Просвирнов Александр Юрьевич : другие произведения.

Под напором вихрей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Глава 1. Загадочная трагедия

     
      В случившееся невозможно было поверить... Всего лишь час назад они разговаривали как ни в чем не бывало. А теперь... Перед беглецами предстало жуткое зрелище: обезображенный труп в луже крови. Безжизненное тело распласталось на каменистой почве в двух саженях от стены... Заголосили и запричитали женщины, зазвучали молитвы. Но через несколько минут их прервал взволнованный мужской голос:
      - Дамы и господа, боюсь, злой рок здесь ни при чем. Рад был бы ошибиться, но, похоже, несчастному случаю способствовала чья-то недобрая воля...
      В то же мгновение наступила гробовая тишина. Но Глеб Бежин больше ничего не объяснил. Он надолго задумался, вспоминая пережитое за последние два дня. Не поторопился ли он с таким выводом? Имел ли и вправду место злой умысел? А если да, кто и зачем мог пойти на жестокое преступление?
  

Глава 2. На борту "Снабба" (за два дня до загадочной трагедии)

     
      Вот уже полтора суток катер "Снабб" уверенно пожирал милю за милей. И все дальше от горстки беглецов оставался покинутый накануне утром большевистский Петроград. Коренастый брюнет Георгий Путилов постоянно справлялся у экипажа о показаниях лага и передавал их Глебу. Тот моментально рассчитывал остаток пути до Стокгольма. "Снабб" буквально летел со скоростью до десяти узлов. И после полудня Глеб громко объявил, что при таком ходе к утру они доберутся до шведской столицы.
      Пассажиры на палубе сразу приободрились. А графиня Луиза Хвостова, глядя на серые воды, вдруг красиво и громко запела: "Славное море, священный Байкал..." Через несколько минут скромно раскланивалась под аплодисменты - в ладоши особенно усердно били все трое членов экипажа "Снабба". Капитан и хозяин катера даже попытался сказать комплимент на ломаном немецком. Графиня Хвостова снисходительно улыбнулась и царственным жестом протянула морскому волку руку для поцелуя.
      Потом заговорила с княгиней Анной Румянцевой. Обе женщины оперлись на борт и как ни в чем ни бывало обсуждали фасоны платьев и шляпок. Глеб знал, что княгиня Анна и графиня Луиза вдвое старше его Даши. Однако, несмотря на бальзаковский возраст, выглядели они весьма привлекательно и даже внешне были похожи. В темных волосах обеих еще не серебрилась седина, а крепкое сложение и плавные изгибы радовали мужской взор.
      Ветер начал крепчать, и шляпы обеим дамам приходилось постоянно поправлять и натягивать посильнее. У княгини Анны ветер-озорник еще и постоянно выдувал из-под полей темные волосы. Сама она все меньше интересовалась разговором и постоянно поворачивалась в сторону Жоржа и Глеба. Молодые офицеры непринужденно играли в шахматы без доски, громко называя ходы. И над морем как будто лихо летали ладьи, слоны, пешки... Жорж раз за разом признавал себя побежденным, и лишь две партии сумел свести вничью.
      - Удивительно! - воскликнула княгиня Анна. - Первый раз такое чудо вижу! Боже, какие блестящие умы вынуждены бежать из России...
      - Аннушка, ты совершенно права, - с улыбкой заметил князь Павел Румянцев. - С господином Бежиным, наслышан, даже в карты никто не садился играть, ибо бесполезно. Некий полковник Р. не поверил - считал себя лучшим картежником на фронте. И проиграл господину Бежину свое имение. Чуть не застрелился потом. Денщик, слава богу, в последний момент удержал. Тогда господин Бежин великодушно простил полковнику долг. А теперь имение сожжено. Полковник Р. служил в Добровольческой армии генерала Деникина - слышал, погиб недавно в бою с красными...
      Даша, до этого почти не принимавшая участия в разговорах, перекрестилась и с гордостью сообщила:
      - Карты картами, а вот в шахматы Глеб Антонович однажды выиграл у самого господина Алехина!
      - Неужели? - в голосе княгини Анны звучало неподдельное восхищение. - Как интересно! Браво, поручик! Непременно расскажите, как добились такого успеха.
      - Княгиня, рассказывать особо нечего, - с улыбкой ответил Глеб. - Господин Алехин в германскую войну не раз давал сеансы одновременной игры, а сборы жертвовал в пользу раненых. Однажды и мне посчастливилось попасть на такой сеанс. Показалось тогда, что наш чемпион выступал сильно уставшим. Вот и получилось воспользоваться удобным моментом...
      - Господин поручик прибедняется, Аннушка, - заметил князь Румянцев. - Право, эти молодые люди стоят друг друга. Блестящие офицеры с выдающимися способностями. Помнится, даже при дворе однажды заинтересовал их императорские величества историей о редких дарованиях и фантастической памяти господина Бежина.
      - Сожалею, князь, что у вас не получилось заинтересовать двор некоторыми остроумными изобретениями господина Путилова, - вздохнул Глеб. - И позвольте все же с вами не согласиться. Мои скромные способности ничто по сравнению с аналитическим умом Жоржа. Это талантливейший химик, физик и инженер. Его весьма оригинальные усовершенствования орудий и боеприпасов могли бы стать весьма полезными на фронтах...
      Князь Румянцев только махнул рукой. К беседе подключился граф Сергей Хвостов. Вдвоем солидные вельможи снисходительно принялись объяснять молодым спутникам, как неповоротлива была императорская государственная машина. Даже высочайшая воля исполнялась непозволительно медленно и с большим скрипом - и вот результат... Да еще "святой черт" как палка в колесах...
      Женщинам мудреный спор быстро наскучил. Княгиня Анна и графиня Луиза вернулись к прерванной беседе. Даша, даже не пытаясь вникнуть в суть мужского разговора, просто стояла рядом с Глебом и не выпускала его руки из своей. Жорж время от времени косился на юную девушку и улыбался при виде ее счастливого взора: Даша не спускала глаз с мужа.
      Когда с политическим диспутом покончили, князь Румянцев и граф Хвостов ударились в воспоминания о балах, пирушках, охоте и морских прогулках. Граф Сергей, заядлый яхтсмен, с горечью рассказывал о своей роскошной "Эльзе". Если бы яхту не разграбили и не сожгли погромщики из матросов-анархистов, он бы сам доставил всю компанию в любой европейский порт - и с куда большим комфортом.
      - Вы весьма любезны, граф, - вежливо заметил Глеб. - Но тогда получился бы приятный морской круиз, как в той России, что мы потеряли... Если бы у нас не грабили, не жгли и не расстреливали, зачем бежать?
      - Вы во многом правы, поручик, - с горечью согласился граф Сергей. - Вот только сами, я наслышан, успели послужить красным...
      - Большевикам немного послужила голова господина Бежина, а не оружие, - поспешно заметил князь Румянцев. - Да и то на деревне у дедушки, как говорится... Серж, je vous en prie*, какие могут быть упреки в наше лихое время? У каждого по-своему складывались житейские обстоятельства. Тут уж каждое лыко в строку. Что касается тебя... Согласись, внезапно и весьма кстати нам на руку сыграл каприз покойной Эльзы относительно большевизма. Хотя уже столько лет прошло! А иначе Луиза не получила бы теперь предупреждение об опасности. И сегодня вы с ней и мы с Аннушкой изнывали бы в застенках ЧК, а не находились на борту "Снабба". Согласитесь, господа, здесь все же гораздо комфортнее. А посему... Жорж, не сочтите за труд - принесите из каюты шампанское и фужеры...
      Неладное Глеб почувствовал к вечеру. Вокруг простирались те же хмурые серые воды Балтийского моря, что и при спешном отъезде из Петрограда. Но облака опускались все ниже и постепенно превращались в свинцовые тучи. Граф Хвостов тоже выглядел обеспокоенным. Он даже пытался давать на немецком советы хозяину суденышка. Однако флегматичный швед только пожимал плечами и не слушал пассажира.
      Однако норд-вест усиливался с каждой минутой. На палубе становилось все неприятнее. Пассажиры постарше - графы Хвостовы и князья Румянцевы - спустились в трюм. Даша по-прежнему не отходила от Глеба ни на шаг, хотя вскоре начала дрожать и стучать зубами. Глеб предложил ей спуститься в трюм, в единственную каюту - экипаж уступил ее на время рейса пассажиркам. Однако Даша отрицательно покачала головой. Тогда накинул на молодую жену поверх пальто свою офицерскую шинель с давно споротыми погонами.
      - Глебушка, мне не по себе становится, - шепнула Даша. - Слава богу, твои матушка и сестрицы уже на месте.
      - Все образуется, - бодро ответил Глеб. - Мы тоже, бог даст, завтра к ним присоединимся...
      А сам прислушивался к шуму двигателя: ровный рокот временами переходил в захлебывающееся кудахтанье с пристукиванием. Жорж Путилов тоже остался на палубе. Он кутался в плащ на корме и внимательно смотрел то на след в кильватере, то в небо. Иногда забирался в спасательный ялик и пристально его разглядывал. Потом приблизился к молодоженам и глухо произнес:
      - Pardon, сударыня, вы не страдаете морской болезнью? Похоже, нас ждет изрядная трепка, господин поручик. Хозяин с матросами выглядят весьма озабоченными. И граф Сергей сильно обеспокоен - а уж он-то мореход бывалый.
      - Жорж, je vous en prie*... откликнулся Глеб. - Хоть вы душу не терзайте... Какой я теперь поручик? Меня не сколько ненастье волнует, сколько дизель. Он, слышу, забарахлил. Но, надеюсь, экипаж справится со своей машиной.
      Путилов нахмурился, покосился на Дашу и тихо заговорил:
      - HИlas, mon flair d'ingИnieur dit le contraire. Ce putain de coup... Je n'ai pas vu les piХces de rechange nИcessaires pour la machine. Alors Иcoutez-moi attentivement, Gleb. Je dois vous dire un secret trХs important...
      - Georges, vous n'avez pas Ю continuer, - мягко прервала его Даша. - Je comprends le franГais***.
      Ошеломленный неожиданной отповедью Жорж тут же замолчал. Через несколько минут с горечью сказал Глебу:
      - Как там у большевиков поется: "Вихри враждебные веют над нами..." Так и в жизни: одни вихри выгнали нас с родины, а другие...
      Жорж Путилов со вздохом глянул в небо и обреченно махнул рукой. Мгновение спустя злополучный двигатель окончательно заглох. В ту же секунду тучи настигли "Снабб". Почти сразу потемнело. Катер подхватило порывом штормового ветра, словно скорлупку. Вокруг все засвистело и заревело...
      (Примечания:
      * Я вас прошу (франц.).
      ** Увы, мое чутье инженера говорит об обратном. Этот проклятый стук... Я не видел нужных запасных частей для машины. Поэтому слушайте меня внимательно, Глеб. Я должен сообщить вам очень важную тайну (франц.).
      *** Жорж, вам не нужно продолжать. Я понимаю по-французски (франц.).)
     

