Я не двигался, чтобы продлить внезапную тишину. Оказалось, что убежать от окружающего хаоса можно только погрузившись в воду, чтобы водная масса сдавила голову, перекрыла перепонки, не давая заползти в них ни звуку. Главное - не двигаться, и можно пару минут отдохнуть, вынырнуть, вдохнуть глубже и снова скрыться от мира - и так много, много раз. Но и тут, кроме давления воды я ощущал давление иного рода. Это, как бы объяснить, словно кто-то хотел влезть в моё тело.
Их было много, очень много для меня одного, и каждый хотел занять место в моей голове. Они кричали, молили, оставаясь безмолвными.
Открыв глаза, я увидел Мартина, склонившегося над ванной и недоумённо разглядывающего меня на дне. Нет, не может этого быть! Я резко вынырнул - мне вдруг подумалось, что я тону; в ванной комнате никого не было, лишь окрашенные багрянцем следы сорок третьего размера алели на светло-голубом кафеле рядом с плотно закрытой дверью. Мартин там, в гостиной, ждёт меня на диване с широко раскрытыми глазами. И с одним лишним отверстием во рту. Торчок хренов!
Интересно, копы уже на месте? Кажется, я не надел глушитель.
Прислушиваюсь - всё тихо; закрываю глаза и снова вижу этого ублюдка, стоящего на коленях, готового сделать всё, что угодно, лишь бы получить дозу. Я тебя вылечу, Марти, вот тебе свинца на закуску. И он падает к моим ногам. Не помню, надел ли я глушитель?
Их слишком много для меня одного, и я закрываю глаза, погружаясь в уже остывшую воду.
*
Вот он - верх эры потребительства: нет иного счастья, кроме счастья обладания.
Они шли, не замечая друг друга, в их глазах отражалось дно. Сегодня каждый из них проснулся и подключился к системе, к единой матрице, поставив ногу на пол, встал в строй. Ежедневный утренний ритуал - и вот он идёт, едет, бежит, летит - чтобы не поругали, не отчислили, не уволили. Иначе дома родители, жена, муж, кредит, ссуда, ипотека... На словах каждый из них полон решимости, а на деле...
Ирвин надел костюм, начистил ботинки и, стоя перед зеркалом, примерял маски. Сегодня он идёт на собеседование в престижную компанию. На прошлой неделе он тоже ходил на собеседование в престижную компанию, но что-то пошло не так, у Ирвина грянул срыв, а потом - пятница.
На Мэган было платье от Dior, туфли от Louboutin, Shanel ?5; она сидела за столиком в клубе и лениво тянула из трубочки мартини. Очередной вечер, проведённый с единственной, но очень возвышенной целью - найти своего единственного. Желательно на автомобиле е-класса.
Кирк выпил седативных средств и вышел из дома. Путь на работу пролегал через деловой район города. Сейчас автомобильные стоянки пустовали, но его руки всё же сжались в кулаки, лицевые мышцы напряглись; он ещё сильнее стиснул зубы и ускорил шаг.
Эдвард вставил трубочку в нос и потянул. Утренний заряд бодрости плюс капли в глаза - и он готов отвечать на бесконечные звонки, следить за котировками и скачками. Поправил галстук, волосы, смыл для приличия, чтобы тот, кто ждёт своей очереди за дверью, ничего такого не подумал, хотя сам также будет закапывать капли в глаза.
*
Я не помню, когда я впервые увидел их - эти нити. Вообще вся жизнь пошла как-то не так с того дня, с того мгновения, как я открыл в себе этот дар - это проклятие. Что странно, я не помню себя другим.
Я стоял в толпе; повсюду были люди и, куда бы я ни повернулся, они шли на меня бесконечным потоком. Тогда я ещё не мог отличать внутреннего шума от окружающего и просто сжимал уши, ловя на себе пустые взгляды прохожих, старавшихся обойти меня, как можно дальше. Я смотрел вокруг, словно впервые открыл глаза. И видел мир таким, каков он есть на самом деле. Люди оказались опутанными с ног до головы неосязаемыми, невидимыми энергетическими нитями. У каждого человека их было столько, что с первого раза невозможно было сосчитать, причём самого различного диаметра. Все они тянулись вверх, растворяясь где-то высоко за облаками. Я посмотрел вверх, прямо над собой, чтобы увидеть свои нити, но, похоже, в какой-то момент я оторвался. Или кто-то помог мне.
*
Нет высшего наслаждения, кроме счастья обладания. Обладать всем и всеми. Может кто-то скажет, это не про них. Но я их разочарую, ведь их нити самые крепкие.
