Радов Анатолий Анатольевич : другие произведения.

Язычник: Там ещё есть надежда - роман

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 3.50*29  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Год четырнадцатый от гибели великого русского князя Светослава Храброго. Запах будущей распри исходит от одежд странных людей, появившихся на Руси, кровь грядущего передела льётся вместе с их мутными речами. Несут они чужеродную веру, искажают древние знания. Сами Боги вовлечены в эту смутную игру. И под силу ли простому человеку из двадцать первого века повлиять на ход истории? Даже подумать смешно... но разве не по этому случаю говорит русская мудрость - поживём - увидим...

   Язычник: Там ещё есть надежда
  
  
   пролог
  
   Олег - новый воевода Ладоги, прозванный за хитрость и свирепость Чёрным Волком, чуть пригибаясь, чтобы не задеть верх дверного косяка, осторожно шагнул в избу. Под сапогом испуганной мышью пискнула худая половица, и воевода тут же напряжённо замер, решив для начала выслушать в тишине, есть ли кто внутри, или напрасно он пришёл сюда сам, да привёл для пущей уверенности отроков.
   Про избу эту среди людей никогда не ходило однозначной молвы. Одни говорили, что срублена она была с две дюжины лет тому назад охотником Берулей, крупным, нелюдимым мужиком, мастером брать медведя с одной рогатиной*. Они же рассказывали, что срубил он её в лесной глуши, от людских глаз подальше, потому как водился с самим лешаком и помогал тому сторожить лес от дурных людишек, повадившихся рубить вековые деревья. Да и то правда. Каждое лето находили в глухих, тёмных чащобах хотя бы одного-двух мертвяков не из местных с заткнутыми за пояс топорами. Так оно было, или нет, неизвестно, а известно другое. Прожил Беруля в этой избе бирюком осьмину зим, да седмицу вёсен, а после неожиданно исчез. Изба долгое время простояла пустой, и не находилось смельчаков ни поселиться в ней, ни предать её огню. Всё боялись, что вернётся охотник, с этого ль свету, нагулявшись, с того ли, какая разница, всё одно страх. Те редкие из ладожских, кто знавал Берулю близко, вспоминали, как изменился его взгляд за две недели до исчезновения. Да и было то "близко" так - здравствуй-прощай, и подальше-подальше от случайно встреченного на лесной тропе великана с тяжёлым, медвежьим взглядом.
   Другие же молвили, что избе этой век минул давно, и не жили люди в ней ни одного дня, потому как место-то гиблым оказалось, с самой навью тёмными нитями повязанным.
   А лето назад, под конец кветеня*, поселился в этой избе невесть откуда взявшийся ведьмак. По его ведьмачью душу и пришёл теперь воевода. Вслед за ним внутрь сруба насуплено протиснулись трое молодых парней из Ладожской младшей дружины, задевая окольчуженными плечами дверной косяк и с непривычки кривясь. Из нутра избы в их ноздри щедро ударило горько-сладким ароматом сушеных трав, а царящий, несмотря на солнечный день снаружи, полумрак, заставил сощурить глаза. Воевода тоже кривился да щурился. После улицы он словно ослеп в этом сумраке, и не выслушав, кроме скрипа половицы да звона кольчуг, больше ни одного звука, какое-то время просто неподвижно стоял, выжидая, когда же глаза хоть немного свыкнутся. Наконец, в углу избы размыто прорисовался высокий, худощавый силуэт.
   - А, вона ты где, - то ли облегчёно, то ли обрадовано выдохнул воевода, накрывая ладонью яблоко рукояти. - Ну, сказывай, пошто народ баламутишь?
   Силуэт едва заметно, с некой излишней вялостью шевельнулся, словно загнанный, но понимающий всю тщету необдуманных движений зверь, и остался безмолвным.
   - Отвечай! - нетерпеливо гаркнул Олег.
   - Я правду говорю, - через несколько секунд после окрика тяжело заговорил ведьмак, - А правда сама народ баламутит.
   - Врёшь ты! В чём твоя правда? Ну? - Олег нахмурил лоб. - В том, что Русь сгинет?!
   - Разве Я этого хочу? - ведьмак сделал два осторожных шага назад, прижался спиной к брёвнам и снова застыл. - Так буде.
   - Не буде! - рявкнул Олег. - Ты пошто это подбиваешь народ против Владимира идти? Ану, сказывай.
   - Може тогда и не сгинет.
   Воевода рассмеялся. Парни подхватили, и избу наполнило громкое гортанное ржание четырёх здоровых мужей.
   - Собака! - крикнул Олег, резко прервав смех свой и короткой отмашкой руки останавливая парней. - Ты что ж это говоришь на каждом углу, что там, впереди времён, Руси больше нету?!
   - Нету, - словно эхо, повторил ведьмак.
   - А куда ж она делась? - воевода оглянулся на дружинников. - Ты хочешь сказать, такие молодцы не сберегли державу нашу?
   Молодцы тут же презрительно хмыкнули.
   - Не сберегли, - ведьмак опустил глаза долу. - Тысячу лет сберечь пытались, да не сберегли. Многих ворогов в чистом поле, да в честном бою одолели. Самого Чернобога окаянного победили, да ОН не сдался. Облик другой принял, обманул. И русичи ему покорились. А Сварога и сынов его там давно забыли. Копища разрушили, а идолов, которых пожгли, которых по реке пустили.
   - Говоришь, впереди времён, совсем Сварога русичи забыли?! - спросил воевода, и усмехаясь, обернулся. - Слыхали, парни? Молвит, Сварога забыли.
   Парни повертели головами, нарисовав на лицах недоумение.
   - Сейчас уже некоторые забывают, а там все забыли, - почти шёпотом продолжил ведьмак. - И коловрат на одёжах своих не вышивают, и Роду непослушны стали, всё одиночками живут, а посему и слабые. От Сварожичей отвернулись, неоткуда силы им черпать.
   - Вздор, - выдохнул Олег. - Какой же ты вздор мелешь!
   - Я всё это видел, - прошептал ведьмак.
   - Не то ты увидел, - отрезал воевода, напряжённо стиснув рукоять меча.
   Ведьмак бросил косой взгляд на лавку в углу избы и сжался, предощущая скорую развязку.
   - Не то... - воевода резко отступил влево, освобождая путь парням. - Убейте его!
   Парни, из излишнего рвения только мешая друг другу, бросились на ведьмака, но тот рванулся к лавке, поднял деревянную чару, стоявшую на ней, и выпил залпом. Когда дружинники принялись заламывать ему руки, тело ведьмака уже обмякло.
  
   Ведьмак тяжело открыл глаза и медленно пошевелился, прислушиваясь к новым ощущениям. По его расчётам он должен был перенестись на тысячу лет вперёд, плюс-минус десять-двадцать годков. Был у трав колдовских огрех небольшой в этом. Оглядевшись, ведьмак поднял тело, несколько секунд смешно дёргал руками и ногами, словно разминаясь перед тяжёлой работой, а затем быстро подошёл к зеркалу в углу комнаты. Оценивающе рассмотрел представшее взгляду отражение.
   - Хлипковато. Хм. Ну, да ладно, - проговорил он чужим языком. - Прости паря, но теперь ты будешь мною.
   Натянув на себя глупые цветастые одежды, криво развешенные на стуле, ведьмак вышел из жилища, и спустившись по ступеням, оказался на улице. Здесь всё было в движении, туда-сюда сновали разноцветные коробочки, всюду светились фразы на новом русском и нерусских языках, нещадно воняло гарью. Люди, хлипкие, с больными лицами, полусогнувшись, бежали по своим делам.
   - Эх, - подумал он, - Увидели бы русы да славяне, то, что я вижу, поверили бы мне. Здесь уже бесполезно говорить, сгинула Русь. Дело обделаю и обратно. Там, в прошлом, ещё есть надежда.
   Сгорбившись, и накинув на голову капюшон, ведьмак сделал шаг вперёд и растворился в толпе.
  
   Воевода склонился над телом.
   - У, собака трусливая. Не мог, как воин умереть. Что поделать - ведьмак.
   - Мы кровь его не проливали, - сказал один из парней, - Нам её не смывать, воевода. Чисты мы перед Родом.
   - Идите, - глухо ответил Олег, кивнув. - Я сам его сожгу.
   Парни ушли. Воевода поднял с пола чару и поднёс её к носу.
   - У сука, зелье выпил, - прошипел он. - Ну ничего, Велес, мы тебя ублюдыша всё равно достанем. Из под земли достанем. Будешь знать, как на сторону русских переходить, ублюдыш. С Чернобогом ещё никто таких шуток не шутил.
   Он достал из-за голенища сапога эктофон. Торопливо надавил большим пальцем на экран.
   - Ну что? - спросил на другом конце мягкий голос.
   - Прости, Чернобог, он опять ушёл, - воевода тяжело вздохнул.
   - Через портал? Куда? - спросил голос.
   - Нет, не через портал. Я не знаю точно, - воевода тяжело проглотил ставшую вдруг вязкой слюну. - Судя по запаху зелья - в будущее.
   - Опять зелье?! Мы его в Ладоге еле нашли, а ты, сука, упустил?!
   - Я не знал, - воевода вздрогнул, - Я не знал, что у него зелье есть.
   - Ладно, будем искать, - сказал голос. - А ты, сука, ещё раз косяк упоришь, возвратишься назад и охранником до конца жизни проработаешь, понял?!
   - Понял, - обречёно выдохнул воевода, засунул эктофон в сапог и пнул тело ведьмака.
   - Да пусть тебя волки едят, - грубо бросил он в сторону мертвого, и швырнув чару в стену, вышел из избы.
  
   1
  
   Дребезжание китайского будильника раздражало слух. Вячеслав потянулся рукой, вслепую нажал на кнопку, и только после этого открыл глаза. Судя по освещению в комнате, за окнами было пасмурно. Он зевнул и поднялся. Пасмурное утро настроения не прибавляло. Да и вся жизнь как-то в последнее время не прибавляла. Одна радость была - жена и доченька-второклашка. Ради них он жил, таскался на эту чёртову работу, от которой было тошно. Не по тому тошно, что тяжёлая, в этом плане было даже наоборот, а потому, что знал он все нюансы происходившего в их маленькой конторке. И хорошим назвать это - язык не поворачивался.
   Ещё раз зевнув, он встал и поплёлся на кухню из которой по квартире расплывался аппетитный запах.
   - Маш, - позвал он ещё с прихожки, - Ты на кухне?
   - Угу. Блинчики жарю, - ответила жена. - Проснулся?
   - Нет, сплю и иду, - пошутил Вячеслав.
   На кухню он вошёл с вытянутыми вперёд руками и закрыв глаза.
   - Где моя еда, женщина, - проговорил он низким голосом. - Мне нужна еда.
   Маша рассмеялась.
   - Дайте мне еды, - не унимался Вячеслав.
   - Садись уже, сомнамбула ты моя, - нежно протянула Маша.
   - Да это я не сомнамбулу, а зомби изображал, - Вячеслав пожал плечами и уселся за стол.
   - Зомби? Хм, бросал бы ты уже своего Круза читать.
   Вячеслав недоумённо выпятил нижнюю губу. И откуда жена знает, что Круз про зомбей пишет? Хотя небось сам ей и рассказал.
   - Блин, - он усмехнулся и с нежностью посмотрел на супругу, - С такой пасмурной погодой и не проснёшься. А Иришка где?
   - В школу ушла.
   - В такую рань?
   - Так у них же сегодня экскурсия в храм. С самого утра, - ответила Маша, ставя на стол тарелку с блинами.
   - В храм? - Вячеслав выпятил губы и почесал лоб. - А разве это не по желанию?
   - Ну, вроде как, в первый раз обязательно, чтобы просто увидели, наверное. А потом уже если хочешь...
   - Да ерунда какая-то, - недовольно буркнул Вячеслав. - Странные какие-то все эти их уроки религии. Зачем их вообще вводят?
   Он стал сворачивать верхний блин из стопки.
   - Вот и насчёт блинов этих тоже. Недавно прочитал в газете, что блины символизировали у славян мир мёртвых. Не, ну к чему такие перевёртыши? Я вон хоть и при социализме учился, а всё равно знаю, что блин символизирует солнце. Да и чего тут знать, - он быстро развернул наполовину сложенный блин и поднял его перед собой двумя руками. - Маша, ну скажи, разве не понятно, что это солнце?
   - Слав, да не грузись ты так сильно на эту тему. Ну сводят их один раз в храм...
   - Угу. Один раз. Как же, - Вячеслав снова принялся старательно сворачивать блин.
   - Ты в обед домой заедешь?
   - Постараюсь. Если заявок много не будет.
   Свернув блин, Вячеслав обмакнул его в блюдце со сметаной и жадно откусил.
   - Если заедешь, проследи, чтоб Иришка на обед жидкое поела.
   - Угу.
   - В субботу дежуришь?
   - У-ум, - Вячеслав помотал головой.
   - Может тогда куда-нибудь съездим?
   - Угу, - Вячеслав кивнул.
   - Можно туда, где мы в прошлый раз были. Ну, на гору ту. Красивое всё-таки место, аж дух захватывает. Да и город наш видно, как на ладони.
   - Можно, - проглотив, Вячеслав макнул надкушенный блин в сметану. - Или на речку можно, я хоть порыбачу. А-то ещё ни разу в этом году.
   Он снова откусил и принялся усердно жевать.
   - Ты чаю или кофе будешь? - спросила Маша, с улыбкой глядя на жующего мужа.
   Тот не зная, как ответить на этот вопрос без помощи языка, потыкал пальцем в коробку чая.
   Пока Маша делала чай, Вячеслав слопал два блина и теперь вяло сворачивал третий. Блины были дородные, обильно смазаны маслом и быстро насыщали.
   - Чёрт, в этом месяце, наверное, снова зарплату дней на пять задержат, - задумчиво проговорил он, глядя, как Маша размешивает сахар. - И шабашки уже два дня никакой.
   - Ну, пока есть немного денег.
   - За интернет надо две с половиной штуки заплатить.
   - Ты кстати не смотрел, что там с погодой?
   Маша подвинула кружку к мужу.
   - Дождь к вечеру. Вчера смотрел.
   - Я на всякий случай Иришке зонтик дала.
   - Это правильно, - Вячеслав поднял кружку и осторожно глотнул. - Блин, горячий. Долей холодной воды, а.
   Маша взяла кружку, отлила из неё немного в раковину и добавила воды из-под крана.
   Выпив по-быстрому тёплый чай, Вячеслав привёл себя в порядок в ванной комнате, потом наскоро оделся.
   - Маш, - крикнул он, обуваясь в прихожке, - Возьми печёнки говяжьей, чёто захотелось.
   - Хорошо, - ответила из кухни жена. - А сколько взять?
   - Да килограмма полтора, - Вячеслав поднялся и стал поправлять свитер. - Ты мужа выйдешь поцеловать? - спросил он, елозя туда-сюда высокий воротник, который с непривычки натирал подбородок.
   - Бегу-бегу.
   Маша выскочила из кухни, торопливо приблизилась и чмокнула в губы, слегка приподнявшись на носочках.
   - У меня там блин на сковородке, - быстро проговорила она, и развернувшись, убежала обратно.
   - Ладно, - Вячеслав почесал висок, постоял несколько секунд, вспоминая не забыл ли чего, и наконец развернувшись, открыл дверь. В квартиру тут же скользнул лёгкий сквознячок с площадки, пахнущий подъездом. Вячеслав быстро вышел, захлопнул дверь, и стал неспешно спускаться по лестнице.
   - Со вчерашнего дня заявка ещё, - вспомнилось ему, и он слегка нахмурился. Начинать работу с самого утра не хотелось. Обычно он первые час-два всегда сидел, развалившись в кресле в своей каморке, попивал крепкий чай и читал жёлтую прессу, которую брал у приёмщицы Ленки. Та притаскивала каждое утро по три-четыре газеты вроде всяких там "Спид-Инфо" и "Совершенно Секретно". Хотя это было понятно. Кроме чтения газет, Ленусик почти ничем больше на работе и не занималась, несмотря на то, что на её столе стоял более-менее нормальный четвёртый "пень", набитый всякими офисными игрушками. Но шефы за игру на компе постоянно дрючили, а вот к газетам почему-то претензий не возникало. Может, объяснением было просто то, что сами шефы были уже седоватыми мужичками, и в компах особенно не волокли.
   Выйдя из подъезда, Вячеслав щёлкнул сигналкой, и подойдя к своей "ауди" четвёрке, быстро забрался внутрь. Утро было не просто пасмурным, но и прохладным. Он завёл двигатель, и достав из чехла телефон, позвонил.
   - Чего? - спросила жена.
   - Маш, ты Иришку нормально одела? - спросил он. - А-то тут прохладно.
   - Да конечно нормально. Не переживай.
   - Ну ладно, целую.
   Положив телефон в мешочек, прикреплённый к панели, Вячеслав обернулся и стал сдавать назад, чтобы выехать из "кармана".
   На работу он добрался, опоздав, как обычно, минут на двадцать. Это уже стало своеобразной традицией. Шефы всё равно не объявлялись раньше половины девятого, потому и спешить к восьми особого резона не было. Выбравшись из машины, Вячеслав потянулся, набрав полные лёгкие и задержав воздух. Это тоже было традицией, своеобразным обрядом, который помогал полностью скинуть полусонное состояние, и появиться на работе в бодром виде.
   - Привет, Ленчик, - весело поздоровался он, входя в небольшое одноэтажное здание, где и была у него своя рабочая каморка.
   Ленка отвлеклась от зеркальца.
   - Привет. Чё, вчера на последнюю заявку забил?
   Она улыбнулась и потыкала пальцем в сторону кабинета их непосредственного начальника. - Этот бегемот вчера возмущался.
   - Синий небось был? - спросил Вячеслав, хотя ответ он знал. Вчера, часа в два, он приметил, как их "бегемот" шмыгнул в кабинет главного с чёрным пакетом в руках. В таких чёрных пакетах "бегемот" носил всегда одно и тоже - бутылку коньяка и палку сочинского сервелата. И "бегемот" и Николаевич были "любителями", седоватыми мужичками лет за сорок пять, и вне места работы в них, в общем-то, признать должностные лица было не так легко. Самые обычные мужички с в меру выпирающими животами. Только вот имели эти мужички совсем не обычные доходы. Муниципальный ремонтно-эксплуатационный участок одним словом.
   - Да достал вчера, - Ленка снова уткнулась в зеркальце, вытянула лицо, и стала что-то напряжённо на нём высматривать. - Доколупался со своей политикой.
   Вячеслав рассмеялся. Умел "бегемот" по пьянке выразить недовольство всякими там продажными чиновниками. Особенно хорошо у него это получалось, когда они с Николаичем обмывали сданную налево очередную партию новых труб.
   - Ты чайник не грела? - спросил он, заглядывая в свою каморку.
   - Не ещё. Включи.
   - Да щас включу, без проблем.
   Вячеслав прошёл в свои "апартаменты", щёлкнул кнопку на чайнике и плюхнулся в кресло.
   - А сёдня не было заявок? - спросил он и широко зевнул.
   - Не-а ещё. Расслабься.
   - Да я расслаблен. Ленусь, чё ты там сёдня почитать принесла? Опять криминальное?
   - Не, сегодня с анекдотами есть.
   - О, нормалёк. А-то меня вся эта кровь, трупы и расследования достали уже.
   - "Спид-инфо" возьми.
   - Не-е, - Вячеслав усмехнулся, - Это уже вообще поперёк горла.
   Когда чайник тихо, но по нарастающей зашумел, Вячеслав подался немного вперёд, взял свою кружку и заглянул внутрь. Кружка была прошлогодним подарком на двадцать третье от женской половины коллектива. Чего они там им подарили "в отместку" на восьмое, он уже и не помнил. Возможно тоже кружки.
   - Слава, - прочитал Вячеслав своё имя на боку кружки, громко хмыкнул, и повторил. - Слава. Слышь Ленусь? Имя у меня самое славянское.
   - Чё это ты? С утреца с ума сходишь? - весело спросила Ленка.
   - Да так. Настроение хорошее, - Вячеслав поднялся. - Тебе чай делать?
   - Угу. Щас "бегемот" припрётся, настроение подпортит.
   - Да хрен на этого "бе...
   - Тише, - перебила Ленка. - Нарисовался вон во дворе, хрен сотрёшь.
   Вячеслав обернулся и выглянул в окно, выходившее во двор рэу. Семёныч бодро шагал в сторону склада.
   - А-а, он пока щас пойдёт ещё со своей Светочкой языком потрепится.
   - Светочка ещё не пришла.
   - Серьёзно? - Вячеслав взял чайник и стал наполнять кружки. - Это плохо.
   Через пару минут "бегемот" появился в каморке.
   - Где этот бездельник? - громко спросил он с порога.
   Вячеслав вышел с двумя дымящимися кружками в "приёмную".
   - Тута я. Ленчик, чай держи.
   - Угу, - Ленка взяла кружку, и поднеся её ко рту, стала с интересом смотреть на начальника. Тот хоть и пытался сделать злое лицо, но идиотская улыбка выдавала его. Улыбка эта означала, что "бегемот" ещё под лёгким кайфом после вчерашнего, и стало быть, злиться по-настоящему не может.
   - Ну, что, Вячеслав, - начальник укоризненно покачал головой. - Уехал вчера раньше времени, заявочку не выполнил.
   - Уважительная причина была, - Вячеслав отхлебнул из кружки.
   - Какая у вас тут всё уважительная причина? А? Как не придёшь, у них тут уважительная причина. Совсем распоясались, совести ни грамма нету. Я устрою вам... - он вдруг осёкся и перевёл взгляд на Ленку. - Елена Александровна, а вы Светлану Моисеевну не видели?
   Ленка, не сдержавшись, прыснула, но тут же взяла себя в руки.
   - Нет, Александр Семёнович, не видела.
   "Бегемот" нахмурился, на несколько секунд ушёл в себя, потом вдруг резко развернулся и вышел из "приёмной".
   - Елена Александровна, а вы Светлану Моисеевну не видели? - перекривила Ленка и рассмеялась, не забывая следить в окошко, за удаляющимся в сторону основного здания, шефом.
   Особой боязни ни у неё, ни у Вячеслава перед Семёнычем не было. Уволить он не уволит. Отсюда вообще никого не увольняли, разве что из "низшей касты" слесарей, тех, что лазят по подвалам. Конторка была подвязана со всех сторон. Все всё знали, все потихоньку имели каждый на своём, и потому никто особо не дёргался.
   Через часик, начитавшись дурацких анекдотов и фельетонов, Вячеслав выехал на заявки. С утра поступила всего одна, примерно минут через двадцать после ухода "бегемота", плюс вчерашняя. Вячеслав прыгнул в старый "пирожок" и покатил на участок.
   По дороге он привычно рассматривал всё, что происходило вокруг. Водилой он был хорошим, болел машинами почти с детства, и имея приличный опыт пребывания за баранкой, научился процесса вождения почти не замечать. Всё выполнял на полном автомате, потому и любил разглядывать самое интересное за лобовым и боковыми стёклами. Красивые девушки, новые рекламы на баннерах, взгляд успевал фотографировать достаточно детально.
   Увидев, появившуюся в последнее время на автобусах надпись - Я горжусь тобой, Н...ск! - Вячеслав горько усмехнулся. Ничего другого кроме горькой усмешки эта надпись вызвать и не могла. Ещё год-два и этот самый Н...ск захлебнётся своим собственным дерьмом, причём совсем не в переносном смысле. За те восемь лет, которые он проработал в родном четвёртом рэу, он ни разу не видел, чтобы где-то поменяли старые совдеповские трубы на новые. Подлатывали дышащее на ладан старьё, а всё новое уходило налево. И так было в каждом рэу. Вячеслав знал об этом не понаслышке. Да и не только в рэу. Так было во всём. Вот уже пятнадцать лет в этом городе не строили ни школ, ни больниц, ни детских садов, ничего такого, что не приносило прямого и быстрого дохода посредством продажи или сдачи в аренду. И самым страшным было то, что понимал он каким-то внутренним чутьём - никогда уже и не построят. Вообще никогда. Что-то неладно было в этом чёртовом Датском королевстве.
   Первая заявка, та что поступила утром, пролетела. Вячеслав несколько раз понажимал на звонок, но никто так дверь и не открыл. Сунув записку в почтовый ящик с номером квартиры, он отправился на вчерашнюю. Тяжело поднявшись на четвёртый этаж, он позвонил, и через секунд пятнадцать открыли. Проблема оказалась простенькой, но перспективной. Счётчик был установлен в туалетной комнате, прямо за унитазом.
   - Надо снимать унитаз, - задумчиво проговорил Вячеслав, глядя на хозяина квартиры. - Так я не подлезу.
   - Хм, а это... - хозяин, мужчина лет сорока слегка наклонился вперёд и перешёл на доверительный тон. - Может как-нибудь всё-таки можно?
   - Ну, - начал привычную песню Вячеслав, - Если постараться, конечно, - он почесал нос. - Вам же ещё и сегодня желательно всё сделать?
   - Да, было бы неплохо.
   - Ну, если было бы неплохо, то три сотни. Я тогда сейчас сниму, а вы часа в четыре подойдите в конторку нашу. Хорошо?
   - Хорошо, хорошо, - хозяин довольно закивал.
   - Я там всё сделаю, пломбу поставлю, в четыре, в общем, придёте.
   За установку счётчика обратно на место, он решил поговорить уже потом, в шестнадцать ноль-ноль. А это ещё, как минимум, сотня. Хоть какая-то шабашка порадовала, поэтому спускался по лестнице он с лёгкостью на душе.
   Бросив счётчик на пассажирское сиденье, Вячеслав покатил обратно в контору. На сегодня он решил больше никуда не кататься, бензин из "пирожка" тоже входил в реестр "шабашек", потому жечь его насчёт работы он привык по минимуму.
   Однако загонять "пирожка" в гараж был не вариант. "Бегемот" запросто может докопаться, и хотя нет в этом ничего страшного, но слушать похмельно-маразматические вопли Семёныча не хотелось. Поэтому, припарковав москвича возле своей ауди у забора рэу, Вячеслав неторопливо вылез из него, держа в руке сломавшийся счётчик.
   Хлопнув дверью, он огляделся, и его взгляд непроизвольно застыл на парне, который бежал по кромке тротуара и проезжей части. Выскочил парень из-за угла пятиэтажки на той стороне улицы и по прямой рванул к ремонтно-эксплутационному участку. Через каждые три секунды он резко оборачивался, и когда между парнем и углом пятиэтажки образовалось расстояние метров в сорок, Вячеслав увидел, как из-за дома выскочили ещё двое. Парень в это время уже был на перекрёстке. Слева, где-то за забором рэу, резко завизжали тормоза, и парень чуть дёрнулся в сторону, но тут же вернулся на прежнее направление.
   Вячеслав смотрел на всё это как завороженный. Понятно, что это была погоня, и те двое, скорее всего менты, а парень какой-нибудь незадачливый воришка или бандюган. Поэтому он сначала не поверил, когда услышал звук выстрела. Втянув голову в плечи, он расширившимися глазами посмотрел на одного из преследователей. Тот стоял, выставив вперёд правую ногу, и целился в убегающего из пистолета.
   - Чёрт! - мелькнуло в голове.
   Парень, преодолев дорогу, нёсся теперь прямо на него. Быстро сообразив, что так недолго и шальную пулю схлопотать, Вячеслав почувствовал, как похолодела спина, и инстинктивно повалился вниз. Но коснуться асфальта он так и не успел. Парень налетел прямо на него, отчего падение вниз превратилось сначала в падение по диагонали, а потом вдруг Вячеслав увидел, как вокруг него словно что-то взрывается, разбрызгивая во все стороны белую, слепящую массу, и он почувствовал, что эта масса затягивает его внутрь себя.
  
  
   2
  
   Придя в сознание, Вячеслав первым делом ощутил, что сидит на собственной жопе, а где-то слева, казалось прямо над ухом, с писклявой дотошностью вскрикивает какая-то птица. Он осторожно открыл глаза, но тут же зажмурился. По ту сторону век было чересчур солнечно. Второй раз поднять их он решился только секунд через десять, и то единственно для того, чтобы увидеть эту неуёмную писклявую дуру, которая продолжала яростно щебетать.
   - Да что ей там, на хвост кто-то наступил, что ли? Чё орать-то так?
   Но повернуться в сторону истеричного щебета он тут же позабыл, потому как картинка, оказавшаяся за веками, повергла его в ступор.
   По правую сторону открывался вид на желтоватый, с редкими сочно-зелёными островками луг, уходящий до самого горизонта, над которым вольготно расстилалось высокое, голубое небо, не помаранное ни единым облачком. И только у самого горизонта стеснительно кучерявилась белая полоса, похожая на далёкую гряду белоснежных горных вершин. Впереди, метрах в двадцати стеною возвышался немного приунывший под палящим солнцем лес, а совсем перед ним, всего в каком-то метре, сидел на корточках тот самый парень, что налетел на него несколько секунд назад. Хотя, насчёт нескольких секунд, Вячеслав был не совсем уверен. Парень пристально смотрел ему в глаза, и наткнувшись на его серьёзный взгляд, Вячеслав машинально передвинул задницу сантиметров на тридцать назад, оттолкнувшись от земли руками. Не любил он всяких этих близких расстояний с подозрительными личностями.
   - Очнулся? - спросил парень, продолжая пристально всматриваться. - Ничего не болит?
   - Ты кто? - спросил Вячеслав, двинувшись в тылы ещё сантиметров на двадцать.
   - Я спрашиваю, не болит ничего? - спокойно повторил парень. - Познакомиться ещё успеем, а вот если ты при переходе чего-нибудь повредил, то нужно сразу исправить. Пощупай, понажимай по телу.
   - При каком переходе? - Вячеслав щупать себя не стал, а снова с непроходящим удивлением оглядел картинку перед собой слева-направо. - Это мы где вообще?
   - В ста километрах восточнее новой Рязанской веси. Вон там, - парень обернулся и указал рукою вдаль луга, - Километров через двадцать земли волжских булгар. А они после гибели Хазарского каганата намного наглее стали. Так что рассиживаться тут дурным боком может выйти.
   Вячеслав нервно, одним только шёпотом рассмеялся.
   - Да ладно, - проговорил он между нервными смешками. - Какая нахрен Рязанская весь? Ты кто вообще такой?
   - Велес*. Если тебе это как-то поможет, могу сказать, что меня ещё зовут Волосом, или скотьим богом.
   Вячеслав среагировал только на слово бог, потому как всё остальное было довольно-таки мутновато.
   - Бог? - переспросил он, и устав сидеть, созерцая и слушая какую-то галиматью, стал медленно подниматься. - Послушай меня, бог...
   Парень тут же выставил перед собой левую руку и прочертил указательным пальцем маленький круг. Вячеслав рухнул на задницу.
   - Ты чего? - спросил он испуганно, перестав вдруг ощущать свои ноги и руки. - Чё ты сделал?
   - Да чтоб ты морду бить не полез, - парень усмехнулся. - Я сейчас в теле хлипком, шестьдесят два кило всего, я взвешивался, а в тебе за пять пудов будет.
   - Да кто ты такой, нахрен? - почти прокричал Вячеслав.
   - Да я же говорю, Велес, скотий бог. Славянский бог.
   - Слушай, я атеист. Мне вообще никаких богов не надо, ни еврейских, ни мусульманских, ни славянских, - Вячеслав почувствовал себя глупо. Он говорил явно на нервах, но при этом совсем не мог жестикулировать, и потому его гневная речь выглядела как-то комично. - Слушай, сделай ещё раз вот так кружком, или как там у тебя. Ну, чтоб руки хотя бы заработали, а? Я морду бить не полезу. Слово даю.
   - Ладно, - парень снова выставил руку и прочертил пальцем кружок в обратном направлении.
   - Фух, - выдохнул Вячеслав, и подняв руки, принялся рассматривать их, интенсивно сжимая и разжимая пальцы. - Так получше будет. А птичку не можешь заткнуть?
   - Зачем? - он снова поднял руку и выдохнул с нежностью. - Лети домой.
   Птица тут же замолчала, и вспорхнув с ветки, послушно полетела в сторону леса. Вячеслав проследил её полёт, пока она не скрылась среди деревьев, и снова перевёл взгляд на парня. На вид тот действительно был хлипковат, помладше его года на три-четыре, и одет как-то чересчур броско. Как будто как раз собрался на тусовку в ночной клуб. Парень заметил взгляд Вячеслава.
   - Я не выбирал, - тут же среагировал он. - Меня в Ладоге в угол загнали. Олег. Воевода тамошний. Кто ж знал, что он из Чернобоговой челяди*? Хорошо ещё зелье заваренным было.
   - Подожди, подожди, - Вячеслав замотал головой. - А воевода тут при чём? Что это ещё за воевода такой? Это ж чёрти когда было... - голова вдруг сама застыла на месте, и Вячеслав почувствовал, как в горле образовался огромный ком. Он тяжело сглотнул. - Ты хочешь сказать...
   - Да. Лето шесть тысяч четыреста девяносто пятое, - парень наморщил лоб. - А-а, нет, ты так не поймёшь. Девятьсот восемьдесят шестой год.
   Вячеслав секунд пять молча смотрел на своего собеседника, а потом снова нервно рассмеялся. Но теперь не шёпотом, а в голос.
   - Ну-ну, - буркнул он, резко прервав смех. - Даже если всё, что ты говоришь правда, то я тебе вот что скажу. Мне это нахрен не нужно, - Вячеслав быстро поднялся и принял набыченную позу. - А что мне нужно, - громко продолжил он, тряся перед собой рукою, - Я тебе сейчас объясню. Мне нужно отремонтировать счётчик, потому что в четыре часа за ним придёт мужик, у которого я уже взял бабки. Мне нужно в обед проследить чтобы моя дочурка поела жидкое. Потому что она не любит есть жидкое, и её надо заставлять. Ещё мне нужно сейчас на работу. Так что давай, полетели обратно!
   Последнюю фразу Вячеслав прокричал, указав при этом правой рукой куда-то в сторону висящих у горизонта облаков.
   Парень выслушал со спокойным видом. Потом грустно усмехнулся.
   - Чтобы вернуться назад, нужны особые колдовские травы, - сказал он.
   - Врёшь! - крикнул Вячеслав - Я же не маленький мальчик, чтобы меня, как лоха разводить. Три десятка за спиной уже. Ты же сюда меня без всяких трав переместил, правильно?
   - Успокойся. Я всё объясню.
   Парень провёл ладонью по лицу.
   - Слушай. На меня там у вас вышли дружинники Чернобога. Как? - он развёл руки и пожал плечами. - До сих пор в толк взять не могу. Но если бы они меня грохнули там, у вас, то мне пришлось бы возвращаться в Асгард*, что означает одно - встретиться лицом к лицу со Сварогом. А он мою помощь людям не одобряет. Вот как. Видишь ли, русские боги, они по правде живут, и людям своим так же завещают. А какая ж это правда, когда бог самолично помогает людям против людей бороться? А то, что Чернобог плевать хотел на всю их правду, и сам участвует в делах Мидгарда*, этого он замечать не хочет!
   Парень шумно вздохнул.
   - Ладно, чего-то я разнервничался. Так вот, я обещал Сварогу, что силу высшего мира использовать не буду, а тут оно само собой как-то вышло. Ну и Сварог её меня во время перехода лишил. До тех пор, пока я в Асгард не вернусь. С повинной.
   Парень недовольно хмыкнул.
   Большую часть из сказанного Вячеслав не понял, но ухватил чутьём, что дело намного серьёзней, чем ему казалось до этого. По спине пробежал резвый морозец, за секунду растёкся по всему телу, и тут же стал пробираться под кожу, покрывая её сотнями мелких пупырышек.
   - Так что? - спросил он осипшим голосом. - Я назад уже не вернусь, что ли?
   - Я этого тебе не говорил, - парень помотал головой. - Наоборот же объясняю, вернуться можно.
   - Ну, слава богу, - выдохнул Вячеслав.
   - Во, - парень улыбнулся. - Говоришь, атеист, а бога славишь по-славянски.
   - А разве это не того, - Вячеслав мотнул головой вбок, - Не этих присказка?
   - Да эти никогда бога не славят. Просят, умоляют, выторговывают что-то.
   - Угу, точно, - Вячеслав в первый раз за то время, как очнулся непонятно где, растянул губы в улыбке. - А я чё-то всегда думал, что это ихнее. Хм. Да уж, - он вдруг принялся ходить туда-сюда. - Но это всё мелочи, - забормотал он, нервно теребя воротник свитера. - Главное, домой вернуться можно. Я же без дочурки... даже не знаю как... я же...
   Парень несколько секунд молча глядел на вышагивающего и бормочущего Вячеслава.
   - Да перестань ты колобродить, как голодный волчара, - наконец выдохнул он, нахмурив лоб. - Ты дальше послушай.
   - А, да, - Вячеслав остановился, и посмотрев на парня, закивал. - Угу. Давай, говори.
   - В общем, сейчас я не сильнее обычного ведьмака. Понимаешь?
   Вячеслав машинально кивнул, хотя ничего, конечно же, не понял. Для него теперь важнее была мысль о том, что он может вернуться к своей жене и дочери.
   - Поэтому, нам нужно идти в Ладогу, - продолжил парень. - Там у меня и припрятаны нужные травы.
   - А тут вот, нигде нельзя нарвать таких же? - спросил Вячеслав, вытянув правую руку в сторону луга.
   - Да дело не в самих травах, - недовольно заговорил парень. - Дело в том, когда сорваны, в каком месте. Есть на земле места особые. И время есть особое. Иногда и десяток лет ждать приходится.
   - Охренеть, - только и выдохнул Вячеслав. - Но щас же не надо ничего ждать, да? - спросил он с невольной тревогой под сердцем.
   - Нет, - парень улыбнулся. - Сейчас нужно только добраться до того места, где травы припрятаны, заварить особое зелье с особыми наговорами, чтобы тебя в твоём теле назад переместить, и выпить. А припрятаны они, я ж тебе говорю, в леску возле Ладоги.
   - Ну, тогда что? Пойдём, что ли? - Вячеслав почувствовал, как все страхи и тревоги, которые смутно шевелились внутри, проворно исчезают в направлении нафиг. Дело-то оказалось и выеденного яйца не стоит. - Чё, за сёдня управимся? - спросил он с улыбкой на лице, и уже с неким спокойствием потёр ладони.
   Парень удивлённо округлил глаза.
   - Отсюда до Ладоги больше восьми сотен километров.
   Руки у Вячеслава невольно опустились и улыбка тут же упорхнула с лица, как та птица, которую этот странный парень-ведьмак-скотий бог двумя словами "уболтал" полететь домой.
   - Сколько? - шёпотом переспросил он, снова чувствуя и ком в горле, и мороз по спине, и даже лёгкое головокружение. - Восемь сотен?
   - Ну, чуток поболе, конечно, - ответил парень с таким серьёзным лицом, что последняя надежда на то, что он пошутил, и та в миг покинула Вячеслава.
   Ему вдруг припомнилось, как в школе они ходили в поход, и самое большее, проходили за день сорок километров. Получалось, что до этой чёртовой Ладоги топать как минимум три недели.
   - Да они же там с ума сойдут, - выдавил из себя Вячеслав и схватился руками за голову. - Чё-ёрт!
   - Кто сойдёт? - не понял парень.
   - Да жена с дочкой. Они ж подумают, что меня убили, - Вячеслав испугано посмотрел на парня. - Или что я их бросил, - добавил он вполголоса. - Представляешь, они решат, что я их бросил. Боже, что же обо мне Иришка подумает?
   - Прости. Единственное могу сказать, если разживемся конями, то путь покроем быстрее.
   - Да я не умею на конях, - зло пробурчал Вячеслав.
   - У-у, - как-то неопределённо протянул парень. - Ладно. Идти надо. Здесь булгары иногда появляются, а одной силой ведьмака от них не отобьешься. Особенно если отряд большой будет.
   Парень пару раз хлопнул Вячеслава по плечу, чтобы хоть как-то того утешить, и повернувшись, зашагал по высокой траве вдоль стены леса. Вячеслав ещё с полминуты стоял на месте, безучастно глядя в спину удаляющегося ведьмака-бога, потом, зло плюнув под ноги, нагнал его лёгкой трусцой.
   - Сейчас доберёмся до Муромской тропы, - стал громко, не оборачиваясь, объяснять тот. - По ней за пару дней до Оки дотопаем. Там возьмём западнее, на Рязанскую весь. У меня в этой веси знакомец есть один, из радимичей. Часть их туда после поражения от Киева два лета назад пришло, и теперь они каждому страннику-страдальцу в помощи не отказывают. Горемыка горемыке брат родной. Потому и приютят, и накормят, и с одёжей подсобят.
   Парень оглянулся, и Вячеслав увидел его улыбку.
   - А-то мы здесь в этих шмотках, как два идиота.
   - Слушай, а как разговаривать-то? Ты вон сейчас говоришь, по-современному слишком. А тут как?
   - Ну, на две трети почти тоже самое. Обычный разговорный славянский. Если не говорить неологизмами, а использовать исконно русские, старые слова, то понимать будут. В крайнем случае, прикинемся чудью.
   - Какой ещё чудью? - не понял Вячеслав.
   - Ну, вообще-то, народ такой есть, но здесь всех так с северо-восточных земель зовут. Говорят же непонятно, и выглядят чудно, вот и чудь.
   - Можно ещё немыми прикидываться, - предложил Вячеслав.
   - Да ни к чему, - ведьмак махнул рукой. - На Руси больше ста племенных наречий друг друга понимают, так что, как-нибудь уж сто первое из общего месива не шибко выбьется.
   К тропе, больше похожей на узкую просёлочную дорогу, они вышли, когда солнце стало клониться к горизонту, и уже с полчаса нещадно пекло лица и слепило глаза. Вячеслав давно стянул с себя свитер и нёс его в руке. Время от времени он наклонялся, чтобы оторвать от джинсов очередной замеченный репей.
   - Слушай, - спросил он у проворно шагающего впереди ведьмака, - А какой тут сейчас месяц? А-то печёт не по-детски как-то, идти уже невмоготу.
   - Серпень* - ответил ведьмак.
   - А по-русски.
   - Это по-русски.
   - А-а, - протянул Вячеслав сконфуженно.
   - Август, серёдка уже, - сжалился ведьмак. - Ты, кстати, запоминай понемногу некоторые слова и названия, идти-то не один день, понадобится ещё, - сказал он, остановившись и развернувшись. - А ну-ка, дай-ка сюда свитер.
   Вячеслав не успел протянуть вперёд руку, как ведьмак неожиданно свитер выдернул, и бросив на пыльную дорогу, принялся по нему топтаться.
   - Блин, он же новый, - потрясенный этой неожиданной выходкой промямлил Вячеслав.
   Ведьмак ничего не ответил. Натоптавшись вволю, он поднял свитер, разок встряхнул его, и протянул Вячеславу.
   - У тебя джинсы без ремня не спадут? - спросил он.
   - Да нет. Я всегда чётко в свой размер беру.
   - Ну, тогда надевай свитер, вынимай ремень, и подпоясывайся поверх.
   - Да жарко ж его надевать. Шерстяной как-никак.
   - Так ты хоть чуть будешь на славянина похож.
   Вячеслав нехотя напялил, ещё пару минут назад бывший белым и новым, свитер, вытащил ремень из джинсовых лямок и опоясался.
   - Ну вот, - ведьмак задумчиво выпятил нижнюю губу, осматривая Вячеслава.
   - Чё, похож, что ли? - спросил тот осторожно.
   - Да не особенно, - буркнул ведьмак. - Та-ак, отдалённо. Хоть плечи прорисовались и то добро. Не косая сажень конечно, но внушает. У Игоря, князя Киевского, тоже вон косой сажени не имелось, а в бою страшен был.
   - Это я так понимаю, которого древляне убили?
   - Если б ещё за пояс какой нож заткнуть, - сказал ведьмак, проигнорировав вопрос Вячеслава. - Тогда бы похожей вышло. Да, и вот ещё, называй себя теперь Вечеславом, через е.
   - А это зачем?
   - Так твоё имя будет значить вечем славный, то есть общностью с лучшими мужами, старейшинами и простыми людинами. Ладно, идём. До тьмы нужно к вон тому лесу добраться.
   Ведьмак указал на широкую, темнеющую стену у горизонта, в которую упиралась тропа-дорога.
   - В нём и ночёвку устроим, - продолжил он. - Там и дровишек полно, и вообще костёр развести можно, злому глазу неприметный.
   Развернувшись, ведьмак быстро зашагал по дороге, а Вячеслав, ставший теперь Вечеславом, поплёлся следом, размышляя о том, как он успеет пропотеть в своём шерстяном свитере, пока они доберутся до леса, и о том, с какого перепугу этот парень, называющий себя славянским богом, так нагло поучает его, как правильно чего одевать, как правильно себя называть, и вообще командует им. Потом он стал думать о своих родных. Представил испуганные глаза Маши, с которыми она сегодня станет обзванивать всех знакомых, потом больницы, а потом, пересилив ужас, позвонит в морг, и дрожащим голосом, запинаясь и срываясь в рыдания, будет сообщать его приметы. Представил Иришку, безмолвно сжавшуюся в комочек на диване, которая смотрит на маму, и понимает, что произошло что-то страшное.
   - Фух, - выдохнул он. Так ему стало тяжело от нарисовавшейся в мозгу картинки, что он решил догнать убежавшего метров на двадцать вперёд ведьмака, и хоть о чём-нибудь заговорить.
   Солнце уже коснулось краем линии горизонта, и от приближающегося леса повеял прохладный ветерок. Вечеслав трусцой нагнал ведьмака и зашагал рядом.
   - А чего это Киев радимичей побил? - спросил он, слегка отдышавшись.
   - Да они дань платить Владимиру отказались. Хозарышем его ругали.
   - А он что, хозарин? - спросил Вечеслав, вспомнив известную строчку о Вещем Олеге, и понимая, что вряд ли этот народ ходил в друзьях у русских.
   - Мать его из иудейских хозар, а стало быть и он.
   - А отец Святослав? - вспомнилось Вечеславу из школьной программы.
   - Ну, вообще то, как и в твоём случае - Светослав.
   - А, ну понял уже, букву везде заменять надо, да? Только, какая разница, не пойму, - Вечеслав хмыкнул и пожал плечами.
   - Вот смотри, взяли например слово река, и сделали - ряка. Слово оторвалось от своего исконного смысла, стало просто набором букв, лишилось связи с рунами. Вот что такое "вяче" в твоём имени?
   - Да хрен его знает.
   - Значит, и звать тебя - Дахренегознает. Врубился?
   - Ну, вроде, - буркнул Вячеслав, кивнув.
   - А что такое свят?
   Вечеслав на несколько секунд задумался. Ведьмак молча ждал.
   - Слушай, а ведь и вправду, - наконец хмыкнул Вечеслав, - Не понятно, что такое этот свят.
   - Смысл закручен сам на себе, гадина пожирающая собственный хвост. Никто никогда тебе не скажет, что такое свят, не опираясь на само это слово. А теперь почувствуй разницу, есть слова, которые вообще не требуют объяснений, - ведьмак указал рукою на заходящее солнце. - Вот он - свет, и больше объяснений не нужно.
   - Надо же, - Вечеслав хмыкнул. - Не задумывался об этом ни разу.
   К лесу они подошли, когда над горизонтом от светила остался лишь тонкий, ярко-оранжевый краешек, а с другой стороны небо сделалось бледно-матовым, и начинало понемногу темнеть.
   - Ну вот, и солнышко наше родное отдыхать пошло, - проговорил ведьмак, на ходу наклоняясь и подбирая толстую, сухую ветку. - Нужно самим теперь солнышко сооружать. Собирай хворост помаленьку.
   Вечеслав опустил взгляд и стал всматриваться под ноги, каждые пять секунд лупя ладонью то по лицу, то по шее, то вскрикивая, и неуклюже выворачивая руку и ударяя себя по спине. То ли от близости к лесу, то ли от того, что на землю торопливо опускался вечер, вдруг в огромных количествах появилось комарьё. Истошно загудело и закружилось вокруг головы, перекрывая своим гуденьем даже стрекотанье кузнечиков на лугу.
   - Ничего, - проговорил ведьмак. - Сейчас дымом провоняешься, отстанут.
   - А ты не можешь их, как птичку? - сквозь зубы процедил Вечеслав, в очередной раз засадив себе по щеке, и почувствовав под ладонью мокрое пятнышко.
   - Комар существо нахальное. Ему говори не говори - всё до одного места.
   - Вот оно, - Вячеслав зло усмехнулся, - Высшее существо. На всё наплевать.
   - Ну какое ж это высшее существо, когда ты их уже с десяток жизни лишил.
   - Ну, вообще-то да... да только им десятком меньше, десятком больше, по барабану, а у меня шкура одна.
   - А может они как раз решили твою шкуру на свой барабан натянуть, - ведьмак рассмеялся, - Вот и пробуют на прочность.
   Они углубились в лес всего метров на тридцать, и увидев в полумраке небольшую полянку, решили переночевать на ней. Дальше идти смысла не было. Где-то впереди вяло переквакивались лягушки, а значит, там, пройди ещё чуток, и захлюпала бы под ногами вонючая болотная жижа.
   Вечеслав присел на корточки и бросил на землю несколько сухих веток, которые успевал подбирать в редкие и очень короткие перерывы между неравными схватками с комарами. У ведьмака охапка была побольше раза в три. Они быстро переломали принесённые ветки и ведьмак, отобрав из них те, что потоньше, стал аккуратно складывать маленький шалашик. Закончив дело, он с корточек стал на колени, и наклонившись к своему сооружению, принялся что-то нашёптывать скороговоркой.
   Всего за пару секунд до этого Вечеслав как раз собирался поинтересоваться, каким макаром они вообще станут добывать огонь, но увидев, что для ведьмака это, по всей видимости, не особо большая проблема, он стал просто с интересом наблюдать за причудливым обрядом. Через полминуты вспыхнул язычок пламени и принялся живо облизывать сооружение из веточек.
   - Не, ну это вообще, - Вечеслав цокнул языком и прибил очередного комара на затылке. - Расскажи мне кто-нибудь такое, я бы рассмеялся. Как это?
   Ведьмак уселся на землю в метре от разгорающегося костра, и согнув ноги, упёрся подбородком в одно из колен.
   - Всё что ты видишь вокруг, - заговорил он, глядя на огонь, - Это Род. Он принёс себя в жертву, чтобы из него сотворился наш мир. Ты, я, комары, которых ты убиваешь, ветки и огонь - всё маленькие частички Рода. А есть слова, которые Род завещал богам, и при помощи них можно творить всё из всего. Иногда боги открывают эти слова ведьмакам, чтобы те использовали их во благо людям.
   - А-а, это что-то вроде, как алхимики хотели из одного вещества другое получить? Философский камень, да?
   - Ну, про философский камень ничего сказать не могу, - ведьмак потянулся за веткой, - А то, что всё единообразно в своей основе, это, как говорится, и ежу понятно. И слова эти обращаются именно к самой основе мира.
   Огонь быстро разгорался, всё быстрей и жадней пожирая ветки, и отгоняя густой мрак к краям поляны. Кучка хвороста уже успела растаять наполовину, и ведьмак, задумчиво посмотрев на неё, с недовольством покрутил головой.
   - Надо бы ещё собрать, да потолще, - сказал он, поднимаясь, - А то, так и до половины ночи не хватит.
   - Угу, - пробурчал Вечеслав с сарказмом, стирая со лба очередное мокрое пятнышко. - Слова, на благо людям, основа мира, ну-ну. А комаров убедить не кусаться жалко.
   - Колдовскую силу нужно с умом расходовать, - ответил ведьмак. - Понимаешь, она не бесконечная. Её ведьмаки из света и воздуха копят. А на комаров тратиться - это глупость.
   - У-у, - промычал Вечеслав, которому все эти отмазки ведьмака были побоку, потому как всё лицо и шея у него уже давно и со страшной силой зудели, и единственным желанием было броситься в холодную воду, чтобы снять этот нестерпимый зуд.
   Пройдясь по кромке поляны, они собрали две приличные охапки и вернулись к костру. Вечеслав уселся, как учил его дед, после войны протрудившийся в колхозе пастухом. Он подогнул одну ногу под задницу, а вторую согнул перед собой. Способ был хорош тем, что задница не соприкасалась с холодной землёй, и тем, что как только подогнутая нога затекала, можно было просто пересесть на другую.
   Ведьмак подкинул в костёр несколько веток потолще и улёгся прямо на землю.
   - Не простудишься так? - спросил Вечеслав. - Тело-то, небось, не только хлипкое, но и не закалённое.
   - Так что ж теперь, как коню, стоя спать, что ли? - спросил ведьмак и усмехнулся.
   Вечеслав какое-то время смотрел на него, потом тоже махнул рукой на всякие там простуды, и прилёг на бок, подложив одну руку под голову, а вторую под рёбра.
   - Ну что, кусают комары? - спросил ведьмак и зевнул. - Да уж, одна беда с этими человеческими телами, устают быстро.
   - Не-а, - Вечеслав удивлённо прислушался к ощущением. - Нету вроде.
   - Вот видишь, а ты ругался. Но если какая заваруха случится и мне силы не хватит, тогда уже на себя пеняй, что на мелочи её растратили.
   - Ла-адно, - протянул Вечеслав и сладко зевнул.
   - Это просто сегодня нам повезло, - тихо заговорил ведьмак, - А завтра всё что угодно может произойти. После того, как Владимир на золотой Киевский стол сел, небезопасно в ней стало. Печенеги с булгарами снова набегами разбой творят по украинам, а он с ними, вроде как, миры всё заключает. Иудеи-рахдониты из Хазарии недобитой по городам и весям селятся. А Владимир их только и привечает. Как только русин какого чужеземца за нахальство проучит маленько, так он тут же - в поруб его. А грек ты, или норманн, так спросу с тебя никакого. Да и лихого люда по лесам, да степям ныне развелось...
   Вечеслав чувствовал, как непомерная усталость обволакивает его от самых пяток до макушки, разливается тяжело по всему телу, тащит куда-то вниз. И уже находясь в полусне, он словно откуда-то издалека слышал монотонный голос ведьмака, тихий шум ветра в верхушках деревьев, устало переквакивающихся лягушек, временами долетающий стрёкот кузнечиков с луга, и если бы не мысль о Маше и Иришке, о двух самых родных ему человечках, то показалось бы ему, что всё это однажды, как будто, уже было с ним, ещё в детстве, потому что походило всё это на волшебную и немного пугающую сказку.
  
   3
  
   Из сна Вечеслава вырвал разухабистый свист. Один, второй, третий короткий и резкий, а следом протяжный, отдающийся в ушах мерзким звоном. Удивлённо распахнув глаза, он тут же приподнялся, и непонимающе, ещё не совсем проснувшись, уставился на тёмную фигуру, быстро приближающуюся к нему. Край правого глаза выхватил ещё один силуэт, мелькнувший среди деревьев, и в ушах тут же кольнул хруст сломанной ветки. Всего секунду Вечеслав просто созерцал эту непонятную картинку, считая её сном, но как только эта секунда завороженности и непонимания кончилась, он мгновенно вскочил на ноги и затравленно огляделся.
   - Чёрт! - провопил мозг. - Где ведьмак?!
   Ведьмака не было. Чёрная фигура, стремительно приближалась, и Вечеслав почувствовал, как ускоряется его сердце, а спину взрывают холодные мурашки. Сомнений в том, зачем она приближается, не возникало. Помимо того, что и сам обладатель фигуры выглядел довольно жутко (искажённое от злости лицо, перечёркнутое почти строго по диагонали шрамом, какой-то чёрный тулуп мехом наружу), вдобавок в его руке Вечеслав разглядел оружие. Картинки, на которых изображалось что-то подобное, обычно подписывались так - меч такой-то, такого-то века. Держа его на уровне пояса, параллельно земле, нападающий стал вскидывать руку, делая замах. Правой ногой он задел кучку пепла от костра, и взметнувшиеся во все стороны частички золы, придали картинке ещё более зловещие черты.
   И до Вечеслава вдруг очень чётко дошло, что спасти свой череп, а с ним и саму жизнь, можно только перестав глупо размышлять о происходящем и начав действовать. В ту же секунду он на автомате, подчиняясь одним только инстинктам, с размаху повалился на землю. Уже в падении, он выбросил вперёд левую руку, и перекатившись по ней, вскочил на ноги метрах в семи от нападавшего мужика. Таким приёмом из айкидо он однажды хотел поразить воображение Маши, ещё в их букетно-конфетный период отношений, но лишь здорово напугал будущую супругу. Тем, кто не в курсе, со стороны всегда кажется, что человек просто тупо решил разбить себе башку о земную поверхность. От столь резкого кувырка, картинка слегка поплыла, и пришлось быстро отставить одну из ног немного вбок, чтобы удержать равновесие. Нападающий по инерции удара развернулся в сторону Вечеслава, и застыл с опущенным к земле клинком. На его лице нарисовалась лёгкая настороженность, и он быстро прошарил глазами по траве вокруг себя.
   - Думает у меня тут где-то оружие валяется, - понял Вечеслав и отступил на два шага назад. - Бля, да где же ведьмак?!
   Мелькавший за деревьями силуэт оказался не единственным. На поляне помимо мужика с мечом, нарисовались ещё двое. Они стали приближаться неторопливым шагом, почти вразвалочку, и с такой уверенностью, что мурашки по спине Вечеслава прокатились новой взрывной волной, а зубы намертво сжались, чтобы не дать вырваться наружу страху. Не страху даже, а ужасу. У одного из спокойно идущих по поляне, в руках был большой топор, а второй так держал сжатый кулак правой руки, отведя её чуть назад, что было понятно - за предплечьем скрыто лезвие ножа. И всё это в ближайшее время должно разрубить его, переломать кости, вспороть кишки. К ужасу тут же примешалось отвращение.
   Мужик с мечом, быстро сообразив, что противник безоружен, криво усмехнулся и двинулся вперёд. Тот, что с топором, привлекая внимание к себе и отвлекая от своего товарища по разбою, поднял его, и что-то весело крикнув, провёл лезвием у горла. При этом его губы расплылись в злой, издевательской улыбке. От крика Вечеслав невольно вздрогнул, и быстро смахнув со лба капли пота, тяжело вдохнул сквозь зубы. Несмотря на утреннюю прохладу, пот выделялся на редкость обильно.
   - Свалил, - отчаянно и зло замелькало в голове. - Свалил, ведьмак, сука.
   Отступая шаг за шагом, Вечеслав не только мозгом, но и, казалось каждой клеточкой тела понимал, что так проблему не решить. И что самое поганое, её вообще никак не решить.
   - Сука... сука... - продолжало назойливо крутиться в голове. - Не за хуй собачий же...
   Когда мужик замахнулся, Вечеслав снова нырнул вбок. Придумать что-то другое он не успел, хотя и понимал, что этот нырок будет последним. В следующий раз мужик просчитает, подловит, ломанётся в сторону нырка и проткнёт его нахрен.
   - Я даже на ноги подняться не успею, бля, - с тоской подумал Вечеслав, и когда мужик в третий раз с замахом бросился на него, он просто увернулся, отступив одной ногой далеко назад. Где-то в спине тут же вспышкой прорезалась боль и метнулась в руку. Кончик меча прошёл так близко от лица, что по глазам ударила прохладная волна рассечённого воздуха.
   - Чё дальше, бля?! - мозг судорожно запульсировал. Мужик уже заносил меч, его дружки неумолимо приближались, и не было вариантов, вообще не было. Бежать? Не убежит. Сопротивляться? Но как?..
   И в этот момент, уже почти полностью отчаявшись, и даже почувствовав жгучие слёзы обиды на дне глазниц, Вечеслав увидел, как в нападавшего бесшумно воткнулись две полупрозрачные, светящиеся стрелы. Одна вошла чуть ниже виска, вторая в бок, прямо под занесённую для следующего удара руку. Тут же раздался громкий хлопок, больно ударив по перепонкам, и мужик, резко изменившись в лице, стал оседать на землю. Усмешка моментально слетела с его губ, в глазах отчётливо нарисовались боль и страх, а из носа, как зубная паста из тюбика, вылезла белая творожистая масса вперемежку с чем-то похожим на гной. Вечеслав скривился, отскочил назад, и окинул взглядом поляну. В левом краю её стоял ведьмак с охапкой хвороста в руках и удивлением на лице, а те двое, которые уже успели дошагать до серёдки поляны, теперь замерли и молча смотрели на него.
   - Ведмак! - наконец истошно прокричал мужик с топором, и развернувшись, бросился обратно к деревьям с резвостью шуганутой собаки. Второй тут же последовал за ним, и Вечеслав заметил длинное, тускло сверкнувшее остриё, прижатое к предплечью.
   - Фу-у-ух, - тяжело выдохнул он, и этот выдох слился с глухим ударом о землю.
   Он резко перевёл взгляд вниз. Тело мужика лежало на боку, в такой позе, словно тот просто прилёг вздремнуть, а выскользнувший из руки меч, отлетел почти на метр, и теперь сиротливо поблёскивал в прелой лесной траве. Обведя взглядом мужика, и слыша, как трещат ветки под ногами его драпающих подельничков, Вечеслав снова тяжело вздохнул. И на выдохе вместе с углекислым газом из него вырвался смех. Он засмеялся в голос, громко, понимая, что и не смех это вовсе, а страх, которого за эти секунды происшествия накопилось внутри столько, что и самым диким ржанием разгрузиться от него не сразу получится.
   - А разве секунды прошли? - усомнился вдруг Вечеслав. - По ощущениям минут пять, не меньше.
   Но тут же пришло понимание, что теперь ни за что не определить, сколько времени продолжалась вся эта буза. Как ни напрягай мозг. Да и при чём здесь мозг? Происходила буза вне его, параллельно, а потому и вне времени, а в каком-то другом, животном измерении.
   Подбежавший ведьмак бросил хворост на землю и стал испугано осматривать Вечеслава.
   - Не задел? - спросил он, разглядывая свитер. - Да вроде это... нету крови.
   - Не, не задел, - Вечеслав силой сдержал смех-страх и присел на корточки перед мужиком. - Слушай, ты чего его, убил? - спросил он, глядя на белые сгустки у ноздрей, - У него мозг, нахрен, вылез.
   - Да не рассчитал. Думал он тебе щас чего-нибудь отрубит. Хм, а ты откуда свилю* знаешь?
   - Не знаю я ни какую свилю, - буркнул Вечеслав. Дрожь в теле уже почти отступила, ритм сердца приходил в норму, и холодок уже не бежал по спине, но взамен в нём пробуждалась злоба. Злоба на ведьмака, за то, что тот свалил за долбаным хворостом, оставив его одного в мире, в котором он был незащищённей мышонка в лапах кошки. А то, что именно в таком амплуа он тут и присутствует, ему стало отчётливо понятно благодаря случившейся заварушке.
   Но злоба тут же испарилась, когда в голову пришёл неприятный уже в самой своей постановке вопрос.
   - Слушай, Велес, - спросил он дрогнувшим голосом, - А если меня тут убьют, я по-настоящему умру? Ну, в смысле, там, в своём времени не воскресну?
   - Нет, - ведьмак покачал головой. - Ты же здесь находишься в своём теле, так? А значит если тебя убьют, то это да... по-настоящему.
   - Ну ты успокоил, нечего сказать, - пробурчал Вечеслав, и упёршись одной рукой в землю, потянулся к мечу.
   - Не тронь! - рявкнул ведьмак, и схватив его за плечо, резко одёрнул. Вечеслав едва успел отбросить руку назад, и только благодаря этому не грохнулся на задницу.
   - Ты чего это? - ошеломлённо выдохнул он, уставясь в нахмуренное лицо ведьмака.
   - Не тронь, - тихо повторил тот, медленно повертев головой. - Нельзя трогать оружие убитого, если у тебя нет оберега, или если ты не знаешь специальных отговоров.
   - Да ну, ерунда какая-то.
   - Не глупи. И никогда не делай выводы о том, что тебе совсем неизвестно.
   Ведьмак наклонился и поднял меч.
   - На каждом мече славянина, - тихо заговорил он, разглядывая клинок, - Стоит какой-нибудь оберег. Во-первых это Перунова защита, которую ставит ещё коваль в процессе ковки, потом материнский наговор, а иногда вместо материнского просят ведьмаков. Не у всех же матери живы. У кого печенеги или булгары в рабство угнали, а у кого и просто убили. Тогда уже к ведьмакам идут. Но материнский всё же самый сильный в случае с оружием. А ты подумай, чего желает мать тому, кто убьёт её сына? Подумай, на что она наговаривает?
   - Ну, смерти, наверное, - Вечеслав недоумённо пожал плечами. Он уже видел кое-что такое в этом мире, что не позволяло ему просто рассмеяться над словами ведьмака. Конечно, он понимал, что скорее всего, все эти наговоры преувеличение, что-то вроде плацебо для духа, но с другой стороны, сомневаться желания не было. Он уже смутно догадывался, что жизнь вот в таком мире, где каждая минута наполнена опасностью, по-любому заставит верить во всё то, что в спокойной обстановке кажется абсолютной чушью. Пусть даже не верить, но прислушиваться и приглядываться - это уж как пить дать.
   - Пошли, - коротко бросил ведьмак, и развернувшись, быстро зашагал к краю поляны.
   Вечеслав поднялся, и прислушиваясь к ощущениям, поплёлся за ним. Заварушка всё же оставила свои следы. Сильно болела косточка локтя на левой руке, слегка ныло правое плечо, мерзко тянуло спину. В пылу он не замечал боли, а теперь она во всю силу проявляла себя. Потирая то локоть, то плечо, то щупая потянутую мышцу в районе левой лопатки, он ускорился, догнал ведьмака и стал разглядывать меч, который тот нёс в руке, опустив клинок к земле. И вместе с этим взглядом внутри него начало рождаться вдруг какое-то смутное, словно однажды забытое, а теперь спешно возвращающееся чувство.
   Ведьмак дошёл до первого дерева и тут же, занеся руку вбок, с размаху всадил клинок в ствол.
   - Чёрт! - вскрикнул Вечеслав. - Нахрена ж!
   - Не лезь, - зло ответил ведьмак. - Лес поможет удержать клинок и узнать о нём. Я, когда сниму наговор, дерево заживлю. Ты теперь молчи только.
   - Ладно, ладно, просто... - Вечеслав осёкся, и отступив немного вправо, стал молча наблюдать.
   Он увидел, как ведьмак закрыл глаза и быстро зашептал непонятные слова, которые вскоре слились в одно длинное, бесконечное слово. Над поляной пронёсся лёгкий ветерок, верхушки деревьев зашумели, и Вечеслав вдруг почувствовал, как словно ледяной водой окатывает спину. Он резко обернулся. Казалось, что кто-то огромный, намного больше него, смотрит оттуда, сзади, но глаза увидели только деревья, десятки деревьев с раскачивающимися верхушками и вздрагивающими листочками.
   Ведьмак продолжал шептать, но уже нельзя было различить где его шёпот, а где шум леса. Всё слилось в одно, неделимое, сплошное.
   - Род, - мелькнуло в голове Вечеслава. - Всё есть одно.
   И он вдруг перестал бояться того огромного за своей спиною, который возможно был там, а возможно и не был. Теперь ему было интересно, просто интересно, что произойдёт дальше, и он уставился на меч, торчащий в широком стволе.
   То, что произошло дальше, заставило Вечеслава прочувствовать мистический трепет. Другого определения необычному состоянию он подыскать не смог, и потому использовал это мутное словосочетание, услышанное им очень давно в каком-то фильме, ни названия, ни сюжета которого он уже не помнил...
   Меч вдруг начал вибрировать, и даже казалось - вырываться из ствола, а шум деревьев возрос до такой силы, что пришлось заткнуть уши. Слишком давил он на мозг, этот не "по-человечьи" громкий шёпот леса.
   Потому дальше Вечеслав просто видел, спрятавшись в своей внутренней тишине. Вокруг меча образовалось белое облачко, потом это облачко вспыхнуло огнём и стало гореть словно бумага. Сгорая, облачко осыпалось вниз чёрными, тонкими лоскутками, похожими на обугленные листья деревьев.
   Когда от облачка ничего не осталось, меч перестал вибрировать, и ведьмак вцепившись в рукоять, вытащил его из ствола. Другую руку он тут же приложил к засечине. Вечеслав осторожно отнял ладони от ушей и прислушался. Шума не было, а даже напротив, стояла такая глубокая тишина, от которой он невольно поёжился. Мёртвая какая-то была эта тишина. Такая только зимою бывает, в лютые морозы.
   Он опустил руки и с радостью услышал, как за деревьями неуверенно квакнула лягушка, словно спрашивая, можно ли уже?
   Вечеслав улыбнулся. От этой общности чего-то большого, что недавно смотрело на него со спины и маленькой лягушки, внутри стало тепло и просторно. И когда где-то недалеко коротко свистнула птица, что-то похожее на вопрос - чьи вы? - он задорно крикнул в ответ:
   - Свои!
   Ведьмак тоже улыбнулся, поднял перед собой меч, и стал рывками проворачивать его вокруг оси, при этом пристально вглядываясь в клинок, чем тут же напомнил Вечеславу Ленку-"приёмщицу", когда та пялится по утрам в своё маленькое зеркальце.
   - Ничего страшного, - заговорил ведьмак, пробуя пальцем лезвие. - Оно и с самого начала понятно было, что за меч, но всегда лучше проверить. Даже коваль не особо старался, и наговор самый простенький брякнул, так, лишь бы - лишь бы. Знал, видать, кто заказчик, или молва донесла, или сам учуял-догадался.
   - Ты про этого? - Вечеслав кивнул в сторону мертвяка.
   - Ярилка по прозвищу Свищ. В молодости при детинце младшим дружинником был, пару раз в небольших сечах ратовал, ну а потом взыграло. Силу да удаль дурень почувствовал. Захотелось озорной жизни и лёгкой наживы.
   - И чего?
   - Да ничего. С кистенём да топором разбой начал, а потом меча ему захотелось для солидности. Ковал в Муроме, там этого татя никто в лицо не знал, ну само собой от жадности решил из простенькой стали заказать, да ещё и в короткий срок. Ну, а потом, совсем приборзел, меч готовый у коваля выкрал и был таков. Даже на копище его ночь не продержал и жертву не замолил.
   - И откуда ты всё это узнал?
   - У дерева спросил. Дерево спросило у железа, ну и потом в обратном направлении.
   - А, ну понял, что-то типа - я спросил у тополя, я спросил у ясеня. Да? Но ведь про того мёртвого парня можно что угодно теперь сказать. Не, мне просто интересно... понять интересно, без обид, где черта между правдой и выдумкой?
   Ведьмак усмехнулся.
   - Слышу недоверие в твоём голосе, - с иронией проговорил он. - А визуальное как объяснять собираешься?
   - Я и не говорю, что отрицаю, - Вечеслав помотал головой. - Просто некоторые вещи сразу не воспринимаются, понимаешь? Говорю же - без обид. Двадцать лет сознательного атеизма за плечами всё-таки.
   - Двадцать лет отрицания христианства, - поправил ведьмак с ухмылкой. - Подумай в этом ключе и всё станет понятней.
   Он протянул меч Вечеславу.
   - Держи. Теперь он твой.
   - Мой? - Вечеслав нервно провёл ладонью по губам. - Ну это... ладно, в общем. Мой, так мой.
   - В Рязанскую весь придём, у коваля на нём Перунову защиту усилим, а потом на копище чего-нибудь за него замолим, петуха того же, или зайца. Правда в кармане ни векши* - ведьмак досадливо постучал свободной рукой по карману брюк.
   Вечеслав протянул левую руку и на пару секунду замер. Слишком отчётливое осознание вспыхнуло в мозгу - взяв сейчас меч, он уже никогда не станет прежним. Как никогда не станет прежним девственник после первого полового акта, как уже никогда не будет жить прошлой жизнью впервые уколовшийся наркоман, как никогда...
   Это был первый шаг, и не просто шаг, а шаг на новом пути. Вечеслав хорошо чувствовал и понимал это, единственное, что было вне его чувств и пониманий - куда приведёт этот путь...
   - Бери, - повторил ведьмак. - Не особый клинок, конечно, но для первого в жизни сойдёт. Не сразу же с харалужного начинать.
   Вечеслав взял протянутый меч, и как только ощутил его вес, сразу почувствовал, как внутри рождается что-то новое. Он попытался назвать это что-то новое, но ничего подходящего на ум не пришло. Поэтому только глупо гыгыкнув, он стал осторожно проворачивать кисть из стороны в сторону, любуясь свечением стали.
   Клинок был чуть больше полуметра в длину, плюс сантиметров двадцать рукоять, которая заканчивалась маленьким стальным шариком. Простенькое перекрестие на концах слегка расширялось, чем-то напоминая отвёртки. Сама рукоять была без затей обмотана куском кожи, перевязанной в трёх местах жилами, и под нею прощупывалась сталь. Остриё клинка было чуть уже основания и плавно закруглялось.
   - Слушай, - спросил Вечеслав у ведьмака, - А чего это тогда сгорело, как бумага, если на нём наговоров нет?
   - Дак это, как раз мой отговор и сгорел, - ведьмак натянуто улыбнулся. - На Перунову защиту наткнулся, хм. Она тут хоть и слабая, но ведьмакам сила эта изначала чуждая. Воевская. Если сказать глупо, то это сила самой силы, мощь огня и железа, которая в горниле кузни рождается и в сечах крепнет.
   - А-а, понятно, - протянул Вечеслав и быстро крутанул меч в кисти. - А тяжёленький, слушай, - проговорил он задумчиво, чувствуя, как напряжено предплечье. - Килограмма на полтора будет.
   Он ещё раз прокрутил, и сразу же перебросил меч в правую руку.
   - Да, где-то полторашка, - кивнул он. Определять вес более-менее точно он научился ещё в юности, когда занимался боксом, благодаря работе с гантелями как раз-таки весом от полутора килограмм до десяти. С полуторками, двушками и трёшками скоростная работа для филигранного оттачивания ударов, а с десяткой медленно, чётко следя за правильностью траектории и положением руки в каждой точке.
   - Ты себя не поруби, - усмехнулся ведьмак. - Да, кстати, а как ты вообще пользоваться им будешь?
   На его лице выразилось некоторое замешательство.
   - В смысле? - не понял Вечеслав.
   - Ну, ты ж, наверное, никогда не занимался техникой боя с холодным оружием?
   - Да чё тут заниматься? - Вечеслав замахнулся и с силой рубанул воздух. От удара его сильно развернуло влево, и ему пришлось малость переступить, чтобы вернуть равновесие.
   - Да это... просто в стойку не стал, - проговорил он сконфуженно, глядя на свои кроссовки. - Ноги на одной линии, да ещё и близко друг к другу. Конечно поведёт.
   - Не, ну это понятно, - ведьмак, сдерживая улыбку, закивал. - Ладно, хорошо, выставишь правильно ноги, один удар получится. А три? А шесть подряд? Не запутаешься в руках и ногах?
   - Распутаюсь, если чё, - буркнул Вечеслав, продолжая разглядывать кроссовки, и пытаясь встать в правостороннюю стойку.
   - Ты до этого поотрубаешь себе всё что выступает. Тут думать надо, - ведьмак почесал подбородок и перевёл взгляд с Вечеслава на мертвяка, который в своём жупане мехом наружу был похож больше на тушу медведя, чем на труп человека.
   - И чего думать? - Вечеслав тоже покосился на мёртвого, и потом настороженно взглянул на ведьмака. С этим парнем не соскучишься, выдал мозг настораживающий вердикт, и Вечеслав, невольно нахмурив лоб, стал ждать, чего ещё надумает его компаньон по попадалову в этот, становящийся не таким уж и простеньким, квест.
   - Пошли, - компаньон резко мотнул головой и направился к трупу.
   - Чего ещё? - с опаской буркнул под нос Вечеслав.
  
