Аннотация: К какому жанру отнести яркие картинки детства? Не знаю...
КОГДА Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ
ПЕРВЫЙ ВЫХОД
Когда я был маленьким, меня родили на свет. Ужас! В тот день я совершенно не был готов к переменам. Меня мучило дурное предчувствие. Я бы подождал до завтра, или до послезавтра, но меня никто не спрашивал. Сначала из бассейна, где я плавал, спустили воду. Стало холодно. Потом меня стали выталкивать, и я испугался. Я долго упирался, и поэтому мама рожала меня целый день с утра до вечера. Она совсем замучилась. А врач тихо сказала акушерке:
- Наверное, мертвый.
Но я был живой. И очень недовольный. Меня больно схватили за голову и потянули. И вытащили. Я обиделся, закрыл глаза и молчал, чтобы подумали, что меня нет. Но тетка в белом халате зачем-то больно ударила меня. Тут уж я не сдержался и заорал от боли и обиды. Глаза открылись, и из них полились слезы. До этого я еще ни разу не плакал. Ничего хорошего сквозь слезы я не увидел. Все было незнакомо, непонятно и страшно.
С тех пор в день рождения у меня всегда плохое настроение.
ТВОРЧЕСТВО
Когда я был маленьким, то жил сначала в коляске. В общем-то, там было неплохо. Хотя и тесновато. Потом меня перевели за решетку, в кровать. Наверное, за плохое поведение. Кроватка моя стояла у стены. Лежа на спине, я часто смотрел на эту стену. Не потому что на ней было что-то интересное. Стена была скучная - белая и пустая. Просто она стояла прямо перед глазами. Я все смотрел и смотрел на нее, пока однажды не почувствовал какое-то странное чувство. Как будто что-то раздражало меня. Я не знал, что со мной происходит, но был уверен, что должен что-то сделать. Когда родители вышли из комнаты, я схватился за решетку кровати и встал. Что-то внутри толкало меня. Я прошелся вдоль стены по кровати, но это было не то. Тогда я протянул руку к стене и провел линию. Еще одну. Туда-сюда. Туда-сюда. ОНО!
И с упоением я принялся рисовать. Это был первый рисунок в моей жизни.
Когда вернулись родители, то увидели целое панно: разрисованную моими какашками стену.
Тогда я впервые понял, что я творческая натура.
ПУТЕШЕСТВИЕ
Когда я был маленьким, мы с родителями жили в старом деревянном доме. Еще в доме жили соседи и крысы. И тех и других было много. У нас была одна маленькая комната. Туалет для взрослых находился во дворе, а у меня был горшок. Вода - в колонке на улице. Кухня была одна на всех. Там стояла печка, на которой мама грела для меня воду и кашу. Иногда по ночам крысы бегали по полу. Однажды мама заплакала и сказала:
- Нет, так нельзя!
И попросила бабушку немного со мной понянчится. Бабушка с радостью согласилась. Было мне одиннадцать месяцев. И мы с мамой поехали к бабушке с дедушкой. Ехали на машине, на поезде, на автобусе. И главное - летели на самолете. Потому что бабушка жила далеко - на Дальнем Востоке. Ничего не помню.
Тем не менее я целый день парил над облаками. И это даром не прошло.
Я полюбил путешествия.
КОРОЛЬ
Когда я был маленьким, то подружился с одной собакой. Во дворе бабушкиного дома стоял маленький домик, который назывался конура. В этой конуре и жил мой лохматый приятель. Его звали Рекс. Если бы я знал тогда, что Рекс в переводе с латинского языка означает Король, я бы очень удивился. Рекс был совсем не похож на короля. Он был дворнягой. Уши у него были лопоухие. Глаза добрые. А хвост - колечком. Мы с Рексом очень дружили. Если мне доставался бутерброд с вареньем, я всегда давал Рексу откусить. А Рекс иногда оставлял для меня косточку. Частенько мы забирались вдвоем в конуру Рекса. Когда бабушка звала: "Рекс!" или "Внучек!" - обычно приходили мы оба.
