Дмитрий Кубатуров - высокий молодой мужчина, оголив по пояс своё со вкусом натренированное тело, на котором то и дело игриво перемигивались бицепсы с трицепсами, а рельефный брюшной пресс играл квадратиками мышц, так же легко, как маэстро на скрипке играет давно разученный концерт Паганини, с азартом игрока в рулетку перетаскивал в квартире вещи с насиженного места на другое. В объемное понятие "вещи" входило все, что находилось в единственной комнате, в отличие от тела хозяина, обделенной вниманием дизайнера. Двигая мебель, Дмитрий легко себе мог представить каково было первобытному охотнику в одиночестве возвращаться с удачной охоты на пещерного медведя под тяжестью добычи. Физические усилия гримасами безжалостно искажали его по-мужски красивое лицо, скомплектованное из карих глаз, обычно при других обстоятельствах сфокусированных в умный доброжелательный взгляд, прямого носа, не выбивающегося из принятых стандартов, губ умеренной полноты, без напряжения формирующих обаятельную улыбку, благодаря которой открываются миру бесчисленные ряды крепких зубов достойных подражанию.
Стопки книг, тетрадей, телевизор на кухне, узлы с бельем и одеждой в коридоре, банки с краской и рулоны обоев по углам недвусмысленно говорили, что по квартире метастазами расползается косметический ремонт.
Длиннющий звонок в дверь Дмитрий услышал, когда стиснув образцово-показательные зубы, протаскивал из апартаментов в коридор громоздкое кресло-кровать и, бросив из-за этого на полпути это муторное дело, пошел на зов звонка.
- Кто там? - подтягивая спортивные штаны, спросил он.
- Воры, - сурово огорошил мужской голос в ответ.
На что Дмитрий незамедлительно приложился правым глазом к смотровому глазку и, рассмотрев в окуляр незнакомца примерно своего возраста с грозной миной на лице и лестницей - стремянкой в обнимку, без лишних слов открыл дверь.
- Конечно, с утра корячусь, - честно признался Дмитрий и поинтересовался: а вы один?
- А как же? - проходя в квартиру вступил в разговор по существу мастер-ремонтник, - конечно, один, шпаклевка, замазка, побелка, тут и одному делать нечего, - пристроив лестницу у туалетной двери уточнил, - обои клеить будем?
- Обязательно, - поспешно заверил Дмитрий, придерживая рукой вдруг потерявший устойчивость в вертикальном положении ковер, в связи с ремонтом свернутый в трубочку и прислоненный к мешкам неведомо с чем.
- Тогда жена поможет, а твоя где? - не соблюдая этикета, напрямую спросил мастер на все руки.
- Не имею.
- Молодец, а как умудряешься сохранить нейтралитет?
- Сам не знаю, выкручиваюсь как-то.
- Умно, а у меня не получается, то я женюсь, то за меня замуж выходят, - проходя на кухню, сообщил долгоиграющий жених причины, от которых зависит его семейное положение. Увидев изобилие книг, с подъемом произнес: - Книжечки почитываем. Детективы есть!?
- Встречаются.
- Хорошо, с кухни начнем или как? - без перехода приступил, не сходя с места к делу штукатур-маляр.
- Нет, с комнаты, - засуетился Дмитрий, освобождая от кресла проход в требующее безотлагательного ремонта помещение.
- Понятно, работы непочатый край... Ну, тут мы замажем, здесь закрасим, углы шкуранем... - Войдя в комнату, разглядывая потолок, рассуждал в слух строитель-отделочник, - люстру попрошу убрать обязательно, она мне не к чему и вообще чем меньше дров, это я про мебель говорю, то мастеру лучше - это я про себя. Кстати, меня Валерой мамка обозвала.
- Дмитрий, - вежливо в свою очередь отрекомендовался хозяин облезлого потолка, берясь за оставшиеся стулья.
- Телефон есть?
