В одном чудном городе, в прекрасно обставленной квартире, на рассвете, когда все нормальные люди ещё спят с превеликим удовольствием и не каждый дворник спешит в такую рань занять своё рабочее место, Александр Евгеньевич Акцизов скрупулезно собирался на рыбалку.
Он уже несколько лет был на пенсии и без тихой забавы на воде с удочкой свою нынешнюю жизнь не представлял. Рыбная ловля для него являлась тем местом в круговерти суеты сует, где можно без последствия быть самим собой. Александр Евгеньевич к любому делу подходил серьёзно и прежде всего не смотря на всякие сантименты, любил после проделанной работы получать ощутимый результат и за здорово живёшь посягать на него никому не позволял ни в глубоком детстве, ни тем более сейчас после стольких лет закалки в битве за удачу. Если человек, покусившийся на каравай Александра Евгеньевича, не понимал слов предостережений, то попадал под меры физического воздействия. В памяти бывшего старшего технолога фармацевтической фабрики по изготовлению необходимых людям лекарств накопилось множество примеров и приёмов борьбы за справедливость к собственной персоне, но вслух по ряду причин о них он вспоминать не любил. Что было, то быльём поросло.
На этот раз чужая наглость сокрушительным потоком прорвала дамбу благодушия и терпимости, и тем самым вывела Александра Евгеньевича на тропу войны. Всё началось с его приятеля по рыбной ловле, одинокого пенсионера, прозванного знакомыми рыбаками Карасём, за то что он повсеместно упоминал эту незатейливую рыбёшку. "Карась" в его устах звучало как ругательство и как высшая похвала. Всё зависело с какой интонацией рыбное словосочетание произносилось и в какой компании: "Ну, ты, Карась, Евгеньич!"-мог сказать он Акцизову, когда тот умело вытягивал из пучины озера крупную рыбину или в сердцах ругнуться по поводу сорвавшегося с его крючка улова-"Карась ,тебя за ногу!" Для Карася время препровождения с удочкой являлось не только прекрасным досугом ремонтника железнодорожных путей на заслуженном отдыхе, но и чувствительной подмогой к его низкокалорийной пенсии.
Так вот этот самый Карась наступил на хвост Александру Евгеньевичу, выследив, как тот в укромной камышовой заводи, на крупного земляного червя тягает одного за другим здоровущих лещей. Причём обыкновенной удочкой с малозаметным удлиненным поплавком с тонкой леской, которую обычно пугливый лещ не замечает как не таращится. Мало того Карась ущучил, что такие фокусы у его образованного знакомого Акцизова получаются через несколько часов после подкормки рыбной братии хитро приготовленной кашей. После чего Карась наглым образом, пристроившись на своей латаной- перелатаной резиновой лодке к рассекреченному рыбному месту, каждый день, да через день опустошал без всякого зазрения совести рыбные запасы обнаруженные Акцизовым.
На возмущённые требования Александра Евгеньевича освободить акваторию, рыбак-агрессор наивно недоумевал: "Какой карась тебя укусил, Евгеньич, вода-то общая?" Анонимное сообщение в рыбнадзор о том "что не которые ловят рыбу недозволенными средствами" не принесли ожидаемого хода событий. Карася инспектор проверил и отпустил восвояси, как в сказке старик Золотую рыбку. На этом у Акцизова внутренние ограничения иссякли и он решил применить радикальный метод, убрать надоевшего Карася с горизонта жизни раз и на всегда. Александр Евгеньевич знал как это без особых хлопот сделать, поэтому к предстоящей рыбалке готовился особенно тщательно.
Облачиться в одежду приготовленную для рыбной ловли и собрать прочие мелочи без которых на рыбалке делать нечего, было пару пустяков. Размещение у входной двери удочек, резиновых сапог и новенькой надувной лодки в прорезиненном мешке цвета хаки, тоже не заняло много времени.
Главное предстояло замешать средство от врагов мешающих тихо и счастливо жить. Александр Евгеньевич, заглянув в спальню убедился, что жена спит на своей половине супружеской двуспальной кровати и просыпаться не собирается. Об этом красноречиво говорило её размеренное дыхание и удобная поза спящей женщины, лет двадцать назад бросившей бороться со своим избыточным весом и двойным подбородком. Прикрыв по плотней за собой дверь, Александр Евгеньевич взял из встроенного в коридоре шкафа лестницу стремянку, занырнул на антресоли. Достав железный ящичек с навесным никелированным замком, он без промедления уединился на кухне .
Расстелив за закрытой дверью на кухонном столе газету, он отомкнул замок, стороживший от посторонних содержание мини-сейфа, неприметным ключиком, висящим у него на связке с ключами от квартиры. Затем, достав из своей тайной лаборатории разные баночки-скляночки и микроскопические весы с подстать им разновесами, начал химичить, смешивая одну дрянь с другою, соблюдая все меры безопасности, защитив себя медицинскими перчатками и лицевой марлевой повязкой.
Завершив активные манипуляции с пробирками получившееся зелье Александр Евгеньевич влил в старый термос с горячим чаем, обильно сдобренный крепленным бальзамом настоянным на душистых травах, а за тем борец за личное счастье взболтнул ёмкость умелым движением приговаривая: "Ловись рыбка большая и маленькая...", после чего аккуратно собрав и закрыв своего железного друга, спрятал его на прежнее место не забыв при этом уничтожить прочие следы своей научной деятельности.
