Глубокий, изумрудный лес веками шептал свои тайны. Но сегодня его тишину нарушил настойчивый, хоть и не слишком громкий, скрежет, заставив древние корни Старой Ивы ощутить легкую вибрацию. Вибрацию не от опасности, а, скорее, от чего-то, напоминающего щекотку. Кора, исчерченная морщинами времени, дрогнула едва заметно.
Белка Сильва, собиравшая орехи у самого корня Ивы, вздрогнула и оторвалась от своего занятия. Сквозь густые заросли папоротника, сминая несколько неосторожных побегов костяники, пробиралась конструкция на четырех колесах. Она была больше похожа на причудливый механизм путешественника, чем на обычную повозку. Медные трубы деликатно выпускали пар, шестеренки тихо вращались, а колбы с разноцветной жидкостью, казалось, что-то измеряли. Всё это поблескивало, тихонько позвякивало и слегка дымилось, наполняя воздух незнакомым, но не отталкивающим запахом травяного и машинного масла. Одно из колес, наехав на небольшой бугорок, зацепило корешок молодого дубка, оставив на нем неглубокую царапину. Птичка, сидевшая рядом, вспорхнула с испуганным чириканьем.
За рулем машины сидел гном в удобном замшевом комбинезоне, слегка запачканном машинным маслом. Его глаза, живые и заинтересованные, смотрели открыто сквозь стекла аккуратных очков. Рядом с ним, покачиваясь, сидело металлическое существо с несколькими инструментами вместо лап и мягко светящимся огоньком вместо носа. Провода, аккуратно уложенные, соединяли его с основной машиной. Оно, казалось, что-то записывало.
- Фьють-Фьють, потише, пожалуйста! - сказал гном, слегка поворачивая руль. Машина остановилась с тихим шипением, выпустив тонкую струйку пара, пахнущего травами и маслом.
Гном спрыгнул на землю, поправляя очки. Он огляделся, вдыхая лесной воздух.
- Это же Великий Лес, верно? Чудесно! - провозгласил он, доставая из кармана свернутый пергамент. Он раскрыл его и стал сравнивать нарисованные схемы с окружающей местностью. - Так... согласно записям... это должно быть... идеальное место для начала... изучения! - пробормотал он, почесывая подбородок маленьким ключом, висящим на цепочке на шее.
Сильва, завороженная и слегка настороженная, перескочила на ветку пониже, стараясь лучше рассмотреть пришельца. Кто он? Чего он хочет?
- Здравствуйте, обитатели этого прекрасного леса! - произнес гном, приветливо улыбаясь. - Я - Искрящийся Изобретатель! И я прибыл сюда, чтобы... узнать о вас побольше!
Искрящийся Изобретатель, довольный отсутствием возражений, поправил очки. Фьють-Фьють выкатился из машины и принялся сканировать землю, огонек мигал чуть быстрее обычного. Сильва, затаившись, наблюдала. Запах машинного масла и трав смешивался с запахом хвои.
- Смотрите! - воскликнул Изобретатель, доставая из машины небольшие поилки. - Автоматические поилки! Больше не нужно рисковать у ручьев!
Вода зажурчала. Малиновка робко попробовала воду. Вскоре к ней присоединились и другие птицы, щебеча в восторге. Сильве было странно. Раньше, чтобы напиться, нужно было красться к ручью. Теперь вода сама текла к ним.
Гном сиял, его усы подрагивали. "Благо!" - словно кричало каждое его изобретение. Ежи шумно глотали воду. Давно ли им приходилось рыть землю в поисках влаги? Муравьи несли ноши к новым источникам, игнорируя привычные тропы. Жизнь вокруг поилок бурлила, но в остальном лесу что-то затихло.
- Видишь, Фьють-Фьють? Им нравится! Я дарю им комфорт! Вот что значит прогресс!
Фьють-Фьють молча записывал данные. Один из его сенсоров показывал незначительное падение влажности в отдалении от поилок. Другой фиксировал сокращение времени, которое птицы уделяли пению. Изобретатель был увлечен триумфом. Фьють-Фьють нахмурился. Что-то было не так.
На следующий день появились домики. Деревянные конструкции с дверцами, окошками и мхом.
- Никакой грязи, никаких забот! Заходите, живите в чистоте и тепле!
