Аннотация: Мужик остался с дитём, и что из этого вышло.
Ваня Клюев в воскресенье долго не мог проснуться. В субботу вкалывал, не покладая рук, после работы пробежался по магазинам, нагрузившись жратвой, потом дома наводил порядок - а кто за него наведёт? Да и вообще неделя была напряжённая.
- Вставай, папка! - Ромка стащил с него одеяло. - Обещал ведь!
Ах, да! Действительно обещал - сводить сына в парк на аттракционы. Что ж, слово надо держать. Ваня встал, ополоснул физиономию холодной водой. Оделись, позавтракали и вышли на улицу. Одиннадцатый час. Ясный солнечный день, жарит не по-детски. Ваня прямым ходом шёл к городскому парку, Ромку держал за руку. Можно подъехать на такси - вон целая колонна стоит... нет, лучше на фрукты оставить. Да и правильно: от ходьбы размялся, ожил. Вот только пацан, похоже, устал. Ваня подхватил своего карапуза и посадил на плечи.
Ромка обрадовался и стал что-то искать в волосах. Да, пусто! Вши не должны завестись. Ваня гигиену соблюдал. Он шёл и от Ромкиной щекотки улыбался. Всё прекрасно. Жизнь хороша, что бы там ни говорили бабки на посиделках.
В парке людно, шумно. Ваня исполнил, что обещал. Ромка посмеялся в комнате кривых зеркал, попрыгал на батуте, покружился на карусели. Голубыми фонариками зажглись глаза, когда сел в автомобильчик на детском автодроме.
Ваня заплатил сразу за несколько сеансов, понаблюдал, как сын таранит других детей игрушечным электромобилем и на минутку отбежал к ларьку за пивом. Затем сидел возле автодрома на скамейке, наблюдал за сыном и не спеша смаковал из бутылки холодное пивко. Эх, жизнь! Хорошая, что ни говори, штука. И другой - не будет!
По телику он не раз слышал, как просвещенные дяди со званиями и степенями смысл жизни доказывают. Может, и правильно доказывают, но от тех доказательств никому не холодно и не жарко. А вот в такие минуты, когда тепло, светло, вокруг много людей, в смысл, честное слово, нутром проникаешь. Нет, что ни говори, а жить стоит. На Ваню оглядывались. Наверно, то, что он почуял сейчас, на прогулке, отражалось на его всё ещё веснушчатом лице. И этим, встречным, хотелось перенять, позаимствовать. Хотя бы частично, хотя бы на время.
На выходе из парка он увидел знакомых радиомонтажниц Люду и Свету, деревенских девчат, но уже поднаторевших в городе. Они работали и одновременно учились на каких-то курсах, пробивая себе дорогу в сверкающие перспективы будущего.
Девушки тоже его приметили.
- Ой, это твой сын? Какой мальчуган славный! Поцеловать можно? - затрещала бойкая Люда.
- Если позволит, - ухмыльнулся Ваня.
Его Ромка, как настоящий мужик, не любил всех этих соплей. И когда деваха наклонилась поцеловать, взял и отвернулся, так что поцелуй пришёлся в ухо. Развели тары-бары - минут на пять, и вот уже девчата приглашают в гости. Ваня сначала отнекивался, не один же, но девчата сказали, что ничего страшного, живут неподалёку, а для мальчика найдутся игрушки.
Свернули на кривую улочку и вскоре внедрились во двор частного дома. Комната, в которой жили девчата, была небольшая, вдоль стен стояли кровати, а между ними - стол. Другой мебели нет, украшения тоже отсутствуют, только на подоконнике в кадушке фикус. Ваня сразу смекнул, что к чему.
- Снимаете, что ли, комнату? А фикус хозяйский?
- Ага, снимаем. Хозяйский. Присаживайся, Ванечка!
Он присел на одну из кроватей, заправленную цветастым покрывалом. Ромке девчата дали красивую коробку из-под импортных туфель, нагрузили её аптечными склянками, катушками с нитками - развлекайся, малыш! А Ваню пригласили к столу, мигом его сервировав. Немного еды, немного фруктов и - пузатая бутылка красного вина.
- Давай, Ваня! Выпьем. Сегодня же праздник!
- Какой праздник?
- Ну, ты совсем тёмный! День взятия Бастилии.
Вон что! Грамотные девчата, он и не подозревал, что сегодня такой замечательный праздник. Хотел спросить, кто её и зачем взял, эту Бастилию, но не стал спрашивать, а то совсем тёмным признают. Однако пить отказался. И так уже бутылку пива осушил, и в голове слегка шумело. Бросив взгляд на сына, напомнил девушкам, что он не один, и рассказал, как однажды нёс Ромку на руках, маленько зазевался, а перед самым носом - фьють! - машина проскочила, чуть под колёса не угодили.
- Что вы! Ответственность большущая.
- Так винцо слабенькое, - упрашивали Люда и Света.
И ещё одна девушка появилась, Ване незнакомая. Этих-то двоих он каждый день на работе видел, и от того, что примелькались, они казались ему обыкновенными. А вот незнакомка...
- Ладно! Уговорили на полстакана, - поддался он.
