|
|
||
Все-таки иногда лифты работали исправно. Энергичной, средних лет чемоданной жительнице с сумкой-планшетом через плечо и небрежно обернутым вокруг шеи клетчатым шерстяным платком чрезвычайно повезло. Вызвав первый попавшийся лифт, она спокойно вошла в кабину и даже не успела вытащить зеркальце, чтобы поправить прическу, как оказалась наверху, прямо перед лицом Коллекционера. Нимало не смутившись, она окинула его критическим взглядом и поздоровалась, немного официально, однако вполне дружелюбно, после чего сразу же, не дожидаясь ответа, повернулась к нему спиной и решительно направилась к месту, где проходил семинар. Завидев ее издали, Учитель остановился на полуслове и молча, с обреченным видом, наблюдал ее приближение.
2. Изящно пройдя между сидящими на полу слушателями, дама подошла к нему вплотную и строгим голосом произнесла:
- Прошу прощения. Кто здесь гражданин Подкладкин Григорий Федорович?
Учитель грустно улыбнулся.
- Уже не узнаете, Маргарита Илларионовна?
- Попрошу со мной в личные разговоры не вступать, - сухо ответила дама. - Я здесь как официальное лицо, и будьте любезны отвечать без околичностей. Конечно, если вы отрицаете, что вы - Подкладкин, тогда - другое дело. Тогда мы это так и оформим, - и она полезла в свой планшет, видимо, намереваясь взять с Учителя официальную расписку в том, что он - не Подкладкин.
Но Учитель, явно задетый ее словами, вновь принял гордую позу и сказал, обращаясь как будто к одной Маргарите Илларионовне, но в то же время так, чтобы его слышали все присутствующие.
- А-а! Теперь я наконец-то понял, чего вы от меня ждете. Мне все ясно. Дело в том, что мои враги, - объяснил он верующим, - уже давно, через враждебно настроенные средства массовой информации, распространяют слухи, будто бы я встал на путь тотального отрицания. И вот теперь, именно на этом, они решили меня поймать. Они хотят, чтобы я сделал официальное заявление о том, что я - это не я. А потом это заявление они используют против меня в суде, чтобы объявить меня недееспособным, а вас всех призовут в свидетели. Вот что они замышляют и какие вынашивают планы.
3. Среди верующих прошел ропот негодования. Маргарита Илларионовна возвела глаза к потолку и многозначительно вздохнула.
- Конечно, сами они считают свой замысел очень сложным и хитроумным, - продолжал Учитель. - Не исключено, что они трудились над ним долгие месяцы, максимально задействовав свои умственные резервы...
Некоторые из его слушателей догадались, что в этом месте стоит засмеяться, и немедленно отреагировали.
- ... Но мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что этот замысел очень прост и наивен. Вы, конечно, спросите, как мне это удалось?
- Вот именно! - не глядя на Учителя, саркастически проговорила Маргарита Илларионовна.
Но Учитель, словно забыв об ее существовании, говорил теперь только с верующими:
- Странный вопрос! Казалось бы, вам ли об этом спрашивать? Ведь я уже не раз вам говорил, что в каузальном мире существуют Великие Космические Элементы. Неужели не помните?
- Помним, - недружным хором ответили слушатели.
- Ну, вот. Уже кое-что припоминаете. Это хорошо. А кто мне скажет, как они еще называются? А?
Верующие начали смущенно переглядываться.
- Спиноза-ши, неужели и вы не помните?
Очень молодой верующий, почти ребенок, с испуганным лицом, сидевший в первом ряду, вскочил и застыл в смущении.
- Очень жаль, что даже вы этого не помните, - покачал головой Учитель. - А кстати, где Ананда-сейтайши? Что-то его не видно.
4. Пожилой, сутуловатый и немного кривобокий чемоданный житель, сидевший во втором ряду, встал, с видимым усилием разогнув ноги, и скрипучим голосом сообщил:
- Ананда-сейтайши сказал, что, пропустит пару семинаров, так как ему на них нечего делать, и вместо этого займется интенсивной практикой у себя в комнате.
Учитель нахмурился.
