Прогонова Елена Николаевна : другие произведения.

С Днём рождения, Ленка!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Можно ли быть счастливым, успешным и богатым, если ты родился не в том месте, не в то время, не у тех родителей? Я отвечаю - МОЖНО!!! Только придётся помучиться, пострадать. Познать взлёты и падения, обретения и утраты, любовь и ненависть, блеск и нищету, уважение и презрение и ещё много-много чего! В этой книге нет подробных инструкций о том, как стать богатым и счастливым. Эта книга об обыкновенной женщине и её долгом поиске Себя Настоящей, которая поняла, что этот мир создан не только для мужчин, что быть женщиной - это кайф, и что жизнь- это школа Любви. Нужно учиться любить и прощать.
   C Днём рождения, Ленка!
  
   Мне 36.Ложусь спать, пытаясь мысленно составить планы на завтра и вдруг подскакиваю, отыскиваю тетрадь и ...начинаю рукопись. Вернее даже, надеюсь, что рукопись моей книги, идея которой родилась сегодня утром, и я, как всегда раньше, записав предварительный план своей будущей книги, порадовалась (будто бы она уже написана) и, опять-таки как всегда, положилась на волю Всевышнего (или на свою лень), что настанут такие времена, когда я полностью отдамся написанию Книги Жизни, которая составит, по меньшей мере конкуренцию Книге Мёртвых, и может быть даже перевернёт сознание людей и человечество по-настоящему вступит в Эру Любви, Мира и Процветания...
  Я поставила три жирные точки и задумалась: "Какая же фраза стуканула мне в голову и заставила подняться среди ночи, невзирая на то, что утром в полседьмого хочешь-не хочешь, а придётся подниматься, чтобы развести детей: старшего Диму в школу (он конечно же ходит сам, ведь ему 16),и младшенькую Анюту в садик, ей 4.Потом шлёпать на работу. Ведь от того, что я заработаю за день, зависит: будут ли мои дети кушать вкусно или снова надоевшую картошку с постным маслом. Так что же это за фраза? А, вот..."
  Итак, мне 36, и я отчётливо понимаю, что все 36 лет я о чём-то беспрестанно беспокоилась, по поводу и без повода. Самое большое, просто огромное беспокойство, было у меня по поводу пожара- ведь всё детство до 16 лет мы жили в деревянных домах, и ночами я просто тряслась от страха- как бы не случилось пожара, как бы не залезли в дом воры, убийцы, бандиты с ножами и топорами( ведь телефонов то тогда не было ), как бы не умерла старая тётка Нина, спящая со мной через перегородку, пока нет родителей (мало приятного быть тет-а-тет с покойником). И всё детство я прислушивалась, затаив дыхание, как бы чего не случилось. Когда в 16 лет мы, наконец- то, получили квартиру из трёх комнат улучшенной планировки, мои детские страхи, словно льдина весной, откололись и уплыли в никуда, зато прибились другие. Итак, начну по порядку.
   Часть 1. Бесшабашное наслаждение.
  До 16 лет наслаждаться, в общем-то, было особо нечем. Меня преследовал постоянный депресняк: что нечего надеть, что меня никто не любит, что не берут в артистки, что учиться меня никуда из нашего Мухосранска мать не отпустит и, раз у меня нет блата, то "сколько ни прыгай, а выше задницы не прыгнешь". Опять же коммунизм, которого я так ждала, но который так и не наступил.
  Смерть Брежнева, и оцепенение, которое повисло в пространстве, парализованном страхом перед будущим взрослого населения, отражалось и на детях, но когда один за другим стали умирать генсеки... В сказке это бы звучало примерно так: "Долго стояла ракета счастья в мутном болоте, обрастая догмой, но когда умер властелин болота, то никакие другие правители не смогли удержать её стремления воспарить над миром, что бы дарить людям счастье. Ведь не зря говорят: "Что ты спрятал - то пропало, что ты отдал - то твоё".
  Из "до шестнадцати" помню, как я ночью открываю холодильник (он стоял в изголовье моей кровати), достаю трёхлитровую банку сгущёнки, которую по случаю "достали" родители, и уплетаю большой ложкой, медленно, наслаждаясь не только вкусом, но и самим процессом. Так продолжалось с неделю, пока мать, заглянув в холодильник, не завопила: "А где сгущёнка?"
  У нас в огороде росли вишни, очень красиво и очень вкусно. Можно было открыть окно и нарвать ягод. Или в деревне, у заброшенного дома вдоль забора метров в тридцать, росла удивительно крупная малина. Мы с девчонками втроём объели все эти тридцать метров
  ( куда только влезло). Летом - купания до посинения и загар шоколадный. Зимой лыжи, коньки, катания с гор и прыжки с крыш сараев в снег. Ежевоскресные походы с отчимом в кино, до тех пор, пока сестрёнка не родилась. Вот когда я пошла в девятый класс - удовольствий поприбавилось, но и беспокойства тоже.
  - Давайте отметим 1сентября,- предложила Светка. Я робко выслушала её рассказ о том, как где-то зажигают наши ровесники, и так же робко согласилась на эксперимент. Ближе к вечеру мы шли вчетвером в городской парк культуры и отдыха с двумя пакетами. У нас была бутылка водки, а всё остальное закуска. Едва ли мы выпили половину, но все были в зюзю пьяные, и не понимали, чего это так ржут на нас гуляющие по парку прохожие.
  -
  Утро. С трудом отскребла себя от постели и пока отводила дочку в садик поняла, что я...беременна. Беременна своей книгой. Она живёт во мне, диктует свои мысли, и не взяться за ручку в такой момент - просто преступление, равнозначное аборту...
   Итак, детство моё было стандартным, как у всех, чуть лучше, чуть хуже, по условиям проживания. Но вот по душевным терзаниям оно было скорее ужасным, чем безоблачным. Вспомнилась ещё пара светлых страниц моего детства. Я много болела и поэтому, наверное, много читала. Взахлёб: взрослые и детские, сказочные и исторические. Чем толще и потрёпаннее книга, тем острее наслаждение - потрёпанность - это показатель востребованности библиотечной книги. Покупать было не на что, да и нечего. Сосед Вовка носил мне книжки из библиотеки, когда я лежала в окружённом снежными сугробами маленьком домике, из трубы которого шёл дымок, а в печке варились щи из зелёной капусты и компот из сухофруктов.
  В третьем классе мы с девчонками придумали игру в "Царство" и зимой, когда рано темнеет, мы собирались под лестницей, надевали самодельные костюмы: короны, бальные платья и мундиры, и жили сказочной жизнью своих прекрасных персонажей. Позднее это переросло в фигурное катание (пол был из плитки и хорошо скользил), потом в лагерь, и постепенно в парни-девушки. К этому времени мы перебрались в подвальное помещение, где раньше была раздевалка, и временами выключали свет. Потом нас зашухарила какая-то училка, подвал заперли, а нас стали пасти по вечерам. Страхи учителей тоже можно понять, но кайф они нам обломали. Летом мы устраивали концерты в детском саду, и во дворе, где жили все мои подружки.
  Если бы не творческие вечеринки, в школу я перестала бы ходить совсем, хотя неплохо училась. Школа и невроз- для меня были слова-синонимы, то есть это я сейчас понимаю, что это так было, а тогда я находила тысячи поводов, чтобы уклониться от ученья. Не смотря на своё стандартное детство, основное ощущение осталось такое, что детства, по большому счёту, у меня не было. Говорить кому-либо спасибо за это, желания тоже не возникало. И если в моём детстве не бушевала война на улицах, то она бушевала в умах. И неизвестно ещё, что лучше.
  "Девочка сегодня в баре, девочке 15лет"... Весь год прошёл под девизом этой песни. Бутылка водки на троих, полбуханки ржаного хлеба и танцы - каждая суббота приносила открытия... Одна из танцевальных вечеринок открыла мне Сашку - парня, который поначалу мне даже не показался интересным (всю жизнь мне нравились красивые мужчины, за что он, впоследствии, став моим мужем безумно меня ревновал). Казалось, совершенно случайно, он потащился нас со Светкой провожать. Мы договорились о свидании на следующий день, и когда Сашка пришёл к парапетам у главпочтамта на единственной светлой и обустроенной улице в центре города, мы с девчонками там уже были. После соблюдения формальностей тусовки, мы отправились гулять вдвоём. Девчонки ржали, как всегда, а мне казалось, что над нами, что мой кавалер недостаточно хорош, высок и прочее. Но когда вечером, расставаясь, он меня поцеловал, я сразу забыла, что меня ждут дома, я забыла школу, себя и всё на свете. С этого момента существовал только Сашка. И дома, и в школе. Как наваждение, как сон наяву. По телу пробегали электрические искры. Я была одержима любовью. Это была неделя неземного блаженства. А потом он заболел, и его положили в больницу с диагнозом гепатит. Я ходила к нему, но он отказывался от встреч, и для меня наступил период вселенского горя, когда нет дела ни до чего вообще. Когда Сашка выздоровел, и на танцах подошёл ко мне, я "фыркнула", хотя больше всего на свете мне хотелось прижаться к нему. На другой день я сама подошла, но теперь он сказал, что уже поздно и ничего не изменишь. В таких вот детских обидах прошло несколько месяцев, и Сашку забрали в армию. Тогда зловещим словом было Афган. Все боялись, как бы их сыновей, братьев, парней не забрали в Афган, где ни за что ни про что убивали и калечили психику самых дорогих людей. Тогда мне приснился сон: мы с Сашкой вдвоём, он говорит:
  -Я ухожу. -Я ему:
  -Не уходи!
  -Мне нужно идти.
  -Ты вернёшься ко мне?
  -Не знаю. Два года долгий срок. Буду ли я нужен тебе?
  - Я буду ждать. Я люблю тебя!
  И он растаял. Я упивалась своим страданием. Писала письма ему, в никуда, складывая в стол. Девчонки достали адрес, и пару писем я послала в армию. Но ответа не было... В конце-концов предохранитель психики сработал, спасая юные мозги от перегруза, и хотя я сохраняла для общественности статус ждущей девушки , письма писать перестала, и даже погуливала с другими. Даже влюблялась иногда и ненадолго. Ведь он тоже гулял с Анжелкой, и она провожала его в армию. Как я её ненавидела!..
  А год назад встретились, и хотя делали вид, что не узнали друг друга, переглядывались, и ненависти в глазах не было. Подмывало подойти, по-простому так. У неё двое детей, у меня двое, Сашки нет... Два года я полагалась на Всевышнего, и не дёргала всходы моего будущего счастья пинцетом, дабы они поскорее росли.
   Дима.
  Моё шестнадцатилетие, всей тусовкой мы отмечали за день до этого в выпавший выходной. Напились отчаянно, и всей толпой пошли на танцы. Все друг из за друга перепсиховали, что обычно в пьяной компании. Я присмотрела для себя одного парнишку, но другой ударился в ревность и залез на крышу. Мы его снимать бросились, не понимая, что ему в голову взбрело. Все потерялись, и домой я пошла совсем с другим провожатым. Нас нагнал звезда местных вокально- инструментальных ансамблей Дима, и начал хитро переманивать меня у моего провожатого, под самым благовидным предлогом проводить по соседски. Мой провожатый спросил, что я думаю. А я уже не думала. Ведь о Диме мечтали все девушки, и я в том числе. У первой попавшейся берёзы он накинулся на меня как коршун с поцелуями, наговорил всякой ерунды, и я, как кролик на верёвочке, послушно дала утащить себя в кусты. Всё обошлось без потерь, я оставалась опытной девственницей, хотя с месяц попереживала насчёт возможной беременности. "До осени продолжался наш любовный марафон. Дима сочинял песни о нашей любви, и когда на танцплощадке он говорил:
  - А эту песню я посвящаю своей любимой девушке!- Я выходила на сцену и танцевала в луче прожектора. Нам аплодировали, успех был потрясающий. Я была на седьмом небе от счастья."- Так бы я написала, если бы моей целью было написание женского романа. А я пишу книгу о Пути, поэтому должна быть абсолютно искренна. До осени мы с Димой перепихнулись ещё пару тройку раз. Я по прежнему оставалась девственницей. Надо сказать, что тогда я чувствовала себя гадким утёнком: с прыщами и кучей проблем и комплексов (кстати, этого слова мы тогда ещё не знали). Но жажда постижения нового была огромна, и она перебарывала все комплексы и предрассудки. В мыслях была нарисована красивая взрослая жизнь с прекрасными принцами, где всё в шоколаде. А на самом деле приходилось сталкиваться с горькими разочарованиями, болью и обидами, непониманием и надеждой что, может быть, в следующий раз мне повезёт больше. К сожалению, не нашлось человека, который бы объяснил, что это нормальный процесс взросления, что нужно искать свои, единственно правильные решения и делать свои, единственно правильные выводы, что нужно учиться принимать не только радость, но и боль. Не привязываться и смотреть вперёд с оптимизмом.
  Видимо, все терзания юной души отражались на моём лице, и Дима, уходя однажды, сказал: "Не грусти!" В раздумьях я, пока шла к подъезду, сочинила первое своё стихотворение, которое положило начало толстой тетради с пружинками:
   "Не грусти!"- ты сказал на прощанье.
   "Не грусти",- вот и всё пожеланье.
   Не грусти - так себе говорю я.
   Не грущу никогда, не тоскую.
   Если слёзы невольно прольются -
   Я смогу, я должна улыбнуться.
   Если горе придёт - не сломаюсь.
   Жду, любя, и всегда улыбаюсь!
  Здорово! Для шестнадцати лет - просто супер. Мне нравится.
  
  Музыканты всегда были моей слабостью, а также художники, артисты и просто красивые стильные мальчики. Я влюблялась, писала стихи, расставалась, когда казалось, что я выпотрошила своего партнёра так, словно прочитала книжку жадно от корки до корки - и она становилась пылиться на полку. Меня не заботило, что думают и чувствуют мои партнёры - меня интересовало, что думаю и чувствую я. Из гадкого утёнка я превратилась в охотницу-пантеру, и если меня что-то не устраивало, я бросала и тут же находила новый объект. К тридцати годам моей жизни в городе не осталось ни одного красивого парня, которого бы я не поимела. Скромно, да? Наверное, некоторые возмутятся, разве о таких вещах рассказывают, а другие навесят ярлык женщины лёгкого поведения. Однако, скажу честно, что за небольшим исключением случайно оказавшихся в моей постели, я всех своих мужчин очень любила и люблю до сих пор, и мне не стыдно говорить об этом. Они все были в чём-то уникальны и неповторимы, но мне всегда хотелось большего! (Не в смысле размеров и количества.)
  Мне хотелось (да и сейчас я думаю также), не просто любить своего мужчину, но и уважать, доверять, знать, что на него можно положиться, чтобы при этом он уважал и мою свободу. Такое возможно, если мужчина умён, силён духом, и чтобы наши цели, хотя бы в общем, совпадали.
  Что касается денег, я никогда не придавала значения, сколько их имеется у мужчины. Просто мои кавалеры были рассортированы
  Каждый на определённый случай моей жизни. Ужас, до чего же я оказывается была расчётлива. Но я бы никогда не продала свою свободу за деньги, машины, красивые шмотки. Есть ананасы и шампанское - хорошо, но если водка и одна селёдка на восемнадцать человек - тоже хорошо. Главное - разнообразие и познание всего того, что есть наша жизнь. Я старалась прожить так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Островский вкладывал в эту фразу свой смысл, Костя Кинчев из "Алисы" свой, а я, наверное, тоже свой. Мне не нужны были революции, в институт меня учиться мать не отпустила, и я, поначалу, как дикая трава, росла куда попало и сейчас, я ни капли не жалею, что не получила высшего образования, хотя многие могут сказать, что я недоучка, не хватило ума пробиться, чтобы занять положение. Я долго комплексовала по этому поводу, а теперь нет. Люди, имея дипломы лучших университетов страны, не могут найти достойную их образования работу. К тому же, я постоянно учусь, благо сейчас есть его величество Интернет - гениальнейшее изобретение человечества. Хотелось бы найти то заведение, где по-настоящему могут чему-то научить, а не просто грузить мозги всякой ахинеей.
  Зато у меня была хорошая школа удовольствий. Я попробовала все удовольствия на свете, какие были известны человечеству, и я на этом не успокоилась. Я открываю, и буду продолжать открывать неисчерпаемую сокровищницу знаний, а значит и удовольствий.
  Пожалуй, только страсть к путешествиям осталась не полностью удовлетворённой. Может, это получилось потому, что путешествия вокруг света у меня были запланированы после выхода на пенсию. Как знать, как знать.
  С другой стороны, (это я насчёт образования), сколько "блестящих" выпускников: врачей, юристов, военных - сидят на лавочках "бухают", и имеют вид опустившихся людей. Когда-то я на них смотрела, разинув рот, завидуя их избранницам, а сейчас, может они смотрят на меня также. Жизнь порой выкидывает такие коленца с нами, и сейчас, на все негативные замечания со стороны других людей, я говорю: "Время покажет: кто прав, кто не прав. Где истинные ценности, а где мишура. Время всё расставит по своим местам". Самое главное, не сомневаться в собственном величии - не в показном эгоизме, а в величии своей души - которая, проходя через страдания и боль, очищается. Когда постепенно приходит понимание того, что даже в боли скрыта сила и, проживая горькие минуты своей биографии, главное - не потерять здорового чувства юмора, пытаясь смотреть на себя как бы со стороны, уметь рассмеяться в лицо своим страхам и обидам.
  
