляди лопнет, - это пустяк! Детский мультик!
   - Что, так плохо?
   - Ну, не то чтобы плохо... Во всем, понятное дело, должен быть, порядок, субординация... Мотивация опять же какая-то нужна: кому - кнут, кому - пряник. Кого - повысить, кого - с навозом смешать. Но по мне - это не для протокола, как говорится, - лучше здесь. А что там, дальше будет - не хочу думать!
   - Знаешь, Петрушка, я бы тебе даже сбежать предложил, не будь я уверен, что ты меня проверяешь или просто издеваешься!
   - Да не издеваюсь я! И не проверяю, я же говорил!.. А сбежать не получится... Нет обратного ходу!
   - Почему?
   - А как ты себе это представляешь? Столько тысячелетий работы, мириады человеческих судеб, стычки, попытки доказать, что наш строй - лучше, и - нате пожалуйста! Ах, я раскаялся! Ах, извините, погорячился! Да на меня и "там", "наверху" не посмотрят, и свои же по молекуле отрезать будут! И каждую молекулу пытать станут. И так - вечность! Да и позор это! На тебе тогда как клеймо будет - "Вот он, изменник! Одним изменил и других предал!" Лучше уж держаться того, кого держишься.
   - Ты-то измены испугался? Да это твой коронный трюк! Ни словечка правды, ни ответа прямого! Всех к измене толкает, а сам ее боится! Вот не ожидал!
   - Потому и толкаю, что боюсь. Нет у меня выхода! И у тебя теперь нет, моими стараниями!
   - За это, друг Петрушка, тебе особое спасибо! Век не забуду!
   - Конечно, не забудешь! Я не дам! Да и другие, если что, напомнят! Но тебя мне отчего-то немного жалко... Ты мне правда стал как брат! До тебя знаешь сколько партнеров было? - Не счесть! А тут - жалкий мелкий человечишка, середнячок, пустое место, а зацепил, порадовал старика!
   - Петрушка, а может, - убежим?
   - Ни-ни! И думать забудь! Это у вас можно убежать! Думаете: земля большая, не найдут! А наши везде найдут! Ну, куда спрячешься? Да и с какой целью? Надежды-то - никакой!
   - Да у "них" и спрячемся! - эксперт указал пальцем на потолок, - Попросим политического убежища, так сказать!
   - Вот несерьезный ты человек, Борис Васильевич! Палец-то опусти! Вроде и взрослый, и жизнь повидал какую-никакую. А как ребенок, право слово! Ветер в голове! Ну что ты, бубен пустой что ли? Звенишь свое - "убежим, убежим"! Зря я разговор начал! О! И пейджер сработал! Поехали! Клиент созрел!
  
  

Глава 7.

  
   - Клиент будет у нас нервный, готовьтесь, Инквизитор! - Петрушка вел тарелку очень ровно, словно настраиваясь на нелегкую работу, - В смысле, нам придется понервничать!
   - Понервничаем, раз надо!
   - Да я не то имел в виду! Нервничать как раз не надо. Но - придется!
   - Придется - значит, придется! О чем говорить-то?! - Борис Васильевич пребывал в задумчивости, продиктованной последней беседой с подельником.
  
   В квартире было светло. Чистая, большая, полная воздуха и заботы, она располагала к созерцанию, чтению, задумчивости, приятной неспешной беседе с друзьями. Здесь жила семья. Глава ее - владелец крепкого бизнеса, его супруга, не видящая обремененности в том, чтобы ухаживать за домом, готовить обеды, самостоятельно убираться, не прибегая к помощи наемных уборщиц. Раньше жили тут и сыновья, но в последнее время приезжали только погостить. Спасибо, если на пару недель. Бизнес развивался, сыновья управляли филиалами в других городах.
  
   - Вот наш подопечный. Наблюдай внимательно! Это теперь цель номер один! На других ответственных участках нас временно заменят.
   - Угу.
   - Сейчас у нас здесь будет встреча. Будь начеку, ничего не упусти. Надо выторговать наилучшие условия!
   - Какие условия?
   - Наилучшие! Сам все увидишь!
  
   - А-ааа! Вот мы и пожаловали! Секунда в секундочку! Какая пунктуальность! - Петрушка обратился к только что пришедшему человеку с очень спокойным лицом и уверенными неспешными движениями.
   - Доброго дня! - ответил человек, - я вас слушаю.
   Петрушка немного помялся, поглядел туда, сюда, словно тянул время. Наконец, заговорил:
   - Да-с! Погодка нынче дождливая! Все мокнут... А здесь хорошо, тепленько так, уютно! Век бы отсюда не уходил!
   - Кто тебе позволит тут остаться?! Пришел в гости - веди себя прилично! И честь знай! А если сказать нечего - давай прощаться! Доброй дороги!
   - Грубо! Ай, грубо! Не ожидал! Я к Вам по-доброму, по-свойски, а Вы вот так... Нехорошо! Нехорошо!
   - Всё, давайте прощаться! Кривляться - это без меня, перед другой публикой и в другом месте!
   - А я уже перехожу к главному! - зачастил Петрушка, - И суть визита вот в чем. Сергей Ильич, подопечный Ваш, нас сильно не волнует и ни капельки не касается. Ну, живет себе человек - и пусть живет! Однако вопросец возникает: справедливо ли то, что вы его так опекаете? Понятно, он там в церковь вашу ходит, людям пытается помогать, если придется. Деньги жертвует (а по мне - так транжирит), интересами бизнеса может поступиться, если речь идет о жизни или судьбе людей, хотя кому до них дело, ума не приложу! - Мне вот никакого до них дела нет!
   - К чему клонишь? Покороче, если можно!
   - Ну, совсем коротко: вольно жить так-то, с вашей поддержкой. Бизнес несмотря ни на что не разваливается, здоровье в порядке - спасибо зарядке! Дети при деле. Ну и прочее. А ведь если ему источники дохода перекрыть, голышом, так сказать, оставить, он же наплюет и на вас, и на веру вашу, и вообще на всю эту благопристойность! Он же вас использует! Кто они? - общество потребителей! Пусть по помойкам попитается и подачками поживет - тогда и посмотрим!
   - Опять вы за свое! Мало вам этих экспериментов? Не в первый же раз!
   - Ну, не в первый, - Петрушка опустил голову и зашаркал по полу ножкой, - Один опыт не дает полного представления о процессе, результат может оказаться случайным!
   - Так ведь и не во второй раз-то!
   - Ну, не во второй... Да тут случай особый, не то, что прочие!
   - Ладно, понятно. Делай что хочешь с тем, что у него есть. А его самого и касаться не смей! Даже не приближайся - не пожалею!
   - Да знаю я твой крутой нрав! Что я сам себе враг что ли? Ясное дело - договорились! По рукам, если позволите так выразиться!
   Петрушка замахал руками на Инквизитора:
   - Всё-всё-всё! Уходим, уходим!
   Повернулся к недавнему собеседнику:
   - Наш Вам привет! Приятно было видеть Вас! Ах, какие Вы мужественные, даже завидно! - и все пятился, пятился, кланяясь по привычке.
  