Стукнулись гранёными снарядами за взятие Бастилии, и Ваня почувствовал себя совсем вольготно. Ещё раз посмотрел на новенькую... Нет, Светка и Люда тоже хороши. Но Светка крашеная, к тому же в рыжий цвет, а ни крашеные, ни рыжие ему не нравились. Людочка - красивая, разбитная, настоящая артистка. Но какая-то вымученная. Это как человек, который шутит, веселит других, а сам думает: скорей бы на боковую! А вот третья девушка, чернявая, кареглазая... на неё Ваня смотрел с возрастающим изумлением. Держится спокойно, движения плавные. Создал же бог!
- Что, нравится? - заговорщически шепнула Люда, перехватившая его взгляд.
- Нравится.
- Геля, ты очень понравилась Ванечке. - Люда повернулась к подруге. - Попроси, пусть нас развлечёт. А то уже навострил лыжи бежать.
Чернявая Геля окинула Ваню долгим, спокойным взглядом, мягко улыбнулась и попросила остаться ещё на немного. Он глянул на Ромку: пацан деловито катал по полу коробку, сопел, гудел, изображая автомобиль.
- Ладно, посижу ещё. Дома всё равно никто не ждёт.
Люда, сочувствуя, покачала головой.
- В самом деле, Вано, ты же сейчас холостяк. А из-за чего разошлись?
- С Ленкой-то?
- Ну, я не знаю. У тебя разве другие жёны были?
- Да нет, она одна и была. Да что говорить! Сам виноват. У меня ж опыта общения с вашей сестрой никакого. Вот и стелился перед ней шёлковой травою. Но чем больше угождал, тем больше она возносилась. Когда поженились, ей же только-только восемнадцать исполнилось. С трудом дождались, чтобы зарегистрироваться. Тощая была. А вот роды пошли ей на пользу. Расцвела жёнушка. Вообще я думаю, что красота погубит мир.
- Вот те раз! Почему?
- Она же притягивает. К вам, красивым, мужики так и липнут.
- И ты такой же: прилипчивый, - съязвила Света.
- Да, мы такие. Природа! Но я о вас. Немногие из женщин способны устоять. Это ж какую волю надо иметь, когда тебя обихаживают, лещей кидают, каждое твоё желание на лету ловят.
- И твоя перед кем-то не устояла? - догадалась Люда.
- Точно не знаю, но предполагаю. - Ваня нахмурился. - Я же не следил за ней. Я по двенадцать часов у станка стоял, чтобы удовлетворить её потребности.
- Удовлетворил?
- Да их всё больше. Но старался. Нам как раз оборонные заказы прямо на голову посыпались, как манная каша с неба.
Девчата переглянулись.
- Нет, мы со Светой не сможем погубить мир, - критически сказала Люда. - Не дано. С изъянами.
- Да уж, - гримасничая и как бы жалуясь, подтвердила Света. - Не модельной внешности мы. На конкурсы красоты нас не приглашают.
Ваня невольно повернулся к Геле.
- А я тоже с изъянами, - сказала та. - Не тяну на идеальные 90-60-90.
- Это дело поправимое, - резво откликнулся он, но застеснялся и перевёл разговор. - А тут ещё тёща жару поддала. Она решила, что не пара я для её драгоценной доченьки. Даже против ребёнка была, на аборт дочь посылала. Мол, рано ей ещё. Прежде, карьеру, мол, надо сделать. Что, говорит, я зря в тебя капиталы вкладывала? - Он пояснил: - Она с малых лет Ленку в танцевальный кружек записала. Да и пела Ленка неплохо.
- Надо же! И пела, и плясала?
- Да, и мне нравилось, - увлёкшись воспоминаниями о бывшей жене, признался Ваня. Но тут же поник. - А вот я так путём и не научился. Плохой из меня танцор.
- Неужели яйца мешали? - опять съязвила Света.
- Ну, ты скажешь...
Ваня отвернулся от неё. Фу, какая вульгарная! Посмотрел в сторону Гели - куда приятнее - и помедлил: стоит ли выставлять себя с худшей стороны, И решил: чего там, всё одно весь на виду. - Какие там танцы! Я же того... с детства немного хромой. Сам про то Ленке рассказал, что в детстве ногу сломал и с тех пор маленько хромаю. Да сейчас это и незаметно вовсе! Может, чуточку. Да посмотрите сами.
И Ваня, слегка охмелевший, выбрался из-за стола, прошёлся по комнате. Заодно наклонился и пощупал лоб Ромке - не вспотел ли пацан, зашедши с жаркой улицы в прохладную хату. Да нет, нормально. Малыш увлечённо катал по полу коробку, ставшую грузовиком, при этом пиликал и пипикал, предупреждая встречный транспорт.
- Ну, что скажете? На какую хромаю?
- На обе-две, - Светка в своём репертуаре.
- Вполне спортивная походка, - подбодрила Люда. - С тобой всё ясно. Только одного не пойму, почему ребёнок оказался у тебя? Сама, выходит, ушла, а ребёнка оставила?
