Прелестный некогда замок предстал передо мной совершенно в ином виде: мрачные потрескавшиеся стены, свисающие темные сухие ветки винограда, создающие жутковатое впечатление. Вокруг ни одного цветущего дерева, а ведь прежде здесь был прекрасный сад, состоящий из яблонь, грушевых деревьев и разнообразных цветов. Особенно мне запомнились розовые кустарники, которые раньше были повсюду, кажется, это был шиповник, обожаемый семейством Сэмстоун. Что удивительно, они ненавидели розы, а шиповник был для них вроде талисмана, передаваемого по наследству. И сейчас я с горечью обнаружил, что все эти прекрасные свидетели счастливых дней рода Сэмстоун давно увяли и превратились в зловещие фигуры, чернеющие вокруг дома и придающие ему угнетающий и пугающий вид.
Много лет прошло с тех пор, как я был здесь в последний раз, и все же не так я представлял себе встречу с близкими сердцу местами. Я стоял и не мог поверить в то, что вижу, в то, что это не странный сон, а печальная действительность, о причинах которой я пока не догадывался.
Получив пять дней назад письмо от друга моих студенческих лет, я был несказанно рад возможности увидеть его, а также выбраться, наконец, хоть на какое-то время из душного и пыльного Лондона. Хотя, надо признаться, первым, что я испытал, увидев его письмо, было искреннее удивление. Дело в том, что в период нашего обучения мы с Найджелом очень сдружились, все время проводили вместе, мы были настоящими друзьями друг для друга. Я был знаком с его семьей, он с моей. Я часто бывал в замке Сэмстоун, когда начинались каникулы. Но по окончании обучения в Лондонском университете наши встречи с Найджелом стали редки, мы общались посредством писем. Я писал своему другу каждую неделю, от него же получал всего одно письмо в месяц. В общих чертах Найджел сообщал мне о том, что благополучно состоит на службе у сэра Ворка, давнего друга семьи Сэмстоун, что все у них по-прежнему: матушка Шэрил занимается домашними делами, отец Билл ежедневно объезжает свои владения, сестры Николетт и Маргарет целыми днями обсуждают местных кавалеров, а младший брат Макс все свое время проводит за играми, в которых участвует, помимо него самого, молоденькая няня, которая сильно приглянулась Найджелу.
Меня радовали даже его короткие письма, хотя я привык по полночи читать о том, что происходило в жизни Найджела, его мысли и чувства, сокровенные и доступные только мне, как лучшему другу. Но это было раньше. Все больше в его письмах я ощущал отчужденность и холодность. Создавалось впечатление, будто ответ на мое послание для него был чистой формальностью, дабы не потерять в моих глазах уважение к себе посредством молчания и игнорирования. Поначалу я недоумевал, от чего такая перемена, почему мой друг больше не доверяет мне как раньше. Это угнетало меня и печалило. Но со временем я смирился с таким положением дел и перестал писать ему откровенные подробности своей жизни. Последние два года я не получал писем от Найджела, поэтому был так удивлен его письму, содержание которого буквально убило мою радость, иначе не скажешь. Последние строки звучали как мольба о помощи, в связи с чем я, не раздумывая, отправился в путь, не думая ни о чем, только лишь о том, что мой друг нуждается во мне.
Следуя за слугой по длинным коридорам некогда такого уютного и приветливого замка, я с содроганием наблюдал, как он изменился за те годы, что меня не было. В глаза бросалась мрачность обстановки. Если раньше здесь повсюду стояли цветы, то сейчас я видел кое-где вазы с застоявшейся водой. В полумраке, царившем здесь, я едва различал лица на портретах, в юности, казавшиеся мне добрыми, а сейчас они представляли собой будто пародии, зловещие маски прошлого. Мебель стояла все та же, с той лишь разницей, что тогда эти предметы домашнего убранства являли собой удобные и красивые кресла, столики изящной формы, сейчас же их обветшавший вид вызывал во мне лишь ностальгию. Все было так же, но какая-то невидимая рука времени, и, возможно, чего-то более непонятного, давно уже оставила здесь отпечаток грусти и уныния.
Наконец, мы дошли до покоев Найджела. В последние секунды перед нашей встречей я о многом успел подумать. Конечно же, я не надеялся на то, что мой горячо любимый друг бросится в мои объятия, терзаемый чувствами, навеянными разлукой. Но все же он хотел меня видеть, страстно моля в своем письме об этом.
Слуга постучал в дверь, вошел в комнату и доложил о моем прибытии. Мое сердце бешено билось в груди в ожидании неизвестного. Найджел подошел ко мне и горячо обнял. Совсем как тогда, когда мы подолгу не виделись и оба были несказанно рады встрече. Я безумно обрадовался такому приему, позабыв обо всем на свете. Но когда мы сели друг против друга, я заметил, наконец, как изменился мой друг. Нет, печать времени не коснулась его, но лицо Найджела поразило меня: странная бледность и потухший, но напряженный взгляд могли говорить либо о какой-то болезни, либо о глубокой печали, вызванной тем или иным событием.
Найджел не медлил с объяснением того, почему так незамедлительно хотел меня видеть.