   4
  
   - Так, - ведьмак присел на корточки возле убитого и стал развязывать верёвку, которая была опоясана поверх жупана. - Завязал шиша, шишь развяжешь, - ругался он вполголоса, пытаясь побороть узел. Наконец, тот поддался.
   - Жупан придётся наверное напяливать, а-то эта ваша одёжа, как хвост петушиный. Для девы оно конечно хорошо, а вот мужу незачем, - ведьмак снял с верёвки стальное кольцо и протянул Вечеславу. - На, на пояс одень. Пока на нём меч поносишь.
   - Да как скажешь, - согласился Вечеслав.
   Расстегнув ремень, он, являясь левшой, надел кольцо так, чтобы оно оказалось по правую сторону.
   - Помоги шкуру стянуть, - попросил ведьмак, пытаясь вытащить руку мертвяка из рукава.
   - Подожди, застегнусь.
   Вечеслав загнал железные штырьки ремня в последние дырки, и с удивлением заметил, что теперь между полоской кожи и животом можно запросто завести ладонь. Ещё вчера такого и в помине не было.
   - Ну чего ты там, - недовольно бросил ведьмак.
   - Щас, щас, - наконец застегнувшись и продев меч в кольцо, Вечеслав подошёл ближе к трупу. - Чего помогать-то? - спросил он, наклонившись.
   - Приподними его маленько.
   Преодолев лёгкую брезгливость, Вечеслав приподнял мёртвое тело, стараясь не смотреть на запрокинувшуюся назад голову и бело-коричневую массу возле ноздрей.
   - О, всё. Ворочаем дальше на живот, - ведьмак быстро вскочил на ноги и тоже упёрся в тело. - Давай.
   Вечеслав чуть поднаддавил, и тело, встав на секунду "на ребро", тут же повалилось дальше. Ведьмак изо всех сил потянул жупан на себя, но уже через пару секунд разразился руганью.
   - Вот же, лешак его побери, - всплеснув руками, он снова присел на корточки. - Вторая рука теперь-то под ним. Ну всё не слава богам. Давай тут приподнимем.
   После ещё пары манипуляций с телом, жупан наконец был стянут с мертвеца. Ведьмак повертел его в руках и бросил на землю.
   - Ладно. Одно дело сделано, - запыхано проговорил он, и на его лице снова нарисовалась задумчивость. - Надо теперь его положить лицом на запад, чтобы он солнца не видел.
   - В смысле не видел? - удивился Вечеслав, почувствовав лёгкие мурашки на затылке. - Он же дохлый.
   - Так тебе легче будет. Он не должен силу солнца призывать, понял? Хотя, - ведьмак махнул рукой, - Ему она не поможет. Но тебе лучше поберечься. Давай, за плечи берись, развернём этого бугая.
   - Я чёто ничего не понял, - Вечеслав заметил, как его голос дрогнул от волнения. - В смысле - поберечься?
   - Давай развернём, потом объясню, - выдохнул ведьмак, вцепляясь в плечо мертвяка. - Сначала назад на спину кинем, наверное. А потом уже разворачивать станем.
   Наконец, уложив труп так, как требовал ведьмак, Вечеслав присел на корточки метрах в двух от лежащего теперь на спине мужика и стал с отвращением на лице елозить руками по траве, пытаясь росою хоть немного их обмыть.
   - В общем, я решил, что так будет лучше, - услышал он голос ведьмака над собой. - Не знаю, хватит ли силы. Ох, не знаю. Но с другой стороны, если меня убьют, то я в Асгард, а вот если тебя... - ведьмак вздохнул.
   - Слушай, Велес, - не выдержал Вечеслав, и обернувшись, уставился на ведьмака снизу вверх, - Не тяни ты уже кота за яйца. Я ж не железный твои намёки на какую-то херню слушать.
   - Ладно, - ведьмак махнул рукой, - Слушай. Есть такой обряд, умения отбить называется. Для этого я тебя на кромку загоню, ты у мертвяка умения его отберёшь и вернёшься. Да уж, на словах как-то простенько звучит, - ведьмак натянуто улыбнулся.
   - А на деле?
   - Посложнее будет.
   Вечеслав нервно кашлянул.
   - И насколько посложнее? - спросил он, вставая с корточек.
   - Намного, - сухо бросил ведьмак. - Вообще-то, - тут же затараторил он, - Не забывай, что я бог, и между прочем, как раз навь в моём ведении находится.
   - Что за навь вообще, такая? Говоришь вечно непонятно, то чудь у тебя какая-то, то навь...
   - Навь - это мир мёртвых, вот так вот.
   - И чё, мне значит сдыхать придётся, чтоб за этим? - Вечеслав нервно гоготнул. - Нее, знаешь, чего-то мне это уже не нравится.
   - Да не нужно тебе сдыхать. Я же говорю, на кромку тебя загоню. Там ты у этого, - ведьмак кивнул на труп, - Умения его заберёшь и назад.
   - Да что за кромка такая?
   - Грань между миром яви и нави, то бишь, между жизнью и смертью. Ты, главное, там сильно не задерживайся. Умения забрал и сразу же обратно.
   - Слушай, может давай без этого? - осторожно спросил Вечеслав, чувствуя как от слова смерть холодок побежал от затылка вниз по спине.
   - А если тебя в следующий раз убьют? - ведьмак пристально посмотрел на Вечеслава. - Риск конечно есть, но зато у этого ублюдка умения какие-никакие есть. Дружинником бывал всё-таки. Пусть и младшим всего, но в любом случае - он с детства обучался всякими штуками махать, - взгляд ведьмака стал серьёзным. - В руках-ногах не путаться научился. Навыками верховой езды плюс владеет. Блин, да ты мужик, в конце концов, или баба? - ведьмак вдруг зло сплюнул под ноги.
   - Чёрт! Да причём тут это... а-а, чёрт, - Вечеслав досадливо махнул рукой. - Ты ж меня в какую-то хрень отправить хочешь, о которой я в первый раз слышу. И сам же говоришь, что сложное оно это...
   - Справишься, - в голосе ведьмака звякнула сталь, а взгляд стал ещё серьёзней. - Игрушки кончились, теперь всё по-настоящему. Ты же должен вернуться к своей дочке и жене? Так?
   Вечеслав сжал губы, несколько секунд молча глядел на деревья у края поляны, потом медленно кивнул.
   - Ладно, погнали. Чё делать-то?
   - Слушай, внимательно, - ведьмак неспешно, с одобрением моргнул. - Попадёшь на кромку, там будет туман. Но это не важно, идти нужно вперёд, по чуть подворачивая вправо, потому что мертвяк будет пытаться прибиться назад к яви. Помни, на кромке явь всегда справа, а навь, значит, слева. Запомнил?
   - Да чё тут запоминать, - напряжённо пробурчал Вечеслав.
   - Догонишь мертвяка, потребуй у него отдать своё. Если не согласится, отбери.
   - И как?
   - Там соорентируешься. По-разному оно бывает. Главное, в левую сторону ни шагу, понял?
   - Да понял-понял. Чего непонятного? Направо пойдёшь - мертвяка найдёшь, налево пойдёшь - сам нахрен помрёшь. Весёлая сказочка получается.
   - Ну, всё тогда, - сказал ведьмак и резко приставил ладони к груди Вечеслава. - С дыханьем Мораны* в венок сплетись...
   - Как всё? - хотел было выдохнуть Вечеслав, но почувствовал, что уже нет у него дыхания. В тело тут же ворвалась дрожь, завладела им, а следом нахлынул жар. Казалось, он вошёл прямо в огонь, и тот нещадно, с голодной жадностью впивается теперь в кожу, откусывает от неё куски, сжигая всё - лицо, руки, спину, и даже глаза. Ему захотелось кричать от боли, но он не смог выдавить из себя и одного звука. И вдруг показалось, что тело валится вниз, на землю, но опустив взгляд, Вечеслав увидел перед собой только чёрную пустоту вместо зелёной травы. Он машинально выставил вперёд руки, и они, едва коснувшись этой пустоты, почувствовали прохладу. И когда уже пустоты коснулось всё тело, сперва лицо, потом плечи и грудь, принимая её прохладу и остужаясь, он судорожно потянул в себя воздух...
   Потом картинка на несколько секунд пропала. Только прохлада ощущалась кожей, и Вечеслав был ей рад. После сжигающего огня она несла облегчение, и даже какое-то умиротворение.
   - Чёрт, я же походу умер! - вихрем пронеслось в голове, и тело само напряглось, а руки стали цепляться за пустоту вокруг. - Опять ведьмак соврал... или...
   Вечеслав увидел перед глазами белую пелену. Медленно огляделся. Пелена была повсюду, густая и непроглядная.
   - Слева навь, справа явь, - напомнил он себе. - Идти вперёд и чуть вправо. Кромка, чёрт её возьми.
   Он сделал один осторожный шаг, потом ещё два, после чего уже уверенно зашагал вперёд. На каждом десятом шагу он немного брал правее, градусов на пять-десять. Туман вначале приятно холодил ноздри, но вскоре стал обжигать, как будто его температура резко упала до минус двадцати, как минимум. Вечеслав стал дышать не так глубоко, с напряжением и ожиданием всматриваясь вперёд. Чего ожидать, он точно не знал. Знал, что должен догнать мертвеца, но вот, что произойдёт потом, как он будет отбирать какие-то там умения, это и представить было невозможно.
   - Намекнул хотя бы, - злясь на ведьмака, подумал Вечеслав, и тут его взгляд выхватил в густой пелене размытое тёмное пятно. Всего метрах в шести-семи.
   От неожиданности он замер на месте, чувствуя, как всё тело передёргивает от отвращения, и каково же было его удивление, когда лёгкие словно на автомате, и казалось, вопреки его желанию, сжались решительным окриком:
   - Стой!
   Тёмное пятно зашевелилось проворнее и тут же растворилось в тумане. Вечеслав рванул следом. Внутри него всё напряглось, и как-то сразу стало плевать и на ледяное, жгучее дыхание тумана, и на дрожь в теле, и на отвращение к мёртвому, весь он словно превратился в сталь оружия, в клинок готовый к схватке.
   Через несколько секунд пятно снова замаячило в белой пелене, и Вечеслав ускорился.
   - Стой! - снова окрикнул он, и заметил, как пятно рвануло влево.
   - Собака, - промелькнуло в мозгу, - К нави сворачивает.
   Внутри напряжение усилилось. Ведьмак предупреждал о том, что нельзя ни шагу делать влево, но Вечеслав вдруг понял, что уже не сможет прекратить преследования. Страх теперь был не главным чувством в нём, в пару к страху появилось другое, новое ощущение. И это ощущение было азартом, быстро перерождающимся в жажду победы.
   Да, теперь он хотел только одного, победить, достичь цели, и даже не цели скорее, а того, что цивилизованный мир пугливо скрыл за этим блеклым и боязливым понятием. Он возжаждал жертвы.
   Преодолев себя, согласившись на этот опасный поступок и шагнув на кромку, теперь он не должен был уйти отсюда без жертвы, без своей добычи. Не должен и точка. Это понимание горело в мозгу, словно яркое кострище, сжигая в своём чреве всё лишнее.
   Когда до мертвеца оставалось не более метра, и стало видно, как шевелятся складки его серой рубахи в такт движениям тела, Вечеслав быстро выкинул вперёд левую руку, ухватил бегущего впереди за плечо и что есть силы рванул на себя. Мертвеца на ходу развернуло, и он, теряя равновесие, стал боком заваливаться в правую сторону.
   Туман тут же вспыхнул и в долю секунды сгорел, словно тополиный пух от поднесённой спички, воздух запах гарью, и взору открылось чёрное полотно земли под ногами. Шириною метров в девять-десять, оно представляло из себя ровную дорогу, покрытую тонким слоем пепла, видимо от сгоревшей пелены, которая продолжала медленно осыпаться сверху. Похоже это было на идущий снег, только грязный и неприятный. Ни малейшего дуновения ветерка не тревожило его, и он падал отвесно, неторопливо, словно показывая всем своим видом, что ни ему, ни тому, кто попал в это место, спешить уже незачем. Давящая, мёртвая тишина дополняла картинке жуткости. Вячеслав бросил быстрый взгляд вдаль, туда, куда ускользала дорога, теряясь постепенно среди серых хлопьев. Уходящий вникуда путь породил внутри глубокую тоску, но Вечеслав отмахнулся от неприятного чувства. Некогда. И не теперь. Не его это дорога. Справа глаза торопливо выхватили кусок сочного, зелёного луга, усеянного красивыми, бесконечных оттенков цветами, а слева чернела шевелящаяся масса, похожая на живую стену из грязи.
   - Навь, - ёкнуло в сердце, и Вечеслав, машинально сделав широкий шаг поближе к цветущему лугу, вернул взгляд к повалившемуся в пепел мертвецу.
   Тот, несмотря на неуклюжесть и скованность в движениях, всё же умудрился довольно быстро подняться на ноги, и теперь загнанно смотрел на преследователя.
   - Чего тебе? - зло спросил он, но в голосе явно просквозил страх.
   - Отдай мне то, что тебе уже не нужно, - Вечеслав бросил косой взгляд в сторону нави и ему показалось, что она стала чуть ближе.
   - Ишь ты, - прошипел с нескрываемой ненавистью мертвец и тоже взглянул на чёрную, шевелящуюся стену. И тут же страх, выглядывающий из его глаз, стал перерастать в ужас.
   - Тебе всё равно не пригодится, - Вечеслав сделал осторожный шаг вперёд. - Отдай по-хорошему.
   - Не-ет, - прошипел мертвяк, испугано отшативаясь. Резко вскинув правую руку, он прижал её к груди. - Моё это. Моё.
   - Давай, - требовательно повторил Вечеслав. - Тебе не нужно уже.
   Мертвяк отвёл руку от груди, с бережностью разжал кулак, и его глаза поверх ужаса заволокла влажная пелена тоски. Он опустил взгляд, туда, где на широкой ладони лежала маленькая, грубо сработанная фигурка человека, и сжал губы. Так он и простоял несколько секунд, глядя на фигурку и шевеля сжатыми губами.
   - В этом вся моя жизнь, - наконец тяжело проговорил он, поднимая голову и с надеждой вглядываясь в лицо тому, кто хотел отобрать у него лежавшее на ладони.
   На секунду Вечеславу стало жаль этого человека, который по всей видимости хорошо понимал, что с ним произошло. Как это, знать что ты умер? - спросил он себя, глядя в напитанные ужасом и тоской глаза мертвяка. Но ему тут же вспомнилось, с какой довольной рожей этот разбойник бросился на него там, на поляне, поняв, что противник безоружен. И если бы не ведьмак, то пришлось бы ему самому стоять теперь здесь, посыпая голову пеплом сгоревшего тумана, который похож на грязный снег, и с болью поминать свою оборванную раньше времени жизнь. Чувство сострадания тут же отступило. Не исчезло, а только безмолвно отступило, потому что не может человек смотреть без сострадания на смерть даже своего злейшего врага. Не может. Если конечно человек он, а не кусок звериного мяса.
   Неожиданно мертвяк, махнув рукой, бросил фигурку прямо перед собой на дорогу. Она тут же утонула в слое пепла, словно маленькая лодочка в пучинах бездонного океана, а мертвяк бросил на своего обидчика прищуренный взгляд.
   - Да забирай, - с деланным равнодушием проговорил он и ухмыльнулся. - Мне оно уже без нужды.
   - Ну вот, - Вечеслав облегчённо выдохнул, радый тому, что всё обошлось без лишней в этом месте бузы. - А бросать-то зачем? Мог бы и в руки дать.
   - Я бы глянул, аки ты на моём месте дал, - скривившись, протянул мертвяк и бросил нервный взгляд за спину Вечеславу.
   Тот на секунду обернулся и сердце невольно сжалось. Чёрная стена стала ещё ближе, словно она тихонько подползала, пока они точили лясы. До неё теперь оставалось метра три с половиной, не больше, и она уже не просто была рядом, она уже нависала.
   - Надо торопиться, - мелькнуло в мозгу, и присев на корточки, Вечеслав зашарил руками в пепле, там, куда упала выброшенная фигурка.
   - Да где же она, - нервно прошептал он и вдруг почувствовал, как сверху навалился мертвяк.
   То, что это был именно он, у Вечеслава не возникло ни капли сомнения. Некому тут было наваливаться, кроме этого дохлого разбойника, который и после смерти не изменил своим привычкам.
   - Сука! - вскрикнул он, суетливо пытаясь скинуть с себя приличных размеров тушу, но тут же почувствовал, что одной силой не управиться. Слишком крепкой и тяжёлой оказалась эта самая туша, словно и не была она вот уже как с полчаса куском дохлятины.
   Через секунд пять до него дошло, что мертвяк не собирается его ни душить, ни сворачивать ему шею, а только хочет столкнуть в то, что находится сзади, тупо и отчаянно наваливаясь всем телом. То, что там сзади, Вечеслав помнил отчётливо, и потому с перекосившимся от напряжения и отвращения лицом, он намертво упёрся ногами в землю. Потом попробовал дёрнуться вперёд, но словно уткнулся в бетонную стену.
   - Не, так не пойдёт, - мелькнуло в голове, и тут же правая нога резко скользнула сантиметров на десять назад.
   - Сука, - в ужасе выдохнул он и вдруг сообразил, что не нужно останавливать движения. А даже наоборот...
   Левой ногой он скользнул сам и повалился лицом в пепел. Вес туши тут же перестал ощущаться спиной и плечами, и не ожидая, когда он снова появится, Вечеслав быстро откатился в сторону. Смахнув ладонью пепел с всё ещё перекошенного лица, он уставился на мертвяка и шевелящуюся стену.
   Мертвяк по-инерции стал падать, но сумел выбросить вперёд ногу и удержать равновесие в каком-то метре от стены. Довольно усмехнувшись, он уже хотел было развернуться и возможно снова броситься в атаку, но вдруг из грязи выплеснулись словно гейзеры несколько чёрных струй и как пиявки вцепились ему в тело. В грудь, в плечи, в правую ногу в районе колена. Усмешка тут же слетела с его губ, и мёртвую тишину кромки огласил отчаянный крик.
   Вечеслав с пару секунд смотрел, как мертвяк сопротивляется, и тут в мозгу взметнулась мысль - Фигурка!
   Он рванулся к тому месту, где она должна была лежать, и стал дрожащими руками прощупывать пепел.
   В его ушах стоял душераздирающий крик, в котором слились всё, и боль, и злость, и ужас, и тоска; и совсем не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что происходит за спиной. Навь пожирала свою жертву, впитывала в себя.
   - Слава богу, - выдохнул Вечеслав, наконец почувствовав в кулаке маленького деревянного человечка.
   Подняв руку, он сдул с ладони пепел и уставился на фигурку. Человечек был похож на игрушку-солдатика, каких у него в детстве было почти под тысячу, не меньше. Снова сжав кулак, Вечеслав быстро огляделся, пытаясь сообразить, как теперь отсюда выбираться, и вдруг руку пронзила острая боль. Он вскрикнул от неожиданности и машинально разжал кулак. Фигурки не было. Только небольшой ожог в виде солдатика напоминал о том, что секунду назад она там была.
   - Чёрт! - ругнулся Вечеслав, и вскочил на ноги, прижав ладонь к прохладной стали меча.
   Навь уже почти поглотила мертвяка. Из шевелящейся массы грязи торчала только стопа ноги, но и она через миг исчезла. На кромке снова воцарилась мёртвая тишина, и казалось бы, всё, что должно было произойти - произошло, но сердце Вечеслава сжалось вдруг в стальном кулаке ужаса, от того, что он увидел.
   Грязная стена нави, словно не насытившись одной жертвой, стала надвигаться на него. Он развернулся и бросился к лугу, понимая, что спасение должно быть там, где яркой жизнью пестрят цветы в зелёной траве, но со всего маху наткнулся лицом на невидимую преграду. Тут же вспышкой полоснула боль, резануло глаза молниями. Вскрикнув и хватаясь руками за нос, Вечеслав резко осел на землю. Ладони почувствовали кровь, хлынувшую из ноздрей.
   - Блядь, - выдохнул он и медленно, на корточках развернулся. Стена нави неумолимо приближалась, но когда она уже почти коснулась его, Вечеслав почувствовал, как снова свело дыхание и тело провалилось в пустоту.
  
   5
  
   - Эй, ты чего?! - услышал он испуганный голос ведьмака. - Борись, твою мать!
   Вслед окрикам последовал хлёсткий удар ладонью по щеке. Вечеслав торопливо открыл глаза.
   - Хорош, - проговорил он слабым голосом. - Я тут уже.
   - Ну слава богам! - радостно воскликнул ведьмак. - А я смотрю, ты застреваешь там. Тьфу ты, - зло сплюнул он под ноги. - Как же хреново без высшей силы.
   - Слушай, выпить бы, - Вечеслав устало улыбнулся, и заметив недоумённый взгляд ведьмака, добавил. - Воды, в смысле.
   - А-а, - протянул ведьмак. - Надо будет родник поискать, а-то и вправду, со вчерашнего дня ни маковой росинки во рту.
   Вечеслав поднялся с корточек, осторожно ощупывая нос. Боль ощущалась, но крови не было.
   - Знаешь, а мне там показалось, что я в стену врезался и нос в кровь разбил, - он посмотрел на ведьмака.
   - Да это я тебе ладонью по носу залепил, - ответил тот. - Чтобы боль помогла назад выбраться. Если что-то болит, значит ты ещё жив, - ведьмак гыгыкнул. - Так что, извиняй.
   - Да ничего, - Вечеслав хотел облизать пересохшие губы языком, но оказалось, что и сам язык не намного влажнее.
   - А если из болотца попить? - спросил он.
   - Лучше оно конечно потерпеть. Но раз невмоготу, сходи, хоть во рту прополощи да умойся.
   - Угу. Пойду, - выдохнул Вечеслав и поплёлся в сторону деревьев, откуда раздавалось редкое кваканье.
   Когда он вернулся обратно, ведьмак уже надел на себя тулуп и подпоясался верёвкой.
   - Хороший жупанчик, - проговорил он, когда Вечеслав приблизился. - В веси поменяю его на рубаху и штаны, да ещё, наверно, и кун пять сверху возьму.
   Вечеслав едва сдержал смех. Ведьмак в шмотке мертвяка был похож на мелкого пацанёнка, решившего натянуть отцовскую одежду. Самого же ведьмака несоответствие размеров похоже не особо парило.
   - Мех хороший, - продолжал он, оглядывая себя. - Мастерски выделан.
   - Ты в нём сжаришься же, - озвучил своё мнение Вечеслав, потрогав тулуп рукою.
   - Да ну брось. Наоборот, прохладней будет.
   - Чушь какая-то, - Вечеслав хмыкнул. - Слушай, а с этим, что делать? - он кивнул на тело мужика.
   - Ну, по-хорошему нужно было бы сжечь, да холмом прикрыть. А так. В принципе он же тать, ему всё равно в Ирии не бывать.
   - А сообщить... ну там... никуда не надо? Не знаю, дружинникам каким-нибудь, или ещё кому.
   Ведьмак рассмеялся.
   - Чё? - не понял Вечеслав.
   - Да мы от ближайших дружинников верстах в восьмидесяти, если не больше, - сквозь смех выдавил ведьмак. - Пока ты сообщать будешь, его волки давно слопают. Да и попробуй докажи, что он разбой вершил, а не ты. Наложат виру, в смысле штраф в сорок гривен кун, как за людина, запаришься расплачиваться. Это больше двух с половиной килограммов серебра, цена трёх коней. Да и такое только в случае если родственники от кровной мести откажутся, или если их вообще нету, а иначе не отстанут, пока глотку не перережут. Нахрен нам кровнички?
   - У-у, жёстко тут у вас, - Вечеслав присвистнул.
   Ведьмак угукнул с задумчивым видом и пару раз кивнул.
   - Надеюсь, его и вправду волки съедят, - проговорил он вполголоса, с презрением взглянув на тело. - А-то подставим местную вервь на сорок гривен. Нехорошо.
   - А, кстати, смотри, - Вечеслав протянул вперёд правую руку ладонью вверх. - Видишь?
   - Чего видишь?
   Вечеслав сам взглянул на свою ладонь, но то, что он ожидал там узреть, отсутствовало.
   - Хм, - он удивлённо вскинул брови. - Ожог был, в виде солдатика.
   - Какого солдатика? - не понял ведьмак, чуть наклонившись, и пристально вглядываясь в ладонь. - Не вижу.
   - Да я там у мертвяка фигурку отобрал, - принялся объяснять Вечеслав, не вдаваясь в особые подробности, и всё ещё удивляясь отсутствию того, что он не просто видел на кромке, но и чувствовал. - В кулаке её зажал, а она исчезла, и обожгла. Хорошо ещё я левша... Я так понимаю, это умения его были, в смысле, фигурка эта.
   - А попробуй, - сказал вдруг ведьмак, отступая назад. - Давай. Должно сразу понятно стать.
   Вечеслав осторожно вытянул меч из кольца.
   - А как понятно... - хотел было спросить он, но как только меч оказался в руке, вопрос отпал сам собою. Ощущение было совсем другим, нежели тогда, когда он глупо решил понтонуться и рубанул со всей силы по воздуху. Теперь чувствовалось что-то похожее на уверенность, что ли. Он ещё не мог полностью определить новое ощущение, но то, что оно было, никаких сомнений не возникало.
   Он быстро занёс меч, коснувшись тыльной стороной кулака правого уха, и рубанул по диагонали, сделав при этом короткий шажок боевой левой ногой. Правая в этот момент сама вылетела вперёд, и он не гася инерции, стал быстро разворачиваться, занося по диагонали вслед за туловищем боевую ногу. Рука машинально взлетела вверх, и меч теперь шёл плашмя к земле. Удар явно служил для резкого отделения головы противника от туловища, или по крайней мере для такого удара по шлему, после которого не каждый смог бы что-то предпринимать дальше. Само собой, если удар проходил. И поэтому, для закрепления, небоевая правая снова устремилась вперёд, а меч сделав маленькую петлю, рубанул по диагонали, но теперь в другой направлении.
   Сопровождались эти финты короткими, злыми вскриками, и когда меч застыл в опущенной руке, Вечеслав, не ожидавший от себя подобной прыти и подобных животных вскриков, удивлённо засмеялся.
   - Нихрена себе, - выдал он, оглядывая свои ноги.
   - Да средненько, - откомментировал ведьмак, остужая пыл Вечеслава, и в тоже время заводя его гордость. - Я видал и получше. Ану попробуй классическую связку - подплужный* с нырком и следом секущий по ногам с разворотом.
   Вечеслав нахмурил задумчиво лоб.
   - А-а, понял, - выдохнул он через пару секунд и кивнул.
   И тут же широко выбросив вперёд боевую, он с мощным выдохом взметнул меч, и когда тот дошёл до уровня лица, одновременно обрушил его и тело вниз, в долю секунды оказавшись на корточках. С разворота он нанёс удар похожий на тот, что предназначался для сноса головы, только теперь в нижней плоскости. Вскочив на ноги, он завершил тяжёлым прямым сверху вниз по предположительно падающему телу.
   - Следи за свободной рукой, - недовольно сказал ведьмак. - Поближе к телу её прижимай во время разворотов. Уменьшай площадь поражения по максимуму. У противника тоже ведь чего-нибудь в руках будет, и он будет этим махать, - ведьмах усмехнулся.
   - Хорошо, - буркнул Вечеслав, насупливаясь. - Сам говорил, что этот только младшим дружинником был.
   - Да ладно, сойдёт, - смягчился ведьмак. - Теперь ты, кстати, единственный защитничек. Ну, дня на три точно.
   - В смысле?
   - Я ж всю энергию колдовскую потратил, пока тебя на кромке держал. Так что вот ещё. При стычках, если будут, пытайся от оружия противника уворачиваться, это ты умеешь, я видел...
   - Боксом занимался, - вставил Вечеслав.
   - Угу, - ведьмак кивнул. - А меч побереги, старайся им не отбивай удары. Сталь плохенькая, сломается клинок, и всё, прибьют нас влёгкую. Ну, или пленят. Правда, я видел, как поднимали сломанные клинки и умудрялись ими шеи перебивать. Руке правда потом хана надолго.
   - Понял я, понял. Буду уворачиваться.
   - Ладно. Идём вой, - ведьмак усмехнулся. - А-то мы с тобой в Ладогу и к зиме не доберёмся.
   Вечеслав бросил последний взгляд на мёртвого разбойника, ощутив внутри какое-то неприятное чувство, похожее на смесь жалости и отвращения. Чувство это давило. Он смотрел секунд двадцать, надеясь, что оно уйдёт, но вдруг понял, что теперь это всегда будет с ним. Вины не было. Просто давило внутри и всё.
   Потому, засунув меч в кольцо, он только неопределённо махнул рукой и заспешил вслед за ведьмаком. Тот уже успел отойти метров на пятьдесят, походя издалека на плюшевого медвежонка.
   - Надо же, - улыбнулся Вечеслав, - А ведь бог. Если не врёт, конечно.
   Нагнав его, Вечеслав молча зашагал рядом, и чтобы отвлечься от неприятных мыслей о мёртвом, стал детально проворачивать в уме основные приёмы владения мечом, которые он теперь знал. Странно всё это было. Не тренировался, обливаясь потом, не рисковал жизнью в сечах, а знал.
   - Я на кромке рисковал, - поправил он сам себя. - Там тоже до смерти рукою подать.
   Пару часов дорога шла через лес. Устав вертеть в мозгу свой образ и так и сяк, заставляя его выделывать замысловатые удары и увороты, Вечеслав стал прислушиваться к звукам вокруг. В основном это было пение птиц, хотя иногда, где-то в чаще раздавался шорох, или хруст сломанной ветки, и тогда он на пару с ведьмаком, оборачивался в сторону резкого звука. Но всякий раз ничего следом не происходило.
   - Кабан, - коротко бросал ведьмак, или. - Косуля, - и беззаботно шёл дальше.
   - А если кто с луком? - спросил Вечеслав после очередной хлопком сломавшейся под чьей-то лапой или ногой ветки.
   - Я человека сразу определю, - с уверенностью успокоил ведьмак.
   Поверив ему на слово, Вечеслав перестал обращать внимание на все эти резкие звуки вовсе. Просто устал он уже постоянно находиться в напряжении, каждую секунду ожидать чего-то плохого. Не, понятное дело, что здесь, так как раз и надо, но от этого здорово устаёшь. По моральной части. Особенно с непривычки. А он явно ещё не привык, и поэтому, чтобы успокоить свою нервную систему, да и просто отвлечься от негативного, Вечеслав стал вслушиваться в голоса птиц. А их тут было с лихвой.
   Это синица тенькнула, неспешно размышлял он с улыбкой, а это... это не знаю, похоже на коноплянку, но как-то не так чуть. О, а это дятел по сухому дереву долбит...
   Звук был такой, как будто кто-то с бешеной частотой колотил полой внутри палкой по полому стволу. То, что это дятел, Вечеславу посчастливилось однажды убедиться визуально. Он не раз слышал такую дробь, сидя с удочкой у реки, огибающей по окраине его родной город. За этой рекою находился небольшой и не самого лучшего вида и состояния лес. И вот из этой пародии на лес и раздавался подобный звук с периодичностью раз в минут пять, а иногда и чаще, и Вечеславу почему-то всегда казалось, что выдающая эту дробь птица, делает её горлом. Какой-то вид клёкота, или что-то вроде этого. Потому он не смог сдержать улыбки до ушей, когда повезло наблюдать за работающим головой дятлом. Да уж, этот парень реальный отбойный молоток.
   ...А это кто? Красиво, блин...
   Вечеславу всегда нравилось слушать птиц, что-то лёгкое рождалось внутри, похожее на забытое ощущение из детства.
   - Э-э, эй! - удивлённо прокричал он, когда заметил, что ведьмак успел ушагать метров на сто вперёд. Тот остановился, и обернувшись, стал ждать. Вячеслав припустил трусцой, чувствуя, как с непривычки уже начинает побаливать правое бедро, об которое то тёрся при обычном шаге, то бился при беге, меч, и секунд через двадцать подбежал к ведьмаку.
   - Слушай, - сказал он, сделав перед этим глубокий вздох, чтобы восстановить дыхание, - Куда ты бежишь постоянно?
   Ведьмак развернулся, и чуть медленней, чем до этого, снова двинулся вперёд.
   - Наша цель - Ладога, - стал объяснять он напряжённо шагающему рядом Вечеславу, - Правильно?
   - Да у меня...
   - Если бы нашей целью была прогулка, - не дал договорить ведьмак, - Так сказать, для любования местными красотами, тогда да, нужно идти медленно, чтобы ничего не пропустить, потому что красот тут хватает.
   - Да я всё понимаю, - зло буркнул Вечеслав. - Мне оно тоже важно до твоей Ладоги добраться поскорее. Даже может и важнее. Только от быстрой ходьбы меч о бедро бьётся. Там уже синяк, наверное, с блюдце.
   - Ну, сообразительные люди обычно придерживают рукоять рукою.
   - Чёрт, точно, - Вечеслав сконфуженно улыбнулся, но внутри всплеснулась лёгкая обида. Снова этот хлипкий парень его срезал, и по всей видимости, ему нравилось это делать.
   Хотя, разве в этом есть что-то противоестественное? Обычные насмешки умудрённого опытом над неофитом. Вечеслав прекрасно понимал, что здесь он пока и есть неофит, несмышленый младенец, и единственный способ расти - это обучаться всему на ходу, причём не только в переносном смысле. Обучаться, потому что только так можно добраться до нахрен ему не сдавшейся ещё вчера Ладоги, и вернуться домой. И пусть этот бог подкалывает, усмехается, и даже, наверное, насмехается над ним, но пока он того и заслуживает. А чего ещё может заслуживать человек, привыкший к комфортной и практически безопасной жизни, в мире, где ни комфорта, ни безопасности нет и в помине? В мире, где каждый мужчина с детства учится быть воином, а не продвинутым пользователем. Где в его руке зажат меч, а не сотовый телефон последней модели. Где люди не вяло тянутся по жизни, посчитывая наслюнявленными пальцами купюры, а живут каждой секундой, потому что жизнь это не деньги, а... жизнь... Хм, подумаешь, синячище на бедре...
   Сравнения этого мира с тем, невольно заставили Вечеслава снова задуматься о семье, хотя он и отгонял эти мысли весьма старательно, чтобы не причинять ими боль самому себе. Но теперь, когда появилась лазейка, они сразу же набросились и принялись жалить вопросами - Как они теперь? Маша, Иришка, родные. Что вот сейчас делают? Вот именно сейчас, что они чувствуют? Как им там? И вдруг его осенило, а ведь версия, что он бросил их, не должна в принципе возникнуть. Он исчез прямо возле места работы, на асфальте, наверное, даже остался лежать сломанный счётчик, да и "пирожка" он закрыть не успел, прихлопнул дверцу и только. Так от семьи не уходят.
   Но радоваться этим мыслям или нет, Вечеславу было непонятно. С одной стороны, да, не бросил, значит не будет обиды, но с другой стороны, так ведь получается ещё страшнее. Как? Куда исчез? Куда вообще можно было исчезнуть в десяти шагах от работы? Ну не на похищение же валить? Кто его похитить мог? А главное - нахрена?
   - Не отставай! - отвлёк от зароившихся в мозгу вопросов окрик ведьмака. Вячеслав снова нагнал лёгкой трусцой.
   - Да о семье всё думаю, - проговорил он, поравнявшись, и вытирая пот со лба. - Слушай, так что насчёт родника? Надо ж поискать.
   - Времени много уйдёт, - ответил ведьмак. - Потерпи уже маленько. До Оки вёрст тридцать осталось.
   - А сколько это в километрах?
   - Тридцать четыре выходит.
   - Да охренеть. Я уже столько без воды не смогу, сдохну.
   - Не ной, - твёрдо проговорил ведьмак. - Человек без воды двое суток может обойтись без каких-либо последствий. Ты себе жажду больше мыслями нагоняешь, чем она на самом деле есть. Попробуй отвлечься.
   - Угу, - буркнул Вечеслав, чувствуя, что к довершению прочих тягот, ещё и дорога пошла вверх. Он вскинул взгляд, который в последние минуты был всё чаще устало упёрт под ноги, и увидел, что впереди вырисовался невысокий холм. То, что невысокий на мгновенье порадовало, но оттого, каким длинным выглядел его пологий склон, радость тут же испарилась.
   - Фу-у, блин, - обречённо усмехнувшись, выдохнул Вечеслав. Такая усмешка у него появлялась всегда, когда нельзя было отлинять от чего-то тяжёлого и нудного. Например, когда его умолял Семёныч из-за отсутствия вечно где-то пьющих слесарей, лезть в подвал. Сейчас он был готов залезть в любой подвал с радостным воплем, и ему стало смешно от того, что оказывается о сырых холодных подвалах можно мечтать.
   Правда лёгкий ветерок, появившийся с час назад, немного освежал, но он же поднимал и пыль с дороги. Пыль эта постепенно забивала нос, досушивала и без того сухое горло, и до слёз резала глаза. Плюс к этому начинали ныть ноги. Боль поднималась от икр к бёдрам и плавно переходила на спину, которая и так чувствовала себя неважно после встречи с отмороженными разбойниками.
   Через минут двадцать подъём, наконец-то, закончился. Дорога пошла ровно, огороженная с обеих сторон полувысохшими лугами. Вечеслав обернулся, чтобы на глаз определить пройденное расстояние, потом на долю секунды вскинул взгляд вверх. Солнце уже преодолело половину пути к зениту, а от леса они отошли примерно километра на три-четыре. Получалось, что при самом лучшем раскладе до реки они доберутся глубоким вечером.
   - А от Оки до самой веси сколько? - спросил Вечеслав, вытирая пот с шеи.
   - Ну, не от Оки, а вдоль неё, вообще-то. Там получается ещё вёрст десять.
   - Значит, до сегодня не дойдём, - грустно выдохнул Вечеслав, не вложив в фразу вопросительной интонации, хотя ему очень хотелось, чтобы ведьмак ответил отрицательно.
   - Если поспешим, - сказал тот секунд через пять, - То может к ночи и дошлёпаем.
   - Я, конечно, может быть мало понимаю в здешних делах, - Вечеслав сухо покашлял, - Но нам, наверное, ж деньги нужны, или что тут у вас.
   - А у нас тут всё, - ведьмак весело хмыкнул - И мех, и серебро, а хочешь работой расплачивайся.
   - Не, работать после такого пути неохота, - Вечеслав вымученно улыбнулся. - Ты говорил, тулуп этот продашь.
   - Если купят. Но больше пяти кун серебра, думаю, не дадут.
   - А это много?
   - Пять кун? - ведьмак не оборачиваясь, пожал плечами. - На поесть и на ночлег хватит. Ну, по кружке мёда варенного можно выпить, это куна. Рыба в веси вообще дешёвая, ещё куна, и нам двоим объесться хватит. А-то и задарма накормят, так, что со скамьи не поднимешься. Сночевать где в сарайчике и за резану можно, а-то и снова, так сночуем у знакомого радимича, если он куда не подался.
   - А что за резана?
   - Половина куны. На торжищах куну частенько разрезают щипцами наподобие ковальных. А в последнее время дирхемы в весе сильно "гуляют". Потому некоторые обрезают по кругу, как раз под вес резаны. А из обрезков гривны серебра льют. Да не в этом дело, - ведьмак на секунду обернулся, и Вечеслав увидел его задумчивое лицо. - Было бы неплохо до Мурома по реке дойти. С купцом каким на ладейке, или с общинными. Да речной извоз дорог, кун по двадцать с рыла, а-то и по гривне, вот так вот.
   - А это сколько?
   - Ну, если гривна кун, - ведьмак причмокнул губами, - То это двадцать пять кун, серебряных монет арабских, или двадцать ногат. Это тоже монеты арабские, только весом больше. Отборные по-нашему, значит. Получается, гривна кун весит около семидесяти грамм. А если гривна серебра, то это четыре гривны кун.
   - Да уж, - Вечеслав махнул рукой, - Запутаешься нахрен.
   - Это ещё что. Есть ещё определённые отношения серебра к золоту, серебра к меху, меха к золоту...
   - Может и вправду какую работёнку найдём? - перебил Вечеслав вопросом, понимая, что под палящим солнцем, который давно расплавил мозг, вся эта арифметика сильно напрягает голову.
   - Не наше это дело, - ведьмак снова обернулся. - Наше дело до Ладоги добраться. Давай поживей, а-то ещё в поле придётся ночевать.
   Вечеслав прибавил шаг. Ночевать в поле не хотелось. Ведь это означало, что они не дойдут до реки, и значит, опять терпеть жажду, потому как родника ведьмак искать явно не собирался. К счастью дорога пошла вниз, и идти стало чуть полегче.
   Однако, впереди нарисовался ещё один холм, и подъём на него начинался примерно через полкилометра. Вечеслав удручённо хмыкнул. Подъёмы под палящим солнцем изрядно выматывали. Он медленно огляделся по сторонам. Слева всё та же картинка, луг и голубое небо, зато пейзажик по правую руку порадовал, у самого горизонта собирались белые, громоздящиеся друг на друга облака, и Вечеслав взглянул на них с надеждой. Пусть хотя бы не дождь, это уж слишком он губу раскатывает, но если прикроют палящее солнце, и-то уже огромная от них помощь.
   - А сколько народу в веси живёт? - спросил он, переводя взгляд с красивых, пышных облаков на спину ведьмака.
   - Сотни три, три с половиной. Роды постоянно кочуют, ищут, где лучше. Молодые парни бывает наперекор отцам сбегают в дружины младшие, кто в Муром, кто в Суздаль, а кто и в полянские земли. Славы себе ищут. Но основное население, конечно, прочно к месту привязывается. Несколько родов радимичей, местные вятичи, пришлые всякие, дреговичи те же, меря да мордва, что от болгар да торков бежит. Может и больше четырёх сотен уже будет.
   Вечеслав только недоумённо выпятил губу. Он уже привык не понимать из того, что говорил ведьмак то на треть, то в половину, то вообще ничего понятного в его речи он не ухватывал. Какие дреговичи? Не, ну про мерю слышал краем уха, в школе ещё. А за этих радимичей чего он так распаляется?
   - Между прочим, - продолжил ведьмак, - Рязанская весь Владимиру дань до сих пор не платит. Все остальные вятичи кое-как, через не хочу платят, а Рязанские и в ус не дуют. Благо весь их в стороне от полюдной дорожки стоит. До ближайшего погоста вёрст сорок будет. Но думаю Владимир о них не забыл, просто некогда ему теперь со своими махинациями. Ох, и готовит он для Руси потеху, - ведьмак шумно вздохнул. - Вятичи, они ж после гибели Светослава отказались Киеву платить, говорили - Светослав князь, а сыновья его не вышли княжить ими. Владимир на них и пошёл. Мечом и огнём данниками снова сделал, много людей положил.
   - Ну, правильно, - Вечеслав улыбнулся, - Заплатил налоги, и живи спокойно.
   - Мечом и огнём зачем же? Светослав как сделал? Пришёл к вятичам и спрашивает - кому дань даёте? Те говорят - хозарам. А он говорит - мне давайте, а я хозар побью. И побил. Большое дело сделал. Уже вся Европа рабов славянами называла, до того хозарские рахдониты злодействовали. Караванами гнали, и вятичей, и полян, и остальных всех на продажу. Ты слышишь? На продажу. Мужей, женщин, детей. А стариков по горлу саблей. Вот так вот. А с тех пор у них и ведётся, в Европе в смысле, славянин и раб - одно слово. Если б вы в своём времени думали, - ведьмак отвёл правую руку в сторону и потряс ею куда-то в сторону громоздящихся у горизонта облаков, - Понимали бы, кто друг вам, а кто враг.
   - Слышишь? - перебил Вечеслав, останавливаясь и озираясь по сторонам.
   Откуда-то, он никак не мог уловить откуда, стал слышен странный звук. Похожий немного на дробь выбиваемую дятлом, но только тише и глуше. И самым непонятным было то, что взгляд не выхватывал в обозреваемом пространстве ни одного дерева. Не дятел значит.
   Ведьмак резко остановился и уставился вперёд, на вершину холма, которая подрагивала в сизоватой дымке. Его правая рука резко взлетела вверх, согнувшись в локте, и Вечеслав остановился.
   - Слышишь? - переспросил он, но ведьмак вместо ответа, выставил указательный палец и покачал им из стороны в сторону.
   - Что? - шёпотом выдохнул Вечеслав.
   Ведьмак снова оставил его вопрос без ответа. Несколько секунд они молча слушали приближающиеся глухие удары, которые становились всё отчётливей и даже как будто звонче. Вечеславу было уже понятно, что исходит звук из-за холма впереди, и помимо этого, становилось понятно и другое - дробь выбивали копыта. Понятно стало на уровне каких-то детских воспоминаний, вот он в селе у бабушки, вот скачки на первомайские праздники, и вон он такой звук. Именно такой.
   - Двое, - вдруг сказал ведьмак, и обернувшись, нервно облизал губы. - Чернобожьи.
   - А ты откуда знаешь? - спросил Вечеслав, чувствуя, как в кровь вливается приличная доза адреналина. То, что Чернобожьи отнюдь не друзья ведьмаку, было уже ясно. Ведьмак обрисовал ситуацию, так сказать, со всей определённостью. И по ситуации этой теперь выходило, что и ему они друзьями не будут.
   - Откуда, откуда, - напряжённо проговорил ведьмак. - Чую.
  