- Нет, по-другому было. Смешнее, - ответил Ваня, решив, что хватит о грустном, пора повеселить девчат. - Она же до родов ещё ушла, к мамаше своей. Я ходил к тёще до поры до времени, Ленке предлагал вернуться. Но она упёрлась. Мне, говорит, с мамой лучше. Так что, спрашиваю, может, совсем не приходить? Как хочешь! А когда родила, до Ромки меня не очень допускали, но деньги брали. Я себе только на пропитание оставлял да за квартиру заплатить. Но потом им и того мало показалось. Подали на алименты...
Ваня начал весело, беззаботно, однако и сам не заметил, как потускнел и нахмурился.
- Ну, провернули. Меня с Ленкой официально развели и алименты присудили платить. Но, конечно, просчитались, потому что намного меньше стали получать, чем когда я сам приносил. Что, съели? - говорю. Разозлились и совсем перестали пускать. Ладно, и не больно-то надо. Сына тогда я не очень любил. Ну, не проснулось во мне ещё это. Сижу дома. И вдруг...
- ...дверь открывается, входит мальчик и говорит: здравствуй, папа! - продолжила Люда.
- Нет, - Ваня рассмеялся. - Он тогда ещё и ходить не мог, как бы пришёл. А приехала тёща с ношей в пелёнках. Принимай, говорит, своё дитё. У меня, говорит, здоровья нет с ним нянчиться, а Лена надумала высшее образование получить, ей экзамены сдавать надо. Во, говорю, вы даёте, куда я с ним? А ничего, отвечает, он спокойный. Кормить-то чем, спрашиваю, буду? Кашками, говорит. Лена всё равно, мол, от груди отняла.
Он по очереди посмотрел на девчат. Слушают. Даже Света притихла. А Геля такая серьёзная, такая внимательная. Вездесущая Люда подкинула вопрос:
- А что за вуз? Куда двинула твоя Ленка?
- Не знаю толком. Кажись, Институт Искусств.
- Понятно, - оживилась Светка. - Будет совершенствоваться в танцах. Там много перспективных направлений. Например, танец живота. Или танец с шестом.
- И что дальше? - поторопила Люда.
Ваня охотно продолжил:
- Не успел я опомниться, как тёща сунула мне Ромку и была такова. А он, Ромка-то, скоренько голос подал. Начал его на руках качать, а он ещё пуще заливается. Ну, развернул пелёнки, а он того... обделался. В общем, всю эту науку пришлось мне самостоятельно осваивать.
- Ага, значит, свои университеты стал постигать, - опять съязвила Светка. - И как успехи?
- Профессором стал по этой части. У вас, мои хорошие, всё ещё впереди, научитесь ещё. Вот детишки пойдут, и научитесь! - смело спрогнозировал Ваня.
- Ой, а вдруг и вправду пойдут! - хлопнула в ладоши Люда. - Ты преподал бы несколько уроков.
- Да, поделись-ка с нами опытом, - попросила и Светка.
Ваня глянул на Гелю - а что она? Геля поощрительно улыбнулась. Он почесал за ухом.
- Ума не приложу, с чего начать. Вот если б на отдельные вопросы...
- Хорошо! - Люда задала первой. - Допустим, у ребёнка понос. Что делать?
- Поить отваром из гранатовых корок, - отчеканил Ваня.
- А если наоборот - крепенько ходит? - встряла Светка.
- Свежие фрукты слабят, свёкла. На худой конец, дать с полстакана водопроводной воды. - Ваня посмотрел на Гелю, ожидая вопроса и от неё. И дождался.
- А если у малыша вообще аппетита нет?
- Надо поменьше конфетами кормить, побольше на свежем воздухе гулять. Тогда ребёнок даже щи из кислой капусты за милую душу будет уплетать.
- Ну, Ванечка! - изумилась Люда. - Да ты и в самом деле ходячий справочник для молодой матери.
- Сойду. - Он зарделся от похвалы. - Во дворе мне проходу не дают. Молодые мамаши, бабушки - все совета просят. У меня опыт громадный, что ты! Я и кормил, и купал, и спать укладывал. Даже песни колыбельные пел, хотя у меня медведь на ушах потоптался.
- А работать когда успевал?
- Сначала на месяц в отпуск. Потом попросил без содержания. Потом бабку нанял, она сидела. И с завода меня раньше отпускали - как кормящую... кормящего то есть! Что и говорить, туго одному ребёнка воспитывать. Уж не знаю, как это вам, девчата, удаётся.
- Ага! - с торжеством подхватила Люда. - Сознаёшь?
- Сознаю, - согласился Ваня. - Ну, а потом устроил Ромку в заводские ясли. С бабкой одно мучение. Весь день сиднем просидит, в субботу с воскресеньем ей отдых подавай, а за месяц - кругленькую сумму вынь да положь. Я ж не сын миллионера. А тут ещё алименты эти...
- Какие алименты? - хором удивились девушки. - У тебя, Ваня, ещё дети есть?
- Откуда?
- Так ведь сын с тобой живёт! Это она тебе должна платить!
- А ведь действительно, - Ваня хлопнул себя ладошкой по лбу. - Но вообще-то чёрт с ними, с алиментами. Всё-таки Ленка постаралась, родила. Ещё затребует Ромку к себе. А я уже не хочу отдавать. Да и он прирос ко мне... Рома, ты папку любишь?
