Аннотация: Главный герой произведения имеет возможность попасть в прошлое, чтобы увидеть те преступления, которые не попали в следственное дело в своем настоящем виде.
Временное зеркало убийц.
Трептенев - неприметный убийца.
Мы встретились случайно. Наверное, правильно будет сказать, что странно это вышло. Я часто бываю в исторической части города. Там, где есть пища моему воображению и созерцанию, где сохранилось присутствие старины, причем, что в прямом, что и в переносном смысле. Тихие, патриархальные улицы, на них старые дома, каждый из которых видел гораздо больше, чем автор этих строк. Но я несколько отвлекся. Так вот, я заметил человека, он уже несколько раз попал в моё поле зрения. Случалось это в разных местах, случилось на протяжении как минимум двух часов, и, что естественно, данное показалось мне не особо приятным. Я сразу решил, что этот человек по какой-то причине следит за мной. Как-то тут же стало не по себе. Представьте себе, что такое необычное действо произошло с вами. Какими были бы ваши ощущения. Уверен, что из не самого приятного разряда. Так и я, только, взяв необходимую паузу, дальше я решил проверить: всякое ведь может быть, и часто бывает, что причина в совершенно другом, что тебе просто на просто привиделось, померещилось.
В общем я специально пошел в сторону Воскресенской церкви. Я намеренно хотел побродить внутри уютного церковного двора, ну, и конечно, проверить свою догадку. Пока шел, то ни разу не обернулся назад, только когда оказался на месте, и то не сразу. Мои опасения подтвердились. Этот человек последовал за мной. Он то же оказался в церковном дворе.
Надо было что-то решать. Мысль, которая пыталась заставить меня, взять и быстренько удалится, поскорее заскочить в автобус, скрыться - не получила продолжения, хотя была сильной, и если бы следящий за мной человек имел угрожающую внешность, особую принадлежность к определенным кругам или что-то еще в этом роде, то наверное бы. А так, так незнакомец выглядел нормально, положительно. Это был мужчина примерно моих лет. Очень, скажу вам, учтивый и воспитанный. Потому что я видел, как он здоровался с людьми, как он помог женщине поставить тяжелую сумку в багажник автомобиля. Да и его лицо, оно не выражало чего-то затаенно отрицательного вовсе, скорее, что наоборот. Вот поэтому и ставило меня всё это в некоторую растерянность. Лишь спустя еще минут пять, я решился на смелый поступок. Решил взять и подойти к этому человеку. Всё же было довольно не по себе. В последний момент чуть не передумал, но смог переступить сомнения.
- Здравствуйте, меня разбирает любопытство, я постоянно вижу вас рядом с собой - всё же неуверенно озвучил я, ощущая присутствие заметного нервного напряжения.
- Всё правильно, я уже не первый раз за вами наблюдаю. Я хорошо вас знаю, вашего друга Сергея Владимировича - широко улыбнувшись, произнес незнакомец, а я тут же вспомнил свою встречу с Сергеем Владимировичем, близкие параллели вылезли наружу, что-то похожее на происходящее сейчас было и тогда, когда я познакомился Сергеем.
- Интересно - произнес я.
- Мне вот куда более интересно было, когда я узнал о вас, о том, что вы пишите очень необычные романы. Я подумал: вот что мне нужно. Эта история, о Вышерядове Афанасии, знаете, я ведь был с ним знаком.
После этих слов по моей коже пробежали неприятные мурашки. Получается, что я ошибся, что этот человек, как бы сказать, совсем не имеет никакого отношения к чему-то положительному, а всего лишь умелая маскировка.
- Продолжайте - сказал я, теперь не зная, как мне себя нужно вести.
- У вас есть определенная харизма, так что ли, можно назвать это талантом, только с этим понятием сейчас всё обстоит не так уж просто. Но мне очень сильно понравилась ваша книга о старом кладбище. Хотя многие её нещадно ругали, за слишком художественные и длинные описания, за довольно пространные отступления. Знаете, не стоит обижаться или переживать, ведь на каждого не угодишь. Тем более, вы знаете о том, что очень уж много тех, кто ничего не делая, может рассуждать таким образом, что он и есть центр вселенной.
В голосе незнакомца не было чего-то напряженного. Он говорил легко, с открытым, дружелюбным отношением, и я вновь почувствовал сомнения в своем отношении к нему.
- Таковы нынешние правила. Потребитель - это и есть центр мира, ибо и весь мир именуется миром потребления, вот поэтому я и не обижаюсь на подобные мнения, я не обращаю на это никакого внимания. А вам спасибо, что положительно оценили мою работу.
- Да, конечно, так вот, я действительно следил за вами. Мне было интересно, чем вы интересуетесь, где бываете, как бы вам сказать, но меня зовут Дмитрий Иванович.
Сразу после этого Дмитрий протянул мне руку.
- Андрей Александрович - ответил я.
- Так вы из компании господина Рутберга? - неожиданно спросил я, мгновением решил покончить со всеми вопросами и сомнениями.
- Что вы, боже упаси, и вам желаю держаться подальше, хотя знаю, что вам с вашим другом придется иметь дело с этой неприятной компанией. Ужас или обыденность, но в пределах нашего старого города много всего интересного и необычного. Так значит, нет, я не из компании мистера Рутберга. Я знаю об этом человеке, если так можно сказать. Он появился у нас в середине прошлого века. Хотя, о чем это я, вы и без меня это прекрасно знаете.
- Вы из хранителей душ? - спросил я, у меня было странное ощущение, что это вот такая игра, что я должен задавать свои вопросы подобным образом, и что я сам поставил себя в такое положение.
- Опять мимо, но видите же, сколько всего интересного. Я, нет, я тоже из необычного, поэтому и не тороплюсь вас удивить. Жду подходящего момента, боясь вас спугнуть, а значит, опасаясь, что вы не согласитесь на общение со мной. Вы, конечно, слышали о господине Василькове, о Скупихвостове. Так вот, я как бы, но не знаю, я ближе к этим господам.
- Вы современник купца Василькова - изумленно проговорил я.
- Да, в этом и есть моя необычность.
К этому времени мы как-то незаметно оказались на лавочке. Над нашими головами, создавая тень, шумели листья старого клена, а напротив нас, стоял памятник, он же могильная плита, известному церковному подвижнику, миссионеру и проповеднику.
- Изумлен этим, трудно подобрать слов. И вы следили за мной, чтобы изучить что же мне интересно? Только с какой целью? - произнес я, чувствуя себя довольно необычно, хотя мне, как, казалось бы, уже нужно было бы привыкнуть к несколько особым обстоятельствам и событиям.
- Хочу предложить вам некоторое дополнение к вашей творческой деятельности. И, конечно, не знаю, как вы отнесетесь к этому. Боюсь, что у вас не будет на это времени или что еще. Но формат хороший, пусть и без присутствия чего-то особо мистического, лишь фрагментарно.
- А что за формат? - спросил я.
- Ну, это обычные истории из жизни нашего города, людей, которые уже ушли, унеся с собой много интересного. Читая вашу книгу, я понял, что вам интересно это, или я ошибаясь?
- Нет, не ошибаетесь. Тем более, вероятно, что вы что-то знаете о хранителях душ - чувствуя возрастающий интерес, сказал я.
- Естественно знаю, все, кто находится по другую сторону пространства, знают об этом, но и вы, и еще очень редкие люди из тех, кто был посвящен в сущность того, во что многим не захочется верить.
- Не захочется верить? Вы сейчас что имеете в виду?
- Людям ведь гораздо проще и легче верить в существование вечной жизни в раю, бояться того, чтобы не попасть в адское чистилище. Разве я не прав? Поправьте меня, но мне думается, что вы со мной согласны. И скажите, вот вы ведь кому-нибудь рассказывали о том, что происходит с душами людей после того, как они уйдут из данной плоскости. Как эти люди реагировали на ваши слова, если это, конечно, имело место быть.
Сейчас Дмитрий Иванович добродушно улыбался. Мне так же стало легко и комфортно. Не стану лишний раз упоминать, что меня переполнял интерес и странная радость от случившейся встречи. Ведь меня действительно сильно заинтересовало то, что предлагал мне мой новый знакомый.
- Как реагировали? Догадаться несложно. Они, в лучшем случае, считали, что я шучу, что это очередная писательская выдумка, ну, а в худшем варианте, они думали, что у меня не все дома.
Озвучив свой ответ, я не удержался засмеяться, вспомнив, как случились разговоры на тему хранителей душ.
- Не удивлен, только вот, вы не озвучили, почему вспомнили об этом - сказал Дмитрий Иванович.
- Как же, ведь я и есть один из этих самых хранителей душ - с некоторой гордостью поведал я.
- Да, этого я не знал, но получается так, что моё предположение попало в точку, на подготовленную почву. Хотя как-то... - в этом месте Дмитрий Иванович замолчал, он вроде бы подбирал слова, а я не удержался.
- Вы хотели сказать: что я сам должен быть в курсе очень многих историй.
- Да, именно так.
- Слава богу, что эта функция мне недоступна, ну, лишь временами, через странные сны и видения. Но при этом мне очень трудно что-то упорядочить, и чтобы воссоздать какую-либо историю, то мне нужно будет придумывать, дополнять примерно процентов семьдесят, никак не меньше этого - озвучил я то, о чем сейчас и думал.
