За все годы охоты на закрепленном за ним участке, добывать крупного зверя Прохору не случалось. Основной причиной его прохладного отношения к зверовой охоте заключалась в значительном удалении участка от каких-либо дорог. Дичина в то время стоила сущие копейки и перетаскивать такие объемы мяса на расстояние более чем 25 километров было нецелесообразно.
Лоси на участке держались постоянно и добыть их, при желании, не составило бы особого труда. Не даром названия ручьев на участке отражали процессы миграции лосей весной и поздней осенью. Ручей, на котором стояла изба Прохора, назывался Переходной, а два других перед ним - Первый Переходной и Второй Переходной. Снега на участке достигали двух метров. Когда высота снежного покрова становилась значительной и добывать корм из под снега становилось проблематично, лоси постепенно перекочевывали из верхов в низа. Они уходили за железную дорогу, ведущую на Абакан, в сторону речек Ко и Котыма, где снежный покров был значительно меньше. В конце апреля или начале мая лоси возвращались на старые места и этот процесс миграции происходил ежегодно.
Переходы лосей происходили в нижнем течении перечисленных ручьев, поэтому-то они и получили свои названия. Миграция лосей начиналась в начале ноября. Количество таких переходов достигало десятка и более, а каждая семья насчитывала от четырех до десяти голов.
Обследуя участок в первый год охоты, Прохор наткнулся на странный завал из тонкого леса, который тянулся вдоль ручья. Длина завала достигала двух километров.
Феофаныч, который начал охотиться в этих краях намного раньше Прохора, пояснил ему, что на этой загородке промысловики добывали мясо для золотопромысловых артелей. В загородке оставляли 6-8 проходов, а напротив каждого из них устанавливали самострелы.
Охотники с наступлением темноты садились играть в карты. Услышав выстрелы, проигравшая сторона чертыхаясь и матерясь, для порядка, шла шкурить добычу. Заготовленное в результате такой несложной охоты мясо, грузилось на вьюки и лошадьми доставлялось к месту назначения.
Однако приобщиться к зверовой охоте Прохору все же пришлось. К этому времени он с сыновьями построил еще одну избу, которая находилась на полпути от первой. Избу поставилиближе к перевалу на достаточном удалении от реки Крол. Так уж получилось, что она оказалась на пути двойной миграции зверя. В одну сторону кочевали лоси, а в прямо противоположную сторону, к горе Балахтисон, перемещались медведи на зимнюю спячку. Количество берлог у подножья Балахтисона исчислялось десятками. Находил Прохор старые берлоги и совсем неподалеку от избы.
В конце 80-х Прохор увлекся строительством вездеходов-самоделок. В то время он жил в г.Зеленогорске и работал на вычислительном центре одного из предприятий МинАтома. В состав творческой группы входили еще два Виктора и просуществовала она более трех лет. Базировались они в отведенном уголке станции юнных техников, где имелся набор простейших станков и приспособлений.
Это сейчас можно построить все, что угодно, были бы руки и желание. В то время станки в собственность никто не продавал, а запасные части к тем же серийным "Жигулям" невозможно было купить. Но зато в распоряжении самодельщиков была роскошная свалка со списанной авто-тракторной техникой местного совхоза, который по тем временам снабжался очень хорошо.
Не понятно, как выносили это увлечение жены? Почти каждый день приятели встречались после работы часов в 7-8 вечера, а расходились заполночь. Субботы и воскресенья, за редким исключением, тоже безжалостно отнимало от их семей это увлечение. Каких только вариантов они не попытались воплотить в жизнь?! Сначала это были трехколесные монстры на рамах трубчатой конструкции. Колеса изготавливались из камер большегрузной автотехники, которые снаружи покрывались транспортерной лентой и крепились перемычкам из этой же ленты. В качестве двигателей было перепробаванно все, что попадалось под руку. Это были двигатели "УД", двигатели от мотороллеров и инвалидок, а в последствии двигатели от мотоциклов "Урал".
Постепенно, убедившись в малой эффективности трехколесных вездеходов, они перешли к изготовлению четырехколесных.
Охотился Прохор один, однако довольно часто к нему присоединялся кто-нибудь из приятелей-самодельщиков. Им, в отличие от Прохора, проводившего в тайге все отпуска от первого до последнего дня, 7-10 дней таежной жизни вполне хватало. Вот и в этом году к нему на участок пришел Николаич. Дня четыре они охотились без каких-либо особенных происшествий и добыли пару соболишек, да с десяток белок. Однако в этот день все вышло по-иному. После нескольких часов поиска свежих соболиных следов, Прохор услышал раздавшийся невдалеке грубый лай Саяна. Так он лаял либо на незнакомых людей, либо на зверя. Поменяв дробовые заряды на пулевые и сняв ружья с предохранителей, приятели, осторожно ступая, направились в сторону лающей собаки.