  Я очень любила Сашку, очень. Я забыла про себя, полностью погрузившись в него. Когда он, наконец- то, пришёл из армии, я позвонила ему, и он пригласил меня в гости - там как раз отмечали Сашин приезд. Захожу, гульба в самом разгаре, несколько родственников и пацаны - все наши друзья, которые раньше пришли из армии. Мне наливают гранёную стопку (мини стакан) - 100 грамм она вмещала однозначно. Зная, что доза эта для меня смертельна ( с неё я целый вечер гуляла в зюзю весёлая), я сделала глоток и поставила. Но все накинулись на меня:
  - Пей до дна за Сашу, ты ведь так хотела. - Особенно настаивала его мать, и я, чтобы не обидеть её и от смущения, хлопнула до дна. Дальше помню плохо, наверное я ещё одну хлопнула, или мне хлопнули. В общем, как всегда, все упились, и пацаны, тоже плохо воспринимая действительность, бросили клич: "Санёк, пошли на базу". Смутно понимая, о чём это они, я всё же догадалась, что базой они называют общежитие, где жили девчонки, приехавшие работать на фабрику (прядильную, а не звёздную). Это был 1988 год, и на фабрике хорошо зарабатывали - 200 и более, в то время, как я - медсестра будущая, села бы на оклад в 90 рублей. Не скрою, что тогда я даже немного завидовала этим девчонкам. Ведь они могли ездить в Москву и покупать шмотки. Интеллект тогда мне только мешал. Я даже пыталась подражать этим хамоватым девицам. Конечно, обидно было бы, если бы Сашка променял меня на общагу. Может, я спьяну заревела, а может ещё что-то но, покружив по улицам, Сашка снова привёл меня домой. Мне было так плохо, что я не успела ничего сообразить, когда меня вырвало прямо в комнате. Потом мы переспали и утром (мне нужно было в училище), я попыталась его разбудить в надежде, что он скажет мне: "Как я тебя люблю! Какой же я был дурак", - накормит меня завтраком и проводит домой, чтобы вечером снова встретить меня, и уже никогда не расставаться.
  Как много раз мне говорили, и до и после этого: "Книжек начиталась? Выкинь всю эту романтическую хрень из головы и спустись с небес на землю",- но я, с завидным упорством, пыталась смоделировать свою земную жизнь под жизнь придуманную и скроенную из осколков бесчисленных добрых книг, которые мне довелось прочитать. Пощёчина за пощёчиной, удар, ещё удар. Тогда я не понимала, что из этого может сложиться или не сложиться моё счастье.
  Сашку я так и не добудилась, зато наслушалась вволю, как его мать проклинает всё, что было вчера и всё, что она застала утром. У меня холодок по спине пробежал, и я, в шоковом состоянии пошла домой одна. Если бы не предрассудки (если бы я была такой, как сейчас ), плюнула бы, ой нет, просто забыла как дурной сон всё это, но тогда...Тогда я страдала, но упорно лезла на колючую проволоку, словно это было единственной возможностью стать счастливой. Почему? До сих пор не перестаю удивляться. То ли я его действительно так сильно любила, то ли это судьба мне его припасла как единственную возможность для чего-то, то ли я была просто полная дура. Не знаю...
  Я терпела все унижения, обиды, пьянки и пьяные скандалы, то, что мои предки не советовали мне попусту тратить на него время, и однажды вышел перегруз. Я перерезала себе вены на левой руке. И, как сказала героиня в "Утомлённых солнцем",- я не знала тогда, что это надо делать в ванне. Увидев, что полотенце всё в крови, я стянула простынь и обмотала руку. От вида крови, или от потери её, у меня закружилась голова, и я закрыла глаза. Когда открыла их и размотала простынь, кровь уже запеклась. Какая глупость!!! Это же слабость и уход от решения проблем. А ведь я могла умереть, а оттуда, как известно не возвращаются.
  - Господи!- У меня не было слов - я не знала, что говорят Богу в таких случаях, да и вообще не знала, как с Ним разговаривать, но видимо, этот эмоциональный призыв сделал своё дело, и бог ответил мне. Я, конечно же, не слышала грома среди ясного неба, и даже молнии не сверкали. Просто в один миг я поняла, что очень хочу жить, что Жизнь - это великий дар и всё остальное, по сравнению с возможностью жить - ерунда! Вытерев слёзы и сопли, я была готова снова карабкаться на колючую проволоку, чтобы получить то, что хотела. Сашка всё-таки влюбился в меня без памяти, но счастливее я не стала. То потоки счастья изливались на мою голову, словно включенное в сеть электричество, проходило по моим нервам под 220 вольт. То приступы дикой тоски и безысходности парализовали мои желания и волю. Свадьба. Мы в шоковом состоянии от того, какие же мы красивые, как всё классно. Но на второй день, по завершении основного торжества, мы пошли в гости к моим родителям, с их самыми близкими друзьями. Выпивали, и тут Сашу понесло. Он стал много говорить, что в обычном состоянии ему было не свойственно, и говорить какую-то ерунду. Все были под шафе и особого внимания не обратили, просто сказали: "Идите уже домой". Предполагалось, что жить мы будем у свекрови. Она хотела уехать, и оставить нас одних. Пока мы шли, Саша говорил, что они его найдут, что они его выследили, и он что-то там должен сделать. Я так и не поняла что, и кто его выследил, потому что ничего не замечала из того, что он пытался мне обрисовать. Уже дома, порывшись в шкафу, взял ножницы и стал тыкать себя в живот. Я заметила и отобрала. Саша взбеленился, оделся и убежал. Мне пришлось всё рассказать его матери, и втроём, захватив его сестру, мы пошли его искать. Когда мы его заметили, он что-то говорил, размахивая руками, словно кому-то что-то доказывая. "Ну, я попала",- родилась где-то внутри щемящая тоска. Позже это состояние озвучили с экрана телевизора: "За что боролись, на то и напоролись".
  Вот она, горячка белая. А куда деваться. Разводиться - народ смешить. На утро всё было как ни в чём не бывало.
  Сашка очень хотел ребёнка, и мы так расстроились, когда в первый месяц не получилось. Зато получилось на второй. Я работала тогда в детской больнице. Саша вечерами встречал меня с работы, когда у меня выпадала вечерняя смена. Ночная же была для обоих пыткой - он ревновал меня, а я его. Старые медсёстры от обиды, наверное, за свою судьбу, злились и говорили что, мол интересно, надолго ли его хватит. Нас тоже когда-то встречали...
  И вот однажды Саша не пришёл. Не обращая внимания на жуткую осеннюю темень, я бежала домой с мыслью - не случилось ли чего. А он со своими друзьями напился до белой горячки и орал на всю улицу: "Строиться, сукины дети!"- и всё в таком роде. Они его успокаивали: "Санёк, Санёк!"- но он ещё больше хорохорился. В итоге, друзья его отволтузили хорошенько и приволокли домой грязного, в крови (а мы только купили новую куртку и брюки) и...без обручального кольца. "Не судьба"- ёкнуло где-то внутри. Вскоре меня начали мучить ночные кошмары, где Сашу убивают и разные варианты его смерти. Самым кошмарным кошмаром был тот, где я, в состоянии аффекта иду к нему, вроде с ножом в руке, с намерением, то ли попугать, то ли что-то выяснить раз и навсегда. Наклоняюсь, и вижу, что нож уже торчит у него в груди. Но не мой. С ужасом пытаюсь сообразить, что я могу сделать для спасения самого дорогого для меня человека. Вдруг замечаю суетящуюся вокруг него старуху, всю в чёрном. Она хладнокровно начинает его разделывать. Разрезая грудную клетку, старуха поворачивается ко мне и говорит, самодовольно поблёскивая железным зубом: "Что, убила его? Убила, убила!" - и всякие проклятия на мою голову. В ужасе, узнаю в чёрной старухе свою свекровь, и говорю, что я никогда не смогла бы сделать этого. Замечаю в своей руке нож, как доказательство, что это сделала не я, и с ненормальным криком убегаю... В этот раз Саша даже проснулся и пытался привести меня в чувства, хотя безуспешно. Меня трясло как в лихорадке, и заснуть я уже не смогла. Искала спасения, прижимаясь к нему, но тщетно - словно пустота наполняла это тело, у которого я искала защиты. Остаток ночи принёс понимание, что не ему, а мне предстоит его защищать.
  Около месяца продолжались эти кошмары с трагическими концами моего Сашки и прекратились так же внезапно, как и начались. Может от того, что не спать я уже не могла, или почему-то ещё, но я забыла об этих кошмарах на шесть с половиной лет, до тех самых пор, пока эти кошмары не стали реальностью...
  Я снова всё простила, забыла и наслаждалась любовью до тех пор, пока не приехала свекровь. Мало того, что сама чума, да ещё внука психически нездорового привезла. Я дошло до валерьянки, но она не помогала, меня всё равно трясло. Видимо моё неуравновешенное состояние действовало и на Сашу. Однажды мы разругались из-за его матери и он, взяв бутылку коньяка и таблетки димедрола, съел всю пачку и запил коньячком. Хорошо я вовремя увидела и отобрала, а то неизвестно что он мог ещё намешать. Сидит, успокоился, глазки блестят.
  -Лен, смотри, мышка бежит. Во, смотри, ещё одна.- Я смотрела, как дура туда, куда он показывал, потом на него, потом снова туда.
  - Ну ты что , не видишь? Вон же они. Смотри, одна умывается лапками.- Я не сразу, но сообразила, что у Саши глюки пошли, и вызвала скорую. Приехавший дядька, вколол ему что-то и сказал, что если мой дорогой супруг выкинет ещё что-то в этом роде, то он, лично набьёт ему рожу и отправит куда надо:
  - О ребёнке будущем думать надо, а не фигнёй заниматься.
  Прибежала свекровь, она всё это время сидела на лавке с другими старухами, язык не поворачивается назвать их бабушками, и набросилась на меня:
  - Ишь, что удумала! Кровиночку мою в психушку упекти. Ишь, натаскала таблеток, опоила, и в психушку! Квартирой завладеть захотела? Вот я ужо...
  Понятно, что осознание того, что я вляпалась по уши, да ещё "виновата во всём и всегда", отравляло мою любовь, то по капле, то сразу ушатом помоев. Зимой я выпросилась на курсы лечебной физкультуры и два месяца ездила в областной центр уже с животиком.
  По весне я ушла к родителям в "развод понарошку"- мне хотелось перетянуть Сашу на свою сторону, оградить от тлетворного влияния, спасти и отогреть своею любовью. Он сначала тайком приходил ко мне, потом перешёл жить, и вот, наконец, ночью отправил меня в роддом. До утра он оставался где-то на пустой койке на первом этаже (машины ночью тогда не ездили), и меня грело то, что Саша где-то рядом.
  Напуганная, что мою подругу тремя неделями раньше чуть не уморили здесь же, зная технологию родов, я попросилась в родзал и потихоньку тужилась, пока процесс не начался в полную силу. Все сразу забегали, привели студентов-медиков. Девчонки сочувствовали и поддерживали меня. Я чувствовала все этапы родов и вот, наконец, он вылетел! Такое блаженство, такой экстаз! Я счастливая мамаша, у меня мальчик, орущий и мокрый. Это было первое их наивысших переживаний неземного блаженства. Правда, мне его тут же попытались обломить, тыкая тупой иглой в промежность, якобы пытаясь сделать, как было прежде. Вот уж где я поорала на всю больницу. Когда пытки кончились, я сказала:
  - Спасибо, ну я пошла.
  - Куда, куда, мамаша, лежите! - и меня ещё два часа мариновали в родзале, а потом перевезли в палату.
  Саша вечером принёс мне букет таких красивых роз ( где только он их взял, тогда цветов купить было просто невозможно- конец мая, да ещё 1989год- разруха полная), что они у меня стояли все пять дней и даже не завяли. Прошло столько лет (16), а букет этот до сих пор не завял перед моими глазами. Помню, как Саша волновался, когда Димулю вынесли ему в кулёчке с ленточкой.
  Снова начались серые будни. Вся семья: ма, па, ба, Сашка и я носились как сумасшедшие. Стирка, глажка, готовка, уборка, стерильность, купания, кормления - всем доставалось, и в нашей семье следовали кризис за кризисом.
  Когда Димочке было три месяца, я сознательно пошла в гости к одному своему бывшему приятелю, а он даже забыл, как меня зовут, вот умора! Я сделала вид, что не обратила на это внимания .
  Он угостил меня шампанским и конфетами в коробке (по тем временам это было шикарно). Мы трахнулись (может и не в этот день, а в другой, я уже не помню).Помню, что тогда я испытала свой первый оргазм в сексе с мужчиной. Мой Сашок, как ни старался, не мог меня удовлетворить, наверное даже просто не знал, как это делать. А у меня бешенство начинало закипать - я знала, что могу получить оргазм, но муж мне его не давал. Поэтому я решилась на эксперимент с Валерьяном (так звали моего приятеля). Мы стали встречаться, иногда. Если муж постоянно растаптывал, то Валерьян поднимал мою самооценку.
  В пять месяцев мы крестили Диму, опоздали, как всегда, но батюшка Алексей (он сейчас настоятель) пожурил нас немного, но взялся крестить. Мой дядя держал Диму на руках, батюшка читал молитву, а Дима орал, и при этом всё смотрел на меня из-за дядькиного плеча.
  - Ну, с крестником Вас, с крикливым!- поздравил батюшка дядьку и повёл меня, с Димой на руках к алтарю, причащать.
  Следующие кризисы были связаны с тем, что Саша редко, но метко напивался, и сестра горячка-белая нежно обнимала его за плечи. То он придёт раздетый, избитый, без денег, с безумными глазами где-то на утре, то переключится с преследования себя на преследование меня. Приходилось заранее прятать все острые предметы в доме. Последняя сильная попойка закончилась скандалом с вовлечением всех старух подъезда. Мой отчим пришёл на выручку и забрал нас с Димой, после чего я лежала в больнице с сотрясением мозга. У меня тоже начались глюки насчёт преследования. В палате мы оказались с учительницей географии.
  - Боже, чему мы вас учили! Но ведь мы и сами-то так думали. Ждали этого коммунизма как избавления, а он так и не наступил,- говорила она. Тогда я смутно начала догадываться, что мне самой предстоит выбирать сценарий своей жизни. Первый раз я подумала о разводе, с горечью подумала. Саша так просил прощения, плакал. Я снова его простила, но что-то во мне надломилось. Он перестал пить много, боялся наказания. Выпивал по чуть-чуть, особенно ему нравилось к обеду, под щи, или борщ.
  Когда сынуле исполнилось полтора года, я пошла работать в травмоотделение инструктором лечебной физкультуры. Иду однажды по коридору, а на меня доктор налетает, и я даже не понимаю, что он смотрит на меня и улыбается. "Новенький"- подумала я, и пошла по своим делам, - "где уж нам..."
  Недолго я там проработала, денег мало, хлопот много. Устроилась на мельзавод - зарплата выше в несколько раз, пайки продовольственные, и на проезд тратиться не надо. Это были времена, когда в магазинах была только морская капуста, и за хлебом километровые очереди. Чтобы купить Диме молока, моя Ба занимала очередь в шесть утра, а магазин открывался в семь. Вот так вот мы и жили... Ба, спасибо тебе, что ты нас так любила! ...Если бы слёзы могли проступать через пространство, то эта страница была бы залита полностью.
  На мельнице мы работали с Иркой, с которой когда-то учились в первом классе. Так что нам было весело. Мы с ней всегда опаздывали. На нас орали, а мы всё равно опаздывали. С первой зарплаты я купила себе кооперативные зимние сапоги на каблуке и полушубок из искусственного меха, который немного переделала, приведя в более подходящий вид. Осталась довольна своим творением. После шубы, ношенной с девятого класса в течении пяти лет, это было уже что-то. В нашем доме стали водиться продукты и деньги. Мужики с мельницы за мной гужом ходили, а Ирка завидовала- ты, говорит, одета лучше. Ха, у обеих синие спецовки, пропахшие солярой - штаны и куртка, сверху фуфайка, лица в муке.
  - Чем лучше?
  - У тебя кеды.
  - На, возьми себе, я и в валенках похожу.- Но кеды мои Ирке так и не помогли. Что мы там вытворяли, и смех, и грех. Веселились по полной.
  Саша мой пошёл работать в кооперативное кафе "Бонифас"- первое в нашем городе, и 8Марта повёл меня туда. Я была так счастлива, мне даже помаду подарили. И ещё, мне очень понравился Роберт - армянин- красивый и умный хлопец, который и за бармена был, и водкой торговал, и много чего ещё. Это он мне помаду подарил. "Как на стол положил",- кольнуло внутри, что как женщину он меня не заметил.
  - Это тебе не мельзавод, - всё таки одета я как-то не очень... Это позже, он придёт ко мне на массаж и предложит продолжить у него. После первого раза спросит:
  - Ну как тебе?
  - Не плохо для начала, - отвечу я, не ожидая даже, что он воспримет это буквально...
   Алёша.
   Той же зимой, у меня была небольшая интрижка с Юрой, у которого жена уехала в командировку, и он мне прохода не давал. Встречал меня с работы и затаскивал к себе домой, фотографии показывал и рассказывал об исторических местах нашего города, и о прикольных местных диалектах.
  - Во, даёт, несколько лет в нашем городе - и столько знает, а я сколько живу и ни слухом, ни духом,- посовестилась я и подумала, что надо всё таки интересоваться историей родного края.
  Юра мне всё говорил, что какой-то Алёша ему все уши прожужжал о том, что у них в больнице какая-то женщина работает, красавица. На что Юра ему отвечал, что это его красавица. Позднее я поняла, что это они обо мне, оказывается, говорили. Захожу однажды к Юре, а у них там мальчишник.
  - Ленка...(набросился Юра с поцелуями)...а вот Алёша, о котором я тебе говорил. Я подняла смущённо глаза и замерла, ну, как в кино.
  - Да к вот ты какой, Алёша... новенький...а я и подумать не могла, что мной мог доктор заинтересоваться...На меня смотрели бездонные голубые глаза...и улыбались. Для любви достаточно одной искры, и моё истерзанное сердце запылало, да так ярко! Алёша предложил мне сделать липовый больничный, и я стала сразу же придумывать причину, зачем бы он мне понадобился. К весне мы стали любовниками. Мне было безразлично, что скажет Юра, когда узнает о нас с Алёшей. Я находила тысячи отговорок, чтобы исчезнуть из дома. Я полностью растворилась в любви и, может по этому, судьба благоволила ко мне. По сути, для меня это был "пир во время чумы", когда мир рушился, а я была на седьмом небе от счастья. Поначалу, я конечно, нафантазировала, что мы с Алёшей поженимся, но мой муж и его жена, как-то не вписывались в счастливый сценарий. В одно из наших свиданий Алеша пел, подыгрывая себе на гитаре. Я была в полном восторге и любила ещё больше. Но вот одной песни слова: "Елена, милая Елена, мой пыл ещё к Вам не угас",- поразили меня. Где он откопал эту песню? Я никогда не слышала её раньше, и никогда потом. Как мне было грустно. Слёзы текли из глаз. Это неожиданное пророчество, помогло посмотреть на жизнь немного с другого ракурса. Встреча с Алёшей произошла в тот момент, когда он начал своё падение с большой высоты, а я только начала восхождение.
  Не смотря на разруху, мой Саша стал зарабатывать, и мы приоделись, сняли квартиру. Заботы по благоустройству нового жилья занимали моё время. Я бегала по рынкам и магазинам, выискивая необходимую в хозяйстве утварь. Мы завели щенка сенбернара Чарли - у меня появился ещё один сынок, который из маленького пушистого комочка за четыре месяца превратился в огромного пса. Естественно, что с мельницами и больницами было покончено. Я сидела дома, занимаясь хозяйством, и мне какое-то время это очень нравилось. Саша никуда меня не отпускал, и в свой бизнес тоже не привлекал -не бабье это дело. Я была лишь украшением делового мужчины. С трудом, заняв деньги в долг, я пошла на курсы массажа. Слово массаж имело для меня какое-то магическое притяжение, так же как Майкл Джексон - когда я впервые услышала -влюбилась, ещё не зная, кто это и как он поёт. Теперь, даже когда на Майкла столько помоев вылили, я люблю его не меньше, и поражает, на что готовы люди из-за чужих денег. Как легко сделать, чтобы человеческое солнце закатилось! И даже корона не является гарантом безопасности...
  На курсах я познакомилась с Аней и мы стали дружить. Мы с ней были очень похожи, и Аня всем говорила, что я её сестра. Тогда мы этого не осознавали, но теперь я понимаю, что мы гордились нашей дружбой. И если по одиночке мы были неуверенные и ранимые внутри, но снаружи закамуфлированные до неузнаваемости, то вместе мы были колоссальной силой. Мы видели, скорее чувствовали друг в друге дополнение, и на несколько лет соединились, чтобы многое пройти в этой жизни.
  Когда я вошла в аудиторию, где занималась группа массажистов, быстрым взглядом оценила присутствующих и села к страшноватой тётке. Потом тайком любовалась красивой девушкой в первом ряду, которая сидела вместе с тремя молодыми людьми.
  - Наверное они все за ней бегают, - подумала я, - ведь она такая!..А когда мы познакомились, Аня, это была она, сказала мне:
  - Когда ты зашла в коротеньком платье, сапоги на шпильках, курка кожаная, такая классная. Ты ещё так кокетничала. Я думала, что ты сядешь ко мне, а ты к этой страшилке села. Ты что, охренела?
  - Я тебя испугалась. Ведь ты такая красивая.
  - Дурочка, ты на себя посмотри.- И с тех пор мы были вместе.
  Как мы гульбанили! Так, что чертям в аду жарко становилось! Уж если смеялись, то стёкла дрожали, если танцевали, то у мужиков всё вставало, если пели - то душой. Мы всё делали по полной программе. Саше моему это не нравилось, но я понимала, что я живу, когда я с Анькой и другими девчонками.
   Рома.
  После курсов массажистов я поехала в Москву на курсы косметологов с целым чемоданом денег- сложенных в пачки красных червонцев, перевязанных тесёмками. Времена были ещё те. Вот она свобода! Что-то внутри распрямилось, когда я выходила из поезда. А ведь всю ночь до этого я думала:
  - Ой, как они там будут без меня?- и всякую такую ерунду.
  Москва - это Москва, столица. Мне всё время хотелось соответствовать её уровню, чтобы меня за москвичку принимали, а не за сельпо. Однажды, после занятий с визажистом, мы с одной девушкой решили посмотреть поподробнее содержимое большой круглой косметички. О, чего там только не было! Для меня, которая тупым карандашом подводила еле заметные стрелки в уголках глаз и красила одной помадой губы - это была целая сокровищница! И мы не удержались. Сначала тональник, потом румяна, подводка для глаз, тени, тушь, контур для губ, помада. Я посмотрела на себя в зеркало и обалдела - какая же я красивая! Когда я шла к метро - мужики московские (!) на меня оборачивались. В вагоне, напротив заметила красивого парня.
  - Этот конечно не для меня, уж больно хорош, москвич, сразу видно...и по привычке опустила глаза. Чего же пялиться, если шансу немае. Всё же ещё раз подняла глаза, чтобы поверить свои ощущения. О, боже, он смотрел на меня. Сразу "хлоп", как сельповская девица глаза вниз, но какая-то сила медленно открывает мне глаза, и...он смотрит, смотрит на меня. Наверное, смесь поросячьего восторга и смущения придавала моему лицу какие-то гримасы, наподобие улыбки, но меня "пёрло" какое-то неведомое доселе чувство. Кажется, я была похожа на чайник, который кипел, а я старалась скрыть этот процесс от посторонних глаз. В общем, чего уж тут, мне всё равно выходить. К эскалатору я шла как по эшафоту, только уже убитая. Еду вниз и вдруг, сквозь туман слёз обиды и много чего ещё, неведомая сила заставляет повернуть мою голову вправо и... мой закипевший чайник начинает кипеть и свистеть во всю силу, он даже крышку сбросил, чтобы ничего не мешало. "Он!" Он ехал параллельно мне, и как только мы доехали до низа, схватились друг за друга, как две соломинки среди бушующего людского моря.
  -Роман.
  - Елена.- По-моему мы даже поцеловались, от переизбытка чувств. Мы ходили, гуляли. Рома угощал меня всякими штучками. Но психология моего сельповского воспитания не дала развиться моему счастью "как в кино". Я, как всегда, сама себе всё испортила страхами, ограниченными убеждениями и прочей хренью. Скажу однако честно, что не смотря на, и вопреки всему, мы трахались, а может быть любили, любили и любили, не в силах оторваться друг от друга. Это я не сказала правду о себе, это я не пошла на следующий день на свидание по указанному адресу, это мне вставил пистон муж по телефону, что я так долго где-то гуляю, это я не смогла или не захотела увидеть настоящее. Рома, я благословляю тебя, и те мгновения жизни, что ты был со мной. Это круче, чем в кино!
   Миша.
  После всех моих курсов, мы открыли салон красоты - первый в городе, где я косметолог и два массажиста, а директор мой Саша. Находились мы в спортивном комплексе, где работало ещё несколько тренеров, которые плавно влились в наш коллектив. Мы хорошо работали и хорошо отдыхали. Я сразу влюбилась в Мишу. Он был очень красив, интеллигентен. У нас завязался роман, но слишком много было препятствий и ревнивых свидетелей нашего романа. Одна из вечеринок служит прекрасной иллюстрацией, как это всё происходило. В коллективе нашем были одни мужчины, поэтому, наверное, они хотели меня. А я с мужем, поэтому пригласили ещё девушек. Миша ухаживает для отвода глаз за одной из них. Дамы пьют шампанское. Я хочу, чтобы Миша ухаживал только за мной, нервничаю, втихаря выпиваю водки и понеслось...мне плохо, все спрашивают "почему?".А я же не могу сказать, что Мишу хочу. Все уже хорошо поддали, страсти накаляются. Я иду топиться в бассейн в чём есть, не получается. Меня вытаскивают. В итоге, я лежу дома с фингалом, новая кофточка разодрана в клочья, Миша поцарапан женой, Саша мной, администрация комплекса в шоке. Зато, когда мы ходили всей толпой в сауну или бассейн - я чувствовала себя султаншей, у которой целый гарем мужиков, причём влюблённых. Стройная фигурка в коротюсеньком платье, загорелые ножки в туфлях на двенадцатисантиметровой шпильке, многих тогда сводили с ума. А Миша, до сих пор, играет ту же роль смазливого хлопчика.
   Майкл.
  - Майкл Джексон!- отлетело от микрофона в 1987году и впечаталось мои мозги на много-много лет, словно магическое заклятье. Позже я стала узнавать песни, увидела клипы через несколько (!) лет ( этому очень способствовал Миша, ведь у него были залежи уникальной музыки) и поняла, что интуитивно выбрала себе человека с родственной душой. Пусть он король, а я нет. Сколько бы гадостей про него ни говорили, не обливали помоями, называя экс-королём, я всё равно сниму перед Его Величеством Майклом шляпу. Так хочется поддержать его, хотя бы словом, в трудные минуты его жизни.
  Так вот, когда началась по телевизору реклама мирового турне Майкла, я увидела этот массовый психоз на стадионах разных стран, меня тоже начало колотить. Я должна быть там. Меня не смутило, что никто со мной не поехал, что все вертели пальцем у виска. Я заранее съездила в Москву и купила билет на концерт, чтобы избежать всяких там случайностей, и 14 сентября 1993 года двинула в Москву. Мои меня проводили. Саша убедился, что ревновать не к кому (в купе были толстый дядька и такая же тётка) и махал рукою с перрона. За минуту до отправления в купе зашёл молодой человек, оказывается мы с ним учились в одной школе. Он был младше на год, но учёба в Москве сделала с ним своё дело. Как только поезд тронулся, и я помахала своим рукой, он тут же, не теряя времени, начал флиртовать со мной. "Зачем?"- недоумевала я. В купе посторонние люди. На что он надеется? Да и полки узкие. Оказалось, что когда задёрнута штора - в купе темно как кое где у кое кого, а если визжать в подушку, то совсем тихо получается. Если люди спят - то ничего не слышат, а если делают вид, что спят, то это их проблемы.
  15 сентября встретило проливным дождём. На вокзале я заметила симпатичного парня, который покупал билет на тот же поезд, что и я. Потом я гуляла по Москве, в предвкушении чуда и дождь не смущал меня, а лишь предохранял от перегрева. Вот, наконец, я в Лужниках. Прохожу по аллее, и тут меня догоняет кучка "полуросликов", ребят неопределённой национальности с акцентом, окружают меня и идут рядом. Когда мы прошли на стадион, я побежала, чтобы оторваться, но двое меня нагнали и прилипли как банные листы. Они в толпе шарили по карманам и то, что удавалось извлечь, впихивали ко мне. Один держал меня крепко, а другой время от времени показывал нож. Когда мне это порядком надоело, я сказала, что мне плохо и я ухожу. Мы вышли из толпы. Я выложила всё, что он мне напихал, а потом кинулась к милиционеру, стоящему в оцеплении. "Полуросликов" как ветром сдуло. Потом я стояла под зонтом с дядькой, которого в утренней почте показывали, потом снова пролезла ближе к сцене. " Я кончала наверное тысячу раз, и под конец, у меня не было сил даже кричать",- написала я тогда. Сейчас я понимаю, что это был экстаз. Такой, который получаешь, когда в молитве соединяешься с Творцом. Майкл - проводник, а я как лампочка индикатор.
  Когда концерт кончился, почему-то милиционеры выстроились так, что нам пришлось долго идти в обход. Смотрю на часы, до поезда 30 минут, могу опоздать. И тут вижу того парня симпатичного, с вокзала. Говорю:
  - Слушай, ты на этот... поезд?
  - Да.
  - Тогда бежим.- Мы неслись, обгоняя прохожих. Он взял меня за руку, как джентельмен, чтобы мне легче было бежать и мы, как сумасшедшие ворвались в метро. Пока ехали, познакомились, поделились впечатлениями. Я бегом в камеру хранения, по ходу купила бутылку воды, и только вступила в свой вагон, как поезд дёрнулся и поехал. Я была мокрая до нитки, и от дождя, и от бега. Я спала мёртвым сном.
  Чудесное состояние длилось с месяц, а потом мне приснился самый удивительный сон моей тогдашней жизни. Цитирую из своих записей:
  - Царство снов. Это какое-то чудо. Только во сне ваша неуёмная фантазия может развернуться во всей своей красе и могуществе. Она, просто по-волшебному, искусно обходит все преграды, так мешающие в реальной жизни. Она взлетает над мирской суетой и дарит вам счастье, пусть совсем ненадолго даже, если проснувшись, вы поймёте, что это всего лишь был сон. И всё-таки, вы были счастливы. Это ощущение счастья и беззаботной лёгкости во всём теле будет сопровождать вас ещё какое-то время, и затмит все ваши огорчения из-за жизненных неурядиц. Это ваша награда за доброе сердце...
  Началось всё непонятно и внезапно. Я сидела на трибуне около ограждения. Вдруг увидела, что по дорожке стадиона, в окружении телохранителей шёл Майкл. Почему-то вокруг было немного людей, и Майкл прошёл так близко, что я отчётливо увидела его лицо и глаза. Я, как загипнотизированная, шла вдоль ограждения, пока не увидела, что все направляются к центру стадиона, где было что-то вроде пресс-конференции. Удивляясь своей смелости, я перелезла через ограждения, и пошла следом. Щёлкали фотоаппараты, жужжали кинокамеры, мелькали вспышки. Я словно вошла в тот мир, о котором мечтала и не знала как себя вести. Когда пресс-конференция закончилась, Майкл вышел. Какая-то девушка взяла его под руку и пошла рядом. Я тоже подошла: "Майкл, плиз..."- по английски я ничего не знала, только смотрела умоляюще. Он посмотрел на меня, улыбнулся и протянул руку, приглашая идти с ним. Я шла, не чувствуя себя, словно парила. Перед нами расступалась толпа, то и дело мелькали вспышки. "Какое счастье, господи, Майкл со мной!"- и тут я увидела Сашу. Как всегда, он состроил зверскую рожу. "Иди отсюда, Саша. Я скоро приду, не следи за мной," - сказала я мужу, когда мы поровнялись. Девушка тоже отошла, я говорю:
  - Майкл, давай убежим от них! - Похоже, он меня понял, и мы рванули отсюда, держась за руки. Оказались у какого-то дома. Мы стояли, смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Из-за угла дома вышел Саша, нам пришлось зайти в дверь. Мы оказались в какой-то комнате, где по соседству жили три старушки. Не могу сказать, чем мы занимались. Если это секс - то неземной. Если секса не было, то откуда такое наслаждение? Я пришла в себя , когда услышала стук в дверь - это ломился Саша, но бабульки его не впустили. Выглянула в окно, там уже стояли бронированные машины Майкла.
  - Быстро же нас нашли, - подумала я. Майкл подошёл, обнял меня за плечи и сказал:
  - Пойдём со мной, я увезу тебя. Ты согласна? - Я прижалась к нему. В голове был какой-то хаос, и меня затошнило от всех кружащихся мыслей. Я тряхнула головой, словно решаясь. Потом посмотрела на Майкла и сказала:
  - Я люблю тебя, и будь что будет!
  - И я люблю тебя! Нам пора.
  Я взяла несколько своих вещей, и мы вышли, держась за руки. Перед нами открыли дверцу машины, такую я видела только в кино!
  - Майкл...- прошептала я.
  - Всё хорошо,- он прижал меня к себе, и мы понеслись в этой сказочной машине неизвестно куда...
  