- Есть, но не работает, - сообщил из коридора Дмитрий.
- Почему? - Не скрывая недовольства, выглянув из комнаты, спросил Валера.
- Упал сегодня утром неудачно, - сообщил чистую правду красавец-холостяк.
- Жаль, - разочарованно оценил ситуацию Валера, - ну ладно, гони Димка аванс и по рукам, только предупреждаю - деньгами, последнее время я из принципа не пью.
Спустя пару часов Валера, припорошенный искусственной сединой на волосах от строительной пыли, завершал стоя на лестнице избавляться при помощи железной щетки от старого набела на потолке. В этом не чистом деле ему помогала громкая музыка неиссякаемым источником, которой являлась стоящая на подоконнике радиомагнитола, укрытая от вредных воздействий окружающей среды газетой. Увлеченный работой маляр одновременно упражнялся в караоке, соревнуясь в песенном мастерстве с радио, когда слышал на популярной радиостанции свою любимую песню. При этом совершенно уверенный, что его картинно вычурное самодеятельное исполнение производит на случайных слушателей потрясающее впечатление, а не чувство неловкости за неадекватную оценку своих певческих способностей доморощенного певца.
Дмитрий, переодевшись в одежду, предназначенную для выхода в люди по мелким делам, открыв дверь в комнату, где в воздухе витал легкий рукотворный туман, перекрикивая музыку сообщил:
- Валера, я отлучусь ненадолго, телефон в мастерскую сношу. В холодильнике колбаса, пельмени, так что ешь, не стесняйся. Лады?
- Ладно, перекушу, давай дуй, - сделав одолжение, продолжил пылить оставленный в одиночестве шабашник.
Процарапав еще пару квадратных метров потолка, утомленный и весь окутанный, как мельник на домашней мельнице, белой пылью, Валера слез с лестницы и, не выключая радио, направился на кухню. Преодолевая несколько метров, отделявшие его от несметной кладовой с вкуснятиной, вдохновенно пропел на импровизированный мотив: "Пельмени это да, настоящая еда и колбаска ничего, тоже слопаем ее..." Открыв холодильник в предвкушении пира, он облегчил его содержимое на одну увесистую кральку колбасы, разломав которую пыльными руками, и не удержался, полной грудью втянул в себя исходящий от нее аромат натурального копченого мяса и возбуждающих аппетит специй. "Люблю с чесночком домашнюю колбаску" - обомлел от счастья, как кот от свежей рыбы, дегустатор со шпателем и, откусив смачно максимально крупный кусок колбасного изделия, продолжил, переводя дыхание рассуждения в том же ключе,- "Вот Димаха угодил так угодил...Обожаю вкусненькое, хлебом не корми..."
Оглядевшись в кухонном беспорядке, вызванным всеобщим ремонтом, работник мастерка и кисти игриво, не переставая жевать, пробурчал: - "А где здесь у красавчика кастрюлька под пельмешки?" Найдя искомую в кухонном столе, он набрал в нее из под крана воды, и поставил на плиту. Следом за кастрюлей для кипячения был наполнен и чайник.
Готовя себе место для комфортного сытного обеда, Валера, не выпуская из рук колбасу, освобождал от завалов книг стол и табурет. Неудачно двинув одну увесистую стопу с чужой макулатурой, он рассыпал на полу выпавшие из одной общей тетради фотографии девушек. - "Понаставят тут безголовые, не повернуться" - опять вслух не довольный теснотой, проворчал Валера.
Затолкав кое-как под стол развалившуюся стопку с литературой, он оставил только фотографии и тетрадь, в которой они хранились.
Разложив на столе, как карты в пасьянсе, цветные изображения представительниц прекрасного пола, Валера принялся внимательно их разглядывать. А было на что посмотреть, девушки как одна щеголяли в открытых купальниках стройными загорелыми телами под жаркими лучами солнца на фоне пляжных красот, преимущественно южных широт. Девичьи фигуры гармонично сочетались с не менее выразительными лицами с томными взглядами и загадочными улыбками, от чего они так и просились на холст к художнику, в стихи поэту, в музы к композитору и в объятия простых мужиков.
