Вот ведь как интересно устроен наш мозг. Живёшь себе, вроде бы совершенно без удовольствия, в одном из многочисленных одинаково-серых городов, мечтая о недоступном - виллы, яхты, миллионеры в белых костюмах, море и просто солнце, наконец. В голове у тебя картинка: светло, радостно, богато, а за окном - грязь, стужа и безнадёга. Я всегда представляла себя в белом брючном костюме, и обязательно в белой шляпе с широкими полями. Вот иду я, вся такая красивая...
- Куда ты пойдёшь в белом? Ты видишь, что на улице творится? Твои белые брюки через пять минут превратятся в чёрные по колено.
- Не надо эпатировать публику. Народ не готов к эпатажу на улице, побить могут.
"Ну, да", - нехотя соглашалась я, припоминая обоснованность возражений. "Но что же делать?" - вставал следом большой вопрос, на который, в отличие от Чернышевского, у меня не было ответа. Душа моя стремилась прочь от серости и тоски, но серость и тоска не сдавались. Чем быстрее я убегала, тем сильнее они дышали в затылок.
В один такой год, свалился на меня культурный фонд. Ну как свалился? Предложили мне его возглавить культурные люди нашего города, которые уже были не в силах бороться за эту самую культуру. "Ты, - говорят, - молодая, энергичная, даст Бог, у тебя получится, а мы уже устали..."
"Ну, нахуа?" - вклинился большой китайский вопрос.
"Да, ладно, может, хоть развлекусь", - и согласилась.
Вместе с фондом мне достался певец и композитор в одном лице, несколько афиш, заветный адресок и налоговый геморрой.
Певец мой и композитор был из числа самородков, вернее он себя так подносил. Он представлялся: "Сергей Бронзовый", а в его взгляде, наклоне головы читалось: "Есенин". Он даже чем-то смахивал на Есенина, светлые волосы, голубые глаза. Не знаю, сколько Есенин был в сантиметрах, только подозреваю, что Бронзовый выше его примерно на полметра.
Сам он любил подчеркнуть при случае, что живёт в деревне исключительно из любви к природе и является её страстным певцом. Этакий Есенин наоборот.
Денег у Есенина, т.е. у Бронзового не было вообще, и концерт был бы для него просто спасением. Я позвонила по заветному адресочку, где мне дали понять, что рассчитывать на большие гонорары бессмысленно, и что не мы их облагодетельствуем культурой, а они нас облагодетельствуют материально, и что таких певцов и композиторов у них целая очередь.
Мы договорились с Бронзовым встретиться в санатории заветного адресочка. Он притащил с собой всё, что у него было: гитару, синтезатор и пару рубашек. Я принесла бутылку настойки вишни двадцатипроцентную, закуску и диски Бронзового. Подобрали ему наилучший из двух видок, лук (look), как сейчас модно говорить, порепетировали, и стали ждать зрителей, накатив два раза по пятьдесят "вишенки".
Зрителей собралось не много, в пределах двадцати. Несмотря на малочисленность, концерт прошёл успешно: Бронзовому активно хлопали, и даже купили у меня несколько дисков с его песнями. А потом...оказалось, что какой-то депутат отмечает в санатории свой день рождения с размахом, и нас пригласили. Мы с Бронзовым поднапились, поднаелись, покружились с гостями "55+" и услышали призывные звуки санаторной дискотеки. Я о-очень люблю танцевать. Пока я зажигала с активной частью отдыхающих, Бронзовый был нарасхват у дам. Пока мы развлекались, депутат с гостями разъехались, а мы с Бронзовым остались посреди ночи и леса с инструментами. Автобусы уехали, такси нет. До ближайшего городка нас подвезли, но и там такси не нашлось. Мы пошли пешком. Темнота, ни одной машины, лес кругом, Бронзовый с синтезатором, я с гитарой. Идём, песни орём, смеёмся, вспоминая "В джазе только девушки". Нам повезло встретить попутку, и они довезли нас до самого дома. Моего дома. Бронзовому надо было ещё в свою деревню добираться. Мы классно с ним попели на кухне на два голоса под гитару его песню "Маэстро", единственную, которая мне реально нравилась и строили планы на то, как мы развернёмся.
Когда до нас дошла следующая очередь в санатории, Бронзовый неожиданно разбогател. Спонсор-ша подарила ему шикарный фрак, белую рубашку, бабочку, лакированные ботинки и новую концертную гитару. "Вот ведь..." - подумала я о странной перевёрнутости мира, не припоминая, чтобы мужской пол меня так щедро одаривал чем-то, кроме детей, которых растить пришлось и вовсе без чьего-либо участия и помощи. "Может в лесби переквалифицироваться?" - мелькнула шальная мыслишка, но тут же лопнула под тяжестью всплывшего образа спонсор-ши.