- А почему так? - спросил Дмитрий Иванович.
- Не знаю, но имею информацию, что так называемые хранители тоже находятся в разной степени вовлечения, как бы лучше выразиться - ответил я.
-Да, но думаю, что это даже к лучшему. Значит общение со мной не будет для вас лишним. Только еще хорошенько подумайте, а то знаете, не хочется вас напрягать, ставить в неловкое положение. В любом случае вы вольны взять паузу, отдохнуть. Я не стану вам досаждать. Напротив, я бы хотел стать человеком, который стал бы вашим помощником. Я никуда не тороплюсь, у меня много времени. Не знаю, можете ли вы представить, но у меня целая бесконечность времени. Так что я к вашим услугам.
- Нет не представляю, но вы обязательно поведаете мне обо всем этом. Еще скажу, что принимаю ваше предложение, жду вашего рассказа о вас самих, ведь обо мне, как я полагаю, вы уже многое знаете, хотя оказалось, что не всё - к этому моменту я говорил уже совершенно расслаблено, я не думал, насколько и как у меня хватит времени, и такое бывает, не хочется задумываться о аспектах негативного характера, когда целиком поглощает лишь положительная, плюсовая сторона дела, пусть всё придет позже, нет в этом чего неестественного, так обычный эмоциональный перекос.
- Тогда по рукам, а встретится будет просто. Как только вы окажитесь в пределах старого города. Нет, давайте более определенно. Сквер возле театра юного зрителя, на любой из лавочек, и через пять минут появлюсь я, возникну со стороны самого театра, не привлекая к себе никакого внимания, ведь там шикарная растительность.
- Ну, и народу хватает - улыбнулся я.
- Ничего страшного - улыбкой же отреагировал Дмитрий Иванович.
- А как ваша фамилия, простите за бестактность - спросил я.
- Хотите навести справки в исторических архивах? - рассмеялся Дмитрий Иванович.
- Нет, даже не думал об этом - честно ответил я.
- Самойлов Дмитрий Иванович.
- Прокофьев - начал я.
- Я знаю - не дал мне договорить Дмитрий Иванович.
- Ну и хорошо - отреагировал я.
- Действительно, а теперь позволю себе с вами распрощаться - поднявшись с лавочки, сказал Дмитрий Иванович.
Я поспешил протянуть новому товарищу руку, еще подумал о том, что насколько же старомодно он может говорить. Тут же отбросил эту мысль куда подальше, ведь ничего сверхъестественного в этом нет, потому как Дмитрий Иванович представитель той эпохи, в которой всё выглядело иначе. Но при этом всё было похоже. Такое странное сопоставление мелькнуло в моей голове, но я не стал отвлекаться.
- До встречи, Андрей Александрович.
- До встречи, Дмитрий Иванович.
После Дмитрий Иванович быстро двинулся к выходу. Я наблюдал за ним. Я ждал, что через секунду, через другую, его фигура исчезнет, просто растворится в пространстве. Ожидания обманули меня. Дмитрий Иванович лишь свернул влево, начал спускаться вниз по тротуару, ну, а после исчез, еще раз повернув, став недоступным моему взгляду. Никакой мистики, никакого волшебства. Ведь я так же поспешил на выход, и, остановившись, чтобы закурить, вновь увидел Дмитрия Ивановича, который продолжал идти, который был уже довольно далеко от меня.
Мелкий, противный дождь орошал землю. Он же временами срывался на включение яростных ударов холодной влаги с неба. Неудивительно, что тротуары центрального проспекта, по обе стороны, состояли из разноцветных зонтов, где всё же преобладал черный. Мне было это видно, находясь на некоторой возвышенности, в районе центральной почты, смотря в правую сторону, где улица заметно спускалась вниз. Глупо, но именно поэтому сейчас я мог определить: зонтики какого цвета предпочитают мои земляки. Черные, да и они отлично сочетались с погодой. Хотя всего несколько часов тому назад светило солнце. Пусть быстро двигались облака и тучи, но ведь были же радующие глаз прояснения, и если бы не это, то, возможно, что я не отважился выбраться из дома. Об этом и думал, подходя к условленному месту, где должна была состояться встреча с Дмитрием Ивановичем.
В пространстве сквера не было совсем никого. Я постелил на поверхность скамейки полиэтиленовый пакет, принял сидячее положение, а спустя несколько секунд закурил сигарету. Не успел я сделать и пары затяжек, как появился Дмитрий Иванович.
- Погода какая-то не очень, наверное, зря я это - пробормотал я, протягивая ему руку.
- Мне на погоду всё равно - ответил мне он.
- Ну, тогда ладно - проговорил я и поднялся на ноги.
- Не против, если мы совершим небольшую экскурсию - спросил у меня Дмитрий Иванович.
- Нет, не против, я для этого, собственно, здесь и нахожусь - ответил я.
- Отлично, тогда не будем терять времени, тем более, погода, кажется, восстанавливается - сказал Дмитрий Иванович и тут же сделал жест рукой, указывая мне на ощутимое просветление на небе.
Непогода смещалась к западу. На востоке было совершенно чистое небо.
- Далеко нам? - спросил я, когда мы покинули площадь небольшого, но очень уютного сквера, расположенного в самом историческом центре нашего города.
- Да, я хочу тебя пригласить, побывать на новом городском кладбище, а это за городом. Ну, ты должен знать.
- Да, конечно, не один раз там бывал. У меня там родители, тетка и двоюродный брат.
- Вот и прекрасно, извини, я не о том, что там твои близкие люди, я о том, что хорошо знакомо это место. Думаю, что можно было бы вообще ничего этого не говорить. Пойдем, я одолжил у одного своего товарища автомобиль. Не бойся, я отлично управляю этим современным средством передвижения, так уж вышло.
В общем-то беззаботно говорил Дмитрий Иванович. Я ведь даже не успел провести какие временные параллели о том, что Дмитрий Иванович и автомобиль не являются современниками в прямом смысле, но и сказать, что уж совсем незнакомы тоже нельзя, ведь Дмитрий Иванович, как я уже понял, частенько и спокойно имеет возможность находиться в этом, нашем времени.
А автомобиль находился неподалеку, в одном из дворов. Ехали мы быстро, и я отметил, что Дмитрий Иванович и вправду легко и умело управляет автомобилем.
Спустя час мы свернули с трасы, проехали центральные ворота городского кладбища. Сейчас я не буду вдаваться в сравнение, да и в нашем городе не два кладбища, а четыре, это, если быть точным. Только существование огромного контраста имело своё место, даже, в значительной степени. Но как бы там ни было, остановились мы совсем рядом с могилой моих родителей, если выше и напрямую, то будет каких-то сто метров. Поэтому я подумал, что Дмитрий Иванович привез меня к своим, но нет, он, выйдя из машины, смотрел в другую сторону, туда, где располагалось мрачное безродное кладбище.
Что же из себя представляет безродное кладбище - это участок, квартал, довольно обширный по площади, который трудно с чем-то спутать, поскольку отличие с основной частью погоста налицо. Здесь нет каких примечательных, красивых памятников. В этом месте никто не чистит проходы и дорожки. Сплошная трава, мелкие и уже подросшие деревья, и деревянные столбики, на которых, если подойти ближе, можно увидеть номера, размещенные на жестяных табличках - и всё, и так в девяносто пяти случаев. Остальные пять процентов - это могилы, которым посчастливилось обрести свою именную принадлежность, они как бы островками, и их сразу видно издалека. Только всё же очень немного тех, кого нашли близкие люди, кому уделили они своё внимание. А так, картина довольно унылая. И сразу подумаешь о том, как же непросто здесь кого-либо найти. Да, есть архивы, где номерной знак соответствует фамилии и имени, если, конечно, было возможно установить инициалы. Наверное, что пятьдесят на пятьдесят - так видится мне. Значит, что добрая половина уже успела сравняться с многими из тех, с кем я знаком по старому городскому кладбищу, то есть стать частью полного забвения. Не нужно было ждать половину века, всё быстро, всё уже подготовила земная жизнь. Не правда ли, что очень странно звучит этот вывод: жизнь подготовила необходимое для смерти.
Ладно, а то я вновь увлекся.
Что же номерки. Я как-то пытался досконально прочитать цифры на одной из могил. Она привлекла моё внимание, нет, точнее, что не она, а две маленькие детские могилки, не имеющие имен и дат. Эта же была рядом. Нормально идентифицировать цифры я не смог, что на этой, что и на детских. Некоторые цифры можно было легко перепутать, усомниться. Происхождение же детских могилок, без имен и фамилий, дат - это вообще вызвало у меня полное непонимание, которое не отпускает меня до сих пор.
Ну, хватит, мне и без того частенько прилетают оскорбления за мою манеру письма: словесный понос, дегенеративный графоман и прочее в этом же стиле.
- Вот и он, наш первый персонаж - улыбнувшись, произнес Дмитрий Иванович.
Мы подошли к могилке, одной из тех, которые я только что описывал. Деревянный столбик покосился. Номерок разобрать было уж точно невозможно. Могильного холмика как такого не было вовсе. Зато полынь и крапива поднималась выше того, что и стало последней физической отметкой на жизненном пути для данного человека.
- Здесь же первые захоронения, это же самый старый участок безродного кладбища - сказал я.