Бельчата с визгом заселялись в новые жилища. Внутри пахло деревом, но не было родного запаха леса. Старые белки сторонились новых построек. Одна из них, живущая в дупле векового дуба, смотрела на "скворечники" с презрением. Теперь не нужно строить жилище - но и знания больше не нужны. Дятлы сидели на ветвях с потерянным видом. Им больше не нужно было искать насекомых - и барабанные песни пропали. Их голоса становились тише.
Сильва почувствовала беспокойство. Подняв голову, она взглянула на Старую Иву. Дерево казалось блеклым. Листья пожухли, корни оголились. Дерево вздыхало. Капля смолы стекала по коре.
Спустя неделю, когда автоматические поилки притягивали лесных обитателей словно магнитом, а новенькие домики стали предметом перешептываний, Искрящийся Изобретатель напевал песенку, поглядывая на свои творения. Малиновки, располневшие, сидели у поилок, сонно перебирая лапками. Он словно не замечал, как потускнел блеск в глазах лесных жителей.
- Ну что, Фьють-Фьють, разве не... - начал он, но запнулся, заметив, что Фьють-Фьють укатился с тропы и замер на поляне. Когда-то здесь алели ягоды, а теперь землю покрывала серая пыль. Изобретатель подошел ближе.
- Фьють-Фьють? Что там такое?
Механический помощник молчал. У его "носа" тревожно мигал огонек. Изобретатель проследил за направлением сканера. Он сканировал корни куста малины. Сухие, ломкие. Ни одной ягоды.
Внезапно над поляной пронеслась тень. На ветку старой осины опустился Филин. Искрящийся Изобретатель вздрогнул и неловко поправил очки.
- Здравствуй, мудрый Филин! Прекрасный день, не правда ли? Лес... процветает!
Филин молча смотрел на изобретателя. Он распушил перья и склонил голову набок. Замер.
- Да? - прозвучал голос Филина. - Тогда покажи мне следы медведя.
Изобретатель нахмурился.
- Медведя? Сейчас не сезон...
- А куст малины покажи мне. С ягодами.
Изобретатель промолчал.
- Где песни кузнечиков, Изобретатель? - спросил Филин. - Где бабочки над поляной? Ты принес облегчение, но забрал жизнь.
С этими словами Филин взмахнул крыльями и исчез.
Изобретатель почувствовал, как холодок ползет по спине. Он оглянулся на Фьють-Фьють. Механический помощник повернул к нему экран. На нем была кривая, стремительно идущая вниз.
- Что это? - дрожащим голосом спросил Изобретатель.
Изобретатель схватился за голову. Он вдруг вспомнил, как давно не видел бабочек. И кузнечиков не слышал. Он ведь хотел как лучше! Он просто хотел помочь!
После предостережения Филина и безмолвного укора Фьють-Фьють в душе Искрящегося Изобретателя зародилось сомнение. Нежелание признать, что его благие намерения обернулись катастрофой, сковало его разум, как ледяная корка.
- Это... это лишь временные трудности! Переходный период! - горячо произнес он, пытаясь убедить себя, а не своего механического помощника.
Изобретатель лихорадочно метался от одной "срочной" задачи к другой, словно белка в колесе. Попытка спасти бабочек стала спасительной соломинкой, позволяющей избежать главного - взгляда на увядающий лес и осознания личной ответственности.
- Фьють-Фьють! Просканируй почву, выясни, чего не хватает! Нужно внести добавки, и все вернется на круги своя!
Фьють-Фьють безмолвно подчинился, но его манипулятор, казалось, тянулся не к земле, а к Старой Иве, стоявшей неподвижной громадой. Дерево чахло день ото дня, и это зрелище было невозможно игнорировать.
Сильва, прижавшись к шершавой коре, чувствовала, как угасает живое тепло, прежде всегда исходившее от Ивы. Ее шерстка покрылась мурашками.
- Составим питательный раствор! Все живое нуждается в подпитке! - Он принялся за расчеты, лихорадочно чертя схемы в своем блокноте. Старался не смотреть на умирающее дерево, но Иву невозможно было не видеть, не чувствовать её медленное угасание.
Фьють-Фьють, приблизившись к Иве, коснулся одного из обнажившихся корней.
Изобретатель замер. Медленно повернулся к дереву. Кора, всегда темная и влажная, теперь покрылась сетью серых прожилок. Листья пожухли, словно осенние, поникли безжизненными тряпками. Он осторожно коснулся коры. Холодная, твердая.