Глава 3. Вихри враждебные (за день до загадочной трагедии)

     
      Как ни буйствовал шторм, команде "Снабба" все же удавалось держать курс по ветру. Однако положение судна с каждой минутой становилось все более незавидным. Из рассуждений капитана на ломаном немецком граф Сергей и Глеб поняли, что пассажиры оказались перед дилеммой - выбором меньшего из двух зол. В трюме опаснее: если катер вдруг начнет тонуть, можно не успеть выбраться. Несмотря на холод и волны, лучше оставаться на палубе, а в случае крушения всем спасаться на шлюпке. Глеб, однако, вслед за Жоржем с большим сомнением рассматривал хрупкий ялик на корме. Граф Сергей подтвердил опасения молодых спутников: десять человек такое суденышко не выдержит.
      - На худой конец трое-четверо мужчин могут оставаться в воде и держаться за лодку, - предложил Глеб. - Каждые четверть часа пловцы будут меняться...
      Граф Сергей сморщился, но потом молча кивнул. Матросы следом привязали пассажиров к бортам и леерам. Ветер все крепчал, и море окутала непроницаемая мгла. Едва-едва ее развеивал фонарь в рубке, но быстро погас. В кромешной темноте постоянно раздавались резкие возгласы хозяина на шведском. Глеб потерял счет времени и не мог с уверенностью сказать, когда на "Снаббе" внезапно прекратились переговоры экипажа - через два часа после начала шторма или через все четыре...
      Сквозь завывание бури Глеб время от времени слышал только Дашу - она молилась. И мысленно проклинал себя: зачем послушал князя Румянцева и согласился бежать на таком хрупком суденышке? Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной... Не граф и не князь - арест пока не грозил. Могли бы дождаться с Дашей и другой оказии. Или это судьба? Захотел отсидеться в сторонке, бежать от братоубийственной войны - вот и получи разгул стихии. На барометр перед отъездом глянуть даже не удосужился... Ладно, офицеру не привыкать смотреть в глаза старухе с косой. Но вот Даша... Бедняжке всего восемнадцать. Обещал защищать ее всю жизнь...
      Едва забрезжил рассвет, ошеломленный Глеб разглядел совсем близко от судна неизвестную землю. И, хотя под утро ветер понемногу начал стихать, катер стремительно несло к берегу. Сердце сразу упало куда-то в пятки. Граф Хвостов громко и скверно выругался. Даже матрос за штурвалом на мгновение обернулся на темпераментного пассажира. Рулевой отчаянно пытался изменить курс, но судно уже не слушалось руля. Второго матроса и хозяина "Снабба" на палубе и вовсе не оказалось. От страшной догадки Глеба бросило в жар. Так вот почему ночью перестали звучать команды капитана! Двух моряков смыло за борт...
      До берега между тем оставалось меньше кабельтова, и "Снабб" уже несло через полосу прибоя. И вот судно взлетело на гребень волны на высоту несколько саженей...
      - Господи, спаси нас и сохрани! - только и успел выкрикнуть Глеб, забывший, когда в последний раз обращался к всевышнему.
      Раздался страшный треск, катер резко тряхнуло - и он мгновенно замер. Борта после толчка завибрировали, но уцелели. А вот штурвал и рулевой мгновенно исчезли в пелене брызг и пены. Волны тут же принялись яростно окатывать семерку пассажиров и с силой бить по застрявшему на мели судну. Загрохотало на корме, и на глазах пассажиров поврежденный ялик окончательно превратился в груду досок...
      Глеб судорожно кинулся на борьбу с морскими узлами. Освободиться от пут удалось лишь через несколько минут. К его изумлению, графине Луизе потребовалось на это вдвое меньше времени. Через несколько секунд развязался и граф Сергей. Они вдвоем пришли на помощь князьям Румянцевым. Глеб отвязал Дашу и, держа, молодую жену в руках, прыгнул за борт. Их тут же сбило с ног и с силой швырнуло на песчаный берег. Однако обошлось без увечий, и Даша через мгновение отбежала прочь. Глеб ринулся было обратно к катеру, но его помощь уже не потребовалась. Вскоре промокшие до костей все семь пассажиров стучали зубами на берегу.
      - О, несчастный! Какой ужас! - послышались женские восклицания.
      Неподалеку от воды на песке лежали три чугунные пушки. Рядом с ними распластался матрос с разбитой головой - в руках он по-прежнему сжимал штурвал. При крушении механизм выломало, и моряка швырнуло на берег - к несчастью, как раз головой об чугун. Глеб осмотрел рулевого и перекрестился - тот уже не дышал. Подобрал несколько обломков ялика и подозвал Жоржа. На скорую руку импровизированными лопатами они выкопали в песке могилу и похоронили единственного члена экипажа, достигшего берега и расставшегося с жизнью на не известной пока земле...
      Князь Румянцев и граф Хвостов тем временем из обломков того же ялика развели костер. Чтобы воспламенить мокрые доски, графу Сергею пришлось возвратиться на борт и раздобыть немного мазута. Не сосчитать, сколько раз за последние часы беглецы принимали холодный соленый душ. Ни единой сухой нитки ни на ком не осталось, и все подряд кашляли. Теперь наконец-то потерпевшие крушение смогли обогреться и обсушиться.
      Глеб подошел к огню последним. После похорон моряка он предпочел в первую очередь внимательно осмотреть орудия. Клеймо на каждом хорошо сохранилось, и Глеб сообщил спутникам:
      - Дамы и господа, на берегу лежат гладкоствольные бомбические орудия производства Александровского завода 1860 года. Они могут быть только с русского винтового клипера "Всадник". Судно сие потерпело крушение на шведском острове Готска-Сандён в августе 1864 года. Так что пушки находятся здесь полвека плюс четыре года. Получается, "Снабб" сильно отнесло штормом к югу.
      - Надо же! - удивился граф Хвостов. - Остров Готска-Сандён смутно припоминаю по лоциям. Проходили раза два мимо на "Эльзе" - помнишь, Лизонька? Но понятия не имел об этих обломках истории...
      - Повторю: напрасно вы скромничаете, господин Бежин, насчет своей феноменальной памяти, - с уважением произнес князь Румянцев. - Она действительно достойна восхищения, Полагаю, вам и об острове известно немного больше, чем Сержу.
      - Князь, в ширину Готска-Сандён максимум шесть верст, а в длину девять, - сообщил Глеб. - С девятого года его большая часть отведена под национальный парк. Немногочисленное население, кажется, практически покинуло Готска-Сандён. Но мы наверняка сможем получить помощь от работников маяка. У них должно быть регулярное сообщение с островом Готланд. Тот расположен верстах в сорока к югу. Ближайший порт в материковой части Швеции - Нюнесхамн. До него девяносто пять верст к северо-западу.
      - В первую очередь следует позаботиться о каком-нибудь пристанище, - заметил граф Хвостов и закашлял. - Хотя бы шалаш на скорую руку соорудить. Нужно обогреться и обсохнуть по-настоящему, поесть в конце концов. Иначе по пути к маяку нас всех свалит горячка...
      Доводы графа Хвостова все сочли резонными. Как раз прогорели последние угли костра, и маленький отряд двинулся в путь. Шли медленно: княгиня Анна и Путилов прихрамывали из-за ушибов. Не без труда преодолев раскисший пляж, путешественники поднялись по высокому берегу и ступили на опушку леса. Шагая по опавшей листве и хвое среди сосен и берез, они вскоре вышли на заросшую дорогу.
      Минут через двадцать та привела их к небольшому пустующему селению на поляне. После пожара там уцелел лишь один дом, покинутый, очевидно, несколько лет назад. На пепелищах и огородах вокруг господствовали засохшие стебли репейника, крапивы, полыни и прочего бурьяна. Зато во дворе весьма кстати оказался колодец.
