И правда заключается в том, что дэвы - совсем не то же самое, что джинны. Дэв может стать джином, джин дэвом - вряд ли. Дэв - существо со свободной волей, джин - всего лишь орудие в чужих руках. Джином можно родиться, если не повезет с родителями, джина можно выковать из взрослого дэва - при должном умении и желании ломать и унижать. Обратно - никак. Склеенную вазу не соберешь обратно. Поэтому дэвы прячутся - а что им еще остается? Как показывает практика, любителей ломать во все времена находилось достаточно. А дэвов мало и они настоящие виртуозы мимикрии. Охранники-дуболомы в частных фирмах, энергичные, деловитые менеджеры, бойкие торговцы на кривых восточных улочках, напористые адвокаты и непреклонные прокуроры, сельские учителя и скучные пограничники - обычные люди, прямо таки культивирующие эту свою обычность во всех мелочах. За одним исключением. Вы никогда не узнаете от них больше того, чем они готовы с вами поделиться. Улыбчивый черноглазый мужчина будет говорить о чем угодно, только не о том, где он живет, чем занимается в свободное время и где предпочитает отдыхать. И уж ни в коем случае не спрашивайте его про семью. Он всё равно никогда не познакомит вас с женой и не покажет фотографии сына. А вас возьмет на заметку. А через некоторое время ненавязчивым образом исчезнет из вашей жизни...
Вековая борьба за выживание приучила дэвов к осторожности. Ничего легендарного они в своей природе не усматривают. Они не чудотворцы и не волшебники, и не хотят ими становиться. Они просто знают, что им не простится ни один неосторожный шаг.
***
- Света. Светлана. Светик. Посмотри на меня. Светланочка... Солнышко... Рыбонька.... Кисонька....
- Заткнись.
В принципе, она была права. Вряд ли какой женщине приятно, чтобы ее называли этими придурочными прозвищами. Просто дэвийка в стадии боевой трансформации - смертельно опасная тварь, готовая растерзать в любой момент времени. Разделать, как этих вот молодчиков. Да к тому же жутко обидчивая. Рассерженная дэвийка - божество карающее. Как, впрочем, и любая другая женщина, стоит только ее как следует разозлить. Поэтому необходимо успокоить. Умаслить.
- Света. Спокойно. Я тебе не враг. Я хочу тебе помочь. Ты сейчас растерялась и испугалась. Ты не понимаешь, что происходит. И ты защищаешься, как можешь. Ты поступаешь правильно. Только... расслабься. Ты их убила, всё. Они тебя больше не обидят. И я не обижу...
Она уже не голубоглазая блондинка. Иступленно-яростная черноволосая фурия, закусив губу, сверкает черными азиатскими глазами. В глазах страх, недоумение и готовность убивать. Несмотря на страх. А может, благодаря.
Потом вздыхает-всхлипывает и замирает. Её начинает отпускать.
- Вот. Молодец. Сейчас мы очень быстро соберемся и уйдем.
- А они...?
- Эти-то?
Подошел, пнул одного под ребра. Тот бы капитально мертв. Перевернул на спину, отмечая характерное азиатское косоглазие мертвеца.
- Эти уже всё.
- А как же... Их тут оставить?!
- А так. Не нервничай по пустякам, это не твоя забота. Без нас уберут.
Аккуратно прикрыл дверь, надеясь, что любопытные бабки не успели еще приникнуть к дверным глазкам.
- Это же... ой, что я сделала... убила... людей... уууу.... Мамочки...
А вот это уже - обычная женская истерика с воем, размазыванием туши по щекам и выдиранием волос.
- Успокойся. Это не люди. Это тэнгу.
- Кто?
- Ты же фольклорист. Потом сама мне расскажешь. А сейчас некогда. Но это не люди, так что идем. Идем, я сказал! Пошевеливайся!
Рваные лестничные пролеты. Могучая бабенция с тяжелой сумкой наперевес обдала любопытствующим взглядом и невнятным потоком ругани за неизвестные грехи.
Во дворе дожидался пижонский Форд-Фиеста. Жутко пижонский. Шеф еще тогда долго издевался, дескать, осталось купить розовую рубашку и желтый галстук. Не зря, конечно - такая машинка на дорогах какого-нибудь Мухосранска выглядит весьма неуместно. И привлекает ненужное внимание, разумеется. А в прошлом месяце ребятня проковыряла гвоздиком на натертом до блеска боку незатейливое слово из трех букв. А вот торопился и не поставил на сигналку...
У девчонки глаза на мокром месте. Сидела, истекая соплями и слезами. Ни о чем не спрашивала.
На развязке от Войцеховской обнаружил "хвост". Хвост был неприметный, блеклый бурый жигуленок, который то появлялся, то исчезал за сплошным дорожным потоком. Наши или кто залетный уже? Жигулёнка припомнить не мог, лицо водителя разглядеть тоже не удавалось - тонировка. Да и толку-то? В офисе столько "внештатников", что всех просто не упомнишь. Жигуленок в очередной раз вильнул, обгоняя раздолбанную ладу, притормозил на светофоре. Теперь стали видны его истертые крылья.
