Аннотация: Впервые за долгое время что-то написала. Но пора бы, раз уж приснилось такое дерево))
Сухо шелестит трава.
Земля влажная и комковатая, странно-прохладная в этот душный летний день. По ней бегают муравьи. В глубине травяного леса, по стеблю ковыля, карабкается вверх божья коровка.
Старая женщина, которая что-то собирает в поле, поднимается. На фоне ослепительно-голубого неба она выглядит неестественно огромной, возможно, потому что смотрит на нее девочка лет 8. Она спряталась в траве, так, что видна только макушка с коротко стрижеными темными волосами.
Старая женщина оглядывается.
- Женя! - зовет она.
Девочка молчит. Бабушка видит ее, но, подыгрывая, продолжает звать.
Женя, как субмарина, рассекает заросли травы и подбирается к бабушке.
- Бу! - выскакивает она.
Бабушка охает и хватается за сердце.
- Ох и напугала, ой напугала... а ну, покажи, что собрала.
Девочка протягивает ей ведерко. Щавеля там едва ли треть, зато в стеклянной банке, которая лежит на листьях, полным-полно разных жуков, кузнечиков и мушек.
Бабушка качает головой.
- А ты знаешь, что в некоторых странах насекомых едят как мы с тобой - картошку? Вот думаю, если щавеля не хватит...
Женя таращится на банку и заметно сглатывает.
- Это в школу, - говорит она и на всякий случай забирает у бабушки банку.
Та смеется.
- Ну, пойдем. Пора, - говорит она.
Они идут через цветущее поле к редкому пролеску, за которым, по мелькающим за деревьями силуэтам машин, угадывается шоссе. На небе появляются тучи, пока маленькие, но уже темные. Бабушка хмурится, ускоряет шаг.
Вдруг она замечает, что Женя куда-то пропала.
Девочка сидит на корточках чуть поодаль и наблюдает за темной, почти черной бабочкой с желтыми подкрылками.
- Это траурница, - бабушка склонилась над Женей. - Осторожно. Заденешь крылья - не сможет летать. Хрупкие они...
- Красивая.
На солнце набегает туча, большая и темная. Бабочка снимается с пальца и улетает, исчезает среди океана волнующегося ковыля.
- Кажется, и нам пора, - говорит бабушка, - до грозы такой ветер.
Она берет внучку за руку, и ведет ее, неспешно, без суеты, несмотря на то, что на небе остается все меньше и меньше солнечных проблесков. Деревья шумят, и за этим шумом почти не слышно звуков дороги.
- Ба... а куда она улетела? - спрашивает Женя.
- Кто?
- Бабочка.
Старая женщина думает некоторое время, затем улыбается.
- Туда, где они рождаются.
Женя хмурится.
- Бабочки не рождаются, - авторитетно заявляет она. - Они проходят стадии... - девочка задумывается, - в общем, из гусениц выходят. А рождается человек. И котята.
Бабушка улыбается. Ветер все сильнее; они подходят к пролеску.
- Знаешь, почему они похожи на цветы? - спрашивает старая женщина.
Женя мотает головой. В школе им об этом почему-то не говорили. Но ведь и правда, похожи...
- Потому что бабочки растут на дереве. Правда, не на поле, а в пещере.
Женя недоверчиво вздергивает бровь, совсем как взрослая.
- И где же эта пещера?
Бабушка молчит некоторое время. Они входят в пролесок.
- Каждый раз, когда бабочка умирает, на этом дереве появляется бутон. И так продолжается до тех пор, пока солнце не заглянет в световой колодец на потолке пещеры. Тогда все цветы раскрываются и взлетают в небо, а дерево остается... и ждет... других.
Женя хмурится и отпускает бабушкину руку, теснее прижимая к себе банку с насекомыми. Они выходят на обочину дороги и ждут, пока проедут машины и можно будет перейти.
- Опять сказки, - бурчит девочка. - Что у мамы с папой сказки, что у тебя. Вечно вы что-то врете, взрослые.
Девочка отворачивается. Становится совсем темно; ветер раскачивает верхушки деревьев. По дороге едет последняя машина, грузовик с какими-то досками. Он с грохотом проносится мимо, и вдруг наступает полная тишина. Даже ветер замолкает.
Женя оглядывается.
Начинается дождь. Ни бабушки, ни грузовика.
- Ба? - голос звучит тихо и как-то чуждо этому месту. - Бабушка! - она кричит. Верхушки деревьев качаются, как от ветра, но ветра не слышно. Как и стука дождя.
Женя смотрит по сторонам дороги. На лице девочки растерянность. Она ставит банку на землю и проходится туда-сюда.
Вдруг она слышит глухой стук, и видит, что банку с насекомыми покатило ветром в сторону обочины. Женя бежит за ней, но не успевает. Банка падает, ударяется о камень, и от нее отлетает горлышко.
Женя садится на корточки. Она выглядит так, будто вот-вот заплачет.
Дорога пуста.
- Ба-абушка! - кричит Женя, но уже без особенной веры, что кто-то отзовется.
Дождь усиливается, девочка не трогается с места. Она смотрит на то место, где разбилась банка.