      - А вы мечтали хотя бы о шалаше, граф, - пошутил Глеб. - В нашем положении это подлинный дворец!
      В доме действительно хватало места, чтобы семь человек могли с комфортом расположиться на лавках. Путешественники постарше так и поступили. Но их молодые спутники сохранили больше энергии. Даша быстро обзавелась совком, веником и ведром с водой и приступила к уборке.
      Глеб предложил Жоржу вместе поискать топливо, и тот с готовностью откликнулся, несмотря на боль в ноге. После чудесного спасения Глеба тянуло поболтать, однако сослуживец выглядел отрешенным и почти не поддерживал разговор. "Вероятно, повредил не только ногу, - мысленно прикинул Глеб. - Но не хочет показывать, что ему дурно". Рассудив так, он уже не пытался разговорить мрачного Жоржа.
      Поиски молодых людей оказались не напрасными. В сарае нашлось немного дров, а в лесу хватало валежника. Вскоре в печи весело затрещал огонь. Избавленное Дашей от сора и паутины помещение постепенно начало наполняться теплом. Княгиня Анна прильнула к плечу мужа и задремала. Графиня Луиза, напротив, поднялась и обратилась к Даше:
      - Долли, давайте пройдем по огородам. Они хоть и запущены, но, кажется, там можно чего-нибудь насобирать.
      - Господа, полагаю, нам теперь желательно вернуться на берег, - несмело предложил Жорж. - На судне наверняка сохранились какие-нибудь припасы...
      Мужчины согласились с разумным предложением и минут через сорок вновь оказались у разбитого катера. При виде людей в ледяную воду шустро уползли несколько серых тюленей. Глеб с завистью посмотрел на толстокожих жирных зверей и со вздохом разделся.
      - Не хочу снова мочить одежду, - пояснил он спутникам. - Лучше быстрее побегать!
      Остальные трое последовали его примеру и принялись прочесывать трюм "Снабба". Жорж Путилов по-прежнему выглядел вялым и весьма расстроенным. Он заглядывал в каждый уголок трюма, но почти ничего не подбирал. Однако минут через двадцать наткнулся на старый зонт, закинул его в котомку и совершенно преобразился. С этой минуты он энергично и бодро помогал товарищам. За два с лишним часа работы удалось разыскать значительную часть своего багажа, а также инструмента и припасов судна.
      В обратный путь граф Хвостов и князь Румянцев двинулись с рюкзаками и котомками. Глеб с Жоржем тащили волоком на парусине несколько мешков и постепенно отстали. Путилов негромко поинтересовался:
      - Откуда ваша очаровательная Долли знает французский, господин Бежин? Я слышал от князя, что она простая крестьянка. Вы познакомились с ней в деревне с месяц назад, когда служили в большевистском продотряде, не так ли? А потом даже гражданский брак с Долли оформили, как декретом Совета народных комиссаров установлено...
      - Венчались, кстати, тоже, - уточнил Глеб и усмехнулся: - Похоже, до конца жизни теперь мне выслушивать упреки и намеки из-за продотряда. Хотя идею продразверстки большевики заимствовали у Временного правительства. Что касается Даши, Жорж, она не простая. Она лучшая в мире женщина. Можно сказать, сразу был сражен ее взглядом - хотя тогда она горько рыдала по родным. Семья ее полностью погибла. Но это долгая история. А прежде Даша три года прислуживала в имении дочерям помещика Липова. Многому тогда научилась, в том числе французскому.
      - Получается, барышни оказались хорошими педагогами, - заметил Жорж. - Я не таков. Шутки ради учил своего денщика некоторым фразам по-французски. Но этот болван ни черта не мог запомнить, все перевирал и повторял только: "Мердю-пердю*!" И хохотал.
      Когда мужчины с грузом добрались до дома, были весьма удивлены живописной картиной: улыбающиеся женщины встречали их в крестьянской одежде - правда, весьма потрепанной. Оказалось, Даша нашла на чердаке сундук с обширными запасами. Теперь и мужчины смогли сменить просоленную и несколько загрубевшую одежду на шведское старье. Пусть это облачение попахивало нафталином, но зато было сухим. Только вот высокому Глебу даже самые большие штаны и рубаха оказались коротковаты.
      Дом уже хорошо прогрелся и стал гораздо уютнее. На столе красовался чугунок с мелкой печеной картошкой - Даша и Луиза смогли действительно смогли накопать ее на заброшенном огороде. Тут же пошли в ход припасы с катера, и вскоре путешественники расположились за столом. Граф Хвостов окинул взглядом компанию и вдруг расхохотался.
      - Прошу извинить меня, господа, - еле произнес он, давясь от смеха. - Но мы превратились в весьма живописное сборище оборванцев... Ни на одном карнавале ничего подобного не видывал...
      Вслед за графом засмеялись все. В закромах экипажа катера оказался миниатюрный бочонок водки - объемом с ведро. Горячительное пришлось более чем кстати. Женщины тоже с удовольствием выпили. А Луиза так лихо опрокинула в себя содержимое стакана, что граф Хвостов с неодобрением покосился на жену. Та в ответ подмигнула ему и запела - опять чисто и красиво:
      Так по земной пустыне,
      Так по земной пустыне,
      Кинув земную пажить
      И сторонясь жилья,
      Нищенствуют и княжат,
      Нищенствуют и княжат -
      Каторжные княгини,
      Каторжные князья.
      Вот и сошлись дороги,
      Вот и сошлись дороги,
      Вот мы и сшиблись клином.
      Темен, ох, темен час.
      Это не я с тобою,
      Это не я с тобою, -
      Это беда с бедою
      Каторжная - сошлась**.
      После аплодисментов князь Румянцев с горечью заметил:
      - Каторжная беда - еще полбеды. А нам с Аннушкой не только застенки грозили. Пардон, шлепнули бы нас не моргнув глазом. Царедворцы как-никак... Серж, а за вас с Луизой, глядишь, Кляйнзак замолвил бы словечко... Оставили бы в живых. Он теперь у большевиков в большой силе.
      - Вуаля, вуаля Кляйнзак, - пропела графиня Луиза и, как показалось Глебу, недобро покосилась на князя Румянцева.
      - Поль, опять ты за свое, - сморщился граф Хвостов. - Увлечение покойной Эльзы большевизмом - не более чем каприз художника. Не знаю, что ты имеешь в виду, упоминая Кляйнзака. Если и существуют какие-то основания, неужели матерый большевик о них помнит? Эльза потом часто повторяла, что в большевизме не оказалось романтики. Рассуждала, что от этих ниспровергателей основ ничего не зависит - равно как от болтунов от политики. Увы, ошиблась... Вот господин Бежин мог при желании сделать блестящую карьеру у красных...
      - Пардон, господа, не вижу смысла в вашей словесной игре в "если бы да кабы", - вздохнул Глеб. - Мое кредо вам известно: проливать кровь соотечественников считаю для себя неприемлемым. Это не мешки с мукой или с зерном подсчитывать... Ни за красных, ни за белых я воевать не собирался. И вообще - предлагаю политические дискуссии отложить на некоторое время. Мне представляется, пока следует решать более насущные задачи. Мы немного восстановили силы, насытились. Граф, полагаю, мы с Жоржем уже готовы отправиться на разведку к маяку. Потом все вместе решим, как действовать - сообразно обстоятельствам.
      - Господин Путилов пострадал при крушении; мне кажется, ему лучше отдохнуть, - неожиданно предложила Даша. - Глебушка, давай лучше я с тобой сбегаю.
      Граф Хвостов неопределенно хмыкнул и переглянулся с князем Румянцевым. Путилов попытался возражать, но Глеб прервал его:
      - Жорж, я, пожалуй, и вправду поторопился. Вам действительно сейчас требуется покой.
      (Примечания:
      * Денщик, видимо, смешал в кучу merde (дерьмо) и perdu (потерянный, забытый).
      ** Стихи М.Цветаевой (1916 г.).)
     