- Да, 2009 год, в этом году этот негодяй разместился здесь, избежав заслуженного наказания. И теперь наказанием можно считать только вот это его невзрачное пристанище и всё, что привело его сюда - произнес Дмитрий Иванович.
- Получается жаль, что ада не существует - сказал я.
- Получается, что жаль, но что уж здесь поделаешь - отреагировал на мои слова Дмитрий Иванович.
- Кто он? - спросил я.
- Убийца, неприметный убийца женщин. Впрочем, ты скоро сам всё увидишь. Но не здесь, для этого нам нужно вернуться в город, в то место, где он когда-то жил.
- А сюда мы приехали, чтобы просто посмотреть его последнее пристанище?
- И да, и нет, нужно для того, чтобы мне восстановить энергетическую связь, передать её тебе. Такой вот необычный процесс, но не буду особо в это вдаваться сразу - ответил мне Дмитрий Иванович.
- Если нет у какого персонажа могилы, тогда ничего не выйдет?
- Нет, выйдет, мне просто нужно будет примерное место, где когда-то была могила. Если даже сейчас там жилые дома или пустырь, неважно что.
- Понятно.
- Когда он убивал?
- Самый конец семидесятых годов прошлого века. Убивал с особой жестокостью. У него явно были проблемы с психикой, но ему удавалось это скрывать на протяжении всей жизни.
- Скольких он лишил жизни?
- Я знаю троих, но почти уверен в том, что это неполная информация. Потому что мне точно доступно то, что происходило именно в нашем городе.
- А он еще убивал в другом городе?
- Думаю, что да. Знаешь, я не могу воссоздать картину, находясь здесь, но если отправиться в этот город. Найти примерное место, где он жил, то тогда всё будет видно с полной отчетливостью.
- Получается, что он вернулся сюда.
- Да, и это очень интересный момент. Большая часть из этих возвращается обратно, их что-то притягивает, то, чему даже у меня нет особого объяснения, а так всего лишь предположения и варианты.
- Невесело здесь - отвлеченно произнес я, посмотрев по сторонам, глянув наверх, где солнце закрыла большая черная туча, отодвинувшая более мелкие белые облака причудливой формы.
- К родителям заходить будешь? - неожиданно спросил меня Дмитрий Иванович.
- Да, конечно, но недолго - ответил я.
- Тогда давай - сказал Дмитрий Иванович, а чуточку позже он меня удивил.
- Пойдем, здесь рядом - предложил я.
- Я знаю, но ты один. Мне это не нужно и даже может быть опасно.
- Это-то как? - удивленно спросил я.
- Опять же разные незримые материи, которые в отношении тех проекций, которые я тебе буду транслировать. Если мне увеличить связь через твоих предков, лишний раз и осознанно коснуться хранилища душ, то это может реально навредить: я ведь не знаю, каким образом твои родители, их родители отнесутся к нашему предприятию.
- А они реально могут повлиять?
- Да, еще как могут.
- Ладно, тогда я быстро.
Я пошел, а Дмитрий Иванович остался возле автомобиля.
Через десять минут мы уже держали курс в сторону города...
...Квартира выглядела совсем уж не очень, единственная комната была завалена разным хламом, включающим в себя предметы кухонного обихода, старые вещи, какие-то потертые чемоданы, составляющие части мебели и прочей, прочей ерунды - всего того, чему место на свалке, что оттуда, и без всякого сомнения, сюда и переместилось. Полы не мылись, наверное, никогда. Хозяин квартиры передвигался по ней не снимая обуви. Как приходил с улицы, так и оставался в своих коричневых ботинках. На поверхности используемой мебели можно было наблюдать толстые слои пыли. Некоторая часть вещей, из личного гардероба этого человека, валялась сваленная в кучу. В общем было на что посмотреть с интересом и неким недоумением выглядело то, что данный индивид не выглядел законченным алкоголиком или бродягой. Нет этого не было. Его внешность была совершенно нормальной. И уж точно, что первоначальное впечатление не отсылала меня к мысли о психическом нездоровье человека, которого я видел со стороны, при этом находясь в его же комнате, рядом с ним. Только вот он меня видеть не мог. Возможно, что чувствовал, да, может быть. Прошло всего пять минут моего присутствия, а он уже несколько раз резко останавливался и замирал, вслушиваясь, пытаясь что-то зафиксировать. Попытка оказывалась неудачной, и он вновь ходил не из угла в угол, а в по им же определенному маршруту, огибая, обходя завалы и груды собственного бытия.
Как бы так, но впрочем, вернемся и сосредоточимся на внешности.
Мой герой, хотя нет, я не буду использовать подобное изречение. Лучше будет: данный персонаж.
Так вот, данный персонаж был среднего роста. Несколько худощав, хотя нельзя было бы его назвать тощим или худым, точно, что лучше будет - худощав. Волосы среднего размера, но это как-то прозвучало неправильно. Только я не совсем могу подобрать слова. Короткими их не назовешь, длинными тоже. Да и время, ведь я находился в чужом времени. А тогда была своя мода, вот потому на голове данного индивида было что-то вроде горшка, неухоженного, давно немытого, состоящего из темно-русых волос. Глаза были маленькие и невзрачные, без какой-то особенности и привлекательности. Такие глаза не запоминаются, они тут же улетучиваются прочь. Кстати, данное можно сказать обо всем облике этого человека. И забегая вперед скажу, что это сыграло значительную и удачную роль для нашего объекта.
Но вернемся. Губы средние, так же и подбородок. Какие-то неприятные, выщипанные усики. Хотя тот, кого звали Илья Трептенев имел к этому времени возраст, примерно тридцати с небольшим лет.
Теперь о манере говорить и двигаться. В этом было что-то странное. Он как будто обдумывал долей секунды каждое свое действие. Я долго не мог привыкнуть к этому, и вот в этот момент впервые задумался о психическом нездоровье Трептенева. Еще больше удивления меня будет ждать позже, когда я увижу его на улице, но не в одиночестве, а среди людей - вот тогда ничего такого не будет, он будет совершенно нормален. Даже больше, он будет производить очень положительное впечатление, со многими здороваясь, когда это будет нужно, то учтиво извиняясь, смущаясь, и уж никак нельзя будет подумать, что ты видишь жестокого убийцу, одержимого самыми низменными пороками, тем, что имеет очень мало отношения к природе человека как таковой, скорее, что что-то звериное, но и здесь нет - не ведут себя так звери, пусть это даже самые жестокие хищники. Всё же здесь человеческое, да, точно так, только изуродованное до самой крайности. Но об этом всё же позже.
По комнате же, в пределах своей квартиры (там еще была крайне неухоженная кухня, такой же коридорчик и совмещенный санузел) Илья Трептенев передвигался достаточно своеобразно, об этом уже упоминал. Так же он постоянно что-то бурчал себе под нос. Я заметил, что редко принимает сидячее положение. Как будто что-то находящееся здесь, в этих вот стенах, излучало импульсы, которые и заставляли его вести себя настолько странно. Только ведь это было всего лишь вступление. Моё же пребывание, я не мог его никак идентифицировать во временные рамки, имело некие свои особенности. Вот только что я видел своего персонажа, когда за окнами квартиры было светло, то тут же и мгновенно за окнами находился поздний летний вечер. И вот тогда Трептенев вновь воодушевлялся. Он становился уда более импульсивным, и сейчас я мог расслышать, о чем же он разговаривал сам с собой. Происходило потому, что он начинал говорить громче, пусть что, он иногда боялся собственного голоса, поэтому останавливался и вновь вслушивался, превратившись в каменное изваяние.
Чувствовал меня? Нет, пусть всё возможно, но всё же он боялся, что его услышат соседи, что они могут за ним следить, подозревать его. Так проходили секунд двадцать. Мнимая опасность отступала, и он принимался за своё. Он планировал, он разбирал варианты вслух, которых на момент описанных мною событий имелось ровно два. В одном речь шла о неизвестной, предполагаемой жертве, а в другом, о конкретной женщине, которую Трептенев должен был убить, чтобы она не смогла его где-либо опознать.
Знакомая ситуация из фильмов и прочего. Но что было, то было. И я был этому свидетель. Невероятность происходящего первое время меня удивляло, а через какое-то, вполне незначительное время, я привык, освоился.
"Если появится на дальней стороне, возле гаражей, тогда сразу. Мне нужно находится между последним и предпоследним гаражом, чтобы всё было видно издалека. Когда появится, то быстро в широкий проход, задней стороной. Она успеет закричать? Пусть, только в том случае, если никого не будет в непосредственной близости. Поэтому необходимо очень внимательно следить за обстановкой. Уже проверено, тогда, когда там кричали пацаны, играя в войнушку, да, я специально отошел к началу тропы, в двадцати метрах от ближнего дома. Крики были практически неразличимы, их можно было принять за что угодно, а скорее, что не обратить на это никакого внимания. Да и я не позволю ей особо практиковаться в крике и визге"
Дальше следовала пауза. Трептенев стоял у окна и долго что-то там рассматривал. Я присоединился к нему, но ничего особенного там не увидел. Иногда появлялись одинокие прохожие, а так, так была обычная дворовая площадка, с веревками для белья, с парочкой сиротливых автомобилей марки Москвич, мусорка, будка электрической подстанции и небольшая детская площадка. Я подумал, что он выслеживает одинокую женщину, и в какой-то момент решил, что это действительно так, случилось, когда всё же появилась женщина, которая была совершенно одна, была примерно тридцати с небольшим лет, имевшая заметную грудь и привлекательные бедра. Я был уверен в том, что он сейчас бросится на улицу. Но нет я ошибся. Мой подопечный лишь глубоко выдохнул, сжал кулаки, но остался на месте. Теперь я знал, что он в достаточной мере осторожен, он не будет чего-то даже начинать поблизости своего местообитания.