- Спасибо, Макиавелли-ши. Ну, ладно, раз никто не помнит, тогда я сам скажу. Они называются "Архив Акасик", или, по-другому, "Информационный Банк Данных". Вспомнили теперь?
- Да! Да! - радостно подтвердили верующие.
- А помните, я еще вам говорил, что, как Достигший Просветления, я имею свободный доступ к этому банку данных и могу в любое время получать оттуда нужную мне информацию? Да это и само собой понятно, иначе на чем бы строились все мои предсказания? Ну, так помните?
- Помним! - дружно ответили верующие.
- Вот и ответ на ваш вопрос. Теперь вы видите, что мне ничего не стоило не только разгадать замысел моих врагов, но и ясно увидеть, что он прост и наивен, хотя им-то самим кажется сложным и хитроумным. Вы, конечно, хотели бы знать, в чем же простота и наивность этого замысла. Хотели бы?
- Да! Да! Хотели бы!
- Ладно, сейчас объясню. Начнем с простоты. Итак, простота их замысла заключается в том, что они задумали одним махом нанести нам тройной удар: удар по Гуру, удар по Истине и удар по Сангхе(1). Объявив меня недееспособным, они лишают вас Гуру и одновременно с этим подрывают у вас веру в Истину, поскольку учение Истины вы могли слышать только от меня. Верно?
- Верно!
- Уж это точно. От кого еще такое услышишь? - иронически откомментировала Маргарита Илларионовна.
Коллекционер фыркнул.
- ... Вот видите! А заставив вас свидетельствовать против своего Учителя, они наносят сокрушительный удар по Сангхе. Надеюсь, вам понятно, почему? Ответьте, чтобы я не сомневался, что вам понятно! Итак, что, по-вашему происходит с Сангхой, если дело дошло уже до того, что ученики свидетельствуют против учителя? А? Как вы думаете, хорошо там идут дела, или не очень?
Верующие зашумели, правда никто не решился встать и ответить вслух. Но все-таки Учитель остался доволен их мнением.
- Совершенно верно, - сказал он. - Я тоже думаю, что не очень. Примером тому могут служить различные религиозные организации, которые в последнее время расплодились как грибы и которые вам хорошо известны. Взять хотя бы последователей Иисуса Христа. В христианстве считается, что Иисус Христос был послан Богом в качестве жертвы, для искупления грехов, то есть для очищения нашей кармы. Хотя, к слову сказать, в дошедших до нас изречениях самого Иисуса Христа ничего подобного нет. Скорее всего, этот закон придумали глупые ученики последующих поколений, не знавшие закона кармы.
5. - Ну, уж это слишком! - не выдержал Стяжаев.
Чемодаса испуганно зашикал на его плече и даже, чтобы привлечь внимание, стал дергать его за воротник, но он на него и не глянул. Интересно, что и Учитель, со своей стороны, даже ухом не повел на слова Коллекционера, хотя тот высказался в полный голос. Маргарита Илларионовна бросила быстрый внимательный взгляд на Стяжаева, но тоже ничего не сказала и продолжала молча, хотя и с явным неодобрением, слушать Учителя.
- Вообще, существуют два типа учеников, - продолжал тот. - Ученики первого типа непрестанно совершенствуют себя, проводят медитации раскаяния и пожертвования, повторяют Обет Приверженности и неуклонно стремятся к повышению своего духовного уровня. Такой ученик в одной из последующих жизней обязательно станет совершенным Телом Воплощения своего Гуру и займется Спасением всех живых существ. Что же касается учеников другого типа, то эти только делают вид, будто служат своему Гуру, а на самом деле просто используют имя этого великого святого и присваивают его добродетели, чтобы обеспечить себе процветание в этой жизни. Так вот, ученики Иисуса Христа были учениками второго типа. Перед смертью Христа, их гуру, они все испугались и разбежались. Это было собрание бестолковых учеников, которые ко всему прочему не имели ни малейшего представления о структуре Миров...
6. Стяжаев сжал кулаки под столом. У него даже промелькнула мысль: "А вот взять сейчас - и сдернуть скатерть со стола!" Давно искоса наблюдавшая за ним Маргарита Илларионовна, быстро протиснулась между верующими, подошла поближе и заботливо, но в то же время деловито спросила:
- Вы - христианин?