Глава 4. Маяк (накануне загадочной трагедии)

     
      Путь к маяку пролегал вдоль берега по опушке леса. За несколько часов после крушения ветер заметно стих, немного потеплело. Под ногами молодоженов шуршали сухие листья. В голове Глеба легко и приятно шумело после выпитого. Даша шагала рядом, держа его под руку. Время от времени они останавливались, словно по команде, и уста их сливались.
      - Неужто у нас всю жизнь так сладко будет? - мечтательно шептала Даша. - Прямо как в книжках... Тятенька с маменькой, почитай, и не миловались никогда. То работали, то бранились. Как и все на деревне...
      Версты через полторы пути Глеб с Дашей остановились у кладбища. Могилы там не выглядели заброшенными. На отдельном участке оказались захоронения пятнадцати русских моряков, погибших при крушении "Витязя" более полувека назад. Бурьяна не было и на них.
      - За могилами ухаживают, надо полагать, работники маяка, - сделал вывод Глеб. - Низкий им поклон за доброе дело.
      - Господи, и мы бы могли лечь рядом с этими несчастными... - прошептала Даша, перекрестилась, а глаза ее наполнились слезами.
      - А могли и без вести пропасть в море, как еще девять матросов "Всадника" и двое моряков "Снабба", - со вздохом заметил Глеб. - Но судьба оказалась к нам милостива.
      - Ой, Глебушка, не стращай так! До сих пор дрожу. Бог даст, добрые люди нам помогут. Мертвых не оставляют, значит, и к живым будут милостивы. Я уж не чаю, когда до места доберемся. Прости, Глебушка, как-то не по сердцу мне твои друзья...
      - Скорее, не друзья, а товарищи по несчастью, - уточнил Глеб. - С поручиком Жоржем Путиловым и подполковником князем Румянцевым мы в германскую в Генштабе служили, но в разных подразделениях. Встречались только изредка. Я и Жорж, строго говоря, не в самом Генштабе, а в приписанных под его начало технических подразделениях. Впрочем, тебе вряд ли такие детали интересны. А вот князь заодно и при дворе большую должность занимал - ты поняла, надеюсь. Граф Хвостов - давний его приятель. Много я о нем слышал, читал - известный охотник, путешественник, знаток искусства. Но познакомились мы только теперь. Единственный штатский из нас.
      - Графиня Луиза необычная у него какая-то, - подметила Даша. - Лицом с Анной Андреевной они схожи, но совсем разные. Вот княгиня как все господа - капризная и жеманная. Барыня Липова у нас в селе такая же была. А графиня Луиза себе на уме, зря слова не скажет. И что удивительно: и картошку копать умеет, и готовить - не хуже меня. А уж как песни играет - диво дивное.
      - Ты удивительно точно все подметила, Даша, - подтвердил Глеб. - Так вот: госпожа Хвостова в действительности не графиня. Ее так только из вежливости называют. Личное дворянство государь ей пожаловал лишь в позапрошлом году - князь Румянцев исхлопотал для друга своего.
      - Так она из крестьян, что ли? - изумилась Даша. - Или из мещан?
      - Крестьянка. Девичью фамилию не знаю, а по первому мужу она была Лушкой Лаптевой. В пятом году овдовела - совсем молодой. Мужа ее ликвидировали при подавлении мятежа. Прежде она года два гастролировала в крестьянском хоре под руководством дочери помещика Каратаева. Потом та стала первой графиней Хвостовой. Как Лушка овдовела, графиня ее из имения в Петербург горничной взяла. То была знаменитая Эльза Хвостова, художница. Не слышала?
      - Так вот какую Эльзу князь Павел все упоминает! - догадалась Даша. - И яхту граф Сергей Сергеевич, выходит, в честь первой жены назвал. Слыхала и я, Глебушка, про ту знаменитость! Барышни в имении ее много обсуждали. Нашли однажды старый журнал, а там прямо детектив: госпожа Хвостова не то сама захлебнулась в минеральной ванне, не то социалисты ее отравили, не то сердце от кокаина остановилось - пузырек в одежде нашли...
      - Ты все правильно запомнила, - подтвердил Глеб. - Прискорбное происшествие приключилось на водах в седьмом году. Овдовев, граф горничную рассчитал. Но в шестнадцатом Лушка и княгиня Анна Андреевна случайно встретились в госпитале: за ранеными ухаживали. Граф Сергей, конечно, про это узнал. И внезапно, как князь Румянцев рассказывал, воспылал к ней страстью - Эльзу свою вспомнил. Как только по протекции князя государь дал Лукерье Лаптевой личное дворянство, она и граф Сергей сразу обвенчались.
      - Глебушка, по секрету тебе скажу, - начала Даша и густо покраснела. - Ненормальные они все какие-то - и Луиза, и Анна Андреевна, и Эльза покойная. Барышни ажно краснели, когда в журналах ее картины смотрели - сплошь мужики и бабы в чем мать родила. И графиня с княгиней тоже... Пока вы там вещи спасали с катера, мы успели воды согреть в печке. Обмылись от соли прямо в доме. Только растелешились, они давай хихикать и озорничать. То по гузну друг дружку шлепнут, то груди пощекочут. И мне подмигивали, и зыркали на меня не по-бабьи совсем... У нас в Липовке одна такая была - к солдаткам шастала, ублажала, прости, господи! Потом к девке одной стала клинышки подбивать. Но тятенька девкин бабу ту дурную так вожжами отходил, что неделю отлеживалась.
      - Как вы много успели, оказывается, - ухмыльнулся Глеб. - А я в седьмом году еще гимназистом был. Тогда только и говорили о Хвостовой и ее загадочной гибели. Но мы-то, отроки, ее картины ох как обожали. Да, припоминаю, болтали что-то - будто бы покойную Хвостову и княгиню Румянцеву не простая дружба связывала. А Луиза, похоже, еще и поклонница Марины Цветаевой - на ее стихи пела нынче. А Цветаева, слышал, как раз из таких же... С другой поэтессой, Софией Парнок у нее бурная любовь была...
      - Ужас, до какого распутства бабы докатываются! - вздохнула Даша. - Неугомонные прямо... И все-таки Жоржу Путилову княгиня Анна Андреевна очень даже нравится. Тайком сохнет по ней. Хотя, наверное, лет на десять она старше.
      - Надо же, а я симпатии Жоржа в ней и не заметил даже! - удивился Глеб, потом засмеялся: - Надеюсь, до дуэли у Жоржа с князем дело не дойдет. А насчет возраста все верно. Жоржу двадцать пять, мы с ним ровесники. Княгине Анне тридцать пять, графиня Луиза на один год ее старше. Графу Хвостову сорок, князь Румянцев на два года моложе.
      - Вот что значит господа, - с уважением заметила Даша. - Деревенские в их лета уже почти как старики выглядят. А граф с князем оба гладкие и красивые! Графу легкая седина в висках очень к лицу, а князя и залысины ничуть не портят.
      - Я чего-то не понял... - с напускной суровостью заметил Глеб. - И двух недель не прошло, как обвенчались и брак гражданский оформили, а ты на других мужчин заглядываешься.
      - Радуюсь, - со смехом ответила Даша. - Получается, и ты, Глебушка, красавцем останешься и через пятнадцать лет, и через двадцать. Только ревновать-то не тебе нужно. Ведь княгине Анне Андреевне совсем не Жорж интересен...
      - Глупости! - пробормотал смущенный Глеб, обнял Дашу и в который уже раз впился ей в губы.
      Из-за постоянных остановок три с половиной версты до северо-восточной оконечности острова Глеб с Дашей преодолели только за час с четвертью. Шагая по опушке, они наконец добрались до небольшого поселения на мысе. От леса поселок отделяла полоса огородов. Перед глазами путников предстали два небольших дома, одно длинное деревянное здание и маяк у причала. С юга и юго-востока маяк обступали густые заросли кустарника, вырубленные лишь на пяток саженей от стен.
      Он представлял собой массивную каменную башню высотой примерно двадцать саженей. Через каждые пять саженей - ряды окон, всего пять. Все окна цокольного яруса были заколочены досками крест-накрест. К башне вплотную примыкал длинный пакгауз, выходивший к причалу. На волнах там покачивалась небольшая парусная лодка - видимо, весь местный флот. Вот только не было видно ни души, и Глебу почему-то стало тоскливо.
      Они с Дашей подошли к первому дому, но тот оказался запертым. Второй выглядел жилым, но на стук никто не ответил. Дверь была чуть приоткрыта, однако внутри никого не оказалось. А вот войдя в длинное здание, Глеб даже отпрянул от неожиданности: близ входа на лавке стоял гроб с покойным - мужчиной средних лет. У изголовья горела огромная свеча. Глеб с Дашей перекрестились и вошли. Здание оказалось казармой - с жилым отсеком, кладовыми, каптерками, кухней и столовой. Последняя служила, очевидно, и комнатой отдыха - у стены там стояло старенькое фортепиано. Но опять же внутри казармы - ни одной живой души...
      - Глебушка, не положил же упокойник сам себя в гроб, - рассудила Даша. - Значит, где-то все равно должны быть люди...
      Выходя из казармы, Глеб с Дашей еще раз перекрестились и отправились к маяку. Дверь там оказалась открытой. Внутри башни суетился немолодой служитель. По его голому черепу струился пот: работник сосредоточенно крепил к крюку металлический четырехведерный бидон. Но вот трос натянулся, заскрипел, и бидон начал медленный подъем в маячную комнату.
      Лишь тогда плешивый заметил вошедших - на лице его читалось крайнее изумление. Он быстро заговорил на шведском. Глеб попытался объясняться с ним то по-русски, то по-французски - не получилось. Лишь когда перешли на немецкий, начали понимать друг друга.
      Господин Хокан Ларссон - так назвался плешивый - оказался начальником маяка. Он с чрезвычайным вниманием выслушал Глеба, скорбно покачивая головой. Впрочем, и положение в поселке маяка тоже оказалась сложным. Откуда-то на остров проник тиф. Из-за этого большинство работников на днях эвакуировали. Когда они выздоровеют, будет ли временная замена - неизвестно. Еще и рация вышла из строя. В поселке осталось всего четверо мужчин. Но один из них внезапно скончался накануне. Другой заболел и слег. Тяжелую работу выполняют вдвоем господин Хокан и служитель по имени Ульф - почти без отдыха.
      Предложение Глеба оказать посильную помощь необычайно обрадовало начальника маяка. Он готов был оказать всемерное содействие беглецам. Им найдется где жить, а припасов в кладовых в избытке. Глеб тут же послал Дашу к спутникам, а сам выразил желание немедленно приступить к работе на маяке. Пока господин Хокан набрасывал короткую записку, Глеб заглянул в пакгауз. Тот был заполнен бочками - как с горючим, так и порожними.
      У входа в пакгауз под винтовой лестницей располагалась небольшая каморка. Дверь туда была закрыта снаружи на простую щеколду. Когда Глеб проходил мимо, изнутри внезапно послышался громкий крик. От неожиданности Глеб даже вздрогнул и отпрянул в сторону от двери. А господин Хокан неохотно пояснил, что в каморке тот самый внезапно заболевший работник. Возможно, у него тиф, возможно, что-то другое - без врача не определить. Больному передают еду, но из каморки не выпускают - чтобы не заразиться.
      По серпантину лестницы Глеб энергично поднялся в маячную комнату на высоте около двадцати саженей. При виде незнакомца служитель Ульф был изумлен не меньше своего начальника. Но, прочитав записку, немедленно пропустил Глеба в фонарный отсек. Подниматься туда пришлось более сажени по вертикальной лестнице. Глеб быстро разобрался с нехитрым механизмом, взялся за тали и принялся один за другим поднимать бидоны и с помощью Ульфа выливать керосин в осветительный аппарат. Несмотря на пережитое крушение, Глеб сохранил силы и поднимал груз в три раза быстрее служителя. Тот сразу приободрился. За два часа они создали изрядный запас горючего - теперь требовалось только время от времени заправлять светильник. Ульф наконец-то получил возможность передохнуть. Вдвоем они спустились, и господин Хокан долго жал Глебу руку.
      Пока они рассыпались в любезностях, до маяка добрались потерпевшие крушение. Глеб представил спутников начальнику маяка. Переговоры с господином Хоканом завершились быстро. Мужчины обратились к запасам в поясах на теле и внесли аванс за постой. Князья Румянцевы от каких-либо работ наотрез отказались и заплатили втрое больше остальных. Даша взяла на себя заботы о кухне. Остальные путешественники, включая Луизу, составили график несения вахты вместе с двумя шведами.
      Господин Хокан открыл пустовавший дом и передал ключи Румянцевым и Хвостовым. Жоржу Путилову нашлась комнатушка в сенях жилища начальника маяка. Глеб с Дашей устроились в комнатке отдыха повара в казарме. Покойного господин Хокан обещал предать земле через два дня, если не подойдет судно. А пока гроб прикрыли крышкой и отгородили ширмой.
     