Он отошел от окна. Он продолжил разговаривать сам с собой.
"Всё же нужно осторожнее, меня могли там видеть. Какое же опрометчивое место: не удержался. Только она живет где-то поблизости. Заявила ли она в милицию или нет?" - Трептенев говорил сам себе, а я, и это стало новым открытием, сумел пробраться в его воображение и воспоминания. У меня даже захватило дух, ведь сначала я не мог понять, что же происходит. Только одним мгновением оказался в другом месте. И сейчас всё видел глазами Трептенева.
Была узкая дорожка, справа строительный объект, недостроенное здание, забор. Слева имелись густые заросли кустарника, какая-то стихийная помойка. На расстоянии в метров триста виделось двухэтажное здание, в его окнах горел электрический свет. Я же ощущал спертое дыхание Трептенева. Мне иногда казалось, что я и он стали единой материей, и от этого я ощущал крайне неприятное чувство. Только выбора не было. Нужно было терпеть, если уж решился согласиться на предложение от Дмитрия Ивановича.
Пульс увеличился. Трептенев крайне возбудился, он был на пределе срыва, а я его же глазами видел, что по этой самой тропинке идет одинокая, молодая женщина, которой было где-то лет двадцать, двадцать пять. Пока с трудом можно было разглядеть её лицо, мешал этому плотный, вечерний мрак. Но вот фигура, очертание форм. Липкой влажностью покрылись ладошки Трептенева.
Мне было противно. А расстояние сократилось до шести-семи метров. Она ничего не видела, она не чувствовала опасности. Смотрела себе под ноги и, как мне показалось, улыбалась самой себе. Вот сейчас я мог видеть, что девушку трудно назвать красавицей, что она из тех, кто не может одним мгновением поразить окружающих своим очарованием, но и сказать что-то вроде: дурнушка или еще чего хуже, у меня бы язык не повернулся.
Хотя сейчас ведь было не до этого. Я отвлекся на импульсный анализ и пропустил момент, когда эта сволочь бросился на неё со спины.
Уже говорил о чем-то неестественном, во что превращался этот невзрачный субъект в такие вот моменты. У него втрое, если ни вчетверо увеличивались силы. Потусторонняя, бешеная энергия переполняла не только тело убийцы, но и его мозг. Я впервые мог находиться на одной волне с неистовой одержимостью. Скажу, что это очень трудно передаваемое ощущение.
Она не успела закричать. Он зажал ей рот рукой, а спустя секунду они оказались на земле. Трептенев как-то ловко и быстро подмял её под себя. Девушка, что естественно, сопротивлялась. Когда у неё появилась возможность, она начала кричать. Если бы я мог ей помочь, если бы, то сам бы сейчас обрел такую же одержимость, чтобы изничтожить этого подонка, но всего этого мне было не дано. Причиной совсем чужое время, пространственное искажение, в котором я очутился нечаянным гостем из будущего.
Я ведь не заметил, не разобрал, но Трептенев её сумел её придушить или что еще, потому что сразу после этого она как-то обмякла, потеряла способность к сопротивлению. Вот тогда он неистово разорвал на ней легкое, летнее платье. Тоже самое случилось с её нижним бельем. Я отчетливо видел этот жуткий процесс. Видел её лобок, покрытый черными, кучерявыми волосами. Видел и её влагалище, и руку Трептенева, которая делала ей больно, ибо он хватал её промежность так, как будто это была долгожданная добыча голодного зверя, хотя почему как будто, это было именно так и даже хуже всяких образных приемов. Не обошел он вниманием и её грудь, бедра. Его сердце билось с бешеной скоростью, а вожделенное возбуждение, мне думалось, что энергия, исходящая от этого подонка, должна быть осязаемой на расстоянии полного километра.
После того, как Трептенев окончательно взял вверх. После того, как спущенными оказались штаны Трептенева, и я с отвращением мог наблюдать его половой орган, пылающий красной краской, бывший совсем уж небольшого размера. Тогда, когда оставалось несколько мгновений до совершения насильственного акта, или нет, да, он успел спешно запихать свой пенис в её влагалище, послышался шум, который шел со стороны того самого дома, который приближался быстро, и вот тогда секундой всё изменилось. Эта дикая одержимость исчезла по мановению волшебной палочки. Трептенев сжался и потерял в объеме. На ходу застегивая штаны, бросив девушку и даже не глянув на неё, он бросился к забору, спрятался за ним, используя щель.
Но что было удивительно, он не побежал дальше сразу. Хотя я видел, что на другой стороне стройплощадки в заборе имеются множественные отверстия. А значит, что и он знал о транзитном проходе. Только вот он ждал. Девушка немного пришла в себя, принимала сидячее положение. А крики и шум свернули в сторону. Мне показалось, что он сейчас вновь бросится на неё, и он сделал движение в обратном направлении, но, невидимая глазу компания, по всей видимости, остановилась, потому что шум и голоса появились вновь, и вновь стали приближаться. Трептенев всё одно сильно перегорел и, понимая степень опасности, слыша чужие, пьяные голоса, он был вынужден ретироваться. Ну, а я не имел выбора, мне пришлось последовать за ним, чтобы оказаться в его захламленной квартире. Нужно добавить, что добирался он странным образом не торопясь, поэтому очень уж долго. Из этого я тут же сделал вывод, что совершает свои преступления он подальше от дома.
"Сколько же у него определенных мест, где он может охотиться. Всяко не одно, иначе бы он не решился там появится вновь, хотя черт его знает" - такой набор сопоставлений крутился в моей голове, пока я сопровождал натурального насильника и убийцу до его логова.
Оказавшись в квартире, Трептенев, выпил полный стакан водки, завалился на диван, не снимая обуви и мгновенно заснул. Я был поражен этим обстоятельством. Он спал, как мертвец. Мне же не верилось. Как такое? Так сразу? Или да, у него иссякли всякие силы и переживания одним моментом. Он отдал преступлению всю свою энергию, и бывшую его собственной и ту, которая пришла к нему извне. Я оставался возле него еще какое-то время, а затем покинул квартиру. Я открыл глаза. Напротив меня была та самая пятиэтажка, внутрь которой я еще совсем недавно входил в обществе Трептенева. Сейчас же рядом со мной находился Дмитрий Иванович, выглядевший совершенно спокойно и даже где-то с присутствием определенной задумчивости.
- Вы видели это? - спросил я.
- Да, я привык к подобным вещам.
- Ужас - промямлил я.
- Так что, может не стоит продолжать? - спросил у меня Дмитрий Иванович.
- Нет, я еще хочу поучаствовать. Мне нужно поместить всё это на бумагу - не согласился я.
- Хорошо, как только выберешь время, то сразу - сказал мне Дмитрий Иванович и протянул руку, чтобы попрощаться.
Я ответил взаимностью. Дмитрий Иванович ушел. Я же еще двадцать минут сидел на лавочке возле бывшего дома Трептенева, смотрел на окна, из которых сорок четыре года назад выглядывал этот ужасный человек, а я, нарушив временные контуры, однажды участвовал в этом, не ощущая никаких преград со стороны времени и пространства.
В общем, меня хватило всего на два дня. Я быстро набросал первую часть рассказа, мысленно обозначив его: Трептенев - неприметный убийца.
Получилось нормально, но ведь главное не в этом, а в том, чтобы самому хотелось работать над произведением, даже если оно совсем небольшое по объему. Поэтому через два дня я явился на наше условленное место. Благо погода была хорошая, и я малость прогулялся, подышал свежим воздухом, насладился видом старых улиц, обликом исторических зданий, в общем, сделал то, что делал много раз до этого. Пошло на пользу, теперь я набрался сил и внутреннего настроя, для скорой встречи с Трептеневым. И даже несмотря на понимание моей полной безопасности было не по себе. Знаете, я ведь чувствовал присутствие странной ответственности, некоторую долю причастности к деяниям этого подонка. Глупо звучит, зная все обстоятельства происходящего. Но это было, и было в достаточной степени осязаемо. Вот именно поэтому мне было необходимо набраться эмоциональных сил, нужно было по-своему подготовиться ко встрече с гражданином Трептеневым. Тем более я полагал, и правильно это делал, что моё присутствие, определенное Дмитрием Ивановичем, оно как бы это, не будет топтаться на месте, оно будет идти по ходу важнейших событий из преступной, гнусной жизни Трептенева.
Так оно и вышло.
Я сразу попал на улицу, то есть, я и был до этого на улице, только сейчас передо мною было иное время, изменились и географические координаты. Пришлось осмотреться. Я не сразу обнаружил Трептенева. Он ведь и взаправду очень мало привлекал к себе внимания, он совершенно нечем не выделялся. А сейчас он стоял, прислонившись к столбу уличного освещения. Действие происходило на довольно оживленном перекрестке, совсем неподалеку была школа, облик которой практически не изменился за много прошедших лет. Конечно, выше стали деревья, изменились дорожки, лавочки, клумбы, кажется, что другими стали ворота. Но само здание, хотя, нет, окна, они сейчас пластиковые, тогда же можно было наблюдать деревянные. Впрочем, совсем неудивительно, ведь я вернулся назад во времени на сорок с лишним лет.
