Моя жена - художник-пейзажист. Её картины отличаются совершенством техники и любовно прописанными деталями. Главный их недостаток - фотореализм. Легче взять "Кэнон" и сфотографировать понравившийся уголок природы. Но Зоя не унывала, зная свою склонность к точности. Симпатичная брюнетка слегка округлых форм, она наслаждалась самим процессом рисования. А картины, к сожалению так и не получившие благодарного зрителя, прятала в кладовке. До моего появления. В живописи я хулиган. Там, где Зоя тщательно, мелкими мазками воспроизводит окружающий мир, я работаю размашисто и быстро. По натуре я романтик. Мой конёк - герои мифов. В отличие от Зои, энергичной и привлекательной, я не слишком заметен: так, высокий светло-русый парень с серыми глазами.Зовут меня Кирилл.
Познакомились мы в лесопарке. Зоя закончила очередной фотошедевр и собиралась домой. Нечаянные зрители останавливались у мольберта лишь на пару секунд и, пожав плечами, уходили. Когда Зоя вытерла тряпкой запачканные руки, я шутливо предложил:
- Давайте, я у вас картину куплю?
- Смеётесь? С вас рубль.
- Прекрасно. А можно ещё кое-что?Пять минут работы с вашими красками? Не жалко?
Зоя с сомнением посмотрела на меня, на мольберт - и отступила. На картине красовался пень - чёрные гнилушки, россыпь мелких грибов, роскошный зелёный мох и сухая паутина прошлогодних листьев. "Поколдовав" с кисточкой, я "усадил" на пень лешачка - косматого дядечку с вытаращенными на нас насторожёнными глазищами.
Мы оглянулись, а через минуту хулиган во мне оторвался не на шутку. Пока ошеломлённая Зоя пыталась что-то сказать, я устроил аукцион среди клиентов... Расстались мы поздно вечером у её подъезда, уговорившись о совместном пленэре. Через сутки мы целовались у этого подъезда, отмечая буквально выхваченную из рук картину - уголок старого кладбища с вписанными в него полупрозрачными тенями. Следующий день был понедельник, мы подали начальствам заявление об уходе (оба учительствовали) и ринулись в свободное плавание. А через месяца три тишком-молчком поженились, устроив в честь события персональную выставку в городской галерее. Зоя испытывала от отзывов двойственное впечатление: хвалили в первую очередь не мои мифо-изыски, а её пейзажи. Часто спрашивала, как такое может быть. А ещё спрашивала, откуда у меня такое разнообразие персонажей. Я отшучивался: "Любимая! Твои пейзажи вдохновляют мою фантазию!" Дело, конечно, было в другом... Я в и д е л их.
Через полгода нам предложили эксклюзивную выставку в честь приезда в город английской делегации. Культурный обмен или что-то наподобие. Мы долго хохотали: в нашей недавно купленной квартирке картины не задерживались. Зоя вспомнила о кладовке в родительском доме. Неделю мы бродили по её любимым местам: она рисовала новьё - я дорисовывал и старое, и новое.
Выставка прошла с большим успехом. Гм... К которому мы привыкли.
Здесь мы и познакомились с Александром Блэкиттом - человеком, которого, как потом выяснилось, мы, не сговариваясь, мысленно обозвали надутым индюком Правда, когда на фуршете мэр привёл его к нашему столику, со стыдом пришлось признаться, что мы хоть и художники, но первое впечатление может обмануть и нас. Худощавый и даже костлявый, Александр... О, простите! - сэр Александр выглядел гораздо старше своих лет. Я с недоумением узнал, что ему, как и мне, всего лишь тридцать. Негромким голосом (Зоя, рассказывая матери по телефону, делает квадратные глаза и томно говорит: "Аристократичным!..")он произнёс привычные нам комплименты и внезапно, совсем не меняя интонаций, заявил: "Я предлагаю вам посетить моё поместье".