- Аркадий Игнатьич? Это ваши ребята? Если ваши, то уберите. Благодарю за заботу, конечно, но они мне всю малину портят.
В трубке тяжелое сопение.
- Ребята? Андрей, ты где? Я не отправлял к тебе никого. Мои все заняты.
- Тогда у меня проблемы. "Хвост". Буро-зеленый жигуленок. Вижу номера. Можете пробить по базе?
- Давай. Только скажи - подтвердилось?
- Сто процентов. Нужно везти. Срочно. Еще нужно подчистить в ее квартире. Она на пороге двоих уложила.
Присвист. Шеф тоже знает, каково это - озверелая дэвийка.
- Давай номера.
- А - пятьсот тридцать четыре - ВЕ. Регион - тридцать семь.
Шелест в трубке. Жигуленок стыдливо перестраивается в крайний ряд, словно бы ему не терпится скорее вынырнуть из потока в какую-нибудь из боковых улочек. Врешь, братец, никуда ты не вынырнешь. При "пробочной" скорости в пять километров мы с тобой тут еще долго будем мариноваться. И я уж разгляжу тебя во всех подробностях.
- Ептить, - оживает трубка. - Машинка значится в угоне. Впрочем, следовало ожидать. На машинке висит труп, кстати. Подробностей не знаю.
- Понятно. Ждите, короче, попробую оторваться.
- Ждём. Адрес дайте, отправлю ребят. Кто у вас там? Люди?
- Тэнгу.
В пробке обозначилось движение. Жигуленок нервно дернулся, но пока еще ничем не проявлял желания перейти к более близкому знакомству.
После развязки петляли по узким улочкам. Жигулёнок исчез. Потом вновь появился, когда ехали по центральной улице. Когда подвернулась узкая улочка, исчез снова. А на автозаправке обнаглел окончательно. Пристроился по соседству. Из машины вывалил крепкой сбитый мужичок лет на вид этак сорока с небольшим. Неспешно проследовал кассе, попутно мазанув Андрея таким взглядом, от которого сделалось не по себе. Мужичка Андрей узнал. И понял, что уйти со стоянки удастся только благодаря чуду. Рыбак рыбака...
Мужичок расплачивался, повернувшись к Андрею спиной. Он в Андрее серьезного противника не видел. В машине сидел еще кто-то, кого Андрей смутно ощущал, но никак не мог понять. Тяжелая, вполне определенная угроза.
Света тоже что-то почувствовала, потому что заерзала на сидении, затеребила ремень безопасности.
- Света, - масляно начал Андрей. Оно хорошо выходит, когда у окна кассы торчит твой оживший кошмар, - послушай. Мы уже выяснили, что ты хорошо умеешь за себя постоять. Но сейчас, пожалуйста, не вмешивайся. Я сам разберусь. Если не сумею - убегай. Очень далеко и очень быстро. Вот мой мобильник. По первому номеру звякнешь, тебе помогут. Только не подписывай никаких бумаг, не соглашайся ни на какие подозрительные вещи типа клятв и договоров. Они обязаны тебе помогать. Бесплатно.
- Будет драка? - дрожащим голоском поинтересовалась девушка. - Я... я не хочу убегать...
И посмотрела так, что у Андрея заныло... Где-то. Дэвийка - восточная мечта. Она специально выкована, чтобы сердце заходилось в восторге, специально, чтобы никакой мужчина - если он мужчина - не мог покинуть её по своей воле. Хрупкая и яростная, она, однажды к тебе пришедшая, уже не уходит. Она как заноза.
- Ты должна. И убежишь. Только, Бога ради, не вмешивайся.
И тут мир остановился. Сделалось в том мире тихо до ужаса. Замер, нелепо застряв на полушаге, рабочий в синем комбинезоне. Блатноватый владелец серебристой бэхи, смешно выпучив глаза, пялился в неведомые дали.
Только Андрею смешно от этих чудес не стало. На него словно весь небесный свод обрушился. Рядом потерянно мотала головой Светка. Она, Андрей, неведомая враждебная сила в жигулёнке - только они и остались живым в застывшем мире.
Ну и сам чудотворец у кассы.
А потом было быстро и страшно. Как на задании. Завизжала Светка, прижимая ладони к лицу. Лапки с острыми коготками.
Плечи мужика пошли вширь, куртка на нем лопнула.
Скулы Андрея свело онемением потекшего лика. В машине сделалось тесно. Машины не стало, стоянки не стало, остались только джинн-чудотворец, Андрей и женщина за спиной. Самка. И инстинкт.
- Уходи.
- Отдай мне женщину, и я уйду.