БОЧКА
Когда я был маленьким, то любил гулять в саду. У бабушки с дедом была половина дома. Перед домом был двор. А за домом - сад и огород. Сад был небольшой, но так как я сам был мал, сад казался мне лесом. В саду росла высокая трава, в которой хорошо было прятаться и играть.
На углу дома стояла большая бочка. Я всегда хотел посмотреть, что у нее внутри. Мне казалось, что там кто-то живет. Однажды я решился. Подтащил старое ведро, ящик, доски, банки. Поставил все друг на друга. Получилась пирамида. Я забрался на нее и заглянул внутрь бочки. Там было темно, пусто и сыро. Бочка была такая глубокая, что я не удержался и крикнул басом:
- Ого-о-о!
Бочка рассердилась и толкнула мою пирамиду. Пирамида рассыпалась, и я упал в бочку. Испугался. И заплакал. Стал звать бабушку:
- Баба! Баба!
Но она не слышала. Была занята хозяйством. А мне было страшно. Мне казалось, что бочка меня съест. Я плакал, плакал... А потом устал. И заснул.
Меня долго искали. И в доме, и во дворе, и в саду, и на улице. Но никто не додумался заглянуть в бочку. Бабушка сильно волновалась. И решила идти в милицию.
Когда я проснулся, наступил вечер. Прямо надо мной сияли звезды. Много-много. Одна звезда была особенно яркой. Она подмигивала мне. И я улыбнулся. Я стал стучать по бочке и кричать, но не от страха, а чтобы меня нашли. Задрав голову, я все время смотрел на звезду. А она меня успокаивала:
- Не бойся! Я здесь. Я не уйду.
Тут я услышал, как заскулил рядом Рекс, наша собака. Он скреб по бочке когтями и лаял. А потом большие руки подняли меня вверх, к звезде, и она сказала голосом деда:
- Наконец-то! Ну, напугал ты нас, засранец!
С тех пор я люблю смотреть на звезды.
ПЧЕЛА
Когда я был маленьким, то любил бегать с ребятами по зеленому лугу. На лугу рос сладкий клевер и паслись лошади. Лошади ели траву, а мы сладкий клевер. Однажды я босой ногой наступил на что-то острое. И закричал. Этим острым оказалась пчела. Она больно меня ужалила. Нога распухла. Я очень сердился на пчелу и плакал от боли. Тут девочка Женька сказала:
- А пчела умерла.
- Почему? - спросил я.
- Она всегда умирает, когда выпускает жало.
И я перестал сердится на пчелу. И расстроился. Потому что мне стало жаль пчелку. Ведь она собирала мед и была не виновата, что на нее наступили. А мед такой вкусный!
С тех пор я с уважением отношусь ко всему живому.
ВТОРОЙ РАЗ
Когда я был маленьким, то однажды умер. Первый раз в жизни. Сначала я заболел, и лежал в больнице. Мне становилось все хуже и хуже, а врачи не могли ничего сделать. Они сказали бабушке:
- Мы не знаем, как его лечить. Ничего нельзя сделать.
Бабушка заплакала и сказала, что забирает меня домой. Врачи кричали:
- Нельзя! Нельзя!
Но бабушка просто завернула меня в простыню и ушла.
Дома у меня стали холодеть ноги, и перестало биться сердце.
И тогда бабуля схватила меня, стала растирать, массировать, бить по щекам, делать искусственное дыхание.
Снова, снова, снова.
Она обложила меня грелками, закутала в одеяло и носила, носила по комнате. Говорила, пела, причитала, молилась, ругалась. Она никого не подпускала ко мне. И только щупала меня, слушала и снова и снова пыталась меня разбудить. Сердце мое стучало еле-еле. Бабушка не останавливалась весь вечер, всю ночь и утро. И когда присела отдохнуть на минуту, я открыл глаза и сказал хрипло:
- Ба, дай компотику!
Очень я любил компот.
И тут бабушка упала без чувств.
С тех пор я не боюсь смерти. Вообще о ней не думаю. Второй раз умирать не страшно.
КАЧЕЛИ
Когда я был маленьким, то очень любил качели. Приучил меня к этому дед. Он приходил с работы, садился, клал ногу на ногу, а на ботинок сажал меня. И говорил:
- Поехали!
