Несомненно, я не стану ни первым, ни единственным человеком, приславшим Вам отчет об изложенных ниже событиях, однако надеюсь, что записки мои привлекут Ваше внимание хотя бы тем, что я принимал непосредственное участие в той части истории, которая происходила вблизи предместья, где я имею честь обитать.
Теперь уже мало кто сомневается, что все последнее время за происходившим на Земле наблюдали издали глаза существ во многом более развитых, чем человек, хотя и - как показала в дальнейшем жизнь - столь же смертных. Кажется странным, что еще недавно человечество беспечно сновало по поверхности планеты, подобно колонии инфузорий, не помышляя о смертельной опасности, которую могут представлять для него более старые миры (к ним, несомненно, относится Марс). Между тем, как ныне известно, в 40 миллионах миль от нас давно уже кипела подготовительная работа - в 1894 году, в период противостояния, на диске Марса астрономами без труда наблюдалось свечение, вызванное отливкой гигантской пушки, размещенной, скорее всего, в какой-нибудь глубокой шахте. Я, как и многие английские читатели, узнал об этом из августовского номера "Нэйчера" и обсудил прочитанное со своим братом Фрэнком: тот, в отличие от меня, считал, будто описанное явление проще было бы объяснить падением метеоритного дождя в атмосферу нашего космического соседа, нежели деятельностью его разумных обитателей. Так или иначе, положенное время спустя спор наш разрешился сам собой: мой хороший знакомый Оджилви, известный астроном, поведал мне при встрече, будто на Марсе были замечены 10 вспышек, каждая ровно в полночь и с разрывом в сутки; при этом в сторону Земли было выброшено что-то вроде огненного газового облака. Впрочем, не я один стал обладателем ценной информации: о том же написала "Дейли Телеграф", а вскоре тема вспышек стала столь расхожей, что "Панч" использовал ее для карикатуры.
Затем настала Ночь Первой Упавшей Звезды.
Первый снаряд, посланный с Марса (а ни для кого уже не секрет, что 10 вспышек были десятью выстрелами той самой гигантской пушки), был обнаружен после падения самим Оджилви - последний отправился на поиски поутру и наткнулся на воронку аккурат посреди Хорселлской пустоши. Из воронки торчал торец цилиндра тридцати ярдов в поперечнике - цилиндр был сплошь обгоревшим, и от него шел нестерпимый жар. Рассудив, что столь крупная и раскаленная находка не может быть унесена с места в его отсутствие, Оджилви решил вернуться домой и позавтракать. По пути он поделился новостью с теми из жителей, чье утро начинается рано (я к ним не отношусь), поэтому вскоре на Хорселлскую пустошь стал стягиваться народ.
Я узнал о необыкновенном метеорите от Гендерсона - я стоял после завтрака у раскрытого окна, сверяя погоду с показаниями барометра, когда тот, спеша мимо с лопатой на плече, крикнул мне:
- А вы не идете смотреть на упавшую звезду?
Разумеется, я присоединился к нему тут же, задержавшись лишь для того, чтобы черкануть о диковине несколько писем - брату Фрэнку и еще паре-тройке друзей.
Когда я появился на пустоши, к цилиндру было не протолкнуться. На краю воронки, свесив ноги вниз, сидели вездесущие мальчишки. Здесь же находились Оджилви, мясник Грег со своей собакой, еще несколько лавочников, пожертвовавших делом ради любопытства, два велосипедиста из Черсти, члены клуба "Веселые крокетисты" - каждый с молотком в руке, три или четыре матроны с младенцами, стая посыльных, забывших о том, зачем их послали, завсегдатаи кабачка "Пятнистая собака", гуляки из Оттершоу - с женами, детьми и матерями, а также Смиты, Уотсоны и уже виденный мною ранее Гендерсон.
- Смотрите! - раздался вдруг крик Оджилви. - Он открывается!
В самом деле, верхний торец цилиндра медленно вращался, а с боков сыпалась окалина - в круговой щели показалась блестящая мелкая резьба. Толпа зашумела.
Крышка продолжала отвинчиваться около двух часов, все это время толпа пухла. Казалось, на пустоши решили собраться все до единого жители Хорселла, Чертси, Оттершоу и Уокинга. На пустошь прибывали двуколки и фаэтоны. Среди пролеток затесалась даже телега со скарбом: управлявший лошадью Филдинг, нанятый вдовой Бигелоу для доставки домашней утвари, справедливо предположил, что упавшие звезды, в отличие от переезжающих вдов, явление куда более редкое. После обеда зевак насчитывалось уже не менее трех сотен, и бакалейщик послал сынишку за тележкой с лимонадом - выгода была очевидной.
