Девять вечеров 2
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Вечер 4
-- Сегодня последний роман из выбранных тобой. "Идеальная мотивация". Как думаешь, про что?
-- Детектив, -- пожал плечами, секунды не думая.
Читатель не торопился взять том - стоял у камина и грел руки. Складывалось ощущение, что к чтению сегодня он не расположен.
-- Паршивая погода, -- заметил тихо.
-- А, по-моему, прекрасная. Легкий морозец, снег. Посмотри в окно - красота.
-- В этом мы с тобой и отличаемся - в отношении. Ты сидишь в кабинете у камина, смотришь в окно, как валит снег. А я там, на улице, иду по снегу и морозцу, и не вижу, а чувствую их. Для тебя - красота. Ты в тепле и уюте наблюдаешь за пургой. А я ежусь от мороза и уворачиваюсь от снежной пыли в лицо. Мне не до красоты - мне холодно и мокро. Ты - теоретик, я - практик.
-- Это ты к чему-- Тонкий намек, что больше читать не будешь: устал, разочарован?
-- О, нет. Я не могу без чтения. Но мне важна увлекательность, идея, правдоподобность, что-то, что цепляет за душу. И если это есть, мелкие недочеты меня не смутят. Я ищу достоинства, а тебе важны недостатки.
-- Я ищу недостатки, именно для того, чтобы ты увидел достоинства, -- заметил Критик и жестом пригласил друга в кресло. -- Глинтвейна?
-- Пожалуй, с холода не повредит, -- сел и задумчиво уставился на Критика. -- Прости, я, кажется, наехал.
-- Ничего, я привык, -- подал собеседнику глинтвейн и книгу.
Открыл свой экземпляр романа и углубился в чтение.
Звонарев Сергей Идеальная мотивация
-- Гыы! -- выдал Читатель. Критик вопросительно уставился на него - вроде только книги открыли - что смешного можно было найти за пару секунд чтения?
-- Иван Быстров, сорокалетний ученый в расцвете сил, -- прочел Критику Читатель.
-- Согласен: штамп в первой же строчке.
-- Не знаю штамп или нет: но у меня сразу ассоциации с Карлсоном возникли. "Я мужчина в полном расцвете сил!" -- продекламировал, копируя голос Ливанова. И опять хохотнул.
Критику было не до смеха, потому что он заметил, что предложение в принципе составлено как автору на душу пришло, и его впору разгадывать, как ребус.
-- Иван Быстров, сорокалетний ученый в расцвете сил и его помощница - Анна Асеева; она моложе своего шефа на пятнадцать лет, -- продекламировал сухо.
-- И что? -- не понял Читатель.
-- Вот именно - и что? Не предложение, а вывеска: булочная! "Магазин "Буренка"!
-- Тчк! -- опять хохотнул Читатель. -- Слушай, а может это условия задачи? Иван, ученый, сорок лет, Анна, помощник, моложе на пятнадцать лет...
-- Угу. Вопрос - сколько лет помощнику? - не вошел в предложение по чистой случайности!
-- Гыы! -- опять выдал Читатель.
-- Первое предложение, между прочим - не смешно, -- сурово сдвинул брови Критик, не понимая чему тут забавляться.
-- Ну, точно скучно не будет, -- подмигнул ему Читатель, подбадривая. -- Ты смотри дальше - условия задачи усложняются! С его стороны - превосходные манеры, остроумие, опыт, которые можно приобрести только с возрастом, с ее - красота и молодость.
-- Угу. Вопрос - к чему пришить манеры и остроумие с опытом. Его.
-- С ее красотой и молодостью.
-- Логическая задача - додумай сам?
-- Похоже, этим мы с тобой и займемся. Правда, я почитать хотел, -- хмыкнул Читатель. Критик со скрытой тоской покосился на него и уставился в текст. Ему уже виделись дебри несогласованности предложений, заросли тавтологии, алогизмов и прочие "прелести".
В тайне от Читателя Критик глянул на номер последней страницы, прикидывая сколько ему пробираться до финиша и выдержит ли.
Читатель же вздохнув, изобразил внимание к роману. Немного и, не скрывая, пролистал страницы, взвешивая том, а потом посмотрел на бутылку "Токайского".
-- Что-то не так? -- озаботился Критик.
