Прохоров Александр Вячеславович : другие произведения.

Сицилия в огне: Книга 1 Разгорается пламя(гл.1-3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   ГЛАВА 1
  
   Сумерки - первые предвестники наступающей ночи медленно, но неотвратимо наползали на окружающий мир. На безоблачном небе высыпали звезды, со стороны моря потянуло приятной прохладой. Легкие порывы ветра проникли в открытое окно и начали ласкать разгоряченное тело юной девушки, погружая её в восхитительную негу чувственного наслаждения.
   Эрикси свободно раскинулась на ложе, слегка прикрытая мягким покрывалом из собственных волос цвета спелой пшеницы. Тело её было полностью обнаженным, золотистая кожа гармонировала с белоснежной тканью простынь. Девушка прибывала в приятной полудреме, какие обычно случаются после продолжительных и страстных любовных утех и завершающего их сильнейшего плотского наслаждения. Оглушительная, но вместе с тем гармоничная трель сверчков за окном в купе с доносящейся издалека чарующей песней свирели ласкали и убаюкивали.
   Любовник и господин Эрикси, почтенный всадник (1) Марк Фоллий Цинна покинул её несколько минут назад. Его семя ещё не успело впитаться лоном девушки, на своих грудях, губах и бедрах, она ещё ощущала жар его поцелуев. Всего месяц назад Эрикси и помыслить не могла, что её господин, да и мужчины вообще способны доставить такое удовольствие. Девушка жила тихо и спокойно на загородной вилле господина, помогала старой Иокрии на кухне и вдруг, в одночасье её жизнь изменилась. Месяц назад Марк Фоллий Цинна приехал из города, проверить, как идут дела в его сельских владениях. Последний раз он посещал виллу более десяти лет назад, когда был ещё жив его отец. Все эти годы загородными владениями семьи Циннов управлял грек Алквид.
   Как обычно, вдвоём с управляющим они обошли обширное хозяйство, побывали в конюшне и в хлеву, посетили кузницу и маслодавильню, пекарню и прядильню, мельницу и мастерскую по изготовлению посуды. Заглянули и в эргастул, где прикованные цепями к каменной стене находились три несговорчивых раба. А потом, когда проходили через сад, что окружал виллу полукольцом, господин обратил внимание на одну из рабынь, что встретилась им там. То была юная девушка, свежая и прекрасная, как только что распустившаяся роза. Она кормила и поила белых голубей и птицы ласково ворковали вокруг, признавая единственно её своей госпожой и богиней.
   При виде стройного юного тела, облаченного в короткий хитон, что плотно облегал прекрасно развитые груди девушки, её тонкий гибкий стан, крепкие сильные бёдра и оставлял открытыми значительно выше колен длинные стройные ноги, Марк Цинна забыл обо всём. Когда же, она взглянула на него, римский господин мгновенно утонул в глубине огромных, синих, лучистых глаз юной красавицы. И он, уже не представлял, как будет обходиться без этих, ещё по-детски припухших коралловых губ, нежного овала юного личика, волн золотистых волос, ниспадающих на обнаженные плечи девушки и ее спину ниже пояса.
  - Что за прекрасная нимфа в моём саду? - воскликнул Марк Цинна, охваченный волнением и возбуждением одновременно.
   Юная рабыня смущённо покраснела и опустила глаза, как всякая стыдливая девица, которой однако, приятна похвала в её адрес, прозвучавшая из уст мужчины.
  - Это Эрикси, - ответил управляющий. - Дочь иллирийки. Не помните?
  - Припоминаю, - кивнул Марк Цинна, действительно вспоминая красивую молодую рабыню из Иллирии, что купил когда-то его ныне почивший отец. Уже тогда, она носила под сердцем дитя, отцом которого был по её словам славный и отважный воин из числа тех, кого римляне называли либурнийскими пиратами и разбойниками. Самому Марку было тогда восемнадцать лет. - Стало быть, это её дочка? Как подросла! И похорошела! А где же сама иллирийка? Как там её звали?
  - Аринна, - напомнил грек. - Умерла шесть лет назад.
  - Вот как? Что же случилось?
  - Болезнь её одолела. Долгий и мучительный кашель с кровью.
  - Не печалься, - возложив руку на голову девушки, сказал Марк Цинна. - Здесь никто не обидит тебя. Сколько лет тебе?
  - Пятнадцать, господин, - ответила Эрикси поклонившись и все также пряча глаза.
  Её свежесть и юность, её красота, совершенно вскружили Марку Цинне голову.
  - Пришли её ко мне через час, - велел он Алквиду.
  В тот же день Эрикси лишалась невинности, что впрочем, ничуть её не опечалило. Особой боли она тоже не испытала, хотя кровавые пятна на простынях хозяйского ложа остались в изобилии.
   И вот, уже месяц, лишь изредка отлучаясь по делам Марк Цинна жил на вилле и почти каждый день Эрикси являлась к нему, или он приходил в её маленький гинекей (2), где они отдавались во власть Эроса. Девушке нравился её господин, хотя она и побаивалась его, ни на минуту не забывая, кто она, и кто он.
   Марк Цинна был высок и крепок, постоянная верховая езда, плавание и военные упражнения развили в нем ловкость, выносливость и крепость мускул. Волосы его, правда, были, уже редки не смотря на то, что он только достиг тридцатилетнего возраста. Но, как Эрикси уже успела убедиться, внешность - это у мужчин не главное. Хотя, признаться, другой её любовник из числа рабов, нравился ей всё-таки больше. В искусстве любви он был равен господину, но превосходил его красотой.
   Клеон из Киликии.
  Черноокий, смуглокожий красавец с длинными кудрями цвета вороньего крыла. Его Родина была столь далека от Сицилии и столь загадочна, что когда Клеон рассказывал о ней, Эрикси его слова казались сказкой. И не удивительно, ведь девушка почти ничего не видела кроме виллы на которой прожила всю свою пока недолгую жизнь, да Аграганта (3), куда ездила пару раз вместе с управляющим и несколькими рабами. Рассказы же Клеона о высоких горах, вершины которых искрятся снегом и льдом, о долинах, поросших сосновым лесом, о глубоко врезающихся в берега бухтах и кораблях, смело бороздящих морские просторы, казались девушке чарующим сказочным сном, как и свобода, о которой Клеон тоже немало говорил.
   Что такое свобода? Эрикси не знала этого. Её мать когда-то была свободной. И Клеон - киликийский пират, тоже не был рожден в неволе. Он говорил о возможности всецело распоряжаться собственной жизнью, о возможности отправиться куда угодно, никому не кланяться и не перед кем не стоять на коленях, вымаливая прощения за малейшую оплошность. Он тосковал по свободе, грезил ею и ненавидел римлян, лишивших его права распоряжаться собственной жизнью и судьбой.
   Как и большинству молодых рабов, принадлежащих рабовладельцам Сицилии, Клеону было поручено присматривать за козьим стадом. Каждое утро вместе с двумя-тремя товарищами он выгонял коз пастись на сочные травяные луга, что раскинулись к северу от виллы по берегам реки Галик (4). Вечером пастухи возвращались усталые и с нетерпением ждали утра, чтобы вновь отправиться на луга, где у них было, хоть какое-то чувство свободы. Другим рабам, работавшим на вилле, так не повезло. В гончарной мастерской, на мельнице, на скотном дворе или в пекарне везде за ними наблюдали надсмотрщики, не упускавшие ни единой возможности прогуляться плетью по спинам невольников. Управляющий Алквид был ещё более жесток. По его приказанию за малейшую провинность человека могли бросить в холодный сырой эргастул, лишить и воды и пищи. Именно так и заболела Аринна - мать Эрикси. Она отказала в близости управляющему, долго и настойчиво добивавшемуся её расположения. Сначала, женщина могла рассчитывать на защиту Валерии Цинны - покойной супруги хозяина у которой состояла в личном услужении, но после смерти госпожи Алквид совсем распоясался. В конце концов, видя неуступчивость гордой варварки, он пришёл в ярость и приказал приковать её цепями в эргастуле. Три дня Аринна провела в холодной темнице. И после этого у неё появился сильный кашель день ото дня становящийся все более мучительным.
   Когда матери не стало Эрикси долго плакала, внезапно осознав со всей отчетливостью, что в этом жестоком мире она теперь совершенно одна. Старая Иокрия пожалела сиротку и взяла её под свою опеку. С тех пор Эрикси помогала ей на кухне, да присматривала за голубями. Алквид почти не вспоминал о ней, да и управляющего девочка видела редко и по возможности старалась не попадаться ему на глаза. Решение господина сделать Эрикси своей наложницей заметно расстроило грека. Он сам рассчитывал получить от девушки то, в чем отказала ему когда-то ее мать. Приезд господина был так некстати!
   Приятную дремоту Эрикси прервало, что-то холодное и скользкое, упавшее ей на голый живот. Она тихо вскрикнула и вскочила на ложе. Комната была погружена в полутьму, лишь огонёк крохотного масляного светильника, подвешенного возле двери, немного освещал помещение. По потолку, выложенному мозаичными плитками скользили тени, в открытое окно вместе с теплым ветерком проникал аромат сирени и в ночи, ни стихая ни на мгновение звучала песня цикад.
   Рука потревоженной девушки нащупал маленький речной голыш. И тут, она улыбнулась. Клеон!
  Эрикси выглянула из окна. Он стоял внизу, обратив в её сторону свое красивое и вместе с тем мужественное лицо. У него были черные глаза, обрамленные на удивление длинными и пушистыми ресницами, коим позавидовала бы любая женщина, нос с благородной горбинкой, жесткие скулы, придающие лицу Клеона особую мужественность и тонкие губы, в улыбке очаровывающие, а изогнутые в гневе, делавшие облик Клеона опасным и даже хищным. Длинные кудри ниспадали ему до плеч. Клеону было двадцать шесть лет. Он был высок и очень крепок, тело его - словно отлитая из бронзы статуя Аполлона. Короткий хитон из грубой шерсти, едва прикрывал его наготу, оставляя обнаженными до плеч его мускулистые руки и крепкие, голые до колен ноги. Обут он был в солеи (5), а в руках держал венок из луговых трав.
  - Моей богине! - воскликнул Клеон и бросил венок девушке.
  Она со смехом поймала его и водрузила на голову.
  - Могу я войти к моей красавице?
  - А ты помылся? - игриво спросила она и сморщила носик. - А то в прошлый раз от тебя невыносимо разило козами.
  - От господина лучше пахнет? - притворно обиделся Клеон и начал карабкаться вверх, цепляясь за крепкие виноградные лозы, что тянулись по обе стороны от окна.
  - Конечно. Господин намащивает свои волосы благовониями, а массажист Фастий втирает каждый день в его кожу ароматные масла.
  - Он, как женщина! - презрительно бросил Клеон, забираясь в комнату. Киликиец привлёк к себе девушку и припал к её губам. Поцелуй был долгий и страстный. Руки Клеона, грубые и шершавые скользнули по её обнаженной спине и далее вниз к упругим выпуклым полушариям её ягодиц. От него пахло луговыми травами, морем, солнцем и ветром. Таков, наверное, и запах свободы о которой грезил её возлюбленный.
  - Я скучал, - забормотал он, пряча лицо в её светлые волосы и ища губами нежную шейку. - Очень скучал.
  - Я тоже, - откликнулась она.
  - В самом деле? Разве господин не посещал тебя не далее, как пару часов назад?
  - Посещал. И что с того? Или ты ревнуешь?
  - Ревную! - жарко воскликнул Клеон. Руки его, жадно тискали её полные упругие груди. - Ненавижу этого римского пса! Твоё тело до сих пор пахнет им!
  - Перестань, - простонала Эрикси, чувствуя, как её охватывает волна возбуждения. - Он хозяин. Ему все дозволено. Смирись и не ревнуй. Я ведь всё равно твоя.
  - Да, моя! - почти закричал он, стягивая с себя хитон. - Хочу тебя! Моё семя заполнит твоё лоно и мой запах будет теперь на твоей коже!
  Она сладострастно застонала, ощутив животом, как напряжена его плоть. Боги одарили Клеона большим членом и невероятной выносливостью. Эрикси знала, что уснуть ей удастся, лишь незадолго до рассвета. Но она, не жалела об этом. И она, была под стать своему любовнику. Боги щедро одарили девушку, не только красотой, но и любвеобильной страстью, достойной легендарных нимф.
  В течении многих часов, любовники наслаждались друг другом и наконец насытившись ненадолго уснули, когда до рассвета оставалось чуть больше двух часов.
   Перед самым восходом солнца Клеон пробудился, вскочил и начал быстро одеваться. Ему нужно было успеть к завтраку и после отправляться на выгон коз. Эрикси, разбуженная его вознёй приподнялась. Лежа на боку и упираясь в постель локтем, она сладко потянулась всем телом и спросила:
  - Уже уходишь? Как быстро летит время, проведенное в удовольствиях.
  - Да, мне пора, - пробормотал Клеон. Он наклонился и поцеловал девушку, вложив в этот поцелуй всю нежность своих чувств к ней. После, киликиец пошарил в своём вещевом мешке и вытащил оттуда красивый серебряный браслет в виде ящерки, глаза которой были из синих прозрачных камней.
  - Возьми.
  Он надел его девушке на запястье правой руки. Серебряная ящерка, изображенная с поразительной точностью, красиво переливалась, когда солнечные лучи касались поверхности браслета.
  - Откуда он у тебя? - удивилась Эрикси, любуясь переливами.
  - Вот, достал, - неопределенно ответил Клеон и добавил: - Для тебя.
  - Где же?
  Клеон молчал и хмурился. Похоже, ему не хотелось отвечать. Но когда Эрикси начала расспрашивать с ещё большей настойчивостью и в глазах её промелькнула тревога, он все же рассказал.
  - Вчера днём мы пригнали коз к подножью холмов, что поднимаются за озером. Мои товарищи Левкий и Каст остались со стадом. Я же, отправился осмотреть окрестности. Вскоре вышел к широкому ручью и услышал голоса. Они раздавались выше по течению. Мне стало любопытно. Я осторожно двинулся в ту сторону и вскоре увидел уютную полянку. На ней устроились отдохнуть двое путников. Мужчина и женщина. У женщины той и был браслет.
  Он замолчал и в комнате повисла тишина. Наконец, Эрикси дрожащим голосом спросила:
  - И что ты сделал?
  - Я забрал у неё этот браслет. Забрал, чтобы подарить тебе.
  - И путники согласились отдать?
  - У них не было выбора, - жестко усмехнулся Клеон.
  Выражение его лица, его взгляд и интонация не понравились Эрикси.
  - Что ты сделал с ними? - в ужасе зашептала девушка, похолодев. - Скажи, что?
  - Я не мог допустить, чтобы они кому-то рассказали.
  - Ты убил их?!
  - Пришлось это сделать.
  - О боги! - тихо воскликнула Эрикси. В её глазах был теперь только страх. - А если всё-таки кто-то узнает? Эти люди, наверняка были свободные граждане.
  - Они были римлянами, - прорычал Клеон. - Знаешь скольких моих друзей римляне убили или продали в рабство? Да, я отправил парочку этих тварей в Аид! И что с того?
  - Но... Это опасно, - девушка была в замешательстве. - И потом, разве виноваты те путники в том, что ты стал рабом?
  - Все римляне виноваты! - Клеон в ярости потряс кулаком. - Все до единого должны умереть. Что ты знаешь о жизни тысяч несчастных, проданных в рабство? Знаешь ли ты, как хозяева издеваются над своими рабами? Они их травят собаками, жгут заживо и распинают на крестах. Я слышал в Энне (6) живёт некий Дамофил. Этот изверг совершенно отказывает в пище и одежде собственным рабам! Он лишает их всякой возможности, просто существовать. И что остается делать этим несчастным? Стоит ли удивляться, что рабы устраивают разбои на дорогах и даже нападают на виллы. Скажи, как ещё жить обреченным?
  Эрикси не нашлась что сказать. Всю свою жизнь она провела на вилле, никогда ни в чем не нуждалась, не знала лишений и голода. Когда была жива мать, она её всячески оберегала, да и хозяйка была добра к ним. Эрикси не пришлось видеть ни крови, ни побоев, ни цепей, хотя конечно она знала, что провинившихся рабов Алквид наказывает на скотном дворе и людей держат в эргастуле. За высокой глинобитной стеной, что отделяла дом и сад от хозяйственной части виллы был другой мир, полный гармонии, тишины и спокойствия. Эрикси сама росла, как цветок, о котором заботятся, который холят, лелеют и защищают. И вот теперь, пришло время, когда ей видимо, придётся столкнуться с жестокостями мира. Не зная, что сказать Клеону этому, уже тертому жизнью калачу, девушка решила сменить тему.
  - Ты говорил про Энну. Ну, там где этот Дамофил живёт... А правда, что там же живёт и один сирийский маг? Я слышала от женщин, что он делает разные чудеса. Может глотать и изрыгать огонь, предсказывает судьбу, лишь посмотрев человеку в глаза, разговаривает с животными и птицами? Вот бы взглянуть.
  - Да, есть такой чародей, - кивнул Клеон. Он, как-то сразу оживился и повеселел. - Его зовут Эвн. Хозяин его Антиген - богатый и жестокий господин. Эвн и вправду родом из Сирии, кажется из Апамеи (7). Так я слышал... Среди сирийцев полным полно всяких магов, чародеев и колдунов. Я часто встречаю пастухов других хозяев. Иногда они приходят издалека. Много чего рассказывают. Говорят, грядет великое время. Грядет освобождение, что сделает всех людей свободными и братьями. Эвн так говорит. Со всей Энны и её округи, и даже из более отдаленных мест приходят сотни, тысячи рабов послушать его.
  - И ты веришь в это? Ты веришь в то, о чём говорит Эвн?
  - Не знаю, - покачал головой Клеон. - Но, хотелось бы верить. Я многое бы отдал, чтобы снова вкусить свободы.
  - А что тебе не нравится сейчас? - искренне удивилась девушка.
  - Я хочу снова быть свободным человеком! - воскликнул Клеон, но тут же, спохватившись перешёл на шепот: - Ты не сможешь меня понять, увы. Ты родилась в неволе и не знаешь иной жизни. Но я тебе говорю, свобода - это всё. Ради свободы можно и жизнь отдать.
  Они снова помолчали, думая каждый о своём. Потом, взглянув на небо, уже ставшее совершенно светлым на горизонте, Клеон сказал:
  - Возьми мой подарок и ничего не бойся.
  - Я не могу, - девушка сняла браслет и протянула ему. - Не могу его взять.
  - Это потому что он с руки мертвой римлянки? - прищурился Клеон, не спеша забирать свой подарок обратно.
  - Нет, не поэтому, - соврала Эрикси и продолжила, уже вполне искренне: - Я не могу носить его. Все увидят, начнут расспрашивать. Что я отвечу тогда? А если, допрос начнёт Алквид?
  - Да, об этом я не подумал, - кивнул Клеон. - Впредь, надо просчитывать каждый шаг. Спрячь браслет. Надевай, когда я буду приходить к тебе.
  - Хорошо, - кивнула Эрикси и сунула подарок любимого под матрац.
  Поцеловав девушку ещё раз, киликиец ловко и бесшумно выскользнул в окно. Эрикси снова раскинулась на ложе. Вытащила браслет, одела его и начала любоваться. Яркие блики играли на полированной поверхности украшения. Эрикси размышляла над словами Клеона. Он много чего ей говорил, но его рассуждения о свободе будоражили и волновали девушку больше всего. Свобода!
  Возможность жить и распоряжаться собою. Но так ли это на самом деле? Не тешит ли себя Клеон напрасными надеждами? Может ли человек быть свободным вообще? От других людей - возможно. Но ведь есть еще боги. Есть ещё Мойры, плетущие нити человеческих судеб. Не являются ли все люди, живущие на свете на самом деле рабами тех, кто выше их? Может, человеку лучше, когда жизнь его определена кем-то? Тогда она видится простой и понятной. А что будет, получи она, Эрикси вдруг свободу? Что тогда? Возможность распоряжаться собственной жизнью одновременно притягивала и пугала Эрикси. Устав от раздумий, девушка, в конце концов, опять уснула. Ей снился огромный цветочный луг без конца и без края, безоблачное небо над головой, легкий ветер трепал её одежду, возле ног бежал быстрый прохладный ручей. Весь мир был открыт. Иди куда хочешь. Но Эрикси боялась. Она, так и осталась сидеть возле ручья, любуясь тем, что могла охватить взором и собираясь с мужеством, чтобы, в конце концов, когда-нибудь все-таки шагнуть за горизонт.
  
