В тишине морозной ночи треск лопнувшего ствола яблони прозвучал как пистолетный выстрел. Но стоящие в темноте леса, начинавшегося прямо за деревенской околицей, парень и девушка ничего не услышали. Они были поглощены разговором, который для обоих решал очень многое.
- Уже пятого! Какие-то семь дней! Подумать только! - еле слышно прошептала девушка, - одна неделя, и мы погоним немца.
- Даже раньше! Первые атаки начнутся ещё третьего декабря, а артудары по позициям - второго.
- Пять суток! Всего сто двадцать часов! Спасибо, Серёжа! А теперь мне пора!
- Но зачем же, зачем! О Господи! Я же только что всё тебе объяснил! То, что ты делаешь - бессмысленно! Эти дома и конюшни нужны будут нашим наступающим частям! Скоро немцы сами их жечь станут, при отступлении! Да и не умеешь ты ничего! Диверсантов в разведшколах годами минно-взрывному делу учат, а ты месяц назад ещё и слов-то таких не знала...
- Но ведь кому-то надо!
- Как ты не понимаешь, я на десять минут только время остановил! Пять - уже прошли! У нас, в будущем, война эта почти триста лет, как закончилась! Мы уже победили... извини - вы...
- Это всё я понимаю! И верю, что не врёшь! Машинка твоя, что кинофильмы на ладони показывает - сейчас такой быть не может. Да и хочется... ой, как хочется верить, что возьмём мы в конце концов этот клятый Берлин, а труп Гитлера его прихвостни эсэсовские на костре сожгут...
- Так чего же ты? Ну!
- Нет! Сегодня я уйду, завтра другой, третий, четырнадцатый... И крутанётся колесо истории совсем в другую сторону. Нельзя - это! Неправильно... Так что, спасибо тебе, я остаюсь!
- Да за что? За что спасибо?
- За то, что теперь не только верить, но и знать буду, что не зря всё! Что погоним мы фашистских гадов, через неделю уже! Полетят они от стен Москвы... кверх тормашками!
- Послушай меня, ты! Идиотка! Я расчёты провёл! Специально ситуацию десятки раз прогнал на все варианты. Вероятность того, что твой уход хоть на что-то повлияет, меньше чем десять в минус семисотой степени. Ты это понимаешь! Ты можешь жить, можешь умереть! Но ничего этим не изменишь! Ничего!
- Смешные вы там, в будущем! Я присягу давала! Всё, что есть у меня, и даже жизнь - Родине обещала отдать! Все свои силы, знания, умения!
- Да ведь не умеешь ты ничего, сколько можно об этом талдычить! Тебя потому и послали! Дезинформация это, рейды ваши... Только для того, чтобы немцы в наступление наше до последней минуты не верили! А ты и тебе подобные - жертвенные овцы...
- Вот видишь! Значит, есть и от нас польза! Значит, всё - согласно присяге! Кто поумней да посноровистей, знания и умения Родине отдаёт, а я наивность и косорукость. Если командование решило, что от нас в этом рейде польза какая-то есть, если задумано так, чтобы меня поймали и повесили... Если от этого зависит, догадаются ли фрицы, что их вскоре от стен Москвы погонят...
- Неужели тебе не страшно умирать?
- Страшно, конечно! Да и посмотреть на будущее хочется. Но - нельзя. А тебе спасибо, теперь мне намного легче будет... Прощай!
Сергей тупо глядел в голоэкран мнемокомпьютера. На матовой белой поверхности с сумасшедшей скоростью прокручивались варианты. Но войти в прошедшую реальность ещё раз у него не получалось. То, что далеко не каждая секунда подходит для проникновения, ему, выпускнику техномагического факультета, было хорошо известно. Но с таким невезением, с тысячами, десятками тысяч последовательных машинных отказов парень столкнуться не ожидал.
- Так, так, - раздался за его спиной голос Наставника, - преступное несанкционированное проникновение! А где старший смены? Где остальные?
- Вышли чаю попить...
- Чай, конечно же, ты готовил? Ловок!
Наставник щёлкнул переносным пультом, и цифры на экране остановились.
- Статьи Кодекса хорошо помнишь?
- От трёх до пяти лет... с пожизненным лишением магической практики, - пробурчал Сергей, - и что обидно: зря всё... Казалось, так просто: пришёл, сказал, вывел... Оказывается, ещё и убедить нужно! А я - не умею. Сейчас, когда здесь сижу, такие аргументы в голову приходят! А там - растерялся...
- Все ошибаются. Без этого не научишься ничему... Вот и мы тебя до Машины допустили - тоже... маху дали.
Наставник положил в карман пульт и скрестил на груди руки.
- Дальше... выпускник подписывает контракт с Институтом, и тогда все прочие посещения Прошлого проходят с санкции руководства.
- Или?
- Или не подписывает, и его больше к Машине не подпускают... Есть ещё вопросы?
- Есть! Почему я не смог ещё раз в Машину войти? Вы включили блокировку?
- Нет! Просто ты не первый, кто Зою Космодемьянскую спасти задумал! Каждая попытка - занятая секунда, в которую уже не войдёшь по третьему разу. Понял? Очевидно, ты использовал последнюю пригодную для контакта секунду 28 ноября 1941 года...
- И что? Я всё испортил? Я... я...
- Ты... нам подходишь. Во-первых, сумел в прошлое проникнуть, защиту обойти. Во-вторых, не для себя старался - хорошего человека от смерти захотел избавить. Зная, что тебя за это наказание ждёт. В-третьих, заставить уйти его не пытался, уговаривал только. Ну, как? Согласен? Возможно, в следующий раз, как подучишься, у тебя всё намного лучше выйдет... Только, если согласишься - никакой отсебятины... Все контакты предварительно утверждаются у Координатора. Договорились?
- Да!
- Ну, вот и прекрасно! А теперь, иди! Машину я отключу.
Наставник проводил взглядом огорчённого... теперь уже сотрудника и вывел на экран новый кадровый файл.
"Z-114", сверившись со списком, набил он индивидуальный код, под которым Сергею теперь предстояло у них работать. И добавил ниже: "Выявлен и завербован СНС[1] Z-001 отдела Отечественной истории".
- А всё-таки, чертовски жаль, что и у этого ничего не получилось... - пробормотал Наставник, вспомнив бездонные глаза идущей на смерть девушки, которая снилась ему каждую ночь вот уже почти восемьдесят лет...