- Лублю, - мальчик кивнул, не отрываясь от дела.
Люда бурно схватила его и посадила на колени. Однако Ромка недовольно заворочался, захныкал.
- А вот этого он не любит, - пояснил Ваня. - Не привык к женским ласкам. Славный бутуз! Самостоятельным мужиком растёт. Он уже и профессию себе выбрал. Дальнобойщиком хочет стать.
- Ну, Ванечка! - воскликнула Люда. - На таких условиях и я бы тебе родила... такого бутуза!
- И я бы рискнула, - примкнула Светка, а Геля нечего не сказала, но благосклонно улыбнулась, и Ваня понял, что у неё возникло аналогичное желание.
- Да вы меня отцом-героем хотите сделать! - задорно прокричал он.
Конечно, порадовался, что повеселил девчат. По правде сказать, соскучился по женскому обществу. А с Гелей можно бы и всерьёз законтачить. Он ещё раз, замирая от скрытых чувств, посмотрел на Гелю и вдруг, набравшись смелости, накрыл пятернёй её тонкую, лежащую на столе ладонь. Девушка не шелохнулась, не стала освобождаться. Но противная Светка сразу заприметила:
- Эге, Ваня на приступ пошёл!
Он вспыхнул, убрал руку, а про себя подумал: "Дать бы тебе по шее!" Людочка же нахмурилась и задумалась. Она кивнула на мальчишку, увлечённо таскающего по полу коробку, и спросила, понизив голос:
- Он мать помнит?
- Нет. Она давно нас не навещала. А весной я надумал сам к ней съездить. Вместе с Ромой. Приодел во всё лучшее, сам приоделся. Надеялся ведь, что увидит, какой он вырос, и скажет: "Ваня, давай опять сходиться". Подкатил вечерком к тёщиному дому - с шиком, на такси. Подошёл с Ромкой к подъезду, но тормознул. А вдруг она замуж выскочила? Вот будет номер! Решил во дворе подождать. Я почему-то подумал, что она должна к дому идти - с учёбы или с работы, а получилось наоборот. Из подъезда на улицу выбежала. Увидела Ромку, прижала к себе...
Ваня помолчал.
- Присели в беседке. Она говорит: ты хорошо сделал, что привёз, спасибо. Но, знаешь, именно сейчас у меня появились шансы устроить личную жизнь. Имею же право быть счастливой? Я ей сказал: не дрожи, право имеет каждый человек. Так, в согласии, и расстались. Может, и устроила свою жизнь, может, и счастлива...
- Ну, Вано! - вторично поразилась Людочка. - Выходит, ты сам вдохновил её на поиски единоличного счастья?
- А что мне было делать?
- Волосы на ней повыдергивать, - чисто по-женски посоветовала девушка и приподняла бутылку с вином. - Ладно уж, что теперь. Давай ещё понемногу. Все французы сегодня гуляют, день Бастилии отмечают, а мы что - лысые?
- Достаточно, - он придержал её руку. - Ладно уж, уговорила. Выпью, да пойдём мы. Засиделись.
- А то оставайся, а? Мальчики должны подойти. Наши с завода. Ты же знаешь их, Коля Никитин и Петя Шмаровоз.
Ваня знал парней. То были... как их назвать... то ли ухажёры, то ли хахали Люды и Светы. Ага, соображал он, значит, к Геле никто не пожалует?
- Однако нет, девчата, пора идти, - с сожалением, после паузы, отказал. - Ещё обед надо готовить, кормить пацана, спать укладывать. Он днём не поспит, так потом, к ночи капризничать станет. А ребятам - привет!
С неохотой выбрался из-за стола и опять остановил взгляд на Геле, к которой никто не придёт. Ну, это он сам так предположил. Напрямую расспрашивать, есть ли у неё кто, не решился.
- Да вы хоть поцелуйтесь на прощание, что ли! - с жаром предложила Люда.
- Я не против, - Геля, маняще улыбнулась. - Ваня, ты как?
- Я? - он задохнулся. - За милую душу!
Девушка поднялась. Высокая, ладная, красивая. Ване стало жарко. И зачем врала про себя? На взгляд токаря-профессионала, имеющего превосходный глазомер, Геля идеальным пропорциям соответствует. Возможно, с небольшой недостачей: 87-57-87. Да что там! Вполне можно откормить. Он подался к ней и быстро, будто крал, поцеловал в губы.
Небольшая проблемка возникла с Ромой. Мальчик никак не хотел расставаться с коробкой-автомобилем. Люда разрешила взять с собой и сунула туда пару яблок и гроздь винограда.
* * *
Последовала череда трудных лет. Клюев при его малой предприимчивости, но завидной усидчивости оставался на одном месте. Не всегда ладно было с работой из-за мировых кризисов, которыми он, конечно, не управлял. Пожалуй, самое отрадное событие в эти годы - переезд из старой трущобы, отведённой под снос, в новый дом с великолепной лоджией.