  (1)Римский всадник - привилегированное сословие в древнем Риме, часть патрицианской знати, стоявшей по рангу, только ниже сенаторов.
  (2)Геникей - женская половина дома. В данном случае имеется в виду комната.
  (3)Аграгант - древний город основанный греками на Сицилии. Расположен на южном побережье острова. Совр. Агридженто. После Второй Пунической войны окончательно попал под власть Рима.
  (4)Галик река на Сицилии. Совр. Платани.
  (5)Солеи - простые кожаные, грубые сандалии с двумя ремешками. Обувь обычно носимая рабами и чернью.
  (6)Энна - город, расположенный почти в центре Сицилии. Во времена владычества Рима был большим и процветающим муниципалитетом.
  (7)Апамея - в данном случае имеется ввиду город на севере Сирии на реке Оронт.
  
  
   ГЛАВА 2
  
   Утро выдалось прекрасное: солнечное, но не знойное, наполненное радостным щебетанием птиц, жужжанием и гудением насекомых в саду. Для Эрикси почти каждое утро было таким: спокойным и светлым. Но для большинства других рабов, оно ничем не отличалось от других, уже ни единожды проклятых, ставших словно одним бесконечным днём, наполненным страданиями и болью.
   На поля под присмотром надсмотрщиков погнали сотни людей, где они до самого заката будут ковырять землю мотыгами. В кузницах в невыносимой жаре, в дыму и чаду закованные в цепи люди проводили от зари до заката.
  На мельнице труд был одним из самых невыносимых: мужчин и женщин там впрягали, как животных, в упряжки и им предстояло вращать тяжёлые жернова. Чтобы рабы, постоянно мучимые голодом не могли съесть пригоршню муки, им на шеи надевали собаку - большой деревянный хомут. Из-за этого проклятого колеса у несчастных не было никакой возможности поднести руку ко рту. И спрятать пищу, они тоже не могли, поскольку приковывали их нагими.
   Тяжек был и труд строителей: одни добывали камень в гористых местностях и каменоломнях, целый день до изнеможения работая кирками, другие, словно тягловые животные тащили на себе здоровенные каменные блоки к месту постройки, третьи обтесывали глыбы, чтобы придать им нужную форму и размер, четвертые строили, укладывая камень за камнем возводя фундамент и стены, подгоняя блоки друг к другу, также с учетом форм и размеров.
   Не менее изнурительный труд ждал строителей дорог и колодцев, заготовителей древесины и добытчиков песка и глины. На кухнях villa rustica (1) с утра, тоже кипела работа, как и в мастерских по пошиву и починке одежды и обуви. На villa fructuaria (2) наводили порядок в амбарах, дети и подростки тащили корзины с собранными накануне маслинами и оливками к маслодавильням, а целые партии рабынь отправлялись в сады за новым сбором. Из помещений сыроварен тянуло дымом и кислым молоком. А рабы, занятые на работах по заготовке продуктов не знали отдыха и вечером, когда с пастбищ пригоняют скот.
   Пожалуй, менее изнурительная работа выпала на долю пастухов. Их, можно было считать счастливчиками. Уходили они на вольный воздух на целый день и прибывали вдали от виллы, а главное от глаз ненавистных надсмотрщиков. И хотя жизнь их часто подвергалась опасности из-за нападения, то диких зверей, то грабителей, часто им приходилось терпеть лишения и непогоду, у пастухов была, хоть какая-то свобода.
   Одетые в шкуры волков или вепрей, вооруженные огромными посохами, дубинами и копьями, они имели вид устрашающий, и нравы этих людей были им под стать - дикие и грубые. Каждую группу пастухов сопровождала свора собак. Гоня стада свиней, лошадей, коз, овец и волов, пастухи собирались возле ворот. Звучали рожки, призывая отстающих, псы заливались лаем, виликус (3) Алквид и его подручные наводили порядок. Затем, вся эта масса людей и животных выходила из ворот и отправлялась на пастбища, на речные и приозерные луга. Утро пастухи проводили, развлекаясь игрой на флейтах, а в 4-м часу (4) гнали стада на водопой к ближайшему водоёму. В полдень же, когда солнце припекает особенно сильно, скот сгонялся в лес или в горы, чтобы скрыться там в тени и прохладе. Когда жара спадала, пастухи вновь гнали стада к водоему, а после животные паслись на лугах до вечера.
   В то утро Эрикси проснулась поздно. Торопливо одевшись и причесавшись, девушка побежала на кухню. Старая Иокрия немного поругала ее для порядка, но она, с пониманием относилась к таким опозданиям, случавшимся всё чаще и чаще в последнее время. Молодость, есть молодость. Дается она лишь раз и пролетает, как миг. Пусть же девушка насладиться каждым днем и каждым годом своей юности, пусть насладиться любовью мужчин, после которой всегда позднее пробуждение. Иокрия не обижалась на свою подопечную. В конце концов, опаздывает она ненадолго и своими обязанностями не пренебрегает.
   Эрикси помогла наставнице в приготовлении обеда и после убежала в сад, где ещё вчера было оговорено встретится с Фасибис её лучшей подругой.
   Меднокожей, черноволосой иберийке Фасибис было тринадцать лет. Пираты похитили девочку у её родителей, когда той едва исполнилось два года. Малышка ничего не помнила из той жизни, когда была свободной. Свободнорожденная Фасибис, как и Эрикси, появившаяся на свет в неволе, не знала, что такое свобода и потому не грезила о ней, вполне довольствуясь той жизнью, что у неё была. Они были подругами с самого детства. Фасибис помогала женщинам в полотканой мастерской, сама уже неплохо шила и кроме этого прекрасно танцевала. Ёе тонкая, гибкая фигурка была, словно специально создана для танцев. Наставница её, тоже иберийка Идина не могла нарадоваться, видя успехи своей юной ученицы.
  Фасибис ещё не познала мужчины, но уже было близко то время, когда девушка должна была подарить кому-то свой девственный цветок. Это, самым естественным образом беспокоило юную иберийку и потому, она все время расспрашивала подругу, как это бывает.
  - Ты, самое главное ничего не бойся, - часто повторяла Эрикси. - Потеря невинности - это не так уж и больно, как выдумывают многие. Одно мгновение и всё. Конечно, хотелось бы, чтобы мужчина при этом был ласков и опытен, тогда волноваться вообще не о чем. Ну, а после, в следующий раз... и в следующий... ты наслаждаешься. Но опять, таки многое зависит от любовника.
  - И где же найти хорошего? - Фасибис разводила рукам. - Как определить, хорош ли будет мужчина? Он должен быть обязательно молод и красив? Или это вовсе не важно? Твой Клеон, хороший любовник?
  - Очень хороший.
  - А господин?
  - И господин, тоже.
  - А кто из них лучше?
  - Право, не знаю. Каждый по-своему хорош, но Клеон красивее.
  - Да, твой киликиец красив, - мечтательно вздохнула Фасибис. - А можно, он тоже станет моим мужчиной?
  - Я спрошу его, - улыбнулась Эрикси, хотя и ощутила внезапно укол ревности в сердце. - Думаю, его брат Коман тебе больше подойдёт. Он чуть старше тебя и также очень красив.
  - Коман, ничего, - согласилась Фасибис. - Смотрит на меня исподтишка. Думает, я не замечаю.
  И она звонко рассмеялась.
  