   6
  
   Они появились на вершине секунд через двадцать, остановили коней и слегка приподнялись в сёдлах, видимо, чтобы лучше разглядеть открывшийся взору простор. И без лишних размышлений стало понятно, что всадники их заметят сразу же. Да и как было не заметить? Две фигуры посреди дороги, справа и слева бесконечные луга без единого деревца, нигде не укрыться. Мелькнула идея спрятаться на самом лугу, в высокой траве, но Вечеслав сразу же набросал в голове панорамку, и понял, что сверху холма высокая трава нисколько не укрытие.
   Какое-то время всадники просто смотрели на них, используя ладони вместо козырьков. Ни у одного, ни у другого шлема на голове не было, хотя почему-то Вечеславу здешние конные воины представлялись именно так, в шлемах и копьями наперевес.
   - Что делать будем? - осторожно спросил он вполголоса у ведьмака, который с момента появления всадников, озабоченно вертел туда-сюда головой, бросая взгляд то на холм, то на своего спутника.
   - Вот же ж... и спрятаться негде, - наконец выдавил он, останавливая взгляд на Вечеславе. - И чего делать?
   - Да это я у тебя спрашиваю, - Вечеслав почувствовал, как бешено ускоряется сердце, а горло само по себе делает нервное глотательное движение, невзирая на то, что слюны во рту всё равно нет. Ему вдруг вспомнилось, даже не вспомнилось, а сверкнуло в мозгу молнией, что ведьмак-то теперь без своей этой магии, и если случится буза, то в ней основной действующей силой должен стать он. И поэтому ему вдруг захотелось определить с ювелирной точностью, до последнего грана, насколько эти Чернобожьи враги им. Чтобы знать наверняка к чему готовиться. Ведь тот, кто предупреждён, тот вооружён, так же оно как-то там?
   Вечеслав нервно стёр со лба прохладный пот.
   - И какие у них планы? - спросил он.
   - Да убить нас, - сухо ответил ведьмак и добавил с неуместной гордостью. - Ты понимаешь, тут всё серьёзно. Я почти единственный, кто может помешать им теперь. Ну, почти...
   Всадникам видимо надоело созерцать две замеревшие на месте фигурки и они вновь пришпорили коней и стали приближаться. Приближались они неспеша, шагом, легонько подпрыгивая в сёдлах вверх-вниз, словно оттягивая начало неприятной встречи. У Вечеслава от слаженности и красоты их движений, и от самой нереальности картинки, внутри зашевелилось то ощущение, которое возникает при любовании чем-то действительно изумительным. Зеленовато-пурпурным закатом, например, или парой белоснежных лебедей, летящих в голубом небе. Стой и восхищайся, если бы не понимание того, что приближаются эти двое, чтобы убить.
   У одного из всадников на груди время от времени появлялись яркие блики, и Вечеслав понял, что это видимо бликует сталь кольчуги. Второй немного ускорился, поравнялся со своим спутником и что-то стал говорить ему.
   - Интересно, о чём они? - мелькнула мысль, а левая рука медленно вытащила меч из кольца. Сталь резанула по железу, издав напряжённый звон, и внутри появилась какая-никакая уверенность.
   - Я попробую одного отвлечь, - бросил ведьмак и стал отходить влево.
   - Не надо, - остановил его Вечеслав. - Если уж принимать бой, то лучше в куче.
   - Да я тут, в смысле, недалеко, - громко ответил ведьмак, и кивнул головой. - Ты вон с того в кольчуге начинай.
   - Да я понял уже, - прошептал себе под нос Вечеслав и выставил вперёд правую ногу.
   Когда между двумя пешими и двумя конными осталось метров пять, конные остановились. Теперь Вечеслав мог детально рассмотреть их.
   - Врага нужно знать в лицо, - пришло на ум глупое для данной ситуации выражение.
   А лица у врагов были недобрыми. Тот, что впереди, глядел коршуном, переводя тяжёлый взгляд то на одного, то на другого. На вид ему было немного за сорок, короткие волосы и усы, загибающиеся вниз к подбородку, придавали лицу ещё больше суровости. Второй молодой, по виду ещё совсем недавно переваливший за второй десяток, без какой-либо растительности на лице, смотрел с ухмылкой. Из-за его спины виднелась рукоять меча.
   У первого же меч видимо висел на поясе в ножнах, но его Вечеслав не увидел. Так получалось, что рукоять была закрыта торсом самого конного, а ножны корпусом лошади. Это были всего лишь предположение, но то, что меч должен быть, Вечеслав не сомневался. Не безоружным же он припёрся.
   Лошадь под молодым переступала с ноги на ногу, нервно встряхивая головой, словно ей было невмоготу стоять на месте. Казалось, пришпорь её чуть, и она тут же рванёт в карьер. Под старшим животное стояло не шевелясь, и только то ли стыдливо, то ли презрительно отворачивая вбок морду. Судя по тёмно-коричневому, сочному окрасу, масть у лошадки старшего называлась - гнедая. Это Вечеслав примерно помнил по тем же детским воспоминаниям, первомайские праздники, село, скачки... И двоюродный брат, что-то увлечённо рассказывающий о лошадях. Любил он их до умопомрачения, бредил ими. Выше лошадей был только "Чезет", но это уже заоблачная мечта.
   У второго лошадь была светло-серой, с редкими яблоками и тускловато-белой гривой, и видимо, как и всадник, в пору расцвета молодости, отчего прыть из неё так и пёрла.
   - Хм, Велес, - проговорил с неясной задумчивостью старший, - Это кто с тобой?
   - Вой, - коротко бросил в ответ Велес, и сделал такое равнодушное лицо, словно и не было перед ним никого, кто хочет его убить, а только унылый, вгоняющий в дремоту степной пейзаж.
   - Вой? - старший усмехнулся. - Из дружины?
   - Олега-князя гридень был.
   - Так нема того князя, - старший коротко гыгыкнул, а на лице молодого яснее прорисовалась ухмылка.
   - И тебя скоро нема будет, - в тон ему ответил ведьмак. - Или ты по-инакому мыслишь?
   - Моё дело не мыслить, моё дело воевать, - старший едва заметно тронул каблуком сапога лошадиный бок, и гнедая сделала четыре коротких шажка вперёд, не без боязни поглядывая на Вечеслава. - Да ещё в полюдье ходить, великого хакана Владимира от всякого княжья недовольного стеречь.
   - Слово не воробей, а мои уши не силки, - ведьмак хмыкнул. - Ты эту кривду своим отрокам тупым загружай. Какое полюдье? Тебя Чернобог уже четвёртое лето по моему следу гоняет, и ты как пёс бежишь. Через портал возле Мурома прошли?
   Старший широко улыбнулся.
   - Ты тоже не одну правду молвишь. Какой же это Олегов гридень? Это ж тот парень, которого ты за собою сюда утянул. Зачем он тебе?
   Гнедая сделала ещё несколько шажков вперёд, и фыркнула.
   Вечеслав старался не вникать в разговор, сосредоточившись только на визуальном. Понятно было, что ведьмак и старший просто заговаривают друг другу зубы, рассеивают внимание, но расслышав, что разговор коснулся его, он невольно навострил слух. Причём тут я? - мелькнул в голове естественный вопрос.
   - Случаем вышло. Ты же видел, наскочил я на него.
   Вечеслав держал в поле зрения обоих всадников, хотя интуитивно чувствовал, что основную опасность представляет старший. И то, что он не начинает бузу, ещё не говорит об отсутствии у него решительности. Скорее всего, он просто не знает, что у ведьмака нету силы, и потому побаивается, прощупывает почву, подбирает позицию.
   - Но он знает, что я не воин, - Вечеслав заметил, как гнедая сделала ещё один шажок, всего один, но теперь расстояние между ним и старшим было меньше метра. - Это тот, который там стрелял, - дошло вдруг до Вечеслава. - Возле Мурома портал, значит... Он теперь сможет достать меня мечом, если резко вытащит, успею увернуться?
   - Чтобы бог, и случаем, не поверю.
   И снова шажки. И теперь гнедая и всадник уже где-то справа, ещё несколько шажков, и они будут за спиной. А тогда не уследить одновременно за двумя.
   - А мне до твоей веры делов нема, - отвечает ведьмак.
   И дальше, как в замедленной съёмке, хотя и понятно Вечеславу по ощущениям тела, по работе мышц, что всё происходит на пределе возможностей тела.
   Правый глаз краем замечает, как рука старшего выхватывает меч, ведьмак бросается вперёд, повисает на поводьях серой, норовистой лошадки, рука взлетает на уровень пояса, левое плечо уже летит назад. Разворот, свист разрубленного воздуха и удар остриём по голени старшего. Хруст переломанной, или перерубленной, думать об этом нет времени, кости, тут же заглушает дикий крик. Старший нагибается вперёд, так и не успев рубануть мечом. Нагнуться его заставляет боль, и Вечеславу почему-то приятно это понимать. Ударить с разворота по голени, туда, где почти нет мяса, где только кость, это решение пришло само. Бить выше неэффективно, в грудь тем более, там кольчуга, а сможет ли он через неё сломать рёбра?
   Зачем гадать? Есть голень. И удара туда старший явно не ожидал, а значит, решение принято правильное. Он сгибается почти пополам, роняет меч и тянется рукою к ране. Штанина уже мокрая и тёмная от крови, сапог неестественно вывернут в стремени, а Вечеслав снова заносит меч.
   Пока всё хорошо, но нужно действовать ещё быстрее. Он видит боковым зрением, как ведьмак отлетает назад от удара сапогом в лицо, и падает спиной на дорогу. Значит, молодой теперь рванёт на него.
   Меч летит вниз, но внутри что-то щёлкает, какая-то преграда, и он пытается притормозить руку, но уже поздно. Клинок входит в шею под самым затылком.
   Крик тут же захлёбывается и переходит в судорожный хрип. И всё же он успел немного притормозить меч. Клинок не перерубает шею, он останавливается посредине и увязает в мясе и костях. Вокруг раны тут же образовывается синюшная припухлость и начинает течь тёмная кровь. Вечеславу требуется дополнительное усилие, чтобы выдернуть клинок, а ведь там, слева ещё молодой, на норовистой лошадке, и если замешкаться, то и самому можно лишиться головы.
   Наконец, клинок вырван из раны, Вечеслав быстро разворачивается и с рёвом бросается на второго противника. Но тот к его удивлению и не собирается биться. В его глазах застывший ужас. Он видит валящегося из седла на пыльную дорогу своего старшего соратника, видит поток крови, льющийся из раны, и ему хочется жить. Это написано в тех же глазах поверх ужаса. Серая уже развёрнута и срывается в галоп, а потом переходит в карьер, поднимая облака пыли.
   Вечеслав вдруг чувствует, как ему тяжело, как он устал. Ноги сами подгибаются, и он плюхается на землю, опуская глаза вниз...
   - Ранен?! - ведьмак уже успел подняться, и подбежал к Вечеславу, потирая рукою нос. - Ранен, что ли?!
   - Нет, - выдохнул тот всего одно слово и устало помотал головой.
   - Не, слушай, ты реально вой! Это смесь мастерства и быстрого ума. Я тебе говорю. Не, ну надо же, придумал, по голени. С разворота. А молодой-то, хм. Что поделать, челядь...
   Ведьмак вдруг замолк и замер.
   - Лошадь, - выдохнул он шёпотом.
   Вечеслав медленно поднял голову и удивлённо посмотрел на стоящую метрах в трёх лошадь. Старший уже свалился вниз, и теперь лежал на спине посредине дороги. Под его шеей натекала тёмно-красная лужа, перемешиваясь с пылью, быстро густея и берясь комками, а перебитая нога была задрана высоко вверх. Вывернутая ступня застряла в стремени, штанина скатилась вниз, и из красного пятна крови торчал белый кусок перерубленной кости. Вечеслав молча смотрел на это зрелище секунды три, не в силах понять, откуда всё это тут появилось, и вдруг мозг врубился. Вот так просто, как об стену лбом со всего размаха врубился, и из лёгких вырвался иступлённый крик. Крик этот быстро перешёл в что-то похожее на вой.
   Гнедая, испугавшись, дёрнулась вбок, и нога выскользнула из стремени. Глухо ударившись о землю, она дёрнулась, словно убитый попытался подняться, и тут же замерла. Вечеслав быстро отвёл взгляд от этого зрелища, пряча глаза в ладонях, и замолк. Воздуха в лёгких не осталось, он выдохнул криком-воем всё, и теперь шумно вдыхал его, слыша, как отдаляется выбиваемая копытами дробь.
   - Чёрт, уйдёт же, - услышал он досадливый вскрик ведьмака, но лично ему было на лошадь плевать. Внутри него образовалась такая пустота, что всё остальное на её фоне стало вдруг абсолютно неважным.
   - Нахрен она вообще эта лошадь, - зло подумал он. - Вот нахрен она сейчас?!
   Внутри него вдруг как будто произошёл взрыв, рассыпался дрожью по всему телу, и он с удивлением понял, что плачет. Слёзы текли сами, плечи сотрясались то ли от общей дрожи, то ли от рыданий. Всё сразу вдруг стало непонятным, всё слилось в одно ощущение пустоты, и казалось, даже время остановилось, ожидая что же будет дальше.
   - Зачем мне это вообще? Зачем? - преодолев это безвременье смешанное с пустотой, судорожно заработал мозг. - Не нужно оно. Не нужно оно мне. Не-нуж-но! Я не убийца, я просто человек. Я ведь жил обычно. Зачем?! Человеку по шее. Я же не убийца.
   - Ничего, ничего, - услышал он голос ведьмака над самым ухом. - Это ничего, нормально. Если муж плачет, значит он перешёл на уровень выше. Главное, не вини себя. Ты просто теперь другой, воин ты, понимаешь? Без этого никуда, воин должен убивать врага, это его суть.
   - Я не убийца, - тихо выдохнул Вечеслав, стыдясь своих слёз, и потому не отрывая лица от ладоней.
   - Это не убийство, - забормотал ведьмак. - Это наказание. Боги требуют наказывать зло. Этот вой пошёл на самое страшное злодеяние, хотел совершить убийство, а ты наказал его.
   - Всё равно, - выдохнул Вечеслав.
   - Ладно.
   По тихому звуку шагов, Вечеслав понял, что ведьмак уходит, и удивлённо поднял голову. Солнце, смешавшись со слезами, заиграло разноцветной, поблёскивающей пеленой. Вечеслав отёр глаза рукавом, скользнул взглядом мимо убитого, побоявшись на нём задерживаться, и уставился на ведьмака.
   Тот уже был метрах в десяти от дороги и вёл себя странно. Он шёл полубоком, дёргал головой, смешно переставляя ноги, а метрах в пятидесяти чуть левее Вечеслав увидел гнедую.
   Лошадь стояла, ощипывая и пережёвывая подсохшее разнотравье, и время от времени не без интереса поглядывала на ведьмака. Ведьмак продолжая свои кривляния, с каждыми несколькими шагами незаметно приближался к ней, иногда застывая на месте, когда гнедая выказывала беспокойство. Когда же она в очередной раз наклоняла голову, чтобы отщипнуть пучок желтоватой травы, ведьмак делал три-четыре обычных широких шага по прямой к ней, а затем снова нелепые подпрыгивания, встряхивания головой. Вечеслав вымученно улыбнулся, смотреть на ведьмака было смешно, не взирая на то, что внутри него было не до смеха. Дрожь отступала, но оставляла после себя словно обугленную пустошь. Похоже это было на ощущение после перенесённой тяжёлой болезни. Как будто само убийство было болезнью, протекшей хоть и стремительно, но не менее разрушающе.
   Между ведьмаком и гнедой тем временем оставалось не больше трёх метров. Ведьмак замер, но как только гнедая опустила голову за очередной порцией сухого разнотравья, резко рванул вперёд. Как-то из-под низу, почти незаметно, он вскинул руку и ухватился за поводья. Лошадь испугано шарахнулась в сторону, но ведьмак удержал, приблизился к ней вплотную, и стал гладить гнедую по шее, что-то при этом приговаривая. Та дёрнулась ещё раз, но вдруг успокоилась, присмирела, и уже через минуту ведьмак повёл её за собой к дороге.
   Вечеслав хмыкнул. И зачем им одна лошадь, было бы две...
   - Дружище! - выйдя на дорогу, радостно воскликнул ведьмак, словно прочитав мысли Вечеслава. - Эта лошадь даст нам гривен семь-восемь.
   - Судя по твоему довольному лицу, это много, - Вечеслав снова через силу улыбнулся.
   - Мы ещё на ней и проедем маленько, - радостно сказал ведьмак.
   - Вдвоём, что ли? - удивился Вечеслав.
   - Ничего, не переломится. Ты как?
   - Да хреново.
   - Это пройдёт. Иди лошадку подержи.
   Вечеслав поднялся, и всё так же избегая смотреть на труп, подошёл к лошади. Поданные поводья он взял с каким-то превентивным напряжением в теле, заранее боясь, что гнедая снова дёрнется.
   Ведьмак отпустил поводья и потянулся к небольшому мешку, который был перекинут перед седлом через спину лошади. Стянув его, он развязал тесёмку с одного краю и заглянул внутрь.
   - О-о, овса гривны* три.
   - Опять гривны? - спросил Вечеслав, даже не пытаясь разбираться, почему и тут гривны. Хрен его знает, может они и время в гривнах измеряют, что теперь, возмущаться, что ли? Да и плевать ему в принципе. Сейчас главное убраться отсюда побыстрее, чтобы не чувствовать рядом труп убитого им человека. А он именно чувствовал его, кожей, так же, как и палящее солнце.
   - На мешок, - сказал ведьмак, и перехватил поводья. - Покорми с пригоршни, чтоб привыкала и не боялась.
   Протянутый мешочек Вечеслав положил на землю, сам опустился на корточки, и промучившись немного, скатывая края, чтобы было удобней зачерпнуть, наконец, нырнул в него обеими ладонями. Часть овса тут же осыпалась с боков сложенной кистями лодочки. Вечеслав аккуратно поднялся, и поднёс пригоршню к лошадиной морде. Та на удивление быстро сообразила чего ей делать и потянулась к овсу, хотя Вечеслав ожидал, что гнедая как минимум шарахнется от него в сторону. Но она лишь доверительно и с аппетитом заелозила губами по горке овса, задевая и слюнявя большие пальцы. Когда весь овёс был подобран, то обслюнявленными оказались все пальцы и обе ладони. Вечеслав гыгыкнул, и присев, снова запустил ладони в мешок.
   - Смотри, чтоб не укусила. А-то мало не покажется, - с усмешкой проговорил ведьмак.
   - Да я знаю, - Вечеслав поднялся с новой порцией и протянул её гнедой. - Я как-то в молодости годик рубщиком в мясном проработал. Так вот мы там головы обваливали и потом челюсти разрывали. Знаешь, хватаешься одной рукой за верхнюю, другою за нижнюю, и тянешь в разные стороны. Так вот, у меня однажды рука с верхней челюсти соскользнула и она в полсекунды сложилась. Ну, а с пальцами той руки, что нижнюю держала, сам понимаешь, что было. Указательный и средний до кости рубануло. Блин, и больно было, и заживало потом долго. У них же на зубах микробов всяких полно.
   - Значит, учёный, - ведьмак улыбнулся, - Тогда ещё одну мудрость слушай. К лошади сзади не подходи. А-то так копытами может приложиться, что минуя кромку в Сваргу попадёшь.
   Ведьмак рассмеялся и Вечеслав не удержавшись заржал следом.
   Когда гнедою была съедена вторая пригоршня, Вечеслав присел, чтобы набрать ещё.
   - Треть где-то скорми, - сказал ведьмак. - Остальное у реки скормим, когда напоим её. Так она в веси бодрей смотреться будет.
   - Слушай, - начал Вечеслав, подставляя гнедой третью пригоршню, - А чего это ты про Муромский портал говорил?
   - Да под Муромом портал есть. Вот они видимо в вашем времени на самолёте быстро до него и добрались. А здесь у них в Муроме с полдюжины своих среди княжьих смердов, да и в серебре со златом Чернобог ограничений не ставит. Там они видимо четырёх лошадей взяли и навстречу нам. Эта гнедая большую часть пути налегке прошла, потому и не сильно взмылилась.
   - А чего ж они больше народу не послали?
   - Да я думаю, у них так получилось. Побоялись они Чернобогу сообщать, что снова меня упустили, вот и сами удумали дело выправить.
   - А что за порталы такие? - Вечеслав загрёб четвёртую пригоршню, прикинув на глаз, что ушла примерно половина. - И вообще, как это они перемещаются туда-сюда? Бред какой-то.
   Он поднялся и протянул овёс гнедой.
   - Ешь, последняя пока.
   - Да эти порталы они испокон веков существуют, - стал объяснять ведьмак. - Раньше только волхвы о них и ведали. И по этим порталам они вперёд по времени излишки магической энергии сбрасывали. Хорошей энергии само собой. Приходит следующий день, а там уже задел хорошего.
   - Всё равно бред какой-то, - Вечеслав вытер влажные от лошадиной слюны ладони об джинсы. - А про штраф ты ещё говорил. Ну, что за убитого. И про эту ещё, кровную месть, - он бросил осторожный взгляд на труп.
   - Ну, по-моему, эта земля даже ни к какой верви не относится, так что никого не подставим. А насчёт кровной мести, у этого, вряд ли, мстители сыщутся. Большая часть из допущенных до порталов, они из вашего времени, а здешних мало совсем. Да и то, почти все они малыми детьми выкуплены из плена у печенегов. Выкупают само собой втихую, роду не сообщают, и вырастают такие без роду без племени, вечной Чернобожьей челядью. Чернобог знает толк в кадровых делах, - ведьмак хмыкнул. - Хотя, ты ж видел, не все из них храбрыми воями выходят. Вон и этот молодой, очконул не по-детски. Хотя, может он и из ваших.
   - Слушай, а ты сколько у нас пробыл, что так хорошо по-нашему болтаешь?
   - В последний раз три недели всего. А до этого разов шесть бывал по неделе, по две, - ведьмак улыбнулся. - Но я быстро схватываю. Да и чего у вас дольше делать? Мрачно, дышать нечем, гарь одна, и люди какие-то не такие. Как и не русичи, ей-богу, - ведьмак кивнул в сторону убитого. - Да и эти отыскали быстро. Видимо Чернобог им там всем по полной вставил за Ладожское упущение. Держи.
   Ведьмак передал поводья Вечеславу, и распоясавшись, быстро снял жупан. Повертев головой по сторонам, он пожал плечами, и видимо решив сильно не заморачиваться, бросил его на землю. Потом стащил через голову цветастую майку, и скомкав, принялся вытирать ею бок гнедой.
   - За лошадкой уход нужен, - стал говорить он, усердно работая рукой, - Чтобы не захворала, не дай бог.
   Полностью обтерев один бок и шею, и обойдя гнедую, ведьмак принялся за другую сторону, а Вечеслав, уставившись на облака возле горизонта, стал размышлять об узнанном. Выходило, что ближайший портал не очень далеко, полтора дня пути конному. Где-то внутри шевельнулась надежда, может есть шанс попытаться воспользоваться этим порталом, а не переться чёрти куда? Да и каков шанс допереться, если вот так постоянно будет кто-то навстречу попадаться. Ведьмак сказал о полудюжине Чернобожьих, это шесть человек. Много. Но с другой стороны, ведь там мучается его жена с дочерью, да и он тут тоже мучается, и без них, и оттого, что приходится идти на такое, о чём он даже не задумывался в той жизни. Хм, задай ему там кто-нибудь вопрос - смог бы ты убить? - он бы не задумываясь ответил - нет. А оно вон оказывается как.
   Снова накатила пустота, и теперь стало даже тошно, так тошно, что Вечеслав сходу задал ведьмаку вопрос, едва ли не выкрикнув его.
   - Так и чего ж с этим делать?
   - С мёртвым, что ли? - спокойным голосом, словно дело и не шло о трупе с перерубленной до половины шеей, спросил ведьмак. - Послушай, доброго людина или воя, принято сжигать, потом насыпать поверху небольшой холм и ставить домовину. Я ж тебе говорил, по-моему. А насчёт таких ты не парься. Пойми, он не по руському закону живёт, он злодей, а со злодеями здесь не церемонятся. Потому оттащим на луг подальше, чтобы глаза не мозолил.
   - Я тащить не буду, - замотал головой Вечеслав.
   - Ладно. У него ремень есть, я за кисть обхвачу и к поводьям привяжу. А ты, кстати, меч свой подними, чего он валяется? Не дело это, меч, который тебе жизнь спас, бросать так.
   Вечеслав перевёл взгляд на то место, где он недавно сидел, уткнувшись лицом в ладони, сразу после короткого боя. Меч сиротливо, но грозно покоился на земле. В первую секунду у него появился страх перед оружием, которым он прервал человеческую жизнь. Вот они каковы шаги, подумал он, вспомнив, как размышлял о новом для него пути, когда брал этот меч в руку впервые. Да, прежним уже не стать, никогда не стать. Но разве оно лучше - прежнее? И может, именно теперь правильнее?
   Он быстро подошёл к мечу, и нагнувшись, поднял его. Рукоять, как влитая, легла в ладонь, сталь блеснула на солнце, и показалось, что меч придаёт ему уверенности и покоя, силы и твёрдости духа, и даже не придаёт, а делится ими, поровну, без сожаления, как делятся с лучшим другом последней краюхой хлеба.
  
   7
  
   Вечеслав повалился в траву у дороги, положил меч на себя, и пока ведьмак занимался убитым, просто смотрел в небо. Жара продолжала сушить, и после короткого, но напряжённого боя, казалось в теле не осталось и капли влаги. Но Вечеслав теперь воспринимал это почти как должное. Он начинал мириться с лишениями, и если в начале они виделись как что-то неприятное, ненужное, то теперь появилось ясное понимание - лишения - это неизбежность. Как ни крути, но придётся терпеть, включать силу воли, скрипеть зубами, чтобы однажды вернуться домой. Когда это произойдёт, и произойдёт ли вообще, Вечеслав думать не хотел. Слишком неопределённым стало его будущее. Там, в своём времени, у него всё было даже вроде как распланировано. Скопить чуть деньжат, через годика три начать строить дом, да и о втором ребёнке они уже начали с Машей не только подумывать, но и всё чаще говорить, решать. Ну, и Иришку само собой поднимать, школа, потом какой-нибудь вуз, интересно, кем она захочет стать, когда подрастёт? Пока она мечтает быть певицей, такой же, как какая-то там их леди Гага.
   Было слышно, как ведьмак шумно возится, что-то недовольно бормоча вполголоса, и время от времени прикрикивая на лошадь, которая переступала с копыта на копыто и нервно фыркала. Потом, видимо привязав всё как надо, он стал громко понукать гнедую, и та зафыркала чаще, и как будто недовольнее. Наконец, после очередного понукания, зашуршала земля под тяжёлым волочащимся телом, и Вечеслав облегчённо вздохнул. Наконец-то с глаз долой, а-то не отвязаться от этого неприятного ощущения рядом с собою человека, которого всего несколько минут назад убил собственными руками.
   Шуршание отдалялось медленно, и всё чаще звучали ведьмачьи - Н-но, и пшла! Видимо гнедая всё время останавливалась, отказываясь заниматься не привычной ей гужевой работой.
   Вечеслав перестал обращать внимание на резкие окрики, и снова подумал о Муромском портале. А что если попытаться? Нужно поговорить с ведьмаком об этом, у него вон и сила восстановится дня через два-три, может и получится с полудюжиной охранников справиться?
   Ведьмак вернулся минут через десять, одной рукою держа гнедую за поводья, а другой поглаживая её по лоснящейся от солнца шее.
   - Шагов на двести утащил, - объяснил он, глядя сверху вниз. - Хотя, толку мало, трава примята, кровища... ну, на дороге я землицей присыпал, а по траве след тянется. Надо было всё же на руках, а не волоком.
   - Я бы не смог, - ответил Вечеслав, поднимаясь, и вешая меч на кольцо. - Даже через силу бы не смог.
   - Ну, да бог с ним. Сейчас лошадка чуть отдохнёт и в путь, - сказал ведьмак, передавая поводья Вечеславу. - А я пока жупанчик накину.
   - Может попробуем через Муромский портал вернуться? - осторожно спросил Вечеслав, чувствуя, как гнедая тычется мордой в его ладонь, словно надеясь снова отыскать в ней немного овса.
   - Не получится, - сухо, и даже с каким-то недовольством ответил ведьмак.
   Накинув жупан, он скоро опоясался верёвкой, заткнул за неё влажную майку и подошёл к Вечеславу.
   - Одного ты одолел внезапностью и коварством* - проговорил он, глядя ему прямо в глаза, - А шестеро готовых к битве воев, это совсем другое. Поверь мне.
   - Пойми, мои же там с ума сходят.
   - Это не повод, чтобы здесь головы лишаться. Я это не в переносном смысле, - ведьмак натянуто улыбнулся. - Ну, да ты уже и сам в курсе.
   Он похлопал гнедую по боку.
   - Ну что, готова родная? Вёрст двадцать потерпи, а там мы с тебя слезем. Давай, запрыгивай в седло, - обратился он к Вечеславу.
   - Как нахрен? Я ж ни разу...
   Вечеслав осёкся, криво усмехнулся, и шагнув вперёд, отстранил рукою ведьмака чуть в сторону.
   - А ну-ка, - выдохнул он, и поставив левую ногу в стремя, легко вспрыгнул на гнедую, рукою приподняв за рукоять меч. Довольный собой, он огляделся по сторонам.
   - Стремя-то дай, - улыбнулся ведьмак.
   - А, да, - Вечеслав смущённо вытащил левую ногу из стремени. - А как пойдём?
   - Короткой рысью. За пару часов вёрст двадцать должны покрыть, а там и до Оки рукою подать.
   Он легко запрыгнул на лошадиный круп, и Вечеслав легонько тронул бока гнедой стременами. Та пошла шагом, он тронул ещё раз, и гнедая перешла на рысь.
   - А лошадка-то иноходная, - услышал он у самого уха. - Две ноги с одной стороны выкидывает.
   Вечеслав кивнул. К его удивлению, он тоже знал, что гнедая идёт иноходью. Видимо и это от разбойничка-дружинника уцепил.
   Ветерок в лицо стал приятно освежать. Всё-таки конным лучше, подумал он, чуть приподнимаясь в седле в такт аллюру гнедой. Но уже через минут десять он так не думал. Мышцы бёдер сначала начали истошно ныть, а вскоре и вообще налились свинцом. Понимая, что так он напрочь убьёт ноги, Вечеслав стал понемногу филонить, и приподнимался в седле сначала через раз, а потом и вовсе бросил это делать. Лошадка пошла тяжелее.
   - Замылим так, - недовольно буркнул в ухо ведьмак.
   Вечеслав ничего не ответил. Он и сам прекрасно это знал, но он так же знал, что если делать всё как надо, то к концу этой конной прогулочки он на ногах стоять не сможет. А десять вёрст по над рекой желательно преодолеть за сегодня. Так его уже утомило и это палящее солнце, и суховей, бросающий пыль в лицо, и как ни странно вид вокруг, все эти луга стелящиеся до горизонта во всех направлениях, что ему больше всего сейчас хотелось оказаться под крышей, в четырёх стенах, выпить кружку воды и завалиться спать. И желательно на мягкие перины. Должны же у них тут такие быть.
   Минут через сорок справа стали появляться сначала редкие деревья, а вскоре потянулся густой лес, от которого повеяло спасительной прохладой и запахло грибной сыростью. Вкусно запахло, будоража внутренности. Вечеслав уже в который раз облизал пересохшие губы, и стал внимательно посматривать по сторонам. Может хоть болотце какое, или лужа. Невмоготу уже жажда, как кусок каленого железа по горлу елозит.
   Перестук копыт, смешиваясь с пением лесных птиц, напомнил трансовые композиции, которых в компе у Вечеслава было забито гигов тридцать, и он ухмыльнувшись, отвлёкся на это инструментальное чудо природы, на какое-то время забыв о жажде напрочь. Но лес через минут двадцать закончился, и снова полетела пыль в лицо, и не пахло уже грибами, и не тянуло прохладой, и не играли природные Ван Дайки и Тиесты. Только прямая дорожка посреди иссохших лугов.
   Спустя какое-то время впереди снова нарисовался невысокий холм, и дорога полого пошла вверх. И вдруг Вечеслав снова почувствовал прохладу и сырость. Он бросил удивленный взгляд назад, но леса уже было и не разглядеть в колышущемся мареве.
   - Стой! - почти в лицо бросил ведьмак, и Вечеслав от неожиданности резко натянул поводья.
   Гнедая словно в стену воткнулась, и Вечеслава по-инерции рвануло вперёд. В спину воткнулся ведьмак и тут же весело рассмеялся.
   - Ну, вот и прошли, аки пардус, - сквозь смех проговорил он и ловко соскочил на землю.
   Вечеслав спешился осторожно, памятуя о ногах. Смешно было бы сейчас плюхнуться задницей на пыльную дорогу.
   - За этим холмом Ока, - ведьмак указал рукою вперёд. - Слышишь, как влагой несёт?
   А-а, так вот оно откуда. Вечеслав пару раз кивнул с серьёзным видом. Это он знал. У них как-то во время наводнения, от разлившейся реки так потянуло прохладой и сыростью, что в радиусе километра температура упала на два градуса. И так и держалась, пока вода не спала. А в обычном своём виде, речушка была так себе, не особо широкая и мелковатая, и дальше метров ста своё присутствие никак не обнаруживала. Даже по самим берегам редкие деревья стояли какие-то вялые, поникшие. И с тех пор он даже завидовал тем, кто живёт у больших рек, где огромные объёмы воды создают вокруг себя свой определённый, насыщенный влагой и прохладой микроклимат.
   Несмотря на подъём, ноги понесли веселее, в предчувствии утоления уже порядком надоевшей жажды. Гнедая видимо тоже почувствовала реку, и едва не убегала вперёд, отчего приходилось осаживать её, дёргая за поводья.
   - У нас река небольшая - стал рассказывать Вечеслав, идущему рядом ведьмаку - В некоторых местах, где русло шире, можно по перекатам вброд пройти. И рыбы почти нету. Блин, всегда завидовал тем, кто у хороших рек живёт, или у моря, например. А у нас, ни природы нихрена, ни лесов, ничего вообще. И мне кажется, что это именно из-за отсутствия нормальной, полноводной реки.
   - А ты думаешь, почему мы русинами зовёмся? - спросил вдруг ведьмак.
   - В смысле? - не понял Вечеслав резкого перехода темы.
   - А в том самом. Русины, потому что всегда возле русел рек селимся.
   - Ты серьёзно? - удивился Вечеслав. - А я всегда думал, потому что волосы русые.
   - Ты когда-нибудь про чернинов слышал? Или про рыжинов? Кто ж по цвету волос называться будет? - ведьмах усмехнулся. - Не серьёзно даже как-то. И где это тебе такую ерунду в голову всунули?
   - А хрен его знает. Как бы все говорят, а так...
   Вечеслав замолк и замер на месте. С вершины холма открылся вид на реку, и от красоты пейзажа он и позабыл, о чём хотел сказать. Да и нутро всё сжалось в предвкушении при виде такого количества воды.
   Река была шире его родной раза в три. Вода отражала небеса, и потому была с ним одного цвета, и прохлада... такая прохлада тянула от неё, что Вечеслав невольно рассмеялся. Такой смех у него случался, когда жена слишком долго готовила какое-нибудь изысканное блюдо, аромат окутывал всю квартиру, но нужно было ждать. И от этого "щекочущего" ожидания его невольно разбирало нервными смешками.
   Теперь было то же самое. Вот она, вода, да всё ж ещё дойти нужно.
   - Чего встал? - весело прокричал ведьмак, обернувшись. - Решил от жажды помереть? Ну, как хочешь.
   - Да какой помереть. Я щас полреки выпью, - ответил Вечеслав, и так стартанул вперёд, что уже через минуту обогнал ведьмака и оставил его позади.
   Но красота открывшегося вида всё ещё продолжала его завораживать, поэтому он хоть и быстро шагал, но успевал с интересом вертеть головой то в одну, то в другую сторону. Справа, примерно в трёхстах метрах начинался большой лес, который почти вплотную доходил до воды. Такой же лес был и слева, но он отстоял от реки метров на тридцать, словно специально оставляя широкую просеку. Река в том направлении плавно изгибалась влево, и её голубая, сверкающая бликами полоса скрывалась за густой стеной деревьев. Облака справа, которые он приметил ещё до бузы с Чернобожьими, успели разрастись и слегка потемнеть, и на общей картине сильно контрастировали с безмятежностью внизу, отчего выглядели грозно. Здесь же, внизу, всё было мирно и ласкало глаз. Лишь изредка по водной глади пробегала полоса дрожи от налетавшего тёплого ветерка. Над самой гладью Вечеслав с удивлением увидел четырёх белых птиц, сильно напоминавших чаек. Тех самых, которые на морских курортах важно прохаживаются между лежащими на песочке отдыхающими в поисках чего-нибудь вкусненького. Но так то у моря, а здесь видеть чаек для Вечеслава было удивительным.
   Уже у воды ведьмак забрал поводья, объяснив, что лошадь разгорячена, и ей надо дать остыть, и Вечеслав, посочувствовав гнедой, присел на корточки. Первые три пригоршни он выпил, почти не заметив, и только с четвёртой разгорячённое горло стало потихоньку остужаться.
   - Может, скупаемся? - весело спросил он, обернувшись, и не дожидаясь ответа, стал расстегивать ремень.
   - Я не буду, - ответил ведьмак. Он снова вытирал лошадь майкой, силой удерживая её на месте за поводья. Гнедая явно рвалась к воде, но ведьмак был непреклонен.
   - Ну, как хочешь.
   Быстро оглядевшись по сторонам, мало ли, Вечеслав сбросил с себя всю одежду и с разбегу бросился в воду. Тело с благодарностью приняло речную прохладу, сразу же вернулась бодрость и он погрёб кролем от берега.
   - Смотри коркодил уд откусит! - весело крикнул вслед ведьмак.
   - А?! - крикнул в ответ Вечеслав - Не слышу!
   - Давай недолго говорю! - прокричал ведьмак, и бросив, снова ставшую мокрой майку на траву, подвёл гнедую к воде. Та жадно потянулась мордой и стала торопливо глотать, словно боясь, что её могут в любой миг лишить этого удовольствия.
   Пока Вечеслав обсыхал после купания, ведьмак скормил гнедой остатки овса. Солнце уже катилось вниз, и теперь висело посредине между зенитом и горизонтом.
   - Надо поспешать, - проговорил ведьмак.
   - Ты хоть пил? - спросил Вечеслав.
   - Пил, конечно. Пока ты бултыхался, как утак в луже, - ведьмак поднял майку и расстелил её на седле. - После захода солнца ворота в веси прикрывают, и придётся нам опять под открытым небом куковать. Кто нас ночью чужих пустит?
   - Блин, я уже так устал от этого открытого неба, - Вечеслав недовольно скривился и принялся натягивать одежду. - Мне бы в хату. Тут же хаты?
   - В основном полуземлянки.
   - Хм. И чего, как в них?
   - Нормально. Давай побыстрей, ещё десять вёрст пилить.
   - Слушай, до сих пор въехать не могу, - Вечеслав запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть другою в штанину, - Почему именно я сюда попал? Не, ну в смысле, пробежал бы ты мимо...
   - Такая твоя доля, - перебил ведьмак, и Вечеслав мельком взглянул на него, может прикалывается? Но лицо ведьмака было серьёзным.
   - Я не верю во всё это, - надев рубашку, Вечеслав стал крутить в руках свитер. - Может ну его? Положу на седло.
   - Рубаху тогда тоже навыпуск оставь, и поверх опоясай, как свитер. Неохота мне каждому встречному поперечному объяснять кто ты и чего это ты так вырядился. А насчёт доли ты прав, каждый сам куёт свою судьбу. В народе правда по другому считают, что если Доля* тебя не любит, то тут уже ничего не поделаешь. Но он же - народ этот - бывает живёт себе, живёт недолей, терпит, а потом вдруг возьмёт в руки топоры да рогатины, да на долю её и выправит.
   - Ты это к чему? - не понял Вечеслав.
   - Да так, помечталось что-то, - горько усмехнулся ведьмак.
  
   8
  
   По над рекой пошли влево, туда, где лес не доходил до берега метров на тридцать. После купания, утоления жажды, да ещё и без свитера, жара почти не донимала. Вдобавок утихомиривала её и делала мягче прохлада, которой вволю делилась большая вода.
   Всю дорогу до излучины прошагали молча. Вечеслав бросая неприметные взгляды, ухватывал, что ведьмак в каком-то раздумьи. Молчание погрузило Вечеслава в свои мысли, и поэтому он нервно дёрнулся, когда ведьмак неожиданно вскрикнул.
   - Чего ты? - сорвавшимся голосом спросил он, не в силах сдержать нервные смешки.
   - Ёлы-палы! - на лице ведьмака нарисовалась кривая ухмылка. - Вот же я тупой, как обух, ей-богу. Как же Добряш, знакомец который, меня узнает? Я же с ним в другом обличьи знакомство сводил.
   - И чё, из-за этого орать нужно? Так и заикой стать можно, - рассерженный такой нелепой причиной вскриков, хмуро проговорил Вечеслав.
   - Ну, извини. Просто я рассчитывал у него три ночи сночевать.
   - А чего это вдруг три ночи? - удивился Вечеслав.
   - Ну, во-первых, - принялся объяснять ведьмак, - Завтра Спожинки*, по случаю того, что урожай собрали. Событие*, значит. И ни какой купец, ни общинники в Муром не пойдут. Получается, завтра остаёмся в веси. Вторую ночь ночуем, правильно? На следующий день к кузнецу, на мече защиту усилить, потом нужно на копище* его ночь продержать. Ещё одна, так? А ведь никакой гарантии, что на третий день кто-то в Муром пойдёт. Зерно ещё не обмолочено, разве что излишки скоры*, да мёда с воском повезут сбыть...
   Ведьмак принялся витиевато рассуждать в слух об их шансах уйти из веси на ладье в третий день, и Вечеслав внимательно слушал. Не потому, что было так уж интересно, а отгоняли ведьмачьи слова от него свои собственные мысли, которые со вчерашнего полудня стали вдруг неприятными, а после сегодняшнего, и вовсе невыносимыми. Да и путь под монотонный трёп проходил незаметней.
   Лес постепенно отодвигался от реки, предоставляя место лугам с подсыхающим разнотравьем, а примерно через час пути, луга сменились лоскутами убранных полей. Желтеющая на них стерня переплеталась с чёрной землёй в пёстрый, незамысловатый рисунок, и почти на каждом таком лоскуте имелся несжатый островок колосьев, сплетённых друг с другом. А помимо полей, впереди, у самого горизонта, Вечеслав увидел высокий холм, который начинался от самой реки и по выступающей дуге шёл влево.
   Минут через пять стало понятно, что холм создан искусственно. Слишком одинаковой была его высота на всём протяжении, а по вершине вдобавок тянулся частокол из брёвен с заострёнными верхушками.
   Из леса появилась узкая, метра в четыре дорожка, которая почти по прямой устремлялась к Оке, а потом резко сворачивала влево и вела к насыпному холму. Они вышли на нее, и Вечеслав почувствовал, что дорожка по чуть-чуть поднимается в гору. Он быстро окинул глазами панораму, и понял, что сама весь стоит на либо естественной, либо на так же, как холм, искусственно сооружённой возвышенности. В нескольких метрах перед этой возвышенностью протекала речушка, огибающая весь и впадающая в Оку. Через неё был перекинут мосток метров в пять шириной, обрамлённый невысокими, резными перилами. Взгляд Вечеслава сам по себе задержался на деревянных воротах, к которым вела поднимающаяся дорожка. Подходила она к ним не по прямой, а как-то замысловато. Сразу за мостком изворачивалась влево, потом короткой дугой меняла направление на противоположное, шла в подьём параллельно холму, и только в метре от ворот, снова резко сворачивала влево и упиралась в них. Предназначались все эти излишние зигзаги видимо для защитных целей. Ни о каком использовании тарана речи уже быть не могло. Если в гору его ещё и можно было бы растолкать, то на ходу резко завернуть к воротам вряд ли бы получилось. Бедный таран так и понёсся бы дальше вниз параллельно холму.
   У ворот была открыта одна створка, а на вторую, опёршись плечом, стоял молодой парень, и смотрел то на приближающихся путников, то в сторону леса. Вечеслав проследил его взгляд, и увидел мальчонку лет семи, который хворостинкой погонял тучную, светлой масти корову, красиво расцвеченную по бокам маленькими чёрными пятнами. Одет он был в простенькую рубашку и порты, а на ногах болтыхались явно большего размера лапти. Заметив двух незнакомцев, он нерешительно остановился шагах в десяти от дорожки, и с напряжённым лицом глянул в сторону ворот. Корова, оставленная парнишкой в покое, тут же застыла на месте и стала неторопливо щипать сухостой, всем своим видом показывая, как она устала за этот день. Вечеслав перевёл взгляд вслед за мальчишкой и с удивлением заметил, что у ворот стоят уже двое. Видимо парень окрикнул своего напарника по охране и тот незамедлил появиться. Сам парень уже не опирался на ворота, а стоял ровно и в его руке Вечеслав разглядел короткое копьецо. Откуда он его так скоро достал, было непонятно. Хотя, может до этого оно просто стояло, прислонённым к брёвнам створки, сливаясь с ними и оставаясь не видным глазу.
   - Не боись пострел, мы люди не злые, - обратился ведьмак к мальчонке. - Не обидим.
   - Да я и не боюся, - насупившись, ответил тот. - Я може и ничего не боюся. Это вот Пеструшка остановилась травку щипнуть, а я и выжидаю.
   - А чего одну-то её гонишь? - спросил ведьмак, улыбнувшись. - В лес сбегала, поди?
   - А пущай и сбегала, и чего тут? - парнишка стеганул корову по боку, и та с безразличием зашагала вперёд. - Такая у неё натура, в лес сбегать. Вон и ботало* уже второе стеряла. Видать леший себе забирает, токмо на что оно ему? Разе для забавы?
   Парнишка вышел на дорогу, и зашагал рядом с ведьмаком.
   - А вы, дядьки, откуда идёте? - спросил он, с интересом поглядывая на меч Вечеслава.
   - Много будешь знать, скоро состаришься, - отшутился ведьмак. - А за ботало от батьки попадёт поди? - задал он встречный вопрос, чтобы парнишка не успел снова чем-нибудь озадачить.
   - Да я-то чего? Коли лешак забавится, разе ж уследишь. А вы из чьих? - всё же воткнул парнишка очередной вопрос.
   - Из словен мы. Ладожские, - решил ответить ведьмак, понимая, что этот пострел через десять минут всё равно разнесёт новость о них по всей веси, и лучше заранее её подкорректировать. - А сам?
   - Вятко я, а звать Миколкой.
   - Хм, а меня Велесом. Почти тёзки, - ведьмак хихикнул.
   - Какие ж это тёзки? - удивился мальчишка, снова насупившись, но тут же его лицо просветлело.
   - А-а, дядька, шутишь, - он во весь рот улыбнулся.
   - Шучу. А это Вечеслав, родич мой, - ведьмак кивнул в сторону спутника.
   - А он из воев? - начал парнишка шёпотом, но тут же сорвался в звонкие нотки, отчего Вечеслав невольно улыбнулся. Вопрос видимо не предназначался для его ушей, но из-за излишнего любопытства и нетерпения паренёк не справился с голосом, и тут же, то ли от смущения, то ли не в силах дожидаться ответа, с жаром разоткровенничался. - А я тоже воем буду. Батько правда лупит меня за это, говорит паши и сей, а я всё одно воем буду.
   - Пахать и сеять тоже нужно, - поучительно проговорил ведьмак, но парнишка только недовольно махнул ручонкой.
   - И ты туда же, дядь, - разочарованно выдохнул он и снова стеганул свою Пеструшку.
   Копыта глухо застучали по брёвнам мостка, а Вечеслав теперь не сводил взгляда со стоящих у ворот мужчин, благо и те глазели на него с неприкрытым любопытством. Видок у меня по ходу того, мелькнуло в голове, не под местную хохлому. Или они из-за меча таращатся?
   Метрах в четырёх от охранников они остановились. Мальчонка, помахивая хворостинкой, прогнал корову в открытую створку, а сам остался, с интересом глядя на взрослых.
   - А-ну кыш, Миколка, - нахмурившись, цыкнул на него тот из охранников, что появился позже. На вид он был намного старше парня с копьецом, и скорее всего, главнее его, потому что сам парень только молча косился на Вечеслава и даже не делал попыток заговорить. За пояс старшего был заткнут нож с широким лезвием сантиметров тридцать в длину, а в кулачище был уверенно зажат кистень. Прикрикнув на Миколку, который тут же развернулся и стреканул за ворота, он выждал пару секунд и перевёл внимательный взгляд на пришлых.
   - Ну, сказывайте, кто такие, откуда и куда, - медленно проговорил он, складывая руки на груди.
   - Словене мы. Ладожские, - повторил ведьмак то, что сказал мальчонке. - Домой возвращаемся.
   Старший почесал свою короткую, густую бороду, и хмыкнул.
   - А откуда?
   - С Рогожинского поселения. Верстах в пятидесяти отсюда, возле Сухой балки...
   - Да знаем, - перебил старший и на несколько секунд задумался, видимо решая, чего бы ещё спросить.
   - А сами-то кто? - озвучил он наконец вопрос.
   - Свободные людины. Ни головники*, ни тати, - ведьмак улыбнулся. - Чего ж строго так? Мы вот решили по пути к старому знакомцу зайти. К Добряшу.
   - Так двое их тута, - буркнул старший.
   - Как двое? - не понял сначала ведьмак, но тут же сообразил. - А-а, так нам того, что бортничает. Добряш Пчела, радимич.
   - А-а, Пчела, бабий князь, - старший коротко рассмеялся, а за ним хихикнул и молодой парень. - Ну, чего ж, добро. Таперича главное скажу, положено так, - он пару раз с серьёзным видом кашлянул. - Так, значится, весь у нас мирная, люди по правде живут, не шкодя, а ежели кто нашкодит, на то вечевой суд имеется. Чего ещё? А-а, и вот, за буянства излишние и за затею свады* без побоев три гривны у нас вира, с побоями пять, ну это я так, наперёд, абы потом обид не держали.
   Ведьмак громко рассмеялся.
   - Да ты чего дядя? - сказал он, сдержав смех. - Мы что ли на буйных или на свадников похожи? Да нас самих козявка любая обидит, а мы ещё и поклон отвесим.
   - Шутник, - старший хмыкнул. - А меч у вас тоже, абы козявкам кланяться?
   - Так ведь година неспокойная. Вон и нас лихо не миновало. Заснули вчера в лесу с двумя лошадьми и гривной кун, а проснулись только с одной лошадью, - ведьмак кивнул на гнедую. - Хорошо ещё горлы не тронули, окаянные.
   - Да-а, татей и головников хватает нынче, - согласился старший. - Вона и у нас повадились борти обносить. Знакомца твоего обнесли давеча. Четыре колоды ажно.
   - Может мишка? - спросил ведьмак.
   - Да не, - старший махнул рукой, и Вечеслав с облегчением заметил, что эти двое уже глядят на них если не совсем без подозрения и настороженности, то по крайней мере этого в их взглядах поубавилось. - Сами колоды и олеки* не тронуты.
   - Кстати, нам бы лошадку продать, - ведьмак глухо кашлянул.
   - Чего так? - в глазах старшего подозрение снова усилилось.
   - Так говорю же, ни векши тати не оставили, вот и порешили мы с родичем дальше рекой идти, на лодьях, а-то посуху маята одна. С одной-то лошадки нам проку мало.
   - Ну-у, - протянул старший, - Эт повыспрашивать надо. А за сколько продаёшь, ежели не секрет? - старший стал с интересом разглядывать гнедую.
   - Не дорого. Своё бы взять, - тяжело выдохнул ведьмак. - Восемь гривен куннных.
   Охранники на пару усмехнулись.
   - Да это дорого ж, паря. И не тягловая она, к чему нам? - уже без интереса, или делая вид, что ему неинтересно, проговорил старший.
   - Ну, гляди, потом пожалеешь, - ответил ведьмак.
   Пока продолжался разговор, солнце успело коснуться горизонта, и теперь плавно исчезало за его полосой, расплёскивая по округе красноватый свет. Вечеслав на секунду оглянувшись, бросил взгляд на заходящее светило. Затянувшийся допрос его слегка нервировал и утомлял, прямо, блин, закрытая весь какая-то. Куда, откуда, накормили б лучше усталых путников, да спать уложили на мягкие перинки.
   За воротами слышалось громкое детское щебетание, время от времени раздавались окрики мужскими и женскими голосами, остервенело заливался звонким лаем щенок. Вечеслав поначалу прислушивался к разговору, а потом, плюнув, стал слушать голоса доносящиеся из веси. То, что ведьмаку приспичило с самого порога продавать лошадь, тоже нервировало. Внутри шевелилось что-то неприятное, потому что знал ведь он, как им гнедая досталась. Хорошо ещё, что ведьмак врал уверенно, не путаясь в деталях, и держался спокойно, но с другой стороны, чего судьбу за яйца тянуть? Проколется где-нибудь, или эти дотошные стражи сами учуют враньё, как бы не вышло беды. Но сам вступать в разговор Вечеслав опасался, потому что понимал - может ляпнуть что-нибудь не то.
   Помимо звуков из веси тянулся смешанный аромат. Назвать его можно было просто - ароматом еды. Он складывался из запахов свежего хлеба, парного молока, варённого мяса, и ещё из десятка запахов, от которых у Вечеслава свело желудок. Сутки без пищи, это вам не хухры-мухры, как ещё на ногах держится?
   - Пошли, - ведьмак тронул Вечеслава за плечо, и тот, тряхнув головой, посмотрел на него. Опять он погрузился в свои мысли, теперь уже от накопившейся за этот тяжёлый день усталости. Никогда в своей жизни он не вспахивал поле, но был уверен, что теперешнее его ощущение такое же, как после целого дня пахоты.
   - А? Угу, - выдохнул он, и поплёлся вслед за ведьмаком, оставляя охранников по правую сторону.
   - Ну, слава богу, отцепились, - мелькнуло в голове. - Значит, всё нормально.
   Не слышал он короткий разговор между охранниками, которые те завели, стоило им только скрыться за воротами.
   - А про то, чего они в том Рогожинском делали и не спросил, - пробурчал старший, и недовольно посмотрел на парня. - А ты что ж не напомнил?
   - А чего я, Вышат Годславич? - ответил тот, пожав плечами. - Ты старшой, тебе и речи вести. Може догнать?
   Старший махнул рукой.
   - Да чего уж таперича. А ты вот как делай, беги зараз к Стёпке, скажи, абы с этого с мечом глаз не сводил. Не нравится он мне.
   - И мне тож, - кивнул молодой и бросился бегом выполнять порученное дело.
   Когда ворота остались за спиной, Вечеслав, несмотря на усталость, стал с интересом разглядывать весь. Оказалось что за первым частоколом есть и второй, а уже по над ним ведёт широкая дорожка от левого края до правого. К дорожке этой примыкали улицы, расходящиеся радиально от центра в глубине веси. То, что этот центр имеется, Вечеслав разглядел сразу. В самом конце первой же улицы, метров за двести, он приметил ещё один частокол, который, даже если учитывать перспективу, выглядел повыше первых двух. Значит, понял Вечеслав, обороняет этот частокол что-то особое для веси, значимое.
   Справа от ворот, метрах в тридцати, Вечеслав, как и ожидал, увидел большую ватагу детей, которые играли по всей видимости в салки. Они носились туда-сюда, создавая что-то близкое к броуновскому движению, громко смеялись и вскрикивали, а поверх их щебетания звонко летел щенячий визг. Увидев самого щенка, Вечеслав не смог сдержать улыбки. Тот носился, совсем ополоумев от веселья, высоко вскидывая задние ноги и истово крутя коротким хвостиком.
   Дети, увлечённые игрой, не обратили на них никакого внимания, зато каждый из взрослых видимо считал своим долгом задержать свой взгляд на незнакомцах. Смотрели с интересом по несколько секунд и снова возвращались к своим занятиям. Кто что-то мастерил в одиночку, кто поправлял солому на двухскатных крышах невысоких хат-полуземлянок, кто просто беседовал, сидя на лавках по трое-четверо. Хотя, касалось это только мужиков. Женщины же суетились возле печей, стоявших почти у каждой жилой постройки. Вечеслава удивило, что почти у всех них на головах были высокие, замысловатые уборы, которые полностью скрывали волосы, и только молодые девушки ходили с непокрытыми головами.
   Одеты люди были просто, хотя и довольно пёстро. Мужики в однотонных белых рубахах до колен, с расшитыми узорами рукавами, и в широкого покроя штанах. Женщины тоже были в рубахах белого цвета, которые спускались до самых пят, а поверх них пестрели своим разноцветьем длинные накидки. Накидки эти были без рукавов и перетягивались широкими поясами, которые подчёркивали ладные фигуры. Обуты и мужчины и женщины были в большинстве своём в лапти, хотя некоторые красовались в чём-то вроде полусапожек, в основном мужчины, беседующие по лавкам.
   Но самым главным, что бросалось в глаза, было то, что возле каждой хаты, на невысоко натянутых верёвках, висели длинные ряды рыбы. Верёвки одной стороной крепились за крыши и расходились в разные стороны к врытым полутораметровым столбам. Но это было и понятно, рядом полноводная река, которая видимо просто кишит рыбой, и надо полагать, почти каждый в веси занимается ловлей. Хотя, как понял Вечеслав, помимо этого, они успевают заниматься и другим. Тот же Добряш, например, имеет что-то вроде пасеки, да и не он один, судя по словам охранника. И плюс ко всему - поля.
   Ведьмак уверенно свернул в четвёртый переулок, но пошёл не по дороге, а сразу взял вправо, к первой же хатёнке, рядом с которой, на невысокой лавке сидел полноватый мужичок и что-то строгал небольшим топориком. Правее хатёнки имелась такая же, как везде, глиняная печь, рядом с которой стояли две женщины. Одна была постарше, второй на вид лет девятнадцать-двадцать. У старшей Вечеслав увидел тот самый, причудливый головной убор, который, как он понял, носили все местные женщины, а у молодой волосы были непокрыты. Русого цвета, они сплетались в косу в районе плечей, и опоясывались на самой голове широкой пёстрой лентой. На самой ленте у висков были прикреплены две жемчужины, а чуть пониже них висело на тесёмочках по белому шарику, которые видимо были скатаны из пуха. Ещё две женщины у второй хатёнки, расположенной метрах в двенадцати от первой, развешивали на верёвку стираную одежду.
   - Здорово, Добряш, - громко сказал ведьмак, и мужичок быстро поднял глаза. На его круглом, каком-то смешноватом, и прямо под имя, добром лице, нарисовалось сначала удивление, а потом лёгкое замешательство. Он несколько раз часто моргнул, и расплылся в улыбке.
   - Вы аль ко мне, люди добрые? Я и не чаю никого, - пролепетал он удивлённо.
   - Я Велеса родич, - начал быстро объяснять ведьмак, видя, что Добряш находится в полной недоумении. - Гостил он у тебя три лета назад.
   - А-а, - радостно протянул тот, и недоумение тут же слетело с его лица, а улыбка стала ещё шире. - А я думаю, кто ж это ко мне-то пожаловал? А оно вон оно как выходит. Помню, помню твоего родича, а как же. Славный парень, - Добряш поднялся с лавки и заковылял к гостям. - Третью хатёнку помогал мне ставить. Золотые руки, сердце ласковое.
   В противовес Добряшу, женщины, казалось, вовсе не заинтересовались пришедшими, продолжая заниматься своими делами. Но это было только на первый взгляд. Вечеслав успел приметить короткие, любопытные взгляды, которые те старались бросать незаметно, но всё же получалось у них это не очень. А то, что прислушивались они к разговору, так в этом и сомневаться было глупо, женское оно, в крови.
   - А я вот тоже Велес, - представился ведьмак и легонько поклонился. - Тёзка родича, у нас в роду это имя любо. Сами мы Велеса славим, да Сварожичей -Дажьбога и Перуна, потому и прозывают нас часто по-божески. А это Вечеслав, из рода нашего, моего отца брата сын, и мой брат двуродный, значится.
   Вечеслав тоже чуть поклонился, решив, что иначе он может показаться либо некультурным, либо чрезмерно гордым, и увидел, как Добряш отвесил поклон в ответ.
   - Варя! - крикнул он, на секунду обернувшись. - Собери на стол, гостей потчевать, - и тут же переведя взгляд на ведьмака, спросил. - Голодные, небось?
   - Да не то слово, Добряш, помираем просто, - с радостью в голосе ответил ведьмак, а Вечеслав невольно сглотнул голодную слюну. Ну, наконец-то, а-то ещё чуть, и завалился бы он в обморок на потеху местному люду.
   - А я вот сижу, лясы точу, - заговорил Добряш. - Да гляжу, как свет-солнышко спать уходит. А вот за стол пожалуйте, гости дорогие, - он указал рукою на столик, стоявший чуть дальше, почти у самой хатёнки. - Не побрезгуйте. А животинку к столбу вяжите.
   Привязав поводья к одному из столбов, врытому метрах в десяти от жилища, и как и везде поставленного для крепления верёвок на которых сушилась рыба, Вечеслав распоясался, приставил меч к стене хатёнки, и вслед за ведьмаком усевшись на лавку возле столика, стал слушать разговор.
   - А я сёдьни сходил, борти проверил, - продолжал рассказывать хозяин. - Намедни обкрали четыре, и не знаю, как таперича, - он пожал плечами. - Трое дней парни нашенские ходили в ночь, татей стерегли, да всё попусту. Не словили.
   - Видать хитрые тати, и сторожкие, - вставил ведьмак.
   - Люди поговаривают, - Добряш чуть наклонился вперёд, облокотившись на крышку столика, и перешёл на полушёпот, - Лешак это сповадился мёдь красть. Не угодили мы ему выходит, много зверья за это лето побили.
   - Да ну брось, - махнул рукой ведьмак. - Нужен он ваш мёдь лешаку, как корове седло.
   - А-то и не для проку он, а токмо из-за обиды, - проговорил хозяин с серьёзным видом.
   Вечеслав про себя усмехнулся. Странно и как-то глуповато выглядел серьёзный тон при упоминании некоего выдуманного персонажа. Хотя, вдруг пришло в голову, а что если и не выдуманного? Что если вот так однажды, как и с кромкой, увидишь, почувствуешь и потом уже не говори, что не веришь.
   К столу подошла одна из тех женщин, что крутились около печи. Это была та, что помоложе, лет двадцати на вид. Она поставила на середину стола большой глиняный горшок, и сняла с него крышку. В ноздри тут же ворвался аромат варённой рыбы.
   - По зорьке бубарей да плотвицы бреднем собрал, а Варенька ушицу знатную стряпает, - с гордостью проговорил Добряш. - Ни у кого такой во всей веси не выходит.
   Вечеслав вскинул взгляд, и его сердце тут же ёкнуло, и что-то защемило в нём тоскливое. Была Варя очень похожа на его жену. С расстояния он и не разглядел поначалу, а теперь схожесть сама бросилась в глаза, и снова всколыхнула мысли о доме и родных. К столу подошла вторая женщина, поставила три глубокие керамические тарелки, и стала по очереди наполнять их ухой, черпая её большой деревянной ложкой, расписанной пёстрыми узорами.
   Варя ушла и вернулась через несколько секунд с плоской тарелкой, на которой были горкой уложены куски ржаного хлеба. Вечеслав снова бросил на неё внимательный взгляд, словно пытаясь убедиться, что ему не показалось. Но Варя действительно очень походила на Машу.
   Первую тарелку женщина поставила возле Вечеслава, положила рядом с ней деревянную ложку, и принялась накладывать уху в следующую.
   - Агафья, - обратился к ней хозяин и принялся перечислять поручения. - Животине ячменя дай, да напои, гостям на полатях постели, а мне на полу.
   Женщина только молча кивнула, и поставив вторую тарелку напротив ведьмака, отошла от стола.
   - А сам не будешь, что ли? - спросил ведьмак, глядя на хозяина.
   - Да токмо-токмо откушал, до прихода вашего, - отмахнулся тот.
   - Нам бы лошадку продать, кстати, - сказал ведьмак, кивая на гнедую, и Вечеслав невольно поморщился, дуя на горячую уху в ложке. Снова он с продажей этой лошади, не может подождать, что ли?
   - То-то я смотрю, не рассёдлываешь ты её. Чай думаю запамятовал с дороги, -Добряш принялся чесать затылок, нахмурив лоб. - Дай-ка покумекать. Еремей на днях говорил, что в Муромы хочет за лошадью плыть, так ему тяжная нужна, для телеги. Да-а, - протянул он задумчиво. - Рази что Любомиру Карпычу, он человек торговый, лодья у него своя. В Муромы свезёт опосля, да продаст. Токмо он много не выбросит. Брать-то будет под прибыток.
   - Да нам бы хоть на дорожные траты заиметь, а то пеши мы и ноги постираем, пока до родной сторонки доберёмся.
   - Это да, - согласно кивнул Добряш. - Далече Ладога, пешим ходом умаешься.
   Пока ведьмак уже во второй раз за последний час продавал гнедую, Вечеслав успел умолотить треть тарелки, не взирая на то, что уха была горячеватой. Но голод не тётка, и не торопиться, боясь обжечься, терпения не хватало. Наваристый бульон приятно наполнял желудок, согревал его, успокаивал. От быстрого поедания горячего бросило в пот. Да и жара, в общем-то, почти не спала. Солнце, судя по быстро наползшим на весь сумеркам, уже полностью скрылось за горизонт, но надо было принимать во внимание, что всё-таки стоит середина августа, и оттого, что солнце исчезает из виду, прохладней не становится. Разве что ближе к полуночи чуть посвежеет, да и то, вряд ли. Может оно даже и к лучшему, что не избы у них тут, а полуземлянки, в которых как не крути, а всё ж попрохладней будет.
   - Но так кто ж в ночь покупать станет? - продолжил размышлять Добряш. - То уже к завтрему надо, токмо пораньше, до всхода ещё, а-то праздник пойдёт, там не до торга будет.
   - Ну, так, значит, так, - ведьмак принялся за уху. - А этот Карпыч, как он, ушлый муж?
   - Есть малость. Да прижимист трохе, но так кто ж из торговых не прижимист?
   - Это точно, - согласился ведьмак.
   - А Варя ваша дочь? - неожиданно для себя решился спросить Вечеслав.
   - Да ну, куда мне, - ответил Добряш, и его голос немного погрустнел. - Моя доля бобылья.
   - А как же тогда... ну, я насчёт всех этих женщин, - удивлённо спросил Вечеслав.
   - А-а, это, - Добряш заёрзал на месте, словно ища подходящее положения для рассказа, потом на несколько секунд замер в молчании, и наконец, заговорил.
   - Это два тому лета назад случилось. Жили мы тогда у Пещани поселением в дюжину хат, род у нас небольшой был, жили спокойно, с соседними родами в ладах. А тут пришли воеводы Владимирские нас воевать. А мы-то чего? Стоит наше поселение, никому не мешает, и вдруг, аки снег на голову. Парень из соседней веси прискакал, в крови весь, волосы обгоревши, криком кричит, спасайтесь, мол, дружина на вас идёт. Наших-то, говорит, всех сгубили, да пожгли в хатах, а вас хоть спасу. А сам плачет, рукавом обгоревшим утирается. А мы чего? Спужались дюже. Чего мы дружине ответить можем, десяток мужиков, баб восемь, да девчушек малых пяток. Вот же ж люди говорят, мальчонки к войне родятся, ан нет оказывается. У нас всё девки в роду последние два десятка лет были, а война ты погляди и пришла, - Добряш тяжело вздохнул. - Вот мы, значит, скарб свой невеликий собрали и утекать. Версты две прошли, глядь, а полдюжины Владимировых кметей нагоняют на комонях. То ли на добро наше позарились, то ли сказано им так было, одно видим - не уйти. Тогда-то Степан Голыба наш, в роду старший коий был, и говорит - вместе не спасёмся, остаться нам надо бы. Это он к мужам, значит. А мне говорит, ты Добряш всё равно к браням не расположен по доброте своей сердечной, потому уводи баб наших, а мы тут встанем, кметей встретим. Бабы в вой тута же, в причитания, на выи мужьи вешаются, не уйдём без вас, рядом станем. Но старший у нас он муж грозный был, что-о ты, - Добряш с гордостью тряхнул головой. - Рявкнул на баб, да те рыдая и причитая смирились. Мужы наши топоры свои да рогатины сготовили к бою, а мы пошли, значит. Бегом к лесу, и через лес бегом. Я обернулся в последний раз, глядь, наши-то стоят спиной к спиночке, ощетинились, а кмети вокруг скачут, улюлюкают. Вот так с тех пор и один я из мужей в роду. Пять дней мы по лесу да по над лесом шли, пока не встретился нам мил-добрый человек. И вот он нам говорит, чего же вы горемычные скитаетесь, идите к Оке, спрашивайте про весь новую Рязанскую, там долю свою обретёте, - Добряш снова тяжело вздохнул. - Вот и пришли сюда.
   Вечеслав доел бульон и принялся за рыбу. От сытного ужина стало спокойнее внутри, плохие мысли отступили, и только продолжала бередить схожесть Вари с женой. Он осторожно пытался отыскать её взглядом среди мелькавших в полумраке женских фигур. Женщины всё ещё продолжали заниматься делами, несмотря на глубокий вечер, что-то готовили в печи, что-то проносили мимо них. Та женщина, что разливала по тарелкам уху, принесла кувшин с квасом и кружки, и Вечеслав пожалел, что квас принесла не Варя. Ему захотелось ещё раз взглянуть на неё, и хотя он знал, что от этого в сердце снова появится щемящая тоска, но бороться со своим желанием не мог.
   Когда допили квас, Добряш решив не задерживать своей болтовнёй утомлённых гостей, повёл Вечеслава в хату. Ведьмак задержался, чтобы расседлать гнедую, а Вечеслав, взяв меч, поспешил вслед за хозяином и не сумев удержаться всё же спросил.
   - А у Вари тоже муж погиб? Ну, там, когда вы уходили.
   - Жених у неё был, Нефёд, из соседской веси. Где теперь и не знамо. Жив, али нет? - Добряш пожал плечами. - Говорили, что их весь, как и прочи, пожгли, а мужей всех порубали.
   Откуда-то появилась Агафья со свечой, установленной в небольшом блюдце. Добряш указал рукою на постеленные полати в углу.
   - Вот тут и почивайте с миром.
   - Спасибо, - ответил Вечеслав, и пройдя к полатям, осторожно присел на них.
   - Ну, ночи доброй, да покойной, - Добряш снова легонько поклонился, и подталкивая Агафью в спину, вышел из комнатки. Свечу Агафья не оставила, и Вечеслав очутился в полной темноте.
   - Наверное, у них с розжигом огня проблемы, - решил он, и осторожно приставил меч к стене у изголовья.
   Теперь можно было дать волю усталости, и она сразу же подчинила себе всё тело, потащила в сон. Скинув с ног кроссовки, Вечеслав нащупал рукою подушку, которая оказалась довольно большой, и даже не прилёг, а бухнулся на полати. Голова в большой подушке мягко утонула, уныло скрипнули перья, словно снег под ногами в лютый мороз, он прикрыл глаза, и медленно провёл рукою по лицу. Под носом и на подбородке чувствовалась густая щетина.
   - Надо бы как-то побриться, - вяло шевельнулась в мозгу сонная мысль. Как и чем, думать совсем не хотелось, да и к чертям собачим, не главное оно теперь.
   - А что главное? - спросил сам себя мозг.
   Но ответ появиться не успел. Вечеслава, словно навь того мертвяка на кромке, утянула в себя чёрная и вязкая пустота небытия.
  