- Дорогой Виктор, благодарю покорно за то, что так быстро откликнулся на мою просьбу приехать. И, прежде всего, я хотел бы попросить у тебя прощения, мой дорогой друг. Сейчас я объясню тебе причины, по которым так долго не писал тебе. Поверь, услышав сейчас мой рассказ, ты все поймешь и простишь меня. Думаю, ты заметил, в каком состоянии находится мой дом и тот замечательный сад, который прежде был местом наших игр и посиделок под цветущими яблонями. Все дело в том, что больше некому ухаживать за садом и некому присматривать за домом. Я остался совсем один. А после всего того, что произошло здесь, меня мало заботит состояние дома и сада. Я хочу поведать тебе печальнейшую и престранную историю, подкосившую мои душевные и физические силы.
Примерно полтора года назад сэр Ворк устраивал прием в честь дня рождения своей прелестной дочери Марты. Я уже два года состоял у него на службе, и неплохо зарекомендовал себя за это время. Были даже разговоры о том, чтобы женить меня на той самой Марте. Но как - бы хороша она не была, как - бы ее расположение ко мне не льстило, все же в день ее рождения, когда я должен был официально просить ее руки, мой взгляд был прикован к другой особе. Когда она воздушной походкой вошла в зал, я забыл обо всем на свете. Я видел только ее. Ее темные волосы мягко ниспадали на обнаженные хрупкие плечи, маленькие изящные ручки придерживали подол платья.... А ее глаза! Никогда не видел ничего подобного в своей жизни! Когда наши взгляды встретились, всего на долю секунды, я почувствовал, как земля из - под ног уходит. Ее взгляд показался мне настолько странным, она будто увидела что-то, что укрылось в моей душе, то, что доселе не было ведомо никому. За те мгновения она будто изучила меня и то, что она увидела, отразилось на ее губах улыбкой. Можешь себе представить, как затрепетало мое сердце, какую радость я испытал, получив улыбку от любимого уже существа, предназначенную мне одному! Но вот она уже не смотрит на меня, ее отвлекли сестры, а меня, погруженного в молчаливое созерцание прекраснейшей из женщин, уже несколько минут пытается растормошить сэр Ворк! Я был так погружен в свои мысли, занятые одной лишь ей, что совсем не заметил его приближения и не слышал его обращения ко мне. А он, как оказалось, решил напомнить мне о том, что я должен был сделать - попросить руки его дочери! Я с трудом вернулся в действительность, плохо понимая, что все-таки от меня в данный момент требуется. Поняв, наконец, в какой ситуации оказался, я решил, во что бы то ни стало избежать того, что было давно уже обговорено. Но как? И тут мой мозг стал лихорадочно соображать. И единственное, что я смог на тот момент придумать, это сослаться на внезапное плохое самочувствие и поспешил удалиться оттуда, где все теперь меня пугало, оттуда, где осталось мое сердце...
Вернувшись домой, я решил поговорить с отцом о том, что было бы серьезнейшей ошибкой сделать предложение девушке, которую я не люблю. Я боялся этого разговора, думал, что отец и слышать не захочет о моей капитуляции. Но, к моему величайшему удивлению, он с пониманием выслушал мою пламенную речь, похожую, скорее, на отчаянный крик о помощи. И, что еще более удивительно, сам предложил выдумать историю, будто я серьезно болен, дабы избежать скандала и разногласий с семейством Ворк. Таким образом, я получил отсрочку, которая я надеялся, перерастет в отказ от затеянного бракосочетания, при мысли о котором я каждый раз теперь содрогался.
Параллельно со своим мнимым заболеванием я наводил справки о моей Александре. Таково имя моей прекрасной нимфы. Как оказалось, она была сиротой, после смерти ее родителей сэр Ворк приютил у себя бедную девушку, т.к являлся ее родным дядей. Я не знал, что мне делать. Даже если мое бракосочетание с Мартой благополучнейшим образом будет отменено, и семейство Ворк останется благосклонно ко мне и моей семье, не факт, что они одобрят мои чувства к Александре.
Шли дни, недели, я все еще был "болен", о чем ежедневно справлялся сэр Ворк. Наконец, мы получили известие о том, что некий молодой человек по имени Стэнфорд попросил руки Марты. В связи с чем, сэр Ворк выразил свое огорчение по поводу моей отпавшей кандидатуры, которая, надо ли говорить, пребывала в восторге от такого положительного для меня исхода.
Через несколько дней с визитом прибыл сэр Ворк. Естественно, это было столь неожиданно, я не знал, с какой целью он мог пожаловать. В голове мелькали разные мысли, одна другой страшнее. Все же более всего я был склонен думать о том, что он попросит меня оставить службу. Но не это меня пугало, а то, что если это случится, доступ в его дом для меня будет закрыт. Я боялся, что больше никогда не увижу Александру. В моих грезах мы с ней давно уже были вместе, рисовали, читали стихи, катались верхом, несмотря на метель и холод... Я представлял это так, будто это реальность, а не плод моего влюбленного воображения.
Я ждал, что вот-вот за мной пришлют, но сэр Ворк около часа провел в кабинете моего отца, затем удалился. Я терялся в догадках относительно их разговора. Когда, наконец, отец позвал меня к себе, я был готов ко всему. Но не к тому, что он мне сказал.