- Ей нужно... больше воды, - пробормотал он, одергивая руку, словно обжегшись. - Отрегулируем систему полива... позже. После... внесения удобрений. Всё это звенья одной цепи.
Страх парализовал. Он боялся признать, что именно его благие намерения привели к такому печальному исходу. Изобретатель отвернулся от Старой Ивы, чтобы не видеть её страдания. Но тут взгляд упал на рой светлячков, окружавших корни дерева. Их свет, всегда яркий и жизнерадостный, почти угас. Слабые и редкие огоньки едва мерцали в сумерках леса.
И тут Изобретателя осенило. Светлячки! Они!
- Фьють-Фьють! Светлячки! Состояние светлячков! - закричал он. - Просканируй их биолюминесценцию, оцени активность! Их состояние должно отражать состояние корней Ивы! Это ключ!
- Зафиксировано... снижение активности биолюминесценции... уменьшение популяции на 73 процента... изменения в спектре излучения... - докладывал механический помощник.
- Спектр! Вот оно! - Изобретатель лихорадочно листал свои записи. - Состав излучения отражает состав почвы! Токсины! Они влияют на светлячков, а те, в свою очередь, сигнализируют о проблеме! Фьють-Фьють, сравни текущий спектр с архивными данными! Найди отклонения!
Изобретатель, казалось, преобразился. Страх отступил, уступив место азарту ученого, стремящегося разгадать сложную загадку. Он снова ощутил себя полезным, способным исправить ситуацию.
Сильва, наблюдая за лихорадочными действиями Изобретателя, почувствовала слабую надежду. Она не знала, что он задумал, но видела, как в его глазах вновь загорелся огонь. И, возможно, этот огонь сможет вернуть жизнь умирающему лесу.
Плечи Искрящегося Изобретателя согнулись. Солнце хлестало в глаза, высвечивая унылую картину разоренной поляны. Ноги словно приросли к земле у изувеченного механизма.
- Что... - голос Изобретателя дрогнул, когда он рассматривал покореженный металл. Захваты скрючены, трубы разорваны, медные листы помяты. Когда-то он гордился этим чудом инженерии, теперь это была бесформенная груда железа.
Рядом остановился Фьють-Фьють.
- Автоматизированный сборщик ягод. Модель "Ягодка-1", - монотонно сообщил он, сканируя обломки. - Предназначен... для повышения урожайности. Ради комфорта.
Вокруг лежала лишь сухая серая пыль, прибитая дождями. Фьють-Фьють молча покатил дальше, скользя по оголенной земле, где когда-то росла сочная малина. Повсюду торчали обломанные, словно вырванные с корнем, побеги.
Изобретатель опустился на колени, провел пальцами по сухой, мертвой земле.
- Покажи почву, - прохрипел он.
Фьють-Фьють сменил режим сканирования. Механический голос доложил:
- Полное отсутствие дождевых червей, - сообщил Фьють-Фьють. - Содержание минералов ниже критического уровня. Популяция грибковых микроорганизмов, необходимых для симбиоза с корнями ягодных кустов, уничтожена. Семена отсутствуют.
Изобретатель сжал кулак, в его руке осталась только сухая пыль. Он поднял взгляд на остатки ягодного механизма. Недалеко от него лежал раздавленный панцирь жука.
- Кузнечики... бабочки... Филин... - Изобретатель зажмурился, болезненно поморщившись. Потом открыл глаза и решительно сказал: - Отключи... его. Навсегда.
Фьють-Фьють замер, словно переспрашивая. Потом, медленно, с тихим щелчком, погас, и в лесу наступила зловещая тишина.
Изобретатель поднялся.
- Разбери его, - тихо приказал он, тяжело дыша. - Все. Вынеси за пределы леса. Пусть никто больше не видит этой ошибки.
И Фьють-Фьють начал разбирать машину. Откручивал, отсоединял, снимал, превращая гордость Изобретателя в кучу бесполезного мусора.
Закончив, Фьють-Фьють замер.
- Что дальше? - спросил металлический помощник и посмотрел на малиновую поляну.
- Сначала осмотримся. Без приборов. Посмотрим, кто выжил, - ответил Изобретатель.
Они медленно побрели вдоль поляны. На ветке яблони, с поникшими, сухими ветвями, сидела малиновка. Съежившаяся, маленькая, взъерошенная. Не та, что с доверчивым любопытством пила воду из его поилок. А испуганная, голодная, одинокая. Ее перья были тусклыми, а огромные черные глаза смотрели на Изобретателя с отчаянной надеждой.
