Обожаю смотреть на чужую работу. Особенно, когда сама гоняю балду, а кто-то работает. Вот и сейчас я с увлечением наблюдала за тем, как Верочка готовит материал для завтрашней смены. Вечер тек тихо и незаметно, я глянула на часы и потянулась. Почти полночь. Над дверью замигала лампочка, но звонка не последовало, значит, ничего экстренного.
- Анна Дмитриевна, подойдите в приемную, - попросил динамик, - к вам пришли.
В приемной ждал Влад. Он сидел на лавочке у стены, неестественно выпрямив спину. После ранения она у него часто болела. Я обеспокоенно оглядела парня.
- Что, опять болит? - я уселась рядом. - Может, побыл бы еще недельку дома, мне кажется, ты рано вышел.
- Нормально, - сквозь стиснутые зубы процедил он, - сейчас отпустит. Ань, генерал приказал, чтоб я к тебе зашел. Случилось что?
- Нет. Генерал тебя за помощью отправил. И нечего глаза закатывать! Тебе помощь нужна. Само оно не отпустит. Давай-ка поднимайся, осторожно, обопрись на меня. Вот так, - я поднырнула ему под руку, - потихонечку. Пошли в палату, я тебе обезболивающее и снотворное уколю. Поспишь ночку здесь, а завтра Мишеля вызову.
- Хорошо, - одними губами ответил Влад, еле переставляя ноги, если бы он не опирался на мое плечо и шага бы не сделал.
- Эко тебя проняло, - покачала я головой, - на все согласен, а еще пару дней назад кричал, что тебе не нужен никакой коновал.
- Дурак был, вот и кричал, - горько усмехнулся он.
Через полчаса я заглянула к нему. Влад уснул после лошадиной дозы снотворного. Да, худо парню пришлось в этот раз. Я поправила одеяло и выключила ночник.
Утром первым делом я позвонила Мишелю и договорилась о встрече. Посмотреть Влада он пообещал вечером, сославшись на занятость. Ну, конечно, Мишель у нас светило! Кроме медицинской практики еще и научными исследованиями занимается и не то, что я - липовыми, а самыми что ни на есть настоящими. Ну, что ж - вечером, так вечером, согласилась я, глядя на мирно сопящего Влада, заодно и поужинаем вместе.
Проснувшийся Влад пребывал в отвратительном настроении и сожалел, что вечером согласился на лечение. Позавтракав и немного со мной поскандалив, строптивец отправился на работу. Зацепившая самый конец ссоры Наташка, посулила парню большие неприятности, если он сейчас же не заткнется и не уйдет. Влад бросил на нее взбешенный взгляд, но рот все же закрыл и вышел, демонстративно хлопнув дверью. Мне пришлось выслушать не менее горячую отповедь о моем излишнем гуманизме и нежелании вправлять мозги невоспитанным молодым людям. Кое-как отделавшись от бушевавшей подруги, я отправилась к своим горячо любимым больным. Какие они милые: лежат тихонько под наркозом, в ИВЛ посапывают, красота!
Сдав дежурство, отправилась домой, радуясь в душе, что время раннее и все еще на работе. Какая же это красота - придти домой и никого там не обнаружить! Тишина, спокойствие и столько дел можно переделать. Вот только полежу немного. Я блаженно вытянулась на диване. Совсем чуть-чуть, вот честно.
Разбудил меня хлопок двери. 'Да что же это такое?' - пробормотала я, скатываясь с дивана и сонно моргая, в тщетной попытке понять, что происходит. Мимо меня, возмущенно фыркая, протопал Влад и скрылся в своей комнате. Чертыхаясь про себя, отправилась выяснить причины бурного психоза.
- Влад, ну что опять? - позевывая, поинтересовалась я, без спроса вторгаясь в его жилище.
- Да ничего! - рявкнул он. - У вас это что - семейное?! Я уже достаточно взрослый мальчик, чтобы решать, что делать, а чего нет! А что ты, что генерал нянькаетесь, будто я дитятя несмышленая!
- О, да! Ты не дитятя, - хмыкнула я, - с дитятей как раз таких проблем и не было бы. А теперь успокойся и объясни толком.
- А чего тут объяснять!? Ты с утра все уши прожужжала этим Мишелем, так еще и генерал к себе вызвал и мордой по столу возил! Сказал, чтоб я на глаза ему не попадался, пока к доктору этому не схожу. Это ты ему пожаловалась!?
- А в морду? - заискивающе поинтересовалась я, и Влад как по команде успокоился, а я продолжила, - Я не вижу причин, так нервничать. То, что тебе кажется посягательством на твою жизнь называется заботой. И я, и генерал переживаем за тебя и пытаемся помочь.
- Да не надо мне помогать! Жил я без этих докторов и еще проживу!
- Так, я иду заниматься ужином, а ты пожалуйста, посиди в комнате и постарайся успокоиться, а то мы с тобой очень сильно поссоримся.
Доктор пришел, когда я заканчивала готовить ужин, и сразу позвал Влада в кабинет. Мне пришлось остаться на кухне, сама не люблю, когда кто-то под руку смотрит. Осмотр, судя по всему, затягивался, заставляя немного нервничать. Что там можно осматривать, если оно уже пересмотрено ни одну сотню раз!? На мое счастье Наташка пришла мириться и не дала мне скончаться от беспокойства. Мы с подругой, конечно же, помирились, обсудили генерала, лезущего не в свои дела и решили, что она останется на ужин.
Мужчины появились в кухне полчаса спустя. Мишель прямо-таки лучился счастьем и с удовольствием принял приглашение остаться. Влад же наоборот, был взъерошен, молчалив и мрачен. Не удивлюсь, если на нем профессор пару-тройку статеек наклепает, основываясь на прошлых и нынешних травмах, а что? Владу полезно. Пусть сравнит и оценит, что такое, когда тобой занимается тот, кто рассматривает тебя, как подопытную мышу. А то не нравится парню, что носятся с ним излишне!
Но совсем скоро я пожалела, что пригласила Мишеля. Ужин был испорчен. Очень тяжело получать удовольствие от еды, когда у тебя под боком расположился высокомерный тип способный говорить только о своем исследовании, подопытных крысах и пациентах и любое твое слово рассматривающий, как лепет несмышленого младенца ровным счетом ничего не смыслящего не только в медицине, но и в жизни. Влад не выдержал первым и сославшись на незаконченные дела сбежал из каюты. Хорошо ему, завистливо думала я, провожая парня взглядом, туману напустил и ноги. Никаких дел у него нет. Поскакал небось к Эжену в шахматы резаться, а нам с Наташкой отдувайся! Наконец, Мишель посмотрел на часы и, прервав сам себя, сообщил, что ему пора бежать. Мы с Наташкой облегченно переглянулись. Подруга вызвалась проводить доктора.
- Ты его там не убила случаем? - поинтересовалась я, когда она вернулась.
- Нет, - задумчиво протянула подруга, извлекая из кармана сигареты и зажигалку, - только дверь заперла, чтоб не вернулся.