- Я - православный! - резко ответил Стяжаев и густо покраснел.
- Не волнуйтесь! Если у вас есть какие-нибудь свидетельства, подтверждающие ваше вероисповедание, то вы можете подать гражданский иск по поводу умышленного оскорбления религиозных чувств. Это пункт третий статьи шестой нового Закона "О свободе совести и религиозных объединениях" - мы его как раз только что приняли, как будто специально для вас. Подойдете ко мне заранее, перед заседанием, я вас проконсультирую, как лучше составить заявление.
- Спасибо. А где вас можно найти? - заинтересовался Дмитрий Васильевич.
Маргарита Илларионовна снисходительно улыбнулась.
- Приходите прямо в суд. Спросите, где секретарь - вам любой укажет.
- Хорошо. А в какие часы вы принимаете?
Маргарита Илларионовна весело рассмеялась.
- Можно подумать, что вы никогда не судились! Я там днюю и ночую! Я же - секретарь, через меня все дела проходят.
- Значит, можно в любое время?
- Да милости просим, когда вам будет угодно!(2)
- Да, но где же я возьму свидетельства? - спохватился Стяжаев. - Мама умерла, а крестные живут в другом городе. Я и адреса их не знаю.
- Действительно, без адреса повестка может не дойти, - согласилась Маргарита Илларионовна. - Но это ничего. Если два свидетеля подтвердят, что вы посещаете православный храм, этого будет достаточно.
- Боюсь, что этого никто не подтвердит. Я очень давно не посещал храма, - признался Коллекционер.
- Это плохо, - сказала Маргарита Илларионовна. Она на минуту задумалась. Вдруг лицо ее озарилось осенившей ее идеей.
- Если вы - православный, то, может быть, на вас, случайно, имеется крест?
- Крест есть, - сказал Коллекционер. Он хотел расстегнуть рубашку, чтобы показать крест, но Маргарита Илларионовна его остановила:
- Не надо. Крест вы предъявите суду, как вещественное доказательство. Теперь все в порядке! Мы его подведем под пункт третий-прим. Это куда серьезнее! Тут уж он у нас не отвертится. "Проведение публичных мероприятий, оскорбляющих религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания"!
- Да, звучит серьезно!
- Еще бы! - сказала Маргарита Илларионовна, не без личной гордости за удачную формулировку. - Вы, главное, не теряйтесь! Если будете твердо стоять на своем, обязательно выиграете, и получите солидную компенсацию. Это вполне реально.
- А из каких средств он заплатит? - вдруг озаботился Коллекционер.
- Не беспокойтесь, средств у них более чем достаточно! Они же подчистую разорили Чемоданы, забрали все, что только смогли, в основном, особо ценные вещи. Нет такой семьи, которая бы от них не пострадала. На них многие зуб точат. Так что будьте уверены, взыщем все что полагается!
7. Об этой маленькой хрупкой женщине давно ходили легенды. Говорили, что ее энергия не только захлестывает Чемоданы, но кое-где даже перехлестывает и выплескивается наружу. Шутили, что, если на Поверхности дела пойдут в том же духе, и наконец дойдет до Страшного Суда, то не кого иного, как Маргариту Илларионовну заранее вызовут наружу и назначат секретарем, чтобы она все организовала на самом высшем уровне и составила грамотный протокол. Помимо прочих своих дарований, она обладала удивительной способностью заражать окружающих своим оптимизмом. "Приди к ней с самым безнадежным делом, а уйдешь с полной уверенностью в победе", - говорили о ней в Чемоданах.