- Найджел, сын мой, ты знаешь, как я люблю тебя и как переживаю за твое будущее. Сэр Ворк был очень опечален обстоятельствами твоей болезни, следствием чего стала невозможность вашего с Мартой брака. Но, как мы с тобой знаем, тебе это только на руку. Я очень рад, что все именно так и случилось. Поверь, я меньше всего хотел бы видеть тебя несчастным. Хотя, само собой, я не мог не думать о возможных последствиях такого положения дел. Но, к счастью, достопочтенный сэр Ворк очень добрый человек, не имеющий привычки злопамятствовать. Но, ближе к делу. Сэр Ворк, этот уважаемый мною человек, дает нам второй шанс. Что я имею в виду? Он предлагает тебе руку своей племянницы Александры...
После этих слов я будто умер. Правда! Мое дыхание остановилось, мысли исчезли.... Осталась лишь одна - Александра будет моей женой! Отец продолжал говорить мне что-то, но я совершенно его не слышал. Через несколько минут я все же пришел в себя и единственное, что смог произнести, это "Да". Отец спросил меня, уверен ли я в своем согласии. Конечно, он понимает, что второй, подобный первому отказ, будет означать разрыв отношений с семейством Ворк. Он говорил что-то еще, а мои мысли были так далеки и так безмятежны, как сон в летнюю ночь... Счастье. Вот оно! Как случилось, что мои мечты превращаются в реальность? Чем заслужил я благословение свыше?
Сэр Ворк был несказанно рад моему согласию. Начались приготовления к свадьбе. Тогда я не задумывался над всей этой поспешностью. Я хотел как можно скорее обнять свою суженую, как супругу. Я не замечал мрачности моего отца, шушуканья моих сестер и какой-то грустной молчаливости моей матери. Я был уверен, что все это никак не связано с самым счастливым событием в моей жизни.
Но кое-что все же омрачило мое нетерпеливое ожидание. Событие, которое на несколько недель приостановило подготовку нашей свадьбы. Как я уже говорил тебе, некий Стэнфорд просил руки Марты. Их свадьбу и нашу с Александрой было решено провести в один день. Но случилось непредвиденное! Они исчезли! Марта и ее жених вышли на прогулку и больше не вернулись. Естественно, появились слухи о том, что они просто-напросто сбежали, хотя это было совершенно нелогично. Около двух недель семейство Ворк непрерывно вело поиски пропавшей пары. Разумеется, вся округа была осведомлена об этом происшествии. Стэнфорды также терялись в догадках относительно того, что могло сподвигнуть молодых людей на побег, если таковой имел место быть. Наконец, все мы узнали правду. И вот однажды днем к сэру Ворку пришел незнакомый человек. Он сообщил о том, что живет в лесу, у него там свой домик. Так вот, неподалеку оттуда он нашел два изуродованных тела - мужчины и женщины. Сэр Ворк последовал за этим человеком, дабы опознать тела пропавших, либо, на что он, конечно же, не переставал надеяться, убедиться в том, это не они. Когда он вошел в дом лесного человека, его худшие подозрения подтвердились. Это была его дочь и ее жених.
Не буду объяснять, каким образом я узнал все подробности, но скажу, что они были настолько ужасны, что я был крайне удивлен тому обстоятельству, что семейства Ворков и Стэнфордов поспешно провели похороны и приготовления к нашей с Александрой свадьбе возобновились с еще большей поспешностью.
И вот настал этот долгожданный, как мне показалось, только для меня одного, день. Опять же, не буду утомлять тебя, дорогой друг, подробностями этого поистине счастливейшего дня моей жизни. Скажу только, что моя невеста была самой прекрасной женщиной, а я все никак не мог поверить в свое счастье. Сейчас я понимаю, почему радость в тот день переполняла только мое сердце, остальные же, включая и Александру, принимали все происходящее как должное. Их лица выражали либо какую-то озабоченность, либо не выражали ничего.
В первую брачную ночь - ночь, которой я так ждал, о которой так давно грезил, я все понял. После того, как все гости разошлись, и мы с Александрой остались одни, она сказала, что ей нужно кое-что мне сообщить. Вот ее слова.
- Дорогой супруг, теперь мы едины перед лицом Господа, я навеки твоя, а ты мой. Мы никогда не должны ничего скрывать друг от друга. Я должна признаться тебе в том, о чем, я надеялась, ты знал с самого начала, т.е после того, как мой дядя предложил тебе мою руку посредством разговора с твоим отцом.
Она начала было говорить что-то еще, как вдруг застыла с непонятным выражением лица, затем упала и забилась в конвульсиях. Ее глаза сверкали бешенством, изо рта вытекала кроваво-белая пена... Я был так поражен, стоял и смотрел на это чудовище, еще несколько минут назад бывшее моей возлюбленной супругой. Затем она успокоилась. Пока она неподвижно лежала, должно быть, приходя в себя после этого приступа, я лихорадочно соображал по поводу произошедшего. Выходит, благородное семейство Ворк воспользовалось мною, чтобы избавиться от этой ведьмы. Вот по какой причине все было настолько поспешно, будто они боялись того, что я сумею каким-то образом отвертеться от этой свадьбы. Все встало на свои места! В разговоре с отцом я не услышал главного - Александра неизлечима больна! Они подложили мне кота в мешке! После нашей так называемой брачной ночи, я возненавидел жену. Ни разу я не прикоснулся к ней, отвращение убило все чувства. Единственный разговор с женой прошел в таком тоне:
- Александра, мы заключили союз навеки. Но позволь мне быть откровенным с тобой. Я не люблю тебя. Я никогда не буду тебе настоящим мужем. По сему, прошу тебя лишь об одном. Наш брак для всех должен быть настоящим, счастливым и удачным.