- А что с лицом? - удивилась я, прибирая со стола.
- Не нравится мне этот хлыщ, - Наташка подцепила пальцами сигарету и с удовольствием затянулась, я, глядя на нее, то же потянулась к пачке, - Ты же не куришь!
- Уже курю, - мрачно заявила я, раскуривая сигарету, и призналась, - Еще один такой ужин, так я еще и пить начну.
- Я тебе о том же, не нравится он мне, ты видела, как он смотрел на нас всех будто мы и не люди вовсе, а его лабораторные крысы.
- Ты просто устала после дежурства, вот и мерещатся белые кони. Он профи высокого класса, вот и все.
- Хорошо, - подруга подняла руки, защищаясь, - дай Бог, чтобы это были мои белые кони, но все-таки будь повнимательней, как бы беды не было, все же ты ему доверяешь свою собственность.
- Он не моя собственность, - возмутилась я, - он человек.
- Да, да, не кипятись, я все помню, но ты не забывай что этот, как ты выражаешься человек, два часа как поднялся с четверенек. Я бы на твоем месте побольше узнала об этом Гиппократе. Молчи, я старше тебя и кое-что соображаю.
- Уговорила, - кивнула я, - не будем же мы с тобой ссориться из-за плохо проведенного вечера, мы просто очень устали.
- Хорошо, я спать.
Наташка затушила сигарету в чашке, из которой пил Мишель, и легко поднявшись, будто не было полутора суток дежурства, упругой походкой направилась к выходу.
Приходилось признать, что мы с подругой негласно сошлись во мнениях, мне Мишель тоже показался гнилым, как труп двухнедельной давности, но в кругах медицины он слыл классным специалистом, а против этого не попрешь.
На первых порах я, памятуя обещанное Наташке, присматривалась к Мишелю. Но прогнозы подруги не оправдывались: у Влада наметился явный прогресс. А после неожиданно навалилось много работы, что совсем стало не до того, и я благополучно позабыла о сборе информации. Работа и только она, родимая. Рук в отделении отчаянно не хватало. Еще и Наташка уехала на конференцию, плюс курсы повышения квалификации, так что пришлось делить ее дежурства. В результате вышло, что, живя в одной каюте, мы с Владом могли не видеться по два-три дня, а то и неделю не встречаться.
...Влад вышел от доктора Карта, ощущая привычный подъем, какой чувствовал после каждого укола. Хотя сам процесс лечения вызывал беспокойство. Сдвигов в лучшую сторону, как он мог судить, не происходило, иначе зачем держать его на уколах столь долгое время? Точнее они происходили, но только сразу же после укола. Ему казалось, что он почти летит, а потом, через несколько часов, перед следующей инъекцией начиналось что-то непонятное. Его начинало знобить, и весь мир как-то сам собой окрашивался в мрачные неприветливые краски, сворачиваясь до острия одной иглы. В такие минуты Влада посещало странное ощущение, что со всем этим лечением не все гладко.
Если вдуматься его должны лечить не только уколами, не зря же он столько месяцев прожил рядом с доктором, тоже кое-что понимает! Помимо инъекций должны быть массаж, прогревания, ванны или что там еще полагается. Но все эти мысли улетучивались, стоило получить очередную дозу. Дозу!? Да, похоже на то. Черт! Во что это... Как это... Надо срочно Ане обо всем рассказать, может не поздно еще... Но двигаться становилось все труднее и спина начинала болеть нестерпимо, а ноги норовили подвернуться и Владу не оставалось ничего другого, как отправляться к доброму доктору с его иглами и шприцами.
А выходя из больничного кабинета, Влад уже забывал все свои мрачные мысли. Они вроде бы отодвигались далеко-далеко. До следующего раза. Да и Ане сказать что-то становилось страшновато. Как отреагирует? Нет, он ей, конечно, все расскажет, но только немножко попозже. Закончит дело и сразу же пойдет сдаваться. Она обязательно придумает, что с этим всем делать. А пока ему нужна легкая голова, какой она становиться только после посещения доктора.
Вот только Ника, кажется, начала о чем-то догадываться. Главное, что б она не побежала к хозяйке и не рассказала, что с ним происходит. Он сам должен ей все рассказать, без всяких там девчонок. Анька сама сейчас не заметит, она слишком занята. А уж потом, потом Влад придумает, как все это преподнести с меньшими для себя потерями. Надо только Нику отловить и взять с нее слово, что будет молчать, а нет, так и припугнуть можно. Не страшно. Чуть-чуть только...
Библиотека давно опустела, в читальном зале осталась только я, безнадежно заблудившись между лепрой, бубонной чумой и черной оспой. Прав был Геннадий Васильевич, сотню раз прав! Нечего лезть в такие дебри, надо было остановиться на СПИДе или уж, в крайнем случае, на сифилисе. Нет, нам же надо ошеломить и поразить медицинскую общественность необычностью темы. Вытащить в статье такие болезни, о которых и думать-то позабыли! Так вот и расхлебывай, дура! В голову ничего не лезет, впору садиться в позу Лотоса и, тараща глаза в астрал, благим матом орать 'Ом Мане Падме Хум!', дабы очистить мозги и начать работу с чистого листа. Нет, все хватит! Я хочу домой, есть и спать, и пусть госпожа лепра сгинет в пучине веков в купе с бубонной чумой и черной оспой!
Я с треском захлопнула крышку компьютера, с облегчением сняла проекционные очки. Лампа на столе испускала мягкий свет, давая отдых уставшим глазам. Из темноты донесся едва слышный шорох. Я резко выпрямилась, прислушиваясь. Нет, тишина. Посмеиваясь над своими страхами, потянулась закрыть коробку с дисками, и тут услышала чей-то хриплый загробный голос, заставивший меня подскочить: 'Аня! - протяжно взывал глас, - Аня ты где?' Клянусь всем, что у меня есть, волосы шевельнулись, вставая дыбом. На всех частях тела. Я уже была готова заорать благим матом, как из-за ближайшего стеллажа показалась Ника.
- Ника! - набросилась я на девочку, - Ты меня до психушки решила довести? И что у тебя с голосом?
- Ничего, - пожала она плечами и проскрипела жалуясь, - говорила мне Вика, нечего жрать седьмую порцию мороженного.
- Есть, - машинально поправила я.
- Это, когда одна, тогда едят, - парировала Ника, - а когда семь, тогда жрут. Но я к тебе по другому поводу, давай в игру поиграем, я тебе называю состояние, а ты болезнь диагностируешь. Сумеешь?
- Отстань, - попросила я, - мне не до детских забав, у меня статья горит.
- Ну, Ань, ну всего пять минут, - заканючила Ника, я отрицательно покачала головой, - ага, значит боишься.
- Чего? - подозрительно спросила я.
- Расписаться в своем невежестве, - заявил гадкий ребенок, изначально зная, что наступает на больное место.
- Черт с ней со статьей, - разозлилась я, - задавай свои вопросы.