8. "И правда, почему бы не рискнуть? - подумал Коллекционер. - Конечно, если посмотреть со стороны, то все это - просто бред. Приду завтра на работу, а там - Виолетта. Бледная, еще больше похудела , джинсы были в обтяжку, а теперь, небось, висят. Не выдержит, вскинется: "Наконец-то! Где ж вы были? Я тут без вас извелась! Болели?" - "С чего вы взяли? Просто был занят в суде". - "Вас судили?! За что?" - "Да никто меня не судил. Наоборот, сам был истцом". - "Ну, вы даете! Кто же вас надоумил судиться? Хоть бы посоветовались. У меня есть знакомый адвокат. Я сейчас позвоню..." - "Не надо никуда звонить. Я выиграл дело". - "Выиграли?! Странно... А у меня были такие предчувствия... Как будто у вас неприятности. Как будто что-то с чемоданами... Мне даже сон снился..." - "Да, были кое-какие неприятности. Но мне все полностью компенсировали, включая моральный ущерб, и я уже все восстановил. Так что теперь у меня полный порядок"... Интересно, что она на это скажет?"
Он громко засмеялся.
9. Чемодаса давно дергал его за воротник, стараясь обратить на себя внимание. Коллекционер скосил глаза, увидел его красное от возмущения лицо и засмеялся еще громче.
- Что ты делаешь? - прошипел Чемодаса.
- А что? - все еще смеясь спросил Коллекционер.
- Как что? Ты собираешься выступить против Истины! А знаешь, чем это грозит?
- Чем?
- Тем, что ты испортишь свою карму и переродишься в одном из скверных миров!
Коллекционер с трудом подавил новый приступ смеха:
- Тише! Дай послушать Учителя. Что он там говорит?
10. Конечно, Учитель прекрасно слышал весь его разговор с секретарем суда. Но, по-видимому, уже давно успев привыкнуть к интригам и козням своих врагов, он ни разу даже не глянул в их сторону, а продолжал методично внушать своим ученикам:
- ... и вот почему я назвал их замысел простым, даже слишком простым. Ведь он, как вы видели, состоит всего из трех элементов. А теперь, кто может мне сказать, почему я назвал этот замысел наивным? Думайте, думайте! Если вы усвоили базовое учение, вы должны легко ответить на этот вопрос. Учитесь рассуждать! Буддизм - это не просто религия. Это наука, наука об Истине, единственная наука будущего! Итак, кто же мне все-таки ответит? Может быть вы, Маккиавелли-ши?
Пожилой кривобокий чемоданный житель, которого Учитель назвал Макиавелли, ответил не сразу. Он немного подумал, а потом, хитровато прищурив правый глаз, проговорил своим скрипучим голосом:
- Я, конечно, не знаю, как правильно, это вопрос сложный, не для моего ума. Но по-моему, их наивность - это прежде всего то, что они вообще задумали с нами тягаться. Не говоря уж о том, что они не имеют ни малейшей связи с Истиной и обладают очень плохой кармой - это еще полбеды, но при их скудных материальных средствах и при полном отсутствии у них организации непонятно, на что они могут рассчитывать. Я думаю, они просто еще толком не поняли, кто мы такие. Они еще не знают, что такое Корпорация Истины. Потому что еще ни разу по-настоящему не имели с нами дела. Только поэтому они так наивно и рассуждают...
- Нет, нет, уважаемый Макиавелли-ши! - поспешил остановить его Учитель. - Об этом пока еще рано говорить, политика здесь пока что не при чем. Я говорил только о базовом учении... Ну, хорошо, чтобы сэкономить время, я пожалуй, сам объясню, так как это все-таки довольно трудный вопрос. Был бы здесь Ананда он бы, конечно, понял. Ну, да уж ладно, пусть практикует. Дело в том, что путь тотального отрицания - это ведь ни что иное, как путь Хинаяны, путь Малой Колесницы, разве не так? В принципе, это тоже правильный путь, которым следовали многие святые. Но это очень долгий путь. Чтобы достичь Освобождения на этом пути, иной раз требуются тысячи жизней. Скажите, разве, при тех условиях, в которые мы сейчас поставлены, мы можем себе это позволить?
- Нет! Не можем! - ответили верующие.
- Вот видите. Есть еще другой путь, также давно известный и испробованный многими святыми - путь Махаяны. Он значительно короче, но все равно одной жизни может не хватить, чтобы, следуя путем Махаяны, с гарантией достичь Освобождения. Поэтому я предложил вам третий путь - путь Тантра-Ваджраяны, который прежде, до меня, был никому не известен. Следуя этим путем, можно в считанные дни, часы и даже минуты, достичь цели, ради которой великие святые Индии и Тибета жертвовали годы, десятилетия и многие-многие жизни!