У Зои перехватило дыхание. Отвечать пришлось мне: "Будем рады вашему приглашению!"
- Ты представляешь?! Английский пейзаж! - восхищалась жена, уютно устроившись в моих объятиях. - Мы вернёмся с такими вещами!.. Ой, а ты английские мифы знаешь?
- Слишком слащаво! - улыбаясь, отрезал я. - Феи с фонариками, эльфы с крылышками. Заезжено, любимая! Или ты так не считаешь?
Баронет Александр Блэкитт дела в долгий ящик не откладывал. Приглашение пришло через неделю. Разговорным английским мы владели, документы нам сделали быстро. И вот мы выходим на железнодорожной станции. Зоя оглядывается, вздыхает от избытка впечатлений и мечтательно говорит:
- И кучер с поклоном сопроводит нас в открытое ландо!.. Или ландо во Франции?
Не кучер - шофёр, но с ожидаемым поклоном усадил нас в открытый "ягуар". На секунду прижавшись ко мне, Зоя тепло выдохнула в ухо:
- Я щас от восторга визжать буду! Колоритный тип, а?
"Колоритный" тип являл собой высоченную - выше меня - широкоплечую фигуру, в форме, в фуражке, надвинутой на глаза. И - усы. Идеальный образ кучера заграничных кровей. В нашем представлении.
- Визжи, - прошептал я. - Только не отвлекай. Начинаю входить в антураж.
- И-и! - прошелестела Зоя и хихикнула.
Впрочем, когда "ягуар" преодолел два длиннющих холма и перед нами возникло зрелище, достойное богов, Зоя мигом увяла. На третьем холме высилась полуразрушенная временем и людьми крепость. Её конус стремился к небу, обвиваемый, словно тяжёлой змеёй, широкой лестницей... Отделяло нас от башни почти затопленное кладбище.
У Зои перехватило дыхание.
- Скажите, пожалуйста, мистер! Это и есть дом сэра Александра?
Шофёр сбавил скорость и, к нашему удивлению, охотно ответил:
- Ну что вы! Эта башня относится к постройкам девятого века. С неё начинаются родовые земли Блэкиттов. Сейчас они живут в более современном здании.
- Построенном в каком веке? - немедленно спросила Зоя.
- В сороковых годах восемнадцатого, если судить по документам.
- А почему кладбище затоплено?
- Раньше здесь было болото. Но за границами земель работали старые шахты. Их вовремя не засыпали - поднялись подземные воды.
- Слишком прозаично, - вздохнула моя жена, адресуясь моему же уху.
Мы обогнули зеркальное кладбище и будто въехали в знаменитый пасмурный день Англии. Странно. Буквально минуты назад ярко сияло солнце и высоко в голубом небе плыли неспешные белые облака. И вдруг - предгрозовая темень. Я невольно обернулся. Сзади та же пасмурь. Не прислушиваясь к объяснениям шофёра, я пригляделся к кладбищу. Жена, наверное, приняла бы призрачно-белые тени за клочья нарождающегося тумана. Для меня ЭТО туманом не было. В душу вкрался вопрос: "Почему Блэкитт нас пригласил?"
Дальше - больше. У леса (у парка, по словам шофёра) машина резко встала. Я успел подхватить Зою, спасая от удара лбом.
- Что случилось?
- Показалось... Простите, пожалуйста, - пробормотал шофёр и подал машину назад, с обочины.
Я оглянулся. Нет, ему не показалось. Метнувшийся через дорогу громадный чёрный пёс следил за нами полыхающими зеленью глазами. Я снова посмотрел на шофёра, потом на жену. Они - не видели. Всё ясно...