  
   В офисе приятели занялись планированием предстоящего теракта с элементами саботажа. Они не спешили, обдумывали каждую деталь, находили связи между явлениями, на первый взгляд между собой не связанными.
  
   - Так! Теперь давайте разделимся, милый господин Инквизитор! Вашей задачей будет развал головной компании холдинга нашего подопечного. Но только по моему сигналу! Готовьте средства, налаживайте связи, обращайтесь в контролирующие органы! Короче, чтобы в нужный момент Ваша бомба замедленного действия сработала, и сработала без промедления, без сучка и задоринки! А я - в командировку! В другие города. Удачи, дорогой друг!
   После заключительного краткого инструктажа Петрушка погрузился на большую тарелку, прихватив с собой несколько десятков сотрудников, специалистов в разных областях, и направил плавсредство на восток.
  
   Борис Васильевич провел немало часов в приемных различных государственных организаций. Обошел немало кабинетов. Нанял нескольких дорогих адвокатов с известными именами. Собрал немалое число свидетелей и лжесвидетелей. Дал несколько крупных взяток.
  
   Итогом его бурной деятельности стало возбуждение нескольких уголовных дел против холдинга, против совета директоров, против самого Сергея Ильича. Адвокаты с усердием работали над планом защиты интересов обиженных людей, фискальные органы стояли на низком старте и не сводили глаз с деятельности компании. Антимонопольная служба собирала материалы.
   Кроме того, Борис Васильевич регулярно посещал биржу, где создавал прецеденты для своевременного обвала стоимости акций холдинга. В общем, все было подготовлено в лучшем вкусе, как выразился бы Петрушка.
  
  
   Пришла суббота, первый выходной день недели. Проснувшись, Сергей Ильич медленно и лениво поднялся с постели, подошел к окну. Отодвинул занавески. День стоял светлый, солнечный. На кухне уже хозяйничала жена, готовила завтрак, тихонько напевая.
  
   Заиграла знакомая мелодия мобильного телефона. Сергей Ильич накинул халат и поднес трубку к уху.
  
   - Дорогой, хватит спать, поднимайся! Завтрак готов... - жена вошла в комнату и застала спутника жизни сидящим на постели в халате и обхватившим голову руками.
  
   - Приснилось что-нибудь? Голова болит? - выдвинула версии Светлана Александровна.
   - Приснилось... Сына, Колю застрелили...
   - Ну, это ничего, сон прошел. Мало ли что может присниться! - женщина по многолетней привычке несла покой, старалась все как-то сгладить, смягчить.
   - Да нет... Правда застрелили. Следователь звонил. Прибудет через час. Едва ли это чья-то глупая шутка.
  
   Николай Сергеевич ехал в хорошем бронированном автомобиле по Екатеринбургу. Вечер, конец рабочей недели. Вот и его дом. Выйдя и открыв дверцу самостоятельно, он задержался, чтобы попросить водителя прибыть завтра к одиннадцати дня. Надо отвезти сынишку на тренировку по теннису. Этой паузы было достаточно, чтобы пули мягко, с причмокиванием прошили сначала руку, потом спину, а потом и голову. Следующим был водитель. Затем киллер хладнокровно проследовал к квартире Николая Сергеевича и не спеша покончил со всем семейством. Затем крышами ушел. И его не найдут.
  
   Вот так нелепо, даже глупо, как в лихие девяностые, имя Николая, а равно и его жизнь были преданы если не забвению, то, по крайней мере, истории.
  
   Другой сын, Женя, погиб случайно буквально через два дня. Споткнулся на новом строительном объекте о брошенную лопату и упал на острый прут торчащей арматуры. Под капельницей в коме прожил недолго. Его жена умерла от сердечного приступа, когда узнала о происшедшем.
  
   Затем холдинг Сергея Ильича испытал несколько серьезных потрясений. Сначала произошел ничем не продиктованный обвал на бирже, и в отличие от акций других компаний, акции холдинга так и не восстановили прежней стоимости, а продолжали неумолимо стремиться к нулевой отметке.
  
   Засуетились представители контролирующих государственных органов, начались показательные процессы, попавшие даже и в телеэфир. Дела шли все хуже. Приходилось спешно продавать активы, имеющие хоть какую-нибудь ценность, продавать офисное оборудование, здания... Продавать, продавать... Долги только росли, а претендующих на возмещение становилось все больше. Партнеры отказывали в помощи и поддержке. Все катилось в тартарары.
  
   Пробыв под следствием около года, продав квартиру и автомобили, Сергей Ильич оказался в однокомнатной квартире с верной супругой и лучшим собеседником, единственным человеком, не отказывающем в поддержке. Они чаще стали бывать в церкви. Средств к существованию почти не оставалось. Квартира помещалась в хрущевке на окраине и выходила окнами в запущенный двор, пространство между двумя домами, развернутыми фасадами в противоположные стороны.
  
   СергейИльич
  
  
  
   - Доброго Вам дня! А ведь мы опять по дельцу, не с пустыми, так сказать, руками! Ах, какая грязненькая, мелкая квартирка! Позор, а не квартирка! Ах-ах! Какая жалость...
   - Знаю я ваше "дельце"! Дальше, конечно, добивать человека задумали... Как всегда, впрочем.
   - Ну, уж давайте доведем исследование до конца! Что ж на полпути останавливаться?! Ваш визави ведь почти жизнь прожил, ему все равно, в каком состоянии доживать! Потерпит годик-другой, а там и коньки отбрасывать, извините за просторечный оборот!
   - Ладно, готовь документацию о беспрепятственном проходе по лестнице!
   - Да это у нас мигом, только не сломается ли он до этого? Не споткнется ли как сынок его - о какую-нибудь случайную лопату-с? Или о что-нибудь посолиднее! Хе-хе! И вот еще что. Дайте мне одно с ним свиданьице. Обсудить бы хотелось вопросец-другой! И здоровьице его... как бы выразиться? - не дадите ли несколько ослабить? А то с таким богатырским здоровьем, оно понятно, можно хоть сто лет жить и в ус не дуть!
   - Договорились. Но если хоть пальцем в его чистую душу ткнешь... Сам знаешь!
   - Да не извольте Вы так беспокоиться-то! У нас как в аптеке, как в ювелирной мастерской - все под контролем, ничего лишнего!
   - Знаю я ваши аптеки! Одно лечим, другое - калечим!
   - Все будет на высшем уровне! Не сомневайтесь!
  
  

Глава 8.

  
   Внезапно Сергей Ильич слег. Быстро желтел и усыхал. С постели уже не поднимался и испытывал жесточайшие боли.
  