   9
  
   Спал Вечеслав плохо. Обрывочно мелькали тяжёлые сны, в которых он то снова убивал, то видел шевелящуюся стену нави. Иногда сквозь эти кошмарные обрывки прорывались сны о родных, о своём мире.
   Просыпаясь в полной темноте почти поочерёдно от кошмара или от тоски, Вечеслав слепо осматривался вокруг себя, шарил рядом рукой, пытаясь отыскать Машу, не находил, и снова проваливался в пустоту в полном непонимании.
   Разбудили его разноголосые крики петухов. Он открыл глаза и первые две минуты тупо пялился в потолок, которым являлась внутренняя сторона одного из скатов крыши. Наконец, разум более-менее восстановил цепочку произошедших за последние два дня событий, и Вечеслав вздохнув, тяжело поднялся. Ночь не принесла нормального отдыха, тело ломило и ныло от вчерашних бешеных нагрузок. Неторопливо опоясавшись и позёвывая, он вышел из хаты.
   Солнце, по всей видимости, только-только выползало из-за горизонта, и ещё не поднялось настолько, чтобы пролить свои лучи на укрытую за холмом и невысоким частоколом весь, и поэтому пока ещё радовала утренняя прохлада. К нему подошла та женщина, что разливала вчера уху, держа в руках большой кувшин.
   - Извольте умыться и испить, - тихо проговорила она, слегка поклонившись.
   - Спасибо, - в ответ поклонился Вечеслав и вытянул перед собой руки со сложенными лодочкой ладонями. - А попутчик мой где?
   - Родич ваш? - непонимающе переспросила Агафья, поднимая кувшин и наклоняя его. - Так ведь лошадку продавать пошли.
   Вечеслав бросил взгляд на столб к которому вчера сам привязывал гнедую. А-а, блин, так вот откуда эта убийственная боль в ногах, усмехнулся он, припомнив вчерашнюю конную прогулочку.
   Вода была прохладной, несмотря на жаркую августовскую ночь, и Вечеслав догадался, что, скорее всего, за нею уже успели сходить на реку. Во сколько ж они тут встают? - невольно задался он вопросом, и заценив чужой труд, поплескал воды на лицо ровно столько, сколько было нужно, стараясь не проливать лишнего. Затем взял у женщины кувшин, жадно сделал несколько глотков, и шумно выдохнув от удовольствия, поинтересовался:
   - А давно ушли?
   - Давненько уж, - ответила женщина.
   Вечеслав хотел уточнить, как давненько, но вдруг до него дошло, что он не знает, а в чём собственно здесь измеряется время. Потому он только неопределённо угукнул и кивнул, чтобы ненароком не сболтнуть какой-нибудь полной чуши и не вызвать подозрений.
   - Може завтракать хотите? - спросила Агафья, беря протянутый ей кувшин.
   - Нет, спасибо. Я лучше подожду.
   Агафья кивнув, быстро развернулась и заспешила ко второй хате, а Вечеслав присел на лавку у столика, и стал наблюдать за тем, что происходило через дорогу.
   Там, за таким же столиком, только раза в три подлиннее, сидело больше дюжины человек разных возрастов. Одеты эти люди были совсем не так, как те, которых он разглядывал вчера, когда они с ведьмаком вошли в весь. Белых рубах у мужиков не было и в помине, а красовались на них однотонные красного и тёмно-синего цветов. Не было в помине и лаптей, а только полусапожки без каблуков. У женщины поверх накидок были надеты пёстрые юбки, а на плечах лежали узорчатые платки.
   - Праздник же сегодня какой-то, - вспомнилось Вечеславу.
   Почти все за столом молча ели, и только двое, чуть склонившись друг к другу, вели беседу. Один из разговаривавших был мужик лет сорока, с короткой окладистой бородой, второй - молодой парень. Вид у него был уставшим, он тяжело облокачивался на стол и сильно морщился, словно борясь со сном. Вечеславу вдруг показалось, что парень бросил в его сторону нарочитый взгляд, но как только их глаза встретились, парень тут же торопливо отвернулся.
   - Чё эт он? - мелькнуло в голове, и Вечеслав отведя взгляд чуть влево, стал наблюдать за ним боковым зрением. За две минуты парень обернулся на него три раза.
   - Может просто интересно, кто такие напротив появились? - спросил он себя, но ответить не успел. На дороге, которая шла вдоль опоясывающего весь двойного частокола, показались ведьмак с Добряшом. Шли они без лошади. Ведьмак издалека помахал рукой Вечеславу, и в его руке тот увидел маленький тёмный мешочек. Однако особой радости на лице ведьмака не наблюдалось, но всё сразу же объяснилось, как только он подошёл и бросил мешочек на стол.
   Мешочек звякнул, а ведьмак зло плюнул под ноги.
   - Вот же ушлый этот их Любомир Карпыч, чтоб ему в пекле гореть, - громко выругался он, усаживаясь на лавку возле Вечеслава. - Таких ушлых я только в Киеве, да в Новгороде видал.
   - Да и бог с ним, - махнул рукой Добряш. - Ну чего ты так узъелся?
   - Чего-чего, - ведьмак посмотрел на Вечеслава. - Не, ты представляешь, за хорошую лошадь три с половиной гривны кунных. И главное упёрся, как баран, ни векши, говорит, больше не выброшу, они, говорит, в Муромах нынче подешевели.
   - Им булгары стада целые пригоняют, - снова вставил Добряш. - Так он, значит, и правду говорит, чего уж там.
   - Слушай, мне кажется, вот тот парень за столиком на меня как-то подозрительно поглядывает, - сказал Вечеслав, едва заметно кивнув в сторону соседских хат.
   Ведьмак бросил осторожный взгляд.
   - Может показалось? - спросил он. - Добряш, ты вон того парнишку не знаешь, случаем?
   Добряш без всяких затей, прямо уставился на столик. В это время мужик, ведший беседу с парнем, обернулся и сдержанно, с не особо приветливым лицом, кивнул соседу, а сам парень тут же схватил со стола ложку и принялся увлечённо есть.
   Добряш помахал в ответ, и перевёл взгляд на своих гостей.
   - Ишь ты, уже и к празднику понарядились, - сказал он добродушно. - А мои-то бабоньки небось ещё прихорашиваются. Скоро мирского* бычка с луга приведут, а там и требу* складут, а другую полоть* порубят, да в общем котле...
   - Так чего с парнем-то? - перебил ведьмак.
   - А кто ж его знает? Може родич какой их дальний.
   - Поня-а-тно, - протянул ведьмак, и взяв в руку мешочек, развязал его. Пару раз тряханув им, словно пытаясь определить вес, ведьмак аккуратно высыпал содержимое на стол.
   Вечеслав с интересом поглядел на кучку серебряных монет разной степени стёртости. Некоторые из них вообще были отломанными половинками, или обрезанными по окружности под один размер. Из целых одни монеты были с современные два рубля, другие немного побольше, а обрезанные по кругу примерно походили на рубль. На обеих сторонах, что больших монет, что мелких, Вечеслав увидел арабскую вязь.
   - Там не стал пересчитывать, - говорил ведьмак, сортируя монетки, - Неудобно чего-то было. Так ногаты* сюда, куны значит тут, ага, а резаны, значит, в третью кучку.
   Пока ведьмак занимался сортировкой, Вечеслав пару раз искоса взглянул на парня, но тот только увлечённо ел, не обращая в их сторону никакого внимания.
   - Показалось, видимо, - решил он, и снова перевёл взгляд на стол, где монеты уже были разделены на кучки.
   - Так, - сказал ведьмак, начав перебирать пальцем первую кучку монет побольше, и считая шёпотом, - Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Ага, ногат значит тридцать.
   Через секунд двадцать он посчитал вторую кучку и добавил.
   - Кун тридцать четыре.
   Когда была досчитана последняя кучка, состоящая из обрезанных и половинок монет, ведьмак громко рассмеялся.
   - Чего? - с любопытством поинтересовался Добряш.
   - Ай да Карпыч. Всё-таки надул на резанку, - ведьмак принялся укладывать монеты обратно в мешочек. - Ох уж этот торговый люд, не упустит своего, обязательно облапошит...
   Возле стола появилась Агафья, поставив с краю, чтобы не мешать ведьмаку, кувшин с квасом и тарелку с горкой хлебных кусков. Одна из ещё незнакомых Вечеславу женщин, спустя секунд двадцать принесла глубокую миску с небольшими запечёнными в сметане рыбинами.
   Добряш уселся за стол, ведьмак собрал монеты в мешочек, и они втроём жадно навалились на рыбу, умяв её минут за десять. Потом неспеша выпили по кружке кваса.
   - Не, вот уж ушлый-то, - снова принялся за своё ведьмак, вытирая рукавом жупана губы. - А на жупанчик и не взглянул даже. Да чтоб его дождь намочил, жмота этакого. Смотрит главное смазливо, улыбается...
   Вечеслав не стал дослушивать пустые обидчивые речи ведьмака, его привлёк шум за спиною. Он обернулся, и увидел выходящих из второй и третьей хаты женщин. Помимо женщин из третьей хаты высыпали пять пёстро разодетых девочек разных возрастов. Они весело смеялись, подтрунивая над нарядами друг друга, и Вечеславу сразу же вспомнилась дочурка. Он тяжело вздохнул и с грустной задумчивостью стал смотреть перед собой, видя теперь всё одной общей, пёстрой картинкой и не фокусируясь на деталях. И только когда появилась Варя, задумчивость слетела с его глаз. Девушка, как видимо и все сегодня, была одета празднично, на шее у неё висели бусы из таких же жемчужин, как и на головной ленте, вперемежку с серебряными монетками, один в один с теми, что ведьмак минут пятнадцать назад пересчитывал, разложив на столе. Единственно, что среди них не было всяких обрезанных. Девушка поймала его взгляд и тут же быстро отвернулась, а Вечеслав почувствовал, как внутри него всё вздрогнуло.
   - Ух-ты, ух-ты, - услышал он, как громко залепетал Добряш. - Бабоньки-то мои уже готовы, а я даже портков праздничных, да рубаху не напялил.
   Он тут же быстро вскочил из-за стола и заспешил в свою хату, а Вечеслав добродушно улыбнулся. Теперь он наглядно увидел, за что этого полного, с каким-то несерьёзным лицом человека, прозвали бабьим князем.
   Добряш выскочил из хаты через минуту, голопузый, он натягивал на себя рубаху через голову, и немного запутался в рукавах.
   - Щас, щас пойдём, - слышался его голос из-за ткани. - У-у, окаянная, туго лезет.
   Наконец, снова появилось его улыбающееся лицо.
   - Агафья, Велена! - крикнул он старшим женщинам. - Вы идить, идить, а мы нагоним, - и тут же повернулся к Вечеславу. - А меч-то лучше дома оставить, - начал он, зачем-то сразу добавив в голос просительных ноток. - Событие всё ж. Не принято с оружием-то.
   - Угу, - кивнул ведьмак, поднимаясь с лавки. - Ну его брать, а-то после варенного мёда горячие все, ни словом не тронь, ни рукавом не задень.
   - Да я не против. В мыслях даже не было против своих... в смысле здешних ползоваться, - Вечеслав хмыкнул, и вытащил меч из кольца. - Пойду под полати положу.
   Но, зайдя в хату, он вдруг решил меч припрятать. Что-то ёкнуло внутри, и всё из-за странного взгляда парня. Мало ли чего.
   В комнатке, в которой он ночевал, Вечеслав с минуту задумчиво переводил взгляд с угла в угол, с полатей на массивный ящик, служивший видимо чем-то вроде комода, и с ясностью понимал, что везде, в принципе, можно было отыскать спрятанное в пять секунд. Тогда ему вспомнилось, что труднее всего найти то, что практически на виду. Он осторожно стал на полати, и с небольшого размаху всадил клинок в одно из брёвен крыши. Клинок застрял в бревне под углом градусов в пятнадцать к нему, и Вечеслав спрыгнул на земляной пол. Рискованно конечно вот так, подумал он, но всё ж это лучший вариант, если не сказать единственный. Остальные все слишком предсказуемы.
   Он вышел на улицу и машинально бросил взгляд на другую её сторону. Там все как раз встали из-за стола, и теперь, за исключением одной женщины и подозрительного парня, дружной группой шли к дороге. Оставшаяся женщина начала спешно убирать со стола, а парень заковылял к ближайшей от него хате, в которой и скрылся секунд через пятнадцать.
   - Блин, это уже паранойя, - сказал Вечеслав сам себе, и заспешил вслед за ведьмаком и Добряшом, удивлённый тем, что они его и не дожидались. И ещё больше удивило то, что ни женщины, ни Добряш даже и не подумали запирать свои жилища. Неужели ни разу здесь никого не обворовывали?
   По пути ему пришлось обходить группу соседей, которые уже вышли на дорогу и заняли две трети её ширины. Мужчина с окладистой бородой слегка поклонился и поздоровался с ним.
   - Здрасьте, - выдохнул в ответ Вечеслав, и зашагал быстрее, боясь, как бы сосед Добряша не начал вдруг ненужных расспросов.
   Ведьмак обернулся и подождал Вечеслава.
   - Ты молчи побольше, да не делай резких движений, - сказал он нравоучительно, когда Вечеслав приблизился. - Думаю, никто и не заподозрит, что с тобою что-то не так.
   Они пошли вперёд, так как к ним стеной приближалась процессия соседей, и стоять посреди дороги, мешая им, было бы довольно глупо.
   - И мёду много не пей, - продолжал ведьмак. - Напиток крепкий, ядрёный.
   - Я и не любитель особо, - отмахнулся от назидательных речей ведьмака Вечеслав. - Не моё оно. В жизни другого кайфа хватает.
   - Эт ты прав, - согласился ведьмак.
   Они нагнали Добряша, и Вечеслав, искавший до этого глазами Варин силуэт, потупился в землю. Не хотелось, чтобы Добряш приметил и ещё чего-нибудь заподозрил.
   - А чего заподозрил-то? - удивлённо спросил он сам у себя. - Смотрю просто, глаз радую. Да и похожа на Машу она сильно. Поэтому, как бы и...
   Но обмануть себя не получилось. Какой-то другой частью мозга, глубинной, он понимал, что сердце уже сделало метку, прицелилось, и дальше наступит тот момент, когда он уже будет не в силах контролировать чувства.
   - Значит, нужно убить их на корню, - решил он, но взгляд снова непроизвольно скользнул вперёд, словно непослушный охотнику пёс, без команды бросающийся на дичь.
   - Чёрт, - ругнулся в сердцах Вечеслав.
   Но ему повезло. Они дошли до конца улицы, которая упиралась в что-то вроде площади, и теперь можно было отвлечься от навязчивых мыслей и чувств на то, что происходило на ней.
   Здесь было уже много народу, и от моря пёстрых одежд, внутри поневоле стало радостней и светлее. Помимо людей, Вечеслав увидел два длинных ряда деревянных столов. Один шёл почти по над высоким частоколом, а второй на метров двенадцать дальше от него. На столах через равные промежутки лежали большие караваи хлеба, между которыми стояли маленькие снопы ржи, перевязанные широкими синими лентами.
   Над площадью висел гул смешанных в одну общую кашу человеческих голосов, поверх которого то там, то тут раздавался весёлый смех. Вечеслав увидел, как женское "княжество" Добряша смешалось с остальной толпой, и растворилось в ней, и теперь ищи не ищи, а отыскать Варю среди пёстрой массы было почти невозможно. Ведьмак вцепился в рукав Вечеслава и потянул вправо.
   - Давай в сторонке, - бросил он громко, и Вечеслав охотно повиновался. Он и в своём времени не любил подобные массовые тусовки, навроде всяких там дней городов и прочего, и посещал их только ради своих "девчонок", которым всё это наоборот нравилось. Маше, как он догадывался, несмотря на её совершенно противоположные заявления, из-за возможности покрасоваться в каком-нибудь новом наряде, а для Иришки такие праздники всегда означали много мороженного, сладостей и аттракционы до головокружения.
   Оттянув Вечеслава к ближнему от них краю площади, ведьмак отпустил рукав.
   - Вон, быка мирского ведут, - сказал он, кивая вправо.
   Вечеслав повернул голову. И вправду, четверо мужиков вели крупного чёрного быка, который выглядел довольно спокойным, видимо не до конца понимая, в каком амплуа он приглашён на этот людской праздник, и как ни странно, не реагирующего на огромное количество красного цвета. На его шею была накинута толстая цепь, два конца которой держали в руках мужики идущие впереди, а двое других, шедшие по бокам, похоже присутствовали для подстраховки. Как говорится - если чё. Хотя, Вечеслав здорово засомневался, что случись это - если чё - мужики смогут справиться с таким увесистым зверюгой.
   Быка вели к частоколу, и бросив взгляд поверх людей, Вечеслав увидел широкие, распахнутые ворота.
   - Вот там ему и капец, - он задумчиво хмыкнул. - Интересно, чего у них за этим забором?
   Толпа людей тоже наблюдала за быком, и как будто немного попритихла, наверное, решил Вечеслав, как раз не желая невзначай спровоцировать то самое - если чё. Не Испания всё-таки, бегать от разьярённых быков вряд ли в традициях. Но стоило быку скрыться за воротами, как люди притихли ещё сильнее, и над площадью нависла давящая тишина. Висела она минут пять-шесть, и даже начала понемногу Вечеслава напрягать, столько народу, а слышно, как где-то далеко щебечет какая-то птаха. Внутри всё сжалось, в ожидании, чем и когда ж уже всё это разрешится.
   Но когда, казалось, вот-вот из лёгких вырвется вопрос - Да чё такое, люди?! - из ворот вышел старик с белой бородой и густыми седыми волосами. Одет он был в длинную белую рубаху до пят, исшитую замысловатыми красно-чёрными узорами, в которых Вечеслав с удивлением разглядел несколько тех знаков, что в их времени называются свастикой. В правой руке старик держал толстый посох, увенчанный длинным изогнутым рогом. Остановившись, он стал отвешивать глубокие поклоны на три стороны, и люди в ответ кланялись ему. Потом, развернувшись, он поклонился кому-то за частоколом, и наконец, снова обернувшись к толпе, заговорил.
   - О, добрые славянские и иные роды, пришедшие в эту землю, и севшие здесь, чтобы жить миром. И радимичи, и вятичи, и кривичи, и дреговичи, и полочане, и мурома, и весь, и мокша, всем вам поклон. Руками вашими землю вы лелеете, и она воздаёт вам сторицей. Да будет так, пока Дажьбог светом нас дарит.
   Он снова поклонился, и продолжил.
   - Матушка Макошь велела кланяться вам, люди добрые. Радость её великая преисполнила, как увидела она плоды трудов ваших. Таперича, сказала, и мне покойно, и детям моим житно будет. Собран урожай, хлеб новый спечён, матушка Макошь с сердцем спокойным оставляет нас до весны. С праздником вас, люди добрые.
   Толпа тут же загудела, люди бросились обнимать друг друга, расцеловывать, поздравлять.
   - Ну, слава Роду, - слышалось отовсюду. - Вот и Спожинки справились. Спасибо матушке Макоши. Пусть спит покойно до новой вёснушки.
   Где-то справа весело заиграла музыка, что-то вроде рожков и сверестелек. Толпа зашевелилась, стала разделяться. Молодые потянулись вправо, старики к лавкам у столов, и только дети носились туда-сюда стайками и между стариками, и между молодыми.
   Вечеслав вдруг увидел, как старик, произносивший речь, уставился в их сторону, и его глаза удивлённо расширились.
   - Чего эт он? - вздрогнул Вечеслав, и перевёл взгляд на ведьмака, чтобы сказать ему, но тот уже сам увидел, и поднеся палец к губам, отрицательно помотал головой. Старик тут же всё понял, медленно кивнул, и развернувшись, скрылся за частоколом.
   Проводив его удивлённым взглядом, Вечеслав хотел было спросить у ведьмака, что собственно всё это значило, но неожиданно наткнулся взглядом на мелькнувшего в толпе парня, который по идее остался в хате соседей Добряша, и его мысли тут же снова завибрировали паранойей.
   - Видел? - спросил он ведьмака. - Этот, блин, опять нарисовался.
   - Хм, - ведьмак кивнул головой, - Приметил. Пойду-ка я поинтересуюсь кой у кого, что за напасть такая. А ты далеко не уходи.
   - Да куда ж я пойду? - удивился Вечеслав. - Я если что, вон там на лавочке посижу, - он указал на ряд столов ближе к открытым воротам. - Чёт ноги после вчерашнего побаливают.
   - Лады, - кивнул ведьмак и зашагал к группе мужиков, стоявших внедалеке.
   Вечеслав несколько секунд глядел ему в спину, а потом поплёлся к столам. Место он выбрал не случайно, хотя даже себе признался в этом неохотно. А версия с болевшими ногами выглядела совсем картонно. Не так уж они и болят, чтобы садиться на лавку в самом центре площади и пялиться в сторону хоровода, который недалеко от этого места стали водить молодые девушки. Уже дойдя и усевшись, он увидел, что ведьмак стоит рядом с мужиками, и о чём-то разговаривает с одним из них.
   Ведьмак выбрал именно эту группу мужиков не случайно. Разглядел он среди них вчерашнего охранника, устроившего им допрос у ворот веси. Подойдя к группе, он громко кашлянул, обращая на себя внимание, и когда все пять пар глаз с интересом уставились на него, заговорил, обращаясь больше к тому, кто его уже знал по вчерашнему вечернему разговору у ворот.
   - Со Спожинками вас, добрые люди. Мне б спросить вот у тебя, дядька, кой-чего, - он уставился прямо в глаза охраннику.
   - И тебя с праздничком, - ответили четверо, а охранник секунд пять молча глядел на обратившегося, хмуря широкий лоб.
   - А-а, пришлый, - наконец протянул он и натянуто улыбнулся. - Что, продал гнедую?
   - Продал, - в ответ улыбнулся ведьмак и многозначительно покашлял.
   Охранник сообразил, и они отошли от группы шагов на пять.
   - Ну, чего тебе паря? - спросил он настороженно.
   - Да вот и не знаю, как начать, - заговорил ведьмак. - Тут дело такое странное, что и трудно разобрать, с какого краю подступиться...
   - Да сказывай, не тяни кобылу за хвост, - перебил охранник и настороженности на его лице прибавились.
   - Показалось моему родичу, что услеживают за ним, - ведьмак сделал наивное лицо. - Вот и подумалось мне, а не спросить ли мне у того, кто может знать. Ну не у бабы ж первой встречной мне о таком спрашивать?
   - Так ты и на нас подумал? - охранник сделал лицо ещё наивней, чем ведьмак. - И на кой оно нам? Эх ты, дурья твоя голова. У нас и других забот полон рот, за твоим родичем ещё услеживать, хм. Не знаю я ничего. Кто там услеживает, чего...
   Ведьмак быстро обежал взглядом площадь, и увидев следившего за Вечеславом, кивнул на него.
   - А вон тот, рядом с чернявой девкой в сиреневой поневе.
   Охранник по-инерции повернул голову, и на его лице нарисовалась довольная улыбка.
   - Не, этого мы не приставляли. Этот сёдьни утром пришёл...
   Он запнулся, закашлялся и перевёл, ставший вдруг злым, взгляд на ведьмака.
   - Запутал ты меня, паря. Иди-ка своей дорожкой, по-добру-по-здорову.
   Резко развернувшись, он вернулся к мужикам, а ведьмак, довольно усмехнулся и поспешил к Вечеславу.
   Плюхнувшись рядом с ним на лавку, он проследил его взгляд.
   - Нравится?
   - Красиво, но примитивненько как-то, - ответил Вечеслав, продолжая глядеть на хоровод. - После нижнего брейка всё простеньким кажется.
   - Поговорил я со вчерашним допросчиком, - ведьмак толкнул Вечеслава в бок. - Ты слушаешь?
   - А-а, да, - отвлёкся тот от хоровода, в котором он уже давно разглядел Варю, и та, как ему хотелось думать, тоже заметила его. Один раз их взгляды пересеклись, и теперь он мучился вопросом - случайно, или нет? По опыту он знал, что один взгляд никогда ни о чём не говорит. Но вот если девушка бросает на тебя второй взгляд, тогда можно праздновать победу. Значит, ты её на сто процентов заинтересовал. - С кем поговорил?
   - Ну с мужем вчерашним. На воротах который.
   - И чего?
   - В общем, они к тебе парнишку само собой приставили, чтобы следить.
   - А-а, ну тогда всё ясно.
   - Да не перебивай ты, - недовольно буркнул ведьмак. - Дальше слушай чего скажу. Этот, что на тебя пялится постоянно, он другой.
   - В смысле? - не понял Вечеслав.
   - А в прямом. Этот парень, он вообще не из этой веси, и пришёл сюда только сегодня утром.
   - Хм, - Вечеслав нахмурился. - И чего из этого получается?
   - Да хрен его знает, - ведьмак пожал плечами. - Может, он тебя спутал с кем-то. А может и посложней тут дело.
  
   10
  
   Ведьмак минут через пять снова куда-то ушёл, растворившись в толпе, а Вечеслав погрузился в свои мысли, продолжая смотреть на хоровод и ожидая когда Варя взглянет в его сторону ещё раз. Хотя, погрузился он больше не в мысли, а в расчёты. Получалось, что к тем двум неделям, которые он предполагал затратить на путь до Ладоги, можно было смело прибавлять ещё столько же. Только в веси почти три дня задержки, потом по реке пойдут, если повезёт на четвёртый день, а то и позже может выйти. Это если не повезёт. А вообще, в этом мире любой, что называется - косяк - может случиться почти на каждом шагу. Это он уже хорошо понимал. Впрочем, не косяк даже, а какой-нибудь местный прикол. Вроде этого праздника, а вкупе с ним и всяких там Перуновых защит на меч и обязанности потом продержать его всю ночь на непонятно чего из себя представляющем копище.
   Не прекращая размышлений, он краем глаза выхватил, что парень присел на скамье с той стороны стола, чуть по диагонали от него. Получалось, между ними было теперь всего метров шесть-семь, и Вечеслав невольно напрягся. Что-то не нравилось ему в этом настырном "вьюноше". А вдруг он и вправду, спутал его с кем-нибудь? Например, с обидчиком, которого по обычаю кровной мести нужно убить. Нырнёт сейчас под стол, всадит ножом в район сердца, чтобы тихо всё было, и поминай как звали, что одного, что другого.
   От неприятных мыслей отвлёк ведьмак. Он появился словно ниоткуда, со взволнованным выражением на лице.
   - Пошли на борьбу посмотрим, - с азартом выдохнул он, и Вечеслав удивился, что оказывается и богам не чужды человеческие пороки. Хотя, может это потому, что он в человеческой ипостаси?
   - Какую борьбу? - спросил Вечеслав.
   Ведьмак поднял перед собой кулаки, и чуть наклонившись вперёд, сделал пару плавных движений из стороны в сторону.
   - Какую-какую, обычную борьбу, - проговорил он при этом с жаром. - На кулаках. У них тут здешний боец есть неплохой, пудов под шесть, здоровый зараза. Уже троих с ног сбил. Пошли, поглядим.
   - Ну пошли, - без особого восторга согласился Вечеслав, поднимаясь. Не то, чтобы он не любил посмотреть на всякие там драки, это, наверное, у каждого мужика в крови, но как-то вот сейчас желания не было. Да и провёл он в своей юности достаточно боёв, и на ринге, когда стремился только к одному, получить хотя бы первый взрослый, и на улице, где хватало задиристых идиотов, которые под воздействием алкоголя любили помахать кулаками.
   Ведьмак быстро зашагал сквозь толпу, ловко лавируя между людьми, и Вечеславу пришлось ускориться, чтобы поспеть за ним. Импровизированная площадка для борьбы на кулаках, как назвал это дело ведьмак, находилась в самом дальнем углу площади. И даже не на самой площади, а за нею, на участке, засыпанном мелким речным песком. Видимо это место для мужских забав предназначалось с самого начала, и к каждому событию её заново подготавливали.
   Вокруг площадки стояли преимущественно одни мужики от мала до велика, хотя было и несколько молодых девушек, которых сюда, наверное, притащили их женихи, чтобы похвастаться своей удалью. Девушки испугано прятались за их спинами, и всем своим видом демонстрировали, как им это всё не нужно, но не уходили, боясь видимо, что женишки обидятся. Странно, но никаких вскриков присущих таким мероприятиям почему-то не было. Разъяснилась тишина, как только Вечеслав с ведьмаком подошли ближе.
   Очередная схватка только что закончилась и готовились к следующей. Как понял Вечеслав, тот здоровый бугай, о котором восторженно говорил ведьмак, стоял в дальнем углу площадки, а его новый соперник в ближнем, спиною к Вечеславу. На руки ему наматывали длинные тряпичные ленты и перевязывали их тесёмками. Всё почти как в боксе, усмехнулся Вечеслав, только там специальные бинты.
   Когда всё было готово, бугай, которому на вид было лет под сорок, и парень, стали сходиться. Парень обернулся и улыбнулся одной из девушек, но та, вряд ли, это увидела, потому что вот уже секунд десять стояла с прижатыми к лицу ладошками. Что, в общем-то, было и правильно.
   Уже через пять секунд парень получил такую оплеуху размашистым боковым, что тут же рухнул на песок и громко застонал. Девушка бросилась к нему, завыла в голос, но парень, увидев это, тут же, покачиваясь, поднялся на ноги и прошипел сквозь зубы:
   - Чего позоришь-то меня, Настёна?
   Девушка совсем потерялась, и не зная, что делать, разревелась. Мужики беззлобно захохотали.
   - Прально, прально, - крикнул кто-то, - Спасай жениха, а-то Игнат зашибёт, он и забудет, что ты в невестах у него.
   От этой шутки, явно местного разлива, смех прокатился новой звонкой волной. Игнат подошёл к парню, и улыбаясь, похлопал его по плечу.
   - Ну, уж и смешно им. А сами-то сюда бояться выйти. Молодец, Прошка, смелый муж, не зря Настёну я тебе посулил, - по-отечески проговорил он. - Не больно я тебя?
   - Да не, - отмахнулся парень. - Как комар укусил, и всего делов.
   - Ты где ж таких комаров видал, Прошка? - снова выкрикнули справа, и кольцо мужиков загоготало с новой силой.
   - Да ну вас, - буркнул парень и бережно увёл плачущую невесту с площадки.
   - Ну чего? - громко спросил Игнат. - Кто ещё хочет силушкой померяться?
   - Да ну Игнат, с тобой меряться, что с быком бодаться, - раздалось из кольца вокруг площадки.
   Вечеслав хмыкнул. Вот и посмотрел, и зачем только за ведьмаком поплёлся? Нужно было за парнем следить, в конце концов, нужно разобраться, что это за байда нездоро...
   Додумать он не успел. Неожиданный толчок в спину заставил его сделать пару шагов вперёд, чтобы сохранить равновесие. Остановившись, он тут же недоумённо обернулся и вместе с этим услышал, как кто-то из мужиков радостно вскрикнул.
   - Глянь Игнат, нашёлся смельчак.
   - Что-то не знаю такого, - проговорил другой мужик. - Може родич чей гостит?
   - Да из пришлых видать, - ответили ему, но тут же слева подправили.
   - Это к Бабьему князю вечор пришли. Словене с Ладоги.
   Ну, точно, Миколка растрезвонил, глупо мелькнуло в голове Вечеслава, и только после этой мысли, до него дошло с поражающей прозрачностью - теперь без драки с площадки не сойти. Засмеют, что от стыда сам в этот песок зароешься.
   Игнат, уже собравшийся уходить, остановился, и развернувшись, с удивлением посмотрел на согласившегося с ним "пободаться". Но уже через пару секунд удивление сменилось усмешкой.
   - Словенин, говорите? - спросил он громко у мужиков.
   - Ага, из них, из них, - нестройным хором, но с заметным жаром ответили те.
   - Ох, и давненько я ильменским бока не мял. Али может, передумал уже? - Игнат улыбнулся во весь рот.
   - Да не, не передумал, - ответил Вечеслав, понимая, что давать заднюю поздно.
   Тут же к нему подбежали два парня.
   - Давай кулаки, - сказал один из них, и когда Вечеслав согнул руки в локтях, оба принялись быстро обматывать их длинными, толстыми полосами грубой ткани, а второй при этом торопливо объяснял правила.
   - Надобно сбить противника с ног. Лежачего не бьют, ну енто ты знаешь. Ногами тож не бьют. В загривок тож не бьют. Ну, и туды тож не бьют.
   - Да чего вы обматываете? - стал громко шутить Игнат. - Они ему и не понадобятся поди.
   Мужики хихикнули, а Вечеслав никак не прореагировал. Все эти словесные перепалки не для него. Может кого-то они заводят, но он привык действовать хладнокровно, с ясной головой.
   Парни справились быстро, туго связали тесёмки и удалились с площадки. Теперь на ней было только двое, он и этот здоровяк Игнат. Вечеслав поочерёдно постучал кулаками по передним дельтам, раз десять мягко попрыгал на носочках, чтобы хоть немного разогреть икры, и стал в правостороннюю стойку.
   - Ишь ты, - громко сказал Игнат, работая на публику, - Дивный зачин, а всё одно носом в песок падать.
   - Давай, Игнат! - раздался одинокий выкрик из примолкшего кольца вокруг площадки, и тот двинулся вперёд. Ни в какую стойку он не становился, а просто согнул руки и чуть наклонился вперёд.
   Вечеслав встряхнул плечами и задвигался. Игнат удивлённо хмыкнул и дёрнулся в атаку, широко занося правую для бокового. Но то, что будет именно так, Вечеслав уже знал. Ему достаточно было короткого предыдущего поединка, чтобы разглядеть, как работает этот бугай. И если говорить боксёрским языком, работал он не просто грязно, а сверхгрязно. Удары размашистые, с завалом тела, челюсть постоянно открыта. Вот именно в неё родную и собирался он пробивать свой первый, и желательно, единственный удар.
   Легко нырнув под правый боковой Игната, он тут же пружинисто выпрямился. Теперь Игнат доведёт удар по-инерции до конца, и потом будет замашисто бить левой, но до этого момента Вечеслав ждать не собирался. Тело уже само, на автомате творило левый хук. За семь лет тренировок поставил он его на пять, и как говорил тренер, осталось добить на плюсик, потому что пять это оценка хорошего ученика, а мастер начинается с оценки пять с плюсом.
   Удар зародился где-то в икре, потом рванул в выворачивающуюся ногу, оттуда взлетел к уже несущемуся по дуге плечу, и налился свинцом в плотно сжатом кулаке. Хук!
   Да, это именно хук, хлёсткий, чистый, без лишней суеты, точно в низ челюсти.
   Кулак достиг цели, и рука тут же рванула назад, а ноги сами перестроились под добивающий апперкот правой, если тот понадобится. Но апперкот оказался излишеством. Игнат поймав в челюсть, тут же ушёл в нокаут, и стал заваливаться набок.
   Толпа громко, одним выдохом охнула, только когда Игнат грузно бухнулся на песок. До этого они, вряд ли, что поняли. Им наверное показалось, что "Ладожский" сам пошёл навстречу Игнатовскому левому, и были уверены, что сейчас на песке окажется именно он. Но вышло иначе.
   Вечеслав медленно опустил руки, люди вокруг молчали, не в силах справиться с удивлением. Наконец, кто-то восхищённо проговорил:
   - Ишь ты!
   И мужики разом загалдели.
   - Ты видал? А как енто он его? Да с низу по-мойму он. А може колдун? Да не, кулаком он ему в зубы, я видал.
   Вечеслав подошёл к Игнату. Тот уже поднялся и сидел, в замешательстве озираясь вокруг себя, и встряхивая головой. Вечеслав чуть наклонился и протянул руку.
   - Ну ты, паря, дал, - проговорил Игнат без злобы, принимая протянутую руку и поднимаясь на ноги. - Ишь оно как.
   - Да ты просто широко руками замахиваешься, - сказал Вечеслав, радый тому, что Игнат не в обиде. Видно было, что мужик он хороший, не злой. - Ты замах ближе к себе делай.
   - Эт у вас все словени так бьют?
   - Ну, все не все, а те, кто знает, те так бьют, - путано проговорил Вечеслав, потому что не знал он ничего ни о словенах, ни о Ладожских, и только, спасибо за то ведьмаку, теперь должен был как-то изворачиваться, начни его кто расспрашивать.
   - Ну бывай, паря, - Игнат дружелюбно похлопал Вечеслава по плечу, и развернувшись, поплёлся к окружавшему площадку кольцу людей, через которое протиснулся в полном молчании. Народ тоже молчал. Понимали, что Игнат хоть и виду не показал, но всё ж тяжело ему от неожиданного проигрыша.
   Развернувшись, и успев охватить множество уважительных взглядов, Вечеслав быстро подошёл к ведьмаку.
   - Ты толкнул? - тихо спросил он, глядя ему в глаза.
   - Да нужно оно мне. Кто-то из местных пошутил, - ответил тот не моргнув.
   - Ладно, пошли отсюда. А-то смотрят все, как на чудо какое-то.
   И скинув с рук повязки, Вечеслав не дожидаясь зашагал в проём, который тут же образовали уважительно расступившиеся мужики.
   Вернувшись на то же место, где он сидел, пока ведьмак не потянул, а если уж покопаться немного, то возможно вышло б "не втянул" его в эту маленькую авантюрку, Вечеслав первым делом поискал глазами следившего за ним парня. С однажды появившейся паранойей он бороться уже не мог, да и подсказывала интуиция, что дело тут совсем не в дурацком психиатрическом термине, тем более, что никогда он никакими закидонами не страдал.
   - О-о, уже и аромат пошёл, - проговорил ведьмак, потирая руки. - Скоро коливо* с мясом готово будет. И медка варёного на столы поднесут.
   Вечеслав шмыгнул носом. Действительно, из-за частокола вкусно тянуло варившимся мясом и ещё чем-то смутно знакомым.
   - Ладно. Пойду Добряша поищу. Надо б как-то рядышком усесться. Можно и вот прямо здесь, - ведьмак скинул с себя жупан и положил его на лавку в длину. - Да и придумал я кой-чего, думаю ему любо будет. Сторожи место.
   Но сидеть почти в самом центре Вечеславу не хотелось. Если раньше он выбрал это место, чтобы было удобнее наблюдать за Варей, то теперь он сам стал объектом наблюдения. Причём не одной пары глаз. Людская молва видимо и в самом деле распространяется в пространстве со скоростью звука, потому что, казалось, каждый второй уже знает о его победе над Игнатом. Иначе зачем пялиться с таким откровенным любопытством?
   Поднявшись с лавки, Вечеслав стал просто маяться туда-сюда по площади, стараясь обходить слишком большие скопления народа, чтобы невзначай не встрять в ненужный разговор. Ведь если он начнётся, то спрашивать станут о Ладоге, а чего он о ней может сказать? Распишется с первых же секунд в полном неведении, да и только.
   В одном месте он издалека понаблюдал, как молодой парень стреляет из лука с завязанными глазами, соревнуясь со "зрячими" соперниками, и на удивление, совсем не уступая им в меткости. В другом месте полдюжины пожилых женщин чинно рассуждали о погоде и приметах. В третьем два мужика сошлись в споре о лучшей форме плуга, и было видно, что стоявшие рядом разделились на два лагеря, поддерживая каждый своего спорщика.
   Забредя в самый левый край площади, Вечеслав увидел долговязого, худого мужчину лет тридцати пяти, в чёрном до пят одеянии. Возле него стояло всего двое в возрасте мужичков, и Вечеслав решив, что сюда людская молва не должна была ещё добраться, подошёл ближе.
   - А зачем же он дерево-то сгубил? - спрашивал один из мужичков у долговязого. - Ведь ты говоришь, ведал он, что не в пору ему плодами нестись. Не вразумлю я того.
   - Бог таким образом показал, что всё должно послушаться ему.
   - А по мне, так несправедлив твой бог, - мужик усмехнулся и ткнул локтем соседа. - Так же, Фрол?
   - Это в тебе гордыня говорит, - нравоучительно проговорил долговязый.
   - Это во мне правда говорит, - лицо мужика резко похмурело. - Мои боги никогда невиновного губить не станут. Тьфу.
   Зло плюнув под ноги, мужик развернулся и быстро зашагал прочь. Второй остался стоять, почёсывая затылок.
   - Что, интересно? - услышал Вечеслав за спиной голос ведьмака.
   - Да не, - ответил он, обернувшись. - Просто везде теперь на меня пялятся, а здесь в уголке поспокойней вроде как.
   - Ладно, пошли, - ведьмак мотнул головой. - Сейчас уже на столы подавать начнут.
   - Пошли, - кивнул Вечеслав. - А-то тут про дерево какое-то непонятное.
   - Это из книжки ихней, - заговорил ведьмак, ускоряя шаг. - Народ сказывает, этот полугрек-полуславянин уже третью неделю живёт здесь, и даже одну полоумную в свою веру обрядил. Нормальному-то человеку вот так из полноты жизненной в пустоту страдания ихнего бросаться? - ведьмак хмыкнул.
   - Так ведь бросятся ж все потом, - констатировал Вечеслав.
   - Ох и не все, - ведьмак покачал головой. - А я, кстати, Добряша разыскал. Он теперь всё своё княжество бабье рассаживает по лавкам по правую, да по левую сторону от моего жупанчика. В кучке оно веселей будет. Варенька тож потом...
   Ведьмак закашлялся, и Вечеслав едва не спросил - чего Варенька тож потом? - но вовремя спохватился. Однако внутри нехорошо ёкнуло. Чего это ведьмак вдруг про Варю? Или действительно просто хотел сказать, да кашель сдавил?
   Добряш, как оказалось, уже рассадил всех женщин в длинный рядок, а сам стоял примерно посерёдке его, и улыбаясь, выглядывал ведьмака с Вечеславом.
   - Да где ж вы запропастились? - ласково заговорил он, когда те подошли. - Вона уже и котлы тащат.
   Вечеслав бросил взгляд в сторону ворот. У края первого столешного ряда уже стоял большой дымящийся котёл, а второй, подвешенный на толстую жердь, как раз выносили два мужика. Они сильно заваливались набок, и по их перекошенным лицам было понятно, что котлы эти весят не мало. Несколько женщин суетились возле котла принесённого первым, непонятно откуда беря тарелки, и наливая в них густую похлёбку. Из ворот появились ещё две женщины с высокими стопками тарелок, и вопрос о том, откуда они берутся, отпал. Теперь Вечеслава заинтересовали деревянные ведёрки, которые стояли на столах примерно через каждые два метра. Да-а, пока он бродил, здесь здорово просуетились.
   Добряш мягко потянул его за локоть, указывая второй рукой на пустое место. Место оказалось рядом с Агафьей по правую сторону, и непонятно когда успевшим юркнуть за стол ведьмаком, по левую. Варю среди умостившихся за столом Добряшевских, Вечеслав не разглядел. Неужели с каким хахалем задержалась? - мелькнуло в мозгу. Сердце невольно сжалось, и настроение сразу же поубавилось. Эй, сказал Вечеслав сам себе мысленно, да ты никак ревнуешь? В ответ была горькая ухмылка. Да уж, чего там, он же сам недавно предрекал, что придёт время и чувства будет не остановить.
   А как же Маша? - спросил он себя. Так её ещё и нету как бы - нашёлся мозг - Через тысячу лет только родится. Гнилая отмазка - ответил Вечеслав, и с напрочь утерянным настроением уселся за стол.
   Люди всё ещё продолжали рассаживаться, а женщины ставили полные тарелки подряд, не глядя пустует место или занято. Мужики, которые оказывались прямо напротив ведёрок, наполняли черпачками небольшие деревянные стаканы, и передавали их сидевшим по сторонам. Вечеслав вдруг заметил, что на ведёрках повязаны ленточки. Одни синего цвета, другие красные.
   - А ленточки зачем? - спросил он у ведьмака.
   - А с синими, там березовица. Нехмельной напиток.
   - А-а, - протянул Вечеслав, и слегка развернувшись, подался влево, чтобы дать женщине поставить тарелку. Потом он включился в процесс передавания стаканов. Передавший с той стороны мужик, с уважением покивал головой.
   - Блин, все уже знают, - хмыкнул Вечеслав. - И сдалась мне эта местная известность. Да и какого чёрта мне вообще светиться в десятом веке? Вдруг какая-нибудь хрень нарушится из-за этого "свечения", типа как в фильме этом, как его...
   Он вдруг наткнулся взглядом на Варю, которая, как оказалось, ни с каким хахалем не подзадерживалась, а разносила тарелки на соседнем ряду. На сердце тут же полегчало, и настроение вернулось к прежним показателям. Он с уже почти довольным видом принялся рассматривать поставленное перед ним блюдо, которое оказалось чем-то вроде супа. Разглядев вареную пшеницу и кусочки мяса, Вечеслав взял деревянную ложку и слегка поковырял, ища картошку, но вдруг вспомнил, что картошка в этом времени ещё не завезена на Русь. Хмыкнув, он продолжил с интересом следить за происходящим.
   Люди за столом весело переговаривались, передавали друг другу то, до чего кто-то не мог дотянуться сам, но вдруг сразу в нескольких местах послышались окрики, просящие прекратить разговоры, и уже через секунд двадцать над площадью вновь повисла тишина. Подходившие к столу теперь рассаживались молча, и как и все устремляли взор в сторону ворот.
   Оттуда появился тот же старик, что уже поздравлял людей и крепкий мужчина лет пятидесяти. Они встали в начале рядов, посередине между первым и вторым, и мужчина поднял вверх руку.
   - Все собрались, не кого не забыли? - спросил он и ему тут же ответили несколько голосов.
   - Да все тут... Вся весь, Кузьма Прокопыч... Усе, усе...
   Мужчина медленно кивнул и провёл широкой ладонью по бороде. Где-то за столом пришикнули на продолжавшего говорить, где-то одиноко ударилась об стол поставленная тарелка, кто-то негромко кашлянул.
   Мужчина выждал ещё секунд десять и громко заговорил.
   - Ну, чего сказать вам, люди добрые? Вот ужо и в седьмой раз мы урожай собрали, и слава богам, не хуже прежних.
   Мужики за столами согласно закивали.
   - Хочь и тяжко в лето нынешнее было, Перун на грозы не щедр был, да Мать Сыра Земля всё одно любовью своею хлеб взрастила. Не оставила нас голодными.
   - Не оставила, - подхватили несколько голосов. - Это да, землица родная вспомогла.
   - Ну, абы долго речи не вести, - мужчина едва заметно улыбнулся, - Скажу ещё токмо одно. Хлеб - оно, как известно - голова всему. Есть хлеб, и житно в веси, а нема...
   Мужчина повернул голову вправо и весело крикнул дородной женщине.
   - Ну, чего копошишься, Людмила? Неси кружку ужо.
   Мужики тут же загалдели и принялись подниматься, держа в руках деревянные стаканы. Ведьмак толкнул Вечеслава в бок, и он поднялся вместе со всеми. Женщина, торопясь, поднесла говорившему мужчине большую кружку, и тот взяв, извинительно улыбнулся в сторону столов.
   - Вы ж знаете, мне мёду потворник* наш запретил, я потому березовицы.
   - Да ничего, - тут же послышались выкрики. - Неважно что, главное с мыслью верной... Не пить собрались, праздновать...
   - Ну, вот и спасибо мужи Рязанские, что без обиды, - ответил мужчина и поднял кружку. - Что ж, за урожай новый. Спасибо тебе Род-батюшка Великий, да тебе матушка Макошь спасибо, и простите нас, коли чем досадили.
   Проговорив это, он приложился к кружке и стал пить большими глотками, со страстью, так, что березовица потекла по бороде, а оттуда струйками на рубаху.
   - Фух! - громко выдохнул он, когда кружка опустела, и перевернув её вверх дном, встряхнул рукой.
   - Ныне гуляй весь! - задорно вскрикнул он, но тут же добавил. - Да меру знай.
   - Знаем! - ответили со смешком несколько голосов, и мужики дружно опрокинули стаканы.
   Пить у Вечеслава желания особого не было, хотя с другой стороны, в свете случившихся с ним событий расслабиться не помешало бы. Он залпом опустошил стакан, и от неожиданности скривился. Вареный мёд был даже чуть покрепче, чем водка. Он быстро присел, и схватив ложку, принялся торопливо заедать. Агафья, осторожно дотронулась до его плеча, и когда Вечеслав повернул голову, подала ему ломоть хлеба.
   - Кушайте новый хлебушек, - проговорила она, и Вечеслав взяв ломоть, огляделся по сторонам. Несколько женщин поднялись, и отламывая от лежащих на столе караваев небольшие кусочки, раздавали их тем, до кого могли дотянуться. Дальше ломтики делились пополам, и передавались соседям, так, чтобы никто не остался без своей доли. При этом, каждый не забывал поинтересоваться, с хлебом сидящие рядом с ним, или нет. Вечеслав разломал свой ломоть и бросил взгляд влево. У ведьмака уже был кусочек в руках, а у сидевшего за ним с радостным выражением на лице Добряша, не было. Вечеслав окликнул его, и когда тот повернулся, передал ему половину своего ломтя. Добряш широко улыбнулся, заблагодарил, и от этого простого действия на душе у Вечеслава стало по-детски легко. И он словно ребёнок, стал следить, что будут дальше делать другие, чтобы повторить. Но ничего сверхъестественного не произошло. Люди просто целовали кусочки, клали в рот и неспеша жевали. Но почему-то именно из-за простоты того, что происходило, родилось внутри какое-то хорошее ощущение, то ли общности людей друг с другом, то ли общности их с природой, а может и всё вместе. Поцеловав свой кусочек, Вечеслав закинул его в рот, и едва успел разжевать, как почувствовал осторожный тычок в спину. Он от удивления проглотил наполовину разжёванный хлеб и тут же обернулся.
   Перед ним стоял вчерашний мальчишка, робко лупая большими глазёнками.
   - А-а, Миколка, - Вечеслав невольно улыбнулся. - Чего тебе?
   - Да я это, дядь. Я, дядь, чего хотел узнать-то, - он тяжело вздохнул и торопливо выпалил. - Обучи, дядь, драться как ты.
   Вечеслав от неожиданности рассмеялся.
   - Чего, дядь? - растерянно спросил Миколка, и лицо его резко погрустнело. - Не обучишь?
   Вечеслав похлопал по плечу ведьмака, и когда тот обернулся, спросил:
   - Так мы завтра ещё здесь будем?
   - Угу, - кивнул ведьмак, и увидев мальчонку, подмигнул ему. - А ты чего тут, Микола, а? Держи ватрушку.
   Он протянул пареньку ватрушку, подносы с которыми в последние минут пять расставляли по столам.
   - Драться хочет научиться, - коротко объяснил Вечеслав, а Миколка отмахнувшись от ватрушки, подтверждающе кивнул.
   - А зря. Вкусная ватрушка, - ведьмак откусил и спросил с набитым ртом. - А ты фто, хофефь науфифь?
   - Ну а чего? - Вечеслав пожал плечами. - Жалко, что ли? - он посмотрел на паренька. - Где хата Добряша знаешь?
   - Шутишь, дядь? - Миколка ещё шире распахнул глазёнки. - Я ж тута живу.
   - А, ну да, - Вечеслав почесал лоб. - Ну, тогда что, приходи завтра утром, я покажу пару приёмчиков.
   - Чего покажешь?
   - Как бить правильно покажу, - Вечеслав цокнул языком. - Так понимаешь?
   - А не обманешь, дядь? - Миколка внимательно заглянул Вечеславу в глаза.
   - Не, не боись, - снова улыбнулся тот. - Не обману.
   - Ну, стало быть - уговор, - проговорил парнишка с серьёзным видом, и развернувшись, стартанул в сторону группы своих сверстников, которые гонялись в салки у края площади.
   - Надо было уговариваться на вечер, - сказал ведьмак, прожевав и проглотив откушенный кусок ватрушки.
   - В смысле? - не понял Вечеслав.
   - Да я Добряшу пообещал этой ночью татей покараулить. В лесу в смысле, где борти его. А то он плачется, спасу говорит нету уже, в третий раз обносят. Добряш, - позвал ведьмак, легонько ткнув того пальцем в бок, - Три раза говоришь обносили уже?
   - Три, - закивал Добряш, обернувшись. - Я уж совсем без мёду остался. Община она, конечно, в беде не бросит, спомогнёт чем нужным, но у меня ж девки все, им и наряды новые хочется. А это уже излишки получается.
   - Да нормально всё. Поможем, - ведьмак кивнул. - Я ж почему сегодня решил, - стал он объяснять Вечеславу. - Тати они как? Они помыслят, что после праздника никому до бортей делов не будет, а мы тут их как раз и подстережём. Дело верное выходит.
   - Ну, в общем-то, да, - согласился Вечеслав.
   - Тогда мы сейчас по одной ещё, умерших родичей помянем, как полагается, и пойдём, поспим до вечера, - обратился ведьмак к Добряшу.
   - Я тоже с вами пойду. Показать же надо, где мои борти. Они ж, окаянные, к моим зачастили.
   - Может кто из веси? - шёпотом предположил ведьмак, но Добряш тут же отмахнулся рукой.
   - Да не, что ты, что ты. Всех уже обносили. Просто мои борти у края самого, потому к ним и частят.
   - Ну, всё тогда, сговорились, - подвёл ведьмак итоговую черту. - Поминальную чарку пьём и айда высыпаться, чтоб татей не прозевать.
  
   11
  
   В хате Вечеслав первым делом вытащил меч из бревна крыши, пока ведьмак замешкался в сенях. Не хотелось ему, чтобы тот прошёлся насчёт его паранойи, да и стыдновато как-то стало, повредил крышу в чужом жилище. Не сильно правда, но от этого суть дела не менялась.
   Прислонив меч к стене, Вечеслав плюхнулся на полати. От двух чарок медовухи в голове слегка шумело и по телу расплывалась приятная нега. Он потянулся и зевнул.
   - Если сегодня татей изловим, - заговорил ведьмак, входя в комнату и садясь на вторые полати у противоположной от Вечеслава стены, - То считай с Добряшом по-хорошему в расчёте за гостипреимство. Да и весь в долгу не останется. Они ж, эти тати у всех борти обносят, значит, вся весь нам спасибо скажет, да может и бесплатно до Мурома докинут. Эт если общинные лодьи пойдут. А если только Карпыч собирается, то этот и векши не сбросит.
   - А что, Карпыч этот отдельно как-то тут? - спросил Вечеслав, поворачиваясь на бок.
   - Да я и сам не пойму чой-то чего за человек такой. Вроде из муромы, а там, хрен разберёшь. Как-то устроился он здесь непонятно. В обход общины с булгарами торгует, зерно им продаёт, в Муром тоже товар отдельно возит.
   - Может он сам из Мурома?
   - Да скорее всего. А здесь у него, наверное, только дело. Скупает излишки у людей по мелочам. Ну не будет тот же Добряш кадушку мёда сам в Муром переть.
   - Ну, таких в нашем времени хватает, - Вечеслав хмыкнул. - У нас в городе все предприятия не местным принадлежат. Да и торговля эта, того же поля ягода. Отъехал на полсотни километров, взял в два раза дешевле, поднял деньги из воздуха. Не будут же люди из-за одних джинсов на оптовые рынки переться. А с булгарами, это в смысле с татарами? Чё с ними торговать-то? Они ж потом иго устроят.
   - Ну, с игом, это дело тёмное, булгары сами под монголов попали, мама не горюй, - ведьмак улыбнулся. - А хлеб на Руси они завсегда покупали. Ты думаешь легко их лошадям в зиму на подножном корме?
   - Сами б и выращивали, - бросил Вечеслав.
   - У них этот, как там у вас говорят, менталитет другой. Они поголовно кочевники. А Русь она разделилась, как бы, на кочевников и осёдлых. Те, кто по крови и по роду больше из кочевых, те в дружинах в основном пропадают, а те, кто осел на землю хорошенько, те земледелием живут. И так уже с десяток поколений почти. Единственно плохо, что земледельцы навыки боевые теряют со временем, а дружина не всегда рядом может оказаться, чтобы вспомогнуть.
   - Хм, - Вечеслав приподнялся на локте, - А знаешь, я на эту тему как-то с одним своим другом разговаривал. Ведь так оно и до сих пор у нас осталось. Кто-то с самой юности впрягается и пашет, глядишь, к тридцатнику уже прочно на ногах стоит. А кто-то мается туда-сюда. Не лежит в нём что-то к однообразным будням, хоть убей. Друг этот кстати, полстраны исколесил, типа насчёт лучшей работы и заработка побольше, а сам признался, что на самом деле просто место менять нравилось, а на одном невмоготу. Я вон и сам такой же, от однообразия иногда волком выть хочется. Выходит, мы с ним из более кочевых?
   - Выходит так, - ведьмак кивнул. - Каждому своя дорожка.
   Вечеслав снова повалился на спину.
   - А если общинные не пойдут, нам Карпычу этому хватит за проезд оплатить? - спросил он, разглядывая зарубину от меча.
   - Я к реке спускался, там две общинные лодьи стоят и Карпыча чуть поодаль. Карпыча полностью зерном загружена и шкурами, а общинные наполовину только. Значит, Любомир этот может и завтра уже сорваться, а общинным, как минимум, ещё день-два понадобятся для догруза, - ведьмак тоже улёгся на свои полати и замолк.
   - Эт ты к чему сказал? - спросил Вечеслав после полуминутной паузы.
   - К тому, что можно день-два потерять, зато денег сохранить. Да и кой-с-кем подружиться поближе, - в голосе явно почувствовалась усмешка, отчего Вечеслав снова приподнялся на локте и удивлённо уставился на ведьмака, но тот тут же отвернулся лицом к стене.
   - Поспать надо, - пробубнил он, громко зевнув. - Ночь впереди бессонная.
   - Эт ты про кого? - спросил Вечеслав неуверенно, и неуверенность эта была оттого, что догадывался он, о ком намекнул ведьмак. Но тот лишь пробормотал в ответ что-то бессвязное, делая вид, что сон уже почти прибрал его в свои лапы.
   Плюнув в сердцах, Вечеслав тоже отвернулся к стене, и закрыв глаза, стал тупо разжёвывать в мозгу последнюю фразу ведьмака, но сморённый медовухой, даже не заметил, как спустя всего секунд двадцать и сам угодил в мягкие лапы сна.
   Разбудил его ведьмак, довольно напористо теребя за плечо.
   - А, чего? - спросил Вечеслав, озираясь вокруг.
   - Вставай, сейчас поужинаем быстренько и выдвигаться будем. Добряш уже за накрытым столом ждёт.
   - Встаю-встаю, - пробурчал Вечеслав, поднимаясь. Поднявшись на ноги, он с удивлением заметил, что боли в них почти уже нет, да и в руках чувствовалась свежая сила. Наверное, благодаря медовухе или местному чистому воздуху, он хорошенько выспался, то есть не поверхностно, как обычно бывало в своём времени, а по-настоящему, глубоко погрузившись в пучины медленной фазы.
   На ужин была всё та же рыба, но Вечеслава не только не покоробило это, но и налёг он на неё со зверским аппетитом. Все Добряшевские уже вернулись с праздника и привычно занимались своими делами, как будто и не был сегодня какой-то особенный день. Только девочки, всё ещё красиво наряженные, разместились на лавке возле третьей хаты и что-то оживлённо рассказывали друг другу, походя на стайку щебечущих птиц.
   На занимавшихся по хозяйству женщин Вечеслав бросил всего один взгляд, но Вари не увидел. Поняв, что та видимо осталась убирать со столов на площади, весь ужин он провёл, уставясь в тарелку. Не зачем всех этих лишних заинтересованно-ищущих взглядов, и так уже ведьмак какие-то глупые намёки кидает.
   Съев рыбу и попив березовицы с чем-то вроде сдобных, сладких булочек, они не затягивая время, отправились на поимки татей. Солнце уже скрылось за весевым частоколом, и было понятно, что до места, где они устроят что-то вроде засады желательно добраться засветло, чтобы не плутать в потёмках слепыми котятами. Вечеслав с ведьмаком шли впереди, а Добряш, видимо здорово нагрузивший за этот праздничный день свой желудок, тяжело плёлся сзади, и потому время от времени им приходилось останавливаться. Добряш медленно догонял, они снова устремлялись вперёд, но уже через минуту опять останавливались.
   - Ох, - вздыхал Добряш, равняясь с ними, - Набил утробу и не продохнуть.
   - Ну знал же, что идти надо, - беззлобно пожурил ведьмак, улыбаясь. - Как ты теперь татей ловить будешь?
   Добряш только извинительно улыбнулся и развёл руками.
   На воротах дежурил всего один парень. Он с кислым лицом разглядывал подходящую к нему троицу, видимо недовольный тем, что ему выпало в праздник в одиночку сторожить весь.
   - Куда эт ты, дядь Добряш? - без особого интереса спросил он, когда все трое подошли к воротам.
   - Да вот татей же ловить, - без хитринки, напрямую ответил тот, и на лице парня появилась кривая ухмылка.
   - Так ловили ж уже скольки, - сказал он, оживляясь от возможности перекинуться хоть с кем-то словцом. - И Митрошка с Игнатом ходили, да и те не словили. А Игнат он сами знаете, дядь Добряш, во всём дока...
   - Эт который Игнат? - спросил ведьмак, и задорно улыбнувшись, посмотрел на Вечеслава. - Не тот ли, которого ты сегодня с ног сбил?
   - Кто сбил? - на лице парня появилось настоящее оживление. - Чего эт они, дядь Добряш?
   - Да вот и правду паря этот Игната одолел, - простодушно выдохнул Добряш, указывая рукой на Вечеслава. - Я сам не видал, но говорят, одним ударом сшиб.
   - Да ну-у, - протянул парень и глаза его округлились, остановившись в каких-то смешанных чувствах на Вечеславе, отчего тому снова стало неловко, как и на площади.
   - Ладно, идём уже, - пробурчал он, подталкивая ведьмака в спину, - А-то стемнеет сейчас.
   - Вот так вот, - ведьмак подмигнул парню. - Знай наших.
   Оставив охранника со смешанными чувствами на лице, они вышли из веси и стали спускаться по дорожке.
   - Обязательно было? - недовольно спросил Вечеслав у ведьмака. - Не люблю я этого.
   - Просто не привык, - ответил тот, хитро сощурившись. - А ты не робей, привыкай. Слава доброго воя она здесь быстро по всем уголкам разносится.
   - И зачем это?
   - Как зачем? - удивился ведьмак. - Слава она впереди человека идёт, а воевская ещё и самому человеку идти помогает. Когда у славян или русов рождается мальчик, отец кладёт рядом с ним в колыбельке меч и говорит - это всё что я даю тебе, но с помощью этого ты добудешь себе остальное.
   - И чего?
   - А того. Пока на Руси в чести вои, а не скоморохи какие-нибудь, или купцы навроде Карпыча, быть ей. Так же, Добряш?
   - Без воев нельзя, - согласно кивнул тот. - Хороша земля наша шибко, аки каравай румяный, каждый норовит укусить.
   - Ну а мне-то зачем? Вернусь в своё вре...
   - Да хватит тебе уже нудеть, - резко перебил ведьмак, да Вечеслав и сам уже осёкся, поняв, что не стоит говорить при Добряше о каком-то там своём времени.
   В лес они вошли молча, если не считать пыхтенья и оханья Добряша.
   - Вон там, - начал объяснять он, тяжело дыша, - Общинные борти. Видите, знамена* красные? А то вона правее, соседа моего, а там вона Велимировы, его хаты за моими, по другой улице, а вона там...
   - А твои ж где? - перебил ведьмак, сообразив, что дело может обернуться перечеслением всех живущих в веси.
   - А вона там дальше, - Добряш указал вперёд рукою. - Отсюдова ещё не видать, синенькие такие знамена у меня, с птичками в краях вышитыми. Это Варя с Палашкой выдумали, шоб птички в краях.
   - Давай сразу свернём тут чуть, - предложил ведьмак, и взял правее. - Так побыстрее будет.
   Они сошли с дороги и зашагали по высокой траве, которая тут же тихонько зашумела, задевая их. Через метров сто Вечеслав разглядел на одном из деревьев небольшой синий лоскуток. Птиц на них увидеть было уже невозможно из-за резко наползавшего сумрака.
   - Так, в голос теперь не разговариваем, - прошептал ведьмак, останавливаясь у дерева с синим лоскутком. - На всякий случай.
   Он быстро завертел головой, разглядывая местность.
   - Вон там, - кивнул он секунд через пять. - Ты в тех кустах схоронишься, а мы с Добряшом чуть поодаль, - он указал рукой сначала в одно место, а потом в другое, - Чтоб если побегут, перехватить. Ты верёвки взял?
   Он обернулся к Добряшу и тот быстро закивал головой.
   - А ты, - ведьмак перевёл взгляд на Вечеслава, - Бей только голоменью*.
   - Чем? - не понял Вечеслав.
   - Плашмя мечом бей, чтобы не убить насмерть. Нам их живыми в весь доставить нужно.
   - Ты так говоришь, - усмехнулся Вечеслав, - Как будто договорился с ними, чтоб они сегодня обязательно пришли.
   - Не говори ерунды, - прошептал ведьмак. - Давайте хорониться уже, а-то мало ли. Спугнём.
   - Как бы уже не спугнули, - напряжённо прошептал Добряш и двинулся вслед за ведьмаком.
   Вечеслав направился к пышным кустам, на которые ведьмак указал первыми, и в прямом смысле слова, зарывшись в них, уселся на корточки. Потом, подумав, плюхнулся на задницу, чтобы не отсидеть ноги. Иначе получится смешно, как в том дурацком приколе, когда кому-нибудь незаметно связывают шнурки. Представив картинку, как он выбегает из кустов и валится на землю, Вечеслав еле сдержал смех, и стал прислушиваться. Когда они шли и переговаривались шёпотом, он почти не обращал внимания на треск кузнечиков, а теперь оставшись один, он вдруг расслышал его во всей своей красе. Было такое ощущение, что кто-то просто накрутил ручку громкости с этим треском. Придётся конкретно напрягать слух, понял он, чтобы расслышать шаги грабителей. Возле правого уха неприятно прозвенел комар, и Вечеслав тут же выругался про себя - вот же ещё проблемка, но из уже ставшего плотным сумрака, прямо перед ним нарисовался ведьмак. Он отодвинул рукой пышную ветку куста и что-то протянул Вечеславу.
   - На, намажься, - сливаясь с треском кузнечиков, прозвучал шёпот. - Забыл сразу дать.
   - Что это? - спросил Вечеслав, протягивая руку.
   - Мята. Комары не любят.
   Как только несколько листьев мяты были переданы, ведьмак исчез, и Вечеслав даже не успел приколоться насчёт того, чтобы снова отогнать комаров с помощью магии. Вытащив меч из кольца, и положив его перед собою, он принялся натирать шею, потом поелозил листьями по рукам. Тут же появился холодящий, приятный аромат. Последний листок он оставил для лица, но как только стал водить им по правой щеке, ему почудился шорох. Он замер на пару секунд.
   - Может это я сам? - он пару раз теранул листом вверх-вниз, прислушиваясь, но звук от этого действия был совсем другим, чем тот, который только что померещился. Выбросив листок из руки, и нащупав ею рукоять меча, Вечеслав слегка подался вперёд. На маленькой лесной проплешине метров шесть на шесть, мелькнула и замерла едва заметная тень. Хоть и звёздное, но безлунное небо не могло дать достаточно освещения, чтобы резко очертить силуэты и тени, и потому Вечеслав сильно прищурился. Тень какое-то время оставалась неподвижной, так что и вовсе потерялась на тёмном фоне проплешины, но вот она снова шевельнулась, и рядом тут же нарисовалась вторая. Мышцы сами непроизвольно напряглись, готовые в любой момент начать работу, а дыхание стало абсолютно беззвучным. Невольно пришло сравнение с затаившимся в засаде хищником, которому становится абсолютно плевать на всё остальное, кроме выслеживаемой добычи, и Вечеслав приподнявшись на корточки, сделал короткий шажок вперёд.
   Тени продолжали колыхаться, и вот, наконец, один из татей вышел на проплешину. В руках у него был небольшой кувшин. Следом за ним на полянке появился второй, и быстро осмотрелся по сторонам. Потом он о чём-то шепнул первому, и они торопливо двинулись к дереву на котором Вечеслав примерно получасом ранее приметил синего цвета лоскуток. Тело сжалось в пружину, готовое к действию в любую секунду, но мозг его притормозил. Пусть сначала увлекутся добычей мёда из бортя, тогда можно будет быстрым броском сократить расстояние так, что тати и не успеют что-либо понять. Лишь бы ведьмак раньше времени не бросился, или Добряш, мало ли чего этому доброму и немного нелепому человечку в голову взбредёт. Особенно после медовухи.
   И взбрело ж таки. Не успел Вечеслав додумать о том, как лучше организовать нападение, как раздался шорох раздвигаемых веток и на полянку выбежал Добряш с криком: - А ну-ка не тронь!
   Вечеслав тут же врубясь, что теперь вариант с подкрадыванием не пройдёт и каждая секунда дорогого стоит, тоже ломанулся из кустов. Ничего лучшего чем омоновскую кричалку он придумать не успел и потому поверх стрёкота кузнечиков по лесу разлетелся дикий вопль.
   - А ну все на землю, бля, руки за голову!
   Тать с кувшином в руке тут же повиновался этому дикому воплю и повалился вниз, а второй со всех ног рванул в темноту чащобы. Наперерез ему выскочил ведьмак, а Вечеслав, решив не гнаться за вторым зайцем, боясь потерять первого, подскочил к лежащему на земле и придавил его коленом в спину. Рядом уже суетился Добряш, доставая из-за пазухи верёвку.
   - Чего ж вы выскочили? - без особой злобы спросил Вечеслав, ища наощупь запястья татя.
   - Не сдержался чтось, - выдохнул Добряш, падая на колени рядом с придавленным телом. - Как увидал, что мой мёдь крадут, ретивое взыграло. Где ж там вязать? Не видать ни зги.
   - Давайте я сам, - предложил Вечеслав, кладя меч на землю.
   Пока Вечеслав вязал руки пойманному, подошёл ведьмак, и наклонившись, принялся потирать правую коленку.
   - Ушёл собака, - ругнулся он. - Ногой мне по коленке заехал, больно, блин. Матёрый волчара.
   Вечеслав хотел было спросить насчёт магической силы, но вдруг вспомнил, что Добряш насчёт этого не в курсе. Или в курсе уже? Может они когда лошадь ходили продавать обо всём и перетёрли. Блин, ругнулся Вечеслав про себя, это я, скорее всего, нифига не в курсе.
   - Что, не повезло в этот раз с медком? - спросил ведьмак, сильно наклонившись и пытаясь разглядеть пойманного. - Хм, а он совсем зелёный ещё - выдохнул он вдруг. - Лет шестнадцать. Тебе сколько лет?
   - Семнадцать уже, - сдавленно проговорил пленник и в его голосе появились плаксивые нотки. - Отпустите меня дяденьки. Я не буду больше.
   - И правда малец, - выдохнул Добряш почти с жалостью. - Не вяжи сильно тады.
   - Да какой же это малец, - усмехнулся ведьмак. - Семнадцать уже, жениться пора, а он мёдь у добрых людей ворует.
   Вечеслав связал пленнику руки и поднялся, оставляя того без физического контроля. Окружённый тремя здоровыми лбами, он уйти был не должен. Добряш как-то осторожно помог парню подняться и когда тот оказался на ногах, спросил с неким сожалением в голосе.
   - Чего ж ты, малый, мёдь-то повадился красть?
   Но малый промолчал. Его лицо стало насупленным и немного обиженным. Видимо поняв, что так просто его всё равно не отпустят, он решил пойти в глухую несознанку.
   - Ладно, - громко сказал ведьмак, теперь уже не боясь кого-то спугнуть. - Возвращаемся в весь.
   Они медленно двинулись сквозь полумрак, Добряш впереди, потом ведьмак, а следом Вечеслав с пленным, крепко уцепившись в верёвку промеж связанных кистей пленника. Тот шёл молча, время от времени поглядывая по сторонам и словно прислушиваясь. Ждал видимо помощи от сбежавшего подельника, и Вечеслав невольно насторожившись, снова вытащил меч и нёс его теперь в руке. Хрен его знает, сколько тут может быть этих подельничков.
   Но из леса вышли без приключений. Скорее всего, подельничек был один, и плевать он хотел на своего пленённого товарища с большой горы. Пробирается наверное сейчас сквозь чащобу и радуется что не его схватили.
   - Ох, мимо мостка б не промахнуться, - распереживался Добряш, когда стали подходить к речушке. - Плавать-то не можу.
   - Век живи, век учись, так ведь говорят? - поддел его ведьмак.
   - Да скольки не пробовал, всё одно аки топор, - Добряш досадливо махнул рукой. - Не моя то видать стыхия.
   Но вопреки опасениям Добряша, к мостку вышли сами, без поисков и промедления, а вот в ворота пришлось долго стучать, пока парень-охранник наконец отворил одну из его створ, предварительно сонно опросив стучавших. На вопросы торопливо отвечал ведьмак, и не сдержавшись уже после третьего, зло гаркнул.
   - Да открывай ты уже, додельник, блин!
   Парень удивлённо оглядел процессию, задержав взгляд на пойманном, и громко хмыкнув.
   - Я ж говорил, знай наших, - на ходу бросил в его сторону ведьмак, и не останавливаясь, зашагал по дороге.
   После праздника весь мирно спала. Где-то вдали коротко бреханула собака, но слава богу остальные не подхватили. Хотя и не знал Вечеслав насчёт остальных, может, их тут раз-два и обчёлся. По крайней мере, большого их количества он за время пребывания в веси не заметил. Тот щенок, что играл с детьми, да ещё пара взрослых псов неопределённой породы мелькнули вроде бы, а так... но с другой стороны, должны ведь быть для охотничьих целей, того же медведя травить, или лису, например.
   Возле Добряшевских хат ведьмак остановился и задумчиво оглядел процессию.
   - Что, наверное, к Прокопычу нужно отвести? - спросил он у Добряша.
   - Это да, - кивнул тот. - Пусть голова решает, на-то он людьми и ставлен?
   - Ну, всем скопом к нему не стоит переться, - ведьмак на секунду задумался.
   - Да сами ведите, а я тут, - вставил Вечеслав, слегка подталкивая пленника в спину и обращаясь к ведьмаку. - Перехватывай где верёвка.
   - Угу. Давай.
   Передав татя, Вечеслав засунул меч в кольцо и потянулся. Прогулка в лесу по ночной прохладе навеяла сонливости. Он коротко зевнул, прикрыв рот ладонью, и спросил:
   - Вы долго?
   - Да не. Передадим и назад сразу. Что-то в сон уже тянет.
   - Умаялись, - тяжело вздохнул Добряш. - Шутка ли, татя изловили.
   Вечеслав едва сдержал улыбку. Умаяться, в общем-то, было и не с чего, разве что за столом Добряш переусердствовал. Но с другой стороны, подумалось вдруг, а сможет ли он конкурировать с этим на вид рыхловатым и невыносливым человеком в поле, например? Во время какой-нибудь там страды. Это ещё вопрос.
   Когда Добряш и ведьмак увели в полумрак улицы пленного, Вечеслав присел на лавку и стал разглядывать звёзды, время от времени позёвывая. Звёзды были большими, сочными, как и полагалось для безлунных летних ночей. Они подрагивали, отчего совсем походили на разноцветные капли воды, и иногда даже казалось, что вот-вот какая-нибудь из них сорвётся вниз. Или вообще все разом.
   Вдруг краем глаза Вечеслав выхватил осторожное движение справа, как будто что-то вздрогнуло у самой стены хаты. Он резко повернулся и уставился в темноту.
   - Может, кто из женщин? - мелькнуло в мозгу. - Или показа...
   Но не успел он додумать, как в его сторону рванул едва различимый силуэт. По скорости его движения Вечеслав мигом сообразил, что силуэт этот не поздороваться с ним устремился.
   Потому он тут же вскочил на ноги и резко отпрыгнул назад, успев ухватить взглядом тусклый блик. В левой груди вдруг что-то обожгло, и в одно мгновение врубившись, Вечеслав выхватил меч и выставил его перед собой.
   - Чего тебе надо? - бросил он в полумрак, чувствуя появившееся под левой грудью мокрое пятнышко.
   Силуэт снова бросился вперёд, молча, с каким-то остервенением, но Вечеслав теперь был наготове. Он быстрым ударом плашмя ударил по руке с ножом, и нападавший от боли выронил оружие.
   - Кто ты такой, бля?! - крикнул Вечеслав, хорошо понимая, что это тот чёртов парень, весь день пытавшийся следить за ним. Вовремя ведьмак подошёл. Точно б этот из под стола да под лопатку. Чего ему нужно, козлу?
   Оставшись безоружным, силуэт всего на долю секунды замер, потом рванул к ножу, но тут же передумал, понимая, что так подставляется под удар, и развернувшись, бросился прочь. Вечеслав сорвался с места и принялся преследовать.
   - Хорошо ещё грудак в юности качал, - глупо мелькнуло в голове. - Лишние три сантиметра как-никак.
   Судя по самочувствию, клинок вошёл не глубоко. Возможно на те самые три сантиметра. Не заметь он и не отпрыгни, парень скорее всего добился бы своего, и сталь достала до сердца. От одной мысли об этом Вечеслав вздрогнул. Да что это за урод такой?
   Парень стремительно наращивал бег. Уже через секунд двадцать он пересёк дорогу, огибающую периметр веси и ловко перепрыгнул через частокол. Вечеслав же замешкался. Меч в руке помешал ему преодолеть забор так же легко, как это сделал парень. Ему оставалось только смотреть, как силуэт ещё пару раз мелькнул в темноте, потом перевалил через второй частокол и полностью скрылся из виду.
   - Чёрт! - Вечеслав быстро задрал свитер с рубашкой и нащупал свободною рукой рану.
  