   Лёша.
  Был у меня в то время ещё один заветный дружок Лёша. Судьба то сводила, то разводила нас. Мы никогда не были вместе дольше одного вечера. Вероятно, это один из признаков душевного притяжения, когда люди могут стать друзьями, как мы с Аней, например, но принадлежность к разным полам этому всячески противодействует. Неумела я тогда сразу принимать людей такими, какие они есть, выхаживалась, почему-то.
  ...Стираю бельё, вывешиваю на балкон, там Чарли лежит. Вдруг он начинает лаять своим басом на всю улицу. Выхожу посмотреть, а под балконом Лёхина "девятка", мужики вышли из неё, и лают на Чарли, а он на них, умора!
  - Лен, поехали, покатаемся!
  Сворачиваю стирку за несколько минут, так же быстро привожу себя в порядок, и вот мы мчимся на бешеной скорости за город. Лёха ездить тихо не умеет.
  Когда я осталась без Саши, Лёша зашёл ко мне:
  - Я по тебе соскучился!- "Ну, думаю, клюнул, наконец-то". Мы поехали в соседний городок гульбанить. Его друг снял девушку, и она пригласила нас к себе. Хотя я думала, что Лёша останется у меня, но он, почему-то, хотел чтобы все вместе. Спим мы, значит, с Лёшей, вернее только собирались вздремнуть. Вдруг слышим крики, визги, топанье. Дверь открывается, заходит тётка и начинает орать и на нас. Мы к тому времени уже вскочили и начали одеваться. Это была мать той девушки. Лёша юркнул за дверь, а я стояла как статуя, застёгивая пуговицы на кофточке под градом ругательств. Когда мы выперлись оттуда втроём, пацаны ржали. Мне было не до смеха, девочке, думаю тоже.
  - Ах вы гады, ржёте, а я тут такого наслушалась.
  - Так ведь тебя никто не заставлял стоять там, как статуя.
  - А мне вообще валенком попало от этой бешеной тёти, и то ничего, -сказал Женёк. Я приехала домой, приняла душ, переоделась, выпила кофе и пошла на работу. Вечером Лёха не появился и даже не позвонил. А я то разнадеялась...
  Вскоре после этого мы с Аней веселились на дискотеке в ДК и параллельно " догонялись" в баре, по причине душевного кризиса. Когда, по окончании дискотеки, мы привычно шли по дороге, в поисках приключений, навстречу ехал Лёха, и у него в машине сидели девчонки. Он запипикал, остановился. "Лен",- кричит, а ему: "Козёл, да пошёл ты..."- от все своей истерзанной души. Он закрывает окно и уезжает. Мы с Аней идём дальше, я вся в истерике. Останавливается тачка: "Девчонки, мы вас подвезём."
  - Да нам никуда не надо.- Мы были у моего дома.
  - Да садитесь, у нас выпить есть.
  - Выпить? - Мы плюхнулись на сиденья. Я кипела как самовар, и наверное, "больно плевалась кипятком." Мы выпили предложенное и стало ещё хуже. Тачка останавливается у гаражей.
  - Ну и чего мы тут остановились, в этом безлюдном месте? - Не унималась я.
  -Да подождём немного.
  - Чего?
  Замечаю, что подъезжает Лёхина "девятка" и ещё тачка. Каким-то задним умом, до нас стало доходить, что это всё не случайно.
  - Лен, ты что , на меня обиделась? - Лёха пытался выйти на разговор.
  - Да что мне на тебя обижаться, импотент несчастный, и снова, но уже в развёрнутой форме я выдала ему и всем, кто развесил уши, всё, что думает о нём моё истерзанное самолюбие.
  - Да, все вы козлы, - поддакивала Аня. Лёха как будто лист фанеры проглотил. А один мужик не выдержал:
  -Дуры, да мы вас щас в асфальт тут закатаем.- Лучше бы оно этого не говорил.
  - Не обосраться бы вам, закатывая, козлы, импотенты, уроды несчастные!- Мы изо всех сил хлопнули дверями их колымаги, пнули, где достали и гордые, при свете фар в спину, повалили прочь от этого кошмара, демонстрируя полное презрение и не оборачиваясь. Сколько они там ещё стояли, что чувствовали, я не знаю. Мы с Анькой пылили, словно катамаран посреди океана, и ветер отмщённого страдания раздувал наши паруса. Мы орали песни, смеялись на всю ночную улицу, и когда пришли ко мне домой, рухнули спать. Утром я просыпаюсь и чувствую, что у меня болит челюсть.
  - Ань, ты не знаешь с чего й то челюсть может болеть, а? - Аня сделала невинные глаза ангела, и говорит:
  - А ты сама попросила тебя стукнуть, чтобы успокоиться, когда у тебя истерика началась из-за Лёхи.
  - Чего ж ты так сильно-то?
  - А я тебя потихоньку стукала - не помогало. Ты сказала ну, врежь как следует. Ну я и...
  - Сволочь, ты.
  - Сама сволочь. Нас из-за тебя чуть в асфальт не закатали.- Мы заржали и пошли на кухню пить кофе. А челюсть у меня с тех пор так и хрустит...
  Лёшу я встретила два года назад, по возвращении домой. Он уже не шарахался от меня, и как раньше сказал: "Ленка, привет, как жизнь?" я была со своими пирогами и чувствовала себя как дура, а мне так хотелось броситься к нему на шею. Старый друг, я мысленно тебя целую, люблю и желаю счастья!
  
  
  Три недели ничего не писала. Словно пробки вырубило, и вся гирлянда моих цветных огней погасла в одночасье. Как будто на голову положили гигантский матрац, по старинке ватный, тяжёлый. Не видно, куда двигаться, и стоять трудно. Вчера у Жикаренцева прочитала каверзные вопросы:
  - А как часто вы подчиняете кого-то своей воле?
  - Как часто вы стремитесь взять верх над кем-то, чтобы он или она действовали в ваших интересах?
  Оглядываюсь на свою жизнь, и признаю: было. А тогда, как это ни грустно, я этого не понимала, потому что это искусно было спрятано за маской "любви к ближнему". Я была генератором идей, Саша должен был их воплощать. Так оно и было, я быстро научилась манипулировать им, а потом перенесла сферу своего влияния и на окружающих мужчин, так как с этого времени вокруг меня их вертелось предостаточно. Это я сейчас могу говорить о своей тогдашней жестокости, но в то время я была просто ребёнком, которому хочется играть новыми игрушками, и он всё делает для того, чтобы заполучить их. Играет ими, заставляя выполнять свои фантазии. А когда игрушка почему-то вдруг ломается, забывает о ней, оставляет пылиться где-то в старом ящике, между жизнью и смертью, в ожидании приговора.
  Не так ли игрался и Адольф Гитлер, только масштабы его игры были грандиозны. Возникает вопрос: действительно ли велик Гитлер или, может, это уровень его агрессии так велик, что он один своею нелюбовью вовлёк целый мир в кровавую бойню?
  Может лучше немного любви, искренней, настоящей, о которой будет знать пусть даже одна бездомная собака, или цветок на окне, или сосед-инвалид, которому ты улыбаешься, проходя мимо. Или просто чужая парализованная женщина, которой ты меняешь грязные простыни, потому что не можешь оставить её догнивать в её же выделениях, хотя она даже не просит, потому что не может уже говорить. А старушка с протянутой рукой, с глазами, глядящими в вечность - может, твой пирожок был её последней радостью в этой жизни. Господи! Как же трудно определить свои истинные цели. Ведь если ты молод, горяч, полон честолюбивых замыслов, то со временем замечаешь, что у кормушки всегда самые сильные и смелые ( а в подтексте понимаешь - люди, с отсутствием нравственных качеств, как то: совести, сострадания, сопереживания- которые характерны для нелюбви). Может путь по головам других людей, вымощенный их костями и слезами и имеет видимые результаты в виде власти, богатства. Но счастливы ли те люди на вершине славы? Ведь в любой момент может родиться человек, превосходящий в желаниях иметь ещё больше. А существующий закон причины и следствия гласит, что если ты перерезал кому-то горло, просто так, или с целью наживы, то тем самым ты открываешь права другого человека сделать то же самое тебе. И найдётся ли хоть один человек, познавший невероятную роскошь и власть, который бы умер от старости в своей постели с улыбкой на губах?
  - Ну и пусть, - скажут одни, - зато пожили в своё удовольствие.
  - Это ужасно, - скажут другие.
  С другой стороны, молодое, горячее сердце жаждет любви. Оно хочет любить и быть любимым. Но почему-то, со временем, начинает где-то в глубине осознавать, что слова любовь - кровь, почти синонимы. Познаёшь любовь и оказывается, что блаженства на мгновение, а страдания на год. Опять же примеры не утешительные: Ромео и Джульетта. Ну почему, почему, если это настоящая любовь, почему сразу смерть? Неужели же быть любимым и счастливым при жизни не возможно?
  Девочка нежная и красивая как цветок, которую ты полюбил, ушла к "необразованной обезьяне", у которой в кошелёчке водятся денежки. "Обезьяна" и двух слов связать не может, зато может дать девочке красивые шмотки, машины и другие блага. В твоём сердце зарождается боль.
  Девочка нежная и красивая как цветок, мечтает о рыцаре - сильном, мудром и благородном, который будет ей защитой и опорой. Она любит тебя, потому что ты красив и благороден, но уходит к "обезьяне", потому что он может обеспечить ей и её детям достойное существование. Она "вынуждена наступить на горло собственной песне", вынуждена терпеть и притворяться, и реже заглядывать в своё сердце, потому что там тоже боль.
  Один человек, ради мгновения Любви готов пожертвовать многим, даже жизнью:
  - Ну и пусть, зато я знал Любовь!
  - Напридумывали сказок, - скажет другой.
  Кто прав - кто не прав, что лучше - что хуже - каждый человек имеет право собственного выбора. Мы все бываем поочереди в разных ситуациях, как бы примеривая на себя ту или иную роль. Из смены этих ролей складывается наш опыт.
  Вы замечали, что если ваш любимый и такой талантливый артист играет роль даже самого отъявленного негодяя, вы не перестаёте его любить и восхищаться его мастерством?
  Зато, когда артист, специализировавшийся на отрицательных ролях, вдруг играет супергероя, вы до конца фильма ждёте от него подвоха. Не так ли и в жизни?
  
  Шесть с половиной лет мы прожили с Сашей. Расходились, сходились. Друг с другом не могли, и врозь не могли. Сначала я полностью отдалась ему, или полностью приняла его таким, какой он есть в свою жизнь. Но раз за разом, когда в моё любящее сердце вонзали ножи ненависти, измен, глупости и лжи, оно стало сжиматься от постоянной боли, и ум стал искать источники любви в другом месте. Мне всегда хотелось как лучше, а родители и муж говорили, посмотри, как у других ещё хуже. А мне не хотелось хуже. Если и так жить порой невмоготу, то уж как другие - вообще смерть на месте от передоза. Я искала выход. И мои девчонки, и мои мужчины были маяками на моём Пути. Менялась я, менялось и моё окружение. Всем своим любимым я писала стихи. Они - часть моей жизни, часть моей души. Вот и настала пора уйти из моей жизни моему мужу Саше, совсем неожиданно, когда я выдрессировала его делать как я, когда я заранее могла предугадать, что он скажет, что сделает. Когда я научилась жить так, как я хочу, несмотря и вопреки. Когда мы вот-вот должны были купить свою квартиру, потому что жили уже два года стабильно хорошо. Моя уверенность на его счёт подложила мне свинью, в виде его мамы, разлюбезной свекрови. Полагаю, она всё-таки, приложила руку, чтобы мы расстались. Мы видеть не могли друг друга, дрались, орали друг на дружку без причин. И это после такой любви, когда Саша ревновал меня даже к телевизору, засыпал подарками, чего ранее никогда не было. Меня кинули. Выписали из квартиры, забрали мебель, машину, вобщем всё совместно нажитое имущество. Я осталась с пятилетним Димой без средств к существованию, без прописки в паспорте, бомж, практически. Ты как бы есть, но тебя как бы нет. Вот ужас-то. Это сейчас мне было бы по барабану, а тогда 1995 год...Ты говоришь, а тебя не слышат, ты здесь - а тебя не видят. Есть бумажка - есть человек, нет бумажки - нет человека. Страшно. Два года мне пришлось доказывать в суде, что я человек и имею право, и потом ещё год - пытаться осуществить это право.
  Кто и что здесь сыграло свою роль- его мать или отсутствие цели у меня - ведь программа иметь хорошую семью, работу, квартиру, машину осуществилась. Я ходила и думала, что же мне ещё желать. Ещё одно что-то, но это уже не цель, а коллекционирование. Я красивая, сексуальная, при этом умная (что редкость для красивых). Я имею, что хочу, кого хочу, но всё-таки чего-то не хватает. Чего же?.. Как только я осознала, что у меня всё есть - всё, что было, как корова языком слизнула в одночасье. Остался один сын, его растить надо. Закатала рукава и пошла всё сначала лепить. Кем я только не была, где я только не работала.
  После кидалова Саша мой уехал в Москву с молодой барышней. Купил там квартиру, говорят, и вскоре повесился, о чём зафиксировано в свидетельстве о смерти, а уж самостоятельно или с чьей-то помощью, это только Бог знает.
  Всё время, пока мы не жили до его смерти, он снился мне каждую ночь. Он бегал за мной, звал, а за ним тоже кто-то бегал. Я, видно, так "убегивалась" за ночь, что утром встать не могла, и Дима поливал меня из чайника, чтобы разбудить. А однажды, я так бодренько встала, зарядку делала, что необычно для меня тогдашней, и вдруг звонок телефонный:
  - Стоишь - сядь. Сашка умер.
   - Как умер, да ладно придуриваться.
  -Так, умер, насовсем.
  "Доигрались"...Мелькнула идиотская мысль. Теперь некого обвинять в своих бедах, прошлого больше нет. Есть я у разбитого корыта. Результат нулевой, а мне уже 26 лет. Смерть некогда любимого человека - как извержение подводного вулкана, волна горя от которого накрыла почти через год...
  