-- Забуксовал на первом абзаце. Месиво из фраз, какое-то. Подозреваю, что за одну бутылку все произведение не осилю. Тащи вторую сразу.
Критик покосился на него, прочел второй абзац романа и молча встал. Прошел к бару и принес к столу еще две бутылки "Токайского", а заодно фрукты в сахаре. Вечер намечался длинный.
Разлил вино по бокалам, и, потягивая янтарную жидкость, попытался понять прочитанное:
Странно, но я, самый внимательный их наблюдатель, ни разу не видел, как они целовались.
Их лазутчик следит за ними же - уже нечто.
Ни на людях, ни когда думали, что остались одни. Почему так? Что за поцелуйное целомудрие, соблюдаемое со строгостью, достойной усердного христианина в Великий пост? Или - слабая надежда на миг утешает ревнивое сердце - их отношения не достигли еще последней близости?
Поцелуй - последняя близость? Поцелуйное целомудрие?
И это начало - страшно думать, что будет дальше, -- невольно дрогнул Критик, еле сдерживая обреченный вздох.
Читатель почесал нос, перевернул страницу. Почесал затылок и вернул страницу назад. Уставился на Критика:
-- Ты что-нибудь понимаешь?
-- Эээ? -- изобразил недоумение.
Читатель прочел вслух:
-- В большом зале для совещаний их было всего пятеро, отчего создавалось ощущение пустоты. Верхний свет не включили, несмотря на сумерки за окном, словно бы полумрак всех устраивал. Огромные буквы ADVANCED DRUG DESIGN COMPANY, призванные производить впечатление на посетителей, тускло мерцали на стене, противоположной окну. Я сразу почувствовал напряжение, царившее в зале. Все молчали, как будто мое появление прервало разговор не для посторонних ушей. На столе валялись бумаги, что само по себе было весьма необычно, особенно в присутствии Ганса Бремена, исполнительного директора компании. Похоже, немецкий порядок дал слабину. Недалеко от Ганса сидел Роб Крэнмер, главный адвокат компании, погруженный в изучение каких-то документов. Когда я вошел, он посмотрел на меня с явной неприязнью. Впрочем, такой взгляд вызывал у него любой человек, из-за которого ему приходилось покидать идеальный мир юриспруденции и возвращаться в реальность, всякий раз не желающую втискиваться в прокрустово ложе законов. Особенно таких, как российские. Олег Кравцов, заведующий Кладовкой (так на жаргоне назывался склад реактивов) сидел в стороне, уставившись в лист бумаги, который он держал перед глазами. У Олега был такой вид, словно его только что огрели мешком по голове. Сергей Крутов, встретивший меня у входа, не счел нужным ввести меня в курс дела, и теперь мне оставалось только гадать, что же именно заставило руководителей компании собраться здесь.
Блин! Я нифига не понял! Каша!
-- Просто автор не в курсе, что такое абзац и что с ним делать. Попилил роман, как гранит на ровные плиты и, типа, работу по компановке сделал.
-- Ааа, -- протянул Читатель с пониманием, но судя по виду, ничего не понял. Однако больше вопросов не задавал - сгреб бутылку и потягивал вино, плутая в нагромождениях мысли авторской. Чтение у него явно пошло быстрее.
Чего нельзя было сказать о Критике - чтение буксовало фактически на каждой фразе, а уж разобраться в завалах мыслей, скиданных в "абзац", не представлялось возможным с первого раз, а местами, и со второго, а то и третьего.
Критик сжевал почти всю ежевику в сахаре и выпил фактически бутылку вина, но прогресса не видел. И вдруг услышал странный звук. Оторвал взгляд от книги и уставился в огонь, прислушиваясь. И явственно услышал повторный и характерный звук слева. Повернул голову, уже понимая, что увидит, и прикрыл глаза ладонью, не зная то ли разозлиться, то ли позавидовать.
Читатель, обняв том "Идеальной мотивации", сладко похрапывал, прислонившись щекой к подголовнику кресла.
И что теперь делать? Будить и заставлять читать? Его заставишь!
-- Кхе-кхе! -- покашлял, вспугивая сладкий сон Читателя. Не все ему мед, пусть и деготь вместе с Критиком хлебает.
Читатель перестал храпеть и сонно глянул одним глазом на Критика:
-- Т-сс... я впитываю слово авторское, -- протянул сонно и опять закрыл глаза.