   12
  
   Рана была небольшой, но кровь из неё текла прилично. Вечеслав, прижав её ладонью, вернулся быстрым шагом к хате, и тяжело присел на скамью.
   - Вот же чёрт, - нервно крутилось в голове. - Вроде и не ранен нихрена, а в крови, наверное, всё заляпано будет. Лишние проблемы только.
   Он принялся аккуратно снимать свитер, стараясь при этом не отпускать место ранения. Но на какое-то время рану всё же пришлось отпустить, и ручеёк крови снова полился вниз по левой груди на живот. Уже в который раз ругнувшись, Вечеслав бросил свитер на лавку, после чего снял рубашку, которую, слава богу, снять было чуть полегче, и попытался разглядеть место укола. Однако в темноте это сделать особо не удалось. Тогда он пальцами второй руки подлез под прижатую ладонь, чтобы оценить хотя бы на ощупь. На ощупь рана оказалась не глубокой, но что самое плохое, довольно таки длинной. Сантиметра в три с половиной.
   - И чего делать? - спросил он сам у себя. Того, что можно истечь кровью он не боялся. В юности он однажды неудачно разрезал запястье, задев край тонкого железного листа, и тогда с момента пореза и до момента, когда ему зашили рану в травмпункте, прошло минут двадцать пять, и ничего, ну может литра полтора потерял. А здесь разве что мясо только повреждено, откуда в нём вены. Потому боялся он только того, что увидит Добряш его в крови и поднимет панику. Женщин всех своих перебудит... хотя, с другой стороны, а почему бы и нет. Вдруг Варя возьмётся его перевязывать?
   Но ждать возвращения Добряша и не пришлось. Из сумрака, со стороны второй хаты появились вдруг две женские фигуры, и мягкий голос осторожно спросил:
   - Вечеслав, это вы?
   Вечеслав удивлённо повернул голову.
   - Да, я.
   - Я Варя, вы меня видали днесь. Мы крик услыхали, - девушка замолчала.
   - Да что тут у вас приключилось? - послышался второй женский голос.
   - Да ничего стра... - Вечеслав хотел было ответить, но его взгляд выхватил два силуэта на дороге. Наверное, ведьмак с Добряшом возвращаются, подумал он, но ошибся. Приближались два незнакомых мужчины.
   - Чего тут у вас? - спросили они, подойдя ближе. - Что за крики?
   Пока вернулись ведьмак и Добряш, вокруг Вечеслава собрались уже с пару дюжин человек из ближайших дворов. Это не считая четверых мужиков, которые направились к частоколу, несмотря на уверения Вечеслава, что напавший сразу же ушёл из веси.
   Рану Вечеславу перевязали, наплевав на все его отговорки и даже некоторое сопротивление. Да и в самом деле, зачем, ведь так, пустяк, не надо... Но его не слушали. Отстали только когда наложили тугую повязку, промыв рану медовухой, непонятно откуда вдруг взявшейся. Женщины, которых было четверо, всё это время охали и вздыхали, а мужики молча скребли затылки. Вернувшийся ведьмак застыл в недоумении метрах в двух от лавки, а Добряш испугано запричитал, услышав о том, что произошло, и стал чуть ли не вплотную рассматривать Вечеслава.
   - Не шибко ранил? Живой? Не задел чего?
   - Да нет, нет, нормально всё, - Вечеслав улыбнулся.
   - Слушай, дружище, - ведьмак наконец обрёл дар речи. - Тебя прям одного и оставить нельзя. Парень тот?
   - Он самый, - Вечеслав кивнул. - И не сказал нихрена, чего ему надо. Я спрашивал, а он молчал, гадёныш.
   - Ладно, ладно, - ведьмак положил руку на плечо. - Завтра разберёмся. Люди добрые, - он развернулся. - Спасибо, что на выручку пришли. Спасибо.
   - Да чего уж там. Крик был. И кто ж пошёл на это? - раздались несколько голосов.
   - Игнат может с озлобки? - спросил вдруг один из четырёх вернувшихся от частокола мужиков, но тут же осёкся. - Чего эт я? Глупость ляпнул. Тьфу ты.
   - Да говорят же тебе, дурень, парень какой-то, - тут же зло ответили ему.
   - Ты Игнату это скажи, - проговоривший усмехнулся и громко сплюнул.
   - Ну, глупость ляпнул, ну чего ужо, - испугано пробормотал оконфузившийся.
   - Ладно, не бранитесь, - снова влез в разговор ведьмак. - А моему родичу в хату нужно, прилечь. Завтра, при свете разберёмся.
   Люди стали расходиться. Добряш всё ещё причитал вполголоса и тяжело вздыхал, глядя на Вечеслава.
   - Ох, как обидно-то, - говорил он, утирая лоб рукою. - В моём-то дворе, гостя моего чуть жизни не лишили. Стыдоба-то какая перед людьми.
   - Да не переживай ты так, Добряш, - ведьмак повернулся к убивающемуся хозяину двора. - Причём же тут ты?
   - Да как же, - не унимался Добряш. - Прям возле моей хаты-то.
   - Если кому и переживать теперь, так это твоему соседу нужно. Он этого головника привадил у себя. Кормил-поил его. Помнишь, про парня я утром спрашивал?
   - Помню, помню, - закивал Добряш. - За столом Завида сидел который.
   - Нож поищи, - влез в разговор Вечеслав, поднимаясь со скамьи. - Я выбил у него из руки. Вон там, в траве должен лежать.
   - Нож? - в голосе ведьмака тут же появилась заинтересованность. - Показывай где.
   Вечеслав сделал несколько шагов вперёд.
   - Вот тут где-то. Влево, по-моему, отлетел.
   Ведьмак принялся топтаться на указанном месте и уже через секунд двадцать замер.
   - Вот он родной, - довольно проговорил он. - Под ногой.
   Наклонившись, он поднял находку и поднёс её к лицу.
   - Добряш, - сказал он, покрутив нож в руке туда-сюда, - Посмотри, не знакомый?
   Добряш подался вперёд и прищурился.
   - Завидов, - проговорил он спустя секунд пять.
   - Точно? - спросил ведьмак.
   Добряш кивнул.
   - Я этот нож хорошо помню. Завид его в Муромах в прошлое лето купил. Хороший нож, калённый, в две гривны кун цена.
   - Поня-ятно, - протянул ведьмак разочарованно. - Конечно, была надежда, что нож парня этого, но видимо он всё-таки не дурак. Или... - голос ведьмака стал задумчивым. - Или знал, что я могу по нему о владельце разузнать. Значит, парень секёт, что я ведьмак.
   - Ты в смысле, как тогда с мечом? - спросил Вечеслав.
   - Угу. А так... хотя, зато понятно стало, что парень этот знает, кто мы такие. И стало быть он ни с кем тебя не спутал. Понимаешь?
   - Чего понимать-то? - спросил Вечеслав.
   - А то, что шёл он убивать именно тебя.
   - Да как меня? - Вечеслав усмехнулся. - Кто меня тут знает?!
   - А значит он не отсюда.
   Ведьмак замолк и перевёл взгляд на Добряша.
   - Нам бы и вправду, в хату бы, - сказал он. - Устали за сегодня.
   - Хорошо, хорошо, - Добряш снова с усердием закивал, видимо всё ещё сильно переживая из-за случившегося. - Я понимаю. Пойду рыбу посниму, которая подсохла уже. А-то висит чего-то... Некогда всё... Пойду я...
   Он торопливо двинулся к ближайшему столбу, который стоял метрах в пяти, и принялся с деланным усердием щупать развешенную рыбу.
   В хате ведьмак помог Вечеславу аккуратно улечься на полатях и присел у него в ногах.
   - Получается, что он оттуда, - начал он шёпотом.
   - Как и те двое, ну в смысле, на дороге которые? - спросил Вечеслав.
   - Да боюсь, что не так же, - ведьмак цокнул языком. - Скорее всего, этот парень из закрытого будущего.
   - В смысле, из закрытого? - не понял Вечеслав.
   - А вот слушай, - ведьмак наклонился чуть вперёд и заговорил ещё тише. - Через порталы можно, это если по вашему исчислению, переправиться только до две тысячи двадцатого. Дальше тупик.
   - Какой такой тупик? - Вечеслав, несмотря на боль, приподнялся на локте. - Послушай Велес, это ж уже фантастика какая-то. Хотя... и сами порталы тоже фантастика какая-то. И вообще, всё это фантастика какая-то, - он снова повалился на спину. - И нахрена оно мне?
   - Фантастика не фантастика, - ведьмак усмехнулся, - Но это есть. И в этом надо разобраться. Я пару раз пробовал с помощью трав дальше пробиться, но ничего не вышло. Стена. Стал подумывать с помощью божественной силы её преодолеть, но передумал. И знаешь, почему?
   - Почему?
   - А вдруг это ловушка?
   - Ты испугался, что ли? - удивился Вечеслав.
   - Да ничего я не испугался. Просто если меня исключат из этой игры, то больше никто не сможет ничего изменить. Смотри, допустим, в том закрытом будущем всё уже так, как нужно Чернобогу.
   - Ну.
   - Значит, если в него решили бы через порталы проникнуть волхвы, то они бы это увидели и поведали богам.
   - Хм, - Вечеслав пару раз хихикнул, - А я думал, что боги знают всё, ну типа, чего было в начале, и чего будет в конце. Должна же быть определённая концовка. Ну, что-то типа - конца света...
   - Да какая определённая концовка? - перебил ведьмак. - С чего ты взял, что есть определённый конец? Ты знаешь, что такое вообще конец? Это как раз когда всё уже определено, понимаешь? Когда уже незачем двигаться дальше, потому что изменений больше не будет.
   - Слушай, а вдруг, как раз там и случился этот конец света, - Вечеслав снова приподнялся на локте. - Ну, вроде как, всё определилось и потому смысла в продолжении нет. Потому и нельзя дальше двадцатого года пробиться. Нет там ничего. Пустота.
   - Не, - ведьмак повертел головой. - Я тоже один раз так подумал, но потом понял, нет. Во-первых, за несколько часов до тупика мир ещё такой же как и был, а за короткий срок нельзя всё сделать определённым. А во-вторых, мир должен закончиться воссоединением Рода в единое.
   - А разве это не определённая концовка? - удивился Вечеслав., - Ты же только что сказал...
   - Да ничего тут определённого. Род распался на мельчайшие части, из этих частей должно собраться единое, но это не значит, что обязано собраться определённое единое. Это хоть понятно?
   - Ну, примерно. Вроде мозаики что-то выходит. Кусочки одни и те же, а картинки можно разные сложить.
   - Вот видишь. И ещё есть одно. Оттуда иногда появляются вот такие, как этот парень, которые всегда знают, где я нахожусь в этом времени. Единственное, что справиться со мною они не в состоянии. По крайней мере, пока у меня моя сила была, не могли. А теперь вот почему-то тебя решили убить.
   - И почему? - Вечеслав нервно хохотнул. - Кому я тут нужен? Да и вообще, ты из-за того, что нож не парня этого, а соседа, целую историю раскрутил. А ведь он мог этот нож просто взять, чтобы вина на Завида упала. Представь, если б он меня убил. Бросил бы тогда просто нож рядом с моим телом и всё. Ни свидетелей, ни тем более отпечатков пальцев. Всё, Завид, как говорят у нас, попал по самое не хочу. И тогда определить кто этот парень, вообще нереально. Может, и вправду просто ошибся.
   - Да может и так, - ведьмак пожал плечами. - Вот ты говоришь, боги должны всё знать. А они и знают всё. Только они знают одновременно триллионы вариантов, понимаешь? Но иногда им и этого становится мало, и они вводят ещё один неизвестный элемент. А иначе, зачем всё это? Определённость богам неинтересна, - ведьмак деланно зевнул. - Это вам людям интересно знать, что будет завтра, а боги, они наоборот... понимаешь?
   Вечеслав молча пожал плечами и хмыкнул.
   - Ладно, спать нужно, - ведьмак поднялся. - Завтра вечевой суд с утра будет на копище. Видишь, как оно вышло, должны были одно дело рассматривать, а теперь выходит два. Сначала паренька пойманного судить станут, а потом уже и по нападению этому придётся с Завида спрашивать.
   - Не люблю суды. Нудное дело, и редко когда по справедливости выходит, - Вечеслав покривился. - А Добряш чего так распереживался?
   - Так ведь нападение возле его хаты случилось, а ты его гость. Получается, не уберёг он гостя, а это нехорошо выходит. Хотя, в самом деле, не причём он. Откуда ж ему знать было? Ладно, завтра день тяжёлый, - ведьмак снова зевнул, садясь на вторые полати.
   - А ты не мог бы как-нибудь другим способом разузнать про парня? - с интересом спросил Вечеслав, слыша, как ведьмак улаживается спать. - Ну, там, слова свои какие особенные нашептать, или по-другому как.
   - Если б вещь какая его была, смог бы. Хм, а если б Сварог силу мою высшую не забрал, этот парень сейчас сам бы сюда прибежал, я б ему устроил. А так, разве если след ему запутать... да не, - ведьмак покачал головой. - Он уже успел далеко уйти. Ну станет он плутать по округе, так кто ж его искать пойдёт? Людям зерно нужно дообмолотить... спи, в общем.
   Больше расспрашивать Вечеслав не стал. От ведьмака чего добиться, так и вопросы уже закончатся, а он ничего толком ещё не расскажет. Не, ну это понятно, не хочет видимо случайному попаданцу все секреты здешние раскрывать. Да и нужно оно мне? Вернусь, постараюсь забыть всё как страшный сон. Все эти веси, порталы, убитых...
   Вечеславу вдруг стало не по себе. А сколько их ещё будет, пока они до Ладоги доберутся? Уже один есть, и два нападения плюс. В первом случае ведьмак на себя трупика записал, угу. Во-втором, повезло, и сам хотя бы в трупики не записался. Надо будет потом спросить, может есть какой-нибудь заговор, чтобы память об этом стереть? Нахрен ему такая память в своём мире не нужна.
   Он осторожно перевернулся на бок, и не ощущая никакого желания уснуть, задумчиво уставился в безликую темноту.
  
   13
  
   Ведьмак будил осторожно, памятуя о ране, так неожиданно полученной Вечеславом. Тот несколько раз отмахнулся в полусне, и наконец, открыв глаза, сразу же удивлённо ощупал повязку.
   - А, чёрт, - вспомнил он вчерашний инцидент и осторожно поводил левым плечом вперёд-назад. Никаких особых последствий это действие не произвело. Боль не усилилась, не резанула и не кольнула в том месте, где была рана, а осталась такой же тянущей и размытой по всей левой стороне торса.
   - Я нам рубахи сходил купил поутру. Льняные. По четыре куны за штуку. Твои вещи всё равно стирать забрали, в крови они чуть. Тебе нравятся с красным рисунком? - ведьмак улыбнулся, протягивая белую рубаху с красной вьющейся вышивкой на рукавах и воротнике. - Будешь теперь первый парень на деревне.
   - Не смешно, - Вечеслав поднялся, и пригладив волосы, провёл рукой по подбородку. - Зарос, блин, уже, как ваххабит. Интересно, чем тут бреются, не мечами случайно?
   - А зачем бриться? Борода и усы русичу само то. Хотя, бороду можешь сбрить, а усы лучше оставить, как у Светослава что б. Давай, руки подымай, я одеть помогу.
   Надев рубаху и подвязав, оказавшиеся слишком длинными, рукава тесёмками, Вечеслав поднялся и стал оглядывать себя.
   - Ну всё, теперь, как местный, - довольно кивнул ведьмак. - Никто лишний раз пялиться не будет.
   - А джинсы с кроссовками? - усмехнулся Вечеслав, разглядывая нижнюю составляющую своего гардероба.
   - Главное рубаха нашенская, - ведьмак подмигнул. - Теперь насчёт суда, - он сделал серьёзное лицо. - Придём на копище, это которое за частоколом в центре, ну, куда быка заводили, помнишь? В общем, ты там больше помалкивай, а я говорить буду, а-то намелешь чего не надобно.
   - Да я сам не собирался много говорить, - Вечеслав пожал плечами. - Я ж понимаю, что ничего не понимаю, - он улыбнулся каламбуру. - А кстати, интересно, чего с этим пареньком будет, которого мы поймали?
   - Ну, это как вечевой суд решит. Нам главное со вчерашним нападением разобраться, само собой без упоминания полной правды, а все эти медовые дела, это проблемы веси. Хотя, нам с этого дорогу дармовую нужно выбить, секёшь? Ладно, пошли, - ведьмак легонько подтолкнул Вечеслава в спину.
   Наскоро позавтракав тем, что Добряш назвал ленивыми варениками, и выпив по кружке холодного и довольно-таки забористого кваса, они двинулись по улице в сторону копища. Добряш шёл впереди, и видно было, что он слегка взволнован. Следом шёл ведьмак, нёся в руке завёрнутый в тряпку нож, а Вечеслав плёлся позади, с непривычки поглядывая на пояс, на котором отсутствовал меч. Надо же, думал он с удивлением, за несколько дней успел попривыкнуть к этой штуке.
   Большая часть местных уже давно были на ногах, занимаясь своими делами. И почти каждый теперь не просто посматривал на них с интересом, но и здоровался, кивая головой. Вечеслав, чувствуя какое-то странное ощущение, здоровался в ответ. Получалось, что он не только уже засветился в этом мире, но непосредственно участвует в его делах. Пусть и вроде бы в мелких, почти что бытовых, но тем не менее, остаться в стороне не получилось.
   Всю дорогу до копища он вяло размышлял о том, насколько его активное участие здесь может повлиять на общий ход истории. В конце концов, он пришёл к выводу, что если какие-то изменения и произойдут, то вряд ли они будут слишком ощутимыми. Тот, кого он убил, не из местных, так что его смерть никаким боком к этому миру не должна относиться, татей рано или поздно и без них бы поймали, да и ловили уже, наверное, не раз... Хотя с другой стороны, есть же этот дурацкий эффект бабочки, которая взмахом своего тоненького крыла может произвести где-нибудь бурю.
   На площади, у ворот в то самое, как понял Вечеслав, копище, стояло не меньше дюжины мужиков. Когда Вечеслав с ведьмаком и Добряшом появились в зоне их видимости, мужики разом обернулись. Лица их были серьёзными, и на пришлых смотрели даже с неким уважением.
   - Здоровья вам, люди добрые, - громко проговорил ведьмак, подойдя ближе.
   Мужи дружно кивнули. Среди них Вечеслав узнал двоих, того, что разговаривал с христианским проповедником, и не удовлетворившись объяснением последнего, со злостью плюнул на землю, и старшего охранника допросившего их у ворот. Остальные были незнакомы. Крупный мужчина с кругловатым лицом, обрамлённым густой, короткой бородой, и с густыми, сросшимися бровями, начал представлять собравшихся. Пока очередь дошла до последнего, Вечеслав успел перезабыть как зовут остальных. Запоминание имён не было его коньком, и ему частенько становилось не по себе, когда встретившись с кем-нибудь во второй раз, приходилось переспрашивать. Вот и теперь, кроме Улеба Игнатыча, который собственно и представлял остальных, да Вышата Годславича, того самого с ворот, он никого не запомнил. Даже как-то мелькнуло и забылось странноватое имя спорщика с христианским проповедником. Все из представленных оказались главами родов, которые имели на суде право голоса от их имени. Оказалось, что и Добряш имеет такой же статус, являясь единственным мужчиной в своём роду, но в связи с тем, что он и в первом и втором деле выходил лицом заинтересованным, его этого права на данном вечевом суде лишили.
   Ведьмак в свою очередь назвался сам и представил Вечеслава, снова упомянув князя Олега, у которого тот якобы был гриднем. Что означало это слово, Вечеслав уже знал, но именно поэтому и удивлялся он той лёгкости, с которой ведьмак приписывал его к личной охранной дружине самого князя. А что если найдётся хоть один в веси, который и в самом деле служил у Олега Светославича?
   Когда, наконец, разобрались с тем, кто есть кто, двинулись к воротам, обе створки которых были открыты настежь. Внутри Вечеслав, поддавшись естественному интересу, принялся жадно рассматривать открывшуюся взгляду картину.
   В самой середине внутренней площадки имелось земляное возвышение примерно в метр высотой. На возвышении этом стояли две деревянные фигуры. Одна метра под три высотой находилась ближе к левому краю, и как тут же объяснил ведьмак, это был идол Перуна. Хотя, Вечеслав и сам догадался об этом. В какой-то книге, он уже не помнил какой, ему попадался похожий рисунок. Суровый взгляд, пышные длинные усы, сжатые губы, и во всём этом какая-то грозная сила. Воевская сила. Впрочем, и дурак бы увидев идола, понял бы, что Бог этот вряд ли пастырь овечьего стада.
   - А эт я, - шёпотом, с усмешкой сказал ведьмак, кивнув на вторую фигуру, стоявшую чуть правее. - Красавец, согласись?
   Второй идол уступал высотой Перуну, но был не менее колоритен. Странноватое удлинённое лицо, с какой-то полуулыбкой, длинные, искусно выведенные резцом волосы, и второе лицо примерно в районе живота, точнее не лицо, а нечто похожее на морду вола.
   По середине, между двумя богами горел костёр, несмотря на то, что уже начинало припекать солнце, и Вечеславу вдруг пришло в голову, а не этот ли костёр послужил прообразом Вечного Огня, который горит и по сей день на могилах славных воинов?
   Ближе к ним, и чуть пониже, полукругом размещались вкопанные в землю пни, к которым и направились мужчины. Подойдя, они отвешивали по поклону каждому богу, после чего поднимались по сделанным в земле порожкам и чинно усаживались на импровизированные стулья. Вышат Годславич, указал Вечеславу, Добряшу и ведьмаку на скамью, стоявшую чуть в стороне.
   - Это место для истцов правых, - коротко объяснил он.
   Они умостились на этой скамье, и Вечеслав стал наблюдать за приближающимися стариком и мужчиной, теми, что приветствовали людей на празднике. Старик, как уже понимал Вечеслав, был местным волхвом, а мужчина головой веси. Они вышли из небольшой полуземлянки, такой же, каких в веси была добрая половина из общего числа строений, и неторопливо приближались к пришедшим. Кузьма Прокопыч что-то говорил старику, слегка наклонившись к нему, а старик слушал с напряжённым вниманием, то ли оттого, что обсуждалось что-то важное, то ли оттого, что слышал он уже плоховато и боялся пропустить хоть слово и тем обидеть собеседника.
   - Здоровьечка вам, - проговорил голова, подойдя. Мужики дружно кивнули.
   - И тебе здоровья, Кузьма Прокопыч, - Вышат обвёл рукой собравшихся. - Вот, все пришли, - стал объяснять он, - Окромя Елизара. Ну, ты ж знаешь, аки он занедужил.
   - Да знаю, знаю, - кивнул голова и пропустил вперёд себя старика. - Садись, Будимир-батюшка, уважь нас.
   Старик, опираясь на свой посох, легко, словно наперекор возрасту, взошёл по ступенькам и уселся на один из двух оставленных не занятыми пней в середине. На второй уселся голова.
   - Ну что ж, мужи Рязанские, приступим, - громко сказал он, и подзывая, махнул рукой парню, стоявшему у второй небольшой полуземлянки в правом углу площадки. Тот тут же засуетился, снимая засов с двери, потом вывел из землянки вчерашнего пойманного парня, и легко подталкивая его в спину, заспешил к месту судилища. Пойманный паренёк явно не испытывал особого желания спешить, отчего очень часто получал от охранника тычки в спину. Но как бы он не пытался растянуть время пути, всё же закончилось оно очень быстро. Парень остановился в паре метров от возвышения и уставился себе под ноги.
   - Мы, весь Рязанская, - начал голова, поднявшись, - Клепаем* тебе татьбу. Судить будем по копному праву*, коли нема твоей вины... Гм, - голова задумчиво покашлял. - Ты должон принести роту* пред богами нашими, Перуном Сварожичем и Велесом, иначе слова твои не будут иметь законной силы.
   Парень после услышанного побледнел, руки его мелко затряслись, и было заметно, что он прикусил нижнюю губу. На секунду вскинув взгляд и быстро кивнув, он снова опустил их долу.
   - Тады повторяй за мною, - Кузьма Прокопыч провёл ладонью по бороде. - Я, Авдей прозвищем Нечай, клянусь... - он замолк, ожидая слов парня.
   Тот что-то промямлил и нервно затеребил рукав рубахи.
   - Э-э, нет, - Кузьма Прокопыч помотал головой. - Говори так, абы все понимали и слышали.
   - Да пущай говорит, аки может, - мягко проговорил старик. - Он не нам роту приносит. Богам. А они я думаю и услышат и поймут.
   - Ты прав, Будимир-батюшка, - согласился голова, и уже не обращая внимания на то, как повторял за ним парень, продолжил. - Клянусь пред Перуном, внуком Сварожьим и Велесом говорить правду, а коли неправду реку, пущай буду презрен ими на веки вечные, и отвернутся они от меня, и не буде мне от них помощи.
   Парень сбивчиво повторил, продолжая теребить правый рукав рубахи, а Кузьма Прокопыч уселся, и выдержав паузу, обратился к нему с вопросом.
   - Так из чьих ты говорил будешь?
   Парень снова что-то промямлил, отчего лицо Прокопыча тут же стало суровым.
   - Ну, уж нет, - зло бросил он. - Тут ужо говори подобающе. Перед людьми таперича ответ держишь, не мямли, аки дитя малое.
   - Из радимичей, - повторил парень громче и отчётливей, видимо поняв наконец, что злить в его положении никого не стоит.
   - Добре, - кивнул Прокопыч. - Лет тебе сколько?
   - Семнадцать.
   - Добре, - повторил голова и кивнул головой в сторону.
   Охранник тут же отвёл татя метра на три, а голова посмотрел на скамейку.
   - Ну, таперича вам говорить.
   Ведьмак, незаметно толкнув Вечеслава в спину, поднялся, и Вечеслав всё поняв, тут же вскочил на ноги.
   Повторив вслед за головой клятву, они принялись отвечать на вопросы. Сначала ведьмак, потом Вечеслав, потом дело дошло и до Добряша. Добряш рассказывал о ночной охоте на татей с воодушевлением. Видно было, что он до сих пор под впечатлением и считает себя, чуть ли, не главным героем этого предприятия.
   Выслушав всех, Кузьма Прокопыч снова жестом приказал охраннику подвести парня.
   - Три человека говорят, что поймали тебя с лицом* возле дерева с бортем. Ты крал мёдь, а твой подельник рядом стоял. Так оно было? Али напраслину люди на тебя возводят?
   Парень всё так же глядел себе под ноги, и по лицу его было видно, что он находится в полной растерянности. Признаваться ему явно не хотелось, но идти против фактов было делом, как минимум, нерациональным. Так и не решившись ни на одно, ни на другое, он просто промолчал.
   - Ну что ж, - Кузьма Прокопыч обвёл взглядом сидевших вокруг мужиков. - Дело, по-моему, ясное.
   - Ясное, - закивали мужики. - Куды ж ещё ясней-то.
   - Стало быть, осталось назначить наказание, - голова покашлял и вдруг громко и зло бросил в сторону парня. - Какой рукой мёдь из бортей таскал?
   Не ожидавший этого резкого окрика и видимо сразу врубившийся в смысл вопроса, парень вдруг бросился на колени.
   - Почадите*, люди добрые, - испуганно, давясь словами, затараторил он. - Не хотел я этого. Голодно было. Как весь нашу Владимирские кмети пожгли, так я один уцелел. По лесам шлялся. Голодно мне было. Почадите.
   На лице Кузьмы Прокопыча появилась довольная усмешка, а остальные мужики кто закивал головой, кто нахмурился, а кто и вовсе уставился в землю, как и осуждаемый парень ещё несколько секунд назад. Видно было, что незамысловатая история его вызывает у них неприятные чувства.
   - Ну, вот, - голова перестал ухмыляться, но довольство упрятать не смог. Видно было, что он рад такому повороту событий. - Чего ж, люди добрые, почадим паренька?
   - Да чего ужо там, - разом закивали мужики. - Не матёрый, поди. Сопля ещё. Почадим, почадим.
   Кузьма Прокопыч кивнул охраннику и тот помог парню подняться и повёл его обратно. Голова бросил взгляд на скамью.
   - В поруб его на три дня поставим, а там найдём этому паре применение, - проговорил он, глядя на ведьмака. - Дело это у нас спорое, - он улыбнулся. - Кажное лето по пятёре таких ловим, совсем сопливых ещё. Ну не кнутом же ему вдоль спины? Озлобим токмо, а так глядь, и выйдет из парня чего путное. У нас уже десяток таких в веси осело, все работящими оказались, и не бегут же, понимают, иде им лучше.
   Ведьмак только развёл руками в ответ, мол, как знаете, дело ваше. А Вечеславу всё произошедшее вообще показалось слишком каким-то упрощённым. Он даже и не понял в принципе, чего этому парню в наказание дали, и дали ли вообще.
   - С вашим делом потрудней будет, - Кузьма Прокопыч задумчиво провёл тыльной стороной ладони по подбородку. - Ты Завиду говорил прийти? - обратился он к Вышату Годславичу. Тот закивал.
   - А как же ж.
   - Увар! - крикнул голова охраннику, который уже закрыл за парнем дверь и прилаживал теперь на место засов, - Поди, глянь, Завид не пришёл?
   Парень кивнул, заторопился с засовом, и уже через пару секунд бегом кинулся к забору. Всё это время мужики перешёптывались друг с другом, на их лицах появилась заинтересованность, и Вечеславу стало немного не по себе. С парнем они никакой особой заинтересованности не проявляли. Сидели со спокойными лицами. Он ещё раз пробежал в голове историю, которую во время завтрака рассказал ему ведьмак, благо Добряш поел раньше и за столом не присутствовал. История эта была о них самих, как ходили они в Рогожинское поселение за должком к некоему Вавиле Грому, который, по словам ведьмака, действительно там проживает и промышляет средней руки торговлей. Как Вавилу этого не нашли и теперь ни с чем возвращаются домой, лишившись и своего кровного, украденного татями в ночь, пока они спали. Ну и ещё кое-какие мелочи, вроде того, что они братья двуродные, и что долг забрать хотели, потому как родной брат его, то есть Вечеслава, у мурман-варягов в плену сидит, и те за него выкуп требуют. А в плен попал, когда подвязался с купцом одним, Анисием, по-моему, свести зерно по Варяжскому морю той самой чуди, прозывающейся ещё эстами, у которых помимо всего и сами по себе земли неплодородные, так ещё и недород случился... Вечеслав нервно сглотнул, дальше он ни черта не помнил. Да и можно ли запомнить целую историю с одного раза?
   Голова всё это время внимательно следил за охранником и когда тот, выглянув за ворота, обернулся и закивал, он громко крикнул ему:
   - Ну так веди, чего гривой трясёшь!
   Охранник что-то проговорил тому, кто находился за воротами, и вскоре появился Завид. Остановившись на пару секунд, он огляделся вокруг, и мотнув головой, усмехнулся, после чего быстро, но держа горделивую осанку, двинулся к месту судилища. На его лице было нарисовано некое пренебрежительное отношение к происходящему. Подойдя к тому месту, где совсем недавно на коленях просил пощады молодой тать, он остановился, и скрестив руки на груди, с недовольным взглядом посмотрел на голову.
   - И чего мне клепать удумали? - спросил он и снова усмехнулся. - Али забыл ты Кузьма Прокопыч, что до тебя я головой был?
   - Да как же ж, помню, - перебил голова. - Токмо ты ж знаешь, у нас все в веси ровня. Вот и я таперича, если чего нашкодю, и меня люди судить будут. А ты гонор свой не показуй раньше времени, тебе ещё никто ничего не клепал.
   - Так ведь собрались же, - Завид оглядел мужиков. - Али что таперича, я у вас в опале? Гнобить удумали?
   - Да перестань ужо Завид, - тихо, с укоризной проговорил старик. - Сам понимаешь, дело скользкое вышло, чуть гостя Добряшеского жизни не лишили, а ты ерепенишься. Никто тебе ничего клепать не собирается. А вот правду во всём этом выведать надобно, абы перед гостьми стыда да зазора* не было.
   - Ладно уж, выведывайте свою правду, - Завид махнул рукой и уставился куда-то вправо, поверх огибающего копище тына.
   - Да правда она чьей-то не бывает, - старик покачал головой. - Правда она одна, а стало быть и на всех разом даётся.
   - Ладноть, мужи Рязанские, приступим, - второй раз за это судилище проговорил голова, поднявшись. - Клепать ничего покамест не будем никому, потому как дело тёмное. Но коли вина чья выведается, тогда по копе* судить станем.
   - По копе, - Завид усмехнулся, и уставился на Кузьму Прокопыча. - А ты разе не слыхал, что князь таперича по новой Правде судиться всем велел? Что ска...
   - А ты давно от того князя жопу свою унёс? - зло остановил его голова. - Али забыл уже, аки пришёл сюда с половиной своего рода? А как на князя того жалился, тож позабыл? А копное право предков тебе ужо не угодно, значит? Али може не выгодно? - голова прищурился и холодно продолжил. - Роту богам давай молви.
   Всё с той же нескрываемой усмешкой на губах, Завид повторил за головой слова клятвы, после чего дали слово ведьмаку. Точнее ведьмак сам взял его, объяснив, что его родич, то бишь Вечеслав в таких делах не мастак, и истцом с их стороны будет он один.
   - Ну, начинай по порядку, - проговорил голова, приготовившись внимательно слушать. - Кто вы, откель и куды идёте?
   Мужики тоже замерли, и пристально уставились на ведьмака. Тот пару раз кашлянул и заговорил.
   - Ладожские мы, - его голос звучал уверенно. - Ходили в Рогожинское поселение должок вернуть. Вавила прозвищем Гром задолжал нам пять гривен кунных за кади. У нас в роду мастера есть кади кедровые делать, вот ими и торгуем. А Вавила в долг взял, молвил, потратился весь, а в следующий раз, мол, приду и заплачу. Так почитай второе лето уже прошло, а он всё не возвращается. Ну, мы и пошли.
   Вечеслав тоже слушал с усиленным вниманием, восполняя пробелы в памяти, чтобы в случае чего ответить один в один со своим невольным спутником по этому квесту, но "в случае чего" не случилось, а даже, наоборот. Кузьма Прокопыч остановил ведьмака.
   - Бог с ними, с вашими делами, - сказал он. - Начни с того, как вы в весь пришли, да по дороге сюда чего делали.
   Вечеслав невольно вздрогнул. То, что они делали по дороге сюда, до сих пор отзывалось в нём неприятным напряжением.
   - Да когда сюда шли, то особо ничего и не приключилось, - продолжил врать ведьмак. - Разве что обокрали нас в лесу во время ночлега, а так всё тихо и мирно обошлось.
   - А этого парня, который напал, знаете? - Кузьма Прокопыч слегка подался вперёд. - Может из кровных кто?
   Ведьмак уверенно повертел головой.
   - Нет, голова, кровных у нас отродясь не было. Мы род мирный, в свадах всяких сторонку держим.
   - А вот родич твой, - Кузьма Прокопыч кивнул в сторону Вечеслава. - Он же ж гридень, кажись, был, може, с той годины кто им обижен?
   - Родич мой князю служил, а не обидами промышлял. Да и говорю же, не знаем мы этого парня, ни я, ни родич мой. В первый раз его тут увидели.
   - Хм, так с чего ж он удумал твоего родича жизни лишить?
   Мужики закивали, видимо, согласные с тем, что вопрос уместен и правилен, но ведьмак пожал плечами и продолжил спокойно:
   - Этого не знаю, но вот что сказать хочу, - он развернул тряпицу и поднял нож. - Добряш, у которого мы гостим, говорит это нож Завида. А парня мы в первый раз увидели вчера утром. Он с Завидом за столом сообедничал около хаты и разговор между ними был. О чём разговор, неведомо, но вот и хотим мы знать, о чём они сговаривались.
   - Ну так уж и сговаривались. Ты паря ври, да меру знай, - тут же подал голос Завид, зло зыркая на ведьмака.
   - А-ну погодь-ка, Завид, - остановил его Кузьма Прокопыч, прищурившись. - Выходит твой нож кровью весь запятнал?
   Взгляд Завида стал вдруг напряжённым. Он несколько секунд молча пялился на оружие в руках ведьмака, после чего усмешка снова вернулась на его лицо, и он довольно выговорил.
   - Ну и мой, так что? Не я ж им кровь проливал.
   - А-то, что есть предлог клепать тебе спотворничество головнику. Ты ж сам знать должон.
   - Так я чего? - с лица Завида тут же слетела усмешка. - Он взял без спросу, и мне о том не донёс. Скрал он, вот что. И я таперича отвечать за его татьбу должен?
   - Тебе никто за татьбу не говорит, - вступил в разговор старик-волхв. - Ты объясни, что за человек был тот парень, что говорил тебе. Раз уж ты его за свой стол сообедником усадил, знамо не чуждый он тебе.
   - Да и не знаю я толком, - заволновался Завид и окинул взглядом внимательно смотревших на него мужей. - Може соврал он мне, так я ж не ведун, абы мысли его читать. Сказал, сына моего знает, - Завид опустил глаза вниз. - Ну, Лукьяна... шоб его медведь задрал.
   - Это тот, что у Владимира в Киеве дружинит? - спросил голова.
   - Тот, тот, - глухо проговорил Завид. - Так хоть Лукьян и отрезанный ломоть, но сердце ж отцовское не камень.
   - Да Бог с твоим Лукьяном, не его теперь судим, ему другой суд уже определён, - вставил Кузьма Прокопыч.
   - Вот и захотелось прознать, как там сын мой поживает. Кровинушка родная всё ж, - продолжил Завид, тяжело сглотнув и поиграв желваками, после слов головы. - А парень этот и стал рассказывать, что, мол, дружбу с Лукьяном имел, чуть ли не побратались они после сечи у Стародуба, эт с вятками кады, пятое лето вспять. Вот он и говорит, мол, Лукьян в ноги кланяется, да простить его просит, за то, что против своих ратью пошёл.
   - А про ладожских ничего не спрашивал? - перебил Кузьма Прокопыч.
   - Про ладожских? - Завид почесал затылок. - Да то ж припоминать нужно.
   - А ты и припоминай, - снова вступил в разговор волхв. - Не гоже перед гостьми укрываться, аки люд недобрый.
   - Не спрашивал, нет, - Завид повертел головой. - Всё рассказывал, аки бежал из Киева в ночь, да аки всё боялся погони. А спрашивал токмо про то, какое житьё тут у нас, имовито* ли сидим, али, как придётся. Ну я ему и баял про жизнь тутошнею. А про пришлых не спрашивал. Да и зачем ему спрашивать, коли дурное затеял?
   - И всё? - спросил голова.
   - Да всё вроде, - Завид развёл руками. - Кабы чего ещё было, так какого рожна мне укрывать? Мне за чужие шкоды ответа держать не в жилу буде. Мне чужого и ни доброго, и ни худого не треба. Да разе ж незнаете вы меня, люди добрые? Не первое же лето с вами на одной земле сижу. Разве было когда с моей стороны негожее дело? А?
   - Знаем тебя, Завид, - заговорил вдруг один из судивших мужиков. - Второе лето с Любомиром вы свои делишки промышляете в обходку поряда общинного.
   - Погодь, Ерёма, - остановил его голова. - Другое то, досюда некасаемо.
   - Во-во, Ерёма, - зло бросил Завид. - Ты али клепай, ежели чего есть, али не разевай хлебалку свою попусту.
   - А-ну цыц! - вскрикнул вдруг волхв. - Оба! Забыли где находитесь? Не стыдно пред Богами сваду устраивать, аки отроки хмельные?
   На несколько секунд над копищем повисла неприятная тишина. Ведьмак, едва заметно усмехнувшись и выждав некоторое время, продолжил:
   - Когда мы к вам входили, - громко заговорил он. - Допросили нас с ухваткой, всё вызнали. Мы уж думали и не пустят. А тут беглец из Киева, хм, неужто по нему ничего нельзя выглядеть было? Небось и глазами от взоров прятался, и в ответах путался. Спросить бы у того, кто весь сторожил, когда парень этот пришёл, чего он у него выведал.
   - Акимка в ночную стоял, - осторожно влез в разговор Добряш. - Я видал.
   - А под утро кто сменял его? - спросил голова, обращаясь к дородному мужику с полным лицом, который сидел справа от него.
   - Богдан, Марфёнин младший, - коротко ответил тот. - Так парень когда пришёл-то?
   - Обоих звать надо, - махнул рукой Кузьма Прокопыч. - Увар!
   Пока дожидались стороживших весь, Вечеслав ещё раз прокрутил в голове произошедшее вчерашним вечером, и с удивлением заметил, что ничего внутри него от этих воспоминаний не колыхнулось. Не шевельнулось даже. Видимо огрубевал он понемногу, и нападение с небольшим проколом кожи, да мяса, уже не казалось чем-то значительным. Он даже стал не понимать, к чему все эти разузнавания что-да-как.
   - Толку ж всё равно не будет, не разузнаем ничего, - шепнул он на ухо, присевшему рядом ведьмаку, видя, что мужики, которые судили, не обращают на них внимания, о чём-то тихо решая между собой.
   - Будет, - так же шёпотом ответил ведьмак. - Теперь они нас не только без платы до Мурома свезут, а ещё и снедью нагрузят, чтоб мы не голодали в пути, - он подмигнул и улыбнулся.
   Охранники появились минут через пять почти одновременно. Первым расспросили того, кого Добряш назвал Акимкой, потом Богдана. Оказалось, что Акимка парня этого и в глаза не видал, а Богдан, при котором парень входил в весь, особого допроса ему не устраивал. Ему показалось, что достаточно и того, что парень знает Завида Гордеича, бывшего голову. Ведьмак незаметно похлопал Вечеслава по спине, и поднявшись, развёл руками.
   - Так у вас и медведь в весь зайдёт, сказав, что он к тёще на блины, а вы и знать не будете, - проговорил он серьёзным, не особо ладящимся со смыслом слов, тоном, видимо боясь впасть в сарказм и тем обидеть местных. - А по сути-то, мужи Рязанские, Бог с ним с этим парнем, забудем, да поминать больше не станем.
   Мужики тут же заговорили что-то разом, одни недовольно, другие с какими-то растерянными выражениями лиц, но Кузьма Прокопыч остановил их, подняв вверх правую руку.
   - Тихо, мужи Рязанские. Тут не горлом, а умом брать надобно, - он на пару секунд задумчиво замолчал, сдвинув брови.
   - А чего долго думать-то? - снова заговорил старик-волхв, бросив на голову внимательный взгляд. - Вина наша, спорить в том нелепо буде. Сколько раз ты Евсею говорил, чтобы он отроков своих в строгости держал? Не раз, и не два. А они одноть по-своему, спустя рукава весь сторожат, послабление себе утворяют. Ты припомни, в том месяце, неделю без дозоров оставались, дожди, мол. Аки девицы красные.
   - Так оно и есть, Будимир-батюшка. Послабились без лиха, зажировали, - Кузьма Прокопыч, сжав губы, бросил взгляд на Богдана, который стоял потупившись, а затем обвёл взглядом всех мужей. Те молча закивали, согласные со словами волхва, и голова повернувшись к скамье, продолжил. - Одно решение тут, коли истцы из пришлых виру за недогляд наш взять схотят, то из общих дадим три гривны кунами, да по гривне пущай Завид с Богданом отдельно из личных положат, а коли брать её им в обиду будет, то пущай говорят, чего хотят.
   - Да бог с вами, люди добрые, - ведьмак, отказываясь, замахал руками. - Разве ж для того дело это нам не чуждым стало, чтобы весь обвинить? Одного хотели мы с родичем, чтоб открылась вся правда, да чтоб правда эта свет пролила на случившееся. А вышло-то, что? Вышло, что на Завиде ничего и нет лихого, не знал человек попросту, какой с него спрос? С отроками вашими мы и с самого начала неладов не затевали, а уж с веси виру брать и тем боле не собирались.
   - Не по-людски буде, если мы за случай этот без пользы вам разминёмся, - не согласился голова. - Коли виру брать не станете, то помощь какую спрашивайте.
   - Им бы до Мурома на лодьях дойти, - осторожно влез в разговор Добряш .- Про то сами говорили.
   - Да брось ты, Добряш, - обернулся ведьмак. - Тебе и за гостеприимство твоё нам вовек не рассчитаться...
   - Добре, - проговорил Кузьма Прокопыч, выждав пару секунд после слов ведьмака. - Ежели есть в том нужда, то до Мурома можете с нами пойти на общинных лодьях, платы не спросим. По недели* этой как раз-таки и выходим. Да и со снедью не обидим, благо год урожайный выдался. Закромки, слава Роду и Макоши, чаша полная, - голова в первый раз за судилище улыбнулся.
   Ведьмак дальше играть в добродушие не стал, а просто поблагодарил весь за решённое умом и правдою дело. Кузьма Прокопыч в ответ, смутившись, покашлял, и снова взял речь.
   - Ну что ж, с нашей стороны ничего боле. Если у других истцов сверху того поклёпов да споров нема, то суд завершить полагаю. Завид?
   Тот только молча покрутил из стороны в сторону опущенной головой.
   - Ну вот и добре, - облегчёно выдохнул глава веси.
  
   14
  
   После этих слов Вечеслав, как, по всей видимости, и Кузьма Прокопыч секундой ранее, почувствовал душевное облегчение. Постоянное ожидание того, что его вот-вот начнут о чём-нибудь расспрашивать, напрягало, но теперь, когда суд закончился, можно было и расслабиться. Он поправил рукава пока ещё непривычной рубахи, и уже хотел было подняться, чтобы, как и остальные, покинуть копище, но ведьмак остановил его, надавив рукою на плечо.
   - Погоди, не спеши, - негромко сказал он. - Мне ещё с волхвом переговорить надо бы.
   Вечеслав только пожал плечами. Так, значит так. Только непонятно было, неужели их сейчас вот так запросто оставят здесь один на один со стариком? А вдруг они комедию всё это время ломали, а сами задумали недоброе. Например, грабануть тут всё нахрен и свалить восвояси, как тот чёртов парень, сиганув в ночь через частокол. Хотя, с другой стороны, чего здесь грабить? Он бросил взгляд на простенькую хатёнку-полуземлянку волхва. Судя по ней, вряд ли старик этот много материального добра нажил.
   Мужи по очереди, с довольными от выполненного дела лицами, сходили по ступенькам с возвышения, кивая головой волхву и Кузьме Прокопычу. Тот в свою очередь о чём-то тихо спрашивал старика, не забывая кивать в ответ. Наконец, его взгляд скользнул по Добряшу, который уже был на ногах и спешил в сторону ворот, а затем недоумённо задержался на скамье, где продолжали сидеть Вечеслав с ведьмаком. Он снова о чём-то спросил старика, и они вслед за остальными спустились по ступенькам вниз.
   - Знакомцы разве? - услышал Вечеслав вопрос головы к старику, когда они приблизились к ним.
   - Да откуда ж? - старик улыбнулся. - Просто интерес у меня к ним. Люди по земле идут, видят, что на ней делается, особля таперича... вот и захотелось мне выведать, чего да как оно. В Ладоге той же. Из северных земель давно ведь к нам не заглядывали.
   - Давненько, - согласился голова. - Помню, аки прошлым летом в конце липня* парень один был, так и всё. Сразу после Перунова дня*, кажись, приходил. Шебутной такой, веснушчатый.
   - Было-было, - кивнул волхв. - Архипкой назвался.
   Мужи, остановившись всем скопом в нескольких метрах от ворот, выжидательно смотрели на Кузьму Прокопыча. Тот махнул рукой, мол, идите.
   - Да и ты ступай, Кузьма, - проговорил старик. - Люди после праздничка небось на работу не падки, так ты их взбодри словом верным.
   - Чудно, - Кузьма Прокопыч покачал головой. - Ох, и чудно, Будимир-батюшка, молвишь. Вроде как тайна у тебя с пришлыми от меня.
   - Да нет тайны никакой, Кузьма. Ты такого не думай зазря, и обидой не кипятись. Парень вот этот, - старик кивнул на ведьмака. - Он из нашего роду, из волхвского. Про то я своим даром проведал, и хочу вот теперь с ним об волхвском поговорить. Токмо в веси никому про то не сказывай, не надобно того людям знать.
   - Ну, коли так, хм. А с обидой, ты, Будимир-батюшка, то ж зазря, не отрок я, поди, абы по пустякам обижаться, - голова улыбнулся одними краешками губ. - Чудно токмо малость всё это.
   Он снова пожал плечами, и развернувшись, широким шагом заспешил вслед за остальными.
   Когда все исчезли за воротами, и внутри копища осталось только трое - старик, ведьмак и Вечеслав, старик вдруг поклонился ведьмаку в пояс.
   - Ну, здравствуй, Велес-батюшка, - проговорил он. - Гляжу и глазам своим не верю, второй раз весь нашу посещаешь. Неужто, случиться чего должно?
   - Да нет, в этот раз мимоходом только, - ответил ведьмак.
   Старик бросил быстрый взгляд на Вечеслава.
   - Он знает, - кивнул ведьмак. - Вот его и веду в Ладогу, чтоб с помощью отвара обратно вернуть. Оттуда он.
   Старик понимающе закивал, с интересом разглядывая Вечеслава.
   - Так вот они какие наши потомки. А я и гляжу, не похож на ильменских. Уж и не знаю, приметили наши чего, али нет, а мне сразу ясно стало.
   - Да вроде ничего не заподозрили, да и с какого рожна подозрениям-то быть? По одёже разве, так мало ли купцы её из полуденных стран привозят, да такой, что и диву даёшься - как такое люди выдумывают? А по разговору... он парень смышленый, много не болтает, а если приходится, то подстраивается под нашу речь. Гляжу я, - ведьмак вдруг резко сменил тему, - Весь любви особливой к Завиду не питает, а стало быть, и к роду его?
   - Из-за сына, Лукьяна, - старик неодобрительно покачал головой. - Завид же два лета назад головою избран был, да долго не продержался. Через месяц всего соседи его бывшие нежданно пришли, Угрюм с родом своим. Про нашу весь слух-то всё дале расходится, вот и порешили они лучшей доли у нас поискать. А в прежнее время они рядышком с Завидовым родом по берегу Беседи жили, да не ладили по всему видать. Вот с неладов тех старых и зачал Угрюм каждому встречному-поперечному сказывать о том, что сын-то головы нашей у Владимира служит, и на своих в дружине его ходить не брезгует. Ну, зароптали наши само собой.
   - А разве он должен отвечать за своего сына? - осторожно и с почтительностью спросил Вечеслав.
   - А-то как же, - волхв вдруг указал посохом на скамью. - Присяду я, а-то ноги чтось слабеть стали в последнее время.
   - Конечно, конечно, - закивал ведьмак.
   - Так вот, - продолжил старик, усаживаясь. - Это сын за отца ответа не несёт, потому как не он его воспитывал с младенчества, а отец за сына завсегда отвечать должен. Ведь это Завид значит недоглядел в Лукьяне червоточинку ту, коя потом позволила ему супротив своих идти. Или ещё хуже може, сам ту червоточинку в нём заложил. Стало быть, его вина.
   - Да тут главное, чтоб свад между родами не было, - ведьмак нахмурился. - Весь эта крепнуть должна, единой силой становиться. Сам знаешь, Будимир, что ныне на земле нашей делается.
   - Да знаю, как не знать, - волхв тяжело вздохнул. - Грозные тучи собираются, да только не водою они хлынут, а кровью славянской. Готовит Владимир для Руси праздничек.
   - Вот потому и должна весь ваша крепнуть, а не в свадах хиреть, - ответил на слова волхва ведьмак. - Одна такая, вторая, третья, глядь, и сдюжим против напасти.
   - Да как сдюжить-то? - в глазах старика промелькнуло уныние. - Я вона каждый вечер думу думаю, долго ли ещё весь нашу лихо стороной обходить будет? Седьмое лето уже сидим на земле этой, и седьмое лето дань никому не платим. Булгарам зерно за мелкую цену продаём, есть тут кан местный, Илбек, ему с нами выгодно дело иметь, вот он другие племена из своих сюда и не пускает. И то нам покой. А Владимир промеж своих дел, вроде как и запамятовал о нас, да боязно, ненадолго то запамятованье. Меня перед каждым полюдьем* опаска берёт, вот-вот думаю, заглянут и к нам, и одно тогда останется, дань уплатить. Не ратиться же мужикам нашим с кметями. А ну как за все семь лет урок установит?
   - Я в прошлый раз когда был, сколько в веси людей жило? Две сотни, так? - спросил ведьмак.
   Старик кивнул.
   - А теперь под пятую сотню уже набралось. Лето, другое пройдёт, и вся тысяча будет. Неужто не сможете за своё таким числом постоять?
   - Да разе ж то число, супротив дружин Киевских?
   - В дружинах тех сейчас разлад большой. Половина почитай на Владимира в сердце своём ропщет за обесчестие родной веры.
   - Слышал, слышал, - закивал волхв. - Молва ходит, Владимир за обесчестие то крепко взялся, да с подвохом. Ещё молва ходит, что людей он на копище в жертву приносить стал, оскверняет землю невинной кровью.
   - Есть такое, - подтвердил ведьмак. - Многие из полян уже роптать начинают. Одни на веру, другие на Владимира.
   - Так и до раскола недалеко, а там и брат на брата пойдёт. Неужто выгода ему какая с того? - волхв с недоумением посмотрел на ведьмака. - Разе ж есть выгода в том, чтобы народ стравливать?
   - Он не выгоды ищет, ему отблагодарить нужно тех, кто на стол ему взойти помог.
   - Мудрёно всё это, - волхв задумчиво свёл брови. - А ещё мудрёней, чего он всё между Булгаром и Царьградом мечется?
   - Делает вид, что веру выбирает, хоть уже и решено всё давно, и не им. Впрочем, умно с его стороны, булгар всё время держать в мысли, что русы вот-вот мусульманство примут. Так можно на время от них отделаться миром, да "вопросами веры" вплотную заняться, - ведьмак усмехнулся.
   - Да с булгарами мы тут и так пока миром живём, и с мордвой соседствуем без злобы. Меня всё ж боле жертвы людские коробят, нежели другое. Оно ж, затеянное им, изнутря рассыпает веру нашу. Ведь то ж с умыслом дыры в куле делаются, абы просо рассыпать. Когда мы людей-то в жертву несли? Разве в годину самую лютую, да и то из пленённых находников*. Али вот ещё Светослав, князь наш великий, у Доростоля требу большую клал Перуну. Так там он с умыслом делал, абы воины, из новой веры кои, в плен сдаваться не удумали своим единоверцам, а бились до погибели своей. Знали абы, что враг после жертв этих пощады им не даст, даже одной с ними веры в рядах будучи, а значит, и нет им к ним дороги.
   - С одними бы родноверцами выдюжил. Те бы до конца б не предали.
   - Оно може и так, но каждый вой тогда на счету великом был.
   - Да-а, - протянул ведьмак, - Тяжёлая доля им у Доростоля выпала, один против десятерых шёл.
   - Вот скажи мне, Велес-батюшка, - волхв слегка подался в сторону ведьмака, глядя на него внимательным взглядом, - И чего эт он порогами пошёл, чего не посуху? Ведал же ж, что Куря на те пороги пришёл и стал там. Неужто, ретивое в сердце взыграло?
   - Того я не знаю, - ведьмак пожал плечами, - А знаю другое. Был князь храбрый да великий, погиб, отгоревали по нём, и хватит. Слава ему на веки крепка будет, а нам другое теперь нужно. Не прошлое вспоминать-ворошить, да грустить по нему, а за то, что впереди бороться.
   - Да как поборешься ведь? - старик покачал головой. - Вот и с порталами этими, восьмое лето, аки они не волхвам принадлежат, а смердам Владимировским. Восьмое лето не вестимо что по ним туда-сюда по времени шастает. Парень-то тоже небось оттуда, раз убить твоего сопутника удумал?
   - Скорее всего, - ответил ведьмак.
   - Ну, мы на эту тему думали, - всё с теми же осторожностью и почтительностью влез Вечеслав. - Может и просто ошибся, перепутал меня с кем.
   - Вряд ли, паря, - старик покачал головой. - Чует мое сердце, не спроста это всё. А сердце моё волхвское кривить не може. Да и попутчик твой, паря, сам понимать должен, кто есть. С ним-то рядом просто так ничего не бывает, - волхв снова перевёл взгляд на ведьмака. - Пока рядом ты, Велес-батюшка, ответь мне на вопросы, коих многое число у меня скопилось. И первый из них - чего ж делать-то нам? Чего мы можем?
   Ведьмак бросил взгляд на Вечеслава и с извинительным видом развёл руками.
   - Ты уж, прости, - сказал он, - Но дале нам с глазу на глаз следует. Пойди пока, за воротами обожди.
   - Да, ради бога, - Вечеслав нарисовал на лице безразличие, хотя на самом деле ему стало слегка обидно от такого расклада. Наверное, как и Кузьме Прокопычу чуть ранее до этого. Хотя, раз и голову местного, уважаемого человека, спровадили, то ему-то чего нос обиженно задирать?
   Выйдя за ворота, и затворив за собою теперь единственную остававшуюся приоткрытой створку, он присел на корточки, и опёрся спиною на тын. В голове ощущался некий сумбур. Вон как оно оказывается, не врал ведьмак, что бог. От осмысленного и теперь уже полностью принятого понимания этого по телу пробежали лёгкие мурашки. Ответом мозга на данную мысль было единственное пришедшее на ум выражение, звучавшее не замысловато и лаконично - ну нихрена ж себе! До этого в Вечеславе всё же шевелилось некое сомнение, ну, мало ли, в их времени по психушкам всяких Наполеонов с Энштейнами сидит, значит и богов всех мастей, наверное, тоже на пальцах не пересчитать. Да что там по психушкам, свойственное это видимо людям, считать себя кем-то большим, чем они есть на самом деле. Если вот даже перебрать знакомых, то и там ни одного не будет, кто просто считает себя обычным-преобычным человеком, с определённой физиогномией, малой кучкой привычек, зовущимся характером, и ещё парой-тройкой данных, указанных в паспорте. Копнёшь чуть, и оказывается избранный на избранном, и не зря он на свет этот явлен, и придёт однажды время... и прочее, прочее, прочее...
   Усмехнувшись, Вечеслав обвёл взором площадь, пробежал глазами в пролёты улиц. Изредка то там, то здесь, занимающиеся своими делами женщины, в конце третьей улицы, в проёме, показалась и скрылась пустая подвода, запряжённая невысокой, сбитой лошадкой, которую вёл такой же невысокий и сбитый мужик, издалека справа долетали до слуха звонкие, идущие друг за другом в неторопливом ритме, удары железа по железу. Зерно наверное где-нибудь обмолачивают - объяснил сам себе Вечеслав отсутствие народа.
   Начинавшее припекать солнце, заливавшее своим светом округу, заставляло щуриться, где-то в небе смешно кричали птицы, и крик их похож был на поросячье хрюканье вперемежку с грустным присвистыванием. Вечеслав даже не стал поднимать голову, зная по причудливому крику, что это носятся стайкой неугомонные, красивые щурки, ловя насекомых, а возможно уже и подгатавливаясь к дальнему перелёту на юг. Перевалил как-никак август за свою серёдку. Ну или точнее - серпень.
   Справа край глаза уловил движение, и повернувшись, Вечеслав увидел прячущегося за одной из хатёнок Миколку. Тот выглядывал из-за угла, и сообразив, что его заметили, снова замахал ручонкой. Вечеслав махнул в ответ подзывающим жестом и Миколка радостно рванул в его сторону.
   - Уговор, дядька, не забыл? - спросил он, подбежав, и с надеждой заглянув Вечеславу в глаза.
   - Нет, конечно, - соврал Вечеслав, хотя на самом деле всё было строго наоборот. Из-за случившихся событий, забыл он о даденном мальчишке слове наухнарь. - Но видишь же, как вышло? Ранили меня вчера малость, да вот сегодня по поводу этого судилище было.
   - Про то я знаю, и про то, как татя вы с родичем в ночь словили, - с каким-то снисхождением, мол, мы и сами с усами, да ещё и вперёд вас, проговорил Миколка.
   - Мимо тебя ни одна новость не пройдёт, да? - улыбнулся Вечеслав, и подмигнул мальчонке. - Вырастешь, наверное, журна... - Вечеслав запнулся, и тут же громко рассмеялся.
   - Чего ты, дядь? - Миколка снова заглянул Вечеславу в глаза, но теперь с неприкрытым любопытством.
   - Да я так, не обращай внимания.
   - Странно ты, дядь, разговариваешь как-то. Не по-нашему чуть.
   - Да-ну, брось. Так чего, уговор наш может на вечер перенесём?
   - Не-е, дядька, - Миколка помотал головой. - Мне оно во как нужно - он провёл указательным пальцем по горлу - Позарез, дядь.
   - Чего так? - хотел было спросить Вечеслав, но припомнил вдруг, как сам пришёл в боксёрскую секцию. В четвёртом классе ещё. Случилось ему в школе задраться с одним из одноклассником, второгодкой, который был не только на год старше, но и на килограмм пять тяжелее его. Само собой, намутузил его этот бугай от души, потому, придя домой, он выкрал из домашней копилки три железных рубля (отец бы всё равно на бокс не дал, ничего не видя в своём сыне кроме будущего математика), и в тот же вечер в кассе спорткомплекса "Строительный" приобрёл тренировочный абонемент на месяц. А через три месяца он уже с лихвой отомстил своему обидчику. Тогда это тоже было позарез как нужно. Может, и теперь такие же дела?
   - Лады, - согласился Вечеслав, улыбнувшись воспоминаниям. - Давай прямо сейчас. Только для самого начала нужно правильно встать.
   Вечеслав поднялся, и встав в стойку, подождал пока Миколка скопирует. Тот, высунув кончик языка, и бросая каждые две секунды взгляд на "учителя", наконец, добился более-менее похожего расположения ног и рук, и замер в ожидании.
   - В этой борьбе, - продолжил урок Вечеслав, - Главное, не как можно больше раз ударить, а чтобы как можно меньше ударили тебя. Понимаешь?
   Миколка не ответил, а только пару раз напряжённо моргнул глазёнками, не сводя глаз с "учителя".
   - Вот почему Игнат в меня не смог попасть? А потому, что я увернулся. Как в свиле, - вспомнилось вдруг Вечеславу брошенное ведьмаком, после первой бузы с разбойниками, слово. - Хорошо уворачиваться, это уже полови...
   - А бить-то как, дядь? - вдруг нетерпеливо оборвал Миколка. - Уворачиваться я и сам могу, я вёрткий. Батя бывает, схватит меня, да лозиной, а я вывернусь и тикать.
   - Хорошо, - кивнул Вечеслав. - Тогда смотри внимательно. Удар начинается с той ноги, что сзади стоит. Поворачиваешь её на носочке...
   Миколка уже разов двадцать успел повторить удар, прислушиваясь к поправкам Вечеслава, когда из копища появился ведьмак. Он молча подошёл, и стал с задумчивым видом наблюдать за тренировкой.
   - Ладно, Миколка, - заметив ведьмака, похлопал по плечику паренька Вечеслав. - Пока это тренируй, а вечером я тебе ещё пару ударов покажу. Идёт?
   - Идёт, - с обидой в голосе согласился малец, понимая, что ему намекают по-быстренькому сваливать. - Токмо вечером, дядь, без обмана.
   - По любому, братан, - шутливо проговорил Вечеслав, и Миколка снова с любопытством посмотрев на него, улыбнулся чему-то своему задумчиво, и развернувшись, бросился через площадь к хатам.
   - Ну, чего там? - осторожно спросил Вечеслав, повернувшись к ведьмаку. - О чём разговаривали?
   - Да ни о чём особенном, - ведьмак пожал плечами. - О волхвском о своём, тебе неинтересно будет.
   - У-у, - протянул Вечеслав, понимая, что, вряд ли, удастся узнать больше этого. - Что теперь, к кузнецу? - он мотнул головой в сторону, откуда раздавался равномерный звон.
   - Да. Только за мечём давай для начала сходим.
  