   * * *
  
   В то утро господина Марка Цинны дома не было. Он отбыл в Аграгант по делам и вернулся лишь после полудня. Отдохнув с дороги, велел привести в свои покои Эрикси.
  В хозяйской спальне было огромное полукруглое ложе, над которым нависал балдахин из прозрачной тончайшей косской ткани. На маленьком столике из черного дерева с тремя витыми ножками, покрытыми чеканной, позолоченной бронзой стоял поднос с фруктами, онохойя (5) с фалернским (6) вином и два килика (7).
  - Входи, моя маленькая нимфа, - сказал Марк Цинна, заметив девушку в дверях.
  Она приблизилась к ложу и подняла руки к плечам, чтобы отстегнуть фибулы (8) и сбросить своё одеяние. Но господин жестом остановил её.
  - Просто, присядь рядом.
  Она повиновалась, весьма удивленная и озадаченная. Господин, вроде был рад её приходу, но вместе с тем, взгляд его был какой-то рассеяно-задумчивый, а чело омрачено некими думами. Он сам налил вино в кубки и протянул ей один.
  - Выпей.
  Эрикси выпила не спеша, наслаждаясь вкусом Фалернского. При этом, она легла на бок, подперев ладошкой голову. Край химатиона чуть соскользнул, как бы невзначай, обнажая красивый изгиб бедра и левую ножку. Затем, направив на господина томный взгляд, Эрикси взяла с подноса яблоко и впилась в него белыми, крепкими зубками.
  - Ты хороша сегодня, как никогда, - наблюдая за девушкой, с улыбкой произнес Марк Цинна.
  - Мне приятны ваши слова, господин, - Эрикси зарделась и опустила глаза. Это был уже хорошо освоенный ею прием из огромного арсенала женских хитростей, призванных очаровывать и обезоруживать мужчин. Юная девица, вся такая стыдливая с опущенным взором и в то же время возлежавшая на ложе в столь эротичной позе - всё это действовало безотказно. Но, не в этот раз. Что-то тяготило хозяина, не давало ему покоя.
  - Моего господина что-то тревожит? - спросила Эрикси. - Или я делаю что-то не так? - личико её стало печальным и девушка, укутав свои ноги одеждой, приподнялась. - Я умоляю простить меня за неопытность. Я исправлюсь, господин.
  - Нет, нет! - воскликнул он. - Ты здесь вовсе не причём. Просто...
  - Могу, я как-то помочь? Могу быть как-то полезной, для моего доброго господина? - девушка так и поддалась вперёд, удивляясь собственной смелости, даже дерзости. Еще месяц назад, она не произнесла бы в присутствии хозяина ни слова, только если бы её о чем-нибудь спросили.
  - Едва ли ты можешь помочь мне, - усмехнулся Марк Цинна. - Видишь ли, сегодня утром, когда я был в Аграганте в мой дом прибыл посыльный от почтенного Дамофила из Энны. Уважаемый Дамофил хочет навестить меня с дружеским визитом. Вместе с ним будет его супруга Мегаллида, дочь Луцилла и большая свита. Также вместе с ним хотел приехать и Антиген, с домочадцами и свитой. Вот что тревожит меня.
  - С этими людьми вы не хотели бы иметь никаких дел? - спросила Эрикси.
  - Напротив! Их расположение очень важно для меня. Дамофил и Антиген влиятельнейшие граждане Республики, а здесь на Сицилии - их слово, вообще закон. Сам претор (9) заискивает перед ними.
  - Тогда, я не понимаю, - пробормотала Эрикси. - Их визит, должен радовать вас.
  - Да, с одной стороны, - кивнул Марк Цинна. - Но что я могу предложить столь значительным людям, богатство и влияние которых превосходят всякое воображение? Какими блюдами и напитками могу я их удивить? Они любят всё изысканное, необычное, не уступая в своих вкусах аристократии Рима. Но самое главное - это развлечения. Что здесь им можно предложить? Право слово, я в затруднительном положении.
   Наступила томительная тишина. Было лишь слышно, как потрескивает пламя в масляных светильниках на стенах. Затем, собравшись с духом, Эрикси сказала:
  - Моя подруга Фасибис прекрасно танцует. Особенно она искусна в танцах среди мечей и факелов. Может, это развлечёт ваших гостей?
  - Как интересно, - оживился Марк Цинна и даже привстал на ложе. - И где эта Фасибис?
  - Она живет среди ткачих.
  - В самом деле? Я и не знал, что у меня есть такая рабыня. Сколько ей лет? Красива ли она?
  - Ей тринадцать, господин. И она очень красива. Позовите её и увидите сами. К тому же, она прекрасно играет на арфе. Среди ваших пастухов есть братья-киликийцы Клеон и Коман. Первый так ловко обращается с кнутом, что может сбить с головы человека небольшую дыню, не задев его самого. Ну, а второй ловко метает ножи. Иногда, они так развлекаются. Клеон встаёт у дерева или ограды, а брат бросает ножи и они вонзаются рядом на расстоянии не больше чем толщина мизинца.
  - Вот как? - к Марку Цинне вернулось хорошее настроение. - Не знал о таких талантах среди своих рабов. Ну а ты, может тоже, что-то умеешь?
  - Да, господин, я играю на лире. Все кто слышал, говорят, что у меня хорошо получается. А мои голуби умеют выбирать ленточки одного цвета и связывать их в узелки.
  - Да у меня здесь, просто группа артистов! - рассмеялся Марк Цинна. - Что же мне Алквид ничего не сообщает? Я приму твои слова к сведению. Ну, а теперь... - он повторно наполнил вином кубок Эрикси, - выпей ещё.
  Девушка с удовольствием выпила прохладный янтарно-золотистый нектар, приятно кружащий голову и доставляющий радость душе. Щечки её порозовели, глаза заблестели. Марк Цинна жадно привлёк девушку к себе и припал своими губами к её губам, ощущая на них восхитительный вкус Фалернского. Руки господина забрались под её одеяния, заскользили по бедрам, животу и грудям. Эрикси издала протяжный стон удовольствия. Соски её грудей затвердели и между ног стало влажно и жарко. Избавив и себя и её от одежд, побросав их прямо на пол, Марк Цинна лег на девушку сверху. Она раздвинула ноги и замерла в ожидании сладостного проникновения. Крепкий, горячий член господина ворвался в её влажное, готовое к соитию лоно. И были долгие минуты наслаждения, долгие минуты стонов, горячего шепота, поцелуев и ласк. Затем, они ещё три раза меняли положение. Наконец, Марк Цинна исторг своё семя, овладевая девушкой сзади, когда она, стоя на четвереньках, прогнув спину и выпятив высоко вверх зад, громко кричала от удовольствия.
   Марк Цинна, довольный, удовлетворённый откинулся на подушки. В порыве страсти и нежности, Эрикси, желая доставить господину ещё больше удовольствия, вобрала ртом его мужское естество и затем ласкала его нежно языком и губами до полного расслабления. Этому её научила одна из рабынь, сказав, что мужчинам такое очень нравится и подобные ласки можно делать в любой момент любовных игр.
  - Ты, с каждым разом становишься всё искуснее, - заметил Марк Цинна.
  - Я хочу нравиться моему господину, - проворковала Эрикси. - И сердце моё наполняется радостью, если вы довольны.
  - Я очень доволен, - улыбнулся Марк Цинна. - Поешь чего-нибудь, выпей ещё вина, а после ступай к себе. Мне нужно многое обдумать.
   Эрикси, тоже была довольна. Тело её прибывало в сладкой истоме. Лёжа на краю ложа, она лакомилась виноградом и вкус его сока смешивался со вкусом семени господина, которое было весьма приятным с ярко выраженным привкусом фруктов. Семя же Клеона, для сравнения было более терпким, солоноватым и всё от того, что киликиец больше питался мясом и молоком.
  