Встряхнувшись в какой-то последней надежде, Валера сноровисто в строгом порядке перевернул имеющиеся у него в наличие фотокарточки лицевой стороной вниз. Прочитав на обратной стороне почти одинаковые надписи типа "Димочке от Любочки" как-то потускнел и вздохнув как обманутый вкладчик финансовой пирамиды, на котором все закончилось, не скрываемой завистью изрек: "Вот карапуз устроился, и холостой, и гарем безразмерный". И опять вздохнув: "Везет же людям", - встал с табуретки как у себя открыл холодильник, достал из морозилки пельмени ручной лепки с витиеватыми защипами ровными рядами разложенные на вместительном пластиковом поддоне и, не считая, булькнул все в закипевшую воду. Помешав несколько раз ложкой в кастрюле, он, закрыв крышкой процесс варки национального хита в питании, вернулся за кухонный стол.
Валера, разочарованный чужим жизненным успехом, потерял всякий интерес к фотографиям, небрежно сложил их в стопку и одним движением засунул ее в середину тетради. Проделав лениво трюк с фотографиями он так же, от нечего делать, пока доходят до кондиции пельмени, осчастливил своим вниманием пухлую ярко-красную тетрадь, где прятались красотки. На обложке крупным готическим черным шрифтом стояло на страже слово "ДНЕВНИК". Такая новость неожиданно взбодрила маляра широкого профиля, как оживляет загулявшую компанию на исходе вечера принесенная кем-то бутылка крепкого напитка. Он, не упустив случая, съязвил от души: "Так мы романтики - голубые фантики! Я Вас любил, любовь еще, быть может, ведь водку вашу мы выпили не всю..."
Как всегда картинно выдав вслух поэтический экспромт, Валера в продолжении хиханек и хаханек, наугад раскрыл страницы с чужими тайнами и откровениями.
"...Томочку не забуду никогда. Клянусь солнцем! За три дня мы с ней прокрутили "Тысячу и одну ночь" три раза!!! Теперь я знаю точно, что такое лимон после соковыжималки!"
У читателя после первых прочитанных строчек содержания дневника в заинтригованном сознании завертелись видения с недвусмысленным содержанием. Он живо себе представил возможные подробности описываемых событий и решил про себя "дочитать все до конца".
"Прогулы и неприятности на работе обратная сторона медали мужского счастья и, по сути такая мелочь в сравнении с любовным фристайлом, подаренным мне божественной Тамарой, оторвавшей меня от трудовой скукоты и тины, зеленых и противных, как жизнь евнуха. Я жаждал продолжения фейерверка страсти, но Томе надо было ехать к родителям в другой город, продолжать там учебу и вообще ее ждали многочисленные дела. Я же не мог вот так просто и буднично расстаться с ней и решил растянуть удовольствие..."
- Ой-ой, какие мы синьоры, - лимоны ненасытные, - съязвил в качестве комментария Валерин внутренний голос, переворачивая страницу.
"Это тело, волосы, губы лишили меня адекватно относиться происходящему, превратив меня в элементарного фетишиста, для которого бездушная вещь, связанная с ним, доставляет большее удовольствие, чем он сам. В момент прощального затяжного поцелуя стоя в жарком объятии у входной двери я оставил ее на веки с собой..."
- Как трогательно, просто хочется упасть на пол и заплакать, - по-клоунски громогласно отреагировал неблагодарный читатель на душевные муки автора дневника и приоткрыл крышку кастрюли с кипящими пельменями.
"Для Тамары это оказалось большой неожиданностью, ее испуганные ультрамариновые глаза кричали "Не хочу!", а ее сладострастное тело безнадежно забившись в моих сильных руках говорило: - "Нет!"
