Дома царила полная тишина, даже телевизор не работал. Сначала я подумала, что родители снова куда-то уехали, но я ошиблась. Мама была в их комнате, я не решилась заглянуть, а папа сидел на кухне, пил кофе и просматривал газету. О Клер не было никаких новостей.
Всюду царила атмосфера подавленности. За окном стоял душный пасмурный день - наверно будет гроза. Я налила себе яблочный сок и хотела уже подняться в свою комнату, как зазвонил телефон. На полпути к лестнице я обернулась и вернулась в кухню. Папа приложил телефонную трубку к уху и напряженно слушал, нахмурив лоб и как-то странно побледнев. По выражению его лица я поняла, что звонок очень важный.
Как только разговор был окончен, папа решительным шагом направился в их с мамой спальню. Я последовала за ним, мне приходилось практически бежать - настолько быстро он шел. Задыхаясь от быстрого шага и жуткого волнения, я спросила:
- Что случилось? Кто это был? Звонили из полиции?
Мы уже добрались до их двери. Папа полностью проигнорировал мои вопросы; храня каменное выражение лица, он открыл дверь. На секунду я увидела светлую родительскую комнату: большое окно, бежевые стены, персиковые шторы...На огромной кровати, застеленной светло-оранжевым покрывалом, сидела мама и перелистывала большой семейный фотоальбом. Она даже не подняла глаз. Папа сделал шаг внутрь, повернувшись ко мне лицом лишь для того, чтобы закрыть дверь. И именно в это мгновенье заглянул мне в глаза. Никогда не забуду этот взгляд: его глаза были полны отчаяния и боли, хотя лицо не выражало никаких эмоций.
"Господи, у него такой взгляд, словно ему сказали, что Клер...умерла..." - мелькнула у меня в голове страшная мысль, и по телу пробежала дрожь.
- Из полиции звонили...- глухим голосом начала папа.
Из-за закрытой двери было очень плохо слышно, но мне претила мысль припасть к ней ухом и подслушивать, словно я вор или шпион. Я имею точно такое же право знать! Клер и моя семья тоже, как мама и папа. К тому же, я уже взрослая...Я в отчаянии заламывала руки, ежеминутно теребила волосы.
Набравшись храбрости, я толкнула дверь и зашла внутрь.
Мама все так же сидела на кровати, держа в руках наш альбом. Папа стоял перед ней, видимо не зная, с чего начать. Я произвела много шума, но никто даже не посмотрел в мою сторону. Я взглянула на маму. У нее было очень уставшее, изнуренное лицо. Но в глазах жила надежда. Папа стоял ко мне спиной, так что выражение его лица я просто не могла видеть. А сделать пару шагов вперед я не решалась - я чувствовала всю важность момента и не хотела им мешать. Буду сторонним наблюдателем.
Воздух вокруг меня был полон напряжения. Я очень хорошо чувствовала это. Казалось еще секунда - и я увижу искры. Мама по-прежнему смотрела на папу, глаза полны надежды. Но вот что-то изменилось. Я не могла сказать, что именно. Просто мамины глаза разом потухли. Она выронила альбом из рук, но похоже даже не заметила, как эта тяжелая вещь с грохотом упала на пол. Возможно, мама прочитала что-то в глазах отца. Не знаю. Но на нее было больно смотреть.
- Что случилось? - одними, белыми как мел, губами прошептала мама.
Папа покачал головой, сделал какой-то неопределенный жест руками. Словно хотел ее утешить и показать, что все безнадежно, одновременно. Мама побелела еще сильнее. Прикрыла глаза. Глубоко вздохнула. Прижала руки к груди, и хриплым голосом проговорила:
- Скажи!
Тут, наконец, я перестала мяться у дверей и прошла в комнату. Встала почти рядом с мамой и подняла альбом. Упав, он раскрылся на одной довольно старой фотографии: там были мы с Клер, мама, папа и бабушка. Забавно, но Клер здесь еще не была блондинкой. Я уже и забыла, какой у нее натуральный цвет волос. Мы сидели с ней, обнявшись, на бледных счастливых мордашках сапфирами сияют одинаково большие, яркие глаза. Несмотря на трагический момент, несмотря на витавшие в комнате страх и отчаяние, я улыбнулась. На фотографии две обнимающиеся девочки были настолько дружны, словно составляли две половинки одного целого. Медь моих волос смешивалась с золотом ее. Да-да, Клер бы считалась блондинкой даже среди рыжих! Среди всех родственников у нее самый светлый цвет. Ее волосы от природы нежнейшего оттенка, словно абрикосового. Они даже ближе к золотому.
Легкий стон оторвал меня от далеких светлых воспоминаний. Я снова вернулась в реальность. В эту страшную, мрачную реальность. Странно, но моя паника немного улеглась. Взглянув на фотографию, я почему-то обрела уверенность: эта девочка жива. Клер жива. По крайней мере - пока.
- Звонили из полиции. Детектив Стоун. Тот, который занимается пропажей Клер. В общем...
- Они ее нашли, ведь правда? Они нашли нашу дочь? Нашу Клер? -дрожащим голосом перебила его мама.