Саян стоял на краю небольшой опушки леса возле кедра с обломанной макушкой и громко лаял в глубь большого отверстия, расположенного в корнях дерева. Все стало ясно- пес обнаружил берлогу с находящимся в ней обитателем.
- Ну что, попробуем добыть? - спросил Прохор подошедшего приятеля.
-Давай, рисканем, что мы не мужики? - ответил Николаич.
Приготовления много времени не заняли. Берлога находилась на краю небольшой поляны, которая располагалась на пологом склоне у ручья. Вокруг поляны рос редкий пихтач с редко стоящими кедрами. Одна из сторон поляны была покрыта густым еловым подростом. Метрах в семи от берлоги лежал крупный кедр с вывернутыми из земли корнями. Этот выворотень и облюбовал для себя Прохор. Взобравшись на корчь, он достал и разложил на нем пулевые патроны, а по правую руку воткнул в корень большой охотничий нож. Николаич укрылся за крупным кедром, росшим на противоположном от берлоги краю поляны.
Саян продолжал облаивать берлогу, то засовывая в ее чело голову, то отскакивая назад. Прохор поднял ружье и выстрелил в корни дерева около входа один раз, затем второй. Из берлоги раздался звук похожий на громкий кашель или чихание. Издаваемые звуки были такой низкой частоты, что создавалось полное ощущение того, что на груди у Прохора шевелится одетая поверх свитера штормовка. Время перевалило за полдень. Выждав некоторое время. Прохор сделал еще несколько выстрелов, целясь между корнями стоящего над берлогой кедра. Ничего не происходило.
Шло время. Непрерывно лаял охрипшим голосом Саян. Его лай время от времени заглушало раздававшееся из берлоги чихание зверя. Похолодало.
- Слушай, может бросим это дело?- крикнул из-за кедра Николаич.
- Ни хрена подобного - отозвался Прохор.
- Забыл, что говорил про мужиков?
Однако нужно было что-то предпринимать. И тут Прохор вспомнил про свои мини дымовые шашки, которые постоянно носил с собой в патронташе. Эти шашки представляли собой пустые стреляные гильзы, набитые порошкообразной смесью, извлеченной из морских дымовых шашек, применяемых на флоте для установки дымовых завес. В середину набитого смесью патрона вставлялась охотничья спичка, которая погружалась в патрон на всю длину. Снаружи оставался лишь небольшой конец спичечной головки. На снаряженную таким образом гильзу надевался обычный медицинский напальник, который предохранял шашку от влаги и высыпания. Для того чтобы привести ее в действие, достаточно было, сняв напальник, чиркнуть торчащий конец спичечной головки о спичечный коробок и выждать некоторое время, пока смесь загорится. Соболя, затаившиеся в корнях или дуплах деревьев, после применения такой шашки, выскакивали из своих укрытий, как очумелые.
Достав шашку, Прохор зажег ее, и после того, как она разгорелась, бросил, стараясь попасть в чело берлоги. Однако ему не повезло. Шашка ударилась о ветку стоящей рядом елки, отскочила в сторону и, угодив в снег, потухла.
И тут инициативу взял на себя Николаич. Длительное сидение в снегу, с ружьем наизготовку, повлияло на него, мягко сказать, отрицательно. Он зажег свою шашку, быстро пересек поляну и с размаху забросил ее в отверстие берлоги.
Дальнейшие события происходили как при замедленной съемке. Из берлоги раздался громкий рев, в воздух взметнулось облако снежной пыли, а когда она рассеялась, Прохор увидел стоящего, в пяти метрах от него, зверя. Прохор поднял ружье и два раза подряд выстрелил, целясь в область лопаток. Пули двенадцатого калибра, выпущенные почти в упор, сбили зверя с ног, однако он тот час же поднялся и, преследуемый Саяном, исчез в еловом подросте. Вслед прозвучал выстрел Николаича.
Выйдя из оцепенения, Прохор увидел, что его ружье вновь заряжено и готово к использованию. Все это он проделал чисто автоматически в считанные секунды.
Лай Саяна слышался совсем рядом, причем было ясно, что пес лает стоя на одном месте. С ружьями наизготовку приятели осторожно ступая, пошли на лай собаки, и вскоре Прохор увидел, торчащую из-за ствола, заднюю лапу зверя. Медведь неподвижно лежал, вытянувшись во всю длину по ходу своего движения, а сверху на нем сидел Саян и остервенело рвал его зубами.
Прохор осторожно подошел к зверю и из-за дерева несколько раз толкнул его стволами ружья. Убедившись, что зверь действительно мертв, друзья подошли вплотную и стали разглядывать добычу.