  
   Часть 2. Отчаяние.
   Тоска за мною гонится-
   За прошлое плачу.
   Уйди, прошу бессонница,
   забыть его хочу.
  Чтобы как-то держаться на плаву и не сбрендить от всех этих резких поворотов судьбы, я пошла учиться в экономический техникум заочно. Как мы там учились, можно отдельное кино снимать. Что интересно, я поступила сама, ничего не зная и забыв, что и знала, сдав вступительные экзамены на четвёрки. А когда получала диплом через два года, тоже приличный, знала о бухучёте немногим больше, чем до обучения. Это Анька меня сподвинула. Надо, говорит, для карьеры пригодиться. Надо, так надо. Не помню, насколько случайно, в нашу группу попал Андрюшка, с которым мы все втроём учились на массажистов. В первую же сессию, после первой пары, устав от всего этого нудного учения, мы пошли в бар при ресторане через дорогу. После небольших колебаний, заказали виски "Солнечный бряг", иностранного производства.
  - Два по 100, один по 50 и закусить, - бодро провозгласил Андрей.
  50 грамм - детская порция для меня, я всегда была малопьющей. Мы выпили, за учёбу, чтобы лучше пошла, выкурили по сигаретке, и пошли дальше - грызть гранит науки. После следующей пары, мы снова шли в этот бар и заказывали то же самое.
  - Ребята, может вы бутылочку возьмёте, посидите, - предлагала барменша.
  - Нет, нам ещё учится,- гордо заявляли мы и возвращались к своему граниту. Иногда, особенно устав от учёбы, мы доплетались до этого бара и Андрей говорил:
  - Слнч- ик, и шьить, - барменша уже знала наши потребности. Потихоньку весь скудный мужской состав группы примкнул к нашей тусовке. Когда мы обмывали свои дипломы в этом же ресторане, там "дым стоял коромыслом".
  Странное дело, я была уничтожена, размазана, растерзана, больна, убита но, не смотря на это, хорошо выглядела, и никто не верил, что у меня проблемы. Я жила ДО СУББОТЫ, от воскресенья, когда был бурный отходняк после гульбища. Чисто механические передвижения до работы, дела по дому, ребёнок, мужик на ночь (согласно дню недели по расписанию) и всё, в ожидании субботы, когда мы собирались и "зажигали". Тогда я оживала от своей летаргии но, к сожаленью, не всегда удавалось воскурить священный источник радости. "Истина в вине"- и мы научились "догоняться" - пить до умопомрачения, чтобы утопить в вине свои печали. Позже, когда мы узнали, что пьянство погружает человека в нижний астрал, практически в ад, мы саркастично изрекали в минуты, когда господин Облом милостиво нам кланялся:
  - Ну что же, прошвырнёмся по нижнему астралу? Хоть чертей попугаем!
  Я не знаю, что чувствовали другие, но мне казалось тогда, что я уже ничего не боюсь, а жизнь моя не стоит и ломанного гроша, лишённая всякого смысла.
  Я всё понимаю,
   но легче ли мне от этого?
  Всё сделала верно,
   но хочется просто кричать!..
  Нет в сердце моём его,
   в прошлом забытого.
  Как нет и того,
   кому б душу хотелось отдать.
  Что любишь, страдаешь
   и мучишься только напрасно -
  Понять нелегко,
   оттолкнуться в сто раз тяжелей.
  Ведь было ж когда-то
   в моей жизни что-то прекрасно...
  ...Наверное было,
   что толку припомнить теперь.
  Я бросилась в омут иллюзий,
   но тоже напрасно.
  Я шла не спеша по дороге
   на красный сигнал.
  Последняя выпита капля
   и это ужасно...
  Но гонщик судьбы
   к светофору чуть-чуть опоздал.
  Живущая в мире условностей, погрязшая в них по самое некуда, я мечтала о любви, звала её, но моё скудное сознание олицетворяло любовь с мужчиной. Бесконечная вереница мужчин кружила вокруг меня, и я ими умело манипулировала. Если кто-то делал что-то не по моему, то немедленно подлежал изгнанию.
  - плевать я на тебя хотела, легче двух новых найти, чем тратить время на исправление идиота, - так, или примерно так относилась я к мужчинам. И этот калейдоскоп из мужиков крутился, крутился перед моими глазами до тех пор, пока однажды я не сказала себе:
  - Стоп. Хватит время переводить на дерьмо, - и, размахнувшись, закинула этот долбанный калейдоскоп к...туда, где ему и быть полагается.
  Так совпало, что в этот переходный период мне отказали от квартиры, которую я снимала. Пришлось переехать к моим родакам. "Кино и немцы" продолжалось где-то два - три года, пока я наконец не разрулила ситуацию со своим жильём и не переехала.
  "Дурдом в семье такой-то..."- тоже сценарий отдельного фильма, но мне не хотелось бы строить замок своего благополучия из говна.
  
   Андрей.
  Я искала отдушину, и судьба привела меня в "Старый город"- клуб-бар для местного бомонда. Его хозяйка предложила мне заняться организацией клуба знакомств. Так у меня появилась возможность отсортировывать мужиков, просеивая их через разного калибра сита. Однажды попался бриллиант. Я видела его письмо, его фото, и он не показался мне никак. Зато, когда он наконец-то предстал перед моими очами, то реабилитация прошла за одну минуту. Хозяйка бара просекла ситуацию, что Андрей мне понравился, предложила продолжить беседу в каминном зале, где шёл концерт живой музыки.
  - Чего уж так сидеть, - и Андрей заказал бутылку вина, фрукты и шоколад. Поначалу мы оба волновались, заметно. Я пыталась выступать от клуба знакомств, а он от клиента. Но, когда Андрей предложил меня проводить, и мы шли, а пушистый снег кружился и мягко стелился нам под ноги, мы поддались какому-то порыву и взялись за руки. Мне хотелось, чтобы этот вечер не кончался никогда...
  Андрей проводил меня до подъезда, и когда настало время невинного поцелуя на прощание, мы впились друг в друга, словно два путника в пустыне, обуреваемые нечеловеческой жаждой. Такое же нечеловеческое усилие помогло мне не раздеться в пылу страсти прямо в подъезде, а остаться целомудренной до следующего свидания. Андрей через Волгу летел как на крыльях, это мне потом рассказывали, ведь он жил в соседнем городе. А когда весной таял снег, приходил иногда мокрый до колен, рискуя провалиться под лёд.
  Долой все грустные стихи!
  Устала плакать и молиться.
  Знать, Бог простил мои грехи
  И счастье дал мне вновь влюбиться!..
  Я начала оттаивать, оживать, но заскорузлое мышление иногда больно царапало и всё время пыталось оборвать лепестки раскрывающегося цветка моей души. Андрей - это божий дар для меня. И сейчас, когда мы не вместе, я понимаю, что сама уничтожила все перспективы, ведь не смотря на все его положительные качества (Андрей был настоящим мужчиной), у него был один, но зато конкретный минус - он был вор. Это для меня оказалось непреодолимым препятствием. Узнала я об этом гораздо позже, когда мы уже сняли квартиру, чтобы жить вместе. Оглядываясь назад, говорю:
  - Господи, как же ты мудр! Как вовремя, и именно то, что мне тогда было нужно, ты мне дал! Спасибо милостивый господь!
  Андрей был не просто настоящим мужчиной, но и идеальным любовником. Он один заменил мне весь "калейдоскоп", я была счастлива, как никогда раньше. Каждая клетка моего тела взрывалась оргазмом, в ответ на его прикосновения. Мы могли сутками не вылезать из постели. До этого, я о таком слышала только в кино и иногда, до Андрея, грешным делом подумывала:
  - А не завести ли мне официальный гарем, познакомить всех, и жить вместе?- Но Андрей показал, что не перевелись ещё богатыри на земле русской. Сам он в то время недавно приехал из Белгорода.
  - Значит, нормальные мужики живут не в нашем городе, - Сделала я тогда вывод, и перспектива наконец-то куда-то переехать, в более достойное место, замаячила в моём мозгу более настойчиво. А пока я наслаждалась Андреем, его манерами, речью, воплощением всех эротических фильмов в реальность, его рассказами о себе и своей жизни. Я даже сказала, что когда-нибудь, я напишу книгу о тебе, а он сказал:
  - Назови её "Одинокий волк".- От Андрея я очень много узнала как живут люди по другому. Не хорошо и не плохо - просто по другому. Я обожала его, хотела присвоить, поглотить, но он как-то легко выходил из всех моих ловушек и при этом, нажимал на мои кнопки ревности, зависти, жадности, ненависти, глупости, тупости - так что неотделимыми спутниками моей любви к Андрею были обида и недоумение. Андрей покупал мне одежду, подарки, водил по ресторанам, и ужинать с ним было таким удовольствием! Он так красиво кушал, вовлекая и меня в эротическую игру, что мы потом едва успевали открыть дверь дома, как тут же набрасывались друг на друга, как на самый прелестный десерт в мире. Были и совместные принятия ванн, то с лепестками роз, то с шампанским, ананасы, мои любимые. А шампанское мы пили друг с друга, жадно облизывая разгорячённые стройные и упругие тела.
  С Андреем же я впервые попробовала курить травку. В самый первый раз это был план. Мне объяснили, как всё делать, и после первой затяжки у меня пропали все ощущения (как после морфия), а после второй началась дикая вибрация, которая, достигнув головы, начала оттуда всё выскабливать (весь мой мусор, надо полагать). Мне стало так плохо и страшно, что я присела и закрыла глаза. Надо сказать, что какой-то внутренний контроль у меня ничем не снимался, ни убойными дозами алкоголя, ни травкой. Силы пропадали, желания тоже, но вот контроль - нет. Сижу, умираю, слышу, что Андрея вставило, ему веселуха, а на меня никто внимания не обращает. Ни фига себе, думаю, а сама кыш сказать не могу. То ли план кончился, то ли время подошло:
  - Ууу, подругу-то у нас вконец раскумарило...
  - Да, надымили тут изрядно.
  - Ладно, потащили её на улицу, там оклемается.
  Вытащили они меня на свежий воздух, и я в себя пришла:
  - Ах ты, сволочь, я умираю, а тебе всё фиолетово.- Он как заржёт. Я ему ещё что-то скажу, а он снова ржёт. Сфокусировала свои глаза в его, а у него зрачки расширены и глаза вместо зелёных- черные. Помню, что ноги кренделя какие-то выделывали. Мы ходили и ржали друг на друга. В голове ни одной мысли, но мой контролёр внутренний и тут проснулся первый:
  - Ты меня любишь?- Задаю вопрос Андрею, и с удивлением замечаю, что рот-то я не открывала, а это мысль моя из моей головы как телеграмма вышла и вошла в голову Андрею. "Опа!"-подумала я, и облачко расплылось вокруг моей головы, как лопнувший мыльный пузырь. Какое-то время моя мысль адаптировалась в голове у Андрея, и затем оттуда вышла другая телеграмма и вошла уже в мою голову:
  - Я не хочу сейчас ни о чём думать, так хорошо...
  Мои мысли потолкались внутри моей головы и вышла победительница:
  - Но ведь я так тебя люблю, а ты?
  - Я отдыхаю.
  Мы смотрели друг на друга влюблёнными безумными глазами с расширенными до невозможности зрачками, но тогда, впервые, у меня внутри что-то дрогнуло. Какая-то несостыковка больно пронзила сердце, и слёзы чуть не брызнули из глаз, но я подчинилась Андрею "о, кей отдыхаем".
  Однажды летом мы с Аней, и Андрей со своим другом в бору устроили пикничёк. Жарили куриные окорочка, курили и запивали пивом. Сначала всё делали мужчины, мы с Аней только балдели. Когда первые курицы были съедены, я вызвалась помочь приготовить других. Все уже были обкуренные и втроём (Аня, Андрей и я) падали от смеха в траву, потому что Гурам грузил нас по полной программе, и мы никак не могли уразуметь, почему нас так хорошо вставило, а Гурама нет. Или может его тоже так своеобразно плющит?
  Когда мы стали есть вторых куриц, Гурам спрашивает серьёзным голосом:
  - А что, соли у нас больше нет?
  - Почему, есть.- и Аня даёт ему соль.
  - Тьфу, - он отбрасывает соль в сторону, - я говорю, что, соли у нас больше нет?
  - Да вот же, - мы уже втроём показываем ему на соль.
  - А почему тогда она вся на моей курице?
  - Гурам на измене...- Мы снова валимся на траву и катаемся в изнеможении от хохота.
  В тот день я снова увидела, как телепатическая связь работает между мной и Андреем, между мной и Аней. С Гурамом этого почему-то не было. С грустью получила подтверждение того, что порывы моей души остаются без должного ответа. Постепенно наши отношения с Андреем сошли на нет. Я сделала вывод, что даже если это такой фантастический секс, если это не подкрепляется любовью сердца, то это всего лишь страсть, а страсть, как известно, проходит. Как прошла она и у Андрея. Но ведь я то его любила, как могла уж, но любила.
  Когда мы встретились через год, он пришёл ко мне и сказал, что он только что из тюрьмы, сидел под следствием, и до суда его выпустили почему-то. Он помылся, я его покормила, спать уложила, утром дала денег, сколько было, и он поехал к себе. Потом ещё раз встретились. Я сидела на скамейке на бульваре, а он ехал на велосипеде в старом джинсовом пиджаке, и объяснил свой прикид тем, что работает на заводе и получает копейки, но это временно, пыль в глаза пустить кому-то. Мы болтали как старые добрые друзья. А потом ещё раз он пришёл и сказал, что велосипед у него спёрли, и он больше не работает. Мы посидели, как раньше, выпили, он меня трахнул, я разревелась от обиды, а он сказал:
  - Что, не нравится, когда тебя как девку трахают?
  -Нееет, - рыдала я и говорила, что люблю его всё равно, чтобы он не уходил, что мне плохо без него и ревела, как корова. Он обнимал меня, говорил, что это я напилась, протрезвеешь, и всё пройдёт.
  - А помнишь песню ,Зайка моя- ты украдёшь, а я сяду? Помнишь, что ты говорила? А теперь сядешь? - Я молча плакала, а он держал меня в своих объятиях:
  - И вдвоём по тропе, навстречу судьбе,
  Не гадая, в ад или в рай,
  Так и надо идти, не страшась пути
  Хоть на край земли, хоть за край!
  Готова?! Пошли!
  - Куда?
  - А какая разница!
  Я понимала, что зовёт он меня не до ларька, и что-то у него происходит сейчас.
  - А Дима мой, а квартира (блин, столько сил положено)?
  - Оставь всё! Забудь! Можешь?
  Я молчала и глотала слёзы...
  - Ну вот и не ной!
  С тех пор мы с Андреем не виделись. Но через все попытки моего тогдашнего ума приукрасить свою мерзость, найти оправдания в собственных глазах, до меня всё-таки дошло, что Андрей личность незаурядная, способная принимать решения, смелая. Пусть он найдёт, что искал! И пусть Бог спишет ему все грехи!
  Мы жизнь проживём
  Словно миг, и любя, и страдая.
  С любовью в душе в мир иной,
  Кто как сможет, войдём.
  И в нём, бесконечном и вечном,
  Маршрутов не зная,
  Даст Бог, среди лучших
  Друг друга мы снова найдём!
  
  
   Наш Колюня.
  У Ани, когда мы познакомились, был бойфренд, как это сейчас называется, Коля. Она мне иногда о нём рассказывала. Анька, конечно, любила его, но из её рассказов я поняла, что она очень страдает. Оказалось, что Коля женат. Однажды, когда мы ещё учились на курсах массажистов, мы с Аней встретили какого-то мужика. Анька бросилась к нему на шею, он её нежно так обнимает, заигрывает - со стороны красивая парочка и причём красивая.
  - Не так Аня проста, как рассказывает, - мелькнула мысль, - Да и неудивительно, ведь у такой красотки должны быть богатые поклонники. Мужик, как я поняла богатый, или около того, иногда бросал взгляды и на меня, но то, что он - мужчина моей подруги - для меня было свято. Я только могла радоваться за Аню, что у неё такие кавалеры. Мы пошли прогуляться, и я шла немного в стороне, чтобы не мешать им "влюбляться". Анька была счастлива. Её хотелось, чтобы он с ней был всегда, но, к сожаленью, у него как обычно, оказались срочные дела, и он нас покинул.
  - Это мой Колька, - сказала Аня, находясь всё ещё на пушистом облаке своего счастья и, щедро раздаривая комочки этого пушистого счастья всем встречным и поперечным, пока сидеть стало уже не на чем, и не пришлось снова вернуться на землю.
  - Хорош,- сказала я, однако, по себя подумала, что именно этот стервец и заставляет Аню страдать, по всему видно, что бабник. Анька ещё долго рассказывала, какой Коля замечательный, что он её любит, и как она переживает, что у него семья и не хочет причинять горя его жене и дочке.
  - Я рада за тебя, - сказала я, чтобы поддержать подругу.
  Потом, где-то через год-два, забыв совершенно о существовании этого человека, вдруг пипиканье машины настойчиво привлекает моё внимание, и я вижу мужика, который мне машет руками и улыбается. Присмотревшись повнимательнее, где-то в глубине памяти я откопала этот лучащийся взгляд голубых глаз -э-э-э, Коля- Анин бойфренд- выдал справку мозг. Мы перебросились парой фраз, и я пыталась его внимание переключить на Аню, но когда пошла, заметила, что он провожает меня взглядом.
  - Да уж, все вы одинаковые... козлы...хотя, если выбирать, то оно всё-таки лучше остальных, Аньке есть над чем поработать.
  Мы все знали, что Анька мучительно любит Колю, и как могли, старались помочь, но одновременно понимали, что шансов практически ноль. Погулять, повеселиться - да, Коля лучший, и он несомненно любит Аню, позже и Свету, и меня, и свою жену, и первую, и вторую, но...есть какое-то но, почему он никогда не будет ни Анькиным мужем, ни моим.
  Значительно позже, когда в одной из гулянок, мы всей толпой после ресторана завалились в гостиницу ночевать, почему-то мы оказались втроём в одном номере- Аня, Коля и я - и естественно, там была одна кровать.
  - Давайте я пойду к другим, - целомудренно предложила я. Мне хотелось дать Ане шанс.
  - Не вздумай, моя дорогая, ты будешь спать здесь, да Коленька?- обратилась Аня к Николаю, одновременно проверяя обе наши с ним реакции.
  - Да, конечно, мы и так всех переполошили, - равнодушно, вроде бы ответил Коля. Мы ещё поржали, маскируя стеснение, и стали раздеваться. Надо сказать, что мы с Аней лифчиков отродясь не носили и остались в одних трусиках, Коля зажмуривался , чтобы у него сперма из ушей не потекла. Выключили свет, и я старалась быстрей заснуть, чтобы не думать ни о чём. Вдруг, чувствую, чья-то рука начинает нежно меня поглаживать. Я хотела убрать руку, но Анька начала шептать мне на ухо:
  - Леночка, девочка моя, как же я тебя люблю.- Я подумала, что у Аньки крышу сорвало, и чтобы разобраться, в чём дело, начала потихоньку ей подыгрывать. А она решила в однополую любовь поиграться. Коля понял, что у нас что-то происходит, пытался наощупь определить, а потом не выдержал, и включил ночник. Увидев два прекрасных загорелых тела, он в одно мгновение превратился в туземца. С рычанием сорвал тряпку своих трусов и, с обнажённым копьём наперевес, ринулся в бой. Аня неистовствовала, когда Коля набросился на неё, а я, воспользовавшись его примитивизмом, сошла со сцены, в поисках, чем бы себя занять и подумывала, что лучше бы оставить их одних. Когда я уже почти оделась, вошедший в роль туземца Коля, набросился и на меня. Я просила Аню, чтобы она как-то урегулировала этот вопрос, но она сказала, что произойдёт то, что должно было произойти. Даже не раздеваясь, я лежала под Колей и думала, что как любовник он никакой, и чего Аня так сильно на нём зациклилась? Анька таки взбаламутила весь этаж и нашла чего-то выпить. Вроде поспать нам тогда так и не удалось, и как только началось какое-то движение транспорта на улице, мы покинули гостиницу. У меня было мерзко на душе, я боялась, что Аня не сможет всё это пережить, и вечером поехала к ней. Она сидела тихая и что-то вышивала. "Ань!"- она делала вид, что ничего не произошло. Я что-то говорила, чтобы как-то вывести её из этого оцепенения.
  - Да всё хорошо, просто Коля умер для меня.
  Её боль пронзила и моё сердце. "Ань, а я?.."- и с трепетом стала ждать её приговора.
  - А ты моя любимая подруга.
  - Слава богу! - вздох облегчения вырвался из моей груди.
  - Всё будет хорошо, Анька, вот увидишь, как мы с тобой заживём!
   Когда однажды, совершенно случайно, я познакомилась с братом Коли, мы с Аней проделали ту же комбинацию, но уже с Колиным дублёром.
  Потом, когда Аня уехала, мы с Колей стали встречаться и даже поговаривали, а не пожениться ли нам, о чём совершенно недавно при встрече, он подтвердил, что всё к тому и шло, но я сама тогда не захотела. Казанова - любимец женщин в сексуальном плане и вообще. Так вот Колюню мы любили вообще, на него невозможно обижаться, хотя он далеко не идеал. И мозги пудрить очень хорошо умеет. Но он как воздух. Всегда весёлый, лёгкий. Встречи с ним похожи на праздник, который быстро кончается, и если не привязываться, то праздник придёт снова, снова и снова!
  
