**
Я- голос твой, и ты зовешь меня,
Я бьюсь добычей в сети рыбака,
Я прихожу к тебе издалека
На небеса, откуда родом я.
Осколков сердца два - возьми себе,
Так бедно, пусто, скорбно все во мне!
Тебе не знать ли - мир ко мне жесток!
Душа у двух святынь дает обет:
Всегда любить неистовей - сильней,
Ты- древо в пламени,  я только сухостой.
****
Когда лучи от мира солнце скроет,
Царит покой, терзаюсь я тоскою,
Душа моя одна покрыта тенью,
Пав ниц на землю, в горестном томленьи.
***
Из глаз струится столь прекрасный свет,
Твой, драгоценность! Яростно пыланье,
Глаза закрыты, сердце луч пронзает,
Уходит прочь любовь моя, хромая,
Под тяжким грузом, что сдавил дыханье,
Что свет, что тьма!- ведь мне спасенья нет.
***
Природа сотворила  украшенья
Прекрасных дев и величавых жен.
Дала их той, кем я воспламенен,
И сердце наполнялось  льдом томленья,
Великой страстью, болью, сожаленьем.
Никто б не знал подобного страданья
И скорби, что была б сильней моей,
Тоски моих унылых серых  дней,
Но не было прочнее оснований
Для радостью наполненных созданий.
***
Душе моей солгали сотни раз,
Она свернула с правового  пути,
Мечтает вновь с тех пор его найти.
Вот море, пламя, острый меч, гора:  
Я в мире жить со всеми ними должен,
Кто разум мой и сердце уничтожил,
Меня пусть не бросает у горы.
***
Что для меня ты будешь делать снова
С разбитым сердцем, выжженным побегом?
Дай знать, любовь, что ждет меня, поведай!
Скажи, любовь, промолви только слово!

А годы подошли мои к пределу,
Как прерванный полет стрелы прекрасный.
Свирепый пламень мой теряет власть.
Тебе прощаю я все- того хотел я,
Ты свой напор растратила напрасно,
И в сердце не родится больше страсть.
Мани - не разгорится вновь игра.
Глаза мои и сердце охладели 
К тому, что мною в прошлом овладело?
Поверг, навек тебя я победил,
Ты, ослабев, останешься без сил.
Желаешь красотой меня завлечь,
В сетях своих опять узреть меня?
Мудрец себе защиты не найдет, 
И, как дитя, старик на склоне лет.
Я, будто лед на ложе из огня,
Он тает, не сгорая - и  падет.
Одна лишь смерть спасенье нам найдет
От рук жестоких, стрел земной юдоли,
Что расточают столько мук и боли,
Без оснований всякого сужденья,
Без времени и мест, без разуменья,  
Со смертью говорит моя душа
И молвит слово только о себе,
И каждый час проводит в размышленьях,
Из плоти рвется ввысь она, спеша,
В посмертный путь направила свой бег,
От страха до надежды- все в смешеньи.
Любовь, скажи - твое ль так зорко зренье?
Ты так дерзка, сильна, лиха, смела,
Что мысль о смерти больше не мила,
Хотя  она меня о встрече просит,
Побег засохший хочет плодоносить.
Что более? Должник ли твой я? Власти
Твоей слугой когда-то был давно,
Рабом тебе отныне верным стал.
Чей ум, чья сила, чей обман  бесстрастный, 
К тебе, злой повелитель, тянет вновь?
В чьем сердце-смерть, а святость - на устах?
Позором для святого может стать,
Когда, воскреснул дух, отринув смерть,  
Идет к тому, кто дать ее посмел?

То, что живет,  когда-то в прах прейдет,
Все смертное не знает красоты,
Тот, кто влюблен, не знает, как спастись,
С жестокой местью рядом грех идет,
И каждому, кого влекут черты,
Того, что может муки принести,
Несчастьем умножаться и расти.

Источник блага, смерти день, поверю ль
Из-за тебя он станет днем  потери?
***
Живу со смертью - жизнь ей не отнять,
Я счастлив, пусть судьба моя горька,
Кого пугает смерть, страшит тоска,
Войди в огонь, который жжет меня!
****
Чем больше я горю, тем я живей,
Как древо с ветром - пища для огня,
Страданий больше - лучше для меня,
Приятней мне, когда мученья злей.
***
Себя убить позволено тому,
Чтоб снова возвратиться  в неба даль
Кто верой светлой  сильной обладал,
Несчастлив был от горьких долгих мук. 
Но человек - не феникс, потому
В рассвете не воскреснет никогда,
В руках - ленца,  а поступь нетверда.
****
Погибнуть сразу  легче было б мне,
Чем ежечасно смерть свою встречать,
У той, что страсти  гибель может обещать!

Страдать как долго сердцу моему,
И тяжких дум исполнится мой разум,
Я не могу любить и быть любимым сразу?

Как дальше жить смогу я, почему,
Она по правде может мне сказать,
Себя не жалко, чтоб меня терзать?

Могу ль надеяться на жалость я ее,
Когда  к себе безжалостна она,
О, горе! Смерть ль мне только суждена?