Сердце сжалось от жалости. Медленно, боясь спугнуть робкую надежду, Изобретатель протянул руку. Ему хотелось хоть как-то успокоить птицу.
- Знаешь что, Фьють-Фьють? - спросил Изобретатель. - Найди семена. И компост. Нам нужно вернуть этих насекомых, вернуть ягоды. Не будет малины - не будет и малиновки.
- Начинаю поиск, - ответил механический голос.
Изобретатель оглядел поляну. Восстановить, вдохнуть жизнь, вернуть песни кузнечиков. Ему предстояла долгая и трудная работа. Шаг за шагом, ягода за ягодой.
Он тяжело вздохнул и оглядел окрестности. Долгое эхо отдалось в лесу. Начинать нужно было прямо сейчас.
Солнце медленно катилось к горизонту, окрашивая небо багряными и золотыми оттенками. Поляна, где еще недавно визжали механизмы, теперь зияла пустотой. Изрытая земля напоминала о недавней катастрофе. Искрящийся Изобретатель стоял на коленях, измазанный грязью, у основания чахлого куста малины. Рядом, молча, трудился Фьють-Фьють, собирая данные о почве.
- Содержание фосфора здесь критически низкое, - заметил Фьють-Фьють. - Азота тоже недостаточно.
Изобретатель вытер пот со лба и устало кивнул, не поднимая головы. Земля затвердела, словно отвергая его прикосновения.
Вечером у костра, который Изобретатель с трудом развел, собрались старые белки, немногочисленные дятлы, ежи. Сильва с тревогой вглядывалась в сумерки. Марта, старая белка из дупла векового дуба, сидела поодаль, демонстративно выковыривая кору из дерева. В её взгляде читалось презрение.
- Раньше и без изобретателей тепло было, - проворчала она достаточно громко.
Дятел Клюв робко переступил с лапки на лапку. Он с остервенением долбил клювом старую ветку, словно не замечая никого вокруг.
Изобретатель вздрогнул. Он поднял голову и оглядел собравшихся.
- Я виноват, - тихо сказал он. - Я постараюсь всё исправить.
- Исправишь? - Марта фыркнула. - Эту землю уже ничем не исправишь.
Молодой ёж Колючка робко подошел к Изобретателю и остановился в нерешительности.
- А малину... малину опять будет?
Изобретатель посмотрел на него, и в его груди защемило.
- Будет, Колючка.
Колючка поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза изобретателю.
- А машин... не надо машин...
Дятел Клюв перестал долбить ветку и замер, прислушиваясь. Марта перестала выковыривать кору. Все взгляды были устремлены на Изобретателя.
Изобретатель устало вздохнул.
- Не будет. Больше никаких машин. Завтра начнём. Колючка, покажешь, где лучше сажать?
Колючка кивнул и робко улыбнулся. На мгновение в его глазах вспыхнул огонек надежды.
Марта оторвалась от дерева и с сомнением посмотрела на Изобретателя, но ничего не сказала. Дятел Клюв вновь принялся долбить ветку, но уже не так остервенело, а словно пытаясь что-то выстучать. Ритм его ударов казался более спокойным, чем прежде.
Изобретатель понимал - впереди долгий путь. Самое сложное - вернуть доверие.
Утро прокралось сквозь чащу, разбудив Искрящегося Изобретателя зябким туманом. Кострище остыло, и вместе с ним словно угасла часть его былого энтузиазма. Фьють-Фьють, как всегда, застыл неподалеку, его медное тело тускло отражало бледные лучи солнца. Сильва не подавала признаков жизни.
- Отчет... - начал было Изобретатель, но осёкся. - Говори, Фьють-Фьють. Как почва?
- Анализ аналогичен предыдущему. Дефицит основных веществ, необходимых для восстановления поляны, сохраняется, - ровно ответил механизм.
Взгляд Изобретателя упал на сложенные в повозке инструменты: лопаты, сеялки, удобрения. То, что он считал решением проблем, теперь причиняло лишь острую боль. Не рано ли он возомнил себя спасителем леса, не пора ли отбросить самоуверенность?
Молча, он побрел вглубь леса, прочь от поляны, ставшей постоянным напоминанием о его провале. Фьють-Фьють, немного помедлив, последовал за ним. Тревога смутным комком сдавила горло. Ноги сами привели его в ту чащу, которую до сих пор он избегал.