Супруги Блэкитты встречали нас на ступенях дома, чуть побольше здания нашей мэрии. Зоя немного стушевалась от величественной элегантности Элизабет Блэкитт - высокой пепельной блондинки, которая представилась как Лиззи... Наверное, Блэкитты сочли меня несколько рассеянным, так как, здороваясь с ними, я то и дело посматривал вокруг. Но явно простили, может решив, что меня впечатлили окрестности. Я изо всех сил старался удержать на губах приветливую улыбку, пока хозяин показывал детали поместья. Хотя мои глаза невольно косили направо, где начиналась сплошная стена с почти незаметной дверью. Там стояла скелетообразная лошадь, впряжённая в повозку. Кучером восседал высокий отощавший бедолага, у ног которого жались две тёмные фигуры - их разглядеть я толком не смог.
Нас пригласили войти и показали комнаты, где мы пришли в себя после дороги и переоделись к ужину.
- Я чувствую себя странствующей герцогиней, - кокетливо сказала Зоя и, слегка сопя, сосредоточилась на моём галстуке. Я, конечно, воспользовался моментом и обнял жену. - Ну-у, Кирилл, стой спокойно. Я опять забыла, куда нужно совать этот кончик.
Я чмокнул её в нос, и мы под руку спустились в гостиную, откуда до обеденной комнаты нас довёл слуга. Дом вообще был наводнён слугами, из чего я сделал вывод: или Блэкитты очень богаты, или в здешних краях плохо с работой.
Светлая зала столовой с великолепными натюрмортами по стенам производила огромное впечатление. Как и весь дом. Я ощутил, как напряглась Зоя, и успокаивающе погладил её ладошку на моём локте. Слава Богу, нас не посадили в конце длиннейшего стола. Я-то боялся вести светский разговор, мучительно вслушиваясь в реплики хозяев и вопя ответы. И, слава Богу, Зоя быстро освоилась и взяла на себя основную беседу. Впрочем, это было нетрудно: она всего лишь сыпала вопросами о поместье, и хозяева, воодушевлённые её искренним любопытством, подробно отвечали. Изредка и я подавал реплики, но, видимо, невпопад, так что Блэкитты снисходительно оставили меня в покое.
Чёрный пёс сидел в дальнем углу и не сводил взгляда со спины Блэкитта. Здесь глаза зверя полыхали огненно-красным, очевидно, из-за электричества. И опять его никто не замечал. Хотя... Александр время от времени ёжился и поводил плечами, а однажды, когда дамы увлечённо защебетали, он быстро прогнулся, словно разминая позвоночник.
Наконец, подали десерт. Оставив дам, мы с хозяином вышли на балкон - огромнейшую открытую комнату, обставленную пластиком под дерево. Пёс, то и дело вздёргивая верхнюю губу и ворча, вышел за нами.
Я не курил, но прихватил креманку с мороженым. Устроившись в креслах, мы некоторое время молчали, наслаждаясь - я мороженым, Блэкитт - сигарой. Выждав, он заговорил. Я уже представлял, почему он нас пригласил, и сейчас он подтвердил мои догадки.
- Мне нравятся ваши картины, Кирилл. И надеюсь, вы не обижены, что приглашены с определённой целью. Согласны ли вы выполнить в течение месяца пять-шесть картин для нашего дома? Именно в вашей неповторимой манере? Ваше старание, разумеется, будет вознаграждено должным образом.
Я не стал расстраиваться, что нас пригласили поработать. Зоя же, услышав о заказе, ахнула от восторга. Как же - жизнь в старинном замке, знакомство со старинными английскими художниками (Блэкитт настоял быть гидом в собственной галерее).
Это - жизнь! Мы бродили по замку, по поместью. Нас восхитил дремучий лес, которым заканчивался замковый парк. Мы набрели на озерце, в чистой воде которого виднелись чёрные затонувшие деревья, а на сумрачной глади покоились снежно-белые кувшинки. Мы обнаружили чудесные полянки и часто приходили на ту, которая прятала под развесистой дикой яблоней скамейку. Сохранилось лишь тонкое кружево литья, но сидеть можно было. Мы набирали на кухне, с позволения главного повара, всякие печёности; украдкой повар давал нам яблочный сидр, принесённый из деревни, - Боже, какая вещь! - и мы устраивали пир, сидя на кружевном остове скамьи.
