К счастью, рана оказалась неопасной. Они ненадолго сошли с дороги, перевязка с порошком Мануса принесла сначала боль и жжение, но совсем скоро и боль притупилась, и стали возвращаться какие-то силы.
Рассвело. Признаков погони нет. Вскоре свернули в среднюю по размерам деревню, где для раннего часа довольно людно и шумно. Близок Сунишский карнавал, он всему виной. Манус еще раз осмотрел Рурта и обработал свежую рану. Перекусили, все кроме девушки. У Лоры бунтовал желудок после встречи с Пейриндой, даже раненый Рурт немого поел, но она отказалась наотрез.
- Эта... тварюга до сих пор стоит перед глазами, со своими обрубками и фонтанами крови... - Лору замутило в очередной раз, она подавила рвотный рефлекс, да и нечем уже.
- Забудь ты ее, - подбадривал Рурт, - не стоит она того.
- Я и хочу, но... прямо сейчас слышу, рычит, рычит...
- Да, все, что случилось, скверно и ужасно. Но мы не можем не есть, иначе будем слабыми перед лицом врагов, - Рурт здоровой рукой взял ее за плечо. Он-то себя переборол, но ей нужно помочь, иначе вывалится из седла.
Она прочитала тревогу в его глазах.
- Я продержусь, продержусь, - заверяла Лора, но он видел, как мутит девушку.
- Выпей это, - Манус успел что-то заварить и протягивал дымящуюся кружку. - Горячее, небольшими глотками.
Она сдалась, приняла кружку. Правда, осилила только половину, поставила, но и на это Манус кивнул, пойдет. Рурт видел, как быстро проясняется у нее в глазах, а следопыт сказал, что через час голод победит, и она забудет про Пейринду, пусть не стесняется - с собой взяли фрукты и вяленое мясо.
Что еще нужно сделать перед Сунишем, так это обновить гардероб, поизношенный в походе, впитавший пот и кровь восьми нелегких дней. Это стало их третьим делом в деревне, очень кстати здесь стоял небольшой рынок.
Манус и Маскерус облачились в одинаковые коричневые штаны и серые рубашки. Предводитель выбрал блузу с широкими рукавами, брюки оставил свои, посчитав еще сносными. По размеру Рурту пришлась голубая рубашка с темно-синей шнуровкой, ее и взял, не став смотреть еще варианты. Впору пришлись широкие штаны, непрактично светлые в текущих обстоятельствах, но здесь практичная одежда не преобладала в принципе, учитывая близость Суниша и карнавала, пришлось брать. Зато пока он в такой одежде, никто не усомниться, что едет на праздник и только на праздник. Лучшая маскировка, когда ты ярок, если и толпа пестра. От старой одежды у мужчин остались серые следопытские плащи, их почистили, сложили. Привели в порядок сапоги, начистили до блеска.
Рора выбирала. Именно, выбирала. Ей стало намного лучше после отвара Мануса, но и без этого нашлись бы силы, она хоть и в походе со следопытами, хоть прикончила оборотня и насмотрелась на всякое, но женщина. Ее ждет праздничный город, нужно выглядеть хорошо, и сейчас забыла, что несколько раз могла погибнуть, еще совсем недавно, сегодня утром могла, но ведь не погибла, и... она - женщина! Вот эта светло-розовая блузка, да, совсем неплохая, вполне сойдет. А вот еще коричневый капюшон, тоже надо брать...
Дорога стала не просто оживленной, это уже река, если и река, то не полноводная, а вышедшая из берегов. Сквозь и вдоль больших деревень и уже пригородов с мощенными булыжником главными улицами, на которых движение до предела затрудняется, но не останавливается - ничто не остановит поток, и он стремится, подходит и врывается за стены Суниша.
Трезубец башен все приближался, а когда вернулись на дорогу, пообедав в пригороде Тиль, разглядели прямоугольные въездные ворота в средней, самой большой из них. Чуть позже на куполе, венчающем башню, проступил поблескивающий в солнечном свете золотой герб и красно-синий флаг на золотом древке.
Дорога опустилась в широкую ложбину, отсюда, из глубины, городские стены и башни потрясали величием, нависли над путниками, не намекая, а однозначно крича каждому идущему в город: "Врагам соваться не стоит!".
Под давящей каменной мощью Суниша разбросанные в ложбине дома кажутся песчинками. Здесь внизу ловили момент торговые лавки, в том числе на колесах, цены хоть и взвинтили, но все же не как в столице, не настолько, и желающие сэкономить отоваривались, выгадывая на развлечения в городе. Но это конечно цветочки, в сравнении с настоящей активностью торговцев, соответствующей размаху праздника, что открылась, когда отряд поднялся из ложбины на столичный холм. Под городской стеной серого с красными вкраплениями камня выстроились в несколько рядов палатки. Начиная от средней башни с полуоткрытыми створками огромных Главных ворот, ряды расходились вдоль стены вправо и влево так, что конца не видит глаз. Палатки всех цветов радуги, лишь загляни в них, похвастаются товарами со всего света. Известные восточно-альжирские кинжалы найти проще, чем на их родине, в Сир-Магаре. Варамская пушнина и сталь, бидурийское золото, катырские жеребцы, брудские ковры, лучшие платья из Ленопоса и все-все-все обнаружишь у стен Суниша. Но очень недешево. Хороший торговец весь год проживет за счет нескольких дней работы на карнавале.