Трептенев не находился на территории школы, он был между ней и магазином, которое стоит и сейчас. Да, я вновь стал отвлекаться на ненужные вещи. Лучше было бы наблюдать за опасным субъектом. Чем я и занялся. Но сначала, но еще одной минутой, благо Трептенев не двигался с места, я задумался о собственной идентификации в людном месте. Чувствуют ли, видят ли меня все эти люди? Должно быть, что нет. Но я-то ощущал себя одним из них, как бы, если бы кто другой стоял сейчас и наблюдал за Трептеневым. Прямо вот с этой скамейки, расположенной возле крайнего подъезда девятиэтажного дома.
Я поднялся на ноги. Я двинулся навстречу группе молодых людей. И с удовлетворением отметил, что спокойно и без всяких помех прошел прямо насквозь этих людей. Меня здесь нет, для них меня нет. Спустя несколько секунд я оказался рядом с Трептеневым, нас разделял от силы метр, но я мог подойти и ближе.
Вновь и очень сильно мне передалось его внутреннее состояние. Он караулил, он искал ту самую девушку, которой живой удалось выскользнуть из его рук в самый последний момент. Теперь же он вглядывался в каждую девушку, имеющую схожие данные и пропорции. Но при этом я видел и осознавал, что у него прекрасная память, что он лишь досконально перепроверяет, мучаясь сильным нетерпением и страхом. Всё это как бы раздваивалось, с одной стороны Трептенев страстно желал устранить ту, которая могла на него указать, с другой стороны его поглощал колоссального размера страх. Он не знал: ищут ли сейчас человека с его приметами, заявила ли она в милицию, сумела ли она его запомнить.
И вот этот страх заставлял его её найти. Он же этот страх пересиливал свою же вторую половину, гласившую: если его сейчас ищут, то он своими действиями сам приведет их к себе, облегчит им задачу. Но видимо существовало что-то еще, что и заставляло Трептенева рисковать, действовать на опережение, а не затаится в своем убежище наглухо.
Через час, никак не меньше, Трептенев сменил позицию.
Здесь опять же нужно добавить для прояснения, что для меня интервалы времени в прошлом не ощущались вовсе. Я мог их наблюдать с помощью часов, уличных, настенных. Но внутреннего соответствия не было. Здесь миновал час, а в моем представлении прошло от силы пять минут. Неповторимые ощущения, что еще скажешь.
Мой же объект продолжал своё терпеливое наблюдение. Конечно, я был уверен в том, что он находится именно в этом районе неспроста. Он видел её до того, как она оказалась в его власти там, где стройплощадка, кусты, забор.
Но я продолжу. Он вновь слился с окружающим пространством, он уже в какой раз не привлекал к себе никакого внимания. Я специально наблюдал за этим вот процессом. Наверное, что так и должно быть. Ведь кому же придет в голову, что здесь и сейчас происходит. И единственное, что меня радовало, так это то, что усилия и потраченное время не приносили какого положительного результата для Трептенева. А вообще, что дальше? Вот он увидит её. Хорошо, следующим идет то, что она не должна увидеть его, иначе эта мразь моментально поставит себя в очень плохое положение. Девушка тут же сообщит, что ей угрожает опасность, не меньшая той, которая уже случилась, а, вероятно, что гораздо большая. Не нужно иметь особых способностей, чтобы понять: зачем он её ищет.
Но отрицательный субъект шел на это, он был уверен в том, что переиграет свою жертву или, быть может, у него совсем плохо было с головой. Но тогда бы я вновь ощутил этот неистовый прилив маниакального возбуждения, той тяги и одержимости. Нет, ничего подобного сейчас не было. Трептенев действовал цинично и размеренно, он анализировал, просчитывал ходы.
Я не заметил. Я слишком сильно увлекся. На улице как-то неожиданно стало темнеть. Трептенев поменял еще одну позицию, сместившись на расстояние целой автобусной остановки. Но вот дальше он начал нервничать, он сейчас понимал, что на сегодня потерпел неудачу, или всё же что-то еще. Лишь последней минутой ко мне пришло чувство: что-то изменилось, и на него начал действовать этот летний, душный сумрак. Вот здесь-то и появилась тяга, накрывавшая его с головой, делающая это настолько мощно, что и я был вынужден почувствовать этот дурман, вкусить его противное томление.
Трептенев быстро двинулся прочь от места ожидания. Он шел, не поднимая головы, не на кого не обращая внимания. Я же сейчас всё хорошо понимал, я уже успел научиться его чувствовать. Ведь мне было дано много вспомогательных элементов, о которых обычные люди не имеют никакого представления.
"Хранители душ" - мелькнуло у меня в голове.
"А ведь не только Дмитрий Иванович, но и эта особая энергетическая база" - продолжал соображать я, следуя за Трептеневым.
"Не место, он еще не пришел на место, поэтому не хочет отвлекаться" - размышлял я и оказался прав.
Какие-то двести метров - и всё изменилось. Трептенев сбросил скорость, он начал очень внимательно осматриваться по сторонам. Минул еще небольшой временной отрезок, - и он вовсе остановился. Он пришел на место. Теперь он будет ждать добычу.
А место и впрямь было подходящим. Кто-то и когда задумывался об этом. Сколько же вот таких потенциально опасных мест. Ведь даже находясь в их площади мы не задумываемся об этом, так что же говорить о чем-то отвлеченном. Здесь была тропинка, проложенная краем микрорайона, как бы между ним и большой производственной базой. И сразу было видно, что этим маршрутом пользуется достаточное количество людей. "Для чего"? - ударило мне в голову.
"Чтобы быстрее, чтобы сократить время" - сам себе ответил я.
А Трептенев затаился. Теперь он был неразличим вовсе, хищник находился в засаде. Всё ровно так, как и бывает в дикой природе. Густые заросли надежно скрывали Трептенева, помогали им в этом два металлических гаража и автомобильная будка, сейчас находящаяся на земле, сильно подгнившая, с надписью "хлеб".
Мне хотелось отвлечься на собственные детские воспоминания. Ведь много раз видел я подобные вещи и предметы. Ведь я находился во временном пространстве своего детства. Сколько мне было в этом времени. Семь, восемь лет, и где сейчас этот мальчик? Можно было бы прогуляться, чтобы подойти к нашему дому, где на первом этаже квартира, где я, мои братья, еще молодые и живые родители. Но нет, как бы там ни было, да и смогу ли я путешествовать здесь самостоятельно. Скорее, что нет, у меня обязательное условие - это привязка к этому отвратительному типу.
Время же тикало напряженно. Неужели он способен чувствовать. Неужели есть какая-то незримая сила, помогающая ему. Иначе как же объяснить то мгновенное наваждение, свидетелем которого я стал, и которое на моих же глазах потянуло Трептенева сюда. Верить в данные размышления не хотелось, но, к огромному сожалению, было именно так. Потому что спустя какой-то небольшой, пусть и неопределенный мною отрезок времени, после того, как мы оказались здесь, после того, как Трептенев освоился, убедился, что ничего ему не мешает, то и появилась эта женщина.
Она очевидно торопилась. Вряд ли она что-то чувствовала, но всё же несколько раз огляделась по сторонам. Если бы чувствовала, то не пошла бы глубже и дальше, то вернулась назад. Только нет. И трудно быть странным свидетелем ожидаемого кошмара. Еще труднее было осознавать, что не можешь чего-то изменить. Поэтому, как же мне хотелось схватить её за руку, поднять шум, чтобы Трептенев поспешно ретировался прочь. О, он бы это сделал одним моментом. Только еще раз - нет, ведь я находился в статусе приведения и ничего сделать не мог. Зато отлично видел, как напрягся Трептенев, как он превратился в единый сгусток всех нечеловеческих материй. Безумным вожделением и животной страстью пылало всё его внутреннее существо. Лучше уж было ощущать его, когда он скрупулезно выискивал ту девушку, делал то, что имело место всего час назад. А сейчас, сейчас его глаза сверкали, его дыхание было глухим и сдавленным - он отсчитывал секунды, он боялся промахнуться.
И в чем же дело, но ведь даже находясь внутри этого потустороннего нам тумана, Трептенев отлично знал, выверял любое движение и интервалы. Это жило параллельно, рядом с ним, рядом со мной в эти секунды.
Расстояние между Трептеневым и женщиной сократилось. Между ними оставалось не более десяти метров, и сейчас я мог хорошо разглядеть жертву Трептенева. Этой женщине, да именно женщине, а не девушке, было примерно тридцать с небольшим лет. Довольно симпатичная, можно сказать, что привлекательная. Только чувствовалась в ней какая-то усталость. И я тут же, ибо это дано мне было, подумал о том, что у неё семья, дети, заботы, возможно, что какой дополнительный заработок, который и стал причиной её позднего появления в этом злополучном месте. К тому же у неё в правой руке была сумка, скорее, что с продуктами.