Лиззи с нами не ходила, а вот сэр Александр - часто. Зоя скоро заметила, что в обществе хозяина поместья я начинаю, по её выражению, кукситься. Да как же мне не это самое! Не кукситься! Вместе с Блэкиттом за нами отправлялся целый караван: чёрный пёс, к которому через пару дней присоединились ещё двое; компания на повозке, громыхание которой слышал только я; и ещё какая-то беловато-серая, насквозь прозрачная тень, похожая на женщину, закутанную в покрывало. Если хозяин оставался дома, псы бродили за ним, тень словно оседала на ступенях, а повозка торчала у той же двери в стене.
Иногда, особенно в дожди, на Зою накатывало и она запиралась в мастерской и писала, как сумасшедшая, по памяти и по фотографиям (гулять просто так мы не умеем). Тогда я один бродил по лесу... В отличие от Зои, я не обладал так называемым чувством пространства, мог и заблудиться.
И заблудился. Упрямо шагая вперёд (Англия маленькая - когда-нибудь из леса выйду!), шёл недолго: рванул проливной дождь. Он прогрохотал по листьям, отлупил траву, щедро окатил меня и - успокоился. Туча, однако, не ушла. Стало темно, словно вечером. Может, собирался новый ливень... Я выжал, как мог, куртку; брюки и рубашка только влажные - не сахарный, не растаю. А вот ботинки, кажется, хлюпали на последнем издыхании.
Вскоре шелест падающих с деревьев капель смолк, а трава выпрямилась. Я огляделся - и застыл. Как они появились? Когда? А может, они и были здесь, только я не замечал. Один стоял между корней узловатого дерева - в одеянии, похожем на чёрную рясу, и с накидкой на плечах; другой - копия первого, только мешковатое одеяние отсвечивает чуть голубоватым - сидел на крепком суке и сосредоточенно, с едва намеченной улыбкой взирал на огромную лиловую бабочку. В предгрозовой тьме окаменевшие фигуры, с неожиданно живыми на ветерке космами волос, казались неотъемлемой деталью готического пейзажа. Мне они показались знакомыми. Странно. В книге английских мифов я таких не встречал, хотя на паранормальность указывало не только одеяние, но и оружие: стоящий - на меч опирался, у сидящего опасный предмет покоился в наспинных ножнах.
Внезапно, всё так же глядя на бабочку, сидящий заговорил:
- До полнолуния три дня. Час нечистой силы всё ближе.
- Мы уже говорили об этом.
- Для нас ничего не меняется?
- Мы не в силах что-либо изменить. Если бы пять лет назад он довёл дело до конца, кровь Блэкиттов не угасла бы. Но мы связаны проклятием. Даже если ты захочешь помочь ему, ничего не получится.
Сидящий шевельнулся - я поспешно шагнул за дерево, у которого стоял. А когда снова выглянул - призраков не было. Лишь бабочка лениво порхала над громадной веткой, да в траве затеплились зеленоватые шарики. Они-то и подсказали, что я забрёл к болоту, а там, глядишь, и до затопленного кладбища недалеко.
Теперь я примерно представлял, как вернуться.
Подслушанный разговор я правильно понял. Но всё-таки таилась в нём странная нотка, какая-то фальшь. Призраки призраками, но...
Когда солидное пристанище Блэкиттов явилось передо мной как на ладони, тут-то меня озарило! Это я, наивный, решил, что призраки меня не видят! А они - говорили специально для меня! Но на что надеясь?