   15
  
   Подходя к Добряшевским хатам, Вечеслав неожиданно наткнулся взглядом на Завида, который сидел за тем же столом, за которым он и увидел его в первый раз. Перед ним стояла тарелка, над которой он хмуро нависал с ложкой в руке. Зло зыркнув на проходивших мимо пришлых, он тут же опустил глаза долу, и принялся елозить ею по тарелке.
   - Завид, за ножом сходи, забери. Будимир звал, - громко проговорил ведьмак мимоходом, и сразу же потерял к соседу Добряша и недавнему их истцу по одному делу интерес.
   Тот что-то пробурчал в ответ, и зло бросив ложку на стол, поднялся и вразвалку зашагал к своей хате.
   Добряша дома не оказалось, как впрочем, и большей части женщин. Вокруг хат носились девочки, играя в что-то вроде салок вперемежку с прятками, а возле печи одиноко управлялась Агафья.
   - А где ж хозяин? - спросил у неё ведьмак, присаживаясь на скамью.
   - Хлеб же молотят, - ответила Агафья и с помощью тряпок вытащила из печи небольшой чугунный горшочек. - Я тут вам ушицы согрела.
   - Ух, спасибо, - ведьмак потёр ладони, и остановил Вечеслава, который уже собрался идти в хату за мечом. - Потом возьмёшь. Садись, отобедаем первым делом.
   Наскоро поев, они направились сначала к окружной дороге, а уже по ней пошли вправо, туда, откуда ведьмак с Добряшом возвращались вчера после продажи лошади. Меч снова привычно висел на поясе, продетым в кольцо, и Вечеслав чувствовал себя с ним намного спокойней и уверенней.
   Пройдя две улицы, они дошли до третьей крайней и свернули на неё. Прислушавшись к тонкому, но всё же различимому из-за своей звонкости и высоты звуку, Вечеслав сообразил, что кузница находится в самом конце этой улицы, и получалось, что в самом дальнем и укромном углу веси, являясь видимо не менее важной её составляющей нежели копище.
   У самой кузницы их нагнал Миколка.
   - Кузьма Прокопыч звал вас отобедать. С гумна пришёл, дожидается, - выдохнул он, слегка запыхавшимся голоском. - Ох, и хорошо, что смекнул я, куды вы пошли, а то б избегался.
   - Скажи голове, придём. Только с ковалем дело обделаем, и сразу к нему, - отчитался перед Миколкой ведьмак.
   Скороговоркой объяснив куда идти, Миколка развернулся, и со всех ног стреканул промеж ближайших хат, ловко лавируя между развешенного на верёвках белья. У одной из хат к нему прицепился рыжий щенок, но несколько раз тявкнув для приличия, он тут же потерял к бегущему всякий интерес, видимо решив, что по такой жаре гоняться за кем бы-то ни было будет накладно для здоровья.
   - Видать хочет вызнать о чём мы с Будимиром говорили, - усмехнулся ведьмак. - Эх, любопытство людское. Небось, уже весь предположениями наш голова изошёлся.
   Обойдя высокую хату, стоявшую почти у самого частокола, сразу за которым начинался спуск к реке, ведьмак с Вечеславом двинулись ко второму сооружению, сделанному не из целых брёвен, как остальные жилища, а из распиленных вдоль, и врытых в землю наподобие того же частокола. Над широкой дыминой, выходящей из односкатной дощатой крыши, вилось облачко марева, а от самого сооружения, несмотря на и так не прохладный день, тянуло ощутимо большим жаром.
   Звон, доносящийся изнутри, вдруг прекратился, и когда Вечеслав и ведьмак заглянули в широкий проём распахнутой настежь двери, они увидели, как коваль большими клещами с длинной ручкой укладывает кусок металла в горниле.
   Заметив упавшую в проём тень, коваль на секунду обернулся, но тут же продолжил своё занятие. Вечеслав с ведьмаков не решились окликать, а стали молча ожидать, когда тот закончит работу и подойдёт сам. Вытерев со лба капли пота, Вечеслав с удивлением уставился на работающего мужчину. Его облик не очень-то вязался с представлением о кузнецах, хотя и не видел он их в своей жизни ни разу. Но, наверное, по каким-то довольно устойчивым ассоциациям, представлялся ему кузнец неким великаном ростом под два метра и огромными, мускулистыми ручищами. Потому и удивительно было лицезреть в ковалях довольно-таки низкорослого, почти на голову ниже самого Вечеслава, человека. Правда в плечах его бог не обидел, и ручища были самые что ни на есть кузнецкие, с бугрящимися, под пропитанной потом рубахой, мышцами. Первое, что пришло на ум Вечеславу, это сравнение коваля с гномом, из фэнтезийных миров.
   Уложив заготовку, и всё теми же клещами, нагорнув сверху неё угли, коваль обтёр лицо фартуком, и положив клещи рядом с наковальней, подошёл к гостям.
   - Здоровья вам. С чем пожаловали, люди добрые? - спросил он, глубоким, спокойным голосом.
   - И тебе здравствовать, - ответил ведьмак. - Вот меч тебе принесли, Перунову защиту на нём усилить хотим.
   Вечеслав, не ожидая просьбы, сам вытащил меч из кольца и протянул кузнецу.
   - Так-так, - с интересом стал разглядывать оружие кузнец. Провернув его в руке, он сощурившись, внимательно оглядел лезвия, потом согнул клинок в треть, отпустил, снова провернул, разглядывая. Потом приблизил его ещё ближе к лицу.
   - Федот ковал, - прочитал он медленно. - Знаю, знаю, в Муромах коваль. Самого его я не видал, а вот топоры, да ножи с его клеймом у нас в веси не диковинка. Токмо этот клинок он не старательно делал. Сталь обычная, не булат. Не доварил видать, да и угля не додал.
   Коваль достал из кармана на фартуке большой, согнутый пополам гвоздь и несколько раз легонько ударил шляпкой по стали, прислушиваясь к звуку.
   - Быстро охлаждал, торопился видать. Потому крепости сильной нема, а вот гибкость какая-никакая сохранилась.
   - Так какова цена твоя будет? - спросил ведьмак.
   - Ну, за Перунову защиту цена испокон ставлена, сколь не жалко. Сам знать должен.
   Ведьмак кивнул и полез в мешочек с монетами, который висел у него на поясе. Выбрав из него десяток тех, что были крупнее, он протянул их ковалю.
   - Добре, - кивнул тот, беря деньги. - Не понятно токмо, - он задумчиво хмыкнул, снова принявшись разглядывать клинок. - Али стар Федот стал, али сноровку растерял. А-а, - вдруг воскликнул он, и оглядел гостей. - Може сырец плохой был?
   - Неважно каков сырец, важно, каков хытрец* - проговорил в ответ ведьмак.
   - Это да, - согласился коваль.
   - А что, сам мечи делаешь?
   - Да таперича всё больше по плугам да топорам, да по кузне* ещё, - на лице коваля проступила некая огорчённость. - Гривную утварь* какую, да девкам то лунницы*, то рясны* с птичками медяными. Да усерязи* о семи лучах, ныне такие у всех тут в ходу, не токмо у вятков и радимов.
   - Значит, меч у тебя заказать нелепо?
   - Ну-у, - протянул коваль, приосаниваясь, - Самому себя хвалить не с руки честному человеку, однако ж без хвальбы-то и не объяснить.
   Он повернулся и подвесил меч за гарду* на два торчащих из стены деревянных колышка.
   - А вот я покажу таперича, а ты сам погляди, да реши, мил-человек.
   Проговорив это, коваль скрылся в полумраке кузницы. Вернулся он секунд через десять, держа в руках меч, похожий по форме на Вечеславов, но по цвету клинок выглядел абсолютно иначе.
   - На, цени, - выдохнул он, и отдал оружие ведьмаку, после чего замер со внимательным взором, отведя руки за спину.
   - Ну, я так не понимаю особо, - пробормотал тот. - Ты словами бы объяснил.
   - А что ж, и словами можно, и делом. Ты гни клинок.
   Ведьмак хмыкнув, взялся осторожно за остриё, и напрягшись, потянул вниз. Когда клинок согнулся вполовину, ведьмак остановился.
   - Гни, не бойся. До рукояти гни.
   - А не сломится?
   - Не сломится, - коваль усмехнулся. - Но так то изгиб, а таперича на прочность глянь.
   Нагнувшись и потянувшись рукой влево, он извлёк из-за стенки короткий железный прут диаметром в мужской мизинец и положил его на стоявшую в метре от дверей огромную, вырубленную из ствола векового дерева, колоду.
   - Секи по пруту.
   - Пусть уж родич мой, у него и силы поболе, и дело его это в жизни, - ведьмак протянул меч Вечеславу. - На, рубани с плеча.
   Меч с лёгкостью перерубил железо, и глубоко засел в дереве. Прут не успел согнуться и на миллиметр, а две его рубленные части отпрыгнули в стороны друг от друга, словно живые. С трудом вытащив клинок из колоды, Вечеслав принялся разглядывать лезвие. Ни единого скола, или даже мельчайшей деформации не было. Он вдруг пригляделся к самому клинку и с близкого расстояния различия с его клинком проступили чётче. Этот был темноватым, блеск от него исходил матовый, а не такой яркий, как от его меча. А по всей поверхности проглядывался мудрёный плетущийся узор, похожий на сотни тонюсеньких червячков.
   - Я назвал это чёрным булатом, - чуть ли не с дрожью в голосе проговорил коваль. Да и по его виду можно было догадаться, что он находится в волнении, понимая, что та вещь, которой он хвалится, уникальна - По цвету видите какой тёмный?
   - Да уж, - ведьмак покачал головой. - И как же такое чудо делается?
   - Ну, то ужо секрет, - начал коваль, но не смог удержаться. - Тут дело в самой шихте*, да в том, как её варить, да уголья токмо сосновые нужны. А варишь, пока всё ненужное выйдет наружу, иначе не будет того булата. А как поварил добре, так по ковкости и глядишь, вышло, али нет.
   Коваль увлечённо проглотил слюну и продолжил:
   - У нас-то своя руда тут болотная токмо, грязная внутрях, потому мешать её надо с той, что из полуденных стран везут в слитках. В Муромах за четыре безмена* такой почитай две гривны кунных отвалил. И-то, сторговавшись, а так две с половиной просили.
   - А что ж к Федоту не зашёл, и увидал бы как раз соремесленника?
   - Да так, - коваль неопределённо отмахнулся, - Не схотел чего-то.
   - Ну то да, дело твоё. Да уж, - ведьмак снова вернулся к мечу. - Не видал ещё я таких клинков. И за сколько б ты продал его, если бы покупатель сыскался?
   - Ну и тут цена определена испокон, золотом в вес его. Да вот токмо этот я не продам и за два веса.
   Вечеслав, образно представив в голове названную цену, протянул меч обратно владельцу, который смотрел теперь с явной уверенностью, что его изделие произвело на пришлых серьёзное впечатление. Конечно, Вечеслав с самого начала и не помышлял о покупке какого бы то ни было меча, подумаешь, завёл ведьмак разговор о мастерстве, да и заставил коваля похвалиться, но увидев вынесенный им откуда-то из закутка кузницы клинок, он почувствовал внутри определённое желание. Ему вдруг, как чего-нибудь в детстве, едва ли не до слёз захотелось иметь такой же. А два веса это будет три кило золота, примерно - появилась в голове мысль - Это ж сколько нахрен серебром получается? Он попытался как-то подсчитать, но понял, что сделать это, не зная какое отношение здесь между этими двумя благородными металлами, практически невозможно. Да и уместна ли замена? Сказал же, золотом, может серебром и не возьмёт.
   - А за нашим когда подойти? - спросил ведьмак. - А-то нам за него на копище ещё надо в ночь жертву замолить.
   - А к вечеру и подходите, - ответил коваль. - Ежели ещё половину того, что дал, дашь, можно и рукоять удобную бронзой выделать, абы в руке, как литое лежало.
   - А что, и можно. Только резанами дам.
   - Сгодится, - согласился коваль.
   Взяв плату, он извинился, за то, что не может боле гуторить, и снова упрятав меч куда-то в тёмный закуток, вернулся к работе.
   - А как звать-то тебя? - крикнул ведьмак вглубь кузницы, когда коваль принялся мехами нагонять температуру в горниле. Тот повернулся, и улыбнувшись, выкрикнул в ответ:
   - Людота. Людотой мамка нарекла.
  
   16
  
   - Славный коваль, - проговорил ведьмак, когда стали отходить от кузницы. - Если он такие мечи станет мастерить, то через лето-два молва о нём и до Киева долетит. Не видал я ещё таких клинков на Руси.
   - А какое отношение тут серебра к золоту? - спросил Вечеслав, не в силах отделаться от призрачной надежды купить увиденный меч.
   - А чего эт ты? - ведьмак улыбнулся. - Загорелось?
   - Дак ведь меч стоящий, как не загореться? Хотя, еще дня четыре назад мне бы наплевать на него было, наверное.
   - Хм, это у тебя что-то вроде переоценки ценностей произошло. Так, щас припомню, примерно один к десяти теперь. Отношение иногда изменяется, в зависимости оттого, где полюдьевый товар сбывают. Если грекам, то те золотом платят, если арабам, то серебром. Во время полюдья не только ведь дань собирается, но и скупается по дешёвке дополнительно и мёд, и воск, и зерно... Да всё скупается. Чем больше взял задёшево, тем больше навара, а стало быть, в следующее лето больше скупят товара и больше денег осядет по весям. Вот такой вот круговорот.
   - Значит, три кило золота - это будет тридцать кило серебра? - стал подсчитывать Вечеслав, которого вся эта история с полюдьем не особо интересовала. - Охренеть! Это чего тут, все миллионеры получается, что можно такие цены гнуть? У меня дома если грамм тридцать золота наберётся, то это хорошо, а из серебра только ложки старые бабушкины, две штуки. А украшений и нету. Не носит Маша серебра.
   - Так он и не для продажи цену назвал, а имел ввиду, что и за столько не продаст. Так оно, конечно, пятьдесят гривен кун получается. Простой людин не купит, само собой.
   - И заработать я так понимаю, столько не вариант, да?
   - Ну, землепашеством точно нет. А вот пару раз в набеги походить, тогда заработаешь.
   - На кого в набеги? - удивился Вечеслав. - В какие-такие набеги ты пойти предлагаешь? Не, такое не покатит. Ты лучше объясни, каким тут честным путём можно пятьдесят гривен этих кунных раздобыть. Это я к тому, что вдруг всё же через портал получиться вернуться, тогда ж, наверное, и меч можно с собою...
   - А вон и изба нужная, - быстренько перебил ведьмак, видимо среагировав на слово "портал". - Гляди-ка, и Прокопыч вон под холстиной нас дожидается.
   Кузьма Прокопыч и действительно сидел за столом, над которым навесом была натянута бежевого цвета холстина. Приближающихся гостей он не видел, по той простой причине, что посиделки в теньке сморили его, и потому голова дремал, с полагающейся ему величавостью сложив руки на груди.
   - Кузьма Прокопыч, - громко позвал ведьмак, остановившись в паре шагов от него.
   Тот вздрогнул, открыл глаза, и пару секунд разморённо и ничего не соображая, глядел прямо перед собой. Наконец, на его лице появилось осознанное выражение.
   - Ох-хо, - тут же завздыхал он, подаваясь вперёд и легонько покачиваясь при этом из стороны в сторону. - Фух, эха, тяжко. Эт вздремнул я не к добру по солнцепёку. Полуденнице* на радость токмо. Таперича весь день в висках колоть буде.
   Он указал рукою на скамью.
   - Садитесь, гости дорогие, отобедаем.
   - Да мы уже у Добряша ушицей отобедали, - отказался ведьмак, но Кузьма Прокопыч пропустил его отказ мимо ушей.
   - Нюшка! Неси кичку*! - прокричал он, обернувшись к избе и снова переведя взгляд на гостей, принялся быстро объяснять. - Ушица, то ушица, а у меня к обеду кичка печённая. Сын мой младшой, Васька, давеча двух на озере подбил срезнями*, так что пожалуйте гости к столу. Мы сейчас и кваску хмельного отопьём. Прохладенного, из подполу.
   Выскочившая из избы Нюша, судя по возрасту, скорее всего, дочь головы, если, конечно, не сыновья жена, поставила насредину стола деревянное блюдо с уткой, и тут же убежала обратно, видимо за кваском. От запаха пропечённого птичьего мяса и от вида тёмной, и уж точно, хрустящей корочки, сами по себе потекли слюнки.
   - Кузьма Прокопыч, а как же потворник? Он же ж, вроде как, запретил вам хмельного? - через силу оторвав взгляд от аппетитной дичи, ведьмак взглянул на хозяина с ухмылочкой.
   - Дак жарынь какая стоит, - не смутился голова. - В такую жарынь разе ж можно без кваска?
   - Ну, так ведь для того и не хмельной делают.
   - Так нема, вчера в вечеру весь выпили, - не моргнув, проговорил голова, и тут же добавил, словно опережая. - И березовицу выпили. Ну, Нюшка, тебя токмо за смертью посылать.
   - Скажете тоже, - обижено ответила Нюша, ставя рядом с блюдом кувшин и три деревянные кружки.
   Голова с прищуром взглянул на сосуд с хмельным напитком внутри, и хлопнув в ладоши, взялся наполнять кружки.
   - Таперича птица, - стал объяснять он по ходу этого действия, - Токмо с охоты у нас бывает. А та, что мы растили, вся тем летом передохла. Какая зараза к ней привязалась, не скажу. Токмо богам то ведомо. Но за два дня ни одной по всей веси не осталося. Ну, то не страшно. Старики сказывают, бывало такое уже на их веку. На ту вёсну сызнова заведём, а по осени уже и посчитаем, - голова улыбнулся. - Так чего ж, славяне, опрокинем за весь нашу, абы росла и крепла?
   Подняв кружку, и подождав, пока то же самое проделают гости, голова жадно опустошил её.
   - Фу-ух. Ну, так, как вам весь наша, как люди? - спросил он, ставя пустую кружку на стол, и отламывая от утки крыло. - Я уж сегодня крылышками сытовать буду, а лучшее гостям. Вам-то и путь ещё держать, так что берите окороки.
   - Весь, как весь, - уклончиво ответил ведьмак, тянясь к пропечённой ножке. - И хорошее имеется, и недочёты тоже.
   - Какие-такие недочёты? - взгляд головы стал заинтересованнее. - Эт ты расскажи, мил-человек, поделись мудростью.
   - Ну, вот хотя бы речка перед весью.
   - Ты о Серебрянке молвишь?
   - Да мне ж почём знать, как вы её зовёте. Так вот, чего бы этот берег, который к веси притулен, не поднять землицей на пару саженей мерных*?
   - Хм, как мыслю мою читаешь. То ж самое я вчера Будимиру толковал. А сёдьни в вечеру и мужикам растолковать думал, абы до зимы, пока землица не схватилась морозцем, те две сажени накидать. То верно ты, паря, приметил, верно, - закивал Кузьма Прокопыч. - А в Рогожинском-то как, добрее нашего укреплено? - он вдруг уставился на Вечеслава, давая понять, что обращается именно к нему.
   Упс, вздрогнуло где-то в районе желудка, и Вечеслав быстро откусив от ножки, которую всего пару секунд назад протянул ему ведьмак, принялся усердно жевать, указывая при этом голове пальцем на свой рот. Мол, занят, не могу сказать, как там в Рогожинском.
   - Рогожинское не на мысе стоит, у них такой речки перед весью нету, - спокойно проговорил ведьмак, делая вид, что не заметил, у кого спрашивал голова. - Зато они ров глубокий сварганили прямо под частоколом, и вышло от верхушки до дна почти три косых сажени*. И вот теперь попробуй, возьми нахрапом.
   - Эт да, - с неким разочарованием переводя взгляд с одного гостя на другого, проговорил Кузьма Прокопыч. - Так-то ж дело наживное. Вот с хлебом кончим, чуть в Муромах расторгуемся излишками, да за стены примемся. Я тут, правда, по-инакому, нежели в Рогожинском, удумал. Ну, для зачина скажу - рва у нас вырыть не выйдет, речка не даст. Потому вот вам замысел мой, - голова снова принялся наполнять кружки. - Скрепить один тын с другим брёвенками, да промеж них землицу накидать. А уже поверх ещё два тына выставить, поближе друг к дружке. Как?
   - Тоже хорошо, - согласился ведьмак. - Но так сколько сделать можно, ну раз, ну два. А вот если берег речки всего разок приподнять, то получится, из воды на такую высь выбираться уже тяжко будет, если вообще выберутся.
   - Так для того мост нужно сделать, абы поднимался, - понимающе кивнул голова. - А мост такой мы всё никак не удосужимся поставить. То жатва, то обмолот. Людота, да вы ж щас у него были, - голова обвёл гостей взглядом, - Обещал какую-то мудреную подъёмную выходку из цепей справить. Говорит, камень громадный с тына бросаешь, и мост сам вверх в один миг подымается. Мечом хвастался?
   - Хвастался, а как же, - улыбнулся ведьмак. - Работа без подобия. Я таких клинков ещё не встречал.
   - А родич-то твой, как мыслит? Много ж мечей повидал в своей жизни, у Олега Светславича в гриднях ходя. А правду люди говорят, что князь с моста свалился?
   Кузьма Прокопыч снова уставился на Вечеслава. Как назло, тот только что проглотил разжёванное мясо и отмазаться набитым ртом возможности не было. Вопрос поставил в тупик. Не помнил он из школьной программы ни про какие мосты и падения. А кроме школьной программы, откуда ж ещё взяться всей этой истории.
   - И как же ж оно случилось-то эдакое? - Кузьма Прокопыч, не удержавшись, слегка подался вперёд, с интересом уставившись на Вечеслава.
   Хм, не известно нихрена, а промолчать всё равно хуже будет. Махнув внутренне рукой, и ругнувшись, Вечеслав выпалил скороговоркой:
   - Да как-как. После дождя доски мокрые были, вот и поскользнулся.
   Закончив фразу, Вечеслав снова впился в мягкое печённое мясо, бросив косой взгляд на ведьмака. Того словно столбняк хватанул. Значит, судя по нему, ляпнул он охренительную глупость.
   Выход из этой ситуации был один. Он снова перевёл взгляд на недоумённое лицо Кузьмы Прокопыча, и проговорил набитым ртом:
   - Пофутил я. Футка это такая.
   - А чего ж мы тут рассиживаемся? - спохватился вдруг ведьмак, пытаясь замять казус. - Люди там почитай уже седьмым потом умылись, а мы тут в тенях квасок хмельной попиваем. Нам всё равно ж сёдьни, да завтра делать нечего, подсобить можем.
   - А? Да, - Кузьма Прокопыч кивнул с немного отрешённым взглядом, видимо всё ещё переваривая сказанное Вечеславом. - Шутка. Хех, - он вдруг улыбнулся. - Да и то поди верно.
   - Так чего голова, показывай, где у вас гумно*.
   - Так вон там, - Кузьма Прокопыч махнул рукой вперёд себя, - К закату по мыску. Мы в том месте городище ставить удумали со временем, а пока два гумна с овинами у нас там. А твоему родичу гоже ли будет на гумне руки мозолить?
   - А чего ж не гоже? - пожал плечами ведьмак. - Ратную службу он теперь решил оставить. У нас в Ладоге воевода из поморских варягов, христианской греческой веры человек, так под его рукой служить многие наши вои отказались. Вот и родич мой служить не станет.
   - А в Новгороде чего? - спросил голова. - Там-то поди нема такой напасти?
   - Да что ли служба краем стала? - улыбнулся ведьмак. - Ты б знал Кузьма Прокопыч, какие в нашем роду мастера по кедровым кадям. Будешь гостить в Ладоге, спроси, тебе любой укажет, где нас сыскать. Вот и Вечеслав бондарем решил стать, родовое наше ремесло до самого донышка постичь.
   - И-то дело, - с уважением кивнул голова, поднимаясь из-за стола. - Знатный бондарь завсегда имовито сидит. Да как и любой другой, у кого руки из правильных мест растут.
   Кузьма Прокопыч выйдя из под холстины, вскинул взгляд в небо. Там, курлыча и присвистывая, кружилась стайка птиц, которые время от времени застывали на месте, распуская против ветерка красивые, оранжевого цвета крылья.
   - Ишь, щуры своих деток летать учат. Видать осень скоро пожалует. Ну, так чего, идём, али передумали?
  
   17
  
   - Скоро все старые хаты на избы сменим, - говорил голова, широко вышагивая впереди.
   Вечеслав с ведьмаком поспешали следом, слушая воодушевлённые речи Кузьмы Прокопыча по поводу будущего Рязанской веси. И судя по словам головы, будущее должно было быть радужным.
   - У вас ильменских все поди в таких живут? - спросил Кузьма Прокопыч, и не дожидаясь ответа, продолжил. - Вот я сам из вятичей, отцы и деды мои всё по старинке жили. А я как в весь эту пришёл, гляжу, а тут у Елизара избы высоченные стоят. Не избы, а хоромы, ей-богу. Он сам из радимичей, но на меже с кривичами сидел, там и перенял мастерство хоромы такие ставить. Упросил я его помочь мне, и сел не по-дедовски, а по-новому. А таперича меня и калачом обратно в старые "низёхи" не заманишь. Вот новые лядины в будущем лете засеем, да за построй возьмёмся всем миром. Борти тоже удвоим. Шибко хорошо воск берут в Муромах, абы потом в Царьграде сбывать. Идут муромские Волгой через булгар, там волочатся на Дон, и дале уже в Сурожское море. Самим бы нам так же, да не дают муромские мимо них проходу, пакости грозят утворить. А так бы, понастроили лодей, да в путь.
   - А с булгарами как? - спросил ведьмак. - Пошлину небось за проход немалую потребуют.
   - Мурома пошлину хакану их Алтышу, что в Булгарграде столует, платит, и не в накладе, - ответил Кузьма Прокопыч. - По три с половиной гривны серебра с лодьи дают, и всё одно выгода немалая выходит. Эх, - он тяжело вздохнул, - Ежели б мы ниже их по реке сидели.
   Кузьма Прокопыч остановился у небольших воротец, в которые упиралась окружная дорога. Возле воротец никого не было, и голова собственноручно отворил одну из небольших створок, после чего выжидательно замер, пропуская гостей вперёд.
   - Вы поберегитесь, тут ступени у нас шаткие. Временно ставлены, - предупредил он и стал объяснять. - Скоро эту часть тына вовсе снесём и продолжим его на полтораста саженей.
   Ведьмак пошёл первым, Вечеслав вслед за ним, и едва ворота остались позади, как он восхищённо ухнул от того, что увидели его глаза. Раскинувшийся во всю ширь и мощь безмерный простор, который только слева упирался в лесную гряду, а впереди и справа не имел преград, тут же опьянил похлеще хмельного кваса. На душе вдруг стало радостно, уголки губ невольно поплыли вверх, а глаза принялись жадно пить прозрачную даль, словно холодную, ключевую воду. От голубой ленты Оки, мирно текущей по правую сторону, ветерок принёс влажную прохладу, и мягко коснулся лица и волос. Вечеслав глубоко вздохнул и невольно приосанился, расправляя плечи, словно желал как можно более соответствовать широте простора. Или хотя бы той чайке, что парила над играющей бликами водой, вольготно раскинув белые крылья.
   И как не хотелось ему отводить взгляд от увиденной красоты, но всё же пришлось посмотреть под ноги, чтобы не промахнуться мимо деревянных ступеней. Спускались они на огромную площадку насыпной земли, бывшей ниже возвышенности, на которой стояла весь, метра на полтора. Однако с правой стороны, на небольшом участке, земли уже было накидано почти вровень с весью, и Вечеслав понял, что площадка эта только подготавливается для будущего строительства.
   - Вот тут и городище станет, - громко, с гордостью проговорил Кузьма Прокопыч, закрывая створку ворот.
   Сходя по ступенькам, Вечеслав стал с интересом вглядываться в два бревенчатых строения впереди, стоявших почти в конце насыпи. Венчали их высокие двускатные крыши, а возле, кропотливо занимаясь делом, суетились люди от мала до велика. Увидев голову, от работающих отделился один из мужчин, и приветственно помахав рукой, заспешил навстречу.
   - Дождь заходит, - громко проговорил он, подходя. - Как бы сеногной* не зарядил.
   - Да типун тебе на язык, Прокл, - досадливо ответил Кузьма Прокопыч. - У нас ещё и сено в стога не уложено, и рожь не вся в риги свезена.
   - Эт я понимаю, да токмо у бабки Матрёны вон спину скрутило, а у неё оплошки в сём прорицании не бывает, - Прокл улыбнулся. - Я две дюжины парубков отсель к пажитям отправил, абы скопом стоговали. Може и поспеем к дождю.
   - А я вот подсобничков веду, - Кузьма Прокопыч кивнул в сторону ведьмака с Вечеславом. - Сами вызвались, не поскупились на помощь.
   - Лишние руки нам не помешают, - с пониманием закивал Прокл. - А куда ж определить-то их? Вы молотить сумеете?
   Вечеслав помотал головой, извинительно улыбнувшись. Чего-чего, а молотить ему не доводилось. Да и смешно сказать - где б оно довелось в городе двадцать первого века? Хотя по молодости на мельнице поработал маленько, дак там автоматизировано всё было, он к зерну и не прикасался даже. Ведьмак же к его удивлению молотить умел.
   - Ну, тогда ты зерно на подводы кидать будешь, а ты заменишь кого в риге, - распределил Прокл работу и они вчетвером зашагали к гумнам.
   Подходя ближе, Вечеслав стал невольно вслушиваться в замысловатый ритм ударов, которые доносились из обеих построек. Удары эти стали слышны ещё раньше, сразу, как голова открыл воротца, но теперь они слышались громко и отчётливо, удивляя слаженным и очень сложным ритмическим рисунком. Похоже это было на мощный драм-энд-басс, усиленный бесконечными тамовыми сбивками.
   Между постройками с дюжину мужей большими деревянными лопатами загребали зерно из большой, янтарного цвета горки, и подкидывали его над расстеленными холстинами. Уже с них, другие мужи наполняли просеянной рожью вёдра и высыпали её на подводы, укрытые такими же холстинами, только обшитыми по периметру красным угловатым узором. Запряжённые же в подводы лошади, не обращали никакого внимания ни на звук молотьбы, ни на мелькание лопат, а довольно дремали, радые выпавшим минутам отдыха. И лишь потревоженная мухой или злостным слепнем, какая-нибудь из них вдруг вдрагивала головой и хвостом, и вяло подбирала повсюду слоем лежащую шелуху или редкую отлетавшую в сторону полову, видимо успев за этот день досыта наесться сверх нормы привалившей кормёжкой.
   - Ладно, пойду, помолочу, - с улыбкой проговорил ведьмак, и хлопнув Вечеслава по плечу, ушёл в ближайшее строение.
   Прокл попытался найти второму помощнику лишнее ведро, но оказалось, что таковых нету.
   - Не знаю даже, - озабоченно проговорил он, глядя на Вечеслава. - Може тогда подводы разгружать возьмёшься?
   Вечеслав кивнул, соглашаясь. Да и в принципе ему было всё равно, что делать. Лишь бы делать, а не стоять, как столб, когда вокруг все заняты работой. Даже голова, несмотря на выпитые две кружки хмельного кваса, схватился за лопату и принялся усердно веять.
   Потому он без лишних вопросов направился к подъехавшей телеге, на которой бледно-коричневой горой красовались подсохшие снопы. Но как оказалось, подсохли они недостаточно, и их нужно было относить в ригу для просушки.
   Ухватив сразу три снопа, он неуклюже выглядывая из-за них, зашагал следом за рослым парнем примерно его лет, который тоже нёс связанную в "букеты" рожь, а значит и шёл туда, куда нужно. Войдя в постройку, Вечеслав с непривычки сморщился от стоявшей здесь облаком пыли, пару раз чихнул, и громко шмыгнул носом, не опасаясь, что кто-то услышит. Да он и сам не услышал себя, потому что внутри гумна звук от ударов цепами заглушил бы и работающий трактор, а не то что какие-то там чихи и шмыганья.
   Пройдя вдоль стены, он вслед за парнем протиснулся в проём, ведший во второе помещение постройки, и огляделся, насколько позволяла охапка. Здесь работали женщины. Они брали снопы по одному и укладывали их в высокие, докуда могли дотянуться, ряды. Ещё раз чихнув, Вечеслав вдруг почувствовал, как кто-то потянул из его охапки один из снопов, и потому отпустив его, он прижал остальные два правой рукой. Теперь перед ним открылся обзор побольше, и прямо перед собой он увидел спину девушки, которая передавала вытащенный из его объятий сноп стоявшей на скамеечке средних лет женщине. Та взяла его и закинула на самый верх ряда, а девушка обернулась за следующим. Сердце невольно вздрогнуло. Девушка оказалась Варей.
   Глупо расплывшись в улыбке, Вечеслав сам протянул ей один из оставшихся снопов. Варя взяла его без какой-либо особой реакции, на автомате, и Вечеслав тут же выругал себя за неуместную улыбку.
   Придурок, больно мелькнуло в мозгу, чего лыбишься? Не позорился хоть бы, как пацан влюблённый.
   Но, беря третий сноп, Варя сама, едва их взгляды встретились, улыбнулась ему. Досада на себя в одно мгновение погасла, словно пожар под внезапно хлынувшим ливнем, и Вечеслав улыбнулся в ответ. Девушка потупилась, и пряча улыбку, заторопилась, передавая сноп женщине на скамейке.
   Но этой короткой сценки хватило, чтобы Вечеслав вышел из риги ликуя, и уже перебирая в голове темы для будущего разговора. Единственно что напрягало, это незнание, о чём в принципе можно говорить с девушкой десятого века. Можно спросить об украшениях, пришло на ум, ну вроде как - что это за шарики такие на тесёмках у висков, например. Или шутку какую придумать, и с неё начать. Нет, лучше всё же об украшениях спросить. С шуткой можно перегнуть, особенно не зная, над чем у них тут можно смеяться, а над чем нельзя.
   Но прямо в гущу увлечённого поиска темы, вдруг вторглась неприятная догадка - а ведь завести разговор всё равно не выйдет. Из-за громкого перестука цепов. А значит, этот случайный подарок судьбы ему никак не использовать. Жаль. Цокнув языком, Вечеслав расстроенно мотыльнул головой, и уже не в том приподнятом настроении, как всего секунду назад, зашагал к груженой подводе.
   Но, беря с неё следующие три снопа, он вдруг с удивлением услышал, что стук в том строении, куда он относил свою ношу, прекратился, и теперь в режиме моно ритм доносился только из соседнего гумна. Ну, слава богам, улыбнулся он, и до предела ускорил шаг, боясь, что стук вот-вот возобновится. Это был шанс. Ведь встретится он ещё вот так лицом к лицу с Варей или нет - тайна, покрытая мраком.
   Войдя в постройку, он увидел, что примерно треть молотильщиков заняты переворачиванием снопов, а остальные устало стоят, стирая со лба перемешанный с шелухой и остинками пот. Среди остальных он заметил и ведьмака. Тот с непривычки тяжело дышал, видимо не рассчитав возможности своего теперешнего тела.
   Прижимаясь к стене, Вечеслав обошёл молотильщиков и в некотором напряжении шагнул в ригу. Варя словно дожидалась его, без дела взявшись выковыривать зёрнышки из отломившегося колоска. К его счастью вторая женщина как раз перетаскивала скамью в угол, собираясь поправить чуть поехавший в сторону край ряда, и потому, взяв сноп, Варя сама принялась его укладывать. Но получалось у неё это не очень, слишком высоко уже были накиданы снопы, так что даже приподнявшись на носочки, она едва дотягивалась до верхних. И тогда Вечеслав решил не упускать момента.
   - Давайте помогу, - предложил он, приближаясь к девушке вплотную. - Всё же я повыше буду.
   Варя обернулась, и на её лице появилась стеснительная улыбка.
   - Самой не дотянуться, - проговорила она и потупилась.
   Оказавшись к девушке близко, Вечеслав тут же отчётливо уловил запах её волос, которые будоражуще пахли луговыми цветами. Грудь словно сдавило обручем, а в низу живота с приятным возбуждением закололи иголочки, и он по-инерции потянул в себя воздух, ещё больше одурманиваясь ароматом. Вдобавок, Варя вскинула взгляд, и с застенчивой улыбкой протянула ему связанные колосья, отчего чувственный дурман обволок его полностью.
   - А чего, и помоги, - раздался вдруг из-за спины злой голос. - Пришёл, помог и ушёл. А веси польза, чади вихрастой прибавится.
   Голос завершил фразу едкой ухмылкой, и Вечеслав резко обернулся, не совсем понимая, что происходит. Во-первых, прозвучавший оскорбительный для Вари намёк, был неожиданным, а во-вторых, он полностью погрузился в волшебное очарование, сотканое из аромата и надежд, и ставший вдруг ватным мозг, почти не выхватывал смысла из прозвучавших секунду назад слов.
   - Чего ты сказал? - спросил Вечеслав пока не столько угрожающе, сколько действительно желая ещё раз прослушать тираду, чтобы ухватить её смысл.
   - Чего слышал, - зло буркнул владелец голоса, который оказался тем парнем, что разгружал вместе с ним подводу. - Свои, значит, ей не любы, а пришлых она улыбками дарит.
   - Как тебе не стыдно, Отай, - тихо проговорила Варя. - Прекрати.
   - А чего мне прекращать, - парень скривил лицо, - Ежели всё на виду. Вот она твоя чаемая скромность, аки птица упорхнула, токмо и провожай взглядом.
   - Послушай, дружище, - проговорил Вечеслав, нахмуриваясь, - Кто бы ты не был, но обижать девушку я тебе не дам.
   Он бросил снопы на пол и угрожающе шагнул вперёд.
   - Что, хочешь меня, аки Игната? - парень отступил на полшага. - Так всю весь-то не осилишь, поди.
   - Чего ты болтаешь, Отай? - удивлённо проговорила Варя. - Весь зачем приплетаешь?
   - А знаю я этих илменских, - зло бросил парень. - Варяжьи мыслят, всё норовят силою взять. Да токмо мы тоже не лыком шиты.
   - Уймись, - проговорила Варя, качая головой. - Совсем в тебе совести нету.
   - А в тебе есть? Непотребство творит в месте светлом, стыда пред хлебом не имеет. Что, люб ильменский сразу стал? Може ты и поцелуешь его тута? А чего, себя ты уже показала. А-то нос ворочает, я уж подумал и вправду честная.
   - Окстись, Отай, - вступила в происходящее вторая женщина, которая оставив свою работу, успела подойти и теперь недовольно смотрела на расгорячившегося парня.
   - А ты не встревай Ладарья, - не унимаясь, зло бросил тот. - За кого встреваешь-то? За бесстыдную?
   Вечеслав не стал дослушивать дальше. Он сделал ещё два уверенных шага вперёд и схватил парня за грудки.
   - Слышишь, дружище, - чеканя слова, медленно проговорил он, - Ещё чего-нибудь ляпнешь, и я тебе морду набок сверну. Понятно?
   Но парень к его удивлению не попытался вырваться и не полез в драку, а вдруг со всего маху ударил сам себя в глаз и заорал благим матом.
   - Пришлые наших бьют! Пособляйте люди добрые!
   Не ожидав такого поворота событий, Вечеслав выпустил парня и отшатнулся. Само собой, стало понятно, что на крик прибегут, как минимум, молотильщики. Да и чего им бежать, пару шагов сделать и вот они уже на месте.
   Он не ошибся. Через секунду в ригу стали ломиться мужики, возбуждёнными глазами обозревая происходящее.
   - Убивает! - тут же закричал парень, указывая рукой на Вечеслава. - Ни за что!
   - Врёт Отай! - Варя вдруг уверенно сделала два шага вперёд, становясь перед Вечеславом и набежавшей гурьбой. - Ни убивает никто.
   - А это чего? - Отай указал на подбитый глаз. - Само народилось? Бейте его, мужи Рязанские! Чего ждёте?
   - Он сам себя ударил, - громко проговорила Варя, и повторила. - Врёт Отай.
   Мужи застыли в недоумении и стали переглядываться промеж собой. Было видно, что они явно сбиты с толку и теперь находятся в полной растерянности. В такой же полной растерянности пребывал и Вечеслав. Не ожидал он столь неожиданного поворота, потому, увидев протискивающегося сквозь мужиков ведьмака, Вечеслав почувствовал некое облегчение. Может он выправит это недоразумение? Ну не биться же и в самом деле со всеми? Глупо как-то.
   Вслед за ведьмаком протискивался и голова. Он хмуро смотрел перед собой, но за этой хмуростью угадывалась та же растерянность, что и у остальных.
   - Что за свада? - громко спросил он, тяжёлым шагом выйдя на середину риги, и повернувшись к Отаю. - Чем тебе пришлый не угодил?
   - Убить хотел за просто так. Силой своей похвастаться.
   - Врёт он, Кузьма Прокопыч, - уже в который раз повторилась Варя. - Слова обидные он мне говорил, а Вече... пришлый заступился. Но он его и пальцем не тронул. Сам Отай себя шибанул.
   - Варя правду говорит, - следом же подтвердила Ладарья. - Сам Отай.
   - Хм, так она и имя его знает, - усмехнулся парень. - Сворковались уже.
   - Помолчи, Отай, - проговорил голова. - Имя его уже вся весь знает, так что не мели чепухи.
   - Вот гляжу я, и не пойму чего-то? - зло заговорил парень. - Появились эти двое в веси нашей, и все сразу ж за добрых людей их приняли. А вы ведаете кто они на самом деле? - он обвёл взглядом всех присутствующих.
   Вечеслав от прозвучавшего вопроса вздрогнул. Не знает ли этот Отай про убийство на дороге? Он невольно напрягся, ожидая, о чём парень станет говорить дальше. Но тот сделал паузу, словно ожидая какое действие произведёт на людей ребром поставленный вопрос. Но люди так же молча стояли, глазея то на Вечеслава, то на Отая, пока слово не взял Кузьма Прокопыч.
   - Птицу по полёту узнают, - проговорил он, - А человека по делам. Так вот - покамест пришлые ничего злого не утворили, а токмо с добром к нам. Татя словили, с хлебом вот помогают. А супротив них уже не первое зло в нашей веси делается.
   - Какое это такое зло? - ухмыльнулся парень. - Я это что ли зло им утворил? Да знаю я этих ильменских. Они ж добрыми прикидываются токмо, а сами внутри варяги окаянные. Вот когда горло перережут кому из вас, тогда попомните мои слова.
   - Заране судить не гоже, - вступил в разговор ведьмак, до этого с молчаливым вниманием взиравший на перепалку. - Так любого можно обвинить в чём угодно. Да, ильменские мы. Да, с варягами близостью с морем их повязаны, и сами, чего уж таить, варяжим помаленьку. Купцов охраняем на путях водных, да бывает на чудь и корел набеги устраиваем, абы дань взять. Токмо каким боком всё это к веси этой и делам её относится?
   - Твоя правда, - кивнул Кузьма Прокопыч, - То ваше дело. А ты, Отай, по роду-племени не суди. Не верен такой суд зачастую выходит. А то, что ты на Варю глаз положил, так про то весь давно знает. И то, что Варя тебе от ворот поворот дала, тоже не тайна. А коли и полюбился ей пришлый, так в том чего плохого? Разе что тебе поперёк.
   - Да плевать я хотел, кто кому люб, - парень и в самом деле смачно плюнул себе под ноги. - Я за правду жилы рву, а они о любви судачат, хм. А то, что покоя нету от этих пришлых, так всем наплевать. Завтра дюжина головников в весь придёт пришлых резать, и что, опять на моего дядьку Завида все шишки посыпятся? Ох, помяните моё слово, люди рязанские, будет вам ещё кровушка.
   - Эй, Отай! - раздался вдруг густой бас из-за спин стоящих гурьбой мужиков. - А ты харчок-то свой утри. Или тебе за пакость эту второй глаз подсветить?
   Гурьба довольно загудела, согласная со сказанным.
   - Что, Елизар Осколыч, - парень бросил взгляд поверх голов, ища того, кто попрекнул его, - Обидное углядели? Так вы б раньше чуть пришли поглядеть, как тут голубки миловались.
   - Ты утри, утри, - насупившись проговорил Кузьма Прокопыч, - И не перегибай, там где обломаться может.
   - Эх, Отай, зазоришь ты своего дядьку таперича, - снова бросил бас, тяжело вздохнув.
   - А ты разреши мне, батя, в честном бою его проучить, - от гурьбы вдруг отделился высокий, худощавый парень лет двадцати пяти, закатывая рукава рубахи, - Абы неповадно было на хлеб плеваться.
   - Остынь, Вакула, - прикрикнул на него Кузьма Прокопыч и на секунду обернулся. - Елизар, а-ну остуди своего мальца. Нечего тут кровь горячить.
   - Цыц, Вакула. Не лезь поперёк старших, а то я сам тебя щас батогом проучу, - тут же пробасил Елизар, и сын покорно отступил назад, прячась в гурьбе, по которой пробежал незлобный смешок над незадавшимся бойцом.
   - Ты утри, Отай, что намарал, - повторил голова, кивая на плевок. - Сам знаешь, не для зазора твоего это, а чтоб в следующий раз неповадно было.
   Отай развязно провёл по плевку подошвой лаптя, и хмыкнув, зашагал было к выходу из риги, но Кузьма Прокопыч жёстко остановил его рукой.
   - Рукавом утри, не поленись, - недобро сказал он, глядя в самые глаза Отаю.
   Тот резко развернулся, скинув с плеча руку головы, и быстро присев на корточки, провёл по полу рукавом.
   - Ну чего? - спросил он сквозь зубы, быстро поднявшись на ноги. - Довольны? Что ж, лады, люди рязанские, лады. Ну ничего, поглядим мы ещё, чьи правда и сила верхи возьмут.
   Злобно протиснувшись сквозь гурьбу, Отай вышел из риги, напоследок обернувшись, и зыркнув на Кузьму Прокопыча с нескрываемой злобой. Голова с прищуром поймал этот взгляд, и на его лице нарисовалось разочарование. На несколько секунд в риге повисла гробовая тишина, словно каждый сам в себе мысленно переваривал увиденное и услышанное, но наконец, гурьба зашевелилась, загудела, и люди, обсуждая и высказывая друг другу свои мысли по поводу произошедшего, потянулись обратно к работе. Только один из стоявших у проёма направился не вслед за остальными, а неспешно подошёл к голове и стал с озабоченным видом елозить жменей по бороде.
   - Чего кумекаешь, Елизар? - спросил у него голова.
   - Да что тут кумекать, - начал тот своим баском, наполняя ригу мерным гулом. - Хлопот с этим Отаем через край. То сваду с Вышатовским сыном затеял, ну ты помнишь, когда Вышат чуть свой род на Завидов не поднял. Едва усмирили что тех, что тех. То с Варенькой вспомни, как он грозился Добряша в реке утопить, когда тот наказал ему на их двор не ходить боле. Ежели это он сам такой дурной, то посечь его надо плетьми. А ежели это Завид настрополяет...
   Елизар Осколыч задумчиво умолк.
   - Посечь его, значит сызнова Завидову кровь вскипятить, да кашу новую заварить. Против верви он не потянет, конечно, но мало ли чем свада та закончится, - сказал Кузьма Прокопы и перевёл растерянный взгляд на пришлых. - Вы простите, люди добрые, за то, что снова к вам беда зашла со стороны нашей, но и вам сказать хочу. Мы в веси этой лад долго устраивали, примирялись друг к другу не одно лето. Вы бы сторонкой как-то, - Кузьма Прокопыч сконфуженно покашлял. - Абы не нарушать покой устоявшийся.
   - Да разве ж мы нарочито? - заговорил ведьмак. - Родич мой завсегда от свад уклонялся, когда можно было. Значит, теперь не мог уклониться.
   - Я понимаю, - кивнул Кузьма Прокопыч и перевёл взгляд на девушку. - А ты Варя не бойся, Отаю мы укорот дадим. Пусть не мыслит, что защиты тебе нету. Ладарьюшка, - он обратился к женщине, - А ты поди таперича к Завиду, скажи, в вечеру сообедником за свой стол его зову. Токмо обиды в нём не распали смотри.
   - Коли Отай вперёд меня во двор свой поспеет, то мудрено будет не распалить, - ответила женщина.
   - Ты уж постарайся, Ладарьюшка, - попросил голова. - А-то уже тошно от руганей этих с Завидом.
   Кивнув, женщина направилась к выходу из риги, а на гумне вдруг резко застучали цепы, с такой частотой и силою, словно молотильщики старались наверстать зря потраченные на перепалку минуты.
   - Лады! Апосля ещё обсудим происшествие! - громко прокричал Кузьма Прокопыч, стараясь перекрыть бешеный стук, но поняв, что это бесполезно, он махнул рукою и заспешил из гумна на улицу, чтобы вернуться к веянью зерна.
  
   18
  
   Спина бабки Матрёны не обманула, напророчила точно. Свинцовые тучи после полудня принялись живо взрастать над горизонтом, словно разбухавшее на ядрёных дрожжах тесто, и к вечеру уже наползали на весь, укрывая собою вечереющее, матово-бледное небо. Глухо ухавший и рычащий где-то вдалеке гром вдруг быстро приблизился, и загремел пугающими душу раскатами над самой головой, а когда край грозового фронта пересёк серёдку небес, холодные порывы ветра взялись подымать вверх пыль и шелуху. То тут, то там на несколько секунд возникали маленькие крутящиеся воронки, и разрушаясь, осыпали отходами от зерна всю округу. Стало скоро темнеть, и одна за другой размелькавшиеся в свинцовом небе молнии, принялись слепить глаза, предвещая великий разгул стихии.
   Вечеслав с ведьмаком покинули гумно за час до того, как на весь обрушился холодный ливень, укрыв её от всего мира непроницаемой пеленой из воды и шума. Объяснив голове, что у них ещё дела с ковалем, они сходили на реку, где быстро искупались, смывая перемешанный с пылью и остинками трудовой пот, и сразу же заспешили в весь, озабоченно поглядывая в пресыщенное водою небо.
   Коваль с мечом закончил незадолго до их прихода. Теперь его украшала бронзовая рукоять, сделанная в виде спирального рельефа, и Вечеслав без натяжек расхвалился на работу Людоты, ощущая, как уверенно чувствует себя рука. С куском кожи такой уверенности не было и близко. Ладонь невольно сжималась сверх нужного усилия, чтобы не давать коже елозить туда-сюда, отчего кистевой сгиб терял в подвижности. Насчёт же Перуновой защиты, Людота заверил, что ставлена она крепко, и в сечах не раз отведёт беду от владельца клинка, да и не только в сечах. В мирный час не хуже сделанных хранильником* оберегов защищать будет от недобрых взглядов и людей.
   После коваля, уже почти бегом, они направились к копищу, чтобы возложить меч под идолом воинственного Бога гроз в небе и сеч на земле. Вспомнив рассказ головы о падеже домашней птицы, решили поиском петуха для замаливания не утруждаться, тем более, что таковых в веси, скорее всего, не имелось. Да и меч уже давно испробовал крови вдоволь, и в данном ритуале вряд ли нуждался.
   Потому ограничились караваем, который разрезали на четыре части, по разу каждым лезвием, и разложили куски перед идолом так, чтобы острые углы указывали на стороны света. Сам меч положили навершием к идолу, и преклонив колено, Вечеслав произнёс воевскую присягу, клятвенно пообещав до последней капли крови защищать родную землю и великую правду, завещанную предками.
   К Добряшевским хатам поспевали бегом. С пажитей в весь как раз загоняли коров, которые сами разбредаясь по своим местам, останавливались у родных хлевов и протяжно мычали. Потому иногда приходилось лавировать между лениво бредущими бурёнками, от нечего делать, погоняя их шлепками по наеденным бокам.
   Уже в нескольких саженях от хаты Добряша, с неба хлынули щедрые струи, шумно бьясь в соломенные крыши и прибивая к земле поднятую ветром пыль. Воздух тут же запах арбузами, и после пары сверкнувших почти над головой молний, показался Вечеславу вкуснейшим ароматом из всех, которые когда-либо ему доводилось вдыхать. Слегка промокшие, они ввалились под спасительную крышу, и принялись стряхивать с голов успевшие попасть на них крупные, холодные капли.
   - Ух, не намокли почти, - улыбнувшись, выдохнул ведьмак, и прошёл из сеней в хату.
   Вечеслав последовал за ним и удивлённо хмыкнул, когда оказалось, что Добряша дома нет.
   - Представляю, как он у кого-нибудь сейчас сидит и переживает, что там с его жилищем творится, - проговорил ведьмак, продолжая улыбаться. - Не течёт ли где крыша, не забивает ли в оконцы.
   - Слушай, а может он ещё на гумне? - спросил Вечеслав. - Ну в смысле, что если они там до последнего работали. Влезут-то все в ригу?
   - Влезут, куда денутся. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Небось ещё и смеются теперь, как ополоумевшие, от радости. У тебя вообще, стихии всякие там, радость не рождают внутри?
   - Рождают, - кивнул Вечеслав. - Особенно море. Ну, если его за стихию можно считать.
   - А кто ж тебе мешает, - удивился ведьмак. - Хочешь считать, считай.
   - Наверное, ты прав. Всё это только слова - стихия, не стихия, какая разница.
   - Вот, - ведьмак поднял вверх палец, усаживаясь на полати. - Слова всегда меньше того, что они обозначают. Глазами смотреть нужно чаще, а не словами пытаться объяснить. Кстати, странно, - он пожал плечами, - С чего это Кузьма Прокопыч чего-то подозревать насчёт тебя начал. Углядел разве? Не пойму. Вроде и не говоришь ты много... хотя, насчёт моста, это ты ляпнул, так ляпнул.
   - Да я ж откуда знаю, что там с князем Олегом произошло. Я как-то в школе не особо историю любил. Слушай, может, ты просветишь меня чуть, ну, чтобы в следующий раз я ещё большей глупости не сболтнул.
   - А чего, и можно, - согласился ведьмак, и тут же гоготнул. - Я представляю, если бы тут сейчас Добряш присутствовал, а я тебе историю нашу при нём рассказывал. Удивился б этот добрый людин не на шутку. Лишь бы не пришёл, да с сеней не услыхал, а то придётся потом навирать ему с три короба.
   Вечеслав прислушался к шуму за стенами хаты и сверху её. Шум не ослабевал, а казалось, становился всё сильнее, и он заметил, что они с ведьмаком почти с каждой фразой говорят громче, чтобы услышать друг друга.
   - Не, не придёт по такому ливню, - вывел из этих не хитрых наблюдений Вечеслав, и устроившись на вторых полатях, стал молча ожидать, когда ведьмак начнёт рассказ. Но ведьмак принялся рассуждать насчёт непогоды.
   - Это ж завтра по веси не пройти будет. Интересно, они общинные лодьи насколько нагрузили, наполовину хотя бы есть? Но сегодня вторая лодья на пядь глубже в воде сидела, это точно.
   Вечеслав только неопределённо угукнул. Лодьи он видел, когда они купались после работы в Оке. Стояли они каждая возле своего мостка, и ведьмак указав ему на самую дальнюю от них, объяснил, что то лодья Карпыча. Все три лодьи были длиною метров в десять и примерно в два с половиной высотой, с одной невысокой мачтой посредине, на которую, как продолжил объяснять ведьмак, поднимался косой парус из крепкого холста. Ни одна из лодей не была укреплена по бортам дополнительно, хотя Вечеслав видел пару раз такие на картинках. По бортам всегда висели удлинённые щиты, сужающиеся книзу. Хотя возможно на тех картинках были не торговые суда, а военные.
   - Эт я к тому, - продолжал ведьмак, - Как бы дождь планы не разрушил, да на день-два отплытие не задержал.
   - Угу, - снова выдохнул Вечеслав, теперь уже с некоторой грустью. Не хотелось ему этих ненужных задержек, ох как не хотелось. Сказать стыдно, притуплялись мысли о своём мире с каждым днём всё сильнее, и уже не так жалили в сердце. Что же будет, когда месяц за плечами останется?
   - Да не, не должно, - тут же вывел сам по себе ведьмак, даже не заметив грустного выражения глаз Вечеслава. - Слушай, а чего это ты с Отаем так сильно завязался? Неужто Варя больно приглянулась? Смотри, ты больше к ней не особо подходи... а-то лучше вообще не подходи. Иначе придётся сватать. Застыдят же девушку, если ты рядом крутиться начнёшь, а потом исчезнешь навсегда. Не дело это.
   - Да я ничего, - Вечеслав кашлянул. - Я заступился просто. Слишком этот Отай язык свой грязный распустил. Велес, ты ж обещал насчёт Руси рассказать, - напомнил он, пытаясь съехать с темы, от которой невольно приливала краска к лицу, и было немного стыдновато. Нет, не за то, что он заступился и полез на обидчика с кулаками. Случись ещё б раз, он поступил точно так же. Стыдновато было перед своими, которые хоть и за тысячу лет впереди где-то, но всё же такое ощущение, что смотрят на него и укоряют за нахлынувшие, и довольно-таки определённые чувства к Варе. Заступился просто... ну как же, как же.
   - Ладно, слушай, - ведьмак опёрся на брёвна спиной и чуть повысил голос. - Далеко забредать не буду, начну с того момента, когда славяне уже сидели между Днестром и Днепром, да по Висле и составляли единое славянское государство. Вместе с ними, ассимилируясь, жили племена русов, которые сутью были отколовшаяся от своих в очень давние времена ветвь финнов. Откололись они за семь сотен лет до сегодняшнего времени, и поскитавшись, осели по рекам Одер и Лаба, один из притоков который местные славяне называли Руса, что означало просто река. Сев по этому притоку, они и приняли новое имя - русы, а первое их имя, которым их называли другие народы - вагры. Ещё там они слились с жившими вокруг них балтийскими славянами в союз бодричей, и уже через полсотни лет их стали считать изначально славянским племенем. Часть этих вагров пошла южнее и попав в земли антов на Волыни, стала жить с ними одним миром. В общем, русы вместе с антами-славянами и гуннам и готам сопротивлялись, да степнякам разным, которые почти каждые полсотни лет подобно лавинам накатывали вдруг из бескрайних степей. Хотя иногда объединялись и с гуннами и с им подобными, чтобы ходить за богатой добычей в ромейские земли. Впрочем, время от времени и с ромеями дружили. Проще говоря, выживали, как и любой другой народ в те времена. Но в начале седьмого века не смогли они устоять против нахлынувшей с юга-востока волны обров*. Обры своим количеством и отчаянной агрессией заставили сдвинуться славян и русов с обжитых мест, спасаясь от жестокой напасти. Более всех пострадали поляне и дулебы, которые первыми попали под эту лавину и попытались её остановить. Но остановить такую громаду не вышло. И началось великое переселение, которое в общем-то оказалось скорее очень выгодным расселением. Те, кто позже назвался кривичами и словенами ушли дальше других на север и построили Смоленск, Полоцк, Псков, ну и Новгород. Вятичи и радимичи двинулись на северо-восток и воюя с местными мелкими племенами, садились по рекам Сожь, Беседь и по Оке, разумеется. Русы же, какие ушли к своим сродникам-ваграм, жившим в устье Лабы и поселились на окраинах Старграда, столицы Вагрии, а какие двинулись из Волыни вместе с полянами вверх по Днепру, разделяя с ними все горести и тяготы. В то время и был основан Киев, ставший вскоре стольным градом окрестных славянорусов. Платя дань аварам и против воли принимая участие в их военных походах против греков, славянорусы всё же не покорились внутри. Они стали наскоро укрепляться по периметру городищами и крепостицами, надеясь однажды сбросить с себя обидное ярмо. За какие-то два десятка лет было построено более семидесяти городов и укреплений, и можно сказать, взросло славянское государство крепче и шире прежнего. А для полнейшего единения несколько родов русов двинулись на север, устанавливая меж рассыпавшимися по новым землям славян новое единство. Словно на ниточку нанизывались бусины, связываясь в братский союз славянорусов. Дойдя до Новгорода, эти русы сели там, потому как неожиданно обры были так же, как когда-то анты-поляне, практически полностью уничтожены. Поспособствовали этому делу франки с греками, и опасность миновала сама по себе. Так славяне и русы расселились на новых землях и создали Киевский каганат, главой которого стал древний антский род Киевичей, ведущий своё начало от антского князя князей Божа.
   Но светлое место никогда не пустует. После гибели обров усилились булгары и хазары. С булгарами по разному жили, то враждуя, то замиряясь, а вот с хазарами, - ведьмак на секунд пять замолк, словно что-то припоминая, после чего продолжил с некой разочарованностью в голосе. - Пока те сами собой правили, не знали славянорусы особой беды с их стороны, и по большему счёту вели с ними торговлю. Славились хазарские земли виноградниками, и потому завсегда покупалось у них отменное вино, а хазары брали на Руси мех, не скупясь серебром. Во время торговых экспедиций узнали славянорусы, что хазары являются наследниками древнего народа - скифов, с которыми уже был опыт общежития на просторах Великой Скифии. Казалось бы, не знать беды с этой стороны, но беда всё же пришла. Захватили власть в Хазарском каганате иудеи-рахдониты, которые бежали из Сирии, отстранив от дел местного хакана, и посадив на престол своего царя. Начались первые попытки поработить славянорусов, которые вначале были безуспешны. В Киеве тогда правил великий русский каган Дир. Со своим сыном, которого звали Оскол, ходил он на греков, и осадив Царьград, заставил тех подписать выгодный для славянорусов договор и выплатить огромную дань. Победа эта несколько охладила пыл хазар-иудеев. По договору греки должны были помогать нам в случае войны с Хазарским каганатом, который как раз-таки находился в состоянии войны с греками. Да вот тут и пришли беда, и ворота, хочешь не хочешь, пришлось отворять.
   Пришла она с севера. Осевшие в Новгороде русы, которые наладив морем связь со своими сродниками ваграми, стали брать дань с окрестных славян и чуди с весью. Но в порыве отчаяния и злобы, новгородцы изгнали их. Однако, остыв, испугались они неминуемой мести со стороны воинственного племени, и потому позвали к себе на стол знатный и почитаемый род Рериков из тех же вагров. Свои своих усмирят и не допустят кровопролития, решили они.
   Почти так и вышло - ведьмак усмехнулся - Кровопролития не случилось, но вагры стали единовластными владыками Поильменья*. Однако вскоре власть их ослабла, потому как часть вагров поспешила вернуться на родину, где в лютых сечах за свою веру и свободу, скрестились мечи бодричей с мечами германцев. Потому, вскоре после смерти правящего князя Рерика, вагры были вновь изгнаны из Новгорода. Под предводительством его брата Хельги, который надеялся принять власть после Рюрика и был в ярости оттого, что остался без стола, они двинулись на юг к Киеву, где, как им было ведомо, сидели вместе с полянами и русы, их давние сродники.
   Но Киев не мог не слышать о Новгородских делах, и потому Оскол изготовился к битве...
   Неожиданно, перебивая рассказчика скрипнула входная дверь, и ведьмак тут же замолк, повернувшись к дверному проёму из сеней в хату, откуда разом донеслись фырканье, оханье и топот.
   - Дома ли, гости дорогие? - послышался промеж этого набора звуков голос Добряша, а спустя пару секунд, он и сам предстал в проёме в одних портах без рубахи. В руках у него был большой белый рушник, которым он принялся обтираться, улыбаясь, и то ли хваля, то ли ругая обрушившийся на весь ливень.
   - Ух, и не скупится небо на водицу. Не льёт, а хлещет, аки плетьми хлещет, ей-богу. Спасу нет, пока добёг сюда с овина, до костей промочило.
   - А чего ж не переждал? - спросил ведьмак, бросив на Вечеслава взгляд и едва заметно кивнув, мол потом дорасскажу.
   - Да чего ж тут пережидать, ежели пузыри в лужицах. Такой дождь и до зорьки утренней лить може, - Добряш закинул один край рушника за плечо, и сжав в кулаках концы, стал тягать его вверх-вниз, не просто вытирая спину, а натирая её, чтобы согреть. - Эх, поди прочь хворь, не прикрепись ни к спине, ни ко мне, - приговаривал он при этом с посерьёзневшим лицом.
   - А с рожью чего, управились? - поинтересовался ведьмак, и Добряш удивлённо хмыкнул.
   - Куда ж тут управиться, уйма-то стогов на полях. Хоть успели поукрывать их осоками, слава богам. Може и не подмокнут шибко. Эх, не забыл чуть, Кузьма Прокопыч велел передать вам, что лодьи завтра на Мурома пойдут.
   - Завтра? - тут же переспросил Вечеслав, подаваясь вперёд.
   - Завтра, с самой зори, - Добряш перестал растирать спину, и повесив рушник на гвоздик у дверного проёма, прошёл к комоду. - Боязно ведь, подмочится хлеб на лодьях, цены потом не дадут. Не обратно ж его в овины тягать.
   Достав из комода сухие порты и рубаху, Добряш пошёл было в сени, чтобы переодеться, но вдруг остановился, и почесав бороду, заговорил со смущением в голосе.
   - Эх, и жаль-то вот так вот. Попривык я к вам уже, аки к родным. Добрые вы люди, на сердце легли мне.
   - Да ладно, Добряш, - улыбнулся ведьмак. - Дадут боги, свидимся ещё. Вот доберёмся мы до матери Ладоги, да расскажем своим родичам о веси вашей. Авось и порешим в ваши края заглянуть, кадями поторговать в Муромах да в Суздале. А оттуда уж и к вам заглянем, не забудем.
   - Завсегда ждать будем. Не забывайте токмо, - Добряш бросил секундный взгляд на Вечеслава, но тут же отвёл его в сторону и тихо проговорил. - Може и породнились бы. Я б и вено* не стребовал.
   - Спасибо за честь, подумаем мы, - коротко ответил ведьмак, и Добряш смутившись окончательно, быстро покинул комнату, ловко сдёрнув по пути с гвоздика влажный рушник.
   - Завтра, значит, - проговорил Вечеслав, бросая задумчивый взгляд на ведьмака.
   - А ты чего, не рад, что ли? - удивился ведьмак, но тут же, догадавшись, улыбнулся, и продолжил шёпотом. - С глаз долой, из сердца вон. Так лучше будет. А то вон уже и Добряш всё понимает и Варю тебе в невесты сам предлагает. Понятное дело, что по душе ты ему пришёлся, но ведь он не знает всей правды. А ты сам чего, взял бы Варю в жёны?
   Вечеслав досадливо отмахнулся, и улёгшись, отвернулся к стене. Новость принесённая Добряшом отозвалась внутри неприятным ощущением. Хотя и было это странным. Буквально за несколько минут до этого переживал он о неминуемой из-за ливня, по словам ведьмака, задержке, и вдруг на тебе - перевернулось всё с ног на голову. И причиной тому была девушка с глубокими, серо-зелёными глазами, от которой безумно пахло луговыми цветами, и которую ему уже в жёны пророчили. Ну не пророчили, а как бы это сказать, желали этого. Эх, не промелькнуло мимо сердца происходящее, как хотелось, да и верилось с самого начала, а запало уже в самую глубину его, и теперь будет томить и взывать оттуда. Нет, всё же надо у Велеса спросить будет, есть ли такое заклинание, чтобы стереть этот мир из памяти? Да и из сердца тоже.
  