Критик с тяжелым сердцем продолжил чтение:
Дни бегут один за другим. Разумеется, от них нет никаких известий.
я выхожу из-за стола и разражаюсь раздраженной тирадой
И не выдержал, рявкнул:
-- Не спать!!
Читателя мигом подкинуло, том полетел с грохотом на пол. Критик отсалютовал товарищу бокалом, честными глазами глядя в очумевшие спросонья:
-- Как чтение?
-- О!... -- поднял рукопись с пола и кивнул со смущенной физиономией. -- Супер. Токсины, молекулы, лейкоциты, финансирование... За душу берет, прям вот сразу, -- заверил прижав к груди книгу.
Критик строго глянул на него и удовлетворенно кивнул: хорошо.
Читатель перевел дух и подпер кулаком подбородок, наморщил лоб, вчитываясь в строки романа. Стало тихо.
Казалось, разговор подбодрил Ганса, вернул его в привычное русло.
Например, такой авторитетный ученый, как Володя Смирнов
Авторитетный ученый Володя? Хорошо, что не Вовочка...
Несколько негромких слов по-немецки. Знают ли они уже друг друга, или это их первая встреча?
Жизнь как тропинка, идущая сквозь парк мимо старого дуба, стоящего в поле распятия и скамейки с забытой по-домашнему книгой.
Критик раз пять перечитал предложение, надеясь, что это он не понял, а не автор невнятно мысль выразил. И тяжело вздохнул: Боже мой! Прекрасные глубокие мысли, но до чего топорно, прямо "тяп-ляп" изложены!
Кодовый замок загудел, послышался щелчок. Внутри было темно и прохладно.
Просто приключение микрочастицы...
Асфальтовая дорожка, идущая вдоль стены дома, завернула за угол. Передо мной раскинулся палисадник с детской площадкой. На ней играли четверо детей не старше шести лет. Две мамы разговаривали друг с другом, поодаль сидела бабушка, наблюдавшая за играющими. Какое у меня преимущество перед преследователями?
И это сцена погони!
Критик морщился, читая, и сжимал пальцами переносицу, периодически взбадривая себя вином. Скрупулезное изложение "каждого взгляда и вздоха" с постоянным уходом в сторону, его доканывало.
И лишь храп Читателя стряхнул с него наваливающуюся дремоту.
-- Подъем! -- гаркнул уже без церемоний, заставляя того проснуться. Читатель встрепенулся, гордо вскинул подбородок и осел, как только взгляд упал на произведение.
-- Слушай, а можно я его домой возьму? -- скорчил просительную мину. -- Мне его за ночь не осилить, ей Богу.
-- А за сколько осилить?
-- Нууу, за неде... лучше месяц! Чтоб вдумчиво, значит, с расстановкой.
-- Угу, -- кивнул Критик, не спуская подозрительного взгляда с кристально честной физиономии Читателя. И упреждающе качнул пальцем: не шали, лапшу мне на уши не вешай.
Тот сдулся, проворчал что-то нечленораздельное, и демонстративно уставился в книгу.
Все тело требовало отдыха.
Хотя обычно просило частями...
Ноги гудели, ушибленный локоть дал о себе знать.
Постучал по спине: алло, обратите на меня внимание господин хозяин...
Доступный лимит: триста пятнадцать тысяч сто сорок рублей.
Я снял все
Интересно, что за банк? Даже "Райффазен" через банкомат выдает только 300тыс. в сутки.
Попутно осмотрел самого себя - небольшая инвентаризация после путешествия в мусоропроводе.
ГГ - робот?
- Он пишет тебе? - непонятно спросил Дубовский
На суахили что ли?
Сухари были действительно вкусными. Особенно с крепким чаем. Я вдруг понял, что Дубовский не нуждается в том, чтобы его жалели.
Интересные мысли навевают сухари...
С первым же глотком в животе заурчало - голод давал о себе знать, но он может подождать.
Голод? В зал ожидания!
Голова после сна еще не включилась.
Она кивнула головой безо всякого жеманства.
Шея осталась открытой, и в сочетании с грубой материей теперь казалась особенно нежной.
Наконец, показался поворот, за которым должно было открыться здание корпуса. Мое сердце забилось чаще. Я предупредил Алину, и мы замедлили шаг.
Предупредил о тахикардии?
Невыносимо, -- зевнул Критик.