Остановившись у кустика, подстриженного под большущий пузырь, я наблюдал: из дверцы, которую сторожил высокий худущий призрак, вышли трое молодых людей.В обычной одежде - поэтому я не сразу понял, что это слуги Блэкиттов. С разбегу они проскочили призрачную повозку, причём один, наверное очень чувствительный, страдальчески сморщился и поддал скорости. Вслед, пугливо озираясь, выбежала девушка. Молодые люди чуть замедлили шаг, подхватили её рюкзак и понеслись дальше.
Так, кажется, обстановка в доме накаляется. Или лучше - охлаждается?
Я переоделся в сухое и пошёл искать народ. В жилых покоях, или как там они называются, я нашёл только хозяев. Вдохновение заперло Зою надолго. Блэкитт лично налил мне выпить и подвинул бутерброды.Лиззи произнесла несколько фраз о погоде и погрузилась в чтение дамского журнала. Правда, журнал её не слишком интересовал. Она чувствовала себя неуютно и часто исподтишка озабоченно взглядывала на мужа.
Чёрные псы бродили из угла в угол, сидели, прячась или просто устроившись с комфортом во всех тенях. Теперь их было так много, что я не пытался считать эти злобные морды. А допивая вино, едва не поперхнулся: под потолком и поверху стен шастали летучие мыши.
Для уюта Блэкитты зажгли свечи и к тёплому свету жались инстинктивно: призрачные твари живой свет обходили.
Мой рассказ о прогулке вызвал лишь вежливый интерес, но для меня был предисловием к главному. Я мобилизовал все свои хулиганские качества и попробовал роль интригана.
- Для вас, наверное, это привычно - жить в местах, где для нас всё дышит тайной. А у самого дома есть какие-либо тайны или предания?
- Конечно, любой старый дом в Англии имеет множество историй, в том числе и о сверхъестественном, - оживился хозяин. - Наша cамая яркая легенда, скорее, принадлежит нашей родовой истории, а не самому зданию. Легенда о проклятии, павшем на близнецов Блэкиттов - на Джорджа и Вирджинию. Говорят, их мать - Глициния - была ведьмой и обладала неким предметом, передававшимся по женской линии. Получив предмет, потомки тоже обретали паранормальные качества. Но Вирджиния не захотела им владеть. Время было воинственное, и подросшие близнецы плечом к плечу участвовали в обороне старого замка. В чём заключалось проклятие Глицинии, никто не знает. Но близнецы покончили с собой, и их похоронили за пределами освящённой земли. Род Блэкиттов с тех пор начал хиреть. Его представители с неумолимой точностью не доживали двух лет до возраста своего предшественника или старшего члена семьи. Мне - тридцать. Моему старшему брату было тридцать два... Он умер в свой день рождения. Как и остальные.
Он сгорбился, и Лиззи поспешила присесть рядом.
С бесцеремонной назойливостью я спросил:
- А вы пробовали раскопать тайну проклятия?
- Лет пять назад я начал разбирать документы, но...
Сообразив детали, я понял, что на Блэкиттов надеяться нечего: заворожённые легендой, они и пальцем не шевельнут, чтобы спастись от вековой напасти... Серая леди гуляла среди псов, и в мою душу закралось подозрение, что Глициния была упрямой особой - и, возможно, сейчас жалеет о личном проклятии. Что за предмет она собиралась передать дочери? Может, найдя его, я спасу Блэкиттов? Кхм... А зачем мне это надо?.. Уставившись в каминный огонь, я постарался понять свой порыв благородства и, к смущению, обнаружил, что благородства в моём порыве ни на грош. Чистейшей воды эгоизм. Спасу Блэкиттов - будут приглашать каждый год. А Зое здесь безумно нравится... Интересно. Неужели любое благородство имеет под собой эгоистическую основу?
Что-то колыхнулось рядом. Я обернулся. Псы к камину не подходили - кажется, им не нравился живой огонь. Но Серая леди туманным облачком летала где угодно. Я всматривался в едва различимые глаза и пытался так построить адресованную призраку фразу, чтобы Блэкитты не решили, что я сошёл с ума. Что ж, размышлять вслух может каждый.
