Прозоров Лев Рудольфович : другие произведения.

Мастер Айзек, сын Айзека

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда сущая мелочь может изменить судьбу человека и мира... Кем мог бы стать деревенский чудак, сложись его жизнь чуть-чуть по-иному? Альтернативная история.

  Ливень был кромешный, такой, в который не видишь, где земля, где небо. Жалкие сальные свечки, запертые в стеклянных узилищах фонарей, освещали разве что сами эти фонари. Впрочем,время от времени тьму раскалывали избела-лиловые щели молний - и смыкались вновь с оглушительным грохотом.
  Доктор Джеральд Бэшем, эсквайр, мог лишь молить деву Марию и святых о том,чтобы возница не свернул с дороги и не низверг их всех - дилижанс, лошадей, самого доктора и коллегу Сайласа Вортингтона в какой-нибудь линкольнширский овраг.
  Коллега Сайлас Вортингтон, в свою очередь, адресовал молитвы только Господу Иисусу Христу, как и подобает примерному пресвитерианину.
  Голос, возвещавший спасение, пришел к почтенным докторам из Кэмбриджа воистину свыше - но не с небес.. Это был голос возницы, оравшего, что есть сил, перекрикивая шум низвергавшихся вод:
  - Джентльмены, никак жилье! Дом большой, окна светятся! Может, туда!
  - Поезжай! Поворачивай туда! - в два голоса закричали оба доктора, измотанные дорогою и непогодой.
  Им показалось, что протекли долгие часы, перед тем,как повозка перестала трястись и скрипеть, и сквозь громкий шорох воды донеслись шлепающие шаги сапог возницы и громкие звуки подвешенного у дверей колокольчика... впрочем, судя именно что по звукам, скорее маленького колокола.
  Шум этот не остался не услышанным - вскоре сквозь щель ворот мелькнуло новое светлое пятно - и тут же съежилось до светлячка-фонаря в чьей-то руке. Рука - вкупе со своим обладателем,понятное дело - приблизилась к воротам, щелкнуло,открываясь, окошко, и мужской голос полюбопытствовал, кого это носит по ночам по Вулсторпу.
  Доктор Бэшем тихо вздохнул,полагая,что уговаривать хозяев явить гостеприимство придется долго - в этих глухих краях едва ли и слышали слово "Кембридж".
  Однако события разворачивались вопреки его опасениям. Имя университета послужило тем волшебным сезамом - или, если пощадить нетерпимость коллеги Вортингтона к "языческим басням", шиболетом - который отворил путникам врата если не спасения,то отдыха и уюта.
  Выкарабкавшись из повозки не без помощи возницы - даже у более молодого Вортингтона от многочасовой езды в дилижансе затекло все тело, что уж говорить о старине Бэшеме - доктора пересекли расстояние между каретой и крыльцом с поспешностью почти непристойной. Это, однако,не спасло ни их шляпы, ни их парики, и на пороге столь удачно встретившегося им пристанища оба доктора предстали подлинными чучелами, водяными гоблинами из деревенских побасенок.
  Однако встретивший их на пороге среднего роста человек с крупными чертами гладко выбритого лица и ниспадавшими до плеч седыми волосами никак не показал удивления или насмешки. Столь же мало в нем было и деревенской настороженной отчужденности,или угодливой робости, или плутоватой хитринки. Хозяин, чей слуга распахнул им ворота, был столь преисполнен достоинства,столь бесстрастно непроницаем, что если бы не большие натруженные руки и простоватая одежка, его было бы впору принять если не за придворного Её Величества, то самое малое - за одного из профессоров Кембриджа.
  - Приветствую вас в Вулдсторпе, джентльмены, - произнес он. - Для меня большая честь видеть в стенах моего скромного жилища двух ученых мужей из прославленного университета.
  Говорил он как-то чуть-чуть замедленно - так говорят или едва проснувшиеся, или преисполненные сознания своей важности люди.
  - Меня зовут мастером Айзеком.
  - Благодарю вас, любезнейший мастер Айзек, - проговорил доктор Бэшем, борясь с исполинским желанием чихнуть. - Вы чрезвычайно любезны. Я доктор Джеральд Бэшем,эсквайр, а этот почтенный джентльмен - мой коллега, доктор Сайлас Вортингтон.