Или:
- Полетели!
И я летал на его ноге: вверх-вниз, вверх-вниз. До сих пор мне снится иногда его качающаяся нога.
Потом я стал тяжелее, и дед устал. Он сказал:
- Хватит! Ты уже большой! Это для маленьких!
Я заплакал.
Тогда дед взял веревку. Я решил, что он будет драться. И спрятался под стол. Но он пошел в сад. Я за ним. В саду росла яблоня с толстыми ветвями. К самой толстой ветке дед привязал веревку с дощечкой. И теперь я мог качаться, сколько хочется.
Приходила Женька и другие ребята с улицы, просили меня:
- Дай покататься!
Было очень приятно чувствовать, что у меня есть что-то важное. Хотелось, чтобы приятное длилось подольше, поэтому я не торопился слезать. Ребята обиделись и ушли. Даже Женька. И долго не ходили в гости. А увидев меня возле дома, кричали:
- Жадина! Жадина-говядина, соленый огурец! На полу валяется, никто его не ест!
Я пожаловался бабушке.
- А ты не жадничай! - кратко ответила она. - Жадных никто не любит.
Я хотел, чтоб меня любили. Поэтому пошел к забору и стал ждать, пока не появится кто-то из ребят. По улице шла Женька. Она специально не смотрела в мою сторону. Я закричал:
- Жень! Иди кататься! Я не буду больше жадным!
Женька поглядела на меня искоса, но ничего не ответила. И ушла.
Так я перестал быть жадным.
А Женька потом пришла.
ВОЙНА И МИР
Однажды Женька повела меня в клуб. Там шел фильм про войну. Раньше я в кино не ходил, потому что был маленький. Мы с пацанами любили играть в "войнушки" и другие мужские игры. Фильм про войну мне очень понравился. На экране много стреляли, кричали "ура!" и побеждали фашистов. Фашисты были плохие, а наши - хорошие.
Я слышал от бабушки, что дед был на войне. Когда он пришел с работы, я быстро устроился у него на ноге и весело потребовал:
- Деда, расскажи про войнушку! Как ты фашистов убивал!
Дед нахмурился, снял меня с ноги и сказал:
- Война - говно!
Я обиделся и побежал жаловаться бабушке. Слово "говно" я хорошо знал. Все пацаны им пользовались. Поселок был шахтерский, и взрослые тоже употребляли разные слова. Бабушка набросилась на деда. Тот хлопнул дверью и ушел из дома.
Поздним вечером он пришел пьяный. Что-то пел, кричал, размахивая руками. Потом подошел к моей кровати и сказал четко и ясно:
- Война - это говно!
Я хорошо это понял. И с тех пор не люблю войну. Любую.
НА ГОРЕ АРАРАТ...
Когда я был маленьким, то не выговаривал некоторые буквы. Вместо "лодка" я говорил "водка". Вместо "рак" выходило "вак". И так далее. Получалось очень смешно. Но не для меня. Еще маленьким я понял, что люди очень любят, когда у других что-то плохо, если у них самих это хорошо.
Я переживал. Тогда мама повела меня к логопеду. Логопед сказала:
- Покажи язык!
Я насупился. Я решил, что доктор надо мной издевается, ведь язык показывать неприлично. Тогда доктор сама показала мне язык.
Я растерялся, но потом улыбнулся. И высунул свой язык.
- Ну, - сказала логопед, - с таким шикарным языком мы быстро все исправим!
Когда мы с мамой вернулись домой, я стал перед зеркалом и начал загибать язык так, как показывала врач, и с загнутым языком произносить разные дурацкие звуки.
- Де-де-де-де-де-де-де!
Сначала получалось не очень хорошо. К тому же я смущался, что похож на дятла или на лягушку.
Постепенно речь становилась все лучше. И я уже бодро тараторил:
- На горе Араррат растет крупный виноград! Ехал грека через реку. Видит грека в реке рак. Старый барабанщик, старый барабанщик, старый барабанщик крепко спал!
С тех пор я понял, что нужно быть терпимее к людям, у которых что-то не получается или не так как у других.