Даша металась по квартире, пытаясь сделать множество дел... одновременно, как всегда.
Вслед точно также метались мысли в голове от одного предмета к другому.
Наконец, мытье посуды немного успокоило. Ни служанки, ни посудомоечной машины у Даши в наличии не было, и приходилось мыть посуду самой. Помощница нашлась в лице пищевой соды, белоснежной, приятной на ощупь, и как будто совершенно безвредной. Даша, как Золушка, пальцами начистила до блеска маленькую стальную кастрюльку и перешла к большому зеленому бокалу с остатками кофе. Нежная мелодия телефонного звонка отвлекла, и Даша, стряхнув белую пыль с пальцев в раковину, ринулась к сумочке на комоде, откуда раздавались звуки.
- Алло! - выхватив смартфон, произнесла Даша.
- Добрый вечер, - раздался тихий мужской голос, - Вы мне звонили.
Даша немного удивилась, за окном белесый день только разгорался и время близилось к обеду.
- Ах, да. Наш разговор вчера так резко оборвался, и я подумала, что долгая беседа съела все ваши деньги, вот хотела извиниться, за потраченное время.
- Пустяки, дело не в деньгах, у меня дорогой трафик, я могу говорить бесконечно, тем более, что у нас один оператор. Просто зарядка кончилась.
- Хорошо коли так, - Даша сделала паузу для приличия, уже не помня на чем оборвался разговор.
- Мы остановились на том, - словно угадав мысли женщины, полилась ручьем гладкая интеллигентная речь - что в России полуфеодальное общество с фашисткой диктатурой.
- Но это ваше мнение, я не согласна, - вставила Даша, но собеседника это не остановило.
- Единственная сила, которая занимается экологией - партия Яблоко, это зеленные, - продолжал, словно не слыша Дашины возражения, мужчина.
Даша вспомнила, как давеча жаловалась на промышленные базовые станции с гроздьями антенн на стенах многоэтажного дома, где она жила, и свои бесплодные многолетние судебные разбирательства с "подменной иска по существу" и подлогом документов ответчиками, как сетовала на многотомную переписку с коррумпированными надзорными органами.
- Она приватизировала это право? - иронично спросила Даша.
И пока собеседник рассказывал о движении зеленных в России и за рубежом, мысленно вспоминала, как подцепила два дня назад очередного энергетического вампира в вестибюле Публичной библиотеки.
Уже прозвенел последний звонок, теперь рабочий день заканчивался в восемь часов вечера, а не в одиннадцать, как в советское время, и почти все читатели разобрали в раздевалке свою верхнюю одежду. Даша, застегивая шубку, обратила внимание на пуховый стеганный жилет, серо-красным пятном распластавшийся на полу раздевалки, и глазами искала испарившуюся гардеробщицу.
Наклонив голову, чтобы застегнуть последний крючок, немного отвлеклась, а вновь подняв глаза, увидела последнего посетителя, спускавшегося по ступенькам лестницы. Мужчина, в темно-песочном свитере крупной вязки, зашел за деревянное ограждение раздевалки и поднял безрукавку. Пока он одевался, объявилась полная приятная блондинка, еще совсем не старая, и протянула читателю короткое пальто в крупную цветную клетку.
- Вам нужна еще лаванда? - спросил посетитель гардеробщицу.
- Спасибо, я бы хотела розмарин, - ответила женщина.
- Хорошо, я принесу завтра.
- Лаванда? - вмешалась Даша. - Откуда?
- Из Крыма. Я ищу рабочих, у меня два поля в горах под Алуштой.
- Как интересно, - подхватила разговор Даша, в зимний вечер дохнуло летом, и она живо представила себе зелено-сиреневые поля в горах. - А мне можно купить немного лаванды?
- Я продаю масло. Один грамм - десять рублей. Вам сколько?
Даша задумалась, сколько будет стоить небольшой флакончик, если граммы перевести в миллилитры.
- А какая минимальная тара?
- Сколько хотите, но обычно от пятисот рублей.
Перевести рубли в объем уставшей Дашиной голове было еще труднее , и она рассмеялась.
- Рублей на сто, на первый раз попробовать. У вас есть визитка?
- Запишите мой телефон.
Женщина набила надиктованный номер, и вопросительно взглянула на собеседника, ожидая, что он сам назовет имя.
- Лев, - догадался торговец.
Нажав на кнопку сохранить, Даша опустила телефон в сумочку.
- Расскажите об Алуште, - вдруг попросила Даша, разглядывая мужчину с любопытством. - Как вам достались эти поля?
Стройный, жилистый, немного выше среднего роста, с короткой седой бородой, такими же волосами с залысиной на высоком лбу, темными продолговатыми глазами, смуглой кожей и правильным прямым, долгим, чуть приплюснутым носом, собеседник выглядел лет на пятьдесят-шестьдесят.
- Это бывшие колхозные, раньше было два колхоза, их разорили после развала Союза, и поля теперь ничьи.
- И где вы там живете?
- В деревне у меня дача.
- А рабочие?
- Для них есть несколько домиков.