- Какую же тайну скрывает леди Глициния?
Блэкитт вздохнул, Лиззи обняла его.
Серая леди поплыла к библиотечной двери.
- Александр, а можно взглянуть на ваши семейные документы? Всё-таки это старина, с которой я мало сталкивался. Это так прекрасно, когда семья ведёт свою письменную историю! Жаль, что я не умею читать рукописный английский текст.
Грубоватая лесть сработала: Блэкитт оживился и, подхватив под руку Лиззи, тоже направился к библиотеке, на ходу объясняя:
- Наши основные документы вы прочтёте легко/ В конце ХХ века мы отдали их в издательство и получили отлично оформленную книгу.
Псы будто знали, что дверь - единственный вход в библиотеку, и вошли не все. Но Блэкиттам всё же пришлось пройти сквозь свору, и Александр болезненно скривился.
Книга оказалась иллюстрированной всеми портретами из домашней галереи, включая миниатюры. Я отыскал страницы с Джорджем и Вирджинией. Слово в слово повторился рассказ Блэкитта. Холодок справа - Серая леди наклонилась над книгой. Призрачный палец ткнул в нижнюю строку. В слово "самоубийство". Я поднял глаза. Серая леди печально покачала головой. Моё недоумение легко понять. Что она сообщила мне? Что-то важное, по её мнению. Но что?..
А ночью мне приснилось - что... Чёрная ночь с бредовыми всполохами огней, огромная крепость в осаде. Лучники, арбалетчики - среди них близнецы - один за другим погибают. Вскоре остаются лишь брат с сестрой. Они продолжают защищать разрушенную лестницу. А короткие стрелы для арбалетов заканчиваются. Джордж сестре кричит что-то вроде: "Прикрой меня!" и свешивается со стены, выдирая из камня ещё хорошие стрелы. И - подстрелен сам. Но Вирджиния не понимает. Она только видит, что брат, которого она придерживает за пояс, внезапно тяжелеет. Она решает - ранен. Тянет изо всех сил. Но вытащить мужское тело - а близнецам по двадцать - не всякой девушке под силу даже в те сумрачные времена. Вирджиния об этом не думает... Вражеская стрела пробивает её плечо. Раненая девушка с мёртвым братом летит с огромной высоты...
Мокрый от холодного пота, испытавший вместе с близнецами страшное падение, я едва не разбудил Зою криком. Но встал тихонько и вышел.
Итак, самоубийства не было. Но люди решили, что брат и сестра, раненые, побоялись плена. И, по христианским обычаям, похоронили Блэкиттов за пределами кладбища. Может ли эта ошибка стать основанием для мстительного проклятия призраков? Я не знал. Намёк Серой леди, кажется подсказывал именно этот вариант.
Одно остаётся верным: Александр в своих исследованиях приблизился к разгадке. Но идти по его следам, доказывать, что истлевшие кости предков нужно перезахоронить на кладбище... И времени нет, и нет желания копаться в старых, пусть и уважаемых бумажках.
Я закрылся в мастерской и сел у окна, следя за еле заметным переходом ночи в утро. Наверное, я задремал, потому как вздрогнул, клюнув носом подоконник. Нервно зевнул и обернулся. Наши картины толпились по всей мастерской. Какое там пять-шесть! Мы работали лихорадочно: Зоя - на волне энтузиаста-первооткрывателя, я - на адреналине (псы, чёрт бы их... Но ведь чёрт своих не?..). Законченные картины стояли лицом к стене; те, что в работе, - смотрели на меня. Я подошёл к ним. Зоя дописывала любимую скамейку. На моей картине из-за валуна высовывался угрюмый носатый гном. Обе картины привычно - для меня - испускали еле видный слой света, какой я всегда видел на фотографиях с изображением живых. И тут меня словно укололо. Да вот же он - выход из положения!