Глава 5. Трагическое утро после приятного вечера

     
      Вечером в столовой в казарме все воздали честь превосходному ужину, приготовленному Дашей. Крепко приложились и к запасам спиртного - все изрядно захмелели. Господин Хокан даже задремал сидя, пока Ульф нес вахту в маячной комнате. Княгиня Анна подсела к Глебу и выпытывала, не обладает ли тот заодно талантами врача.
      - У меня до сих пор ужасно болит нога, - жаловалась она, однако при этом ласково улыбалась. - Взгляните!
      Она приподняла подол платья под столом, показав воспалившуюся рану на голени.
      - Княгиня, князь Павел не хуже меня осведомлен об оказании помощи раненым - как любой офицер, - вежливо ответил Глеб. - Часть аптечки с судна мы спасли. Все будет в порядке.
      Изрядно захмелевший Жорж Путилов, сидевший с другой стороны от Глеба, при появлении за их столом княгини Анны сразу оживился. Начал громко рассказывать о разных приключениях на германской войне.
      - Анюта, давай лучше я тебя подлечу, - игриво предложила княгине подошедшая сзади графиня Луиза и положила той руки на плечи.
      Княгиня Анна, и до того не особо внимательно слушавшая Жоржа, вновь заговорила с Глебом о своей болячке. Тот рассеянно давал медицинские советы, машинально в очередной раз выпив с Путиловым. Тот совсем размяк и, склонившись к Глебу, довольно громко бормотал, хотя и еле ворочал языком:
      - Я не исключаю, господин Бежин, что ваши миротворческие идеи реализуются гораздо раньше, чем вам кажется... Я глубоко изучал труды месье и мадам Кюри... И нашел одно весьма и весьма сильное средство, чтобы вынудить большевиков пойти на примирение. Огромной силы средство, господин поручик! И это не преувеличение. Даже преуменьшение... Бог даст, в Стокгольме или в Берлине доведу работу до логического завершения... Пароль: только в дождь... Но об этом - никому ни слова!
      Графиня Луиза мягко массажировала шею княгине Анне, которая с нетерпением ожидала окончания малопонятного мужского разговора. Наконец, Жорж замолчал и машинально еще выпил водки. Графиня Луиза вышла из столовой, а княгиня Анна продолжала любезно болтать с Глебом - но уже не о больной ноге. Даша, убирая посуду со стола, бросала на них короткие взгляды и даже засуетилась: сначала споткнулась, потом чуть не уронила тарелку со стола...
      Князь Румянцев, захмелев, со смехом выпытывал у графа Хвостова, какую же услугу оказала покойная графиня Эльза Кляйнзаку. Граф по-прежнему стоял на своем: никаких деталей не знает. К их спору стала прислушиваться вернувшаяся через несколько минут в столовую графиня Луиза. Затем сморщилась, словно отведала чего-то кислого, взяла ложку и постучала по столу. От стука проснулся было начальник маяка, но через мгновение вновь уронил голову на грудь. Только князь с графом не обратили на импровизированный сигнал внимания.
      Оставив мужчин, графиня Луиза села за фортепьяно у стены и громко обратилась к князю Румянцеву:
      - Поль, вам так хочется услышать о Кляйнзаке? Извольте!
      Пальцы ее быстро побежали по клавишам, и графиня Луиза запела куплеты о Кляйнзаке из оперы Оффенбаха "Сказки Гофмана". Жорж Путилов встрепенулся, поднялся из-за стола и под пение Луизы начал изображать пресловутого карлика - как тот горбится, неуклюже переваливается, щелкает зубами, дергается и крутит головой. И все хором подхватывали рефрен:
      - Флик-фляк! Флик-фляк! Вуаля, вуаля Кляйнзак!
      Вновь проснулся господин Хокан и что-то сердито сказал на шведском. Путешественники, устыдившись, вдруг вспомнили, что в казарме неподалеку от них - покойный. Импровизированный концерт тут же завершился. Луиза захлопнула крышку фортепиано, с недоумением посмотрела на слипшийся в одном месте рукав и что-то с него счистила. Все тут же пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим углам.
      - Кто такой Кляйнзак? - поинтересовалась Даша у Глеба перед сном. - Второй день постоянно о нем слышу...
      - Такое прозвище в жандармском управлении дали одному неуловимому большевику из боевой группы, - пояснил Глеб. - Кстати, жандармы и казаки напали на его след на водах в 1907 году. Как раз тогда на курорте там погибла графиня Эльза Хвостова. Один из ближайших сподвижников Кляйнзака был ликвидирован в перестрелке с жандармом. Но Кляйнзак в очередной раз ускользнул. Теперь он - видный член большевистского ЦК, входит в Совет народных комиссаров. Беседовал я с ним однажды. Кляйнзак тогда приехал напутствовать продотряды. Глаза красные, зрачки широкие, носом шмыгает. Похоже, до сих пор кокаин нюхает. Пристрастился к стимуляции, пока годами в лесах и горах скрывался. А меня ему рекомендовали как уникума - мол, считаю мгновенно в уме и прочими талантами наделен. Его фамилия...
      Утром после завтрака по просьбе Глеба господин Хокан принес из маячной комнаты неисправную рацию. Однако работать с ней в башне оказалось неудобно. Жорж Путилов еще не пришел в себя после вчерашнего ужина и никак не мог сосредоточиться на аппарате, тем более что из каморки больного постоянно доносились громкие выкрики.
      Молодые люди перебрались в казарму и колдовали с рацией там. Даша принесла им вина. Очень кстати оно оказалось Жоржу - тот постепенно вернул прежнюю бодрость. Глебу несколько раз пришлось бегать в кладовую маяка в поисках необходимых деталей. Крик в каморке раздавался все чаще, и Глеб свел нужным обратиться к господину Хокану:
      - Что-то не так с вашим больным. На моей памяти тифозные так себя не вели.
      - Все люди разные, - невозмутимо откликнулся начальник маяка. - Тем более ни вы, ни я не врачи...
      Больше двух часов потребовалось Жоржу с Глебом, чтобы оживить аппарат. Путилов сиял от радости. Но, сбегав на минутку в свой уголок в доме господина Хокана, сразу помрачнел. На вопрос, что случилось, поинтересовался: не видел ли Глеб случайно нечто необычное, похожее на маленький цилиндр. Потом с горечью махнул рукой и в глубокой задумчивости вместе с начальником маяка понес рацию на место.
      Через полчаса оба спустились. Задумчивый Путилов, даже не заметив Глеба, прошел в домик к Румянцевым и Хвостовым. Господин Хокан, напротив, сиял от удовольствия. Он рассыпался в благодарностях и сообщил Глебу, что отправил сообщение о положении дел на острове и уже получил ответ. Судно с Готланда с новой командой должно прийти через два-три дня. Так что покойный все-таки сможет дождаться отправки на родину - в неотапливаемой казарме достаточно прохладно. А вот для моряка с разбитого катера сегодня сколотят гроб и до конца дня тело перезахоронят - уже на кладбище.
      Мимо собеседников прошагал Путилов. Жорж выглядел отрешенным и, не обратив ни на кого внимания, вошел в башню. Господин Хокан внимательно посмотрел ему вслед, потом хитро подмигнул Глебу, поднял вверх указательный палец и рассудительно заметил:
      - Вот что делает с молодыми людьми безответная страсть - тем более к замужней женщине...
      Глеб улыбнулся, несколько удивившись про себя проницательности начальника маяка. Сам отправился к молодой жене. Проходя через столовую, обратил внимание на крошки на крышке фортепиано. Вспомнил, как всегда наставлял солдат, требуя безукоризненного порядка: "Крошки придают очень неряшливый вид!" И он машинально смахнул крошки на пол. Некоторые прилипли к руке - это оказался воск.
      На кухне Глеб весело болтал с Дашей и даже помогал ей по мелочи. Даша нашла в кладовке целые кипы старых газет на шведском, немецком и французском языках. В некоторых, посвежее, попадались снимки лидеров большевистской России. На общей фотографии Совета народных комиссаров Глеб показал жене Кляйнзака.
      - Лицо как топором вырублено, - заметила она. - Нескладный и коренастый - прямо как Жорж изображал. Жандармы с прозвищем не ошиблись.
      Потом они долго миловались и целовались, так что у Даши даже выплеснулся из чугунка бульон на печку. Не успела она его вытереть, как с улицы послышался громкий душераздирающий крик:
      - А-а-а-а!!!
      Мгновение спустя крик прервался. Глеб с Дашей выбежали из казармы, но никого не увидели. Однако после недолгих поисков за башней маяка со стороны моря саженях в двух от стены они наткнулись на безжизненное тело Жоржа Путилова - несчастный рухнул с высоты и разбился насмерть... А вскоре у места трагедии собрались и остальные путешественники.
     