   Супруга обратилась за помощью к родным, которые собрали некоторые скудные средства на лечение и обезболивающие. Его поначалу навещали. Старые друзья, те же родственники. Но больной был скучным, говорил мало, жаловаться не любил, так что разговоры не клеились, и посещения становились редкими, а после и вовсе прекратились.
   Сергей Ильич проводил время молчаливо, за кроссвордами и чтением псалтири, чтобы забыться и отвлечься от постоянной, пусть и приглушенной медикаментами, боли.
   - Я тебе новых кроссвордов принесла! Да положи ты уже эту книжку! Читаешь, читаешь одно и то же! Молишься... А ничего не помогает! Только все хуже... Может, Сереженька, тебе легкого какого-нибудь чтения принести? Романов каких-нибудь, детективов захватывающих?
   Женщины все-таки порой бывают очень навязчивы и порой даже безрассудны в желании помочь и облегчить страдания!
  
   Приглашали священника на дом, чтобы причастить и соборовать больного. Ничего чудесного не происходило, болезнь развивалась как ей положено.
  
   - Добрая ночь, Сергей Ильич! - Петрушка отделился от стены. Одет был элегантно, подчеркнуто аристократично: в черный длинный фрак, белую манишку, черный высокий цилиндр. Воротничок сорочки был щегольски загнут, на руках прямо светились белоснежные перчатки.
   - Вот, уже и фокусники снятся! - с иронией проговорил больной.
   - А попрошу без оскорблений! Я, как говорится, при исполнении! - Петрушка снял с головы цилиндр и пристроил его на стуле.
   - А это кто?
   - Мой дорогой друг и Ваш Инквизитор! Позвольте представить: Борис Васильевич!
   Откуда-то фонограммой раздались аплодисменты, прошел короткий аудиоряд, включились невесть откуда взявшиеся прожектора и поиграв разноцветными лучами в воздухе, сошлись на эксперте.
   - Добрый вечер! Жду - не дождусь встречи с Вами в другом месте и при других обстоятельствах! - громко воскликнул Борис Васильевич и картинно поклонился.
   Прожектора погасли, стало вновь темно и тихо.
   - Все, значит, лежите, скучаете?.. Не надоело? - Петрушка по обыкновению начал издалека.
   - Надоело. Хочешь меня сменить?
   - Да скоро сами сменитесь!
   - Скорей бы уж!
   - О! Недовольство звучит в Ваших словах! Да оно и понятно: Ваши-то отступили, бросили Вас.
   - Друзья-то? Так они не бросили... Заходят... Иногда.
   - Да я не об этих! Я про хранителей Ваших, на которых вы вечно надеетесь, будь они неладны! Ну, посудите сами: опекали Вас, холили. Совсем разбаловали и размягчили... А случилось нехорошее - и в кусты! Не без нашего участия, конечно. Мы-то, понятное дело, их подвинули, подразогнали, так сказать! - Петрушка сделал такое движение ногой, будто отвешивает кому-то воображаемому хорошего пинка.
   - Да-с! Можем, когда хотим!
   - А когда вы не хотели? Так и ходите кругами, так и приглядываете, как втиснуться!
   - За комплимент спасибо! Делаем что можем! - Петрушка поклонился.
   - Однако к делу. Не хотите ли дожить свой век приятнее, этак веселее, изящнее! Ну скажите, хорошо ли будет вот так-то, в таком неприглядном виде проковыряться лет еще так с пять. А то и с десять. Ведь мы и это легко устроим!
   - Не сомневаюсь. Но спасибо, не надо! Все в руках Божьих. Если такая Его воля, то так тому и быть. И никакие ваши измышления воли Его не изменят.
   - Изменят! Еще как изменят! Вы вот жили мирно, тихо, хотя и с размахом, по его воле, как говорите... А что получили? - незаслуженные муки, нищету и общественное презрение. Да и супруга Ваша, думаете, получает удовольствие, когда меняет Вам подгузники? А на что она их покупает? На Вашу пенсию? Да ведь скоро Вы вовсе без средств останетесь, милый мой, дорогой Сергей Ильич! У помойки вдвоем умирать будете! И в злоключениях Вашей жены виноваты будете Вы! Никто другой, а Вы, именно - Вы! А хотите я покажу Вам, какую боль Вы испытаете без медикаментов? Хотите узнать, что ждет Вас там - на помойке? Ну-ка, Инквизитор, продемонстрируйте!
   Борис Васильевич без энтузиазма щелкнул пальцами, и хилый, жалкий человек в постели съежился, сдавленно застонал. Пытка продолжалась недолго, но стоила всей жизни Сергея Ильича. Ничего подобного этой боли он не знал и предполагать не мог.
  
   - Ну-с, как?
   - Больно... Очень...
   - Вот, вот-с! А мы что Вам предлагаем? - Жизнь, удовольствие, достойную старость! Ах, соглашайтесь! Жаль Вас, право слово!
   - Лучше убейте скорее! Не могу так жить дальше...
   - Ропот, ропот опять-с! Ну, как Вам "воля-то Божья"? Не очень? Так-то, дражайший! Так-то, милый Сергей Ильич! Что-с, будем соглашаться на условия?
   - Не будем. Господь меня оставил - значит, так и быть должно. Может, и ни за что страдаю. Может, к вам в цепкие ваши лапы прямиком отправлюсь. Но - не по своей воле! Лучше убейте!
   - Всё! Хватит! - комната осветилась, вошел тот спокойный человек, с которым беседовал Петрушка о судьбе старика, и которого так ненавидел и боялся.
   - Пора прощаться, оставьте нас! А Вы Сергей Ильич, ничего не бойтесь! Поднимайтесь, нам пора!
   Старик поднялся с постели. В старой потертой пижаме, небритый. Слабыми ногами неуверенно уперся в пол и не почувствовал привычной боли.
  
   На утро его супруга, Светлана Александровна, обнаружила мужа умершим. Похоронила скромно, в основном за государственный счет, хотя и было это непросто.
   Дела как-то стали поправляться. Светлане Александровне назначили приличную пенсию. А через полгода она последовала за горячо любимым мужем.
  
  

Глава 9.