Долго плутали они между деревьями, пока не оказались возле старой берёзы. Сухие, безжизненные ветви её угрюмо тянулись к небу. На коре виднелись тёмные, будто кровавые, подтёки.
Что-то в этой берёзе зацепило Изобретателя. Он коснулся шершавой коры, и ему почудилось, будто дерево содрогнулось. Он увидел в нём отражение собственной растерянности - упрямое желание жить, несмотря ни на что.
- Спилить, Фьють-Фьють. Надо спилить сухие ветки, - машинально пробормотал Изобретатель, отдернув руку. - Берёзе станет легче.
Фьють-Фьють, моментально среагировав, подкатил к повозке с пилой. Изобретатель взял было инструмент, ощутил в ладони прохладный металл, но вдруг замер. Перед глазами снова возникла мёртвая поляна, умирающие бабочки, суровое предостережение Филина.
- Подожди, - проговорил Изобретатель, устремив взгляд на берёзу. В глубине души боролись разум и привычка действовать по накатанной.
- И это ты называешь помощью? - раздался гневный голос. Из-за широкого ствола вышла Сильва. Она с неодобрением смотрела на Изобретателя, шерстка у нее была взъерошена, хвост подергивался.
От её пронзительного взгляда Изобретатель невольно опустил голову.
- Я... я думал, так хуже не будет. Ей тяжело с этими ветвями.
Сильва фыркнула, ловко взлетела на ствол и уселась на толстой ветке.
- А ты её спросил? - повысила она голос. - Послушал, что она тебе скажет? Или как всегда - сначала навредишь, а потом думаешь?
Изобретатель понурился.
Не прерывая молчания, Сильва принялась внимательно изучать дерево.
- Видишь вот эти малюсенькие дырочки? - спросила Сильва, ткнув лапкой в едва заметное углубление в коре.
Изобретатель присмотрелся.
- Это... древоточец?
- Точно, - перебила его Сильва. - Он ест дерево изнутри. А вот здесь смола - берёза изо всех сил борется. Но в одиночку ей не справиться. А ты хотел просто отпилить ветки! И что бы это изменило?
Изобретатель сглотнул, постыдно ощущая собственную беспомощность.
- Значит... надо...
- Надо вглядываться, - оборвала его Сильва. - Чувствовать. Понимать, что нужно этому дереву. Где ему мало солнца, откуда дует ветер. Но тебе разве дано такое - ты же только ломать умеешь!
Изобретатель бесшумно опустил пилу на лесную подстилку и тихо спросил:
Не дожидаясь ответа, Сильва ловко побежала вглубь чащи. Изобретатель, ощущая полную растерянность, поплелся за ней, а за ним - Фьють-Фьють. Только сейчас до него начало доходить: все его знания - ничто без понимания того, как устроен лес.
- Но куда мы идём? - растерянно спросил Фьють-Фьють.
Изобретатель остановился и повернулся к своему механическому спутнику:
- Нам нужно найти тех, кто знает этот лес лучше меня.
И тяжело вздохнув, он пошёл следом за Сильвой в непроглядную чащу, готовый, наконец, учиться.
Глубина леса встретила Искрящегося Изобретателя влажной, успокаивающей прохладой и ароматом преющей листвы. Корни деревьев, словно коварные змеи, то и дело норовили сбить с ног. Сильва, закусив губу, вела вперед резким темпом. Изобретатель чувствовал ее нетерпение, ее презрение. Он старался не отставать, стараясь не обращать внимания на колючие ветки, царапающие лицо.
- Куда хоть?.. - прохрипел Изобретатель, споткнувшись о корень, вперив взгляд в спину белки. Легкие горели от непривычной нагрузки.
Сильва остановилась у переплетенного кустарника, бросив через плечо лишь:
- Туда, где помнят вкус настоящей земли. Ты забыл, а они - нет.
Через просвет между стволами показалась давно заброшенная заводь, где в тихих, темных водах отражалась исполинская, оплетенная мхом, старуха ива. Ее корни, узловатые и скрюченные, казались искореженными руками; некоторые погружались в черную воду, другие, словно щупальца, змеились по берегу. Изобретатель вспомнил, как когда-то отметил это место, как идеальное для установки автоматизированной системы полива.
- Она помнит, - едва слышно прошептала Сильва, указав на иву. - И Выдра тоже помнит... какими были ягоды, какой была вода до вашей помощи.