- Вы верите в интуицию художника? - напрямик спросил я Блэкитта за завтраком.
- Да, верю, - помедлив, ответил он.
- Я не думаю, что близнецы Блэкитты покончили с собой. Судя по хроникам, они хорошие воины. А воины о самоубийстве не думают. Тем более в разгар битвы за собственный дом.
После моей тирады за столом воцарилась тишина. Первой не выдержала Лиззи.
- Мне кажется, за этим заявлением стоит не только кропотливая работа ищущего ума, - заметила она. - Вы что-то задумали, Кирилл?
-Преклоняюсь перед интуицией женской.
Я встал и раскланялся, сняв воображаемую шляпу. Женщины засмеялись. Улыбнулся даже Александр, по бокам стула которого лежали чёрные псы, а над головой, то и дело в вираже взрезая воздух, носились летучие мыши. В последние два дня Блэкитт чувствовал себя неважно, а вместе с живыми красками лица терял и присущую ему уверенность.
- Догадываюсь, - сказал он. - Хотите написать близнецов? Достаточно ли будет для вашего воображения миниатюр?
- Я вижу их перед глазами, словно живых. Но... изображу их в несколько фантазийном плане.
Серая леди остановилась у двери, оглянулась на меня и растаяла. Александр смотрел на дверь, будто всё-таки увидел призрака. Лиззи прислонилась к его плечу, и он длинно вздохнул.
...Я задвинул незаконченные картины подальше. Зоя хотела выйти на привычную прогулку, но, словно по моему заказу, зарядил ровный, изматывающий дождь. Блэкитты засели в кабинете, занимаясь финансовыми документами. Зная их примерное расписание, нетрудно догадаться, что просидят они до обеда.
- Зоя, никогда у тебя не спрашивал, но... Ты пишешь пейзажи. Как у тебя с интерьерами?
- Тоже неплохо.
- Усложним задание. Мне нужна картина, изображающая полуоткрытую дверь в спальню наших гостеприимных хозяев. Вторая - вид на входную дверь в сам дом. Маленькое уточнение: интерьеры должны быть в ночном освещении.
- Кирилл, а зачем?
- Пока сам плохо понимаю. Идея только оформляется, но чувствую - очень хороша!
Прежде чем приступить к этюдам, сбегал в библиотеку и выяснил в "Энциклопедии мифов", что час нечистой силы, о котором предупреждали близнецы, наступает в полночь первой полной луны. То есть точка в точку в день рождения Блэкитта.
Недоумевающая, но уже входящая во вкус работы, Зоя упоённо выписывала заказанный интерьер. Я заглянул к ней и показал большой палец.
- Виват профессионалу!
Псы по-хозяйски устроились у дверей в кабинет. Они настолько заполонили залу, что я, проходя её, вздрагивал - не дай Бог наступить! В такие моменты во мне кипело желание пнуть по чьему-нибудь широкому косматому заду. Желание глушилось опасением: "А вдруг задумка с картинами не сработает?"
Кстати, чёрные сущности, кажется, стали что-то подозревать. То одна, то другая чёрная башка поднималась и вперивалась в меня адскими огненными глазищами... Начинаю понимать Александра.
После ужина Зоя показала работу. В метр на семьдесят вместилось всё, что я хотел: приглушённый свет апартаментов, освещённая настольной лампой часть спальни. Теперь настал мой черед. Зоя спала - я вписывал недостающее, правда, теперь не с натуры, как привык, а с миниатюр из выпрошенной книги, дополняя образы воспоминанием.
Наутро снова моросил дождь. Я выскочил из дома, торопливо заснял нужный архитектурный кусочек здания и - не выдержал - погрозил кулаком повозке. Кучер едва повернул череп в мою сторону, но тёмные фигуры медленно выросли, словно вытянули шеи разглядеть меня.