Ее взгляд не выражал ничего, не было отчаяния, злости, грусти. Пустой взгляд некогда обожаемых мною глаз.... Выслушав меня, она лишь кивнула и сказала, что не вправе требовать от меня чего-либо, а по сему, согласна сделать все для того, чтобы наш брак не вызывал сомнений в том, что он таковым и является.
Проходили месяцы, мы ничем не выдавали своей неприязни друг к другу. Я смирился с такой жизнью, не надеясь ни на что большее и лучшее для себя. Но спокойное и размеренное течение нашей жизни все же закончилось.
10 марта мы готовились отпраздновать день рождения моего отца. С утра шли приготовления к этому радостному для нашей семьи событию. Матушка с самой зари руководила на кухне, сестры хлопотали с уборкой дома. Я же напросился с отцом на так называемую прогулку - осмотр наших владений. По той лишь причине, что не хотел оставаться в этом женском царстве, где сейчас царил хаос. Когда мы уходили примерно около восьми часов утра, я знал, что Александра еще спит. Она даже и не подумала в такой день соизволить встать с постели раньше, чем обычно, дабы предложить свою помощь остальным женщинам. Впрочем, она никогда этого не делала. Все свое время она проводила в своей, смежной с моей комнате. Я никогда не интересовался, чем она целыми днями там занимается. Мне было глубоко безразлично.
После полудня мы с отцом вернулись, хотя планировали вернуться к трем часам, т.к на пять намечался приход гостей. Отец внезапно почувствовал себя плохо. Когда мы приехали, он лег в постель, будучи уверенным в том, что к приходу гостей все пройдет. Но с каждым часом ему становилось только хуже. Вызвали доктора, после осмотра он заявил, что ему неизвестна причина этого недомогания. В половину пятого отец потерял сознание и больше не приходил в себя. Мы оповестили приглашенных гостей, праздник был отменен. Ночью отец умер.
Что было странно, так это то, что его тело, едва остывшее, начало стремительно разлагаться, источая ужасный зловонный запах.
Но что меня поразило еще больше, так это отсутствие мужества остаться до утра в комнате умершего у всех, кроме... Александры! Никто не мог выдержать тошнотворного запаха: сестры поочередно падали в обморок, матушка слегла, ее беспокоило сердце. Я же, имея слабый желудок, даже не осмеливался задерживаться в покоях смерти. Остаток ночи я не спал, и решил посмотреть, как там Александра, втайне надеясь, что она задохнулась от зловонных испарений. Я заглянул в отверстие приоткрытой двери, зажав нос двумя пальцами. Она спокойно сидела рядом с телом моего отца. Я разжал пальцы... и не почувствовал никакого смрада! В комнате пахло свежими цветами. Я подумал, что обоняние обманывает меня. Но все же осмелился зайти в комнату. Александра подняла на меня глаза и сказала:
- Найджел, твой отец стал ангелом, он был очень хорошим человеком, это награда за достойно прожитую жизнь.
Я не знал, что ответить. Несколько минут я стоял, пребывая в непонятном ступоре. Поблагодарив ее за то, что она так самопожертвенно сидит подле умершего всю ночь, я удалился. Ее слова произвели на меня сильное впечатление. До самого рассвета я пребывал в раздумьях.
На следующий же день мы организовали похороны. Все те, кто был приглашен на день рождения отца, пришли проститься с его телом.
Через несколько дней матушка снова почувствовала себя плохо. Доктор посоветовал ей воздержаться от любых нагрузок и побольше отдыхать. Но постельный режим не помогал. Она угасала на глазах. Ее бледные впалые щеки усугубляли впечатление от лихорадочно блестевших черных глаз. Через две недели не стало и ее. Снова рядом с гробом всю ночь просидела моя жена, сообщившая наутро, что дух моей матушки обязательно встретиться с Господом.
Я ненавидел ее в эти минуты еще больше, чем когда-либо! Но даже сказать ей об этом я не мог! Мое отвращение было на пределе, я избегал ее общества всеми возможными и невозможными способами. Думаю, я просто был глубоко подавлен смертью родителей, внутри кипела злость, превращавшаяся в лютую ненависть к человеку, который, в общем - то не сделал мне ничего плохого.
Снова похороны, снова наш дом в трауре, еще не забывший предыдущего. Грусть и печаль не покидали наше жилище. Но все же надежда теплилась в разбитых сердцах, не перестававших грезить об ушедшем счастье этого дома, нашей семьи. Сестры теперь постоянно играли с Максом, понимая, что ему тяжелее всех сейчас, даже если он не до конца осознает всю горечь нашей утраты. Я понимал, что сейчас должен взять всю ответственность на себя - за дом, за сестер и братишку, за все то, что раньше было грузом на плечах моих родителей. И я неплохо справлялся с этой новой для меня ролью. До поры до времени.