  "Старый город"- был для нас базой отдыха, потому что я туда перетянула всю нашу тусовку. Мы здорово веселились, потому что публика, которая туда приходила, была близка нам по духу. И хотя выпивка была законодателем отношений и там, но она носила другой характер. Музыка для души, пение под аккомпанемент, игры, конкурсы, живые выступления. Быдло туда не ходило, и если случайно попадало, то долго не задерживалось. Там можно было расслабиться и без вина (так, по привычке выпивали, но больше благородные вина). Мы чувствовали себя спокойнее оттого, что никакая сволочь не будет показывать на тебя пальцем и обсуждать, и никакая мразь не скажет- ты, девочка пойдёшь со мной сегодня. И не надо будет отвечать этой горилле- а не пошёл бы ты куда подальше со своей сраной задницей, козёл?
  Даже после того, как Аня уехала, я продолжала там тусоваться, так как плавно перетекла в общую тусовку и ещё ближе сошлась с художниками, поэтами и музыкантами. Там же я встретила и другую свою Аню, с которой мы стали близкими подругами, особенно после того, как "Старый город" перестал существовать.
  Зато в мою жизнь вошли выставки и фуршеты, хождение толпой по городу и распевание песен под гитары, пешие походы к истокам чего-то и прыжки через костёр, философские разговоры о смысле жизни и "Интеллектуальные попойки". В мою жизнь стали приходить другие книги. Я впервые за всё время посмотрела на свою жизнь, как бы со стороны, и ...ужаснулась. Ужаснулась той животной нелепице, которой была моя жизнь. Но, что ещё страшнее, то я увидела, что выхода-то, собственно, и нет. Нет ни путиводителя, ни карты, ни проводника. Что сижу я на дне зловонной ямы вот уже несколько лет, а может и всю жизнь, и что вокруг копошаться в грязи такие же странные животные, которые почему-то возомнили себя "красавицами", "принцами" с мерседесами, "добрыми хозяйками", "директорами", "воятелями". И увидела я, что лапки мои в кровь изодраны от судорожных попыток вылезти наружу, туда, где светит что-то вроде солнца и где, как мне виделось, мир наполнен яркими красками, такой красоты, что дух захватывает. И я увидела своё пузо в мозолях, оттого что всё время съезжала по скользким стенам туда, где все эти странные животные в фартучках, в ботах, с короной на голове, в машине, с папкой или указкой изображали на своих странных мордочках удовольствие и показывали мне, что не надо высовываться, надо жить как все, надо делать как все.
  - Господи!!!- вопила я тогда, задыхаясь от слёз и того тяжёлого груза, что намертво сдавил мою грудь.
   -Господи-и-и-и! За что? - Врубилась в голову мысль, и пришла книга Лазарева, где это, более-менее объясняется. Я примерила на себя, и снова шок., Всё, что я думала о сыне:
  - Лишь бы он жил и счастливым рос,
  На остальное - плевать!- Никак не увязывается с той моделью мира, что показал Лазарев. Я поняла, почему яблочко от яблоньки недалеко...И какие же ужасные перспективы мы приготовили своему сыну: отец самоубийца и мать невростеничка. Вспомнились свои родители, вернее то, что от них осталось, а затем их родители...И чем же это мы гордились, что наша семья лучше, чем у других? Непонятно...А тут как раз и дефолт 1998 года и всякие кризисы. Я переключилась на очищение организма, устройство своего быта своими силами. В магазинах не было ничего, да и денег не было. Попробовала открыть свой косметический кабинет, не хватило толка раскрутить, поняла, что мои методы отчасти устарели, да и конкуренция возросла.
  - Да, времена поменялись,- сказала Света, - раньше все к тебе шли, а теперь ты должна ко всем ходить. Но я не смогла, да и коллектив парикмахерской был ещё тот, хотя по отдельности все милые и добрые. Немного поработав, я свернулась, и словно гора с плечь свалилась, что не надо каждый день с неимоверным усилием воли туда ходить. Посидев впроголодь, я решила, что хватит, надо уже что-то делать. Та же Света объяснила, почему самогоном торговать не стрёмно, а стрёмно сидеть голодной. Я купила аппарат, и жизнь стала налаживаться. От мужиков я отказалась, от выпивки тоже. Появилось время. Мать как раз устроилась работать в ларёк на рынке. У меня была официальная копеечная зарплата, где вместо пяти положенных дней работы, я умудрялась работать только два. В остальное время я гнала самогон, затаривалась, относила в ларёк, помогала матери там. Ещё мы варили сахар на продажу, и иногда я делала кому-то массаж, кому-то "химки", стрижки и делала ежедневные записи заработка. Зарабатывать каждый день оказалось очень даже приятно.
  Вскоре подруга моей сестры пригласила нас жить в Нижний Новгород, и мы как сельские Мани ничего не смогли сделать. Официально без прописки никуда не берут, а неофициально - одно кидалово или зарплата очень маленькая. Немного заработала массажем, немного поработала продавцом, но затраты на жильё всё нейтрализовали. Мужиков хватало, только чтоб за их счёт веселиться, но вконце-концов я сильно простудилась, и осложнение на уши выбило меня больше, чем на месяц. Надо сказать, что копеечная работа дома меня уволила задним числом с выговором за то, что я, взяв больничный, укатила на заработки. Но мне уже было плевать на прошлое. Я знала, что мне надо учиться жить сейчас, что все старые нормы уже не прокатывают, приходит новое время и в нём нужны будут новые люди.
  