Ужин в честь дня рождения оказался похожим на предыдущие, на десерт повар добавил лишь шампанское и сладкую мелочь. Мы поздравили бледного именинника и сказали, что наши подарки ещё сохнут и вручим их чуть позже.
Блэкитт, конечно, не ожидал, что чуть позже - это без десяти полночь. Мы вежливо постучали и вошли. Блэкитты не спали, как и ожидалось. Наше нахальство их изумило, поэтому вторжению они не сопротивлялись.
Зоя пришла с канделябрами, которые она собрала по всему дому. Расставив свечи в заранее оговоренных местах, она выключила электричество. Глядя на празднично сияющие огни, Блэкитт вздохнул. Интересно, как бы он среагировал при виде пятившихся из комнаты, злобно ворчавших чёрных псов?
Картины мы поставили чуть боком к двери.
Любопытство пересилило. Блэкитт подошёл к первой. Наверное, интуитивно к той, со спальней. Зоя жестом фокусника освободила полотно от ткани. Блэкитты ахнули: близнецы мечом и огнём (я добавил факелы) убивали, отгоняли от покоев адских чёрных чудовищ. Теперь уже с нетерпением Александр повернулся ко второй картине.
На какие-то мгновения наступила тишина - чета Блэкиттов словно переводила дыхание перед новым выражением восхищения. Зоя подняла было руку снять покрывало со следующего холста.
Тик-так, тик-так - отчётливо прозвучало в спальне, где бесшумно отсчитывали время электронные часы.
Александр схватился за сердце.
Странное тиканье постепенно стихало, но, перекрывая последние, умирающие в ночной тишине ритмичные звуки, в дверь громко, по-хозяйски постучали. И где-то на первом этаже стуку откликнулся бой старинных напольных часов, приветствующих полночь.
Мы с Зоей невольно шагнули к Блэкиттам. Наверное, перепуганная дробь наших сердец была слышна хорошо, но сейчас мы вслушивались в другое.
Ранее легко и бесшумно открывавшаяся дверь спальни вдруг начала ползти дёргаными толчками, угнетающе скрипя и подвывая.
На пороге встал высокий, иссохший до выпирающих костей человек, за спиной которого двигались две плохо различимые тени, у ног нетерпеливо сновали, сверкая кроваво-алыми глазищами, чёрные псы, а над головой с душераздирающим писком носились летучие мыши.
Их увидели все: Блэкитты обнялись с судорожным "ах", Зоя прильнула ко мне. Значит, вот он какой - час нечистой силы...
Не сводя глаз с медленно вплывающего в комнату призрака, я потянул ткань со второго полотна. Свечи внезапно вспыхнули ярчайшим пламенем! Между нами и призраком, пришедшим по душу хозяина поместья, сгустились две тени. В тех же просторных хламидах, не мешающих драться, фигуры стояли, как на моей картине, - твёрдо опершись на рукояти своих мечей. Соткавшаяся между ними хрупкая фигурка Серой леди величественно указала скелетообразному призраку на дверь...
Наутро ни Блэкитты, ни Зоя ничего не помнили. Для них ночь осталась беспокойной из-за небольшого сердечного приступа Александра.
Наши картины заняли почётное место в галерее дома. До отъезда, поглядывая на них, я всё так же видел ровное сияние, заставившее близнецов переступить порог дома и стать его защитниками.
А на следующее лето мы с Зоей приехали к Блэкиттам поздравить с прибавлением в семействе.
И только я один видел картину, которую очень бы хотел написать, но, наверное, не осмелюсь: в прекрасный летний день коляску с новорождёнными Блэкиттами вывезли в сад, и молодая мать,убаюкивая их, уснула на скамейке; призрачные близнецы склонились над близнецами живыми, и те радостно попискивали, пытаясь схватить призрачные руки невидимых для всех ангелов-хранителей.
P.S. Что за предмет должна была передать Глициния дочери, я так и не выяснил.