  Седовласый гостеприимец дважды поклонился гостям. - все с тем же неторопливым достоинством.
  - Не говорите о любезности, джентльмены. Открыть ворота перед путниками, попавшими в беду - долг перед Богом-Отцом старейшим и Богом-Сыном подобосущным. - грубые красные пальцы коснулись седой челки.
  "Святая Дева",тоскливо мелькнуло под промокшим париком доктора Бэшема, "только ариан нам и не хватало. Святой Иаков, пошли коллеге Вортингтону благоразумия не вступать сейчас в богословский диспут".
  - Право же, - торопливо заговорил он, - нам очень повезло встретить Ваш дом, мастер Айзек. Эта ужасная буря...мы уже думали, что наступил конец света.
  - Джентльменам не стоило беспокоиться, - проронил хозяин. - Конец света не наступит ранее 2030 года от воплощения Бога-Сына. Я вычислил это совершенно точно.
  Прежде, чем почтенные доктора переварили это самоуверенное заявление, на пороге возник здешний слуга, доложивший,что дилижанс гостей под навесом, а лошади и возница обрели приют на конюшне, куда последнему в самое ближайшее время отнесут кусок яичницы с беконом и разогретый грог.
  - Превосходно, Джимкин, - похвалил слугу хозяин. - А сейчас проводи джентльменов в комнату для гостей и отнеси туда их вещи. Потом отнесешь им жаровню и ужин.
  После этих слов внешность хозяина вдруг переменилась, взгляд его словно бы обратился вовнутрь, а лицо приобрело выражение сосредоточенности. не произнеся более ни слова, не пожелав нечаянным гостям покойной ночи, он повернулся к ним и Джимкину спиной и покинул прихожую фермерского дома через дверь, ведшую, надо думать, в главные помещения.
  Джимкин, как ни в чем ни бывало, повернулся к гостям и почтительно пригласил их следовать за собою. Взяв в одну руку стоявший на столике у дверей подсвечник, а в другую захватив ручки обоих саквояжей, он принялся подниматься по деревянной лестнице наверх, и почтенным докторам, отнюдь не желавшим остаться во тьме, пришлось следовать за ним.
  Комната для гостей, как выяснилось, представляла собою камору под самою крышей фермерского дома - камору, впрочем, чистую и,самое главное, сухую, притом оснащенную некоторой обстановкой в виде огромной кровати и столика, однако шелест дождевых струй слышался здесь преотчетливо, а грозовые раскаты были глуше не столько из-за крыши над головою, сколько из-за того,что гроза постепенно стала сдвигаться прочь, на восток.
  Оставив гостям подсвечник, Джимкин поклонился и скрылся, предоставив их самим себе.
  Первое время докторам было не до бесед, и они ограничились тем, что стремительно переменили верхнее платье на извлеченное из саквояжей - оно, по крайности, было менее мокрым.
  Вскоре явился и Джимкин, с багровой жаровнею наперевес - и в комнате под крышей повеяло теплом. Вместе с Джимкином возникла и особа женского полу, несомненно, того же, что и он, скромного состояния, отвесила гостям преглубокий книксен, не выпуская при том из рук огромного подноса со всяческой снедью. Поднос был водружен на стол, и особа, совершив новый книксен, скрылась за дверью, оставив гостей наедине с Джимкином. Тот, в свой черед,не замедлил полюбопытствовать, не угодно ли будет джентльменам чего еще.
  - А скажи-ка, любезный, - проговорил доктор Бэшем, едва прожевав кусочек своего бифштекса, - Ваш почтенный хозяин, мастер Айзек, он всегда такой... эээ... странный?
  - Мастер Айзек, ваша милость, - ответствовал, не моргнув глазом, Джимкин, - и впрямь еще с детских лет был чудаковат. Мальчишкой змеев бумажных запускал, а к ним фонарь цеплял - все думали, что комета летит. Книжек прочел - страсть, как много, а ведь покойный батюшка его,тоже Айзеком звали, тот вовсе грамоте не знал, разве что подпись мог поставить. А сын не в него пошел, нет, ваша милость. Старый мастер Айзек, покойник, все гневался,что сын на пустяки время тратит, матушке запретил сына в науку отдать - так тот сам учился, тайком. Только мы над ним не смеемся, и никому не дадим, потому как от его учености всей округе польза выходит. Он и в суде выступит, коли надо, и весы добрые на ярмарке смастерил, чтоб всякие заезжие прохиндеи добрых людей не обвешивали. Часы солнечные у всей округи его работы - тоже штука полезная, коли подумать. Календари составляет, когда чего сеять, опять же, мельницы чинить помогал. Так что мы никому мастера Айзека ругать не позволим, ваша милость, нет, а коли будет не джентльмен,а из простых,так, не во гнев вашей ученой милости будь простое слово, и морду набить можем. А что золото норовит из свинца делать, так это ладно...
