Неблагодарные, мы забываем, что берлинская стена лишала нас не только The Beatles, Levi's и Marlboro. За её размалёванной кладкой, советские люди могли пребывать в счастливом неведении о памперсах, окорочках и прочей соевой дряни. Берлинскую стену построили, чтобы сберечь нас от Культурного Шока.
Культурный шок — это не про чистые улицы. По-настоящему чистые улицы внимания не привлекают — глазу зацепиться не за что. Это не про архитектуру и не про язык — для знакомства с европами у нас была целая Рига. Легенды о культурном шоке в западных супермаркетах — хитрый рекламный трюк. Большой магазин может порадовать или удивить, но никак не шокировать, — к хорошему привыкаешь легко. Культурный шок происходит вообще не ТАМ; он случается в восемь часов вечера 23 декабря в промёрзшем насквозь автобусе, волочащемся от аэропорта “Шереметьево-2” к станции метро “Речной Вокзал”.
Калитка нашей родины, аэропорт “Шереметьево-2”. Разбитый серый пол, хронически тёмные залы. Потолок, сложенный из консервных банок...
Когда весь полёт до Москвы болтаешь с иностранцем, на паспортном контроле бывает страшно автоматически сказать что-то не по-русски. Язык противно мешается во рту и норовит ляпнуть какое-нибудь идиотское “sorry” или “please”. Но паспортный контроль в России бессловесный, поэтому ощущение скованного языка преследует тебя дальше по аэропорту. Ты тащишь этот долбаный чемодан с подарками и — о чудо! — прямо по курсу появляются тележки для багажа. “Наконец-то и у нас сделали, блин!” — просто удивительно. Да, не обтекаемые уроды из Франкфурта, не угловатые как в Хитроу. Наши обычные тележки — от рождения некрашеные, но уже слегка ободранные. В душе просыпается патриотизм, а руки тянутся к крайней, но тут из ниоткуда появляется человек. Он мгновенно оценивает твой порыв, делает поправку на внешний вид и говорит так:
— Ю МАСТ ПЭЙ.
Так начинается культурный шок. Вся шелуха, которая поселилась в голове от жизни в капиталистическом инкубаторе, улетает к чёрту. “Sorry” и “please” — неактуальны как понятия. Великий и могучий, правдивый и свободный шибает в голову, чтобы выразить это бурление.
— ЧИВО?!!!
После этого всё — детский сад. Таможня, таксисты, остановка, автобус. Ты запихиваешь чемодан в замызганный Икарус и пристраиваешься к окну. Если не будет пробок, ты сядешь в вагон метро через 40 минут. Очень темно. А пока — в амбразурке в заледенелом окне мелькают бесконечные унылые сугробы. Проезжаем какие-то дома, машины. Что-то внутри неуютно переставляется с места на место, пока мрачные люди вокруг входят, покупают билеты и выходят. Потом, вереницы грязных сугробов и тёмных улиц входят в тебя, всё успокаивается и, наконец, оно щёлкает: “Я дома”.