Это была небольшая медведица. Судя по размерам, было ей года два-три не более. До наступления темноты оставалось совсем немного времени и приятели, разложив тушу зверя поудобней, стали аккуратно снимать с него шкуру. После того, как эта работа была окончена, решили отыскать место куда попали пули.
Оказалось, что цели достигла всего одна, однако она перебила отходящую артерию и зверь скончался от быстрой кровопотери. Позднее при обмене охотничьими байками, знакомый промысловик рассказал, что во время одной охоты на берлоге, зверь, получивший три пули, одна из которых пробила сердце, ударом лапы убил собаку и отбежал от берлоги более чем на полкилометра.
- Хранит же Бог идиотов! - смеясь, сказал он, и подробно описал порядок действий охотников при охоте на берлоге.
- Главная задача - это не дать зверю выбраться из берлоги, - объяснил он.
- Вы же все сделали с точностью наоборот!
Для того, чтобы соблюсти правила безопастности, охотники при охоте на берлоге, располагаются полукольцом по одну сторону от входа. Один из наиболее отчаянных вырубает длиную тонкую елку, обрубает нижние ветви, берет ее в руки со стороны макушки, засовывает в берлогу и начинает тревожить зверя. Сучья елки не позволяют зверю резко вытолкнуть ее из берлоги.
Пока зверь воюет с елкой, охотники стараются уловить момент и прицельно поразить зверя, желательно в голову. После того, как несколько выстрелов достигают цели, в берлогу пускают собаку, если такая у охотников имеется, либо проверяют жив ли зверь какими-либо другими способами.
Не стоит, конечно, забывать и о том, что в берлоге может оказаться не один зверь, а несколько. Иногда в берлогу вместе с медведицей залегают один или два пестуна, так принято называть одно- или двухгодовалых медвежат, которые после рождения, продолжают жить с матерью одной семьей.
Разделку туши заканчивали при свете фонаря. Куски туши заложили между подтащенными валежинами, укрыли их лапником и засыпали снегом. После этого, приятели, захватив с собой шкуру и желчь, направились в избу.
Обратный путь занял около полутора часов и к восьми вечера они добрались до места. Как и полагается в таких случаях, выпили за удачу, благо что бутылка со спиртом стояла на столике постояно. У Прохора это было такой фишкой, приходя в избу, он первым делом смотрел на стол. Если бутылка стояла нетронутой, значит на хозяйстве никого не было. Следует сказать, что за все двенадцать лет охоты, избу обнаружил лишь один человек. Это был его сосед по участку. На избу он вышел со стороны перевала. Зашел, попил чайку и написал записку, что был в гостях, и ушел. Если бы он выпил соточку-другую, то Прохор принял бы это как должное, потому что хороший сосед в тайге, ближе - чем иной родственник.
Звали соседа по охотничьему участку Владимиром и был он охотником от Бога. В свое время он закончил охотоведческий факультет Иркутского сельхоза, но с работой на государя, как он говорил, не сложилось и он много лет жил свободнм промыслом, благо, что угол был удаленный и за незаконный промысел особо не преследовали. Жизнь его окончилась трагически. Будучи нетрезвым он пошел к бывшим уголовниками истребовать долг. Те тоже были, мягко говоря, нерезвы. Сначала они избили его до полусмерти, затем оттащили за край деревни и добили из обреза.
После второй стопки приятели снова стали обсуждать свою первую, так удачно окончившуюся, охоту на медведя. При этом Прохор еще раз позволил себе дать оценку поступка приятеля:
- Ты представляешь, что было бы, если бы мой выстрел не оказался столь удачным? - сказал он ворчливо.
- В тот момент, когда медведица выскочила из берлоги, ты не успел даже вернуться на свою позицию. Чтобы тебя достать, ей хватило бы одного прыжка.
- Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, - ответил Николаич и налил по третьей.
Почти весь следующий день ушел на перетаскивание мяса к избе. Чтобы облегчить процесс транспортировки, самые крупные кости перенесли поближе к одному из путиков и забросали лапником.
- Начнет ходить соболь, расставлю капканы, - сказал Прохор.
Через несколько дней приятели, прихватив с собой шкуру медведя, покинули участок. Как не хотелось свежины, мясо есть не стали, решив сначала проверить его на наличие трихиниллиоза.
Побыв несколько дней дома, проверив на ветстанции образцы мяса, прихваченные с собой, Прохор вернулся в тайгу, так так до окончания отпуска оставалось более двух недель. Лакомясь жареной медвежатиной, он и подумать не мог, что спустя ровно два года, добудет своего второго медведя уже с другим своим приятелем-самодельщиком, и не где-нибудь, а в той же самой берлоге.