Поваленные ворота медленно плыли на расстоянии шагов тридцати, не больше.
И непереводимо.
Освещенное окошко прихожей скрылось из глаз за поворотом дороги.
Девушка присела рядом с проломом, ее блузка белела в слабом свете фонарика. Я вдруг понял, что Алина собирается делать.
На блузке намеренья отразились?
Лицо Алины снова появилось в проломе. На том месте, где порвалась блузка, темнела царапина, но, похоже, Алина ее не чувствовала.
Алина кивнула головой
Хотя обычно кивала стопой.
Вскоре в проломе появилось ее возбужденное лицо.
Я молчал, не находясь с ответом
Ответ ушел в загул...
Нет, это невозможно, -- на минуту закрыл глаза Критик.
Бум!Бум!Бум! -- пробили напольные часы полночь в столовой за стеной. Мужчин подкинуло одновременно. Они ошалело уставились друг на друга, только сейчас сообразив, что не заметили, как заснули.
-- Фу, ты, мама! -- потер лицо Читатель, стряхивая последние остатки сна.
-- По "кофею"?! -- попытался бодро предложить Критик, но получилось вяло, хрипло.
-- Ага, -- столь же "активно" согласился Читатель.
Критик заставил себя встать и сварить кофе. Разлил по чашечкам и, только придя в себя после пары глотков, спросил:
-- Как впечатления?
-- Эээ... очень... да-аа... снилось, что деверь в кладовке моей хрущевки установил самогонный аппарат и пытался вывести вакцину против вируса Эбола. А вокруг бродили злобные соседи и морзянили в ЦРУ головами о стены.
-- Я серьезно.
-- Нет, знаешь, нынче я воздержусь от высказываний. Мне обдумать надо. Глубоко слишком, не откопал с первого раза. А ты что скажешь?
Критик хмыкнул: хитрец ты, братец.
-- Мой вердикт неутешителен. Да, прекрасный лексикон, а дальше... Это не художественное произведение, это научно-технический трактат. Бооольшая статья с заявкой на научно-производственный детектив. Я трепетно отношусь к прозе, ибо мало у нас стоящих прозаиков и жанр этот явно отмирает, к большому сожалению. Но тут... Техника исполнения настолько атипичная, я бы сказал - апатичная, для художественной литературы, что мне сложно разбирать роман как литературный труд. И суть не в том, что произведение порублено на абзацы, засорено потоками сознания, выписано несогласованными предложениями, со смято и неточно выраженными мыслями, с катастрофическим количеством ляпов, канцеляризмов и штампов. Не в том, что повествование настолько неспешное и подробное, что выдержать подобный темп не каждый сможет. И не в том, что из-за отсутствия логической связи в предложениях и меж предложениями часто не поймешь о чем речь... Суть много печальнее, и она в том, что это стиль автора. Подобным стилем пишут научные трактаты или философские сочинения, статьи, но не романы. И пока автор глобально не изменит свой казенно-журналистский стиль, будет вот такая каша, в которой очень скоро надоедает ловить "изюм", -- осторожно уронил томик на пол и задвинул ногой под кресло.
-- Н-дааа, -- протянул Читатель, крепче обнимая свой экземпляр. Помолчал и качнулся к Критику. -- А что за канцеляризмы?
-- Хм. Нуу...
Сравни для примера:
Текст из романа: Стандартный договор - все права на интеллектуальную собственность принадлежат компании. Если результаты работы патентуются, то при продаже патента ты получаешь оговоренный процент. И, разумеется, - уточняю я, чтобы разом покончить с этим, - ты подписываешь соглашение, что во время работы в ADD (и еще год по истечении срока контракта) не занимаешься аналогичной деятельностью в других местах.
Из стандартного договора аренды: Договор аренды нежилого помещения это гражданско-правовой договор, по которому одна сторона (арендодатель) обязуется предоставить второй стороне (арендатору) за плату нежилое помещение во временное владение и пользование или во временное пользование. Данный договор является консенсуальным, двусторонним и возмездным
Текст из романа: И мы не отвечаем за политику фармацевтических компаний. Если они тормозят выход на рынок новых лекарств по каким-то соображениям, то пускай это остается на их совести. Разработка молекулы, активной на стадии предклинических испытаний - максимум возможностей ADD. Я могу поддержать этот проект от нашей лаборатории, если ты согласен с таким условием.