  
   Заявок становилось все больше, успевать стало совсем трудно. Пивные посиделки случались реже и проходили быстрее. Порой и вовсе впопыхах.
   - Сезон начался! Жатва!
   - Какая жатва?
   - Ну, в свое время один наш отдел разработал серьезный проект. В области маркетинга и связей с общественностью. Короче, Интернет повсюду наладили, в него всякого мусора напихали. Там, например, как мужик пацаненка к взрослой жизни приучает, если Вы понимаете, о чем я. Или как дама с конем сожительствует. Скучно, конечно, но народу нравится! Запустили в продажу диски, кассеты с той же ерундой. Программы на телевидении открыли соответствующие. Вот клиенты теперь и поперли толпами! Резонанс! В общем, нужна нам теперь с Вами группа поддержки. Аутсёрсеры, простите за простодушный оборот!
   - То есть?
   - Ну, на время, на сходных условиях нужно набрать еще пару человек, обучить по-быстрому, и - в бой!
   - Понятно. Кого приглашать будем?
   - Да по барабану! Ой, простите, друг, товарищ и брат! Я хотел сказать - все равно.
   - Как все равно? А если некачественная работа на показателях отразится?
   - Да пусть отразится! Это ведь будут их показатели, не наши с Вами! Да Вы беспокоиться не извольте: эта бригада потом в любом случае в расход пойдет! Едва ли мы откопаем что-нибудь талантливое, вроде Вас, золотце мое! Давайте-ка по улицам прогуляемся, кто понравился - того и взяли!
  
   Приятели прошлись по Тверской, свернули к Тишинке, обошли вечно реставрируемый планетарий и оказались в зоопарке.
   - Ну-с, господин Инквизитор! Пора уж выбирать! Так ходить до морковкина заговенья можно! А дело не терпит-с!
   В этот день выпал первый снег. Он облепил зеленые еще листья кустарников, улегся на ветки деревьев. В одной вольере стояли столбиками понурые кенгуру. На их плечиках, а в особенности на головках помещались белые высокие шапочки из свежего снега.
  
   - Берем этого! - эксперт указал на грустного молодого человека, который вышел сегодня на работу с намерением продать детям побольше надувных молотков, служащих замечательной забавой ребенку, колотящему сверстника этим инструментом по голове.
   Молот
   Торговая палаточка, в которой помещался товар, да и сам продавец, была также облеплена первым снегом, сырым и рыхлым.
   - И эту берем! - Борис Васильевич махнул в сторону задумчивой девушки, рисовавшей в блокнотике пустой зоопарк.
   - Ну, берем - так берем! Идите представляться!
  
   Инквизитор подошел сначала к девушке: паренек никуда не денется! Ему тут в сырости топтаться еще до самого вечера!
   Зашел со спины. Заглянул в блокнот через левое плечо.
   - В худ. училище состоите? Ах, как похоже! Талантливо! - медленно, чтобы не спугнуть, гипнотическим голосом начал Инквизитор.
   - Состою, - девушка несколько зарделась от проявленного внимания и присутствия высокого опрятного мужчины средних лет.
   - Давайте без обиняков, милая незнакомка! Позвольте представиться: Борис!
   - Лена!
   - Очень, очень приятно! - эксперт как-то ловко высвободил замерзшую ручку девицы и чмокнул сдержанно и галантно.
   Она ручку отдернула и, стеснительно потупив глаза, почесала запястье блокнотиком.
   - Дело вот в чем, милая Леночка. Мы тут проводим некоторое мероприятие. Регионального масштаба. И хотели бы обратиться к Вам за помощью. Нам нужны люди с активной гражданской позицией! Ведь Вы имеете именно активную позицию?
   - Не знаю. Я в партиях не состою, если Вы об этом... А кого Вы представляете?
   Борис Васильевич вынул из внутреннего кармана серого пиджака удостоверение ФСБ, раскрыл его и продемонстрировал из своих рук.
   - Ой, нет, извините! У меня нет времени! - девушка взглянула на наручные часы, - Я лучше пойду!
   - Нет-нет, милая! Вы лучше как раз останетесь! Теперь, простите, это в Ваших интересах!
   - Не понимаю... В каких интересах?
   - Да в таких. Мы делаем предложение далеко не всякому, не первому встречному, так сказать! А у Вас проблемы в училище по предметам. Так мы это легко отладим! У Вас и с поведением проблемы есть. Травкой-то побаловались третьего дня? Мы всё знаем! Доложить об инциденте родителям Вашим дражайшим? И педагогам? А тусовочку Вашу привлечь за употребление? Это ведь, позвольте доложить, противозаконно - травка-то! Распространение, хранение... Биография сильно подпортится... И не только Ваша!
   - Чего Вы от меня хотите? - подавленный, растерянный голос звучал как-то даже умоляюще. Сердце Бориса Васильевича отчего-то подпрыгнуло, съежилось. Захотелось вот так запросто отпустить милую девушку, да и самому направиться домой, свалиться в постель и выспаться впервые за три с половиной года. А потом проснуться и обнаружить, что не было этих лет, а всё был только сон! Встать из постели, заварить кофе и выйти из квартиры за кормом для своей капризной кошки!
   - Чего хотим? Да пустяка! - сотрудничества, понимания, содействия! Хорошо оплачиваемых, кстати! Вам ведь на косметику не хватает-с? На мелочи разные: хороший парфюм, престижные гардеробы... Хорошенькую машину в конце концов... Мы ведь за ценой не постоим! Вы - нам, мы - Вам! И всем хорошо!
   - Ну, извольте... Что делать-то надо?
   - Вот и славно, вот и договорились! Видите мужчину? - Инквизитор указал на Петрушку, - он Вас проинструктирует. Пойдите к нему, а мне тут нужно еще одно дельце уладить!
   Зоопарк
  
   - Стоим?
   - Стоим! И стоять будем! - юноша подпрыгивал в сырости, притопывал кроссовками, охаживая субтильное тело тощими руками.
   - Да... Сегодня день уж такой стоит, извините мне простенький каламбур!
   - Да и торговля встала! - улыбаясь, в тон ответил молодой человек.
   - Вы, я вижу, с юмором... Это хорошо! Во всем есть что-нибудь забавное!
   - А Вы вот купите забавный надувной молоток! - юноша вытащил из гирлянды своих товаров один экземпляр и на веревочке протянул Инквизитору.
   - А что! - Вещь хорошая! Отчего бы ни купить, в самом деле! А давайте-ка я все куплю! Оптом, так сказать!
   - Опять шутите! - продавец расстроился.
   - Я серьезно. Беру всё! И Вам приятно, и мне! Сможете домой пойти, отогреться. Или в кафе. Только погрузить этакую кучу добра поможете? Машина - у входа в зоопарк.
   - Да легко! Но деньги - вперед!
  
   Петрушка, Борис Васильевич, Леночка, Санёк пролетали над памятником Маяковскому, над Белорусским вокзалом, над вечно стоящей ленинградкой, потом - волоколамкой. Медленно и низко, чтобы произвести впечатление на гостей. Те молча, округлив глаза смотрели вниз и по сторонам сквозь прозрачное летающее блюдце, утопая в надутых и не надутых бутафорских молотках.
  