Это - новый вид зависимости. От вещей. Каждый хочет иметь больше, чем имеет, больше, чем когда-либо смог бы иметь. Поэтому в их глазах нет ничего, кроме пустоты, всепоглощающей и кромешной. Они давно скормили свои души той сущности, которая питается их энергией и растёт с каждым новым участником этой извращённой системы. Именно по этой причине Мэган улыбается собеседнику, стараясь скрыть неприязнь, которую вызывает в ней его двойной подбородок и потные руки; она изо всех сил пытается уверить себя, что не испытывает к нему отвращения. Ведь она так долго его ждала. Поэтому Кирк берёт заём. Он покупает новенький седан - теперь он не будет ходить пешком! - и едет в новенькую квартирку, теперь он может позволить себе две комнаты с большим телевизором и раздельным санузлом.
Маятник качнулся раз. Ирвин надел костюм; Мэган накрасила губы; Кирк стиснул в зубах сигарету; Эдвард взял трубочку.
Маятник качнулся второй раз. Ирвин проверил предохранитель и спрятал пистолет; Мэган вышла из дому и направилась к ожидающему на парковке "Мерседесу"; Кирк нервно вдавил педаль в пол, матерясь, на чём свет стоит на красный сигнал светофора; Эдвард подошёл к окну.
Маятник качнулся третий раз. Ирвин приставил дуло к виску ?клиента?; Мэган улыбнулась (она почти в совершенстве освоила эту технику); Кирк отнюдь не улыбался, он ел одну за другой седативные таблетки - в последнее время он стал нервничать ещё сильнее; Ирвин медленно влез на подоконник.
Я смотрел на маятник. Возможно, в этот раз бы всё получилось, и я бы оборвал их. Но я устал помогать людям - оказалось, что это также бессмысленно, как учить свинью умываться. Власть вещей, материальности, слишком глубоко засела в каждом из них. Именно поэтому каждый Ирвин заканчивает с дыркой в башке, каждая Меган - в общественном туалете, обслуживая очередного толстосума, каждый Кирк страдает от перманентной депрессии, а каждый Эдвард летит с пятидесятого этажа, раскинув в последнем полёте руки. Когда-то я хотел помочь каждому из них.
Но потом я увидел вдруг это существо: полупрозрачное, бесформенное, с множеством глаз и конечностей; оно переливалось различными цветами и всё увеличивалось, получая очередную порцию энергии.
*
Я вылез из ванны, вытянув за собой несколько литров воды. Копов всё ещё не было. Впрочем, я не знал, сколько прошло времени с тех пор, как я нажал курок. Марти по-прежнему лежал на полу, и на миг показалось, что всё произошедшее мне лишь привиделось. Но нет, от него больше не тянулось нитей. Думаю, существо даже не заметило потери. Зато я снова услышал голоса: они молили о помощи. Это были голоса не в привычном для нас смысле слова - это, скорее, были чьи-то внутренние голоса, из глубин сознания, томящиеся в телах биороботов, как в темницах. Я стал их слышать с тех самых пор, как оторвался и перестал кормить демона своей энергией. Я хотел им всем помочь, но так и не придумал способа избавиться от невидимой сущности, кроме как лишить его источника питания. Слишком крепко держались люди за эти нити, получая иллюзорные блага, позабыв о своей истиной сущности и смысле своего существования. Маниакальная страсть обладания - лучшей пищи не найти для этого чудовища. Они, все эти люди, стали крилем для кита - не больше.
Я не услышал, как копы вышибли дверь. Отстреливаться я не мог, потому что потерял пистолет, да и голоса внутри не дали бы мне этого сделать.
Бравые ребята, разъезжающие на несвежем "Форде" с надписью "Служить и защищать", выкручивали мне руки и что-то кричали на ухо, но я ничего не чувствовал и не слышал того, что они мне говорили. Я только видел, как искрятся их нити, как увеличиваются в объёмах с каждым новым выбросом агрессии, и представлял, как наслаждается существо, как оно расплывается всё сильнее и сильнее от удовольствия. Видимо, я что-то им сказал, возможно, даже о нитях, ведь в следующий момент был удар. Удар глухим эхом разнёсся внутри моей черепной коробки, и я потерялся совершенно.
*
Нашёл я себя уже в матово белом помещении, с перевязанной головой и связанным по рукам и ногам крепкими кожаными ремнями. Первое, что я обнаружил: голоса пропали. Прошло ещё несколько минут - внутри было всё так же глухо. Спустя пару часов не появилось никаких признаков посторонних голосов, и я был в смятении, ведь уже много лет в моей голове жили ещё сотни других людей.
Вот и сейчас смотрю на серое небо, прислушиваясь к окружающей тишине, пытаясь разглядеть хоть одну ниточку на фоне неба. Но ничего нет. Серое небо, серые облака.
Мне кажется, что ничего не было. Никогда. Была только эта матово белая комната и небо в окне.