   Часть 3. Переход.
  Одна моя приятельница пригласила меня на семинар. О наставниках, что приезжают, которым уже за 80 лет, а выглядят они на 25, я слышала от неё уже не в первый раз, и любопытство моё взяло верх.
  - Вводная лекция бесплатно, а диагностика недорого. Я ничего не теряю. Вот сижу я в зале с обшарпанным интерьером, на спортивной скамейке. Передо мной стол с видавшей виды задрипанной скатертью, фотография мужика какого-то. Вдруг выходит Маша, сельпо ещё похлеще нашего , раз в сто, мужеподобного сложения, зажигает свечи на столе и на полу перед нами, ароматическую палочку воскуривает, выключает свет, включает музыку и говорит:
  - Прикройте глаза, настраивайтесь.
  Ну, я настроилась, не знаю на что, правда. Сижу, музыку слушаю, а музыка какая-то необычная. Вдруг слышу:
  - Дорогие братья и сёстры!- я аж подпрыгнула от неожиданности и открыла глаза. Передо мной стояла женщина в чёрной кофточке, с тремя красными кружками на груди, заключёнными в такой же красный ободок.
  - Как барабан револьвера, - мелькнула ассоциация. Тем временем все встали и сложили руки в странный жест. Моя приятельница толкнула меня, чтобы я сделала так же. Хором сказали какую-то речёвку и снова сели. Женщина представилась: "Драупади", я подивилась и сразу забыла. Она что-то говорила, говорила, говорила, а я смотрела на неё, на её чёрную кофточку с тремя кружочками в таком же красном ободке, на её длинные чёрные волосы, на глаза, обведённые стрелками на египетский манер, на губы, накрашенные красной помадой.
  "Вульгарный какой-то стиль",- недоумевала я, - "и что, этой тётке за 80 лет, удивительно, а выглядит хорошо. Если одеть и накрасить по- человечески, то лет на 30. Наверное, я мало понимала из того, что там говорилось, а может привычка закрывать уши, сработала (с застойных времён ещё), я стала искать себе развлечение. Пошарила глазами вокруг, все сидят как истуканы в каких-то странных позах, глаза у всех прикрыты, а я одна пялюсь. Посмотрела вокруг и, вдруг заметила, что убогость интерьера как-то странно исчезла. Ровный свет от свечей разливался по всему помещению зала, и даже видела, как он из шарика пламени одной горящей свечи растекается и сливается со светом других свечей. А из груди той женщины, размером с её круг, словно река вытекает какой-то белёсый туман и растекаясь всё шире и шире волнами еле заметными, накрывает всех сидящих в зале.
  - Чудеса какие-то...
   Я стала прислушиваться, и вдруг ощутила, как этот белёсый туман дошёл и до меня, как я, словно заглотнула ненарочно его, и как он отозвался сладостным блаженством, где-то внутри меня. Я боялась расплескать хоть каплю этого чудесного тумана, а он всё входил и входил в мою грудь, словно поток реки.
  - А может это и есть благодать, о которой тут чего-то говорили...
  Лекция закончилась, а я поняла, что не уйду отсюда, пока всё не узнаю. Кто-то после лекции ушёл, кто-то стал заниматься дальше, а я пошла на диагностику.
  - Я, собственно, не знаю даже, что и спросить, всё вроде и так ясно. Но как-то плохо. Чего-то не хватает.
  Драупади усадила меня на стул, подняла руки над головой и что-то стала говорить. Меня замутило, стало выгибать и слёзы, как под давлением, брызнули из глаз. Я не стеснялась, я чувствовала себя словно в заботливых руках матери, которая знает, что делает, чтобы её дитяте было хорошо. Может, я слишком много вопросов стала задавать, у меня как будто плотину какую прорвало, и Драупади дозволила мне остаться на семинаре, как бы в долг. Я была готова целовать и обнимать её от радости. Она стала мне казаться самой совершенной женщиной в мире. Преисполненная благодарности, я впервые молилась своими словами за Драупади, за счастье, узнать новое, за то, что произошло со мною.
  - Знаешь,- сказала я приятельнице, в бане помоешься, словно 10 лет скинешь- чистый снаружи, румяный. А сегодня у меня словно всё внутри вымыли, такая чистота, аж дух захватывает.
  На этом семинаре я почувствовала людей энергетически, поняла, что вижу с закрытыми глазами (при определённых манипуляциях), убедилась, какие чудеса творит молитва, идущая от сердца, узнала, что существует какой-то ашрам, где можно всему этому научиться. Что можно таки жить вообще по-другому, радостно и счастливо, и ни водка, ни мужики для этого не нужны.
  Один раз я даже сходила на занятия в группу к давно занимающимся этим товарищам, это были все с семинара. Обнаружилось, что мне трудно даже делать приседания. Они меня как-то сразу приняли, видя мои мгновенные успехи. И второй раз, когда пришло приглашение на семинар в Хосту. Я спрашивала у всех, а имею ли я право поехать, ведь приглашались те, кто давно занимался. Света дала мне свой рюкзак и коврик, а т.к. спальника у меня не было, я взяла одеяло и куртку. Надо сказать, что меня так же колотило, как и перед концертом Майкла Джексона, и меня не смутило, что я поеду одна, в неизвестные пещеры, где не будет ни горячей воды, ни мягкой постели и есть дадут какую- то кашу, и только два раза в день. Пусть! Я даже ходить стала в два раза быстрее, и мать только махнула рукой на мой рассказ о поездке, хотя обычно ничего не давала мне делать, отшибая на 200% все мои начинания, которые не вписывались в её картину мира. Мне достался последний билет боковой плацкарт. И я двинула. До Москвы у меня были попутчики, с которыми мы ещё полдня бродили по московским улицам, а вечером, я уже одна с Курского вокзала отбыла в Хосту, навстречу неизвестному, а значит новому.
  Мне снился чудесный сон, где необычно красивые люди в белых одеждах, рассказывали мне какую- то тайну и уже возложили мне меч на плечо, совершая некое посвящение...Вдруг вспышка света озарила пространство, и все исчезли, оставив после себя лёгкое облако. "А как же я? Что же мне?"
  - Пошли с нами, собирайся!
  На меня из темноты вагона смотрели два загорелых лица в белой форме, освещённые светом фонаря.
  - Пошли, пошли, давай скорее.
  - Что за ерунда? - ничего не понимая спросонья, я спустилась со своей полки, нашарила туфли, и с полузакрытыми глазами, стараясь, если возможно, поймать хоть остатки своего сна, поплелась, спотыкаясь и пошатываясь к купе проводника. Открываю дверь, а там -веселуха, только я хотела закрыть дверь и потихоньку отчалить, как меня чьи-то руки схватили и усадили ближе к столику.
  - Это тот-то , эта-та, и т.д.и т.п., а я - Лютик.
  - Простите, кто?
  - Лютик, имя у меня такое.
  - Случайно, это не уменьшительное от Люцифер?- съязвила я, в надежде, что от меня отвяжутся. Но видать о Люцифере в этой компании слыхом не слыхивали.
  - Лютики - цветочки такие есть, вот меня и назвали.
  - А, цветочек, стало быть.- Все заржали.
  - А тебя, красавица, как зовут? - Я назвалась.
  - Ну, давай Лена, за знакомство!
  "Вот тебе и просветление, такой кайф обломали", - подумала я, однако пригубила, и понеслось. Девицы две были из другого вагона, и все проводники состава по очереди заходили к нам на огонёк, махнуть по рюмашечке. Такого весёлого состава я ещё не видела. Все проводники -мужчины, и все южные темпераментные. Мы выходили на каждой станции подышать свежим воздухом, и я замечала как воздух постепенно менялся, становился прозрачнее, как заметно теплело и обновлялся пейзаж. Всё дла меня было впервой, всё в диковинку и я жадно впитывала все нюансы. К утру Лютик перенёс мой рюкзак в своё купе, и до конца мы ехали вместе.
  Весь день пути я торчала в открытом окне, жадно втягивая ноздрями воздух, почему-то казавшийся таким сладким, махала всем встречным людям, козам, цветочкам, речкам, горам. Я Словно возвратилась в детство, которого у меня никогда по-настоящему и не было. Всё вызывало удивление и восторг. У меня, наверное и глаза стали шире. Ко второй ночи Лютика выбило, и он спал "без задних ног".Никакие попытки его поднять результата не давали, он только успел сунуть мне свою палку и сумку с билетами. Я впускала и выпускала пассажиров на остановках, и когда приходила проверка, мне приходилось говорить, что я помощник, а лютика вызвали к начальнику поезда. Утром мы проехали Сочи. Прекрасный вокзал, всё в белом камне, чистоты идеальной и пальмы. Я просто балдела. Стало жарко. Полторы суток прошло, и такая разница. "Поезд, везущий в Нирвану",- никаких усилий, купил билет и, медленно, чтобы адаптироваться к кайфу въезжаешь, или погружаешься в Нирвану. Благодать! Лютик стал нервничать:
  - Ну, куда ты поедешь? Там же ничего нет, а если тебя не встретят? Потеряешься. Поехали лучше со мной, будешь у меня жить, я тебя к брату в кафе устрою.
  - Лютик, перестань. Встретят меня. А после я к тебе обязательно приеду.
  Он дал мне адрес своего брата, и взял с меня обещание, что я его дождусь, если он вдруг окажется в рейсе. И вот мы в Хосте. Выходим из поезда, и я замечаю нескольких ребят с рюкзаками, топающих к вокзалу. Не густо. Эх, была не была!
  - Давай, Лютик, пока, спасибо тебе, увидимся!
  Мы поцеловались, и я помчалась догонять ребят с рюкзаками. На вокзале я увидела девушку с чёрными волосами, и накрашенную как Драупади. "Намастэ!"- с облегчением выдохнула я и услышала в ответ: "Намастэ, сестра". Оглядевшись, я заметила девушку с кудряшками и парня симпатичного. Отметила, что они тоже с интересом меня разглядывают. Несмотря на свою таинственную миссию, очень хотелось посмотреть море поближе, пощупать, так сказать, и узнав, сколько мы тут ещё проторчим, вышла к морю, чтобы хоть издалека почувствовать, какое оно, море. Девушка с кудряшками тоже вышла, и мы познакомились. Сначала знакомство с Оксаной было чисто формальным, но на семинаре нас постоянно сводило вместе, а Заура, так звали парня, сводило с Оксаной. И если бы не все девушки на семинаре были сёстры, а все юноши- братья, то из них получилась бы хорошая парочка. Вскоре мы сели в автобус и поехали по извилистой дороге в горы. Заур всё время прикалывался, и все смеялись его шуточкам. Я ещё успевала фотографировать своим взглядом все окрестные пейзажи, дома, садики. Внутри всё ликовало. Когда мы прибыли в лагерь, то заметили, что там уже было много народа. Все такие деловые, активные, казалось, что все они друг друга знают. Основное место сбора было на поляне вверху, там же расположились с палатками и те, у кого они были. Мы же, у кого их не было, спустились вниз к пещере, которая имела один большой вход, но внутри, если идти в какую-нибудь сторону, то выйдешь через этот же ход, но с другой стороны.
  Когда все собрались, было около двухсот человек. Александр, наставник, провёл с нами практику. Во вступительной речи он сказал, что все люди чего-то ищут, и у нас есть возможность узнать, чего же ищут люди. Все вдруг стали бегать, как бешеные пчёлы, и подлетая к кому-нибудь, спрашивать:
  - Ты чего ищешь? - Я не была готова к такому вопросу, и стояла, недоумённо почёсывая (мысленно) свою репу.
  - Не знаю.- Отвечала я залётной пчеле.- А ты чего?- и слышала, как другие отвечают: Любви! Богатства! То, сё, пятое, десятое. Но, тем не менее, когда меня снова спрашивали, так же отвечала: "Не знаю", рискуя быть не интересной, но хоть чем-то отличаться от остальных.
  Каково же было моё изумление, когда Александр, как бы подводя итоги, сказал:
  - Вы поняли, что люди все что-то ищут. Одним нужно то, другим это, а одна сестра сказала "не знаю".- Я густо покраснела и подумала, хорошо хоть меня никто не знает. Но Александр продолжил:
  - Помните, Иисус сказал: не войдёте в царствие божие, пока не уподобитесь детям малым? И на примере этой сестры мы видим, что её душа обрела состояние ребёнка, и ведь не зря наш Учитель передал вам (таким-то, таким-то) слова этой великой молитвы: " Я не знаю кто я, я не знаю откуда я пришёл и не знаю, куда уйду. Я не знаю, что внутри, и вокруг меня. Так пусть же я останусь в этом неведении".
  "Ох, ни фига себе, я то ещё ого-го!"- выпятилось что-то внутри. Потом был ужин и пляски у костра, когда два круга внешний и внутренний двигались в танце под дебильную музыку. К этому я тоже была не готова. На каких-то кочках, в дыму и огне, рискуя переломать ноги среди беснующейся толпы. Пойду к а я лучше погуляю. Темень в лесу оказалась такая густая, что я далеко уходить побоялась, но как только я оказалась подальше от костра, так чтобы всё-таки не потерять его из виду, то была изумлена, что это, глюк? Под ногами светились мириады голубых звёздочек, которые мерцали повсюду, и я боялась двинуться с места, чтобы не нарушить эту красоту. Я посмотрела вверх, где должно было быть небо, но там было чернее даже, чем здесь внизу, потому что эти голубые звёздочки излучали свет. И если присмотреться, то они всё-таки освещали пространство, как маленькие голубые фонарики освещают свой таинственный город крохотных существ. На следующий день вся толпа, гуськом, один за другим ходила по местным пейзажам. Красотища! Ввечеру мы с двумя пацанами ходили за водой на ключ. Когда пришли, происходила какая-то движуха. Оказалось, что прибыло ещё очень много народа и нас разделили на два лагеря. Тех, кого вызвали, должны собрать вещи, чтобы переехать. Смотрю, среди этих ребят и Заур, и Оксана и двое новых моих знакомых Сергей и Ян. Надо у наставников спросить насчёт меня. Подошла к Косте и назвала свою фамилию, он скрылся в палатке, и когда вышел, произнёс: "Да, собирайтесь". Почему-то мне стало так радостно. Впереди ещё неизведанное. Когда подъехал грузовик, все полезли, а я ж не умею лезть, и стою как дура. Мест уже нет. Мне взгрустнулось.
  - Будет ещё заезд,- успокаивает Александр, а мне уже так не терпится.
  - Так,- говорит он, - ещё одно место в кабине.
  - Я!!! Мысленно, что есть мочи, завопило всё внутри меня.
  - Садись,- говорит он мне, забрасывая мой рюкзак в кузов, и я, в полуобморочном состоянии залезаю в кабину, он рядом, и мы поехали.
  - Ух ты! Вот ведь! - Всё внутри визжало поросячьим восторгом. Красота!- Вдруг меня как будто что-то обволокло и я подуспокоилась. Александр сидел как статуя, сосредоточен, и я, не зная как себя вести, пыталась подражать и держала свои мысли в чистоте, чтобы не вносить помехи в его чистое сознание.
  Когда мы приехали, то было почти уже темно, и мы "по быстрому" разбили лагерь на поляне и ночевали в палатках. Вторая партия приехала уже поутру, и мы начали очень крутой спуск. Сначала рюкзаки, потом братья помогали сёстрам преодолеть особо трудные места. Когда мы спустились к пещере, то нас ждал наставник в хитоне как у Драупади (я уже знала, как называлась её кофточка). Мы совершили ритуал, и попросили духа пещеры приютить нас, на что он милостиво согласился. Мы натаскали веток, чтобы мягче было спать и расположились по всей пещере, точнее по начальной её части, где было более-менее светло, согласно закреплённой бригаде, и пока все были мало знакомы - это было идеальное решение. Позже, когда одни люди уезжали, другие приезжали, у нас сложилось настоящее братство из самых первых, самых стойких, дольше всех проживших. Вместо пяти планировавшихся, я осталась ещё на три дополнительных дня, потом ещё на три, потом ещё. В общей сложности мы прожили ровно две недели, когда вдруг нам сказали, что лагерь наверху атаковали свиньи (я удивилась, но уже не очень), и что это знак силы для того, чтобы мы срочно убрались оттуда.
  Денег у меня было только за пять дней, а всё остальное- дополнительная оплата, но вопреки всем своим здравым смыслам, я отдала даже деньги, отложенные на обратный билет, но осталась должна ещё целую кучу денег. Я была полна решимости изменить свою жизнь, как, я ещё не знала, но пребывание в Хосте было для меня непрерывным оргазмом, и более точного сравнения я тогда найти не могла, как не могла, да и не хотела думать. О чём можно думать во время оргазма?!. Я наслаждалась!
  Мы занимались разминками, динамическими медитациями, йогическими асанами, длительными пешими прогулками. Были различные конкурсы, камлания и много-много интересного и прекрасного, всё, кроме секса. Мы были братья и сёстры. Удивительно мне было наблюдать за своей реакцией на какого-нибудь симпатичного парня. Я раскладывала свою реакцию по полочкам, но желания там не было.
  Практики были всегда и везде, и днём, и ночью, и во время еды. Мне хватало этих скудных порций каши два раза в день, меня не волновало, что я почти не сплю, а если сплю, то почти что на голых камнях. Позже, правда я перебралась в двухместный спальник к "большому брату" Санычу. Чтобы соблюсти хоть какую-то гигиену, надо было пройти в гору 30 минут и столько же с горы - и всё для того, чтобы искупаться в ледяной воде горной речки (температура около нуля), и обливаясь потом, вернуться той же дорогой в лагерь. Никогда не забуду, как я, дрожа и визжа совершала своё омовение, а когда вышла на берег, чтобы обтереться полотенцем, в лучах большого, восходящего из-за горы солнца, не удержалась, при виде такого величия, и раскрыла свои объятия, словно навстречу светилу, вдруг услышала: "ф-х-х-х", и увидела, как от моего тела в разные стороны отлетело облако пара. Можно подумать, я вышла не из ледяной речки, а из жаркой бани на снег. Чудеса!
  Была я в удивительной пещере, где в одной её части было даже трудно дышать, промозгло, сыро. Во второй части, самой большой, как обычно, а в третьей, небольшой, словно в храме, накатывало благодатью. На объяснили, что здесь соединены три мира: нижний, средний и верхний, и так прониклась этими ощущениями, что потом легко классифицировала свои состояния и состояния окружающей среды.
  Однажды нас привели на речку, мы искупались и я, переодевшись в сухое, надела свой комбез из лайкры малинового цвета, плотно облегающий фигуру, бюстгалтеров тогда я также не носила. Но нам, вдруг, предложили завязать глаза и начать кружиться. А для меня всякие кружения - тошниловка, и я мухлевала. Затем нам предложили, ориентируясь на свои ощущения, найти того человека, который притянется по вибрациям, и видимо, заранее предполагалось, что это будут противоположные пары. Я, как всегда со всей ответственностью, приступила к выполнению задания и чувствую, что все активно пытаются кого-то схватить, дабы не остаться в одиночестве. Кто-то и меня схватил. Я, по его руке поняла "Саныч". В качестве "большого брата" он изумительный человек, но как мужчина, мне не подходит, и я выдернула свою руку из его. Ещё я поняла, что наставники незаметно манипулируют людьми с завязанными глазами, чтобы те не выбрали себе однополого партнёра. Я шла и мысленно прокручивала в голове, на ком бы остановиться:
  - Вот наставника бы окучить, он ничего, видный мужчинка, а из остальных...ну Ян, Заур - симпатичные. Да-а-а-а, фактически мужиков много, а выбрать как всегда, нечего. Ни одного красавчика, ни одного жеребчика. Д-а-а-а...- и тут нащупала кого-то.- Не противно, во всяком случае. Потом хитростью взяла, ощупала бегло, и по обрезанным джинсам поняла, что это Ян. Он тоже, смотрю, не отлипает. Сразу же, не дав опомниться, наставники начали говорить, что вот, мол, вы нашли свою тантра-пару, и "делайте с ней, что хотите". "Ну и понятия" - мелькнуло и тут слышу, что со всех сторон охи, ахи, словно всех тёлок начали одновременно трахать. У меня оцепенение, скотство отнюдь, не возбуждает. Я наблюдала за происходящим с завязанными глазами и забыла про своего партнёра, а он так тихонечко стал изучать моё тело, словно тоже был в шоке от всего услышанного. Я, желая удостовериться, что это Ян, начала исследовать и его. Страсти вокруг накалялись и наставниками и их жертвами:
  - Сбросьте все оковы, что мешают вам быть свободными!- "Хм, двусмысленное выражение. Хотелось бы уточнить, какие оковы вы имеете в виду?"- Задала я себе риторический вопрос.
  Наставник всё говорил и говорил, призывая нас к какому-то действию. Все кругом стенали, как в крутом групповом порно.
  - А этот наставник, дебил, оказывается, двух слов по смыслу связать не может, - неслось у меня в голове.
  - Создайте энергетический круг!- И он коряво объяснил откуда и куда. Мы начали потихоньку целоваться в губы, чтобы хоть чуть-чуть соответствовать моменту. - Есть ли там, с чем его создавать, - я расстегнула молнию на его штанах и засунула туда руку.
  - У, как всё запущено.- Я поняла, почему мой партнёр так робок. Но медитативно я старалась представить, что говорил дебил-наставник и, перестав думать, предоставила своей энергии течь, согласно моим ощущениям. Она вдруг начала подниматься вдоль позвоночника, я схватила своего партнёра и прижала к себе, чтобы не упасть, вероятно, а когда она достигла головы и вышла через макушку, я поняла, что что-то со мной произошло, потому что я стала видеть через повязку.
  Когда все сняли свои повязки, и огляделись, то "по-настоящему" всё это проделали одни Саныч с Наташей, очень красивой и умной девочкой, потому что только они были голые. Почему я сомневаюсь, что у них что- то получилось? Потому что для этого нужны хоть какие-то инструменты, а у Саныча, как и у Яна их не было.
  Когда делились впечатлениями, все говорили, что думали, будто вокруг началась оргия, но если все думали, то кто же начинал? Санычу я, конечно, не рассказывала, что убежала от него, потому что спать с ним было и мягче и теплее.
  Были дорогостоящие практики умирания, пратьяхары и посвящения различные. Дебил наставник определил, что мне нужно тантрическое посвящение, я не стала говорить, что у меня ни одного нет вообще, и в долг согласилась его пройти, после чего поняла, что все посвящении - лохотрон.
  Мы с Оксаной очень захотели серьёзных практик. Она сразу решила умирать, а я всё-таки была ещё не готова - жизнь -то только налаживаться начала, но и отказаться тоже не могла, и выбрала пратьяхару. Долги мои росли.
  Мне заткнули уши, завязали глаза, и отвели в укромный уголок той же пещеры, но уже тёмной её части, состоящей из множества закоулков. Я сидела и прислушивалась, хорошо ли мне заткнули уши. А как узнать, если кругом тишина. Я стала говорить, поняла, что себя- то я по крайней мере могу слышать и начала орать песни, чтобы скоротать время. Кто его знает, сколько мне тут сидеть придётся. Говорили, что учитель просидел в пещере, кишащей змеями, пауками и всякой мерзостью, семь суток без пищи, воды и сна. После этого, у него открылось ясновидение, яснослышание, яснознание и чего-то ещё. Я тоже хотела всё это получить, поэтому обрадовалась, что змей и пауков в моей пещере не будет, и шансы, что меня забудут там навсегда, минимальны. Когда мне надоело орать песни, и я убедилась, что ни змеи, ни пауки, ни кто-либо ещё, не хватают за задницу, я снова стала прислушиваться, может, что-то уже изменилось? Вдруг слышу кто-то кашлянул, как будто рядом. Попвталась пошарить руками вокруг- сижу как -будто в нише какой. "Ну, ладно, помолюсь", - и стала вспоминать все молитвы, которые я узнала, и своими словами тоже. Вдруг, словно молнии стали прорезывать темноту и из невидимых туч надо мной ударять прямо в голову, в руки (не больно). Пространство наполнилось электрическими зарядами и меня колбасило.
  - "Горец 2"- мелькнуло внутри, - Дункан Маклауд в юбке. Страшно не было совсем, я кайфовала. Вдруг рука на плечо и голос:
  - Сестра пойдём.
  - Как, уже всё? - пыталась я протестовать, - я же только села.
  - Стой тут,- Константин оставил меня зачем-то, а сам пошёл к выходу, но я пошла за ним, так как свет удалялся, а стоять в темноте, да ещё в полусогнутом положении (потолки низкие) скучно, к тому же хотелось ещё спросить.
  - Как ты сюда вышла?- обалдел он, когда я выдвинулась из узкой темноты, - я же тебя перед развилкой оставил, ты могла заблудиться?
  - Как заблудиться если я за фонариком шла?
  - За каким фонариком?- и он снял мне повязку с глаз,- Сила благоволит к тебе, сестра. У тебя очень мощные духи покровители.
  - Да, а кто?- Но Константин как всегда отмазался, и я ничего не узнала.
  Хотя внешне Александр не казался мне привлекательным, но плюс за плюсом он завоевал моё сердце. На фоне остальных наставников, которых я тщательно исследовала, он единственный был искренен, добр по-настоящему, терпеливо выслушивал чьи-то глупые рассказы об их видениях, и мне всегда нравились его практики. Я жадно ловила его слова и взгляд, и он тоже стал на меня, как-то по особенному смотреть, и мне даже казалось, что всё, что он ни делает, то делает он это для меня. Он единственный, кому я могу доверять, - и попала, потому что мне захотелось стать такой же как и он. Александр изо всех сил старался не подавать вида, что как-то по -другому относится ко мне, ему не положено, да и я особо-то не лезла на баррикады, как никогда и раньше не лезла. В то время, как другие судорожно закидывали свои удочки в реку жизни, в надежде поймать своё счастье на крючок, я демонстративно спокойно сидела на берегу, и время от времени вынимала незаметно расположенную сетку, с довольно крупными ячейками, потому что абы какая рыба мне была не нужна. Но опытный рыбак знает все нюансы этого дела.
  Как только у нас с Александром установилась некая "духовная связь", его тут же куда-то услали, но на прощание он так на меня посмотрел, что я поняла, если я его хочу ещё увидеть, то должна что-то придумать.
  Среди прочих, был у нам конкурс, кто лучше придумает эзотерическую сказку про вилку. Сходу, не морочась, как и предлагалось, предварительно настроившись, я записала невесть откуда взявшийся сюжет, а когда закончила и перечитала, удивилась: "А ведь сказочка-то про меня". По сравнению с другими авторами, моя сказка, была философской повестью Вольтера, что и было оценено наставниками, и в последний день они мне предложили поработать на славу ашрама, и всех иже с ними, в качестве редактора, корреспондента и писателя в одном флаконе. Я купилась:
  1.Слава великого писателя всех времён и народов иногда не давала мне покоя.
  2.Таким образом я могла отработать свои долги, как честный человек.
  3.Я могла бы быть с Александром (так мне казалось), чтобы получше узнать, что же это за духовная связь.
  4.Так я могла добраться до Москвы, потому что поняла, что встретиться с Лютиком уже не судьба.
  Поезд до Москвы был на следующий день утром и у нас, шестерых "счастливцев", была возможность хоть немного оторваться у моря.
  - Так вот ты какое море!- я стояла на волнорезе и впитывала его всем своим существом. Я обнимала его, нюхала, трогала ладонями, смотрела вглубь и вдаль. Грандиозное спокойствие, внутренняя невозмутимость, скрытая мощь, -проносились в мозгу всевозможные ассоциации.
  - А кто-то говорит, что море - это просто много воды. Э-эх, жалкие людишки, почему же вы не видите как прекрасно море, горы, каждая травинка под солнцем?!.
  Вечером мы зажигали на дискотеке, которая была здесь же на берегу, а вечером, в темноте, снова купались в море, и хотя в начале июня оно ещё не прогрелось, после горных речек для нас оно было тёплым.
  Утром я поняла, что мучительно хочу остаться здесь ещё, поехать к Лютику, и истерика со слезами, таки выперла наружу, но среди этих самоотверженных людей мне было стыдно за свои слабости. И в вагон я садилась с суровой решительностью комсомольца-добровольца двадцатых годов, добыть во что бы то ни стало, эту истину, "коей является наша жизнь".
  По приезде в Москву, нас разделили. Троих отправили в Подмосковье, в кузницу наставников, а меня, Оксану и Ларису привели в двухкомнатную квартиру и предоставили комнату, где была ещё Юля, и эта комната стала тюрьмой больше чем на месяц. Как трудно мне давались эти бесконечные 50 на 50 на 50, отжимания, приседания, качания пресса, одно и тоже, одно и тоже каждый час. Копчик стёрт до крови, вместо пресса сплошная боль, на костяшках кистей мозоли, как у боксёра. При этом надо было работать в приличном темпе. Я за компьютером перепечатывала какие-то тексты, по стилю, грамотности и бесконечным повторениям, чередующимся с матерными словами было ясно, что принадлежат они перу какого-то сумасшедшего. Чтобы не переделывать тупую работу дважды, я по ходу редактировала этот бред. Но предложения порой занимали объёма в полстраницы, почерк был ужасен, ошибки, опять же. Только разберёшь, кое-как поймаешь смысл, начнёшь набирать, а тут - разминка! Мне было сложно понять, чего от меня хотят, и это раздражало. На улицу не выпускали, без конца приносили срочную работу: то конверты, то листовки, то газеты. И эта низко квалифицированная работа бесила, письмо домой написать не давали, из комнаты выходить было нельзя. Особенно добивало, что целый день, ставили одни и те же кассеты, плохого качества, с ужасными голосами, обладатели которых, по сути и не имели их как певцы, с ещё более корявыми текстами, переделанными на мотивы известных песен. Это было невыносимо для меня. Другим ничего. Некоторые балдели.
  Единственная отрада была в окне поторчать, воздухом подышать. Несколько раз ночью нас выводили в парк, расположенный неподалёку и устраивали практики с хождение с закрытыми глазами по ночному парку, паровозиком, невидимками.
  От постоянного сидения на полу, было ощущение, что ноги атрофируются. Болело всё, что могло, причём одновременно. Я, когда приехала распухла вся, и стала больше на несколько размеров. Ноги в туфли не влезали, лицо круглым стало, я себя не узнавала. Через месяц меня словно сдули. Я снова стала стройная, и лицо вернулось в норму, и ноги, только они болели страшно во всех суставах, так что передвигалась я с трудом.
  - Сёстры, у нас гости, - и в комнату заходят двое, один из которых мой Александр. Всё у меня внутри запрыгало от радости, и готовила я на кухне с такой любовью, чтобы Александр вкусив его, всё понял и воспылал ко мне ответным чувством. Когда на следующий день, я попросила аудиенции с ним, Надежда, наша начальница, разрешила , робко постучав, я вошла к нему. То краснея, то бледнея, рассказала, что когда он внезапно уехал с семинара, то так торопился, что забыл свою олимпийку, а я её нашла и храню у себя. Рассказала, что чувствую к нему какое-то необыкновенное чувства, и что может оно связано с какими-то нашими прошлыми жизнями. Он вскочил, хотя до этого сидел как истукан, и хоть я и нервничала, но успела заметить, что он тоже еле сдерживается. Суперледяным голосом, который выдал его с головой, он начал нести какой-то бред меня поразила разница между его словами и тем, что я видела у него в глазах. Из его слов выходило, что он почти евнух, точнее ч так его поняла.
  - Неужели всё так плохо?- посочувствовала я ему глазами, он не выдержал и смягчил тон:
  - Намеревайся сестра, всё в руках Божьих.
  - Сестра? А ха...Я улыбалась как чеширский кот, так как понимала, что в его положении и в моём нынешнем, отношений никаких быть не может, но что я его всё-таки зацепила.
  Потом приехали другие гости, среди которых была Татьяна , гречанка, красавица, с которой мы виделись на семинаре дома.
  - Елена, что Вы тут делаете? - прикольнулась она.
  - Вероятно, то же, что и Вы - позволила я себе прикольнуться в ответ. Татьяна объяснила мне некоторые вещи, что здесь творятся, научила меня приёмам целительства и камлания. Когда я проходила свои уроки на ней, то в конце сеанса падала просто без сил.
  - Никогда не видела, чтобы целитель падал в обморок, - хохотала она, - учитесь, сёстры, как работать надо, выкладываясь полностью.- Но никому не позволяла вмешиваться в наши отношения. Я лежала без сил, но контролёр внутренний всё ощущал, вдруг в один момент, словно кто-то невидимый вдувал в меня воздух, наполненный чистой, сильной энергией и вжихх, я открывала глаза, поднималась, м чувствовала себя как Илья
  Муромец, после 33 лет лежания на печи.
  Такими странными приступами приходила ко мне сила, не побоюсь сказать, великая, но какая- то дурная, потому что я не знала, что мне с этим делать. Да и никто, ни в этом ашраме, ни в другом, куда меня отправили досиживать лето, ни в Киеве - не знали, и когда я это поняла, я начала вести свою игру.
  У Оксаны, по её рассказам, жизнь тоже была не сахарная, и поэтому она так быстро согласилась "умереть". "Умерла, так умерла",- для нас троих, она была образцом героизма и наглядным пособием умершего для мира человека, однажды и бесповоротно. Мы с Ларисой были колеблющиеся, стоит ли совсем так умирать, ведь у нас есть дети, а Юля вообще не въезжала, зачем она здесь. Она ехала с мужем на пикничёк, а попала сюда. Муж сбежал, а она не знает, что ей делать.
  Вела Оксана двойную игру, или ей действительно, деваться было некуда, но видя её самоотверженность, через месяц её пребывания в ашраме, "главный" приехал и забрал её в Киев, а потом, как мы узнали, она стала жрицей и живёт возле "кормушки", с Учителем, возможно, что до сих пор. Интересно, сумела она воспользоваться преимуществом своего положения, или также занимается самоотречением?
  Когда Оксану забрали, нас перебросили в "кузницу наставников". Открываем дверь в комнату, а там... волосы на моей голове зашевелились...двадцать человек в рядок лежат, заняв всю комнату и, отжимаются. Намастэ...
  Я еле доплелась до этой квартиры, потому что ноги продолжали невыносимо болеть, и мне было трудно сидеть, ещё труднее после этого вставать, и никаких скидок на возраст, на болезни. Все вещи мы оставили на другой квартире, ведь нам не сказали, куда мы идём. И снова бесконечные 50 на 50 на 50. Три минуты на омовение холодной водой, одна минута на туалет, полусырая безвкусная каша и 23 злые, голодные, плохосоображающие рожи, до одури клеющие конверты или мастерящие амулеты (которые, кстати, продаются за хорошиеденьги).
  "Карма-йога", хоть бы объяснили, что это,- "Галеры"- перевели мои мозги, и стало понятнее. Нам, как вновь прибывшим, дали практику молчания на три дня. Хуже испытания придумать сложно. В незнакомом обществе, никого и ничего не знаешь, хорошо, если это приличное общество, а если не очень? Из огня да в полымя. Всё познаётся в сравнении. Мне стало тошно, где мы были вчетвером, а здесь почти в шесть раз больше, и нет мудрой Надежды, и надо бороться, чтобы выжить. Стали ложиться спать и все одеяла расхватали, так что нам троим, ничего не осталось. Юлю взяла к себе её знакомая девочка. А нас с Ларисой никто не знает. Смотрю, у одних, под собой одеяло, на себе, под головой, и так на каждого. Знаками прошу поделиться. Ну что ты. Стоим мы с Ларисой у двери, и лечь-то уже некуда, весь палас занят, осталось только место на голом полу, где мы стояли.
  - Ложитесь, а то нас из-за вас накажут, - и ни у кого не возникло желания помочь. Лариса потянула меня, положила какую-то тряпку и мы обнялись. "Уроды, блин, какие-то"- шепнула я Ларисе.
  - Тюрьма, чего же ты хочешь.
  На утре от холода, я захотела в туалет, смотрю, все спят, спрашивать разрешения не у кого, выхожу в коридор- тоже никого. При выходе из туалета, смотрю ,куртка какая-то висит: "да пошли вы все", взяла куртку и накрыла нас обеих. Утром, когда начались все зарядки, разминки, заметила, что ноги у меня, как то радостно не болят.
  Ввечеру следующего дня, вышла в коридор и обратилась к махам (маленьким начальникам):
  - Я, конечно, понимаю, что нарушаю практику молчания, ноя, всё-таки человек, и хочу решить вопрос о ночлеге. Нам сразу принесли одеяла, больше мы не тормозили. Когда я устала от постоянной диареи, недоваренной каши с кинзой, я вышла к махам и сказала:
  - Я, конечно, понимаю, что угнетая интересы физического тела, мы развиваем дух, но если моё тело не кормить и изнурять поносами, то оно предпочтёт оставить дух без работы, в целях сохранения вида. Вожатый удивился - вагон остановился. Нас стали лучше кормить.
  Здесь культивировали силу агрессивную, и приучали ругаться матом, каждый был сам за себя, кроме нас с Ларисой, конечно. И естественно, что любовь здесь и не пролетала. Удивительно, но там была Даша, двенадцати лет (как мой Дима), и материлась как заправский извозчик. Она доставала всех, некоторых постоянно и до слёз. Когда она обратилась ко мне:
  - Кобра, сука, ты чего (к примеру, не там сидишь и т. д.),- я улыбалась в ответ и говорила, примерно: - Даша, ты же девочка. У меня Дима и слов -то таких не знает,- Она поначалу искоса поглядывала, и продолжений не бывало.
  Хоть раз в день , но она регулярно совершала свой обход, вернее даже, налёт, и некоторое время наше общение проходило по тому же сценарию. Потом она подходила и говорила:
  - Кобра...- я поднимала голову, она смотрела на меня - сука. Я улыбалась, потому что это стало звучать у неё почти как "доброе утро!"
  Я знала, что всё это мне нужно пройти, чтобы жизнь моя изменилась, и не отвечала ненавистью, не уподоблялась, и вскоре пространство стало очищаться. Сначала исчезли самые неподдающиеся на добрые чувства. Затем самые резвые пошли на повышение по иерархии. Никчёмные тоже куда-то исчезли, о чём я преждевременно порадовалась, потому что с ними мне пришлось прожить ещё три месяца в Киеве.
  Мне поручили вести ежедневник жизни ашрама, и тогда по вечерам в комнате махов стало раздаваться дружное ржание. После этого, мной стало интересоваться начальство, задания пошли поинтереснее, кормить стали лучше, климат в коллективе стал хороший. А Колька, старший, стал моим другом, несмотря на то, то издевался надо мной больше всех. Лариса тоже была с нами. Однажды нас троих снова перебросили в Москву, но уже на другую квартиру. Надежда встретила нас, как мать родная. Мы уже были завалены работой: книги, газеты, кассеты, и нас выпускали в город, наверное потому, что мы уже ручные были. На 23 августа нас заслали в кришнаитский храм - там был праздник- день рождения Кришны, и у Надежды нашей тоже. А мы уже безбашенные, наученные и клянчить, и воровать, на разряженных индусов смотрели как на механических кукол. Нам главное, поесть бы, полгода одна каша два раза вдень, ну и подивиться на красоту. Угощения там были бесплатные. Дали нам по чемоданчику, а там в ячеичках чего только нет, и рис наш любимый, и сладости. Мы всё по-быстрому смели и не заметили. Добыли ещё по чемоданчику, поели уже как люди, отмечая, что какие же молодцы индусы, и кухня у них превосходная, и как повезло ихним садхакам, если их так кормят. Добыли мы ещё несколько чемоданчиков и для наших.
  - Намастэ! - кричит нам парень, шедший навстречу.
  - Намастэ!- радостно вторили мы с Ларисой, узнав в нём странного парня, прожившего с нами сутки или двое и исчезнувшего, потом через две недели вернувшегося, наглого, никого ни во что не ставящего, но симпатичного, весёлого и всегда неожиданного ( то ли придушит, то ли расцелует). Везде музыка играет, толпы народа, а мы стоим, и активно жестикулируя, рассказываем о своих приключениях, о том кто, где, и чем занимается. Тут же мы узнали, что он бывший наркоман, и первый раз пропал по причине ломки. А когда нашёл, где раскумариться, двинул на ближайший семинар, где его попустило и после семинара, он снова попросился в ашрам. Его брать не хотели уже, но он и без мыла влезет, куда ему надо. Думаю, что даже наставники его боялись. Вот стоим мы хохочем, и вдруг ...подходит Алексадр, то есть Сома теперь уже (имя духовное получил) и начинает нас отчитывать, что уже полчаса за нами наблюдает и слушает, как мы кричим и рассекречиваем нашу организацию. С Витька как с гуся вода, он кому хочешь зубы заговорит. И мы с Ларисой переглянулись: Намастэ! - ему хором говорим, - Поздравляем с повышением. Мы были сытые и на подъёме.
  - Как ему имя-то трудно далось, похудел чуть не вдвое, ой- ой, - сказала Лариса.
  - Да уж, стоит ли оно того вообще.- И было непонятно, радоваться ли за Сому, или посочувствовать Александру.
  - Как он на тебя посмотрел - у меня у самой аж мурашки по коже, - сказала Лариса - любит, видать, но скрывает, - мы уходили с праздника, а Сома оставался ещё и наши глаза встретились. Мы вели друг друга взглядом до тех пор, пока мы с
  Ларисой не вышли за ворота. Ну вот и всё...
  Вечером за праздничным столом, как всегда расстеленном на полу, мы горланили частушки - поздравления для Надежды, заранее написанные мной, танцевали и устраивали сценки.
  