   * * *
  
   Вернувшись к себе в гинекей, Эрикси застала там Алквида. Никогда раньше управляющий не заходил в её комнату. Девушка испуганно замерла на пороге. Алквид, скривив в усмешке губы схватил её за локоть и рывком втащил внутрь. Занавесь, что закрывала вход, с шумом затрепыхалась.
  - Ну, где ты была?
  - У господина, - пробормотала Эрикси, совершенно не понимая отчего гневается управляющий.
   Тот, внезапно стиснув талию девушки, привлек рабыню к себе. Она ощутила его жилистое тело, в нос ударил резкий и неприятный запах его пота. Как мужчина, Алквид совершенно не привлекал Эрикси. Более того, он был ей отвратителен, напоминал старого облезлого козла.
  - И что господин? Овладел он тобою?
  - Отпусти! - Эрикси начала вырываться.
  - Заткнись, грязная рабыня!
  Он влепил ей оплеуху. Эрикси была ошарашена. Впервые в жизни её ударили! Прямо по лицу! Так зло и так больно!
  - Ты, что же сука, такая же строптивая, как и твоя мать? А знаешь ли ты, дрянь, что я с тобой могу сделать?
  Эрикси задыхалась от ужаса. От боли и обиды на глазах её выступили жгучие слёзы. Алквид толкнул девушку и она упала на ложе.
  - Раздевайся!
  Он начал стягивать через голову тунику. Тело его было отвратительно жилистым и тощим одновременно, впалая грудь покрыта редкими седыми волосами. Но вместе с тем, Эрикси уже успела убедиться какие у него сильные руки и хваткие пальцы.
  - Я расскажу господину, - пискнула она, вжимаясь в стену, словно бы там, отодвинувшись в самый дальний угол могла спастись от неизбежного.
  Алквид на секунду замер и после громко расхохотался.
  - Ты будешь молчать! Думаешь я не знаю про твоего любовника Клеона, что почти каждую ночь пробирается к тебе? А что ты на это скажешь? - И он, внезапно бросил ей серебряный браслет в виде змейки. - Откуда такая вещица у рабыни? Не иначе твой Клеон подарил. А он где достал? Наверняка ограбил кого-то! Ограбил свободного гражданина Республики! Как считаешь, не следует ли отдать Клеона претору?
  - Нет! - вскричала Эрикси, заливаясь слезами. - Его казнят!
  - Конечно казнят, а ты как думала? Мало того, перед смертью он испытает невыносимые муки, поскольку претору непременно захочется узнать, действовал ли Клеон один или вместе с сообщниками.
  - Пожалуйста! - Эрикси соскочила с ложа и бросившись на колени, обняла костлявые ноги Алквида, покрытые жесткими редкими волосами. - Умоляю, ничего не говори господину, не выдавай Клеона! Клянусь, мы больше не будем встречаться!
  - Да встречайтесь, пожалуйста! - расхохотался управляющий. - Мне нет никакого дела до ваших чувств. Единственно чего я хочу, чтобы ты иногда и ко мне была благосклонна. Будешь слушаться меня и безропотно подчиняться, твоя жизнь останется прежней. Посмеешь, хотя бы косо взглянуть в мою сторону, я расправлюсь с тобой без всякой пощады. Ты сама будешь молить меня о скорой смерти, но не получишь её, пока не испытаешь всех мук и унижений.
  - Я согласна! - Эрикси вскочила и вытерла слезы. Затем начала раздеваться. Руки её дрожали. Когда одеяния более не скрывали её тела, Алквид, остававшийся ещё в набедренной повязке криво усмехнулся.
  - Сними её.
  Девушка повиновалась и высвободила, уже возбужденный член управляющего. К её немалому удивлению, он был весьма внушительных размеров. Алквид положил ладони на голову Эрикси и сказал:
  - Теперь, доставь-ка мне удовольствие свои ротиком, сучка.
  В течении следующего часа Эрикси ни раз успела пожалеть, что вообще родилась на свет. Всё что делал с ней Алквид, делали и хозяин и Клеон, но в исполнении управляющего всё это превратилось в мерзость и пытку. Он овладевал девушкой грубо и жестоко, получая удовольствие от её страданий. Когда, наконец, всё закончилось Эрикси снова забилась в дальний угол ложа, словно маленький замученный зверёк.
  - Завтра, я опять приду, - сказал Алквид одеваясь и забирая подарок Клеона. - Так что, жди. И помни, - добавил он перед тем, как покинуть гинекей, - будешь послушной, я к тебе буду добр и терпим. И не забывай, что жизнь твоего Клеона теперь в моих руках.
   Когда, наконец управляющий убрался, Эрикси уткнулась лицом в подушку и более не выдержав, начала плакать навзрыд, буквально захлебываясь рыданиями. В таком состоянии её застала Фасибис. Она долго не решалась войти и стоя на пороге смотрела на подругу испуганными глазами. Но вот, наконец решившись, тихо вошла в помещение и присев на край ложа начала гладить Эрикси по волосам. Та вскинулась и вскрикнула от испуга, но увидев, что это Фасибис, тут же успокоилась.
  - Что случилось? - спросила иберийка, дрожа всем своим тоненьким телом. - Кто обидел тебя?
  - Никто, - Эрикси перестала плакать, всхлипнула напоследок и принялась тыльными сторонами ладоней вытирать мокрые от слез щеки.
  - Если никто... Отчего же ты так плакала?
  - Знаешь, Фасибис, не все мужчины хорошие и не всякий доставляет тебе радость и удовольствие. Есть среди них и жестокие твари, упивающиеся чужой болью.
  - И один из таких был у тебя сейчас?
  Юная иллирийка кивнула.
  - Кто же это?! - вскричала Фасибис. - Кто обошелся с тобой так? О, щека у тебя красная вся! Это от удара? А эти синяки на бёдрах! А эти ссадины на спине! Нужно сообщить управляющему!
  - Не спеши, - на губах Эрикси впервые за всю её жизнь появилась злая усмешка, а в синих глазах, вдруг ставших холодными, как лёд промелькнула ненависть. - Это он и есть - Алквид.
  Услышав это, Фасибис сразу вся сникла.
  - Мне надо помыться, - произнесла Эрикси тихо и дрожа от отвращения. После управляющего, она ощущала себя не просто униженной, но и грязной, словно испачканной нечистотами. Такое было у неё впервые после соития с мужчиной. В первый раз ей захотелось сразу же помыться после того, как ею овладели. Запах Клеона и господина, их семя излитое в её лоно или попавшее на лицо или куда-то ещё ни разу не вызывало стремления смыть его. То чем мужчины одаривали её в конце любовных утех, было для Эрикси приятным, сродни дару богов, ибо как она уже знала, мужское семя - есть источник жизни, источник женского здоровья и красоты, источник рождения детей, что есть всегда благо. Но семя Алквида воспринималось ею, как грязь, как гниль, как зараза.
   Эрикси оделась и направилась на кухню, где для омовения стояла большая лохань, а в печи всегда кипятилась вода. Там, она привела себя в порядок. С Фасибис, что сидела рядом на табурете они больше не говорили. Обе девушки были мрачны и подавлены. Старая Иокрия, тоже заметила неладное. Но она не стала ни о чём расспрашивать, лишь тяжело вздохнула. Кому, как ни ей знать про нелёгкую женскую долю, где радости пролетают как миг, а тяжкие испытания, унижения и обиды столь долги часты, что навсегда врезаются в память.
  
  
   * * *
  
   Поздно вечером, как обычно Клеон появился под окном девушки. Он забросил в комнату голыш и очень удивился не получив никакого ответа. Обеспокоенный, он забрался в комнату. Эрикси сидела на табурете, поджав ноги и обхватив колени руками. Киликиец застыл пораженный её видом.
  - Эрикси, - позвал он тихо.
  Она медленно подняла голову и посмотрела на ночного гостя печальными глазами.
  - Что случилось? - участливо спросил Клеон, присаживаясь рядом. Он хотел было коснуться плеча девушки, но передумал и отдернул руку. Он впервые видел возлюбленную такой. На его вопрос она не ответила. Может, не расслышала? Он снова спросил:
  - В чем дело? Чем опечален, мой королёк?
  - Всё хорошо, - ответила она, тяжело вздохнув при этом. - Так, иногда я придаюсь грусти, вспоминаю маму, думаю об отце, которого никогда не видела.
  Клеона не удовлетворили её объяснения. Не смотря на полусумрак, что окружал их, он заметил на обнаженном плече девушки синяк.
  - Кто оставил тебе это? - спросил он напряженным приглушенным голосом. - Хозяин? Кто? Отвечай!
  Эрикси взглянула в разгневанные глаза Клеона и заплакала. Он смутился, попытался обнять девушку, но вышло у него, как то неловко.
  - Прости. Я не хотел кричать. Мне просто невыносима сама мысль, что кто-то мог причинить тебе зло. Ведь из-за этого ты такая. Кто-то обидел тебя. Молчи! Я знаю кто! Господин, будь он трижды проклят!
  - Нет, ничего ты не знаешь! - воскликнула Эрикси вскакивая с места и сжимая маленькие кулачки. - Хозяин по-прежнему ко мне добр!
  - Тогда, кто? - прорычал Клеон.
  - Тебе не нужно знать.
  - Но я узнаю! Я все равно узнаю!
  Эрикси растерялась и беспомощно смотрела на своего горячего киликийца. Он, конечно же, узнает. Не лучше ли сказать ему самой? Но на какое безумство он решиться, когда узнает кто обидчик его возлюбленной? И всё же, ему лучше сказать и попытаться успокоить, иначе он только навлечёт на себя беду.
  - Сегодня ко мне приходил Алквид, - сказала девушка, собравшись с духом. - И завтра обещал прийти тоже и потом, когда ему вздумается.
  - Пёс! - глаза Клеона остекленели от злобы, лицо исказилось яростью. - Убью его!
  - Не смей! - вскричала Эрикси. - Ты погубишь себя!
  - Плевать! За каждую твою слезу он умоется собственной кровью! Я распотрошу его, как свинью!
  - Перестань! - девушка обхватила любимого за шею, повисла на нём, крепко прижавшись, и жарко зашептала: - Успокойся, любимый, подумай и обо мне. Какого мне будет, если тебя не станет. И о своём младшем брате, тоже подумай. За убийство свободнорожденного тебя распнут или насмерть засекут плетями.
  - Я не боюсь смерти. И я не смогу успокоиться, зная, что Алквид, этот презренный прикасался к тебе! Проникал в тебя!
  - Тебе придется успокоиться и смириться. Он знает о нас.
  - Откуда? - искренне удивился Клеон, не допускавший даже мысли, что кто-то мог видеть его, пробирающимся ночью через сад к заветному окну гинекея.
  - Алквид всё про нас знает, - повторила девушка. - У него повсюду глаза и уши, - юная иллирийка опасливо покосилась в сторону открытого окна. - Если до господина дойдёт о нас с тобой, даже не знаю, как он к этому отнесётся. Так что твоё спокойствие, твоё смирение - это и моя жизнь тоже. Если я тебе дорога, если тебе не безразлична жизнь твоего брата, сделай, как я прошу. Не пытайся убить Алквида.
  Видя, что он колеблется, Эрикси продолжила: - И ещё он знает о браслете.
  - О браслете?
  - Да, о том, в виде ящерки, что ты мне вчера подарил.
  - Проклятие Зевса! Откуда ему о нем известно?
  - Я не одевала его. Он нашёл его там, куда я спрятала. Он понял, что это твой подарок. Но откуда у раба деньги, чтобы купить такую вещь? Он так и сказал, что ты его похитил. Если ты выступишь против управляющего, он сдаст тебя претору.
  - Вот мразь! - Клеон в бессильной злобе сжал кулаки.
  - Я знаю, что ты не боишься ни пыток, ни смерти, - сказала Эрикси. - Но повторяю ещё раз, ради меня, ради нас с тобой не делай глупости. Не трогай Алквида!
  Киликиец закрыл глаза и издал долгий мучительный стон.
  - Но он прикасался к тебе!
  - Хозяин тоже ко мне прикасается и овладевает мною на ложе. Но ты же не переживаешь из-за этого так.
  - Хозяин, по крайне мере достойный мужчина. А этот Алквид - старый урод!
  - Я буду всякий раз мыться после него. Ни единого следа от него не останется на мне. А ты, смирись и терпи. Нужно терпеть.
   Он ничего ей не ответил, лишь привлёк к себе и нежно обнял. В эту ночь у них ничего не было. Но вместе с тем, они стали ещё ближе друг к другу, ощутив кроме плотского влечения, что было раньше ещё и единение душ.
   Когда Клеон по обыкновению бесшумно выбрался в окно и скрылся в зарослях сада, Эрикси устроилась на ложе и предалась тягостным раздумьям.
  Вновь вспомнила речи любимого о свободе и только теперь, после событий прошедшего дня со всей отчетливостью поняла, как горька и тяжела участь раба. Слова Клеона о возможности распоряжается своей жизнью и своим телом приобрели для девушки, теперь иной смысл. Сейчас, её тело ей не принадлежало. Им пользовались, как хотели. И даже жизнь у неё могли отнять когда угодно. Эрикси стало горько и страшно. Как-то раз она слышала, что многие рабы молят богов о скорейшей смерти, желают избавления от земного существования. Она не понимала почему, ведь жизнь так прекрасна. Теперь, ей стало это понятно.
  