- Что такое, когда человек был нормальным, а потом ни с того, ни с сего начинает резко меняться. То веселый и разговорчивый, а потом вдруг становится угрюмым и злым. А иной раз сидит и смотрит, просто смотрит перед собой, и хоть стриптиз перед ним устраивай, ему все равно. Полное отсутствие аппетита, а через пятнадцать минут съедает все, что находит. Плюс к этому изменяется температурный режим, то ему холодно, то жарко. Что это?
- Так просто ответить не получится. Давай подытожим все сказанное: резкая смена настроения, аппетита и реакции на окружающую температуру. И, как я поняла, надо принять за аксиому, что объект перед этим был в здравом уме, твердой памяти и здоровом теле. Для полного установления диагноза нужны анализы. Это могут быть самые обычные, прости, гельминты, да и еще куча вирусных заболеваний, но если отмести все что я только что сказала, то это явные признаки наркомании. Ну, как я правильно ответила?
- Не знаю, - Ника с растерянным видом опустилась на стул, - Аня, я ведь ябедничать пришла.
- На кого? - не поняла я.
- Ты Влада, когда видела в последний раз? - вдруг спросила она, - Я имею в виду нормально, а не те две секунды, когда сталкиваешься с ним в коридоре или на кухне глотаешь по быстрому чашку кофе?
- А Бог его знает, не задавай мне таких сложных вопросов, - отмахнулась я.
- Нет, ты мне ответь, - настаивала она.
- Ну, хорошо, дай мне две минуты, - я задумалась. А действительно, когда? Основательно покопавшись в памяти, я нерешительно выдала, - кажется, это было, когда у нас Мишель ужинал, помнишь? А это было недели две-три назад, точнее не скажу. Ну, ты же знаешь, у нас графики не совпадают, я прихожу - он уходит и наоборот. А что такое?
- Это я у тебя хотела спросить.
- Подожди, - пробормотала я, - ты хочешь сказать, что только что рассказывала про Влада?
- Похоже, что так, - она смотрела на меня несчастными глазами.
- Этого не может быть! - убежденно заявила я, - И к тому же, подумай сама, где бы он взял наркотик? Дома я не храню, а если и храню, так это легкое снотворное. У меня все на месте, я вчера ревизию делала. В госпитале тоже никак, там Верочка с аптекой возится, выходит - больше негде. На работе с ним ребята постоянно, да и папа.
- Так да не так, - всхлипнула Ника, - я, поэтому и не хотела тебе говорить, ждала, когда сама заметишь, но ты сейчас постоянно занята. Он начал меняться, когда к этому Мишелю стал ходить. Я прямо спросила, в чем дело, он отшучиваться начал, не волнуйся, устал просто. А сейчас вообще меня сторонится не подойти, на любой вопрос огрызается: 'Я занят!' Сегодня вообще наорал ни за что. Ты же знаешь, он на меня давно не орет! Ему показалось, что я за ним шпионю, а я только за учебником зашла.
Я слушала девчонку и ужасалась, если все это правда, и она не ошибается, у меня серьезные проблемы. Только без паники, это может быть просто реакция на лечение и ничего больше.
- Ань, что делать-то? - совсем не по-детски всхлипнула Ника.
- Прежде всего, успокоиться, я с этим разберусь, обещаю.
Статье и медицинской общественности придется подождать. Всем придется подождать, пока я не разберусь, что происходит. Я решительно задвинула ящик с дисками в приемник архива и направилась домой.
Дома меня встретила тишина и записка на холодильнике, нацарапанная впопыхах: 'Буду поздно. Ника, извини, не хотел. Не рассказывай ничего Ане. Спасибо. Влад'. Я сорвала листочек с двери и, сложив, сунула в карман. Заверещал пейджер, принимая сообщение. Я глянула на дисплей: 'Ты готова умереть?' вопрошал меня пейджер. Это с курсов вернулась Наташка и сегодня вечером мы будем употреблять горячительные напитки в неограниченном количестве. После этого я обязательно скончаюсь под утро, проведя ночь в обнимку с унитазом. Я позвонила вернувшейся подруге и попросила зайти незамедлительно, но она сказала, что никуда не двинется, пока не примет душ, поскольку от нее воняет псиной.
Наташка явилась два часа спустя, свежая и чистая, словно майская роза. Все это время я металась по каюте, но так и не смогла принять никакого решения. Наташке я обрадовалась, как подарку и поспешила поделиться своим несчастьем. Благоуханная роза скисла и завяла, как только выслушала меня.
- Мила моя, - Ната забралась с ногами на диван, - а с чего ты сделала этот вывод? Ведь если это Мишель снабжал Влада дурью, это знаешь ли, подсудное дело. За это не только практики, но и головы могут лишить.
- Ничего его не лишат, - возразила я, - этот козел все правильно рассчитал: Влад - раб и ему никто не поверит, а если поверят, то его слов к делу не пришьешь! Мишель же просто скажет, что да, вколол пару раз обезболивающее, это подтвердит лист назначения. Потом пронырливый раб, пристрастившись к наркоте, начал воровать, а он, бедный доктор, ну ничего сделать не мог. Так что получится, что Мишель чист аки агнец, а Влад по уши в дерьме.
- Спокойствие, - подруга подняла руки, останавливая меня, - откуда ты взяла, что он наркоман? Из того, что тебе Ника рассказала? А тот анализ крови ты сделала? Комнату его ты обыскала? Или ты делаешь вывод на пустом месте?
- Я хотела сначала поговорить...
- Поговорить, - передразнила меня подруга, - так он тебе и сказал! Будет выкручиваться до последнего.
Наташка поднялась и решительно направилась в комнату Влада. Следующие полтора часа мы увлеченно переворачивали вверх дном комнату парня. За этим неблаговидным занятием нас и застал Влад. Выглядел он не лучшим образом - взъерошенный, небритый, с темными кругами под глазами.
- Интересно, что вы забыли в моих вещах? - резко спросил он.
- Мне тоже интересно, - кивнула Наташка, - вот твоя хозяйка утверждает, что у тебя появилась очень интересная привычка.
- Какая еще привычка? - он прошел в свое жилище, раздраженно расталкивая ногами вещи, валяющиеся на полу, и уселся прямо на подушку, - Вы случаем в контрразведке не служите? Обыск по всем правилам устроили, даже компьютер и тот вскрыли, бардак-то какой, кто это, интересно убирать будет? Что вы тут искали?
- Наркотики, - без тени улыбки сказала Ната.
- Что!? - опешил Влад, - У меня? Это шутка такая? - но по нашему виду он понял, что сегодня у нас чувством юмора напряженка и поэтому зло выкрикнул, - Да у вас крыша совсем поехала, детективов начитались!? Ань, ты что? - продолжал он злиться, хотя тон сбавил, - Это тебе Ника наговорила, да?
- Кто и что наговорил сейчас неважно, - каменным голосом произнесла Наташка, - закатай рукава и покажи руки.
- Ань, - он жалобно посмотрел на меня, - скажи ей.
- Делай, что тебе говорят.
Поняв, что с двумя фуриями спорить бесполезно, парень спокойно закатал рукава, выставив на обозрение руки. Свежих следов инъекций не было. Все примерно недельной давности.