- Да, Колетт! - тихо и очень твердо произнес папа, - Они ее нашли. Детектив Стоун просил нас сейчас же подъехать...На опознание.
- На опознание? Они не уверены, что это наша девочка? Это странно, Клер наверняка сказала им...
Мама по-детски что-то лепетала, я не слушала. В моих ушах звенело только одно слово: опознание. Опознание? Но ведь опознают обычно тела! Это просто нелепо...
- Колетт! - практически прорычал папа, и я поняла, насколько сильны его страдания под этой маской спокойствия, - Они нашли...тело. По фотографии и описанию очень похожее на... Клер. Но тело...было в воде. Некоторое время. Нам надо...опознать.
Слова явно давались ему тяжело. Он старался говорить как можно деликатнее и спокойнее, но все равно то и дело срывался на какой-то полурык. Мама же сидела, бледная, словно ее обсыпали мукой. Ни движения, ни тени эмоций. Полнейшая пустота на лице и в широко открытых, ничего не выражающих глазах. Папа подошел к ней и взял за руку.
- Колетт, дорогая...- произнес он уже нежнее, - Нам придется через это пройти. Будь мужественна.
Мама перевела на него блуждающий и абсолютно безумный взгляд.
- Я не верю в это! - проговорила она тихим, но очень твердым голосом.
Папа ласково погладил ее по лицу и покачал головой. Меня очень разозлил это его жест. Он был таким...пессимистичным! Словно папа уже побывал в чертовом морге и увидел там Клер! Холодную и безжизненную...Он же не может знать наверняка! Зачем тогда он это делает? Зачем хочет растоптать последнюю надежду?! Это и так слишком больно.
По маминой щеке пробежала слеза, и она опустила голову.
- Скажи- ка, - вызывающим голосом, очень самоуверенно произнесла я, сверля папин затылок взглядом, - детектив Стоун случайно не говорил...Скажем, о каких-нибудь странных...повреждениях?
Папа повернул голову и злобно на меня уставился. Да, возможно я причиняю ему боль, но мне надо знать. Я чувствую, что Клер жива!
Хотя про такое вряд -ли говорят по телефону...Надеюсь, у папы мой вопрос не вызовет подозрений, хотя я практически на 100% уверена, что ни о каких убийствах с последующей маркировкой жертв он ничего не слышал. Об этом вообще мало кто слышал. По неизвестным мне причинам. Ну да дело не в тайнах следствия.
Я вытряхнула хлам ненужных рассуждений из головы и выжидающе уставилась на отца.
- Нет, Хлои! Он ни о чем таком не говорил. Я вообще не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Это меня очень...расстраивает. Тебе вообще не нужно было слышать весь этот разговор.
Это было последней каплей.
- Но я тоже имею право знать! Я часть этой семьи! Как и Клер! Это просто идиотизм - скрывать что-то от меня! Может, я могу помочь! - прокричала я. Горло еще побаливало, так что крик получился каким-то хриплым.
Папа повернулся ко мне всем корпусом, глаза его засверкали неприкрытым гневом. Мне даже стало страшно - никогда не различала я в спокойном флегматичном Питере такую пылкую натуру.
- Помочь? Чем!? - прокричал папа в ответ. Мама тем временем поднялась с кровати и попыталась встать между нами, - Если бы не ты, этого вообще бы не было! Хлои, неужели так трудно было проявить хоть немного чуткости, заботы или хотя бы здравого смысла?! Ты же старше ее, как ты могла вот так запросто бросить Клер!?
У меня кровь застыла в жилах, сердце словно сжала ледяная рука, кровь отлила от лица. Я задышала хрипло и прерывисто, словно загнанная лошадь. Папины слова больно резанули по сердцу, но хуже всего было то, что мне нечего было сказать в ответ. Питер был прав. И не думал останавливаться, предъявляя мне мои ошибки.
- Как ты могла бросить сестру? Из-за чего вы вообще поссорились? Да, я знаю, у Клер не легкий характер, но у нее такой возраст! Ты когда-то тоже смотрела на мир иначе, чем сейчас. Может, нужно было чуть меньше ее попрекать и чуть больше слушать?! Это ты не уследила, не уберегла! Хотя должна была быть ближе всех! Плохая сестра...
Мои глаза наполнились слезами. "Не уследила, не уберегла. Плохая сестра..."- я мысленно повторяла эти слова, пока папа их произносил. Я даже слышала свой собственный голос, говоривший это в унисон с папиным. Как же мне хотелось поспорить с этим обвинением! И я бы могла, ведь, в сущности, мы поссорились, когда я хотела помочь Клер. Но мне не хотелось ни спорить, ни оправдываться. Я чувствовала себя виноватой, и мне было очень плохо. Мне казалось, что я это заслужила, и я просто позволила тоске и боли захватить свое сердце.
- Питер, прекрати! Мы оба знаем, что это не ее вина! - довольно грозно прошипела мама, - Ей также плохо, как и нам. Не стоит срывать зло на других, она ни в чем не виновата.