  (1)villa rustica - термин для обозначения виллы на открытой сельской местности, служила одновременно и в качестве резиденции хозяина и в качестве административного центра.
  Обычно villa rustica состояла из трех частей: резиденции хозяина (urbana), аграрный центр и сельская местность (rusticana). На территории villa rustica могли находиться жилища работников, амбары и зернохранилища.
  (2)villa fructuaria - часть древнеримской виллы где хранилась жатва и различные плоды. Там же шла первичная обработка урожая.
  (3)Виликус - управляющий виллой, поместьем.
  (4)4-й час у римлян примерно соответствовал 10-ти часам утра.
  (5)Онохойя - кувшин для разлива вина по чашам.
  (6)Фалернское - лучший сорт древнеримского вина
  (7)Килик - плоская чаша типа пиалы для вина
  (8)Фибулы - застежки для скрепления различных частей одежды, также могли служить украшениями.
  (9)Претор - одна из высших государственных должностей в древнем Риме. Преторы выполняли военные и судейские функции, а также управляли провинциями в качестве наместников.
  
   ГЛАВА 3
  
   В ожидании визита почтенных гостей следующие три дня вилла Марка Цинны была охвачена суетой. Иокрия и её помощники, почти не покидали кухню. Хозяин не хотел ударить в грязь лицом перед гостями и поэтому к пиршеству готовились основательно. В доме велась уборка, посуда начищалась до блеска, обычные занавески, закрывавшие входы в комнаты сменили на пурпурные с золотым шитьём по краю, статуи, украшавшие сад, атриум (1) дома и перистиль (2) покрыли свежей краской. Сам двухэтажный особняк украсили цветными лентами и гирляндами цветов, а дорогу, ведущую на виллу и отходящую от основного тракта, что соединял Лилибей, Аграгант и Сиракузы, на протяжении двух сотен шагов посыпали разноцветным и кварцевым песком.
   За день до приезда гостей в перистиле установили три сигмы (3) на шесть персон каждое. Вокруг, на высоких бронзовых треногах расположили светильники, обильно заправив их касторовым маслом. Большой прямоугольный бассейн с фонтаном был вычищен и залит свежей водой. Туда запустили крупных рыб с ярко алыми плавниками и стремительных угрей с мелкой чешуей, отливающей золотисто-фиолетовым и медно-зеленоватым оттенками. Напротив лож для гостей соорудили деревянный помост, покрыли его золотой краской, устлали сирийскими коврами, сверху натянули тент из полупрозрачной ткани. Здесь по замыслу Марка Цинны должны были выступать музыканты и танцоры.
   И вот, на третий день ожидания, после полудня, на взмыленном жеребце примчался один из помощников вилика, отправленный ждать гостей на пересечение дорог. Едва влетев в открытые ворота усадьбы, он крикнул:
  - Едут!
  Марк Цинна в сопровождении нарядно одетой, украшенной венками и цветными лентами толпы рабов вышел встречать гостей.
   Первыми из-за поворота показались шестеро верховых. Это были смуглые молодые нумидийцы в пурпурных туниках и с венками на головах. За ними ехали двое длинноволосых мускулистых галлов, сжимавшие в руках трубы из турьего рога. Время от времени они прикладывали инструменты ко рту и выдавали протяжный, низкий, слегка вибрирующий звук, разносящийся далеко окрест. За трубачами двигалась раеда (4) на четырёх мощных колесах, запряженная шестью крепкими лошадьми черной масти. Повозку украшали инкрустации из позолоченной бронзы и серебра, а также разноцветные ленты. Ручки дверок с обеих сторон в виде львиных голов были из чистого золота.
   Далее, за раедой шестеро здоровенных чернокожих рабов несли лектику (5). Сейчас она была пуста. Видимо, носилками пользовалась госпожа, когда процессия прибывала в какой-нибудь город, в дороге же, дабы уберечься от пыли обычно передвигались в закрытых экипажах.
   За лектикой двигались одна за другой ещё три раеды, также богато отделанные и пышно украшенные. По сторонам от них на крепких нумидийских жеребцах ехали вооруженные охранники. Было, также вооруженное сопровождение из пеших рабов, в число которых входили люди, полностью заслужившие доверие своих господ. Охрана представляла собою весьма пестрый и живописный отряд. Некоторые имели снаряжение и оружие, как гладиаторы-самниты, другие походили на фракийцев, третьи на ахейских солдат. Но по большому счёту все снаряжение и вооружение охранников было легким: короткие мечи, кинжалы, метательные копья и луки.
   Кроме охраны экипажи сопровождало весьма значительное число других рабов, как мужчин, так и женщин. Все они несли, какие либо вещи или присматривали за мулами и ослами, нагруженными поклажей.
   Вот, наконец, процессия достигла виллы и одна за другой повозки начала въезжать в гостеприимно распахнутые ворота. Рабы и слуги Марка Цинны выстроились по обе стороны проезжей части. Под ноги прибывших бросали цветы. Все шумели и повсюду царило радостное оживление. Начинался общий праздник для всех. Так, по крайней мере могло показаться, особенно когда господа и слуги вечером возле столов и лож соединятся в одну шумную веселую толпу. Многие рабы были освобождены от своих повседневных, зачастую тяжелых и неприятных обязанностей. Теперь их главная задача - прислуживать гостям за столами, да помогать на кухнях поварам. Разве это работа по сравнению, скажем с чисткой лошадей или ноской воды из колодцев? А многие из рабов, так и вовсе будут присутствовать на пирушке в качестве праздной толпы. Слуги, особенно из числа молодых парней и девушек предвкушали приятный вечер, когда можно будет отведать те же блюда, что будут поданы господам и даже выпить хорошего вина. И только старая Иокрия хмурилась и не разделяла веселого настроения остальных. Жизненный опыт у неё был немалый. Много чего повидала на своём веку. Она прекрасно знала, что праздник, насколько бы он ни казался общим, всегда, только для господ. Они выпьют и непременно захотят поразвлечься. И, как правило, развлечения их не бывали невинными: для кого-то из рабов этот вечер мог стать последним в жизни. На памяти Иокрии было немало случаев, когда радость и веселье господ перерастали для рабов в горе и слезы.
   Когда вся процессия въехала во двор, двое рабов проворно подбежали к первой раеде и с правой стороны приставили к двери маленькую изящную лесенку по виду из золота. Десяток других рабов от нижней ступени этой лесенки начали укладывать прямо на землю роскошные финикийские ковры и выкладывали их дорожкой до самого входа в дом Марка Цинны. Когда последний из ковров был уложен дверь раеды открылась и из неё, отдуваясь начал выбираться тучный лысоватый господин в белоснежной тоге. Запястья его охватывали золотые браслеты, усыпанные сапфирами, пальцы были унизаны перстнями.
  - Приветствую, почтенный Дамофил! - Марк Цинна шагнул на встречу.
  - И тебе привет, славный Марк Цинна! - воскликнул Дамофил, спускаясь по лесенке.
  - Как добрался? Как дорога?
  - Неплохо, - кивнул гость. - Дождь правда, один раз нас застал, когда мы вышли из Эрбесса (6), а в остальном всё хорошо.
  Следом за Дамофилом из раеды вышла его супруга Мегаллида. Это была высокая, стройная женщина, лет тридцати пяти. Ёе, можно было бы назвать красивой, если бы не злое и надменное выражение лица этой женщины. Одета она была в роскошные одежды из дорогих, тонких тканей, доставленных с Востока, руки украшены золотыми браслетами, на шее ожерелье из жемчуга, в ушах сверкали серьги из электрума. Черные волосы Мегаллиды были уложены в высокую замысловатую прическу, где каждому локону было отведено свое место. Рабыни немало потрудились над этой прической, вплетая в волосы госпожи разноцветные ленты, золотые нити, укрепляя всё это шпильками с жемчужными головками. Поскольку злобный нрав Мегаллиды был хорошо известен далеко за пределами Энны, нетрудно было догадаться сколько было пролито слез и пущено крови, прежде чем это чудо на голове госпожи было доведено до совершенства.
   Едва Мегаллида ступила на ковер, позади неё появились две расторопные служанки: темнокожая эфиопка и светловолосая белокожая македонянка. Одна держала над головой госпожи зонтик, другая сжимала в обеих руках опахало из страусовых перьев.
  - Приветствую, блистательная Мегаллида! - воскликнул Марк Цинна. - Твоя красота год от года становится всё более совершенной.
  - А ты, уважаемый Марк, все также можешь найти приятные слова для женщины. Но свои комплименты всё же, прибереги для Луциллы.
  - А она приехала с вами? - Марк Цинна изобразил на лице радостное удивление, хотя был прекрасно осведомлен, что Луцилла сопровождает родителей.
  - Да, она с нами. Пора, уже дочери увидеть мир, познакомиться с новыми людьми, в том числе молодыми и неженатыми. На последнем слове Мегаллида сделала ударение и пристально взглянула на Марка Цинну.
   Луцилла вышла из раеды вслед за матерью. Удивительно было то, что семнадцатилетняя юная красавица, дочь столь представительных родителей, всякий раз не упускавших возможности покичиться своими богатством и роскошью, была одета на удивление скромно. Её гематий, конечно же, была из прекрасно выделанной тарентийской шерсти, но никаких украшений, кроме медного браслета на левом запястье она не носила. Не столь крикливой и вызывающей, в отличии от материнской была и её причёска. Правда, тонкий аромат её духов, нежный и чарующий всё же указывал, что гостья не какая-нибудь простолюдинка, а принадлежит к родовой аристократии. Насколько родители девушки прославились на всю Сицилию беспощадным обращением с рабами, на столько же Луцилла была известна своим добрым отношением к людям, потерявшим или же никогда не имевшим свободы. Простой и скромный нрав девушки был под стать её одеянию.
   Луциллу неотступно сопровождала её кормилица Фастия - старая сириянка, закутанная в длинные темные одежды. Из-под низко надвинутого на лицо капюшона она смотрела настороженно. Черные глаза сириянки, женщины, некогда очень красивой завораживали до сих пор, а взгляд её, казалось проникал в самую душу.
  - Приветствую, Луцилла, - Марк Цинна подал девушке руку, помогая ей сойти на ковер. - Не утомила ли тебя дорога?
  - Вовсе нет, - Луцилла улыбнулась и скромно опустила глаза. - Гораздо тяжелее приходилось тем, кто шёл пешком и нёс на себе поклажу.
  - Ах, это она снова о рабах, - рассмеялась Мегаллида. - Мы не захотели брать в столь дальнюю дорогу много вьючных животных. Ты ведь знаешь Марк, скольких денег они стоят, вот и нагрузили рабов, поскольку они всегда обходятся дешевле.
  - Мама, нельзя так обходиться с людьми, даже если это рабы, - сказала Луцилла возмущенно. - Если проявлять о них чуть больше заботы, обращаться с ними чуть мягче, они прослужат больше и не будут так ненавидеть нас. Боги ведь, все видят. Излишняя жестокость им не угодна.
  - Не говори ерунды, - отмахнулась Мегаллида. - Мы с рабами обращаемся не хуже чем другие и вполне так, как они того заслуживают.
  - Не спорьте, - вмешался Дамофил. - Мы приехали сюда не на философский диспут. Если так уж захотите, можете поговорить об этом потом за столом. Может, кто-то ещё присоединиться к вашей беседе.
   Тут, из других раед, тоже начали выходить гости. Все разодетые и украшенные, вместе с супругами, но кто-то и без оных. Всё это были богатые и знатные сицилийцы, некоторые даже являлись римскими всадниками, но никто из них не приказывал, как Дамофил расстилать по пути своего следования ковры. В своем роскошестве он превзошел всех.
   Следующими после Дамофила и его семейства Марк Цинна поприветствовал Антигена и Пифона влиятельных и уважаемых богачей из Энны. Оба приехали в сопровождении немалой свиты. Остальные гости были попроще, но тоже, достаточно именитые и их расположение и дружба были для Марка Цинны очень важны.
   Гостям были выделены комнаты, благо их хватило на всех. Слуги и рабы, разумеется довольствовались шалашами и навесами на скотном дворе и возле конюшен. Лишь слуги, находившиеся в непосредственном личном услужении господ, были размещены в доме в небольших комнатках по-соседству с покоями хозяев. У Дамофила это были два юных раба, у Мегаллиды две её служанки. У Луциллы - кормилица Фастия.
   Марк Цинна показал гостям свое хозяйство. Были долгие беседы, обмен опытом. Затем посмотрели и дом в архитектуре которого смешалось и римские и греческие элементы, но доминировал всё же эллинистический стиль. Женщины обсуждали свои дела, хотя, пока они были в дороге, казалось, уже должны были успеть наговориться вдоволь.
  - Сколько югеров пахотной земли в твоём владении? - поинтересовался Дамофил, когда Марк водил гостей по территории villa fructuaria.
  - Где то, около 300, или около того я полагаю, - ответил Марк Цинна, пожимая плечами - Даже, не знаю точно.
  - Как? - удивился Пифон, расслышав ответ римского аристократа. - Хозяину пристало знать всё о своих владениях. Или ты всецело полагаешься на своего управляющего? Не советую. Среди управляющих редко встретишь честного и добросовестного человека, день и ночь только и радеющего об интересах и благополучии господина.
  - Моё незнание от отсутствия опыта, - начал объяснять Марк Цинна. - Пока были живы родители, они за всем тут присматривали. Я в шестнадцать лет уехал сначала в Аграгант, а ещё через год в Рим, где учился у одного греческого философа. Затем меня привлекла служба в легионах.
  - И ты воевал? - с интересом спросила Мегаллида.
  - Да, немало пришлось, - кивнул Марк. - Сначала был контуберналом (7) в свите Луция Марция Цензорина (8), который командовал флотом в начале Пунийской войны (9). Когда он уехал перешёл в свиту Мания Манлия (10) и продолжал воевать в Африке. При Луции Кальпурнии Пизоне (11) перешёл в кавалерию эквитов (12). Сражался под Аспидой и Гиппагретой. Затем, мне выпала честь служить под началом Публия Корнелия Сципиона, прозванного Африканским (13) и участвовать в уничтожении заклятого врага всех римлян - Карфагена. Воевал я и против Ахейского союза и видел, как Луций Муммий (14) превращает Коринф в дымящиеся руины. Когда Аппий Клавдий Пульхор (15) повёл легионы против альпийских салассов, я был помощником декуриона (16) в нашей кавалерии. После, я провёл три года в Ближней Испании. Воевали мы там с кельтиберами и лузитанами. При Квинте Помпее (17) был избран младшим военным трибуном. Но на следующий год я оставил военную службу, когда в Ближнюю Испанию прибыл Квинт Сервилий Цепион (18), будь он проклят! Я вернулся в Рим, хотел получить должность эдила (19), но затем с Сицилии пришло письмо, что отец мой присоединился к предкам, а я стал владельцем нашей родовой вилы и всего остального имущества, в том числе в Аграганте.
  - Каков у тебя богатый жизненный путь, почтенный Марк Цинна! - удивилась Мегаллида. - А тебе ведь, только тридцать лет. Ты, оказывается ещё и герой, покрытый славой и подвигами! -Она разыскала глазами дочь. - Ты слышала, Луцилла, каков наш Марк?
  - Да мама, - ответила девушка, слегка покраснев и стараясь не встречаться с римлянином взглядом. Хотя, если признаться самой себе, Марк Цинна ей понравился. Луцилла не отказалась бы стать его женой, тем более этого хотели и её родители, давно мечтающие породниться с римской аристократией. Но природная скромность девушки и стыдливость, свойственная её натуре, не позволяли ей так открыто и смело смотреть в глаза мужчин.
  Дамофил между тем задал другой вопрос:
  - А рабов у тебя сколько, Марк? Хватает или постоянно нужно пополнение?
  - Рабов, пока хватает, - ответил Цинна. - Но я бы прикупил ещё. Алквид говорит, что с десяток человек стали непригодны к пахоте. Понадобятся молодые и сильные мужчины.
  - Через неделю в Сиракузах состоится распродажа рабов, - сообщил Антиген с важным видом. - В основном галлы, как я слышал и африканцы.
  - Галлов покупать не советую, - фыркнул розовощёкий толстяк Пифон. - Разве что в охранники они годятся. А так - пьяницы и работать не любят.
  - А кто из рабов любит? - рассмеялся Дамофил. - Все они только и думают, как отлынить от дел, да украсть что-нибудь. Мерзавцы, одним словом. Скоты неблагодарные и наглые к тому же. Вот недавно двое ко мне заявились и начали плакать, жаловаться, дескать, ни пищи у них нет, ни одежды. Я разозлился, конечно и сказал этим скотам, что на дорогах Сицилии разъезжает немало путников и они отнюдь не голые, а кое-кто, так и с деньгами. Что мешает этим псам трусливым добыть себе всё необходимое, да поделиться со всеми своими товарищами?
  - Постой, уважаемый Дамофил! - воскликнул удивленно Марк Цинна. - Получается, ты принуждаешь рабов к разбою!
  - И что тут такого? - хмыкнул Дамофил. - Пусть эти скоты сами себя снабжают. Если я начну заботиться о благополучии каждого своего пастуха, пахаря и прочих, через пару лет стану нищим и пойду побираться.
  - Но, ведь и потакать разбою не дело! - Марк Цинна не скрывал своего возмущения. - Я вот слышал, сейчас без охраны не то, что ночью, уже и днем по дорогам проехать нельзя.
  - А разве у тебя, уважаемый Марк нет охраны? - рассмеялся Дамофил. - Не поверю. Если это так, скорее заведи. Сотни человек вполне будет достаточно. Лично меня разбойники не заботят. Пусть только сунуться. У меня почти две сотни верных людей, отлично вооруженных и опытных. Некоторые, даже, как и ты служили в легионах.
  - У меня, тоже охрана немалая, - сказал Антиген. - И всякие там разбойники мне не страшны. До всех остальных мне нет дела.
  - Даже не знаю, что и сказать на это, - растерянно пробормотал Марк Цинна. - А как же претор Сицилии? Разве он не должен следить за порядком и законностью на острове? Если ваши люди занимаются разбоем, он вправе казнить их, а на вас наложить немалый штраф.
  - Люди претора время от времени проводят облавы, - кивнул Дамофил. - Недавно привели ко мне четверых моих пастухов. Вроде бы, ограбили они кого-то, даже убили.
  - И каков был размер штрафа? - спросил Марк Цинна.
  - Штраф? - рассмеялся Дамфил. - Попробовал бы на меня кто-нибудь наложить штраф! Что мне этот Попилий Ленат! Да я по судам его затаскаю! Да он вылетит с должности, шевельни я только пальцем.
  Остальные гости дружно поддержали Дамофила. Что и говорить у этих землевладельцев была неограниченная власть на острове.
  - Преторы там всякие, нам не указ, - самодовольно заявил Пифон.
  - Чем же кончилась та история с твоими рабами? - спросил Марк Цинна Дамофила.
  - Люди Лената, просто передали мне моих пастухов с тем, чтобы я сам определил для них наказание. Так происходит везде на Сицилии, Марк, уж поверь мне.
  - Если ты станешь заниматься хозяйством здесь на острове, тебе следует придерживаться уже сложившихся правил, - сказал Пифон. - Мы землевладельцы тут полные хозяева и наше слово для всех закон.
  - И мы поддерживаем друг друга, - добавил Антиген. - Особенно, если претор и его люди начинают кого-то из нас донимать и вмешиваться в наши дела.
  - Я не со всеми правилами ещё знаком, - пробормотал Марк Цинна. - Здешняя жизнь так не похожа на жизнь в Риме. Мне следует ещё многое узнать и приспособиться.
  - Пусть это не заботит тебя, - улыбнулся Дамофил и дружески похлопал хозяина виллы по плечу. - Мы поможем советами. Поговорим с нужными людьми, чтобы тебя приняли в торговое товарищество сицилийцев. Мы все, - он указал на себя, Антигена и Пифона, - в нём состоим. Это даёт немало преимуществ: лучшие места в порту для наших онерариев (20), сниженные торговые пошлины, благоприятные условия аренды и много чего ещё.
  - Да, в этом я заинтересован, - оживился Марк Цинна. - В скором времени планирую вести обширную торговлю.
  - Обещаю тебе посодействовать в этом, - кивнул Дамофил. - Я вхожу в Совет товарищества и моего влияния будет вполне достаточно, чтобы решить это дело.
  - Меня ты, так не поддерживал в своё время, - проворчал Пифон. - Три года я добивался членства в товариществе.
  - На то были свои причины, - уклончиво ответил Дамофил.
  Так беседуя, Марк Цинна и его гости осмотрели всю территорию villa fructuaria.
  - Ваш управляющий, толковый человек, - выразила общее мнение Мегаллида. - Всё что мы увидели, всё в лучшем виде.
  - А много ли у тебя, великодушный Марк наказанных рабов? - неожиданно спросила Луцилла.
  Её мать тяжело вздохнула и закатила глаза. Дамофил недовольно нахмурился и наградил дочь сердитым взглядом. Антиген и Пифон усмехнулись. Но Луцилла проявила неожиданную настойчивость для столь скромной девушки.
  - Так, много ли несчастных томится в твоём эргастуле Марк? Могу я посмотреть?
  - Ну, трое, насколько я помню, - после некоторой заминки ответил Марк Цинна. - Но, право не знаю, стоит ли тебе Луцилла идти в такое место. Там грязь и вонь. В общем, не место для девушки.
  - К эргастулам ей не привыкать, - бросила Мегаллида раздраженно и как показалось римскому аристократу с изрядной толикой презрения и небрежения. - В нашем имении тюрьма для рабов - её излюбленное место.
  - Кто-то ведь должен утешить заключенных и облегчить их рабскую долю, - совершенно спокойно произнесла Луцилла. - Я не могу отвернуться от этих несчастных, даже если от них отвернулись и боги и люди.
  - Алквид, - обратился Марк Цинна к управляющему, всё время неотступно следовавшему вслед за господином и его гостями. - Отведи Луциллу в эргастул. Но следи, чтобы всё было в порядке. Сидящие там, надеюсь не слишком опасны?
  - Один опасен, - оскалился Алквид. - Но я прослежу, чтобы он не навредил нашей дорогой гостье.
   После этого Луцилла и управляющий удалились. Девушка попросила дать ей кувшин чистой свежей воды, немного хлеба и сыра. Всё это она принесла в эргастул. Алквид хмурился, но перечить гостье не осмелился.
  