- Ну что убедились? - оскалился он, - Мишель, к которому, кстати, ты сама меня и направила, брал несколько дней назад кровь на анализ.
- Хорошо, - чуть подняла брови Наташка, - пошли тогда в кабинет, сделаем анализ.
- Ну, чего вам еще надо? - простонал он, - На руках ничего не нашли, так чего цепляетесь? Аня, от тебя я такого не ожидал.
- Влад, - я попыталась его успокоить, - если у тебя ничего нет, так чего злиться. Если все в порядке я перед тобой извинюсь.
- А пока опустишь ниже пола? - поинтересовался он, срываясь на крик.
- Так, - Наташке уже начал надоедать этот спектакль, поэтому упрашивать она больше не стала, а скомандовала, - пошел вперед и без разговоров, - и вытолкнула его из комнаты.
- Наташа! - возмутилась я такому повороту событий.
Но ее было уже не остановить, она не слишком вежливо схватила его за шиворот (росту Наташка почти с Влада, это мне чтобы такое проделать, надо подпрыгивать) и поволокла в кабинет. Я поспешила за ними. Наташка толкнула парня на стул и достала из шкафчика набор для забора крови.
- Держи руку, - приказала она мне, но Влад уже сник и перестал сопротивляться.
Наташка прыснула с миллилитр крови в пробирку, добавила экспресс-индикатор и энергично встряхнула. Бордовый раствор поменял цвет став ярко голубым. Она сунула пробирку Владу под нос.
- Ну и как ты это объяснишь, обидчивый ты наш? Или тебе более точный нужен с раскладкой по часам?
- А что тут объяснять? - отрешенно спросил он, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза.
Мы отошли к дверям, я поглядывала на Влада, но он сидел неподвижно, будто спал.
- Его надо в больницу, - с нажимом заговорила подруга.
- В больницу нельзя, - отрицательно покачала я головой, - если папаня узнает, Влад из бригады с треском вылетит. Папа у себя наркотов не потерпит, даже ради меня и даже прошедших курс лечения.
- Каким образом ты собираешься в мешке шило утаить? - поинтересовалась она.
- Вывозить его надо.
Наташка не стала возражать, просто стояла и ждала, что я скажу дальше.
- К Сахе поеду, - подумав, продолжила я, - там спокойнее, на Боре всего один город, да и тот в пятнадцати километрах от Сахиной делянки.
- В принципе правильно, - согласилась со мной Наташка, - кто лечить будет?
- Саха.
- Не слишком ли много надежд на простого егеря? - я отрицательно мотнула головой - в самый раз. - Когда вылетаешь?
- Как только соберусь. Отпуск нужен. На месяц.
- Хорошо, - одобрила она, - я на работу схожу, а ты пока собирайся, так быстрее будет. Все, разбежались.
Она вихрем вылетела из моего кабинета. Я повернулась к Владу, хотелось наподдать хорошенько, но сейчас не время. Может быть позже, когда станет более ли менее спокойно. Черт! Из-за этого балласта я работу потеряю!
- Влад, собирайся, мы уезжаем, - он поднялся и, как сомнамбула, пошел вон.
Я раскрыла потрепанный рюкзак и принялась укладывать вещи. В порту делать нечего, если я не хочу, чтоб генерал нас обнаружил раньше времени. Значит, садиться придется в лесу. Там есть заброшенная взлетная площадка, да и не площадка даже, а так, расчищенный от деревьев клочок земли. От места посадки до озера, где живет Саха топать километров тридцать по лесу. Я посмотрела на свои ноги, обутые в мягкие ботиночки на тонкой подошве, в таких по корчам долго не поскачешь. Перетряхнув шкаф, отыскала старые ботинки на толстой подошве. Покрутив их в руках, закинула к собранным вещам. Остается надеяться, что они не развалятся после первого километра пути. Рывком затянув веревку мешка, закрыла клапан, застегнула ремни. Остановилась на секунду, перебирая в уме, все ли собрала. Кажется все. Теперь пнуть Влада и можно лететь.
Парень сидел на своей кровати и тупо обозревал разгром в комнате, он даже не начинал собираться.
- Ждешь с моря погоды? - поинтересовалась я.
- Нет, просто не знаю, что мне собирать, - безразлично ответил он.
- Вещи, - посоветовала я и, подобрав с пола рюкзак, кинула ему, - и побыстрее, иначе поедешь в том, что на тебе.
Влад без особой охоты покидал первую попавшуюся одежду в рюкзак. Я вывела его из комнаты и, указав на диван в гостиной, приказала сесть и не двигаться. Вернулась Наташка и принесла командировочные бумаги, в них значилось, что я улетаю в командировку на неограниченное время и могу взять с собой любого служащего станции в независимости от его профессии и согласия начальства. По сути, документ был полным бредом, и как Наташке удалось получить его оставалось загадкой. Я попробовала у нее это выведать, но она лишь отмахнулась, сказав, что мне сейчас не об этом надо думать. Я набрала папин рабочий номер. Генерал ответил сразу, будто сидел и ждал моего звонка.
- Папа, - быстро заговорила я, - меня послали в командировку, вылет через пятнадцать минут.
- Хорошо, - кивнул родитель, - я присмотрю за Владом.
- Нет, папа, я забираю его с собой, он мне нужен. Мы летим в Сигоркнез, Влад уже бывал там рабом на плантации, так что он знаком с местными обычаями и климатом, мне без него не обойтись.
- Ладно, - папа был явно сбит с толку, - я приду проводить вас.
- В этом нет необходимости, - покачала я головой, - у меня совсем нет времени. Встретимся после возвращения.
Я отключилась, не дав ему возразить. Связавшись с ангарами, попросила подготовить 'Беркут', мне ответили, что он будет готов через полчаса. Теперь, когда все было сделано, оставалось сидеть и ждать звонка из ангаров.
- На чем полетишь? - почему-то тихо спросила Ната.
- Ты же слышала - на 'Беркуте'. Если все пойдет нормально, и кораблик не будет фордыбачить, то уже завтра ближе к полудню мы будем на месте.
- Хорошо, - задумчиво ответила Наташка и, повернувшись к Владу, спросила, - что тебе кололи и когда должна быть следующая доза?
- Какая разница? - отозвался он.
- Отвечай, когда спрашивают, - начала она злиться.
- Следующий укол должен быть через сорок минут, а кололи 'Дровалл', - отрешенно ответил Влад.
Мне захотелось выть. Где мои глаза были? Почему не заметила? 'Дровалл' сильный синтетический психотропный препарат. Опий и героин по сравнению с ним безобидные витамины. Привыкание идет с первого же приема, работает препарат не так грубо как вышеназванные наркотики, почти никаких галлюцинаций и остального бреда 'Дровалл' не вызывает, только необычайную легкость и дьявольскую работоспособность. Человеку совершенно не нужно питаться, он может жить только за счет внутренних резервов и инъекций. Человек может даже не спать несколько суток, правда количества препарата должно быть большим.