Я благодарно посмотрела на маму. Одним быстрым движением руки смахнула со щеки горячую слезу, вырвавшуюся на свободу, несмотря на все мои старания сдержать ее.
- Пойдем, нас ждут! - пробормотал папа, бросив быстрый угрюмый взгляд в мою сторону.
Он взял маму за руку, поддерживая, словно она вот-вот могла упасть. Родители направились к выходу, я, словно побитая собака, поплелась за ними.
- Но ведь это не имеет смысла! Это не может быть Клер...Я знаю...Клер...Она жива, мне кажется...- тихо бормотала я, словно говоря сама с собой.
Папа резко обернулся, полный тихого гнева. Пронзив меня взглядом, в котором читалась чуть ли не ненависть (мне так показалось), он проговорил холодно и высокомерно:
- Лучше пойди, приляг, Дакота. Мне кажется, ты...перенервничала.
С этими словами он практически вытолкнул маму из дома и захлопнул дверь перед самым моим носом. Дакота? Ненавижу! Похоже, я сильно провинилась...
И снова дом погрузился в унылую тишину, а я осталась в гордом одиночестве. Был уже вечер, за окном понемногу начали сгущаться тени, а солнце, и так весь день скрытое в облаках, вовсе исчезло. Было душно и тихо, словно перед грозой. В неподвижном, ожидающем воздухе изредка проносились довольно резкие порывы прохладного ветерка. У меня болела голова, обида жгла сердце. Что мне делать? И почему я так уверена, что та несчастная - не Клер? Я легко могу ошибаться, и тогда...Но я не хотела думать об этом "тогда". Сегодня я твердо решила довериться себе, поверить в себя. Я буду следовать своим ощущениям, пусть внутренний голос ведет меня. Это последнее, что мне остается...
Я медленно побрела в родительскую комнату, сама не зная - зачем. Дверь была открыта, в разгаре ссоры никто не подумал ее прикрыть. Я вошла внутрь, окинув золотисто-персиковую спальню родителей бездумным взглядом. Здесь мне была знакома каждая мелочь, каждая деталь. Обычно эта комната просто в идеальном порядке, впрочем, как и весь дом (спасибо маме), но сегодня во всем чувствовалось какое-то пренебрежение, словно порядок здесь уже ничего не значил. Это читалось во всем: в сбитом покрывале на кровати, в брошенной на кресле одежде, в позабытом фотоальбоме, валяющемся на полу...Я подошла и подняла наш старый семейный альбом. Он был теплым и словно пронизанным воспоминаниями из прошлого. Я медленно провела по нему рукой, прочертив пальцем узор, изображенный на обложке. Мне страстно захотелось открыть его, перелистать. Хоть я и не видела в этом никакого смысла, от равнодушия не осталось и следа. Я резко открыла альбом, не выбирая места, просто так, наугад.
Первое, что зацепило взгляд - обилие зелени, какого-то изумрудного лесного мрака, покрывающего всю фотографию. Там, среди высоких, тесно росших деревьев, стояла бабушка. Деревья немного расходились в этом месте, образовывая своего рода прогалину, поросшую травкой и освещенную солнцем. А кругом - лес. Мне показалось, что я даже услышала пение лесных птиц, шелест и скрип деревьев, потревоженных ветром. Бабушка слегка улыбалась и указывала куда-то в бок, откуда в разные стороны, словно нитки от оброненных клубков, во мрак убегали тропинки.
Я вся похолодела, пальцы перестали слушаться. Неудивительно, что то место казалось мне знакомым...Еще бы, ведь я была там! Мы с бабушкой всегда были очень дружны. Ни с кем я не проводила столько времени, сколько с ней. Я никогда не была уверена в себе. Нет, у меня не заниженная самооценка, просто...Чтобы поверить в себя, мне для начало нужно было, чтобы кто-то другой в меня поверил. А бабушка Абби верила всегда. Мы любили подолгу гулять на природе, особенно в лесу. Странно, насколько удивительно четкими были эти внезапные, вынырнувшие невесть откуда воспоминания детства. Помню, как мы бродили, уходя все глубже в чащу. Час, два, три...Устраивали милые пикнички и никогда ничего не боялись. Этот лес я тоже отчетливо помню: он был любимейшим местом наших походов. Недалеко от города, может, час-полтора пути. Густой, темный, таинственный. Я могу ошибаться, но раньше он вроде был заповедником...Там даже проводились какие-то исследования с целью сохранения этого зеленого памятника.
Я сидела, а сердце мое билось, будто от быстрого бега. И я не знала, почему, пока снова не перевела взгляд туда, куда, как - бы невзначай, указывала рука бабушки. Тропки, прямо как в моем сне...Я резко подскочила, аж голова закружилась. Кровь билась в висках, голову словно сжал тугой обруч. Но я не обратила внимание на очередной приступ идиотской мигрени, в мыслях была только одна картина: поляна, полуразвалившийся домик, жуткий крик...Трудно понять, что к чему отнести, но если подключить фантазию...Думаю, можно предположить, что Клер там. И что другие до нее тоже были там. Вероятно, это его убежище. Но что если я неправа и все поняла не так?