Женщина имела хорошую фигуру. Не была она полной, не была и худенькой. Всё в меру своего возраста, с отличным обозначением форм - и это сейчас сводило с ума Трептенева. Крошечными долями мгновений он ликовал: что ему повезло, что его ждет не просто объект противоположного пола, но и хороший экземпляр. Звучит жестко и неприятно. Только сейчас я лишь ретранслировал эмоции маниакального возбуждения Трептенева.
Женщина же была одета в платье. Имела прическу, которая соответствовала моде тех лет. На ногах были летние, открытые туфли на небольшом каблучке, которые желали её выше и стройнее. Лучше бы всего этого не было, хотя я не думаю, что столь незначительные моменты хоть как-то повлияли бы на Трептенева.
Воздух застыл. Она не успела обернуться и закричать, как этот подонок, оказавшись у неё за спиной, ударил её по голове. Я не заметил, но рукой он крепко зажимал рот. И всё же женщина пыталась вырваться, это придавало маньяку еще больше азарта. Свистящее сопение - вот что было звуковым сопровождением ужасного события. Очень быстро летели секунды, Трептенев сумел придушить её, осуществив прием, который я мог наблюдать уже во второй раз. Она сразу обмякла, вот тут началось. Обезумивший насильник разрывал на ней одежду.
Только со стороны, не подумав, может показаться, что данный процесс что-то легкое. Попробуйте порвать какую добротную, не гнилую вещь. А он это делал мгновенно, не испытывая никакого напряжения и затруднения.
Затем, а затем он пыхтел, сдерживая каждый свой звук, когда его пенис совершал движения туда-обратно, найдя себе пристанище во влагалище жертвы. Отвращение - это мелкое, неуместное слово. Чуточку позже, когда моё сознание избавиться от этого гнусной сцены - вот тогда я подумаю, что больше не хочу видеть чего-то подобного, правда, через какое-то время это пройдет, отпустит.
Происходящий же процесс занял не так уж много времени, и после этого, вместо чувства долгожданного удовлетворения, Трептенев еще более озверел. Женщина начала проявлять признаки жизни. Она даже сумела его отпихнуть от себя. Вот тогда он сильно ударил её по голове, а после задушил окончательно. Позади осталась небольшая пауза. Не было вокруг ни единого звука. Лишь загнанное дыхание Трептенева, и опять же, длилось недолго. Дальше он потянул её в сторону, в небольшой овражек, бывший сразу за густыми зарослями кустарника, заваленный различным мусором. Быстро и неистово Трептенев маскировал следы своего злодеяния. Делал это умело, скорость не мешала качеству. И теперь нужно было буквально оказаться в этом вот естественном приямке, чтобы обнаружить труп женщины, а что скорее всего, то это почувствовать запах разложения, появление которого никакой Трептенев не в состоянии скрыть, но ведь время выиграть ему удастся.
Никто так и не появился. Да и сколько времени всё это заняло? По моим ощущениям: совсем недолго. Впрочем, об этом я уже упоминал. Еще я заметил, что он что-то сунул в карман своих брюк, что-то на память. И можно лишь догадываться, зачем убийцы делают это, но, видимо, такова природа маниакального состояния. Сумку же Трептенев поместил туда же, куда и тело убитой им женщины. Как только всё было закончено, Трептенев быстро бросился прочь. Двигался вновь не поднимая головы, только теперь с еще большей скоростью, он практически бежал. И через вновь неопределенное мною время, мы оказались возле его дома. Вот здесь случилось неожиданное. Трептенев не сразу зашел в подъезд, он еще какое время находился на улице, сидел на лавочке. Зачем и почему это было ему нужно осталось для меня загадкой. Оказавшись же в квартире, Трептенев вновь выпил водки, снова упал на диван, не снимая обуви, и так же уснул мертвецким сном. Куда-то в сторону тикал белый, металлический будильник. Из какого-то иного мира раздавались пьяные голоса под окнами его квартиры. Поспешил прочь отсюда и я.
Дмитрий Иванович спокойно курил сигарету. Я очнувшись, ощущал шлейф легкого головокружения, но сейчас точно знал, что это быстро пройдет. Так и случилось.
- Он убил женщину - произнес я.
- Да, он любит этим заниматься - отвлеченно ответил мне Дмитрий Иванович.
- Это я уже понял - мрачно произнес я - Он живет один, он не ходит на работу. Возле него я не разу не видел людей, с которыми бы он общался, зашел бы в гости, кто пришел бы к нему - добавил к сказанному я.
Дмитрий Иванович многозначительно молчал.
- Вероятно, что детская травма, связанная с его матерью - не унимался я.
- Вероятно, да, кажется, что так и было. Сейчас, да, его отчим убил мать. Еще этот тип, по всей вероятности, насиловал Трептенева. Нужно восполнить эту информацию, но сильно не ошибусь. Там всё плохо в этом плане.
Поведал мне с легкой неуверенностью Дмитрий Иванович. Подтвердил своим словами, что я не ошибся в своих поверхностных выводах.
...В истории осталось еще три дня, я встречался с Сергеем, в это время как раз заявило о себе новое дело, связанное с нашим незабвенным старым кладбищем. Только пока что мы размышляли и делали необходимые зарисовки, и даже думали: наше ли это дело, имеет ли это отношение к нашим персонажам. Да и мне ведь было нужно немножко отдохнуть, хотя из этого мало что вышло в эмоциональном плане, поскольку я с огромным вдохновением рассказывал Сергею о новых событиях, которые к этому времени стали реальностью. Больше всего Сергея заинтересовал образ Дмитрия Ивановича. И мне даже стало несколько обидно, ведь для меня на первом плане был Трептенев и все им творимые злодеяния.
- Этот тип давно в живых не числится, сам рассказывал, что был на его могиле, имеющей лишь номерное обозначение, да, ну, хоть какая-то справедливость - говорил Сергей.
- Да уж, но совсем небольшая, этот же человек был достоин значительно большего. Теперь же, и я полностью в этом уверен, что он в незабвенной компании мистера Рутберга - высказал я своё мнение.
- В этом и у меня нет и тени сомнения. Те, кто не получил заслуженного возмездия, они точно стали клиентами этого страшного господина. Хотя нет, я как-то неправильно выразился, лучше будет: стали его слугами - согласился со мной Сергей.
- В подлинности, что там и как происходит нам пока что неизвестно - я всё же высказал некоторую долю сомнения.
Ну, а после я вновь встретился с Дмитрием Ивановичем, чтобы вернуться к мрачной и неприятной судьбе гражданина Трептенева, который в этот раз меня ничем не удивил, он вновь занимался поиском той девушки, которая сумела остаться живой, впрочем, это я уже озвучивал.
Сейчас же Трептенев проверял один из вариантов. Он сместился сильно в сторону, он находился на границе между частным сектором и новым, панельным микрорайоном, которые разделяла ветка железной дороги, даже в это время уже используемая редко, в нынешнее же время о ней трудно будет найти даже упоминания.
Два разных района в этом месте соединялись пешеходной тропой, или лучше её назвать дорожкой. И вот там, где люди должны перейти через рельсы, затаился мой подопечный. Он уже в какой раз удачно маскировался. Мало кто замечал его присутствие, он же наблюдал за всеми. Нужно добавить, что была солнечная погода, было жарковато и по обыкновению влажно. И даже когда облака закрывали солнце, то от этого легче не становилось. Трептенев же был одет не по погоде, на нем была неприметная, зеленоватая ветровка. Схожие с ней штаны. Рядом с ним, и со мной впрочем, расположились сразу две крупные дворняги, которые время от времени зевали и виляли хвостами. Собаки были хорошо знакомы с Трептеневым. Одну из них он даже называл Бертой, делал это тихо, шепотом. Собака реагировала, двигая хвостом. Трептенев был для них своим. И я невольно отметил это обстоятельство. Добавил к этому, что животные были куда как более добрыми существами, чем вот этот их знакомец.
Я не знаю сколько прошло времени, тянувшегося в полном однообразии, но в один момент всё изменилось - Трептенев увидел её, от этого он мгновенно сжался, секунда, и он переменил своё место, и как мне казалось, даже перестал дышать. Девушка двигалась от многоэтажного района в район частного сектора, шла неспешно и всё время оглядывалась по сторонам. Для неё, что и понятно, не мог бесследно пройти отвратительный опыт встречи с Трептеневым. Только вот не помогло, и она не заметила Трептенева.
Когда же расстояние между ними стало значительным, но при этом злодей еще очень хорошо её видел, он поспешил за ней следом. Понятно, что ему нужно было узнать, где она живет И сейчас я мог видеть на его физиономии сдержанное, злобное удовлетворение, он не ошибся, всё по-прежнему в его руках, и вот это место, эта разделительная полоса.
Дважды Трептенев был вынужден попасть в её обозрение. Я уже отметил, что передвигался он чутко. Только она его не узнала - это было видно, и это же тут же отметил про себя Трептенев. Но пользоваться не стал, может не мог, а скорее, что не смел рисковать. Главное было выполнено спустя пять-семь минут, теперь он знал, где она живет. Когда она вошла в ограду, он быстро направился в обратном направлении.
И вот по пришествию во двор случилось странное событие, которое до смерти перепугало Трептенева. Возле соседнего дома стоял милицейский автомобиль, у него были настежь открыты дверцы. Сотрудник, который, по всей видимости, являлся водителем и имел звание сержанта, курил возле авто. А двое других и с ними человек в штатском выводили из подъезда человека, на руках которого были наручники.