- Это моя женщина. Она хочет остаться со мной. Дэв никогда не заберет у другого дэва женщину, если она этого не хочет.
Он идет, тащит за собой клубящуюся безмерную силу.
- Я не дэв. Ты это знаешь.
О да. Его уже сломали. Как он должен ненавидеть своего хозяина.
- ... поэтому отдай мне женщину, и я тебя не трону.
- Нет.
На периферии обнаруживаются еще трое. Это не джинны, всего лишь тэнгу. Всего лишь. Было бы смешно, кабы не так мерзко.
- Не хотел тебя ломать, но придется. Будешь у меня на задних лапках бегать.
Смеется. Самый распоследний раб мечтает иметь своего раба, чтобы было, над кем измываться.
Андрей никого на этом свете не боялся. Ни Бога, ни Дьявола, потому что знал, что для него, дэва, их не существует. Пока он жив, он сам управляет своей судьбой. А когда умрет, его просто не станет, и некому будет спросить с него за грехи или вознаградить за безвестные добродетели. Не боялся шефа, любившего устроить экзекуции над незадачливыми глупцами прямо на ковре кабинета. Не боялся даже своего отца. Он боялся стать джинном. Против этого главного своего, генетического, интуитивного страх он был бессилен.
- Соси у хозяина, урод.
И теперь уже рушатся звезды. На плечи. И Андрей становится больше и больше, делается грозовым облаком, несет в себе молнии и ливни, только джинн заслоняет собой небо. И выворачивает наизнанку.
- Светка... беги!
Заклубилось, завертелось, перевернулось и раз, и другой. Можно было не пробовать... Можно попытаться его удержать. Дать Светке время.
- Светка... убегай...
Шумит гроза. Визжит Светка. Дура, почему не убегает?! .. А она тебя не бросит. Самка всегда держится своего самца...
- Ну?
- Светка... вали отсюда...
А она не валит. Гроза над головой разверзается ливнем.
И в ливне визжит женщина, словно бы ее режут, и тоненькой струйкой льется в Андрея раскаленное олово.
И он вдруг понимает, что олово - то, что надо. Что только его ему недоставало. Взрыв злости и страха, и обиды, и жажды мести.
Ну и всё.
Миру возвращаются время, звуки, движение. Андрей обнаруживает себя сидящим на асфальте, в талой снежной луже. Светка тут же, теребит и дергает. От мужика с раздвигающимися плечами и пепла не осталось. От джиннов... да, не остается совсем ничего.
Затем в фокус попадают тэнгу - отупелые, какие-то рыхлые и неуместные под мелким снежком с серого неба. Они переминаются с ноги на ногу, еще намереваются намять "объекту" бока, но без поддержки начальства не знают, как подступиться. Тем более - дико трусят. Без начальства-то.
Светка тоже их заметила. Недобро прищурилась. Они попятились.
Андрей подумал-подумал, да и решил не вставать пока с земли.
- Мужики, - окликнул. - Давайте по-хорошему разбежимся? Я ее придержу, если вы пообещаете не мозолить больше нам глаза.
Всё-таки он сомневался, что после учиненного тартарарама у Светки хватит силенок еще и на тройку низших.
"Мужики" сомнений в этом не имели никаких. Мелко затрясли подбородками, дескать, о чем разговор, мужик, всё путем...
Развернулись и дали деру.
Подумал было на полном серьезе взять одного для допроса с разными степенями пристрастия, но сил на это не было. Это ж надо "пеленать", успокаивать, грузить и везти. И держать всю дорогу. Не годится.
Поэтому в спину ударил незамысловато - "тленом". Почему-то "тлен" только и действует вот так, в спину... не выходит применять его в честном бою. Не поворачивается неприятель в честном бою спиной...
И тэнгу не стало. Остались только счастливый обладатель бэхи, из последних сил таращащий глаза на приключающиеся чудеса, да рабочий в комбинезоне. Пора было заканчивать концерт и сматываться. Видимо, Светлана пришла к тем же самым выводам.
С неженской силой женские ручки, недавно искурочившие медную вазу, вцепились в плечи Андрея и заставили-таки подняться.
- Свет, машину водить умеешь?
***
Триумфальное явление победителей в стены офиса вызвало нездоровую ажитацию.
Светлану ухватили, завертели, потащили в кабинет Ларисы, Ленка сварила кофе, ускакала следом. Светка, сбитая с толку, уже не сопротивляющаяся, безвольно исчезла за дверями. Там, очевидно, должны были ее утешить, успокоить и доступными средствами примирить с будущим ненормальным материнством.
- Ну. Значит, джинн?
- Да.
- И что, джинны нынче дефективные пошли? Что их дэв одной левой? - шеф пребывал в странном настроении, прочитать которое Андрею никак не удавалось. Ерническая забота в голосе. Он что, не верит?
- Во-первых, не одной левой. Во-вторых, она помогла. Без нее - вряд ли.