   19
  
   Вечеслав так и пролежал, отвернувшись к стене, пока не стемнело, а буйный ливень за окном, судя по звукам, утихомирился, обратившись в унылый затяжной дождик. Добряш ещё раз заходил к ним, и решив, что Вечеслав спит, о чём-то долго разговаривал с ведьмаком едва различимым шёпотом. Ведьмак таким же шёпотом давал короткие, однозначные ответы, судя по которым Вечеслав сообразил, что Добряш о чём-то рассказывает его спутнику. Но никакого интереса о чём этот разговор у него не возникло ни на секунду, в другой плоскости находились его интересы и мысли. Сложно всё закрутилось, неразрешимым вихрем, и даже не одним. А что если и вправду жениться? Да уж, совсем крыша поехала. И к чему приведёт сей поступок?
   Хм, ну можно пожить тут немного, а потом уйти, вроде как в дружину обратно, а там пусть ведьмак горькую весточку донесёт, что погиб, мол, в кровавой сече с любимым именем на устах.
   Пошленько выходит. Нет уж, лучше и вправду уйти, и пусть останется Варенька нетронутой и чистой мечтой. Да, и не забыть ещё самому себе по роже настучать, как Отай этот, за то, что вообще мысли такие в голове роятся. Надо же, о Маше с Иришкой вторые сутки, если уже не третьи, и не вспомнил ни разу.
   Но с другой стороны... разве искренние чувства не свя... тьфу ты, не светлы? Хм, а выходит-то и не понятно. Ненавидеть тоже можно искренне, а светлым чувством ненависть от этого не становится... Значит, и любовь одной искренностью не оправдаешь.
   Не в силах справиться с этими бесконечными вихрями мыслей, Вечеслав попытался силой заставить себя уснуть, но, как и бывает в таких случаях, сон наоборот стал избегать его. И уже только заполночь, морально измождённый неразрешимыми желаниями и вопросами, он провалился в спасительную пустоту.
   Что снилось ему в промежутке между полночью и предзоревым полусумраком, и снилось ли вообще, Вечеслав не знал, но последний сон на несколько секунд чётким оттиском застыл в его мозгу сразу после пробуждения. Наверное потому, что был этот сон из разряда повторяющихся время от времени, навеки связанный ассоциативным стальным тросом с единственным явлением в яви. В своём времени этим явлением был звон будильника. Несущаяся по улице пожарная машина с дурацким колокольцем вместо сирены, который истошно звенит...
   Вечеслав проснулся, и сразу же подорвался, усевшись на краю полатей. Какое-то время он только недоумённо пялился вперёд себя, прислушиваясь к висящей в комнате тишине. Может просто сон, откуда ж здесь будильнику быть, вяло крутилось в мозгу, но не успев додумать эту мысль, он вздрогнул от раздавшегося вдруг резкого звона, и в тот же момент в комнату ввалился ведьмак.
   - В било* великое клепают*, на светлое место созывают, - с удивлением и немного возбуждённо проговорил он. - На площадь в смысле. Значит, случилось что-то.
   - Что случилось? - возбуждение невольно перекинулось на Вечеслава, несмотря на то, что из сна он не выбрался ещё и наполовину, продолжая витать в смутном мареве последнего сновидения.
   - Да я ж откуда знаю. Просыпайся давай быстрей, поспешать нужно, - бросил ведьмак, недовольно глядя на полусонно раскачивающегося Вечеслава.
   - А меч г... а, да, на копище же, - Вечеслав поднялся на ноги и извинительно улыбнулся. - Заснул поздно.
   - Давай, давай, - приказным тоном повторил ведьмак и исчез в сенях. Тут же скрипнула дверь и Вечеслав поспешил следом, надевая на ходу поверх рубахи свитер, который был отстиран от крови и заштопан додельницей Агафьей, и после аккуратно повешен на деревянные плечики прямо над полатями.
   Уже в сенях пахнуло предутренним холодком смешанный с последождевой густой сырцой, и он невольно поёжился. А на самой улице к холодку дружески присоединился и свежий ветерок, вынудив Вечеслава ритмично задёргать руками, разгоняя вяловатую со сна кровь.
   По улице зашагали молча, поглядывая на выходящих из хат и изб людей. На лицах тех было неподдельное волнение и в тоже время были эти лица словно высечены из камня, не такие совсем, как позавчера на празднике или вчера на гумне. С этими лицами люди оглядывались друг на друга, и не роняя ни слова, спешили в сторону копища, угрюмо глядя себе под ноги.
   На площади уже собралось человек двести, к которым присоединялись всё новые и новые, вытекая тихими потоками из русел весевых улиц. Образовывая большое полукольцо, здесь они уже начинали перешёптываться друг с другом, видимо не в силах держать напряжение внутри. Подойдя к кольцу вплотную и протиснувшись чуть внутрь, Вечеслав увидел возле ворот копища волхва Будимира с неизменным посохом, на который он тяжело опирался. И показалось Вечеславу, что поубавилось в нём той молодящейся прыти, с которой он легко всходил по ступеням перед судилищем.
   - Кто сей отрок ошуюю* тебя, Будимир-батюшка? - раздался вдруг поверх людского шёпота, похожего на шум леса потревоженного ветром, напряжённый мужской голос. - Молви, не томи.
   - Погодь, Аким, - ответил за старика стоящий тут же Кузьма Прокопыч. - Не все ещё собрались.
   - Не все собрались, да все знать будут, - раздался уже знакомый Вечеславу бас с другой стороны. - Разе ж оставим кого в неведении?
   - Прав Елизар, - тихо проговорил волхв, обращаясь к голове. - Зачинай, чего тянуть?
   Люди замолкли, переводя взгляды то на задумавшегося Кузьму Прокопыча, то на худенького паренька лет двенадцати отроду, который держал под уздцы каурую лошадку, нервно вздрагивающую головой. Лицо у парня было уставшим и немного испуганным, видимо не меньше своей лошадки нервничал он, видя вокруг такое скопление народу.
   - Вот малый сей, весть принёс, - начал голова, перед этим тяжко вздохнув. - Недобрую весть, рязанцы. Давай, Тишатко, молви, - Кузьма Прокопыч посмотрел на паренька.
   Тот кивнул, но ещё секунд пять молчал, набираясь решимости, и видимо успокаивая себя, а за одно и лошадку, поглаживая её по длинной, пепельного цвета гриве.
   - Я из Проньской веси, - начал он наконец, слегка срывающимся голосом. - Тридцати вёрст от вас. Меня Тишатей кличут, а батька мой - Прокоп Силантич, слыхали мож? Лошадник он.
   - Слыхали, малец, - раздались сразу несколько голосов из полукольца. - Ты не томи токмо, дело говори.
   - Так я ж... - смутился парень, но тут же взял себя в руки. - В весь нашу вчера вечор пятьнадесять кметей зашли. Киевской дружины вои, урмане да варязе вполовину, а другие полянские, и главой у них воевода из полян, Волчьим Хвостом они его промеж собой называли. Трое у нас на постой определились, в хате самой, а нас с батькой в овин выгнали. Так батька сестёр моих-то увёл за околицу, да велел в стогах покамест схорониться, а посему я им у стола служил. Они коня одного нашего старого, Копытку, загубили секирой урманьской и приказали в котлах его варить, абы на всю полсотню хватило. Вот тут я и выслухал, чего да куда они идут - парень замолк, тяжело вздохнул, и выпалил - На весь вашу.
   На мгновение в предрассветной хмарке повисла над площадью тишина, но тут же полукольцо людей заговорило, загудело, посыпало вопросами. Кузьма Прокопыч принялся усмирять, перекрикивая общий гул, и когда он утих, снова обратился к людям.
   - Дайте договорить мальцу. Он тридцать вёрст в ночи проскакал оденёши, неужто не заслужил уважения нашего? Продолжай, Тишатко.
   - Говорили те кмети, - заторопился парень, - Бо задолжали вы князю за семь лет, и идут они должок тот с вас стребовать. Во оружии все, да о шеломах с бармицами*, и взгляды лютые. Мне батька и говорит, скачи, предупреди добрых людинов о беде находящей.
   Толпа снова загудела, но теперь более сдержанно, словно сообразив, что голосом беды не отвратить.
   - И чего таперича? - задумчиво пробасил Елизар, протиснувшись в первые ряды.
   - Решать будем, - ответил голова. - Всем миром. Как решим, на том и станем.
   - А чего решать-то? - неожиданно вступил в разговор Завид, макушка которого виднелась в задних рядах в правой стороне полукольца. - Рано или поздно должно было случиться. Али вечно без дани сидеть собирались?
   - Это одна сторона, - невозмутимо ответил голова. - Другая есть?
   - А другая-то, сеча выходит? - в круг выступил Игнат и обернулся к людям. - Твою думу Завид я и без слов знал уже. А я вот как мыслю, отпор дать надобно находникам.
   - Да окстись, Игнат, - крикнул Завид. - Какие ж находники они? Князя руського кмети.
   - Игнат, есть в его словах правда, - согласился Кузьма Прокопыч. - Князь он, какой-никакой.
   - А ты Завид оглянись вкруг себя, людей видишь? - громко пробасил Елизар.
   - Ну вижу, и чего?
   - А того, что ты токмо половину видишь, а вторая половина, князем этим твоим загублена. Сколько в твоём роду полегло, полтора десятка?
   - То давно было.
   Половина толпы недовольно зароптала на Завидову речь.
   - Люди добрые, - поверх ропота вступил в разговор волхв, - Паренька-то отпустить надобно, накормить его, да спать уложить. Ему вскоре уходить из веси надобно, сами соображаете почему. Тишатя, иди вона к супружнице головы нашего, во-он она в накидочке, - волхв указал посохом на женщину в сиреневой накидке на плечах, которая стояла в переднем ряду. - Любава Власовна не обидит ни чем. А тебе и отцу твоему от всей веси нашей поклон до землицы передай. Ну, ступай, ступай, отдохни.
   Паренёк поклонился старику и устало поплёлся к женщине в накидке, ведя за собою, пугливо озирающуюся каурку. Кольцо перед ними расступилось, пропуская, и пока паренёк проходил сквозь образовавшуюся прореху, несколько мужских рук уважительно похлопали его по плечу.
   - Так что решать-то будем, Будимир-батюшка? - раздался вопрос, едва толпа проводила взглядом паренька.
   - Може в леса сховаться на время? - спросил кто-то.
   - Не дело, - тут же ответили ему. - Разорят всё и пожгут.
   - Пять десятков всего, вы чего? - удивлённо оглядел людей Игнат. - Эй, Мстивой, скольких успеешь снять, пока до тына добегут? - остановил он взгляд на парне, в котором Вечеслав признал стрелка с праздника, того, что стрелял с завязанными глазами.
   - Тут смотря, как одоспешены будут. Ежели, как Тишатко сказал, шелома с бармицами, да и с носами* ежели ещё, то тяжельше придётся. В глаз-то такому бегущему мудрено попасть. Да и чего за кольчуги ещё...
   - Мстивой! - прикрикнул Кузьма Прокопыч. - Не рано ли вы разговоры свои затеяли? И ты, Игнат, уймись. Никто о противлении ещё не решил. И дело-то не в том, что их пятьнадесять всего, а в том, что отпор наш може после нам же боком выйти. Есть у кого что сказать ещё?
   - Я, если можно, конечно, - из толпы вышел долговязый, которого Вечеслав тоже помнил по празднику. - Моя вера по этому поводу говорит так. Власть на земле она от бога даётся...
   - Ну если токмо от твоего, - перебил кто-то из толпы.
   - Не мешай, - тут же бросил голова. - Пусть иноверец скажет.
   - Так вот, - долговязый многозначительно покашлял. - Выходит если власть от бога дана, то и принимать её нужно не оспаривая и не ропща. Владимир князь ваш, потому и подчиниться ему вы обязаны. А вот молодые ваши, - он кивнул в сторону Игната, хотя того, вряд ли, можно было назвать молодым, - Готовы кровь проливать просто так, но вера моя говорит - не убий. Бог мой - он любовь есть. Возлюбите ближнего своего, как самих себя, и тогда откроется вам свет истины. Станьте же, как агнцы, примите в объятья идущих обидеть вас.
   - А ты обидь нас, попробуй, - снова усмехнулись из толпы.
   - Да чего слушать-то его, Кузьма Прокопыч? - Игнат обернулся и с досадой поглядел на голову. - Пустомелие одно ж. Какая от него польза нам таперича?
   - Не пустомелие это, - обижено продолжил долговязый, - А слова божьи. Так в святом писании сказано.
   - А ты думаешь, - заговорил вдруг волхв, - Наша вера говорит убий? Эх, мил человек, плохо же ты нас почитаешь, а ещё хочешь, абы мы сочли, что ты и бог твой - любви светлой копь. А порешим покуда так, - старик обратился к людям, - Женщин и детей, кого на лодьях, кого посуху вёрст на десять уведём отсюда, абы беда до них дотянуться не смогла, а сами сготовимся и ждать станем, чего нам кмети княжьи скажут.
   - Дело, - сразу же донеслись с разных краёв с десяток голосов.
   - А добро как же? - снова из-за голов спросил Завид.
   - Я ж говорю, на десять вёрст уведём отсюда, - волхв с прищуром улыбнулся. - Али ты про какое добро? Если про то, что на лодьях, думаю сгружать надо назад в овины, абы боле в них людей поместилось. Любомир Карпыч, здесь ты? - спросил он, оглядывая полукруг.
   - Здеся, где ж ещё, - без интонации ответил голос из-за спин первого ряда.
   - Лодью свою дашь на общее дело?
   - Да разве к ночи токмо.
   - А чего так? - удивился старик.
   - Да я вот чего думаю, ежели всё миром решится, то выйдет зря сгружались. А ежели не выйдет, сам гляди. К веси вашей они подойдут к вечеру, а в ночь кто ж приступом пойдёт? А до утра можно буде и пять разов сгрузиться на подол речки прямо, чего мне, жалко что ли шкур тех да воску с мёдом? О людях же речь идёт, до товаров ли?
   - Ну так, значит так. Твоя лодья, тебе решать, а ты Кузьма собирай народ на разгруз общинных.
   - Да эт разом, - кивнул голова и крикнул хозяину густого баска. - Елизар, отряжай давай ребят на разгруз лодей, да с гумен зерно надо бы перенести в весь, а то ведь пожгут, окаянные.
   Полукольцо людей вдруг задвигалось, зашевелилось и стало разбредаться. Парни помоложе сгрудились возле Елизара, который наскоро объяснял кому-куда идти разгружать, мужи постарше двинулись к волхву и голове к воротам капища, а женщины торопливо стали разбегаться по своим хатам, видимо чтобы собирать пожитки.
   - Так, Людота где? - озираясь прокричал Кузьма Прокопыч.
   - Здесь я, - низкорослый коваль появился неожиданно из-за стоявших перед ним мужей, бесцеремонно подвинув в сторону Игната, на что тот нисколько не обиделся.
   - Ты в ту осень на броню наконечники из булата мастерил, осталися?
   - Пара дюжин осталось. Да срезней с десятка три.
   - Бери троих-четверых, ступайте в лощинник, для древков ветви хорошие наломайте. Опоясывайте в четыре пера, абы точнее летели. К обеду хорошо б было, абы по дюжине тех и других изготовили, а к вечеру так и все. А-то у нас акромя томар стрельных*, почитай других и нету.
   - Сделаем, - кивнул Людота. - Томарами токмо щекотать кметей.
   - Ага, абы они от смеху полопались, - усмехнулся Игнат.
   - Что-то ты шибко весёлый, не к добру, - качая головой, упрекнул его волхв, и увидев подошедших ведьмака и Вечеслава, указал им рукою в глубь копища. - Пойдёмте за мечом сходим.
   Те двинулись следом за ним, оставляя за спиною взбудораженных мужей и громко раздающего поручения Кузьму Прокопыча. Последнее, что они услышали, это как голова громко звал Вышату, выспрашивая у того про какие-то совни*, которых у того было три штуки, после чего волхв овёл вокруг себя рукою, обернувшись на месте, и над копищем нависла тишина.
   - Абы не мешали, - тихо проговорил волхв. - Ты уж прости Велес-батюшка, посоветовать тебе хотел. Уж сам не пойму, чего это мужи наши горячку такую пороть стали, ведь загубят всех кмети, да весь нашу порушат. Може и поостынут к приходу дружины, да миром всё обойдётся? Авось Владимир кметям велел токмо урок установить нам, а крови не лить. Хотя, знаешь же ты Владимира, да и урманей с варязями его знаешь. Им токмо разреши палец укусить, так они и руку сгрызут. Потому вам уйти б лучше было.
   - Остаёся мы, - вдруг с железной уверенностью ответил ведьмак.
   Вечеслав, который, начиная с выхода из хаты и до этой секунды, так и не смог окончательно проснуться, и потому реагировал на происходящее с неуместным полусонным спокойствием, разом сбросил с себя дремоту, услышав слова ведьмака. Нет, конечно... Но с другой стороны, намечается ведь серьёзная переделка, в которой лишиться жизни, как раз плюнуть.
   - Но ведь он, - удивлённо начал волхв, указывая рогом посоха на Вечеслава, - Оттуда. Зачем же ему в делах наших животом своим рисковать?
   - Ничего, я за ним приглядывать буду, - улыбнулся ведьмак. - Мы ж решили на лодьях идти, так чего ж нам решение своё менять. Так ведь? - ведьмак взглянул на Вечеслава.
   - Тебе видней, - ответил Вечеслав, пытаясь мысленно отмахнуться от, появившихся внутри, смутных опасений.
   - Ну, что ж, - вздохнул волхв, - Воля ваша. Иди стало быть, бери свой меч. Сам Перун его молниями освещал в эту ночь, а стало быть, ведает он о тебе, внучок.
   - Пра-пра-пра, - поправил ведьмак, снова улыбнувшись.
   Вечеслав направился к ступеням, поднялся по ним на насыпь, и подошёл к идолу Перуна. Преклонив колено, он осторожно поднял меч, взявшись за клинок, и медленно, слово в слово проговорил то, чему обучили его вчера ведьмак с волхвом.
   - Принимаю меч сей, абы бить им ворогов земли нашей во славу твою и братьев твоих Сварожичей, и во славу самого Сварога, сына Рода Триединого. И пусть хватит мне духа стать ножнами меча сего, ежели сверну я с пути прави нашей.
  
  
   20
  
   С рассвета и почти до полудня, Вечеслав с ведьмаком помогали нагружать телеги, на которых перевозили обмолоченное зерно из гумен в овин, расположенный у западного тына веси. Тележные колёса накатывали глубокие колеи, застревали в мокрой после дождя земле, и потому приходилось на протяжении всего пути телеги подталкивать да вытягивать, когда те садились в грязь прочно. Для этого вслед за каждой из них отряжались по два-три человека, и Вечеслав попав в такой маленький отряд, всего за пару ходок, вымотался почти до предела. И это несмотря на то, что после ночного ливня, жара спала почти вполовину. Да и вообще, после этого ливня всё выглядело уже не так, как вчера. Свет был каким-то рассеяным, тени стали вдруг заметнее и как будто жирней, а ветерок с Оки скользким полозом пытался пролезть под воротник свитера. Словно кто-то щёлкнул на небесах тумблером, за одну ночь переключив его из положения "лето" в положение "осень".
   Вместе с ними к овину подносили корзины и тюки с лодей, но когда Вечеслав, окончательно обессилив, притащился за очередной телегой в третий раз, ходоков со стороны реки уже не было. Значит, разгрузили, понял он, и поинтересовался у одного из мужиков работавших в овине, знает ли он, когда общинные лодьи уйдут.
   - Да уже видать пошли, - ответил тот, пытаясь засунуть один из тюков со скорой в промежуток между двумя другими.
   Ну всё, окончательно. Вечеслав нервно хмыкнул, принимая полностью мысль о том, что теперь другого пути нет. До этого ещё мелькало в мозгу некоторое неверие в серьёзность заявления ведьмака. Нет, не боялся он возможной сечи, но ведь и вправду - не его это. Если в каждом попавшемся на пути населённом пункте ему вот так вот придётся участвовать в маленькой локальной войне - какой шанс у него дойти до Ладоги?
   Ближе к полудню всё зерно было перевезено, и люди с гумен вернулись в весь, сложив на последнюю телегу немудрённый инструмент. Занимаясь с остальными одним делом, Вечеслав не мог не слышать о чём они говорят, и оказалось, что большая часть мужей склоняется к тому, чтобы выплатить княжеским кметям дань. Вступать с профессиональными воями в бой мало кому хотелось.
   Он поделился этим наблюдением с ведьмаком, но тот тоже был не глухой, и всё слышал сам.
   - Значит не будет ничего? - спросил Вечеслав, внутренне ругая себя за слабину.
   - Это не от нас зависит, - ответил ведьмак. - Решат платить, не решат, а кмети могут и разбоем не побрезговать. А чего? Глушь медвежья, твори что угодно. Да я думаю и Владимир спросу с них за это не устроит, какой ему толк от веси, которая урок не выплачивает? К тому ж они кмети его, а мы тут кто? Челядь взбунтовавшаяся?
   На площади ведьмак сразу же направился к Кузьме Прокопычу, и вызнав, что женщины и дети, которые не уместились в лодьи, уже ушли из веси посуху в сопровождении десятка вооружённых мужей, предложил срубить мост.
   - Мы думали уже, - Кузьма Прокопыч поскрёб жменей бороду, - Да жалко стало. Ну что та Серебрянка, чуть колена выше.
   - Всё одно ж новый ставить думали, - не отступал ведьмак.
   - Да не в жалость дело упёрлось, - голова едва заметным жестом руки подозвал Вышата Годславича.
   - Люди к тому клониться стали, - продолжил он, когда Вышат подошёл, - Абы дань выплатить. Завид времени зря не теряет... с этим заодно, как его... иноверец который.
   - Василий, - подсказал Вышат.
   - Во-во, с Василием этим, да с Любомиром чуть ли ни за рукав каждого ловят да стращают последующей рассправой от князя, ежели мы против дружины его встанем.
   - Ему-то откуда знать? Он что, с Владимиром в одних хоромах трапезничает? - хмыкнул ведьмак, и на его лице появился хитрый прищур. - А вы что ж теперь, шептаться меж собой будете и давать Завиду свой тын гнилой городить?
   - Не шепчемся мы, а меж собою мыслим, - недовольный укором ведьмака, нахмурившись проговорил голова. - И мыслим, что поперёк желания уговаривать людей не дело. Сами пусть решают. Ежели решатся смертным боем встать, возглавим мы. Вышат вон в Полоцке в нарочитых мужах ходил, да десяцким был при детинце, а я в ополчении полусотничал, так что справимся. А ты мил-человек чего с таким интересом к делу-то этому? Неужто вы с родичем остаться решили?
   - Решили, - ведьмак внимательно посмотрел на Кузьму Прокопыча. - Али не по сердцу тебе такое решение? Може лишние руки помешают?
   - Лишние руки не помешают, - голова скинул со взгляда хмарь, и поглядел уже добрее. - Чудно токмо, - повторил он слова, уже однажды сказанные им после судилища. - Чудно, что вы и вправду в делах наших более нашего участвуете. С чего бы оно?
   Разговор прервал один из дозорных, которых выставили ещё с утра, заодно проводив в сторону своей веси принёсшего новость паренька. Паренёк отказался почивать и сразу же после того, как Любава Власовна напоила и накормила его, запросился обратно, боясь досидеться ненароком до прихода кметей, или попасться им по дороге. Поэтому паренька повели в обиход, звериными тропами, да по над Окой, а заодно и расставили дозоры в лощинниках у основной дороги.
   Дозорный, крепкий парень лет двадцати пяти, не спешиваясь миновал ворота и рысью прошёлся на своём вороном по одной из улиц до самой площади. Взгляд его был возбуждённым, губы сжаты в тонкую полосу. Спрыгнув почти на ходу, он уцепился в уздечку, и рывком останавив коня, громко выдохнул.
   - Видал их. В десяти верстах уже. Одоспешено идут, красиво, - не удержался он от похвалы.
   - И того уже не буде. Вёрст пять-шесть небось осталось, - задумчиво проговорил Кузьма Прокопыч, и тут же стал резко отдавать приказы. - Ворота запереть на два засова, Мстивой, рассаживай свою ватагу по крышам. В лазы пусть мужи с рогатинами ползут, да под тыном хоронятся. Так, Игнат, к воротам живо. И ты, Годславич, ступай видимо, а я Будимира-батюшку обожду и придём мы следом.
   Площадь тут же пришла в движение, люди в полном молчании заспешили по улицам к лицевой стороне веси, и лишь Игнат громко окликал тех, кто должен быть лезть в лазы.
   Вечеслав с ведьмаком, дождались когда из копища появился волхв, и вчетвером, вместе с головою, двинулись вслед за остальными.
   - Странно, - стал говорить Будимир, поглядывая на ведьмака. - Умолчал Перун, не дал знака, прольётся кровь али нет.
   - Тем и лучше, Будимир-батюшка, - тут же отозвался голова. - Заране знать ежели, поджилки трястись начнут.
   Вечеслав шёл позади остальных, невольно оглядывая весь, выглядевшую теперь совсем опустело без ушедших женщин и детей, которых оказалась большая часть, и ему вдруг стало интересно, а сколько в веси осталось мужчин? Количество противника было известно, а вот количество защитников... Но спросить он не успел.
   Подходя к огибающей улице, ведущей по над тыном, Кузьма Прокопыч задрал голову, и глянув на крышу одной из угловых изб, громко спросил у сидевшего там парня, не видать ли кметей. Парень на пару секунд бросил взгляд вдаль, отвлекаясь от натягивания тетивы на кибить*, и потом посмотрев на Кузьму Прокопыча, отрицательно помотал головой.
   - Не торопи, ещё успеем увидать, - выдохнул Будимир. - Ох, гляжу я, дума у тебя Кузьма к одной сторонке прибивается. Токмо ты на рожон не лезь, за тобою людские жизни стоят. Да и слыхал же, половина почитай, не хотят ратиться. Одно чую верно ты мыслишь, кметей в весь не пускать, - волхв приостановил голову за локоть посредине дороги и продолжил речь. - Знаешь ты не хуже моего урманей, да и варязе нынешние не те, что при Светославе. Тогда они на жопе сидели, а таперича князьками глядят. А в весь ежели зайдут, то и вовсе укороту им не буде. Сами же зацепят кого из наших горячих, Игната того же, али Мстивоя, да потом уже, аки комом снежным беда с горки покатится. Токмо в веси нам с ними не управиться уже буде, посекут нас, аки детей малых.
   - Это ты верно говоришь, - кивнул голова. - Да токмо сдаётся мне, что они с самого начала идут, абы сваду затеять, иначе зачем было пятью десятками тащиться. Ежели слово наше князю передать надобно токмо, то и десятка с головой хватило б.
   - Ну то, что пять десятков их, в том я изначального умысла не вижу. Побили их бы втихую, ежели б они малым числом шли. И вятки, и радимичи обиду свою не забыли поди, скрипят зубами по ночам доселе. Ты ж сам из радимков, разе ж запамятовал?
   - Всё помню, - голова прищурился. - Потому и горячусь. Ты прав, Будимир-батюшка, поначалу ерепениться не стоит. Попробуем миром реши...
   - Идут! - перебил слова Кузьмы Прокопыча громкий окрик, и он тут же невольно бросился к тыну, а следом заспешили ведьмак с Вечеславом и волхв, тяжело опираясь на посох и мрачно покачивая седою головой.
   Кмети шли в два длинных ряда. Вечеслав увидал их, когда из-за поворота, скрытого лесною стеной, появилось уже с десяток конных. Из-за этого поворота ещё совсем недавно вышли и они с ведьмаком, но как же всё изменилось за это время. Теперь он словно был неотъемлемой частью веси, хотя и пробыл в ней всего несколько дней.
   Завидев поселение, четверо передних конных тут же съехали на обочину дорожки и один из них принялся раздавать команды, приподнявшись в седле. До веси его голос не доносился, но по властным жестам руки можно было легко догадаться, что командовать этот вой, который скорее всего был полусотником, не просто умеет, а делает это привычно и несуетливо.
   Выползающий из-за поворота отряд, похожий на стальную змею, неукоснительно реагировал на указания руки. Некоторым полусотник указывал на поле рядом с дорогой, и те съезжали с дороги и тут же спешивались, другие по указке командира направлялись к лесу, и принимались, не слезая с коней, рубить боевыми топорами нижние, толстые ветки старых деревьев. Вскоре появились и обозы, которые шли медленно, запряжённые кряжистыми, крепкими лошадками. Обозы съезжали в поле и постепенно образовывали большой полукруг, выпирающий дугой в сторону веси. Некоторые из спешившихся уже привязывали к остановившимся обозам поводья своих коней, и принимались сгружать на землю большие холстинные скаты.
   Со стороны леса, словно муравьи, потянулись рубщики, таща за собою "добычу". Да и вообще всё это организованное копошение стало похоже на муравейник, в котором каждый беспрекословно выполнял свою функцию, и от этих организованности и беспрекословности грозно повеяло опасностью.
   Почувствовав это ощущение опасности внутри себя, Вечеслав обежал взглядом стоявших у тына мужей. Ощутили ли они? Тронул ли их своим ледяным ветерком страх перед этим слаженным воедино муравейником?
   И судя по напряжённым взглядам, тронул.
   Молчаливое наблюдание того, как кмети разбивают лагерь, длилось минут десять. Никто не хотел, или не мог ничего сказать, погружённый в свои невесёлые мысли. Наконец, громко хмыкнув, голова сплюнул на землю, и как и Вечеслав до этого, с интересом оглядел стоявших вдоль тына.
   - Что лбы нахмурили, славяне? - громко спросил он, и остановил взгляд на Игнате. - Осилим, коли чего?
   - Осилим, Кузьма Прокопыч, - улыбнулся Игнат. - Хотя окольчужены они крепко, куда рубить, ума не приложу.
   - А по рукам, да по ногам, где открыто. Да и бармица не божья десница, от доброго удара не защитит.
   - Не бравадься, Кузьма, - тихо, чтобы не слышали другие, выдохнул волхв - Мимо людей сейчас твоя бравада буде.
   Полусотник, отдавая поручения, часто поглядывал в сторону веси, и наконец, неспешно двинул свою чёрную лошадку к ней. По обеим сторонам к нему присоединилось по крепкому вою на таких же чёрной масти лошадях, один из которых поднял на вытянутую руку сулицу* с привязанной к наконечнику белой тряпицей.
   - Говорить едут, - волхв тронул Кузьму Прокопыча за локоть. - Помни, Кузьма, жизни людские на тебе.
   - Да помню, - в первый раз не без злобы отмахнулся от слов старика голова.
   Стук двенадцати подков по брёвнам мостка неприятно отдался в ушах сливающимся гулом, вдобавок лошадка одного из воев принялась пританцовывать, словно ей нравилось, как громко звучит дерево под её копытами. Полусотник поднял вверх правую руку, показывая, что идёт без оружия и тройка медленно двинулась в подъём по над тыном, словно давая разглядеть себя притихшим вдоль частокола людям.
   А разглядывать было что. В отличии от тех первых двух воев, встреченных Вечеславом на дороге, эти были не в пример лучше вооружены. В высоких шлемах с носами, в виде стрелок, и с бармицами нисподающими сзади до плечей. Кольчуги грозно сидевшие на широких плечах, были перехвачены широкими поясами, на которых висели ножны, украшенные медной вязью. Рукава кольчуг доходили до локтей, а сами локти были защищены наручами. Не хуже были защищены и кисти рук, упрятанные в рукавицы, собранные, как и кольчуги из стальных колец, только меньшего размера.
   Не дойдя до ворот пары саженей, полусотник остановил лошадь и холодным взглядом обвёл торчащие из-за тына лица. На его губах едва заметно мелькнула усмешка, но тут же исчезла, и лицо, обрамлёное усами и пышной бородой снова стало каменным. Вой с сулицей, опустил подобие белого флажка и принялся с более явным презрением на лице, оглядывать людей, а второй всё ещё пытался злым шёпотом осадить свою пританцовывающую лощадь.
   - Кто голова здесь? - холодно бросил полусотник, опуская руку и беря в неё поводья.
   Вопрос на несколько секунд повис в напружиненной тишине без ответа, но наконец, Кузьма Прокопыч, сделав несколько шагов в сторону ворот, и подойдя к тыну вплотную, громко ответил.
   - Ну я.
   Полусотник остановил взгляд на нём и кивнул.
   - Так слушай меня, голова. Секрета в том нету, кто мы и зачем пришли. С Прони видать были гонцы уже? - уголки губ полусотника на секунду дёрнулись вверх. - Ну так, всё одно скажу, абы от меня твои люди слышали. Да и не всё тебе те гонцы донесли. То, что мы кмети княжьи, то ты знаешь поди, и то, что задолжали вы князю, того не должен не знать. Так вот, пришли мы урок вам определить, по ногате с дыму, да по куне с плуга, абы правду восстановить.
   - Какая ж в том правда? - перебил Кузьма Прокопыч. - Мы с Владимиром ряда не клали, свободные мы от его власти.
   - Не перебивай, голова, - холодно продолжил полусотник, прищурившись. - Ряд испокон существует, ибо земли эти князей Киевских. Так вот, платите, аки установлено, за семь лет сразу, и князь пощаду вам обещает.
   - А ты не пугай, полусотник, - не сдержавшись, выпалил голова. - Я и сам полусотником в ополчении два десятка лет проходил.
   - Да хоть тысяцким, - полусотник коротко усмехнулся, - Мне то что?
   - А то, что не затыкай меня, я ровня тебе, а не челядь. А спрос за лета прошедшие какой может быть? Ежели бы вы изначала пришли, да урок установили, а то явились и сразу за семь лет стребовать хотите. Где тут правда твоя? Да и откуда ж знать мне, что от князя вы, а не разбоем в глухих местах промышляете.
   - Вот печать княжья, - полусотник вытащил из торбы, прикреплённой к седлу, берестяной свёрток. - Здесь слово княжье к вам и урок им установленный.
   Обождав несколько секунд, видимо решив, что за печатью должен выйти кто из весевых, но поняв, что те опасаются, он бросил бересту через тын. Стоявший рядом с Кузьмою Прокопычем Игнат, ловко поймал свиток, и передал голове.
   - Но есть и неписанный указ, знать хочешь? - полусотник хитро посмотрел на Кузьму Прокопычу. - И по тому указу выходит, что урок за семь лет предыдущих не платить можно.
   - И что за указ такой? - осторожно спросил голова, почувствовав тонкий подвох в словах княжьего кметя.
   - Да прост указ тот, - полусотник улыбнулся. - Выполнишь, и твоим людям послабление буде. Выдай мне без свады головника, который в веси вашей укрылся, да дай войти к вам, абы дымы сосчитать, да плуги.
   - Хм, - Кузьма Прокопыч повертел головой, - Нелепицу какую-то ты говоришь, полусотник. Откуда же в веси нашей головники взяться могут? Може ты перепутал, да не к тем пришёл? Так иди тогда своей дорожкой, честных людей не смущай.
   - Ну, на то не надейся, к вам мы пришли, и не ошиблись. Головник тот из пришлых, с ведьмаком вдвое они у вас. Три дня тому назад, верстах в сорока отсюда, одного из воев наших он жизни лишил, мечом посеча. Выдашь его, плати за раз, не выдашь - урок за семь лет, да дикая вира* в сорок гривен на ваш горб ложится.
   - Да какой головник с ведь... - Кузьма Прокопыч вдруг осёкся, и обернувшись, уставился на Вечеслава. - Ты?
   Уже с половины речи полусотника, Вечеслав заподозрил неладное, а после того, как тот упомянул ведьмака, всё стало предельно ясно. Каким-то образом главный в этой полусотне знал о произошедшем на дороге. Но как всё это стало известно князю за столь короткое время?
   Положив руку на рукоять, Вечеслав стал спиною к тыну, прижался к брёвнам, и приготовился... вот только к чему, он и сам сказать бы не смог, потому как мозг от такого сюрприза соображал туго. А после вопроса Кузьмы Прокопыча, мысли и вовсе застыли тягучей смолой.
   Мужи словно по цепочке осмысливая сказанное, один за одним вперивали в него свои взгляды, в которых сперва читалось недоумение, а уже спустя секунд пять явная агрессия. Да и как ей было не появиться, когда вот он, виновник всего происходящего оказывается, да ещё не из своих, а пришлый.
   - А я говорил вам, - услышал Вечеслав довольный голос Отая. - А? Что рязанцы? Не говорил разе? Вот вам и дождались.
   - Подождите, - перед Вечеславом возник ведьмак, словно заранее прикрывая его от возможного нападения. А оно вот-вот должно было случиться. Кое-кто из держащих сторону Завида, уже потянулись к оружию, хотя и не с особым жаром. Помнили видать о том, что пришлый был гриднем, да и сваленный одним ударом лучший боец веси пока ещё им не позабылся. Хотя и легенда всё это служенье князю, и ругался про себя Вечеслав на своего спутника за ложь, но вот и помогло нежданно-негаданно. - Полусотник их кривит, первыми те два воя на нас напали. А родич мой защищался.
   Сам полусотник, приподнявшись в седле, и вытягивая шею, пытался заглянуть за тын, словно убеждаясь, что сказанное им вызвало в веси нужную реакцию.
   - А нам-то что?! - нарисовался из-за спин Завид. - Нам-то что с того, люди добрые? Разе наше дело, кто на кого напал, а кто в защиту шёл? Наше дело - весь правдой держать, а не головников да свадников привечать. Не так?
   - Так - так, - раздались голоса, и Вечеслав не без горечи услышал, что голосов тех было довольно-таки много. Не меньше половины точно. Да и с чего им всем быть на его стороне?
   Из согласившихся со словами Завида, вперёд разом шагнули человек восемь, поднимая своё оружие. Кто топоры, кто сулицы, а кто и клевцы*, предназначеные для пробивания лат и кольчуг, несмотря на то, что на Вечеславе не было ни одной стальной пластины или колечка. Вечеслав невольно потащил вверх меч, но ведьмак резко остановил его руку.
   - Меч у него надо забрать! - закричал Завид, оставаясь на месте, и подначивая шагнувших к пришлому. - Голова, пусть он меч сам отдаст, али посекём его.
   - Без суда расправу учинить хочешь?! - зло гаркнул на него Кузьма Прокопыч. - Не бывать тому. А вы чего? Оружие руки жжёт?
   - Образумтесь, - поддержал волхв. - За кровь пролитую, коли она невинной окажется, боги с вас сурово спросят.
   Вышедшие вперёд замерли, а двое тут же ретировались, поняв, что решили приняться за дело, как минимум, раньше времени.
   - Ну чего ты там, голова? - нетерпеливо прокричал полусотник, слыша крики за тыном. - Решили уже?
   Но Кузьма Прокопыч не отреагировал, он шагнул к Вечеславу и вдруг встал рядом с ним, повернувшись к мужам.
   - Я бесправию свершиться не дам, - проговорил он, нахмурившись. - Пока ещё я голова, и дело моё углядывать, абы зла тут не творилось.
   - И что ж таперича? - продолжил разжигать Завид. - Нам за него виру дикую платить прикажешь? Али головы свои сложить?
   - Всё! - гаркнул Кузьма Прокопыч. - Не буде боле разговоров. Завтра с утра выслушаем пришлых, да изберём всем миром им долю.
   - Ну чего там, голова? - голос полусотника стал злее.
   Кузьма Прокопыч вернулся к воротам, и неожиданно улыбнувшись, заговорил спокойным голосом.
   - Доброе дело ты предложил, полусотник, да вот токмо говорят нам боги наши, семь раз подумай, а там уже и решай. Разе ж глупому боги нас поучают, а?
   - К чему клонишь? - недовольно спросил полусотник, щуря глаза.
   - Время нам надобно, абы разобраться во всём. Дай нам до утра завтрашнего подумать.
   Полусотник на несколько секунд замолк, опустив взгляд, словно уйдя в себя, потом пару раз провёл рукою по гриве своей лошадки, и тяжело посмотрев в глаза голове, кивнул.
   - Но гляди, не поспеете с ответом до того, как солнце станет на две пяди от земли...
   - Буде ответ, не сомневайся.
   - Смотри, - повторил полусотник, и развернув лошадь, со злостью пришпорил её поджарые бока.
  
   21
  
   Лишив меча, который самолично забрал волхв, Вечеслава повели в поруб. Проходя сквозь глядящих на него рязанцев, он слышал, как некоторые из них, кто шёпотом, а кто и вкрик, спорили меж собой, разделившись примерно на две равные половины. Ведьмак же, поддерживающе хлопнув Вечеслава по плечу, тут же оставил его под конвоем Игната с Людотой, а сам протиснулся к голове, и что-то шепнув ему, отвёл того в сторонку, не забыв взглядом пригласить за собою и волхва.
   - Ты, друже, не тужи, - шепнул прямо в ухо Игнат. - Дело плёвое, разом уладим.
   Вечеславу от этих слов, а вернее от того, кем они были сказаны, стало слегка спокойнее. Надо же, вроде последним должен был его сторону принять, ан нет. И вправду стало быть выходит, не подравшись, настоящими друзьми не становятся. Не насмерть, конечно, а так, в серёдочку, чтобы не оставалось сомнений по поводу того, кого ты назовёшь коротким, но весомым словом "друг".
   Скрипнувшая за спиною дверь поруба снова вернула к тягостным мыслям о ставшем вдруг таким неопределённым положении. Вечеслав молча прошёл ко второй, свободной скамье и улёгся на спину, подложив руки под голову. Нечай, пойманный им паренёк, проводил его недоумённым взглядом, и долгое время молчал, шумно соваясь на своей скамье. Наконец, не выдержав напора собственного любопытства, он осторожно, немного заискивающим голосом, спросил.
   - А тебя-то, дядь, за что?
   - Человека убил, - задумчиво выдохнул Вечеслав, не сводя взгляда с засечины на одном из брёвен потолка.
   - Ишь ты, - удивился парень. - Тута, что ли?
   - Да нет, в сорока верстах, на дороге.
   На минуту в порубе снова повисла тишина.
   - А в бою, али так? - решился парень на следующую порцию вопросов.
   - В бою. Он напал, а я ему сначала голень перерубил, а потом шею.
   - Ого, - выдохнул парень то ли с восхищением, то ли просто удивляясь. - Дядь, а ежели в бою, то за что ж тогда тебя? Ведь ты и вой, гляжу я, чего ж...
   Достроить витиеватый распрос парню не дала резко скрипнувшая дверь поруба.
   - Устроился? - услышал Вечеслав шутливый голос ведьмака. - Выходи давай.
   - Чего ещё случилось? - Вечеслав безрадостно повернул голову.
   - Да ничего. Думать будем, что дальше делать.
   Вечеслав поднялся, и вышел из давящего полумрака местной маленькой тюрьмы. У входа стоял ведьмак вместе с волхвом, которой сердобольно смотрел на "арестанта".
   - Бежать бы вам, - проговорил он тихим голосом. - Чего же пареньку из того времени помирать здесь? Ведь ежели весь решит его выдать, то кмети убийством не побрезгуют, а ежели отпор дать, так и в сече смерть ждать себя не заставляет.
   - Бежать мы не станем, - всё с той же твёрдостью, как и ранее, ответил ведьмак. - Сам посуди, Будимир, если ты нас отпустишь и мы из веси уйдём, что люди решат? Решат они, что Вечеслав виноват. Это первым делом. А вторым делом, посчитают тебя нашим пособником. А дальше вот что будет. Завид, Василий и Любомир давить на это станут, и люди в их словах правду увидят, и твоего слова слушать уже не станут. Нам по-другому делать надо, чтобы правда на нашей стороне была, тем более, что она и так на нашей стороне. Вечеслав воя того защищаясь убил.
   - Кто ж словам пришлых поверит?
   - Многие поверят. Те кто не желает дани платить, те кто хотят свободными оставаться поверят, а твоё слово, да Кузьмы Прокопыча в этой вере их укрепят.
   - Добро было бы, ежели всё так и случилось. Ну, а в сече коли чего произойдёт?
   - Я ж говорил уже, под моим присмотром он будет. Неужели ты думаешь, Будимир, что я вот в такую годину оставлю народ свой?
   - Не серчай, Велес-батюшка, знаю, не оставишь. За него опасаюсь, - волхв взглянул на Вечеслава. - Как помыслю сколько ж колен его родичей рождалось, несло в жизнь частицу своего рода и умирало, прежде чем он появился на свет, так мороз по коже от величия творящегося в мире людском. Вот ведь и теперь где-то на земле нашей его прадеды живут. Може как раз и в веси этой, вот уж чудо-то было б.
   - Ага, - улыбнулся ведьмак, - Игнат например. Разве не чудо своему прапра какому-то там деду морду набить, а? Ты уж прости, Будимир, но серьёзности теперь и так по края самые, вот и шуткую, чтобы через те края не хлынуло. А вот и голова подоспел, - обернулся он на лёгкий хлопок закрывшейся створки ворот.
   Кузьма Прокопыч шёл торопливо, но в тоже время чеканя шаг, а на лице его читалось глубокое и тяжёлое раздумье вперемежку с опасением. Подойдя, он тут же принялся высказывать свои мысли.
   - С людьми таперича быть надо, а то ведь Завид своего не упустит. Ни меня, ни тебя Будимир-батюшка там нету, так ему воля-вольная, вот прям вижу, аки он сейчас настрополяет наших. Да ещё и Игнат с Людотой ершаться, отчего хуже токмо. Чего сказать-то хотел? - обратился голова к ведьмаку. - Давай по-шустрому, да я назад побегу, покамест вся весь против нас не стала.
   - Не станет, Кузьма Прокопыч, - уверил ведьмак. - Лучшие мужи на нашей стороне так и останутся, Игнат с Людотой, да родами своими, Вышат Годславич с родом своим, да Мстивой, тот что стрелок у вас лучший. И не перечислишь всех.
   - Ишь ты, а ведь верно говоришь, - одобрительно кивнул голова. - На самом-то деле токмо Завид супротив, да Кумей с Трифоном. С родами их, коих Владимирские кмети изрядно потрепали, выходит полсотни, не боле. Так это ещё и с бабёнками. Но со стороны другой-то, получается, что головник родич твой, а даже если защищаясь убил, то...
   - Погодь, Кузьма Прокопыч, - мягко остановил его ведьмак. - Важную вещь тебе сказать хочу. Ты как услышишь, не поверишь сразу, да не поймёшь малость может быть, но мы растолкуем. А то, что правдою сказанное будет, вот Будимир словом своим подтвердит.
   На лице Кузьмы Прокопыча сначала мелькнуло непонимание, но тут же сменилось на искреннюю заинтересованность, и он вскинув брови, принялся слушать.
   - Ты чего, решил правду всю... - взволнованно заговорил волхв, но ведьмак остановил старика жестом.
   - Чтобы не было сомнений у тебя, что мы скрываем от вас что-то, скажу тебе голова правду. Всем её открывать не стоит, потому как не для всех она, ведь не может такого быть, да и не должно, говоря от сердца. Парень вот этот, - ведьмак кивком головы указал на Вечеслава, - Он из потомков ваших, через тыщу лет от времени этого рождён, а сюда силой чародейской перенесён. Ему вернуться в своё время нужно, а не здесь от рук кметей княжих погибнуть. Такое вот дело.
   - Как это перенесён? - поползли ещё выше брови Кузьмы Прокопыча. - Разе ж такое быть може?
   - Може, Кузьма, - кивнул волхв и посмотрел на ведьмака, не решаясь лезть поперёк с объяснениями.
   - Так вот, голова, - продолжил тот. - То что мы остаться решили, ты знаешь, потому как нет нашей вины ни в чём, и татями в ночь скрываться не хотим. Вот и помысли, как нам на вече завтрашнем правду свою отстоять, да с чистой совестью в дело общее впрячься.
   - Ты о сече? - Кузьма Прокопыч на несколько секунд задумался, не в силах сразу переварить две новости. Одну о потомке, а вторую о сече, которая по уверенной о ней речи ведьмака и вправду показалась уже решённым делом.
   - А вам-то чего с той сечи? - наконец спросил он, поскребя жменью затылок.
   - Нельзя по-другому, - отрезал ведьмак.
   - Ох и чудно-то, ума рехнуться! - воскликнул голова и перевёл взгляд с ведьмака сначала на Вечеслава, а потом уставился на волхва. - С самого начала сердце у меня кольнуло Будимир-батюшка, тогда ещё, на суде том. Так и подумал, хитрое дело затевается. Так чего ж сразу не растолковали мне, кто парень сей?
   - Каждому овощу... - начал было волхв, но голова отмахнулся.
   - Да знаю я. Значит завтра на вече упереться придётся не шутейно. Дело-то хоть как было у вас с воями теми?
   - Да как. Обычаем всё. Схотели они жизни нас лишить, прознали как-то, что попутчик мой не здешний, не со времени этого.
   - И вправду, ума рехнуться, - Кузьма Прокопыч повертел головой. - И воя значит он того одолел? Выходит, лучше потомки наши мечом владеют, нежели мы?
   - Совсем не владеют, - влез в разговор Вечеслав, который до этого всё нерешался вставить своего слова, не зная до какой степени ведьмак готов сбросить покровы. - Разве исторические реконструкторы только.
   - А эти какого рода? - голова коротко хохотнул, вовсе сбиваясь с толку.
   - Да бог с ним, с тем временем, - недовольно заговорил ведьмак. - Не о том речь, голова. Умение он у одного погибшего забрал, слыхал же небось про такой обряд?
   - Слыхал, - кивнул голова. - Да вот не видал ни разу.
   - Так ведь и нельзя увидать, если не тебя самого на кромку загоняют.
   - Большой ты видать ведьмак, ежели обряды такие в умении твоём.
   - Большой-большой. Потому и ведаю, о чём говорю. Завтра наша должна взять, а иначе... иначе Кузьма Прокопыч не сможем мы долю непутёвую переломить.
   - Чью долю? - на лице головы появилось растерянное выражение.
   - Потомков наших.
   - Прощения прошу, люди добрые, - неожиданно прозвучал голос Нечая, который стоял в проёме, с интересом разглядывая своего недолгого "сокамерника". - Не хотел подслухивать, да само вышло, не глухой же я. Неужто сеча находит? Так чего ж вы меня тогда в порубе держите, вы мне лучше оружие какое дайте, а я уж не обману. Добро вы мне сделали, увечьем не наказали, а почадили токмо, так я ж таперича всё для веси этой... а тут вот и везение моё, глядь в бою верну себе имя доброе, да долю взрослую. А дядька сей, что словил меня, и вправду из того времени, что после нас будет?
   Весь этот длинный монолог четверо присутствующих прослушали в полном ступоре, потому как совсем забыли в пылу своего разговора о сидевшем в порубе парне.
   - Вот же ж, - первым очнулся ведьмак, и шагнув к Нечаю, приложил ладонь к его лбу. - Спи, паря, не твоё, - быстро проговорил он, и у парня тут же закрылись веки и стали медленно подкашиваться ноги.
   Прислонив оседающего парня к стенке поруба, ведьмак повернулся лицом к своим собеседникам.
   - А что, и вправду, дайте ему топор какой, когда очнётся. Не врёт он, по голосу чую.
   - Дадим, - кивнул Кузьма Прокопыч. - А он чего, разговор наш помнить будет?
   - Не будет, - ведьмак усмехнулся. - Я и тебе, Кузьма Прокопыч, потом так же, ты только не обижайся. Зачем тебе знать про то, что в весь твою потомок наш заходил, ведь так?
   - Добре, согласен я, - кивнул голова. - А вот насчёт потомка, пусть он всё ж до утра завтрешнего в порубе посидит, а я пока с Вышатом обкумекаю, чего говорить завтра. Был у него случай такой, посёк он одного ярого кметя из не своего десятка за обиду, да хотели родичи погибшего его жизни лишить по обычаю мести кровной. Но вече невиновным Вышата признало, а родичам мстить запретило. В Полоцке дело было, сам он мне как-то об этом рассказал.
   - Хорошо, - кивнул ведьмак, и обернулся к Вечеславу. - Еду тебе Будимир принесёт чуть позже. Нечая на полку отволоки, да не переживай, до утра он не проснётся. Ну а я с тобой вместе к Вышату, - он снова перевёл взгляд на Кузьму Прокопычу. - Одна голова хорошо, две лучше, а три...
   - Это уже Змей-Горыныч, - кисло улыбнулся голова.
  
   22
  
   Уложив на полати беспробудно спящего парня, сам Вечеслав ещё долго ходил из угла в угол, считая шаги. Думать о том, что будет происходить завтрашним днём, не хотелось, вот и нашёл он себе это немудреное занятие. Однако напружиненные мысли сами выскакивали поверх чисел, с дотошностью вгрызаясь в пытающийся отвлечься от них мозг.
   - Да нормально всё будет, - только и отмахивался он, и насильно продолжал счёт. - Сто четырнадцать, сто пятнадцать, сто шестнадцать...
   Когда его под утро разбудил ведьмак, он первые секунды недоумевал и, встряхивая головой, пытался вспомнить, как оказался на полке. Однако в памяти всплывали только бесконечные шаги туда-сюда по порубу, и ничего кроме.
   - Готов? - спросил ведьмак, и протянул кружку с горячим питьём. - Это настой хороший, в раз дремоту стряхнёт, да и разум яснее станет. Пей.
   Вечеслав беспрекословно взял кружку и принялся тянуть маленькими глотками горячий, душистый отвар, кривясь от горечи. Похож отвар был на обычный чай вперемежку с, как минимум, десятком трав, каждая из которых обладала своим неповторимым вкусом и запахом, из-за чего общая мешанина получилась довольно дебёлой и приторной. Но дремота и вправду быстро оставила его, а уже ополовинив кружку, он почувствовал с какой лёгкостью запорхали мысли, походя крылышки шустрых воробьёв, торопливо таскающих зернышки с гумен.
   - Побыстрей. Идти пора, - поторопил ведьмак. - Уговор вчера ж слышал? Солнце на две пяди от горизонта.
   - А этот чего? - спросил Вечеслав, кивнув в сторону парня, и принявшись торопливо допивать.
   - С рассветом очнётся. Ну что, допил?
   - Допил, - Вечеслав поставил пустую кружку на лавку. - Фух, боязно маленько.
   - Не боись. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
   - Спасибо, успокоил, - кисло усмехнулся Вечеслав, вставая. - Другой поговорки не мог вспомнить?
   - Да-а, - ведьмак улыбнулся. - Чего-то я немного не из того репертуара. Ну, да ладно. Всё, пошли, люди уже собрались давно.
   За стенами поруба Вечеслава встретило молочного цвета предутрье, приятно обласкав глаза мягкими и умиротворяющими полутонами. Солнце уже видимо почти доползло к горизонту с той стороны, и вот-вот должен был показаться его краешек, весело брызнув по земле первыми яркими лучиками. Вечеслав потянулся и глубоко вдохнул прохладный, и от этого немного колючий воздух. Губы сами по себе растянулись в довольной улыбке, не к месту конечно, но бороться с приятным ощущением, возникшим внутри, он не мог. Да и не хотел. Разве запрещается даже идущему на смертную казнь, порадоваться и насладиться увиденными в последний раз красотами природы? А он-то и не приговорённый ещё, а просто, если можно так сказать, стоящий на кромке. Хм, не в первой.
   Приоткрыв створку ворот на несколько сантиметров, на копище протиснулся Кузьма Прокопыч, и быстро зашагал навстречу, с улыбкой качая головой.
   - Есть добрые вести, - заговорил он, подходя. - Завид со своими на лодье Любомира ночью ушли.
   - Я знаю, - кивнул ведьмак.
   - Вот интересно токмо, он что, чадь* свою бросит, али заберёт? Они ж на лодьях общинных вечор уходили, да таперича стоят где-то верстах в десяти по реке, - голова презрительно скривился. - Неужто лихва* с товара разум им затмила? Ох, жив буду, встречу этого Любомира Карпыча в Муромах, всю душу из него вытрясу.
   - Правильно, - кивнул ведьмак. - Что там люди?
   - Да теперь совсем непонятно, - голова пожал плечами. - Смурные половина стоят, слова не молвят.
   - Будимир сказал, иноверец остался, - то ли спросил, то ли просто констатировал ведьмак, направляясь к воротам.
   - Там, - ответил голова. - Меж людей бродит. Кощунствует... хм, хотя, разе правильно так буде? Он же ж о своём боге рассказывает, а не о наших.
   Остановившись у самых ворот, ведьмак прислушался, и обернувшись, внимательно посмотрел на Вечеслава.
   - Говорить теперь ты будешь, мне слово за тебя сказать не дадут, потому слушай. Рассказывай всё, как было, только не упоминай о том, что ты из будущего. Стой на том, что в защиту шёл. Понял?
   Вечеслав кивнул, а Кузьма Прокопыч только хмыкнул, покачав головою.
   - До сих пор в толк взять не могу, - проговорил он. - Надо же, тыщу лет вперёд.
   - Бывает, - улыбнулся ведьмак и потянул на себя створку.
   Люди тут же зашептались меж собой, но когда ведьмак с Вечеславом, а следом и голова, вышли, все разом умолкли, со вниманием глядя на появившихся. Справа, метрах в двух, Вечеслав увидел волхва, привычно опирающегося на посох, а слева Игната с Людотой, вокруг которых плотно стояло ещё с десяток крепких мужей, довольно-таки серьёзно одоспешенных. Почти у всех к поясам были приторочены ножны с мечами, а в руках они держали шлемы и сулицы.
   - Совсем Игнат с дуба рухнул, - шёпотом ругнулся голова, хотя в глазах явно читалось противоположное мнение. Даже до Вечеслава сразу дошло, к чему всё это, и на сердце стало спокойнее. Есть у него друзья здесь, не отдадут просто так на смерть.
   - Как бы не зароптали остальные на Игнатовы выкрутасы, - тихо проговорил волхв, подойдя ближе. - На вече одоспешенными... не нужно бы.
   - Чего шепчетесь там? - раздался из полукольца людей недовольный голос с хрипотцой. - Всем говорите, али без нас решить удумали?
   - Решать без вас мы не можем, Кетай, - громко ответил Кузьма Прокопыч. - Вервь решает, сам знаешь.
   - Так чего ж шушукаетесь? Что Будимир-батюшка сказал-то, а?
   - Да спросил токмо, чего это Кетай ещё голоса не подал, а ты тут как тут, - вдруг влез в разговор Игнат, и половина стоящих в полукольце людей громко рассмеялись.
   - Ты, Игнат, вообще молчал бы, - зло зыркнув в его сторону, бросил Кетай. - Додумался, на вече во оружии* прийти. Разе ж по законам это нашим? Скажи Будимир-батюшка, разе ж не должен он сейчас же покинуть место светлое, и не вернуться уже без оружия?
   - Мы во оружии, потому как под стенами нашими ворог, - сквозь зубы ответил Игнат.
   - Кто это сказал, что ворог? Ты?
   Стоявшие вокруг Кетая, стали сдвигаться ближе, показывая, что и они не лыком шиты, и если не оружием, то числом в превосходстве находятся. И в довольно-таки солидном превосходстве, раза в три-четыре. Но и Игнатовские в долгу не остались, положив ладони на рукояти, они изготовились к бою.
   - Богами нашими заклинаю, - громко заговорил волхв, видя, что недалеко и до свады, да ещё и до кровавой, - Прекратите эту вражду. Разе ж время таперича? Стерпи ты, Кетай, неправый поступок Игната, не с умыслом он, как я понимаю. Да и ты, Кетай, не отрок шалый, а муж, жизнью ученый. Разе ж достойно тебе самому супротив порядка идти? А свада на вече - непорядок великий. Давайте миром, да разумом брать станем. Тем боле, что истец вот он, - волхв указал на Вечеслава. - И говорить за себя готов.
   - Пусть говорит... Остынь, Кетай... Дайте пришлому слово... - послышалось с разных сторон.
   - Давай, - шепнул ведьмак, - Говори правду.
   Вечеслав неуверенно шагнул вперёд, краем глаза следя за Кетаевскими то ли родичами, то ли просто держащими его сторону, и скрестив руки за спиною, обвёл взглядом толпу, пытаясь оценить количество сочуствующих ему. Но все взгляды были одинаковы - хмурые и внимательные, и стало предельно ясно, что всё зависит от его речи. Скажет верно - чаши весов качнутся в нужную сторону, а нанесёт хрени, тогда уже без вариантов. Как говориться, пиши пропало.
   Потому собравшись духом, он заговорил громко, не пряча глаз от замеревшей толпы, и начав с клятвы, о которой по всей видимости в пылу, да горячке позабыли.
   - Клянусь жизнью своей пред богами нашими, что сказаннное мною будет правдою, а иначе пусть доля моя будет незавидной, и род мой на мне оборвётся.
   По толпе пробежал довольный шёпот. Раз пришлый не воспользовался забывчивостью остальных, и сам молвил страшную роту*, значит кривить не собирается.
   - Дело так было, рязанцы, - начал рассказ Вечеслав, как можно ближе подгоняя свою речь под старый язык, чтобы не резануло слух местных незнакомым словцом. - Мы с родичем в Ладогу идём, посуху, дел плохих не верша, да татьбою не промышляя. Одного хотим - домой вернуться. А четыре дня назад тому, нам два воя конных встретились. Навстречу нам шли. Мой родич сразу же сообразил, что по его душу они, да так и вышло. Родич мой, в Ладоге воеводу в дураках оставил, уйдя от смерти неминуемой. Хотел тот воевода убить его за слова правые, о том, что князь Киевский зло вершит, кровью людской веру нашу оскорбляя. Но разе ж не так это, славяне?
   Вечеслав перевёл дух и продолжил, чувствуя, как легко и верно плывут мысли в его голове, словно лодьи по глубокой реке. Неужто травяной отвар так хорош, или сам он это?
   - Было бы можно укрыться от воев тех, укрылись бы, - продолжил он уже со спокойствием и уверенностью. - Да луг кругом, куда укроешься? Конные увидали нас сразу, да приближаться стали, а приблизившись, речь завели. Только была та речь для отвлечения токмо. Были б вы там, сами всё услышали, да увидели бы. А тот, кого посёк я, меч свой нежданно выхватил, сам не понимаю, как от смерти уйти мне удалось? По голени его ударить сообразил...
   Вечеслав вдруг осёкся и тяжело сглотнув, опустил глаза долу. Лёгкость и уверенность в одно мгновение покинули его, потому что он вдруг отчётливо понял - второй удар можно было бы и не наносить. Вой тот, вряд ли, уже представлял опасность, с перебитой-то голенью. Значит, всё же убийца? Головник по-здешнему?
   На душе снова стало муторно, как и тогда, когда убитый вой кулем повалился с лошади, а он обессилено опустился на землю и не смог сдержать слёз.
   Но ведь был ещё второй, он представлял опасность.
   Кривишь, выдало вдруг подсознание, второй бы и так ушёл. Трусоват он оказался, не полез бы в сечу.
   Так ведь в тот момент неизвестно ещё было - попытался оправдаться Вечеслав перед самим собою.
   - Ну и чего дальше? - громко спросил Кетай, с прищуром глядя на погрузившегося в себя Вечеслава. - Темнишь ты чего-то, паря. Ох и темнишь!
   - Я клятву дал, я договорю, - собрался с силами Вечеслав и оторвал от земли, ставший таким тяжёлым, взгляд. - Вот теперь только понял, что второго удара не стоило делать, и оставить воя в живых. Но я его сделал и совершил убийство. Я думал, что второй бросится на меня, но он струсил и не полез в сечу. Всё я сказал, нечего мне боле говорить.
   Толпа тут же загудела, послышались злые окрики. Вечеслав обернулся на секунду и поймал недвусмысленный взгляд ведьмака, говорящий о том, что он сглупил.
   - Он и не скрывает, что убийство свершил, видали, люди? - заговорил вдруг незнакомый Вечеславу мужик, сделав шаг вперёд.
   - А ты чего думал, Трифон? - обратился к нему Кетай. - Что пришлый безвинным окажется? Прав был Завид, да и Отай прав был, оба они виноваты, и Вечеслав и родич его. Отдать их кметям, и вся недолга. Или виру дикую* нам за него платить? А, рязанцы?
   - Хм, Кетай, - вступил Игнат, - Гляжу я, ты боле за серебро беспокоишься. А я вот чего скажу. На месте Вечеслава, любой бы из нас, и ты Кетай тоже, добили бы напавшего кметя. Или б руки опустили, да ожидали, когда тот оправиться, да посекёт?
   - Всё одно, не наше это дело, - лицо Кетая стало злым. - Сколько нам за семь лет урока* того вынесут? Гривен по пять на лето положат, и выйдет три десятка с половиной, не так разе? А если головника не отдадим, так нам ещё сверху восемь десятков на горбыну кинут за княжа мужа* - Кетай демонстративно ударил себя ребром ладони по затылку. - Оно наше это?
   - Не наше, Кетай, прав ты, - добавил Трифон. - Да ежели головника отдать, и вовсе за те семь лет послабление буде. Все ж слыхали?
   - Ты веришь этому полусотнику? - усмехнулся голова. - Как чадо неразумное, ей-богу. А головником ты его раньше времени не клич.
   - Голову клепати здесь не за что, - вступил в разговор Будимир. - Я хоть и не по воевским делам хытрец, но и дураку ведь ясно, не убийство то было, а защита.
   - Так а нам-то чего? - Кетай зло сплюнул под ноги. - Я за пришлого свою долю в общий котёл класть не стану.
   - Да и не буде никто виру платить, - не удержался Людота, не добре поглядев на Кетая. - Чего ты выворачиваешь-то мехом наружу? Али и сказать страшно о сече? А-то и подумать небось боязно, что ажно поджилки трясутся, так, Кетай? Тож кмети княжьи, да?
   По толпе пробежал смешок.
   - Эх, и так жарко, а Игнат всё распаляет, - бросил шёпотом голова, и вышел в серёдку полукруга.
   - Да хватит уже друг на друга лаять, аки псы шелудивые. Разе не одним делом семь лет прожили бок о бок? - начал он с досадой в голосе. - И ты Игнат, и ты Кетай, одну земельку своим потом поливали, один каравай за столами ломали, смотреть больно, как врагами стать спешите. Тут и находников не надобно, сами друг дружке глотки перегрызём. А Завид ваш, - голова остановил взгляд на Кетае с Трифоном, - Себя показал уже. В ночь ушёл, своих бросив. Ты, Кетай, постыдился бы имя его тут упоминать, а не то, что считать его правым в чём-то. Нет на его стороне боле правды, и до смерти уже не объявится. Так вот слушайте моё слово, рязанцы. Вечеславу голову клепати не станем. Считаю его не виновным, и слово моё неколебимо.
   - Самоуправство творишь, Кузьма, - глухо проговорил Кетай.
   - Прав, Кетай, вот сейчас прав, - кивнул голова. - А-ну, люди честные, давайте миром решим. Кто с моим словом согласен?
   Вечеслав увидел, как вверх поползли руки. Кто-то поднимал уверенно, кто-то осторожно, оглядываясь вокруг, кто-то подняв, вдруг опускал, словно передумав. В конце концов с поднятыми руками оказалось чуть больше половины мужей.
   - Вот видишь, Кузьма, - Кетай обвёл рукою толпу. - Не все твоё слово верным считают. Половина разе.
   - Боле половины, Кетай, заметно боле. А по закону сам знаешь, дело большинством решаемо. Стало быть и решено - не виновен Вечеслав.
   - Да хоть и не виновен, и что из того следует? Не хотите отдавать, пусть уходит рекою, - продолжил тянуть в свою сторону Кетай. - А кметям скажем, убёг ночью. Не поверят, пустим их в весь, пусть себе ищут. А увидят, что нету его, какая тогда с нас вира? Убийство-то не в нашей верви совершилось.
   - Вот ты Кетай говоришь, а думать пред тем не поспеваешь, - укоризненно покачал головою волхв. - Неужто ты думаешь, что на том и успокоятся кмети? Мне ж сдаётся - не обойдётся без кровопролития. Вот и с тебя они спросить могут, почему головника упустил, ты чего скажешь?
   - А не моё это дело - стеречь.
   - Ох, по словам твоим, Кетай, всё здесь не твоё дело, будто и не рязанец ты вовсе, а пришлый какой. Послушайте ж меня, люди честные, да не перебивайте, потому как боле потом ни слова не стану кощунствовать*. Кто я - говорить о том смехом буде, знаете поди. Потому с Божьих слов зачну, веками из уст в уста текущими, аки воды великой реки Ра по руслу времён. С тех слов, кои Перун с Дажьбогом в Миргард сходя, роду славянскому оставляли, абы в неведении божьи правнуки не жили. Многое они поведали, всего и за несколько лет не пересказать, но таперича одно слово их напомнить вам хочу. Говорили они о том, что не раз и не два ещё лихо к нам в ворота стучаться будет, и покорить нас орды приходить будут, и вовсе с лица земли стереть. Поперёк горла мы с правдой своей тем народам, что правду за великий закон не почитают, да и земелька наша так стоит, что мир пополам делит. Потому и доля наша, держаться за пядь каждую. Один раз назад шагнёшь, потом не остановишься, гнать и губить будут, аки волки добычу раненую. Да разе ж добыча мы, разе ж не люди свободные? А разе Перун - жертвы слабой бог?.. - Будимир тяжело вздохнул и обвёл взглядом людей. - Шаг назад делая, щуров своих зазорим, помните это, славяне. Глядят они на нас с высот Ирия в надёжи, что охраним мы земли, кои кровью и потом их политы в обилии. Горько им видеть буде, аки мы бежим трусливо от лиха находящего... стыдно глядеть им буде. А потому последуем словам завещанным - Когда придут к дому вашему вороги, бросьте ссоры меж собой, простите и родного и ближнего своего, да станьте одною силою, абы отпор дать. И не верьте тем, кто говорить буде - сдайтесь, пощады вам обещаем, кривят они с умыслом. Нет им выгоды в том, абы щадить нас.
   А коли забыли, рязанцы, напомню вам - в ночь прошлую знамение Перун дал, что с нами он, да и другие боги не забыли потомков своих, - волхв бросил взгляд на ведьмака. - А в ночь ту на копище под идолом меч Вечеслава положен был, и выходит, сам Перун молниями осветил его. Значит, не просто так пришлые появились, а по умыслу Сварожичей. Вот и не ушли они, хотя и могли это сделать, а остались, абы с нами весь держать. Что ж, и после этого вы сечи избегать станете, когда уже и боги сторону вашу взяли? Зазор это, рязанцы. Я всё сказал.
   Будимир поклонился людям, и опёршись на посох, тяжело прикрыл глаза. Над площадью повисла мёртвая тишина, которая, как показалось Вечеславу, длилась целую вечность. Он бросил взгляд на Игната, но тот лишь молча поглядывал в сторону Кетаевских, видимо понимая, что речь волхва предназначалась не для тех, кто готов сражаться, и потому толку от его выкриков не будет. Наконец, с самого дальнего угла слева донёсся одинокий голос.
   - Что ж, впрягёмся что ли, рязанцы? Изломим копия о ворога?
   - Впрягёмся, - тут же подхватили с другой стороны.
   - Эх! - вдруг разухабисто вскрикнул Трифон, и обернувшись, спросил у своего дружка. - Что, брат Кетай? Покажем на что мы годны?
   - Ай, - отмахнулся тот рукою и вдруг улыбнулся. - Вас лешаков, всё одно не переспоришь.
   - Ну вот и добре, - громко проговорил Кузьма Прокопыч. - Что тогда? Все согласны?
   - Все, - тут же в разнобой выкрикнуло с сотню глоток, и Кузьма Прокопыч, подняв верх правую руку, продолжил. - Стало быть объявляю решение - весь держать до последнего. И пусть помогают нам боги, да щуры.
   - До последнего кметя, - с задором уточнил Игнат.
  