Я лишил ее жизни бережно и нежно, без боли и мучений во время поцелуя, окольцевав нежную девичью шею крепостью и твердостью мужского решения и рук. Она уснула навсегда, а я наслаждался ее плотью еще долго-долго..."
- Не понял, он что ее убил что ли!? - тупо уставившись на пыхтевший чайник сам себя спросил вдруг изменившийся в настроении шпаклевщик-универсал. Не услышав ответа, он вернулся к первоисточнику.
"Томочкин сладкий, ласковый язычок пошел на заливное, как раз мне на день рождения. Из нее получились нежные пельмени, чудесные отбивные и превосходный рулет с черносливом и грецкими орехами...
По вечерам я не чувствовал себя одиноким и вновь и вновь под бокал сухого вина вкушал непередаваемое удовольствие от нашей встречи с Тамарой..."
- Он что - псих?!! - подпрыгнул Валера с табурета отбросив от себя жуткий дневник и остатки колбасы. Открыв кран над мойкой с холодной водой попытался привести себя в чувство энергичными водными процедурами. Вытеревшись подвернувшейся под руку не совсем опрятной тряпкой он засновал как ошпаренный по кухне, потом заскочил в комнату и выключил музицирующую в одиночестве радиомагнитолу.
Тишина мало помогала приобретению душевного равновесия беззастенчивому охотнику за чужими тайнами и он, не придумав ничего лучшего, вернулся к чтению раздирающего душу и фантазию рукописному триллеру.
"...Ритка хоть и была красива, как лунная дорожка на ночном море, но характер дрянной и склочный пропитал ее до кончиков пальцев. Холодец из нее получился никудышный, котлеты вечно подгорают, а колбаса получилась сладкая как сахарная вата, хотя соли и чесноку не пожалел..."
- Точно, придурок, - испугался не на шутку маэстро строительных работ , не обращая внимания на выплескивающий из кастрюли бульон. Взглянув на огрызок колбасы, он попытался тут же в раковину вернуть хлебосольное угощение, но у него ничего не получилось.
Прополоскав водой рот, он затравленно огляделся и вооружился подходящим для самообороны ножом и деревянным молотком для отбивных. Проведя кратковременный бой с тенью, Валера остался доволен экипировкой и техникой владения холодным оружием, после чего несколько успокоился и решил действовать.
Держа на готове арсенал для защиты жизни, осторожной поступью случайный свидетель чудовищных преступлений принял попытку улизнуть из западни целым и невредимым.
Пережив шок разочарования у запертой двери и подергав внутренний засов до мозолей на пальцах он осознал, что мышеловка открывается только ключом.
Попытка улизнуть с противоположной стороны тоже потерпела неудачу. Многоэтажная высота пугала, далеко внизу на помощь мог прийти лишь вытоптанный газон, соседний балкон так же был недосягаем, как джек-пот в
лотерее. Крик последней надежды вдруг севшим голосом не пробился к людям и зачах на корню в гортани обреченного. Пронзившая правильная мысль - "Телефон! Полиция!" вскоре до обидного бездарно разбилась как новая чайная чашка во время мытья.
Телефонная проводка имелась в наличии, а телефон отсутствовал, о чем было сказано ранее, только в суматохе как-то позабылось. Ища выход в безвыходном положении, Валера нервно схватил дневник потрошителя, и начал читать последнюю запись как будто в ней надеялся отыскать запасной ключ от квартиры.
"...Иринка у меня настоящая картинка. Я ее люблю и обожаю. Много женщин я знал, но она самая лучшая и я на ней женюсь. Да-да. Я женюсь и скоро. Вот сделаю ремонт и попробую на вкус что такое женитьба и с чем ее едят. Ирину я буду беречь и любить, носить на руках и баловать как маленькую девочку подарками.. Клянусь солнцем! Если я в порыве любви не съем в годовщину нашей свадьбы, то мы будем жить с ней долго и счастливо!!!
