В погожий июльский день, когда на небе не было ни единой тучки, сова по имени Лайла как обычно спала в своем уютном дупле. Ей было немного жарко, и она чуть-чуть завидовала во сне своей подруге-ласточке, до осени улетевшей в туристический полет по красотам умеренных широт. В письмах, которые писала ласточка Эльза подруге, рассказывалось, как красивы готические шпили в дождь, и как скалятся вслед стайке туристок каменные горгульи. Лайла видела во сне их недовольные ухмылки и испуганно ворочалась, приминая нежные пуховые перышки на боках.
Неожиданно звякнул звонок, который сова приделала к дуплу (вниз из веток свисала изящная кисточка на шелковом шнурке), чтобы другие ее друзья, медвежонок и ослик, могли прийти к ней в гости. На самом деле, они приходили и раньше, но до появления шнурка им долго - обычно это происходило днем - приходилось стоять внизу, задрав голову и выкрикивая разные фразы, вежливые и не очень. Соседей Лайлы это беспокоило (особенно, когда приходил ослик).
Сова осторожно открыла один глаз и выглянула вниз. Удивительно, но сквозь редкие ветви дуба она не увидела ни ослика, ни медвежонка. Наконец, разглядев внизу что-то белое и трепыхающееся, Лайла выбралась на край дупла и, помахав для пробы крыльями, мягко слетела на самую нижнюю ветку. Удобно и безопасно усевшись, она уставилась на белую тряпочку, которая, похоже, раньше была чьим-то носовым платком, а сейчас была привязана к кривому прутику и выписывала над травой широкие круги.
Густая трава раздвинулась, и из нее выбралась, отряхивая прилипшие травинки, крупная мышь. Вернее, выбрался - потому что Микки, предводитель мышиного племени в этом лесу, был, несомненно, очень мужественной мышью. Его усики воинственно топорщились, а в глазах-бусинках все еще горел боевой задор несмотря на то, что его серая шкурка уже начинала заметно седеть.
- К чему эти церемонии? - спросила Лайла недовольно. - Мы ведь договорились, что охотиться я летаю в соседний лес.
Микки вздохнул. Аккуратно свернув свой импровизированный флаг, он уселся и печально уставился на сову.
- На всякий случай, - сказал он. - Вдруг ты забыла...
- Я помню, - сказала сова и еще немного похлопала помятыми со сна крыльями. - Что у тебя на этот раз?
Микки помялся и, прижав крохотные лапки к мохнатой груди, уставился на сову.
- Понимаешь, Лайла, - сказал он проникновенно. - У меня все то же, но теперь я к тебе пришел за советом. Ты добрая, но есть другие совы, и лиса, у которой нора на краю леса, а если кошка проездом, так и вовсе хоть на улицу не выходи. Говорят, ты очень умная сова. Придумай что-нибудь, как нам быть? Ведь каждый день кого-то из родни съедают...
Сова задумалась. Ей было, по правде говоря, не слишком важны проблемы мышек, и согласилась она на перемирие больше из любви к долгим полетам. Но Лайле очень нравилось, когда к ней приходили за советом разные лесные жители, так что приходилось поддерживать реноме. Она подумала. И еще подумала. И еще бы немножко подумала, но тут ее разбудил большой шершень, шумно прожужжавший прямо у нее под клювом.
Лайла недоуменно заморгала, потопталась и осторожно скосила глаза вниз - проверить, не ушел ли уже Микки. Увы, он так и сидел внизу, печально ковыряя прутиком ямку в земле. Лайла напомнила себе, что ноблесс оближ, и даже слегка разозлилась - ведь описываемая Майком жизнь мышек вполне соответствовала ее представлению о правильной мышиной судьбе.
- Вот что, - сказала она нахально, - вся проблема в том, что вы - мыши. Станьте мышами, но с защитой. Броненосцами. Или нет... Лучше ежиками.
Микки уставился на нее, и в его крохотных глазках засветилась надежда.
- Сова! - сказал он восторженно. - Это... Это здорово! Это правда нам поможет! А... а как?
- А это уже второй вопрос, - сказала Лайла ехидно, вспомнив традиции оракулов. И злорадно добавила: - И вообще, я - не тактик, я - стратег.
И, шумно хлопая крыльями, отправилась обратно досматривать свои сны про дождь.
***
Через несколько дней Микки с несколькими добровольцами оказался там, где жили люди. После полного опасностей путешествия по лесу и полям они оказались в деревне и, расспросив своих деревенских родственников, нашли то, что искали. И теперь Микки внимательно рассматривал приоткрытое окно, где из-под прозрачных занавесок высовывались веточки растений, похожих на те, что описывал ему Рик в ночь после визита к сове.
Семья мышек восприняла совет Лайлы с надеждой, в бурном обсуждении быстро превратившейся в уныние. Никто не мог придумать дельного плана для его реализации. Только Рик, наслушавшийся где-то в другом лесу непонятных штук, выдал решение, которое Микки после некоторых сомнений решил опробовать, приняв на себя возможный неизвестный риск. Его несколько воодушевила мысль о том, что предложенное Риком средство было однозначно похоже на заветную цель.
Микки глубоко вздохнул, последний раз огляделся по сторонам и, приказав своему племяннику Фернану наблюдать за обстановкой, торопливо вскарабкался по толстому вьюнку до подоконника. Он выбрал мясистый, свешивающийся вниз из горшка лист и под пытливым взглядом нескольких пар мышиных глаз решительно вонзил в него свои крепкие, пожелтевшие от времени зубы.
В это время по улице деревни шел человек. Был он высокий и худой, в потрепанном сером костюме и с поредевшей шевелюрой - но его лицо было подвижным и легко меняло свое выражение от уныния к улыбке. Человек мечтательно оглядывался и иногда тихо присвистывал, складывая губы трубочкой. Прислушавшись, он остановился и, заметив покачивающийся горшок, уставился на подоконник тетушки Анны. Такое он видел впервые.
Понаблюдав с минуту, неприметный человек достал из кармана блокнот и что-то записал в нем, после чего пошел дальше по улице, покачивая головой и иногда оглядываясь. Ему нужно было успеть на поезд, а еще он вчера больно укололся именно об этот кактус и совершенно не испытывал по отношению к нему теплых чувств. Кроме того, он справедливо полагал, что ему все равно никто не поверит.
Микки ожесточенно сражался с растением. На вкус кактус вовсе не был горьким, как обещал Рик, он скорее напоминал водянистую траву, но это было даже к лучшему. А вот иголки сильно мешали. Микки, покончив с очередным отростком, нырнул вглубь горшка и больно уколол щеку. Отпрянул, и в его ухо вонзилось несколько других иголок. Ругаясь, он освободил ухо и выдернул зубами здоровую иголку. Микки бросил ее вниз и с ужасом подумал, что, может быть, иголки тоже нужно есть. Или, может быть, именно их и нужно есть?.. Пообещав себе попробовать это, если обещанные Риком метаморфозы (он, правда, не понял, какие именно) не произойдут, Микки с удвоенной силой атаковал мерзкое растение.
По щеке старого воина скатилась слеза. Его вела за собой великая цель.