Из огромного разнообразия творений человеческих рук Рурта, хоть и видел не в первый раз, поражало то, что высилось над пестрой галдящей ярмаркой, - центральная башня трезубца. Может, и не участилось дыхание, как когда увидел впервые, но и сейчас то и дело поднимал голову, а потом и запрокидывал по мере приближения, любовался величием башни. Далеко в высоте блестел на солнце край золотого герба.
Еще немного, и он в Сунише, чего в свете событий последних дней могло не случиться. Случилось. Он жив. И может любоваться. А кто-то за это отдал жизнь. Рурт оглядел торговые ряды всех цветов радуги, окруженные толпами таких же разноцветных покупателей и зевак. Суета, мирная и жизнерадостная, ничто не предвещает беды.
В деревнях Утола тоже царил мир, до поры до времени...
Кулаки сжались до хруста, на руках бугры мышц так вздулись, что кожа еле выдерживает, вот-вот лопнет, а новая рубашка натянулась, мощно проступают грудные пластины. Но как ни злись, ни напрягай мышцы, назад во времени не вернуться, даже если бы он и был в силах спасти их всех. Погибшие невозвратимы, можно лишь чтить память и поступать так, чтоб не стыдиться, оправдывать свое существование в то время, когда их уже нет. И спасать тех, кого можно спасти. Что-то для этого сделано: много прелестниц они положили в том доме, теперь вот и Пейринду обезвредили навсегда. Что-то сделано. Что-то... По-хорошему, отыскать тех, что остались, и прикончить. Но миссия превыше, здесь спорить со следопытами бесполезно. Они только и пообещали, что оборотнями займутся. Когда? Сколько людей пострадает до этого "займутся"?..
Итак, действовать Рурт не может, как и все следопыты в отряде связан миссией, что по их словам важнее даже сотен жизней сейчас, так как в будущем... В будущем, если оно будет, что-то из Рурта вырастет огромное, есть такая надежда у Дома. И это стоит многого, даже сама надежда, ее сохранение. И видимо, оставшиеся в живых прелестницы - сколько их, единицы, десятки, сотни? - еще дел наделать успеют. Но это уже не его, Рурта, история. К сожалению. Потому что сам он еще не до конца сжился с тем, что оставляет за спиной недобитую шайку оборотней, хотя чувствует в себе силы, именно теперь, после того как свалил Пейринду, чувствует, что можно бы и всех оставшихся... Без обруча, понятно. С новой Силой, которая приходит, когда его снимает. Она хоть пока не подконтрольна полностью, не развита, но уж на прелестниц хватит. Помнил, какую мощь ощутил во время схватки с их королевой, и чувствовал, это не предел, дайте только развить. Может, оно и есть - Сила, которую видят в нем нумусы, исключительная... Рурт тронул обруч, сидит крепко, и крепко сдерживает что-то страшное по размаху, ту самую мощь, и еще большее, чего он пока не успел ощутить, хотя бы ощутить, не то что прочувствовать. Вспоминал коридор, в котором видел только себя и Пейринду, свою силу и скорость движения, скорость мысли... В тот момент он просто жил с этим, или этим. А сейчас, с обручем на голове, обычный человек, обычный сильный человек, и нет того состояния Силы, оно как сон, как сказка. Хотя вот следопыты рядом, они подтвердят, что не сон. Как поменялось за считанные дни... все.
Лошади совсем замедлили ход, по обеим сторонам от дороги торговые палатки. Где-то очень высоко скрылся от глаз золотой герб на башне. Взгляд Рурта упал на милых девушек, что живо общались в открытом экипаже, красавицы. Мысли вернулись к прелестницам. Из каменнолицего Набруса много не выжмешь, неразговорчив, как и все следопыты, да и знает о прелестницах далеко не все. Но кое-какое понимание вкупе с предположениями у Рурта по вопросу Пейринды и ее компании сложилось. Первая встреча отряда с оборотнями скорее случайна. Так считает Набрус. Прелестницы какое-то время таились по лесам, нападали изредка и осторожно. Пейринда вербовала новых и новых обиженных мужчинами, а может, и не только обиженных, девушек, помогала им Вспоминать. Ровно настолько, чтобы могли оборачиваться в когтистых тварей и знали гипноз. Далее их Вспоминание заканчивалось, Пейринда большего от них не хотела, зачем. Сильная Пейринда контролировала более слабых, а если бы почувствовала равную, убила бы, не задумываясь, потенциальную соперницу. Это как в хищной стае. Либо все подчиняются более сильному вожаку, либо... Прелестницы недалеко ушли от животных.