8 мая намечался прием у знатного семейства Стэнфордов. Да, да тех самых, что еще недавно оплакивали своего погибшего сына, исчезнувшего вместе с моей несостоявшейся невестой Мартой. Мы с сестрами приняли приглашение, хотя Александра убедительно просила нас не ходить туда. Но, ни я, ни девочки всерьез не приняли ее предостережений. Уже там, на приеме, я потерял из виду Николетт, минуту назад весело болтавшую с каким-то кавалером. Я начал ее искать, спрашивая у всех подряд, но слышал один и тот же ответ: она вышла из зала под руку с неким Малькольном Пэйном. Через полчаса поисков я всерьез забеспокоился. Хозяин дома был очень расстроен тем, что подобное недоразумение происходит на его приеме. Были приняты срочные меры в поисках обоих молодых людей.
Через несколько дней выяснилось, что Малькольн Пэйн никуда не исчезал, а преспокойно вернулся с приема домой, расставшись с Николетт задолго до этого. В разговоре с этим молодым человеком, я чувствовал, что он лжет. Но что же он скрывает? У меня на тот момент появилось несколько версий, которые я пока держал у себя в голове.
Первая. Они с Николетт вышли прогуляться, зашли слишком далеко от дома Стэнфордов, где на них напали преступники, похитили мою сестру и пригрозили Пэйну, чтобы молчал. Вторая. На прогулке Пэйн стал уговаривать Николетт сбежать с ним, но она отказала ему, он пригрозил, что оклеветает ее, если она не согласится. Девушка, испугавшись позора, бежала и сейчас, возможно, где-то скрывается, боясь того, что Пэйн приведет в действие свои угрозы, тем самым навсегда отдалив несчастную от семьи.
Третья. Самая ужасная. Преступники, напавшие на молодых людей, не похитили Николетт, а зверски убили ее, а Пэйн, струсив, убежал и теперь молчит, чтобы никто не узнал о том, что он не смог защитить девушку.
Продолжая поиски сестры, теряясь в догадках, я пребывал в отчаянии. Все, что было в моих силах, я сделал. Осталось самое сложное - утомительное ожидание. Все мы молились о том, чтобы сестра была жива, я готов был простить ей все, что угодно, лишь бы она вернулась целой и невредимой. Но, видимо, счастье навсегда покинуло наш дом. Через две недели тщетных поисков, к нам пришел полицейский, сообщивший дурную весть: труп Николетт найден на берегу реки. Если она погибла в тот день, когда состоялся прием у Стэнфордов, значит, до сих пор ее тело блуждало в мутных водах, пока его не прибило к берегу. Услышав эту страшную новость, Маргарет упала без чувств, и долго не могла прийти в себя. Я же впал в состояние ступора, не имея возможности говорить и даже думать. На следующий день нам сообщили ужасные подробности ее смерти. Сначала негодяй изнасиловал ее, потом задушил и сбросил тело в реку, предположительно, с моста. Вот тут моя мозговая деятельность проснулась и заработала с прежней энергией. Недалеко от дома Стэнфордов как раз находится мост, а т.к течение там убывает в сторону( улицы), где было найдено тело моей сестры, значит, убийцей вполне мог быть Пэйн. О своих догадках я рассказал сержанту полиции Дэнсу, он, получив необходимые показания от меня, сразу же приступил к опросу других свидетелей, чтобы позже сравнить их с показаниями Пэйна.
Через два дня моего нервного ожидания новостей, сержант Дэнс сообщил о том, что у полиции нет оснований подозревать Малькольна Пэйна в трагической смерти моей сестры. Сержант заверил меня, что тщательное расследование этого дела обязательно выявит убийцу и что наша семья узнает об этом в первую очередь. От этого легче не стало. Негодяй по-прежнему на свободе! Если бы это был Пэйн, его бы казнили за убийство, и моя душа успокоилась бы хоть немного. Но, видно, проклята наша семья! Собравшись в тот же вечер за ужином, я заметил, как изменилась Маргарет: лицо осунулось, глаза красные и воспаленные от слез. Я понимал, как ей тяжело сейчас, они были очень близки с Николетт.
После ужина Маргарет забрала Макса к себе, я же попытался немного отвлечься от тягостных мыслей, читая сегодняшнюю газету. Ближе к 11 вечера я пошел спать. На рассвете меня разбудил отчаянный крик ребенка. Я понял, что кричал Макс. Накинув халат, я помчался в комнату Маргарет. Макс стоял у открытого окна, весь в слезах, его трясло. Я спросил у него, что случилось, может, приснился страшный сон.... Он ничего не ответил, только указал мне на веревку. Она тянулась от ножки кровати, вбежав в комнату, я ее просто не заметил. Конец веревки должен быть, где-то за окном. Я выглянул наружу.... Мое сердце похолодело от ужаса. На этой самой веревке висела моя сестра. С того самого дня Макс не сказал ни слова. Бедный мальчик, я представляю, каково ему. Если мне, взрослому человеку тяжело так, что порой кажется, будто с ума схожу. Слуги все как один ушли, даже не попросив расчет. Все свое время я проводил с Максом, но он оставался угрюмым и молчаливым.