   * * *
  
   Вечером, когда солнце уже начало садиться, но ещё не коснулось линии горизонта, все гости и их свита прошли в триклиний (21). Там господа удобно расположились на ложах среди мягких подушек, набитых нежным пухом молодых фламинго. Иокрия, одетая в белоснежную длинную тунику, в которой её нечасто можно увидеть, надевала она её либо в честь прибытия гостей, либо когда посещала храмы, присутствовала при выносе приготовленных на её кухне блюд. При этом рядом стоял мальчик-глашатай и звонким голосом объявлял название того или иного блюда, рассказывал о его достоинствах и чтобы заинтриговать гостей иногда указывал, что то, или иное блюдо имеет секрет и он будет раскрыт, когда гости попробуют и не смогут при этом разгадать сами.
   Столы, буквально ломились от яств. Здесь была дичь, фаршированная рыбой и рыба фаршированная птицей, сыры из Галлии, кантабрийские колбасы и паштет из гусиной печени. Рыба приправленная соусом, подливом или обжаренными овощами. Хлеб был ещё теплый из пекарен, сдобренный анисом. Вино было представлено несколькими сортами, Фалернским разумеется, Делосским и Коринфянским, испанскими с виноградников Бэтики. Были, конечно же и корсиканские устрицы - большие, приправленные оливками. На блюдах лежали маслины, виноград и сочные дыни, фисташки и финики в мёде. Марк Цинна, как и многие сицилийские землевладельцы держал собственную пасеку.
   Гостей развлекали музыкой молодые красивые рабы. На сладкострунных лирах играли три юные девушки, среди которых была и Эрикси. Вся одежда их состояла, лишь из коротких полупрозрачных накидок, в красиво уложенные волосы были вплетены серебристые нити, на запястьях и щиколотках - тонкие золотые браслеты. Трое юношей-пастухов, одним из которых был младший брат Клеона, выводили чарующие трели на свирелях. По случаю приема гостей молодые люди были одеты в белоснежные туники, а их обычно растрепанные волосы в этот раз аккуратно подстрижены, расчесаны и завиты надо лбом во множество мелких колечек. В красивую и чувственную мелодию гармонично вплеталось и звучание арфы. Девушка, игравшая на ней была столь юна и прелестна, что сразу же обращала на себя внимание. Одета она была в короткую эксомиду, а тонкие руки её, от запястий и почти до самых локтей украшали серебряные и позолоченные бронзовые кольца.
   Гости, возлежа на ложах разговаривали, шутили и неспешно насыщались прекрасным вином и угощениями. Время от времени, то один из приглашенных, то другой поднимал кубок и провозглашал тост, то за здоровье щедрого и гостеприимного хозяина Марка Цинны, то за успех в делах и благосклонность Фортуны, то за общее благополучие и процветание принявшего их дома. Между столами постоянно сновали рабы, следя, чтобы чаши гостей не пустели. Одна лишь Луцилла не притрагивалась к вину. Она ела только фрукты и пила родниковую воду, специально доставленную из одного удаленного источника. Да ещё, юную аристократку занимала музыка: чарующая, нежная мелодия, так гармонировавшая с душой самой Луциллы.
   По прошествии двух часов с начала застолья, Марк Цинна поднялся со своего места, сделал знак музыкантам, чтобы они перестали играть и держа в поднятой руке полную чашу сказал:
  - Дорогие гости я, хочу выразить вам свою благодарность за то, что посетили мой скромный дом. Также, хочу выразить вам своё глубокое уважение и почтение. Позвольте поднять эту чашу за нашу дальнейшую дружбу, да осветят её боги! Да улыбнется нам во всех наших начинаниях и делах Фортуна Милостивая!
  Тост хозяина был встречен одобрительным гулом. Все выпили и Марк Цинна продолжил:
  - Кроме вина и яств, которые, я надеюсь, вас не разочаровали ни вкусом, ни количеством, - он сделал выразительную паузу и, добившись веселого смеха, означавшего, что шутка его принята, продолжил: - Хочу предложить вам удовольствия иного рода. Для начала, представляю двух своих рабов, умеющих делать удивительные вещи.
   Тут же перед гостями появились Клеон и Коман. Последний накинул поверх туники плащ, обшитый волчьей шерстью. Клеон же был одет в медвежью шкуру. Звериные лапы были обернуты вокруг его торса в виде ремня и сцеплены когтями, а морда зверя с разинутой пастью наброшена на голову, как капюшон, так что лицо Клеона виднелось в круге из угрожающе острых клыков. Появление в таком виде киликийцев, возле пиршественных лож, создавало потрясающе дикий контраст с нарядной группой гостей.
  - Это братья, родом из Киликии страны известной, как пристанище разбойников, - провозгласил Марк Цинна. - Вот этот, - он указал на Клеона, - продемонстрирует вам владение кнутом, которого вы ещё не видели.
  И тут же, Эрикси, отложив лиру направилась к центральному столбу. Марк Цинна изумленно взглянул на девушку, ухватил её за локоть и тихо шепнул:
  - Куда ты? Мы же, решили Ситу поставить.
  - Все в порядке, господин, - улыбнулась Эрикси. - Клеон не подведёт. Просто, со мной ему будет спокойнее, чем с Ситой.
  Но её слова не успокоили Марка Цинну. Он был полон неуверенности и тревог. Если Клеон промахнется... Нет, смерть Эрикси, конечно не грозила. Но удар хлыстом, по лицу... Такого нельзя допустить.
   Но Эрикси уже встала у столба. Она улыбалась, была весела, шутила, от девушки исходила непоколебимая уверенность в мастерстве киликийца. Её привязали, дабы избежать в самый ответственный момент непроизвольных движений. Голову, тоже зафиксировали, обвернув вокруг лба юной иллирийки широкую ленту и завязав концы её на другой стороне столба. Затем, на макушку Эрикси водрузили пустой глиняный кувшинчик. Клеон улыбался и поигрывал кнутом, так что он змеился и выписывал кольца вокруг его ног. Киликиец был спокоен и полностью уверен в себе.
  - Внимание! - крикнул. Марк Цинна.
  Клеон встал в пяти шагах от столба и начал раскручивать кнутовище над головой. Воздух загудел. На ложах стихли все разговоры, Алквид застыл с каменным лицом возле помоста, рабы, суетившиеся вокруг столов и гостей замерли.
  - Давай!
  Клеон резко и быстро ударил. Тонко свистнул ремень из сыромятной кожи, а скорость фола (22) была такова, что никто не увидел, как он поразил цель. Кувшин, за секунду до удара бывший целым, разлетелся мелкими осколками, доказывая тем самым поразительную меткость киликийца. Эрикси, даже не моргнула и не вздрогнула. На лице её по-прежнему была улыбка и ни малейшей тени волнения.
   По толпе пронесся восторженный вздох. Потом, все зааплодировали. Дамофил же, смотрел на Клеона и Эрикси масляными глазами и с кривоватой ухмылкой. Девушку, уже было начали отвязывать от столба, как вдруг, аристократ из Энны приподнялся на ложе и вскинул вверх руку, привлекая всеобщее внимание.
  - Минутку! Одну минутку!
  Разговоры и шум вновь стихли. Всё также криво ухмыляясь, Дамофил сказал, обращаясь к Марку Цинее:
  - Дорогой друг, твой раб продемонстрировал невероятную ловкость и меткость. Девушка - необыкновенную выдержку. Они оба достойны всяческих похвал и восхищения. Но сможет ли пастух, если он и в самом деле так искусен, сбить, скажем, с головы красавицы... - Дамофил поискал глазами на ближайшем столе и взял с блюда, на котором возвышалась горка из фруктов крупное яблоко... - Сбить вот это?
  - Право не знаю, - в глазах Марка Цинны промелькнули испуг и тревога.
  - Что, не сможет? - в голосе Дамофила слышался неприкрытый сарказм.
  - Похоже, не сможет, - рассмеялась Мегаллида. - Где ему!
  - Жаль. Очень жаль, - Дамофил всем своим видом выражал разочарование. - Кувшин то, был лёгкой целью. Любой из моих пастухов через пару дней тренировки сделал бы тоже самое.
  Марк Цинна посмотрел на Клеона. Он ничего не сказал, но взгляд его был красноречивее всяких слов. Он говорил: "Это надо сделать!"
  Клеон колебался пару секунд, потом подошел к столу и взял из руки Дамофила яблоко. На негнущихся ногах киликиец взошёл на помост и приблизился к Эрикси. Девушка старалась выглядеть всё такой же спокойной и уверенной, как и несколько минут назад.
  - У тебя получится, улыбнулась она . - Ты сможешь.
  Клеон собрался с духом. Да, он сделает это. Сделает! Нет вокруг никаких гостей, нет десятков глаз устремленных на него и следящих за его движениями. Нет, даже Эрикси. Есть только кнут и яблоко. И мгновение, что длиться удар.
   Клеон сошёл с помоста и сбросил с себя медвежью шкуру, оставшись в одной набедренной повязке. Отблески пламени от факелов играли на его бронзовой коже. Рука с кнутом поднялась. Время вокруг, словно приостановило свой бег и потекло мучительно медленно. До слуха Клеона, словно издалека донесся голос Комана.
  - Брат!
  Потом, голосок Луциллы.
  - О милостивые боги! Отец, зачем... Не надо!
  Марк Цинна закрыл глаза и даже перестал дышать. Его гости, напротив все так и поддались вперед. И непонятно чего они больше хотели, чтобы разлетелось яблоко или чтобы кнут рассек хорошенькое личико девушки, явив им зрелище крови, боли слез.
  Резкий удар, свист ремня.
   Яблоко разлетелось брызгами и сочными ошметками. Толпа зрителей разом выдохнула. Марк Цинна сначала приоткрыл один глаз, потом, убедившись, что Эрикси не пострадала, другой.
  - Вы видели? - воскликнул он. - Да! Он сделал это! Молодец Клеон!
  Успех пастуха был встречен бурной овацией. Многие из гостей повскакали с мест. Клеона наперебой поздравляли. Антиген сам налил в чашу Фалернского и потянул её обалдевшему рабу. Кто-то, собрав на блюдо большие куски мяса, рыбы и сыра, щедро насыпав маслин, сунул всё это киликицу. Даже Дамофил не скупился на поздравления и одарил Клеона золотой монетой. И лишь его супруга, не поздравила раба. Её красивое и надменное лицо было искажено злобой.
  - Готова поклясться чем угодно, что вот это он не собьёт! - вдруг воскликнула Мегаллида вскакивая с места. В руке её был грецкий орех.
  Тут же с табурета поднялась Луцилла.
   - Мама, не надо!
  Но та, лишь отмахнулась от неё.
  - Готова поспорить, что раб не сможет сбить орех!
  Снова все замолчали. Тут, старая Иокрия едва не лишилась чувств и двое рабов поспешно увели её. Эрикси побледнела. Вот теперь, шутки кончились. Теперь, ей было не до улыбок. Клеон стоял с перекошенным лицом и остекленевшим застывшим взглядом. Мегаллида же, напортив вся раскраснелась от азарта, глаза её лихорадочно сверкали. На мгновение их глаза встретились. Во взгляде госпожи не было ничего человеческого, ни какой жалости. Демонам не ведомо что это такое. Клеона передернуло.
  - Ну, так что? - спросил Дамофил у побледневшего Марка Цинны. - Сможет твой пастух сбить орех? Согласись, моя супруга задала не легкую задачу. Она у меня такая затейница.
  И они вдвоём: Дамофил и Мегаллида расхохотались.
  Тут, вперёд протолкнулся раскрасневшийся от выпитого вина Пифон.
  - Моя ставка - тридцать золотых! Раб собьет орех и не заденет девушку.
  - Согласна, - кивнула Мегаллида, прищурившись и облизнувшись. В этот момент она напомнила Клеону змею.
  Остальные гости, тоже сделали ставки. Марк Цинна попробовал протестовать:
  - Господа, орех это уж слишком! Я не хочу, чтобы кнут обезобразил одну из моих лучших рабынь. Девушка, как видите очень красива. Если Клеон промахнётся, вернее попадёт в неё, она потеряет ценность.
  - Дорогой Марк, не лишай нас такого зрелища! - воскликнул Дамофил и дурачась, надул губы, как ребенок. Вино ударило ему в голову. Кровавый исход развлечения, случись таковой, лишь подзадоривал, будило в нём, что-то дикое.