Глава 6. А был ли несчастный случай?

     
      Размышления Глеба похлопыванием по плечу прервал князь Румянцев. На залысинах его выступил пот, а на круглом лице застыло выражение неудовольствия.
      - Извольте объясниться, господин поручик, - жестко произнес князь Румянцев. - Вы бросаете на всех нас ужасное обвинение, а потом изволите молчать целых пять минут. Какую злую волю вы здесь усмотрели?
      - Если бы Жорж просто выпал из окна, тело находилось бы у самой стены, - пояснил Глеб. - Но оно лежит в двух саженях от башни. Высота маяка - двадцать саженей. Время падения вычисляется по формуле корень квадратный из два аш, деленного на жи, ускорение свободного падения. Результат - примерно три секунды. Это значит, что несчастный Жорж был вытолкнут из окна с горизонтальной скоростью примерно два аршина в секунду.
      - А не мог он выпрыгнуть сам? - предположил граф Хвостов. - Накануне Жорж изрядно выпил. Сегодня к нам заглядывал, нес какую-то ахинею. Выглядел мрачнее ночи. Может, потом с похмелья пришла в голову какая-нибудь трагическая мысль - и все...
      - Вы забываете, граф, что мы с Жоржем недавно отремонтировали рацию, - возразил Глеб. - Работа непростая. Ручаюсь: господин Путилов был в отличной форме и абсолютно вменяем.
      - Глеб, но ведь и вы можете заблуждаться, - мягко заметила графиня Луиза. - Вы же сами видели: все утро бедного Жоржа что-то угнетало, он ходил задумчивый. Наверное, работа над рацией просто на время отвлекла его. Взбодрила. Если прав Серж, наверняка несчастный составил какую-нибудь предсмертную записку.
      Глеб немедленно обшарил карманы покойного и обнаружил там носовой платок, крошки табака и стеклянный пузырек с белым порошком. Понюхав и попробовав кончиком языка зелье, Глеб уверенно заявил:
      - Кокаин! Странно, что пузырек цел... Но, черт побери, я ни разу не видел, чтобы Жорж употреблял эту гадость!
      - Он мог делать это тайком, - гнула свое графина Луиза. - Тем более накануне хромал. Наверное, принял дозу для восстановления сил. Может, потом помутилось в голове. Мы ведь столько пережили вчера...
      - Что ж, сударыня, соглашусь: обнаружение кокаина существенно меняет картину, - задумчиво произнес Глеб. - Вашу версию исключить нельзя. Тогда давайте определимся, кто где находился в момент несчастья. Если у каждого алиби, то самоубийство действительно налицо. Мы с Дашей, pardon, целовались на кухне, когда раздался крик. Прибежали сюда первыми.
      Граф Хвостов и князь Румянцев рассказали, что все утро играли вдвоем в карты. Жены их то входили, то выходили. Заглядывал и Путилов, расспрашивал про какую-то цилиндрическую безделушку - они и не поняли толком, о чем речь. Потом их отвлек шорох мышей на чердаке - стучали по потолку.
      - Поль, мы еще заспорили, мыши там или крысы - слишком громко шумели, - напомнил граф Хвостов. - Ты рассуждал про эффект пустого помещении: одна мышь пробегает, а кажется, что топает взвод солдат.
      - Сомневаюсь я, что на чердаке пусто, - заметил Глеб и поинтересовался на немецком у начальника маяка, так ли это.
      Господин Хокан подтвердил, что на каждом чердаке склад инструмента, снастей, лука...
      Когда раздался крик, княгини Анны и Луизы в доме не было, продолжил свой рассказ князь Румянцев. С женами они встретились уже во дворе и пришли к маяку вчетвером. Княгиня Румянцева, запнувшись, поведала, что сидела на лавочке у дома. А Луиза, ухмыльнувшись, сообщила, что крик услышала, находясь в уборной. Ульф на ломаном немецком рассказал, что спустился вниз минут за пятнадцать до трагедии с докладом к начальнику маяка. Тот был у себя в доме. А "герр Путилофф" оставался в маячной комнате и всматривался в горизонт.
      Господин Хокан выслушал всех с непроницаемым лицом (Глеб переводил ему) и лишь слегка кивнул в ответ на сообщение подчиненного. Потом глаза его налились кровью, а кожа на черепе порозовела. Он гневно глянул на княгиню Румянцеву и по-немецки сообщил Глебу, что фру Анна говорит неправду. Он видел в окно, как она выходила из башни маяка. И было это вскоре после крика.
      Наступило гробовое молчание, и все взгляды устремились на княгиню Анну Андреевну.
      - А ведь у вас был мотив, княгиня, - сурово заявил Глеб. - Несчастный Жорж, что теперь скрывать, питал к вам весьма горячие чувства. Возможно, он пытался объясниться и был при этом слишком пылок. Вы могли нечаянно толкнуть его...
      Глаза княгини Анны наполнились слезами. Она покачнулась и в ту же секунду рухнула без чувств. Муж и граф Хвостов успели подхватить ее, после чего бережно отнесли в дом. Однако Глеб был непреклонен: пусть княгиня непременно объяснится, как только придет в себя. Находясь на шведской территории, она обязана дать показания местному должностному лицу.
      Через полчаса усилиями графини Луизы княгиня Анна пришла в себя и смогла заговорить. Господина Хокана и Глеба она приняла, лежа в постели.
      - Да, я немного покривила душой, - рассказала она со слезами в голосе. - Господин Бежин, после вашего ужасного предположения я просто испугалась. Но я, кажется, знаю, кто мог столкнуть Жоржа... Я действительно сидела на лавочке. Ульф прошел мимо в дом начальника. А потом я услышала из башни крик больного. Почему-то мне захотелось его утешить. Зашла в башню и обмерла. Дверь в каморку была открыта, а больного внутри не оказалось. Но я разглядела там на кровати ремни и смирительную рубаху. Очень испугалась. А тут дикий крик - и тело промелькнуло вверху в окне. Мне стало совсем жутко. Выскочила не помня себя. Села на лавочку и вся дрожала. Тут Луиза прибежала, потом мужчины вышли... Господин Бежин, это начальник маяка солгал. Там не тифозный больной у них, а умалишенный. И он вырвался на свободу! И потом, господин Бежин - разве я смогла бы так быстро спуститься по той длинной лестнице на своей больной ноге?
      Выслушав перевод, господин Хокан изменился в лице и выбежал из дома. Глеб рванулся было за ним, но княгиня удержала его за руку.
      - Глебушка! - зашептала она. - Не уходите! Давайте встретимся сегодня вечером. Я придумаю, где и как. Мне так много хочется вам сказать...
      - Княгиня, вы, кажется, еще не пришли в себя после обморока, - мягко ответил Глеб. - Извините, я ничего не понял...
      Он аккуратно высвободил руку и побежал в башню маяка. Слова княгини Анны полностью подтвердились. Больной из каморки исчез. Господин Хокан неохотно подтвердил, что они действительно держали под запором умалишенного. Несчастный лишился рассудка после смерти старшего брата. А тот скончался не от тифа, а после приступа эпилепсии. Господин Хокан сразу не сказал правду, чтобы не пугать путешественников - ведь их помощь оказалась неоценимой. Но как больному удалось выбраться, предстоит разобраться. Возможно, случился проблеск сознания. Тогда несчастный что-то вставил в дверную щель и откинул щеколду.
      Оба шведа и Глеб медленно поднялись до самой вершины маяка, тщательно осматривая все подряд. Во втором ярусе на пятисаженной высоте одно окно оказалось открытым - со стороны моря. Но Ульф заявил, что все окна были закрыты, когда он спускался. Получалось, кто-то открыл рамы позже - видимо, умалишенный. Но никаких следов его в башне не обнаружилось. Видимо, бедняга сбежал в лес.
      Открытым оказалось и окно маячной комнаты - тоже со стороны моря - из которого выпал несчастный Жорж. Никакой предсмертной записки на столе вахтенного не оказалось. Господин Хокан передал по рации сообщение о несчастном случае и вскоре получил ответ: покойного разрешается похоронить, но начальник маяка должен составить протокол о происшествии.
     