Выйдя на высокое крыльцо, Даша остановилась, натянуть перчатки. Следом вышел новый знакомый.
- Вам в какую сторону?
Даша махнула в сторону проспекта.
- На маршрутку?
Даша мотнула головой отрицательно.
- Пешком, нужно еще в магазин зайти и прогуляться хочется, - Даша с удовольствие вздохнула морозный воздух.
- А я живу на перекрестке Курчатова и Блюхера, у сестры. Можно сейчас зайти за маслом.
- Нет, далековато. Уже поздно и я устала, - отклонила предложение Даша. - Но до Алого поля нам по пути.
И парочка зашагала дружно, не прерывая разговор. Собеседник поражал эрудицией, богатой географией перемещений в пространстве, обилием интересных знакомых в различных сферах, Даша заслушалась, изредка подавая ответные реплики. Лишь одно мгновение Даша напряглась, когда речь зашла вдруг о Сталине и собеседник назвал его "вором в авторитете", обозначив промонархические патриархальные взгляды, которые Даша не разделяла категорически, но сдержалась. Собеседник, явно обладавший телепатией, сменил тему.
- В стране чиновничий беспредел и безнаказанность, разрушающие общество, всякую веру в российское государство и доверие его властям на всех уровнях. Внутренняя политика никуда не годится. Сплошные двойные стандарты в атмосфере лжи, лицемерия и тотального чиновничьего воровства.- с этим нельзя было не согласиться и Даша успокоилась.
- И это в условиях враждебности, нависшей над Россией. Нет объединяющей всех идеи, идеалы, скрепляющие все народы страны, служившие основой созидания, развития, духовного роста, - растоптаны, оплеваны. Вечно продолжаться вся эта мерзость не может.
- Сколько веревочке не виться, а конец будет, - вставила свои пять копеек Даша. - А вы любите Россию?
- Невозможно в одном сердце совмещать любовь к Отечеству, исторической славе предков, достижениям культуры и ненависть к олигархической машине, парализовавшей страну.
- Но приходится, - вздохнула Даша.
- Может быть Путин и неплохой парень, но он не может переломить олигархическую спайку.
- Но что могли бы сделать вы на его месте?
- Хотите я вам расскажу, чтобы я сделал в первую очередь, если бы стал президентом?
- Валяйте, - усмехнулась Даша.
Зимний вечер был тихим, безветренным, снег, выпавший обильно накануне, приятно хрустел под ногами. Проспект в темноте переливался разноцветными огнями узких прямоугольных диодных фонарей и предновогодних украшений. Незаметно дошли до супермаркета. Даша полагала, что на этом беседа закончится, и хотела попрощаться. Но собеседник пошел следом, и Даша подумала, что он может быть тоже хочет что-нибудь купить из продуктов. Даша под аккомпанемент непрекращающегося монолога о мечтах Льва о будущем России совершила нескольку покупок: немного ярких рыжих мандарин из Марокко, зеленый лук, жемчужную осетровую голову на уху, куриные яйца и пищевую соду.
Правда, Даше раза три пришлось возвращаться к мандаринам, так как она никак не могла найти ценник.
- Я Вам не мешаю, - извинительно спросил мужчина, прервав изложение своих идей.
- О нет, вы словно живая книга.
На выходе из маркета Лев завершил изложение своих основных тезисов о Будущем.
Нарисованная картина получилась настолько страшненькой, что на ее фоне окружающая действительность уже не казалось такой ужасной, и мрачные прямоугольники высоток Челябинского "Манхэ́ттена", тянувшиеся вдоль поймы реки Миасс, что запрещено всеми правилами и нормами, но не на Южном Урале, уже не пугали, так как из их окон струился теплый желтый свет, и видневшийся вдали на повороте огромный короб уродливого торгового центра, залитый неоновой рекламой, пригрезился милым и родным, как и его светящиеся название "Родник".
- Значит, после девяти часов электрического света не будет ни в домах, ни на улице, движения транспорта тоже, бензин в целях сокращения автомобилей поднимется в цене на заоблачную высоту, и вслед вырастут цены на все, что приведет к гиперинфляции, массовому обнищанию, женщинам работать будет запрещено, кроме как в статусе домохозяйки либо проститутки? Так? И это все в целях улучшения экологии?
- Да, это разумно.
- Но я хочу работать, читать книги, учиться! Как быть? Чем люди будут заниматься после девяти часов без электричества? Пить чай из самовара при свечах?- захлебнулась Даша от нахлынувших вопросов, последняя мысль пришла сама собой при виде за стеклянной дверью холла очередной высотки бутика по продаже самоваров.
- А как люди раньше жили?
- Раньше это когда? До 1917 года? - недоумевала Даша и вспомнила статью о жизни в современной Сибири, где некоторые люди уже сегодня вынуждены жить при свечах, поскольку добываемый в регионе газ гонится исключительно на Запад, минуя их дома, а кедр, раздробленный в щепу, тоннами отправляется в Китай. - Впрочем, в будущем Россию ждет участь Земли Санникова, - неожиданно пришло ей в голову, - и экономить энергетические ресурсы придется поневоле.