  - Он у вас еще и алхимик? - с неприязнью проговорил доктор Вортингтон, брезгливо промокая узкие губы полотняной салфеткой.
  - Вы, ваша ученая милость, правильно поймите, - словоохотливый слуга слегка смутился. - Если б у мастера Айзека чего вышло, так об этом рассказывать было б с моей-то стороны самой настоящей изменой. Обвинили б мастера если не в колдовстве, так в фальшивой монете, а это так и так к одноногой вдовушке под венец... А так могу честно говорить - химик он, золото из свинца варит... второй десяток уже варит, ничего не выварил...
  Собственно, на том беседа и завершилась. Доевши ужин и пожаловав Джимкину от щедрот полшиллинга, почтенные ученые по очереди попользовались ночным горшком, помолились - каждый на свой лад, и, пожелав друг другу покойной ночи, разделись, натянули ночные рубашки и колпаки, и улеглись в кровать.
  Утро проникло в их комнату яркими лучами солнца в небольшом окошке, звонкою птичьей перекличкой и ощутимым холодком - жаровня давно остыла. Доктор Бэшем поднялся первым - по чести сказать, он и ночью покидал кровать, чтоб еще раз попользоваться ночною посудиной - возраст давал о себе знать. Переодевшись в дневной наряд, доктор Бэшем расположился у окошка с бритвенным прибором. Тем временем пробудился ото сна его коллега. Раскланявшись и поздравив доктора Бэшема с прекрасным утром, он принялся переодеваться.
  Во дворе, между яблонь, усеянных дождевыми каплями, будто наряд ее Величества королевы Анны - бриллиантами, ходил седой мастер Айзек, погруженный в свои неведомые думы.
  - А наш любезный хозяин уже на ногах. - проговорил доктор Бэшем. - Вот похвальная проявление деревенской простоты нравов.
  - Не нахожу в здешних нравах нимало достойного похвалы, коллега, - желчно возразил Вортингтон, застегивая сорочку. - Достоинство простеца - в том, чтобы знать свое место в мире, а не посягать своими убогими мозгами на тайны натуры и писания, коими Господь определил заниматься людям, более для того приспособленным.
  - Ну-ну, коллега, вы чересчур строги к нашему доброму хозяину. Предположим, что его непреклонный батюшка смягчился - или, наконец, просто умер бы, когда наш мастер Айзек был еще младенцем. Ведь, допущенный к наукам, наделенный умом и усердием юноша мог бы достигнуть самых поразительных успехов...
  - Вздор, совершеннейший вздор, коллега! Осмелюсь Вам заметить - папистский вздор! "Мог бы"! Нет негодяя, который не оправдывал бы бедственное состояние свое подобными словами. Вор мог бы не воровать, коли б сложилось по иному, побирушка - заработать на кусок хлеба...но Господь справедлив и каждому предопределяет ту участь, коей тот достоин. Дело же человека - с достоинством и благодарностью принять предначертание Господне...
  Тем временем мастер Айзек, не подозревая, что стал предметом диспута ученых мужей, с отсутствующим видом стоял под яблоней. Желтое крупное яблоко ударило его по седым волосам - и укатилось в траву, стряхивая с нее бриллианты капель. Все так же замедленно, ничего не выражая лицом, фермер нагнулся, поднял из травы плод и задумчиво уставился на него.
  - Айзек! - раздался из дома пронзительный женский голос. - Айзек, идите завтракать, дети уже умылись! И пошлите Джимкина пригласить к столу тех джентльменов! Встряхнувшись, и придав лицу более осмысленное выражение, мастер Айзек направился к дому, на ходу откусывая большие сочные куски от спелого яблока.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"