Из статьи "Фармацевтического вестника": Еврокомиссия запросила ряд фармацевтических компаний дополнительную информацию о соглашениях, достигнутых с производителями непатентованных лекарственных средств. Компании пока не называются.
Антимонопольный орган ЕС расследует подобные сделки, т.к. они могут влиять на конкуренцию, следовательно, повышать расходы пациентов на приобретение лекарств.
Как говорится в заявлении Еврокомиссии, результатом договоренностей между некоторыми производителями оригинальных лекарственных препаратов и дженериков может стать задержка вывода на рынок более дешевых аналогов.
-- Разницу видишь?
Читатель тряхнул волосами, словно попал под дождь:
-- Не, с меня хватит. Я, пожалуй, пойду, -- и встал, двинулся к выходу.
-- Не понял? -- протянул обескураженный Критик.
-- В смысле? -- обернулся Читатель, замер, словно его застали на месте преступления. Критик со значением кивнул на том, что он зажимал подмышкой, и вопросительно выгнул бровь.
-- А, ты про это? -- Читатель чуть смущенно улыбнулся. -- Домой возьму, не возражаешь? У тещи бессонница - учебник по нефрологии, который она вместо снотворного принима... тьфу, читала, сын сдал. Теперь теща бродит ночью неприкаянно, как тень отца Гамлета. Я как-то к нашему идолу пошел и чуть заикание не схлопотал. А так дам ей почитать, авось месяц тропа к холодильнику по ночам будет свободна...
Вечер 5
В кабинете было тихо. Критик ждал, когда Читатель перестанет таращиться на оставшиеся пять романов, как на папуасов в тундре, и наконец, выберет один для чтения.
-- Хм! -- подогнал. Но Читатель уставился на него с некоторой опаской:
-- Не поверишь, ничего не хочу брать.
-- Надо. Давай уж дочитаем все, а потом обсудим послевкусие, выставим оценки. Представь, что ты герой...
-- Давно. Особенно, когда в книжный захожу, -- заявил холодно и несмело взял "Верни нам мертвых". -- Самое то название - под сегодняшнее настроение. Пойдем тропой тоскующих о трупах...
Инская Анна Верни нам мертвых
-- Мм, -- несколько раз выдал Читатель, отвлекая Критика, но сам от текста не оторвался. Развалился в кресле, ноги на пуф водрузил, и читал запоем.
Критик же выискал две "непонятки"
Серая Белка мертвым шепотом быстро выбрала рубить ногу
колдовским шепотом
И все - ровно написано, увлекательно - порадовался.
И вдруг - бац!
-- Ну, что ж так-то, а? -- протянул. -- Видел? -- хлопнул по рукописи, вопрошая Читателя.
Тот отвлекся на минуту:
-- Чего опять выкопал?
-- Повествование начинается от третьего лица, а потом бац - от первого.
-- Ну и ладно, -- опять уткнулся в текст. Читателю на литературные каноны было начхать, а Критик искренне огорчился. Нельзя менять лицо повествования - на переправе коней не меняют. А так все замечательно начиналось...
Но через пару минут понял, что чего-то не понял. Вернулся в начало, перечитал и, только тогда сложилось, что никаких нарушений не было. Автору всего лишь стоило изначально подставить "рассказ Ифри - дочери Серой Белки" и путаницы б не возникло в принципе.
Критик продолжил чтение, надеясь, что больше сюрпризов не будет, и лишь через десять страниц вспомнил, что не просто читает, а еще и недочеты выискивает. Подобрался:
-- Песенки напрягают, -- заявил.
-- Не зуди, я лично их просто не читаю, -- отмахнулся Читатель и перевернул страницу.
-- Абзацы громоздкие, -- опять проворчал Критик, но Читатель ухом не повел, и тот больше не мешал. Сам увлекся, опять позабыв, что не Читатель.
Но тот сам на этот раз отвлек его:
-- А что, древние про Золотой век знали? Может еще про неолит, каменный век, бронзовый? -- усмехнулся. -- Про корабль "Гермес Трисмегист" тоже автор дал. Не поверю чтоб так в древности могли корабль назвать. К тому же неясно, что за "корвет" - лодка папирусная, баркас или яхта. Судя по иносказательному языку, именам и быту - север Европы, век первый. Что там могло плавать?
-- Обрати внимание на речь отца Инфри, черного раба...