Мне начали снится странные сны, в которых виновницей всех наших несчастий была... Александра! Во сне она представала передо мной во всей своей дьявольской сущности. Я даже видел, как она собственными руками убивала моих родителей и сестер! Наяву я боялся встретиться с ее взглядом, мне казалось, что ее глаза будут как во сне черными, будто пустыми глазницами. Я еще больше чем прежде старался избегать ее общества, Макс же напротив, частенько пропадал в ее комнате. Однажды за завтраком мы сидели в столовой с Александрой вдвоем. Макс еще не спускался, видимо, еще не вставал с постели. Я читал утреннюю газету и пил горячий кофе, втайне надеясь, что не придется разговаривать с женой. Но Александра все же нарушила наше молчание.
- Найджел, Макс сказал мне, что ему страшно в этом доме, здесь обитает чудовище...
Я рассмеялся ее словам нервным, почти истеричным хохотом.
- Ты хочешь сказать, что мой брат разговаривает с тобой?
- Да, - спокойно ответила Александра.
Что за чушь она несет? Что за бред поселился в ее голове? Чудовище? Нелепость какая! Макс не мог сказать ей ничего подобного, по той простой причине, что вообще не может говорить! Меня приводило в ярость ее спокойствие, с коим она говорила о чем-либо, а в особенности о таких вещах, как поселившееся в нашем доме чудовище! Моя ненависть к Александре росла с каждым днем, и порой мне стоило огромных усилий, чтобы сдерживать себя и ненароком не наговорить ей гадостей.
Однажды ночью у меня была жуткая бессонница. Не мог уснуть, все думал о том, что произошло с нашей семьей в последнее время. Странные стечения обстоятельств, приведшие к смерти моих родителей, а ведь они никогда не жаловались на здоровье, мои сестры, принявшие также ужасную смерть. Злой рок коснулся нашего дома своей зловещей рукой. И счастья в нем уж более не будет никогда.
Той ночью я решил немного прогуляться и забрел на наше фамильное кладбище. Я остановился подле свежих еще могил отца, матери и сестер. Сердце разрывалось на части от душевных терзаний, я не мог больше сдерживаться и заплакал. Моя душа будто потерялась в этом мире, я не видел спасения от горечи и печали. Пребывая в таком упадническом настроении, не замечая ничего вокруг, я все же обратил внимание на одно странное явление. Среди могил моих предков, в свете полной луны, бродила одинокая фигура в белом одеянии. Я подумал: "Кто же в такой час может здесь находиться?" У меня, например, были причины искать здесь убежища от душевных мук, связанных с потерей близких мне людей. Я наблюдал за белой фигурой, тихо проплывающей в мою сторону мимо древних надгробий. Стояла такая необычная тишина, ни шороха, ни ветерка, ни звука вообще. Я сидел и смотрел, как эта фигура медленно движется ко мне, как вдруг со стороны лесной чащи послышался крик какой-то птицы, я машинально посмотрел туда, отвернувшись буквально на секунду, а когда повернулся обратно, никакой фигуры уже не было. Она исчезла также внезапно, как и появилась. Я не случайно прибегаю к женскому роду касательно этой загадочной фигуры, ибо то была, несомненно, женщина! Мне вдруг стало не по себе. Неужели призраки давно умерших людей возымели желание явиться и окончательно нарушить мой покой? Я быстро как только мог, добежал до дома, решив, что моя прогулка оказалась слишком утомительной и странной. Я хотел забыться глубоким сном. К счастью, бессонница покинула меня, и я спокойно заснул. Рано утром я проснулся, но едва открыв глаза, был сильно напуган сидевшим у изголовья кровати Максом. Его вид поразил меня. Он выглядел так, будто не являлся живым человеком, а принадлежал уже к загробному миру. Он был очень бледен, его отрешенный от всего взгляд смотрел в одну точку, и казалось, что в нем нет ни единой мысли. Он медленно повернул голову в мою сторону, такого странного взгляда я в жизни не видел, тем более у ребенка! Затем он встал и пошел, оборачиваясь и как - бы призывая идти за ним. Я накинул халат и последовал за братом. "Что же еще могло случиться в этом доме?!" - думал я, шествуя по коридору в направлении кухни. У входа на кухню Макс остановился, я же вошел туда. На полу лежала Александра. Первой моей мыслью было, что у нее случился очередной эпилептический припадок, напугавший ребенка. Но она не шевелилась. Я пощупал пульс, его не было, послушал дыхание - оно отсутствовало. Она была мертва.
Я похоронил ее так, как подобает хоронить всех, кто принадлежит к роду Сэмстоун. В день похорон Макс не выходил из своей комнаты, я приставил к нему няню, нанятую мною сразу после смерти Александры. Женщина долго не соглашалась работать у меня, но за двойное жалование все же приступила к своим обязанностям. Я знал, с чем связаны ее первоначальные сомнения - наш дом давно уже стал предметом пересудов и сплетен в округе.
Смерть Александры на меня никак не повлияла. Я не был рад этому, но и не печалился. В ту же ночь, после похорон, я снова не мог уснуть. Думаю, бессонница являлась следствием крайнего нервного возбуждения. Хотя днем я старался сохранять спокойствие, ничем не выдавая того, что душевное мое состояние давно уже было нарушено. Так вот, терзаемый невозможностью уснуть, я снова отправился туда, где было похоронено счастье нашей семьи. Как только я оказался на кладбище, сразу понял, что в этом унылом месте, свидетеле печали и скорби, я не один. Оттуда, где находились могилы моих родных, раздавался какой-то странный звук. Подойдя поближе, я понял, что слышал, едва оказавшись здесь - это Макс голыми руками раскапывал могилу Александры! Он словно обезумевший что-то бормотал, сбивая руки в кровь, роя холодную землю. Я кричал, пытался остановить его, но безуспешно, он, казалось, не замечал меня совсем. Вдруг Макс остановился, словно обессилив, и посмотрел на меня. Его лицо было в слезах, испачкано кровью и грязью. Он долго смотрел на меня, будто не осознавая, кто перед ним, затем, сквозь его рыдания я услышал то, что потрясло меня.