Скорее всего, чудо-доктор колол Владу миллиграммы, растворенные в физрастворе, иначе изменения произошли уже в первые пять дней, и скрыть их было бы невозможно. Сейчас я этого не узнаю, можно, конечно, пойти к Мишелю, устроить там истерику, пригрозить, но кому от этого станет легче? Владу? Нет. Сейчас надо спасать парня. Остается только надеяться, что препарат слишком сильно не повлиял на психику, что затянуло не так глубоко, и на Саху с его зверскими методами, который сможет помочь.
Я виновата перед Владом, что не уберегла, виновата своим невниманием и безоговорочным доверием к парню, забывшим под моим чутким руководством, что свободные это подонки, пользующиеся своим положением и знаниями совсем не так, как должны. Но я не буду об этом сейчас думать. Я подумаю об этом потом, когда Саха закончит свою работу, когда мы будем возвращаться домой. Я подумаю и буду злиться на себя, награждая не очень приличными эпитетами, и терзаться чувством вины буду только тогда, когда все будет позади. Я не ангел, но и Влад тоже хорош! Почему он не понял, что с этим лечением что-то не так? Не мог не понять, иначе ему грош цена, как полицейскому, пусть пока и стажеру. А если понял, почему не сказал? Скажи он раньше, к Сахе лететь не пришлось, я бы справилась со всем сама, но сейчас уже поздно об этом думать.
Позвонили из ангаров. Борт полсотни семь 'Беркут' выведен на стартовую площадку.
- Нам пора, - позвала я Влада.
Он вздрогнул, как от удара, поднялся, всем своим видом выражая покорность судьбе. Наташка отправилась нас проводить.
Глава 2.
Гулкий зал стартовой площадки ярко освещен десятью мощными прожекторами. Возле самих шлюзов сверкает металлическими боками мой 'Беркут'. Папа давно хотел приобрести что-нибудь попросторнее и поновее, я же была против. 'Беркут' настолько мал и мобилен, что может сесть и взлететь, не имея подготовленной площадки в полевых условиях, да и люблю я его, а этого достаточно.
Я набрала код доступа, дверь люка бесшумно скользнула в сторону. Мы прошли по узкому коридорчику в рубку управления. Владу и Наташке, с их ростом, пришлось идти согнувшись. Вот оно преимущество низкого роста - на борту 'Беркута' я чувствовала себя нормально и даже комфортно. Я первая зашла в тесное помещение рубки. Панель управления, мигнувшая разноцветными лампочками приветствуя хозяйку на борту. В кабине имелось два кресла пилотов и одно для штурмана, и хотя я одна управляла корабликом, это было неотъемлемым условием для различия между кораблем и шлюпом. Наташка придирчиво оглядела крохотное помещение и осталась довольна. Влад стоял у стены, в его присутствии рубка казалась еще меньше, чем была.
- Так, - вздохнула Ната, - теперь последний штрих. Лицом к стене и руки за спину, - приказала она, когда парень сделал, что от него требовали, Наташка извлекла из кармана наручники и ловко щелкнула браслетами на его запястьях.
- Зачем ты так? - ошарашено пробормотала я.
- Затем, что он наркоман и у него заканчивается действие дозы и скоро начнется ломка. И наш домашний кобелек вполне может превратиться в злобную дворовую шавку, у которой есть зубы. Правда, дружок? - она запустила длинные пальцы в мужские волосы, пальцы сжались и она дернула назад его голову. Больно. Скулы Влада побелели, от еле сдерживаемой ярости. Стерпел.
- Прекрати и отпусти его, - попросила я, Наташка покачала головой, но Влада отпустила, - Влад, в кресло штурмана. Наташ, тебе не кажется, что наручники это лишнее, тем более за спиной и при старте. Ему руки выломать может.
- Может, выломает, а может - и нет, - дернула она плечом, - это меня беспокоит мало. А вот то, что ты можешь остаться без головы, это уже серьезней. Ты просто не представляешь, как он беситься сейчас начнет. Ты не забывай - он здоровый мужик и ты против него мелочь пузатая. Знаешь, с твоим метром с документами и бараньим весом не сильно-то попрешь на его метр восемьдесят пять плюс центнер живого веса.
- Ладно, будь, по-твоему, - спорить не хотелось, я застегнула на парне ремни безопасности. Как-то не хочется, чтобы во время старта его начало швырять по всей рубке, - Наташа, я тебя попрошу еще об одной вещи - никому не говори где мы, договорились?
- Я что, по-твоему, дурнее обезьяны? - немного обиделась Наташка, - Все будет в ажуре, я свяжусь сегодня с Сигоркнезом, там кузен мой работает, и попрошу его всем жаждущим сообщать, что ты занята и поэтому подойти никак не можешь.
Взвыли сирены, оповещая о разрешении на вылет, Наташка пожелала хорошего полета и побежала на выход.
Я устроилась в кресле первого пилота, нацепила наушники и принялась проверять готовность. В наушниках послышался треск, потом хрипловатый искаженный рацией голос:
- Борт полсотни семь, 'Беркут', вылет разрешен.
- Начинаю прокачку главного двигателя, - ответила я, затем переговоры диспетчеров и команда:
- Открыть внутренний шлюз, - высокая дверь поползла вверх, я щелкнула тумблером и 'Беркут', вздрогнув, проплыл в шлюзовую камеру.
- Борт полсотни семь, закрываем внутренний.
- Закрывайте, - разрешила я, сдвигая чуть влево штурвал, щиток двери с лязгом захлопнулся, и послышалось тихое шипение - из камеры откачивали воздух.
- Открыть внешний шлюз, - двойная дверь внешнего шлюза плавно поползла в сторону, открывая черную бесконечность космоса, пронизанную мелкими бриллиантами звезд. Я положила одну руку на штурвал, а другую на ручку контроля тяги двигателей, хоть я и пролетела бесконечное количество космических миль этот момент все равно остался самым волнительным, ладони вспотели и сердце забилось, ускоряя ритм в предчувствии полета.
- Борт полсотни семь, вылет разрешаю, вы выходите из-под нашей юрисдикции. Свободной траектории.
- Спасибо, до встречи. - Я толкнула рычаг и 'Беркут' взвыв всеми тремя двигателями, рванулся вперед, мягко оторвавшись от палубы.
Я повернула ручку штурвала вправо, обходя по эллиптической орбите станцию и ложась на нужный курс. Корабль беспрекословно слушался малейшего поворота штурвала, это позволяло надеяться, что наше путешествие пройдет без осложнений. По монитору поползли строчки данных, я читала их, попутно корректируя курс. Я закончив копаться с автопилотом, опустила защитные экраны и включила гипердвигатель.