Учитель сделал паузу, которую верующие немедленно заполнили радостным гулом.
- Я рад, что вы это понимаете, - сказал Учитель. - А теперь скажите, имеет ли все это хоть какое-то отношение к тотальному отрицанию, которое мне недобросовестно приписывают мои оппоненты?
- Нет! Не имеет! - с уверенностью ответили верующие.
- А если не имеет, то зачем же я стану отрицать, что я - Григорий Подкладкин? А? Разве это не было бы просто глупо?
- Да! Глупо! - подтвердили верующие.
- Вот в этом и состоит их наивность, - завершил свое рассуждение Учитель. - Но с другой стороны, - он вдруг резко повернулся к Маргарите Илларионовне. Его глубокий и загадочный взгляд встретился с твердым и ясным взглядом ее серых глаз. Учитель выдержал долгую паузу и только в конце ее, лишь на миг, почти незаметно, отвел взгляд в сторону. - Как я могу сейчас это признать и во всеуслышание заявить: "Я - Подкладкин", когда я только что, буквально перед самым вашим приходом, Маргарита Илларионовна, вот уже который раз излагал этим душам закон о том, что все не есть Я, и как раз остановился на том месте, где говорится, что мое имя не есть Я? Причем, для наибольшей убедительности, я, как всегда, все объяснял на собственном примере. И вот, наконец, мне впервые показалось, что они начали хоть что-то понимать! А тут - вы. Бесцеремонно врываетесь, прерываете занятия и требуете, чтобы я прямо сходу сказал: "Я - Подкладкин". Да если бы я это сказал, вы представляете себе, что произошло бы с этими душами? Они просто свихнулись бы, все до единого!
11. - Мне не интересно знать, кто у вас тут свихнулся бы, а кто уже и в самом деле давно свихнулся, - сухо ответила Маргарита Илларионовна. - Если вы Подкладкин, то распишитесь в получении повестки. Больше мне от вас ничего не нужно.
- Опять в суд? - устало спросил Учитель.
- Куда ж еще? Мы с вами теперь только в суде и видимся.
- Хорошо. Когда, где?
- Не беспокойтесь, далеко вам ходить не придется. В повестке все указано: выездное заседание суда начнется здесь же, как только все соберутся и прибудет суд. Так что будьте любезны завершить свое мероприятие. Я еще должна здесь все обустроить. Суд ведь - это вам не Корпорация Истины, его на пол не посадишь.
12. Через четверть часа поверхность стола была полностью подготовлена к открытию выездного заседания суда. Правда, перед этим был момент, когда Коллекционера охватил панический страх, он даже хотел отказаться от своего иска. Не успела Маргарита Илларионовна вкратце обрисовать план работ, как Чемодаса вдруг заявил, чтобы на него не рассчитывали (он, дескать, не будет участвовать в подготовке "этого судилища"), спрыгнул с плеча и ушел практиковать на другой конец стола, где сконцентрировались приверженцы Истины. Тогда-то Коллекционер и струсил. Но только на миг, ведь рядом была Маргарита Илларионовна.
- Что это вы так испугались? - засмеялась она. - Не бойтесь, вам почти ничего и делать-то не придется. Если хотите, возьмите на себя транспорт и снабжение, этого будет более чем достаточно. Вы мне окажете огромную услугу, ведь я, в принципе, на вас даже и не рассчитывала. У меня есть специальная бригада.
И действительно, эта бригада, в полном составе, уже ждала внизу. Не успел Коллекционер доставить ее на стол, как Маргарита Илларионовна вручила ему заранее подготовленный список необходимых материалов и инструментов.