   В кафе было уютно, сухо. Милая официантка обслужила долгожданных посетителей и присела за стойку вполоборота, чтобы успеть вовремя поменять пепельницу или поднести меню.
   - Курите? - поинтересовался Борис Васильевич.
   - Нет, - коротко ответила Лена.
   - Могу! - сказал Санек.
   Петрушка извлек сигару и подал юноше.
   - О! Шикуем! - радостно воскликнул молодой человек и проделав неуклюже необходимые манипуляции, наконец закурил.
   - Дело, значит, вот какое. Не надо пугаться и настораживаться, - эксперт бросил короткий взгляд в сторону девушки. Петрушка налегал на салат.
   - Нам не хватает службы наблюдения. Никто Вас не заставляет стучать на друзей и родителей, писать доносы и прочее в том же роде, как думают некоторые здесь присутствующие.
   Опять взгляд в сторону Леночки.
   - Мы снабдим вас транспортом, сообщим полномочия, дадим все необходимое. От вас потребуется только четкое следование инструкциям. Торговлю придется бросить, - обратился Инквизитор к Саньку. Да она Вам и не нужна. Деньги Вы станете получать большие, а мерзнуть на ветру - согласитесь - не лучшее занятие для перспективного молодого человека! Работа будет занимать столько времени, сколько потребуется. График не нормированный. Поэтому учебное заведение тоже придется перестать посещать.
   Леночка недовольно и даже злобненько посмотрела на Бориса Васильевича.
   - Впрочем, ни на оценках, ни на Вашей репутации это не скажется. Захотите - мы Вам диплом об окончании хоть завтра выпишем, красный! Это - не проблема... Вот бланки типичных договоров о неразглашении, а равно и о принятии на работу секретными сотрудниками. Прочтите внимательно и распишитесь! В пустые графы внесите все свои пожелания по оплате. Ну, и прочие пожелания, сопутствующие вашему представлению о нормальной человеческой жизни.
   Зачетка
   - Мне вот квартира нужна! - выпалил Санек, - Устал ютиться в съемной комнате!
   - Валяйте!
   - Что, и квартиру дадите? А можно трёшку в центре?
   - Пишите, говорю Вам! За нами, как говорится, не заржавеет!
   - Другой разговор! Раз такое дело - квартира, машина, зарплата хорошая - нет вопросов! Располагайте мной! Можете без всяких церемоний на меня рассчитывать! - не читая первых страниц, юноша тут же принялся писать на пустых листках своего экземпляра договора.
   - Мне вот квартира не нужна. Есть где жить. И другое всякое тоже не особенно нужно. Все, чего хотелось бы, так это чтобы вы оставили меня в покое! - резко вклинилась в диалог Леночка.
   - Покоя не будет, как я уже сообщил Вам ранее, - корректно парировал эксперт, - А характер свой лучше проявите на работе, на общее благо, так сказать. Относительно пожеланий по вопросу вознаграждения рекомендую все-таки проявить некоторую фантазию, поскольку договор переписываться не будет! Ну, покопайтесь в тайниках своей души! Не нужны Вам материальные блага - шут с ними! Желаете стать лучшей художницей, мировой знаменитостью - мы Вам и это обеспечим! Хотите?
   - Не очень. Соблазнительно, конечно. Но, простите за нескромный вопрос, как вы этого добьетесь? Рисую я посредственно, предупреждаю! Тарелка что ли ваша летающая станет за меня рисовать? Так мне обидно будет, что меня, бездарность, все превозносить будут! Без таланта и труда я ведь не состоюсь как гений, это-то Вы понимаете?
   - Я-то понимаю. Но и Вы поймите, что если напишите на этом листочке "талант" - получите талант, напишите "скворечник" - получите скворечник. Вы хотите скворечник?
   - Да идите Вы! Сообщайте куда хотите и кому хотите! Плевать! - девушка поднялась и взяла в охапку сумочку с явным намерением удалиться. Но вдруг ее ноги сами как-то подкосились, она рухнула на плиточный пол у стола и потеряла сознание. А из носа показалась черная маслянистая капля, да так и застыла грязным сгустком на нежной коже над верхней губой.
   - Это чего с ней? - оторопел Санек.
   - Впечатлительная!
  

Глава 10.

  
   Стажеров разделили. Петрушка хотел взять на себя девушку, резонно полагая, что хлопот с нею будет больше, но Борис Васильевич настоял на своем и отдал Санька.
   Определили, что срок стажерства составит две недели, после чего новоприбывшие начнут самостоятельную подрывную деятельность. А наши друзья воссоединятся.
  
   Петрушка с Саньком легко спелись. Тот лишних вопросов не задавал, действовал энергично и с энтузиазмом. Хотя и без шика, некоего размаха и даже изящества, какое нравилось Петрушке в Инквизиторе.
   Санек
  
   Подходят они, скажем, к клиенту, Санек прямо с места в карьер: здравствуйте, мол! Долг платежом красен! Статья такая-то, пункт такой-то! Получите, распишитесь! И пинка от души или, напротив, свинг в самую душу заряжает! Стал он крепким, мышцы подушками бугрились сквозь спортивный дорогой костюм, из мелкого кармана которого вечно торчала внушительная пачка инвалютных банкнот.
   Или на вербовке вместо того, чтобы аккуратно найти подход к клиенту, нашептать на ухо предварительно что-нибудь по делу, привлечь чем-то, Санек по-простому объяснял на понятиях, что да как и чем кончится. И опять не без рукоприкладства.
   И баб любил. Всяким случаем пользовался. Молодежь! Максималисты!
   Да и одевался юноша нелепо, по Петрушкиному убеждению. Помимо спортивного костюма - шляпа на бритой голове, а из-под зелено-синих штанин торчали черные ботинки с узкими длинными носами.
  
   Напарница Бориса Васильевича наоборот энергичности не проявляла и работу, казалось, не любила. Выполняла добросовестно, но без искорки, к которой привык Инквизитор в обществе Петрушки.
  
   Когда эксперт с ним встречался для обсуждения текущих вопросов, то даже как-то тепло, по-братски пожимал руку. Да и Петрушка, казалось, расставаться не торопился. Но дела вынуждали, и приятели теряли друг друга до следующей встречи.
  
  
   Лена вдруг резко повернулась к Борису Васильевичу, разводящему пары летающего блюдца.
   - Как отсюда вырваться?
   - Откуда?
   - Ну, от вас... Жизни хочу нормальной!
   - А к чему? У тебя все есть, чего тебе недостает? Папиных упреков? "Чтоб сегодня была не позже десяти!" - по этому соскучилась?
   - Ты понимаешь, о чем я.
   - Понимаю. Но там ты была слепым беспомощным котенком. Такой, как Петрушка, да и такой, как Санек, с тобой все могли сделать, что пожелали бы! В бараний рог бы свернули, дай только повод! А сейчас? - У тебя власть, ты сама кого угодно проволокой на карандаш намотаешь!
   - Тебя не намотаю. И Петрушку твоего. Да и Санька того же. Ничего не изменилось!
   - Да, но теперь мы на твоей стороне. Ну, или ты на нашей. В данном случае это все равно.
   - Мне не все равно. Ты что не видишь, чем мы занимаемся? Ты эту байду про инопланетян и тайную службу - детям на утреннике рассказывай!
   - Тише! Нас могут услышать!
   - Да плевать я хотела!
   - Тише, тебе говорю! Что ты предлагаешь?
  