- Вы похоронили ее заживо! Быстрее, возможно, еще не поздно, помоги мне!
Я сидел рядом с ним, пребывая в ступоре, осознавая, что ребенок повредился в уме. Он умолял меня помочь ему спасти Александру. Я будто во сне, сходил за лопатой и начал копать. И вот уже сталь коснулась деревянного гроба. Тут мне почудился слабый всхлип, но тогда я был уверен, что это Макс. Я поднял крышку гроба и почувствовал, как мое сердце, едва бьющееся в груди, готово остановится навеки.... Александра лежала в неестественной позе, ее лицо застыло в отвратительной гримасе ужаса, руки были сжаты в кулаки, под ногтями виднелись кровь и кусочки дерева.
Макс тихо заплакал. Я смотрел на нее, понимая, что Макс был прав. Он знал откуда-то, что она была жива, когда мы ее хоронили, жизнь еще теплилась в ее теле...
О, Господи! Представь, на какие муки я обрек свою несчастную жену?! Моя ненависть погубила ее! А ведь она не заслуживала этого! Только тогда, подле оскверненной могилы, заглянув в глаза страха и отчаяния, я понял, кем была для меня Александра. Она хотела помочь нам, она оберегала нас, а я придумывал всяческие причины, чтобы ненавидеть ее. Я убил ангела, противостоявшего злу, поселившемуся в нашем доме. Когда мы возвращались в дом, я спросил у Макса, откуда он знал, что Александру похоронили заживо. Он ничего не ответил. Я был уверен, что теперь уже он никогда более не заговорит.
Я боялся, как - бы он не удумал сделать что-нибудь с собой, поэтому няне было велено не отходить от него ни на шаг. Я был уверен, что Макс замкнется в себе, и даже не будет выходить из своей комнаты, но, к великому моему удивлению, он все чаще играл в саду с няней. Даже несколько раз изъявлял желание покататься на маленькой лошадке, и каждый раз я наблюдал, как на его лице появляется едва заметная улыбка, чего я давно не замечал за ним. Я очень радовался тому, что братишка постепенно приходит в себя, в моей же жизни осталось место лишь унынию. Мой маленький брат, должно быть, оказался гораздо мудрее меня, ведь, пережив столько несчастий, он нашел в себе силы жить дальше и радоваться жизни. Меня же одолевала странная меланхолия, я не видел смысла в своей жизни, но ради благополучия брата, старался, как мог не показывать этого. Постепенно моя душа обретала забытый покой, мы начали снова ходить в церковь. Няня, проникшаяся сочувствием к нам, нашла людей, которые согласились у нас работать. Все больше наш дом становился похожим на оживленное место, нежели прежде, чем раньше он походил на обитель зловещих призраков и мрачных воспоминаний. Я снова обрел надежду на светлое и безмятежное будущее, но, видимо, звезды судьбы отвернулись от нас навсегда, их сияние покинуло наш дом, который поглотила вечная тьма.
Стоял ясный солнечный день, ничто не предвещало беды. Я сидел в саду, читал книгу, Макс катался на своей лошадке, которую придерживала за удила его няня. Лошадка, не спеша гарцевала по кругу, как вдруг она резко заржала и встала на дыбы. Макс не удержался в седле и упал. Няня отчаянно закричала и бросилась к нему. Я тоже туда побежал. Ребенок был без сознания. Пока доктор осматривал его, я спросил няню о том, что произошло. Она сказала, что лошадь ни с того ни с сего забеспокоилась, будто напугалась чего-то. Но что это могло быть, она и представить себе не могла. Все ведь было тихо, вокруг ни души, только я сидел в футах двадцати от них.
Доктор сообщил печальнейшие новости: при падении Макс повредил позвоночник и сильно ушиб голову. Я поблагодарил доктора за оказанную им помощь, затем пошел посмотреть как там мой бедный братишка. Он лежал с закрытыми глазами, в бреду, на промокших от холодного пота простынях. Его мучила ужасная боль, к несчастью, помочь ему я был не в силах. Почти неделю Макс, не приходя в сознание, мучился, няня не отходила от несчастного умирающего ребенка, и все время молилась о его душе Господу Богу. Я сходил с ума от горя, не надеясь уже на чудесное исцеление брата. Он был обречен. И вот, в свой последний, как оказалось день на земле, он пришел в себя и попросил няню сходить за мной. Я читал письма с соболезнованиями от дальних родственников, запоздавшие на несколько недель. В комнату ворвалась без стука няня Макса, по ее лицу я понял, что бедный мальчик вот-вот отойдет.
Мне было больно смотреть на восковую бледность его лица, исхудавшее тельце и блестевшие последним огоньком жизни глаза. Он сказал мне, прежде чем испустить последний вздох:
- Найджел, найди ее.... Ты был слеп, воззри на то, что погубило нашу семью...