-- ... Знающего Платона и Аристотеля, шахматиста, который в курсе золотого сечения и устройства вселенной!
-- ... И этот раб заявляет - Я родился в диких землях, сосредоточие мирового зла. Может так выражаться раб из диких мест? А такой продвинутый, каким его выдает автор? Вот бы я сейчас про место где родился заявил - родился я в отсталом провинциальном городке, попросту, дыре. Но из этой "дыры", диких земель вынес знания о мировом сосредоточении зла.
-- Там круче! Но если в торговкином городе жили злодеи, то в государстве Египетском -- цари злодеев! Эта страна долго управлялась греческой династией, а теперь оказалась под лапой римской гиены. Латиняне налогов не платят, эллины платят половинный налог, а мы платим за всех.
-- Государство тогда именовали царством, -- поджал губы Критик.
-- Зато век ясен. Когда в Египте Рим править начал? Правильно, 30-й год до нашей эры. Значит время действия примерно от этого момента до, максимум начала первого века нашей эры. Что плавало в это время? Триеры, биремы, баллисты, гребные корабли.
-- И без всяких названий.
-- Ну, может названия и были. Оружие же именовали.
-- Акропостоль вытачивали в виде зверя или идола, Божества, этим именем и обзывали корабль. Теперь представь акропостоль в виде Гермеса Трисмегиста.
-- Хырр! Учитывая, что никто его не видел и мало кто знал - инета-то не было, -- хмыкнул. -- К тому ж он не Бог, а в то время был вроде Иппатии или Гомера...
-- ... Трудно представить, что корабль назовут именем всего лишь ученого астролога. Ведь корабли нарицали во имя, то есть, вставали под защиту того божества или тотема, которым именовали корабль. Чтобы это божество покровительствовало в плаванье. А чем будет покровительствовать учитель, ученый? Толку от него?
-- Косяк, -- кивнул Читатель. -- Ну и ладно.
И уткнулся в роман. Критик глянул на товарища и последовал примеру - продолжил чтение.
Теперь я передумал говорить, что она из злой нечисти.
Какая нечисть за век до рождества Христова? -- поморщился: и зачем это уточнение про злую: разве нечисть бывает доброй?
И вот мы поженились и зажили вместе, назвавшись колдуном и ведьмою. Люди нас боялись, и к нашему дому никто не приближался.
Да вот -щазз! В те времена любой шаман был самым уважаемым после вождя племени.
-- Эй, женушка, отворяй ворота!
Я бросилась к воротам,
В деревне колдунов у каждого чародея много жен. А я теперь тоже колдун. Посему нашел себе вторую супругу, дабы выделиться из простых деревенских, как дуб на мелколесье.
Какие ворота в древнем племени в первом веке до нашей эры? Какие деревни? -- лицо Критика вытянулось от удивления: вот тебе и еще одно "бац"!
Семь Зверей не провела годы отрочества в рабстве. Статной, высокой, полногрудой она была.
В смысле рабство влияет на конституцию? Новость.
А у Семи-Зверей глаза были плоские и тусклые, как трясина.
Захотелось над людьем беззубым господарить?
Вот тебе и здрасте! Господарить - древне русское слово от слова гость, господарить не господствовать, а гостить.
Читатель вдруг захлопнул книгу и уставился на вздрогнувшего от неожиданности Критика:
-- Это не приключения, как заявлено, это фентезя. Ведьмы всех мастей повылазили - от жриц до чародеев. Все в кучу.
-- Согласен, -- поджал губы Критик. -- Тема колдовства, колдунов со колдуньями и ведьмами - мимо от и до. Не лезет в ворота изначально выведенного исторического антуража совсем. Собственно с этого момента и начинается фантастика. Деревня, молочные поросята, медок, постоялые дворы. Древний мир северного племени первого века до н.э плавно переезжает в деревню древней Руси века этак десятого.
-- А начиналось классно, -- немного разочарованно протянул Читатель и опять раскрыл роман. Но не прошло и получаса, как он засмеялся. ? Бац!
-- Что "бац"? -- не понял Критик: ох уж этих "бац" в романе... как травы на кургане!
-- Теперь фантастика! Солнечные батареи и иже с ними. Приплыли. Ох, и месиво по векам весям и странам!
Критик промолчал.