Глава 7. Вечерние головоломки

     
      К концу дня на кладбище стало двумя могилами больше. Погребением неизвестного матроса и Жоржа Путилова занимались работники маяка и Глеб. Господин Хокан сообщил, что рано или поздно они получат список экипажа "Снабба". Тогда на кресте появится как имя погибшего моряка, так и двух его пропавших без вести товарищей.
      Князь Румянцев и граф Хвостов, заядлые охотники, все это время прочесывали лес в поисках умалишенного. Женщины, оставшиеся в поселке, из предосторожности заперлись изнутри. Однако поиски больного успехом не увенчались, и за ужином в столовой царила напряженная тишина.
      Перед сном Даша увлеченно рассматривала фотографии в старых газетах и пыталась читать по-французски. А Глеб, растянувшись на кровати, напряженно размышлял. Ульф, спускаясь, несомненно, заметил бы открытую дверь. Значит, умалишенный бежал позже. Но почему его никто не видел?
      - Не мудри, Глебушка, - заметила Даша. - Наверное, он прятался где-то под лестницей. А убежал, когда мы все собрались около покойного. Послушай, а Жорж не католиком случайно был? Про какого-то кюре тебе вчера рассказывал.
      - Не про кюре, а про супругов Кюри, - уточнил Глеб. - Это знаменитые ученые-физики, нобелевские лауреаты. Месье Кюри, правда, давно погиб - тоже глупо. Экипаж его насмерть задавил. Супруги Кюри занимались проблемами радиоактивности. Но, боюсь, тебе это ничего не говорит. Вряд ли барышни Липовы учили тебя физике.
      - Твоя правда, Глебушка, - согласилась Даша. - Но где-то недавно я видела ту мадам Кюри.
      Она покопалась в кипе газет и быстро разыскала нужный номер. Протянула его Глебу. В коротком интервью мадам Мария Кюри в популярной форме рассказывала о явлении радиоактивности и предсказывала, что в будущем их открытие может стать основой для создания оружия огромной разрушительной силы.
      Глеб припомнил в деталях вчерашний разговор за ужином и прочие рассуждения покойного Жоржа. И все сильнее крепло его убеждение, что с падением Жоржа с башни все обстояло не так, как представлялось графине Хвостовой. Но как? Размышляя и перебирая в голове разные варианты, Глеб машинально просматривал все газеты подряд и наткнулся на весьма примечательную заметку. Стокгольмская Svenska Dagbladet за июль 1917 года к десятилетию гибели Эльзы Хвостовой напомнила о русской художнице, которую в культурном мире России считали равной Зинаиде Серебряковой. Но дочитать не успел - со стороны столовой внезапно послышался звон разбитого стекла.
      Глеб метнулся туда, Даша следом.
      - Ой! - громко взвизгнула она при виде незнакомого худого оборванца с замутненным взором.
      С ладоней незнакомца капала кровь - очевидно, он порезался об стекло, забираясь в окно.
      - Jag ar hungrig! - прорычал тот.
      Глеб сразу узнал голос из закрытой комнатушки и уже не сомневался, с кем имеет дело. По близости к английскому "I'm hungry" понял, что умалишенный хочет есть. Попытался мягко объяснить тому по-немецки, что сейчас его покормят. Но незнакомец ничего не понял и начал яростно швырять на пол посуду. Потом набросился на противника. Силы были явно неравны, но Глеб не стал избивать беднягу. Просто заломил ему руки за спину. А тот рычал и грыз стол, в который упирался лицом. Через мгновение Даша принесла с кухни моток веревки, и умалишенного крепко связали. Затем Глеб послал ее к господину Хокану, и вскоре несчастный вновь оказался взаперти. Только теперь на дверь навесили мощный замок.
      Глеб с Дашей вернулись в свою комнатку и долго обсуждали неожиданное происшествие.
      - Его теперь убьют? - грустно спросила Даша.
      - Да ты что, любимая! Он же больной. К тому же, полагаю, умалишенный не толкал Жоржа. Этот бедняга сам использован в чьей-то дьявольской игре...
      - Глебушка, не пугай-ка так на ночь! И без того два дня подряд жуть сплошная. Думаешь, Жоржа все-таки убили?
      - Боюсь, что так. Спасибо, что ты мне подсказала.
      - Я? - изумилась Даша.
      - Именно. Очень вовремя напомнила про супругов Кюри, а потом принесла веревку.
      - Глебушка, ничего не понимаю. Но раз ты уже догадался, не сомневаюсь, что все правильно. Отравителя моих родных ты вон как ловко разоблачил!
      - Теперь так не получится, - вздохнул Глеб. - Не могу понять, куда потом делась веревка... Спи, любимая, а я еще пораскину мозгами.
      Он вернулся к недочитанной заметке и с грехом пополам разобрался, о чем там идет речь. Автор в основном сожалел, что так рано, в двадцать шесть лет, ушла из жизни яркая художница. Вновь напомнил версии о причинах ее гибели, перепечатанные из русских журналов - Даша накануне все точно вспомнила. И. наконец, несколько фотографий: картины, Эльза и Сергей Хвостовы молодые, граф Хвостов с новой женой на яхте "Эльза". Графиня Луиза на этом снимке стояла рядом с мужем на палубе, облаченная в костюм юнги.
      Поразмыслив несколько минут, Глеб убрал газеты и лег. Даша уже давно спала, а он так и не мог сомкнуть глаз. Уже после полуночи Глеб все-таки поднялся - догадку следовало немедленно проверить.
      Он прошел в казарму и остановился у гроба. Очередная огромная свеча у изголовья почти догорела. Глеб поднял крышку и сморщился - от покойного уже начал исходить запах мертвечины. Тем не менее Глеб тщательно пошарил руками в последнем пристанище работника маяка и вскоре обнаружил то, что потерял Путилов - вернее, по ошибке думал, что потерял. Еще один элемент мозаики встал на место. Дело оставалось за малым.
      Ни свет ни заря Глеб дождался пробуждения господина Хокана, и они вместе проверили в сенях вещи покойного Путилова. Вместилище для потерянного предмета тоже обнаружилось - спасибо "паролю" от погибшего. Внутри, разумеется, было пусто, а вот находка из гроба туда как раз вошла. Глеб не стал вдаваться в подробности, однако предложил начальнику маяка принять участие в разоблачении злоумышленника. Рассказал, что требуется от господина Хокана - вовремя подыграть Глебу. Тот покачал головой, вытер пот с лысины и пробормотал на немецком что-то вроде:
      - Ох уж эти русские!
      (Примечание: * Я хочу есть/голоден! (шведск.))
     