Но как бы тяжко ни было, для сына Ваня всегда находил "масло на кусок хлеба", и даже заморские фрукты, типа ананасов, покупал, оставляя для себя китайскую лапшу быстрого приготовления. Ромка подрос. Из пухлого "бутузёнка" превратился в худенького, но крепкого, рано повзрослевшего подростка. Впрочем, детская мечта, поскорее сесть за руль автомобиля, сохранилась. Пока же Ромка копил деньги на мопед. Экономил на карманных расходах и, чего греха таить, иногда "одалживал" у отца мелкие купюры. Деньги складывал в сохранившуюся с детства коробку от женских итальянских туфель. Этой осенью он пошёл в пятый класс.
А вот Ваня, вырастив сына до самостоятельных поступков, сломался. Подустал мужик ходить на работу, тащить домашнее хозяйство, делать ремонт, бегать в школу - на родительские собрания. Он даже отдыхать утомился. За выходные почему-то уставал больше, чем за рабочие дни. И не было в его жизни ни праздников, ни элементарных попоек. Ваня потерял юношескую свежесть, под глазами появились морщинки, волосы поредели и истончились. И в непогоду начинала ныть сломанная когда-то в детстве нога.
- Ну, Ваня, - говорили ему на заводе, - ты лучшие годы ухлопал на сына!
Волей-неволей прислушаешься. Раньше-то, когда Ромка был малым и несмышлёным, слушать пересуды было некогда. Теперь же можно задержаться в курилке и домой не лететь сломя голову. А товарищи давили на сознание, капали каждодневно: вот, мол, вырастет сын и заживёт своей жизнью, а ты, Ваня, останешься у разбитого корыта. Ну, а годы, лучшие-то, - прошмыгнули.
И Ваня расклеился. После работы домой не спешил, попадал в компании и посреди веселья, отмахиваясь от беспокойств, думал: "Ничего с Ромкой не случится - не маленький".
Однажды пришёл совсем поздно. Долго открывал дверь, тихо ругался. Замок давно заедал и требовал замены. Открыл, наконец. В прихожей стоял сын. И сразу с претензией:
- Ты, папка, замок замени, сколько мучиться можно.
- Ладно, исделаю. Потом... потом...
Подрыгав по очереди каждой ногой, сбросил туфли. Пройдя в комнату, тяжело плюхнулся на диван и попросил пить. Ромка сходил на кухню и принёс кружку чая.
- А? Что? - пробормотал Ваня. - Это ты? Счас, обожди, я твой дневник проверю.
- Дневник в порядке. Нечего проверять. Чай пей.
Ваня послушно взял кружку в обе руки, отхлебнул, помотал головой и остановил взгляд на мальчике.
- Эх, сына! Пролетели мои лучшие годы. Ухлопал - на тебя. А какие были моменты!
Как всегда, в таком состоянии, Ваня вспомнил Гелю. Правда, он её с трудом уже представлял - какая она, какие глаза, нос, а уж про уши и совсем не помнил, только жило в сознании: была такая! И поцелуй припоминался. Вообще, в такие минуты Ване казалось, что встреча с Гелей - самое отрадное, самое значительное, что случилось в его жизни... то есть, что могло иметь продолжение.
- Если б ты понимал! Вот была у меня такая, чернявенькая, как её... - Ваня вдруг запамятовал имя и страшно взволновался, - Галя? Нет, не Галя. Глаша? Нет, не Глаша. Как же, чёрт её побери!
- Гелей её звали, - подсказал Ромка, уже слышавший отцову исповедь.
- Да-да, именно Геля, - обрадовался Ваня. - А полностью, стало быть, Ангелина. Да-да, ангел во плоти.
- Ты прямо помешался на ней. А она уже давно, наверно, замуж вышла.
- Думаешь? - обиженно протянул отец.
- Давай-ка спать, папка. Небось, завтра на работу.
- Непременно. Новый заказ. Мастер предупредил. Строго-настрого.
- Вот и ложись. И это... - Ромка нахмурился; теперь всё перевернулось: отец повадился "тащить" из его коробки. - Ты в мою копилку-то не лезь. Не думай, у меня всё подсчитано.
- Ладно тебе, - отмахнулся Ваня. - Верну с лихвой. В получку.
Мальчик помог отцу дойти до кровати, стащил с него рубашку, брюки, носки. Ваня сразу же уснул, а через минуту стал скрипеть зубами и судорожно двигать кадыком. Ромка на всякий случай принёс из ванной тазик, поставил рядом с кроватью, присел и стал караулить. Горько, и жалко папку! И вправду, ухлопал отец на него лучшие годы. У других, посмотришь, - жёны. Помогают мужьям воспитывать детей, стирать бельё, варить обеды. Папка всё сам, извёлся вконец. И если в самом скором времени не оженить, пропадёт человек.
Наступила ночь, за окном темень, в комнате тишина, только иногда всхрапнёт успокоившийся отец да надоедливо жужжит электрическая лампочка. Ромка почувствовал, что его тоже сморил сон. Разделся и прежде чем лечь, завёл будильник.
Казалось, прошло всего полчаса. Будильник затарахтел громко, настойчиво. Ромка с трудом разлепил глаза и лежал, дожидаясь, когда встанет отец. Но тот посапывал безмятежно. Мальчик поднялся и потряс за плечо.