Жаль я так и не научился набивать недолговечные останки когда-то живых любимых опилками или синтепоном. Чучело на память это так мило..."
Взвизгнув в паническом страхе заложник своего нездорового любопытства оставил выкипать так и не выключенные пельмени на плите с максимальной быстротой переместился к единственному возможному выходу из квартиры людоеда. Застыв как патрон в патроннике пистолета, он прислушиваясь к звукам снаружи стал ждать своего часа, когда откроется дверь.
Через какое-то время попавший в цейтнот мастеровой опять метнулся на кухню, где заткнул тряпкой сливное отверстие в мойке и открыл на полную мощь краны. На обратном пути забежал в комнату затем, чтобы прихватить самое драгоценное после собственной жизни, лестницу-стремянку.
Бьющая с напором из смесителя струя воды быстро наполнила мойку и без труда водопадом устремилась вниз на встречу с полом. Постепенно растекаясь по поверхности линолеума, она с каждой секундой захватывала все новые и новые пространства. Ручейки без контрольной водопроводной воды растекались по коридору, в комнату и скорей всего в щели межэтажных плит. В общем подъезд находился накануне грандиозного потопа на что и надеялся попавший по воле рока в смертельную опасность Валера - "Пусть, пусть топит за жизнь хорошего человека не жалко". Очень рассчитывая на приход разъяренных соседей, рассуждал вслух вынужденный диверсант.
Судьба распорядилась иначе. Не успела водная стихия заполнить квартиру Дмитрия Кубатурова в полной мере, как напор в кухне ослаб до вялого журчания и вскоре вообще иссяк. Валера в бессильной злобе, чтобы не заплакать, укусил себя за руку, но с места не сошел, потому что в скважине замка защелкал ключ. Дверь приоткрылась на небольшую щель и пока стоящий за ней вынимал ключ из замочной скважины изможденный страхом о предстоящей встрече с монстром в человеческом обличии узник выставив стремянку на перевес бросился на таран. Чуть не сбив ошарашенного Дмитрия с ног, он гремя лестницей о перила и ступеньки лестничного пролета, как селевой поток в шесть секунд оказался в низу на первом этаже.
...В кабинете райотдела молодой лейтенант устало, но с твердостью в голосе говорит сидящему перед ним Дмитрию Кубатурову:
- Я последний раз предлагаю тебе чистосердечно признаться, и я оформляю явку с повинной. Иначе я за себя не ручаюсь. Тебе все понятно?!
- Понятно, - спокойно, без испуга, прямо глядя в глаза отвечал задержанный, - но лучше оставим всё как есть. Я ничего не пишу, а вы держите себя в руках.
- Ты тут мне под дурачка не коси, - нервно отозвался милиционер, - дневник твой?
- Мой.
- Улики на лицо?
- Какие?
- Ну, ты же сам пишешь: - "Любочку съел с булочкой, Машу с кашей"! Или ты будешь отпираться, что это не ты писал?! - нервничал лейтенант.
- А если я напишу, что я генерал, вы что гражданин лейтенант мне будете честь отдавать? - с нескрываемой иронией ответил Кубатуров вопросом на вопрос.
- Это другое дело и не надо путать следствие. Женщины, изображенные на фотографиях вам знакомы?
- Да.
- Где они?
- Дома, наверное, сидят, чай пьют. Любаша, например, в прошлом году второй раз замуж вышла, а Томочка кандидатскую защитила.
- Хватит, - хлопнув раскрытой ладонью по столу прервал показания подозреваемого, - это я уже слышал. Значит, так, сейчас отправляю тебя в камеру, через пару дней ты поумнеешь...
- А через три дня меня выпустят и мы не скоро с вами еще встретимся. В свою очередь по - своему вежливо перебил Кубатуров представителя дознания.
- С чего это вдруг?
- За неимением улик.
- А дневник?!
- Заберу с собой или подарю вам на память с дарственной надписью...