   23
  
   Голова тут же отправил Вышата с пятью десятками, занимать боевые позиции у окружающего весь тына, и принялся громко отдавать приказы остальным.
   - Меч свой возьми, - услышал Вечеслав голос волхва, и удивлённо повернул голову. - Вон он, притулён.
   Будимир кивком указал на холщовую суму, прислонённую к частоколу копища.
   - Ждёт тебя побратим твой, - волхв пожал плечами. - Може и вправду Перун его ночью той освещал. А ежели так оно - то сила в нём таперича иная, большая.
   Вечеслав подошёл к частоколу, и присев на корточки, быстро развязал тесёмки. Несколько секунд он задумчиво смотрел на рукоять, а потом потянул меч из сумы.
   - Шлем тебе вот принёс, - послышался за спиной голос Людоты.
   Вечеслав поднялся, привычно продел меч в кольцо, и обернулся.
   - Подшлема вот, не знаю, в пору ли придётся? - коваль протянул Вечеславу шапочку из толстой, но хорошо выделанной кожи. - А шлем я тебе с носом приберёг, всё лучше буде.
   - Спасибо, - Вечеслав принялся натягивать подшлему.
   - Подшлема должна в пору быть, абы шлем не совался овамо-сямо*. Ты говори, ежели велика, али мала, другую подыщем.
   - Да вроде впору, - Вечеслав руками посовал подшлему из стороны в сторону, и убедившись, что та сидит прочно, застегнул её под подбородком, и с немалым восхищением взял в руки шлем Почувствовал он при этом почти тоже, что и после бузы с татями во второй день попадания, когда впервые брал в руки меч.
   - У меня мысль есть, - он бросил взгляд на подошедших ведьмака с Кузьмою Прокопычем. - Надо бы мобиль... не знаю, как бы сказать, в общем, отряд такой создать, который будет быстро перемещаться к появляющимся прорехам в защите. Человек десять-двенадцать отборных воинов.
   - Дело говоришь, - кивнул голова.
   - Так гридень же, - довольно добавил ведьмак. - Ему ли не знать?
   - Игнат! - окрикнул голова. - Поди сюда!
   Игнат, который со средоточенным видом пялился в сторону востока, оторвал взгляд от светлой полосы, быстро растущей над тыном, и широким шагом приблизился.
   - Отряди из своих десяток самых крепких мужей, вот тут Вечеслав дело предложил.
   - У меня все в роду крепкие, - улыбнулся Игнат. - А что за дело?
   - Отряд собрать надо, - повторил Вечеслав, - Абы прорехи крепить.
   - А-а, верная мысль. Кмети, скорее всего, малыми группами идти станут, абы защиту прорвать, да с двух сторон в клещи нас зажать. Добре, мигом отряжу. Братьёв первым делом, да Людоту вот того же, ежели не против он.
   - Не против, - недовольно буркнул коваль, но тут же дружески похлопал Игната по плечу. - Ишь ты, подначивает.
   - Ну, прости, знаю твою отвагу, - улыбнулся Игнат. - Значит, Людота с нами, да Прошку взять ещё хочу, пусть паря в гуще сечи окрепнет. Есть в нём задор боевой, да и сам учил я его мечом трудиться.
   - А-ну как чего недоброе случится? Настёну, племяшку свою пожалел бы, - пожурил Игната волхв.
   - Да я за ним, аки за сыном родным углядывать буду.
   - А може этого возьмёте? - Кузьма Прокопыч кивнул в сторону копища. - Пусть долю взрослую сызнова обретёт.
   - Пусть, пусть, - закивал волхв. - Обещали ему... хотя, он и не помнит того обещания уже.
   - Кирь! - позвал Игнат одного из своих братьев, сообразив о чём речь. - Сходи к порубу, татя давешнего приведи.
   Тот кивнул, и оставив разговор с родичами, быстро зашагал к воротам.
   - Всё, солнце поднимается, идёмте, - бросил Кузьма Прокопыч, и махнув рукой Игнатовским, зашагал через площадь.
   Остальные молча последовали за ним. Вечеслав на ходу раза три хватался за рукоять, словно напоминая себе, что у него на поясе меч, которым вот-вот придётся воспользоваться на полную катушку. Начинал он чувствовать внутри себя лёгкую неуверенность, и потому торопливо выуживал из памяти различные приёмы, которые знал, но никогда не применял, а рука уже сама тянулась к оружию, когда вспоминалось что-то интересное. Жаждалось мышцам немедленно опробывать то, что было прописано в мозгу.
   - Не суетись, - тихо успокоил ведьмак, заметив его нервные дёрганья. - Само всё в сече пойдёт. Тело знает.
   У тына Вышат уже вовсю занимался подготовкой линии обороны. Оказалось, что во внутреннем частоколе имеются по низу несколько лазов, в которые один за другим проползали крепкие мужи с не очень длинными, в рост человека копьями, и на корточках двигались к наружнему тыну, где присаживались к нему спиною на землю. Ещё с два десятка, с клевцами*, да чеканами*, ждали своей очереди, хмуро поглядывая поверх частокола на лагерь находников. Как понял Вечеслав, они должны были принять первый удар, завязав сечу в промежутке между первым и вторым частоколом, и пытаться повредить кметям доспехи своими, похожими на кирки, топорами. А уже те, что с копьями будут пытаться воткнуть острия промеж перерубленных колец. Плюс стрелки, которые уже расположились на крышах хат, лёжа, чтобы не выдавать своего присутствия раньше времени, и пока неспеша прилаживали тетивы к кибитям.
   Подходящих со стороны площади, Вышат больше жестами, нежели словами, расставлял длинной цепью вдоль ограды, так, что меж двумя соседними оставалось расстояние метра в три.
   - Щиты вона я сложил, - проговорил Людота, указуя на крайнюю хату. - С пяток у меня было всего, зато железом окованы, да с умбонами*.
   - Сходи, Вечеслав, выбери покрепши, - посоветовал волхв, и продолжил, бросив взгляд на Игната. - Я вот чего думаю, може поставить главой вашего отряда Вечеслава? Как мыслишь?
   - А чего, и правильно. Человек служивый, хытрость воевскую знает.
   - Ну, тогда и решено, - тут же добавил голова.
   Удивляясь столь скорому возведению себя в звание десятского, Вечеслав потопал вслед за Людотой к щитам, один на один притуленных к стене хаты. Бросив взгляд в сторону лагеря кметей, он приметил, что там тоже ерундой не страдают. Кмети, какие уже одоспешены, а какие спешно одоспешиваясь, выстраивались десятками вдоль дороги. Странно, промелькнуло в мозгу, решения здешнего ещё не знают, а уже изготавливаются.
   - Вот этот лучший, для себя делал, - Людота отвёл рукою два верхних щита и выдернул третий. - С оковками* бронзовыми, да умбон скобою с держаком скреплен намертво. А поверху, - он постучал кулаком по щиту, - Сталь, а не железо. Об такой и меч обломать можно, ежели сдури рубануть. Хотя, глядя какой меч, - поправил сам себя Людота.
   Вечеслав взял щит за держак, попробовал на вес, потом перехватил за край, и развернув, стал его рассматривать. В центре располагался конический умбон, который покоился поверх двух пластин, наваренных на основную сталь крест на крест, для укрепления, а на оковках с лицевой стороны были искусно вытравлены фигурки животных - два медведя стоящих на задних лапах сверху и снизу, и два тура по бокам. Весом щит был потяжелее меча, примерно, килограмма в два с половиной.
   Снова перехватившись за держак, Вечеслав последовал за Людотой, который умудрился взять разом остальные четыре щита, и потащил их к воротам.
   - Дозорные-то чего отчебучили, - услышал Вечеслав начало истории, которую рассказывал Вышат, закончив с рекогносцировкой, и теперь стоявший рядом с головою и ещё десятком мужей у правой створки. - Услыхали они, что кметь в темноте возле тына ползает, вынюхивает видать - крепок он, али нет, да може место где есть в нём слабое. Ну, и ушутили. В лаз двое шмыганули, да там где кметь затаился, один из них на тын забрался, значит, а второй поддерживает его. Ну и тот, что наверху, уд свой достал, да и омочил его. А кметь, абы не выдать себя, так и не шелохнулся, язва этакая. Вот что значит истовый* вой.
   Стоявшие рядом тут же громыхнули раскатистым смехом. Вечеслав тоже не смог удержаться, представив себе мужика, терпящего льющуюся на него... да уж, настоящий профи.
   - И кто ж поливал-то гостя? - сквозь смех, спросил голова.
   - Да кто-кто, Прошка, лешачья его душа.
   - Прошка? - удивлённо переспросил Игнат и тут же соорудил горделивую физиономию. - Говорил же я, есть в нём задор воевский.
   Мужики расскатились смехом с новой силой, и верно бы, надорвали себе животы, если бы не привлёкла их внимание громкая ругань.
   - Ах ты шельмец, мать твою, - кричал худощавый мужчина лет сорока, таща за руку упирающегося мальчонку, в котором Вечеслав с удивлением узнал Миколку. - Ишь чего удумал, язва болотная. Кузьма Прокопыч, ну ты поглянь, весь он собрался защищать. Я тебе, щас защищу, душа ты окаянная.
   Миколка упирался из всех своих мальчишьих сил, крепко сжимая в свободной руке длинный, почти в половину его роста, нож, а на его лице была искуссно сотворена сама невинность. Такая глубокая и искренняя, что голова, сначала нахмурившись, собираясь видимо присоединиться к ругани в адрес юного защитника, вдруг просветлел лицом и уголки его губ поплыли вверх.
   - Чего ж ты шкодник этакий? - спросил он с отеческой нежностью. - Ты ж вчера уходил на лодьях.
   - А я в воду сиганул незаметно, да назад, - стал радостно объяснять Миколка, видя, что голова и не собирается браниться.
   - А нож-то откуда?
   - А я ране запрятал. У батьки вон выкрал, - Миколка бросил внимательный взгляд на тянувшего его за руку мужчину, превентивно втягивая голову в плечи.
   - Негодник! - замахнулся тот. - У бати родного скрадывать?!
   - Не тронь! - остановил его голова окриком. - Не нужно, - добавил он уже спокойнее, видя, что отец и не собирался бить, а поднял руку только для вида. Да и было видно по его лицу, что хоть и зол он, но всё же гордится своим отпрыском.
   - Молодец, Миколка, - вступил в разговор Игнат, подмигнув пареньку. - Славный вой. Ай-да к нам в отряд.
   - Да ну тебя, Игнат, перестань, - голова усмехнулся. - Не время шутковать. Так, Назар, - обратился он к седому мужчине преклонного возраста, стоявшему метрах в пяти, - Возьми с собой двоих, да Миколку прихватите, и ступайте на копище. Будете там сидеть. А ежели заметите, что кмети в обход пойти удумали, гонца пришлёшь, абы мы подоспели.
   - Понял, - кивнул мужчина, и подозвал рукою двух парней, сидевших у края дороги.
   - Спроваживаете? - обижено проговорил Миколка, отбежав от отца, едва тот отпустил его руку. - Себе дело славное, а мне - баклуши бей?
   - Всё, цыц! - прикрикнул голова, хмуря брови. - Копище охранять - это не безделье, Микола, запомни. Это во-первых. А во-вторых, против слова старшего мал ещё едалку раскрывать. Сказано, изволь выполнять. Вон дядька Назар не слова супротив, а ты... ишь...
   - Едут! - крикнул скрыши один из лучников, и тут же его крик продублировал парень у ворот.
   - Так, всё Назар, забирай малого и живо на копище, - голова махнул рукою и резко развернулся лицом к тыну. - Опять с этим полусотником кичливым говорить. Тьфу, не охота.
  
   24
  
   Получив ответ веси, полусотник не столько удивился, сколько обрадовался. Да и понятное было дело. При таком раскладе мог он, и его воины, поживиться, при чём действуя по указанию княжьему, а не промышляя разбоем. Да и кровь в воевских жилах была готова закипеть на раз.
   Вечеслав наблюдал за действиями кметей, как те рассыпались шестью пятёрками по лугу, а остальные два десятка, один из которых был вооружён большими, в две трети роста, луками, двинулись напрямую к мосту под прикрытием трёх телег из обоза. Время от времени он бросал взгляд на защитников веси. В плане доспехов и вооружения те, конечно, не могли сравниться с наступающими. Большинство вообще кроме топоров да копий ничего сверх не имели. Шлемы и щиты были едва ли у пятой части рязанцев, мечей может быть десятка два с половиной на всю весь. Так же обстояло дело и с кольчугами. Плюс десяток луков с силой натяжения тетивы более трёх пудов. Остальные же охотничьи, для битья малого зверя, а стало быть, из них не имело смысл применять стрелы с бронебойными наконечниками. Единственным плюсом было количественное соотношение. Против пяти десятков находников, весь смогла выставить почти полторы сотни мужей от восемнадцати до шестидесяти лет.
   Когда первый обоз вплотную приблизился к мосту, со стороны одной из крыш донёсся посвист отпущенной тетивы, и первая лощинная стрела бесшумно рванула из веси. Вечеслав резко оглянувшись, увидел стоящего на одном колене Мстивоя, и тут же до его слуха донеслось наполненное страхом и болью конское ржание. Даже не видя, Вечеслав догадался, что произошло у моста.
   Конь, впряжённый в первую телегу, попятился и стал прижимать голову вправо, видимо инстинктивно пытаясь перекрыть кровотечение из длинной раны, оставленной срезнем. Поехавшая назад телега, придавила вторую лошадь, и та дёрнулась в сторону, ломая стройный ряд.
   Вслед за стрелою Мстивоя, в сторону кметей рванулось ещё пять срезней, и тут же стрелки укрылись за дымарями*, заранее спасаясь от ответного удара, который не заставил себя ждать.
   Кмети использовали стрелы, в наконечниках которых были проделаны небольшие отверстия, отчего те летели, издавая оглушительный свист, и заставляя противника инстинктивно прижиматься поближе к земле.
   Вечеслав в один миг упал на колено и услышал, как в паре метров над головою, словно рой комаров, пронеслась свистящая стрела. Несколько стрел вонзились в тын и ворота, создавая ощущение, что кто-то с той стороны принялся забивать в брёвна огромные гвозди.
   - Ишь ты, поливать пошли, - громко проговорил Игнат, и толкнув Вечеслава в плечо, указал вправо. - Вон туда первым делом смотри, десятник. Собрал Вышат в одном месте сопляков.
   Вечеслав кивнул, заметив что правый край цепи, состоит из одних только молодых, ещё безусых юнцов. Скорее всего, именно к тому участку и придётся первым делом рвануть их мобильному отряду.
   - Есть! - громко прокричал Мстивой, пустив вторую стрелу, всего на долю секунды выглянув из-за дымаря. - В выю!
   Желание увидеть, тут же было пресечено второй волной кметевских свистящих стрел, а на одной из крыш коротко вскрикнул стрелок, не успевший укрыться за трубой?
   - Живой? - проорал Мстивой, но ответа, даже если он и был, услышать не довелось. Вслед за барабанной дробью всаживаемых в брёвна стрел, воздух содрогнул боевой клич, рванувших по мосту воев. Клич этот был больше похож на волчий вой, отчего по спине Вечеслава невольно пробежали мурашки. Он провёл ладонью по лицу, и вытащив меч из кольца, стал на корточках подбираться к воротам.
   - Куда? - Игнат одёрнул его за плечо.
   - Да что мы как в норе, не видать же нихрена. В щель хоть глянуть.
   - Без тебя глянут. Ты думаешь, для чего тут два тына делалось? По звону стали определим, что кмети в гостях уже.
   - А ворота?
   - К воротам им незачем идти. Плечьми всё одно не вышибут.
   Третьи стрелы шли только поверху, и Вечеслав понял, что кмети уже возле тына. Он резко вскочил на ноги и за долю секунды успел разглядеть, как те ловко перебираются через ограждения, опираясь одной рукою на заточенные верхушки брёвен. Видимо использовали кмети в качестве "трамплинов" спины своих товарищей, иначе так легко, с земли, преодолеть почти двухметровый частокол было бы не просто. С крыш полетели бронебойные стрелы, а через миг зазвенела сталь, в вперемежку с гортанными выкриками вступивших в бой.
   Вовремя присев на корточки, Вечеслав повернулся к Игнату.
   - Там пятёрка самая дальняя, - быстро стал объяснять он, когда свист очередной порции вражьих стрел прекратился, - Речушку уже перешла и на холм взбирается.
   Игнат только кивнул, а Вечеслав стал искать глазами ведьмака, которого ещё минуту назад видел рядом с головою. Теперь его там не было. Кузьма Прокопыч сидел на корточках в окружении пятерых хмурых мужей, постукивая пальцами по обитой кожей кайме* щита. Поймав взгляд Вечеслава, он понятливо кивнул вглубь веси, и Вечеслав, переведя взгляд, увидел своего попутчика. На пару с молодым парнем, они пытались подняться на крышу той хаты, откуда донёсся вскрик раненого, а возможно и убитого стрелка.
   - Игнат! - донёсся с одной из улиц крик Киря, бежавшего, сильно склонившись вперёд - Ты где?
   - Здесь! - Игнат махнул рукою.
   Кирь заметил, и свернув влево, ускорил шаг. Следом за ним, так же сильно пригибаясь к земле, едва поспевал Нечай, держа в руках копьё с широким пером.
   - Вот рогатину ему дал, больше неча, - тяжело проговорил Кирь, падая на землю рядом с братом.
   - Нас держись, - бросил Игнат Нечаю. - Вот десятский твой, - он указал на Вечеслава.
   Нечай кивнул, пряча взгляд под ноги, однако Вечеслав успел прочитать в глазах вчерашнего татя немалый страх. Но задумываться над этим, а тем более попрекать - желания не было. Он и сам чувствовал внутри себя, мягко говоря, дискомфорт.
   Сеча между тынами разгоралась. Слух уже пару раз выхватывал сквозь звон топоров и кольчуг недвусмысленные вскрики, и что-то подсказывало, что кричали сдавленными от боли голосами не кмети. Да уж, мелькнуло в мозгу Вечеслава, а смог бы он сам вот так, ползти в эти лазы, зная, что вариантов остаться в живых, скорее всего, нет?
   Размышления прервал резкий свист, и голова сама повернулась в его сторону. Мстивой, наполовину высунувшись из-за дымаря, отчаянными жестами указывал на правый край веси, где трое рязанцев пытались скинуть с внутреннего тына одного из кметей. Чуть поодаль, в сажени от первого кметя, через тын быстро перебрался второй, и тут же ринулся в схватку с двумя парнями, стоявшими в цепи, первым же делом опрокинув одного из них ударом небольшого щита.
   Пришло время действовать. И не просто действовать, а командовать десятком мужей, половина из которых старше его раза в полтора.
   - Игнат, с четвёркой здесь, остальные пятеро за мной, - чётко проговорил Вечеслав, и указав мечом на Киря с Нечаем, добавил. - Эти остаются.
   Игнат кивнул, и бросив взгляд на Прошку и одного из своих братьев, указал двумя пальцами на землю.
   - Всё, погнали, - выдохнул Вечеслав, и рванул с пятью хорошо вооружёнными мужами из своего отряда в сторону завязавшегося боя. Люди в цепи провожали их напряжёнными взглядами, которые тут же становились немного спокойнее. Приказ Вышата не отходить от своего места больше чем на десять саженей, чтобы не разрывалась цепь, не позволял им самим броситься на выручку. Но, понимая, что приказ по сути правилен, они одновременно с этим опасались быть зажатыми в клещи пробившимися с краёв кметями.
   Пока Вечеслав подоспел, рязанцы сумели скинуть первого кметя с тына, тяжело ранив того в шею, зато второй влёгкую справившись со своими противниками, ринулся вглубь веси, увлекая за собою ещё четверых. А через тын уже перелазил третий кметь, и судя потому, что эта была та дальняя пятёрка, то за оградой оставались ещё двое.
   Закрывшись щитом от стрелы, кметь тяжело спрыгнул на землю, и приняв стойку, огляделся. Вечеслав понял, что с этим воем биться ему, и потому рванул вперёд, поднимая щит, и чуть отводя для замаха меч. Кметь обрубил стрелу, и хмыкнув, тяжело двинулся навстречу.
   Первые два удара пришлись меч в меч, ударив по ушам дотошным лязгом. Удары были такой силы, что заныла кисть руки, и Вечеслав на долю секунды растерялся, едва успев отбить третий удар щитом. Явно, простой победы, как тогда на дороге не получится, в мгновение сообразил он. Стоящий перед ним вой намного профессиональней всяких там засланцев, которые вместо постоянных тренировок и реальных сечь, гоняют туда-сюда по порталам. Но хитрость никогда не помешает...
   Уклонившись от четвёртого удара, Вечеслав быстро сместился вбок, и изо всех сил ударил своим щитом по низу вражеского. Кметь ожидая удара по кайме, и под это напрягая мышцы руки, неплохо словил стальной оковкой по челюсти, и потому потеряв на секунду ориентацию в пространстве, следующий удар отправил вникуда. Этим и воспользовался Вечеслав, рубанув по руке, непростительно долго остававшейся не прикрытой щитом. Отрубленная кисть с зажатым в ней мечом упала на землю, а кметь, ещё не понимая, что произошло, замахнулся для нового удара, обливая себя своею собственной кровью. Но уже через миг, он дико заорав, с перекошенным от злости и боли лицом, ринулся на обидчика. От удара щита в щит, обжигающая волна прокатила по всему телу, сжала лёгкие, и острым ножом резанула локтевой сустав. Вечеслав быстро отступил на три шага, и напряжённо потянул в себя воздух.
   Кметь отбросив щит, потащил из-за пояса нож, но Вечеслав уже бросился на него, восстановив дыхание, и с разворота рубанул по второй руке в район плеча.
   Сделав шаг назад, он несколько секунд смотрел на застывшего в шоке противника, на его нечеловеческий оскал ненависти, и вдруг на автомате приблизившись, рубанул добивающий по шее. Тёплая кровь оросила крупными каплями левую руку, заставив вздрогнуть.
   - Су...ка, - сами прошептали губы, и зубы стиснулись, чтобы не дать волю чувствам.
   Он отпрыгнул в сторону, давая телу упасть, и быстро огляделся.
   Второй кметь был явно неплохим воином. Из затянувших за собою четверых, он уже убил одного, и троих ранил, умудрившись получить только скользящий удар по шлему, да несколько точных по щиту, расколовших его надвое. Отбросив бесполезные половинки, он теперь стоял вооружённый мечом и ножом, слегка нагнувшись вперёд, и раскачиваясь из стороны в сторону, словно готовящийся к прыжку зверь, а вокруг него сжимался полукруг Вечеславовых "подчинённых" во главе с Людотой. Остальные же, из расставленной цепи, помогали раненым, поглядывая на схватку.
   - Глупо, - мелькнула догадка, и Вечеслав бросил взгляд в сторону ворот.
   Догадка подтвердилась. Эта пятёрка просто отвлекала. Возможно такая же пятёрка отвлекала на другом краю, а основной удар был рассчитан в центр. Там уже с десяток кметей, преодолевших пространство между внешним и внутренним тынами, выстроили возле внутреннего что-то наподобие "черепахи", отбивая атаки, и давая возможность перебраться внутрь своим стрелкам. Значит, нужно было быстро заканчивать с оставшимися тремя из здешней пятёрки и спешить обратно.
   "Быстро" - это конечно языком сказать можно, а вот делом догнать...
   Несмотря на то, что на второго кметя лезло сразу пятеро вооружённых мечами, да ещё и лучших мужей, результата пока не было. Враг отбивался от атак продуманно, не горячась, и не бросаясь вперёд, а даже понемногу пятясь к ближайшей хате. Пущенная с крыши стрела, звякнув железом об железо, бессильно отлетела в сторону, но всё же заставила расчётливого воя сделать неверное движение, и пропустить удар лезвием сбоку. Кольчуга защитила, но дыхание было сбито, и лицо кметя из насмешливого сразу стало натуженным. Тут же из четвёрки вперёд выдвинулся Людота, и принялся наносить своим булатным мечом мощные удары по всем плоскостям, не давая противнику опомниться. После шестого удара кметь лишился ножа, сломавшегося у самого крыжа. Отбросив рукоять, он теперь уже затравлено оглядел нападавших, которые почти окружили его, и избегая схватки с Людотой, кинулся вбок, обрушившись на одного из братьев Игната, парня лет двадцати пяти. Но коваль не позволил ему так просто уйти, нагнав и рубанув по плечу.
   Кметь развернулся, поневоле принимая бой с неудобным для него противником, и потерялся полностью. Через секунд десять с ним было кончено. Измятый под тяжёлыми ударами шлем и потёки тёмной крови из под него, мерзко врезались в память, заставив перекривиться, и Вечеслав отвёл взгляд. С десяток парней из цепи, не отводя глаз, смотрели на мертвяка, и пришлось напрягать глотку, привлекая их внимание.
   - Ещё двое! - заорал Вечеслав. - За тыном гляньте!
   Парни тут же врубились, и ломанулись к тыну, в сажени от которого, двое сцепились руками крест-накрест, а третий, взобравшись наверх, торопливо огляделся.
   То, что он прокричал, было непонятно, у ворот уже кипела такая сеча, что даже на краю веси звон от неё заглушал голоса людей, но вот жест был однозначным.
   - И где ж они тогда? - спросил Вечеслав сам себя, глядя на медленно приближавшихся "подчинённых".
   - Здесь вроде всё. Только двое куда-то подевались, - крикнул он Людоте. - Надо к воротам возвращаться.
   - Может, их там наши посекли? - кивнул Людота в сторону тына.
   - Ладно, вы туда, а я сам гляну и догоню.
   Людота кивнул и повёл маленький отряд в сторону главной сечи, перейдя шагов через десять на лёгкую трусцу.
   Вечеслав бегом приблизился к парням, отмашкой меча приказав, стоявшему на руках товарищей, спрыгнуть на землю, и уже через секунду занял его место. Подходить к тыну вплотную и выглядывать было опасно, так можно и неплохой тычок в лицо получить... пусть даже не копьём, а только затуплённым на конце клинком меча... Хотя что мешает какому-нибудь кметю взять, например, чекан убитого защитника? Ведь пролазили же туда рязанские с чеканами...
   Кметей поблизости не оказалось, но Вечеслав всё равно застыл на несколько секунд словно поражённый. Открывшаяся картина напрягла нервы до такого предела, что показалось - ещё маленькое движение колка, и они все разом оборвутся. Тяжело сглотнув слюну, и рискуя поймать стрелу, он стал внимательно переводить взгляд с одного тела на другое. Одного раненого он приметил сразу, да и нельзя было его не приметить, потому что тот на подгибающихся ногах двигался вдоль внешнего тына, каждую секунду ударяя оставшеюся рукою по брёвнам. Вторая рука была отсечена чуть выше локтя, и он неловко вскидывал этот обрубок, видимо и им пытаясь ударить. Треть лица у бедолаги отсутствовала, рот был широко раскрыт, но ни звука из него не исходило, отчего Вечеславу стало до безумия жутко. Он с трудом оторвал взгляд от увиденного, и окинул взглядом остальные пять тел, лежащие в пределах двадцати саженей. Четыре из них были неподвижны, а пятое... да и чёрт с ним, пусть всего лишь показалось...
   - Там один живой, - сдавлено проговорил он, спрыгнув на землю. - И ещё один... не знаю, но не жилец уже, по-моему.
   - А кмети? - спросил один из рязанцев.
   - Нету, - мотыльнул головой Вечеслав. - Они все к центру стекаются. Зачем только делились? - спросил он рассеяно, пытаясь отвлечься от идущего вдоль тына человека. Идущего там, вдоль внешнего тына, а как будто в мозгу его шаги... в мозгу...
   - Всё-ё-ё! - вырвалось вдруг из лёгких нервным криком. - Быстро туда и проверили! А я к воротам, - закончил он спокойным голосом и тут же сорвался с места, чувствуя, как зубы от злости готовы крошить друг друга в порошок.
  
   25
  
   Только теперь, спеша к воротам, Вечеслав заметил, как начинает припекать восходящее светило. Он бросил взгляд в небо, и его голубое, чистое полотно показалось чем-то нереальным. А ещё более нереально выглядели беззаботные щурки, которые весело носились над весью, хватая открытыми клювиками мошку.
   И вдруг захотелось забыться, не опускать больше глаз, а только видеть чистое небо и красивых, юрких птиц.
   Но как забыться, если на руках кровь, а во рту приторный вкус стали. И её звон в ушах. Дотошный звон, сумевший пролезть в самую глубину мозга, чтобы, наверное, свести с ума.
   Он опустил взгляд, и едва увернулся от стоявшего, в изрядно поредевшей цепи, рязанца. Слава богам, что поредела она не столько от потерь, сколько от того, что поступил приказ от Вышата, через одного подтянуться к воротам. Рязанец только отшатнулся в сторону, уважительно пропуская и угрюмо глядя из под бровей на окровавленные руки.
   Больше не сводя взгляда с места боя, Вечеслав чуть ускорил бег, наплевав на потихоньку накатывающую усталость. Судя по происходящему, нужно было спешить.
   Кмети после неудачной атаки, сгрудились у тына, прикрываясь щитами, и активно помогали перебираться через ограждение своим стрелкам. Рязанцы же тремя десятками принимали безуспешные попытки завлечь кметей в новый открытый бой. Они бросались лавой к "черепахе", пытаясь достать до щитов чеканами, да просунуть меж них копья, но все их усилия, кроме раненых, большей частью в ноги, ничего толкового не приносили. Остальные же, десятков пять, ожидали, когда их земляки чего-нибудь добьются от ощетинившегося ворога.
   - Да не дело же это, - тяжело дыша, выпалил Вечеслав, подбежав прямо к голове. - Сейчас они всех стрелков переправят сюда и каюк тогда.
   - Да знаю, - зло буркнул Кузьма Прокопыч. - Токмо, как их остановить?
   - Игнат, - подозвал Вечеслав. - Где отряд наш? Все живы?
   - Да живы, слава Перуну. Людота! - крикнул Игнат, подзывая коваля.
   - Значит, так. Идём в лазы и перекрываем этот грёбаный поток нелегальных эмигрантов, - наскоро объяснил Вечеслав окружившему его десятку.
   - Кого поток? - вскидывая брови, переспросил Людота и недоумённо поглядел на Игната.
   - Неважно, - отмахнулся Вечеслав. - Главное, остановить надо.
   - Там у них защищено недурно. Мы уже полдесятка посылали, разом их посекли, - вставил голова.
   - Значит, к смерти готовьтесь, - неожиданно выдал Вечеслав, окидывая взором свой отряд. - Не слабо же, надеюсь?
   - Ох, и лютого нам десятника дали, - улыбнувшись, проговорил Игнат, и тут же добавил. - Ну к смерти, так к смерти, а вообще б, не поминать лучше костлявую.
   - Прошка, остаёшься. Я пойду, - Кузьма Прокопыч легонько отпихнул парня в сторону.
   - Да чего это? - обижено пробурчал тот. - Я чего, не муж, что ли? Да я, между прочим...
   - Цыц, шельма, - грубо остановил его Игнат. - Мал ещё поперёк батьки в пекло лезть. Ну... чего?
   - Вперёд, - кивнул Кузьма Прокопыч. - Я первым в лаз пойду. Я голова, мне и в челе* быть.
   Они двинулись чуть в сторону от стоявших за щитами кметей, не забывая поглядывать в их сторону. Всего четверо стрелков, успевших перебраться внутрь веси, уже начинали доставлять конкретные проблемы. Пару раз послав стрелы поверх щитов своих соратников они записали на свой счёт трёх убитых и четверых раненых. Что будет, когда переберутся остальные, Вечеслав думать не хотел.
   - Возможно, они все лазы уже стерегут, - шёпотом выдохнул голова, стараясь быстро, но бесшумно отвести в сторону сбитую из досок дверцу-задвижку. - Эх, выноси нелёгкая.
   Но не успел Кузьма Прокопыч и до половины протиснуться в лаз, как Игнат, с плеча присевшего на корточки Людоты, ловко перемахнул поверх, а следом, не дожидаясь специального приглашения, последовал Вечеслав. И вовремя. Не решись Игнат на столь открытое действие, осталась бы весь без головы, да и сам бы Кузьма Прокопыч её лишился. Ещё не успев приземлиться, Игнат подставил щит под мощный удар, и потому покатился кубарем, не сумев устоять на ногах. Кметь было бросился добивать лежачего, но Вечеслав сверху тына так саданул ему по бармице, что тот мешком повалился следом.
   - Вынесла, - натянуто улыбнулся, поднимаясь на ноги Кузьма Прокопыч, а Вечеслав уже стоял на земле, на удачу поднимая щит на уровень плеча. От стальной каймы тут же со скрежетом отскочила стрела, и он облегчёно выдохнул. Куда именно целился стрелок, определить он не успел, но видимо и вправду - выносила пока нелёгкая.
   Ещё один стрелок, собравшийся перелезать, быстро спрыгнул с тына и полез в тул. Ситуация выходила аховая, на открытом пространстве против двух стрелков, перед которыми, защищая их, стояли четыре мечника. Значит, стрелков не достать, а вот им достать почти неодоспешенных - раз плюнуть. Оставалось рваться вперёд, и сходиться в ближней сшибке с мечниками, авось побоятся стрелки в своих попасть.
   Поэтому, не дожидаясь остальных, Вечеслав отчаянно двинулся на кметей. Обрадованные лёгкой добыче, те одновременно рванули навстречу, и через секунду Вечеславу пришлось задействовать каждую мышцу, каждую жилку, чтобы отбиваться и уворачиваться от тяжёлых ударов. Перемахнувший через тын Кирь и ужом скользнувший в лаз Людота, которому видимо надоело быть "лестницей" для остальных, поспешили на помощь.
   - За них прячьтесь! - прокричал Вечеслав, с ужасом заметив, как открыто идут соратники.
   Кмети сообразив, тут же принялись быстро отходить, давая простор выцеливающим стрелкам. Первый попал в плечо Кирю, и тот шарахнулся назад, сдавленно ругнувшись, второму же не повезло, хотя возможно, просто повезло Людоте. Он как раз делал замах мечом, в который и угодила стрела.
   - Ёханый бабай, - только и выдохнул коваль, и так смачно приложился губами к голомени клинка, словно целовал обворожительную красавицу, а не три фунта булатной стали.
   Кмети снова рванули вперёд, и с подоспевшими Нечаем и головой, расклад стал равным, если, конечно, не считать стрелков. Игнат же всё никак не мог скинуть с себя навалившегося на него довольно крупного воя, вдобавок "увешанного", как минимум, тремя пудами железа. Несмотря на удар по бармице, тот не просто оказывал сопротивление, а норовил всадить нож под рёбра, и Игнату, выронившему в падении и щит и меч, приходилось туго. Левой он удерживал руку с ножом, а правой пытался ухватиться бугая за кадык. На помощь ему ринулись братья, едва преодолев тын. Один из них ещё сверху с силой метнул небольшой топор, не перерубя кольчужных колец, однако причинив бугаю такую боль, что тот выгнулся дугой и зашипел, словно перерубленная пополам змея. Игнат, уперевшись ногой, тут же скинул с себя массивное тело, и быстро вскочил на ноги, подхватывая с земли своё оружие. Он успел развернуться, и сделать два шага в сторону схватки, когда стрела с широким наконечником насквозь пробила его горло.
   Ни Вечеслав, ни Людота, ни голова этого не видели, насмерть сшибясь с мечниками, а Кирь в это время с закрытыми глазами опёрся на внешний тын, и стиснув зубы, проталкивал стрелу глубже в рану, чтобы наконечник вышел с другой стороны. А за звоном расслышать, как взвыл раненым зверем младший брат Игната, было невозможно.
   Оттесняя кметей к стрелкам, Вечеслав старался держаться как можно ближе к противнику, не дальше вытянутой руки, а по возможности и ближе. И ещё он успевал каждую секунду кидать взгляд на левого стрелка, который уже с полминуты тщательно выцеливал его. Позиция выходила неудобной, щит в правой, закрыться не получится.
   Потому прямо груз упал с его плеч, когда одна стрела насквозь прошила тому руку, сжимающую кибить, а спустя секунды три, ещё одна переломала саму кибить второму стрелку.
   - Правда видать, что Стрибог его стрелы правит, - услышал Вечеслав запыханный голос коваля. - Ей-богу, внук Стрибожий.
   Больше не опасаясь стрелков, Вечеслав сразу же перешёл к другой тактике. Увеличив расстояние между собой и противником, он заставил того при ударе сильно заваливаться вперёд. Тяжёлые доспехи не позволяли кметю резко возвращаться на исходную, и секунд за пятнадцать он получил три удара по окольчуженному торсу, а спустя мгновение и серьёзное ранение руки.
   Появившийся над внешним тыном ещё один стрелок, попытался выстрелить, но в самый последний момент Кирь, успевший отломать наконечник и вытащить древко из плеча, сбросил его вниз, метнув поднятый с земли чекан. Однако стрела всё же неуклюже метнулась в гущу, и порвала рукав рубахи Кузьмы Прокопыча.
   - Голова! - крикнул Вечеслав, наконец-то управившись со своим кметем точным и сильным ударом меча по шлему. - Давай назад. Телегу... скажи, пусть телегу тащат и разбивают. Как в боулинге... а-а, чёрт! - махнул он досадливо рукою.
   Но Кузьма Прокопыч про телегу понял, и стал медленно отступать к лазу, а Вечеслав тут же перехватил его противника, и неожиданно для себя почувствовал режущую боль в правой дельте.
   - Чёрт! - ругнулся он, поднимая щит выше, и заметив, что голова дёрнулся было обратно, проорал. - Нормально всё! Про телегу скажи!
   Подоспевшие родичи Игната, которые уже успели перетащить его через лаз, и сдать на поруки волхву с потворником, с таким ожесточением навалились на одного из кметей, что быстро прижали того спиною к тыну. Но неожиданно они торопливо попятились, а один из братьев размашистыми жестами руки стал привлекать внимание своего десятника. Вечеслав приметил, и на миг обернулся, вслед указующему жесту.
   Саженях в тридцати через тын, почти одновременно, перебиралась ещё одна пятёрка, грозя зажать их в тиски.
   - Назад! - закричал Вечеслав - Людота! Нечай! Назад! За тын!
   Но Людота уже и сам всё заметил. Серьёзно ранив своего противника в бедро, он не стал добивать, а бросился к Кирю, который медленно оседал, прижимаясь спиною к брёвнам. На его по-мертвецки белом лице большими каплями выступил пот, а в широко распахнутых глазах читалась растерянность. Подхватив его, Людота потащил раненого к лазу, прикрываемый Вечеславом, Нечаем, и родичами Игната.
   Последними через тын перебирались Людота с Вечеславом, мысленно благодаря Мстивоя с его парнями, которые видя ситуацию, принялись поливать стрелами зажимающих с двух сторон кметей.
   - Ух, мёда ему выставлю, - почти с любовью в голосе стал обещать коваль, оказавшись на безопасной стороне. - Нет, меч ему сделаю. Даром. Ей-богу, даром. Пусть Дажьбог огня мне не даст боле, ежели соврал я.
   Таща под руки Киря, понёсший потери "мобильный" отряд, заспешил к хате, возле которой крутились волхв с потворником. Там же, переходя от раненого к раненому, был и ведьмак. Но Вечеслав к "госпиталю" не пошёл. Он отыскал глазами голову, и быстро зашагал к нему.
   - Где телега? - спросил он издалека.
   - Ведут... лихоманка их побери, - ругнулся в ответ Кузьма Прокопыч, не сводя сурового взгляда с одной из улиц. - Да застряли они там, что ли?
   Но гнев его лица тут же сменился удовлетворением. Подскакивая и едва не разваливаясь от быстрого хода, из-за большой избы появилась телега. Стоявший на ней парень, безжалостно хлестал вожжами сивую кобылу, которая без дороги совсем растерялась и шарахалась по сторонам.
   - Чего ты её меж хат погнал, балбес? - только и ругнулся голова, когда парень резко остановил телегу, крича и натягивая вожжи до предела.
   - Там... там, это, - возбуждённо заговорил парень, соскочив с телеги. - Там кмети, у копища. Пятеро. Позвизд с Углешей с ними ратиться подвязались.
   Так вот они куда те двое делись, тут же дошло до Вечеслава. С права двое и слева трое, вот тебе уже и пятёрка.
   - А Назар где ж? - лицо Кузьмы Прокопыча снова посуровело. - Там же ещё пострел этот сумасбродный. Поспешать туда нужно.
   - Я пойду. С Людотой и Нечаем, - остановил его Вечеслав. - А здесь нужно телегой заняться.
   - Они решили видать, что мы чадь свою в копище спрятали, - задумчиво проговорил голова, кивнув. - Полонить хотели, а нам, мол, сложите оружие, иначе... Токмо возьми ещё кого-нибудь, - добавил он, остановив взгляд на правом плече Вечеслава. - У тебя ж рассечено вон.
   - Да ерунда. Ладно, ведьмака прихвачу, - Вечеслав улыбнулся. - Говорил, усматривать за мной будет, а я его и рядом ни разу не видал.
   Оставив голову заниматься разбиванием вражьей "черепахи" телегой, Вечеслав поспешил к "госпиталю".
   - Людота, - позвал он коваля, который сидел возле Киря, поддерживая того словом, пока потворник пытался замазать рану на плече тёмной, пахнущей то ли смолой, то ли ихтиолкой, мазью. - Кмети у копища.
   - Что? - коваль резко обернулся. - Как у копища?
   - Молча, - беззлобно ругнулся Вечеслав .- Бери Нечая и туда. А я щас родича своего найду и...
   - А чего меня искать? - раздался сбоку голос ведьмака. - Сколько их там?
   - Пятеро.
   - Управимся. Нечай! - позвал ведьмак. - С нами давай. Долю себе выправлять будешь.
  
   26
  
   У копища кмети уже разобрались с Позвиздом и Углешей, а ранее, судя по количеству трупов и с теми тремя пожилыми мужами, которых спровадил голова от беды подальше вместе с Миколкой. Да вышло ненароком, что на смерть спровадил. Сами находники уже скрылись внутри светлого места. Им даже не пришлось перелазить или выламывать ворота, "старая гвардия" решила дать честный бой, а не прятаться за стенами. А может, обманом как-то кмети всё обделали... теперь уже не узнать, не у кого. Разве что у Миколки.
   Спрятался б, пострелёнок, тревожно мелькнуло в голове, и вдруг вспомнилось - Я вёрткий. Меня когда батька лозиной бьёт, я уворачиваюсь и сбегаю...
   Не обращая внимания на рану, которая начинала ныть, тягуче, горячей смолой растекаясь по всей руке, Вечеслав рванул к распахнутым створкам. Правый рукав свитера в районе дельты давно прилип к коже, и при каждом движении отдавался колющей болью, а разрастающееся мокрое пятно уже чувствовалось в районе локтя. Но он попросту отмахивался от всего этого, как от назойливого собеседника, который говорит глупости. Да и не глупости разве? По сравнению с тем человеком, или скорее полумертвецом, шедшим вдоль внешнего тына, по сравнению с этими вот пятерыми, распластавшимися у ограды копища, да даже по сравнению с Кирем.
   Ворвавшись на копище первым, он огляделся, и происходящее безжалостно разорвало его мозг новой картиной. Недалеко от ворот лежал Миколка, показавшийся Вечеславу каким-то чересчур маленьким и несуразным. Он не сразу врубился, что у Миколки нет головы. Сама голова лежала на левом боку чуть дальше.
   Вечеслав даже не стал оборачиваться, боясь показать соратникам накатившие скупые, но жгучие слезы, а напрямую рванулся в сторону двух кметей, заглядывавших в поруб. Трое остальных обшаривали хатёнку волхва.
   В саженях трёх от поруба он резко остановился и указал на кметей мечём.
   - Пи...ец вам, твари.
   - Слышь, Рогволд, ещё четыре жертвы. В самый раз, рядышком с идола... - ухмыляясь, начал один из кметей, но договорить не успел.
   В одно мгновение его тело оплели с десяток толстых ветвей, усеянных шипами. Они стали сжиматься, ползти вкруг тела, разрывая кольчугу, словно простую рубаху. Кметь удивлённо опустил голову и попытался разорвать колдовские чары. Багровый от напряжения, он сдался спустя секунд десять и заорал благим матом.
   А за спиною слышался злой шёпот, сливающийся в одно длинное слово.
   Людота с Нечаем бросились к хате Будимира, из которой кмети не спешили выходить, увлечённые поиском то ли каких ценностей, то ли самого волхва, и приняли бой с первым прямо в проёме. Хошь не хошь, а теперь оставалось у троицы два варианта, или одному из них в одиночку валить, перекрывших выход, защитников, или прорубливать новый в задней стене.
   Они выбрали первый. Юркий, молодой дружинник, яростно ломанулся вперёд, оттеснив Людоту и Нечая всего на тройку пядей, чего двум остальным хватило с лихвой. Спустя секунду, они уже были снаружи, переиначив расклад в свою пользу. Разом зазвенели мечи, посыпались градом удары.
   У поруба, второй кметь тем временем, бросился выручать соратника, пытаясь ножом перерезать ветви, но Вечеслав не стал ждать. Он атаковал, заставляя его вступить в бой, и тому ничего не оставалось, как скрестить мечи.
   - Чёрт! - крикнул Вечеслав, подставив щит под очередной удар, и чувствуя, как онемевшая рука едва справляется. - Плети этого! У меня рука не работает.
   - Больше нельзя! - прокричал в ответ ведьмак. - Нужно силу оставить!
   Плюнув в сердцах, Вечеслав с удвоенной энергией заработал левой, давая себе время скинуть щит на землю. Кметь же, сообразив, теперь старался нанести удар именно по щиту, и ему это удалось. Он ударил наотмашь ногой. Удар заставил Вечеслава развернуться, и понимая чем ему это грозит, он тут же отпрыгнул в сторону. Однако меч кметя всё же зацепил его, оставляя длинную рану между рёбер.
   Вечеслав с разворота метнул щит в соперника, и пока тот уворачивался, бросился ему под ноги. Размашистый удар перебил голень, и кметь повалился вперёд. Пришлось резко переворачиваться, чтобы не оказаться под тяжёлым, окольчуженным телом. Задетая рану в боку полоснула мозг острой бритвой. В глазах тут же замелькали чёрные звёздочки, но стиснув зубы, Вечеслав вскочил на одно колено и принялся наносить удары по спине рухнувшего на живот врага. Один за другим, ломая противнику позвоночник. Он бил, пока не нахлынула рвота от слабости, и только тогда бессильно повалился на землю, теряя сознание.
   Потом он видел лицо ведьмака.
   - Жаль, я хотел Миколку оживить... Можно ведь было... Но теперь придётся...
   Ведьмак с испуганным лицом пытался помочь, но Вечеслав отталкивал его, ругался шёпотом, обещая убить, если тот первым делом не займётся мальчонкой.
   - Ну, смотри, силы может не хватить, - наконец сдался Велес.
   Потом сквозь пелену, похожую на утренний туман, Вечеслав видел, как ведьмак взял голову Миколки, присел рядом с хрупким телом, склонившись, шептал своё бесконечное, непонятное слово. Миколка пару раз пытался подняться, но ведьмак останавливал его криком:
   - Рано! - и продолжал нашёптывать.
   Кмети у хаты волхва, по каким-то свои соображениям, принялись активно отступать в сторону ворот. Справиться с Людотой и семнадцатилетним Нечаем они могли бы, но скорее всего, голова оказался прав. Решили вороги, что рязанцы спрятали женщин, детей и стариков на копище. А взяв их в полон, можно было рассчитывать на то, что защитники сами сложат оружие. Но волхв принял мудрое решение.
   В самих воротах кмети неожиданно наткнулись на Кузьму Прокопыча, который благодаря внезапности, сумел ранить одного из них. Людота было рванул вперёд, но голова остановил.
   - Пусть уходят. Там ихни тоже уходят.
   - Вечеслав серьёзно ранен, по-моему, - выдохнул коваль, и через не могу, оставил уходящих к окружному тыну кметей.
   Всего этого Вечеслав не знал. Его продолжало тошнить, он уже пару раз проваливался в полную темноту, а под свитером усиливался холод, несмотря на то, что яркое солнце в небе продолжало нагревать и без того жаркий воздух.
   - Тебе повезло, - увидел он совсем близко нахмуренное лицо своего спутника. - Слышишь меня?
   Он кивнул.
   - Навь меня признала в новом обличии, и Миколку отдала почти без лишних хлопот. Почти, - ведьмах печально хмыкнул. - Но всё ж малость силы осталось. Так, куда там тебя?
   Он почувствовал в районе левых рёбер жжение, переходящее в невыносимое. Словно ведьмак не излечивал, а приложил к ране раскалённый клинок.
   - Ты чего? - спросил он без агрессии, потому что на неё уже не оставалось сил.
   - Потерпи. Нужно потерпеть. Сил мало, поэтому самым простым способом лечу.
   - Ладно, - выдохнул он...
  
   - Ну что? - послышался совсем рядом голос Кузьмы Прокопыча, и Вечеслав открыл глаза.
   - Живой, - радостно вскрикнул Миколка. - Ей-богу живой. Вона, глядит.
   - Где я? - тяжело спросил Вечеслав.
   - В хате Добряша, - коротко ответил голова. - А главное ж, что здесь, в мире Яви, - он улыбнулся.
   - А кмети?
   - Ушли этой ночью. Мы ж их порядок телегой-то разбили, как ты и выдумал, да разом накинулись. Кмети и не устояли. Стали к воротам продвигаться, да через них и утёкли. Десяток мы их там положили. Да ещё дюжину ране, итого двадцать два кметя выходит в навь отправили.
   - А рязанцев сколько?
   - Четыре десятка убитыми, ещё столько же ранеными, - голова тяжело вздохнул. - Прошка убит, полез вперёд, да посекли его, Игнат убит, Назар... это ж тоже получается дядька Настёны. Эх, бедная девчушка.
   - Игнат? - переспросил Вечеслав, чувствуя, как невольно заходили желваки.
   - Тогда ж ещё, когда мы за тын полезли. Да ты не видал, поди.
   Вечеслав медленно обвёл глазами комнатку. Помимо головы и улыбающегося Миколки, в углу он заметил хозяина хаты.
   - Здравствуй, Добряш. Вернулись значит уже?
   Добряш только кивнул, а голова продолжил, вставая с маленькой скамейки.
   - С утра вернулись. Те, что посуху. А к лодьям гонцов послали. Ну, лады. Пойду с делами управляться, - Кузьма Прокопыч снова вздохнул. - Краду* великую мастерить нужно, всё ж сорок мужей упокоить надобно.
   Покачав головой, он развернулся и быстро вышел.
   - Бабоньки-то Игнатовские не знают ещё, - задумчиво проговорил Добряш. - Они ж на лодьях уходили.
   - Игната жаль, - Вечеслав бросил взгляд на Миколку, и несмотря на боль и тяжесть в груди, скупо улыбнулся. - Ну а ты, герой, как?
   - Я ладно, дядька, - радостно откликнулся мальчонка. - Мне родич ваш, Велес, молвил, таперича я долго жить буду. Токмо он словом нас связал, абы мы никому боле рассказать не могли. Так и говорит - будете токмо вы вчетвером знать. Дюже добрый он ведьмак, истовый. Вот я и не знаю таперича уж, кем лучше быть-то, воем, али ведьмаком?
   - Человеком, дружище, - Вечеслав улыбнулся шире, и подмигнул Миколке. - Лучше всего - человеком быть.
  
   27
  
   Кмети ушли вечером, забрав своих мёртвых товарищей. Рязанцы впустили в весь только четверых безоружных, и те долго переносили трупы на обозные телеги, подведённые к воротам. На следующее утро, как только солнце полностью вышло из-за горизонта, вернулись гонцы, посланные вслед уходящей дружине. Убедившись, что кмети ничего не замышляют, а действительно уходят, рязанцы взялись возводить высокий курган в четверти версты от веси, на широкой полосе меж лесом и дорогой.
   На это дело вышли все оставшиеся мужи, кроме тяжело раненых. Возращающиеся посуху женщины с детьми и старики, ещё издали видя возводимую насыпь, менялись в лицах. Женщины щурили глаза, пытаясь среди работавших отыскать своих мужей, а дети испугано жались к матерям, словно предчувствуя сиротскую долю.
   Ближе к полудню и Вечеслав взялся за дело, несмотря на протесты ведьмака и Кузьмы Прокопыча. Среди возводивших курган, он приметил и Василия.
   - А этот чего? - спросил он у Людоты.
   - Да ведь в цепи на левом краю стоял, вроде как защитник тоже. Говорят, утром в копище ходил, а крыж* свой деревянный, что поверх рубахи всё таскал, снял. Кто его знает? - коваль пожал плечами.
   Когда насыпь поднялась метра на полтора, принялись тягать из леса хворост, а потом и толстые ветки, выкладывая рядом с насыпью высокую краду.
   Едва не потерявшего сознание Вечеслава, ведьмак всё же силой услал в весь, отлёживаться, но тот первым делом направился к хатам Игнатова рода. От почти каждой полуземлянки или избы до слуха доносились женские причитания, переходящие в рыдания, а иногда и в подвывания, от которого мороз бежал по коже.
   Игнат лежал на широкой скамье, одетый в новую рубаху с высоким воротом, который скрывал рану. Вечеслав долго смотрел на бледное, спокойное лицо, время от времени сглатывая подступавший к горлу ком. При жизни пышные волосы Игната, теперь казались жидкими, и словно прилипшими от пота к белоснежному лбу. Иногда он переводил взгляд на присутствующих здесь женщин. Одна из них, примерно одного возрастом с покойником, молчаливо раскачивалась из стороны в сторону, и бессмысленно смотрела перед собой, прикусив зубами кончик платка. Жена, догадался Вечеслав. Вид ушедшей в себя от горя женщины, стал медленно сводить его с ума, и он было собрался уходить, но заметил, что Кирь просит его жестом подождать.
   - Ну, что там? - шёпотом спросил Игнатов брат, подойдя.
   - Краду выложили, - так же тихо ответил Вечеслав. - Будимир говорит, надо бы уже покойников свозить.
   - Лады, я скажу нашим, - кивнул Кирь. - Фух, тяжело. Больше всего не люблю вот прощания эти. Лучше б уж сразу боги в Сваргу нас забирали, без смерти. Вот был на земле, а вот уже и нету тебя. И пусть родичи тебя живым токмо помнят.
   - Знаешь же, не будет так никогда, - выдохнул Вечеслав, мысленно соглашаясь с Кирем. Так бы лучше было... чтобы не видеть родного человека мёртвым, чтобы живым в памяти оставался.
   - А в Звану словно сама Желя* вселилась, смотреть страшно, - Кирь поправил висящую на перевязи руку. - Лучше уж зверю лютому в глаза глядеть, нежели на неё.
   Когда солнце покатилось с зенита, а половину тел уже свезли к погребальному кострищу, вернулись лодьи. Погибших мужей тех, кто уходил по воде, пока не выносили из дворов, ожидая возвращения родичей, чтобы дать возможность тем оплакать своих мёртвых в родных стенах.
   Наконец, ближе к закату, уже все тела были возложены на очищенную от травы, круглую площадку. Теперь уже вся весь была здесь. Женщины сдерживали рыдания, и лишь беззвучно вытирали слёзы, а мужчины насуплено смотрели под ноги, словно стыдясь, что сами остались живы, а родичей от объятий Мораны не уберегли. Кто своего брата, кто отца, а кто и сына.
   - Люди добрые, братья мои и сёстры, - начал Будимир, окинув взглядом рязанцев. - Пришло к нам лихо, забрало наших родичей. В печали глубокой Желя среди нас, Карина* в рыданиях бьётся, скорбя по братьям нашим. Но глядят чуры с высот Сварги, да велят нам отбросить скорбь, абы не смущать души погибших. Разе ж не с надёжой в сердце уходили они из яви в мир Богов Правый? Зазря разе? Сам Перун вёл их под своим стягом, ибо за правое дело мы вставали, а не за кривду. Землю потом облитую держали, долю свою отстаивали. И не гоже нам таперича скорбью одной умываться. Морана завсегда среди людей бродит, ни кого сторонкой не обойдёт. Всем нам в лоно великого Рода возвращаться срок выйдет. Затем и ведал Дый Вышний* внукам своим о коловороте времён, суть коего в вечной смене, и ведал он следом, что все погибшие с оружием в руках за отчую землю, в Ирии с богами сурью* пить будут. Потому не скорбить мы должны, а славить воинов и богов наших, да жить дале. Деток растить на страх ворогам, о доблести отцов им ведать. Пущай там, где один славянин погиб, двое плечом к плечу станут, аки деревца молодые на вырубке. И пущай помнят они, как славны были их родители.
   Волхв подал знак, и четверо парней подошли к краде с загодя подожжёнными факелами. Встав на колено, они поднесли их к уложенным по краям кучам мелко наломанного сушняка, которой тут же затрещал под взрастающими языками пламени. Спустя минуту уже весь хворост полыхал огнём, который торопливо скрадывал мёртвых из яви, перенося их в светлую, солнечную Сваргу.
   Когда погребальный костёр, выполнив своё предназначение, угас, несколько пожилых женщин, собрали кости и прах в большие глиняные урны, которые были перенесены на верх насыпи. Рядом с урнами положили два скрещённых меча, которые сверху укрыли щитом, с солнечным, восьмилучевым знаком на кайме, а чуть поодал расставили горшки со снедью. После этого досыпали курган ещё на сажень, и установили на вершине домовину.
   Из веси привезли на телегах столы и скамьи, и расставили тут же, под курганом. Поминали коливом и мёдом, девушки водили хороводы противосолонь*, а молодые парни устроили шумную, разудалую тризну*. Люди пили и ели, шутили, подбадривали друг друга, словно пытались выдавить из себя непомерную боль. Иногда даже слышался смех, но Вечеслав и не думал относиться к нему с осуждением. Понимал он, что это через силу, защитная реакция, иначе можно сойти с ума.
   Сорвав на лугу несколько подсохших цветков, он отыскал Вареньку. Девушка приняла непритязательный букетик и задумчиво потупилась. Не зная, что говорить, Вечеслав несколько секунд просто смотрел на неё, а потом неожиданно для себя попросив у Вари прощения, развернулся и быстро зашагал к столам.
   - Здесь можно и по несколько жён иметь, - намекнул ведьмак, который наблюдал за всей этой сценой. - И это не просто прихоть. Сам видишь, мужи в сечах гибнут, а род увеличивать нужно. Много ещё лиха впереди ждёт.
   - Нет, я не смогу, - Вечеслав покачал головой. - Не знаю... не смогу, в общем.
   Всю ночь он провёл в раздумьях, слепо глядя в темноту, и перебирая в памяти произошедшее с ним в этом мире. И недели не кануло, а уже можно сказать - жизнь тут прожил.
   По утру к лодьям их с ведьмаком провожали с дюжину человек. Людота подарил, как он выразился сам - своему лучшему десятнику, булатный нож, а Кузьма Прокопыч распорядился насчёт провизии, погрузив на вторую лодью три наполненные до краёв крошни*.
   - Куда столько? - улыбаясь, и переглянувшись с Вечеславом, спросил ведьмак.
   - Осилите, - только и отмахнулся голова.
   Сами лодьи загружались товаром ночью. Тащились спешно назад тюки со скорой, кутарями* наполненными мёдом, кули с мешком, воск в больших горшках - простаивало без товаров место на Муромском торжке.
   У мостка, уходящего в воду саженей на десять, стали сдержанно обниматься, хлопая друг друга по плечам. Добряш и вовсе пустил слезу, тут же стыдливо отойдя в сторонку.
   - Не забывай нас, пото... - волхв нервно тряхнул бородой. - Тьфу ты, попутала окаянная. Вечеслав из Ладоги, - поправил он себя и улыбнулся.
   Вечеслав с ведьмаком рассмеялись в ответ, и им тут же завторил Кузьма Прокопыч.
   - Чего вы? - не понял Людота, переводя взгляд с одного на другого. - Чего они, Кирь?
   - Мал ещё знать, - пошутил голова, вводя коваля в полный ступор.
   Когда прощание закончилось, Вечеслав пропустил вперёд ведьмака, затем Вышата, идущего в Муром в качестве десятника сторожевого отряда, а затем сам взошёл на лодью.
   - Отцепляй ужища! - громко прокричал Вышат, и несколько парней и на первом и на втором мостку бросились отвязывать толстые пеньковые верёвки от столбов. Затем они навалились на нос лодей, отпихивая их от берега.
   - Не забывай! - не сводя взгляда с Вечеслава, прокричал голова недавние слова волхва, и уже шёпотом спросил у Будимира. - А може мой правнук, а?
   - Не, не твой, - повертел старик головой.
   - Так ты поди и знаешь чей? - удивился голова.
   - Знаю, - волхв лукаво улыбнулся. - Да вот токмо повязал меня Велес словом, не могу тебе открыть. Очень уж добрый ведьмак, истовый.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   123
  
  
  
  
Оценка: 3.50*29  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"