Тишина. Несколько секунд я сидела напряженно вслушиваясь. Наконец в недрах машинного отделения послышался нарастающий гул, началась вибрация, кораблик дернулся, включилась дополнительная тяга и меня вжало в кресло с силой семи же. Хорошо, что это продолжалось недолго, пока мы полностью не перешли в гиперпространство. Ненавижу это состояние, мне всегда кажется, что каждая клеточка моего организма расплющивается и становится похожей на раздавленную лягушку. Теперь в голове билась только одна мысль: 'Только бы адаптер не подвел'. В такие минуты я понимаю, как повезло мне и как не повезло первым космонавтам, которые только начинали осваивать гиперпространство. Их допотопные корабли не были оборудованы системами защиты и моим предшественникам приходилось иной раз несколько недель проводить в таком состоянии, погруженными в противоперегрузочные ванны. Как там Влад с застегнутыми руками, бедняга? Сила тяжести выровнялась, я посидела пару минут отдыхая и заново привыкая к своему телу.
Когда перед глазами перестали плавать разноцветные круги я щелкнула пряжкой, отстегиваясь, и заставила себя подняться. Голова слегка кружилась, желудок скрутился в тугой клубок и к горлу подкатила тошнота, я судорожно сглотнула, заставляя желудок занять свое законное место. Владу пришлось хуже, чем мне. Парень был бледен, глаза закрыты, голова откинута на спинку кресла. Порывшись в ящичке у кресла пилота, я вытащила флакончик нашатыря. Расстегнув ремни Влада, сунула ему под нос флакончик. Парень открыл глаза и попытался сконцентрировать на мне взгляд и постарался сесть прямо. Его организм немедленно отреагировал на это - Влад побелел еще больше, затем позеленел. Я едва успела наклонить его вперед, как парня стошнило. Он поднял на меня несчастные глаза и виновато прошептал:
В углу рубки, у самого пола, открылась небольшая ниша, из нее выкатился крошечный моющий пылесос, и весело гудя, принялся прибирать помещение.
- Ты как себя чувствуешь? - участливо спросила я.
- Такое ощущение, что по мне проехался каток, - попытался шутить он, - руки болят, Ань, можно снять наручники?
- Нет, - покачала я головой, помня Наташкино предупреждение насчет его веса и моей оторванной головы.
- Анечка, пожалуйста, хоть впереди тогда застегни, плечи выламывает, - заканючил он.
- Потерпишь, - огрызнулась я, злясь на его нытье и ситуацию в целом.
Убедившись, что умирать Влад не собирается, вернулась в свое кресло и принялась корректировать курс. Не очень хочется, что б нас занесло слишком далеко от Боры. Парень начал тихонько постанывать, пытаясь сыграть на моей жалости.
- Не скули! - приказала я, - Язык же у тебя не выламывало, когда тебя Мишель на иглу посадил, следователь хренов. Ты должен был понять, что с процедурами что-то не так.
- А я и понял, - тихо сказал он.
- Так чего ко мне тогда не пришел и не рассказал? - набросилась я на него.
- Я хотел, честно, хотел, - повинился он, - но после укола так хорошо становилось, спина совсем не болела, и работал как вол - ни есть, ни спать не хотелось. Вот, думал, дело закончу и сразу все расскажу. А когда опомнился, поздно уже было, без этой дряни жить не мог.
- Вот так бы и влепила тебе! - я замахнулась, он втянул голову в плечи и зажмурился. Я вздохнула и опустила руку. Он нерешительно приоткрыл глаза и посмотрел на меня.
- Продавать везешь, - зло засмеялся он, - шкурку попортить боишься - вид не товарный будет.
- Заткнись, пожалуйста, - попросила я, - а то, знаешь, у меня тоже нервы не железные и уже на пределе. Я ведь и мордой по стенам тебя повозить могу. Признаться, у меня уже руки чешутся.
- Так повози, - великодушно разрешил он, - а я тебя научу, как это правильно делается, что б больнее было и синяков побольше осталось, что б подольше болело.
- Спасибо, - с ухмылкой отказалась я, - уж в этом деле как-нибудь без советчиков обойдусь. Я хирург, и так тебя отвозить смогу, что за тебя даже Костик не возьмется.
- Ничего ты не сделаешь, - презрительно выплюнул он, - силенок у тебя не хватит, только грозить горазда, хозяюшка.
Я молча подошла к нему и рывком поставила на ноги, продела руку между его сцепленных рук, заставив согнуться пополам и потащила его по узкому коридору. Влад сопротивляться и не пытался - я вполне могла вывернуть или сломать ему руку.
Втолкнув Влада в ванну, резко крутанула свободной рукой кран, включая холодную воду. Воткнув его голову под струю воды, подержала в таком положении. Когда я отпустила его, Влад забился в угол, отплевываясь и отфыркиваясь. Он был весь мокрый, а так как вода была ледяной, скоро начал дрожать. Я стояла, согнувшись, упершись ладонями в колени тяжело дыша.
- Ань, прости, пожалуйста, - пробормотал он. - Я не хотел тебя обидеть, я не знаю, как так вышло, будто кто за язык тянул.
- Вставай, с тебя вода течет, надо переодеться, - устало проговорила я, - еще не хватало, чтобы ты простудился. Ты мне завтра здоровый нужен.
Влад заскользил ногами по мокрому полу, но все же сумел подняться без моей помощи. Мы прошли в каюту. Я достала из шкафа полотенце, рюкзак с вещами Влада и кинула все это на койку.
- Давай, - сделала я приглашающий жест.
- Аня, руки, - напомнил он, поворачиваясь и поднимая скованные конечности.
- Хорошо, - я звякнула ключами в кармане, - я тебя освобожу, пока. А после, как переоденешься, наручники вернутся на место. И не делай резких движений, иначе мигом отправишься в открытый космос, Икар ты мой, и полетишь аки горлинка, - Влад покорно кивнул, и я расстегнула наручники.
Он потер затекшие запястья и поводил плечами, восстанавливая кровообращение, я молча ткнула пальцем на койку, не позволяя расслабиться. Он быстро вытерся, переоделся в сухое, и со вздохом повернулся спиной, выставляя руки. Клацнули наручники, сковывая запястья.
Мы вернулись в рубку, и расселись по своим местам. Я сидела, отвернувшись, бессмысленно перебирая карты. Идти спать еще рано и себя надо чем-то занимать, на Влада смотреть не хотелось, не то, что вести с ним светскую беседу. Как же он меня достал! Сначала влез в дерьмо и меня за собой потащил, то, что я сейчас улетаю от станции, зовется не чем иным как должностным преступлением, а еще этот треп насчет продажи. Нет, дружок, теперь тебе так просто от меня не отделаться, мы пойдем в одной связке до конца.
В животе глухо заурчало. Желудок напоминал, что за сегодня в нем побывала только утренняя чашка кофе. Я поднялась и направилась на камбуз. Помещение камбуза напоминало больше мышеловку, чем кухню. Нормальной плиты здесь не было, на эту малюсенькую площадь уместились только кофеварка, микроволновая печь да миниатюрный холодильник. Я открыла тумбочку под микроволновкой и обнаружила там только походный рацион космонавта, состоящий из пятидесяти пакетиков, на которых были нарисованы различные блюда. Ну, ничего, завтра к вечеру я уже буду есть нормальную еду, приготовленную заботливыми руками Васены.