В отличие от списков Чемодасы, с которыми приходилось работать раньше, на этот список любо-дорого было взглянуть. Он был написан ясным, твердым почерком, как и положено, слева направо, и, что самое ценное, против каждого пункта стояла пометка, точно указывающая местонахождение соответствующего предмета: оказывается, Маргарита Илларионовна успела заранее побывать на складе и выяснить, где там что лежит и в каком количестве. Поэтому ее список был реалистичным и конструктивным. Он не содержал таких записей, как например: "вещество, из которого можно скатать шарики диаметром 3,027 мм, со следующими свойствами: 1) чтобы не липли к катапульте, 2) чтобы прилипали к потолку и могли выдержать вес каната + вес одного лунного жителя, стоимостью не дороже 42 копейки за 108 граммов". Бывало, вчитываясь в подобные записи, Коллекционер нет-нет да и подумывал: "А не схожу ли я потихоньку с ума?" И главное, он все время боялся, что обнаружив у него списки, окружающие могут и в самом деле принять его за ненормального. Поэтому он читал их всегда украдкой, а краем глаза при этом зорко следил за Виолеттой Юрьевной, и как только видел, что она встает со своего места и собирается за чем-нибудь к нему подойти, тут же прятал список вместе с лупой в карман, прекрасно осознавая, что тем самым внушает, быть может, еще худшие подозрения. "А это - совсем другое дело! Такой список и показать не стыдно. Сразу видно, что писал не какой-то сектант-недоучка, а секретарь суда!"
Пока Маргарита Илларионовна проводила планерку для бригады, он, руководствуясь ее списком, легко нашел под столом все необходимое, сложил на поднос и доставил наверх. Бригада тут же приступила к работе, а Колекционер занялся транспортировкой публики и членов суда. Как раз к тому моменту, как был достигнут полный кворум, то есть когда все, кто был внизу, оказались наверху, были завершены и технические работы. Публика заполнила сидячие и стоячие места, а суд расположился в президиуме.
Маргарита Илларионовна окинула взглядом собрание и, убедившись, что все разместились, энергично кивнула Коллекционеру, затем быстро прошла в президиум и заняла в нем самое скромное место, с самого краю - свое вечное и законное место секретаря.
13. Но тут произошло событие, по-видимому, не предусмотренное процедурой судебного заседания. Все, кому достались сидячие места, включая председателя и членов суда, адвокатов и прокурора, вдруг встали и, вместе с теми, кто стоял уже заранее, дружно зааплодировали. В первый момент Маргарита Илларионовна растерялась: она не сразу поняла, кому адресованы эти аплодисменты и видела в них лишь нарушение обычного порядка. А когда поняла, что адресованы они лично ей, то растерялась еще больше: вскочила, закрыла руками лицо, даже попыталась бежать. Но далеко убежать ей не удалось: сам прокурор догнал ее, задержал и вернул на место.
- Нехорошо, Маргарита Илларионовна! - сказал он ей полушутя, полусерьезно, - Нехорошо уклоняться от своих обязанностей.
- Как вы можете, Степан Сергеевич? Когда это я уклонялась? - вспыхнула, почему-то всерьез обидевшись, Маргарита Илларионовна. - Даже в таких нестандартных условиях - спасибо Дмитрию Васильевичу Васильевичу, без него бы, наверное, не справилась - но и то, кажется, сделала все что могла ...
- Как это все? А где же главный ответчик? Да и остальных "героев" что-то не видно! - с шутливой строгостью сказал прокурор.
- Не знаю... - упавшим голосом произнесла Маргарита Илларионовна. - Я ему все передала. Обещал быть, и в повестке расписался. Вот...
Даже издали было видно, что у нее дрожат губы.
14. - Еще бы, такие перегрузки! Не каждый и мужчина выдержит, - сказал один из слушателей своему соседу.
- Разве в работе дело? Ей работа только в радость. Она и не с такими перегрузками справлялась, - отозвался тот. - Железная женщина.
- Да и я не о работе. Я о нервных перегрузках, - уточнил первый.
- Тогда верно, я согласен. Такие перегрузки действительно не каждый выдержит.
- У меня когда жена ушла к этому Сатьяваде, - продолжал первый, - так я две недели ничего делать не мог.
- Небось, и вещи с собой забрала?
- Само собой. И хоть бы только вещи, а то ведь все подчистую, как у них водится. Даже ножи столовые.Нечем было хлеба нарезать.
- Как же вы такое допустили?
- А что я, по-вашему, должен был делать?
- Ну, не знаю... Как-то воспрепятствовать.