В три пополудни крышка свалилась с цилиндра. Толпа ахнула - марсианин (а это был он) поднялся из глубины цилиндра и, перевалившись через кромку, упал на дно воронки. У него было крупное тело, объединявшее голову и живот - впереди темнели огромные глаза, приспособленные к освещению много слабее нашего, и выдавался мясистый клюв, нависавший над крохотным ртом. Марсианин пытался опереться на два пучка тонких щупальцев, заменявших ему пальцы, руки и ноги.
- Сэр, Земля приветствует вас! - крикнул ему Оджилви. Толпа вторила астроному.
Марсианин неловко повернулся и заухал.
Дальше произошло страшное.
Словно по зову марсианина, над цилиндром появилось еще одно щупальце, державшее небольшой ящичек. Послышалось шипение, потом гудение - из ящичка вырвался яркий луч, скользнувший вдаль и упавший на колокольню Черсти, видневшуюся над лесом. Колокольня вспыхнула и рассыпалась в прах.
Толпа замерла. Затем раздался рев:
- Ах, черт тебя побери! - это мистер Стент, лучший игрок из "Веселых крокетистов", спрыгнул в яму и влепил молотком марсианину в то место, которое можно было счесть за лоб. Раздался мокрый чавкающий звук, марсианин обмяк, и глаза его затянулись птичьей пленкой. Уханье смолкло, и тут же, будто лишившись направляющих команд, луч принялся беспорядочно метаться из стороны в сторону.
Поднялась паника, люди побежали прочь - вот уж когда я порадовался, что пришел не в числе первых: мне удалось укрыться в овражке. Слышались вопли, лошади бесились, часть ближайших деревьев пылала.
В этот момент Филдинг совершил то, что трудно было ожидать от подобного увальня. Выхватив из короба со стружками огромное зеркало вдовы Бигелоу, он бросился к краю воронки и, держа свой персеев щит на вытянутых руках, метался там до тех пор, пока не ухитрился поймать в него ужасный луч. Ему чудом не отрезало кистей, зеркало взорвалось, но успело отразить смертоносный удар прямо в глубь цилиндра, беспечно избавившегося от верхней крышки. Сверкнула слепящая вспышка, вверх поднялся зеленый дым, и зеленое же пламя вырвалось из цилиндра, ударив по окружавшим взрывной волной. Больше из марсианского снаряда никто не показался. Час спустя - за это время люди удалились на безопасное расстояние, унеся пострадавших, - пожарная команда Уокинга, прибыв к воронке, героически направила в цилиндр струи брандспойтов и перекачала туда содержимое своих резервуаров, наспех заполненных по такому случаю керосином. После пожарные укрылись, а один из смельчаков метнул в цилиндр зажженный фитиль.
Остальное, сэр, Вам известно не хуже, чем мне.
Половина суток - достаточное время для подготовки к отпору. Когда упал второй цилиндр, королевские войска (Боже, храни королеву!) уничтожили его залпами передвижной батареи, не дожидаясь движения крышки. Такая же судьба постигла и еще шесть цилиндров. Один, свалившийся в болотистую местность, не позволявшую подвезти пушки, был стерт в порошок циклопическим зарядом аммонала, и еще один рухнул в океан, взорвавшись от соприкосновения раскаленного метала с холодной водой - на побережье при этом хлынула волна, но она принесла меньше разрушений, чем мог доставить тепловой луч.
Иногда я думаю: что было бы, не подоспей Филдинг с зеркалом вдовы Бигелоу, которое она, к слову сказать, долго оплакивала? Получили бы марсиане фору, имевшую решающее значение? Сумели бы мы выстоять в этой неминуемо развязавшейся войне миров? Как англичанин - я рад нашей скорой победе. Как человеку, владеющему пером - мне жаль, что мы не узнаем, как могли бы развиваться события: вместо описывающего их романа я вынужден довольствоваться теперь этой заметкой, которую, я надеюсь, Вы опубликуете за вознаграждение, обычное для Ваших авторов.
Смею заметить, что Вы, возможно, помните мои прежние письма - об ученом Гриффине, которого никто больше не видел с тех пор, как он стал невидимым, и о господине Небогипфеле, называвшем себя Аргонавтом Хроноса и без вести пропавшем сразу после того, как он пообещал мне поведать рассказ о путешествии в Будущее (горше, чем я, оплакивал несостоявшегося рассказчика только мистер Томпсон из стеклодувной мастерской "Томпсон, Томпсон и сын", снабжавшей путешественника во Времени всевозможными хрустальными деталями в течение двух лет). Повторюсь: мне хочется верить, что мое последнее письмо, в отличие от упомянутых, будет Вами напечатано.
Остаюсь - с неизменным уважением к Вам и Вашему изданию,