Я перебрала несколько пакетиков из фольги, в которые были упакован порошок полуфабриката, и остановилась на пакетике с этикеткой: 'Гусь, запеченный с яблоками и картофелем. 3 порции'. Никогда не могла представить себе, как они это производят.
Процесс приготовления полуфабрикатов очень прост. Содержимое пакетика высыпается в посуду для печи, заливается водой, размешивается и в микроволновку. А когда открываешь, с блюда на тебя смотрит жирный откормленный гусь с золотистой поджаристой корочкой, из зашитого пуза выглядывают запеченные яблоки, все это обложено аппетитными кружочками картофеля, полито майонезом и посыпано сверху зеленью. От одного вида начинаешь захлебываться слюной. На деле же все обстоит намного вульгарней - насколько готовое блюдо выглядит привлекательным и аппетитным, настолько же оно и безвкусно.
И, объясните мне Христа ради, как появляется на тарелке целый гусь, если я до этого безжалостно перемешиваю ингредиенты? Нет, я все же предпочитаю натуральные продукты всем этим новомодным штучкам. Что может быть вкуснее курочки, с хрустящей поджаренной на живом огне корочкой, золотисто-коричневой, с белым сочным мясом под ней истекающее горячим соком. Или борща, от которого исходит резковатый чесночный запах, а в тарелке плавает нарезанная соломкой свекла и картошка, через которую проглядывают кусочки мяса на мозговой кости, а посреди белой звездой на тебя смотрит густая сметана. Да я согласна, что бы приготовить все эти блюда требуется время, место и некоторая сноровка, но это можно есть!
Звонок микроволновки оповестил меня, что блюдо готово. Я открыла печку и извлекла гуся, поделила на две порции и, достав тарелки, крикнула: 'Эй, ты есть будешь? - ответа не последовало, - Влад, не выпендривайся!'. Тишина. Я выругалась и пошла в рубку.
Причина его молчания стала понятна, едва я увидела скорченную фигуру на полу. Дождались, у мальчика ломка. Он зажал в зубах воротник рубашки, чтобы ни заорать. Я с тоской подумала о безвкусном гусе лежащем на столе в камбузе. Но оставлять парня в такой момент было нечестно, ведь я тоже в этом виновата, хоть и косвенно. И как бы я не сердилась, надо присмотреть, так что с ужин откладывался.
- Совсем худо? - посочувствовала я.
- Холодно, - пожаловался он, отбивая дробь зубами, - болит все, ни рук, ни ног не чувствую... Тошнит.
- Ну, брат, - протянула я, - что ж ты еще хотел - за удовольствие надо платить.
- Аня, у тебя есть что-нибудь от этого? - с надеждой спросил он.
- От этого есть только доза, а ее у меня нет. Ты же видел - я с собой никаких лекарств не брала.
- Анечка, - нервно пробормотал он, - ты же доктор, сделай что-нибудь, на корабле должна быть аптечка.
- У меня ничего нет и сделать я ничего не могу. Тебе теперь остается только терпеть. Можешь кричать, если тебе так будет легче. Если ты обещаешь вести себя хорошо, я сниму наручники.
- А хорошо это как? Может мне сдохнуть, что бы доставить тебе радость? - вызверился он, прижимая колени к животу, сотрясаемый мелкой дрожью, глядя на меня снизу вверх горящими от ненависти глазами. Даже голова на миг закружилась от страха. Спасибо Господи, что у него ломка и он встать не может, иначе убил бы. - Пользуешься своим положением? Нравится смотреть, как кто-то мучается? Тебе не на врача надо было учиться, а палачом стать. Ты кого хочешь...
- Еще одно слово, - холодно прервала я, загоняя страх как можно глубже. У меня пока все преимущества - я прекрасно себя чувствую и твердо стою на ногах, эта мысль придала мне храбрости, - и я запру тебя в туалете, чтобы ты мне все здесь не загадил и пойду спать, и будешь ты тогда валяться один и жаловаться унитазу. А одному всегда тяжелее.
- Уж лучше одному, чем с тобой, - парировал он.
- Хорошо, договорились, ты сам этого хотел. Вставай. - Глотая обиду, как можно спокойнее проговорила я.
Влад поднялся и кое-как добрел до санузла, я его не торопила, у нас целая ночь впереди. Он завалился в узкое тесное помещение, в котором еле-еле соседствовали унитаз и душ, места на полу было ровно столько, что бы можно было стоять, поэтому пришлось ему разместиться в душевой кабинке. Пристегнув его руки к стойке душа, я вышла и притворила дверь.
...Перехватив руками наручники, подтянулся, усаживаясь удобнее и закрыв глаза прижался затылком к холодному металлу, стараясь ни о чем не думать. Надо передохнуть, пока есть время. Если думать, голова развалится на части, а этого нельзя. Он сызнова вживался в поистершуюся шкуру скота, физически чувствуя, как на шею ложится неподъемное ярмо, давит беззащитные плечи, клонит к земле.
Приступ пришел неожиданно, скрутил болью, заставив выгибаться порывисто дыша сквозь стиснутые зубы. Не будь наручников упал бы давно. Боль. Сплошная, непрекращающаяся боль, дробящая кости, перемалывая вырванные мышцы, не дающая и секундной передышки. Боль стекалась к мозгу раскаленными потоками, собираясь в огненный океан. Океан отрезал сознание от действительности, заставляя метаться в панике, биться в животном ужасе о невидимые границы очерченные болью, рассыпаться мириадами безумия подминающего под себя остатки воли и гася рассудок.
Тусклая желтая лампа под потолком больным глазом освещала металлические стены тюрьмы. Человек, изредка выныривающий из болевого бреда цеплялся за этот болезненный свет. Он ненавидел эту лампочку, ненавидел впившиеся в запястья браслеты, тело, само ставшее тюрьмой, ненавидел хозяйку. Ненависть стала якорем, за который зацепился истерзанный рассудок и остатки воли. Ненависть разгоняла туман и позволяла не скатиться в безумие. А потом снова наступала боль и сил терпеть уже не было. Человек завыл...
Гусь безнадежно остыл и никуда не годился. Теперь я, кажется, знаю какой вкус у старой кожаной подметки. Я без удовольствия жевала кусок синтетического мяса, пытаясь убедить свой желудок, что это если и не вкусно, то хотя бы полезно. Кое-как справившись с половиной порции, я отодвинула от себя тарелку и пошарила на полках, отыскивая что-нибудь более удобоваримое - под руки попадалась только большая пачка чая. Ладно, если я не могу поесть, так хоть наполню желудок жидкостью.
По кораблю разнесся душераздирающий вой, заставивший меня подскочить и выругаться - немного кипятка из чайника попало на руку. Я заварила крепкий чай. Напиток получился ароматным и вкусным, но удовольствия не принес, оказывается, нельзя нормально существовать, когда у тебя под боком кто-то душераздирающе орет. Взяв чашку, переместилась в кабину, надеясь, что там чуть потише. Интересно, сколько смогу просуществовать в кабине, задалась я вопросом, лениво перелистывая странички журнала, который нашелся под моим сиденьем, и прислушиваясь к отдаленным крикам, прорывающимся сквозь закрытую дверь.