До полуночи в кабинете стояла тишина и вот Читатель и Критик одновременно захлопнули книги. Читатель лукаво улыбался, Критик потирал лоб, растерянно поглядывая на товарища.
-- Ну и... -- начал осторожно.
-- А - класс! Первое, что абсолютно понравилось. Прикольно.
-- Живо. Но путано.
-- Да ладно, -- разулыбался Читатель, разливая вино по бокалам. -- Автору просто нужно сменить жанр с приключений на фантастику.
-- Согласен, чистокровка. Прекрасно закручена интрига, отличный язык. Очень оригинальная идея. И душа как ты хотел есть.
-- Точно. Но название меня все равно напрягает.
-- А меня каша, которая началась с деревни колдунов.
-- Для фантастики катит.
-- Но в жанре стоит приключение. И мне непонятно почему, учитывая, что это чистокровная фантастика. Автор не знает, что написал? Он настолько безграмотен в литературе? Значит стоит учить матчасть, а потом браться за творчество, чтобы людей не смешить... Или автор пытается вот таким странным способом создать интригу? Или специально сбивает читателя со следа, отталкивая потенциальных поклонников фантастики, а значит, сужает зону своих читателей? Ты знаешь, у меня складывается впечатление, что автор сам запутался, чего же он написал. Скорей всего изначально задумывался исторический роман, потом пошел уклон в приключения. Поэтому, мы имеем длинную вводную в биографию родителей, Египет, золотое сечение, Трисмегиста с Аристотелем. Затем сюжет по ходу осмысления автором начал видоизменяться, кобылка Муза понесла и полезли чародеи всех мастей и волостей, деревня колдунов объявилась и вся история плавно переехала из первого века до н.э в десятый н.э. История превратилась сначала в фэнтэзи, потом в фантастику. Для первого - подробная вводная в историю древних времен адекватна, для последней - непонятна в своих подробностях. Обычно если столь четко и близко к реальности выдают исторические факты, то и идут путем исторического романа. А тут сюжет клинануло сначала "влево" потом "вправо", -- улыбнулся Критик. -- На выходе лихо скомпонованная фантастика, о которой и не догадаться. Крутой вираж сюжета, я тебе доложу. И не началось бы его искривление с деревни колдунов, я б сказал, что автора занесло, да так, что весь смысл вынесло. Здесь минимум три идеи, три начатых романа, слитых в один. Знаешь, я бы посоветовал автору сильнее сгладить разделительную полосу между первым веком н.э в северной Европе и десятым на Руси. А то смотрится как сварочный шов. Действие в деревне колдунов вообще "ни на север, ни на юг". Для исторического романа - полная чушь, для фантастики - борщ из киви. Это значительно портит впечатление.
Читатель хохотнул:
-- Ну, да, и остальное бахается в сюжет, как медведь без парашюта. Винегрет конечно знатный, согласен. Но все это мелочи, -- отсалютовал бокалом. -- За хороший роман и не зря потраченное время!
Выпил и, прихватив рукопись, пошел к выходу.
-- Не понял - еще один роман для тещи? -- удивился маневрам Читателя Критик: вроде ж понравился роман.
-- Не для тещи, -- обернулся тот и улыбнулся, подмигнув. -- На книжную полку. Как пример беспримерной фантазии. Гыыр! Я еще такого буйство оной не встречал.
И вышел.
Критик хмыкнул и отстучал пальцами по обложке незатейливую мелодию: ну, что ж, ну что ж... Идей здесь на три романа. Если б автор был более опытным, он бы не стал варить кашу из трех зерновых культур сразу, но тут фантазия бешенная, талантом Бог не обидел, потенциал ого-го, вот и понеслась ретивая Муза по просторам воображения без руля и ветрил.
Но, да и Господь с ней. Сменить жанр, подумать над названием, отрехтовать швы, разгрести лишнее, и вполне можно гордиться. На будущее, конечно, автору стоит научиться обуздывать свое воображение и не варить больше одно из трех, -- отсалютовал роману и с удовольствием выпил вина за литературу: есть поросль младая, многообещающая...
Вечер 6
Камаева Кристина Николаевна Охота на фей
-- Как-то ты раз и сразу этот роман, -- с подозрением посмотрел на Читателя Критик.
-- А чего тянуть? -- пожал тот плечами и раскрыл книгу.
Немного и процитировал с улыбкой:
-- Иногда еще