- О! Старый знакомый, опять вляпался? - Входя в кабинет оживленно поприветствовал Кубатурова энергичный майор.
- Так точно, Иван Андреевич,- по-приятельски ответил тот.
- Товарищ майор..., - вставая из-за стола браво начал лейтенант.
- Сиди, сиди, Мурашкин, я в курсе, - избавил от доклада подчиненного майор. - Видишь, как тебе повезло, месяца у нас не отработал, а на серийного убийцу вышел.
- Стараюсь, товарищ майор.
- Ну, молодец, старайся, только с этим живодером, - кивнув на Кубатурова приказал, - время не теряй, гони его в шею, дела ждут. Ясно?
- Никак нет, товарищ майор, - в раз отупел начинающий опер.
- Всё равно не спорь, через пять минут жду на оперативке. А ты когда возьмешься за ум? - Опять, повернувшись к задержанному Кубатурову, поинтересовался по - отечески милицейский начальник.
- А когда Вы, товарищ майор, генералом станете, - весело ответил тот.
- Всё, ловлю на слове, - тоже несерьёзно отреагировал на ответ майор и вышел из кабинета.
Лейтенант после ухода старшего по званию, сев за стол, никак не мог смириться с решением начальства, и все еще надеясь поправить дело, не прерывая мыслительного процесса в голове, интеллектуально напрягался.
- Ничего не понимаю.
- А чего тут понимать, лейтенант, ты только не обижайся. Дело действительно заковыристое, у Шерлока Холмса и то бы пупок развязался, а ты молодой еще.
- И что дальше? - Вернувшись к прежней интонации, с вызовом отозвался милиционер.
- А то, что меня в отделении все знают. В первый раз, когда сюда попал, переполох состоялся на высшем уровне, экспертизы, очные ставки, а потом разобрались и отпустили.
- Почему?
- За отсутствием улик.
- А твои записи?
- А это художественная литература, - устало объяснил Дмитрий:- я когда в школе учился всё писателем стать хотел, а стал учителем физкультуры.
- И что из этого следует?
- А ничего. Порок у меня есть переходящий в достоинство, люблю красивых женщин, а они меня, и ничего с этим поделать не могу. Все бы ничего, на первый взгляд: живи да радуйся, но есть большая проблема - знакомлюсь я с ними легко и непринужденно, общий язык нахожу без труда, а как доходит дело до расставания, то без женских слёз не получается. Вернее сказать, до поры до времени не получалось, - наконец начал говорить о себе правду подозреваемый Кубатуров.
- Почему? - Ухватив нить спросил лейтенант.
- Я так думаю, не видели мои любимые во мне недостатков, и поэтому хотели от меня большего, а мне в ЗАГС, как под электричку.
- И, ты, опираясь на детский литературный опыт, решил закосить под потрошителя, чтобы от тебя сами девчонки без оглядки бежали и радовались как им повезло, что живые стались?
- Совершенно точно, окружал своих ненаглядных любовью и заботой, но в один для меня прекрасный момент у них раскрывались глаза, в руки к ним совершенно случайно попадал мой дневник. Красиво придумано?!
-Не знаю, мне так показалось. Скажи, часто тебя любимые сдавали в органы? - подавая бумаги Кубатурову, уточнил лейтенант.
- Случалось.
- И тюрьмы не боялся?
- Нет, мне лучше несколько дней в камере посидеть, чем на свадьбе женихом.
Выйдя из дверей районного отделения милиции, Дмитрий Кубатуров находился в прекрасном расположении духа и готов был поделиться своим настроением с любым встречным. Рассматривая проходящих мимо него прекрасных и не очень незнакомок, он лучезарно улыбался и притягивал к себе их внимание, как притягивает к себе взгляд наездника необъезженный мустанг в прериях. Скромные девушки рассматривали его украдкой, другие этого не скрывали, но ни одна из них не знала на кого сегодня падет выбор "потрошителя" девичьих сердец.