- Давай, давай - громко говорил один из милиционеров, грубо пихая арестованного в спину, направляя его к той части автомобиля, что отделена от салона, что имеет маленькое окошко с решеткой.
- Что случилось? - спросил Трептенев у двоих старушек, бывших сейчас рядом с ним и так же наблюдавших картину ареста подозреваемого.
- Кто-то насилует и убивает женщин, говорят, что этот подонок живет в нашем районе. Вот вроде и нашли. А этот-то тип, он уже не один раз сидел, и слышала, что последний раз за изнасилование. На пляже девку в кусты затащил, ну и, понятно.
- Да, да, правильно его. Я замечала, как он на баб смотрит. Живет один. Мать его, Клавдия, ведь давно в мир иной отошла. Да и не справлялась она с сыночком таким. Он её в гроб и загнал прежде времени. Да, он так и зырит на какую с большими сиськами и задницей. А Светка рассказывала, что он её в подъезде пытался прижать. Руку уж свою ей промеж ног запустил, но кто-то появился, спугнул его. Как выпьет, да что с этим.
- Это она на него заявила?
- Не знаю, может, но недавно мертвую, изнасилованную нашли, а этого, говорят, видели в тот же вечер и неподалеку от этого места. И еще слышала, что уж не первое убийство, и что она баба выжила, думаю, что вот она и опознала его.
- Туда и дорога. Сейчас с ним церемониться не станут, или двадцать пять лет дадут, или высшую меру.
- Правильно, пусть с ним сделают то, что он сам делал.
Старушек было не остановить, а Трептенев молчал, он весь побледнел, его глазки затравленно бегали, руки же заметно начало трясти.
Милиция уехала, прихватив с собой предполагаемого убийцу, а настоящий остался, стоял рядом, а спустя десять минут метался по периметру своей захламленной квартиры. Он разговаривал сам с собой. Он был на взводе. Он очень сильно перенервничал. Нельзя было не заметить, что прям колотило от страха. Ведь снаряд разорвался в считанных сантиметрах, ведь лишь личность и заслуги того мужика спасли на данном этапе Трептенева. Да и они, они ведь были во многом схожи внешне. За исключением того, что тот мужик всё же был наглее и увереннее в себе, а вот, если на первый взгляд, то, да, много общего.
Трептенев забился в угол в своего дивана. Затем лег на живот. Затем свернулся клубком - ему было страшно.
"Это она, та поганая сука, она дала описание внешности, значит, она заявила в милицию. Мне нужно убить её, нужно сделать это как можно быстрее, и так, чтобы был другой почерк, хотя нет, это сейчас ничего не изменит. Но нужно ли? Ведь тогда они отпустят того типа. Нет, не стоит её трогать. Пусть лучше они всё свалят на него. А если она не подтвердит, что это именно он" - сам себе бурчал под нос Трептенев, делал это до той поры, пока ни отключился ко сну, не справившись с сильным нервным возбуждением, которое сейчас имело несколько иное свойство, ведь было вызвано страхом, а не вожделенной, маниакальной тягой.
Трептенев не мог на что-то решиться. Об этом я узнал несколько позже, когда данный субъект вновь стал мне доступен. Он сам поведал о том, что ничего не произошло. Конечно, он не мог лично озвучить мне своё истеричное нытье, он делал это для самого себя, а я мог хорошо слышать всю глубину душевных терзаний человека, который зациклился только на самом себе любимом, который не сопоставлял масштабов содеянного им. Что было в его бурчании и стенании, этого приводить особо не стану. Были сплошные проклятия и желание отомстить, да, да, именно желание мести, за то, что эта девка донесла в милицию. Наверное, по мнению Трептенева, она должна была его поблагодарить, только за то, что он по случайности оставил её в живых.
Было как-то так, только я ждал кульминационного момента, ибо уже точно знал, что моё появление всегда связано с каким важным событием в деле, в том деле, которое так и не стало папкой в отделе внутренних дел. Извините, что неоднократно использовал одно и то же слово. Но что есть, то есть.
А события не заставили себя долго ждать. Трептенев выполз на улицу - и тут же увидел возле подъезда соседнего дома того самого мужика, которого совсем недавно забирали милиционеры, которого старушки отправляли навстречу расстрельному приговору. Сейчас же он спокойно курил. Он, вообще, как мне показалось, был из породы бронебойных личностей: ему было плевать, что на него многие косо смотрят.
"Выпустили, его выпустили, значит эта сука его не опознала" - я отчетливо мог расслышать сдавленный шепот Трептенева. Я ощущал, как стремительно возрастало сердцебиение последнего, как близкая истерика начинала накрывать его сознание.
Оставалось совсем чуть-чуть, чтобы Трептенев сорвался, заметался, напился. Он реально был на грани этого. Только, к моему удивлению, произошло обратное. Не сразу, спустя минут пять, но убийца стал успокаиваться. Ему удалось взять самого себя в руки. А сейчас он сидел на лавочке, опустив голову вниз. Он напряженно думал. Он уже трижды посмотрел на расположение дневного светила. Он собирался действовать. Я не мог ошибиться, но он собирался покончить с девушкой, которую считал виновницей своего некомфортного положения.
Минуло еще какое-то время. Мне трудно судить, ведь нет никакого доступа к внутренним размышлениям объекта, а лишь эмоции, только им же озвученное, только его состояние физиологического свойства. Поэтому, возможно, что он имел какую-то дополнительную информацию, касающуюся жизнедеятельности девушки, имя которой я мог бы узнать у Дмитрия Ивановича, но не стал этого делать.
Думаю, что так. И вот потому, Трептенев уверенно двинулся в сторону местожительства девушки. Я уже знал, как будет выглядеть место его ожидания. Я уже знал, где именно он будет прятаться. Я не знал одного, каким образом он собирается с ней покончить средь бела дня. Хотя чуточку позже я выстроил простую логическую цепочку. Этот отвратительный тип, её просто убьет, сделает это быстро. При этом не случится никакой смены почерка, но нет, это как раз будет, но не будет принята органами к рассмотрению, ведь на первый план выйдет простое устранение свидетеля.
Только сейчас Трептеневу было не до этого, он находился в безвыходном положении. Лишь её смерть виделась ему способом спасти свою шкуру, если не окончательно, то на время точно.
Трептенев меня не удивил, да и не мог. Он спрятался, он закрыл глаза, он как бы отключился. Теперь я уже точно понимал, что он знает, что у него есть время, что она не появится прямо сейчас. Каким же было моё состояние, когда я отлично понимал, что мне вновь предстоит стать свидетелем убийства. Да, да не было другого сценария, иначе нарушился бы сценарий, хотя почему, возможно, что у него вновь не выйдет осуществить свои замыслы. Ведь Дмитрий Иванович всего лишь говорил о убийцах, избежавших законного наказания, а не о деталях в целом.
И всё же состояние моё описать не так уж просто. Первое, что должно появиться в сознании, то это уйти, избавиться от этого кошмара. Но напомню, что попадая сюда, я уже сделать этого по собственной воле не мог, пока не свершится действо эпизода. Следующее, это то, что всё же восприятие несколько иное, то есть, данное не совсем прямое присутствие, это больше похоже на кино, но кино очень уж страшное и натуральное, пробирающее до самого основания. Еще время, я ведь прекрасно отдавал себе отчет в том, что всё эти события имели место очень уж много лет назад, что пока что нет пересечения временных пространств. Да и обстановка, уж упоминал об этом, но сколько же раз хотелось, использовать своё присутствие для куда более приятных и положительных вещей.
Впрочем достаточно, а Трептенев терпеливо ожидал. Он старался отключиться, ему нужно было снять с себя хотя бы часть внутреннего напряжения, только вот у него мало что из этого выходило - он был на пике нервного исступления. Могло бы быть, что всё бы сорвалось, что если бы он не выдержал - мне так подумалось, но еще была убежденная агрессия, как еще это охарактеризовать, даже задним числом не приходит мне в голову.
Убийца всё сильнее сжимался. Казалось вот-вот и его начнет трясти, поэтому он периодически передергивался, и ведь отчетливо чувствовал её скорое появление.
И вот случилось. Сейчас я мог видеть всё очень хорошо. У меня имелся некий запас времени, выраженный величиной примерно в сто метров и неторопливыми шагами девушки, у которой в руках была сумочка белого цвета, белые же босоножки, светло-кремовое платье, слишком ушедший в себя взгляд (она, к огромному сожалению, думала о чем-то своем) она целиком была погружена в собственные мысли, что и сыграло на руку Трептеневу.
Но подождите, а судьба, как бы лучше, стечение обстоятельств. Почему же никто в этот момент не оказался здесь, хотя бы на расстоянии тех же пятидесяти, даже ста метров, что в одну, что в другую сторону. Как же? Неужели дьявольская сила помогала убийце. Ведь он действовал наобум, у него не было возможности подготовить преступление должным образом. Только вот, что было, то было.