Удивительно, как быстро летит за размышлениями время. За окном уже стоял сумрак, а ветер с силой бился в окно. Я попыталась взять себя в руки. Во всем нужно искать положительные стороны, главное все хорошенько обдумать. Но думать было сложно, мысли разбегались в разные стороны, перед глазами мелькали страшные картинки. Трудно забыть такое. Руки сильно дрожали, я сжала их в кулаки, надеясь унять дрожь. Итак...
Во-первых, я знаю, где Клер. Я даже знаю прямой путь, ведь я столько раз была там, причем не только наяву. Это плюс. Но как туда доехать? Столько лет прошло с тех пор, как мы с бабушкой ездили в тот лес...Я была совсем ребенком, к тому же, за рулем сидела бабушка, не я. Это, несомненно, минус, причем очень большой. В -третьих, только я знаю, где моя сестра, только я могу ей помочь, и это перечеркивает все предыдущие расчеты. Я должна ее найти. И проделать этот путь мне придется одной. А кто мне поверит? Конечно, никто...Папе о таком даже заикнуться страшно, я уж молчу про полицию. А мама...Она слишком сломлена горем и отчаянием, не хочу давать ей безумных надежд и новых поводов для волнения. В конце концов, я могу ошибаться. Боязнь попасть в нелепую ситуацию и потревожить всех понапрасну сыграла чуть ли не решающую роль в моем решении.
Тем временем головная боль усилилась, мне было до жути больно смотреть по сторонам, ходить, моргать и даже дышать. Больше всего на свете я хотела выпить хорошенькие беленькие таблеточки снотворного и уснуть, скрыться от этого кошмара. Но мне нужно было сделать слишком много, не приходилось думать о счастливом неведении. Теперь, если я просто спрячусь и опущу руки, Клер умрет. И это действительно будет только моя вина. То, что она пропала - уже моя вина, ведь если бы я не отмахнулась от этого раньше, не прикрывалась вечным доводом пассивности и равнодушия: " А что я могу сделать?"- ничего этого вообще бы не было.
Раньше мне не нравилась эмоциональность в людях: ненавидеть или обожать - я предпочитала просто быть ровной, не слишком давать волю чувствам, гасить их. Но теперь - нет ничего страшнее равнодушия!
Я медленно поднялась наверх, держась руками за невыносимо болящие виски. Каждый шаг отдавался в голове ударами отбойного молотка. Я добрела до кабинета, включила компьютер. Я хотела найти наикратчайший путь в тот лес. Зайду в Google, нарою каких-нибудь спутниковых карт. И главное - надо поторапливаться. Яркий свет от экрана монитора больно резанул глаза. В темной комнате это был единственный источник света. Я открыла одну из спутниковых карт и, щуря глаза и превозмогая накатывающие обмороки, принялась изучать сеть дорог, шоссе, магистралей, ведущих к обширным зеленым пространствам.
Я пересмотрела уже довольно много возможностей, но все они казались мне неверными. Все эти маршруты не вызывали никаких воспоминаний. Ничего. Я тяжело вздохнула, застонав от дикой боли, словно мой мозг взрывался в замедленном режиме. Я повернула голову и уставилась в окно. Темнота, ветер, одиночество. А я так скучаю по Клер...Я закрыла глаза и попыталась представить одну из прогулок с бабушкой. Мы ездили на ее старой, белой машине. Неожиданно поездка стала представляться мне все яснее и яснее, словно я погружалась в прошлое.
Я видела знаки и таблички с названиями улиц, быстро проносящиеся мимо. Бабушка что-то тихо напевала. Поворот, еще один...Вся дорога удивительно четко рисовалась перед моими глазами. Но вот пение прекратилось, а ясный солнечный день обратился сумеречным душным вечером. Я с ужасом поняла, что это именно я сижу за рулем и веду машину, причем точно знаю, куда ехать. Последний поворот, и дорога скрылась в густых зарослях. Большие раскидистые деревья обступили дорогу со всех сторон. Вот закончился асфальт, за ним - гравий. Дорога все больше превращалась в лесную тропу, и, наконец, оборвалась, уперевшись в могучие деревья. Было уже темно, свет фар выхватывал из мрака небольшие куски окружавшего меня пейзажа. Мне было мало что видно, но вот я открыла дверь и вышла. Сделала пару шагов и неожиданно различила какие-то очертания за ближайшей порослью кустарника. Подошла ближе, присмотрелась. У меня даже ноги подкосились: это была машина. Было слишком темно, чтобы различить цвет, модель или еще какие-нибудь опознавательные черты, но все-таки, думаю, это была моя машина. Я подбежала ближе - машина была пуста, двери не заперты. Ключи торчали в зажигании. Я протянула руку и нащупала знакомый брелок. О боже...