Глава 8. Разоблачение и расплата

     
      После завтрака все наперебой расхваливали Дашу - та даже зарделась от удовольствия. Господин Хокан предложил ей и Глебу никуда дальше не ехать. Переждать русскую междоусобицу прекрасно можно и в поселке маяка: такие умелые и энергичные работники здесь очень пригодятся. Но потом замахал руками и объявил, что пошутил. Слишком большой ценностью обладает голова господина Бежина - она не для маяка. А вот в Сюртэ или Скотланд-ярде такой сыщик будет на вес золота.
      - Да что я говорю... - поправился господин Хокан размахивая руками. - Такого рослого красавца-сыщика все преступники быстро запомнят. А вот начальником полиции или комиссаром высокого ранга господину Бежину, несомненно, вскоре предстоит стать. И полиция под его руководством станет подлинной грозой преступников.
      Путешественники с недоумением переглядывались, но тут заговорил Глеб:
      - Господин Хокан несколько преувеличил мои скромные способности. Но мне действительно удалось раскрыть тайну гибели Жоржа Путилова. Несчастный умалишенный здесь ни при чем. Он просто был избран козлом отпущения.
      - Вы опять за свое, господин Бежин? - нервно воскликнул князь Румянцев. - И кого вы же вы подозреваете? Ведь каждый подтвердил свое алиби!
      - Одно из них липовое, князь, - парировал Глеб. - Итак, давайте по порядку. Помните открытое окно второго яруса? Злоумышленник открыл дверь с больным - вероятно, уже зная, что там умалишенный, а не тифозный. Времени заглянуть туда ранее из любопытства было предостаточно. Кстати, господин Хокан с утра передал сообщение на Готланд. Завтра вместе со сменой приедет известный врач-гипнотизер. Под гипнозом даже умалишенный расскажет, кто его выпустил...
      Начальник маяка не моргнув глазом тут же подтвердил известие о мнимом гипнотизере, а Глеб продолжил:
      - Вероятно, несчастный Жорж ничего не подозревал. Он смотрел в море и грустно думал, куда же пропала его секретная вещица. Позавчера за ужином во хмелю он имел неосторожность проболтаться, что открыл нечто благодаря работам супругов Кюри. А Мария Кюри полагает, что радиоактивные элементы могут в будущем стать основой для оружия огромной разрушительной силы. Не знаю, как далеко продвинулся Жорж в разработке такого оружия - на Западе он собирался завершить исследования. Однако шантажировать им большевиков и склонять к перемирию уже планировал. В ожидании катастрофы на катере он уже хотел открыть мне эту тайну, но не успел. Потом он искал в трюме свой тайник и поначалу не участвовал в спасении имущества. За ужином хмельной Жорж открыл мне "пароль": только в дождь. К несчастью, распуская перышки перед княгиней Анной, которая сидела рядом с нами, Жорж бормотал довольно громко. И несложно было догадаться, что только в дождь требуется зонт. Обнаружив свой старый зонт на катере, Жорж сразу успокоился. Следовательно, тайник находился там - с чертежами, записками... Злоумышленник, услышав "пароль", тут же покинул столовую и нашел в рукоятке зонта цилиндрическую коробочку. Именно про нее расспрашивал вчера утром Жорж, но на него не обращали особого внимания - все, кроме злоумышленника. У страха глаза велики, и у злоумышленника созрело решение расправиться с Жоржем - вдруг тот сопоставит факты и догадается, кто его обокрал? Так что действовать пришлось очень быстро. Бегом наверх, под каким-то предлогом предложить Жоржу выглянуть в окно - и вытолкнуть его. Далее счет пошел на секунды. Бегом вниз до второго яруса. Спуск по веревке - она была привязана заранее специальным морским узлом. Дернуть за конец - вот узел и развязан, веревка упала. Пузырек с кокаином для отвода глаз - в карман трупа. Вот почему склянка не разбилась! И в кусты. И присоединиться потом к остальным - якобы из уборной. Не так ли, Луиза? Или Лукерья - как вам больше нравится?
      Все взгляды устремились на чету Хвостовых, но на лице графини Луизы не дрогнул ни один мускул.
      - Юношеские фантазии, - вздохнула она. - Меньше читайте про Шерлоков Холмсов, молодой человек! Трубочка какая-то... И где она?
      - А вот! - ответил Глеб, доставая из котомки старый зонтик Жоржа. - Смотрите, разъединяем рукоятку - а там цилиндрик.
      Как ни старалась графиня Луиза скрыть изумление, получилось плохо. Она криво улыбнулась и непринужденно заметила:
      - Забавный фокус! И что он доказывает?
      - А что же вы не спрашиваете, откуда взялся цилиндр? - с ухмылкой заметил Глеб. - Вы спрятали его в гробу, а я нашел. В спешке вы задели рукавом за свечку, а потом обнаружили пятно на рукаве. Зачистили его - крупицы воска остались на крышке фортепиано. На яхте мужа вы немного научились морскому делу, вот и придумали трюк с морским узлом. Вы с ними управляться хорошо умеете - заметил еще при крушении. Вы развязали тогда морские узлы гораздо быстрее меня. Вчера утром искали веревку на чердаке, а граф с князем решили, что там шуршат мыши. Полагаю, полиция обнаружит на этом цилиндре ваши отпечатки пальцев.
      - Пусть обнаружит! - ухмыльнулась графиня Луиза. - Допустим, я брала этот цилиндр. Может, из чистого любопытства?
      - Вряд ли, - заметил Глеб. - Не забывайте про кокаин. В деле гибели Эльзы Хвостовой тоже фигурировал пузырек кокаина. Похоже, не правда ли? И там некто наводил тень на плетень... Ведь это вы убили графиню, Лукерья?
      - Она не виновата! - выкрикнул граф Хвостов. - Там имел место несчастный случай. Лушка случайно принесла несчастной Лизавете в бутылке с минеральной водой крысиный яд. Жандарм, расследовавший это дело, оставил его на мое усмотрение. Я не стал выдавать Лушку, просто рассчитал. Потом простил...
      - Хорошо, пусть в седьмом году имел место несчастный случай, - согласился Глеб. - Но теперь - продуманное преступление, причем в очень короткие сроки. Полагаю, источник кокаина в обоих случаях Кляйнзак. А идея выдать смерть как Эльзы Хвостовой, так и Жоржа Путилова за несчастный случай под влиянием кокаина принадлежит Лукерье. Я говорил с Кляйнзаком - он довольно явный кокаинист. Вероятно, Лукерья познакомилась с ним, когда тому помогала Эльза Хвостова. Вот и сейчас Луиза моментально решила, что изобретение Жоржа Путилова больше пригодится Кляйнзаку и большевикам...
      В этот момент графиня Луиза молнией метнулась к Глебу и выхватила у него цилиндр Путилова. Глеб, не ожидавший такого выпада, помешать ей не успел. А спустя мгновение в руке Луизы оказался браунинг.
      - Кто шелохнется, получит пулю в лоб! - злобно сказала она. - Слава богу, стрелять меня научили - и Кляйнзак, и Серж. Прости, Серж, ради Христа - ты был так добр ко мне. А вот я сволочь неблагодарная - такой уж уродилась. Хоть и по-настоящему люблю тебя, дурака... Но барыню-то куда больше любила, всем сердцем - так она ласкова со мной была. Ты, Серж, все равно так не умеешь... Хотела руки на себя наложить, когда сгубила барыню. Но жить-то все же надо... Думала я, простила давно расстрел моего муженька, Лаптева - ан нет... Все равно вашей я не стала. Поняла теперь, на острове. И ты, Дашка, не станешь им ровней - беги, пока не поздно, от своего дьявола-красавчика. Черт бы его побрал! Глебушка, ты, конечно, умник. И не хочу я дырявить твою светлую башку. И Жоржика бы не тронула, кабы намекать не стал... Будьте все умниками и оставайтесь на месте!
      Лушка медленно попятилась и вышла из столовой. В окно было видно, как она помчалась во весь опор к причалу. Путешественники кинулись за ней, но Лушка дважды выстрелила в воздух. Вот она запрыгнула в лодку, отдала концы и умело поставила парус. Ветер как раз усилился, и лодка стала быстро отдаляться от берега.
      - Кажется, это последняя авантюра в ее жизни, - заметил Глеб, указывая на сгущающиеся на горизонте свинцовые тучи.
      - Луиза, вернись, погибнешь же ни за грош! - закричал князь Румянцев. - Опять шторм надвигается! Утопит эту скорлупку в два счета!
      Однако Лукерья показала ему в ответ кукиш и захохотала. Граф Хвостов внезапно упал на колени и тоже начал звать Луизу, простирая к ней руки. Та замолчала и отвернулась, вытирая глаза.
      - Увы, в возбуждении она уже не думает об опасности, - со вздохом заметил Глеб. - А изобретение Жоржа Путилова для человечества наверняка потеряно. Может, и к лучшему. Сильно сомневаюсь я в оружии только для устрашения...
      - Да плевать на то чертово оружие! - воскликнул граф Хвостов. - Бедная моя Луиза!
      И, не стесняясь никого и не поднимаясь с колен, граф горько заплакал.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"