  Марк Цинна отыскал глазами Алквида. Во взгляде господина была мольба о помощи. Управляющий кашлянул в кулак и вступил в круг шумящих гостей.
  - Господа, у нас в эргастуле находятся трое рабов. Подонки по которым плачет крест или удавка. Предлагаю к столбу поставить вместо девушки одного из них.
  - Не возражаю! - воскликнул Пифон. - Какая разница с чьей головы сбивать орех?
  - Или из кого кнут пустит кровь! - расхохотался Антиген.
  - Я возражаю! - закричала Мегаллида. - Пусть у столба останется девушка. Согласитесь, если такому риску будет подвергнуто столь юное и нежное создание, острота зрелища будет на порядок выше.
  Гости закивали с важным видом, признавая, что в словах Мегаллиды есть резон.
  - Твоя супруга так умна, - сделал Антиген комплимент Дамофилу. - И ей, похоже, ведомы все человеческие страсти и истинные помыслы нашей души.
   Дамофил хотел ответить на эту любезность, но в это время в край его тоги вцепился Марк Цинна.
  - Для меня эта девушка большая ценность. Давайте поставим к столбу раба из эргастула.
  Дамофил смерил Цинну долгим задумчивым взглядом, потом сказал:
  - Уважаемый, Марк, ты хозяин в этом доме и волен поступить, как тебе вздумается. Прикажи поставить раба. Это твоё право. Но боюсь, все будут немного разочарованы. И я в том числе.
  Марк Цинна судорожно сглотнул и повернулся к Клеону.
  - Сделаешь это?
  Киликийца захлестнула сильнейшая волна злобы. Как он ненавидел все эти лоснящиеся рожи! Всех этих господ! Мегаллиду с Дамофилом, которым чуждо все человеческое! Антигена - любителя всяких зрелищ, лишь бы щекотали нервы! Тупицу Пифона! И самого Марка Цинну - ведущего себя сейчас, как безвольная тряпка, ради расположения гостей готового на всё! Их всех, Клеон прикончил бы сию же минуту без всякой жалости и сожаления. Но он лишь раб! Что он может? Разве что отказаться? Плевать на их насмешки! Плевать, если сука Мегаллида назовёт его трусом. Он им ничего не должен доказывать.
  Алквид, опытный надсмотрщик, способный по одному лишь взгляду или жесту заметить готовность раба к сопротивлению, протесту, вцепившись в локоть киликийца, пошептал:
  - Помни про своего брата.
  По голове, словно ударили молотом. Вот оно что! И отказаться он не может, иначе за это расплатится Коман!
  - Вина! - хрипло крикнул Клеон. - Еще вина!
  - Дайте ему! - заорал Дамофил, подскакивая на месте.
  Рабу дали чашу. Он залпом осушил её. Вокруг все радостно и возбужденно шумели, поняв, что Клеон решился и у столба останется девушка.
  - Вам нужно зрелища? - глухо бормотал киликиец. - Будет зрелище!
  - Брат, ты изуродуешь Эрикси! - кричал Коман. - Не надо! Не делай этого!
  - Да что вы все трясетесь? - кричал и смеялся Дамофил, бросая взгляды, то на Марка Цинну, то на юного брата Клеона. - Вон, даже девчонка не боится!
  Но Эрикси боялась. Страшно боялась, но не подавала виду. Внутри ее, все словно застыло, заледенело. Теперь всё, как никогда было в руках любимого! Может, не стоило ему пить? Не дрогнет ли теперь рука? Не подведёт ли глаз? Милостивые боги, помогите ему!
  Клеон взял орех из руки Мегаллиды. С каким удовольствием он отсёк бы эту руку, а потом и голову этой Горгоны, чтобы не видеть больше её сверкающих демонических глаз. Киликиец взошел на помост, приблизился к Эрикси и положил орех на голову любимой. Пальцы его заметно дрожали. Орех был почти не виден в густых волосах девушки. Тогда, Клеон пошёл на маленькую хитрость. Пользуясь тем, что волосы Эрикси были упруги, он, чуть вздыбил их ей на макушке и орех теперь лежал на этом едва заметном холмике, так, что не прижимался слишком уж плотно.
  - Ты сможешь и в этот раз, - тихо сказала Эрикси. - Я люблю тебя.
  Тишина повисла в перистиле, когда Клеон сошел с помоста и занял свое место. Только тихо подвывала старая Иокрия, вернувшаяся с кухни. Она была не в силах ждать там в одиночестве чем закончится забава господ.
   Марк Цинна в этот раз не стал закрывать глаза. Заметив его судорожно напряженные плечи, Дамофил по-дружески хлопнул хозяина дома по плечу.
  - Не стоит так переживать. Если пастух все-таки покалечит девушку, я куплю ее у тебя за двойную цену. Или, ты можешь выбрать одну из моих рабынь, даже двух, какие понравятся.
  На щедрое предложение Дамофила Марк не ответил, все его внимание было приковано к хлысту Клеона.
   Вот, киликиец поднял руку, взмахнул, но не ударил, а лишь щелкнул по земле. Потом еще раз и ещё. Затем, пару раз он отправлял хлыст в сторону Эриксии, но то были не удары, а лишь имитирующие их движения. Киликиец просчитывал расстояние, примерялся. Перемещал вес тела с одной ноги на другую, мускулы на его спине вздувались и опадали. Но вот, наконец, киликиец резко выбросил руку вперед. В первое мгновение, никто, даже не понял, что это и был удар, которого все так ждали. Никто не увидел, как был сбит орех, лишь прозвучал короткий свист ремня и волосы на макушки Эрикси всколыхнулись, словно подхваченные ветром и опали. Так был ли сбит орех? И куда же всё-таки пришелся удар кнутом? Прошла секунда, другая, третья... На лице Эрикси не было крови. Она не закричала и не заплакала, лишь удивление промелькнуло в её глазах и быстро сменилось радостью.
  - О боги! - вырвалось у Марка Цинны.
   Клеон, хотел было броситься к любимой, но окрик Мегаллиды остановил его.
  - Не приближайся к ней раб!
  Киликиец застыл на месте. На скулах его играли желваки. Что ещё нужно проклятой суке?
  - Я сама проверю! - вскричала Мегаллида. - Сдается мне он не попал и хлестнул выше!
  Супруга Дамофила проворно взбежала на помост и своей пятернёй взъерошила волосы на макушке Эрикси. Ореха не было. Лицо женщины исказилось злобой. Она не привыкла проигрывать в спорах. Конечно, потеря трех десятков динариев её не волновала. Мегаллиду бесило другое: почему девчонка не корчится сейчас у столба и не воет от боли? Почему не обливается кровью, хлыщущей из раны, которая должна была наискось пересечь её лицо? Почему она смеётся, так счастливо и с таким облегчением? Мегаллида не собиралась сдаваться.
  - Раб ударил кнутом выше по столбу! - закричала она. - А хитрая рабыня дернула головой, чтобы орех сам упал!
  - Нет, не возможно! - запротестовал возмущенный Марк Цинна. - Она не смогла бы пошевелиться.
  Мегаллида, забыв о достоинстве наклонилась и начала искать орех возле ног девушки. Некоторые из гостей, принялись ей помогать.
  - Похоже, я выиграл спор, - хихикал Пифон, потирая руки, радостный не столько от того, что заберёт ставку, а потому, что надменная Мегаллида была посрамлена.
   В конце концов орех нашли в бассейне, куда он отлетел после удара. Мегаллиде пришлось признать поражение. Но злая баба не пожелала на этом остановиться. Она вернулась к столу, оторвала от ветки винограда одну ягоду и подняла её над головой.
  - Ну, а как насчёт этого, раб?
  Внешне, она выглядела спокойной и как обычно надменной, но взор ее, устремленный на Клеона, был совершенно бешенный.
   Но тут, уже начали возмущаться остальные гости.
  - Хватит для пастуха испытаний, - сказал супруге и Дамофил. - Он доказал своё мастерство - это очевидно.
   Клеону дали ещё вина и еды. Уставший, потрясенный, он отошел к столам где ели рабы и разделил свою трапезу с несколькими из них. Эрикси развязали и она вновь смогла вернуться на своё место и взять в руки лиру. Марк Цинна, призвав гостей к вниманию, сообщил:
  - Признаться, я сам не ожидал, что забавы с кнутом так пощекочут нервы всем. Поэтому, дабы все успокоились, хочу усладить ваши души и сердца танцем. Все вы видите юную и прекрасную арфистку? Эта девочка, также чудесно танцует.
   По его сигналу Фасибис вышла вперед. Тут же, на помосте установили два десятка высоких бронзовых треножника. В них укрепили зажженные факелы. Пламя гудело и рвалось вверх на уровне груди танцовщицы. Заиграла нежная мелодия. Фасибис сбросила свою эскомиду оставшись полностью обнаженной в одних лишь кольцах- украшениях и начала танцевать, медленно и плавно скользя между факелами. Все залюбовались маленькой стройной, гибкой фигуркой. Музыка звучала переливчато, звуки лир и свирелей собирались вместе, рождая нежную мелодию, но с каждой минутой в общее звучание вплелся тревожащий рокот барабанов, а лира Эрикси нет-нет, да извлекла щемящие душу высокие пронзительно звучащие ноты. Фасибис все быстрее и быстрее скользила между факелами. Отблески пламени играли на ее теле разноцветные всполохами. Маленькие груди девушки с острыми сосками влажно блестели. Она двигалась все стремительнее под рокот барабанов, глаза ее сверкали, черные волосы дико метались. И уже никто не мог отвести ни на мгновение взора, всецело поддавшись магии этого дикого, варварского, первобытного танца.
   Фасибис взмахивала руками, совершала немыслимые прыжки, ее стройные ножки двигались то плавно, то очень быстро. Удивительная стройность и гибкость девушки, её быстрота и ловкость, отточенность движений, невольно вызывала ассоциацию с пантерой. И вот, рокот барабанов, песня лир и свирелей перешли в крещендо. Совершая последний поворот у самого края помоста, Фасибис, что-то бросила в пламя двух факелов. И тут же, огонь загудел и яростно взметнулся вверх, окрасившись в невероятно красивый, насыщенный фиолетовый оттенок, а Фасибис присела на корточки, сплела вокруг груди руки, голову опустила вниз, так что черные волосы упали, закрыв лицо девушки.
   Что и говорить, гости были в полнейшем восторге. Ей рукоплескали, даже когда девушка сошла с помоста.
  - Прелестно! - воскликнул Дамофил. - Подойди, дитя!
  Когда Фасибис, покрасневшая от смущения робко приблизилась, Дамофил подал ей свою собственную золотую чашу, когда-то вывезенную римлянами из сокровищницы македонских царей и впоследствии купленную им в Риме. Чаша была полна "Фалернским".
  - Царица танца пьёт только из чаши царей!
  Фасибис приняла дар и разом опустошила её до дна. В первый раз в жизни она пила вино. Оно ударило в голову, огнём разлилось по венам и заставило юную головку кружиться, а на мир взирать восторженными глазами. Дамофил усадил девочку к себе на колени. По-хозяйски положил руку на её обнаженную грудь.
  - Где ты нашёл такое сокровище? - спросил он, обращаясь к Марку Цинне.
  - Специально не покупал, - пожал тот плечами. - Она жила на вилле ещё при моих родителях. Я сам был удивлен, пару дней назад узнав о её таланте. Она, как мне рассказывали, еще умеет танцевать между обнаженными мечами.
  - Хотелось бы это увидеть! - вскричал Пифон. Хотя, он и был сильно пьян, внимательно прислушивался к разговорам за столами. - Прелестная нимфа. Сколько ей лет?
  - Тринадцать, если не ошибаюсь, - ответил Марк Цинна.
  - Какая юная. Какая свежая, - Пифон облизнулся. - На ее лобке, я смотрю и пушок еще не пробился.
  - Мои рабыни удаляют его и самые юные и те, кто старше, - заметил Марк Цинна. - Я не против, если мои женщины будут следовать этой греческой моде.
  - Это, вроде бы мода Востока, - усомнился Антиген, включаясь в разговор. - У меня много рабов из Сирии, в том числе женщин. Они, также удаляют все волосы на теле. Признаюсь, мне это нравиться.
  - Эти сирийцы, вообще странные люди, - хмыкнул Дамофил. - Ты ещё не рассказывал нашему дорогому Марку про Эвна?
  - Ах, Эвн! - вскричал Антиген. - Конечно же.
  Он повернулся к Марку Цинне.
  - Я могу, тебя, тоже удивить и развлечь. Позвать Эвна?
  - Изволь.
  Марку стало любопытно. Что за Эвн такой? И чем он может удивить его?
  