- Пап, вставай. Слышишь! На работу пора!
Ваня приоткрыл глаза, посмотрел на сына и попытался приподняться. Ой, тяжко! Опять распластался.
- А это... отгул у меня.
- Врёшь ты! Врёшь, папка! - сердито крикнул Ромка. - Нет у тебя никакого отгула. Сам же говорил, срочный заказ.
Ваня сел, придерживая отяжелевшую голову руками, опёрся локтями о коленки и сознался:
- А ведь и верно. Нету отгула, а заказ есть.
- Да мне-то всё равно, - остывая, сказал Ромка. - Дрыхни хоть до обеда! Но после сам ругаться будешь, что не разбудил.
- Кофейку бы... покрепче, - простонал Ваня.
- Счас сделаю. Умывайся и одевайся.
Сели пить растворимый кофе. Ромка сыпанул в кружку отца две чайных ложки, а себе - одну, и добавил молока. Также приготовил два бутерброда с колбасой. Но Ваня даже не прикоснулся. Хлебал чёрную жижу и морщился.
- Тебе не водку пить, а молоко через тряпочку сосать, - по-взрослому осудил Ромка.
- Да ладно, угомонись, - промямлил Ваня.
- И ничо не ладно! Вон болеешь как.
- Экий ты строгий у меня. Прям, как жена. - Ваня через силу улыбнулся.
Он молча собрался и пошёл к выходу. Тихонький, измученный раскаянием, что с ним бывало после крупной пьянки.
- Стой! - крикнул Ромка.
Ваня испуганно обернулся.
- Волосы причеши: сзади висят сосульками.
Оставшись один, Ромка зевнул. В школу - во вторую смену. Он достал учебники и стал учить уроки, но вскоре отложил в сторону. Не учится, когда в голове такое. Полез под кровать и достал коробку. Пересчитал деньги, разложил пачечками. Настроение немного поднялось. Ещё немного и хватит на мопед. Правда, толку-то! Взрослые дяди, заседающие в Думе, придумали новый закон, по которому без прав, даже на самом махоньком скутере, нельзя ездить. А права - только с шестнадцати. Хорошо им, у них Мерседесы с личными шофёрами. Папка тоже мог себе купить машину, ну, не Мерседес, хотя бы Жигули. Нет же, всё пропивает! Простофиля простофилей! У него, когда деньги есть, и приятели, как вши, заводятся. Нет, как ни крути, а без бабы, без жены, то есть, ему не прожить.
От таких мыслей настроение у Ромки упало. Он спрятал коробку под кровать и пошёл на кухню. Заглянул в холодильник, проинспектировал, что там есть, и сварганил себе яичницу.
Время подбиралось к полудню. Скоро в школу. Да ну! Не выучив уроки, идти? Слушать нарекания учителей? А то и сам директор вызовет и потребуют привести отца. Вот же глупость какая! Это всё равно, если б начальник цеха за отцовы прогулы призвал к ответу самого Ромку. Кисло улыбнулся, представив, как строгий начальник вызывает к себе в кабинет и спрашивает: "Так что будем делать с твоим отцом, Роман Иванович?"
Во дворе тепло, солнышко старается. Взрослые называют этот период "бабьим летом". Ну, это смотря для кого. Какое там бабье лето, если женским духом в квартире совсем не пахнет. С подъезда вышла соседка Ракитина, с полным тазиком белья, растянула верёвку и начала развешивать. Он глянул на неё раз, другой, а потом и вовсе прикипел взглядом. Вот бы свести с отцом! Ромка знал, что Ракитина живёт одна с двумя маленькими ребятишками. От её сопливых пацанов слышал, что их папка - капитан дальнего плавания. Раз дальнего, то, скорей всего, насовсем смылся. Однажды, Ромка видел, как отец подкатил к ней и попытался любезничать. Но она глянула на него свысока и перестала замечать.
Ракитина усердно встряхивала простыни, подымалась на цыпочки и накидывала их на верёвку. Домашний халатик у неё задирался, открывая толстенные ноги. Молодая ещё, здоровая - вполне подошла бы. Ромка всё наблюдал за ней. Никитина заметила его взгляд, одёрнула халат и сердито крикнула:
- Ты чо глазеешь, бесстыдник! Давно ли молоко на губах обсохло, а туда же. Пшёл вон, щенок!
Не очень-то напугался - в случае чего от любого мог убежать, но всё же поднялся и пошёл прочь. В Ракитиной полностью разочаровался: грубая тётка. Выйдя со двора, бесцельно побрёл по улице. Всё чаще встречались женщины. Их были сотни, а его отцу нужна одна. И почему б какой-нибудь из них не выйти за папку замуж? Видать, просто не знают, что есть такой холостой мужчина - Иван Андреевич Клюев, холостяк, токарь высшего разряда. Кабы ещё пить бросил, так стал бы и женихом высокого разряда.
Мороженщица с лотком. Скучает. Народ проходит мимо. А что? Женщина, достойная внимания.
- Эй, мальчик, чего вокруг трёшься? Мороженку хочешь, а денежки нету?