Я беспомощно оглянулась, ничего не видя, ослепленная страхом и темнотой. Что же делать? " На перекрестке троп..." - мелькнуло у меня в голове, словно чей-то тихий шепот. Найти бы еще этот чертов перекресток, во всех снах я уже была на нем! Резкий холодный ветер заставил меня повернуть голову, чтобы волосы не лезли в лицо. Тут же я заметила еле различимый, узкий пробел в ряде плотно сросшихся, спутавшихся кустов. Ни минуты не сомневаясь, испытывая ужас, я ломанулась в кустарник. Исцарапав лицо и руки, я все же преодолела препятствие и увидела небольшую тропку, очень узкую, почти полностью заросшую травой. Неожиданно раздался резкий хлопок, я обернулась и с грохотом упала.
Потирая ушибленные места, я удивленно уставилась на включенный компьютер. Я уснула? Ну, это было похоже на сон. Я вскочила на ноги, удивляясь тому, с какой легкостью мне это удалось. Прислушалась. Снизу раздавались голоса родителей. Наверное, они очень громко хлопнули входной дверью. Сердце стало учащенно биться: я и хотела, и боялась услышать новости...Но хотела все же больше. К чувству страха примешивалась также и какая-то странная радость, практически воодушевление. Теперь я знаю дорогу, теперь я могу что-то сделать.
Проходя мимо зеркала, висящего рядом со столом Клер, я увидела следы от кнопочек, отпечатавшиеся на щеке. Похоже, я спала на клавиатуре. Мило...Я пулей слетела вниз и остановилась у лестницы. Папа, приобняв маму, вел ее в их комнату. По выражению их лиц трудно было понять, хорошие новости или плохие. Они выглядели бесконечно уставшими и измученными. Я робко поплелась за ними. Родители не обратили на меня ни малейшего внимания. Вот папа положил практически бесчувственную маму на кровать, повернулся ко мне. Его апатичный взгляд устремлен прямо на меня.
- Как все прошло? - тихо спросила я, не подобрав лучших слов.
- Это не она. Не наша Клер...- выдохнул папа.
В его голосе не было радости или печали, он звучал ровно. Может, нотки облегчения заметно сквозили в интонациях, вот и все. Видимо, эта поездка сильно вымотала их обоих. Не удивительно. Они столько пережили сегодня, столького натерпелись. Я кивнула головой и пошла в свою комнату.
Там я завязала волосы в хвост, надела старые джинсы, черные кроссовки, плотную серую толстовку поверх хлопковой футболки. Запихала телефон в один карман, газовый баллончик - в другой. Тихо спустилась вниз, прислушалась. В доме было тихо, даже голосов родителей слышно не было. Хотя им наверняка было о чем поговорить...Я подошла к крючкам с ключами. К моему величайшему разочарованию они были пусты. Вот черт!!! Я в отчаянии обшарила все вокруг, не решаясь включить свет. Пусто. Они не упали, не выпали, не закатились...Я только нащупала папину ветровку, небрежно брошенную около шкафа. Краснея, я проверила карманы - словно мерзкий вор - и нашла ключи от папиной машины. Мысленно возликовав и почувствовав новый прилив возбуждения, я осторожно прокралась в гараж. Но прежде чем рвануть навстречу судьбе, я нашла новый, довольно мощный фонарик, проверила батарейки и только потом залезла в машину, завела мотор и надавила на педаль.
Я уверенно двигалась по плохо освещенной дороге, словно сто раз ездила по этому маршруту. Удивительно, но каждый поворот, каждый знак и перекресток - все было каким-то знакомым и привычным. Я крепко держала руль, стараясь не думать о том, сколько волнений и страхов принесет мой "побег" родителям. Надеюсь, мне повезет, и они вообще ничего не заметят, что все-таки маловероятно. Бедная мама, если моя пропажа обнаружилась - она наверно с ума сходит! Но иначе ведь никак. Не могла же я просто пойти и сказать им...И что сказать? Меня бы никуда не пустили, а записали бы на прием к психиатру...
Я пыталась сохранить спокойствие, дышать ровно и беречь ясность мысли. Сейчас это точно не помешает...Но по мере приближения к тому месту, к моей заветной цели, меня охватывала какая-то дрожь, и вместе с возбуждением незаметно подкралась паника. Поворот, еще один...Асфальтовая дорога сменилась гравием, и я уперлась в зеленый тупик. Крепко сжав в руке фонарик, я, глубоко вздохнув, вышла из машины. Резкий порыв холодного, пропитанного лесными запахами ветра чуть не сбил меня с ног и привел в чувство. Я включила фонарик, направив поток яркого света прямо перед собой. Вокруг было темно, деревья с каким-то стоном колыхались ветром. Мягко ступая по траве, я направилась к тому месту, где в моих снах стояла машина. И я не ошиблась. Свет фонаря не оставлял никаких сомнений: это была мой автомобиль. Но все же я, повинуясь какому-то порыву, подошла, открыла не запертую дверь и, не глядя, протянула руку внутрь, нащупав знакомый брелок на ключах.
Я дрожала. Скорее от страха, чем от холода. Теперь я даже не чувствовала леденящего ветра. Мной овладело какое-то лихорадочное возбуждение, щеки так и пылали. Повинуясь какой-то странной потребности в действии, я развернулась и бросилась напролом через кустарник, туда, где при помощи фонаря обнаружила небольшой просвет в плотной стене веток и листьев. Продравшись через эти заросли, я оказалась на едва заметной, поросшей травой тропинке.