   Напарница недоверчиво смотрела в глаза Борису Васильевичу, в самое сердце проникая внимательным взглядом. Он отвел глаза.
   - Чего глядеть-то? Говори!.. Только это измена. А измена в нашем ведомстве карается жестоко. Ты даже не знаешь, насколько жестоко! Когда в кафе на полу валялась, еще не поняла?
   - Все я поняла. Поэтому и слинять хочу.
   - Ну, и как слинять?
   - Это ты мне скажи - как!
   - Да никак! Фигня такие мысли, не на что надеяться! Я тоже всю голову уже насквозь продумал и - ничего!
   Инквизитор вдруг испуганно посмотрел на Леночку.
   - Не боись, не выдам! Это не проверка! Я серьезно в отставку хочу.
   - Не сможем мы. Тебе неделя осталась стажироваться, потом вы с Саньком работать будете. А потом, когда будете не нужны, вас спишут. Петрушка так сказал.
   - Куда спишут?
   - В расход. Совсем спишут. Только не думай, что к прежней жизни! На этом можешь крест поставить!
   - Крест... - задумчиво протянула Лена.
   - О-оо! На это не надейся! С нашим послужным списком нас с тобой не то что не реабилитируют, нас в захолустную церковь не допустят! Туда ребята посильнее только могут войти, да и то некоторые... Да и как ты себе это представляешь? Та же работа, только наоборот?
   - Что-то я не видела, чтобы те, "наоборот", чем-нибудь подобным занимались. У них как-то это все по-другому поставлено.
   - Ну да, они никого не выслеживают, на мозги не капают и все такое. Но что-то ведь они делают? Занимаются же чем-то?!
   - Занимаются, наверное. Только чем-то другим.
   - Ну вот, видишь!
   - Что - "видишь"? Да я готова выгребные ямы чистить, только бы с твоего паровоза соскочить!
   - Да тебе выгребные ямы и не светят. А впрочем, не знаю, что там Петрушка задумал!
   - У тебя срок контракта когда истекает? - переключилась девушка.
   - Через девяносто шесть лет.
   - А потом что?
   - Потом получу все, что положено по условию, и доживу оставшееся время человеком.
   - Человеком!.. А потом?
   - А потом - всё! Кранты! Прощайте, скалистые горы! Здравствуй, дорогой Петрушка! Вот моя деревня, вот мой дом родной! Хотя с Петрушкой мы, может, и не увидимся! Он ведь, ну и такие, как он, в основном в воздушной сфере обитают, если заметила. А меня даже на лестницу не пустят. Сразу - нырк в темноту, и поминай как звали!
   - Не пугает перспектива?
   - Не знаю... Везде люди живут...
   - Опять - "люди"! Ты посмотри на себя - ну какой ты к хренам собачьим человек! Рожа обожжена, взгляд бегает...
   - А ты на личности не переходи! Я с тобой по-человечески... ну, по-нормальному, то есть, разговариваю, не давлю!
   - Извини! Спасибо! - голос Леночки прозвучал даже грустно.
   - Ладно, поехали! Дела не ждут!
   Борис Васильевич привычно надавил на педаль, блюдце почти беззвучно поднялось и понесло напарников по очередному адресу.
   Полеты
  
   Прошли две недели, как один день. Стажеров должны были запустить в свободное, так сказать, плавание. Но Петрушка все еще сомневался в кандидатуре Леночки, и забрал ее у эксперта под свою опеку. Так что Инквизитор остался в одиночестве, чему был и рад, и не рад. С одной стороны, он уже как-то прирос к Петрушке и даже сроднился с ним. С другой стороны, и с Леной он отчего-то сжился. И у них появился свой маленький, пусть и бесперспективный, секрет.
   "Отчего это я становлюсь сентиментальным?!" - думалось Борису Васильевичу, - "Возраст, должно быть!"
  
   Санек, легко одолевший курс молодого бойца, также легко справлялся в одиночку. И даже план перевыполнял, хотя и незначительно.
   Санек
  
  

Глава 11.

  
   На пейджер пришло короткое сообщение от Лены с просьбой скорее, прямо сейчас прибыть в известное им обоим кафе.
   Борис Васильевич отчего-то сразу побросал все дела, и полетел на встречу.
  
   - Я с этими, белыми, говорила! Ну, с настоящими белыми... Короче, можем мы с тобой от Петрушки и всех этих козлов откреститься!
   - Да ладно! Приснилось тебе что ли?
   - Грустно вспоминать о сне, когда сам тысячу лет не спишь! Даже стыдно!
   - Не тяни резину-то! Давай, выкладывай! Валяй, только не думай, что я на это вот так легко пойду! Встал - и побежал, юбки приподняв! Прям дамочка, розанчик! Я нашу систему хорошо знаю: нет отсюда выхода, хоть ты тресни! Нет и все!
   - Ну и не слушай, дурак! Тяни свой срок, осёл старый! Радуйся, пока из тебя туалетную бумагу не начали делать!
   - Да говори ты! Нас, может, уже запалили! За тобой хвоста не было?
   - Да уже неважно! Слушай!
  
   И Лена рассказала, как сбежала от Петрушки на двадцать минут, пока он очередного клиента окучивал. Тупо взяла автотранспорт - и улизнула! Петрушка все, конечно, видел, но отвлечься не мог: все уже на мази было с клиентом-то.
  
   А она к той лестнице летала. К той, что от "Маяковской" вверх поднимается. В самую небесную глубину. Лететь-то - две минуты, но ее на подлете встретили две здоровенные тарелки и давай по черной легкой лодочке огнем полосовать!
   - Настучал Петрушка, короче! Патруль выслал, скотина!
   - О-ё-ё-ооо! - протянул Инквизитор звуки, лишенные смысла, - Всё! Ты и себя подставила, и меня уже подставляешь! Я ухожу!
   - Сиди! - властно прикрикнула хрупкая девушка.
   - Сядь пожалуйста! - сказала она уже тихо и даже устало, - Мы последние минуты видимся, давай уж, хоть погляди на меня на память!
   Борис Васильевич сел.
   - Ты от них отмажешься. Скажешь, что мозги мне вправлял на предмет подписанного договора. Все будет нормально! Только дослушай!
  
   Дальше Лена рассказала, как пыталась уйти от огня, как ее все равно сбили, и тарелка, вся в черном дыму, уже направлялась в черную же разинутую пасть автомобильного туннеля, как вдруг какая-то сила остановила страшное падение, черная пасть захлопнулась, и кто-то вытащил рывком перепуганную девушку наружу.
  