Кончилось тем, что Лев проводил Дашу до самого подъезда, любезно помогая донести совсем не тяжелый пакет. Порядком надоевший собеседник, возможно, ждал "приглашения на чай", но Даша, прощаясь, пообещала купить лавандовое масло и пригласила на новогоднюю встречу ... клуба в библиотеке, который она посещала уже почти в год.
Через день новый знакомый позвонил вечером, и снова речь зашла о политике. Нудный разговор утомил Дашу, и она обрадовалась, когда телефон замолчал сам собой.
- Наверно деньги кончились, - подумала женщина с облегчением и перезванивать не стала.
Но на завтра в свободную минуту позвонила сама, чтобы отказаться от лавандового масла, по крайней мере, на ближайшие полмесяца, так как финансы пели романсы, да оно не особенно и нужно было.
Даша старалась быть до конца максимально вежливой, поскольку "сама навязалась", как не крути, находясь в опасном благодушном настроении и забыв о том в каком коварном мире живет, и как искажены сегодня души людей. Хотя по трезвому размышлению ее поведение было совсем безобидным и она не помышляла, что новый знакомец прилипнет до самого дома. Да и разговор шел только о политике, что исключало адюльтер. Но разность политических воззрений стала очевидной, и Даше совсем не хотелось быть подопытным кроликом Гебельсовской пропаганды. Собеседнику не нравилось ни настоящее, ни прошлое, банальное восхищение вызывали западные северные страны, к Америке тоже относился благосклонно.
- "Совершенной нелепостью выглядит сравнение своей Родины с какой-то другой страной, потому что Родина - одна, и всегда будет оставаться одной, даже если вы измените ей, поменяв страну проживания. И это надо рассматривать как данность, как то, что Пастернак называл "почвой и судьбой"", - пыталась парировать Даша, вспомнив запавшую в душу цитату из давно прочитанной статьи Вадима Андреева.
Но когда собеседник стал хаять советский социализм, называя его "паршивым" и подлинным только норвежский, Даша почувствовала, что лимит ее терпения исчерпан, дальнейшая дискуссия бесплодна и бессмысленна, резко оборвала звонок и заблокировала номер телефона.
"Разве мало гадостей и лжи в СМИ , так еще напоролась на живого ретранслятора."
В смартфоне пару раз высветился неприятный телефон, но затем новый знакомец оставил Дашу в покое.
Двадцать четвертого декабря Даша опоздала на заседание клуба почти на целый час. Каково же было ее удивление, когда гардеробщица сообщила, что Дашу "ждут". Пока Даша снимала шубку и приводила себя в порядок, из зала абонементов появился Лев в сером свитере.
- Здравствуйте, а я почти пятьдесят минут Вас жду, нехорошо так опаздывать и телефонные звонки сбрасывать, - спокойно и наставительно произнес "пришелец".
Даша поначалу онемела. "Кажется, ведь я дала понять, что знакомство продолжаться не может. Но товарищ попался непонятливый", - пронеслось в голове.
В холле никого кроме гардеробщицы не было, но та с большим вниманием слушала разговор, так что к Дашиному недоумению от неожиданности добавился еще и стыд.
" Как опрометчиво было приглашать на предновогоднее заседание клуба незнакомого, а теперь еще и малоприятного, человека, никого не предупредив" .
- Простите, я не согласовала ваше участие, к тому же наши взгляды настолько различны, что это исключает продолжение знакомства в любой форме, - быстро произнесла Даша, мало соображая, что говорит, желая поскорее отделаться от прилипшего, как банный лист, знакомца.
- А масло?
- Масло покупать я у вас тоже не буду, - буркнула уже не совсем вежливо Даша.
- Но я потратил столько времени, вас ожидая, - не отставал навязчивый собеседник.
- Отвали! - прорвало грубостью Дашу и она с горящими ушами поскорее юркнула за закрытую дверь маленького читального зала, где за чаепитием мирно шло заседание клуба, и поплотнее закрыла за собой дверь, словно боясь, что Лев надумает следовать за ней, как лягушонок в известной сказке Андерсона, и захочет: " есть из одной тарелочки" с Дашей.
Минуту постояв, придерживая ручку, Даша поздоровалась, извинилась за опоздание , и коря себя за опрометчивость и простодушие, села за стол, присоединившись к чаепитию и новогоднему настроению друзей. Участники читали стихи, пели старые советские песни и русские романсы под фортепьянную игру самоучки, игравшего без нот, известного местного поэта, которого тоже звали... Лев.
После окончания вечера, Даша с осторожностью вышла на крыльцо, нервно оглядываясь, боясь вновь столкнуться со Львом. "С него станет", - мелькнуло в сознании. Но, слава богу, путь был свободен.
Тихо кружился снег, незаметно заваливая дорожки и тропинки. И теперь, возвращаясь из библиотеки, Даша пробиралась сквозь сугробы узкими протоптанными дорожками, так что ноги постоянно проваливались. Снег был сухой и мягкий, и сапоги не промокли.
Но вечером следующего дня у Даши резко поднялась температура, и она проболела все праздники.
"Точно, энергетический вампир виноват", - сетовала западало про себя.