Я осветила тропу, насколько хватило мощности фонаря. Сразу за стеной кустов новой непреодолимой преградой вырастал лес. Я сделала шаг вперед, беспомощно оглянувшись по сторонам. Куда теперь? Честно говоря, я надеялась, что если освещу все вокруг, то сразу найду тот злополучный "перекресток". Но к великому моему ужасу, этого не случилось. Я сделала еще пару шагов вперед. Ветер, страшно воя, снова растормошил деревья, и их скрип, похожий на человеческий стон, спровоцировали у меня новый приступ паники.
" Спокойно, Хлои, не надо бояться..." - думала я, осознавая, насколько жутко, на самом деле, быть одной в лесу, ночью, наедине с тьмой. Я закрыла глаза, представляя себе лицо Клер. Я представляла, что мы возвращаемся домой, что сидим на кухне. Что мы друзья: мы смеемся и строим планы на будущее. Мы рядом и счастливы. " Как же я хочу вернуть тебя!" - с болью подумала я. Мне даже показалось, что я сказала это вслух - я словно свой голос услышала со стороны. И открыла глаза.
Неприятно поразила темнота, окружавшая меня. Мне хватило и доли секунды, чтобы понять, что именно так меня смущает. Мой фонарик, жалкий предатель, не горел, хотя я вставила абсолютно новые батарейки. Черт! Одна, ночью, наедине с каким-то психом...Я затравленно огляделась, всматриваясь в темноту. Вдруг взгляд наткнулся на какой-то легкий свет, словно сконцентрированное лунное сияние. Я присмотрелась и различила человеческие очертания. Словно сотканная из звездной пыли и нежного лунного свечения, полупрозрачная и невесомая, среди деревьев стояла девушка. Страх отступил; не желая разбираться в чем-либо, я просто рванула к ней на предельной скорости. Удивительно, но догнать незнакомку никак не получалось: чем быстрее я бежала, тем неуловимей мелькал призрачный силуэт среди деревьев. В одно мгновенье мне почудилось, что я вижу длинные светлые волосы, развивающиеся на ветру...Будто это была Клер.
В следующую секунду незнакомка резко затормозила и начала таять в воздухе. Я же, пытаясь остановиться, запнулась за какую-то корягу и упала посреди травы, веток и прочего лесного сора. Всю дорогу во время бега я мечтала не наступить в муравейник. Упасть в муравейник - моя детская фобия, так что, падая, я боялась угодить в муравьиную кучу. Но все обошлось: я только сильно ударилась коленом и выронила фонарик. Хоть он и не работал, я все же попыталась его найти, надеясь, что теперь он загорится. Несколько минут я шарила руками по земле, пока мой взгляд не привлек один небольшой кустарник. Точнее, во время поисков, я увидела рядом с ним что-то смутно меня манившее. Я подошла ближе, протянула руку...
На ладошке, освещенный лишь бледным звездным светом, тускло переливался серебряный кулон. Тонкая витая цепочка, серая в темноте, а на ней - маленькая звездочка, словно сплетенная из серебряного кружева. В центре - крошечный камушек, который ночная мгла обратила практически в черный. Браслет Клер.
Я выпрямилась, сжимая в руке находку. Затем бережно сунула браслет в карман, убедилась, что газовый баллончик не был потерян, и, слегка отстранив куст, сделала шаг вперед. Теперь я испытала радость вперемежку с диким страхом - передо мной, каждая ведя в ночную тьму, разбегались узкие тропки. Я отлично знала, какую выбрать и куда бежать, но я медлила. Неизвестно, куда она приведет. Нет, я конечно знала, куда. К избе. Но вот к какому концу...Сказав себе, что бояться не стыдно, я также добавила, что времени в обрез. Нервно потеребив какую-то травинку, я, наконец, решилась. Теперь мне хотелось только одного - чтобы все закончилось. Последняя разумная мысль, посетившая меня, была о подстраховке. Я вытащила сотовый телефон, была бы только связь.
Видимо мой ангел- хранитель в эту ночь не спал. Невероятно, но связь была! Я набрала номер Эшли, не знаю почему, но я выбрала ее. Перекрикивая возражения подруги, я старательно, словно мантру, твердила названия улиц, одну за другой. В конце концов, Эшли сдалась и повторила их вслед за мной. Не дав ей опомниться, я пробормотала:
- После того поворота ехать прямо...До конца дороги. Там будет моя машина. И папина. Дальше...Мне трудно объяснить, я уже плохо помню...-мысли стали путаться, - Но тут потом будет перекресток...В общем, мне нужно бежать. Клер в каком-то полуразрушенном доме, на какой-то крошечной полянке...Я люблю тебя, Эшли. Ты самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала. Да, и передай привет Крису...
Я отсоединилась несмотря на то, что Эшли, пытаясь убедить меня никуда не ходить и вернуться домой, перешла на крик. Несмотря на слезы в ее голосе и на то, что она, несомненно, советовала разумную вещь. Я было подумала, что теперь она будет ежесекундно названивать. Опустила глаза на дисплей, ожидая, что вот-вот заиграет мелодия, но связь просто испарилась. Вот теперь я действительно одна...