- А как препятствовать? Вы, видно, сами не сталкивались, потому так говорите. У нас, между прочим, и милиция была, при милиции все и происходило.
- И что же милиция?
- Да ничего. По закону, говорят, раз она ваша жена, значит, имущество общее, как хотите, так и делите. Не можете сами поделить - идите в суд. А мы - не суд, мы - охрана правопорядка, мы дележом не занимаемся. Наше дело - проследить, чтобы вы друг друга не поубивали... Это что касается барахла: телевизор там, холодильник, чайник электрический, музыкальный центр, и все такое прочее, что совместно наживали. А что касается вещей - так она у меня заранее, еще с вечера, все востребовала, как бы в шутку, такая игра у нас с ней была. Ну я и отдал, не сообразил. А пока я спал, они все потихоньку вывезли. Утром проснулся - в голове ни бум-бум. Ни принтера, ни компьютера, ни фотокамеры, не говоря уж о мелочах - ножницы там, топоры, отвертки. Особенно жаль готовальню - она у меня была старинная, дедовская, можно сказать, реликвия. После этого - какой уж дележ! Когда от вас жена уходит, да еще таким манером, пойдете вы из-за тряпок судиться?
- Конечно, не пойду! Пошлю куда подальше!
- Вот и я так. Плюнул - и ушел. А вечером вернулся - в пустую квартиру.
- Вот мерзавцы-то!.. Небось, красивая была женщина?
- Красивая. На принцессу Диану похожа.
- И дети были?
- Почему "были". И есть. Дочь. А больше пока не было. Мы сына хотели...
- Дочь-то с вами?
- Само собой. Слава богу, не при ней это было, она у бабушки гостила. Но переживала сильно. И до сих пор переживает. Даже сюда не пришла, осталась в гостинице. Я ее долго уговоривал: "Пойдем, говорю, дочка, может, маму увидим". А она - ни в какую. "Не хочу, говорит, ее видеть, бритую!" Их один раз по кабельному показывали, а она как раз у соседей была - и случайно увидела. Мы-то пока новым телевизором не обзавелись. Прибежала перепуганная, вся дрожит. Едва успокоил.
- Мерзавцы! Что делают! А сам-то, Сатьявада - это каким же надо быть мерзавцем! Получить повестку - и не явиться! Ведь знал же, что подводит Маргариту Илларионовну! А у нее, между прочим, за тридцать лет в работе ни единого просчета! Ее уже к награде представлять хотели. Слыхали?
- Я же сказал, у нас телевизора пока что нет. Какой попало не хотим, а хороший - кусается. Да и ни к чему он, одно расстройство. А Маргарита Илларионовна - она, конечно, заслужила. Кого и награждать как не ее?
- Естественно! А, скажете, он об этом не знал?
- Он-то? Конечно, знал. Не мог не знать.
- Вот видите! И так поступить!
- Да, жаль Подкладкину! Такая женщина - и так не повезло!
15. И действительно, не только сам Подкладкин, но и никто из его учеников, включая даже самых нерадивых, в суд пока так и не явился. Расположившись на дальнем конце стола, они, как ни в чем не бывало, предались суровому подвижничеству и интенсивной духовной практике, словно все происходящее здесь не имело к ним никакого отношения.
- Я думаю, он просто забыл, - надломленным голосом произнесла Маргарита Илларионовна. - Но ничего, я сейчас сбегаю, напомню...
- Ну, уж нет, Маргарита Илларионовна! - сурово сказал прокурор. - Вы - не девчонка, вы - секретарь суда! Так что пока сидите и отдыхайте, вам еще протокол писать, - после чего тихо, так что почти никто и не слышал, с глубоко спрятанной нежностью, прибавил:
- Прости, Клаша, не обижайся! А за ним найдется кому сбегать. Ты за ним и так достаточно набегалась.
- Ладно, Чех, чего там. Не первый год друг друга знаем, - сказала Маргарита Илларионовна и, едва удерживая слезы, уселась на свое место.
А на другой конец стола послали двух милиционеров с дубинками.
(2) Суд в чемоданах, в отличие от всех прочих учреждений, открыт круглосуточно.
к тексту
|