Накануне концерта у меня в очередной раз угнали машину. Да, так бывает, и ничего я не придумываю. В третий раз. Вы представляете? Первые два я даже испугаться не успела, как её находили, каждый раз слегка покорёженную. В этот раз я прождала два дня, и нервы мои не выдержали. Со своим юным бойфрендом мы отправились к моей подруге "заливать горе". И я так нормально залила, что моему хиловатому рыцарю пришлось меня местами нести, в буквальном смысле. Проспавшись, мы двинулись в санаторий, прихватив побольше дисков Бронзового. Бронзовый был неотразим! Он даже покрасил волосы в чёрный цвет для чего-то. Под фрак что ли?
Мы разлили по пятьдесят "вишенки" и Бронзовый был так хорош на сцене в этом фраке, его глаза блестели, и я подумала, что нас ждёт успех, если этот кураж почувствуют зрители. Набился полный зал. Бронзовый предложил ещё по пятьдесят и торопился налить. Я заметила, что его рука дрогнула, и он пролил "вишенку" на стол. В зале раздались овации. Мой бойфренд занял позицию у столика с дисками, я села перед сценой с камерой.
Зрители захлопали настойчивее, но певец и композитор так и не вышел на сцену. Я пошла посмотреть, в чём дело. Бронзовый стоял за кулисой и держался за неё не только руками, но и всеми силами своей души. Тут до меня стал доходить весь масштаб новой трагедии. Шикнув на него и отодрав от занавески, я буквально вытолкнула его на сцену, говоря что-то типа: "Возьми себя в руки, настройся". Но это не помогло.
Бронзовый стоял на сцене и молчал. Я даже забыла про камеру, лихорадочно соображая, что делать. Представляю, как это выглядело со стороны. Один сумасшедший стоит на сцене и молчит, а другая сумасшедшая машет руками и подсказывает слова. Я надеялась, что он посмотрит на меня, успокоится и отработает как на репетиции. Бронзовый немного очнулся, сбив на ходу гитару, подошёл к синтезатору. Зрители уже тоже начали догадываться. "Да он пьяный в стельку", - выкрикнул мужской голос из зала: "Ну, давай, сбацай нам чего-нибудь". Снова раздались овации для поддержания духа певца и композитора.
Началась музыка, Бронзовый пропустил момент и не вступил вовремя. По залу прокатился гул неодобрения но, тем не менее, ему дали ещё один шанс начать сначала. "Выткался на озере алый свет зари, на бору со звонами плачут глухари. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло. Только мне не плачется, на душе светло. Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог, сядем..." - Бронзовый развёл руками и чуть не плюхнулся на задницу, - уууугугугу... за соседний стол", - словно передумал плюхаться прямо тут. "Зацелую допьяна, изомну как свет, цвет. Хмельному от радости пересуду нет. "Ты сама.... Унесу я пьяную до утра в кусты. И пускай со стонами плачут глухари, есть тестиместивести в алости ети." Я сидела, вжавшись кресло, желая раствориться в воздухе, чтобы меня никто не видел, но то, что доносилось сквозь ужас до моего слуха, было просто невыносимо смешно. Зал ржал. Я спиной чувствовала, как люди вытирают слёзы, выступившие от смеха, и зажимают животы, чтобы не уписаться прямо в зале. А Бронзовый вдарил по-новой припев: "Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог, сядем....за соседний стол". Видимо, стол показался ему на тот момент наиболее удобным решением, чем стог, раз он несколько раз повторил новую версию всем известного есенинского стиха. Насмеявшись, люди начали покидать зал. Хмельному, чего бы он там ни принял, пересуду нет. Пока никому не пришло в голову закидать нас тухлыми помидорами, мы поспешили убраться восвояси. Бронзовый, изображая страдание, извлекал себя из фрака, а я тем временем нашла спрятанную пустую бутылку из-под коньяка.
Позже позвонили из милиции и сказали, что мою машину нашли. Меня отвезли на "козлике" к месту обнаружения и помогли подсоединить провода, которые вырвали из зажигания угнавшие машину ублюдки, поскольку ключа от моей машины у них не было. На следующее утро я повезла Бронзового на вокзал, но мы так и не доехали, поскольку руль после третьего поворота отломился. Страшно подумать, что если бы он отломился секундой раньше.
Нас, явно, берегли для чего-то лучшего. Бронзовый нашёл новую спонсор-шу, которая вывезла его на лето в Крым и приодела, согласно климату. А я после похорон культурного фонда и своей машины, вспомнила казахскую пословицу: "Не живи у озера, в котором нет рыбы", - и переехала в место, где чище, светлее и перспективнее. Море, по крайней мере, стало ближе, а безнадёга дальше.