Но я уже все решила: сделав глубокий вдох, я ринулась по уже выбранной тропе. Вскоре показалась нужная поляна, резко вынырнувшая из-за деревьев. Я нашла то место, где смогла подобраться к домику в прошлый раз. Ветер раздувал волосы, стянутые в хвост. Я притаилась. Вглядываясь во тьму, я ожидала увидеть тот огонек, что постоянно снился мне. Но все было тихо и укутано сумраком. Теперь меня ждал самый решительный, самый опасный шаг. Надеюсь, что не самый последний...И я сделала его.
Тихо, почти ползком, прячась за каждым кустом, я подбиралась к домику, все время оглядываясь и прислушиваясь. Но ничего не увидела и не услышала. Может, я ошиблась? Не знаю, чего я хотела больше: ошибиться или быть правой. Думаю, оба варианта одинаково плохи...Но медлить больше нельзя, и я, мысленно расцеловав маму, обняв Эшли и Кристофера, дрожа от напряжения и страха, подошла к двери. Я быстро оглянулась по сторонам, но ничего не заметила. Переключив все внимание на дверь, я долго думала, как же мне войти.
Дверь была массивной, но дряхлой и источенной временем. Она соскочила с одной из петель и снизу была просто прислонена, точнее - вбита. Таким образом, деревянный прямоугольник держался только на верхней петле. Ручки не было. Я попыталась открыть ее, схватившись снизу, но лишь обломала ногти. Тогда, сделав небольшой подкоп (дом стоял прямо на земле, будто от старости врос в нее), я ухватилась за нижний правый угол и с силой дернула, примостившись попой прямо в грязь. Дверь поддалась, теперь зловещей темнотой мне зияла довольно широкая щель. Прилагая неимоверные усилия, я все же смогла проникнуть внутрь.
Поначалу я не видела ничего, но когда глаза привыкли к темноте, я различила полупровалившийся пол, трухлявые стены, запах сырости...По-видимому вышел месяц: через щели в домик проник тусклый свет. Тогда я увидела, что в дырах в полу видна земля и даже трава, растущая на ней, а доски покрыты густым мхом. Все казалось очень склизким и мерзким, в доме было холоднее, чем снаружи. Сыро, холодно - словно в старом погребе или склепе. Но вот мой взгляд проник вглубь, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди: в дальнем углу, выделяясь на фоне мрачных стен, сидела, а точнее полулежала белокурая девушка. Она казалась невероятно хрупкой и беспомощной, и явно была без чувств.
Я подлетела к Клер и рухнула рядом с ней на колени, погрузившись в мягкий мох. Я даже не заметила, когда начала плакать, но слезы бежали из глаз, а рот сдавленным шепотом своевольно нес всякую чушь. Я приобняла словно бы невесомое тело сестры: ее светлое платье было сильно порвано, вся она была перемазана землей и покрыта ссадинами. А волосы...Я даже не поверила своим глазам: неровные, словно клочьями отхваченные локоны обрамляли ее бледное лицо. Я провела по коротким, недостающим даже до плеч волосам. Времени осталось меньше, чем я думала...
Но вот Клер вздрогнула и открыла глаза. Она попыталась оттолкнуть меня и даже взвизгнула, но я лишь крепче обняла ее.
- Не бойся, это я, Хлои...- быстро зашептала я.
Клер как-то странно обмякла у меня на руках, я даже подумала, что она вновь потеряла сознание. Но вот моей щеки коснулась холодная, мягкая рука.
- Хлои? - произнесла Клер, и я почувствовала, как она пристально всматривается в мое лицо.
- Да. Это я. Все хорошо, не бойся! Мы выберемся, слышишь? Ты можешь идти?
- Господи, Хлои...Ты была права...Он действительно опасен! Он не любит меня и никогда не любил...Боже! Прости меня, Хлои, я так ошибалась...- невнятное, словно в бреду, бормотание Клер перемешивалось со всхлипами.
Ее трясло, как в лихорадке. Я чувствовала это, потому что все еще крепко ее обнимала и дрожала вместе с ней. Она судорожно сжимала меня руками, словно боялась, что я исчезну. Плохо дело, истерика мне сейчас ни к чему!
- Шшш, не плачь! Все будет хорошо, только успокойся. Нам нужно быстро выбираться, я знаю дорогу, там папина машина...
Но Клер неожиданно схватила меня за руку и приложила ее к своему запястью. Я ощутила что-то холодное и твердое, похожее на металл. Страшная догадка мелькнула в голове, я нащупала сначала металлический браслет, а затем и толстую цепь, тянущуюся от него. Это было концом. Даже если бы я была самым большим оптимистом во всей вселенной тот простой факт, что Клер прикована, разрушил бы все надежды. А ведь я была прикована вместе с ней. Я не могла уйти. Не могла оставить ее одну, такую беспомощную и напуганную, такую беззащитную...Вероятно, я мало чем смогу ей помочь. И пусть это неразумно, но я не уйду.
- Ты пыталась высвободиться? Порвать цепь, или еще что-нибудь?