Лотошница ошиблась: денежка у него имелась, как у всякого самостоятельного пацана, а мороженка... да неплохо бы отведать. Копя деньги, он ограничивал себя в сладостях. Можно сказать, отвык от них.
- Ага, нету, - завязывая знакомство, подтвердил он.
- Ай-яй-яй. - Она сочувственно покачала головой. - Наверно, без отца растёшь? Ну, подходи. Так и быть, угощу. - Открыла лоток и достала эскимо в блестящей обёртке.
Ромка принял от доброй женщины мороженку.
- Вы ошиблись, тётя. Отец у меня есть, мамки нету, - поправил и предложил, расхрабрившись: - Хотите за моего папу замуж выйти?
- Ну уж, спасибоньки! - улыбка слетела с её лица. - Я от своего охламона сдыхаться не могу.
Замужняя, оказывается. Ромка нахмурился и пошёл дальше. С удовольствием поедая эскимо, он стал мысленно перебирать всех знакомых ему женщин. Среди них были и замужние, и безмужние, и такие, статус которых не так просто определить. Но он точно знал, что три девчонки из его класса не имели отцов, только мамаш. Может, кто из них и захочет выйти замуж? Только какие они, он не знал. Вот так приобретёшь кошку в мешке, а потом будешь мучиться.
Довольно молоденькой, вполне подходящей по возрасту отцу была новая классная, Вера Антоновна. Поначалу-то, с первых дней, она показалась строгой и занудной, но, видно, просто напускала на себя. А неделю назад выяснилась, что вполне сносная. Простудилась, не выходила в школу несколько дней, и завуч наказала: "Дети, не будьте чёрствыми, навестите свою классную". Ромка пошёл вместе со всеми. Он уже тогда был в поисках подходящей женщины. Верочка напоила их чаем с вареньем, печеньем, а ему ласково сказала:
- Ромочка, уж постарайся не пропускать уроки. Мальчик ты умный, способный, из тебя выйдет толк.
- Ага, а бестолочь останется? - ляпнул он под смех одноклассников. Они-то не слышали этой присказки, потому что не общались с дядей Васей, серьёзным конкурентом по сбору бутылок.
Пожалуй, если б Вера Антоновна согласилась выйти замуж за папку, то отец от счастья бросил бы пить. Ромка вздохнул. Но ведь она из-за него, прогульщика и грубияна, за папку не выйдет. Подтянуться, что ли, в учёбе? Эх, кабы этого оказалось достаточно! А то расстараешься, но в итоге ничего не выгорит.
Сегодня тоже в школу неохота, сумбур в голове. Ромка всё дальше уходил от дома, направляясь к центру. Задержался возле витрины недавно открытого магазина модного женского белья. По ту сторону стекла стояла большая кукла. У неё были неправдоподобно длинные ресницы и широко распахнутые глаза с круглыми, синими зрачками, крепкий каменный бюст. Она будто хотела его, Ромку, переглядеть. Но с ней-то, неживой, какие уж поглядки? Он сморгнул, уступая ей, показал язык и спросил:
- Ну чего выставилась? Может, ты за моего отца замуж выскочишь?
Не ответила.
Ноги привели к "Стрелке". Здесь перекрещивались две бойкие улочки. Гостиница, ресторан, театр комедий. От взрослых пацанов Ромка слышал, что на "Стрелке" назначают свидания влюблённые просто так и здесь же промышляют продажные девки. А если к продажной подкатить? С ней-то легче будет сговориться. Деньги у него есть. На мопед он ещё накопит. До шестнадцати, до получения прав, целая вечность. Можно будет на автомойке подзаработать или в поисках цветмета порыскать.
Ага, вон у фонтана сидят. Прикольные девчонки. Яркие, нарядные, в коротких юбчонках, в цветастых кофточках - похожие на разномастных бабочек со сложенными крылышками, но готовые к полётам. Он подошёл ближе и остановился.
- Что тебе, мальчик? - спросила одна из них, с оранжевой причёской.
- Да вот, думаю, не снять ли кого из вас, - он за словом в карман не полез.
Они переглянулись, засмеялись. Оранжевая весело сказала:
- Девчата, клиент нарисовался!
- Мал ещё, - оценила другая, златокудрая, с фиолетовыми губами. - Однако привлекут за совращение малолетки.
- Да вы не думайте, я не для себя, - внёс ясность Ромка. - У меня и в классе девчонок хватает.
- И что ты с ними делаешь? - удивлённо спросили девчата.
- За косички дёргаю.
Всех развеселил.
- А для кого же ты хочешь снять?
- Для отца, - ответил он. - Подарок на день рождения сделаю.
Соврал без зазрения совести. День рождения у отца уже прошёл. А он ничего не подарил. Пожалел своё богатство. Но лучше поздно, чем никогда.
- Ишь, ты какой, - похвалили девчата. - А что же сам папик мышей не ловит?
- Да он робкий. Не в меня пошёл.
- А заплатить есть чем? - как бы шутя, но вполне конкретно, продолжали допытываться эти мышки.
- Полная коробка денег. Спецом поднакопил.
- Ну, и которая из нас тебе приглянулась?