   Они стояли на крыше низкого домика, в котором помещались ресторанчики, и куда люди непрерывно входили. Машины скользили под домиком, возле него и вокруг, так что казалось, что девушка и немолодой мужчина отрезаны и окружены. Мужчина смотрел не на Лену, а внутрь нее, куда-то глубоко, где теплилась самая Ленкина жизнь, откуда всегда приходили к ней легкие, добрые мысли, откуда являлись разные наивные прожекты, где хранилась память о самом лучшем и самом теплом, не то происходившем в ее коротенькой жизни, не то не происходившем никогда.
  
   Беседовали недолго. И все, что сказал новый знакомый, было:
   - Я не могу тебе ничем помочь. Каждый делает свой выбор сам, и ты недавно его тоже сделала. Неудачно, по обману и из страха, но сделала. Ты отдала себя во власть сил, которые и больше, и значительно старше тебя. И намного умнее. Свой выбор ты могла сделать еще до подписания контракта, пока еще была свободной. А ты ничего не сделала...
   Теперь уже совсем поздно что-нибудь менять. Ты знаешь - чудес не бывает. Все имеет свой вес и меру. Все чему-нибудь следует и чему-нибудь подчиняется. Ты подчиняешься тому, чему служишь, и с этим не поспорить. Мы вообще не должны были беседовать и встречаться. Не должен был состояться этот разговор. Но почему-то мне сказали, что если я хочу, то могу тебе помочь хотя бы понять, что происходит.
   В общем, считай, что тебя уже нет. По крайней мере в том виде, в котором привыкла себя ощущать. Мне это очень горько! Мне жаль тебя, но помочь не могу: просто не донесу тебя, ты слишком стала тяжела.
   Но вот твой Борис Васильевич - другое дело! Что-то с ним еще может произойти, так ему и передай! Пусть ищет, пусть стучит во все двери - не знаю! Но с ним не все кончено!
  
   Человек взял Лену за руку и повел над Москвой. Казалось, время остановилось, все застыло, на Москву впервые за две тысячи лет упала тишина легким клубком белоснежной ваты. И в ней завязли автомобили, спешащие и толкающиеся люди, пар, выходящий из отдушин, листья, падающие с деревьев, составы в московском метро.
   А когда они добрались до кафе на волоколамке, попутчик коротко попрощался и ушел.
  
   - Вот и всё, - закончила Лена.
   - Всем лежать! Руки за голову! Лежать, б..! - в кафе ворвались люди в черных масках, камуфляжной одежде, бронежилетах. Замелькала выведенная на спинах известная аббревиатура из нескольких букв, загрохали по полу тяжелые армейские ботинки.
  
   Лену и Бориса Васильевича стряхнули на пол, заломали им руки. Щелкнули наручники, и их вытащили наружу за что попало. И бросили на сырой асфальт под ноги Петрушке.
  
   - Спасибо, ребята, можете быть свободны! - махнул Петрушка рукой.
   - А вы, дорогие мои, прогуляетесь со мной до конторы!
  
   В кабинете Петрушки было так же бело, как всегда. Унылый вязкий свет проливался из окон и липкой массой твердел на стенах, на полу, на столе.
  
   - Ну-с, дорогие мои, приступим! Объяснительные писать не прошу. Понятно, бумага все стерпит, но мне всякого вашего фуфла не надо! Что было? Рассказываем по очереди, не перебиваем, подробно, с расстановкой. Начнем с Вас, дорогой Борис Васильевич! Дадим Вам, как говорится, шанс!
   - Не очень понимаю, дружище, почему ты нас повязал. Вроде, никто не прятался, сидели, разговаривали...
   - К делу-то ближе, милейший! И помните: "каждое Ваше слово может быть использовано против Вас", ну и так далее.
   - Это я его попросила! У меня вопросы были! - влезла в диалог Лена.
   - Тебя не спрашивал никто! Сиди пока, помалкивай! Да и с вопросами ко мне обращаться следовало: это я тебя курирую как стажера!
   - Да ты меня вообще не понимаешь! Что ни спросишь - "следуй инструкциям!", отшучиваешься. Подготовить как следует не смог - а мне работать потом!
   - А тебе, деточка, уже не работать! Финита ля комедия, так сказать! Я тебя давно подозреваю в профнепригодности. То ли дело - Санек! Ему и объяснять ничего не надо, сам все соображает, а главное - делает! Ушлый парнишка вышел!
   - Ну, а что ты мне тогда голову морочил? Я же тебе русским языком говорила: не хочу я всего этого! А ты что?
   - Тебя вот он выбрал, - Петрушка кивнул на Бориса Васильевича, - Инквизитор наш дорогой! Прокололся он с тобой! Не ожидал! Ах, как я разочарован! Да и не только я... Там, наверху - тоже! - Петрушка поднял указательный палец, потом сообразил, что "наверху" звучит как-то двусмысленно, и тут же его опустил.
   - Ладно, с тобой все и так понятно, - он махнул рукой в сторону девушки, на нее, впрочем, уже не глядя.
   - Ты-то что скажешь, наконец? - Петрушка уперся в эксперта буравящим взглядом, - Что она тебе говорила?
   - Спрашивала.
   - О чем спрашивала?
   - Ну, о тебе, например. Отчего ты такой нервный, чего добиваешься, что мы вообще тут все делаем и так далее.
   - А ты что?
   - А я отвечал.
   - Ну, ну, что отвечал-то?
   - Да все как обычно, ничего нового... Развяжи ты меня, болван: у меня нос чешется, нет сил терпеть!
   - Нос у него! Ха-ха! Потерпишь!
   Из носа эксперта на брюки, на пол вязко стекала черная грязь.
   - Да брось ты это, Петрушка! Он тебе чуть не ноги готов лизать! У, морда облезлая! - Лена с ненавистью взглянула на Бориса Васильевича, изо всех сил стараясь спасти положение.
   - Ладно, будем считать, что все выяснили. Отчет я напишу. Инквизитор, снимайте наручники, они уже отперты! Объявляйте приговор и - поедемте-ка передохнем! Устал я как-то...
   Эксперт освободил руки, потер красные запястья, затягивая время, вытер нос.
   - Петрушка, мне не хочется... Давай, ты сам...
   - Что - сам?
   - С ней разбирайся. Я не могу.
   - Значит, все-таки спелись! Я чувствовал! Подозревал!
   - Да не спелись! Ничего такого... Просто я тоже очень устал. И ничего больше сегодня не хочу.
   - Есть такое слово - "надо"! Давай, заканчивай! Пора спустить пары за кружкой пивка!
   - Давай уже, приканчивай, не тяни, тряпка! - Лена зажмурила глаза и напряглась.
   Щелчок пальцами. Девушка исчезла.
  
  

Глава 12.

  
   В пивном баре было много народу. Напиток лился рекой, народ гулял, пел песни. Было весело. Но только не Борису Васильевичу.
   Пиво2
   - Пейджер! Так. У Санька проблемы, просит помощи! Ты тут посиди, Бориска, я вернусь через полчасика!
   Петрушка сорвался с места и быстро скрылся за дверью заведения.
  