Он выскочил, как и до этого сделал это со спины, но она успела повернуться - и тут же он сильно ударил её по голове каким-то металлическим предметом. А я ведь даже не увидел, не заметил, что он имеет что-то под рукой. Ясно, что она сразу упала. Ведь удар был нанесен с просто неистовой силой. Убийца вложил в это действие всю имеющуюся у него силу. Девушка мгновенно потеряла сознание, завалилась в некоторое углубление, что-то вроде ямы, образованной естественным образом или оставшейся после давних строительных работ. Трептенев одним прыжком оказался возле неё. Именно в этот момент я попробовал вмешаться, я не выдержал. Но моя попытка схватить убийцу в объятия, помешать ему, провалилась в никуда в буквальном смысле этого слова. Я пролетел насквозь его, но ведь он, сука, что-то ощутил, поэтому и случилась эта крохотная пауза, когда он вертел головой из стороны в сторону, сжимая в руке тот самый металлический предмет, похожий на толстый, рифленый отрезок арматуры, длинной в метр.
Дальше же он бросился к ней и стал добивать, долбить железякой по голове. Понадобилось совсем немного ударов, чтобы вместо головы девушки образовалось кровавое месиво. От силы минута - и он побежал прочь, воспользовавшись узкой тропой вдоль железнодорожного полотна, где трава была выше него ростом. Еще большее исступление владело ублюдком, но сейчас из него схлынула часть агрессии, осталась возле тела убитой девушки. Оставалось ему одно - это думать о том, как ему быстрее удалится от места убийства.
Я был уверен, что он будет искать какой маршрут, на котором ему должно будет встретится как можно меньше людей. Но нет, Трептенев вновь сумел меня удивить. Через триста метров показались огромные трубы теплотрассы, их поворот, угол. Трептенев рванулся к ним, пробрался сквозь кустарник, двигался параллельно трубам еще метров сто-сто пятьдесят, а затем нырнул вниз прямо под трубы, - и лег на бок и затих.
Как же собака? Его должны были взять по горячим следам, используя служебную собаку. Ведь её тело быстро обнаружат, и тогда всё должно быстро кончиться для этого недочеловека - это стучало мне в голову, а Трептенев спокойно лежал, он как будто знал, что никакой собаки не будет!
Мне очень хотелось видеть, что же происходит там, где осталось тело несчастной девушки. Если бы я мог. Если бы в виде исключения, но нет, и уже в какой раз я был привязан к убийце, мне было дано только его общество.
Для меня, для моего присутствия, время не обозначено и неоднородно. Одним мгновением стемнело, и Трептенев выбрался из своего убежища. Шел он осторожно, постоянно оглядывался, бывало, что останавливался. Еще до конца не опустилась сплошная темень, когда он оказался в собственной квартире. Он не ел, не пил, не курил - он просто сидел, опустив голову вниз. Я же ощутил, что от него исходит дьявольское опустошение.
То, что когда-то было в нем что-то человеческое. Не родился же он таковым. Нет, конечно, нет, когда-то что-то было, и как мне казалось, было не так уж далеко отсюда Только сейчас, сейчас имелась пустота, которая уже никогда не оставит Трептенева, никогда, всё, что было в нем человеческого умерло сейчас окончательно, последние проблески, сделало это прямо на моих глазах.
- Скоро закончим - услышал я, открыв глаза.
Дмитрий Иванович сидел рядом со мной, он улыбался, глядя на красивый летний закат, бывший чем-то из разряда волшебства. Ведь такое случается. Ощущения и восприятие. Одни не заметили. Другим некогда, а вот третий увидит и почувствует странное блаженство в соединении с вечным присутствием прекрасного.
- Неужели никак? - промычал я.
- Так бывает и не так уж редко.
- Да, неприятно это всё - сказал я.
- Если хочешь, то можно закрыть тему. Если неинтересно или не можешь привыкнуть, принять такой странный расклад сценария.
- Принять трудно, но заканчивать не хочу - ответил я и ни капельки не солгал.
Отказаться видеть прошлое своими глазами, пусть в обществе отпетых злодеев - нет, это слишком, лучше будет неминуемо огрубеть, свыкнуться.
- Я не только о Трептеневе, я о нашем странном предприятии вообще - добавил Дмитрий Иванович.
- Я понял, тем более нет - сразу обозначил я свою позицию.
После мы разговаривали на другие темы. Мы долго бродили по улицам старого города. И что может показаться необычным, то, что заявленные темы больше касались современных событий. Я не очень хотел этого, но Дмитрий Иванович был настроен именно на этот лад. Наверное, ему было интереснее наше время. Не знаю, но следующий раз обязательно спрошу, при нашей следующей встрече.
Когда опустился плотный сумрак. Когда стало заметно тише вокруг. Мы распрощались, чтобы увидеться спустя четыре дня, чтобы с помощью Дмитрия Ивановича уже в какой раз отправиться в прошлое.
Только вот сейчас меня ожидал неожиданный сюрприз, и какое-то время я не мог сообразить, что же происходит. Я находился в привычном времени, но в другом месте. Лишь увидев Трептенева, я понял, что время всё же не то. Мне помогла память: этот мерзавец отошел в мир иной в 2009 году. Сейчас он был передо мной, был живой, а значит, я всё же в прошлом, примерно на четырнадцать лет назад. Отличия же, за это время мало что успело измениться, нужно было бы их внимательно искать. Но признаться честно, что никакой нужды в этом не было, а так, всего лишь озвученный мною факт.
Трептенев же выглядел ужасно. Он заслужил это на все сто процентов, ему не додали многого, но при этом он лично имел совсем иное мнение. Об этом я знал от Дмитрия Ивановича, это исходило из нашего установленного сценария, но не буду повторяться.
А этот человек был облачен в вонючие обноски. Да и то, что это он ко мне пришло не сразу. Слишком уж сильно изменилось лицо. Было оно опухшим, с глубокими морщинами, с примесью черной, въевшейся в кожу грязи. Клочковатая, спутанная, грязная борода. Передо мной был образцовый бомж, явление которого сопровождалось характерным запахом, и мне еще предстояло к этому привыкнуть. Он что-то искал, он копался в мусоре, он делал то, что и было положено ему по статусу. И всё то же самая абсолютная пустота исходила от него на эмоциональном уровне. Этот состарившийся и опустившийся Трептенев был уже мертв, несмотря на то, что дышал и двигался. Никакой жалости к нему я не испытывал. Может кто другой, да и то вряд ли, ведь глядя на подобных людей, другие представители рода человеческого не особо-то задумываются о том, кто из них кто. Кто был прекрасным человеком, а затем что-то пошло не так, а кто из них имел не очень уж положительное прошлое, что уже говорить о том, кем был Трептенев.
Сейчас об этом было известно ему одному, и вот в этом у меня не было никакого сомнения. Тем более я точно знал и видел, что он помнит о прошлом, что те события и сейчас главная тема его изуродованного сознания. Ведь первоначально я обнаружил его рядом с тем самым местом, где когда-то он убил ту несчастную девушку, которая чудом избежала смерти при первой встрече с ним.
В его опустошенных глазах, в его неторопливых движениях, во всем этом отвратительном облике - продолжал жить тот ужасный день. Было ли какое раскаяние? Нет, я не думаю так, я бы почувствовал - нет, ничего подобного не было. Скорее, что он перекладывал вину за свою жизнь на те вот обстоятельства, он считал себя заложником всего случившегося. Вроде как это было предначертанием чей-то чужой, крайне недоброй воли. Простое и легкое объяснение, чтобы избавить себя от каких-либо признаков вины.
Всё скрылось. Всё затерлось и не чувствовалось сейчас - это ужасно и парадоксально, но та дьявольская сила, то исступление ужаса, смерти, крови, сути и факта убийства - всего этого не было, всё это стерлось, поглощённое временем.
Трептенев закурил. Он вновь сидел с закрытыми глазами. Он сидел на том же самом месте, где когда-то ждал её. И мало что здесь изменилось, можно сказать, что практически ничего. Но так бывает, и через какое-то время Трептенев побрел прочь отсюда. Шел он долго, шел он еле переставляя ноги, двигаясь в противоположном направлении, нынешнее его местообитание располагалось в другом районе. Был это старый пятиэтажный дом, точнее, подвал этого дома, где и оказался Трептенев, где его ожидал во многом схожий с ним товарищ, за исключением того, что сразу бросилось мне в глаза, этот тип имел отличительную особенность на руках - наколки на пальцах, в виде перстней, говорящие о том, что этот человек не один год провел за колючей проволокой.
Дальше следовал пробел. Так у меня вышло, какой-то сбой, и я увидел Трептенева вновь на улице. Он трясущимися руками открывал небольшую мужскую, кожаную сумку. Рядом на лавочке стояли недопитые бутылки с пивом, лежала почти полная приоткрытая пачка с дорогими сигаретами. Было темно, светил фонарь. Перед же Трептеневым, в его грязных руках, оказались пятитысячные купюры, штук семь-восемь или даже больше. Тут же ожили глаза этого индивида. Что-то неразличимое бурчал он себе под нос, пихая деньги в карман своих вонючих штанов. Жадно глотал оставленное пиво. С еще большей жадностью курил чужую сигарету, удаляясь в сторону от места, которое подарило ему столь неожиданное счастье.
Дальше Трептенев и его товарищ лакали спиртосодержащую жидкость. По началу было между ними всё хорошо, но по мере принятия атмосфера менялась, и в какой-то момент собутыльник Трептенева решил, что должен получить свою долю из денег, найденных Трептеневым.
- Деньги нужно поделить. Должно всё быть по-братски, от души - резко и грубо сказал он, впялив свои пьяные глаза в Трептенева.