   Маниту.
  Среди материалов для амулетов, я нашла начатый, но оставленный, где на кусочке коричневой кожи был нарисован человечек с бубном Я взяла его себе и на этой идее сделала много стильных амулетов.
  - Это Маниту делал, - сказал мне Колька.
  - Маниту? А кто это?- вспомнились фильмы из детства об индейцах.
   - О, Маниту, это такой сильный наставник. Это он делал так, танцевал вот так, то-то говорил, то-то делал, ходил он вот так. Не было никого, кто бы не любил Маниту. И когда появлялся кто-нибудь новый из "бывалых", он тоже рассказывал что-то новое о Маниту.
  -Что же за таинственный наставник, фотографии которого не было нигде?
  - Увидишь ещё, - говорил Коля. В сентябре, когда меня направили в Киев, и перед отъездом я зашла проститься с нашими, Колька похлопал меня по плечу и сказал с ухмылкой:
  - Передавай привет Маниту. Скажи от Николая. И скажи, что я ничего не забыл. Грустно, конечно, было расставаться, особенно с Ларисой, но я ехала навстречу новым приключениям, навстречу загадочному Маниту.
  Я мечтала, что это красавец, и он обязательно встретит меня на вокзале, и с первого взгляда у нас вспыхнет необыкновенное чувство. Я скажу ему:
  - Маниту, я видела тебя в своих снах.
  - Я ждал тебя. - Ответит он. Но вместо Маниту меня пришла встречать мелкая девушка Таня, которую мой приезд не особо радовал, то есть не радовал вообще, и я решила сделать ей приятное, предложив перекусить, чем Бог послал - мне всё-таки дали на дорогу немного денег, да и в поезде я кое-что прихватила из того, что пассажиры наоставляли.
   Киев сходу поразил меня мягкой энергетикой. Такой большой и красивый город, а чувствуешь себя так легко, как будто в деревне.
  По прибытии в квартиру никакого Маниту я не обнаружила, вместо наставника была Семира - девица с семинара в Хосте, которая мне почему-то не нравилась. Она пригласила меня к себе в комнату, и что-то говорила насчёт того, как она видит жизнь в ашраме здесь в Киеве, и одновременно выспрашивала, а как же было там? Надо сказать, что и на этот раз она мне не показалась. Заходя в комнату увидела, что там одни лишь сёстры, половина из которых девочки, а половина бабушки, да, и один мальчик шести лет. "Ну и ну", - подумала я, увидев знакомые лица.
  Мне разрешили принять ванну (и это был третий раз за четыре месяца), но кушать не дали и практику молчания, также на три дня, наложили. Всё, что у меня было, я отдала сёстрам и невесело смотрела, когда они кушали, а я сидела в стороне, чтобы слюной не подавиться, и пила воду.
  Авралов не было, никто не контролировал, и эти идиотские 50 на 50 на 50 были реже, разминки выполнялись в произвольной форме, и как я замечала, все делали для галочки. "Ну и дела, всё не так. И Маниту тоже нет", - я окончательно загрустила. Уже вечерело, и включили свет. Сижу и что-то читаю. Вдруг, почему-то поднимаю голову и вижу перед собой небольшого мужчинку в синем хитоне.
  - Не мой формат, - пронеслось внутри. Опускаю голову, и снова резко поднимаю глаза вверх, как будто припоминая, упираюсь в его, такие голубые глаза, стремительно все противоречия сталкиваются, мечты рушатся, но на их обломках моментально зарождается новая и очень сильная любовь. Без слов, без визгов и стонов, без вопросов.
  - Так это ты будил меня по ночам?
  - Я звал тебя.
  Сколько мы так смотрели друг на друга, минуту или час, не важно. Его заметили остальные и зажужжали, Маниту то, Маниту сё. Он всем ответил и незаметно, так же как и появился, а главное, совершенно неслышно, исчез.
  - Жизнь- то налаживается! - кто- то внутри меня радостно потирал руки.
  "Кузница наставников" сделала таки своё дело. Мне вдолбили, незаметно, потому что другой альтернативы пока не было, что наш Учитель творит все эти чудеса, которые происходят с нами, что он каждого видит и ведёт. А поскольку мы не совсем ещё совершенны, то Учитель выступает в роли посредника между нами и Богом. Все свои молитвы и чаяния мы должны были обращать к нему. Как произошло, что из "мужика не моего формата", этот учителишка превратился в проводника Бога, любви и благодати в Учителя, с именем которого на губах, я просыпалась и засыпала. Как я могла, настроившись на что-то цитировать книги Учителя, которых я иногда и в глаза не видела, и говорить его словами и интонациями, так не свойственными мне? Исходя из той картины мира, которую мне навязали - всё было естественно, а так как источников другой информации не было, я начала верить, что просветлеваю. Во- первых, менструации прекратились сразу после Хосты, во- вторых, здоровье постепенно вернулось (чудо исцеления после болезненной трансформации произошло таки), в-третьих, я обрела такие способности, о которых раньше даже и не подозревала. Когда мне станосилось особенно плохо, мне говорили, что эти испытания не случайны, потому что я обладаю огромной силой, по сравнению с другими, и что в любой момент со мной может произойти чудо просветления. Было прикольно чувствовать эту силу, мы жили словно в другом мире, в другом режиме. Люди, даже в такой динамичной Москве, казались сонными жуками, и было ощущение, что мы настолько быстро двигались, что нас не успевали замечать. Всё это здорово веселило. Если не брать в расчёт приспособления и форму, то мы были похожи на ниндзя.
  Представьте моё замешательство, такая "ниндзя" перемещается в общество малахольных баушек и девочек, где напрочь отсутствуют все те установки, что были в "кузнице", небо и земля - и всё это в рамках одной школы. Естественно, что мой внутренний конфликт отразился на всех. Но когда мы провели практику покаяния, со слезами-соплями, простили друг друга, и наполнились слезами умиления, я снова, тайно и по привычке, начала формировать пространство для роздыха. Вскоре я стала старшей, заменив Таню, которая меня встречала, а так как она была лучшей из всех остальных, мы сблизились. Мы стали жить как-то легко, ходили по Киеву, стали появляться деньги небольшие, и питались мы, дополнительно к каше, тем, что с Таней клянчили на рынках. Люди в Киеве добрые, фруктов-овощей много, и дешевле.
  Мы принимали участие в фестивале "Психотехники", внедрились к буддистам "Карма-кагью", и постепенно трещина в моём отношении к ашраму всё расширялась: первый промах, второй, третий. Я уже знала, что многие наставники ничего "не видят", "не чувствуют", а некоторые просто "тупые". Говорят о любви, а сами издеваются. Говорят, оставь всё, иди к Богу, а сами деньги дерут. На вопросы не отвечают не потому, что я не готова, а потому, что не знают ответа. И список всё пополнялся, а знакомство с новыми людьми вне ашрама этому здорово способствовало. Но без денег из Киева добираться домой я была пока не готова, да и Маниту не могла оставить. Вместе мы творили необыкновенные чудеса, но Маниту был такой фанат Учителя, что я отодвигала от себя мысль, что умнее его, и потихоньку, всё равно, подговаривала сбежать, чему он упорно сопротивлялся. Когда "главный" что-то учуял, то Маниту разжаловали в очередной раз. Он то был самым-самым, то средним, то снова самым-самым, снова средним, а теперь обыкновенным. Его лишили хитона, а меня вскоре заслали в Запорожье. Кроме Маниту, никто не мог его заменить, фактически он и без хитона выполнял всё то же самое. Унижение такое его сильно угнетало, хотя он не показывал вида, являя собой образец смирения. Его самым большим желанием стало желание реабилитироваться, и стать выше прежнего, и он тоже внушал мне, что я должна добиваться попасть к Учителю, и что мне легче это сделать, так как я женщина. Маниту говорил, что я стану жрицей, буду жить с Учителем...
  А я говорила, посмотри, к нему уже съездили все, и глупые девочки, и дебилы, кто хотел хитоны- все получили. Если туда берут симпатичных глупышек, чтобы трахать - мне это не интересно, денег я им не пожертвовала, а наступать на голову ближнему, ради повышения - не могу.
  - Маниту, а если тебе скажут, что дадут хитон, если ты бросишь меня, что ты выберешь? - Он говорил, что я должна выбросить эти глупости из головы, и что он выберет хитон.
  -Ну и дурак! - Мы расходились в разные углы, но и пяти минут не проходило, как мы снова начинали смотреть друг на друга, строить рожи и смеяться. Мы чувствовали друг друга на расстоянии, и даже сны нам снились общие.
  Когда я приехала в Запорожье без копейки денег, в летних туфлях, с рюкзаком, набитым книгами и газетами, там уже выпал снег. Мрачная энергетика, серые какие- то люди, напомнили м не родной край. Как впоследствии выяснилось, что когда там строили ГЭС, то много людей приехало из Ивановской области, да так там и осело. "Поняатноо"... Я нашла дедушку, который приютил меня, но по ночам пытался приставать. Я ходила в еврейскую церковь (может удастся репатриироваться на историческую родину -Ха!), но евреи за свою не признали. Других эзотерических обществ там не было. Из адресов, которые мне дали, ни один не сработал. И я ходила по рынкам, продавала эти дурацкие книги и газеты (благо опыт уже был наработан), где что-нибудь попросишь, где стащишь. Так прожила я с неделю, и дедушка стал возмущаться, раз не даёшь, то ищи себе другое жильё. Такие дедушки, с квартирами на халяву на дороге не валяются, и передо мною встал вопрос: что же делать? Ехать домой, или в Одессу- город моей мечты, или вернуться в Киев за Маниту, что -что , а в Запорожье мне совсем не хотелось оставаться.
  - В Одессе одни спекулянты и мошенники, и ты там не сможешь, кацапка, - говорил мне мой дедушка. Домой было дальше, чем в Киев, и я решила вернуться и попытаться вытащить Маниту. Тогда я смутно начинала осознавать, что уйду из школы, и что-то есть такое, что я должна найти и сделать сама, без подсказок со стороны. Я стала собираться в дорогу, переписала все названия станций до Киева, и то на пригородных поездах, то на электричках, скрываясь от контролёров, добралась до Киева, не мытая, голодная, холодная и прокарауливши в подъезде полдня и поняв, что люди в ашраме снова поменялись, решила сдаться.
  Меня наказали голодовкой, и всех заставляли молиться за меня. Даже Маниту сказал:
  -Дура, ты не выполнила задание Учителя.
  - Сам дурак, я за тобой приехала.
  - Не говори глупостей.
  На дворе был декабрь. Снег выпал и в Киеве. У меня поднялась температура, болели уши и вдобавок от раны на пальце, во время строгания деревяшки, распухла до локтя рука. Палец дёргало, он не гнулся, но ничего не помогало - ни соль, ни сода. О т температуры и ушей лекарств тоже не было, но утренние пробежки и купания в озере продолжались.
  - А, подохну, так подохну, чему быть- того не миновать,- подумала я окунаясь в ледяную воду. И действительно, то, что не убило меня, сделало сильнее - я перестала болеть.
  Вскоре мне объявили, что дают шанс исправиться (у меня всё опустилось, неужели снова в Запорожье зашлют?) но сестра, которая покупала билет, потихоньку сообщила, что до Одессы. У меня действительно, появился шанс, и только когда я села в поезд Киев-Одесса, я позволила своему ликованию вылиться наружу. Я готова была прыгать до потолка и целовать всех встречных-поперечных. С утра я стала торчать у окна, пытаясь угадать, когда же начнётся Одесса, и вот она началась...Да, видок не совсем приглядный в пригороде, мазанки какие-то, да ещё зима без снега. Но, когда поезд наконец остановился, и я вышла на перрон, услышала песню, про Одессу, которая лилась из громкоговорителей, волна благодати захлестнула меня с головой. Я словно вернулась домой, не в смысле на историческую родину, а как рыба , выброшенная на берег, возвращается в океан, и истосковавшись по своей родной стихии, не торопится скорее грести плавниками туда, где глубже, а неторопясь лавирует, набираясь сил, присматриваясь, так и я неторопливо гребла по указанному адресу. Денег так же не дали ни копейки, туфли были те же, но в Одессе было теплее и почему-то спокойнее. Оказалось, что жить мне выпало, в квартире у Андрея, мужа Тани, которая встречала меня в Киеве, и о котором у меня было представление, как о полном ничтожестве, которое при этом оказалось довольно симпатичным. Все мои мысли были заняты Маниту и знакомством с Одессой, так что "симпатичное ничтожество" наполняло меня единственным чувством - благодарностью за возможность жить в его квартире.
  Я знакомилась с новыми людьми, принадлежащим к различным школам, религиям, убеждениям. Даже в Москве такого не было. Тантристы, колдуны, некроманты, буддисты аж двух видов, "огненные цветки", цигуновцы, саибабовцы, ошовцы, несколько разновидностей йоги, школы гипноза, и даже Кашпировский, плюс "Чёрный лотос" и другие воинствующие ордена. Я не говорю о Масонской ложе, и хотя это должно храниться в тайне, мы слышали о нескольких представителях. Жизнь била ключом. Мой информационный вакуум стремительно наполнялся, и однажды я обнаружила, что моё тантрическое посвящение ни на йоту не приблизило меня к настоящей Тантре. А наш "великий учитель" и "великие наставники", отнюдь не являются авторитетами для представителей других конфессий, и более того, узнала почему. А когда получила письмо, в котором Учитель сообщал, что возможно скоро уйдёт в тонкий план, что натиск тёмных сил настолько силён, что мы должны ещё больше прикладывать сил, а для чего не объяснил, как всегда... Я плакала навзрыд долго и безутешно. С этим письмом я поняла, что потеряла то, что я так сильно любила, чем жила все эти семь месяцев... Меня снова поимели...
  Все несостыковки встали в ряд доказательств того, что меня просто использовали. О моей истерике было доложено, и меня пытались наказать, на что я бурно протестовала и не подчинялась. Приехавшие на семинар сказали, что Маниту ушёл из ашрама. Я ревела как раненая тигрица, ведь у меня, кроме его интернетовского ящика никаких данных не было. Моё пребывание в школе потеряло смысл окончательно. Осколки моего призрачного замка сыпались мне на голову, и я не знала, нужно ли мне уворачиваться, или позволить им ранить, а быть может даже и убить меня.
  Киевское начальство потратило два часа на междугородние переговоры, пытаясь вернуть меня в школу, но я была неумолима. Приехавшим на семинар пришлось искать другую квартиру, так как они не могли и не хотели оставаться с изменщицей.
  Андрей утешал меня, и в ходе рассмотрения всех вариантов, предложил пожить у него...пока, а там видно будет. Был февраль.
  Хорошо, что я успела познакомиться со столькими замечательными людьми! С их помощью я, с превеликим трудом, наконец поняла своё истинное положение, и когда на оторвавшейся льдине меня стремительно уносило в океан, они же, помогли справиться с охватившей меня паникой. Если бы не их помощь, возможно, вам не пришлось бы читать мою исповедь.
  Два раза в день по мне регулярно, как по врагу эгрегора, производились групповые астроудары, да ещё спонтанные проклятья от злобствующего начальства. Буквально через несколько дней по всей Украине разослали письма, в которых предупреждали, что насколько опасно общение со мной, что я подружка Сатаны и предвестница Антихриста, и явилась с целью уничтожить светлый ашрам Шамбалы.
  Андрюша засмеялся: "О, да ты теперь популярна на всю страну". Калидас сказал, что они со своим орденом делали ритуал, чтобы помочь мне, и научил разным штучкам, чтобы преодолеть это испытание. Ирина спросила: "Ну теперь ты поняла, о чём я тебе говорила, что в этом учителе правды нет?" Саша из "Огненного цветка" сказал, что хорошим людям надо помогать, когда они "влипли". А Петюня, буддист, оптимистично воскликнул: "О, да ты в "Корчме" тусуешься? Неужели ж самого "Сатаны" подружка?"
  И смех и грех, но больше недели я ни спать не могла, ни есть не хотелось. Пришлось пережидать, когда "цунами негатива" успокоится. Уж больно сильно учитель переживал, когда его ученики уходили. Я познакомилась с некоторыми, классные ребята, удивительно как их-то в ашрам занесло, но страх и боль от того, что они испытали, была жива в них, как наверное узник концлагеря пытается не думать о том, что с ним произошло, но это всё время выскакивает из него неожиданно, как чёрт из табакерки.
  Надо было думать, как заработать денег, и тут оказались сложности с моим русским паспортом, официально никто брать на работу не хотел, оставались сетевые маркетинги, рынок и низкоквалифицированная работа. Начала я с разносчика газет. Деньги копеечные, но два дня в неделю работы и благодаря ей, я исходила весь центр вдоль и поперёк. Побывала в музеях, магазинах, ресторанах, филармонии, учебных заведениях, казино, салонах красоты и зубных кабинетах. Живут же люди! А у меня одежда с чужого плеча, косметики ноль.
  - "Ебстебственная красота" - куда уж в путное место устроишься, и я пошла на Привоз - самый большой рынок, начало было неудачное, но потом я перешла на конфеты и перед Пасхой неплохо заработала. Это уже был апрель.
  У Андрея , как я потом узнала, была интрижка на работе с одной девушкой, которая собиралась выйти замуж. Андрей предлагал ей сбежать с ним, но она отказалась, и более того, завела шашни с их начальником. Во время гулянки, по случаю какого-то праздника, Андрей узнал об этом и уволился с работы или его уволили. Короче, денег ему не дали под расчёт, и мы переживали трудные времена, утешая друг друга, как могли. Всё было под угрозой - за квартиру надо было чем-то платить, кушать тоже, да и одеться было бы не плохо. Чтобы как-то развлечься, я стала обучать его некоторым техникам и ритуалам, и постепенно мы дошли до тантрических. У него всё было так запущено, что я и подумать не могла о какой-то опасности, а у меня менструаций не было почти год, так что это тоже не способствовало репродукции. Просто мне было жаль симпатичного парня, который в первый раз трахнулся, когда ему было 23 года, и хотелось помочь, хоть как-то разморозиться. С одной стороны, он был культурный, умный, добрый, заботливый, а с другой неуверенный, незаметный, без денег и без желаний.
  Однажды в марте, мы гуляли у моря, и когда вернулись, нас как будто поджидало много снизошедшей энергии. Мы сели медитировать, и начала произносить слова, которые спускались мне в голову. Не помню дословно, но смысл был такой, что нам с Андреем выпала миссия произвести на свет...и тут я запнулась, пытаясь подобрать умом, что же такое мы с Андреем могли бы произвести совместно, гоня прочь информацию о ребёнке (ну какой ребёнок, мне уже за 30, и лет пять я не "залетала", с моими-то болезнями, да и его стороны - у него никогда не было детей, как не было и намёка на то, что это возможно. Опять же, я люблю Маниту, и мы с ним зачали ребёнка энергетически - астрального младенца) мы должны выпустить... газету или журнал - осенило меня наконец найденное решение. Спонтанные слова сразу же прекратились, и Андрей сказал, что если газету или журнал - он поможет, нет проблем, и мы даже разрабатывали сайт, как добровольное дополнительное обязательство.
  В мае нам объявили, что к июню мы должны съехать с квартиры, и Андрей рассматривал вариант: возвращение в свой город, но однако спросил:
  - А как же ты?
  - Да ничего, как ни будь,(ведь я пока работала на Привозе, но планы на будущее уже вырисовывались. И в этот момент, ему сообщили, что берут на работу. Мы вздохнули с облегчением, и стали искать другую квартиру. Когда
  Андрей получил работу и мы переехали, смотрясь в зеркало я заметила, что у меня что-то с животом. "Блин, может опухоль разрослась, надо к врачу сходить". Я поехала домой за сыном, чтобы привезти его в Одессу, и когда пришла на приём к гинекологу, он спросил меня: "Что с ребёночком делать будете?"
  - С каким ребёночком, он у меня уже взрослый, 12 лет...
  - С этим. У вас беременность 16 недель.- У меня челюсть упала до пола.
  - Как шестнадцать? Четыре месяца? Это невозможно. Может это опухоль? У меня менструаций год не было. Дайте направление на УЗИ.- Врач выписал направление:
   - Решай мамаша, у тебя две недели. А потом ребёночек шевелиться начнёт.- В шоке я сходила на УЗИ, где подтвердилось, что я беременна.
  - Нет, я не могу...Я должна спросить у Андрея, да и билеты уже куплены. Диме надо пожить на море. А я? Я ощутила, что этот ребёнок дороже мне всего на свете, и что это будет дочь.
  Мать рассчитала по какой-то схеме и говорит, что Никитка будет. А я говорю, что девочка, вот увидишь, но маму не переспоришь.
  Мы с Димой вернулись в Одессу, и когда я вся в слезах, рассказала Андрею, что беременна, он обнял меня и сказал, что поможет первые два года, и я могу на него рассчитывать.
  Я работала, всё получалось. С Димой мы обошли всю Одессу. Купались на море и загорали, объедались фруктами и всем, чего у нас дома не видели. На пляже, чтобы позагорать со спины, я сначала выкапывала ямку из песка и перед тем как лечь, укладывала в неё свой животик.
  Врачи были в шоке, когда я вставала на учёт, сроков определённых не было, полагались только на УЗИ. Однажды ночью, во сне, ко мне прилетел белый голубок и сказал: "Готовься, завтра". Но день прошёл, и ничего не происходило зато, когда я легла спать, меня начало колотить, зуб на зуб не попадал, и это продолжалось около часа. Потом мы ещё поспали, и утром поехали в роддом. После полудня мне положили на живот маленькую девочку. Крохотулька какая, как котёночек, но крепенькая и здоровая. Слава Богу!
  За время беременности я поправилась почти на тридцать килограммов. Но к лету, высосанная и измученная, вернулась в свои привычные рамки. Летом же Андрея увольняют с работы, и ненормальный хозяин квартиры пытается выкинуть нас на улицу. Андрей со второй попытки нашёл работу, и мы переехали на другую квартиру. С каждым переездом, вещей становилось всё меньше. Неожиданная удача - Андрея взяли на работу, правда с моей подачи, к голландскому бизнесмену, и зарплата лучше, и к дому ближе. Мы отпраздновали день рождения Анюты - один год - и строили планы на дальнейшую жизнь. Мне казалось, что Андрей так любит Анюту, да и она в нём души не чаяла, и всё чаще возникали разговоры о регистрации наших отношений. На Новый год мы с дочкой поехали домой, менять мой старый паспорт. Ничего не предвещало бури, правда, пока мы уезжали, Андрей снова поменял квартиру. Я подыскивала садик для Анюты, мы мечтали о будущем, но 8 марта изменило всё.
  Андрею позвонила Таня - его бывшая жена, и попросила забрать её сына из детского приёмника в Киеве. Андрей поехал, но ему не отдали, так как оно не усыновлял Таниного ребёнка. Таня, всё это время находилась в ашраме и переезжала из города в город, а её Дима находился в Киеве, на той же квартире, что и мы раньше. Он не ходил в школу, вернее об этом никто не заботился, ведь в ашраме готовили "просветлённых", а в этом состоянии человек обретает абсолютное знание. Время шло, никто не просветлел, а Дима пропустил два первых класса. Мы с Андреем хотели его забрать, но обстоятельства всё время складывались как-то не очень. И в тот момент, когда Андрей растранжирил все деньги (он совсем не умел с ними обращаться), его снова выгнали с работы. Парадокс, Андерей работал иногда не только целый день, от темна до темна, но и ночами, однако все его работодатели говорили, что он не справляется с работой. Показывает себя вначале умным и деловым, на что работодатели покупаются, но когда видят, что результатов нет, они начинают реагировать и спрашивать с него, в результате Андрей остаётся без работы, а зачастую и без денег. Сначала я защищала его, вероятно он к этому привык, но в конце -концов я подумала, неужели же все работодатели идиоты, или дело не в них? Попыталась ему объяснить, но он сказал, что я всегда должна быть на его стороне. Я удивилась. И его дальнейшие действия, в то время как мы были фактически одной семьёй, мне не нравились, потому что он действовал, не учитывая интересы моей дочери и меня. Мы попали в двойной узел, причём оказались на разных полюсах, и несогласованные действия ещё больше затягивали этот узел. Это был прост ужас.
  Андрей хотел помочь Тане и её сыну, но не мог, потому что в нём совсем не было того, что двигает людей к своей цели. Я бы могла в этом помочь, но не хотела (потому что надо было думать о своём ребёнке, и её благополучие было под угрозой, да и здоровья у меня как бы снова не стало - постоянные стрессы выкачали все мои силы). Андрей предложил мне разъехаться по домам. Естественно, меня это не устраивало. Я немного схитрила, что денег на билет не хватает. Я имела ввиду на купейный (ну не трястись же в плацкарте с годовалым ребёнком) и, бросив все вещи, мы оказались у родителей Андрея. Там я поняла, что то, что мне казалось ужасом, на самом деле было только подготовкой к нему. Тогда впервые мы с Андреем разодрались, и вымещали друг на друге всё, о чём мечталось, но не сбылось. Это, однако не мешало нам спать вместе, и даже заниматься любовью, хотя мы оба знали, что вот-вот расстанемся. В один из последних дней он признался, что я очень сексуальна, и не смотря на все мои старания, в нём это усугубляет комплекс неполноценности. Его мама сказала: "Очи бачилы, шо куповалы":
  - Можешь терпеть - живи, не можешь - уезжай. Нам ничего не остаётся, он наш сын, и мы принимаем его таким, какой он есть.
  За месяц, что я пробыла там, я сделала выводы, что если бы моя мама питалась так же, как семья Андрея, то мы были бы миллионерами. И второе, что свобода для меня всё-таки дороже всяких там условностей, и копировать маму Андрея, для меня равнозначно смерти. Поэтому я приняла решение уехать. Родители Андрея наскребли денег на билет. Ни о каком купе уже и речи не шло, и нам досталась боковая полка, но, слава Богу, к ночи удалось поменяться.
  Я смотрела из окна вагона на Андрея, и кто-то внутри меня понимал, что я его никогда больше не увижу, не смотря на все заверения помогать, приезжать летом и забирать нас с Анютой в Крым. И что обещание купить дочери квартиру так и останется его нереализованной мечтой.
  Я не плакала. Я была полна тупой решительностью работать как вол, чтобы заработать денег и вернуться в Одессу. Колёса поезда словно соглашались: да-к-да, да-к-да.
  