О больших возможностях маленьких химических соединений Акцизов узнал ещё в институте из специальной литературы, а до кое-чего додумался сам. Например, как человеку при помощи химии устроить инфаркт, что ни один патологоанатом не догадается и концы в воду. Ведь ко всему он привык подходить творчески и неординарно. Вот почему готовя к транспортировке смертельный коктейль фармацевт в отставке, не долго утруждая себя вариантами, придумал ему мелодраматическое название "Последний привет". Он знал, что старик Карась любил угощения и от его лечебного напитка никогда не отказывался. Александр Евгеньевич, оставшись довольный своей выдумке, пряча термос в рюкзак не с притворной лаской комментировал свои действия в слух-"А это дедушке Карасику наш большой последний привет...Вот так поставим аккуратно, чтобы довезти в целости и сохранности, а то дед будет плакать, баба плакать..." И тут же оборвав свои кривляния, здраво рассудил - "Впрочем это уже из другой оперы. Лучше присядем на дорожку..."
В автобусе, идущем к озеру в дальней черте пригорода, Акцизов удачно занял на задней площадке свободное место, удобно примостив рядом с собой свою поклажу. Кроме него в автобусном салоне можно было насчитать более десятка рыбаков так же как, и он с рыболовецкими снастями держали путь к заветному бережку, где неспешно с постоянным однообразием плескалась вода, зализывая неровности контура водоёма. Веяло сыростью и прохладой, а чистый воздух вентилировал легкие, не жалея кислорода. Среди всего этого и других приятных мелочей затюканный городской жизнью мужик находил свою тихую пристань, где на день бросал якорь, наслаждаясь от рассвета до заката кратковременным счастьем по полной программе, как малолетний сладкоежка, дорвавшийся до коробки с шоколадными конфетами.
Не смотря на обилие рыбаков в автобусе, на остановке, где вышел Александр Евгеньевич со своим рыболовецким хозяйством, да какой-то парень в кожаной куртке налегке, больше охотников не нашлось. Кто-то поехал дальше, а кто-то сошел на предыдущей. К озеру вело много тропок, и каждый предпочитал как в жизни идти своей дорогой самой правильной и верной.
Акцизов поудобней взвалил на себя вещи взятые из дома ,не обращая внимания на случайного попутчика, замешкавшегося на остановке, сноровистым шагом двинул к знакомому берегу. Путь лежал под горку через набиравшее силы сочное разнотравье, умытое утренней росой, и под стрекотание кузнечиков в окружении комариных эскадрилий, поднявшихся по тревоге с замаскированных в траве аэродромов ...
На пол дороги у прошлогодней копны потемневшим от времени сеном Александр Евгеньевич остановился перевести дух и присмотреться к глади озера, по которой сверкая на солнце мокрыми веслами, обходила заросли камыша резиновая лодка с одиноким рыбаком. "Старый Карась уже загребает, ну, ну..." с глубокой неприязнью вслух отметил Акцизов-"ничего сейчас я тебя прищучу.."
Этих слов не слышал нагнавший его тот самый парень в кожаной куртке, которого он недавно оставил в одиночестве на дороге. Александр Евгеньевич боковым зрением, заметив приближающегося к нему вплотную случайного попутчика, постарался уйти от контакта с незнакомцем. расправив лямку на плече увесистой ноши, сделал широкий шаг, а тот как будто кого-то ища огляделся по сторонам и не найдя, прибавил ходу. Легко сократив расстояние между собой и загруженным вещами дедком, он хладнокровно выстрелил ему из обреза в затылок.
Акцизов умер мгновенно, не мучаясь. Он даже не успел услышать пугающий звук выстрела. Заряд картечи из двух стволов в упор разворотил его череп быстрей, чем звуковой сигнал потревожил его еще вполне сносный слух. Упав лицом в траву Александр Евгеньевич затих навечно под тяжестью своей недавно купленной пахнущей новой резиной и тальком лодки.
Убийца рыбака, не теряя времени, освободил ненужное мертвое тело от полезных живым людям вещей, а потом, оттащив труп за ноги к копне, закидал его сеном.
Не побрезговав ничем парень, спрятав под куртку вновь заряженный смертью обрез, с чужим имуществом за плечами, изменив маршрут, беря наискосок в сторону, направился к озеру. Он тоже любил рыбалку и с детства мечтал иметь надувную лодку.
Вообще за те годы, которые молодой человек с обрезом прожил на свете он мечтал о многом и когда просто мечтать стало невмоготу, нашел способ для осуществления своих грез подходящий для его ума и сердца. Положив глаз на предмет своих желаний он, не задумываясь, при удобном случае жал на спусковой крючок. Ведь родное желание ценнее чужой жизни.
...Вечером того же дня старик по прозвищу Карась, подгребая к берегу на своей резиновой развалюхе с богатым уловом, натолкнулся на прибитую волной к камышам шикарную надувную лодку. На корме сидя на дне, откинувшись на спину, и запрокинув голову назад, находился покойник, молодой парень. В левой руке он сжимал домашний пирожок, а правая рука застыла на груди, грубо смяв кожаную куртку. В ногах рядом приткнулся знакомый Карасю рюкзак, из которого торчал термос с закрытой пробкой, а крышка-кружка от него из яркого пластика лежала пустая, зацепившись за складки куртки покойника. По ней не спеша в поисках пропитания ползала божья коровка с черными точечками на светло-коричневых крылышках, не ведая о человеческих страстях и прочей дребедени, заставляющих людей превращаться в диких зверей...