Насекомые выползают из нее и строем, как муравьи, ползут куда-то вдоль обочины. Не дерутся, как то было в банке, а вполне себе мирно, по одному идут: божья коровка вслед за жуком-навозником, кузнечик за усачом, стрекоза за сенокосцем. По пути к ним присоединяются новые, не из банки.
Женя еще раз смотрит на дорогу, оглядывает деревья и поле за ними. Тишина... и никого. Она поднимается с корточек и следует за насекомыми. Цепочка немного петляет, но в целом придерживается пути вдоль обочины.
Насекомые приводят ее к ржавой трубе, которая проходит возле реки, под мостом. Здесь вообще очень много строительного мусора, но вода на удивление чистая, как будто грязь ее не затрагивает.
Насекомые устремляются в эту трубу, да так быстро, что, когда Женя добегает до нее и заглядывает внутрь, там уже никого нет.
Дождь уже льет как из ведра. Женя, дрожа от холода, забирается внутрь трубы и, обняв себя за плечи, ждет.
Становится светлее, но это не из-за того, что выглянуло солнце. Свет идет из глубины трубы. Женя ползет туда.
В какой-то момент она видит бабочку-траурницу впереди себя, и тогда свет поглощает ее всю.
Темнота, и в ней порхает бабочка. Ее подкрылки светятся мягким золотистым светом.
Женя пытается поймать ее, но она пропадает, стоит девочке замахнуться. Девочка остается одна.
Она поднимается на ноги.
Вокруг нее - огромный грот, который почти полностью являет собой цепь озер, разделенных тропками и мостами. Потолок исчезает во тьме.
Где-то, далеко-далеко над мостами, виден золотистый порхающий огонек.
Женя направляется к нему через озера.
Когда она подходит ближе, то видит, какая прозрачная в них вода. На дне лежат кости каких-то гигантских существ.
Женя наклоняется над водой, но в ней отражается только бабочка-траурница, и ничего больше. Девочка касается поверхности. Идут круги. Бабочка пропадает, но появляются другие отражения. Бабушка. Мужчина, женщина, Женя. Мальчик. Мужчина, бритый, с вымазанной зеленкой и перебинтованной головой. Какая-то женщина. Грузовик. Разбитая банка. Солнце.
Девочка касается снова, но на этот раз ничего не происходит. Только бабочка порхает в отражении, однако, выпрямившись, Женя никого вокруг себя не видит. Только золотистый огонек... где-то далеко.
Женя идет за ним, стараясь не оступиться и не упасть в воду.
В этой пещере растет дерево. Оно выглядит мертвым, но на нем тысячи и тысячи чуть светящихся золотом бутонов. Высоко, тускло горит отверстие колодца, и вниз, по неровным сколам пещерной стены, ползет кружок солнечного света.
- Дорогая, - слышит Женя голос. Доносится он из дерева; девочка подходит.
- Женечка. Не касайся ветвей и ствола. Не время.
- Бабушка? Куда ты пропала - тогда? Я очень испугалась.
Бутоны медленно раскрываются. В пещере вдруг появляется ветер.
- Не я... пропала, - говорит бабушка, и голос ее странно искажается, перерастает в звук глухого удара и визг шин. Женя закрывает уши.
Световой столб касается ветвей дерева. Бутоны раскрываются.
Солнечный свет выхватывает фигурку девочки из темноты. Странным образом он делает ее нереальной, как будто просвечивает насквозь.
С дерева снимаются мириады золотистых бабочек. Они летят вверх и вверх, и в пещере становится сумрачно от их теней.
- Теперь - время. Хватайся, - к лицу девочки склоняется ветка, и кажется Жене, что не кора это, а старая, морщинистая рука ее бабушки, почти невидимая, но все же - знакомая. Она берет ее, и в тот же миг на ветке появляется еще один цветок, а Женя исчезает.
Дерево стоит, такое же мертвое и одинокое, как и в начале времен.
Жаркий летний день. Траурница порхает между васильками и одуванчиками, садится то на один цветок, то на другой. Кто-то подставляет руку, и бабочка перелетает на ладонь, перебирается туда-сюда, выбирая на этой жесткой поверхности удобное место.
Она останавливается на грубом серебряном перстне-печатке.
Рука движется, и, в конце концов, оказывается вместе с бабочкой перед лицом смотрящего. Это седой уже мужчина с искривленным и несколько плоским носом, с глазами, хоть и восточной формы, но по-русски серо-голубого цвета.
Он смотрит на бабочку и задумчиво хмурится.
- Жека! - зовет его кто-то.
Мужчина вздрагивает, бабочка снимается с пальца и улетает.
Он встает. На дороге в поле - грузовик, и с пассажирского сиденья, высунувшись, ему машет дюжий дядька под пятьдесят.
- Мы едем или как?
Жека кивает и возвращается к машине. Он забирается в кабину, медленно и осторожно выезжает с поля. Двигатель работает шумно, доски в кузове гремят - почти ничего не слышно.
- Тебе когда-нибудь снилось, Володя, - говорит Жека, следя за дорогой в зеркало заднего вида, - что ты был кем-то другим?
Дядька наклоняется к нему.
- Чего?
Жека щурится. На стекло падают первые капли дождя.