Шум создаваемый Владом стал тише. Скорее всего парень выдохся или просто охрип. Угомонился, наконец, с облегчением подумала я. Выпила еще чашку чая и уже решила идти спать, как продолжительное молчание Влада меня насторожило. Надо пойти посмотреть, как бы не окочурился ненароком.
В неровном свете тусклой лампочки, которую уже давно пора заменить, помещение душевой казалось еще меньше, чем на самом деле. Влад обессилено повис на руках, уронив голову на грудь и вытянув в проход длинные ноги. Я подняла его голову и заглянула в лицо, в желтоватом свете лампочки и не поймешь сразу - то ли он просто бледный, то ли уже посинел. От подобной перспективы у меня начали мелко дрожать пальцы.
Я дотронулась до его шеи и почувствовала под пальцами немного замедленный, но довольно уверенный пульс. Влад не нашел ничего лучшего как потерять сознание, было от чего на него разозлиться, теперь придется тащить его в каюту. Хотя, в его теперешнем положении потеря сознания неплохой способ избавиться от боли. Но мне-то от этого не легче.
Я расстегнула наручники и Влад тряпичной куклой завалился набок, но в себя не пришел, ни брызги холодной воды в лицо, ни шлепки по щекам ни к чему не привели. Черт, придется ставить капельницу, почистить кровь. Иначе привести его в чувство будет затруднительно. Я ему, естественно, соврала, что не взяла с собой лекарств. Все, что могло понадобиться лежало в рюкзаке, но он был в каюте, а туда еще нужно добраться. Конечно, можно сделать все и здесь, но старый профессор вдолбил в мою глупую голову, что санузел не лучшее из мест для медицинских манипуляций, за исключением двух, трех в которых это помещение принимает непосредственное участие.
Я попыталась тащить Влада за руки, но это оказалось невозможным, он все время упирался в пол головой. Изрядно намучившись, я решила наплевать на все медицинские и этические каноны и, схватив за ноги, потащила, как покойника, вперед ногами.
Кое-как затолкав парня в каюту, я остановилась передохнуть. Осталось самое сложное - взвалить его на койку. Собравшись с остатками сил, я подхватила парня под мышки и, приподняв тяжелое тело, рывком закинула на койку, хорошо еще кровати на 'Беркуте' низкие.
Я хотела его раздеть, но настолько устала от перетаскивания тяжести по пересеченной местности, что ограничилась расстегнутыми штанами и рубашкой. Разложив на столе нужные медикаменты, решала с чего начать. Влад слабо шевельнулся и посмотрел на меня мутным взором.
- Аня, - позвал он охрипшим голосом.
- Я здесь, - откликнулась я, наклоняясь к нему, - все хорошо, лежи спокойно.
- Аня, что со мной?
- Ничего страшного, - я постаралась его успокоить, - все, так как должно быть. Это абстинентный синдром, а попросту - ломка. Это проходит каждый наркоман, не получивший во время дозу. Некоторые выходят из этого состояния неделями. Я сейчас поставлю капельницу, немножко почищу кровь и ты сможешь поспать. Вытяни руку, мне надо установить систему.
После почти трех часового пребывания в тесной душевой кабинке в полном одиночестве Влад вел себя тихо и послушно.
- Сапожники, - проворчала я, наблюдая как лекарство пошло по системе, - докололись - все вены ушли. Сейчас откапаемся и лучше будет, завтра у нас будет долгий и нудный день.
- Ты меня все-таки продаешь, - с каким-то мазохистским наслаждением заявил он, откидываясь на подушки, и добавил с грустью, - я же все понимаю, сильно хлопотный получился.
- Не мели чепухи, - почти простонала я, - на Боре и городов-то толковых нет. К тому же ты мне слишком дорого дался, что бы вот так с тобой просто расстаться. Я еще успею тебе нервы попортить. Ты меня, кстати, очень обидел, но об этом позже. Я везу тебя на Бору лечиться. В наркологию тебе нельзя, если Дмитрий Петрович об этом узнает, он тебя просто выпрет и все. Еще повезло, что тебя Ника подстраховала - первая заметила и ко мне пошла.
- А я обидел ее, не за что! - в ужасе спохватился он.
- Вот именно, - подтвердила я, - уж не знаю, простит ли она, шибко обижалась.
- Простит, обязательно простит, - с жаром проговорил он, прикрывая глаза ладонью, - она хорошая. На пузе буду ползать грехи замаливая. Ань, а как же перед тобой-то? - он снова приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.
- А никак, - пожала я плечами, укладывая его обратно, - за меня ты ответишь, перед тем к кому мы летим. Уж он-то из тебя душонку вытрясет и наизнанку вывернет.
- А к кому мы летим? - почти шепотом спросил успокоившийся Влад.
- Много будешь знать - скоро состаришься, - ухмыльнулась я.
Я сняла пустую капельницу и пошла немного отдохнуть, оставляя парня наедине с его мыслями и чувством вины - пусть помучается, ему полезно.
...После капельницы поставленной Аней уже не было так больно, как в начале, так что он уже мог справляться с тошнотой и терпеть боль, накатывающую долгими тягучими волнами. Промучившись несколько часов, Влад забылся беспокойным сном. Проснувшись, почувствовал себя настолько сносно, что смог самостоятельно подняться. Все происходившее вечером казалось кошмаром, закончившимся на удивление без особых последствий, только мышцы немного побаливали. Сходив в душ и сменив пропахшую потом одежду Влад заглянул на камбуз, есть не хотелось, а впрочем, и съедобного там ничего не было. Пошарив по полкам, Влад отыскал жестянку с кофе.
Вчера он вел себя отвратительно и теперь придется долго налаживать с девушкой нормальные отношения, а самое лучшее для этого начало сварить кофе, без которого Аня с утра пребывает в отвратительном настроении. Успокоенный ее словами, что она не собирается его продавать, Влад стал смотреть в будущее более оптимистично. Залив в кофейник воду, осторожно, руки все еще дрожали, насыпал в фильтр кофе.
На Аню он не сердился, признавая ее правоту, несмотря на несколько часов проведенных наедине с невыносимой болью и страхом. Еще не известно чтобы сделал он, окажись на ее месте. Влад коротко вздохнул и потер лицо руками, прогоняя туман, временами застилающий глаза. Кофейник выдохнул облако серебристого ароматного пара и щелкнул отключаясь. Достав с полки кружки, Влад налил кофе. Посмотрев на свои дрожащие руки, нести кружку не решился и пошел будить хозяйку...
Я проснулась от ощущения, что на меня кто-то пристально смотрит. Полежала немного с закрытыми глазами, надеясь, что Владу надоест стоять надо мной, и он уйдет, а я смогу перевернуться на другой бок и спать дальше. Но он не думал уходить, и мне пришлось открыть глаза. Влад стоял на коленях перед кроватью и насторожено вглядывался в мое лицо. Я отметила, что сегодня он выглядел намного лучше, капельница и сон пошли ему на пользу. Вон, даже побрился.