   Часть 4. Возвращение.
  Мне хотелось спрятаться, чтобы меня никто не узнал. Первое время я "сидела" в огороде, чтобы хоть как-то опомниться и прийти в себя. Шок от цен, от отсутствия продуктов, к которым я привыкла, от людей, климата. Постоянная нехватка кислорода для жизни, и те шипы, которые я выставила для защиты себя, обернулись копьями, которые окружали меня со всех сторон. Сдав кровь, обнаружилось, что гемоглобин у меня 72, волос на голове почти нет, но я тупо продолжала чистить свой организм, чтобы избавиться окончательно от всех хронических заболеваний. Из одежды почти ничего не было, и я уже без комплексов донашивала Димины вещи. Мальчик мой стал выше меня ростом.
  Мама научила меня печь пироги, и полгода я вставала в пять утра, замешивала тесто, пекла, и нагрузившись авоськами шла продавать. Потом затаривалась продуктами, приготавливала всё к следующему дню, и когда Анюта засыпала, делала свои дела: читала, делала упражнения, молилась, и ложилась спать в двенадцать, а то и в час ночи. Все мысли были направлены - выжить!
  Анюте исполнилось два годика, и у меня скопилась кучка денег. Я заняла ещё, и купила компьютер. Вакуум стал раздвигаться. Общаясь с интересными людьми, я перестала чувствовать себя одинокой.
  Я так надеялась, что Андрей хотя бы позвонит, чтобы поздравить Анюту, но телефон молчал. Не выдержав, я сама позвонила, чтобы поздравить его с Новым годом, и Андрей поздравил меня с днём рождения дочери, прошедшим. Сказал, что не забыл о нас, и на вопрос, когда же он думает нам помогать, спросил номер моего счёта. Я всё узнала, и отправила ему по интернету. Через несколько месяцев я снова позвонила, и спросила, когда же он думает прислать нам денег?
  - Пока не получается.- я вскипела, на что он как всегда ответил:
  - Ты снова предъявляешь претензии, ты так ничего и не поняла.
  - А ты тоже...я положила трубку и добавила уже в никуда... как был ничтожеством, так видно ничего и не изменилось. Тогда я уже окончательно поняла, что ждать больше нечего, и что тогда в поезде мне не показалось, что Андрей с радостью от нас избавился, и не зря старался не смотреть мне в глаза, скрывая своё ликование.
  - Стань уже наконец, мужиком, - сказала я ему тогда на прощание, надеясь, что он осознает и сможет измениться. На что он ответил:
  - Ты уже не в первый раз об этом говоришь. Что ты подразумеваешь под "быть мужиком"?
  Что толку объяснять этому человеку, что я хочу любви, ответной заботы и внимания, что в этом нуждается и наша дочка. И показателем моей любви к нему, не обязательно должна быть жертва всем, что я обрела с таким трудом. И я не собиралась становиться рабой кого-либо и чего-либо. И что женщина от робота-домохозяйки отличается тем, что у неё есть душа, а у этой души тоже есть потребности в реализации.
  - Думала бы об этом раньше, когда рожать собралась.
  Понятно...как всегда я оказалась виноватой, но ангелочек-то мой в чём виноват? Сердце щемило от невыносимой боли, когда маленькая карапузина, смотря на какого-нибудь мужчину, спрашивала, показывая пальчиком:
  - Мамицка, это папа?- И когда она игралась с телефоном, я слышала, как она говорила своим детским голоском: "Алё, папицка". Ком подступал к горлу, и я начинала любить за двоих, жить за двоих, чтобы моя Анюта была счастливой, чтобы мои беды обошли её стороной.
  К сожалению, таких мужчин везде много. Если бы не великая любовь ко всему сущему, которая переполняла меня тогда, с Андреем бы мы никогда не встретились. Он оторвался на мне за всех, обделённых моим вниманием. Но, видимо и великая любовь развращает неокрепшие души как наркотик.
  Мне мир хотелось научить добру,
  Но хитрость в этом мире всё ж сильнее.
  И ложкой ест зернистую икру,
  И нож вонзает в спину, так больнее.
  - Написала я когда-то очень давно. Что же изменилось? Я получила силу, новое видение мира, но, как слепой котёнок, тыкаюсь в бесконечную стену, в надежде подарить хоть кому нибудь частицу той любви, которая делает сильнее, радостнее и счастливее. Почему люди хотят только есть, спать и размножаться? Получать любовь, деньги, власть, и ничего не отдавать взамен? Понятно, что такие размышления наполняли моё сердце огромной скорбью. И нет никого, кто бы мог прикрыть твою спину.
  Однажды я познакомилась с женщиной, которая всю жизнь прожила в Москве, но родилась здесь, и хотела бы снова вернуться. Я сказала ей, что здесь ужасно, что и то плохо, и это, и люди, опять же, и энергетика.
  - Трудно тебе придётся с таким отношением к городу и к людям здесь жить, - сказала она, как бы раздумывая о своём отношении к этой проблеме.
  - А я и хочу уехать поскорей, - не сдавалась я, ведь моё сердце осталось в Одессе, там мой настоящий дом!
  - Решила - уезжай, или меняй своё отношение срочно, так нельзя.
  Я начала задумываться, почему половина людей, живущих в этом городе, любит его, а другая ненавидит?
  Я настроила свои антенны и ходила присматривалась, прислушивалась, принюхивалась. Оказалось, что сосновый бор в центре города, который является по совместительству и парком культуры и отдыха, по праву оказался сердцем города. Корабельные сосны величаво устремляются в небо, но растущая в окружении поросль из осин и непонятных деревьев, словно паразитирует на теле чистого сознания. Леса наши смешанные, состоят в основном из елей, а это, как известно энергетика нижнего мира. И среди этих мрачных ёлок, белые берёзки прорываются к свету как лучи. Вот оно добро и зло, вот он рай, и вот он ад. Всё переплетено. И я нахожусь посередине. Раньше я считала, что живу в аду, потом попала в рай, и может, для того меня спустили с небес, чтобы я создала свой мир, проложила свой Путь, осознала себя и стала, наконец, Творцом своей жизни...а это и есть состояние Бога, а это и есть Свобода!!! Могучая энергия вырвалась наружу и смела все заслонки, которые ум успел нагородить. Я написала песню, о своих чувствах к своему родному городу, где отождествила свою родину с Матерью, и стали снова происходить чудеса. Город мой с каждым днём становился всё красивее - такой, каким я его хотела видеть, да и отношение людей ко мне незаметно изменилось в лучшую сторону. Если раньше я считала себя воином света, то теперь я скорее - миротворец, то есть Мира Творец. Всё меняется постепенно, то, что не устраивало - уходит, или изменяется настолько, что начинает радовать.
  Марта - бизнес-вумен и просто хороший человек, которая неоднократно помогала мне советами, с чего начинать строить своё дело, мой постоянный спонсор и клиент, надёжный товарищ, хитро улыбается, спрашивая:
  - А помнишь, как ты говорила, что здесь всё плохо, и люди - одни уроды? А сейчас как?
  Смеюсь в ответ:
  - Лучше. Теперь я уже и не знаю, надо ли мне куда-то уезжать. Интересные люди так и стекаются отовсюду в наш город. Теперь я точно знаю, что рай на земле начинается с меня.
  В книге Александра Росса прочитала, что человек рождается дважды: первый раз физически, а второй раз нравственно. Сколько же раз я умирала? Впервые - для мира, когда с головой погрузилась в сознание Бога, второй раз - для школы Шамбалы, в третий - для невежества. И нравственное рождение произошло всё-таки на моей родине, как озарение, я увидела связь между тем, что у меня внутри (мои мысли и чувства) и тем, что меня окружает. Каждый может вибирать, кем ему быть: грустной ёлкой, хрупкой берёзкой, или величавой сосной.
   Если ты стесняешься сказать миру о своёй любви - то и мир стесняется, если ты не доверяешь, то и мир не доверяет, если ты говоришь плохо о других, то и о тебе говорят плохо, если ты убиваешь в себе любовь, то и мир тебя не принимает.
  В ашраме нас учили молиться : "открой моё сердце", то сейчас при обращении к Богу я говорю: "Я открываю своё сердце, я дарю свою любовь. Я принимаю этот мир, людей, как части меня самой. Я учусь любить. Любовь - самая большая сила - которая уравновешивает все остальные. Вспоминая Маниту, и погрузившись в прошлое, я снова ощутила то прекрасное состояние, когда мы были едины, я чувствовала его снова. Для любви нет преград. Мы были вместе, даже находясь в разных городах, до того момента, когда я перестала его ощущать. То ли прошлое наполнило меня счастьем, то ли Маниту вернулся, или дело было всё-таки во мне, это ещё предстоит выяснить. Воспоминания об Андрее отняли много сил, и я вынуждена была прекратить описания, чтобы немного вздремнуть. И тогда мне было видение, что мы вместе и Андрей держит нашу Анюту на руках, мы счастливы. Когда я открыла глаза, осознавая видение, поняла, что простила его, принимая таким, какой он есть. Я ничего от него не жду. Я могу только любить его и молиться, даже если никогда не увижу. Ведь я не знаю, увижу ли я когда нибудь Маниту, Аню, моих друзей из Одессы, но ведь это не мешает мне любить их. И если раньше я говорила - мне плохо без тебя, то сейчас я поняла - мне плохо без любви. А когда открываешь её в себе, то ощущаешь единство со всеми, кого любишь. Источник любви - в моей душе. Все мои влюблённости, как искорки разожгли костерок, который угас при неумелом обращении. Теперь же я сама себе и искра и огонь, и нужно ещё учиться и учиться, чтобы этот огонь любви не обжигал, а согревал, не ослеплял, а указывал Путь, чтобы его хватило всем "страждущим в ночи", и не убыло, а прибыло. Да хранит Господь этот священный огонь от всех бурь и непогод!
  
  
  
  
  
  
   Послесловие.
  
  
  Я поставила точку и задумалась. О чём эта книга? Будет ли она востребована? Стоит ли выносить на суд множества людей факты моей биографии и сокровенные переживания?
  - Много приукрасила? - спрашивали меня в процессе работы над книгой.
  - Ни чуточки. Скорее пришлось многие моменты затенять или упускать. С детства я читала много книг и смотрела добрые романтические фильмы. В них всегда почему-то главными героями были мужчины, и я в своих детских фантазиях представляла себя то Зорро, то Дартаньяном - они всегда были динамичны, жизнь была ярка и насыщена. А бледные барышни, то в плену мучаются, то в душных корсетах, то погибают, спасая своего возлюбленного. Когда я повзрослела, и мировоззрение моё поменялось, я стала ждать такого героя, который придёт и спасёт меня. Он пришёл, но спасать приходилось его.
  Жизнь диктовала свои условия игры. Я подчинялась, но внутри всё закипало от негодования:
  - Хочу как в кино, чтоб красиво было! - А мне говорили, что я полна претензий.
  Когда я устала в поисках возлюбленного не земле, я искала его на небесах. Бог - самый лучший возлюбленный, и соединяясь с Ним, я получала Его силу. Но испытания, которые посылает божественный возлюбленный, дорогого стоят. Научившись любить абстрактно, и получая высшее наслаждение от этой любви, учишься видеть своего возлюбленного Бога во всей вселенной, в каждом человеке, травинке, животном. Надо сказать, что любить всё человечество проще, а вот чтобы полюбить каждого конкретного человека, с его привычками, взглядами на жизнь, нужно постоянно учиться.
  - Чему же ты хочешь научить меня, Господи, на примере этого человека? Неужели то, что я увидела в нём, есть и во мне?
  И если вас окружают только хорошие люди, и всё у вас получается - значит в вас живёт Любовь.
  Будьте счастливы!!!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"