Пусть я и не оптимист, но пока я могу - я буду бороться. Может, чудо все же свершится?
- Все безнадежно...- с отчаянием прошептала сестра.
Я выкарабкалась из ее цепких объятий, раз триста повторив, что не уйду, и подползла к стене. Там я нащупала металлическое кольцо, в которое входила цепь. Стена здесь была прочнее, чем в других местах, но все равно такая же старая. Можно попробовать выдернуть кольцо вместе с куском доски. Я подергала кольцо, полностью измазавшись в какой-то затхлой мерзкой грязи, пахнувшей болотом или протухшими улитками, но стена не поддалась. Я еще раз ощупала доску: она была тверда и не поросла мхом. Видимо новая...Да уж, тот тип хорошо подготовился!
Неожиданно я почувствовала прикосновение, и только сейчас заметила, что Клер сидит рядом со мной, сжавшись в маленький комочек.
- Ну как? - прошептала она.
Я не ответила, лишь снова ухватилась за чертово кольцо и с силой дернула. С такой силой, что захрустели суставы. И оно поддалось. Чуть-чуть, но я заметила, что рядом с основанием кольца образовался небольшой бугорок. Видимо, оно было закреплено еще и с той стороны. Если повозиться еще немного, не жалеть сил и подключить к процессу Клер...
Но мое воодушевление умерло, не успев перерасти в очередную надежду. Клер как-то затравленно пискнула и крепко вцепилась в меня. Я сначала не поняла причину ее ужаса, но через секунду заметила какой-то свет, мелькавший сквозь щели. И он приближался. Я тоже крепко обняла Клер, чувствуя, как сильно она дрожит, ощущая ее отчаяние и страх. Теперь она, не стесняясь, плакала, и слезы ее капали мне на руки.
Я с ужасом уставилась на дверь, которую едва прикрыла за собой. В щели был уже виден мужской силуэт, а яркий свет фонаря был направлен прямо на дверь и слепил глаза. Как-то не к месту вспомнился рассказ бабушки о том, как какая-то горстка ученых-экологов проводила в этом лесу исследования. У них даже была здесь крошечная полевая лаборатория, в лесной глуши. Маленький деревянный домик, заброшенный уже много лет назад...
Мужчина за дверью не делал никаких движений, и я уже было начала надеяться, что он уйдет и даст нам еще немного времени...Но и эта надежда не оправдалась: через минуту дверь с грохотом открылась, и нас ослепил яркий свет, больно режущий глаза. Клер замерла, я даже не чувствовала ее дыхание. Она словно в камень обратилась. Я же, преодолевая боль и сильно щурясь, пыталась рассмотреть мужчину. Но свет бил прямо в глаза, так что мне удалось не много: он был высоким, атлетически сложенным и, очевидно, очень сильным.
Я вся была скована страхом, а Клер так вообще не подавала признаков жизни. Даже объятия ее ослабли, и я крепче прижала ее к себе.
- Я люблю тебя...- прошелестела я неслушающимися губами.
Сестра ничего не ответила, только сильно вздрогнула. Я отвела от нее взгляд и вновь уставилась на человека, стоявшего перед нами. Он немного опустил фонарь, так что свет теперь меньше мешал нам. Но лица его все равно не было видно. Я только чувствовала страх и тьму, идущие от него. Да, я была в ужасе и практически не могла думать. Можно ли бояться больше? Я сомневалась, пока не увидела во второй руке огромный, явно очень острый нож с широким лезвием. И тогда я услышала крик. Страшный вопль отчаяния, который, как я поняла через несколько секунд, когда он уже затих, вырвался на свободу из моей груди. Выходит, это не Клер я слышала, притаившись у дома, а себя.
Но вот мой крик стих, и все погрузилось в тишину. Лишь зловещий смешок на долю секунды прервал ее. И эта усмешка явно не принадлежала ни мне, ни Клер, и уж конечно не предвещала ничего хорошего. Я видела, как фигура двинулась на нас, медленно и осторожно. Я снова стиснула практически бесчувственную Клер и, бросив быстрый взгляд на приближающееся лезвие, закрыла глаза.
Спустя ничтожно малое количество времени, я услышала оглушительный лай собак и крики людей. Я открыла глаза. Домик наполнился ярким светом фонарей и довольно большим количеством людей. Я не различала слов, но все они громко кричали повелительными и властными голосами. Затем звуки борьбы и дикий, пугающий смех. Все суетились, теперь практически весь свет был направлен на нас с Клер, но я уже почти ничего не видела.
Мгновенье спустя я почувствовала, как меня накрыли чем-то теплым и мягким, чьи-то заботливые руки гладили меня по лицу. Я чувствовала ужасную слабость, казалось, ни одна конечность мне не повинуется. Я словно плыла по воздуху, руки и ноги безвольно свисали: видимо кто-то нес меня на руках. Теперь я почти ничего не ощущала и не слышала - все словно уплыло куда-то или испарилось. Постепенно я погружалась во мрак, нисколько не сопротивляясь. Мне было тепло и спокойно. Похоже, я окончательно отключилась.