- Здравствуй, Ива, - проговорил изобретатель. Слова всё еще казались чужими, произнесенными не им. - Здравствуй... Я... Я пришел учиться.
Вынырнула из воды выдра, сверкнула темным, недоверчивым глазом, и тут же, с тихим плеском, снова исчезла под сплетением корней. Ива молчала, лишь едва слышно скрипели ее старые ветви.
- Глупый! - раздался резкий, сердитый голос. - Чего ты стоишь? Хочешь учиться - давай, помогай!
Изобретатель заметался, осматриваясь. "Что помогать? Как помогать?" Он снова ничего не понимал.
Сильва фыркнула и подошла к корням ивы.
- Видишь эту землю? Сухая, как порох! А Ива пить хочет... все время!- сказала Сильва. - Давай, таскай воду.
И она указала на поваленное березовое корыто.
Вода была ледяной, руки немели. На пятом ведре Изобретатель устал. Но продолжал носить, глядя на то, как вздрагивают листья от живительной влаги. Опорожнив десятое ведро, он почувствовал легкую судорогу в пояснице. На одиннадцатом он увидел, как из-под корней, повинуясь неведомой силе, пробился хилый росток папоротника.
- Что это? - удивился он.
Под глазами выдры, наблюдающей за работой, скользнула еле заметная искорка.
- А это жизнь, - прорычала выдра. - Если не мешать - сама пробьется. Только тебе, горе-изобретателю, этого явно не понять.
И она кивнула на редкие кустики черники.
- Черника захирела... Совсем плохо ей, а это для нас беда.
Изобретатель опустившись на колени стал разглядывать растение. Его пальцы коснулись сухих, безжизненных листьев. Он знал, что почва здесь отравлена. Причиной был эксперимент с удобрениями.
Фьють-Фьють приблизившись к Изобретателю стал сканировать почву.
Сильва злобно посмотрела на металлического помощника, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на него. Шерсть ее встала дыбом.
- Это все ты и твой хозяин наделали! Сначала принесете вред, потом циферки свои считаете!
Изобретатель опустил голову.
- Я... я попытаюсь... что-нибудь сделать, - прошептал он, чувствуя, как тупая боль сменяется острой жалостью. Сожаление сдавило горло.
Внутри вспыхнул луч надежды. "Раз я навредил, то должен исправить".
Он поднял взгляд на иву. И на выдру. И на Сильву.
- Научите? - проговорил он, с трудом разгибая ноющие от усталости пальцы. - Дайте шанс хоть что-то исправить.
Выдра фыркнула, но от взгляда изобретателя не укрылось, что ее презрительная гримаса слегка смягчилась.
- Ладно, - прорычала она, - так и быть, покажу тебе один секрет. Но учти, времени у нас мало.
Покрасневшие от усталости руки Искрящегося Изобретателя сжимали ковш, когда Выдра вела его вдоль берега, впиваясь взглядом в едва заметные изменения на почве. Она царапала когтистой лапой сухую землю, обнажая корни черники, иссохшие и ломкие.
- Запомни, что я показываю, - прорычала Выдра, указав на едва заметную лунку у самого корня одного из кустов. - Здесь должна быть влага! Здесь ей самое место, а ты эту воду отобрал!
Изобретатель молча поднес ковш к заветному месту. Вода, ледяная, обжигала руки. Он всматривался в сухую землю.
- Ты что, уснул? - крикнула Сильва, сидя на замшелом пне. Изобретатель чувствовал ее взгляд, ее нетерпение. - Живее! Здесь не только черника гибнет. Пока ты копаешься, я могла бы десять орехов собрать!
- Теперь перегной! - скомандовала Выдра, - Только сначала мох убери. Видишь этот серый налет? Плесень. Ей тут не место.
Изобретатель принялся за работу, очищая землю от мертвой гнили, стараясь не повредить хрупкие корешки. Земля поддавалась неохотно. Перегной он нашел в дупле упавшей березы, источенном червями. Зачерпнул его дрожащей, дрожащей рукой и, подсыпая к корням, закрыл глаза, пытаясь представить себе этот куст черники, ощутить его потребности, понять, что ему нужно. Запах прелой листвы, влажной земли и чего-то едва уловимого складывался в картину, которую он лишь начинал постигать.
- Теперь жди, - прорычала Выдра. - И смотри. Молча!