   Эксперт прошел за ним через минуту сквозь толпу подгулявших немцев, прошел в двери и вдохнул свежего воздуха. На глаза навернулись слезы.
  
   - Господи! Ну, пощади Ты Леночку! Не хотела она такой жизни, ничего не хотела! Смалодушествовала, испугалась - да! Но кто из нас, слабых людей, не боялся и не малодушествовал! - Инквизитор бухнулся на колени, прямо на сырой асфальт к удивлению проходившей мимо молодой парочки.
   - Господи! Ну казни Ты меня вместо нее! Ну отправь на самое дно! - Я и так пропащий! Я Тебя никогда не увижу, забудь обо мне, если хочешь, вычеркни из всех документов и реестров! Но ее пощади! Вытащи ее, помилуй! Сколько я видел Твоей помощи самым безнадежным и недостойным! А она - золото, чистая душа! Слабая, глупая, но - чистая!
  
   - Так, так! - раздался привычный шелест Петрушки, - Видишь, Санек, как этот гусь в луже валяется, поклоны бьет! Голову-то не расшиб еще, любезный?
   - Если не расшиб, так я помогу! За мной не заржавеет! Лови, зараза! - удар ногой пришелся точно в лицо, зубы орешками заполнили рот, и один из них Борис Васильевич даже рефлекторно проглотил.
   - А вот еще, вдогонку! - следующий удар опустился на затылок и, казалось, вмял голову в поддавшийся асфальт.
   - Мало тебе? - Санек только начинал расходиться.
   - Подожди, Саня! - вступил Петрушка, - Что же Вы, Инквизитор не защищаетесь? Где Ваша мощь? Ваша власть? Так и будете валяться?
   - Так и буду! Делайте что хотите, а я за Ленку просить не перестану! Буду мучиться, режьте на куски, топите! Я за нее все терпеть буду! Петруша, отпусти ты ее! Что она тебе? Пешка в твоей грязной игре! И в моей тоже... Бери меня, а ее оставь!
   - Дурак ты, Борис Васильевич! Так ничему и не научился. Друга бросай, а себя выручай! - вот и все правило! Ой, дурак! Да Ленку твою теперь оттуда никакими тросами не вытащить! Все! Кранты! Не увидишь ты больше своей Ленки! И меня больше не увидишь! Давай, Санек, суди и приводи приговор в исполнение!
  
   Санек с нескрываемым наслаждением и злорадством, медленно, чтобы Инквизитор видел, поднял руку, сложил пальцы для щелчка.
   - Тихо, тихо, господа! Не горячимся! - прозвучал незнакомый голос.
   Все повернули головы. Рядом стояла группа неизвестных, вооруженных почему-то мечами и копьями, лезвия и наконечники которых отчего-то блестели, даже горели, хотя время было уже вечернее, и солнце спряталось за тучи.
   Санек сразу как-то сморщился, стал ростом ниже, отпрянул на два шага.
   - Что у нас тут? Так. Разборки местного масштаба. Свои бьют своих. Это, конечно, ничего, не мое дело. Но поступила информация в защиту обвиняемого. Кто у нас обвиняемый? Подозреваю, что Вы, - говорящий подошел, протянул руку Борису Васильевичу и поднял его на ноги.
   - Какая информация? - заёрзал Петрушка, - Это наше междусобойное дело, мы никого не приглашали... Не понимаю!
   - Зачитываю, - неизвестный развернул листок формата А4, - "Кто любит брата своего, тот пребывает во свете, и нет в нем соблазна".
   - В каком свете! Вы только посмотрите на него! На его рожу обожженную, загляните в душу! - это же навозная куча!
   - Еще зачитываю: "Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем". Хватит? Или еще?
   - Ну какая здесь любовь! Они спали, что ли? Сожительствовали?
   - Не крутись! При чем тут твоя грязная порочная "любовь"? Речь о любви настоящей, ты же знаешь.
   - Да вы права никакого не имеете! Он наш!
   - Да не ваш! И Елену, кстати, тоже верните!
   - А это еще почему? Что за беспредел?
   - Оба они: ваш подследственный и она - одинаково проходят по нашим сводкам.
   - Каким нафиг сводкам? Что вы голову морочите?
   - А таким. "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" - слышал такое?
   - Слышал! Глупые слова, глупые правила! Да я сейчас позвоню - сюда полки, армии прибудут! Конец вам! - зашипел Петрушка.
   - А звони! Забыл, как тебя там, наверху в свое время отполосовали? Ты гимнастерочку-то задери! А ведь тебя тогда пожалели! Повторить требуется? Как ты там говоришь? - "за нами не заржавеет"?
  
   - Может, взвешивание? - нерешительно предложил Петрушка.
   - Взвешивание будет. Но потом. Годков через десяток. Елену мы помещаем в стационар, на принудительное лечение.
   - В психушку?
   - Ну да. А ты держись от нее подальше, это ради твоего же блага!
   - Ладно. А с этим что?
   - Давай обсудим.
  
  

Глава 13.

  
   Живет в Москве такой человек - Борис Васильевич. Фамилии называть не стану, чтобы не вызывать нежелательного прецедента. Живет он где придется: в старых помойных контейнерах, ютится у вокзалов, спит в вагонах, если повезет. Говорит невнятно и отвечает невпопад. Да и какие его собеседники? - молодые ребята из очередного отделения милиции, скинхедская братва, вышедшая в город, чтобы немного очистить его от всяких отбросов общества, такой же бродяга, прогоняющий бывшего Инквизитора от вожделенного помойного ящика, да группы недовольных граждан на остановке автобуса.
  
   День его похож на день, ночь на ночь. Все перемены - наступление угрожающей муками зимы и приход долгожданного лета.
  
   Борис Васильевич много спит. Правда, сон все время прерывается городским шумом, порывом колючего ветра или просто нарядом милиции.
   Бомж
  
   Во сне чего только он не видит! И другие, теплые страны, и стол, заваленный яствами, и то, как он едет в своей дорогой машине от Тверской к Арбату.
   В потертой куртке с чужого плеча всегда с ним зачитанный томик псалтири и краткий молитвослов. Книги даже открывать не надо: каждую строчку он помнит наизусть и легко по вдохновению воспроизводит под черным ночным небом вслух негаснущих звезд.
  
   А еще он хорошо видит мысли людей. И черные тени, которые следуют по пятам за этими людьми, и все что-то говорят, шелестят истертыми голосами, шелестят, шелестят!..
  
   Иногда он очень устает от этого шелеста, от шума, который, наверное, производят железные листы, когда их перетаскивают один по другому. И тогда он думает о том, что находится вне этого шелеста, высоко-высоко над землей. Там - за самой высокой ступенькой длинной лестницы, берущей начало где-то в районе метро "Маяковская".
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"