  
  (1)Атриум - центральная часть древнеримского жилища представлявшая собой внутренний световой двор, откуда имелись выходы во все остальные помещения.
  (2)Перистиль - открытый двор, сад или площадь, окружённая с четырёх сторон крытой колоннадой.
  (3)Сигма - пиршественное ложе в форме 18-ой буквы греческого алфавита на 6-10 человек.
  (4)Раеда - большая четырехколесная повозка с высокими бортами для дальних путешествий. Некоторые раеды вмещали от 10 до 15 человек.
  (5)Лектика - крытые носилки в античную эпоху.
  (6)Эрбесс - небольшой городок на Сицилии к северо-западу от южного побережья острова.
  (7)Контуберналы - молодые люди, как правило из знатных римских родов. Избирались консулами и преторами в свою свиту, выполняли различные поручения, проходили обучение военной науке. Из контуберналов в будущем часто формировался высший офицерский состав римской армии.
  (8)Луций Манций Цензорин - римский консул 149 г. до н.э. При нём началась Третья Пуническая война и осада Карфагена.
  (9)Здесь имеется ввиду Третья Пуническая война (149-146 г. до. Э)
  (10)Маний Манлий - римский консул 149 г. до.н.э.
  (11)Луций Кальпурний Пизон Цензонин - римский консул 148 г. до н.э.
  (12)Эквиты - тяжеловооруженная римская кавалерия
  (13)Публий Корнелий Сципион Африканский - римский консул 147 г. до н.э. Знаменитый победитель Карфагена.
  (14)Луций Муммий Ахаик - римский консул 146 г. до н.э. Окончательно победил Ахейский союз, разрушил Коринф.
  (15)Аппий Клавдий Пульхор - римский консул 143 г. до н.э.
  (16)Декурион - в римской армии командир подразделения всадников.
  (17)Квинт Помпей - римский консул 141 г. до н.э., затем проконсул Ближней Испании.
  (18)Квинт Сервилий Цепион - консул 141 г. до н.э., затем в 140 г. до н.э. проконсул Ближней Испании. Отличался жестокостью к подчиненным и вздорным нравом. После очередного конфликта со своими приближенными, едва не был ими убит.
  (19)Эдил - должностное лицо в Риме, отвечающее за ту или иную хозяйственную деятельность в городе
  (20)Онерарий - большой торгово-грузовой корабль
  (21)Триклиний - помещение столовой у римлян.
  (22)Фол - узкий ремень на самом конце кнута.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"