Сверля взглядом черничные кусты, Изобретатель почувствовал, как боль в спине отступает, уступая место напряженному ожиданию. Фьють-Фьють приблизился, сканируя почву и растения. Монотонное жужжание механизма раздражало не меньше окриков Сильвы.
- Тихо! - рявкнул Изобретатель на Фьють-Фьють. - Молчи и смотри!
Фьють-Фьють замер, послушно заглушив двигатели.
В тишине Изобретатель увидел. Крохотный, едва проклюнувшийся бутон под одним из скрученных листьев. Неуловимый трепет ветки, словно растение вздохнуло.
- Живее стала... - выдохнул он.
Выдра молча кивнула.
- Не радуйся раньше времени, - фыркнула она, но Изобретателю послышались едва различимые нотки смягчения. Впрочем, могло и показаться. - Жизнь... игра не быстрая.
Выдра бесшумно скользнула в воду, растворившись во тьме.
- Завтра придешь, - бросила напоследок из темноты.
Изобретатель снова покосился на черничные заросли. Долго еще предстоит работа.
- Надо было раньше думать, - проворчала Сильва, словно прочитав его мысли. - Лес ошибок не прощает. Развели тут... прогресс.
И они побрели к выходу из леса.
Рассвет едва коснулся кроны вековых деревьев. Искрящийся Изобретатель проснулся с ощущением неминуемой беды. Ветер терзал ветви, словно предчувствуя бурю. Фьють-Фьють, как всегда, безмолвно ждал.
Он направился к поляне, не веря, что все труды пропали зря. То, что предстало его взору, повергло в смятение. Место ручного труда и робкой надежды заняла огромная блестящая машина с надписью "Нектар-3000". От нее исходил приторный, чуждый лесу запах искусственных ягод. Гномы в униформе, не замечая его, деловито сновали вокруг.
- Что здесь происходит? - спросил Изобретатель, стараясь сдержать гнев.
- Оптимизация, - бросил, не поднимая головы, гном с бейджиком "Главный Специалист". - Высокие технологии. Повышение урожайности.
Гном махнул рукой, и из машины вырвался поток капель, оседая на землю слоем скользкой пленки. Изобретатель ощутил знакомое чувство беспомощности.
Не говоря ни слова, он ринулся к машине, пытаясь остановить поток ядовитых капель. Но путь преградила Выдра, встав на задние лапы, оскалив клыки.
- Бесполезно, - прорычала она, - У нас нет сил тягаться с ними.
Изобретатель сглотнул и отступил. Выдра посмотрела на его отчаянное лицо, и прикрыла глаза.
- Нам нужно другое место, - прошептала Выдра, - Там, где еще можно что-то спасти.
- Где? - прошептал, ничего не понимая Изобретатель.
- Покажу, - твердо сказала Выдра.
Они бежали к Заводи, стараясь не смотреть на то, как ядовитые капли уничтожают ростки надежды. Добежав до заветного места, Изобретатель обмерил взглядом дерево.
- С Ивой все кончено, - твердо сказала Сильва, подскочив к гному.
Все трое застыли в тишине, слушая тихий треск ломающихся ветвей.
- Заберем Фьють-Фьють с собой, - решительно сказал Изобретатель. - Без него нам не справиться.
Он подбежал к механическому помощнику, и потянул его за собой. Но Фьють-Фьють уперся, остановился.
- Моя функция - анализ и помощь, - монотонно сказал Фьють-Фьють. - В другом месте больше задач для оптимизации.
Изобретатель посмотрел на него, и понял, что это - конец пути. И на поляне, и в Заводи, и вообще.
Он замер, не зная, что сказать. Оглянулся на Выдру и Сильву.
- Нельзя сдаваться, - тихо проговорил Изобретатель, вытирая слезу. - Нужно просто... другое место.
Сильва фыркнула, а Выдра ободрительно кивнула. Затем, не говоря ни слова, они пошли вдоль ручья. Изобретатель остановился, оглянулся на Фьють-Фьють, и с трудом поплелся за ними.
Спустя много лет, когда новые деревья сомкнулись над поляной, заглушив шум машин, а на черничных кустах снова появились ягоды, у Заводи можно было увидеть троих. Они сидели на берегу, всматриваясь в гладь воды и шепча песни, которые помнили только они. Говорили, что иногда к ним приходили другие лесные обитатели, но это были лишь слухи. Лес хранил свои секреты.