Он рассмотрел их внимательнее. Какую б отец предпочёл? Остановил взгляд на смуглой, с аспидно-чёрными волосами.
- Тебя не Гелей звать?
- Я Кармен, - фальшиво улыбнулась та.
Нет, подумал он, по цвету причёсок выбирать негоже. Они тут все перекрашенные. Такими яркими - мамы не рожают. Да и бойкие чересчур. Будут папку смущать. С краю сидела "мышка" постарше, в разговор не ввязывалась. Ромка, остановив выбор на ней, подошёл и протянул руку.
- Пойдём, что ли!
Она подняла бровь, послушно встала и пошла рядом. Сзади весело щебетали подруги, подначивая, а может, и завидуя. Избранница спросила, далеко ли идти, и, выяснив, что три остановки, не захотела пешком, остановила такси. Ромка сказал, что у него с собой ни копейки.
- Сама рассчитаюсь. - Она ещё раз оценивающе глянула на него - не врёт ли парниша, и предупредила, что берёт тысячу за час.
- А скидка будет? - деловито поинтересовался он и тотчас замял, боясь отказа. - Ладно, сгодится!
В такси спутница вольготно расположилась на заднем сиденье. Ромка, как штурман, сел рядом с водителем. В дороге таксист раз за разом, через зеркало заднего обзора, поглядывал на пассажирку, а Ромке, наклонившись, дружелюбно шепнул: "Красивая у тебя мамка".
- А то! - довольно отозвался пацан. Значит, удачно подобрал. Папке тоже должна понравиться.
Заехали во двор, подкатили к самому подъезду. Ракитина, снимавшая бельё, удивлённо уставилась. Ага, дурёха, пожалеешь ещё, что отшила папку! Поднялись на этаж. Да что такое! Опять замок не хочет открываться. Ромка в замешательстве попросил у гостьи шпильку.
- Нет у меня шпилек, - уже сердясь, отказала та.
Ну и хорошо, что нету. Чтоб он со шпилькой делал? Это он в кино только видел, как шпилькой бандюги (или менты) замки открывают. Поднажал сильнее, и дверь, наконец, поддалась.
Она зашла, села на диван. Спросила, сколько ей ждать, и, посмотрев на свои часики, сказала, что время пошло. Ромка глянул на большие настенные часы, запоминая час и минуты (а то ещё обманет) и заверил, что отец вот-вот должен подойти. Хотя, правда, и засомневался в этом.
- Душ-то у вас есть? Я приму пока.
Проводил в ванную. Зажурчала вода. Гостья долго мылась. Это хорошо. Меньше с ней валандаться, пусть папка сам любезничает.
- Эй, мальчик, - она выглянула в приоткрытую дверь. - А свежее полотенце найдётся?
Он выбрал в шкафу самое большое - махровое, с изображением львицы, и отнёс ей. Она уже вылезла из ванны, стояла голенькая, но он застеснялся её разглядывать и опустил глаза. Вскоре вышла, завернувшись в полотенце. Львиная морда оттопырилась на её груди, а на ноги не хватило. Вполне нормальные - ровные, гладкие. Ромка слышал от парней постарше, что предпочтительней, когда ноги растут "от самых ушей". Ну, конечно, преувеличение, перебор. И так сойдёт. Нет, вполне удачный выбор сделал. Она пожелала прилечь. Пожалуйста; проводил её в спальню. Легла поверх одеяла и прикрыла глаза. Устала, бедная! Трудная у них работа.
Ромка вышел на лоджию - посмотреть, не идёт ли с работы отец. Прекрасный день! Тепло, светло, а мухи уже не кусают. Да, по-настоящему бабье лето, учитывая ещё и то, что гостья в спальне. А в коробке двадцать четыре тысячи.
"На целые сутки хватит! Или на двенадцать ходок по два часа. Или на восемь по три..." - перебирал варианты, припоминая таблицу умножения. Жалко, конечно, такое богатство терять. Зато отец встряхнётся, оживёт. А там, может, гостье понравится у них, и она насовсем останется. А что? Так-то папка добрый, услужливый. Надо будет ему подсказать, чтобы ей чашку кофе в постель принёс. Может, на это она клюнет?.. Но где же он? Хотя бы трезвый явился!
Надрывно скрипнула входная дверь. Отец с авоськой в руке. Из авоськи выглядывали бутылки с пивом и одна с апельсиновым соком. Ну, ясно, это для отмазки. Ему, Ромке. И уже не совсем трезвый. Но и не сильно поддавший. Так даже лучше: смелее будет.
- Па, я там для тебя подарок приготовил, - Ромка заговорщически указал на спальню.
- Подарок? - недоуменно спросил Ваня и, не выпуская из рук сетку, потопал к спальне.
Заглянул туда и сильно удивился. Так удивился, что глаза из орбит чуть не выпрыгнули. И голос перехватило.
- Лена? Ты? - только и смог губами прошептать.
И гостья, приподнявшись знакомиться, тоже удивилась. Сильно-сильно. Ещё сильнее, чем Ваня. Даже засмущалась, как нецелованная, и полотенцем с изображением львицы плотнее укуталась. Вместо того чтобы сбросить к ногам.