После этих слов мой маленький брат, говоривший о таких зрелых вещах, которые, на первый взгляд, не должны быть подвластны ребенку, закашлялся, из его горла хлынула кровь, потом все было кончено, его бездыханное тело упало на подушки. Я рыдал, обнимая его.
Последующие события были как в тумане. Няня организовала похороны Макса, я же пребывал в состоянии полной апатии ко всему происходящему. Я не мог ни есть, ни пить, даже курить сигары не было никакого желания. Все потеряло смысл. У меня больше никого не осталось. В те минуты я много думал о последних словах моего брата. Думал, возможно ли, что все мои родные умерли не потому что Господь призвал их, потому что настало их время. Возможно ли, чтобы кто-то был повинен в этом? Долгими ночами я бродил по кладбищу, ища ответа среди могил, ждал, что неведомый враг явиться по мою душу и заберет туда, где меня ждали бы мои родители, мои сестры, брат и жена. Я кричал ему, чтобы он появился передо мной, но ответом мне была гнетущая тишина, царившая в нашем доме. Все слуги ушли, получив расчет. Некоторые хотели остаться, но я заверил их, что не нуждаюсь более в прислуге. Я небезосновательно полагал, что в скором времени в этом доме не останется даже меня, лишь гулкое эхо будет бродить по пустым комнатам, в которых еще не так давно слышался детский смех, звон бокалов и шелест множества платьев. Я думал, что одиночество станет моим уделом, покуда смерть не придет за мной, как я надеялся в недалеком будущем. Но дни проходили, пролетали недели, а я все также жил и молил Бога о смерти, потому что не было больше ни одной причины, по которой для меня имело бы смысл жить. Я вспомнил о тебе, Виктор. Прости, что признаюсь тебе в том, что только в минуты полного отчаяния я вспомнил о моем лучшем друге. Я решил написать тебе, и думал, надеялся на то, что ты откликнешься на мою просьбу приехать. Я безмерно благодарен тебе за то, что ты здесь. Я хочу рассказать тебе одну тайну. Это касается нашего дома. Он проклят! Я нашел в документах отца генеалогическое древо нашего рода. Ничего особенного раньше я там не замечал, но сейчас, в виду последних событий, связанных с трагическими обстоятельствами, повлекшими за собой смерть моих близких, я, кажется, понял, почему все это происходило именно с моей семьей! Первой женой моего деда была некая леди Мария Глатосбери. Уже потом, после ее смерти дед женился на моей бабушке. Так вот, о той самой Марии дед рассказывал мне кое-что. Она была ведьмой, приворожила деда, он женился на ней, но ворожба, видимо, была так себе, потому что дед ее разлюбил и потребовал развода. Она устраивала ему скандалы, грозилась покончить жизнь самоубийством, но дед был непреклонен - развод состоялся. Через какое-то время дед получил письмо, как оказалось, от Марии. В нем она писала о том, как сильно его любила, но никогда не простит его за то, что он бросил ее. Она проклинала деда, его будущих детей и внуков! Понимаешь? Наша семья проклята еще много лет назад!
- Найджел, я глубоко потрясен тем, что ты поведал мне. Я искренне соболезную тебе и скорблю вместе с тобой. Тебе нельзя оставаться здесь. Поехали со мной. Будешь жить у меня. Для тебя это было бы самым лучшим решением сейчас...
- Слышишь? О, эта ночь одна из самых прекрасных в моей жизни! Что-то происходит за окном. Пойдем, кажется, я знаю, откуда доносится этот непонятный звук.
Мы вышли во двор. Найджел к чему-то все время прислушивался. Я же не слышал ровным счетом ничего, кроме завывания ветра. Найджел пошел в сторону родового кладбища, я последовал за ним, понимая, что уговорить его вернуться обратно в дом, скорее всего, не получится.
- Это она! Виктор, смотри!
Я посмотрел туда, куда указывал Найджел и понял, что подле могил его родных что-то происходит. Мы подошли поближе. Я увидел белую фигуру, она рыла последнюю из свежих могил, остальные уже были осквернены и выглядели как зияющие раны на теле земли. У меня мурашки по спине побежали при виде этого зрелища. Я посмотрел на Найджела, его лицо поразило меня. Он был в восторге! И тут она повернулась к нам...
- Ты пришел за своей смертью, последний из рода Сэмстоун!
Голос звучал, будто из могилы, приглушенный и зловещий. Я стоял как вкопанный, не смея пошевелиться.
- Подойди и узри!
Повинуясь голосу, мы подошли к вырытым могилам. Гробы были открыты, разлагающиеся трупы не лежали в них, а сидели! Я думал, почему до сих пор не потерял сознание, мой мозг готов был лопнуть в эту минуту. Найджел реагировал на происходящее совершенно по-другому: он поочередно подходил к каждому сидящему трупу в гробу и разговаривал с ним. Затем он остановился прямо напротив белой фигуры, посмотрел ей прямо в глаза и упал замертво. В ту же секунду я потерял сознание.
"Воззри на то, что погубило нашу семью!" Очнулся я на рассвете, на кладбище. События прошлой ночи постепенно начали проясняться в моей голове. Я пошел искать Найджела и нашел его... могилу. Рядом с остальными стояло надгробие: "Найджел Уильям Сэмстоун".