Потом прелестниц стало достаточно, чтобы этой стае почувствовать силу, обосноваться около крупной деревни, поначалу вылавливали за ее пределами лесорубов, охотников, а потом и вовсе обнаглели - взяли Лансу под контроль. Съели здоровых мужчин, запугали оставшихся жителей, "встречали" тех, кто оказывался в Лансе проездом, и больше не отпускали. Тут появились следопыты, вмешались в размеренный ход. Королева захотела Рурта, но сила в его обереге напугала, и Пейринда решила не связываться с неизвестным явлением. Перешла в спальню Набруса, вожак - подходящий для нее ужин. Но и здесь не получилось. Набрус тоже как-то отпугнул. А тут Рурт убил одну из ее прелестниц. Удивление и страх королевы перешли в ярость, но сумела перебороть в себе животное, осторожно не стала отвечать и увела оборотней. Разобраться кто такие, проследить куда движутся, подобрать момент и отомстить - вот что замыслила.
Да, видимо, так...
Рурт посмотрел на предводителя, тот обернулся, почувствовал, что о нем думают, но нет, просто проверил, не отстали в подвижной толпе замыкающие. Они не отстали. А Рурт вспоминал, как рвался догнать прелестниц в то утро, и Набрус остановил, говорил о миссии.
Дальше Пейринда пробовала взять их численным перевесом. Отряд снова уменьшился, но выстоял. Потом хотела, чтобы они сами перебили друг друга, так погиб Арумус. Соблазняла Рурта, здесь повезло, наверное, решающую роль сыграла Лора. Если бы не она... Да, Лора тогда спасла миссию. Рурт смотрел сейчас на ее прямую спину. Как все сложилось, ее ведь могло и не быть с ними. Вспомнил, как ее в какой-то момент принял за лазутчика от прелестниц. Она что-то чувствует к Рурту, ее тепло, у него даже сейчас пробегает по телу будоражащее, учащается дыхание, когда представляет. Нет, об этом лучше не думать. Она красавица, она умница, но не его.
История с Пейриндой закончилась. Рурт сам поставил в ней точку, жестоко, жестко, безапеляционно. Только так. Но точка ли в истории с прелестницами?.. Не запятая?... Может, потерей королевы испуганы, отступили, затаились в лесах. Или схватились между собой за ее место. Или сплотились идеей мести за королеву. Последнее вряд ли, но что придет в голову подобным тварям. Это, конечно, при условии, что их сколько-то осталось.
Небольшой отряд медленно, но неумолимо приближался к огромным воротам столицы. Створки открыты наполовину, там затор, охранники у этой широкой щели выборочно проверяют документы и досматривают, другие всматриваются в лица гостей так, что поверишь, прочтут по лицу, если что не так, взгляд их словно прошивает насквозь, еще и за спиной у тебя следующего видят.
Сверху загрохотало. Ворота осветились вспышкой, даром что день. Рурт пригнулся, через плечо посмотрел вверх, прямо в глаз ударила теплая капля. Черно-серая грозовая туча подсвечена сбоку солнцем, неизвестно откуда взялась в ясный день и теперь выплывала из-за громады башни. Капли застучали по голове, мгновенно дождь перешел в ливень, теплые небесные потоки как стена закрыли солнце, краски поблекли, а в десяти шагах не видно даже силуэтов.
Народ зашумел больше, пытаясь перекричать стихию, лучшие наряды обвисли, прилипли к коже, те, что дешевле, потекли краской по телу и ногам. Счастливые обладатели капюшонов и целых плащей поспешно надевали, но все старались попасть скорее за ворота. Не спешили только счастливые обладатели крытых повозок, зато отбивались от желающих разделить с ними счастье. Суета нарастала, а пропускная способность ухудшалась. Отряд встал.
Ливень мучал недолго, и вот за дождем проступило солнце, что клонится к западу, капли крупные, но уже не сплошной поток, переливаются в теплых лучах, на лужах вспыхивают брильянтами пузыри. Следопыты и Рурт в серых плащах и мокрые, плащи не спасли. Лора спряталась в свой новый капюшон, что тоже помогло слабо, по облепившей одежде можно оценить красоту тела, высокую грудь.
- Тебе идет! - подмигнул Рурт.
- Спасибо!
Он видел, что чувствует себя голой, но не согнулась, спина как струнка, грудь поднимается высоко, красиво.
Толпа смирилась с окончательной и бесповоротной промокшестью, да и дождь успокаивался. Восстановилось подобие порядка, какое-то движение. Вот и Рурт перешел ворота, попав в число избранных проверяющими и предъявив паспорт на имя Усина Тадеха - его временное, вполне себе туанское, имя. Как ни труден был путь до Суниша, но пройден, пройден. Сюда дошли. И далекий Дом Вспоминающих стал ближе.